Луиза БЭГШОУ
      ФАБРИКА ГРЕЗ
      ТОМ 1
      Перевод с английского В.В. Копейко и Н.К. Рамазановой
      Анонс
      Три женщины в поисках счастья и удачи. Три создательницы фильма!
      Сценаристка. В душе - гений. В недавнем прошлом - официантка из унылой забегаловки. У нее есть идея на миллион долларов...
      Актриса. Красавица модель с репутацией интриганки. Ей мало славы суперзвезды подиумов - она метит в кинодивы...
      Бизнес-леди. Могущественная властительница Голливуда - и безнадежный романтик. Она делает большие деньги и грезит о любви...
      Самая красивая, самая решительная троица, какую только знал Город Ангелов, где сбываются мечты!
      Глава 1
      Меган Силвер окончательно проснулась и поняла, что такую идею можно продать за миллион долларов.
      Конечно, она осознала это не сразу, но ее охватило невероятное возбуждение. Порция адреналина, бросившаяся в кровь, была так велика, что Меган захотелось немедленно схватить ручку и бумагу, чтобы успеть записать, пока сон не растворился в свете утра. Со стоном она потянулась за потрепанным блокнотом и шариковой ручкой, которые всегда лежали подле кровати на всякий случай. Правда, еще ни разу ничего подобного не происходило.
      Ручка покатилась по полу; Меган ладонью пошарила под кроватью, поднимая пыль, - было лень вставать. Похмелье билось болью в висках, но она пересилила себя.
      Да она не могла обращать на это внимание, потому что ей приснилось невероятное и это надо было немедленно все записать.
      Слава Богу, подумала Меган, найдя наконец ручку.
      Она схватила блокнот и принялась писать. Длинные, очень длинные предложения, словно паутина, покрыли страницу.
      За окном крохотной спальни появились первые красные полосы восхода. Над Сан-Франциско занималось утро.
      ***
      - Он бросил меня, - объявил Деклан, через час входя к ней в спальню без стука. - Ты слышишь? Он бросил меня. - Весь его вид выражал невероятное горе. Дек смотрел на свою соседку по квартире, желая убедиться, насколько сильно его сообщение потрясло ее.
      - Кто бросил тебя? - пробормотала Меган, не отрываясь от своих записей.
      Помятые листы бумаги валялись на кровати поверх старых номеров журнала "Спин", которые она читала на ночь.
      Меган писала без остановки, она даже не приняла душ, не сварила кофе. У нее не было времени на всякие глупости, в том числе и на драматические переживания Дека. Приснившийся сюжет нисколько не походил на другие. Она уверена. Непонятно почему, но она думала именно так.
      - Джейсон, - произнес Деклан с безграничным отчаянием. - Вчера вечером мы были с ним вместе в "Коробке" и Джейсон ушел с кем-то. С каким-то негодяем, - злобно уточнил он. - У того парня стрижка ежиком и перстень с печаткой.
      Меган невольно улыбнулась:
      - Дек, ты с ним встречался ровно три раза.
      - Но я думал, что он...
      - Тот самый, единственный? Ты вообще в каждом парне видишь того самого, - заметила Меган, опустив блокнот. Она понимала: если Деклан настроен поговорить, то ей не отвертеться. - Ну давай, я знаю, что ты хочешь от меня услышать. Ты настолько хорош собой, что можешь завлечь любого, на кого положишь глаз. Так?
      - Не правда. - Голос Деклана смягчился, он бросил томный взгляд на свое отражение в зеркале. - Слушай, в последнее время я поправился. Это заметно?
      Меган вздохнула и внимательно посмотрела на прекрасную, словно изваянную скульптором, фигуру Деклана Хита.
      Худое мускулистое тело танцора. Глаза Дека невероятного цвета - цвета ирландского тумана - были обрамлены густыми серебристо-серыми ресницами. Черные волосы локонами падали на плечи и шею, совершенно как у героя какой-нибудь романтической сказки. Собственно, таким героем он и хотел быть.
      - Нет, - сказала Меган, - но выглядишь ты великолепно.
      - А почему бы тебе не одеться? - поинтересовался Деклан. - Мы могли бы пойти и выпить кофе... Не смотри на меня так. Мне вчера заплатили. Я приглашаю. О'кей?
      Он выплыл из ее спальни, и через несколько секунд звуки "Песни гор" заполнили маленькую квартирку.
      Меган оделась, без всякого желания вступая в новый день. После вчерашнего вечера она чувствовала себя отвратительно и вдобавок боялась того, что ей принесет утренняя почта. Новые счета и кучу писем с отказами от нью-йоркских агентов. А может, и того хуже - ее рукописи с приклеенными к ним тонкими полосками. Отказы издателей. И это результат напряженной восьмимесячной работы. Иногда надежда почти оставляла Меган. Она так много трудилась над своим романом. Ночи, выходные, любую свободную минуту, которую удавалось выкроить в библиотеке, где она горбилась над столом за десять долларов в час. Иногда ей казалось, что количество отказов значительно превышает число разосланных экземпляров романа.
      Однако волноваться по этому поводу было рано. Поколению бездельников следует наплевательски относиться к материальному успеху. Надо, конечно, работать, но только чтобы заплатить за самое необходимое, вроде кофе, музыки, клуба. Меган и Деклан пополам оплачивали квартиру, на еду тратили очень мало, одевались в самых недорогих магазинах Сан-Франциско. Они ходили в большинство клубов бесплатно - на вечеринки. Деклан, несостоявшийся артист, работал неполный день помощником продавца в магазине, а Меган, несостоявшаяся писательница, тоже работала неполный день в публичной библиотеке. Они нашли свой стиль.
      Правда, Меган Силвер до чертиков надоел этот стиль.
      Ей хотелось, чтобы наконец кто-то еще, а не один Дек прочитал ее книгу.
      Она мигом влезла в джинсы "на вырост", которые валялись на полу со вчерашнего вечера, затянула их ремнем поверх рубашки и сунула ноги в тяжелые грубые бутсы.
      Никакой косметики. Свой туалет она завершила двумя пригоршнями позвякивающих медных браслетов и тяжелым перстнем из горного хрусталя. У Меган было мало тряпок, и поэтому не надо было тратить время на мучительный выбор: что надеть. Все ее барахлишко валялось в комнате - на кровати, на индийском коврике, под ее любимыми плакатами "Нирваны" и "Дарк энджел" <"Злой ангел".>. "Дарк энджел" была любимой музыкальной группой Меган Силвер, под их бешеные ритмы прошли годы учебы в колледже, под их оглушающие композиции она работала, под мрачные аккорды рыдала в депрессии, их музыка выворачивала ее наизнанку, когда она занималась любовью. Супергруппа конца девяностых, фонограмма ее поколения.
      Но на прошлой неделе группа распалась. Меган до смешного расстроилась. И не только она. Саша Стоун, подруга Деклана, сидя перед ней в кафе "Подкова", рыдала, и тушь мрачными черными ручейками текла по нежным щекам.
      - Слушай, кончай реветь, - сказала Меган, подсовывая Саше бумажный носовой платок. - Это же всего-навсего музыкальная группа.
      - Не будь мещанкой! - резко бросил Деклан и обнял рыдающую девушку за плечи. - Это серьезно. Любое искусство - это серьезно.
      - Зак, - дико рыдала Саша, - Зак Мэйсон предал всех, кто ему верил.
      - Но он всего-навсего певец, а не мессия, - сказала довольно холодно Меган. - Знаешь, я думаю, он запишет сольники.
      - Ты так думаешь? - судорожно всхлипнула Саша. В ее голосе послышалась надежда.
      - О Господи! Сколько тебе лет?
      - Меган! - одернул ее Деклан. - Саша страдает. Прояви хоть каплю сочувствия.
      - Да в конце концов, никто не умер! - зло пробормотала Меган.
      Сколько лет Саше? Может, вопрос в том, сколько ей самой? Двадцать четыре - и что она собой представляет?
      Кто она такая? Что у нее есть, кроме степени по английскому языку, полученной в Беркли? И она сидит в кафе со взрослой женщиной, которая рыдает лишь потому, что какая-то рок-группа развалилась.
      Именно в этот день Меган Силвер охватило внезапное беспокойство.
      Меган повертелась перед зеркалом. Она выглядела хорошо. Не как-то особенно, а просто хорошо. Каштановые волосы мягкими волнами ниспадают на шею, умные карие глаза смотрят внимательно, чистая кожа - правда, со следами излишеств чрезмерного ночного веселья. Под скучной бесформенной одеждой скрывалась красивая фигура, хотя и несовременная. Округлые груди, женственные икры, слегка толстоватые бедра. Лишний вес, который Меган никак не могла сбросить. Она радовалась хипповской моде - как здорово, что можно натягивать на себя вещи "на вырост". Вообще-то она ненавидела свое тело, свою внешность.
      Да, она не дурнушка, но в сравнении с золотистыми калифорнийскими бабочками Меган Силвер просто жалкая моль.
      Совсем незаметная.
      Такой она и родилась. Меган была самой младшей из шести детей в католической семье в Сакраменто, еще один лишний рот, который надо было прокормить отцу, измученному тяжелым трудом электромонтера, и нервной матери, едва справлявшейся с большой семьей. Нельзя сказать, что ее обижали, - на нее просто не обращали внимания.
      Меган была не такой красивой, как ее сестры-близнецы Джейн и Люси, стройные и изящные, словно газели. Она не была такой здоровой и спортивной, как три старших брата - Мартин, Питер и Эли. Меган не была достаточно яркой, чтобы вызывать озабоченность родителей. Она росла, встречаясь с симпатичными мальчиками, которых отбрасывали Джейн и Люси. Училась средне. Когда Меган сумела пробиться в Беркли и семья поздравляла ее, ей казалось, что она физически чувствует всеобщее облегчение оттого, что она уезжает из Сакраменто.
      Ну что ж, взаимно, сердито подумала Меган, поддергивая рубашку, чтобы придать ей больший объем. Никогда бы мне больше не видеть ту дыру. Чего ради сидеть там и гнить заживо ?
      Ну да, ты ведь решила приехать сюда и гнить в Сан-Франциско, закончил злобный, придирчивый внутренний голос.
      - Ну, ты готова? - завопил Деклан. - А то мы опоздаем!
      Меган в последний раз взглянула, на себя в зеркало, пожала плечами и вышла к нему.
      - Мы уже и так опоздали, - пробормотала она.
      ***
      В те дни все с трудом выбирались из постели часов в одиннадцать, если не надо было идти на работу, а иногда даже если надо было. Господи, если верить всем оправданиям и хриплым покашливаниям, несшимся по телефонным проводам к работодателям каждое утро, можно было решить, что Сан-Франциско охватила серьезная эпидемия.
      Однако боссы принимали эти стенания стоически, они-то знали, что платят лентяям чуть больше минимальной зарплаты, - из этих денег состояния не сколотишь. Но за такие деньги они получали и соответствующих работников.
      Люди знают себе цену, продавая себя так дешево. Все они попросту зря тратят время, подумала Меган, будто впереди у них целая вечность.
      Было без пятнадцати двенадцать, холодный туман начинал рассеиваться, тая на слабом осеннем солнце. Деклан важно вышагивал по улице, приветствуя всех друзей, попадавшихся на пути. Хейт - настоящий центр его вселенной, подумала Меган, глядя на своего друга и с обожанием улыбаясь. Здесь он чувствует себя легко и непринужденно. И Деку этого достаточно... Но почему же ей мало?
      - Эй, Меган, Дек! Привет.
      Трей, лучший друг и бывший любовник Деклана, махнул им из-за столика, когда они вошли. Они стали пробиваться к нему сквозь привычную толпу поэтов, байкеров, студентов, художников, пьяниц и случайно забредших туристов из Европы.
      Меган однажды увидела "Граунд зироу" в студенческом путеводителе, где его определили как "кафе Апокалипсиса". Прочитав это, она чуть не расхохоталась.
      - Привет, привет, - сказал Трей. - Меган, Дек, это Фрэнсин, Рик и Консуэла. Консуэла - натурщица, - добавил он хвастливо Трей коллекционировал людей с такой же страстью, как филателист - почтовые марки.
      Меган взглянула на девушку, усаживаясь за столик. Шелковистая оливковая кожа, носик-пуговка, шикарные волосы, гладко зачесанные и собранные в пучок, и не больше ста пяти фунтов под пиджаком. У нее фигура не натурщицы, сразу отметила Меган, но это не важно. Красивая, уверенная, она обладала всем, чего недоставало Меган. Захотев пойти работать, Консуэла получила свое место с легкостью. Ей не надо было убиваться в публичной библиотеке Сан-Франциско неполный день за десять баксов в час.
      - Привет, - сказала Консуэла.
      - Меган - писательница, романистка, - выставил ее Трей на всеобщее обозрение.
      - Романистка? Как здорово, - равнодушно произнесла Фрэнсин.
      - Я не романистка. Я просто служащая публичной библиотеки, - холодно заявила Меган, не обращая внимания на яростную жестикуляцию Деклана.
      - О, она так говорит только потому, что крупные издательства пока не прислали ей чек на кругленькую сумму, - поспешно объяснил он.
      - Деклан - артист, - сказал Трей.
      Деклан с гордостью кивнул:
      - Ну конечно, жизнь - это и есть искусство. Я просто выражаю жизнь как могу.
      - Здорово, - сказал Рик, не поднимая глаз от чашки кофе.
      - Я думаю, тебе до сих пор не прислали чек только по одной причине: эти магнаты не понимают, что такое честность художника. - Консуэла, видимо, решила успокоить Меган.
      - А ты откуда знаешь? - спросила Меган, убирая челку с глаз. - Ты же никогда ничего моего не читала.
      - Меган, - прошипел Деклан.
      - По правде сказать, они не берут мою книгу, потому что она плохая, безжалостно продолжила Меган.
      И в этот момент она поняла, что сделала важное открытие для самой себя. Внезапно пришедшая мысль молнией сверкнула в мозгу. Ее манерное подростковое сочинительство, бесконечное перескакивание с предмета на предмет было утомительно-скучным. То, что раньше ей казалось поэтичным, на самом деле - унылая жвачка.
      - А зачем тогда ты написала свой роман? - довольно враждебно спросила Фрэнсин.
      Трей подался вперед, чтобы не упустить ни слова: перепалка становилась интересной.
      - Понятия не имею. - Меган пожала плечами.
      Ей стало вдруг легко, свободно и даже приятно. Наконец она призналась себе в том, что давно знала. Она писала .в расчете на похвалу друзей, отбросив старомодную, как ей казалось, литературную концепцию, в соответствии с которой роман должен иметь сюжет. Но результат-то вышел ужасный!
      - Ну и что ты собираешься делать, если ты не писательница? - спросила Фрэнсин с вызовом, даже со злобой.
      Меган оглядела всех. Такие умные, такие всезнающие и такие спокойно-расслабленные. Никуда не спешат.
      Потом вспомнила свой сон. Свой новый сюжет. Интригующий. Динамичный. Он лежит у нее на кровати, двадцать исписанных страниц.
      - Я писательница, - сказала она, - я просто собираюсь писать лучше. Я напишу сценарий.
      Глава 2
      Возбуждение было настолько сильным, что его можно было ощутить на вкус.
      Сейчас, в этот самый момент, Алессандро Эко правил модой. Куда бы он ни шел, пресса, задыхаясь, бежала вдогонку. Он был новым ярким открытием года, любимцем полусвета, первым настоящим супердизайнером, совершившим внезапный и такой же космический взлет, как Донна Каран. Репортеры престижнейших журналов мод "Вог", "Харперз", "Элль" и "Стайл" замирали, глядя на тесные корсажи, на каблуки, на маленькие, искусно скроенные по косой юбочки, на драматический отбор тканей, на совершенное владение цветовой гаммой... В се это было просто потрясающе!
      Простые женщины тоже любили Алессандро: его одежда в более дешевом варианте выплескивалась на улицы примерно через два сезона после показа. Его наряды подчеркивали изгибы женской фигуры, грудь, позволяли ткани чувственно облегать бедра. Каждая работающая женщина собирала деньги, чтобы купить хотя бы один костюм от Алессандро. Каждая из дам, бывающих на приемах, создавая свой гардероб, помнила о нем. Каждая девочка-подросток покупала номер "Вог", чтобы дать волю фантазии.
      Короче говоря, успех Алессандро Эко - еще один вариант осуществления Великой Американской Мечты. Коллекция до сих пор неизвестного дизайнера, как шторм, всколыхнула весь мир.
      Вот первая причина, почему здесь собрались все. Именно в Чикаго.
      Париж, Нью-Йорк, Милан, в крайнем случае Лондон...
      .Но Чикаго? Конечно, только Алессандро мог осмелиться на подобное. Он решил показать свою летнюю коллекцию в Чикаго и надеялся, что весь аристократический мир соберется здесь ради него.
      Что же явилось второй причиной, по которой все постарались приехать сюда?
      Издатели модных журналов и фотографы болтались здесь, общались с известными голливудскими актерами, степенными членами европейских королевских семей, рок-звездами, которые эскортировали своих подружек-манекенщиц.
      "Ливард-холл" был забит до отказа. Он гудел от разговоров, купался в волнах духов, ослеплял прожекторами, звенел деньгами. Позади первого ряда были места для серьезных игроков. Тщедушные на вид жены заправил с Уолл-стрит яростно боролись за маленькие с позолоченными спинками креслица. Важно оказаться замеченной. Здесь не просто презентация новой коллекции Алессандро, а показ, в который вложены миллионы долларов, его должны увидеть все, кто этим интересуется.
      Супермодели. Лучшие из лучших. Удачный ход в истории моды. Одному Богу известно, сколько это стоило. Люди Эко совершили невозможное, сумев уговорить их участвовать в одном шоу. Их охраняли не хуже, чем президента Соединенных Штатов. Если бы в зал вдруг бросили бомбу, то самые красивые цветы западного мира погибли бы разом.
      Синди. Линда. Наоми. Эва. Надя. Шалом. Настоящий пантеон богинь, парад идеальной красоты. Всех возрастов.
      Всех типов фигур. (Говорят, Джерри вернулся, чтобы сделать одно это шоу, а в середине первого ряда сидит Мик, рядом с Опрой. И это на самом деле происходит!) Елена, Кристи, Клаудиа, Изабелла, Ясмин! Список можно продолжать и продолжать! Паулина, Шираз, Лорен, Татьяна, Кейт... Если какая-то девушка украшала обложку журнала, она должна быть тут обязательно, это восходящая звезда, которая, может быть, блестит не так ярко, как все эти суперзвезды, но, выйдя на подиум, она вольется в непрерывный, безупречный поток совершенства.
      Намекали, что она тоже должна появиться.
      Взволнованный шепот пронесся по залу. Огромная люстра погасла, оставив сцену в темноте. Тонкий лучик прожектора через светофильтр разбрызгивал все цвета радуги по сцене. Единственным звуком было тяжелое возбужденное дыхание зрителей и приглушенный стрекот включенных телекамер - они окружали подиум и заполонили проходы. Огромные экраны по обе стороны подиума оставались темными и мертвыми.
      Все ждали.
      Как только из громкоговорителей, висевших на стенах, раздался голос Ареты Франклин, сцена вспыхнула разноцветьем. Синхронность - как в балете! Лепестки роз посыпались с потолка, и одинокая фигура выплыла на подиум.
      Наоми! Это была Наоми! Она открывала шоу в длинном белом платье, в торжественном вечернем наряде, чего никто не ожидал от Алессандро. Совершенное, с оголенной спиной, присборенное, оно потрясающе контрастировало с кожей цвета темного шоколада.
      Долго сдерживаемое ожидание взорвалось сумасшедшими аплодисментами, засверкали фотовспышки, заскрипели перья. Все вознеслись на седьмое небо. Наоми сменила Татьяна в черном кожаном жакете и сверкающих синих брюках. Из чего они, интересно? Из винила? Спандекса?
      Издатели модных журналов удовлетворенно вздохнули. Да, все это стоило увидеть. В текущем сезоне по крайней мере король не будет развенчан.
      ***
      - Она этого не сделает! Она сказала, что этого не сделает! - стонал Алессандро, и в его голосе слышалось отчаяние.
      Его слова тонули в общем шуме за кулисами, где супермодели приветствовали друг друга. Менее известные суетились из-за париков и жаловались, что не правильно повешен жакет; вопила музыка, раздавались радостные крики, две парикмахерши истерично рыдали, и Майкл Уинтер, правая рука Алессандро, с трудом отыскал его в этом бедламе.
      - Не могу поверить. Ведь она мне обещала еще два месяца назад! Что будет в финале и сделает так, что это шоу надолго запомнят, навсегда! А теперь она, видите ли, не выйдет! Нет, она этого не сделает! Она разрушит все, ради. чего я столько трудился!
      - Шоу так или иначе запомнят навсегда, - пытался успокоить его Майкл, стараясь голосом перекрыть шум. - Они любят тебя, Алессандро, они сходят с ума от девушек и от твоих нарядов. Мы ведь так и думали. Все манекенщицы, что сегодня на подиуме, - это совершенство. - Для убедительности он поцеловал кончики пальцев, собранные в щепотку.
      Дизайнер схватил помощника за лацканы пиджака.
      - Нет, это не совершенство! - вопил он. - Да, это хорошо. О'кей. Я понимаю. Но далеко от совершенства. А должно быть именно таким, неподражаемым. - Алессандро набрал воздуха, и Майкл поморщился. Жилы на шее босса натянулись, как веревки. - Мишель, они же стервятники.
      Они ждут самого лучшего, а если не дождутся, то свалят меня и заклюют. Неужели ты не понимаешь? Да, сейчас они умирают от счастья, поскольку видят перед собой всех этих девочек... Но если она не появится в конце, у них возникнут сомнения. Люди станут думать, что мы не слишком хороши. Не слишком хороши для нее.
      Майкл молчал, не желая соглашаться, но в душе опасаясь, что Эко может оказаться прав. Он обожал Алессандро за умение выкрутиться из любого положения. За способность понять, что красивая одежда сама по себе - лишь половина дела. Мода - вот что нужно. Мода. Стиль. Шоубизнес. И пообещав выставить на подиум абсолютно всех самых лучших, самых красивых женщин мира в одежде Алессандро Эко, они, конечно, пошли на огромный риск, на авантюру. Но если они выиграют, компания поднимется на уровень, где царствуют не только Катарина Хэмнетт и Ральф Лорен, но Шанель, Гуччи и Кристиан Диор. Это же Святой Грааль. И если добиться этого, ни одно модное издание не в силах будет им навредить.
      А если они не смогут вскарабкаться на такую высоту?
      Сверхдорогое шоу - это высший пилотаж отдела по связям с общественностью. И лучше бы, конечно, чтобы задуманное дело завершилось успехом. Но если все внимание будет сосредоточено не на тех девушках; которые выйдут на подиум, а на той одной, которая не...
      Уинтер вздрогнул.
      - А почему она не хочет?
      - Она заперлась в своей грим-уборной и отказывается появляться! простонал Алессандро. - Она не объясняет мне причину. Я ненавижу ее, она самая настоящая, отъявленная сука!
      - В этом ты прав.
      - Мишель, я хочу, чтобы ты нашел ее агента! - резко бросил Алессандро. Странное дело, но в стрессовой ситуации его английский чудесным образом становился безупречным. - Пообещай ему все, что он хочет. Абсолютно все. Нам нужно ее появление в финале. И мы должны заставить ее выйти.
      ***
      - Детка, ну пожалуйста.
      Роберт Элтон опустился на колени перед дверью. Манекенщицы наступали ему на икры, спеша выйти на подиум. Несколько телевизионщиков сверлили ему затылок удивленными взглядами. Ручейки пота стекали по толстой шее и заползали за воротник. Перед мысленным взором пронеслась вся его карьера.
      - Дорогая, - попытался он снова, подвывая и прижимаясь пухлой щекой к замочной скважине.
      - Исчезни, Роберт! - раздался изнутри резкий голос, - У меня нет никакого желания говорить с тобой.
      Пара операторов хихикнула. Роберта охватило знакомое чувство ненависти от унижения, внутри все закипало.
      - Золотце, я знаю, ты любишь побыть одна, но мы должны сделать это шоу.
      - Мы ничего не должны делать.
      Голос был сладкий, тонкий, тихий, нежный, но в нем чувствовалось столько злости, что агент, привыкший ко всему, смутился.
      - Но у нас есть обязательства. Мы взяли деньги, нам заплатили миллион долларов.
      - Ты хочешь сказать - у тебя есть обязательства. Вот ты и одевайся, Боб. Очень может быть, тебе даже понравится.
      Сука! Сука! Сука! Боже, как он ее ненавидит!
      - Детка, Алессандро рвет на себе волосы. Ты знаешь, что без тебя все это не имеет никакого смысла. Ну пожалуйста, ангел мой. Все рассчитывают на тебя.
      - У каждого свои проблемы, Боб. А у него достаточно звезд. Я ему не нужна. Там миллион девушек. Скажи, пускай выпустит в финал Синди.
      Так, может, в этом дело? Роберт немного взбодрился, заметив еле заметную брешь в ее броне. Утопающий готов схватиться за соломинку, подумал он горько. Как справедливо!
      - Звезды? Да они приглашены, только чтобы оттенить тебя! презрительно завопил он, моля Бога, чтобы никто не услышал его. Все элитные манекенщицы моментально разорвали бы с ним контракт. - Здесь только одна звезда, радость моя. И она не хочет выходить из своей грим-уборной. Синди не потянет. Нет. Да ты сама знаешь. Боже мой!
      А Клаудиа? Фу! - Он громко, по-лошадиному, фыркнул, желая выказать свое глубочайшее презрение.
      - Боб, не поможет. Я не работаю в стаде. Даже если это самый породистый крупный рогатый скот! - прокричала она, и буквально каждый слог дышал ледяным холодом.
      Стадо! Элтон представил себе известнейших красавиц, суперзвезд, которые ходили и кружились, демонстрируя собственное великолепие на подиуме у него за спиной. Но тем не менее у него появилась надежда. Обычно половина битвы с ней уходила на то, чтобы понять, что именно ей надо для вдохновения в этот день и каким образом ему следует выразить свое почтение и восхищение.
      - Милая, ну подумай, ты ведь не работаешь в основном шоу, ты появляешься только в финале. Ты будешь прямо в центре, все ждут, надеются, молятся на твой выход. - А я особенно, поскольку, если ты не сделаешь этого, мне конец, добавил он мысленно. - Они все посходят с ума, когда тебя увидят. Они рехнутся! Ну сделай один раз.
      - А они всегда сходят с ума, - раздалось в ответ; в голосе слышалась неизбывная скука. Но Роберту показалось, что все же он сумел уловить едва заметное смягчение интонации.
      - Ну конечно, они сходят с ума. А кто не сойдет, увидев тебя? Даже если ты появишься в мешке! Но ведь дело в том, что сегодня ты обставишь всех. Пройдешь впереди всех.
      - В финале. - Роберт глубоко вздохнул и продолжил с утроенным жаром:
      - Это придаст особый вес всему шоу, ты будешь царить над всеми. Это будет... - он сделал драматическую паузу, - твоя коронация.
      Молчание.
      О чем она думает? Элтон ослабил воротник. От нервного напряжения засосало под ложечкой, как будто там от кислоты пошла коррозия. Казалось, он явственно видит, как его язва увеличивается в размерах после такого жуткого стресса.
      Какую бы ненависть Роберт ни испытывал к этой женщине, он понимал: в этой милой головке неустанно работают очень умные мозги. Ничто не могло промелькнуть мимо нее, ничто. Если она и соглашалась на какое-то его предложение, то лишь потому, что оценила высказанную мысль.
      Независимая. Хитрая. Решительная. Если она чего-то очень хотела, могла смести все со своего пути. Легче спорить с десятитонным грузовиком.
      - О'кей. Я это сделаю! - крикнула она.
      Агент чуть не разрыдался от облегчения.
      - Но при одном условии. Я не буду выводить их всех в финале. Я сама стану финалом. Сама по себе. Никаких других девушек.
      Роберт чуть не взвился.
      - Милочка, но это невозможно! Все отрепетировано!
      Все расставлены по местам! Ты ведь не можешь ждать, чтобы Наоми и Кейт сидели спокойно...
      - Кейт? А почему ты упомянул ее, Боб? Кажется, я тебе приказала никогда не упоминать при мне эту стиральную доску.
      Ошибка. Ошибка. В мозгу зажегся красный свет.
      - Дорогая, мне очень жаль, но...
      - Нет, Боб, никаких "но". И позволь сказать тебе, что на самом деле невозможно. Невозможно мне показаться в шоу вместе со всеми. В финале я выхожу одна Ясно? Я достаточно понятно говорю? А теперь беги к своему Алессандро и передай мои слова. Если ему не понравится, вызывай моего шофера и я еду домой. - Ласковый голос скрывал твердую сталь. - Так ты понял? - строго переспросила она.
      Роберт Элтон снова подергал воротник рубашки, но ничто не могло помочь - его охватила настоящая, неподдельная паника. Этот тон он знал слишком хорошо. Он означал конец споров.
      - Ну конечно, дорогая! - крикнул он в замочную скважину. - Я понял.
      ***
      - Это шутка? - поинтересовался Майкл Уинтер, взглянув на часы.
      Шоу шло по графику с точностью до секунды. Оставалось десять минут до финала, а она еще не занималась макияжем.
      Роберт развел толстыми руками, выражая этим жестом полную беспомощность.
      - Нет. Она не шутит. Я уверен, вы и сами это понимаете, - сказал он.
      - Агентство "Юник" получило за нее миллион долларов гонорара.
      - Мы должны будем возместить убытки, если она не появится, проговорил Элтон с тягостным вздохом.
      Уинтер уставился на Роберта. Проблема не в гонораре.
      И, оба хорошо понимали это. Миллион долларов - мелочь на карманные расходы по сравнению с тем, что грозило компании Алессандро Эко в случае провала шоу.
      - Слушайте, ребята, вы не можете держать под контролем своих клиентов? Да это же самое грандиозное шоу последнего десятилетия, черт побери!
      Роберт Элтон посмотрел ему прямо в глаза.
      - Майкл, пожалуйста, - сказал он. - Никто. Ни я, ни одна живая душа на свете не может контролировать ее.
      Осталось девять минут.
      - Значит, ты хочешь сказать, что я лично должен унизить восемнадцать самых известных манекенщиц мира на глазах ведущих репортеров, которые освещают показ, ради того чтобы ее величество вышла на подиум на тридцать секунд?
      Новые капли испарины выступили на шее Элтона. Уинтер, конечно, абсолютно прав. То, что происходит за кулисами, быстренько разнюхают ястребы в первых рядах. Да что там быстренько - со скоростью света! Все узнают, что она требует от Алессандро публично оскорбить всех топ-моделей в угоду ей.
      - Да, именно это я тебе и говорю, - твердо сказал он.
      Восемь минут тридцать секунд.
      Майкл Уинтер посмотрел на часы. Так или иначе они должны сделать свое шоу. Необходимость немедленно принять решение свинцовым грузом навалилась на плечи.
      - О'кей, - сказал он. - Сообщи ее величеству, она добилась своего.
      ***
      Возбужденная аудитория в ожидании уставилась на пустую сцену. Блокноты исписаны неразборчивыми каракулями, кое-что подчеркнуто, много восклицательных знаков.
      Платья в минималистском стиле, облегающие корсажи, развевающиеся свингеры из водостойкого шелка стали сенсацией. Новая коллекция купальников произвела настоящий фурор! Кроме всего прочего, Алессандро Эко представил удивительно скроенное по косой вечернее платье. Сдержанную строгую походку оно превращало в ритмичный танец.
      Малейшее движение заставляло волноваться всю юбку! Но едва ли именно это было главным... Главное, что возбуждало репортеров и редакторов модных журналов, - это бесконечные километры пленок, отщелкнутых фотографами.
      Именно их кадры позволят продать журналы. Шоу - это событие, а Алессандро - король города красоток. Кейт вышла в атласном платье, на самом деле оказавшемся претенциозной майкой. Подобная богине Синди облачилась в черный купальник, который каждую женщину, стоит ей увидеть его, заставит, едва дождавшись утра, бежать в гимнастический зал. Блондинка Джерри с каскадом ниспадающих волос возникла перед публикой в строгом приталенном брючном костюме. Ясмин, с королевской осанкой и отстраненным взглядом, выступала в полном вечернем туалете с юбкой на кринолине. Восторг! Более подходящего слова не найти.
      А теперь финал...
      Зал затаил дыхание, фотографы нервно отыскивали наиболее удобную точку для съемки. Все супермодели мира украсили это шоу.., за одним исключением. Каждый раз, когда менялась мелодия, ритм и новая манекенщица выходила на подиум, зрители ожидали увидеть ее. Однако она не появлялась.
      Но этот момент наконец настал. С нарастающим возбуждением журналисты устремили орлиные взоры на помост, задрапированный черным занавесом, их когти жаждали крови. Сейчас все увидят истинный триумф! Одному Богу известно, как удалось "Юник" устроить это. Их клиентка появится только в самом финале, утверждая себя и как бы возвышаясь над всеми супермоделями мира. Может быть, она выведет за собой все модели? Или это уж слишком? А может, когда вся эта неземная женская красота выплеснется на помост вместе с Алессандро Эко, она вдруг появится среди них? Или воспользуется новым трюком, каким-то пустячком, который мгновенно прикует к себе все взоры?
      "Ливард-холл" дрожал от предвкушения. Послышалось легкое шуршание бархата сбоку от сцены, и Алессандро Эко, аристократическое лицо которого ничего не выражало, кроме глубочайшего спокойствия, шагнул к микрофону. Властно поднял руку, призывая к тишине, прежде чем зал разразится аплодисментами.
      - Леди и джентльмены! Для дома Алессандро Эко было великой честью представить вам нашу коллекцию сегодня вечером. Спасибо за внимание и терпение. - Он слегка поклонился. - Может быть, вы знаете: с самого детства я лелеял мечту, что когда-нибудь смогу, как великие кутюрье Баленсиага, Диор, Шанель, отдать дань женской красоте, которая, на мой взгляд, является несравненным даром природы. Я очень на это надеялся. В жизни женщины есть великий момент ее наивысшего расцвета. И это, конечно, день свадьбы. По традиции модельер в самом конце показа представляет свадебное платье. Я буду рад продолжить эту традицию.
      Луч прожектора медленно отвели от дизайнера, одна за другой в зале погасли все лампы, сцена погрузилась в темноту. В полной тишине раздалась знакомая мелодия Моцарта.
      Потом занавес разошелся, и цепочка бриллиантовых огоньков высветила контуры подиума. Но вместо тридцати моделей на нем из темноты возникла одна-единственная фигура. Мелкими шажками она вошла в ярко высвеченный прожекторами круг. Кремовый шелк совершенно облегал ее, словно вторая кожа. Нежные руки сжимали букет лилий цвета слоновой кости, единственная белая роза мерцала в темных волосах. Модель медленно и грациозно продвигалась вперед, к самому краю подиума.
      На секунду тишина стала оглушающей, собравшиеся словно онемели, потрясенные красотой, такой хрупкой и чувственной, девственной походкой и робкими взглядами испуганной лани, которые эта женщина бросала на них. Ее глаза были цвета шоколада. Ее как будто смущало всеобщее внимание. Потом, когда весь мир моды понял, что он видит перед собой, чему стал свидетелем, зал взорвался криками и аплодисментами. Редакторы, репортеры модных журналов поднялись и стоя аплодировали ей. Фотографы безостановочно щелкали затворами камер. Вспышки слепили модель, и было ясно, что именно ее снимок украсит первые страницы всех таблоидов западного мира завтра. Потрясающий минималистский финал Алессандро Эко! Без малейшей тени сомнения можно было сказать: он - Дизайнер Года. И это самый удачный ход в модельном бизнесе. Вытеснить восемнадцать супермоделей, чтобы появиться на несколько секунд, закрыв таким образом все шоу! Как если бы она, и только она, была той, которую все ждали...
      Грациозно пройдя вперед, навстречу бушевавшему людскому морю, Роксана Феликс наконец позволила себе скромную улыбку.
      - Роксана!
      - Рокси! Рокси!
      - Роксана! Пожалуйста, на секунду!
      Они были повсюду, они требовали ее внимания, они хотели поймать ее улыбку, ее взгляд, все эти репортеры из известных журналов, фотографы и просто поклонники моды.
      За кулисами осталось поле битвы, где все дрались хотя бы за одно словечко Кристи, за мнение Наоми, за возможность сделать драгоценный снимок любой супермодели в раздетом виде, но гораздо больше бездельников крутилось возле Роксаны, бесспорной королевы показа. Все остальные девушки с негодованием уходили, резко бросая одно и то же:
      "Никаких комментариев!" А за ними бежали в неистовстве их агенты.
      - Никогда больше она не будет работать у меня, - прошипел обезумевший Алессандро Майклу Уинтеру, когда еще одна красотка пронеслась мимо него, вздернув нос. - Мишель, эта сука забрызгала кровью всю мою коллекцию. Никогда больше ни одна из этих девушек, которые могут появиться на обложке, не наденет мои модели. Единственное, что я вижу и слышу, - это ругань.
      - Да? А я слышу звон монет, - ответил Уинтер, и широкая улыбка расплылась на его загорелом лице. - Ругань и освещение события в печати словарь Уэбстера толкует как синонимы, друг мой. Разве ты не знаешь такой тонкости английского языка?
      - Роксана, вы заранее знали, что Алессандро отменит выход остальных девушек в финале? - спросил кто-то.
      Откинув черный, словно вороново крыло, блестящий локон со сверкающих глаз, молодая женщина тихо рассмеялась.
      - О чем вы, Дамиан? Вы ошибаетесь. Должно быть, это было запланировано с самого начала.
      - Нет, все это в угоду вам, - упорствовал молодой человек.
      Точеные черты Роксаны не дрогнули, бледная кожа осталась такой же белоснежной, только смущение на несколько мгновений проступило на лице. Толпа, окружившая ее, должна усвоить: ей действительно было отдано предпочтение перед всеми остальными. А потом очаровательный девичий румянец покрыл нежные щеки, она опустила свои знаменитые ресницы и беспомощно пробормотала:
      - Я не знаю, ребята. Все дела ведет Роберт.
      Окружившие модель поклонники влюбились в нее еще больше.
      - Роберт Элтон, это вам пришло в голову настоять на изменении сценария шоу?
      - Конечно, - с легкостью признал Элтон.
      Он был очень доволен собой и тем, что его противная дойная корова захотела свалить всю ответственность с себя на него, превратив в мощного властелина высшего света.
      Конечно, теперь самые известные модели потекут к нему потоком, подумал он, но вовремя вспомнил с сожалением, что Роксана не разрешает ему представлять других звезд.
      - А почему? Разве вы не подумали о том, что тем самым оскорбляете самых могущественных женщин в мире моды?
      Элтон по-отечески положил руку на алебастровое плечо Роксаны, но, почувствовав, как она напряглась от его прикосновения, тут же убрал.
      - Речь идет не о самолюбии, - сказал он совершенно бесстыдно, - а об одежде. Я просто почувствовал, что никто другой, а только самая красивая девушка в мире должна закрыть лучшее в мире шоу.
      - Боб, это уж слишком, в самом деле... - будто осуждающе произнесла Роксана тихим, сладким, как растаявший мед голосом.
      - Вы хотите сказать, что Роксана неповторима в своем деле, как Алессандро в своем? - поинтересовалась девушка из английского издания "Вог".
      - Никаких комментариев, - твердо заявил Роберт, красноречиво подмигнув.
      - Достаточно, достаточно, синьоры и синьорины, - громко заявил Алессандро, точно зная, когда пора поставить точку. - Моя маленькая бамбина устала - вы знаете, как она не любит паблисити. Пожалуйста. Вот сюда, здесь много шампанского...
      Роксана Феликс обменялась поцелуями, объятиями, прикосновениями с избранными, которые тут же устремились на поиски спиртного, прохладительных напитков и закусок. На лице ее было написано смущение от того, что она стала причиной излишней суеты. Закрыв дверь своей грим-уборной, она достала маленький мешочек с белым порошком из коробочки из-под румян, насыпала на запястье и слизнула. Наслаждение, которое она испытала от этого, казалось, просвечивало сквозь кожу. Элтон с жадностью смотрел на нее. Это был модный способ оттянуться как следует, поймать кайф, в это лето все по нему сходили с ума. Но она и не подумала предложить порошок своему агенту.
      - Я бы сказал, это настоящий триумф, - торжествующе объявил Элтон.
      - Но ты к этому не имеешь никакого отношения. Ты можешь изображать важного парня перед этими дураками, но не пытайся одурачить меня. Понятно? Иначе вылетишь быстрее, чем пуля из "Калашникова".
      - О'кей, о'кей. - Элтон заставил себя улыбнуться, преодолевая неловкость. - Ты права, дорогая, конечно, права.
      Ну ладно. - Элтон подумал вдруг: интересно а менеджеру Мадонны тоже приходится жрать столько дерьма, сколько ему?
      - Ты знаешь, что меня интересует, - сказала Роксана и медленно, с угрозой обратила на него ясные шоколадные глаза, взгляд которых пронзил его насквозь. - Ты нашел мне что-нибудь подходящее?
      Элтон нервно заерзал.
      - А ты разве не получила "Вечеринку на берегу - 2"? Я отправил сценарий тебе.
      Она слегка кашлянула.
      - Давай-ка посмотрим на вещи трезво. "Вечеринка на берегу - 2". Роль смазливой пустышки, которая бегает на свидания со спасателем. Да, помню. Сценарий пришел сразу после "Живой куклы" и "Сладкой девочки шестнадцати лет", их агентство "Юник" послало мне на прошлой неделе.
      Агент с трудом сглотнул.
      - Можешь больше не беспокоиться и не присылать мне подобных предложений, Боб.
      - Милая, я так и думал, что ты все поймешь. Эти роли, конечно, не достойны тебя. Я знаю. Но это все, что мы смогли достать. Слишком многие девушки хотят стать актрисами, но студии не интересуются ими... - Посмотрев на ее лицо, он умолк.
      - Ты уволен, - объявила Роксана Феликс.
      Элтон чуть не задохнулся от неожиданности и отчаяния. Да ведь он же открыл ее! Он представлял ее последние пять лет!
      - Что?
      - Ты оглох, Боб? Я же ясно сказала: ты уволен. И как мой личный агент, и как личный менеджер.
      Одутловатое лицо Роберта Элтона сделалось пепельно-серым. Несколько лет подряд Роксана требовала убрать одну за другой всех моделей-звезд, которых представляло агентство "Юник", в обмен на привилегию заниматься ее собственной карьерой, а также запускать в производство приносящие доход майки, календари, духи и все такое прочее. Делалось это не спеша и так тонко, что никто из его коллег даже не обратил на это внимания. И вышло так, что агентство "Юник" - это одна Роксана. И теперь без нее они ничто. Горстка вежливых девушек и никакой даже потенциальной звезды в обозримом пространстве.
      - Еще два месяца назад я сказала тебе, что хочу играть.
      И я действительно имею в виду то, что говорю: играть, а не подделываться под слабоумных девочек-подростков в фильмах, которые снимают на пляже.
      - Но другие девушки...
      Роксана глубоко втянула воздух, сложив трубочкой мягкие, совершенной формы губы, накрашенные помадой цвета спелых ягод.
      - Ну сколько раз, Боб? Я не "другие девушки". Неужели "Эс-Кей-ай" <Здесь. "Сэм Кендрик интернэшнл".> не может этого понять?
      "Эс-Кей-ай" ? Она что, собирается к Сэму Кендрику?
      Боб почувствовал, как его снова прошиб пот. Он не мог поверить, что это происходит на самом деле.
      - Я говорила сегодня с парнем по имени Дэвид Таубер.
      Он там работает. Молодой, небогатый и голодный. Мой самолет улетает в Лос-Анджелес в десять утра.
      - Пожалуйста, Роксана, дай нам еще один шанс.
      Рассмеявшись ему в лицо, она покачала хорошенькой головкой:
      - Нет, Бобби, мальчик Бобби. Нет. Второго шанса со мной не бывает. Ты считаешь, что можешь обращаться со мной как с куском мяса только потому, что я женщина?
      Тебе надо подумать над этим.
      - Роксана, ну пожалуйста, - в отчаянии повторил Боб.
      Сейчас он умолял ее, и они оба это понимали.
      - Расслабься. Так и быть, можешь продолжать заниматься мной как моделью.
      Элтон чуть не расплакался от облегчения.
      - Пока я не найду тебе замену, - холодно добавила она. У нее появилось ощущение приятной легкости. Первый признак того, что наркотик начинает действовать. Ей захотелось остаться одной и насладиться. - Убирайся, Боб.
      Скажи шоферу, чтобы машина была готова в восемь.
      - Да, дорогая, - слабым голосом пообещал Элтон. Господи, что ему приходится терпеть!
      Роксана холодно смотрела на своего агента, пока дверь ее уборной не закрылась за ним и она не осталась одна.
      Она тихо постукивала накрашенным ногтем по билету первого класса, прикрепленному к зеркалу перед ней. Она летит в Лос-Анджелес. Что ж, будет интересно.
      Она же Роксана Феликс. Она всегда получает то, что хочет.
      Глава 3
      Элеонор. Маршалл - самая могущественная женщина в Лос-Анджелесе.
      Эта мысль билась на задворках сознания, когда Сэм Кендрик заворачивал свой серо-голубой "мазератти" на стоянку при агентстве. Как всегда, грациозно и мягко его большая машина заняла свое место. Стоянка уже почти заполнена, отметил Сэм. Сейчас половина восьмого утра, но не важно, что по контракту рабочий день сотрудников начинается в девять. Если вы хотите работать на "Сэм Кендрик интернэшнл", одно из самых влиятельных агентств в Голливуде, вам лучше приходить в офис к семи утра и уходить не раньше десяти вечера.
      Краем глаза Сэм заметил, и узнал аккуратный "ламборгини" Дэвида Таубера, припаркованный прямо напротив его машины. Лучшее из незарезервированных мест на стоянке, и это означает, что Дэвид приехал на работу первым. Может, даже в половине шестого утра. Сэм улыбнулся. Таубер хотел, чтобы хозяин это заметил. И он заметил. Конечно.
      После двадцати пяти лет работы агентом Сэмюэл Дж. Кендрик II усвоил привычку замечать все. Итак, Таубер, молодой, голодный, с амбициями, быстро освоил секретный код Голливуда. Смотри, босс, я первый. Ну хорошо, детка, подумал Сэм и тут же забыл об этом парне. Дэвид Таубер сейчас не представляет для него никакого интереса. А Элеонор-Маршалл представляет.
      Не расстраивайся из-за мелочей. И помни: все это мелочи.
      Расхожее выражение девяностых, с помощью которого и предлагалось снимать стресс. Он хмыкнул. Сразу две ошибки. Первая: "не расстраивайся из-за мелочей" - это не клапан от давления. Просто заповедь. Если ты тревожишься по пустякам, ты мертвяк. Ты утонул. Вторая ошибка: не все можно отнести к мелочам. Некоторые веши очень важны.
      И если уж ты собираешься вступать в игру по-крупному, очень неплохо понимать разницу.
      Внимание, внимание, внимание. Это еще одно, чему он научился. В городе, где у каждого возникает миллион проектов в день, внимание, сосредоточенное на чем-то одном, - необходимый ключ к успеху. Если ты ухватил настоящую звезду, первым делом думай о ней. Если идет война за собственность, на которую ты нацелился, - будь то сценарий, актер или режиссер, - направляй на победу весь свой пыл, пока противники не лопнут. Может, он и не ответил на пару звонков в последние два дня, ну и что? Для этого есть парни вроде Таубера. Если у тебя серьезная проблема, ты не должен размышлять ни о чем другом, а концентрироваться только на ней одной. Пока не решишь.
      У "Сэм Кендрик интернэшнл" была серьезная проблема, Но после пяти дней мозговой атаки подсознание, на которое он всегда надеялся, наконец начало выдавать предложения. Первое имя, которое возникло у него в голове, было имя Элеонор Маршалл.
      ***
      - Мистер Кендрик, звонила миссис Кендрик из клуба насчет вашего приема на следующей неделе. Десять минут назад был звонок из офиса мистера Овитца. Фред Флореску звонил в семь пятнадцать, - коротко доложила Карен, его помощница. Карен давно научилась не отнимать у Сэма время на "доброе утро" и прочие слова приветствия. - Ну и еще тридцать или чуть больше звонков, список я оставила у вас на столе. Дэбби приготовила вырезки из газет. Джони разобрала большую часть почты, там есть контракт Зака Мэйсона. Статья в "Хеллз дотер" <"Дочь ада" (англ.).>, которую, может, вы захотите прочитать. Да, все готовы к совещанию в восемь.
      Кендрик с отсутствующим видом кивнул.
      - Значит, Фред звонил? Это хорошо. Я сейчас ему перезвоню, а ты можешь связаться с моей женой и сказать, что я даю ей карт-бланш. Меня все устроит.
      Он попытался скрыть раздражение. Сколько раз он просил Изабель не беспокоить его на работе своими глупостями? Как будто ему не наплевать, что придумает дизайнер или какие идиотские кулинарные изыски будут на столах?, Изабель живет всем этим. А звонки, конечно, это игра.
      Простая и четкая. Она любит продемонстрировать свое положение. Она понимает, что, какая бы суперзвезда ни позвонила ему, руководитель какой бы студии ни горел желанием поговорить с ним, сообщение о ее звонке всегда будет в самом начале списка.
      Кендрик шагал по мягкому серому ковру, устилавшему коридор. Надо пройти через три комнаты. В каждой сидит секретарша и личный помощник, а потом он попадет в свой кабинет, в свое святилище. Это издержки, обязательные для суперагента. К тому же сейчас это необходимо. Только половина восьмого, а ему уже позвонили тридцать раз.
      - Доброе утро, мистер Кендрик.
      - Доброе утро, Сэм, хорошо выглядите.
      - Рад видеть вас, босс.
      Агенты и помощники проходили мимо него, улыбались, делая приветственные жесты, - в общем, мели хвостом, если уж быть точным. В "Эс-Кей-ай" Сэм Кендрик был королем. Он давно перестал развлекаться, наблюдая, как во время таких утренних встреч сотрудники соревновались, кто перехватит его взгляд.
      Войдя в кабинет, Кендрик погрузился в черное кожаное кресло и не глядя потянулся к телефону. Он оставил послание Майклу Овитцу - одному Богу известно, когда они одновременно найдут пять свободных минут и поговорят наконец. Он попытался застать Фреда Флореску дома. Лучший молодой режиссер Голливуда, и он же - новый клиент "Эс-Кей-ай". Контракт с Фредом - один из наиболее ярких моментов нынешней унылой осенью.
      Флореску поднял трубку после третьего гудка.
      - Фред Флореску.
      - Привет, Фред. Это Сэм.
      Раздался довольный смешок:
      - Быстро.
      - Тебе первому звоню, - с легкостью соврал Сэм. Он был не последним в мастерстве лести, как и во многом другом. Он давно понял, как расположить к себе людей, не пресмыкаясь перед ними. В кинобизнесе это полезный навык.
      - А почему? Что, искусство на первом месте?
      Кендрик довольно грубо хмыкнул:
      - Это ты художник, а я-то бизнесмен. Единственный вид искусства, который меня завораживает, - это красивая роспись на стодолларовой бумажке.
      Флореску довольно рассмеялся:
      - Сэм, ты бесстыдник.
      - А ты разве нанял меня краснеть, как сама невинность?
      Еще чуток польстил. Суперагент как бы смиряет себя перед талантом. Я работаю на тебя. Ты босс.
      Да, но вообще-то, если ты не Джулия Робертс или Джон Гришем, то приходится подчиняться своему агенту. Талант, забывающий такое простое правило, обречен на очень короткую карьеру.
      - Ты звонил мне по поводу...
      - Ты намекал на какие-то переговоры с бывшей рок-звездой. Не так ли? Я бы хотел с ним поработать, если это правда.
      Первое истинное удовлетворение за всю неделю Сэм испытал сейчас. Оно охватило всего Кендрика. Его система отлично работает, его звезды стали сами соединяться в созвездия!
      Соединяться. Концепция восьмидесятых. И какая замечательная концепция! Каждый претендует на право первой ночи. "Си-эй-эй", "Ай-си-эм", Уильям Моррис и так далее.
      Будто они это придумали. Правда заключается в том, что только сейчас эта идея начинает раскрываться по-настоящему, она словно Венера, восставшая из вод морских, словно Афина Паллада, вышедшая из головы Зевса. "Соединение" означало, что агентство берет одну из своих звезд, актера или актрису, а лучше всего обоих, связывает их с режиссером которого представляет это же агентство, литературный отдел находит автора сценария, и, таким образом, агентство представляет и автора. А потом весь проект целиком, или, можно сказать, пакетом, продается. Такой метод продажи приносит агентству максимальные комиссионные и, случается кому-то из клиентов, которого ты хотел бы пробить.
      Он получает первый крупный кредит за счет твоих главных звезд. Но этот пакет требует унижений, заискиваний, угодничества. Студии ненавидят покупать пакет, потому что им приходится выкладывать сразу очень много денег. Не нравится им это еще и по другой причине: каждая крупная сделка делает агентство более мощным. С другой стороны, подобный способ сводит риск до минимума - студия получает к столу все готовенькое. Дело в том, что даже самое большое число талантов, собранных в одном фильме, не гарантирует битком набитых кинотеатров. Посмотрите на Стивена Спилберга, Джулию Робертс, Робина Уильямса в фильме "Ловушка". Кендрик поморщился. По крайней мере в этом провале он не участвовал, Нет, Сэм никогда не пытался претендовать на отцовство идеи продажи пакетов. Да его и не волновало, первый ли он. Он беспокоился лишь об одном - как стать лучшим.
      Пятнадцать лет назад он понял гениальность этой идеи. И начал собирать свою маленькую компанию первоклассных талантов с прицелом на это. Через десять месяцев агентство Сэма Кендрика поднялось до среднего уровня, потом стали преуспевающим и ему не было равных в оплате клиентов. А еще через десять месяцев с "Сэм Кендрик интернэшнл" стало работать множество звезд. Среди них обладатели "Оскара".
      Открылись офисы в Риме и в Лондоне. Сэму все это очень нравилось. Он никогда не оглядывался назад.
      Именно умение создать пакет сделало его самого звездой. Не такой, каких он покупал и продавал и чьи кассовые сборы уменьшались по мере того, как бледнел их звездный свет, а настоящей звездой, человеком, которого популярные журналы с огромными тиражами предпочитают называть просто по имени. Он был из тех звезд, которые поддерживают небесный свод, а не просто блистают на нем. Пакет принес Сэму первый миллион, потом его первые десять.
      Но сейчас, в данный момент из-за пакета возникли и некоторые проблемы.
      Времена наступили бедные, прибыли получались небольшие, даже у крупных киностудий дела шли хуже, и они предлагали не такие условия, к которым привыкли крупные актеры. После экономического спада начала девяностых расходы на досуг сильно сократились. И те, кто уверял, что индустрия развлечений устойчива к депрессии, страшно ошибались. Страдали все - и фирмы звукозаписи, и телевидение, и журналы, и кинопроизводство. Кендрик все еще помнил, как волна за волной шли сокращения и съемки крупнобюджетных фильмов замирали на все лето. В то же самое время пришли к власти звезды. Студии отчаянно искали способы обеспечить вложения в свой бизнес. И конечно, постепенно стало ясно, что даже самая крупная звезда и самый привычный рецепт не могут гарантировать успеха.
      То были трудные годы для "Эс-Кей-ай". Никто, правда, не голодал, они представляли слишком много крупных имен, чтобы такое могло случиться. Но студии отмахивались от пакетов, подписывая контракты лишь со звездами мировой величины. Никаких пакетов. Никаких дорогостоящих фильмов со словами "Собственность Сэмюэла Джека Кендрика" золотыми буквами. Нельзя сказать, что в других агентствах не было проблем, по крайней мере им пришлось одну-другую крупную сделку объединить. "Эс-Кей-ай" держалось на плаву. А знаете, что говорят про акул в Лос-Анджелесе? Если они не плывут вперед, то умирают. Что касается Сэма Кендрика, про него лучше и не скажешь.
      Ему надо добыть один пакет, большое кино, название которого мелькало бы в каждом заголовке в "Вэрайэти". И нужно сделать это очень быстро. Только на прошлой неделе Джеймс Фэлкон, суперзвезда сорока с небольшим лет, который знаком с Сэмом уже десять лет, через своих юристов сообщил, что теперь его представляет Джефф Берг из "Ай-си-эм".
      В мозгу Сэма зажегся желтый свет тревоги. Не пройдет и недели, как эта новость просочится в газеты. Воды, которые кишмя кишат акулами, оживут от движения, хищники примутся ходить кругами, фирмы-конкуренты почуют запах крови и бросятся в атаку, желая нанести смертельный удар.
      Сэм прекрасно понимал что к чему. Он нередко и сам поступал так же. Именно поэтому он назначил сегодняшнее совещание для всех сотрудников на восемь утра.
      Отсюда и его искреннее удовлетворение от слов Фреда Флореску - этот парень захотел работать с новым клиентом Дэвида Таубера.
      Здесь кроется и причина того, что первым именем, пришедшим ему в голову сегодня утром, едва он открыл глаза, было имя Элеонор Маршалл.
      - Я бы так не сказал. Конфиденциальность прежде всего, - ответил Сэм Фреду, сдерживая бурную радость. Нельзя позволить голосу выдать ее.
      - Черт побери, Сэм, во всяком случае, я правда хочу.
      - Но как ты догадался, Фред?
      - У тебя не может быть секретов от того, кого ты представляешь.
      Сэм хихикнул.
      - Погоди минутку. - Он поставил свое имя под контрактом Зака Мэйсона, держа трубку поближе к перу. - Ты слышишь этот звук? Ты знаешь, что это?
      - Нет. А что это такое?
      - Звук высыхающих чернил на нашем контракте с Заком Мэйсоном, пояснил Сэм, чувствуя, как к нему возвращается приятное чувство удовлетворения.
      В трубке послышался шум - это Фред Флореску глубоко вздохнул.
      - Думаешь, тебе удастся свести нас вместе?
      - А как же? Я думаю, ты для него единственный возможный режиссер.
      - Я ценю это. Фильм "К западу от Луны" стал действительно настоящим успехом в моей жизни.
      Это заявление смутило Кендрика на секунду. Он в общем-то забыл, что Флореску только двадцать девять лет. В свое время он сам был поклонником музыкальной группы Мэйсона. Боже, кто бы мог подумать, что он, Сэм Кендрик, доживет до того времени, когда режиссер с именем задыхается от нетерпения работать с рок-звездой только из-за музыки? Да он мне просто-напросто лижет зад, подумал Сэм. Нынешние молодые - самые наглые ублюдки со времен пятидесятых.
      - Ты знаешь, что я тебе скажу? Зак Мэйсон стал кем-то вроде пророка для своего поколения. Правда, он на таком уровне. То дерьмо, которое он пел, было важно, Сэм. "Дарк энджел" - для нас большая потеря. Я очень хочу сделать с ним фильм.
      Внутри Кендрика что-то дрогнуло. Не только потому, что Флореску молол чушь, нет, просто он услышал в его голосе какую-то покорность. Фред Флореску, режиссер, который, делая свою картину, мог послать директора студии ко всем чертям, сейчас говорил о каком-то малозначащем певце, будто тот лично для него настоящий Бог.
      Сэм подумал: а каково было бы Флореску, узнай он об истинной причине развала "Дарк энджел"? О том, что рассказал ему Дэвид Таубер? Произошла ссора из-за майки.
      Зак Мэйсон - вообще испорченный негодяй, он впадал в истерику, если минеральная вода в его уборной была не той марки. Ну прямо примадонна, чьей единственной заботой являлась карьера, осыпающая денежным дождем. Дэвид умница, он это сразу увидел.
      Иоланда Хенри, менеджер группы с первого дня ее существования, не собиралась лизать задницу Мэйсону, хотя его пластинки и разлетались тиражом в двенадцать миллионов. Она думала, что ему незачем сниматься в кино. Глупая мысль, уверяла она. Эта женщина поклонялась музыке как таковой, она считала, что время, проведенное за пределами музыкальной студии или сцены, - зря потраченное время. Неудивительно, что ее маленькая канарейка готова была запеть новую песенку. Дэвиду Тауберу было поручено проверить все, связанное с Закарием Мэйсоном. Он подъезжал к Заку, как будто это была сама Роксана Феликс. Он пообещал ему Солнце, Луну и звезды, и "пророку своего поколения" понадобилось ровно десять дней, чтобы распустить группу и выкинуть женщину, которая его открыла, когда он еще жил в Майами, спал на улице и там же, на улице, зарабатывал деньги. Иоланда и перевезла Мэйсона в свое время из Нью-Йорка в Лос-Анджелес. Таубер сказал, что захватил с собой последний удачный фильм Флореску "Падающий свет", чтобы посмотреть по дороге.
      Сэм откинулся на спинку мягкого кожаного кресла. У него тоже в голове звучала музыка. Это был сладостный звон монет.
      - Я все очень хорошо понимаю, Фред. Ты не поверишь, но я тоже когда-то был молодым. Я думаю, вы ребята на самом деле сможете сотворить на экране что-то волшебное. Забудь "Жизнь кусается"...
      - А, это дерьмо.
      - ..и только подумай о том, какое чудо вы сможете создать вместе с Заком. Я думаю, твое поколение заслуживает своего глашатая.
      - Глашатая, - благоговейно повторил Флореску.
      .Кендрик возвел глаза к потолку.
      - Вот именно. - Он посмотрел на часы. Без пяти восемь. - Эй, слушай, мне пора идти. Дай-ка мне перекинуться словечком с Заком и назначить время встречи. О'кей?
      - Договорились, - сказал режиссер и, довольный, повесил трубку.
      ***
      Конференц-зал "Эс-Кей-ай" был забит до отказа. Все нервничали. Волнение пропитывало воздух, как влага, можно было почти на вкус ощутить напряжение, исходившее от согбенных агентов, сидевших вокруг стола и стоявших вдоль стен. Никто не знал, чего ждать. Кендрик лично созвал совещание, это было равносильно гласу Божьему, призвавшему несчастных грешников отчитаться в содеянном пред Его очами. Все понимали: Сэм подавлен. Несмотря на то что поток комиссионных не иссякал. Но они как бы уходили из света рампы. А это не самая лучшая позиция для обитателей Тинселтауна <Город Блестящей Мишуры.>. К тому же в прошлую пятницу от них в другое агентство переметнулся Джеймс Фэлкон. А это уже серьезная причина для беспокойства. Состояние Сэма магическим образом передавалось его подчиненным.
      Новички стояли вдоль стены. Они здесь уже два часа - большинство, во всяком случае, - но никто даже не подумал усесться на стул или в кресло. Эти места для начальства, которое может появиться в любой момент. Новенькие стояли, держа в руках потрепанные номера "Вэрайэти" и "Голливуд репортер", лихорадочно пытались вспомнить цифры доходов за выходные, комиссионные отчеты по звездам "Эс-Кей-ай", по тем, которых представляли их отделы.
      Они мысленно перебирали данные о финансовых успехах агентства на этой неделе, старались удержать в памяти обменный курс доллара к фунту, марке, йене и швейцарскому франку. Ведь никогда не знаешь, что у тебя спросят. Настоящее мучение от этого бессмысленного натаскивания. Но ничего не попишешь - такова наука. Они, новички, и существуют для того, чтобы их мучили старшие. А если вдруг Сэм Кендрик или кто-то из начальников отделов позвонит тебе и задаст вопрос, а ты не сможешь ответить? Они настоящие рабочие муравьи. Но каждый из них, мужчина или женщина, мечтает о светлом будущем, когда сам сможет мучить таких муравьев.
      Место у стены позволяло им, мелкой сошке, увидеть могущественных, крупных торговцев, начальников отделов и старших агентов. Их должно быть человек тридцать, судя по числу стульев вокруг длинного стола из красного дерева.
      Лиза Кепке, элегантная начальница телевизионного отдела. Ответственная за такие хиты, как "Залы из букового дерева", "Американская больница", "Принцесса Джо".
      Фил Роббинс и Майкл Кэмпбелл, один - глава международного отдела, другой - отдела отечественного кино.
      Филу, стройному, красивому блондину за тридцать, по слухам, обладателю черного пояса по карате, не о чем было волноваться. Его мальчики и девочки энергично продавали права показа за рубеж в последнем квартале, комиссионные "Эс-Кей-ай" в Юго-Восточной Азии никогда не были выше, чем сейчас.
      У задней стены пробежал шепоток, что возможен совместный фильм Дэвида Путтнама и Хью Гранта Брита. Эта новость, без сомнения, станет поводом для улыбки мистера Кендрика.
      У Майка, коротко стриженного брюнета в темных очках на заказ и в темном костюме с Сэвил-роу, явно были серьезные проблемы. А если бы их не было, то зачем бы всех здесь собрали?
      И наконец, среди начальников был Кевин Скотт, мужчина за пятьдесят, отвечающий за литературный отдел вот уже пятнадцать лет. Это именно он выступил брокером на четыре миллиона долларов для фильма "Сладкий огонь" в 1989 году. В то время это была рекордная цифра в кинопромышленности. Кевин Скотт открыл восемь авторов, которые в "Нью-Йорк тайме" возглавляли списки бестселлеров.
      Но, как говорится, тогда - это тогда, а сейчас - это сейчас. Было да прошло.
      Но Кевин Скотт этого не понимал. Литературный мир и торговля правами изменились, теперь ничего не сделаешь с помощью вежливых рукопожатий метода, к которому он привык. Больше нет мира, где слово джентльмена является непреложным. Сейчас все дела проворачиваются неприлично быстро. Цены, кажется, растут обратно пропорционально качеству. Неторопливые, с большим количеством выпивки. ленчи в присутствии окололитературной публики, во время которых обсуждались дела, канули в Лету. А вместо старой школы чопорных интеллигентных литературных агентов, получивших образование и степени в Англии и обладавших страстью к слову, на сцену явились другие самодовольные нахалы и щеголи двадцати - тридцати лет в джинсах, с мобильными телефонами, словно приклеенными к ушам, и вертушками для компакт-дисков, вопящими у них в машинах. Кевин вздрагивал от одной мысли об этом. Большинство из них за год, может, и осиливают полдесятка книг, но все это наверняка триллеры. Однако несмотря на его протесты, Сэм и Майк заставили Кевина Скотта набрать в его отдел именно этих несносных типов.
      Весь мир Кевина Скотта будто перевернулся, он чувствовал себя совершенно подавленным.
      И к тому же его отдел не продал ни одного сценария.
      Взгляды большинства новичков были устремлены сегодня на четверых. Это были не главы отделов. Старшие агенты. Ветераны с двухлетним стажем, бившиеся за признание со стороны своих боссов. Джоан Делфи и Сью Сабмэн из отдела международных прав. Питер Мерфи из отдела международного телевещания и Джон Картер из отдела телевидения Восточного побережья. Но особенно всех интересовал Дэвид Таубер, сделавший головокружительную карьеру в отделе кино США. Это был самый важный отдел их компании.
      Таубер развалился в кресле на почетном месте по правую руку от Фила. Если он и замечал жадные взгляды, устремленные на его мускулистое тело, то не подавал вида. В двадцать шесть лет Дэвид Таубер был потрясающим созданием природы. Сексуальная энергия исходила из каждой его клеточки Густые светлые волосы, коротко, почти по-военному подстриженные, оттеняли загар и глубокие карие с крапинками глаза; тело свидетельствовало об упорных занятиях с личным тренером и точном следовании указаниям диетолога. Это хорошие игрушки, если можешь себе их позволить, а Таубер мог позволить, и даже с легкостью. Он уже трижды сумел получить комиссионные в прошлом году и заработал вдвое больше денег, чем его коллеги. Он ездил на красном "ламборгини", и у него был хороший столик в "Спаго".
      Голливуд мог похвастаться тем, что у всех его обитателей прекрасный нюх на крупное дело. А Дэвид Таубер просто источал аромат роз. На прошлой неделе все видели великий внезапный взлет его юной сверкающей карьеры: бегство Зака Мэйсона, экс-солиста группы "Дарк энджел", из конюшни Иоланды Хенри к дверям красного дерева компании "Эс-Кей-ай".
      Коллеги ненавидели его.
      - Леди, джентльмены, доброе утро! - рявкнул Сэм Кендрик, широко прошагав по залу и резко выдвинув кресло, стоявшее во главе стола.
      Все встали.
      - Садитесь, - мрачно разрешил Кендрик.
      Все сели.
      - О'кей. Так вот, - грубо начал Сэм. Хотя настроение стало чуть-чуть лучше, это не означало, что он должен дать хоть малейший повод расслабиться этим хнычущим бездельникам. - В этом году агентство переживает самые худшие времена со дня основания. Мы сумели засунуть пару больших имен в художественные фильмы, и все. Ничего не получается с этим чертовым пакетом, и я не думаю, что это просто случайность. Я хочу, во-первых, убедительного отчета каждого за последний квартал. Во-вторых, получить от каждого присутствующего список тех, кого он представляет. Что он с ними делает. И что намерен принести в агентство в следующем месяце.
      Лица некоторых побледнели.
      - Это для начала. Потом мы поговорим о студиях. И я жду, что у каждого из вас есть чем поделиться с остальными есть соображения, как решить наши проблемы Я хочу, чтобы агентство перешло к работе пакетом. Именно сейчас.
      Если не вчера. Вам ясно?
      Все закивали: еще бы не ясно.
      Краем глаза Сэм заметил, что бесполезный уже Кевин Скотт незаметно кинул в рот таблетку валиума. Какой жалкий. Надо его уволить. Но ведь прежде он был хорош. И к тому же они когда-то дружили. Он заметил и парнишку Таубера. В итальянском костюме он выглядел абсолютно уверенно. Он не стал кивать вместе с другими.
      У Кендрика было хорошее предчувствие насчет Таубера.
      - Ладно, давайте начинать, - приказал он и сел, готовый наблюдать за рукопашным боем.
      ***
      - Дэвид, я думаю, ты не понял. - Кевин Скотт краснел все сильнее.
      - Думаю, я понял, Кевин. Джейсон написал этот сценарий для телевизионного фильма...
      - "За пределами любви".
      - Да, правильно. "За пределами любви". Продалось очень хорошо. Семьдесят тысяч долларов. Что? Две недели работы?
      А я думаю, что с этим проектом хорошо поработали Скотт чуть не задохнулся от ярости. Черт побери, сопляк из отдела фильмов, который совал нос в отчеты каждого, пытается учить его, как вести дела? Мальчишка, который только вчера впервые побрился?
      - Джейсон - серьезный романист, - сказал он, желая пристыдить Таубера и заткнуть ему рот. - Ему просто надо было заплатить ренту.
      ( Дэвид элегантно пожал плечами.
      - Так объясните Джейсону, что если он пишет сценарий этого фильма, то ему не надо беспокоиться о ренте. Он может купить собственный дом. - При этом Таубер взглянул на Сэма Кендрика. - Поглядите за окно, Кевин, на дворе девяностые годы. Голодать на чердаке уже немодно.
      Скотт со злобой взглянул на него:
      - Благодарю за советы, Дэвид.
      - Пожалуйста.
      - Но литературный отдел не нуждается в вашей заботе.
      Это уже прямой выпад! Все агенты в комнате затаили дыхание, ожидая, когда вмешается Кендрик.
      Дэвид Таубер вздохнул:
      - Я бы хотел, чтобы это было так на самом деле, но, к несчастью, это не... Я представляю интересы некоторых новых клиентов.
      - Клиенты нашего отдела получили самое большое число наград Академии по сравнению с другими сценарными отделами Голливуда, - засопел Скотт, и маленькие лопнувшие капилляры выступили на носу.
      - Нас все-таки интересует качество, Дэвид, - сказал Кэмпбелл. Его протеже зашел уж слишком далеко. Нельзя позволять парню с двухлетним стажем отчитывать главу отдела.
      Но Таубера не обескуражило и то, что на лицах зрителей появилось выражение удовольствия. Он снова воинственно уставился на Скотта.
      - А что вы имеете в виду под словосочетанием "новые клиенты"? спросил Кевин с вызовом; самообладание покинуло его. - У вас всего один новый парень. Мэйсон.
      Дэвид Таубер, вытянул под столом ноги, изогнулся по-кошачьи и, глядя прямо на Сэма Кендрика, сказал:
      - Да, Кевин, но это было вчера. А сегодня утром я заключил сделку с новым клиентом.
      - Кто же это? - с едким скептицизмом поинтересовался старший коллега.
      Таубер изучал свои ногти.
      - Манекенщица, модель, которая хочет быть актрисой.
      Все сидевшие в зале застонали.
      - Десять долларов против двух центов, - резко парировал довольный Кевин.
      Дэвид пожал плечами:
      - Может быть. Но я не думаю, что Роксана Феликс останется довольна выигрышем.
      Внезапно все зашевелились. Кевин Скотт побагровел от ярости, Майк Кэмпбелл развернулся в кресле, желая взглянуть на своего заместителя. Лиза Кепке тихо засмеялась, и даже новички потеряли самообладание: одни захлопали, а другие засвистели. Таубер на минуту опустил голову, скрывая выражение триумфа на лице.
      Со своего трона Сэм Кендрик внимательно наблюдал за происходящей перед ним дуэлью. До этого момента он ничего не знал о супермодели, но ничуть не удивился. Да, этот парнишка Таубер очень энергичный.
      И все-таки, наверное, пора показать, кто король в этих джунглях.
      - Замечательно, Дэвид, - начал он, и все сразу умолкли. - Когда мы возьмемся за демонстрацию моделей?
      Таубер с нарочито скучающим видом сообщил:
      - Я заключил с ней контракт относительно роли в кино.
      А как моделью ею продолжает заниматься агентство "Юник" в Нью-Йорке.
      Кендрик пожал плечами:
      - Очень жаль. Хотя, я думаю, с ней можно было бы сделать удачный ход.
      - Никогда раньше она не играла.
      - Так, может, она вообще не способна играть? - Голос Кендрика прозвучал как щелчок кнута. - Так что вы мне намерены сказать? Что она хороша собой и только этим обеспечит большие сборы? Разве это сработало с Изабеллой Росселини, с Паулиной.., как там ее фамилия? Или с Мадонной?
      В комнате все застыли. Таубер поерзал в кресле, но, что делает ему честь, удачно скрыл смущение, а на лице Кевина Скотта вдруг появилась злорадная улыбка.
      - Надо посмотреть. Но все же хорошо, что ты договорился с ней, Дэвид, - продолжал Сэм чуть мягче. - Только давай не будем спешить. Ас твоим другим клиентом я хотел бы скомпоновать пакет. Мы видели пробы Зака Мэйсона, он так горяч, что на нем можно жарить завтрак.
      Теперь внимание всех присутствующих переключилось на босса. Сейчас Сэм казался им дельфийским оракулом.
      Они ждали, они жаждали, чтобы наконец Кендрик раскрыл им свою идею. Они не сомневались: что бы он ни предложил, это непременно прибавит блеска тускнеющей звезде "Эс-Кей-ай". И стало быть, им тоже.
      - В общем-то я думаю, нашу проблему поможет решить женщина, - сказал Кендрик. - Но ее зовут не Роксана Феликс. - Он подождал, позволяя своей идее повисеть в воздухе несколько секунд. - Это Элеонор Маршалл, - раскрыл он наконец свою карту.
      Глава 4
      Было только семь утра, но солнце светило в полную силу, направляя лучи на лос-анджелесскую скоростную автостраду. Элеонор Маршалл спокойно и уверенно ехала по просторной дороге на работу. Все же есть своя прелесть в том, чтобы рано вставать. Она открыла люк на крыше своего темно-зеленого "лотоса", желая вкусить все прелести утра.
      Аккуратный пучок платиновых волос все еще был мокрым после душа, и надо его высушить, чтобы, подъехав к железным воротам "Артемис студиос", выглядеть безупречно. Все в ней должно быть безупречным Конечно, она всегда заботилась о собственной элегантности, но с прошлого месяца эта забота стала для нее непреложным законом. Она должна выглядеть безупречно всегда.
      Теперь она президент студии.
      Песня "Летние мальчики" заполнила шикарный салон автомобиля, и Элеонор окунулась в приятные, ласкающие волны музыки, испытывая неземное удовольствие. Видит Бог, стоит ступить на территорию студии, как ей некогда будет вздохнуть лишний раз за целый день. А когда она вернется домой...
      Элеонор почувствовала укол вины. Она понимала: ей надо стремиться домой. И она сразу представила себе Пола Халфина, своего партнера и любовника, сорокапятилетнего мужчину аристократической внешности, с густыми поседевшими волосами и интеллигентными, умными, холодными голубыми глазами. Очень здравомыслящий. Пол безупречно соответствовал своему времени. Он умел решать самые разные проблемы, остерегался есть мясо, всегда вставал в присутствии женщины и отличался абсолютной преданностью. Он предпочитал оперу и живопись игре в бейсбол, был начитан, обладал совершенными манерами и настолько естественно чувствовал себя в самых лучших клубах, что, казалось, с рождения проводил там все свободное время. Его карьера финансиста, занимающегося инвестициями, никак не пересекалась с ее карьерой, и никаких проблем с продвижением Элеонор по службе у них не возникало. Да и почему должны быть проблемы? Альберт, Халфин и Вейсман на прошлой неделе заключили очень удачную сделку. Пол повез Элеонор выпить шампанского по этому поводу и с большим удовольствием принимал поздравления знакомых, выстроившихся в очередь перед их столиком и желавших поцеловать руку новой королеве города.
      Пол был прекрасным эскортом для нее, а в девяностые годы это было почти все. Дни увлечения кокаином и музыкальными кроватями давно прошли. Сейчас, если ты не являешь собой половинку любящей преданной пары или по крайней мере пары, изображающей любовь и преданность, ты никто. А для женщины в Голливуде вершиной успеха стало умение сделать выбор между бриллиантовым ожерельем и ребенком в пеленках.
      Компакт-диск крутился дальше, с него слетал чувственный голос Джеймса Брауна. Президент "Артем ис студиос" резко нажала на педаль газа, загнав ее почти в пол и пытаясь с помощью скорости перетерпеть укол боли. Она быстро заморгала, чтобы избавиться от внезапно набежавшей на глаза пелены. Она не могла позволить себе подобную слабость. Она не могла разрешить себе поддаться боли, ощутить пустоту и ужас оттого, что так опоздала с этим. Не теперь. Сейчас она не может думать о ребенке.
      Когда ее сверкающая машина свернула на стоянку для боссов, проехав мимо салютующих охранников, Элеонор Маршалл, самая могущественная женщина Голливуда, выглядела как человек, который всегда, абсолютно всегда держит себя в руках.
      ***
      - Привет, отлично выглядишь. - Том Голдман, председатель и исполнительный директор "Артемис студиос", занимавший этот пост в течение десяти лет, заглянул в приоткрытую дверь Элеонор. - Мне показалось, что ты пришла.
      - Я знаю, ты следишь за мной неотступно, просто крадешься по пятам, босс.
      Они улыбнулись друг другу. Элеонор, как всегда, ощутила удовольствие от встречи с ним. Голдман был ее ближайшим другом и самым надежным союзником. Ее наставником в "Артемис студиос" начиная с шестидесятых, когда она только пришла сюда работать. Она была скромной сотрудницей, а он вторым человеком в отделе продаж. Они вместе карабкались вверх по скользкому столбу, хотя Элеонор понадобилось гораздо больше времени на последний рывок - на то, чтобы проникнуть во внутренний круг "Артемис". Маленькую группу людей, которые в отличие от всех в управлении, имеющих титулы и вице-президентские привилегии, обладают реальной властью.
      Пять долгих лет Элеонор занималась маркетингом, добывая кучу денег для всяких начальников в Нью-Йорке и постоянно пытаясь доказать, что она имеет все необходимые качества для работы на высоком уровне, где делаются настоящие дела. Том подталкивал ее вперед, но умеренно, как обычно поступают старшие по должности люди, продвигая более молодых любимчиков. В конце концов никто не позволит себе тесной связи с исполнителем, который еще не прошел испытания. Он может совершить оплошность и выставить вас в дурном свете. Но наконец, в прошлом месяце.
      Голдман сумел организовать ей повышение. После того как Мартин Веббер, последний президент студии, был уволен из-за того, что не сумел выдать ни одного хита за год. Том замечательно подал свою протеже на заседании правления родительской корпорации, и Элеонор Маршалл пополнила сообщество самых влиятельных в мире женщин.
      Женщины-игроки. Женщины, которые в состоянии тягаться с мужчинами.
      Ей исполнилось тридцать восемь лет.
      Голдман оглядел ее с ног до головы: в это утро она как никогда раньше напоминала ему Грейс Келли в своем костюме от Оскара Де Да Ренты из шелка цвета масла, абсолютно безупречного покроя. Туфли на низком каблуке, удлинявшие и без того длинные стройные ноги. Никаких украшений, кроме изящных часов "Патек Филипп" на правом запястье, никакой косметики, кроме легкого тона на лице, может, только чуточку румян на скулах. Элегантная Элеонор. Он улыбнулся, вспомнив, как хорошо она соответствует тем прозвищам, которые высокопоставленные мужчины давали ей. Снежная Королева. Мадонна. Королева убийц.
      - Всегда.
      Это правда. Никто не мог рассмешить его, как она, никто лучше ее не понимал его. В миллионный раз Том подумал, был ли у него шанс с Элеонор, хотя бы раз... Но они всегда проявляли большую осторожность, работая вместе в студии, и следили за тем, чтобы между ними сохранялась нужная дистанция...
      Элеонор потопала по мягкому ковру.
      - Лучше следить за шагами, Том. Женские туфли могут быть смертельным оружием.
      - Да?
      - Конечно. Ты разве не видел "Одинокую белую женщину"?
      Он рассмеялся:
      - Ты ходишь за мной в парике? Это не срабатывает.
      - Никогда не знаешь точно.
      Они улыбнулись друг другу. Они чувствовали напряжение. С прошлого месяца правила изменились. Если Элеонор ошибется, именно Тому придется ее уволить. А если она сделает что-то значительное.., его похвалят боссы Восточного побережья. А может, они заменят его ею. Они друзья уже пятнадцать лет. А теперь, когда оба наверху, дружить станет труднее.
      - Сегодня утром у нас совещание с Сэмом Кендриком, - сообщил Голдман, опустившись в кожаное кресло напротив Элеонор и положив ноги на ее стол.
      - Общего плана или что-то специальное?
      Ее четкий профессионализм всегда смущал Тома.
      - Общего плана, насколько это касается нас. Я хотел ему сообщить, что нас интересует в этом сезоне.
      Обычное дело - поговорить с крупными агентами, дать им знать, что именно необходимо.
      Она кивнула:
      - Хорошо. Это полезно. Но что-то в твоем тоне меня настораживает. По-моему, это не просто очередной визит Сэма, Голдман пожал плечами:
      - Мне кажется, у него есть что-то на уме. Я надавил на него немного, но он не поддался.
      Ее охватило волнение. Контракт.., может быть. Сэм Кендрик никогда не делал напрасных намеков. Ей хотелось заключить сделку. Ведь она уже месяц в этом кресле. Дело не в том, что от нее ждали доказательств профессионализма или считали ее новым Джеффом Катценбергом. Но что-то ощущалось. Мартина наконец-то уволили, но о нем ходили разные слухи, сплетни, он утратил уважение в некоторых известных ресторанах в городе, а началось это раньше гораздо раньше. Примерно через три месяца после того, как он стал президентом. За это время не было подписано ни одного крупного контракта. Конечно, Мартин отреагировал и дал зеленый свет ужасному полупорнографическому фильму. И еще какой-то чепухе о похищенном полицейском.
      Она не собиралась совершать подобную ошибку. Упаси Господи. Сейчас она могла понять, что чувствовал Мартин.
      Давление из-за необходимости заключить сделку, сделать хит начиналось с той первой секунды, когда твое имя появлялось на всех бумагах. А учитывая, что она женщина и пришла не из той сферы бизнеса, где вершатся дела, и тот факт, что она заменила Мартина и его такого же невезучего предшественника, Элеонор надо было суетиться. "Артемис" отчаянно нужен хит. И она не менее отчаянно хотела найти такой хит.
      Заключить выгодный и безошибочно верный контракт.
      Возможно, и Сэм это понимал. Но ему не подцепить ее на крючок, если она не оценит по достоинству его предложение.
      Элеонор надеялась, что оно хорошее.
      - Ну что ж, посмотрим, - сказала она осторожно.
      Голдман кивнул и встал. Ей нравилось, как он двигается. Внезапно в голове вспыхнуло видение - он занимается с ней любовью, ласкает ее, доводит до экстаза. Должно быть, Том буйный в постели, необузданный, занимается любовью, как дикарь. Не так, как Пол. Халфин будто ставит очередную галочку в списке дел на день.
      - Кстати, вы, ребята, будете свободны на ленч? В субботу? - Том спросил, уже стоя в дверях. - Мы с Джордан устраиваем маленькую вечеринку на яхте.
      - Конечно, - сказала Элеонор.
      На днях они были вынуждены отказать Уинтертонам, так что Пол задолжал ей выход. Ей нравилось проводить свободное время с Томом, подальше от рабочей суматохи.
      Даже если это означало общение с куклой Барби, на которой он женился. Джордан Кэбот Голдман, двадцати четырех лет, с волосами до задницы и с грудью до горизонта, с детской мягкой кожей, глядя на которую Элеонор чувствовала себя морщинистой старухой. Феминистка, так и не сделавшая карьеру, с умственным развитием гораздо ниже бюста, но с безошибочным умением организовать правильную тусовку и участвовать в благотворительности. Элеонор не сомневалась, что ее фотография должна быть в словаре в качестве иллюстрации к понятию "образцовая жена".
      Увидев Джордан в обтягивающем свадебном платье, изящной молодой рукой собственницы обнимающей потерявшего голову Тома, Элеонор почувствовала, как последняя надежда в ней завяла и умерла.
      - Как мило со стороны Джордан вспомнить о нас. Мы будем рады, - весело сказала она и улыбнулась Тому.
      На столе заверещал телефон.
      - Никакого покоя тебе, несчастной, - ухмыльнулся Том, выходя из кабинета.
      ***
      Восемьдесят девять... Девяносто... Девяносто один...
      Дэвид Таубер отрывал торс от полированного деревянного пола домашнего гимнастического зала, сцепив руки за головой, вытянув перед собой загорелые бронзовые ноги, используя лишь хорошо развитые мускулы живота. Тяжелый рок грохотал, создавая подходящий шумовой фон. На красивом лице Таубера были написаны боль и решимость, когда он, наклоняясь, касался локтями правого, потом левого колена, потом бросал тело на пол и начинал все снова.
      Девяносто три... Девяносто четыре...
      Пот тек по загорелому телу, и все это отражалось в зеркальных стенах. Зато был и результат. Приз. Подарок. Двести пятьдесят фунтов крепких мускулов. И прослойка жира составляла всего тринадцать процентов.
      Девяносто восемь... Девяносто девять...
      Дэвид Таубер никогда не сдавался. Какую бы муку ни испытывали его мускулы.
      Сто.
      Ну вот. Все. Завтра, может, он дойдет до ста тридцати.
      Таубер встал, чувствуя боль во всем теле. Он выключил музыку. Это была группа "Дарк энджел" с какой-то чушью про разбитое сердце. Это не его. Он предпочитал Гершвина и Кола Портера. Но если теперь его клиент - Зак Мэйсон, Таубер - самый преданный поклонник "Дарк энджел", с той самой секунды, как высохли чернила на подписи на контракте. Он собирался научиться любить эту металлическую музыку. Даже если она убьет его Увидимся позже, значит?
      Загорелая аппетитная блондинка нерешительно остановилась на пороге. Таубер скользнул взглядом по ее майке, плотно обтягивающей потрясающие настоящие груди, и по туго облегающим джинсам. Зад широковат, длинные мягкие волосы и глаза газели, туповатые, но с поволокой. Ему понравилось, что он тут же почувствовал желание, хотя удивительно, ведь он только что побывал у нее во рту.
      А чего она ожидала? Неужели думала, что он пригласил ее на завтрак?
      - Да, конечно, я позвоню тебе. Дара.
      - Хорошо, - разочарованно сказала девушка, но у нее хватило ума взять сумочку и уйти.
      Дэвид заглянул в спальню и увидел, что там все в порядке. Он улыбнулся. Может, он еще ей позвонит... Она подойдет на роль статистки в фильме, который скоро будет сниматься, если, конечно, сбросит фунтов десять. Но это просто, у нее детская пухлость. Ей ведь только шестнадцать. Зато в таком возрасте прекрасная кожа. Плюс к тому, подумал он, может, ему еще раз захочется. Она очень услужлива и уступчива, бреет между ногами и умеет работать ртом. Да и ушла вовремя.
      Таубер вспыхнул, когда в голове возникла картинка - мягкие губы, накрашенные яркой помадой, как он и велел ей, двигаются, стараясь доставить ему удовольствие. Он снова ощутил желание, вспомнив ее совершенное чувство ритма, теплую влажность рта и работу языка. Он, конечно, позвонит ей.
      Дэвид включил кофейник и пошел принять холодный душ. Сегодня всю энергию надо направить на одно. На самое важное. На предстоящую встречу в "Артемис". Он ждал ее и рвался на нее с тех пор, как два года назад появился в "Эс-Кей-ай". Еще зеленым парнишкой, только что вышедшим из Йеля с хорошими оценками и безграничными амбициями. Дэвид Таубер не позволял себе ни дня болтаться без дела. Он сам прокладывал себе путь - и через два месяца стал младшим агентом. Потом пошло труднее. Никакой талант не собирался рисковать и связываться с неопытным парнем, изображающим из себя агента. Но с другой стороны, ни один зеленый парень не может получить статуса агента, если у него нет дара к этому делу. Взаимоисключающие вещи!
      Но это уж твои проблемы, дорогой друг, решай их сам.
      И он решил. Он нашел как.
      Дэвид заерзал под струями воды, смывая охватившую его в последний момент похоть. Ему хотелось сделать воду потеплее, но он устоял против сладостного искушения. Еще две минуты. Его тренер с пеной у рта уверял, что холодная вода творит чудеса с кровообращением.
      Первый контракт достался тяжело. Коллин Маккаллум, располневшая увядающая ирландская актриса, которая десять лет назад сделала карьеру секс-бомбы, опустилась до неплохо продающихся низкопробных альбомов. "Ай-си-эм" поставила на ней крест, но это не значило, что Коллин готова была отказаться от возможности попытать счастья еще раз, но уже в новом облике. Боже мой, как ему пришлось гоняться за этой сукой! Дав двадцать долларов местному цветочнику, он узнал, что она любит орхидеи, и конечно, самые дорогие. Дэвид посылал ей огромные букеты по утрам, к ленчу и вечером три недели подряд. Это стоило ему целого состояния. Он звонил по шесть раз в день. Он собрал клипы всех шоу, для которых, как ему казалось, она подошла бы. После этого она соизволила буквально несколько секунд поговорить с ним по телефону.
      Сейчас он вспомнил, что даже собирался пригласить Коллин на свидание и переспать с ней. Похоже, именно этого она и хотела, иначе для чего она при нем облачалась в прозрачный розовый шелк, сквозь который просвечивало погрузневшее тело. Дэвид вздрогнул при одном воспоминании об этом и выключил воду. Черт, подумал он, если надо охладиться, стоит лишь вспомнить про то свидание.
      Действует эффективнее, чем холодная вода. Слава Богу, он вовремя понял, что если станет изображать какие-то отношения с Коллин, то увязнет по уши. Красоток вроде Дары утром можно выставить, но так не поступишь с клиенткой.
      Его задача - сделать их значительными. А если они такими станут, то и у него возникнут значительные проблемы. Таубер вздрогнул, представив, как Коллин жалуется на него Майклу или, что еще хуже, самому Сэму Кендрику. И говорит им, что ей мало успеха в карьере, она хочет от Таубера личного счастья.
      Но ему помогло расследование, которое он провел. Выяснив, откуда Коллин родом - а она оказалась из маленькой ирландской деревеньки под названием Данкенни, - он организовал доставку местной газеты самолетом. Другие парни, может, на эти деньги заказали бы костюм от Шанель или маленький спортивный автомобиль. Но Дэвид Таубер оказался сообразительнее. Он разработал правило, которое применял ко всем и ко всему: выяснить, что люди хотят, и дать им это, Правило безотказно сработало с Коллин Маккаллум. Она подписала контракт с "Эс-Кей-ай" в тот день, когда пришла третья газета. Она отдала себя в руки Таубера, а дальше понеслось! Он посадил ее на строгую вегетарианскую диету, отправил к тренеру и хорошему специалисту, очень осторожному нью-йоркскому пластическому хирургу. Он уволил ее прежнего продюсера. Они наняли стилиста, который должен был победить в сражении с розовыми шифоновыми нарядами. Таубер начал возрождение актрисы.
      Потом они наняли самого лучшего продюсера по сельской тематике и вестернам. Новая - зрелая, элегантная и изящная - Коллин появилась в чем-то среднем, что они назвали "Кельтский край". Средний Запад Америки это кушал, но лениво. После нескольких месяцев старомодного подхалимства он пробил Коллин в специальную передачу Опры.
      В ходе шоу она разразилась слезами и призналась, что пристрастилась к наркотикам и алкоголю, но потом, слава Богу, сумела возродиться. Средний Запад мигом отреагировал.
      Интерес с "Кельтскому краю" вырос. Подключилась пресса. А потом Таубер нашел ей роль в римейке одного из ее старых фильмов, который делал Фред Флореску. Там она сыграла мать своей прежней героини. Буквально через сезон она уже была наминирована на "Оскар" и стала вести популярное ток-шоу на одном из телеканалов.
      Коллин Маккаллум помогла Дэвиду Тауберу сделать настоящий прорыв. А ему только этого и надо было. Странно, что именно она раздобыла ему Зака Мэйсона. Продюсер, который занимался сельской тематикой и вестернами, хорошо знал и музыкальный бизнес. А как обнаружил Таубер, в этом бизнесе занят очень узкий круг людей...
      Он быстро вытерся большим полотенцем. Надел костюм цвета какао из кашемира, совершенного кроя и прекрасно подходивший для утренней встречи. Он привел в порядок свои песочные волосы, которые прекрасно контрастировали с загаром. Сэм придает слишком большое значение встрече с Элеонор Маршалл. Маршалл, в конце концов, женщина. Женщина, имеющая власть. У нее есть власть дать зеленый свет его проекту. Женщина, во власти которой его карьера.
      А потом он наконец сможет послать Кевина Скотта ко всем чертям. Дэвиду хотелось, чтобы этот неудачник вылетел из агентства. Ему хотелось пробить в кино Роксану и Зака вместе.
      Он еще раз посмотрелся в зеркало. Туфли от Армани, кожаный кейс, классические темные очки и главное - киношный пакет, одобренный самим Сэмом Кендриком.
      Дэвид Таубер был готов отправиться работать.
      ***
      Сэм Кендрик вошел в холл "Артемис" походкой профессионального футболиста и действующего политика. Он так широко шагал, когда испытывал стресс. Своего рода естественная защита. Никто никогда не догадался бы о его состоянии, увидев, как он улыбнулся девушке в приемной и направился прямо по коридору к кабинету Элеонор Маршалл. Секретарша и еще несколько женщин-служащих тихо вздохнули, когда он прошел мимо. Кендрик обладал уверенностью, весь его облик кричал о больших деньгах, власти и избытке тестостерона. Такова была сила личного воздействия Кендрика, из-за нее-то они чуть не прозевали весьма смышленого молодого парня, на полшага отстающего от босса. Парня настолько молодого, что для него должно быть большой удачей оказаться приглашенным на встречу столь высокого уровня. Это означало, что он новый здесь человек, один из немногих, кому удается продвигаться год от года... Работа на студии не оставляла молодым женщинам времени для общения. Дэвид Таубер улыбнулся каждой из них, глядя прямо в глаза.
      - Ну как, мы готовы? - спросил Сэм свою команду, когда они ступили на площадку перед кабинетами Тома, Элеонор и нескольких других высокопоставленных сотрудников. - Нам все ясно?
      Они дружно закивали: Таубер, представлявший Зака и Роксану, Майк Кэмпбелл, шеф отдела кино США, представлявший Фреда Флореску, и Кевин Скотт, потому что Сэму нужно было присутствие человека, отвечающего за сценарий. Поглядев на мятый твидовый пиджак Кевина, Кендрик поморщился. Неужели он не может научиться одеваться у своих киношных мальчиков? У Майка, который, как всегда, в черном "Армани", у Таубера в шикарном костюме цвета какао? Сам Кендрик не любил мужчин, которые уделяют слишком много внимания внешнему виду. Но черт побери, девчонки в офисе готовы растаять у ног Таубера. Для парня это первое крупное совещание на равных с воротилами агентства, вот он и вырядился как франт. Кто знает, не клюнет ли на это Элеонор Маршалл? Но Сэм знал Элеонор и очень сомневался. Снежная Королева всегда в своем стиле. Деловая женщина. Она всегда была такой.
      - После совещания, которое вы провели, нам должно быть все ясно, ответил Кэмпбелл.
      Сэм ухмыльнулся. Часом раньше он собрал их всех у себя в "Эс-Кей-ай", чтобы отточить и довести до совершенства предстоящий разговор.
      - Да, ты правильно понял. Элеонор Маршалл - это наш лучший способ прорваться. Она новый человек здесь.
      Пришла из маркетинга и очень хочет разработать контракт, а мы очень хотим ей помочь. Но если кто-нибудь из вас, задниц, мне что-то испортит, он свое получит.
      Кевин Скотт нахмурился, покоробленный лексикой босса, но промолчал.
      - Мы ничего не испортим, - успокоил Дэвид Таубер.
      - Уж конечно, если хочешь и дальше на меня работать, - мрачно подтвердил невозмутимый Кендрик.
      Группа мужчин из "Эс-Кей-ай" прошла за темную стеклянную дверь, доложилась секретарю, который поднялся и повел их по длинному-длинному восточной выделки персидскому ковру к кабинету Тома Голдмана.
      - Достаточно, дорогой, отсюда мы дойдем сами, - сказал Сэм-Добро пожаловать, джентльмены, входите, - сказала Элеонор Маршалл, вставая и приветствуя гостей.
      Таубер заметил, что Кендрик, Кэмпбелд и Скотт невольно приосанились. Боже, да и он делает то же самое! Как ей удается так действовать на людей? Может, из-за того, что на ней великолепный светло-бежевый костюм и волосы собраны в строгую прическу? Может, просто из-за интеллигентной манеры говорить и хорошо поставленного голоса? Все в Элеонор Маршалл свидетельствовало о том, что она настоящая леди. И с тех пор, как он появился в этом городе, ни одна из женщин не производила на него столь сильного впечатления.
      Он одарил ее самой чувственной улыбкой, заготовленной для "занятых" девушек, тех, которые уже встречаются с другими ребятами. Потом они признавались ему, что от такой улыбки им сразу хотелось думать о поцелуе.
      Госпожа Маршалл ответила Дэвиду Тауберу прямым твердым взглядом. Он мигом стер улыбку с лица.
      - Том, Элеонор, вы уже знаете моих ребят. Майкл из отдела кино США, Кевин из отдела сценариев. - Сэм заметил, как передернуло Кевина Скотта от его слов. Он предпочитал, чтобы его драгоценный литературный отдел не называли отделом сценариев. Ну и черт с ним. Сейчас у них встреча с Голдманом и Маршалл, в конце концов. Может, малыш Дэвид прав насчет Кевина... - Дэвид Таубер, очень многообещающий молодой человек. Он представляет двух наших новых клиентов.
      - Майк, Кевин, Дэвид. - Голдман кивнул каждому очень сдержанно, словно король придворным. - Садитесь. Сэм, вы знаете, мы созвали это совещание, чтобы Элеонор могла обсудить с "Эс-Кей-ай" широкий круг вопросов, касающихся того, чего нам следует добиваться в этом сезоне...
      - ..Но я думаю, что у вас уже что-то есть для разговора, - продолжила Элеонор, сделав жест в сторону Дэвида. - Поскольку вы привели конкретного агента.
      Сэм обратил внимание, что они держатся очень непринужденно, один может закончить начатую другим фразу.
      Нечасто в студии увидишь председателя и президента, которые настолько едины во взглядах. Сэму это не нравилось.
      Сильная студия, слабые агенты...
      - Давайте послушаем, - предложил Голдман.
      - Да, вы, конечно, правы. - Кендрик мило пожал плечами, как маленький мальчик, которого застигли в тот момент, когда он воровал яблоки.
      - Но мы-то хорошо знаем вас, Сэм, - сказала Элеонор Маршалл.
      Да, они старые партнеры, знакомы еще с тех пор, когда она занималась маркетингом. Сэм всегда требовал основательных гарантий для продвигаемых им звезд, а Элеонор яростно противилась. И обычно брала верх.
      - Ну что ж, "Сэм Кендрик интернэшнл" представляет двух новых звезд. Мы хотим сделать с ними фильм, - сказал Сэм.
      - У нас есть несколько популярных актеров и на второстепенные роли. Мы думаем, это будет грандиозный проект, - продолжил Майкл Кэмпбелл. - Мы склоняемся к фильму для детей и их родителей.
      - Кто они? - коротко спросила Элеонор Маршалл.
      - Дэвид нашел их. Пускай сам расскажет, - предложил Сэм. - Сделки заключили только вчера.
      Дэвид Таубер посмотрел на Элеонор.
      - Зак Мэйсон и Роксана Феликс, - сообщил он.
      Том Голдман втянул воздух сквозь стиснутые зубы.
      - У нас есть проба Зака, - добавил Сэм, похлопав по кейсу. - Он способен играть. Могу хоть сейчас показать. - Он подался вперед, в упор глядя на Элеонор. Итак, последний удар. - Мы также подписали контракт с режиссером, Фредом Флореску.
      - А Фред станет работать с Мэйсоном? - спросила Элеонор, пытаясь не выказать волнения.
      - Он даже просил Сэма привлечь Зака, - сказал Майк Кэмпбелл.
      Элеонор поерзала в кресле. Она чувствовала, как взгляд Тома сверлит ей затылок. Совершай эту сделку. Сейчас же!
      Быстро! Прежде чем они покажут пакет кому-то еще!
      И хотя Том, кажется, дергал ее за поводок, она понимала, он не станет ее принуждать к чему-то. Во всяком случае, не на первом совещании. Том назначил ее президентом, и он разрешит ей самой принять решение. Это одна из причин, по которой он ей так нравится... Но точное ли это слово?
      - Сэм, надо посмотреть пробу. Но "Зак Мэйсон и Фред Флореску" звучит довольно солидно. - Супермодель не слишком волновала Элеонор: пока не известно, умеет ли та играть. Большинство этих вешалок и понятия не имеют, что делать перед камерой. - Я думаю, мы можем сойтись на положительном решении, но при одном условии.
      - Говорите. - Кендрик подался вперед.
      - Зак Мэйсон - это суперзвезда.., в рок-н-ролле. Но не известно, как его примут любители кино. Ведь даже у Мадонны не получилось. В этом проекте, насколько мне известно, вы позаботились и о кандидатах на вторые роли.
      Хорошо. Но недостает еще одного элемента. Очень важного. Мы не дадим зеленого света всему проекту без него.
      Элеонор кивнула в сторону Кевина Скотта, прекрасно понимавшего, о чем она говорит.
      - Нам нужен взрывной сценарий. Предоставьте дело мне, и мы подпишем контракт.
      Глава 5
      - Дорогуша, давай сюда!
      Меган помедлила секунду, буквально секунду, чтобы немного отдышаться. Она только что отнесла заказ на шестой столик - три тарелки с горой жареных цыплят и шинкованной капустой и две кружки пива. Она ухитрилась не расплескать ни капли, даже когда какой-то толстый прыщавый нахал ухватил ее сзади, громко гогоча, и ей пришлось уворачиваться. Как они могут есть этих цыплят летом в Лос-Анджелесе? Капли пота выступили на лице, длинная челка прилипла ко лбу. Бедра потяжелели и стали совсем мокрыми, она чувствовала, насколько непристойно выглядит в такой юбке. Она здорово растолстела на этой работе, на целых двенадцать фунтов. К концу смены Меган так уставала и ей так хотелось есть, что не было сил отказаться от бесплатной еды для работников. Хотя стоило представить, как цыплята жарятся в луже тухлого месива из жира и куриной кожи, ее начинало тошнить. "Господи, - думала она, - когда я выберусь отсюда, то на десять миль не подойду к куску жареного цыпленка до конца жизни. Если я когда-нибудь отсюда выберусь".
      - Дорогуша, мы хотим, чтобы нас обслужили.
      - Сейчас, ребята! - ответила Меган, направляясь мимо Других официанток к четвертому столику, ближе всех стоявшему к бару. О Боже, опять эти. Шоферня. Они крутят баранку в Голливуде и появляются здесь раз в неделю, хвастливо рассказывая девчонкам, о чем болтали с Деми Мур в прошлый вторник или с Томом Хэнксом в пятницу. - Ну что, парни, чего будете? - нервно спросила Меган.
      - Два стаканчика, четыре капусты и пиво, - попросил сухопарый.
      Она записала, нервничая и пытаясь не обращать внимания на гнусного типа с бачками, пялившегося на ее юбку.
      Ей так хотелось его треснуть, но разве она могла? Три недели она искала хоть какую-то работу - даже за место официантки в этом городе шла драка. Возжелавшие стать актрисами девчонки, весом в сто пятнадцать фунтов, с ногами от шеи и ресницами такими длинными, что можно заплетать косички, заполонили город и были готовы на все.
      А толстушки и "старушки" - кому было больше двадцати одного года выходили в тираж. У Меган не было денег в запасе. Ей очень нужна эта работа.
      - Хорошо. Значит, вам что-то вроде кукурузной водки?
      - Нет, вроде твоей задницы, - трескучим голосом сказал тип с бачками. Дружки разразились хохотом.
      В горле Меган заклокотала злость. Но она ее подавила.
      - Сегодня в меню этого нет. Извините.
      - Так, а завтра? - Нахал не собирался отставать. Он подался вперед и ткнул пальцем в ляжку Меган. - Хочешь скинуть пару фунтов? Могу помочь, пропотеешь как следует. Идет?
      Боже. Меган стало еще жарче. Кожа взмокла от гнева и унижения, сделавшись еще более липкой. Неужели дошло до этого? Даже убогие тупицы говорят ей, какая она толстая.
      - Я сейчас принесу заказ, - покраснев, как кетчуп в бутылке, пробормотала она и отскочила от стола.
      - Не обращай на них внимания. - Молоденькая официантка Стэйси попыталась успокоить Меган, коснувшись ее локтя. Стэйси, маленькая, рыженькая девушка из Индианы, начала работать в кафе на две недели раньше Меган.
      Она единственная за весь день обратила на нее внимание. - Это же просто негодяи. Обычное дело.
      - Стэйси, я толстая? - спросила Меган.
      Не отрываясь, она смотрела на стройные ноги подруги, которые не портила даже ярко-желтая оборка форменной юбки. У девушки чистая кожа, никаких складок под подбородком. Зеленые глаза, аккуратно причесанные рыжеватые волосы. Стэйси очень хороша в форме канареечного цвета.
      Этот цвет мистер Чикен <Цыпленок (англ.).> выбрал специально, желая сделать официанток похожими на цыплят.
      - Вовсе нет, - сказала Стэйси, не глядя на нее. - Просто все с ума посходили. Для женщины вполне естественно иметь пышные формы.
      - Нет, я толстая, - в ужасе прошептала Меган.
      - Ну, чуть-чуть можешь сбросить. Только если сама хочешь, - поспешно добавила Стэйси. Они обе одновременно посмотрели на полные бедра Меган. - А как продвигается сценарий? - спросила Стэйси, меняя тему разговора. - Как с агентом?
      Меган горько рассмеялась.
      - Ну как же, Майк Овитц вчера позвонил. И почему я все еще здесь, ублажаю этих ублюдков? - Меган внезапно замолчала, увидев обиженное выражение лица Стэйси. Эта девушка слишком ранима. - О, Стэйс, извини. Я не хотела. Просто на меня сегодня нашло. Я получила отказы от Уильяма Морриса и Сэма Кендрика.
      - О Меган, мне очень жаль. Это плохо.
      - Да, - ответила Меган и посмотрела на часы. Половина десятого. Слава Богу. - Зато через пятнадцать минут я ухожу.
      - Да иди домой прямо сейчас, я тебя подменю, - предложила Стэйси, отметив, как плохо сегодня выглядит Меган. Как побитый щенок.
      - Правда? О Боже, спасибо, Стэйси. Я завтра приду пораньше, пообещала Меган и кинулась сквозь грязные двойные двери кухни переодеться. Она понимала: ей не стоило соглашаться, нельзя пользоваться мягкосердечием Стэйси. Ведь подруга застрянет с этими дебилами за четвертым столом. Но видит Бог, Меган не могла сегодня вынести здесь больше ни минуты. Она так устала, что могла бы лечь прямо на пол и заснуть, несмотря на шум и крики. Да, мрачно подумала Меган, с трудом выдираясь из тесной формы и облачаясь в свободные джинсы, она точно улеглась бы здесь, будь почище пол.
      - До завтра, Меган. Без четверти девять. Не опаздывай, - предупредил мистер Дженкинс. Он взглянул на часы на стене. - Нельзя каждый раз нарушать смену.
      Правила для всех одинаковые.
      Меган пробормотала что-то задабривающее, ненавидя себя за это.
      - Хочешь взять? - спросил Дженкинс, протягивая миску с жареными цыплячьими крылышками, упакованными вместе с тюбиком соуса, и кукурузный початок с микроскопическими зернышками.
      - Нет, сегодня нет. - Хотя есть ей хотелось. Но уж слишком велико было сегодняшнее унижение. Свободные прежде джинсы плотно обхватывали талию.
      - Ты уверена? - удивился он.
      Она отмахнулась, стараясь не думать об урчании в желудке.
      - Да, спасибо.
      Возвращаясь домой, Меган посмотрелась в зеркальце своего побитого "фиата". Вообще-то ездить на такой развалюхе по городу, сверкающему "мерседесами" и "роллс-ройсами", - преступление. Но сейчас ночь, и очень темная. К тому же есть свои преимущества во владении таким убожеством. Никто не польстится ограбить. Даже бандиты, упражняющиеся в стрельбе по движущимся мишеням, пожалеют тратить пулю на железный лом. Меган мрачно улыбнулась. Нет, такой юмор не годится. Надо найти что-нибудь смешное и посмеяться. Но ее мысли были далеки от веселья.
      Во-первых, ее вес. Ну хорошо. Жирной ее не назовешь.
      Розанна Арнольд по-настоящему жирная. Опра, до того как села на диету, тоже была будь здоров. А Меган? Какая она?
      Пухленькая? Плотненькая? Ладно, допустим, почти на стоун <1 стоун равен 6,35 кг.> она тяжелее нормы. Но она не была в весе Кейт Мосс <Известная манекенщица.> и до отъезда из Сан-Франциско. А сейчас лицо и бедра просто раздулись. Появился двойной подбородок. Лицо стало похоже на луну. Живот выпирал из-под ремня даже в прежде свободных джинсах. Когда Меган садилась в ванну, на талию наползала складка жира, В последнее время она стала каждый раз принимать ванну с пеной. И вдруг до нее дошло, с чего это она так полюбила пену! Да чтобы не видеть, что с ней творится! Не видеть ни складок на теле, ни подушек под коленями!
      Слезы навернулись на глаза. О Боже! Она не хотела быть такой, она не хотела разглядывать себя и огорчаться. Что бы сказал Рори, увидев ее сейчас? Рори, ее последний дружок по Фриско. Тот, с кем она встречалась почти год, а потом бросила, три месяца назад. Ничего плохого в парне не было, потому так долго и тянулась их связь. Он ей казался удобным, как привычный старый свитер. Но ничего особенно хорошего в Рори тоже нет. Он пресный, скучный, загорается только в постели. И живет абсолютно счастливо в своем маленьком мирке. Хотя ночами Меган иногда подумывала, не вернуться ли к Рори, она сумела выбросить эти мысли из головы: он ее, если сказать честно, никогда не возбуждал. Вернее, не возбуждал так, как ей хотелось.
      Сидя в библиотеке, она фантазировала о Харрисоне Форде или Киану Ривзе. Рори позволял ей испытывать быстрый оргазм, но она желала большего: глубоких чувств, похожих на те, которые возникали у нее, стоило ей закрыть глаза и с чувством вины представить себе, что в этот миг она занимается любовью с Заком Мэйсоном. В конце концов она бросила Рори, чувствуя, что, пока она с ним, она упускает нечто важное. Нечто особое, совсем другое. Страсть.
      Влюбленность. Сердце ее начинало биться скорее, ее окутывал дурман, она вспоминала, что видела в кино или читала в книгах. "Ромео и Джульетта". Скарлетт О'Хара, которая буквально тает, увидев Ретта Батлера. "Боже, услышь меня!" - молила Меган, нажимая на педаль газа и прибавляя скорость. Даже мысль об этом казалась смешной. Разве с кем-то может такое случаться? Сколько Ричардов Гиров надо, чтобы хватило на всех простых девушек?
      Для этого и существуют Рори.
      О Боже, да если бы он посмотрел на нее сейчас, то не остался бы с ней и на десять минут. Даже Дек смутился, увидев, во что она превратилась.
      Дело не только в полноте. Вся ее жизнь обернулась катастрофой. Беспорядочная еда, никаких физических нагрузок, недосыпание превратили ее кожу черт знает во что.
      Лицо стало серым, мрачным, с отвратительными угрями, маленькими белыми точками, словно на лоб высыпали мешок проса. Прямые волосы довершали ужасный портрет.
      Она мыла голову каждое утро, но дешевый шампунь не мог справиться с брызгами масла, оседавшими на волосах вместе с густым паром кухни. Она обратила внимание, что в довершение всего на кончике носа вскочил прыщ. И хотя Меган утром нанесла на него шесть слоев пудры - впрочем, как и на все лицо, - он давал о себе знать пульсирующей болью и пялился на хозяйку из маленького зеркальца в машине.
      Ну что ж, подумала Меган, если машина в конце концов разобьется, будет чем осветить себе путь домой. И тут она расплакалась. Крупные соленые слезы потекли из уголков глаз по пухлым щекам.
      Она притормозила, вытерла лицо рукой. Она не хотела попасть в автокатастрофу. Не хватает, чтобы этот блистательный день завершился таким образом.
      Сегодня все пошло наперекосяк с самого утра. Хотя что такого необычного произошло? Будильник зазвонил в восемь, она проснулась с головной болью, пошла в душ. Все нормально. Горячая вода. Мягкие пузырьки душа. Она поводила пальцами между ног, и через пять минут ее охватил оргазм. Меган откинулась на кафельную стену и теплыми струями принялась омывать себя, зная, что ее судорожные вздохи перекроются шумом воды. Затем быстро вытерлась и почувствовала себя хорошо. -Она сняла стресс, расслабилась, словно успокаивающая рука временно развязала все узлы и мускулы. Но это длилось недолго.
      - Как дела? - приветствовала она Жанну и Тину, соседок по квартире:
      Те уже позавтракали и сидели за маленьким столом в кухоньке за чашками с растворимым кофе. Квартирку они снимали крошечную и мрачную, краска слезала со стен, зато цена была сказочно низкой. Меган просто повезло, что эти двое выбрали именно ее из длинного списка в тот день, когда она искала, с кем поселиться. Может, потому, что она оказалась уродливее других - никто не хочет конкуренток под боком. Девушки встретили ее без всякой теплоты когда она явилась к ним со своим единственным чемоданом. Но по крайней мере они не выказали откровенной враждебности. Возможно, такой прием считался дружеским в этом городе. Соседки Меган не возражали, когда она попыталась их мрачную пещеру сделать хоть немного похожей на дом. Она закрыла пятно в коридоре копией какой-то сюрреалистической картины, постелила на кухне афганскую скатерть и повесила плакаты с "Дарк энджел" и "Металликой" у себя в спальне и в гостиной.
      - Привет, - ответила Жанна, француженка с шикарным каштановым пучком и безупречной кожей. Жанна продавала страховки по телефону и хотела стать актрисой.
      Иногда ей звонили из центрального бюро по подбору актеров, и однажды небывалое везение! - она произнесла какую-то фразу в рекламном ролике о собачьей еде.
      - Тебе почта, - добавила Тина не без сочувствия.
      У Тины, крашеной блондинки с силиконовой грудью, денег всегда было больше, чем ее зарплата, но Меган никогда не интересовалась, откуда они.
      Меган подошла к столу, во рту у нее вдруг пересохло.
      Ошибки не может быть. Два толстых конверта на ее имя, подписанные ее собственной рукой. Толстые пакеты. Ее сценарий снова вернулся с отказом. В отчаянии она посмотрела на приклеенную сверху бумажку. "Сэм Кендрик". О нет!
      И "Уильям Моррис".
      Она села на свободный стул, чувствуя, как густой липкий туман отчаяния наползает на нее.
      - Ну-ну, не так уж все плохо, - сказала Жанна, проявляя несвойственное ей сочувствие. - Никого сразу нигде не берут.
      - Тебе надо выйти на кого-то конкретного, - подтвердила Тина. Хочешь, я сварю кофе?
      Меган не нужен был кофе, ей ничего не нужно, если там, конечно, нет стрихнина. Но она не собиралась обижать Тину.
      - Спасибо. - Она вскрыла конверт и увидела отказы.
      На прикрепленных к рукописи листках написано: "Возвращается непрочитанным". Официальное лицо извещало, что "незаказанные рукописи не рассматриваются".
      - Да, и ничего не потребуешь, - заметила мудрая Жанна. Она считала себя ветераном, профессионалом. Она все знала о том, что касается бизнеса Не понимаю, - слабым голосом пролепетала Меган.
      По крайней мере в Сан-Франциско ее роман хоть и отклонили, но прочитали. Здесь же ни одно агентство она не могла заставить даже прочитать свой сценарий. "Не прочитан". "Не прочитан" Они все твердят одно и то же и отсылают ее творение обратно. У Меган было всего два экземпляра сценария копии стоят дорого. Она отсылала их по новым адресам сразу после очередного возвращения с отказом. А они всегда возвращались с точностью самого точного в мире бумеранга. Меган начала с небольших агентств, предполагая, что там больше шансов. А потом поднималась выше.
      Она уже испробовала все в этом море - от мелкой рыбешки до китов. Теперь "Уильям Моррис" и "Эс-Кей-ай" велели ей проваливать со своей писаниной, так что почти весь список исчерпан. Оставались лишь "Ай-си-э" и "Эс-эй-эй". Как же!
      Можно подумать, кто-то из них потратит на нее свое время.
      ***
      - Эй, Меган! - окликнула ее Тина, появляясь в дверях. - Иди выпей пива!
      - А что? - спросила она, вешая форму на дверь спальни и выходя в кухню. - Мы что-то отмечаем?
      - Да. - Жанна подняла две банки дешевого пива и косячок с травкой. Тяжелый, горьковато-сладкий запах марихуаны висел в маленькой комнатушке, и Меган почувствовала, как ее вдруг охватила волна ностальгии по дому. Хочешь чуток? - Жанна протянула умело скрученную сигарету, и Меган взяла. Она глубоко затянулась. Возможно, маленькая доза допинга поможет ей расслабиться и жизнь станет хоть чуточку приятнее.
      - Пиво?
      - Да. Ой, нет, - сказала Меган, вспомнив о калориях. - Я собираюсь худеть.
      - А Жанна получила роль, - мрачно сообщила Тина, - Правда? - спросила Меган. - Ты правда получила?
      Жанна гордо кивнула гладко причесанной головкой.
      - Роль второго плана в фильме Рея Тайсона. Мне заплатят тысячу двести долларов.
      Тысяча двести долларов'. Меган почувствовала острую зависть и обиду. Что такого сделала Жанна? Что стоит так дорого? Жанна - глупая девица, говорит с акцентом. Но она стройная, шикарная. Такой Меган никогда не стать.
      Это ясно как день.
      И тут в голове всплыла фраза из Библии Ибо, кто имеет, тому дано будет, а кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет <Евангелие от Марка, 4,25.>.
      - Поздравляю, - сказала она как можно веселее. - И кто будет твоим агентом?
      - О, да не буду я себя утруждать агентом, - важно заявила Жанна. - С какой стати какому-то болвану отстегивать двадцать процентов заработка? Я сама добилась этой роли и другие получу.
      Меган слишком устала, чтобы спорить.
      - Ты права, - согласилась она.
      - Эй, Меган, может, тебе стоит послать свой сценарий обратно в "Эс-Кей-ай"? - сказала вдруг Жанна с великодушием удачливого человека.
      Меган пожала плечами:
      - Спасибо за совет, но не вижу смысла. Если они не прочитали в первый раз, неужели они передумают из-за того, что я послала снова?
      - Жанна слышала, что "Эс-Кей-ай" отчаянно ищет сценарий, - вставила Тина.
      - Да, об этом все говорят, - подтвердила Жанна. - "Артемис" нужен хороший сценарий для новой звезды, с которой они подписали контракт.
      Меган рассмеялась:
      - Может сработать, если мой сценарий годится для этой звезды.
      Она подумала о сценарии, написанном за две недели.
      Боже, слова приходили ей на ум с такой скоростью, что она не успевала их печатать. Текст писался сам собой, фильм отпечатался в голове Меган с такой ясностью, будто она сидела в темном зале кинотеатра и смотрела на экран. У нее вышла немного слащавая история о молодом музыканте, который, прославившись, сбивается с пути, но в его жизни появляется девушка, которую он отверг раньше, и спасает героя. Там были и секс, и наркотики, и рок-н-ролл, и сумасшедшая, страстная любовь. Меган очень гордилась своим сценарием и была уверена, что он станет ее билетом из безвестности к успеху.
      Именно уверенность заставила ее забрать все свои сбережения из "Уэллс Фарго" <Название банка.>, сесть в автобус и приехать сюда.
      Она рискнула всем, что у нее было. Но похоже, проиграла.
      - Твой сценарий им подойдет, - сказала Жанна. - Во всяком случае, я так думаю.
      - А что за тип, с которым подписали контракт? - заинтересовалась Меган.
      - Зак Мэйсон, - ответила Тина.
      - П-повтори? - заикаясь, попросила Меган.
      - Зак Мэйсон. Да ты его знаешь, в свое время он был рок-звездой, пел в группе, которая тебе нравится, - объяснила Тина. - Я думаю, он как раз подошел бы для фильма по твоему сценарию. Но на твоем месте я бы ни на что особенно не надеялась. Если уж Жанна слышала, то все, кто водит носом по бумаге в этом городе, знают. Они ведь все связаны между собой. Тебе никакими силами не заставить киношников прочитать твою писанину.
      Меган даже не посмотрела в ее сторону. Внезапно она почувствовала: все будет хорошо. В титрах этого фильма, когда он выйдет, будет стоять ее имя. Все, что ей надо, - это заставить "Эс-Кей-ай" прочитать ее сценарий.
      - Нет, заставлю, - сказала она.
      - И как же ты это сделаешь? - противным голосом спросила Тина.
      - Пока не знаю, - сказала Меган. - Но сделаю это.
      Глава 6
      Казалось, внизу сейчас все взорвется. Он стал таким огромным, толстым и нестерпимо болел от желания. Говард Торн посмотрел вниз и охнул от почти невыносимой похоти и удовольствия. Длинная, наполненная кровью голубая вена ползла вдоль распухшей плоти, как дождевой червь. Вот что могут сделать изящные умелые пальчики! Они обхватили его и двигаются вверх-вниз, словно крылья бабочки; потом они слегка ущипнули бархатную головку, чтобы отодвинуть сладостную минуту оргазма. Он может взорваться в любой миг.
      Увеличившаяся вдвое по сравнению с обычным размером, в полной готовности, плоть его стала беспомощно тыкаться, ведомая лишь животным инстинктом. Рот, влажный и горячий, стоящий миллион долларов, был по-детски мягок. Дело не в том, что Говард думал сейчас о нежности кожи, он вообще ни о чем не мог думать. Ни о своей компании, ни о ревнивой жене, ни о власти, ни о своих редеющих волосах. Все мысли улетучились. Вселенная сузилась. Для него сейчас не существовало на свете ничего, кроме желания, ее рта, ее рук и собственной жажды кончить, прекратить сладкую муку, на которую она его обрекла. Сейчас весь космос для него уменьшился до девяти дюймов возбужденной, напрягшейся, пульсирующей плоти, и только одна не слишком ясная мысль забрезжила в голове: нет в мире никого лучше Роксаны Феликс для этого дела. Роксана Феликс - лучшая трахальщица столетия.
      - Ну что, сейчас? - спросила Роксана.
      Нежный голос источал такую чувственность, что он ощутил новый прилив удовольствия, плоть окаменела, он был готов. Говард стеклянными глазами посмотрел на облачко блестящих угольно-черных волос; казалось, он собирался увидеть в них собственное отражение. Задыхаясь, он с трудом прохрипел:
      - Да, пожалуйста... Да...
      - Ты уверен? Я могу еще минут десять.
      Да сколько угодно! Сама она не могла бы кончить с ним, даже если бы он был последним мужчиной на земле, а мастурбация находилась под запретом.
      - Пожалуйста. Пожалуйста.
      Он умолял, и его напряженная плоть вздрагивала от ее прикосновений. На головке выступили светлые капельки.
      Он не выдержал бы и десяти секунд, не говоря уж о десяти минутах.
      - Я должен кончить. Иначе я умру, - задыхаясь, пробормотал он.
      До умопомрачения медленно Роксана поднялась над ним, распростертым на спине, и приняла в себя его вздыбившуюся плоть. Он почти не заметил, каким образом оказался не в ее руках, а в ней самой. Говард Торн вскрикнул от наслаждения.
      - Ты не умрешь, дорогой мой, ты вознесешься на небеса, - прошептала Роксана.
      А потом с удивлением и удовольствием Говард почувствовал, как внутренние стенки ее сжимаются, ласкают, увлажняют и нежат так, как это только что делали ее руки. Он видел, как она раскачивается над ним и ее маленькие груди подпрыгивают, плоский живот покрылся потом, а небесной красоты лицо исказилось от оргазма, охватившего ее.
      И он разрядился в нее. Его тело сотрясалось в экстазе. Он испытал невероятное блаженство, ничего подобного до сих пор не было в его жизни.
      - О Боже, - слабым голосом простонал Говард.
      Она улыбалась томной и удовлетворенной улыбкой, как только что наевшийся котенок. И Говард Торн, этот мультимиллионер, расчетливый финансист, почувствовал, что его сердце перевернулось, будто у влюбленного подростка.
      - Ты так хорош, дорогой. Что ты только со мной делаешь, - прошептала Роксана Феликс.
      Торн почувствовал, что весь разбухает от гордости. Он ощутил себя пещерным мужчиной, который за длинные черные волосы притащил в свою берлогу самую известную в мире супермодель, а потом показал, что значит по-настоящему заниматься любовью. В его узколобую мужскую голову не могло прийти, что Роксана способна изображать страсть. Мысль о том, что самая потрясающая женщина в его жизни вовсе не сходит с ума по его немолодому телу, глазам-щелочкам и довольно заметной плеши, просто не возникала у него.
      - Дорогуша, ты умеешь вдохновить мужчину, - похвалил Говард, глупо ухмыляясь. Складки на щеках поползли вверх.
      - Если бы только ты был свободен. - Она тихо вздохнула и бросила печальный взгляд на его обручальное кольцо.
      - Рокси, Рокси... - Говард похлопал ее по колену, как будто она была его любимой дочкой-школьницей.
      Черт, его и самого мучило искушение пообещать ей бросить Банни, сухую фригидную суку, и взять с собой в Даллас горяченькую, с перчиком. Эту. Но он женился в пятидесятые годы, Банни вырастила с ним троих детей, она была рядом, пока он воплощал в реальность "Кондор ойл".
      Была с ним жена и в последние пять лет, когда он расширял бизнес, распространив его на радиовещание и на недвижимость. "Кондор индастриз", американский колосс, компания, в которой Банни имеет право претендовать на пятьдесят процентов. Во всяком случае, так объяснили ему юристы. Это чертово "женское движение" с его проклятыми законами общей собственности.
      Кроме секса, больше всего на свете Говард Торн любил деньги. Он снова похлопал Роксану Феликс по стройной ножке.
      - Понимаешь, я бы очень этого хотел, но не могу так поступить с Банни.
      С явным разочарованием она отвернулась от него и стала одеваться.
      - Но зато я сделал кое-что другое. Что ты хотела, - поспешил успокоить девушку Торн. - Все сделал. Я позвонил Тому Голдману. Вечером. Насчет твоих проб. Мои ребята поговорили с предпринимателями и с прессой. Даже с "Нью-Йорк тайме". Тебе обеспечена шумиха. Как только сойдешь с трапа самолета, на тебя накину гея...
      Роксана уже оделась, непрозрачное яркое платье скрывало роскошное тело. Она повернулась к любовнику, и шоколадные глаза засверкали от удовольствия. У него снова перехватило дыхание.
      - Правда? Ты позвонил Тому Голдману?
      - Да, - подтвердил Торн. - Велел проследить, чтобы все посмотрели твои пробы, и посоветовал отнестись к ним положительно. - Говард Торн надеялся, что говорил с Томом достаточно сурово. - Я приказал ему взять тебя на роль, но он ответил, что это так просто не делается.
      Роксана удержалась от злого упрека. Говард Торн не Боб Элтон. С ним надо играть осторожно.
      - А почему не делается? - спросила она, разочарованно надув губки, словно обиженная девочка.
      Говард посмотрел на нее и вдруг разозлился. Безмозглая кукла!
      - Боже мой, дорогуша, я знаю, о чем ты думаешь. Том руководит этой чертовой студией, но там назначен новый президент. Женщина, Элеонор Маршалл. Похоже, это ее первый проект, и он не может не принять во внимание ее право на контроль за отбором творческой группы. - Мысленно он поставил в кавычки слово "контроль", потому что единственный вариант контроля, который, по мнению Говарда Торна, чего-то стоит, - это состояние его счетов. Как они влияют на дела компании.
      - О Говард! Но мне так хочется. Я просто не знаю, что делать, беспомощно сказала Роксана, и на длинных ресницах блеснули бриллиантики слез.
      Торн взглянул на нее и разозлился на Тома Голдмана. Ведь если Роксана чего-то хочет, видит Бог, она свое получит. К черту Элеонор Маршалл. К черту всех, кто стоит на пути!
      - Ты просто поезжай в Лос-Анджелес и делай свое дело, дорогая. Я добуду тебе этот фильм.
      - Обещаешь, Говард?
      Роксана стояла перед ним с видом маленькой девочки, взирающей на Санта-Клауса. Маленькая девочка, чьи роскошные соски-изюминки таращились на него сквозь атлас платья.
      Внезапно Говард Торн подумал о том, на какой серьезный риск он идет, влезая в подбор артистов для фильма. финансист его уровня, имеющий огромную долю в прибыли "Артемис студиос", вообще не должен утруждать себя подобными мелочами. Когда Роксана Феликс еще ходила пешком под стол, он уже торговал с лотка на улице.
      Но потом он вспомнил про ее умелые пальцы, про ее ласки, про собственное возбуждение, которое позволяло ему чувствовать себя суперменом. Роксана Феликс показала ему такое, о чем он не мог мечтать ни с одной проституткой. А она к тому же не проститутка, а самая известная в мире супермодель. Первоклассная профессионалка. Великолепная женщина.
      Для жирного некрасивого Говарда Торна она была воплощением мечты.
      - Я обещаю, - коротко сказал он.
      ***
      Сидя в удобном кресле первого класса, Роксана Феликс напряженно думала.
      Обычно она вела себя не так. Размышлять она привыкла в личном самолете. А к полету первым классом обычного рейса относилась как к шоу. Каждое движение тщательно отработано. Яркое появление, с небольшим опозданием. Но никогда настолько поздно, чтобы отложили полет. Она решила, что образ примадонны - дело прошедших дней. Поэтому она выбрала для путешествия чувственный стиль. Ее экипировка никогда не переходила грань. У нее были маленькие темно-зеленые чемоданы на заказ с Бонд-стрит, более шикарные, чем наскучившие Гуччи или Луис Вуттон. Ласковая вежливость с обслугой. Вежливое, но твердое требование не беспокоить, если какой-нибудь несносный бизнесмен захочет попросить автограф. Такое же милое, вежливое, но молчаливое согласие, если четырехлетний малыш просит поставить подпись. В конце концов, у нее есть какие-то обязательства перед людьми. Она больше чем модель. Она Роксана Феликс.
      Леди, играющая модель, любимица Америки. И никогда не знаешь, кто сидит в первом классе. Вдруг сзади нее репортер из "Вэнити фэр"? И она вдруг потеряет лицо? Нельзя даже невольно обидеть репортера.
      Роксана нахмурилась. Эти репортеры относятся к себе так серьезно, будто представляют какой-то интерес для других. Глупые писаки. Поглядите-ка на этого Нормана Мейлера, того, что брал интервью у Мадонны несколько лет назад. Да оно больше о нем самом, чем о его собеседнице.
      Можно подумать, кому-то в мире есть дело до претенциозного жирного ублюдка Нормана Мейлера.
      Во всяком случае, сегодня она не позволит репортерам, детям или кому-то еще докучать ей. Она попросила агента, отвечающего за переезды, усадить ее в конце пустого ряда и дать стюардессам строгие указания держать людей подальше от нее.
      Невероятно, но все пошло не так, как предполагалось.
      Началось это со звонка Дэвида Таубера на прошлой неделе. Через два дня после триумфа в Чикаго весь модельный бизнес пал к ее ногам. Боб Элтон буквально растекался лужей от обожания. В "Юник" сыпались доллары. "Гесс Джине". "Шанель". Новый парфюм от Кэлвина Кляйна...
      Но всех превзошел "Ревлон", предложив ей, и только ей, рекламировать губную помаду: "Самая красивая женщина мира пользуется помадой "Ревлон"".
      Она прочитала это и испытала удовольствие. Как сказал Боб? Ее коронация? Иногда его стоит потерпеть. Шоу Алессандро стало ее коронацией. Ее вершиной. Ее зенитом. Наконец она, Роксана, - коронованная королева, взошедшая на трон. Она всегда знала, что рождена занять его. Когда Роксана переступила порог "Лайм лайт" <Свет рампы (англ.).>, любимого клуба в Нью-Йорке, ди-джей поставил "Всемирную супермодель"
      Рю Поля. В ее честь. Все зааплодировали. Как должны были кипеть от негодования Синди и Линда! А ей плевать!
      Об этом она мечтала. Об этом мечтала каждая манекенщица. Эти поцелуйчики, все эти "детка-могу-ли-я-воспользоваться-твоими-румянами", всякая такая чушь - в корзинку для мусора! Дело не в том, чтобы всем хватило работы, дело в другом - кто наверху. Кто может задвинуть в угол этих новых - Брэнди, Эмбер, Меган, Шалом... И несть им числа... Своей выходкой на шоу Алессандро Эко она, Роксана Феликс, сумела всех поставить на место.
      Но почему ей этого мало? Честно говоря, она сама была не в силах объяснить. Она просто не могла взять в толк, почему сладкое чувство победы длилось столь короткое время. Буквально несколько ударов сердца. А потом все демоны вернулись, все отвратительные, изводящие ее черные чувства, которые она с трудом спрятала где-то внутри себя.
      Роксана покачала головой. Нет. Сейчас не стоит думать про это.
      Просто прими это как данность, велела она себе. Да, она подписала новые контракты после сенсации у Алессандро, она будет держаться на первоклассном уровне до конца жизни, но мало, мало... Ей мало! Она обнаружила это после звонка из Лос-Анджелеса Дэвида Таубера, сообщившего о возникшей проблеме.
      "Сэм Кендрик интернэшнл" выдвинул ее как претендентку на женскую роль в фильме с Заком Мэйсоном, режиссером которого будет Фред Флореску. От одного только голоса Дэвида, произносившего имена Зака Мэйсона и Фреда Флореску, а следом ее имя, она задрожала. Зак Мэйсон! Она ненавидела жуткую музыку "Дарк энджел", которую изрыгали громкоговорители, с трудом выносила ее на показах и всяких вечеринках. Музыка вообще оставляла ее холодной. Как и многое другое. Но Зак Мэйсон - бог для миллионов. Он секс-символ и пророк одновременно. Роксана знала о реакции поклонников на развал "Дарк энджел". Она была почти такой же, как на убийство Джона Кеннеди в Далласе. Зак выразитель духа своего поколения. А Фред Флореску - не просто самый лучший, но и самый коммерческий режиссер после Спилберга. Он тот, кто способен оставить след в сознании американцев.
      Играть с Заком Мэйсоном в фильме Фреда Флореску...
      Роксана могла бы больше не служить вешалкой для нарядов. Она стала бы чем-то большим, чем просто знаменитость. Роксана подумала, что, кажется, поняла главное: все знают красивое лицо модели, но не ее. Она сама - в общем-то никто. Никого не волнует ее мнение, никого не беспокоит, что она собирается делать, после того как оставит работу манекенщицы. Боже мой, подумала она, на самом-то деле я вообще не известна!
      А вот если она станет кинозвездой...
      Это принесет ей славу.
      Стоило Роксане додуматься до этого, она тут же решила это получить. Демоны черной тучей роились вокруг нее, словно стая летучих мышей. А удовольствие от триумфа у Алессандро отдавало вкусом пепла. Именно в этот момент позвонил Таубер и сообщил, что "Артемис" отмахивается от ее проб, но он все же заставит их взглянуть.
      - Мне кажется, я тебя не совсем расслышала, - сказала она, а сердце забилось в панике. - Ты, кажется, говоришь, что собираешься заставить их посмотреть мои пробы?
      Ее голос был холоднее жидкого азота.
      Голос Таубера звучал миролюбиво, но он твердо стоял на своем. Боб Элтон давно бы уже упал в обморок или умер от такого тона.
      - Да, именно так. Я буду стараться изо всех сил, Роксана. Но не могу гарантировать, что они все-таки посмотрят твои пробы.
      - Ты хочешь сказать, что я должна сделать экранные пробы? Да знаешь ли ты, в скольких коммерческих фильмах я снялась? Ты хочешь сказать, что, если даже я соглашусь на подобное безумие, "Артемис" может не посмотреть их? Не перепутала ли меня с кем-то Элеонор Маршалл?
      Но Таубер не дрогнул:
      - Я.., мы.., для нас большая честь представлять тебя, Роксана. Ты самая красивая женщина в мире, и я знаю, у тебя большой дар...
      Намек не ускользнул от ее внимания.
      - Но к несчастью, индустрии художественного кино нужны совершенно другие способности. Поэтому нам предстоит убедить "Артемис", что ты ими обладаешь. - Тон его был теплый, но смысл слов подействовал на нее, как холодный душ.
      - Ты хочешь сказать, мне не пробиться наверх? - Вопрос прозвучал так, словно она не верила собственным ушам.
      Тогда Таубер решил изменить тактику, он принялся взывать к разуму:
      - Роксана, я тебе уже говорил, что никогда не буду водить тебя за нос.
      Она возвела глаза к небу.
      - Я не дурачу тебя. Это правда. Талант, который я в тебе вижу, другие пока не видят. Мы должны убедить их, заставить увидеть, но придется упорно работать. - Потом он добавил магическую фразу:
      - Но я знаю, ты очень любишь принимать вызов.
      О да, подумала Роксана, конечно, я люблю. И это ничто по сравнению с тем, с чем ей уже приходилось сталкиваться. Такие вызовы судьбы не снились этому мальчику даже в самых страшных кошмарах.
      - Я сделаю пробы, Дэвид, - спокойно пообещала Роксана. - Ты только подтолкни их там, в "Артемис". Они будут смотреть мои пробы.
      Роксана уже сделала ставку на Говарда Торна, одного из наиболее могущественных, глупых и женатых мужчин из коротенького списка. Списка мужчин, до которых она как бы снисходила, вступая с ними в связь, которые могли бы обеспечить ей желаемое. Говард Торн - один из наиболее полезных. Прикованный миллионнодолларовыми наручниками к своей жене, он не мог доставить ей, Роксане, слишком много беспокойства, не мог сильно надоесть. А его огромная компания "Кондор индастриз" прокладывала ей путь наверх с помощью журналов, косметических контрактов и разных шепотков в задымленных клубах. Естественно, Говард был ею опьянен, и всякий раз, когда она с ним встречалась, ей удавалось убедить его, что на этот раз он еще лучше, чем в их прошлую встречу. Как все другие "папашечки", Говард считал себя единственным.
      Спасибо Господу, с презрением думала Роксана, что девушка может хоть на что-то положиться в этой жизни. Тщеславие мужчин - один из источников, который никогда не иссякнет.
      В прошлом году Говард Торн купил пятнадцать процентов "Артемис студиос".
      - Они будут смотреть пробы?. - повторил Таубер.
      - Да, будут.
      - О'кей, - ответил Таубер, не вникая в подробности.
      Она обрадовалась его сообразительности. Внезапно к Роксане вернулось забытое чувство, которого она не испытывала уже несколько лет. Чувство беспомощности. Она не могла пригрозить Дэвиду Тауберу увольнением. В отличие от "Юник" у "Сэм Кендрик интернэшнл" она не единственный клиент. Судя по тому, что она услышала, ее даже не считают важным клиентом. Но во всяком случае, Сэм Кендрик поймал Зака Мэйсона и Фреда Флореску, и они сделают замечательный фильм, настоящий шедевр. Она должна войти в команду. Обязательно.
      Поэтому Роксана нашла время на прошлой неделе сделать пробы, а потом погрузить в нирвану дурака банкира.
      То есть она уже работала на фильм, боролась за него. Роксане нужен этот фильм, и если ради дела надо переспать с Говардом Торном - пожалуйста. Она ненавидела его, но утром занималась с ним любовью, как Шехерезада, ведь от этого зависела вся ее жизнь.
      Самолет дернулся, клюнул носом, приготовившись идти на посадку в аэропорту Лос-Анджелеса. Роксана Феликс выглянула в иллюминатор и увидела сверкающую паутину света, словно наброшенную на город сеть, полную ювелирных украшений.
      Странное дело.
      Ей было страшно.
      Глава 7
      Джордан Кэбот Голдман мучилась в нерешительности.
      Она вертелась перед огромным, от пола до потолка, зеркалом, не обращая внимания на отражение роскошной спальни за спиной. Великолепная обстановка - королевских размеров кровать елизаветинских времен на четырех столбиках, привезенная из Англии, ковер нежного китайского шелка, а в изножье кровати вделанная в пол джакузи.
      Серебряные вазы аккуратно расставлены по всей комнате, в них белые и желтые розы - букеты меняют каждое утро.
      Огромные окна, на диванах уютно разбросаны мягкие подушечки, вышитые в Шотландии. Полный триумф богатства над вкусом. В великих традициях герцогини Виндзорской. Джордан так этим гордилась. Как и своими садами, очень аккуратными, которые она оборудовала новейшими системами полива и к которым приставила охрану. У Тома Голдмана ушло немало времени, чтобы решиться на брак, но Джордан Кэбот Голдман заботилась о том, чтобы он никогда не пожалел о принятом решении. Ни на секунду. Для того и джакузи в спальне, и целая куча всяких эротических вещиц, припрятанных за книжной полкой. И ее собственное изящное, хорошо тренированное молодое тело. Джордан вертелась перед зеркалом, делая вид, что не смотрит на себя. Она взяла в руки сначала розовый костюм от Шанель, потом голубое платье от Билла Бласса. Джордан понимала: в ее обязанность входит соответствовать статусу мужа во всем, даже в одежде, которая на ней надета. В ее гардеробе не было ни одной пары джинсов. Ее очень раздражало, что она не может заставить Тома одеваться как подобает значительному лицу. Он должен носить вещи от Хьюго Босса каждый день.
      Розовый показался Джордан более привлекательным. Он оттенял ее загар, светлые волосы и ослепительную белозубую улыбку. Но в голубом она выглядела серьезнее и старше. В нем ей можно было дать двадцать восемь..
      Изабель ни секунды бы не колебалась, ревниво подумала Джордан. Она всегда точно знает, что надеть. Даже не подходя к шкафу.
      Изабель Кендрик была приглашена на ленч Джордан Голдман. Жена Сэма Кендрика, она была общественно значимой фигурой в городе вот уже пятнадцать лет, и Джордан ее боготворила. Джордан ее не любила, конечно, но это не имело никакого значения. Изабель входила во все благо-. творительные комитеты Лос-Анджелеса, давала заключительные приемы по случаю присуждения "Оскара" после смерти Свифти Лазер и как-то невидимо, незаметно умела выделять каждую новую девушку, появлявшуюся на сцене, и определять степень ее значимости. Она выстраивала их в ряд, и это сводило Джордан с ума. В конце концов, ведь она жена главы студии, а Изабель - всего лишь жена агента. Очень влиятельного, правда. Но уйти от реальности нельзя, а в Лос-Анджелесе реальность такова, что бал пра-, вит Изабель. Она заседала в каждом важном правлении. Все стремились попасть к ней на вечера и обеды, о которых потом писала пресса. Приемы, которые Изабель устраивала раз в сезон, были даже более деловыми и насыщенными, чем в Каннах. В конце месяца как раз должен состояться очередной бал. Если бы президент Клинтон приехал в город и захотел посидеть за столом с кем-то, кроме Дэвида Джеффина, миссис Кендрик была бы второй в списке. Своими ушами Джордан слышала, как Изабель болтала с первой леди по телефону, будто с близкой подружкой.
      "Да, Хиллари, ирландская лососина. Нет, Хиллари, я обещаю снизить холестерол".
      Все это так невероятно, но Джордан ужасно хотелось, чтобы подобное происходило с ней. В конце концов, она - жена Тома. И она должна задавать тон. Джордан знала, насколько ревностно относятся к ней женщины, даже такие же молодые, как она, и такие же хорошенькие. А женщины постарше просто зеленеют. Да куда вам теперь, злобно думала Джордан, разглядывая свои большие твердые груди и изящные бедра. У вас уже был шанс. Теперь моя очередь.
      В конце концов никто не смел осадить ее, как бы им ни хотелось. Это Лос-Анджелес, и с того момента, как Джордан сделалась женой главы студии, она стала неприкосновенной.
      Кроме всего прочего, она обладала отменным инстинктом выживания. Он вел ее по жизни не хуже любого компаса.
      Джордан понимала: ей нечего тягаться с Изабель Кендрик.
      Надо отыскать собственную нишу, найти свое место, стать королевой нового поколения. Джордан обратилась к более современным формам благотворительности. Она собирала средства для исследовательских работ по СПИДу, спонсировала марши против наркотиков, умело устраивала обеды за пять тысяч долларов, посвящая их какой-то острой теме или проблеме, которая была у всех на устах. Ее последний обед оказался настоящей победой, хотя и маленькой. Вечер против убийств. Они собрали кругленькую сумму на борьбу с гангстерами в одном из районов Лос-Анджелеса. Под негромкую музыку - а это был модный "металл" - большие шишки потягивали дорогое вино и ублажали себя блинами с икрой. Ее светлость принцесса Каролина из Монако стала почетным гостем. В общем, Джордан сделала серьезный шаг вверх по лестнице, ведущей к успеху. Да, и еще одно - Джордан удалось усадить Изабель рядом с собой и купаться в ее похвалах. Разве не триумф?
      Был лишь один момент, который пригасил радость от вечера, именно из-за него Джордан и упросила Изабель встретиться с ней сегодня. Ей хватило ума и хитрости не противопоставлять себя Изабель Кендрик, а извлекать большую пользу из хороших отношений с ней. Изабель взяла на себя весьма почетную роль наставницы молодой жены Голдмана.
      Вильнув прекрасно загорелыми ягодицами и увидев в зеркале свои гладкие и тугие щеки, Джордан повернулась, швырнула голубое платье в кресло и остановила свой выбор на "Шанель". Оно подходит для ленча. Еще бы, в "Шанель" всегда будешь выглядеть как надо.
      ***
      - Миссис Кендрик, рад видеть вас. Будьте любезны, вот сюда, засуетился метрдотель, проводя гостью в главный зал ресторана.
      В иерархии столиков этот был под номером два. В другой раз она могла бы и заспорить. Изабель обладала большой властью у Мортона. Но опытным глазом она заметила за столиком номер один Мадонну с Абелем Феррарой.
      Ну что ж, подумала Изабель, такова жизнь.
      Она расправила легкий кашемировый пиджак от Ральфа Лорена, совершенно уверенная в собственной элегантности. В тридцать восемь лет Изабель украшала списки тех, кто одевается в стране лучше всех. У нее была шапка каштановых завитых волос с тонкими седыми прядками, над которыми с фантастической тщательностью работал Дино Кастони. В этом году он считался лучшим стилистом в Беверли-Хиллз. Дерматолог неустанно заботился о коже, и для ее возраста она была замечательно эластичной. Изабель терпеть не могла вульгарности общественных гимнастических залов, поэтому Лиз Ксантия, ее личный тренер, очень преданная своему делу, и Марк Гуиз, повар-вегетарианец семейства Кендриков, изо всех сил старались поддерживать ее стройность.
      Зеленые глаза Изабель, к которым очень подходили ее изумрудные серьги, тут же ухватили Джордан Голдман. Бедняжка Джордан, она так старается. Но розовая "Шанель" для блондинки!.. Да, у нее совершенно нет вкуса... Женщины наклонились друг к другу, громко целуя воздух рядом с щеками.
      - Изабель, как мило с вашей стороны прийти сюда! - выдохнула Джордан, надеясь, что смесь благодарности и радости близка к натуральной. - Я знаю, как вы заняты, особенно из-за приема, который состоится через две недели.
      - Да, кошмар, - согласилась Изабель. - От этих цветов у меня уже началась головная боль. Ты должна дать мне имя флориста, который поработал над твоим последним обедом.
      Сияя, Джордан пообещала посмотреть и сказать. Изабель заказала минеральную воду и салат "Цезарь".
      - Я буду то же самое. Спасибо.
      - Что бы мы делали, если бы у них закончился "Цезарь"? - пошутила Изабель.
      Джордан рассмеялась. Слишком громко.
      Потом повисло неловкое молчание.
      Изабель острым взглядом посмотрела на Джордан, любопытство нарастало.
      Боже милостивый, что-то не так! Сначала она приняла это приглашение на ленч за естественное проявление уважения. За желание немного сблизиться, особенно сейчас, когда Сэм затевает какие-то совместные дела с "Артемис".
      Ни на одну секунду Изабель не допускала мысли, что Джордан на самом деле хочет о чем-то поговорить с ней. Но по тому, как молодая женщина колебалась, краснела, как взгляд ее раздражающе милых голубых глазок вдруг опускался, упираясь в стол, она догадалась. Конечно же, речь пойдет не о делах, а значит, какие-то проблемы с Томом. Но они поженились только год назад!
      Изабель ощутила незнакомое чувство возбуждения. Что эта дурочка собирается ей выболтать? И каким образом, предполагается, Изабель может ей помочь? И следует ли ей помогать? Хотела ли она на самом деле, чтобы Джордан Кэбот оставалась замужем за Томом?
      С быстротой молнии Изабель формулировала эти вопросы и так же быстро отвечала на них. В конце концов она решила, что да, скорее всего она поможет. Молодость, глупость, умопомрачительная сексуальность Джордан, конечно, раздражают, но она отдавала Изабель должное уважение.
      Она не представляла собой никакой угрозы. А кто знает, какой может оказаться новая миссис Голдман? И как далеко может зайти преемница Джордан?
      Лучше иметь дело с дьяволом, которого знаешь.
      - Дорогая, я вижу, ты мне что-то хочешь рассказать, - ласково проговорила Изабель, не обращая внимания на удивленный взгляд Джордан. Ох, она и понятия не имеет, что на ее лице все ясно написано. - Не смущайся. Хочу надеяться, что смогу тебе помочь. А иначе для чего же существуют друзья?
      - Дело в Томе, - проговорила Джордан, тщательно стараясь скрыть, как ей понравилось произнесенное Изабель Кендрик слово "друзья".
      - Да неужели? Я и понятия не имела. Я думала, у вас все прекрасно.
      - Элеонор Маршалл, - горько вздохнула Джордан.
      Вот и все. Наконец высказалась. Несколько месяцев она носила в себе тяжкий груз, размышляя, что делать, пытаясь уверить себя, что, может, в конце концов это лишь игра воображения. Она давно подумывала спросить совета у Изабель, но подавляла этот импульс до последнего момента.
      Ведь дело не только в том, что страшно открыть кому-то свои подозрения, довериться. Как могла она, Джордан Кэбот, двадцати четырех лет, самая молодая жена в Голливуде, с длинными светлыми волосами и прекрасной фигурой, так угодившая Тому Голдману в сексе, что через три месяца он уже сделал ей предложение, - как она могла признаться, что ее заботят чувства мужа к какой-то плоскогрудой суке на десять с лишним лет старше ее?
      Сначала Джордан даже не почувствовала опасности: она не могла допустить, что подобное возможно. У них с Томом все так замечательно в постели. Он работал всю свою одинокую жизнь с этой Маршалл, и они никогда не встречались. Да ведь Элеонор Маршалл тридцать восемь'. Почти сорок! Какой мужчина в здравом уме ею прельстится? Джордан размышляла об этом каждый раз, глядя в зеркало на свое молодое тело, втирая в каждый дюйм этого тела лосьон Донны Каран, а также мускус и всякие чувственные ароматы, сводившие Тома с ума. А знает ли эта Элеонор Маршалл, какие можно выделывать штучки в горячей ванне? Она слегка приподнималась из воды позади Тома, прижималась мокрым низом живота к середине его спины и терлась вверх и вниз, пока он со стоном не поворачивался к ней и не брал ее тут же. Нет, конечно, ничего такого она не знает. Эта женщина никогда не надевала платье в обтяжку, даже на обед, хотя фигура у нее неплохая. Она не флиртовала с Томом, когда они оказывались рядом. Джордан была совершенно уверена - в конце концов, она ни на секунду не сводила глаз с этой дряни.
      Но проблема все равно существовала. Джордан читала об этом в глазах Тома, которые неотступно следовали за Элеонор повсюду, наблюдая, как она останавливается возле стола, чтобы наполнить едой тарелку. Он все время смотрел на нее. Он внимал каждому ее слову, когда она говорила. Он смеялся ее шуткам, будто они и впрямь смешные.
      О'кей. Это еще не кризис. Джордан понимала, что она еще может его возбудить, она проверила это, сидя за одним столом с Элеонор. Просто опустила руку под скатерть, а потом развела ноги так, чтобы только Том мог увидеть: она без трусов. Ему нужна именно Джордан, по-настоящему сексуальная, именно такая женщина заставляет его чувствовать себя мужчиной. Он часто говорил ей об этом.
      И потом, почему Том так сильно настроен против Пола Халфина?
      Нет, он никогда не был груб с ним, напротив, он предлагал наполнить рюмку Пола, задавал ему скучные вопросы о банковских инвестициях. Было как-то неловко наблюдать, когда мужчине приходится что-то доказывать.
      Но она, Джордан, заметила, как напрягалось тело Тома, какими настороженными становились глаза, когда его взгляд снова возвращался к Элеонор.
      Итак, он слегка влюбился. И она вынуждена жить с этим.
      Но в последнее время у них началась борьба. Том стал груб, совсем не заботился о доме, не интересовался их приемами, вообще ничем. Кроме секса. Секс был единственной формой общения с ней. Он даже отказывался соблюдать диету, которую она ему предписала! Он вел себя так невоспитанно. Например, на прошлой неделе, на вечере у Де Виров.
      Она украсила свое кремовое шелковое платье маленькой брошкой "СПИД". Причем ленточка броши была выложена рубинами. Том страшно разозлился на нее и спросил, когда она в последний раз была в палате больных СПИДом или помогала в консультационном центре... Сквозь рыдания Джордан объяснила, что не может равняться с теми женщинами, с которыми он работает, потому что хочет по-настоящему заниматься домом и семьей.
      Том растаял, полный раскаяния. Да, конечно, сказал он, ему тоже хочется иметь семью, он знает, как она разочарована, что до сих пор не забеременела.
      Она слегка вздрогнула в своем розовом костюме от Шанель. Слава Богу, он не догадывался о маленьких белых таблетках, которые она прятала в кухонном шкафу.
      Та ссора была улажена.
      Но она все-таки ничего не могла поделать с его вечным недовольством. Он постоянно спрашивал про Элеонор и Пола. Все время!
      О, Джордан Кэбот Голдман волновалась по-настоящему.
      Она никогда не расскажет Изабель и никому другому, что стало последней каплей. В прошлую среду она проснулась среди ночи от его бормотания во сне и, выбравшись из черных шелковых простыней, увидела его затвердевшую плоть.
      Она готова была взять ее в рот, чтобы разбудить Тома. Он обожал, когда она именно так будила его, тем самым превращая сон в реальность. Но Том вдруг дернулся и, слегка выгнув спину, произнес: "Элеонор". Джордан так и застыла на. месте. Он лежал рядом с ней, двадцатичетырехлетней, красивой, ухоженной! Каждый мужчина мечтает иметь такую жену, а он во сне грезит о какой-то средних лет старой деве с седыми прядками в волосах, зацикленной на карьере?!
      Первое, что Джордан сделала утром следующего дня, - это позвонила Изабель Кендрик.
      - Элеонор Маршалл? - наконец произнесла Изабель, подавшись вперед совершенно ошарашенная.
      - Нет, он ничего не говорил. И они ничего такого не сделали, осторожно заметила Джордан.
      - Но ты видишь какие-то признаки. Ты взволнованна.
      О, моя дорогая. Ты абсолютно права, что решила встретиться со мной, выдохнула Изабель, протянувшись через столик и потрепав собеседницу по руке.
      Элеонор! Смешно. Да только посмотрите на Джордан...
      Конечно, стоило услышать имя, и все обрело свой смысл, а сердце Изабель Кендрик забилось скорее. Она начала вспоминать, где видела их вместе и возможно ли нечто подобное. Они столько лет работают в одной студии. Да, конечно, возможно... Какая ужасная мысль. Элеонор Голдман. О Боже милостивый! Это уж слишком!
      - Наверное, я ставлю вас в неловкое положение, Изабель, - сказала Джордан. - Вы ведь давно с ней знакомы?..
      Вопрос повис в воздухе, но Изабель не собиралась томить собеседницу.
      - Да, да, верно. Но все дело в морали. В конце концов, ведь ты его жена.
      Джордан кивнула элегантно причесанной головкой, а Изабель добавила:
      - И Элеонор... Она ведь так много работает. Я уверена, она не хочет никаких неприятностей.
      Когда принесли салат, Джордан с большим облегчением вздохнула. Она не могла ошибиться в тоне Изабель.
      Миссис Кендрик ненавидела Элеонор Маршалл. Может быть, даже сильнее, чем она сама. Джордан вдруг вспомнила рассказы о том, что Элеонор отказывалась от приглашений Изабель на заседания какого-то комитета, потому что "слишком занята". Как будто у одной Элеонор куча дел, презрительно подумала Джордан. Все чем-то заняты. Например, даже на то, чтобы как следует одеться, требуется уйма времени. И занятия благотворительностью чрезвычайно важная работа...
      Изабель не нравилось, когда ее отвергали. И теперь Джордан, посмотрев на нее через стол, вдруг кое-что заметила. Разве Элеонор и Изабель не ровесницы? Если так, то Изабель ненавидит Элеонор не просто за высокомерие. Дело в том, что Изабель не может управлять Элеонор, та вообще плевать хотела на общественную работу. Изабель ненавидела Элеонор по другой серьезной причине. Еще бы, она одна из тех, в чьих руках власть, настоящая власть в Голливуде.
      Элеонор - королева, управляющая целой империей, а не супруга короля. Изабель Кендрик ненавидела ее за это.
      И никогда бы не позволила ей выйти замуж за Тома. Потому что для Элеонор Маршалл это была бы последняя вишенка на торте. Не дождется - ясно читалось на лице Изабель Кендрик.
      Обе женщины молча сидели за столиком, читая мысли друг друга.
      - Ты простишь меня за откровенность? Джордан, ты должна понять, мужчины.., они.., сексуальные создания. - Тон, которым Изабель произносила это слово, был таким, будто она на подошве своей туфельки обнаружила нечто омерзительное. - Не важно, чем они обладают, они всегда хотят чего-то еще. Сколь бы это ни было смешно.
      Обе женщины подумали об Элеонор Маршалл и сравнили ее с Джордан. Конечно, вывод был не в пользу Элеонор.
      - Тебе трудно согласиться с этой мыслью, дорогая, ты еще недавно замужем, но ты должна научиться закрывать глаза на их маленькие грешки. Мужчины - элементарные создания, они ничего с собой не могут поделать.
      Изабель отбросила неверность и предательство со смешком, наблюдая, как Джордан ловит каждое ее слово. Хорошо. По крайней мере ребенок готов внимать здравому смыслу.
      На самом деле проблема заключается не во всякой чепухе, а в состоянии брака. В конце концов все основывается на нем.
      Все концентрируется на браке. Разведенная королева - это королева, лишенная трона. Она сама поняла это десять лет назад. Дошла холодным умом, когда увидела, что любовь из их отношений с мужем уходит. Тогда-то и началось ее восхождение. Она захотела стать суперхозяйкой. Обнаружив, что Сэм больше не испытывает к ней чувств как к женщине, Изабель определила в нем другое желание - пульсирующие, безудержные амбиции, которые двигали его вперед изо дня в день. Она решила помочь ему удовлетворять это желание и стала такой львицей высшего общества, с которой Сэм Кендрик никогда не сможет развестись, которую никогда не сможет оставить, потому что, если он отпустит ее, пострадает его бизнес. Он сам тайно погуливал, а она занималась своими блестящими приемами.
      Любовь и надежда умерли в Изабель Кендрик давно. Но она, все еще богатая, стильная, пользовалась уважением в городе.
      И она все еще была замужем.
      - Что мне теперь делать? - спросила Джордан.
      - В таких случаях есть только один ответ, дорогая: дай ему-то, что должна дать мужу каждая жена. То, что не может другая.
      - Вы имеете в виду...
      - Да. Именно это. Роди ему ребенка.
      Глава 8
      У Кевина Скотта был плохой день. Еще один. И вообще вся неделя ни к черту. А началось все с той ужасной встречи в "Артемис студиос". Сегодня в его отделе царил полный хаос.
      - Еще десять. Элси думает, что вам надо взглянуть на них, - задыхаясь, проговорила Кэтрин, его помощница-англичанка, вваливаясь в кабинет.
      Она еле тащила кучу рукописей. Казалось, ее костлявое тело упаковано в бумагу, а обычно бледное лицо раскраснелось от непомерных усилий. Кевин устало махнул, указывая на свободный угол стола, еще не занятый рукописями.
      Итак, тридцать пять сценариев, которые он должен осилить к концу недели. К тому времени поднаберется еще. До его стола доходили лишь некоторые из сотен сочинений, попадавших в руки его помощников. Были среди них с загнутыми углами и нетронутые, напечатанные на прекрасной бумаге, в пластиковых папках и даже в кожаных с тиснением. А кое-какие экземпляры оказывались даже с подарками, прицепленными к папкам. Например, коробка кубинских сигар или пара солидных золотых запонок. У него возникало невероятное искушение именно эти выбросить в мусорную корзину первыми, но увы... Допустим, ему хотелось запустить в угол экземпляр на розовой бумаге с авторучкой, привязанной бархатной ленточкой, но, учитывая всегдашнее везение Кевина, это мог быть сценарий, по которому сняли бы фильм вроде "Привидения" или "Парка юрского периода". В конце концов, продолжал размышлять Кевин, все авторы сценариев - неотесанные болваны. По определению. Но в этом грубом, вульгарном мире многие из них как раз очень высоко оплачиваются.
      Он тоже снимал свои пенки, ему хорошо платили, и это служило утешением. Да, он должен торговать всем этим барахлом, чтобы обеспечить себя. Сегодня не попалось ничего, хотя бы отдаленно напоминающего то, что они ищут. В чем дело? - спрашивал себя Кевин, способный оценить чужое творчество и разбирающийся в литературе. Тонко чувствующий, владеющий пером, он мог бы представлять Пруста или Джойса, продавать серьезную литературу за большие деньги. Или по крайней мере сочинения Нормана Мейлера.
      Кевину пятьдесят пять, уже много времени прошло с тех пор, как он учился в Англии. Что было бы с его преподавателями в Итоне, если бы они увидели его сейчас? Как бы перекосились лица его оксфордских профессоров? Он считал себя джентльменом в мире, которым правят негодяи, плохо образованные мерзавцы, жаждущие "мыльных" сериалов и дешевой попсы. Даже президент Соединенных Штатов на свой инаугурационный бал пригласил группу, исполняющую "популярную музыку". Этому нет конца! А сейчас и он оказался втянутым в это болото.
      Какое-то время, очень недолгое, он ухитрялся находить оазис здравомыслия в голливудском безумии. Работа со сценариями была неприятна, но ее нельзя было избежать совсем, зато его литературный отдел работал с качественными фильмами. Фильмы по его сценариям претендовали на "Оскара", вызывая зависть больших агентств. Правда, отдел Кевина не приносил много денег компании, да и ему самому тоже. Но "Оскар" и "Золотой глобус" привлекали талантливых актеров и режиссеров. А когда кто-то из этих, как докладывали ему, противных молокососов, нанятых Сэмом и самим Майклом Кэмпбеллом, продавал какой-нибудь мусор с насилием и порнухой "Коламбии" или "Парамаунту", компания зарабатывала бешеные деньги.
      Кевина терпели, разрешали ему заниматься более серьезным делом продавать романы в Нью-Йорке. Но в последнее время все это было пущено по ветру. Поскольку пакетные предложения усыхали, Сэм все больше давил на него выжимая коммерческие сценарии. Этот настырный сукин сын Таубер не слишком-то помог, а после встречи в "Артемис" вообще надо забыть о его помощи. Было ясно и четко сказано: сценарий для рок-звезды нужен еще вчера.
      Сидя в хорошо изолированном кабинете, овеваемый свежим воздухом из кондиционера, Кевин видел через стекло толпы людей, тащивших рукописи и пакеты. Он наблюдал, как беззвучно открывают они рот, и по лицам можно было догадаться, что они о чем-то яростно спорят, измотанные помощниками и двумя молодыми агентами. Эти жалкие людишки со дна огромной кучи перебивающихся с воды на хлеб писателей, без такта, без репутации, у которых нет за душой ничего, кроме, может, статьи в безвестной алабамской газетенке, шли и шли все утро. Эти неудачники рассчитывали потрясти "Эс-Кей-ай" смелостью, если им удастся прорваться в дверь.
      Они насмотрелись слишком много фильмов, подумал Кевин. И являются черт знает с чем. Один даже прислал сюда стриптизершу. Кевин вспомнил, как она трясла своей набедренной повязкой перед изумленным лицом Кэтрин, пихая ей рукопись, зажатую в пальцах с кроваво-красными ногтями, пока наконец ухмыляющийся охранник не возник на пороге и не вывел ее на тротуар. В общем, как Кевин Скотт открыл для себя, никаких, абсолютно никаких пределов в этом бизнесе нет.
      После совещания в "Артемис" новость о том, что нужен сценарий, просочилась мгновенно, и пока лимузин вез их обратно, на столе Кевина уже лежал список - десять человек позвонили насчет проекта "Мэйсон - Флореску". Более того, через час принесли первую рукопись о рок-звезде, которая живет двойной жизнью. Его вторая жизнь - убийца, сексуальный маньяк. Казалось, сразу после совещания где-то на Сансет вывесили объявление или напечатали заметку в "Дэйли вэрайэти" - Без сомнения, система слухов - самый эффективный способ связи в шоу-бизнесе. А как иначе объяснить, что к концу того же самого дня каждый дешевый писака в Лос-Анджелесе знал новость? К понедельнику, за выходные, они написали шестьсот сценариев!
      Но ни одного хорошего.
      - Мистер Скотт, - позвонила Кэтрин.
      - В чем дело? - резко спросил Кевин, сбрасывая еще одну кучу страниц на ковер. Корзинка для мусора уже сдалась в неравной борьбе, поэтому теперь он бросал сценарии просто на пол, позволяя уборщикам распорядиться ими по-своему. - Мне казалось, я просил вас не звонить.
      - Но это снова мистер Таубер, сэр. Он настаивает, чтобы вы впустили его, - тихим голосом сказала Кэтрин, явно смутившись.
      - Нет! Черт побери, Кэтрин, нет!
      Скотт почувствовал, как у него начинает подниматься давление. Два звонка за час от Сэма и один от Майка, а теперь еще этот мерзавец Таубер. Он думает, что вправе беспокоить руководителя отдела.
      - И тем более Таубера. Ни в коем случае! Я ясно сказал?
      - Да, сэр, - пискнула Кэтрин.
      Он хлопнул трубку на рычаг и попытался сосредоточиться на следующем сценарии. "Обнаженная женщина привязана ярко-красной веревкой. Зиг и Берти стоят с одной стороны и наблюдают, как доберман-пинчер лижет у нее между ногами".
      Тяжело вздохнув, Кевин Скотт поднял рукопись и швырнул в угол, не читая дальше.
      ***
      - С тобой все в порядке?
      Официантка оглядела Меган с искренней озабоченностью. Большей частью она была слишком занята, чтобы беспокоиться о клиентах. То придут проститутки с печальными глазами на разукрашенных синяками лицах. Спотыкаясь и падая на стулья, они просят кофе. Или забредут плохо одетые безработные типы за дешевым бутербродом и пивом.
      Ни с кем не говорить, ни во что не ввязываться. На всех жалости не хватит. А вообще-то ей хотелось обслуживать другую публику. Но какое кафе, такие и посетители. Однако в этой незнакомой девушке она заметила что-то трогательное. Немножко полноватая, неброская, она заказала полный ленч, правда, до сих пор почти не притронулась к еде. Она сидела и дрожала, глотая кофе чашку за чашкой. И казалась совершенно невинной, тихой, потерянной. Может, новенькая в городе.
      - Что? Ой, спасибо. Я в порядке, - сказала Меган и слегка улыбнулась, прикрывая ложь.
      Официантка поколебалась, походила вокруг, но что она может сделать, если человек не хочет говорить?
      - Ну, если ты уверена, - сказала она и отошла.
      "Боже мой, на моем лице все написано!" - с несчастным видом подумала Меган. Она пришла сюда полчаса назад и заказала ленч, взвинченная, на грани срыва. В конце концов все идет так, как и должно Она отпросилась на день у мистера Дженкинса, вынула экземпляр своего сценария из глубины шкафа и собралась штурмовать благословенные двери "Сэм Кендрик интернэшнл" с рукописью в руках, чтобы они могли запустить свой проект, а она осуществить свою мечту.
      Ха-ха-ха! Хорошая шутка.
      Кафе это она выбрала не случайно. Несмотря на то что в нем людно, шумно и грязно, полно всяких несчастных, оно в самом конце Сансет и через его немытые окна можно наблюдать за безупречно чистым мраморным входом в "Эс-Кей-ай". Глядя на этот парадный вход, на снующих туда-сюда агентов, она все больше накручивала себя. Меган вспомнила, как радовалась собственной блестящей идее - набраться мужества и просто ворваться туда, расталкивая всех на пути.
      Но пока ничего не вышло. С тех пор как Меган засела здесь в половине двенадцатого, она с нарастающим ужасом смотрела на нескончаемый поток людей - мужчины, женщины, прижимая к себе рукописи или свертки, похожие на рукописи, или держа в руках кейсы, в которых могли лежать рукописи, шли и шли сквозь двери. Некоторые одеты самым диковинным образом, она заметила даже старцев в шинелях с кинжалами. Они вливались внутрь и выливались обратно.
      Ругались, отряхивались, продолжая прижимать к себе свои творения. Она видела, как кое-кто пытался остановить собравшихся войти. А те просто посылали непрошеных советчиков подальше, не желая отступать. А вдруг удача?
      Идея, которая казалась ей такой потрясающей, оказывается, пришла в голову всем, даже самому жалкому писаке в Лос-Анджелесе. И все это она видела своими глазами.
      - Дураков полно, правда? - сказала официантка, снова наполняя ее чашку кофе.
      - Да, полно, - согласилась Меган.
      Что теперь ей делать? Сидеть тут со своей рукописью, напротив "Эс-Кей-ай" с замечательной историей для замечательного проекта? И черт побери, ведь нет никакого способа заставить их прочитать!
      ***
      Дэвид Таубер видел над собой зубчатый край скалы, на которой росла ползучая зелень, тесно прижимаясь к камню и карабкаясь вверх, полная решимости выжить и вырасти наперекор всему. Он сосредоточился на этом всего на секунду. Испытал сочувствие. Трава напомнила ему жизнь агента.
      Но времени медитировать нет. Его восставшая плоть не позволяла. Не мог он думать о чем-то еще, кроме того, что под носом. А это были тяжелые болтающиеся силиконовые груди Глории, ее широкий зад, который елозил из стороны в сторону. Она будто танцевала над ним, согнув длинные красивые ноги, крутилась, извивалась, позволяя ему видеть шелковые каштановые волоски между ногами. Боже мой, как это заводило его! Дэвид вспомнил разговор с Сэмом Кендриком, во время которого он высказал боссу свое мнение о Кевине Скотте. При мысли об этом его плоть еще сильнее напряглась. Глория так стонала, что он млел от удовольствия. Кевин Скотт уже несколько раз осадил его. Теперь ему хотелось отплатить. Мысль об этом подогревала и без того разгоряченного Дэвида, добавляя огня к вожделению и томной похоти. О Боже, посмотрите-ка на Глорию, как она дрожит от возбуждения, как прижимается к нему!
      Это распаляло еще сильнее - то, что она хотела его, именно его. Конечно, Дэвиду нравилось перепихнуться с голливудскими "звездочками" жаждавшими актерской славы девицами, готовыми сделать все, что ни предложишь. Даже привести своих друзей, устроиться на полу и на глазах у всех заниматься любовью. Это возбуждало, но никак не было связано с желанием. Сейчас же происходило совсем другое.
      Потому что эта женщина хотела его, его мускулистого сильного загорелого тела, его каштановых волос и его большого толстого любимца... Глория - адвокат и одна из лучших любовниц, которые у него были. Она хотела его, она задыхалась, произнося его имя, когда кончала. Даже то, что она начинала задыхаться, разговаривая с ним по телефону, когда он произносил в трубку всякие мерзости, льстило его тщеславию.
      Да, ему очень нравились ее большие, словно темные ягоды, соски, то, как они подпрыгивали, когда он брал их в рот. Он обожал ее большой загорелый зад и плавный переход в тонкую талию. Ее фигура - копия песочных часов.
      Этот зад - нечто! Она раскачивает им и трется. Дэвид застонал, внизу все болело. Ну хватит. Он потянулся схватить ее, повалить на песок и почувствовать всю. О Боже... Она такая скользкая, как будто кто-то облил ее детским маслом.
      - Ну что, хочешь?
      Его вопрос звучал как издевка. Задавая его, Дэвид не вынимал пальцы и продолжал гладить, заставляя ее стонать и все теснее прижиматься к нему.
      - Да, скорей, - выдохнула она.
      Он чувствовал, ему надо поспешить, если он не хочет, чтобы она прямо сейчас кончила. Он видел, как напрягся ее живот, стал плоским. Дэвид быстро вынул руку и перевернул партнершу, поставив на четвереньки. Глория застонала. Он снизу поддел ее рукой, быстро погладил между ногами. Она знала, что не должна менять позу, и только подняла голову. По ее телу пробежала дрожь возбуждения.
      Он обнял ее за талию, приподнял выше, приготовившись войти. Дэвид чувствовал, как она отвечает всем телом на каждое его прикосновение; ее соски напряглись еще сильнее, превратившись в маленькие твердые камешки. Ее живот стал невероятно горячим, разогретый желанием. Он прижал растопыренные пальцы к животу Глории и услышал, как она судорожно втянула воздух. Его возбуждала ее страсть. Он увидел, как перламутровая капля выступила на кончике... Ну что ж, настал главный момент.
      Он зашел сзади, а она распростерлась у его ног, как дикое животное; запах возбуждения пробивался даже сквозь очень дорогие духи Глории. Он обхватил руками мягкие округлости женских бедер, еще ближе придвинулся, потом наклонился вперед, прижался к ее спине. Плоть сама нашла вход и, как торпеда, направляемая радаром, устремилась к цели. Он вошел на четверть дюйма, не больше, заставляя себя удержаться от искушения войти немедленно и пригвоздить ее замечательный зад. Выложиться полностью. Но этот момент еще не настал. Контроль. Контроль.
      - Дева Мария, - зарыдала Глория, - еще, Дэвид, ради Бога!
      - Что, еще? - спросил он тихо, продвинувшись еще на дюйм.
      Она была уже в отчаянии, она откровенно рыдала от нестерпимой жажды...
      Он продвинулся еще на дюйм, улыбаясь, несмотря на то что его самого разрывало от похоти.
      - Эй, детка, не спеши. Не будь такой жадиной.
      - Дэвид!
      Она могла кончить в любую секунду. И он тоже. Дэвид Таубер почти полностью вышел, а потом сильным диким ударом вошел в нее и сразу услышал ее вопль, но как будто издалека, потому что закипевшая кровь оглушающе билась в ушах. Он чувствовал, как ее спазмы становятся все чаще и сильнее, ему казалось, что он трахает большую белую стену. Боже, Боже, о да...
      ***
      Глория первая зашевелилась, подавшись вперед и освободившись от него, и Дэвид тоже отвалился. Он начал застегивать брюки из тонкой шерсти кремового цвета, стараясь, чтобы песок не попал в них. "Ролекс" показывал пять минут пятого. Пора возвращаться. Этот старый педераст Скотт не отвечает на его телефонные звонки, и поэтому придется явиться к нему в офис лично. Дэвид понимал: на этот раз Сэм поддержит его. У них сейчас появилась возможность провернуть настоящее дело, и он не хотел, чтобы эта старая задница болталась под ногами и мешала. Он не может добыть даже одного сценария из скольких? Из восьмисот? А много они, интересно, перешерстили за эту неделю? И он еще называет себя главой литературного отдела.
      Писатели, конечно, дерьмо, но даже они заслуживают лучшего судьи, чем Кевин Скотт.
      Глория Рамирес подала ему копию последнего контракта Коллин Маккаллум, когда они вернулись к своим шикарным машинам. Таубер аккуратно положил его в кейс.
      Они быстро пожали руки друг другу. Он видел, что мысли ее совсем о другом - о следующей встрече, о следующей сделке.
      - С тобой приятно иметь дело, - сказал Дэвид с теплой улыбкой.
      Она, конечно, захочет еще и вернется к нему. Он хорош. Он на самом деле хорош.
      - Конечно, - сказала она с отсутствующим видом. - Ты знаешь, Дэвид, если этот парень, Кевин, так плох, может, сам займешься этим? Покажи Сэму Кендрику, что Скотт никуда не годится. Сделай дело лучше его.
      - Но я же киноагент, - медленно произнес Дэвид.
      - Ну и что?
      Он послал ей воздушный поцелуй, скользнув на низкое кожаное сиденье своего "ламборгини". Глория не только замечательная любовница. Она еще и умница. Да, разумеется.
      Если кто-то не может хорошо сделать дело, это вовсе не значит, что он, Дэвид Таубер, не в состоянии его сделать.
      Всю дорогу эта мысль свербила в голове, она настолько сильно завладела Дэвидом, что он даже не поставил послушать свою любимую кассету.
      Если бы ему найти автора сценария для этого фильма!
      Он бы выпихнул Кевина Скотта.
      Он вставил бы в сценарий такую роль для Роксаны Феликс, что они бы не отвертелись и взяли ее.
      И тогда он представлял бы ведущего актера, ведущую актрису и автора.
      И к черту литературный отдел!
      Боже!..
      Дэвид Таубер надавил на газ.
      ***
      Без четверти пять проклятый поток, вливавшийся в двери агентства и выливавшийся из него, наконец иссяк. Все знали: отдел Кевина Скотта закрывается в пять ноль-ноль.
      Клиенты, эти мужчины и женщины с папками в руках, дамочки с воздушными шариками, закончили свои игры минут двадцать назад. Правда, телефон еще звонил, но с ним управлялась помощница Кевина. Сам он мрачно уставился на гору сценариев на столе, ожидая, когда кто-нибудь подойдет и отнесет все это в его "роллс-ройс". Хотя бы два десятка из них ему надо пролистать за ночь. Впрочем, у него уже пропал всякий интерес. Редко он так радовался концу рабочего дня, как сегодня.
      - Нет, ни в коем случае. - Голос Кэтрин донесся до него из приемной отдела. Она говорила громче и взволнованнее обычного. Он увидел ее напряженный силуэт, спиной женщина загородила вход в его кабинет. - Вы не можете войти. Мы вам ничего не заказывали.
      Кто-то возражал, спорил. Молодая женщина. Возмущенный Кевин оттолкнул стул и вскочил. Это последняя капля!
      Люди совершенно не умеют себя вести. Просто не понимают слова "нет". Ну ладно, сейчас он задаст этой бездари, пускай потом сто раз подумает, прежде чем лезть в личный кабинет. Пусть попробует.
      - Кэтрин, в чем дело? - строгим, зловещим голосом спросил Кевин, широко распахивая дверь.
      Он был прав. Какая-то толстая, похожая на мышь девица стояла у него в приемной. Она выглядела жалко среди раздавленных цветов, резиновых лохмотьев от лопнувших .шариков и оберточной бумаги. Боже, как будто здесь отмечали день рождения какого-нибудь ребенка. Пусть все уберут к утру, мрачно подумал Кевин.
      - Молодая леди, мистер Скотт... Я пыталась объяснить, что мы не принимаем рукописи без рекомендации, - пропищала Кэтрин.
      - Какого черта? Что вы делаете здесь, мисс? - закричал Скотт.
      Девушка съежилась и прижала рукопись к груди.
      - В нашем агентстве свои правила. Вы это знаете? Неужели мой помощник неясно объясняет? Мы не принимаем никем не рекомендованный материал.
      - Но я здесь новый человек, - пробормотала девушка еле слышно. Казалось, она сейчас расплачется. - Откуда мне взять рекомендации, когда я...
      Кевина невероятно злило то, что она уходить не собирается.
      - Мы не принимаем! - Кевин уже орал.
      - Что происходит?
      Его едва не хватил апоплексический удар, когда он услышал чужой голос. В ярости, что его смеют прерывать. Скотт резко повернулся и оказался лицом к лицу с вошедшим. Увидев, кто это, он почувствовал, как давление подскочило еще выше.
      Дэвид Таубер.
      О нахальной посетительнице Кевин сразу же забыл.
      - Вам была назначена встреча? - резким ядовитым голосом спросил Скотт, и лицо его побагровело от ненависти.
      - Нет, сэр, - поторопилась вмешаться в разговор Кэтрин.
      Таубер пожал плечами:
      - Вы не отвечаете на мои звонки, Кевин, поэтому я решил прийти лично. Мне интересно, как продвигаются дела со сценарием для Зака.
      Меган, молча наблюдавшая за сценой, почувствовала, что краснеет. Незнакомец, так внезапно переведший гнев Кевина Скотта на себя, был воплощением спокойствия.
      Взрыв ярости Скотта, сравнимый разве что с ядерным взрывом, грозивший погубить ее прямо здесь, этот неслышно вошедший парень развеял, словно волна нежного летнего ветерка. Какой мужественный, какой уверенный в себе. Он нисколько не боялся Скотта. А красив.., красив, как кинозвезда. Как мужчина-модель. Каштановые волосы, мускулистое тело. Она заметила мощные бицепсы, бугрившиеся под рукавами шерстяного светлого костюма, замечательно контрастировавшего с золотистым загаром. Сердце ее забилось быстрее. Она почувствовала, как волна желания омыла ее. Но дело было не только в том, что он хорош и уверен в себе. Было что-то еще... Мужское начало. Сексуальность.
      Она сквозила в каждом движении. Если бы сейчас было не пять часов вечера, Меган поклялась бы, что этот мужчина только что занимался сексом.
      Во рту у нее пересохло.
      Таубер повернулся к девушке, на которую кричал Скотт, затылком почувствовав ее взгляд. Робкая, неприметная девчонка, которой не мешало бы немного похудеть, но личико приятное, даже хорошенькое. Бледная кожа, длинные черные волосы, собранные в небрежный пучок. Она смотрела на него с обожанием и восхищением, а может.., даже с желанием. Да, точно. С желанием.
      Меган опустила глаза, сильно покраснев от смущения.
      - Когда я найду что-то, на мой взгляд, подходящее, - брызгал слюной Кевин, - я покажу Сэму! - Он повернулся к Меган. - Вон отсюда!!
      - Эй, не спешите, - сказал Таубер. Вообще-то ему было плевать на девушку, но именно она разозлила Кевина. И потом, ему нравилось, как она смотрит на него. - Может, юная леди хочет предложить сценарий?
      - Не только она, миллион других, - шипел Кевин Скотт, не допуская мысли, что Таубер отважится сделать что-то вопреки его желанию. - Этот отдел не принимает никем не рекомендованные рукописи.
      Меган продолжала смотреть на Дэвида Таубера, затаив дыхание.
      Он окинул ее с головы до ног медленным оценивающим взглядом. Ей показалось, что нежные руки прошлись по ее телу. Соски напряглись.
      - Бьюсь об заклад, вы ждали весь день, чтобы войти сюда. Я уверен, вы ждали, когда уйдут все остальные, - безошибочно угадал Таубер. Она в отчаянии, но полна решимости. Ему знаком этот тип людей.
      - Мне не нужен никакой сценарий! - завопил Скотт.
      Таубер протянул руку и взял у Меган рукопись.
      - Там есть имя и номер телефона? - спросил он.
      Она кивнула.
      - Таубер, что вы делаете, черт побери?! - завизжал Кевин Скотт.
      Дэвид повернулся к нему с наглой улыбкой.
      - Я беру рукопись. - Конечно, вряд ли это окажется чем-то стоящим, но Не важно. Смысл в другом - война объявлена. Сценарий годился как повод. Поскольку у вашего отдела свои правила, я хочу взглянуть на рукопись сам. Наш отдел не требует никаких рекомендаций. А мне, Кевин, сценарий очень нужен.
      - Но не вы представляете авторов.
      Таубер пожал плечами.
      - Если дело обернется так, что надо будет представить, я представлю. И, не обращая внимания на злой взгляд пожилого мужчины, он повернулся к этой мышке и дружески улыбнулся:
      - Бегите, дорогая, а я посмотрю. Если подойдет, я свяжусь с вами.
      Бросив последний взгляд на багровое лицо Кевина Скотта и искаженное смертельной яростью лицо Кэтрин, Меган повернулась и вышла.
      Глава 9
      Репортеры устроили настоящий фейерверк вспышками своих фотокамер, микрофоны местных телевизионных станций, словно лес, окружили ее, а толпа пишущей братии теснилась вокруг охраны аэропорта, вытягивая на всю длину руки с диктофонами. За спиной Роксаны Феликс пассажиры прорвали оградительную желтую ленту, многие выкрикивали ее имя. Наметанным глазом она оценила ситуацию: охраны много и близко к ней никого не подпустят.
      Она улыбнулась. Говард Торн прекрасно поработал.
      - Боже мой, я в безопасности? - прошептала она довольно громко ближайшему телохранителю.
      И тут же сотни микрофонов вскинулись, чтобы поймать ее голос. Она видела, как тележурналисты повернули камеры на толпу ее поклонников. Да, вместо дежурного заголовка "Появление супермодели в Лос-Анджелесе" на первых полосах газет вполне может быть другой: "Появление Роксаны Феликс вызывает беспорядки в аэропорту".
      - Вас не раздражают толпы поклонников?
      Она склонила к микрофону свою шикарную головку и храбро ответила:
      - Нет, напротив, я люблю своих поклонников. Я жалею лишь об одном: что мой приезд не остался в секрете. - Элегантно пожав плечами, она добавила:
      - Я не хотела афишировать свое появление в Лос-Анджелес.
      Раздался веселый смех.
      - Вы приехали встретиться с режиссером? Собираетесь играть?
      - Я бы не хотела отвечать на этот вопрос сейчас. - Роксана ослепительно улыбнулась и повернула голову так, чтобы ракурс для снимка оказался наиболее выигрышным.
      - Но это правда, что вы подписали контракт с "Сэм Кендрик интернэшнл" и намерены начать карьеру актрисы? - крикнул кто-то во весь голос.
      Еще два очка в пользу Говарда.
      Роксана повернулась на голос, на ее лице было написано удивление.
      - А как вы об этом узнали? - выдохнула она и закрыла рот обеими руками, словно желая остановить себя.
      Блицы камер осветили толпу, журналисты забросали ее вопросами:
      - Когда вы решили стать актрисой?
      - Каким будет первый проект?
      - Почему "Эс-Кей-ай"?
      - Вы заканчиваете карьеру модели?
      - Все, господа, достаточно! Пропустите даму. Ничего больше она говорить не будет! - рявкнул телохранитель, с хорошо продуманной медлительностью проталкивая ее сквозь толпу журналистов к ожидающему лимузину, давая возможность всем репортерам снять Роксану в ее "повседневной" одежде - коротеньких шортах, которые кончались прямо под ягодицами и безупречно облегали твердый, упругий зад, полностью открывая изящную линию бедер. На ней была майка от Ричарда Тайлера, шелковая, цвета кофе с молоком, которая оттеняла блестящую черноту волос, облепляла тяжелые груди, обтянутые атласным лифчиком "Вандер". Все было тщательно продумано, рассчитано и самым наилучшим образом демонстрировало ее потрясающее тело. Этот наряд стоил три тысячи долларов. Роксана Феликс выглядела потрясающе. Она ласково, словно извиняясь, улыбнулась толпе журналистов и поклонников, которые тыкались носами и объективами в затененные стекла ее лимузина. Она сохраняла такое выражение лица до тех пор, пока машина не набрала скорость и последний человек не отлип от ее окна.
      - Отель "Беверли-Хиллз", - приказала она водителю.
      Она поселится в самом лучшем бунгало, самом роскошном во всем Лос-Анджелесе, городе, второй натурой которого и является роскошь. Не ей платить по счетам. Она подумала сначала, не попросить ли "Эс-Кей-ай" заплатить, но не была уверена, захочет ли агентство раскошелиться.
      Для "Юник" она бесценна, а для "Эс-Кей-ай" - пока еще лишь потенциальная возможность получения прибыли.
      Роксана нахмурилась. Но уже через неделю отношение к ней изменится.
      Она просмотрела список телефонных номеров, составленный в самолете. Надо сделать тридцать звонков, прежде чем они доедут до города. И тогда кампанию под названием "Приезд Роксаны Феликс в Лос-Анджелес" можно считать завершенной.
      Первое имя в списке представлялось наиболее полезным. Это ее школьная подруга по Сан-Франциско. Она хотела выступить в роли хозяйки, принимающей Роксану Феликс, самую известную в мире супермодель.
      Сидя в лимузине, Роксана неторопливо набрала номер телефона.
      Джордан Кэбот Голдман.
      ***
      - Эй, Меган, давай сюда!
      "Мой статус повышается, - мысленно отметила Меган, сваливая тарелки с двух подносов на буфет. - Уже знают меня по имени".
      Боб Дженкинс кинул ей тряпку для мыться посуды.
      - В машину больше не влезает. А тарелки нужны. Давай-ка, вымой вот эти.
      Не веря своим глазам, Меган уставилась на раковину, заваленную жирными тарелками; на некоторых даже осталась еда; куски непропеченного цыпленка и куриной кожи плавали в воде. Раковина тряслась от грохочущей рядом огромной старомодной посудомоечной машины, придвинутой вплотную и набитой до предела, - бедняга едва справлялась с нагрузкой. От тряски масляная вода плескалась, перетекая через край раковины грязными ручейками.
      - Чего ждешь? - спросил Дженкинс, уставившись на нее ястребиным взором. - Что за проблемы? Да это же, в конце концов, просто тарелки. Другие девушки заняты.
      Он обманывает, подумала Меган. Она обернулась и увидела Сандру - та подпирала стену с сигаретой в руке. А Лиза так вцепилась в телефонную трубку, как будто без нее тотчас лишилась бы жизни. Но Меган не посмела возразить. Лиза и Сандра виляли хвостом перед Дженкинсом, они даже не брали выходной по вторникам.
      - Нет, все в порядке, - сказала она, поднимая тряпку для мытья посуды.
      Дженкинс хмыкнул:
      - Хорошо. Давай поскорее. Пять минут назад явилось еще шесть клиентов.
      - Хорошо.
      Она поступит, как учит дзэн-буддизм, - пойдет по пути наименьшего сопротивления. Меган погрузила руки в воду по локоть. Вода оказалась тепловатой и вязкой от жира.
      Девушку чуть не стошнило.
      - С тобой все в порядке? - спросила Стэйси. - Ты будто не в себе.
      - Все нормально, - сказала Меган, но вдруг, не в силах больше сдерживаться, заплакала. Крупные слезы хлынули по щекам, они дотекали до кончика носа и срывались в грязную воду.
      - Эй, не сдавайся, - прошептала Стэйси, стиснув ее руку. - Завтра выходные.
      Значит, прошло целых три дня с тех пор, как агент "Эс-Кей-ай" взял ее сценарий. И это означало, что ему ее работа не понравилась. Боже, ведь она сочиняла сценарий, воображая именно Зака Мэйсона. А если ее писанина не годится для "Артемис", значит, она не нужна никому. Меган была совершенно уверена, что "Увидеть свет" - самое лучшее ее творение. Итак, пришло время посмотреть в лицо реальности: у нее не получилось.
      - Да, я знаю, - прорыдала Меган, не желая открывать истинную причину слез. Она постаралась придумать что-то более понятное для Стэйси. - Я вспомнила о бывшем приятеле.
      - Понимаю, - печально сказала Стэйси, сочувственно похлопав ее по плечу.
      С несчастным видом Меган взялась за грязные тарелки, стараясь вымыть их как можно быстрее, благодаря Бога, что есть хоть какое-то занятие. Но печальные мысли не шли из головы. Они разрывали сердце. Как больно хотеть чего-то очень сильно и ждать так долго - и в конце концов прийти к полному провалу. И еще хуже то, что забрезжила слабая надежда. Молодой агент взял ее сценарий, хотя глава литературного отдела готов был его ударить. Но и это не остановило парня: он все равно взял рукопись. Казалось, она нашла союзника. А какой он потрясающе красивый.
      Он чувственно, внимательно оглядел ее, сильно смутив.
      Может быть, поэтому она вышла на улицу еще более живой и окрыленной надеждой, чем когда-либо за последние годы.
      Как будто она стояла на пороге чего-то. В ту ночь, жаркую и влажную, Меган не могла уснуть и просто лежала с открытыми глазами, прислушиваясь к гулу машин, пока не начала себя трогать, думая о том агенте. Кажется, его имя Таубер. Она вспоминала его глаза, загорелую кожу, мускулистую фигуру, походку, шелковистые каштановые волосы, пока не почувствовала сладость оргазма, охватившего ее.
      Наконец она заснула.
      Всю неделю звонил телефон. Иногда подзывали ее. Звонили из кафе, даже прорезался Дек из Фриско. Но среда перешла в четверг, четверг в пятницу, телефонные звонки превратились из музыки надежды в садистскую насмешку.
      Меган много звонили, но никто из "Эс-Кей-ай". Сегодня пятница, а точнее, середина пятницы. Меган Силвер к этому времени уже узнала кое-что о кинобизнесе. Во всяком случае, ей стало ясно одно: если не позвонят сразу, то не позвонят никогда.
      Она покачала головой, поймав сочувственный взгляд Стэйси.
      - Ты, наверное, по нему очень скучаешь, Меган. Я никогда не видела тебя такой расстроенной.
      - Ничего, пройдет.
      Стэйси это не убедило.
      - Если ты хочешь уйти домой, то в любой момент, дорогая. Я знаю, ты надеялась протолкнуть свой сценарий, но... - Ее голос с южным акцентом сорвался, словно от смущения. - Понимаешь, все дело в том, что ты терпеть не можешь это место... Ты сама знаешь.
      Меган посмотрела на мутную грязную воду.
      - Да, это уж точно.
      - Сюда приезжает много молодых. Постоянно. Все чего-то пытаются добиться. У большинства не получается. Я видела, как некоторые впутываются в дурные делишки. Тебе лучше вернуться домой. Ты ведь работала в библиотеке, правда? Может сумеешь взять кредит, построить дом. - Стэйси пожала плечами. - Все-таки лучше, чем торчать здесь.
      Меган не хотелось ни от кого услышать ничего подобного тем более от такой хорошей девушки, как Стэйси. Уж слишком откровенно. Господи, так это же правда! Но неужели это все, что Меган может получить в жизни? Отдельная конура, кредит, скучная, бесстрастная супружеская жизнь? Неужели это ее планка? Неужели она настолько высока, эта планка, что даже ее трудно осилить?
      - Но у Жанны ведь вышло, - сказала Меган. - Она получила роль на прошлой неделе. Второстепенную, в художественном фильме у какого-то Рэя Тайсона.
      С секунду Стэйси просто смотрела на нее, потом быстро опустила глаза, едва удерживаясь от смеха.
      - Господи, дорогая. Да ты что, шутишь? Ну кто не знает Рэя Тайсона! Несколько недель назад он вязался ко мне, когда я пришла сюда работать. Этот тип снимает грязные фильмы. Продает видеокассеты прямиком в секс-магазины. Он делает порнуху.
      - И все знают? - слабым голосом переспросила Меган, ощутив тошноту. И Жанна знает?
      - Ну конечно. Она должна знать. Он вообще мерзкий тип; по-моему, ему не меньше шестидесяти. Он даже не входит в гильдию. Правда, платит хорошо, мне говорили. - Стэйси сморщила красивый маленький носик. - Но я никогда не опущусь до этого. И знаешь, ты тоже никогда. Меган, здесь место не для тебя. Ты закончила колледж, тебе нужна настоящая работа.
      - Но ты же здесь работаешь, - упрямилась Меган.
      Стэйси посмотрела на нее долгим холодным взглядом, а потом сказала без всякой теплоты в голосе:
      - Но, милочка, тебе уже двадцать четыре. А я еще школьница.
      - О чем вы тут болтаете? - прорычал мистер Дженкинс, проходя мимо. Стэйси, две кружки пива на седьмой столик. Меган, Боже мой, да шевелись же! Я говорил тебе, тарелки нужны немедленно! Не до смерти же ты собираешься стоять над ними? - Он толкнул ее в спину костлявым локтем, проследил, как она берет металлическую мочалку и начинает скрести посуду, расплескивая грязную воду оголенными по локоть руками. Мистер Чикен не заботился о такой роскоши, как перчатки.
      Еще два часа, думала Меган, низко склонившись над раковиной, чтобы Дженкинс не видел ее глаз, красных от слез. Еще два часа - и ей заплатят за неделю. И все. Хватит на обратный билет в Сан-Франциско. Она уедет завтра же утром, первым автобусом.
      Ей было стыдно, что она так быстро сдалась, спасовала перед трудностями, а ведь клялась себе никогда не сдаваться. Она была так уверена, что впереди у нее необыкновенная жизнь и нечто более увлекательное и значительное, чем общество Дека, Трея, Фрэнсин. Она так была уверена, что ей предстоит иное занятие, чем просто листать учебники в публичной библиотеке в Сан-Франциско и за чашкой кофе рассуждать об исписавшихся поэтах.
      Ну что ж, она горько ошибалась.
      ***
      - Ты только взгляни. - Сэм Кендрик швырнул газету Майку Кэмпбеллу и хмыкнул.
      Газета упала на полированный мраморный кофейный столик, на котором уже лежала куча газет и журналов. Все они были украшены снимками Роксаны Феликс. Она улыбается, надувает губки, подмигивает. Стоит, сидит развалившись в кресле, гуляет. Свернулась, как котенок. На пляже. И на каждом снимке она потрясающая. Ноги от шеи, густые иссиня-черные волосы до пояса, блестящие, словно антрацит; бледная кожа, слегка освеженная светящимися румянами. Одежда всегда безупречна, начиная от шелковой майки, в которой ее увидели в аэропорту, до черного кашемирового блейзера на обеде у Мортона в первый же вечер Роксаны в городе. Судя по неистовству прессы, каждый мог подумать, что Роксана здесь с какой-то особой миссией.
      Она словно прилетела специально, чтобы ослепить своим блеском гостиные и залы, где собираются звезды Лос-Анджелеса.
      - Да.
      - сказал Майк, пытаясь нахмуриться, но не в силах отвести взгляда от снимка, где Роксана была в шелковом платье, ткань которого отчетливо обтягивала соски.
      - Три дня! Она здесь всего три дня! Она пытается охмурить меня! - Сэм разозлился по-настоящему.
      - И действует не только через газеты. Она в каждой радиопередаче, на каждой телестудии. Она в "Вечерних развлечениях". А вчера выступила в передаче о кино, - поспешно согласился Кэмпбелл. Если Сэм злится на Роксану, то и он должен. И не важно, насколько она хороша. - Я думаю, она пытается заставить нас положить на нее глаз и протолкнуть в фильм. А уж если мы после вот этого не предложим ей ничего хорошего... - Он указал на номер "Лос-Анджелес уикли", который Сэм швырнул ему и на котором большими черными буквами под фотографией Роксаны было написано: "Доверив свою судьбу "Эс-Кеи-ай".
      - Да, спасибо, Шерлок, - кисло проговорил Сэм.
      Передача о кино? Эта женщина оказалась гораздо лучше, чем он думал. Она ведет свою кампанию четче, чем большинство политиков. Конечно, им труднее получить такую прессу, чем Роксане Феликс, - и все-таки! Это просто безумие. Вообще-то прессе пора угомониться или по крайней мере не лепить ее все время на первых полосах.
      Конечно, появление Роксаны в городе новость, ну а дальше? Они так раболепно следят за каждым ее вздохом, что можно подумать, она не супермодель, а английская королева! Подите-ка, поместили на обложке в момент, когда девушка сморкается!
      Чем больше Сэм Кендрик думал о феномене Роксаны Феликс, тем больше ему казалось, что есть в нем что-то странное. Это чем-то попахивает. А если точнее, очень влиятельными друзьями. На очень высоких постах. А Сэм ненавидел, когда невидимые кукловоды пытаются дергать его за веревочки.
      Но все же следует отдать ей должное. Она чертовски решительная. Господи, в первый же вечер после ее появления в Лос-Анджелесе он, придя домой, обнаружил, что его жена размышляет об обеде с Джордан Голдман и Роксаной Феликс! Оказалось, Роксана и Джордан учились вместе в католической школе в Сан-Франциско и теперь не могли дождаться, чтобы отпраздновать свое совместное восхождение. Они обе достигли уровня Клуба миллионерш. Если верить словам Изабель, то совершенно явно, чего хочет Роксана: Джордан выболтала, что та желает участвовать в проекте Зака Мэйсона в "Артемис". Джордан, таким образом, обретет нового члена правления для устройства своих обедов против насилия и СПИДа, новую яркую звезду за обеденным столом. А Изабель, которая почему-то в последнее время сделала Джордан Голдман своей протеже в общественной деятельности, пригласила эту чертову манекенщицу на их следующий прием.
      Обычно Джордан и Изабель отторгали всех вроде Роксаны. Он понимал причину. Роксана слишком красивая и составляла конкуренцию им обеим. Но, взяв на себя роль актрисы единственного фильма, она стала для них безопасной. Ей будут нужны Том и Сэм для достижения поставленной цели, а значит, ей нужны их жены.
      Если Джордан станет давить на Тома в пользу Роксаны, как Изабель на него, то Роксана несомненно преуспеет.
      - Ты уже посмотрел ее пробы? Таубер утром закончил делать пленку и послал нам запись, - сказал Майкл.
      - Вот как?
      Дэвид Таубер. Инстинкт не подвел Сэма. У парня большое будущее. Он так умело повел дела, что из четырех участников проекта представляет трех. Только Фред Флореску, режиссер, наиболее важная фигура, не его клиент, а самого Сэма.
      Кендрик симпатизировал Тауберу, но надеялся, что парень знает свое место. Да, лучше бы ему знать свое место, мрачно подумал Сэм.
      - Я все утро говорил по телефону с Элеонор Маршалл насчет сценария.
      - Но пробы нормальные.
      - Нормальные скучные или нормальные хорошие?
      - Просто нормальные. Ничего плохого и ничего хорошего. Похоже на Мадонну в фильме "В отчаянии ищем Сьюзен". Она лучше Изабеллы Росселини, но не так хороша, как Энди Макдауэл. Она...
      - Хорошо, хорошо. - Сэм поднял руку. - Я понял.
      Почему бы тебе не поставить кассету? Давай посмотрим, на что способна эта малышка.
      Майк потянулся и вставил кассету в видеомагнитофон, искусно спрятанный под оригиналом Матисса. На другой стороне кабинета Сэма автоматически погас свет, стена, бесшумно отъехав назад, открыла огромный экран телевизора.
      Два могущественных агента удобно уселись, откинувшись на спинку кожаного дивана, и потрясающее лицо Роксаны Феликс возникло на экране. Лицо с такой безупречной кожей что даже пор не заметно, несмотря на десятикратное увеличение.
      Сэм Кендрик глядел с любопытством. Интересно. Вот она какая, эта женщина, которая нацелила на него всю прессу, будто личный огнемет. И даже то, что они не пали немедленно к ее ногам - к чему она, как модель, несомненно привыкла, - не остановило ее и не смутило. Ему очень хотелось отправить ей кассету с пробами в подарочной обертке - Сэм ненавидел клиентов, которые пытались давить на него.
      Он понимал, Роксана Феликс именно этим занимается все три дня: она стремится лишить его власти поступать так, как ему хочется. Вся киношная стая Лос-Анджелеса наблюдала за ним маленькими желтыми глазками, проверяя, что он собирается делать с новой хорошенькой игрушкой.
      И черт побери, она на самом деле хороша.
      Может быть, только на фотографиях? Но нет, вы посмотрите на это!
      Зачарованный Сэм Кендрик не сводил глаз с экрана.
      Супермодель читала что-то из Шекспира, но он не слушал.
      Он не мог отвести глаз от того, как маленький костюмчик облегает стройные бедра, как они, коричневые от загара, сверкают, когда она поворачивается к камере. Как каждые две минуты она останавливается и кончиком языка облизывает нижнюю губу. Она без лифчика, судя по тому, как раскачиваются груди. Если она вообще его носит. Черт, двигалась бы она чуть быстрее, он бы точно понял. А как она ходит! Притворно-скромно, но так, что в мыслях сразу возникают лучшие стрип-бары севера Канады. Она опускает глазки, изображая беззащитность, а тело громко кричит: в постели она тигрица.
      Слова она произносила деревянно, а тело говорило выразительно.
      Невероятно! Сэм почувствовал, как его плоть дает о себе знать. Обычно красивые женщины холодны, как нарциссы.
      Но Роксана Феликс совершенно другая.
      Интересно, подумал он, занималась ли она когда-нибудь любовью так, как того заслуживает? Он сомневался.
      Большинство мужчин, должно быть, имея дело с такой женщиной, как Роксана, сильно пугаются и слишком быстро кончают. Нет, с ним бы этого не произошло. Он бы показал ей, что этот плоский маленький живот может дать ей и ему, как он может заставить дрожать эти прекрасные бедра и что будет с этими торчащими сосками, если их правильно брать в рот и гладить. Да, он хотел бы подмять ее под себя, содрогающуюся в оргазме, готовый повторить все снова, а потом она вдруг поймет, что происходит, напряжется под ним, ее нутро туго обтянет его плоть, но он не остановится, не нарушит скорости, он будет ехать на ней, как на молодой чистокровной кобыле, пока она не перестанет соображать, не начнет царапать его и кусать за плечо, взмокшая от пота, и именно в этот момент он опустит руку у нее между ног, там, где его плоть, и начнет поглаживать... Он покажет ей, какой он сильный мужчина, а сильные мужчины всегда обладают красивыми женщинами, которые не что иное, как награда за работу. Он не боится ее, он выбьет из ее маленьких мозгов все амбиции.
      И это ей понравится. И она кончит, а кончая, начнет кричать.
      Когда кассета остановилась, Сэм взял номер "Вэрайэти" и положил себе на колени, чтобы прикрыть вздыбившиеся брюки. Незачем Майку видеть.
      Темные глаза Роксаны смотрели на него в упор, как если бы эта женщина стояла прямо здесь, насмехаясь и дразня его, пробуждая в нем самом то, что, казалось, давно умерло или было безвозвратно потеряно в бешеной гонке за славой.
      На секунду Сэмюэл Кендрик задумался: неужели он наконец встретил подходящую партнершу?
      ***
      Дэвид Таубер быстро ехал вниз по Сансет. Одна рука его лежала на руле, а другой он нажимал кнопку повторного набора мобильного телефона. Опять занято. Черт побери! Ну просто какой-то рок! Сначала он не мог дозвониться до Кевина Скотта, теперь в этот паршивый ресторан. Какой смысл жить в век высоких технологий, если ты никуда не можешь дозвониться, потому что люди висят на чертовом телефоне круглые сутки? Что ж, если хочешь, чтобы дело было сделано, берись за него сам.
      Он Дэвид Ариэл Таубер, второй Майк Овитц, был доволен маленькой Меган Силвер. Доволен ее внезапным появлением в кабинете Кевина, доволен ее сценарием - он годится, хотя над ним надо еще поработать. И он был доволен ее явной неосведомленностью в том, что касалось кинобизнеса. И еще тем, как ее неодолимо влечет к нему.
      Сама она ничего собой не представляет, не на что смотреть, но во вкусе ей не откажешь, усмехнулся Дэвид. Он с удовольствием наблюдал, как она покраснела, когда он перехватил ее взгляд, устремленный на него. Будет забавно поработать с Меган и показать ей кое-что. Дэвид улыбнулся. Ну чем не совершенный клиент? Талантливая, наивная и в отчаянии. Именно поэтому, не дозвонившись до дыры, в которой она работала, Дэвид решил оказать ей честь и появиться там лично, чтобы сообщить хорошую новость.
      И черт побери, девчонка, должно быть, неплохой психолог.
      Она не только скроила свой сценарий под Зака Мэйсона, парня, который будет играть самого себя, но и написала весомую женскую роль подружки музыканта, которая была - ну-ка, попробуйте догадаться - супермодель! Если Роксана до этого с грехом пополам годилась для женской ведущей роли - хотя Дэвид и не знал реакции Сэма на ее пробу, - сценарий удвоит ее шансы. Кроме того, лос-анжелесская пресса поработала ударно и прекрасно помогла ему, так что теперь о Роксане Феликс не стоит беспокоиться. Но это Дэвиду не очень нравилось. Кому нужен клиент, который понимает, что делает агент, и хуже того, который сам понимает, что ему надо делать? Роксана Феликс взяла все в свои руки. Она раздражала его придирками. По шесть раз на день она звонила ему. Но сейчас наконец у Дэвида Таубера есть для нее кое-что.
      Да, Меган Силвер не похожа на волшебницу, но, может быть, она именно ею и была. Взмахнула палочкой и сразу решила все проблемы Дэвида. Поэтому он и ехал к ней по бульвару без десяти девять. Сам.
      Она заслужила.
      ***
      Пятнадцать минут. Она должна твердить себе это без конца. Пятнадцать минут - и она сможет отсюда уйти.
      Меган старалась все время быть при деле. Это нетрудно, мужчины то и дело просили пива, и надо было кидать в сковородки с кипящим маслом горы жирных цыплят и мороженых овощей. У нее не хватало времени взглянуть на часы. Она даже и не пыталась. Если Дженкинс заметит, то заявит, что она лентяйка, и заплатит меньше.
      - Пять минут, дорогая, - шепнула ей Стэйси прямо в ухо, пробегая мимо с корзиночкой кукурузы. Она бесцеремонно плюхнула на двенадцатый столик эту корзинку, вернулась на кухню, и ее хорошенькое личико вдруг оживилось от возбуждения. - Посмотри-ка, Мег! Смотри, какая шикарная машина подъехала к нашей стоянке!
      Меган, как и большинство официанток, вытянула шею, чтобы посмотреть.
      - Мужчина или женщина?
      - Мужчина, - сказала Меган, наблюдая за человеком в очень дорогом сером костюме, вышедшем из спортивного автомобиля вишневого цвета. Стэйси, может, тебе повезет. - Она вытерла руки о канареечную юбку с оборками.
      Девять часов ровно.
      Спасибо тебе. Господи.
      - Я пойду за деньгами.
      Ужасно уставшая, Меган подошла к маленькой кассе, в которой сидел Дженкинс.
      - Итак, до понедельника, - мрачно сказал он.
      Меган не собиралась менять решение. Всю ночь она крутила в голове слова Стэйси и поняла: девушка совершенно права. Неплохо быть официанткой в семнадцать. Но быть ею в двадцать четыре означает, что у тебя серьезные проблемы.
      - Нет, я думаю, не увидимся. Я ухожу. - Она попыталась улыбнуться. Вот так-то, Меган, раболепствуй, как и положено маленькому цыпленку вроде тебя. - Спасибо, Боб, но я думаю, уже хватит.
      Даже сквозь клубы пара было заметно, как угрожающе сверкнули глаза хозяина.
      - Ты не можешь уйти.
      Меган пожала плечами:
      - Я собираюсь ехать домой.
      - Может, тебе стоит прочитать контракт?
      - Контракт? - удивленно спросила Меган.
      - Ты подписала его, когда нанималась.
      Тот клочок бумаги? Его он называет контрактом?
      Меган попыталась вести себя сдержанно:
      - Послушайте, мне очень жаль, если это доставляет вам неприятности, но...
      - Ты должна была предупредить меня за месяц. А раз не предупредила, то не получишь деньги за неделю.
      Несмотря на жару, Меган побледнела.
      - Боб, вы, должно быть, шутите. Вы можете нанять кого угодно. Зачем вам оставлять меня на месяц? Я ведь ленивая официантка, сами говорили.
      - Ну уж, не настолько ты плоха. - Он жадно оглядел ее.
      "Боже мой! - подумала Меган, вдруг догадавшись, что означают эти слова. - Он вовсе не хочет, чтобы я осталась, он просто собирается довести меня до бешенства, чтобы я отсюда вылетела без денег за неделю. Но он не представляет, как мне нужны эти деньги".
      - О'кей. - Она оглянулась. - Если хотите, считайте, что это предупреждение за месяц. Я могу даже написать заявление, если скажете.
      - Ты уверена?
      Итак, она права. Сейчас он взбесился. Боже, он, должно быть, не сомневался, что она разразится слезами и убежит.
      - Да, Боб, я совершенно уверена. Вы должны мне за неделю, без денег я отсюда не уйду.
      - Почему ты...
      - Меган. - Вошедшая Стэйси, красная с головы до пят, прервала их разговор. - Боб, извините, но нужна Меган, сейчас же. Мужчина спрашивает лично ее. Он больше ни с кем не хочет говорить.
      Дек, вдруг подумала Меган.
      - Ты же знаешь правила, Меган, никаких личных посетителей, неприятным голосом и с отвратительным намеком проскрипел Дженкинс. - Я пойду с тобой.
      - Боб, моя смена кончилась. Я могу встретиться с гостем.
      Он накинулся на нее:
      - Но не здесь! Здесь ты работаешь, здесь не место для встреч с дружками! Если ты хочешь остаться у меня!
      - Меган?
      Все трое резко обернулись на незнакомый голос и увидели высокого мужчину в черном шерстяном костюме от Йоджи Ямамото. На правом запястье у него были золотые часы, в руках - портфель из мягкой свиной кожи. От него пахло деньгами, уверенностью и абсолютной убежденностью, что его появление в этой дыре - сенсация. Ему это нравилось. Стэйси не могла отвести от него глаз. Меган перестала дышать.
      - Черт побери, кто это такой? - строго спросил Дженкинс, приходя в себя. - Слушайте, мистер, ей не разрешается встречаться здесь с гостями. Во всяком случае, если она хочет сохранить работу.
      - Она не хочет.
      - И кто вы такой, чтобы делать такие заявления?
      - Мое имя Дэвид Таубер. Я работаю в "Сэм Кендрик интернэшнл", - сказал Дэвид, одаривая Меган своей самой яркой улыбкой. - Я агент мисс Силвер. Правда, Меган?
      Меган, почувствовала, что сейчас упадет в обморок, от радости у нее закружилась голова. Наконец, столкнувшись взглядом с Дженкинсом, она обрела дар речи.
      - Это правда, Дэвид, - сказала она. Потом повернулась к Дженкинсу и, не в состоянии сдержаться, широко улыбнулась:
      - Эй, Боб, знаете, вы совершенно правы. Можете взять себе эти деньги, потому что я ухожу. Немедленно. И знаете, что я хочу вам сказать? - Она наклонилась к его угреватому лицу:
      - Я готова отдать каждый цент из причитающихся мне денег, чтобы увидеть на вашем лице такое выражение.
      - Мисс Силвер, мы можем ехать? Мой "ламборгини" на стоянке.
      Дэвид Таубер стоял в дверном проеме, красивый, как Адонис, и протягивал ей руку. Несмотря на убогую обстановку, на дурацкую форму в оборочках, Меган приняла его руку, как королева.
      - А почему бы и нет? - сказала она.
      Глава 10
      Ей приятно было ощущать тяжесть рукописи в кейсе.
      Она шла в свой офис и физически чувствовала ее вес. Страницы были аккуратные, а это означало, что мало кто держал ее в руках. Она испытывала легкое волнение, словно от наэлектризованной атмосферы.
      С таким же ощущением в это утро она выехала из гаража, кровь кипела в венах, она хотела скорее оказаться в своем кабинете и начать работу над проектом.
      Возбуждение.
      "Увидеть свет" - хороший сценарий. Она знала это, она чувствовала нутром. С того самого момента, как противный дурачок Таубер из "Эс-Кей-ай" передал ей рукопись с претенциозной запиской. Видит Бог, когда брала ее, ничего особенного она не ждала. В конце концов, никто никогда не слышал о Меган Силвер - кто она такая, откуда? - и эта рукопись пришла не из отдела сценариев Сэма. Если бы не горячее желание немедленно заняться проектом, возможно, она отказалась бы сама смотреть сценарий, скорее всего спустила бы по цепочке вниз кому-то из "Артемис", какой-нибудь амебе на самом дне. И к тому же ей очень хотелось осадить Дэвида Таубера. Мужчины такого типа уверены, что все женщины должны падать перед ними, раздвинув ноги, только из-за их приятной улыбки и хорошего загара. Она в общем-то привыкла к типам вроде Таубера. Дешевка-выскочка, недавно из пеленок. Наверняка в гимнастическом зале, где он качает бицепсы, стены зеркальные.
      Но она не могла отказать себе в том, чтобы посмотреть рукопись. Хотя Таубер и дурак, он классическая модель голливудских везунчиков. Он возник из ниоткуда с Коллин Маккаллум, а теперь еще и с Заком Мэйсоном и с супермоделью. Итак, она начала читать, собираясь просмотреть за десять минут.
      Она закончила, дойдя до последней страницы, и немедленно позвонила Сэму Кендрику.
      "Увидеть свет". Невероятная любовная история. Очень волнующий сюжет. И все это на фоне секса, наркотиков и рок-н-ролла.
      Эта вещь сделает ей имя. О Боже, как замечательно и как страшно дать зеленый свет своему первому фильму!
      - Похоже, ты счастлива.
      - Привет, Том, - сказала Элеонор, взглянув на босса, появившегося в дверях кабинета.
      Он был в неописуемом черном костюме, каштановые волосы на его фоне казались еще темнее, но он ничего не мог поделать со вторым подбородком, свидетельством возраста. Двигался он как человек, привыкший повелевать.
      Она ощутила знакомый укол тоски.
      - Я принес завтрак, - сказал Том, широкими шагами пересек комнату и положил пакет ей на стол. Он вынул пирожок с начинкой, бумажный стаканчик с кофе и протянул ей, улыбаясь:
      - Кофеин. Очищенный сахар. Пропитан жиром. Ешь.
      - Да я не могу есть такое, - со смехом запротестовала Элеонор. - Бедра сразу поползут. Пол хочет, чтобы мы сели на диету. Он вообще предлагает нанять повара-вегетарианца.
      Голдман покачал головой:
      - Да ты что? И Джордан хочет, чтобы я стал этим чертовым вегетарианцем. - Он наклонился к ней. - Вот почему люди ходят на работу.
      - Чтобы тайно поесть пирожков.
      - Совершенно верно. А теперь ешь. Это приказ.
      Улыбаясь, она надкусила пирожок. Он был сладкий, жирный и вкусный.
      Том смотрел на нее с огромным удовольствием. Потом полез в пакет за своим пирожком и съел его в три приема.
      - Боже, да ты же троглодит! - изумилась Элеонор. - Бьюсь об заклад, ты и дома поел.
      Том словно защищаясь, пожал плечами и ухмыльнулся.
      - Упражняюсь. Иногда. - Он протянул руку и нежно провел пальцем по подбородку Элеонор, вытерев капельку выдавившегося повидла, а потом облизал палец. - А президент киностудии совсем не умеет есть пирожки. Очень печально.
      - Кстати, - Элеонор положила остаток пирожка и похлопала ладонью по рукописи, - у меня есть кое-что показать тебе.
      - О деле мы можем поговорить позднее. Сейчас только восемь часов. Целый день впереди, - нетерпеливо сказал Голдман. - Когда же наконец у нас будет возможность поговорить? Расскажи мне, как ты.
      Элеонор заерзала в кресле. Она почти смутилась. Свои чувства к Тому она давно признала и допускала их. Но аккуратно спрятала под "а ведь могло быть". С радостью она проводила раннее утро вместе с ним, наедине, до прихода помощников. Элеонор почти охватило отчаяние, когда она обнаружила, что стоило ему коснуться ее лица, как страстная волна желания охватила ее. Ей хотелось прижаться к его ладони, коснуться губами запястья, покрыть горячими поцелуями. От этого прикосновения, напоминающего эротическое, она мгновенно возбудилась. В том, как он вытер повидло с ее подбородка, было больше чувственности, чем в сексуальном акте, который она изображала с Полом каждое утро.
      Утреннее свидание с Томом было радостным и невинным, никогда они не делали и не говорили ничего такого, что имело бы последствия. Только о деле. Но как он смотрит на нее, прямо в глаза, как просит рассказать о себе.
      - Да я прекрасно. Просто замечательно.
      - Правда? - тихо спросил Том. - А как жизнь дома?
      Как с Полом?
      Ее губы дрожали, когда она произнесла:
      - Просто замечательно. Прекрасно. Спасибо. Он превосходный.
      Так она отвечала ему каждый день. Они были солидной парой. Прочно стояли на ногах. Так, как и полагается известным в Лос-Анджелесе людям. Глава студии и банкир-инвестор. Независимые и суверенные. Моногамные. И очень подходили друг другу. В духе девяностых.
      Но почему-то, сидя здесь и глядя на Тома Голдмана, она обнаружила, что ей трудно говорить. Невольно вспомнилась сегодняшняя сцена...
      Первые лучи утренней зари начали робко пробиваться сквозь ароматную темноту сада, запахи гибискуса и жасмина разлились в холодном утреннем воздухе... Пять утра. Как обычно, они просыпались в этот час под тихие звуки классической музыки, запрограммированной накануне Полом.
      Бах или Моцарт. Пол притянул ее к себе. Никаких распаляющих игр - их близость была словно часть обычного утреннего ритуала, вроде пробежки в половине шестого или стакана апельсинового сока с минеральной водой в шесть.
      Но сегодня утром она отвернулась.
      - Ну давай, в чем дело? - спросил он сонно, уткнувшись ей в плечо. Не хочешь?
      - Я просто устала.
      Но правда была в том, что она не хотела. Не хотела сейчас. После того как Элеонора прочитала сценарий "Увидеть свет", весь пропитанный всепоглощающей страстью .и чистой любовью, она мечтала о Томе, и именно сегодня, именно в это утро, в его мягком полурассвете, что-то внутри нее взбунтовалось при мысли, что Пол может прикоснуться к ней.
      - Ты же никогда не устаешь.
      Она ненавидела этот тон, в котором слышалось обвинение.
      - Ты просто забыла поставить себе кое-что вчера вечером? Предохраняющее?
      Элеонор принялась отрицать:
      - Нет. Я не забыла. Пол. Я...
      - Не понимаю. Почему мы не можем заниматься любовью без этого? Я не понимаю, почему ты всегда настаиваешь на этом проклятом предохранении? - Он разозлился, его голос звучал холодно.
      Слава Богу! Элеонор почувствовала, что его желание пропало.
      - Ты говоришь, что хочешь детей, но время уходит. Мне совершенно не понятно, почему бы нам в конце концов не пожениться?
      - Мы с тобой это уже обсуждали. Раньше, - сказала Элеонор, вдруг почувствовав себя совершенно беззащитной.
      Она не любила, очень не любила говорить на эту тему и не хотела спорить с ним. - Просто еще не время.
      - Так когда же наконец это время настанет? Когда тебе стукнет пятьдесят и нам придется брать ребенка на воспитание?
      Пол откинул одеяло и начал одеваться. Длинное гибкое тело темным силуэтом выделялось на фоне бледного рассвета. Элеонор видела по его резким движениям, по самой позе, как сильно он злится.
      - Так ты выйдешь за меня замуж?
      Это было требование, не вопрос.
      Она напряглась.
      - Пока нет.
      - Я не могу ждать вечно, Элеонор, - предупредил ее Пол, отправляясь в ванную. - Я хочу детей.
      О, я тоже хочу, подумала она, продолжая лежать, закутавшись в простыню. Словно защищаясь. Я тоже хочу.
      Дети. Ребенок, а может, двое детей или трое. Малыши с широко распахнутыми глазами, маленькими ручонками, дети, полные любви и страха, и эти чувства они не способны выразить словами. Она всегда хотела детей, уверенная, как все молодые красивые женщины, что жизнь пошлет мужа, желанного, достойного, такого, которому можно с радостью довериться, с которым можно зачать дитя не в спешке и не под давлением. "Когда-нибудь у меня родятся дети".
      Сейчас Элеонор не сказала бы точно, когда впервые ощутила, что ее молодость прошла. Не могла она определить и время, когда начала волноваться. Может, в тот момент, когда ее осенило, что Том Голдман никогда дальше флирта с ней не пойдет? Его подружки сменяли одна другую, и каждая на пять, семь, десять лет моложе нее... От тинэйджеров до двадцатидвухлетних.
      Именно тогда она приняла ухаживания самого завидного из всех холостяков, роившихся вокруг нее. Он приносил ей напитки на благотворительных балах, оттеснял от нее всех мужчин на приемах у Изабель Кендрик. Полу Халфину было тридцать девять. Красивый, богатый, образованный, обворожительный. С ним интересно говорить, если не требовать от беседы чего-то необычного. Он знал все, что полагается знать о Шекспире и Вивальди. Его фирма, довольно известная, участвовала в этом году в организации нескольких развлекательных мероприятий весьма высокого уровня. Элеонор исполнилось тридцать два. Они стали "прекрасной парой". Обладающей властью, вроде Билла и Хиллари, каждый из которых поднимался по своей собственной лестнице.
      Элеонор считала Пола довольно милым. И в конце концов переехала к нему.
      Поселившись у него в доме, Элеонор испытала большое облегчение. Впервые она почувствовала, как сильно давило ее одиночество прежде. Ей больше ничего не надо доказывать, не надо отвоевывать себе место в обществе, которое состоит большей частью из жен начальников, да и дамы заметно оттаяли по отношению к ней. Отныне было кому сопровождать Элеонор Маршалл на премьеры "Артемис", у нее появился замечательный, завидный партнер. Первые несколько месяцев совместной жизни они провели как на качелях, раздумывая, пожениться им или нет. Брак неизбежно должно был привести к детям. И их семья стала бы идеальной семьей Беверли-Хиллз.
      Но она не могла на это пойти.
      Именно дети останавливали ее. Дети, о которых она мечтала с тех пор, как сама была ребенком, укладывая куклу в кроватку, баюкая медвежат, леча их от самых невероятных болезней. Элеонор была единственным ребенком стареющих родителей и поэтому всегда воображала себя красивой молодой матерью с кучей деток. Когда она стала старше и начала всерьез задумываться об этом драгоценном даре человеческой жизни, она просто не могла понять, почему многие так легкомысленно относятся к своим детям. Пары разводились просто, не пытаясь даже приложить усилия и заделать трещины в своих отношениях ради детей. А сколько родителей недодавали любви своим малышам! Отцы-бездельники бросали женщин, матерей их собственных детей, только потому, что больше не хотели этих женщин и боялись ответственности за лишний рот, который надо кормить. Боже, неужели у них нет даже простого любопытства?
      Ребенок - это ведь чудо. Это их продолжение, их связь с будущим. Мост между поколениями. Неужели мужчины не способны посмотреть на это под таким углом зрения?
      Элеонор удивлялась. Наверное, они никогда не разглядывали своих деток пристально, иначе увидели бы, что их собственные глаза смотрят на них. Неужели они не понимают, что, укладывая ребенка в кроватку, держат в руках свое нежное будущее? Сотворить жизнь вместе с кем-то. Разве не в этом выражается неразрывная связь между двумя - мужчиной и женщиной?
      И, размышляя о ребенке, плоть от плоти и кровь от крови своей собственной, Элеонор не могла представить свое дитя с носом Пола и его подбородком.
      Когда она пыталась вообразить черты отца своего младенца, она видела глаза Тома Голдмана.
      Конечно, все это смешно. Том ничего к ней не чувствовал. У него полно девиц, он ее босс, и он ее друг. Какое для него имеет значение, что когда-то она влюбилась в него?
      Но окончательно Элеонор разобралась в своих чувствах, когда на горизонте возникла Джордан Кэбот. Джордан приехала в Лос-Анджелес из Сан-Франциско полтора года назад. Блондинка, отпрыск богатого благородного семейства, еще одна пустая дурочка, явившаяся в Голливуд специально, чтобы подцепить на крючок кого-нибудь из шишек. А к тому времени Том был уже председателем "Артемис" и самым выгодным женихом в городе. Возможно, Джордан просто повезло, она оказалась под рукой в самый подходящий момент, когда Том только что получил повышение по службе, был доволен собой и собственной жизнью.
      И давай-ка взглянем в лицо фактам, сказала себе Элеонор. В городе, полном красоток с льняными волосами, Джордан Кэбот сумела выделиться. Превосходная фигура, повторяющая очертания песочных часов, хорошенькое американское личико. Прекрасная кожа, белые зубы, отличная физическая форма. И двадцать три года! Но всего этого было бы мало, чтобы окольцевать Тома, очень осторожного, опасавшегося связать себя с кем-то. Что окончательно решило судьбу Джордан - так это ее выдающиеся способности в постели. Том был просто сражен, покорен. Элеонор знала, Том рассказывал ей по-дружески. Он не был вульгарным, но по утрам приходил к ней в кабинет и изумлялся, восхищался, каким неистощимым, живым, молодым становится с Джордан. Он говорил, что ему все время мало. Что он никогда от этою не устанет. И вскоре Элеонор уже приходилось стучать в дверь его кабинета, прежде чем войти: она боялась помешать длинному разговору по телефону, полному интимных намеков.
      Том стал просто одержим сексом. Он говорил, что Джордан заставляет его превращаться в ненасытного подростка.
      Элеонор стали сниться кошмары. Она видела во сне Джордан, молодую, безупречную, совершенную. Видела, как извивается ее тело, принимая позы, которые Элеонор не могла бы даже придумать...
      Через три месяца после встречи они обвенчались. А еще через месяц зарегистрировали брак. И когда Том после двух месяцев брака в доверительной беседе с Элеонор сказал, что хотел бы, чтобы Джордан забеременела, что дети - единственное, о чем он мечтает, она заставила себя признать: в ее собственной жизни произошла величайшая трагедия.
      Она любила Тома Голдмана. Отчаянно любила. И лишь это чувство объясняло жгучую, опустошающую боль, охватившую ее от его слов. Никакого другого мужчину, кроме Тома, она не хотела видеть отцом своего ребенка.
      Но этому не суждено сбыться. Она понимала. И воспринимала как реальность. Как истинную правду. Если Элеонор Маршалл хочет стать матерью, ей стоит поискать другой набор генов, с которым она может соединить свой.
      Более того, ей надо найти отца своему ребенку как можно скорее. Ей уже тридцать восемь. А если не Пол, то кто?
      Предположим, она оставит Пола, но станет ли ей от этого лучше? Кого бы она ни нашла, все равно это будет него.
      Поэтому не пора ли прекратить поиски? От добра добра не ищут. Ведь нет никакой гарантии, что она отыщет кого-то лучше. Отчаяние и бесконечная тоска по ребенку, которого ей так страстно хотелось, нахлынули на нее. Когда она видела в большом универмаге матерей с детьми, ей хотелось плакать. Она мечтала о детях. Эти мысли, такие реальные, раздирали ей душу, она ощущала запах молока, прикосновение к бархатистой коже, видела словно наяву маленькие сжатые в кулачок пальчики, удивлялась, какие длинные ресницы растут на таких крохотных веках.
      А Пол давил на нее, требуя дать согласие на свадьбу. И хотел, чтобы она сразу после этою забеременела.
      Вот уже три месяца она медлила и тянула.
      А сегодня утром вдруг почувствовала, что стены начинают сдвигаться вокруг нее. Надо решать. А она понятия не имела, что делать.
      Элеонор посмотрела на Тома, склонившегося над ней и уставившегося ей в глаза каким-то странным испытующим взглядом.
      - Правду хочешь? Не все хорошо.
      - Работа давит?
      Он явно изучал ее. На миг ей показалось, что он хотел услышать от нее не просто "да", а что-то более личное.
      Она хотела было сказать, что Пол весь в делах.
      - Пол хочет, чтобы я вышла за него замуж. А мне.., я не готова к этому, - сказала она. - А У тебя? Как у тебя дела с Джордан?
      - Да тоже не очень. - Том печально улыбнулся, лотом отвел взгляд. - Я, видимо, недопонимал, что такое разница в возрасте.
      - Надеюсь, ничего серьезного? - О Боже, злясь на себя, подумала Элеонор, я еще пытаюсь его успокаивать. С чего бы это?
      - Нет, я уверен, все утрясется. Особенно когда мы забеременеем.
      Она кивнула, пытаясь скрыть разочарование. Какой удар для нее - "когда мы забеременеем"! Том жаждет стать отцом. Он мечтает иметь детей. Но не с ней.
      - Но должен признаться, иногда мне на самом деле тяжко. Я имею в виду - говорить с ней.
      Элеонор видела, с каким трудом он подыскивает слова, желая объяснить ей свою проблему, не критикуя жену.
      - Ну.., не так, как с тобой. Она не интересуется ни...
      Да ничем она не? интересуется. Только как взбираться по общественной лестнице и нарядами подороже, чтобы подпитывать колонку светских сплетен, подумал Том. Да, конечно, он никогда не устанет заниматься сексом с Джордан.
      Он и не уставал. Но не утомился ли он от всего остального?
      Том слышал, как его голос замер на полуслове. Он не мог признаться даже Элеонор. Хотя они очень хорошо понимали друг друга., А если честно, то именно Элеонор он не мог признаться. Ей, тонкой и умной женщине, от которой исходит чувственность. Флирт с ней был для него постоянным занятием с момента знакомства. Но в последнее время, казалось, этот флирт переходит в новую стадию. В общем-то он всегда хотел ее, но его уважение к их дружбе, осторожность, боязнь повести себя не правильно и его страх...
      Перед чем? Быть (связанным? Связанным из-за секса, от которого он не сможет отказаться? Его страх перед отношениями, которым он не мог подобрать названия. Все это удерживало его, не позволяло сделать шаг... Желание должно быть радостным, ясным. Желание, которым ты мог бы управлять. И в конце; концов он женился на девушке, способной удовлетворить его желание виртуозно.
      Джордан. Она гораздо привлекательнее Элеонор, бесспорно. И на четырнадцать лет моложе.
      Так почему желание исподволь все-таки охватывает его?
      Почему он ощутит в чреслах тяжесть и тепло, стоило ему прикоснуться к подбородку Элеонор?
      - Наверное, я просто уже слишком старый и слишком консервативный, закончил Голдман.
      Элеонор посмотрела на него через стол. Стаканчик с кофе остывал передо ней.
      - Нет, Том, - сказала она.
      Повисло молчание.
      Голдман протянул руку и накрыл своей большой ладонью ее тонкие пальцы, крепко стиснул и сказал:
      - Элеонор...
      - Привет, два моих самых любимых человека.
      Даже не взглянув на нее, Том Голдман отдернул руку, как будто на кожу плеснули кислотой. За спиной Тома Элеонор увидела одетого с иголочки Джейка Келлера, старшего вице-президента. Ее помощник, Джейк, был тем, кого обошли, не предложив президентский пост. Его заняла Элеонор. Он всегда держался вежливо и дружески, но был настоящим врагом, Элеонор это знала. От его внезапного появления по спине ее пробежала дрожь. Как неприятно, Похоже, он ничего не заметил.
      Во всяком случае, она надеялась.
      - Элеонор, найдется секунда? Я хотел поговорить о сценарии, который мне вчера послали. "Увидеть свет".
      - Ну конечно, Джейк, конечно.
      Элеонор взяла рукопись со стола, протянула Тому и сказала:
      - Том, ты бы тоже просмотрел. Это сценарий для проекта "Зак Мэйсон Фред Флореску". Он подходит.
      - Так вы даете ему зеленый свет? - изумился Келлер.
      В его тоне явно слышалось неодобрение.
      Она не стала ничего объяснять или отвечать на оскорбительный тон. От Джейка Келлера не требуется одобрения или неодобрения. Она его начальник.
      Том Голдман быстро перевел взгляд с одной на другого.
      - Джейк, может, стоит поднять этот вопрос на производственном совещании в десять?
      Он поддерживает ее, Элеонор понимала. Она знала, Том выслушает очень внимательно любую критику Джейка, но он не станет мешать ей принимать решение. В конце концов, быть президентом и означает решать самой. Но Джейку будет позволено обозначить протест. И если вдруг фильм провалится, Джейк может сказать, что он предупреждал.
      - Конечно, - легким тоном сказал Келлер. - До встречи.
      Он повернулся к двери. Том направился за ним.
      - Увидимся позже, Элеонор.
      - Конечно.
      И ни следа от их интимности не осталось. Но она ничего другого не ожидала. Возможно, он уже пожалел об откровенности.
      - Том, постарайся просмотреть этот сценарий до совещания, если сможешь. Он действительно хороший. Дэвид Таубер представляет автора.
      - Я думал, Кевин Скотт представляет всех авторов.
      - Да, всех, кроме этого. Дэвид Таубер сам нашел ее.
      - Да что ты? - удивился Том и улыбнулся. - Парень времени даром не теряет. О'кей, я просмотрю.
      Элеонор посмотрела Тому вслед, понимая, что имя Дэвида Таубера имеет какой-то вес. Он прочтет сценарий быстро только потому, что Таубер нашел его. В этом есть смысл.
      В конце концов, Дэвид Таубер привел Зака Мэйсона, и это его фильм. Фред Флореску - наиболее важный участник сделки, а Фред - личный клиент Сэма. Но все-таки... Если Голливуд называют джунглями, то в девяностых годах в нем хозяйничают именно такие шакалы, как Дэвид. Она заметила, что Том никак не отреагировал, услышав ее мнение о сценарии. Она понимала: он оставляет за собой право сделать собственный вывод. Элеонор посмотрела на часы на компьютере. Без четверти девять. Производственное совещание в "Артемис" должно начаться через час.
      Она очень надеялась, что Тому понравится сценарий.
      Но даже если нет, она собирается отстаивать свое мнение.
      Она нашла отличный сценарий для Мэйсона и Флореску, и когда они подберут актрису на главную женскую роль, будь То Джулия Робертс или Дженнифер Джейсон Ли, - это будет дело!
      Несмотря на раздражение, Элеонор Маршалл чувствовала некоторое волнение. Она собиралась впервые проявить свою власть. Это пугало ее. Но и возбуждало. Очень. Вот настоящий кинобизнес.
      Вот то, чего она всегда хотела.
      Ну почти все.
      Глава 11
      Когда она распахнула последнее окно, мощная волна запахов накрыла ее. Первое, что поразило ее утром, - это голливудский воздух, пропитанный ароматом жасмина, гибискуса и еще неизвестно каких растений. Здесь, наверху, она оказалась выше линии смога, небо было покрыто облаками, но не угрожало дождем. Капельки воды повисли в воздухе в виде теплого легкого тумана. Почти прозрачного.
      Пели птицы, что было совершенно удивительно для Роксаны, девушки-горожанки; она сначала даже не поняла, что это за звуки. Глядя вниз на Лос-Анджелес, мирно лежавший под ней и казавшийся совершенно безмолвным, она испытывала странное чувство. Счастье.
      Роксана грациозно покачала красивой головкой. Жаль, что нет зрителей. Они оценили бы. Длинные черные волосы она сегодня заплела в косу. Обычно бледные щеки порозовели от утренней гимнастики.
      Дэвид нашел ей это место, и надо признать, он хорошо поработал. Дом этот примостился на высоком выступе, среди холмов, скрытый от посторонних глаз. Он был защищен зеленой живой стеной так надежно, что никакие длиннофокусные объективы или поклонники с биноклями ничего не смогли бы разглядеть. Здание в мавританском стиле спроектировал неизвестный, но очень талантливый архитектор, еще в тридцатые годы, и с тех пор оно несколько раз перестраивалось. Мраморный фонтан день и ночь журчал во дворе. А на крыше дома находился настоящий нью-йоркский пентхауз с гимнастическим залом и домашним офисом, полностью оборудованным: несколько телефонных линий, факсы и компьютер, надежная охранная система и много естественного света. Не говоря уже о зеркалах. Бассейн был устроен прямо посреди большой гостиной еще одна деталь, пришедшаяся ей по вкусу. Роксана не любила бассейнов под открытым небом. Любой дурак с вертолета мог на нее пялиться.
      Плата за дом была астрономической. Ну и что? Роксана Феликс астрономически богата. А очень скоро станет астрономически знаменита. Когда вчера вечером позвонил Таубер, она нисколько не удивилась. Кто-то другой мог бы, но не она. Она ведь за тем и приехала в Лос-Анджелес. И конечно, собиралась преуспеть. Ей всегда это удавалось.
      Она - Роксана Феликс, и она получает то, что хочет.
      Всегда.
      ***
      - И что ты сказал ей?
      Сэм Кендрик напрягся - ему не понравился тон Элеонор. Вот уже пятнадцать лет он - лучший агент в Голливуде, и его опыт позволял ему, как опытному психологу, улавливать настроение людей. Элеонор явно злилась. Он старался держать себя в руках.
      - Элеонор, Дэвид позвонил и сообщил, что ее внесли в список кандидатов на роль Морган. Ты ведь нам так и сказала. Не больше и не меньше.
      - 0-хо-хо. - Президент "Артемис" постучала наманикюренным ноготком по газетам, лежавшим перед ней.
      На первых полосах красовались заголовки: "Роксана начинает актерскую карьеру", "Супермодель серебряного экрана". И самое худшее выдала "Нью-Йорк тайме": "Роксана выбивает Джулию, Уайнону и всех остальных".
      Сэм с трудом сдерживал ярость. О Боже, как он понимает Элеонор! Самое непрофессиональное поведение, с каким ему приходилось сталкиваться. Но все равно, эта наглая сука - его клиент.
      - Элеонор, клянусь, мы никакого отношения к этому не имеем.
      - Ее поведение ставит меня в чрезвычайно тяжелое положение. Как тебе известно, мы пока набираем актеров на роли. Мы не обращались к агентам Бриджит или Дженнифер, Джулии или Уайноны. А они уже прочитали это!
      У Сэма в мозгу включился сигнал тревоги. Элеонор никогда не распалялась. Она всегда умела держаться.
      - Я поговорю с ней, Элеонор. Обещаю.
      - Сделай это. - Она все еще сердилась. - Клянусь, мне следует выпустить пресс-релиз и заявить, что все это сфабриковано твоей клиенткой. Но если мы на самом деле возьмем ее на роль, об этом надо помалкивать. Во всяком случае, пока.
      - О'кей. - Кендрик кивнул.
      - Теперь, Сэм, мне надо принести извинения Майку Овитцу, Джеффу Бергу и всем остальным, кого Роксана Феликс обрызгала слюной. - Элеонор глубоко вздохнула, пытаясь овладеть собой. - И еще, Сэм, постарайся встретиться с ней сам. Не посылай этого дурачка Таубера с таким заданием. Я хочу, чтобы кто-то преподал мисс Феликс урок, чтобы она поняла: мы занимаемся кинобизнесом, а не пресмыкаемся перед ней. И мы в любой момент можем дать ей пинка под зад.
      Сэм невольно улыбнулся:
      - О'кей, Элеонор. Я лично этим займусь. Такое больше не повторится.
      - Хорошо бы.
      И снова она стала Снежной Королевой. Холодной и строгой. Сэму даже стало немного жалко, что она вернулась к своему обычному состоянию. Он пожал ей руку и вышел из кабинета. Было очень интересно увидеть разгневанную Элеонор Маршалл. Пусть даже этот гнев направлен на него. Он всегда пытался представить себе, как удается Полу Халфину хоть немного отогреть ее, когда она вечерами возвращается домой.
      Элеонор забыла про Сэма раньше, чем он вышел из кабинета. Она уже набирала номер телефона "Си-эй-эй" и "Ай-си-эм", потом другие номера, чтобы принести извинения, произнести штампованные фразы, заявляя, что "Артемис" не имеет никакого отношения к публикациям в прессе.
      Нельзя обидеть известных киноактрис. Ни одна студия не могла себе такого позволить. Женщины-актрисы до сих пор получают меньше коллег-мужчин, но их ставки в сравнении с мужскими медленно, но верно ползут вверх год от года. Что в общем-то Элеонор приветствовала. Хотя сама никогда не заплатила бы женщине-звезде ни на цент больше, чем принято. Если наконец актрисы получат равноправие, это должно произойти естественным путем. Все решает рынок. Бизнес есть бизнес. Именно благодаря таким воззрениям Элеонор Маршалл получила президентское кресло. Именно этим отношением она руководствовалась теперь, в ситуации с Роксаной Феликс.
      Но ее просто бесило поведение этой женщины, уверенной, что она может вертеть как хочет "Артемис" и "Эс-Кей-ай". Роксана Феликс невероятно красивая и невероятно надменная. Но в то же время она не Мерил Стрип. Она думает, будто хорошенького личика достаточно, чтобы сделать карьеру актрисы, и Элеонор очень хотелось доказать ей: так не бывает. Хотелось не допустить ее к желанной роли, а через все газеты, которые так пресмыкались перед ней, преподать урок.
      Но Элеонор не могла себе позволить этого.
      Роксана, Роксана, Роксана. Всю неделю только это имя она и слышит. Стоило дать проекту зеленый свет, как Дэвид Таубер принялся названивать ей по двадцать раз в день, местная пресса и телеканалы осаждали просьбами дать интервью - они хотели получить подтверждения слухам. Том Голдман вдруг стал настаивать на пробе Роксаны вместе с Заком.
      Элеонор пожала плечами и согласилась. В конце концов, первоначальные пробы Роксаны, присланные Сэмом, не были ужасными. Хотя и хорошими их не назовешь. Поскольку главную мужскую роль играет дебютант и автор сценария тоже никому не известен, ей, конечно, хотелось обезопасить себя и на ведущую женскую роль пригласить знаменитую талантливую актрису. Что ни говори, на производство фильма тратятся слишком большие деньги. А тут еще Джейк Келлер кипит от раздражения и на каждой стадии производственного процесса высказывает бесконечные возражения начиная с первого совещания по бюджету маркетинга. Она, Элеонор, сумела его приструнить, но он вынуждал ее постоянно быть настороже.
      Вот она сиди г и на глазах у Тома Голдмана ведет с ним дуэль. Два ответственных сотрудника схватились перед Голдманом, а он наблюдает за их борьбой с высот Олимпа, не принимая ничью сторону и делая пометки в блокноте. Обычное занятие для голливудских шишек. Том не ругал и не хвалил сценарий "Увидеть свет". Если фильм выйдет удачным, он снимет пенки, а если провалится, то дистанцируется от него. Каждый ответственный человек в Голливуде ведет себя подобным образом, и Элеонор старалась не воспринимать это как нечто личное. Но все равно было обидно. "Увидеть свет" - ее первый проект, и она могла заметить, что сценарий Тому понравился, как и ей. Элеонор очень хотелось ощутить его поддержку. Втайне она даже надеялась, что ради нее он забудет об осторожности и нарушит свои принципы.
      Но это мечты. Во всяком случае, ее удивило даже то, что Том подключился к подбору актеров. Он слишком для этого занят. Творческая сторона кинобизнеса не его сфера.
      Он один из тех, кому положено сосредоточиться на том, чтобы студия хорошо выглядела перед истинными хозяевами кинодела с Уолл-стрит. Ну что ж, если он хочет, чтобы Роксану Феликс пригласили на пробы, так тому и быть.
      Все-таки он ее начальник. И кстати, он очень настаивал.
      Элеонор не могла понять почему.
      - Элеонор, ты, наверное, не в своем уме. Все эти люди без имени...
      - Я бы не сказала, что Зак Мэйсон - человек без имени, - заметила она на совещании по подбору актеров.
      Она пыталась свою уверенность прикрыть непринужденным тоном. Что, в конце концов, позволяет себе этот Джейк Келлер? Она постаралась не выказать удовольствия от мысли, что сейчас Келлер критикует предложение Тома прямо при нем. Это ведь не ее идея, как казалось Келлеру. Том говорил с ней об этом наедине, поэтому решение пригласить Роксану Феликс на пробу только выглядело как ее личное.
      Джейк потому и напал.
      - В кино у него нет имени. Да, он, конечно, рок-звезда, как Мик Джаггер, или Стинг, или Мадонна. У них большие кассовые сборы.
      - Вот это верно. Но мы смотрели пробы Зака и сошлись на том, что он талантлив.
      - Хорошо, может быть. - Келлер не стал отрицать. Мэйсон на пробах показал, что у него дар от Бога. Он играл так же хорошо, как Оливье, и смотрелся так же здорово, как Киану Ривз. - Но это риск. И потом - нам не понравились пробы Роксаны.
      - Но это было до того, как мы остановились на сценарии "Увидеть свет". Там герой - рок-звезда, а героиня - супермодель. Им обоим придется играть самих себя. Я думаю, это как раз сильный момент.
      - Но не можешь же ты взять человека на роль только из-за давления прессы? - прорычал Джейк.
      Элеонор, глядя на его превосходный костюм, рыжие волосы с аккуратным пробором, почувствовала такую сильную неприязнь, какую обычно приберегала для Изабель Кендрик и ее шабаша ведьм - дам Беверли-Хиллз, которые собирались на великосветские ленчи. Она руками разгладила свою розовую шелковую юбку, прежде чем ответить очень трогательным тоном, совершенно не подходящим к сути сказанного:
      - Завтра мы делаем пробы Роксаны Феликс.
      Она умолкла, желая, чтобы ее слова дошли до присутствующих. Пусть-ка эти молодые, неопытные вице-президенты, с жадным интересом наблюдающие за дракой старших, делают свои выводы. Она президент и намерена показать им это. Чтобы не сомневались. Джейк Келлер десять лет занимается творческой работой в студии, а она пришла из маркетинга. Он всегда, при каждом удобном случае, стремился подчеркнуть ее слабости. И если она не проявит твердости, он этим воспользуется.
      - Итак, завтра утром. Джейк, пробы входят в твою сферу деятельности, так что ты должен все подготовить. Я приду в полдень, и мы сможем обсудить пробы. Том, а тебя это устроит?
      - Да, замечательно. У меня нет ничего такого, что нельзя переставить или отодвинуть.
      Том посмотрел на нее с еле заметным удивлением и одобрением, медленно кивнул, отчего сердце ее учащенно забилось, а Джейк Келлер побагровел, как свекла.
      - Тебя устраивает, Джейк? - холодно и настойчиво спросила Элеонор.
      - Конечно.
      Он вынужден был согласиться. Все в комнате это понимали. И черт побери, может, Элеонор сейчас и дала волю своей почти мужской агрессивности, но она призналась себе, что было приятно ткнуть его носом куда следует.
      Когда она входила в темный маленький кинозал, у нее возникло странное чувство. Вдруг Элеонор подумала, что лично ставит на Роксану Феликс, женщину, которую она даже не хотела брать на пробу. Дело крупное. Ее первый фильм. К работе привлечены рок-музыкант, неизвестная сценаристка и огромные-огромные деньги. В этой ситуации она слишком много ставит на кон. Женская роль очень важна. Они посмотрели всех самых значительных актрис все хотели играть с Заком у Фреда, эти женщины поколения Джордан Голдман. Для которых и режиссер, и звезда были богами поп-культуры. Элеонор чувствовала себя старой и одинокой, она понимала, что Мэйсон - звезда огромной величины, она видела цифры его доходов, но она и понятия не имела, какие почти религиозные чувства он может вызывать. Для двадцатилетних он просто пророк. Их Боб Дилан. Вот почему люди вроде Джулии, Уайноны, других голливудских звезд и шишек кинобизнеса буквально дрались, чтобы получить возможность работать с ним.
      И хотя самые разные красивые лица проплывали на экране на пробах с Мэйсоном, где-то в глубине ее существа было неприятное ощущение: не сработает. Ни с кем из них.
      О, они все, бесспорно, величайшие актрисы, и выглядят прекрасно и довольно правдоподобно в роли супермодели.
      Но какой-то магии - "химии" - с Мэйсоном не получалось. "Увидеть свет" должен потрескивать от излучаемой сексуальной энергии.
      Обычно мужчины ходили на все пробы для дорогостоящих фильмов. Потому что женщина должна быть не только профессиональной актрисой, но, как говорили на съемочной площадке, она должна заставить мужчину захотеть.
      Довольно вульгарно, но метод эффективный, и от Элеонор Маршалл не требовалось посещать пробы. Ну что ж, теперь никто не может ее остановить. Она президент и будет сидеть в этой темной комнате с кучей мужчин, с унылым видом наблюдая, как актриса за актрисой что-то вежливо бормочут с экрана. Мастерство, но ничего зажигающего.
      Для "Увидеть свет" это не годилось.
      И тут наконец они увидели Роксану.
      Реакция мгновенная.
      Когда камера наехала на Морган, подружку героя, все мужчины в комнате заерзали в креслах. Роксана была в джинсах и в майке, но когда важно шествовала посреди экрана, источая высокомерие и скуку, она была грациозна и опасна, словно львица. Возбужденная львица. Реакция Мэйсона на нее - это нечто. Его глаза шарили по ее груди, потом взгляд опустился ниже молнии на джинсах. Он раздевал ее глазами так нагло, что Элеонор, к удивлению, сама ощутила волнение и какое-то чувственное, чисто сексуальное желание в самом низу живота. Сейчас Роксана должна дать ему пощечину, но Мэйсон перехватывает руку и прижимает ее к корзине для бутылок. Она высвободилась, оттолкнула его, а во взгляде было столько злобы, что, казалось, в любую минуту она оскалит зубы и зарычит. Возбужденный шепот мужчин в зале стих. В комнате слышалось лишь их тяжелое дыхание. Зак и Роксана произносили слова текста, но Элеонор понимала: никто не слушает. Никаких слов, все следят за языком страсти. Желание охватило этих двоих на экране с такой силой, что ей показалось - она попала в чью-то постель. Они вот-вот перестанут произносить положенные по роли слова и начнут заниматься любовью прямо на глазах у всех. Невольно Элеонор поймала себя на том, что оглянулась на Тома Голдмана. Она хотела увидеть его реакцию, быть рядом с ним, пока у нее такие ощущения.
      Что-то теплое коснулось ее интимного места, как будто кто-то рукой, легкой, как перышко, погладил... Как если бы Том дохнул ей в затылок.
      Сексуальная энергия на экране была такой силы, что Элеонор думала: если поднести спичку, экран воспламенится. Это игра ее воображения или на самом деле брюки Зака спереди натянулись? И на самом ли деле на высокой упругой груди Роксаны Феликс сквозь майку проступили затвердевшие соски?
      Когда экран погас, Элеонор Маршалл услышала, как коллеги-мужчины пытаются выровнять дыхание, и улыбнулась.
      Пошел ты к черту, Джейк Келлер! Этот фильм получится!
      Они пока не объявили решение. Это было бы слишком большим оскорблением для остальных кандидатур. Элеонор просто заметила, что было интересно, и Том согласился. А потом все вернулись на рабочие места. Но каждый для себя уже определил, кто будет играть Морган.
      Хотя и не было объявлено, кого берут на роль, и поведение Роксаны непростительно, Элеонор Маршалл понимала: нельзя упускать Роксану.
      Роксана Феликс - их новая звезда.
      Элеонор быстро закончила разговор с Майком Овитцем, извинилась перед ним и нажала красную кнопку на телефоне. Звонил Том Голдман:
      - Ты встречалась с Сэмом?
      - Да, он собирается с ней поговорить. Я попросила его сделать это лично.
      Голдман хмыкнул.
      - Хорошо. Ну что ж, я думаю, лучше подтвердить наше решение как можно скорее. Если мы будем держать их в подвешенном состоянии день-другой, а потом все равно объявим Роксану, это будет выглядеть неприлично.
      - Ладно, Том. Я только что закончила разговор с "Си-эй-эй", дай мне час времени, и я сделаю заявление.
      Он засмеялся тихо и тепло:
      - Конечно. Я предоставляю решать тебе, я верю в твой безупречный разум.
      Повисло минутное молчание.
      - Ты собираешься завтра на прием к Изабель Кендрик? - спросил Том осторожно.
      - Только минут на десять. Мы покажемся и уйдем. - Элеонор улыбнулась. - Если я совсем не приду, Изабель и... - Она остановилась, потому что хотела сказать "Джордан", но вовремя спохватившись, продолжила:
      - ..и все остальные наведут на меня порчу.
      - Ax... - произнес он разочарованно, а потом, поколебавшись, сказал:
      - Я надеялся, ты останешься. Нужно же нам хоть когда-то поговорить?
      Элеонор почувствовала, что напряглась и ощутила то самое волнение, которое испытала вчера утром наедине с Томом, но захотела убедиться, права ли она.
      - Но мы и так все время говорим.
      - Я не имею в виду бизнес.
      - У нас ведь столько возможностей общаться. В прошлый уик-энд мы играли в теннис.
      Снова пауза.
      - Я имею в виду только нас. Тебя и меня.
      Ее словно ударило током. Элеонор попыталась взять себя в руки. Собрав все силы, она постаралась обычным тоном произнести:
      - А ты думаешь, на этом большом приеме мы сможем ускользнуть и поговорить?
      - Да, именно так я и думаю. - Он снова хмыкнул, явно смущенный.
      Элеонор казалось, ее сердце стучит уже в ушах, почти оглушая. Язык прилип к небу.
      - Что бы там ни было, я надеялся, ты останешься.
      - Хорошо, я останусь.
      Том повесил трубку.
      Целую минуту Элеонор Маршалл смотрела на телефонный аппарат, пытаясь утихомирить дикую, странную пульсацию в крови.
      ***
      Дэвид Таубер взялся руководить ее жизнью, и Меган не могла бы сказать, какие из его поступков ей больше всего нравились. Его появление на красном "скакуне", когда он примчался и вырвал ее из той дыры, или шампанское и букет роз, присланные на следующее утро, или подписание контракта в отделанных мрамором кабинетах "Эс-Кей-ай" под присмотром самого Сэма Кендрика и злобным взглядом Кевина Скотта. Контракт, который, как с удовольствием сообщил Дэвид, был на двести пятьдесят тысяч долларов.
      Четверть миллиона долларов! Тина и Жанна были вне себя, не в силах справиться с завистью даже ради того, чтобы как-то к ней подлизаться. Может, это и нехорошо, но Меган испытала удовольствие, увидев их раскрытые рты и выпученные глаза. Впрочем, нет, ничто не сравнится с тем удовольствием, которое она получила, подъехав на новеньком арендованном "БМВ" к кафе мистера Чикена, чтобы подхватить Стэйси на обед. Боб Дженкинс попытался втереться в доверие, извиняясь, что был не слишком вежлив с ней он чуть не падал ей в ноги.
      - Мы все знали, что ты добьешься успеха. С первой секунды, как ты появилась у нас в дверях, можно было понять, что ты особенная.
      Она обернулась и в наступившей тишине ответила громким сладким голосом:
      - В отличие от тебя, Боб, мелкого мерзавца.
      Ну что ж, верно говорят: сладкое это чувство, месть.
      Сама Меган с трудом верила, что все происшедшее с ней - правда. Каждый раз, проснувшись утром, она щипала себя, оглядывалась вокруг и думала: да наяву ли все это?
      Секунда-другая уходила на то, чтобы понять, где она: новая квартира такая чистая и просторная по сравнению с ее прежним жильем. В ней тихо, как в могиле. Если не считать уличного шума, конечно. Но в городе человек быстро к нему привыкает. Нет, тихо тут потому, что не слышно ругани Жанны и Тины. Невероятно, она проснулась, а горячая вода еще не кончилась и на кухне не сидит какой-нибудь дурень, приведенный Тиной, и не пьет кофе из ее, Меган, кружки. Здесь живет только она. Одна. Полностью оборудованная кухня, мягкие ковры в каждой комнате, и есть даже кабинетик для работы. Квартиру нашел Дэвид, и когда он привел ее и пропустил в двери, Меган с трудом удержалась от слез.
      - Дэвид, это так здорово. Но я не могу себе это позволить.
      - Конечно, можешь.
      Он был такой уверенный, в голосе ни тени сомнения.
      Меган посмотрела на его безупречный костюм, платиновый "Ролекс" и почувствовала себя идиоткой. Надо же, высказалась. Конечно же, она может себе это позволить. Иначе Дэвид не привел бы ее в такую квартиру.
      - Мы оплачиваем аренду и все удобства прямо из твоего счета. Тебе не надо беспокоиться об этом. Тебе вообще не надо ни о чем беспокоиться.
      - Из моего счета?
      - Да, Норман Дрю будет вести твои счета, я всегда пользуюсь его услугами для открытия счетов новых клиентов.
      Мои счета! Меган не знала, смеяться ей или плакать.
      Что сказала бы мама, увидев ее сейчас? Толстая некрасивая Меган, вечная неудачница. Всегда в семье на последнем месте. И она поселилась в такой шикарной квартире! В центре самого знаменитого города века - в Лос-Анджелесе!
      Меган понимала: ей надо позвонить домой и сообщить про новость. Но почему-то все время откладывала. Семья никогда не поддерживала ее. В глубине души Меган боялась, что они попытаются что-то урвать у нее, а она не сможет устоять. Ей не хотелось, чтобы из этого букета выдернули хоть один цветок.
      - Все твои новые клиенты? - не удержалась Меган и спросила:
      - Значит, и Зак Мэйсон тоже?
      Дэвид снисходительно рассмеялся. Черт побери, какой у него чувственный смех. Такой удовлетворенный, будто он только что из постели. Но вообще-то, надо признаться, все в Дэвиде Таубере наводило ее на мысль о сексе.
      - Да, конечно.
      Он вытянул шею и заглянул в спальню, заметив плакаты с "Дарк энджел" и "Металликой" на стене. Где бы ни поселялась Меган, первым делом она прикрепляла эти плакаты. Они помогали ей пустить корни на новом месте. Но впервые девушка почувствовала себя пристыженной. Он может подумать, что она стара для подобных вещей.
      - Я вижу, ты их поклонница.
      Покраснев, Меган кивнула.
      - Ну вот, а теперь у вас общий банк. Так что, когда я вас познакомлю, у вас найдется о чем поговорить, кроме музыки.
      - Когда ты нас познакомишь? - повторила Меган, едва дыша;
      - Ну конечно. И сделаю это завтра же. На приеме у Изабель Кендрик. Я спросил Сэма, можно ли привести тебя.
      Там будут все: Зак Мэйсон, Фред Флореску, Сэм, боссы из "Артемис", которые как раз занимаются твоим фильмом.
      Ее фильмом!
      - И я. - Дэвид одарил ее особенной, ленивой улыбкой; его ровные, будто полированные, зубы, сверкнули на фоне загорелой кожи. В костюме от Гуччи, облегавшем крепкую фигуру, он напоминал Меган лучшего футболиста в ее колледже или шикарного мужчину, демонстрирующего костюмы Армани. Рядом с ним она даже не вспоминала о своей плохой коже или о лишнем весе. Дэвид такой совершенный, что она не могла отвести от него глаз.
      Словно прочитав ее мысли, Таубер подмигнул ей.
      - Я, конечно, не Зак Мэйсон, понимаю. Но ты ведь позволишь мне сопровождать тебя на этот прием? Жду не дождусь, когда смогу продемонстрировать свою новую клиентку.
      Он хочет ее продемонстрировать? От этой мысли у Меган появилось желание подпрыгнуть от восторга.
      - Я очень хочу пойти с тобой, Дэвид, - робко проговорила она.
      - Вот и прекрасно. - Еще одна ослепительная улыбка, и он собрался уходить. - Да, еще одно, Меган. - Он подал ей золотую карточку "Америкэн Экспресс" на ее имя. - Тебе надо купить себе новое платье. Не обижайся, это серьезный прием. И я не думаю, что то, которое у тебя есть, подойдет. - Он бросил бесстрастный взгляд на простое черное платье Меган, самое лучшее, на выход, одиноко висевшее в незакрытом шкафу.
      - Нет, конечно. Обязательно, - торопливо сказала Меган, сгорая от смущения.
      - Ну и прекрасно. - Он взял ее руку и поцеловал. Легкое прикосновение обожгло ей кожу. - Так что до завтра.
      Дэвид ушел, оставив Меган наедине с кредитной карточкой на пятнадцать тысяч долларов. Через день ей предстоит вступить в новую жизнь. И нет в мире ни единой души, с которой она могла бы поговорить об этом.
      Глава 12
      В имении Кендриков царил полный хаос. До начала приема оставалось два часа, целая орда безупречно вымуштрованных официантов роилась в комнате, словно черно-белые пчелы. Радиотелефоны трещали от указаний распорядителя вечера и миссис Кендрик. Со стороны это зрелище напоминало работу секретной службы.
      Стоя на террасе, Сэм Кендрик глубоко вздохнул. Он никогда не вникал в тонкости проведения приемов и не собирается этого делать и впредь. На его взгляд, все прекрасно.
      Маленький оркестр сидел в зале, камерный квартет рассажен подле бассейна, гладь которого покрыта множеством миниатюрных сандаловых свечек они плавали, напоминая ароматных жучков-светлячков. Не вникал он и в то, какие блюда приготовлены для приема, какие сорта шампанского расставлены повсюду. Его жена никогда ничего не делала вполсилы. Так что непременно будут икра в вазочках из льда, а также настоящие трюфели, устрицы, бельгийский шоколад - обычные лакомства. Но Изабель всегда предпочитала буфетам вокруг бассейна традиционное застолье. При этом она скрупулезно вникала в то, как рассадить гостей. Она делала это с еще большей ответственностью, чем Сэм, когда он готовил свои контракты. Колонны в передней части дома увиты розами розового цвета, все украшено орхидеями, фиалками и еще Бог знает какими цветами, привезенными из Северной Европы, выписанными специально нанятым флористом.
      Эффект, безусловно, потрясающий, подумал Сэм. Похоже, цветы пропитали ароматом весь воздух над Беверли-Хиллз. Да, и еще это новомодное звуковое оформление.
      Считается, что это прекрасный способ для снятия стресса.
      Изабель через весь сад протянула мили невидимых шелковых нитей, на которых развесила изящные японские колокольчики. От малейшего дуновения ветерка они издавали замечательный музыкальный шепот. Сэм знал, что Изабель хотела на вечер заполучить несколько павлинов - пускай бы они важно разгуливали по лужайкам, - но так уже сделала Элизабет Мартин в Нью-Йорке несколько лет назад. А Изабель скорее пригласит для обслуживания вечера ребят из "Макдоналдс", чем повторит сделанное Элизабет.
      Сэм поморщился. Может, самой большой неудачей их семейной жизни стало то, что ему никогда не удавалось заработать столько денег, сколько Алекс Мартин, нефтяной мультимиллионер. Он не мог предоставить Изабель возможность устроить такой прием, от которого она испытала бы истинную радость. Бюджет Сэма не позволял ей перевезти гостей на какой-нибудь тропический остров. Тем не менее Изабель считала своей единственной соперницей Элизабет, поэтому павлины были вычеркнуты из программы вечера. Но вместо них, несмотря на высказанные мужем опасения, она выписала шестнадцать тигрят. Их привязали к колоннам и скульптурам на очень коротком поводке, а ошейники украсили бриллиантами. Страховка обошлась в целое состояние, и хотя маленькие звереныши казались спокойными, Сэм все равно им не доверял - это ведь хищники, и они не брезгуют человечиной.
      - Извините, сэр, - ахнул официант, наткнувшись на него с блюдом белуги, такой огромной, что бумажник Сэма крякнул при мысли о ее цене.
      Приемы имели большое значение для его положения в городе. Жизненно важное. Каждый год он таким образом пополнял список своих благодеяний, рассылая приглашения актерам, режиссерам, чьи жены отчаянно стремились попасть в число приглашенных. Изабель много трудилась над тем, чтобы стать значительной фигурой в городе. Хотя черт знает, что она имела в виду. Он испытывал от этого приятное чувство мужского превосходства - он не вникает и не знает, чем она занимается. Все эти благотворительные комитеты, тысячедолларовые обеды, советы при больницах или спонсирование музеев казались ему ерундой. Но вся эта чушь работала! Жены шишек хотели попасть в благотворительные комитеты, они горели желанием быть рядом с Изабель. Сэм получал таким образом немного больше власти над их мужьями. Ведь никогда не знаешь, где найдешь что-то важное. С некоторым беспокойством он вспомнил свои не столь давние, весьма скудные в финансовом отношении времена.
      Но сейчас все позади.
      Сэм одернул смокинг. Может, даже хорошо, что Изабель так поглощена этим приемом. Просто одержима. Все будут поздравлять его с последней удачей: студия "Артемис" устраивает презентацию фильма "Увидеть свет", режиссер которого - Фред Флореску, а ведущие звезды - Зак Мэйсон и Роксана Феликс. Сценарий какой-то Меган - как-там-ее...
      Короче, большая жирная сделка "Сэм Кендрик интернэшнл".
      Кендрик улыбнулся. Он вернулся в игру.
      ***
      Меган вертелась перед новым зеркалом. Хорошо ли? Она и поверить не могла, что вбухала столько денег в одно платье. Двести долларов! Когда-то она столько платила в месяц за квартиру. И все же она не была уверена, хорошо ли смотрится ее туалет.
      Еще одно длинное черное платье. Когда ты не уверена в цвете - нет ничего лучше черного. Но это платье было немного более официальным, чем ее старое, которое Дэвид облил презрением. Оно было почти до пола и скрывало полные икры, а мягкие сборки от талии поднимались вверх, переходя в лиф, оставлявший весьма прилично выглядевшую ложбинку между грудями. В Сан-Франциско Меган слегка гордилась своей грудью. Рори и других ее поклонников она, казалось, впечатляла. Здесь же, в Лос-Анджелесе, она чувствовала себя плоскогрудой и коренастой.
      Правда, новое платье исправляло недостатки фигуры.
      Это не шелк и не атлас: поинтересовавшись ценой нескольких платьев из этих тканей, она услышала такую сумму в ответ, что чуть не упала в обморок. Но все же платье, сшитое из качественного хлопка и скроенное по косой, эффектно играло при ходьбе. И еще Меган купила к нему пару шелковых туфель на каблуке. Подписывая чек, она старалась не смотреть на цену. В новых туфельках ее ноги выглядели потрясающе: у нее стали гораздо изящнее щиколотки. и даже походка изменилась.
      Меган нанесла на лицо тон фирмы "Л'Ореаль", слегка провела кисточкой с румянами по скулам, чем-то белым мазнула под бровями, как ее когда-то учил Деклан - он говорил, что это оживляет взгляд. Украшений у нее не было, но Меган надеялась, может, подумают, что она оделась намеренно просто, утонченно.
      В зеркале, окантованном красным деревом, она увидела свое отражение. Неплохо. Конечно, не красавица, но все равно недурно. С тех пор как Меган ушла из кафе, она похудела на шесть фунтов. Этого явно недостаточно, она и сейчас толстовата, но в новом платье выглядит стройнее.
      На каблуках ее можно назвать довольно высокой девушкой, и волосы, накануне приведенные в порядок в парикмахерской, свободными мягкими локонами падают на плечи.
      Итак, Меган Силвер молоденькая и хорошенькая. Очень женственная.
      Меган отбивала такт ногой в туфельке, подчиняясь доносившейся из музыкального центра песни "Застывшее золото", гимну группы "Дарк энджел" из фильма "К западу от Луны". Эта мелодия была ее талисманом. Первая песня в стиле рок, которая ей понравилась. Но почему-то сейчас это притопывание показалось ей смешным. "Дарк энджел" и "Пантеру" надо слушать в майке и джинсах. А не в таких туфлях и черном вечернем платье. Если бы Дек, Трей и остальные увидели ее сейчас, они бы покатились со смеху и заявили, что она продалась. Продала душу за четверть миллиона. Но надо же! Будь она дома, разве стала бы размышлять, что подумают какие-то мужчины о ее внешности? Да ей было бы плевать!
      Но эту мысль Меган быстро выкинула из головы. Сегодня она встретится с Заком Мэйсоном. Так что никак нельзя сказать, что она продалась.
      В дверь позвонили.
      Дэвид!
      И нервничая, как девственница, Меган пошла к двери.
      ***
      Роксане Феликс понадобилось всего пять минут на подготовку к приему у Изабель Кендрик. Она знала, как должна выглядеть, еще в день приезда в Лос-Анджелес. Туфли из серебряных ремешков на каблуках. Ярко-красная помада, контрастирующая с бледной кожей и черными волосами. Простое кремовое платье, которое Алессандро Эко представлял в своей чикагской коллекции как свадебное.
      Никаких украшений. Никакой косметики, что придавало ей особую надменность. Она демонстрировала свою безупречную кожу, не нуждающуюся в макияже. Длинные иссиня-черные волосы, так блестели и были такими живыми, что казались рекламой самого дорогого в мире шампуня.
      Она едет на прием в лимузине Джордан Голдман. И не сомневалась, что даже сексуальная малышка Джордан умрет от зависти, увидев ее. Сегодня она выглядела еще лучше, чем всегда. Если такое, конечно, вообще может быть.
      ***
      - Хорошо выглядишь, - привычно похвалил Пол, выходя из ванной и поправляя галстук.
      - Да? - спросила Элеонор. - Неужели?
      Он повернулся, удивленный нервным напряжением, сквозившим в ее голосе. Обычно она отвечала: "Ты тоже".
      И его вполне устраивало. В конце концов, зачем тратить время на цветистые комплименты? Они уже довольно долго живут вместе.
      Элеонор вертелась перед зеркалом, словно взволнованный подросток. Вообще-то она на самом деле хорошо выглядела. На ней было новое платье, воздушное, романтичное, из бледно-розового шифона, с воротником, усыпанным маленькими розовыми бутончиками из блестящего атласа.
      Светлые волосы были элегантно забраны наверх, длинные бриллиантовые серьги переливались, такое же ожерелье, сверкая, обвивало нежную шею. Носки розовых атласных туфелек выглядывали из-под юбки, а макияж был очень легкий и сдержанный.
      - Да, ты выглядишь... - Он поискал подходящее поэтическое слово. Очаровательно.
      - А тебе не кажется, что я оделась не по возрасту? Этакая молодящаяся старушка? - с тревогой спросила Элеонор.
      Пол Халфин посмотрел на нее. Что это с ней? С женщиной, которая вот-вот должна стать его женой? С царственной президентшей "Артемис"? Разве не о ней говорят в городе как об одной из тех, у кого безупречный вкус?
      Нервозность вообще не в ее стиле.
      - Да ради Бога! Элеонор! Тебе только тридцать восемь.
      Ты молодая женщина.
      Но не так молода, как Джордан Голдман, подумала Элеонор.
      - Ты выглядишь очень мило, дорогая. Правда.
      - Спасибо, Пол, - сказала она и удивилась, что от его комплимента почувствовала себя немного виноватой.
      ***
      Том Голдман приподнялся на постели, чтобы лучше видеть, что делает жена. Волны удовольствия накатывали одна за другой, когда он наблюдал, как она, крепко зажмурив глаза, стояла перед ним на коленях, правой рукой терла у себя между ног, и в слабом свете спальни костяшки ее пальцев поблескивали от влаги. Джордан всегда знала, от каких порочных штучек он возбуждался мгновенно. Его плоть в один миг делалась тверже бейсбольной биты. Приоткрыв глаза, чтобы увидеть реакцию мужа, Джордан обхватила его плоть левой рукой и принялась играть, легонько сжимая и разжимая пальцы, передвигая их вверх и вниз в четком ритме, не забывая заниматься и собой. Крошечная капелька выступила на набухшем кончике, и Том застонал. Это стало для нее сигналом перестать заниматься собой и приникнуть ртом, открыв его как можно шире, сосать сильно, не давая ему передышки. Последней сознательной мыслью Тома было: слава Богу, есть хоть одна женщина, которая понимает - именно вот так он испытывает самое большое удовольствие... О Боже...
      Том Голдман изогнулся в экстазе, приподнялся на постели, сделал толчок в горло жены и кончил.
      Джордан подождала секунду, выплюнула и отвернулась.
      Потянулась за коробочкой с бумажными салфетками, которые держала возле кровати, вытерла рот, поморщившись от отвращения. Голдман наблюдал, как она пошла в ванную, стала яростно чистить зубы и полоскать рот, и его вздыбленная плоть быстро сморщилась. Почему-то в последнее время после занятий сексом он чувствовал себя каким-то постаревшим. И испытывал отвращение. Как если бы она была проститутка, а он - грязный старик, а не законный муж. Голдман даже упрекнул себя за подобные мысли, потянувшись за рубашкой и брюками. Ему следовало бы говорить "после занятий любовью", а не сексом. В конце концов, во время любого из совокуплений может быть зачат их ребенок. Он старался не думать о том, что в момент кульминации в его воображении всплывало лицо Элеонор Маршалл, а не его шикарной жены.
      Джордан появилась в дверях ванной уже одетая и готовая к выходу: в брючном костюме от Ива Сен-Лорана, с очень аккуратной сумочкой от Шанель, свисающей с левого плеча.
      - Давай, дорогой, пошли. Я обещала Роксане, что мы заедем за ней в половине восьмого.
      - Значит, на десять минут опоздаем.
      Он посмотрел на шелковые брюки, красиво облегающие бедра жены. Потом потянулся к ней:
      - Давай еще разок, на удачу.
      Она отмахнулась от его руки, как от навязчивой мухи.
      - Том, нельзя опаздывать. Ты же знаешь Роксану. Она не будет ждать. Возьмет и закажет лимузин по телефону. А я хочу появиться именно с ней. Это будет удачный ход. Ты понимаешь? Она обещала мне добыть в спонсоры следующего приема журнал "Вог". Разве не здорово? А когда мы вместе ходили в школу...
      Голдман слушал ее трескотню, И мысли его унеслись далеко-далеко, а желание исчезло.
      - Ты слушаешь меня?
      - Ну конечно, дорогая, конечно. Это важный прием.
      Приемы Изабель были всегда важными, и ему не хотелось ссориться с женой. К тому же, если повезет, он поговорит с Элеонор наедине.
      Вдруг Том Голдман почувствовал, что не может больше ждать.
      - Пошли, пошли, - сказал он, поправляя пиджак.
      ***
      Ровно в восемь часов все были на местах: каждый слуга, каждый листочек на дереве. Ни единой морщинки на четырехстах ирландских скатертях. И ни следа циклона, еще полчаса назад свирепствовавшего перед глазами Сэма. Господи, да это же как военная операция, подумал Сэм. Да что там операция! Ни одна из них не могла быть проведена с таким эффектом! За несколько часов их дом стал воплощением фантазий Изабель об арабских ночах. Здесь были аромат, звон колокольчиков, все вокруг увивали цветы, все блестело драгоценностями, словно в угоду какой-нибудь наложницы в гареме паши, у которой глаза как у лани.
      На секунду в образе этой наложницы Сэм Кендрик представил Роксану Феликс в прозрачных шелках, с длинными черными волосами под прозрачной вуалью и прикованную цепочкой на ошейнике, усыпанном драгоценными камнями, к ножке ложа. Он почувствовал, как внизу у него потеплело и потяжелело от хлынувшего туда потока крови.
      Да, на другой планете это было бы хорошо, подумал он. Ну что ж, вдвойне будет приятно ей отомстить. Боже, эта сука хочет доказать, что способна его перещеголять! Сначала эти заигрывания с газетами. Потом она напустила на него Изабель, а его жена из тех женщин, которых нельзя игнорировать. Затем каким-то образом - ему еще предстоит выяснить, каким именно, - она сумела заставить Тома Голдмана проталкивать ее в "Артемис". Потом она выпустила пресс-релиз раньше, чем ее назначили на роль, и Элеонор Маршалл чуть не съела его, Сэмюэла Джека Кендрика за своим обезжиренным ленчем. А потом, несмотря на все вышесказанное, Роксане удалось добиться роли! Невероятная женщина.
      И он поклялся Элеонор вставить ей перо в задницу.
      Но что за шутки?! Вчера он звонил каждые полчаса, а она просто отказывалась отвечать на его звонки. "Сэм, извини, я сейчас занята. Я в душе. Я сразу тебе перезвоню". А потом вообще включила автоответчик.
      Даже сейчас, день спустя, он чувствовал, как кровь его кипит.
      Но он знал: сегодня она приедет. С последней протеже его жены, Джордан Голдман. И значит, никуда от него не денется.
      Изабель появилась на верхней ступеньке лестницы, в наряде от Баленсиага, как раз в тот момент, когда фары первых машин осветили дорожки, ведущие к дому.
      Откинув все свои мысли, и сердитые, и похотливые, Сэм Кендрик, хозяин дома, изобразил на лице улыбку.
      Итак, шоу начинается.
      ***
      Меган Силвер уцепилась за руку своего агента, словно он был ее талисманом. Дэвид Таубер. Она знает его всего четыре дня, но эти дни показались ей бесконечно длинными. Ощущение абсолютной нереальности происходящего охватило ее. Она не могла перестать вертеть головой, словно опасаясь, что все это сейчас растает и исчезнет, будто мираж в пустыне. У себя в Сан-Франциско она была умницей, интеллектуалкой, уверенной в себе, циничной девушкой - одним словом, совершенным представителем поколения девяностых. Девушкой, выросшей в грязи и с полным равнодушием к политике. Пусть она и не могла делать деньги, но все равно была крутая. Меган знала все стихи и песни Курта Кобейна, которые он когда-либо написал, считала Джима Моррисона алкоголиком-неудачником, пустившим по ветру свой талант, и обращалась по имени к швейцарам всех хипповых клубов. Она ходила в тренировочных штанах и в майке с надписью "Верока Солт".
      И никто с ней не трахался. Она была девушкой из толпы.
      Но здесь! О Боже, это ощущение даже хуже, чем то, когда она впервые попробовала наркотик. Меган совершенно потерялась. Сотни людей проходили мимо нее - и почти всем за сорок. Крупные властные мужчины расхаживали туда-сюда со строгим видом; казалось, все должны их бояться. А женщины? Толпы женщин! Все они демонстрировали свои камни, некоторые размером с яйцо какой-нибудь птички.
      Они плыли мимо нее, проталкивались, окутанные клубами тафты, шифона и превосходного муарового шелка, и автограф модельеров был настолько очевиден, что даже она могла признать руку блестящего Версаче, который делал эти модели в расчете на женщин лет на тридцать моложе. Безупречная Шанель, которую ни с кем не перепутать. Гуччи со знаменитыми пуговицами. У всех дам чистая розовая кожа, так туго натянутая, что, когда они улыбались, казалось, она треснет. Они двигались так уверенно, брали хрустальные фужеры с розовым шампанским с подносов официантов так удивительно небрежно, как она могла бы взять банку пива.
      А икру и трюфели они ели так, будто это чипсы и воздушная кукуруза. Ничего выдающегося.
      С той секунды, как Дэвид помог ей выйти из нанятого им лимузина, Меган покинуло чувство успеха. Оглядев гостей, она поняла, кто она на самом деле. Песчинка. Совершенно не изысканная. Жирная. И бедная.
      - У тебя все получается замечательно. Расслабься, - прошептал Дэвид ей в ухо и повел к буфету.
      - Дэвид, послушай, я ничего не могу есть, - с несчастным видом сказала Меган.
      Ей двадцать четыре года. Она чувствует себя неуклюжей, несимпатичной, как будто ее молодость - просто жестокая шутка. Что хорошего, если ей двадцать четыре, а у женщин, которых она видит здесь, бедра едва ли толще ее руки выше локтя?
      - Да сможешь ты поесть, - сказал Дэвид с яркой улыбкой, застывшей на лице, и добавил:
      - Пойдем-ка возьмем икры и фруктов. Во всяком случае, от этого не поправишься. И не ешь хлеба. Тебе сейчас не нужны дополнительные углеводы.
      - О'кей, - пробормотала Меган, чувствуя себя даже толще обычного.
      Но конечно, она испытала и чувство благодарности.
      Дэвид так хорошо обращается с ней, он даже хочет помочь ей с диетой... А уж он-то все знает. Сам Дэвид Таубер - превосходный экземпляр, образец физической формы, подумала Меган, бросив взгляд на своего спутника, который махнул рукой и кивнул четверым из толпы гостей буквально за одну минуту. Он сообщил, что его смокинг из последней коллекции Ральфа Лорена. Как Дэвид в нем потрясающе выглядит! Темная шерсть глубокого синего цвета, почти черного, оттеняла карие глаза и песочные волосы. Скроен безупречно и так же безупречно сидит на мускулистом теле спортсмена.
      Присутствие рядом Дэвида придавало Меган уверенности. По крайней мере не приходится стыдиться сопровождающего. Платье, которым она совсем недавно гордилась, выглядело просто дешевкой. Но никто не станет обращать внимание на ее платье, если с ней рядом Дэвид. Крупные шишки и кинозвезды роились вокруг, но Меган знала одно: она здесь с парнем, который выглядит лучше всех.
      - Ну вот. - Он протянул ей маленькую тарелочку с горкой сверкающих икринок. Ломтик лимона и крошечное серебряное блюдечко с клубникой и крыжовником. На каждом блюдечке серебряные ложечки, аккуратно положенные сбоку. - И еще возьми бокал шампанского.
      - Что, можно? - с сомнением спросила Меган.
      - Мы празднуем, - великодушно ответил Дэвид.
      И она почувствовала его сильную руку на своем локте.
      Он уверенно повел ее сквозь толпу к одному из увитых розами столов на террасе, поближе к тому месту, откуда было видно, как, блестя огоньками, покачиваются сотни маленьких свечек на темной глади бассейна.
      Он взял лимон, выжал его на икру, и тонкая струйка лимонного сока потекла по его ладони к запястью. Меган почувствовала, как внутри что-то шевельнулось. Никто не прикасался к ней с тех пор, как они расстались с Рори, но не потому, что никто не хотел ее. И тут вдруг ей ужасно захотелось наклониться и слизнуть сок.
      Совершенно смущенный, Дэвид взглянул на Меган и увидел, что она пялится на него.
      Девушка густо покраснела.
      Он улыбнулся, серебряной ложечкой разрушил горку икры, подхватил влажные сверкающие черные жемчужинки и протянул ей:
      - Ну, попробуй.
      Меган послушно проглотила икру. Что-то соленое и скользкое. Ох!
      - Нравится? - спросил Таубер.
      - Вкусно, - кивнула Меган.
      - К ней надо привыкнуть.
      "Да, меня видно насквозь", - подумала Меган, еще гуще покраснев, но Дэвид не заметил этого, поскольку смотрел в другую сторону.
      - Привыкнешь. Все мои клиенты привыкают. Полгода - и ты с закрытыми глазами станешь различать марки шампанского. Ну давай, я должен представить тебя твоим новым коллегам.
      С сожалением бросив взгляд на свое нетронутое шампанское, Меган неуверенно направилась за ним. Боже, к чему она никогда не привыкнет - так это к высоким каблукам.
      ***
      Джордан кипела. Не могла не кипеть. Еще не сели за стол, а она уже вытеснена со сцены. Все жены сейчас возле Роксаны, они наперебой приглашают ее на ужины, вечеринки и приемы, а новость о том, что ее взяли на роль, облетела всех за двадцать секунд, и все, как слышала Джордан, запели хором: "Вторая Джулия Робертс". Как будто у этой пустышки есть хоть капля таланта Джулии. Но хуже всего другое - мужья начали виться вокруг этой Роксаны, словно она относится к виду диких зверей, которому грозит опасность полного вымирания, и, чего доброго, они не успеют увидеть ее. Они пялились на нее масляными глазами, одаривали дурацкими комплиментами платье, расспрашивали о новой карьере. Внимание, которое прежде уделяли ей, Джордан Кэбот, последние полтора года - как самой молоденькой на любой вечеринке с такими высокопоставленными, влиятельными людьми, - теперь было обращено не на нее. Ей предстоит стать незаметной.
      Джордан ослепительно улыбнулась Барри Диллеру и отпила большой глоток шампанского. Она заметила, что Роксана, стоявшая рядом, лишь бровью повела в сторону этого телевизионного воротилы. Ну конечно, злобно подумала Джордан, Роксана ждет, что все эти шишки сами приползут к ней на брюхе.
      В памяти всплыли неприятные школьные воспоминания. Уже тогда Джордан считалась самой хорошенькой, красивее нее была только одна. Неужели ей до конца жизни предстоит оставаться лишь серебряной медалисткой?
      В темноте, насыщенной ароматами, Джордан своей изящной рукой взяла мужа под руку. По крайней мере хоть Том не пялится на Роксану. Это она бы заметила, потому что наблюдала за ним, как ястреб, с того самого момента, когда эта дрянь грациозно села в их лимузин. Он, конечно, оглядел ее с ног до головы, но холодно и отстраненно. Джордан видела - именно так он смотрел на всех кинозвезд: оценивающе, профессионально. Он как бы хотел понять, сколько она может принести прибыли, и ничего больше.
      Короче говоря, пока Джордан объясняла Роксане подробности предстоящего приема, Том прервал их всего один раз.
      Он спросил Роксану, не говорила ли она с Сэмом Кендриком в последние дни.
      Роксана улыбнулась и покачала головой. А потом добавила, что была слишком занята, ей не до разговоров с Сэмом. И к тому же у нее есть агент. Дэвид Таубер.
      Джордан понятия не имела, о чем речь. Она радовалась, что ее муж не заинтересовался этой супермоделью.
      - Дорогая. - Том наклонился к ней и зашептал в ухо:
      - Я тебе нужен? Мне надо поговорить с Джейком Келлером кое о чем.
      Он удивился, с какой легкостью ложь слетела с его губ.
      Почему он не сказал, что хочет побеседовать с Элеонор?
      Она, в конце концов, президент. И так естественно хотеть поговорить с ней...
      - О! - Джордан надула губки. - Ты ведь знаешь, я ненавижу ваши дурацкие деловые разговоры. Ну ладно.
      Только недолго.
      - Хорошо.
      "Почему она всегда так себя ведет? Глупо, - подумал Том почти со злостью. - Ей ведь не шесть лет, черт побери!"
      - Ну, возвращайся поскорее. Я очень скучаю. - Она послала ему воздушный поцелуй полными, безупречно очерченными губами.
      О Боже! Голдман отвернулся и вздохнул.
      ***
      Сэм Кендрик быстро пробирался по залу, одаривая своим вниманием гостей, которых пропустила Изабель. За долгие годы они довели это искусство до совершенства:
      Изабель болтала с актерами и актрисами-звездами. Он обрабатывал звезд-мужчин и жен актеров. Это было не то, чего все ожидали, и потому срабатывало безупречно. Мужчины были благодарны за то, что хотя бы один вечер могли отдохнуть от дел, а многие ли способны себе такое позволить? Их жены, обычно ждавшие, что им придется просто присутствовать на приеме, молчать и улыбаться, бывали безумно польщены вниманием столь влиятельного человека - тем более такого красавчика, как Сэм Кендрик. А он еще спрашивал их мнение, будто оно на самом деле интересовало его. В общем, это был один из трюков, мудро придуманных Изабель: позаботься о женах. Они этого не забудут. И станут привлекать мужей на твою сторону при любом удобном случае.
      Второй трюк - время. Нужно говорить как можно меньше, но с большим числом народу. Таким образом ты произведешь впечатление абсолютно на всех.
      Сэм посмотрел на светящиеся часы "Картье". Ну что же, у него прогресс.
      Потом краем глаза он заметил, что Том Голдман отделился от толпы, собравшейся вокруг Роксаны.
      Кровь его ускорила бег. Ну что ж, теперь его шанс. Пробормотав извинения жене какого-то телевизионного продюсера, Сэм направился к террасе.
      - Леди и джентльмены, извините меня, - громко сказал он. - Я должен завладеть этой красавицей на несколько секунд.
      - Это ваша последняя клиентка? Да, Сэм? - поинтересовался один из поклонников Роксаны.
      - Да, - ответил он, гордо улыбнувшись.
      - Счастливчик, - сказал еще кто-то, и все засмеялись.
      Гости отошли.
      Роксана Феликс прислонилась к мраморной колонне и холодно разглядывала главу своего агентства.
      Сэм посмотрел на нее.
      В мягком свете японских фонариков Роксана Феликс с волосами, обрамленными венком из бледно-розовых роз, напоминала ему картины британских художников. Как же они назывались? Прерафаэлиты? Да. Правильно. Прерафаэлиты. Гладкая кожа, шелковые черные волосы, полный кроваво-красный рот. Глаза темные, мрачные, как грех, изящная совершенная фигура одновременно и скрытая, и открытая почти прозрачным платьем. Само искушение. Как Ева перед Адамом.
      Хотя нет. Наверное, нет. Скорее, так рисовали викторианцы своих дам, казавшихся чистыми, воздушными, как призраки. Но Роксана и на них не похожа. Она, пожалуй, воплощение всего, что ему довелось увидеть на экране за все годы жизни, и всего, о чем он мог фантазировать и мечтать. Все в ней было. Секс буквально источался каждой мельчайшей порой ее безупречно гладкой кожи. Она не холодный манекен. Она женщина из плоти и крови. Она вызывала в воображении самые обжигающие сексуальные картины, какие только можно было представить. И даже то, как она сейчас стояла, с вызовом разглядывая его... Тело ее, казалось, готово к удару и в то же время грациозно и опасно. Пантера перед прыжком.
      Самая красивая женщина из тех, кого ему доводилось видеть в жизни. А Сэм Кендрик знал много красавиц.
      Желание ударило его словно молния, обожгло. Дикое.
      Страстное. Поразительное.
      - И что же теперь? - Голос у нее был низкий, чувственный, но тон совершенно стальной. - Что дальше, мистер Кендрик? Вы думаете, что можете вот так выдергивать меня?
      - Нам надо поговорить, - твердо заявил Кендрик.
      Он заставил себя посмотреть ей прямо в глаза. Боже!
      Да, она супермодель, но это вовсе не значит, что двадцатичетырехлетняя девка может грубить ему, Сэму Кендрику, на его же собственном приеме! Ему знакомы эти нотки в ее голосе. Точно такой тон он сам выбирает, желая изничтожить кого-нибудь из подчиненных. Или осадить студийных начальников, ругающихся с его клиентами. Тон команды.
      Тон человека, привыкшего к власти. О'кей. Значит, Роксана Феликс была в своем мире боссом. Но здесь другая вселенная. И здесь он Господь Бог. Ее надо проучить. Именно это он и собирался сделать. Сэм Кендрик не намерен уронить свою власть и свой авторитет перед какой-то ничтожной красоткой.
      - Я разговаривала. С теми джентльменами, которых вы столь грубо прервали.
      Охо-хох. Какой слог! Он достаточно наслушался всякой чепухи в этом духе от Кевина Скотта.
      - Слушай, принцесса. - Он увидел, как ее глаза прищурились от удивления и гнева, и ощутил мощный выброс адреналина. Трудное дело - выдать клиенту по первое число, совсем не то, что уволить. Приходится блефовать. Он знает, как она жаждет этой роли. В этих делах Сэм Кендрик эксперт. - Ты сможешь строить из себя королеву перед этими парнями как-нибудь в другой раз.
      - Черт побери! Да что ты о себе воображаешь? - грубо спросила Роксана, не веря своим ушам.
      Сэм Кендрик - просто один из толпы самцов, окружающих ее. Ну и что? Неужели он думает, будто она намерена спустить ему грубость только из-за того, что у него еще сохранились остатки мужского достоинства? Никто не говорил, не смел говорить с ней так. И никогда не посмеет.
      - Я возглавляю "Сэм Кендрик интернэшнл", Роксана.
      И если ты хочешь, чтобы мы продолжали тебя представлять, заткнись и послушай.
      Она рассмеялась. Невероятно!
      - Боже мой! Неужели ты думаешь, что твое агентство - единственное в городе?
      Кендрик медленно оглядел ее.
      - Нет, не единственное. Но единственное, которое имеет дело со сценарием "Увидеть свет".
      Повисло молчание.
      - Меня уже назначили на роль, - произнесла она с триумфом.
      Сэм слегка наклонился к ней, с приятной, но очень деловой улыбкой, в которой не заподозрил бы подвоха даже самый наблюдательный человек. Когда он оказался от нее так близко, что мог ощутить аромат корицы в ее дыхании, то тихо сказал:
      - А я могу сделать так, что тебя снимут с роли. За десять секунд. Всего пять слов Тому Голдману.
      - Ты не сделаешь этого, - сказала Роксана, продолжая смотреть на него в упор.
      Даже на дюйм не отстранилась, восхищенно подумал Сэм. Очень хорошо.
      Человека менее опытного она бы провела. Но Сэм слишком давно в игре, и он заметил легкую дрожь, охватившую ее, и на секунду сбившееся дыхание. Он понял, какой ужас обуял Роксану от его угрозы.
      Так же тихо он сказал:
      - Увидишь.
      Она ничего не ответила.
      - Все эти фокусы с прессой, - сказал Сэм, - мне не понравились. Но черт с ними. Когда ты узнаешь меня немного лучше, то осознаешь: силой от меня ничего не добьешься.
      Она метнула на него острый взгляд, а он снисходительно и понимающе улыбнулся:
      - Ты думаешь, я не понял? Да ладно, детка. Мне сорок пять. Я начал заниматься своим делом, еще когда тебя на свете не было. И твои остроумные игры здесь не пройдут.
      Что за дурацкий пресс-релиз ты распространила? Про то, что тебя назначили на роль? Ты поставила в трудное положение "Артемис" и меня. Запомни, если когда-нибудь, еще хоть раз, ты совершишь что-нибудь подобное, это будет последний твой фильм. Понятно?
      Роксана почувствовала себя невероятно униженной. Не глядя на Сэма Кендрика, она кивнула:
      - Ладно.
      Ее ответ возбудил его. Она слишком хороша, чтобы препираться с ней, вместо того чтобы трахаться. Невольно его плоть напряглась. Ему надо поскорее отойти от нее, чтобы не произошел конфуз на его же собственном проклятом приеме.
      - Я уверен, ты заставишь нас всех гордиться фильмом, Роксана. До встречи, - сказал он более спокойно и медленно пошел в сторону гостиной.
      Оставшись одна - а она видела, что ее прирученные воздыхатели только и ждали момента, когда смогут к ней вернуться, - Роксана Феликс смотрела вслед уходящему Сэму Кендрику.
      Боже, как смешно. Она ощутила внезапное волнение.
      Чувство, которого она не испытывала уже много лет. Желание. Но с какой стати? Только потому, что Кендрик не пресмыкается перед ней, как все остальные? Или потому, что он кажется сильным, необузданным человеком? Настоящим мужчиной? От него веяло властностью. Сэм - лев, а Дэвид - просто павлин. Роксана достаточно давно работала в своей сфере, чтобы понимать разницу. Дело не только в деньгах. Она могла накрутить на свой наманикюренный пальчик богача Говарда Торна. Но здесь другое дело. Она учуяла власть мужчины.
      Толпа обожателей снова сомкнулась вокруг нее. Но Роксана кипела от злости, пережитое унижение почти парализовало ее. Она не будет терпеть такое. Сэм Кендрик только что оскорбил ее. И Сэм Кендрик за это заплатит.
      ***
      Оставалось десять минут до начала обеда. Том Голдман пробивался сквозь толпу, и кровь пульсировала в такт платиновым "Патек Филипп". Изабель всегда вовремя подает сигнал к ужину. А ему хотелось поговорить с Элеонор наедине. До того как они рассядутся. Он знал, потом у них не будет такой возможности. Изабель позаботилась собрать всех, занятых в проекте "Мэйсон Флореску", за одним столом, и он, Том, глава студии, должен представить людей друг другу и направлять чертовски скучный и пустой застольный разговор.
      Мимо него проходили мужчины в смокингах, женщины в бархатных платьях, в шелках. Режиссеры, агенты, актеры.
      Блондины, рыжие, брюнеты. Длинноволосые, коротко стриженные, лысые. И казалось, почти все хотят пообщаться именно с ним. Голдман улыбался, бормотал что-то невпопад. Не меньше двух десятков раз повторил "Рад вас видеть" и "Позвоните мне завтра на работу". При этом он продолжал шагать, острым взглядом впиваясь в толпу, отыскивая Элеонор. Он должен с ней поговорить. Он не знает, почему и о чем, но должен. Хотя бы о том, что он постоянно думает о ней в последнее время. И о Джордан. Или.., да о чем угодно.
      Обо всем. Может, это неразумно. Но он должен с ней поговорить, даже если сейчас понятия не имеет о чем.
      - Том.
      - Слушайте, я сейчас не могу, - резко ответил Голдман, оборачиваясь посмотреть, кто дергает его за рукав. Он остановился и чуть не подпрыгнул. - Элеонор!
      - Ну что ж, не важно. Поймаю тебя позже.
      - Нет, нет, погоди. - Он нервничал. Ему сорок пять, перед ним женщина, с которой последние полтора десятка лет он работает бок о бок. Почему он нервничает? Черт побери! Он провел рукой по редеющим волосам. - Я искал тебя.
      - Ты же хотел мне что-то сказать, да? - спросила Элеонор, чувствуя, как сильно начинает биться сердце. - Я думала, мы можем прогуляться по саду и поговорить.
      Прочь с этого приема! Прочь от всех этих людей! "Очень хорошо, подумал Голдман. - Я ведь проворачивал дела в десятки миллионов долларов. Я справлюсь и с этим".
      - Ну конечно. Пошли.
      И он стал спускаться за Элеонор по алебастровым ступенькам дома Кендриков. На долю секунды в голове возникла ироничная мысль. Том Голдман, плейбой, мужчина, поимевший миллион женщин, и все они хорошенькие, но на одно лицо - разве что кроме Джордан, которая лучше остальных и поэтому стала его женой. Никогда у него не возникало проблем с девицами, с тех пор как в двадцать пять лет он пришел работать на "Артемис", сразу после Йеля.
      Ему положили сорок семь тысяч в год, это было в семидесятые. Если он не оставил позади себя вереницу разбитых сердец, то уж наверняка разочаровал брошенных звездочек, студенток. Женщины всегда переживали из-за него, но никак не наоборот.
      Они вместе пошли по дорожке, которая вела к ближайшему гроту, молча вдыхая ароматный воздух, оставляя за спиной смех и гомон вечеринки. Голдман понимал: Элеонор - единственная женщина, которая не станет спрашивать, куда они идут. Она знала сад Кендриков так же хорошо, как и он, поскольку работала в руководстве больше десяти лет.
      Они свернули с дорожки прямо в маленький, отделанный мрамором уединенный уголок с отполированной дубовой скамейкой и статуей, изображающей вставшего на дыбы единорога. Стоило им войти, как до них донесся голос Джордан. Она звала:
      - Том! Том!
      Голос ее звучал отчетливо. Том ощутил неловкость оттого, что и Элеонор слышала ее голос. Ошибиться было нельзя. Элеонор слышала его жену, и они оба понимали, что и он слышал.
      Ему следовало извиниться. Пойти к Джордан. Привести ее сюда. Следовало бы.
      - Элеонор, нам надо поговорить.
      - Да, ты говорил. - Она произнесла это без тени насмешки, а напротив, с едва уловимой благодарностью.
      Том посмотрел на нее. В первый раз по-настоящему с тех пор, как появился на приеме. Боже, она выглядела потрясающе! Элегантная, как всегда. Высший класс. Но сегодня в ней было что-то более мягкое и притягательное.
      Эти крошечные бутончики роз. Она словно Золушка на балу.
      Умные синие глаза сверкали даже в темноте, а сметанно-белые груди, приподнятые лифчиком, возвышались над вырезом платья. Тоненькие морщинки вокруг рта притягивали его взгляд. Элизабет забрала волосы наверх, и хотя она никогда не пыталась скрыть несколько седых прядок, появившихся в светлых волосах, его это никак не беспокоило.
      Красиво, как золотая ткань с серебряными нитями. Ей очень шло. Как она хороша!
      Элеонор попыталась отвести взгляд. Она понимала, этим она может разрушить волшебство момента... Но это опасно... Пол... Джордан... Том стоял и пожирал ее глазами. Было видно, как ему хочется поцеловать ее и...
      - Том, - сказала она ласково. - Ты как-то странно на меня пялишься.
      - Ты такая красивая, - не думая, выпалил Голдман.
      Элеонор отвернулась, желая скрыть слезы, сразу наполнившие глаза. В этот момент, здесь, она чувствовала себя красивой. Не женщиной средних лет, незамужней, слишком озабоченной карьерой, скучной, а просто красивой. На секунду она вдруг увидела себя его глазами.
      - Спасибо, - сказала она.
      - Я одинок, - сказал Том и испытал огромное облегчение от собственного признания, словно сбросил тяжесть с плеч. Слова сами собой сорвались с языка, и он знал - они пронзили ее. - Я так одинок, Элеонор. Я не могу с ней даже разговаривать.
      Элеонор Маршалл почувствовала, что время остановилось. Пульс ее сбился с ритма она изо всех сил старалась дышать ровно. Неужели он это сказал? Правда ли, что он это произнес? И сразу в голове возникли ответы. "Ты как все: жена не понимает меня", "Может, тебе лучше поговорить об этом с психоаналитиком?", "Попытайся порыться в своем женском начале". Но она отбросила все пришедшие на ум шаблонные ответы. Том Голдман в эти игры не играет. По крайней мере с ней.
      Да она и не уверена, есть ли у Тома Голдмана женское начало. Элеонор улыбнулась в темноте.
      - Да, трудно находить с кем-то общий язык, - проговорила она.
      Невероятным усилием воли она держала себя в руках.
      Ну почему люди подвергают себя таким испытаниям? - спрашивала себя, терзаясь, Элеонор. Зачем воздвигать высокие непробиваемые стены? Ей ведь так хотелось сказать ему:
      Том, я люблю тебя. Разведись и женись на мне. У нас будут дети, мы будем счастливы.
      Но она не могла этого сказать. Том - женатый мужчина, ее старый друг. Она прекрасно понимала, что у него временная депрессия и через месяц он снова будет поглощен женой-ребенком, как и в самом начале брака. А она?
      Что касается ее, Элеонор, она живет с Полом Халфином и разве может она хладнокровно предать его сейчас? Только ради нежного взгляда в ароматном вечернем воздухе? Чтобы потом всю жизнь он мог ловить понимающий взгляд Тома? Ведь она себя обманывает, думая, что Том на самом деле чувствует к ней что-то серьезное. Он ведь ни за что не разведется с молодой загорелой сексуальной богиней, которая уже стала набирать вес в обществе благодаря своей благотворительной деятельности. Элеонор Маршалл, женщине, делающей карьеру, женщине с сединой в волосах и морщинками на лице никогда не занять место Джордан.
      Надо смотреть на вещи трезво. Это ведь жизнь, а не фильм.
      - Так ты собираешься выходить замуж за Пола?
      Она даже вздрогнула от напряжения, звеневшего в голосе Тома.
      - Не знаю.
      - Неопределенный ответ.
      Как можно веселее она сказала:
      - Да на свете нет ничего определенного, Том.
      - Элеонор, - прошептал он и наклонился к ней. Прижался всем телом, нашел ее губы...
      - Том Голдман и Элеонор Маршалл. Я рада, что наконец отыскала вас.
      Элеонор резко повернулась и увидела перед собой Изабель Кендрик в изумрудном туалете от Баленсиага. Лицо ее светилось чистейшей радостью: она их нашла. Но Элеонор на это не купилась. Она только спросила себя: а давно ли Изабель наблюдает за ними? Ей незачем было смотреть на Тома, чтобы понять: он думает о том же.
      - Привет, Изабель. Прелестный вечер, - сказала Элеонор. - Мы должны извиниться, что ускользнули, - надо было без помех поговорить о последнем проекте вашего мужа.
      Элеонор поняла: этой корове ее слова не понравились.
      "Еще бы - я разговариваю с мужчиной о бизнесе, а ты роешься носом в своем хозяйстве".
      - Это замечательно. - Профессионально обработанное косметикой лицо Изабель осталось совершенно непроницаемым. Улыбка - сияющей. - Именно поэтому я пришла следом за вами. Мы начинаем ужин, а Сэм настоял, чтобы все, занятые в фильме "Яркий свет"...
      - "Увидеть свет", - поправил Голдман...
      - ..сели вместе. Так что я посадила Роксану Феликс, манекенщицу, рядом с тобой и Полом, Элеонор, а автора сценария подле тебя, Том. Джордан сядет с рок-звездой. - Изабель поморщилась.
      Несмотря на горькое разочарование, Элеонор удивилась.
      Значит, Зак Мэйсон чем-то разозлил эту старую ведьму. Может, он недостаточно тщательно отгладил смокинг? Удовольствие разлилось по телу. Когда она увлекалась рок-н-роллом, ей казалось, музыканты существуют только для того, чтобы злить людей вроде Изабель Кендрик.
      - Ну что ж, это замечательно, Изабель.
      И второй раз за два последних дня Элеонор увидела, как Том Голдман мгновенно вошел в свой привычный образ. Сейчас он изображал важного человека на отдыхе и был очень великодушен к хозяйке.
      - Пойдемте, - сказал Том.
      ***
      Голова у Меган шла кругом. Она никак не могла успеть за Дэвидом, а он ни разу не дал ей даже присесть - то и дело представлял свою новую клиентку каким-то типам. "Это ее первый сценарий, она написала его для "Артемис", для проекта "Мэйсон - Флореску". И еще - ей ужасно хотелось есть. Просто до смерти, ну хоть что-то. Пускай даже шоколад, который официанты совали ей под нос. Но Дэвид смотрел на нее дружеским взглядом, в котором было предупреждение. Немного унизительно, конечно, но разве можно отрицать, что он заботится о ней? Он-то знал, как надо себя ограничивать. Будь она раньше не такой ленивой свиньей, она бы сейчас не мучилась от того, как под юбкой бедра трутся друг о друга. А ноги уже не молили о пощаде, они, кажется, совсем отнялись... Господи, неужели женщины носят такие туфли добровольно? Да, с тяжелым вздохом признала Меган, носят. И она будет. Она вступила в новый мир, и придется разорвать на мелкие кусочки старые учебники жизни.
      Но этот прием... Уставшая, сконфуженная, толстая, плохо. одетая, она никак не могла переварить увиденное и услышанное. Настоящая роскошь, куда ни глянь... На стенах, на столах... А наряды женщин. А тигрята! В бриллиантовых ошейниках! И никто ни чуточки не удивляется! А звезды - она уже видела Мишель, Уайнону, Джулию, Ричарда и Синди, Арнольда... А вон Джек, Эл, Роберт, Харрисон и даже... о Боже! Да, это он, Киану...
      Меган чувствовала себя последней дурой, пялясь на них.
      Здесь никто не оборачивался на знаменитостей, все были поглощены киношными разговорами. Поэтому Меган Силвер просто стояла, страдала и улыбалась.
      Но тут всех позвали к ужину. Слава Богу. Дэвид, красивый и уверенный, повел ее через мраморный вестибюль мимо огромных хрустальных ваз с орхидеями, через большой танцевальный зал с морем столов, ломящихся от яств, к столу во главе зала, прямо под двумя огромными люстрами.
      Таких она не видела никогда. Большинство кресел уже занято. Сэм Кендрик с женой, с ними ее познакомили чуть раньше, средних лет мужчина и элегантная леди в розовом вечернем платье, о которой Дэвид сказал, что она президент киностудии, замечательно красивая блондинка. О Боже!
      Роксана Феликс! Неужели это она? Ну да, она!
      Когда Дэвид представлял ее, Роксана бросила на нее презрительно-безразличный взгляд.
      - Это автор сценария, Меган Силвер. Меган, это Роксана Феликс, Пол Халфин, Джордан Кэбот Голдман, Сэми Изабель, Том и Элеонор, с ними ты уже познакомилась...
      - Дэвид кашлянул, и сердце Меган подпрыгнуло. Она увидела в конце стола его. На нем был мятый черный пиджак, небрежно наброшенный на майку с "Металликой". Глаза его прищурились холодно и враждебно, когда он устремил их на Меган, стоявшую рядом с Дэвидом Таубером, который обнимал ее за талию. - Зак, познакомься с Меган, - сказал Дэвид. - Она написала "Увидеть свет".
      Встретившись лицом к лицу с героем своей жизни, Меган вдруг застыла. Он смотрел на нее. Казалось, он в плохом, в очень плохом настроении.
      Она просто кивнула ему. Совершенно невозмутимо Дэвид выдвинул для нее кресло и потом еще одно, и они сели.
      - Итак, все собрались. - Изабель Кендрик с довольным видом осмотрела сидящих, как будто лично создала каждого из них. - Мы должны поднять тост. Так за что мы выпьем?
      - А разве это не ясно, миссис Кендрик? - уважительно спросил Таубер. Он взял бутылку розового шампанского, которая стояла ближе всех к нему, наполнил фужер Меган и поднял свой. - За "Увидеть свет". За то, что всех нас объединяет за этим столом. За фильм.
      - За фильм! - раздался хор голосов.
      Меган, очень испуганная, поднесла фужер к губам и заставила себя улыбнуться.
      - За фильм, - повторила она. И выпила.
      Глава 13
      Орущая молодежь. Повсюду, куда ни глянешь. Тинэйджеры и двадцатилетние. В черных джинсах, клетчатых рубашках, бутсах в армейском стиле. Длинноволосые, наголо бритые, шикарные девочки с ярко-красными губами и с анархическими надписями на майках. Бунтарская кипящая масса. Поколение "Икс" вопило во весь голос. Насколько хватало глаз - везде они, затопили стадион, мотали головами, подкидывали друг друга, тянули руки к сцене. На лицах бушевали страсть и ярость.
      Когда прожекторы осветили молодежь, стало ясно: толпа поклонников рока, но не восьмидесятых. Вместо того чтобы скромно занять отведенные места, они толпились в проходах, взбирались на сиденья. Они смели все барьеры, оттеснили охранников, и те лишь беспомощно качали головой. Что они могли сделать?
      На сцене играла группа "Дарк энджел".
      Первые аккорды гитары Нэйта Сьютера обещали песню, ставшую антиправительственным гимном, - она открывала концерт. Одобрительно заревев, толпа рванула вперед и подхватила слова песни. Беснующиеся тела взмокли от пота, это поколение американцев посылало все к черту.
      Их предшественники теперь управляли банками, руководили промышленностью, выживали их из колледжей высокой платой за учебу. У них нет работы, перспектив и надежды. Ярость от предательства, словно электрическими разрядами, пронизывала влажный воздух. Кое-кто из охраны постарался побыстрее убраться поближе к стенам, радуясь что специальный отряд по борьбе с уличными беспорядками Сан-Диего стоит неподалеку от стадиона. Но вообще-то им не о чем беспокоиться. Весь протест, вся энергия, словно по каналу, направлялись в русло музыки. Из громкоговорителей на толпу обрушивались оглушающие аккорды, зрители видели яростное, напряженное лицо певца, глядевшего прямо в камеру, так что его образ, тысячекратно увеличенный, был виден всем на двух гигантских экранах по обе стороны от сцены. Казалось, что он смотрит в глаза каждому фанату и что они вместе поют эту песню.
      Зак Мэйсон. Солист "Дарк энджел", коронованный принц контр-культуры. Такой же чувственный, как Джим Моррисон, такой же злой, как Малколм Экс, и с такой же четкой артикуляцией, как Курт Кобейн. Он никогда не давал интервью. Не связывался с политикой. Говорил с фанатами только при встречах и только через свои стихи. В моменты, подобные этому, видя восемьдесят тысяч совершенно загипнотизированных молодых людей, все понимали, что, если Мэйсон скажет хоть одно слово, они поднимут бунт. Встанут и пойдут за ним. Камера двигалась слева направо, показывая подпевающих подростков, вся агрессия которых поглощалась музыкой.
      "Дарк энджел" - первая музыкальная группа за много лет, напугавшая родителей. При взгляде на дикую, распаленную толпу становилось ясно, кого действительно слушает американская молодежь.
      Зак Мэйсон неловко заерзал на диване из мягкой кожи.
      - Выключи, - сказал он.
      - Послушай, Зак, я думал...
      - Выключи! - Мэйсон уже почти рычал.
      Дэвид Таубер выключил.
      - Я не хочу это смотреть! - вопил Зак. - Это было три года назад. Прошлое меня не интересует.
      Он обвел взглядом конференц-зал студии "Артемис", готовый к протестам других. Джейк Келлер, вице-президент отдела производства, отвел взгляд. Сэм Кендрик, глава его агентства, мужчина, которого Мэйсон немного успел узнать, понимающе кивнул. Хорошо. По крайней мере хоть один из этих негодяев понимает, откуда он. Элеонор Mapшалл, строгого вида дама в темно-зеленом костюме, держалась совершенно невозмутимо. И только полненькая маленькая девушка рядом с Дэвидом Таубером, автор сценария, казалось, страдала. Она смотрела на погасший экран, и на ее лице он заметил смесь восторга и сожаления. Он видел, как она смотрела на него, пока крутили пленку. Почти с обвинением Не надо ему этого. Во всяком случае, от ребенка, моложе его самого. От ребенка, напоминавшего ему о том, о чем он предпочел бы забыть.
      Меган Силвер. Так ее зовут. Он спросил как-то Таубера про нее. Ей двадцать четыре года, она училась в Колледже Беркли и написала потрясающий сценарий.
      Он и парой слов не перекинулся с ней, но она заставляла его нервничать.
      - Конечно, я понимаю, - успокаивающе произнес Дэвид Таубер, - Я просто подумал, может, неплохо всем нам прочувствовать суть фильма. Фред Флореску присылал ко мне за пленками, и я знаю, Роксана тоже их изучает. Но поскольку это наша первая совместная встреча по работе над сценарием...
      - Мне ничего такого не надо. - Мэйсон пренебрежительно кивнул в сторону Меган. - Может, ей надо.
      Девушка хотела что-то сказать, но Таубер положил ей руку на плечо и она промолчала.
      - Ну конечно, Зак. Это было больше для Сэма, Джейка и Элеонор, сказал Дэвид. - Мы все изучаем сценарий, и я знаю, есть кое-какие предложения. Я думаю, может, нам всем будет полезно знать, с чем мы имеем дело.
      Да, конечно. Как будто эти сорокалетние задницы, поглядев получасовую видеозапись, смогут понять, что такое рок-н-ролл.
      - У вас есть предложения по сценарию? Давайте выслушаем их, - сказал Зак, прищурив зеленые глаза.
      Сам Мэйсон считал сценарий прекрасным в том виде, в каком он сейчас. Но Дэвид ему объяснил, что сценарий всегда можно улучшить. А он хотел, чтобы фильм получился как можно лучше. И надо смотреть фактам прямо в лицо - в этом фильме он снова заявляет о себе. Речь идет о миллионах долларов. О его карьере. О его будущем. О его дальнейшей жизни, в конце концов.
      Честно говоря, только поэтому он пришел на совещание.
      Он всегда так поступал и с компанией звукозаписи. Он должен сам контролировать все. Не важно, что режиссеры обычно включаются в процесс переделки сценария. Он - Зак Мэйсон. Правила, которые подходят другим актерам, не для него.
      Вообще никакие правила ему не годятся.
      - Хорошо, Зак. - Джейк Келлер из кожи вон лез, стараясь подлизаться к нему. - Давайте-ка посмотрим первые сцены. У меня есть идеи, как твой выход сделать значительнее...
      Агенты и начальники принялись рвать на части сценарий, а Меган Силвер опустила голову и что-то царапала в блокноте, лежавшем перед ней. Ей ни на кого не хотелось смотреть. Конечно, прекрасно оказаться в "Артемис", знать, что по твоему сценарию будет делаться фильм, но... К такому она не была готова. Они обсуждали ее текст, говорили одновременно, не обращая на нее никакого внимания, как будто ее здесь нет. Профессиональные словечки так и летали по комнате: "сюжетная линия", "провоцирование обстоятельств", "противоречит характеру Морган", "последовательность кадров в сюжете" и так далее. Неужели они думают, что ей все это понятно?
      Боже, какая ирония! Когда она, наконец набравшись храбрости, позвонила своим во Фриско, те ошарашенно молчали, а потом, заикаясь, залепетали какие-то поздравления, явно умирая от зависти. Только у Дека хватило великодушия порадоваться за нее. Он горячо заговорил о том, какая у нее теперь начнется замечательная жизнь: у нее ведь собственный офис на съемочной площадке, работа с тузами киностудии, общение с Роксаной Феликс, а самое потрясающее - знакомство с Заком Мэйсоном. Она будет говорить с самим Заком Мэйсоном! Причем постоянно! Дек рассмеялся и сказал, что Меган Силвер - предмет зависти миллионов.
      И он был прав.
      И он ошибался.
      У Меган действительно был свой офис на площадке.
      Небольшая комнатка без окон в главном здании. И помощница, которая ненавидела ее. Да, она встречалась с Элеонор Маршалл, как будто неплохой женщиной, которая ей объяснила, что над сценарием придется немножко поработать. К тому времени Дэвид уже успел объяснить, что такое "немножко". Меган была просто обескуражена и не могла поверить. В "Артемис" ей за сценарий заплатили двести пятьдесят тысяч долларов, но зачем? Если он совершенно слабый и его надо переписывать? Причем с самого начала и до конца. И не один раз!
      - Меган, золотко, это всегда так, - терпеливо объяснял Дэвид. - Иначе не бывает. Ты дала им прекрасный проект. Вполне возможно, фильм в конце концов получится совсем непохожим на первоначальный вариант.
      Да, вполне возможно. И она посмотрела на своего потрясающего агента, снисходительно улыбавшегося, как будто она была его любимым, но туговато соображающим ребенком. Меган почувствовала себя полной идиоткой. Господи, могла ли она думать, что начнется такое!
      В самый первый день на студии вице-президент Джейк Келлер совершенно ясно дал понять, что, если ее напрягает переписывать сценарий, она может отправляться куда хочет, а они наймут другого человека. И тот сделает эту работу. Да, и еще одно: она должна будет отдать им сто тысяч долларов, потому что именно столько стоит переписать сценарий.
      Меган мило улыбнулась и ответила, что работа нисколько ей не в тягость.
      Что же касается мисс Роксаны Феликс... Да, она познакомилась с этой дамой на приеме у Изабель Кендрик и была облита презрением. Во второй раз, когда они встретились в "Артемис", та спросила:
      - Так это ты автор сценария? В роли Морган надо добавить текста. Я думаю, процентов на пятьдесят. - И одарила ее яркой улыбкой бесчувственной и холодной, как жидкий азот. - Или мне придется найти автора, который лучше понимает этот фильм.
      И Роксана удалилась с царственным видом, бросив презрительный взгляд на полные бедра Меган.
      Целую неделю Меган морила себя голодом. Безжалостная красивая Роксана заставила ее почувствовать себя самой отвратительной женщиной на земле. К тому же Роксана обладает властью. Она угрожала заменить Меган. Автор, который лучше понимает этот фильм? В конце концов, что эта красотка себе позволяет? Ведь она, Меган Силвер, написала сценарий. Она!
      Но, как потом догадалась Меган, она многое не понимала вначале. Она считала, что если она автор, то незаменима? Черта с два!
      Автору сценария легко найти замену.
      А звезде - нет.
      Короче говоря, в той среде, где делался фильм, у Меган Силвер меньше всего денег, она меньше всех знает о том, что происходит, у нее самое меньшее звание и никакой власти.
      На тотемном столбе ее уровень самый низкий. И ей это не нравилось.
      А что касается Зака Мэйсона... Меган просто не осмеливалась говорить с ним. Он ни слова не сказал ей на приеме у Кендриков и всегда хмуро смотрел на нее, когда она ловила его взгляд. Видеозапись "Дарк энджел" чуть не довела Меган до слез. В жизни Зак Мэйсон оказался еще более привлекательным и мрачным, чем она рисовала его в мыслях, но он даже не смог смотреть свой старый концерт.
      Боже, почему он сказал, что это для него теперь не имеет никакого значения?
      Меган чувствовала себя глубоко несчастной. Прошедшая молодость, старые друзья, глупая Саша, рыдавшая у нее на груди в кафе. Глупо и наивно. А ведь буквально все ее сверстники поклонялись "Дарк энджел". Верили Мэйсону. Неужели все они оказались идеалистами-идиотами?
      Вероятно, так.
      Этот молодой человек напротив нее, с тех пор как ей исполнилось пятнадцать лет, был для нее идолом. А понимала ли она, кто он на самом деле? В первую очередь и самое главное - звезда.
      Наверное, музыка теперь перестала быть для него частью игры.
      Она не плакала, когда распалась группа "Дарк энджел", но ей интересно было узнать, почему все-таки такое случилось.
      - Меган, ты все записала? - спросил ее Дэвид.
      Она испуганно посмотрела на него.
      - О да, конечно. Спасибо. - Она похлопала ладонью по блокноту. - Здесь все.
      - Ну что Ж, поторопись, - холодно бросил Джейк, - Остался всего месяц до предварительных съемок.
      Ненавидя себя, Меган весело кивнула:
      - Конечно.
      - Спасибо, Меган, - сказала Элеонор Маршалл потеплевшим голосом.
      Они с Джейком собрали свои бумаги.
      - У нас еще одно совещание, мы уходим, но, насколько мне известно, Зак хочет поговорить с тобой о своей роли.
      Ну что ж, прекрасно. Возможно, он тоже потребует увеличить свой текст на пятьдесят процентов. Прекрасно!
      - Зак, - помогая ему, начал Сэм Кендрик. - Ты нам говорил насчет гастрольных поездок. Что-то такое в сценарии не срабатывает...
      Зак Мэйсон посмотрел через стол на Меган Силвер, и язык прилип к небу. Легко было выговаривать начальникам. Этим он занимался всю жизнь. Легко ему и с "Эс-Кей-ай". Дэвид Таубер, конечно, хороший агент, и Сэм Кендрик тоже, потому он и сотрудничает с ними. Но агенты - просто люди, которые на тебя работают. На тебя двадцать процентов, а все остальное - ради собственной славы. Он знал, что они такое. Они думают, все звезды - барахло, которое можно купить и продать. А настоящими звездами они считают себя. Зак не верил никому из этих кровососов. Это просто бизнес. От начала до конца.
      Меган другая.
      Сейчас он внимательнее посмотрел на нее. А ведь она хорошенькая. Мягкие каштановые волосы падают естественными локонами на плечи. Умные карие глаза, пышная грудь, скрытая просторным свитером. О'кей, она на самом деле пухленькая, но после того приема немного похудела. И вообще, из-за полноты она кажется более настоящей и живой, чем остальные.
      Зак Мэйсон не привык к настоящим женщинам и, уж конечно, не привык к умным. Проститутки, которые крутятся вокруг музыкантов и способны прорвать любую, даже военизированную, охрану вокруг "Дарк энджел", совсем другие. Выбеленные перекисью сучки, готовые совокупляться с кем угодно, что в десяти шагах от журнала "Роллинг стоун". Такие не прочь переспать с половиной команды, лишь бы их заметили. Были и другие. Скучные жены каких-нибудь начальников в компаниях звукозаписи. Голливудские актрисульки, желавшие удвоить свои шансы быть упомянутыми в колонке сплетен. Манекенщицы, у которых вошло в моду "встречаться" с рок-звездой. Зак вообще-то больше уважал проституток. За честность. Они по крайней мере не скрывали, чего добиваются. Но какие они все тупые и жадные. Все торговали собой ради славы.
      От этого становишься жестоким. От этого начинаешь всех ненавидеть. Мэйсон наблюдал, как обычные нормальные парни превращаются в женоненавистников уже через полгода после начала долгих гастролей. Они выбрасывали совершенно голых проституток в коридор отеля, они заставляли их устраивать шоу на тридцать человек, прежде чем допустить до ведущих музыкантов. Причем на глазах у всех. Групповой секс. Но самое отвратительное - девицы почти всегда соглашались. Он видел, как парни из его группы соревнуются друг с другом, придумывая новые унизительные трюки для женщин. И всегда хотя бы одна из этих бесстыжих подстилок демонстрировала готовность буквально на все.
      От этого теряешь в себе что-то человеческое.
      Зак не опускался до такой ненависти к женщинам. Может, из-за равнодушия. Он просто брал с собой кучу презервативов и занимался сексом везде - с податливыми проститутками, с жаждущими славы актрисами, а они все рвались к нему. Зак Мэйсон, солист самой известной в мире группы, символ целого поколения, суперзвезда. И нельзя сказать, что он не хотел секса. Но каждая такая встреча была торгом. Хладнокровным торгом.
      Так откуда же Заку Мэйсону знать, как разговаривать с такими, как Меган Силвер?
      Она училась в колледже. Ясное дело, он ведь читал ее сценарий. Если честно, он был сражен. Она написала так красиво, волнующе, так печально и романтично. Просто превосходно. У него не раз перехватывало дыхание, когда он читал "Увидеть свет". И Зак очень удивился, узнав, что все это написал почти ребенок, девушка, гораздо моложе него самого...
      Некоторые слова Заку пришлось посмотреть в словаре, отчего он почувствовал себя каким-то недорослем. И проникся благоговением к познаниям автора. Сам он запустил "Дарк энджел" в шестнадцать лет. В семнадцать пошли контракты. В то время как его одноклассники оканчивали высшую школу, он мотался по дорогам. Когда они оставляли позади колледж, он мотался по дорогам. Когда они получали дипломы юристов, экономистов и еще Бог знает кого, он тоже мотался по дорогам. Он не получил образования, и это его раздражало.
      Вообще-то у Зака из-за этого никогда не возникало проблем. В музыкальном бизнесе не часто встретишь выпускников университетов. Там полно гангстеров, талантов, энергичных, бесцеремонных людей; они оплачивают работу целой армии юристов, которые делают за них все. Но иногда, очень редко, он встречался с настоящими интеллектуалами. С ними он не знал, как говорить. Он бормотал что-то односложное, но ему было плевать. Они ведь ничего и не ждут от тупого музыканта. Разве нет? Журналы называют его умным, глубоким, проницательным. Ну и что из этого? Они анализируют его стихи, будто он Вольтер. И хотя стихи шли прямо из сердца Зака, он-то понимал, что все равно целовать они будут его задницу. А если не станут, то Иоланда близко не подпустит их к группе. А как издания, которые пишут о музыке, сумеют продать хоть один экземпляр без "Дарк энджел"? Короче говоря, их мнение для Зака Мэйсона - пустой звук. Все они продажные.
      - Кое-что из того, что ты написала, не могло бы произойти на самом деле, - сказал он.
      Меган пожала плечами:
      - О'кей. Скажи, что не так, и я исправлю.
      С чего я взяла, что всем должен нравиться мой сценарий?
      Заку Мэйсону, например, не нравится. Зак думает, что он нереальный и глупый.
      Зак отметил сдержанность в ее тоне.
      - Эта сцена, где я играю для разогрева с другими парнями из оркестра, - холодно сказал он. - Такого никогда не бывает. Даже если я играю Джейсона, зрители все равно будут считать, что я играю самого себя. - И добавил по-французски:
      - Лексический герой...
      Меган хихикнула.
      - Черт побери, над чем ты смеешься? - спросил Зак.
      - Ты, наверное, хотел сказать лирический, - уточнила она французское слово.
      Зак Мэйсон побагровел от гнева и унижения. Боже, эта соплячка еще будет над ним смеяться! Лирический... Как будто она такая умная, а он просто идиот с гитарой.
      - Да? Ну так исправь сценарий! - прорычал он.
      - Я сделаю все, что от меня зависит. - Меган съежилась в кресле.
      - Постарайся. Иначе вылетишь из команды, - сказал Зак Мэйсон и выскочил из комнаты, захлопнув за собой дверь.
      Глава 14
      - Ну давай, золотце, ты сможешь это сделать.
      Голос Дэвида был ласковый, ободряющий и настойчивый одновременно. Меган представляла себе его красивое лицо, когда он стоял за ней и подбадривал.
      - Осталось еще десять. Продолжай.
      Каждый нерв в ногах вопил о пощаде. Но она подчинялась. Сердце ее билось напряженно. Из стерео несся голос Мадонны, но измученное тело Меган не подчинялось музыке. Единственное, на чем она сосредоточилась, - это пол и локти.
      - Восемь.., девять...
      Ты должна.
      Меган заставила себя снова опуститься и подняться.
      - Десять! Замечательно, Меган. Просто замечательно.
      Теперь давай под душ. - Он бросил ей полотенце, когда она с трудом встала на ноги. - Бьюсь об заклад, ты почувствуешь себя здорово.
      Она увидела свое лицо в настенном зеркале. Красное, как свекла, и блестящее от пота. Мокрые волосы прилипли ко лбу. Рот открыт, словно у рыбы, которая судорожно пытается глотнуть воздух.
      - Да, - с трудом проговорила она, пытаясь улыбнуться. - Я себя прекрасно чувствую.
      - Ты и выглядишь прекрасно, - похвалил агент, когда она, спотыкаясь, побрела к ванной.
      Меган сняла пропотевшие шорты из лайкры, майку и сунула их в корзину для грязного белья. Кожа была мокрая, будто ее окатили из ведра. Она осторожно ступила на электронные весы, которые Дэвид купил ей в прошлом месяце.
      Сто тридцать один фунт. Хорошо. Дело пошло. Когда Меган встала под душ и мощные струи воды ударили по ноющим мускулам плеч, она почувствовала вдохновение от успехов. Ей пока не нравилось смотреть на себя голую в зеркало, она еще не поборола свой вес, но с каждым разом зеркало все меньше огорчало ее. Перемены были явные.
      Более четко очерченным стал подбородок, пропали подушки над коленями. Да, дело пошло. И за это она должна благодарить Дэвида. Если бы он не приходил и не наблюдал за ее занятиями, у нее никогда не хватило бы силы воли их продолжать.
      Дэвид Таубер был для нее не просто агентом. Он был ее диетологом. Стилистом. Консультантом по макияжу. И личным тренером. Работа над сценарием становилась все сложнее, и Дэвид всегда был рядом и всегда на ее стороне. Она знала, что и Зак, и Роксана хотели бы ее уволить. И мистер Келлер тоже. Но Дэвид спорил, защищал ее, принимая весь их гнев на себя.
      Она обязана ему своим домом.
      Она обязана ему своей работой.
      Она обязана ему всем.
      - Ты не хочешь выпить кофе без кофеина? - крикнул Дэвид из кухни.
      - Да, спасибо! - отозвалась она.
      Что ж, хорошо. Значит, он останется на чашечку кофе.
      Меган понимала: ей надо бы отказаться, Дэвиду пора в "Эс-Кей-ай" - он, бедный, всегда работает сверх меры. Но она слишком эгоистична. Предварительные съемки превратились в изнурительный труд, и лишь благодаря усилиям Дэвида она все еще в команде. Но "Артемис" меняет свои мнения и пожелания каждый день. Меган почти отчаялась: стоило ей только довести дело до конца, как на следующий день все приходилось начинать с самого начала. Иногда она казалась себе Алисой в Зазеркалье: бежала так, что сердце выпрыгивало из груди, но стоило оглядеться, как становилось ясно: она все на том же месте.
      Она никуда не выходила. Никак не развлекалась.
      Да и у кого есть для нее время?
      Ни у кого. Разве что иногда Дэвид приглашал ее.
      Зато ради таких вечеров стоило преодолеть все трудности. Таубер появлялся в красном "ламборгини" и сообщал, что везет ее ужинать. Ни слова не говоря, она хватала одно из своих новых платьев, которые тоже, кстати, были куплены по его подсказке. Да, если составлять список ролей Дэвида в ее жизни, следует упомянуть еще одну - сопровождающий по магазинам. Он вез ее в "Спаго", или "Мортон", или в "Ле Дом", где метрдотель всегда здоровался с ним, называя по имени, усаживал за хороший столик.
      Они ели что-нибудь низкокалорийное, а потом катили в "Роксбери" или "Вайпер рум", где швейцар всегда пропускал их без очереди и усаживал за столик для особо важных персон. Дэвид выглядел всемогущим. И знал буквально всех.
      "Привет, Брэд", "Салют, Шеннон", "Как дела, Киану?".
      Когда Меган проводила вечер с Дэвидом Таубером, ей казалось, что большую часть времени она краснеет и сдерживается, чтобы не пялиться на него.
      Он настоящий джентльмен. Он всегда привозил ее домой, подводил к дверям квартиры, целовал в щеку или подносил к губам руку. Меган знала, смешно надеяться на что-то большее, разве Дэвид мало для нее сделал? Он стал ее рыцарем на белом коне, спасшим сначала от мрачного существования, а потом от нее самой. У него была возможность открыть для нее любую дверь, и он часто говорил Меган об этом.
      К тому же он был такой, ну такой.., шикарный! По крайней мере когда Дэвид наставлял ее по гимнастике, Меган не сомневалась, что все это он испробовал на себе. Гибкое, стройное тело, твердые мускулы, весь его облик - воплощенное здоровье - лучшее доказательство. Густые волосы блестели естественным блеском, свидетельствуя о жизненной силе и об идеальной диете. Даже безупречные зубы были белее ее собственных, хотя Меган пользовалась теперь дорогими пастами.
      С той секунды, как он появился в кафе с ее контрактом, Меган мечтала о нем. Но в последнее время ее воображение особенно часто рисовало подробные картины исполнения желаний...
      Покачав головой, чтобы избавиться от захлестнувшего ее желания, Меган сбросила полотенце и начала одеваться.
      На этот раз она выбрала юбку с индейским рисунком и черную обтягивающую майку.
      - Кофе готов! - крикнул Дэвид из кухни.
      Она неплохо выглядела в этом наряде. Хлопчатобумажная юбка скрывала недостатки фигуры, а лифчик, поднимающий грудь выше, приближал к голливудским стандартам.
      Меган расправила майку.
      - Ну что ж, приступим, - сказала она.
      ***
      Роксана Феликс почти рыдала. Она вцепилась в холодный мрамор балюстрады, ограждающей ее сад на вершине холма, так крепко, будто тонула и держалась за деревяшку, отколовшуюся от разбитого судна. Перед ней простирался деловой Лос-Анджелес, казавшийся тихим и мирным с высот голливудских холмов. Яркое солнце вспыхивало на крышах маленьких машин, запрудивших автостраду в утренний час пик. Над ней щебетали птицы, перепархивая с ветки на ветку, воздух был напоен ароматом роз и орхидей и вьющейся жимолости.
      Ее изящное тело снова дернулось, когда он вошел в нее.
      Длинные черные волосы, обычно гладко зачесанные, в беспорядке ниспадали ей на плечи, покрывали спину, несколько прядей прилипло к груди. Кожа пылала и натянулась от желания. Соски от возбуждения болели. Она была близка к оргазму.
      - Ну как, достаточно? - спросил он, дразня ее, намеренно замедляя ритм.
      Роксана начала извиваться, костяшки пальцев сделались белее мрамора, своими нетерпеливыми движениями она настаивала, требовала... Большая сильная мужская рука приподнимала ее зад, а другая поддерживала живот. Роксана понимала, что он чувствует силу ее желания и знает, что горячая кровь под ее нежной кожей бурлит от похоти.
      - Пожалуйста, - сказала она.
      - Повтори.
      Она почувствовала, как его плоть дернулась внутри ее.
      Значит, он тоже возбужден. Да, голос его звучал грубовато-хрипло от возбуждения.
      - Пожалуйста. Пожалуйста. Не останавливайся. Ну давай же, - стонала она, подаваясь ему навстречу. Она подумала, что, в конце концов, не он один знает, как доставить удовольствие. А после того, как услышала его стон, в ней запели победные трубы, несмотря на силу возбуждения.
      Он начал вбиваться в нее, каждый раз все глубже, все сильнее, и говорил, что понимает, как ей хорошо и какая она замечательная, спрашивал, нравится ли ей. Роксана со стоном отвечала:
      - Да. Да.
      Ритм его был безупречным. И вдруг совершенно новое ощущение возникло в животе, словно она взбиралась все выше по стене экстаза, уходящей в небо. Она больше ничего не понимала, не слышала ничего, кроме его голоса, не чувствовала ничего, кроме его плоти. Она была будто насажена на кол и двигалась вместе с ним. Он становился все настойчивее, проникал все глубже и вдруг добрался до потайного места, до того самого. Весь мир Роксаны потемнел и взорвался, ломая и круша все вокруг. Ее нутро, содрогалось от наслаждения раз за разом... Роксана Феликс испытала самый сильный оргазм в своей жизни.
      На секунду он остался в ней, держа в прежнем положении, давая ей возможность снова обрести дыхание, а потом осторожно вышел, не отпуская ее.
      Он подхватил ее на руки, голую и мокрую от пота, и понес обратно в дом.
      Он опустил ее на полированный деревянный пол ванной, осторожно, словно она была сделана из тончайшего фарфора.
      - Ну, как это было? - спросил он, улыбаясь.
      Роксана потянулась, включила краны. Душ - это для тех, кто спешит. Она же предпочитала отмокать в ванне.
      Роксана протянула свою красивую руку и выбрала маленькую хрустальную бутылочку с лавандовым маслом для ванны, специально для нее приготовленным в Париже.
      - Мне оценить по системе из десяти баллов, Сэм? - поинтересовалась она холодным тоном. - Ну, восемь с половиной. Ты, в общем, был хорош. И с каждым разом становишься все лучше.
      Она вылила всю бутылочку в ванну, и кружащий голову цветочный запах поднялся вместе с клубами пара, поглотив остатки запаха пота и секса.
      Кендрик потянулся за банным халатом, не желая, чтобы она видела его немолодое тело. "Ты, в общем, был хорош".
      Да еще так сухо.
      Роксана скользнула в ванну. От масла вода стала белой.
      Черноволосая, загорелая, она походила на египтянку И надменно взглянула на него.
      Прямо Клеопатра, купающаяся в молоке ослицы, подумал Сэм. Она на самом деле исключительная. И холодная.
      Холоднее, чем лед.
      - Если ты ожидал сердечных признаний, цветов и аплодисментов, Сэм, ты попал не по адресу. Траханье есть траханье. Вот и все. - Она пожала плечами, и тонкие ручейки ароматной воды потекли по безупречной формы груди. - Это просто массаж.
      - Просто массаж? - изумленно повторил Кендрик. - Только так ты можешь назвать то, что сейчас было?
      Это же самый страстный, самый потрясающий секс, о таком он и мечтать не мог! А Роксана пренебрежительно называет его массажем? Черт побери! Он вспомнил некоторые моменты их занятий любовью, снова почувствовал ее ягодицы в руках, услышал ее голос, умоляющий не останавливаться... И после всего, что произошло, его обдали таким холодом? Раз, два, спасибо, Сэм?
      - Да, - сказала Роксана, обмывая себя губкой. - Ты не хочешь принять душ? Там есть отдельный, в моей спальне.
      Кендрик встал и усмехнулся:
      - Я это не покупаю, детка.
      - Правда? - В ее тоне он не услышал даже притворного интереса.
      - Да, правда. Ни одна женщина даже не мечтает о таком сексе.
      - Я рада, что ты доволен, - ответила Роксана, выйдя из ванны и потянувшись за полотенцем.
      Мокрое обнаженное тело, гладкая кожа, блестящая от воды, мягкие волоски между ногами под плоским животом, соски, снова ставшие похожими на ягодки, когда она вышла из ванны на прохладный воздух, эти скользкие круглые груди, молодо торчащие, - все это снова произвело впечатление на Сэма Кендрика. Он немедленно возбудился. Несмотря на то что прошло всею пять минут после секса.
      Боже, подумал Сэм, неужели она серьезно?
      Ему сорок пять, а Роксана Феликс возбуждает его, как подростка!
      Роксана посмотрела на часы в ванной. Половина десятого утра.
      - Может, ты все же примешь душ и оденешься, Сэм?
      Сегодня в десять в "Артемис" совещание по сценарию. - Она повернулась к любовнику спиной и пошла в гардеробную, будто забыв о нем.
      - О'кей, - выдавил Кендрик, донельзя удивленный ее отношением.
      - Спасибо. - Она улыбнулась ему яркой короткой улыбкой. - Да, Сэм, еще одно. Ты, может быть, сейчас занимался любовью, ну а я-то, сексом. Вот и вся разница.
      Открыв рот, Сэм смотрел, как удаляется его новая пассия.
      ***
      Когда лимузин повернул к кованым железным воротам "Артемис студиос", Роксана Феликс улыбнулась. Сегодня она надела сшитый на заказ костюм из бледно-розового кашемира. И макияж сделала в таких же тонах: очень легкие румяна на щеках, немного подчерненные ресницы, полные губы покрыты самой модной помадой, блестящей и словно влажной. Она выглядела чертовски сексуально.
      Этого она и добивалась.
      Пробыв месяц в Лос-Анджелесе, Роксана сделала несколько важных выводов. Больше всего ее удивило то, что здесь она оказалась средней рыбешкой в очень большом пруду. Когда она приказывала кому-то подпрыгнуть, никто не спрашивал: как высоко, мадам? До сих пор она еще не заняла своего места. А иногда ей, как, например, наг приеме у Сэма Кендрика, даже приходилось отступать.
      Женщина послабее могла бы сломаться. Отступить и вернуться к прежнему занятию, в свой прежний мир, где она управляла с помощью кнута. Но не такова Роксана Феликс.
      Она приехала в Голливуд за настоящей славой. Заставить мир упасть к ее ногам, а не к ногам ее молчаливого застывшего образа. Что там вытворял один известный художник?
      Рисовал бочки и подписывал: "Это не бочка"? Кажется, так.
      Некоторые друзья его не понимали. Они стояли, смеялись и говорили:
      - Как же так? А ведь я вижу бочку.
      Но Роксана поняла сразу. Да, похоже на бочку. Но не она. Это изображение бочки.
      Большая разница.
      Что из того, если весь мир смотрит на ее образ и поклоняется ей? Это не Роксана. А она хотела, чтобы обожали именно Роксану. Так что для нее фильм "Увидеть свет" не просто важен - он для нее жизненно необходим. Ей пришлось здорово побороться, чтобы ее взяли в этот чертов фильм. А теперь, похоже, придется драться вдвое упорнее, чтобы в нем остаться.
      Шли только предварительные съемки, а у нее уже куча проблем. Во-первых, роль слишком незначительная. И как только она не ругалась с этой толстой напуганной мышью, которая написала сценарий! Но наглая девчонка твердо стояла на своем. Что если увеличить роль Морган, то фильм сдвинется в сторону романтической линии второго плана.
      Второго плана? Она, Роксана, не может быть на втором плане.
      Но проблема была еще и в том, что после первого совещания по сценарию контроль над всем взяла Элеонор Маршалл. И никто не мог ничего требовать от Меган Силвер без ее ведома. А при таком положении дел терпела поражение она, а не Меган. Потому что в большинстве случаев этот бородатый колючий Флореску, не отрывавший глаз от ног Роксаны, соглашался с Меган. После приема у Изабель Роксана поняла, что автору сценария она еще может угрожать, но режиссеру и президенту студии - ни в коем случае. На этой стадии работы над фильмом ее спокойно могли кем-то заменить. Вог почему Роксана продолжала мило улыбаться и ждать своего часа.
      Но не в натуре Роксаны Феликс ничего не предпринимать. Она всегда планировала наперед. С тех пор.., с тех пор как...
      В затемненных окнах лимузина мелькнула тень страха и боли, исказившая красивое лицо Роксаны Феликс. Губы ее плотно сжались. Нет, нет, нет! Оно, никогда не думала об этом, никогда.
      Итак, планирование прежде всего. Не пройдет и месяца, как они выйдут на съемочную площадку, и вот тогда она развернется вовсю. Она обязательно заведет себе врагов. А что в этом нового? Ей нужны враги. Ясно как день.
      Значит, пока надо спокойно наблюдать, рассчитывать, изучать. У кого в руках власть? У Дэвида Таубера? Нет... Это просто видимость. Для Меган Силвер он солнце. Зак Мэйсон, в общем, рад работать с ним. Пока... Но Роксана - самостоятельная женщина. Она не верит агентам. Боб Элтон это понимает. А Дэвид слишком зеленый и наглый. Он считает себя львом, но не видит даже того, что Элеонор, Том и Сэм просто снисходят до него. У Сэма есть Фред, это фильм Сэма. Все фильмы принадлежат Сэму. Вот кто на самом деле лев. А Дэвид Таубер просто шакал, который питается объедками с хозяйского стола и называет их свежей дичью. Он парень не без таланта, но и только. Она думала: если Таубер когда-нибудь польстится на большой выигрыш и скрестит мечи с боссом, вот тогда он поймет, что к чему.
      Сэм Кендрик действительно обладает властью.
      И доказал ей это.
      Сэм может оказаться полезным. Она использует его. А когда сумеет этого мерзавца подцепить на крючок, вот тогда-то и выбьет у него власть и завладеет ею. Она должна разрушить его.
      Такая сладкая месть.
      Ну и что, что он хорош в постели? Тем лучше, если она и себя может ублажить. Это все равно ничего не меняет.
      Сэм Кендрик полагает, что может позволить себе оскорблять Роксану Феликс. Ему стоит понять другое: за это придется заплатить. Он за все заплатит, и дорого - всем, чем владеет.
      Сэм уже успел в нее влюбиться. Так что на Сэме не стоит сегодня утром сосредотачиваться. Он никуда от нее не денется.
      Итак, роман с этим мужчиной должен стать достоянием публики. Роман суперзвезды... Он должен помочь ей с этим фильмом, который станет основой ее карьеры актрисы.
      А потом она подберется к следующему любовнику.
      Заку Мэйсону.
      Глава 15
      - Я получила результаты ваших анализов, - сообщила доктор Хэйди.
      Элеонор почувствовала, что ей хочется закричать на нее.
      "Конечно, у вас есть результаты моих анализов, иначе зачем бы вы звонили мне в офис?" Но она ничего не сказала.
      Она всегда сдерживалась. Просто страх был слишком велик.
      Обследование раз в три года у самого лучшего специалиста-акушера в Лос-Анджелесе было необходимо, и Элеонор очень боялась его. Обследование необходимо, потому что ей надо было убедиться: еще не поздно. Элеонор боялась, что однажды придет за результатами, а доктор Хэйди пробормочет, что, мол, мало надежды. Не говоря уж о том, что ходить в эту клинику было невыносимо тяжело. С каждым днем, понимала она, все ближе последняя черта. Пора делать выбор.
      Соединиться с Полом или оставить его. Рискнуть возможностью иметь ребенка. Потому что именно сейчас она не знала никакого другого мужчины. А время ее уходило.
      С тех пор как начались предварительные съемки фильма, Том Голдман совершенно перестал обращать на нее внимание. Они виделись только на людях. Как-то выходило, что самые важные вопросы относительно руководства студией они обсуждали по телефону. А каждый раз, когда Джейк Келлер заявлял новый протест по поводу переделки сценария, Том из кожи вон лез, чтобы официально запротоколировать каждое слово. Он вдруг снова стал главой студии, воплощением непререкаемой власти, судьей беспристрастным, как царь Соломон.
      Элеонор не удивлялась. Он пришел в себя, она знала: так и будет. Он вернулся в свою скорлупу, смущенный мыслью о том, что могло произойти между ними. Она окунулась в работу, и дел было более чем достаточно. Элеонор практически одна отвечала за этот очень большой дорогостоящий фильм девяносто пять миллионов долларов поставлено на карту.
      Но Элеонор горевала.
      Что-то глубоко внутри ее умерло.
      - Я рада сообщить: похоже, все прекрасно, - продолжала доктор Хэйди.
      Элеонор испытала громадное облегчение. Она обвела взглядом элегантный кабинет, выдержанный в пастельных тонах, голубом и розовом, плакаты по исследованию рака груди и упражнениям в период беременности, пытаясь скрыть свои чувства. Доктор Хэйди наверняка считает ее довольно странной женщиной. Если она так волнуется, может ли забеременеть, то зачем медлит? Должно быть, она единственная клиентка этого престижного заведения, кто регулярно пользуется противозачаточными средствами.
      Посидев в отделанной дубом приемной вместе с другими пациентками, нервными и испуганными, готовыми принимать любые лекарства, использовать календари, искусственное осеменение и Бог знает что еще, Элеонор поняла: они отдали бы все за то, чтобы оказаться сейчас на ее месте. Да, вряд ли доктор может понять ее поведение. Да и она сама тоже. Что, интересно, врач думает про нее? Эгоистичная?
      Бездумная? Аморальная?
      Элеонор крепко стиснула руки на коленях. Да кому какое дело до того, что она думает? Имеет же она право знать, способна ли забеременеть, если ей хочется? Это вовсе не значит, что она обязана забеременеть. Это ее тело, и она сама делает выбор.
      - Однако ваша способность к зачатию несколько понизились, - продолжала доктор. Ее голос звучал холодно и профессионально. - Это естественно, возраст берет свое.
      Теперь этот процесс пойдет быстрее.
      Чувство облегчения, только что испытанное, сменилось холодным, липким страхом.
      - Но вы сказали, что я еще могу, да? - настойчиво спросила Элеонор.
      Доктор Хэйди посмотрела на нее поверх очков.
      - Да, в данный момент безусловно. Но возможность забеременеть и забеременеть не одно и то же. - Ее взгляд был твердым. - Мисс Маршалл, вы входите в последний период своей репродуктивной жизни. Если хотите иметь ребенка, моя обязанность посоветовать вам попытаться забеременеть как можно скорее. Но в любом случае у вас не больше полугода.
      Элеонор продолжала молчать.
      Лиз Хэйди протянула руку и потрепала Элеонор по щеке.
      - Еще не слишком поздно. Вы понимаете.
      Элеонор сделала усилие и улыбнулась:
      - Спасибо, доктор.
      Еще не слишком поздно, промелькнуло в голове Элеонор. Но скоро будет поздно.
      ***
      Меган говорила:
      - А я хочу, чтобы он пил молоко. Это сделано специально. Морган сидит у него за спиной и добавляет водку в апельсиновый сок. Она ведь совсем другая: употребляет наркотики и пьет. Но Джейсон сумасброд только на первый взгляд, на самом деле - нет. Вот я и хочу подчеркнуть, что он тянется за пакетом молока. Он добродетельный. В отличие от нее. Это контраст.
      Жара в комнате стояла невероятная, несмотря на открытые окна и включенный на полную мощность кондиционер. На улице яркое лос-анжелесское солнце жгло ветви пальм, они беспомощно обвисли. Горячие лучи упирались в длинную линию припаркованных лимузинов возле киностудии. Начальники ходили с закатанными по локоть рукавами, обмахиваясь листками сценария. Лед в кружках с холодной водой таял в пять минут.
      Никому не хотелось работать. Но надо было. Оставалось три недели до начала съемок.
      Президент студии, одетая в костюм кремового цвета, сидела, ни слова не говоря, и делала заметки. Роксана Феликс, с длинными темными волосами, заплетенными в две толстые блестящие косы, разлеглась на диване из черной кожи, подперев голову рукой. Красивое лицо легонько тронуто макияжем, короткая майка из персикового шелка не закрывала плоского живота, белые атласные шорты обтягивали бедра. Кожа Роксаны загорела и стала медово-коричневой, не светлее и не темнее, а именно того тона, который четко контролировал солнечный экран. Из-за косичек она выглядела на шестнадцать - просто девочка, развитая не по годам. Какие многообещающие груди! Только слишком яркие влажные губы и две огромные бриллиантовые сережки в ушах портили картину. Она выглядела потрясающе.
      Очень сексуально. Она сидела напротив Зака Мэйсона и каждый раз, когда он обращал на нее взгляд, ерзала, как бы раскрываясь перед ним.
      "Почему это меня беспокоит, - с горечью спрашивала себя Меган Силвер. - Это все равно что кувалдой разбивать орех".
      Зака Мэйсона может заинтересовать только такая женщина, как Роксана. Яркая, красивая, от природы стройная и такая же известная, как он. И не важно, что она тщеславная, эгоистичная сука. Не важно, что ее мелочные придирки тормозят работу над сценарием. Не важно, что она думает только о своей роли и никогда - о фильме. Роксана Феликс жила и дышала тем же воздухом славы и богатства, что и Зак. Она просто предназначена для него супермодель и актриса встречается с суперзвездой-музыкантом и актером.
      Манекенщица и звезда рока - классическая пара. Как соль и уксус или как сахар и пряности.
      И всякий раз, когда Зак бросал обожающий и раздевающий взгляд на эту суперсуку, Меган чувствовала себя еще более неуклюжей и еще менее красивой.
      Сама она была в просторном хлопковом платье с разбросанными по нему розочками и модных в этом сезоне сандалиях. Благодаря системе профессора Хиггинса, о которой Дэвид Таубер поведал ей, Меган теперь весила сто двадцать фунтов. Она стала гораздо стройнее - никогда в жизни Меган Силвер не была такой, - с чистой, красиво загорелой кожей. Она бы потрясла своих знакомых парней во Фриско. Ну и что из этого? По сравнению с божественной красотой Роксаны Феликс, по сравнению с обычными высокими блондинками Калифорнии она просто ничто.
      Совершенно незаметная моль среди бабочек.
      Зак категорично заявил:
      - Певец никогда не станет пить молоко перед концертом.
      - Разве? - резко спросила она. Дэвид предупреждал, что к звездами надо подлизываться. Но Дэвида сегодня не было. И потом слишком жарко, чтобы воспринимать всерьез всю эту чушь. - А в чем дело? Что, молоко слишком слабо для твоего имиджа? Парень обязательно должен выпить полбутылки виски, прежде чем предстать перед своими обожателями?
      Элеонор Маршалл удивленно посмотрела на нее, но ничего не сказала.
      Роксана Феликс расхохоталась:
      - Ну и ну! Мышка разоралась.
      Ты, сука! - подумала Меган, опустив глаза. Она прикусила язык, чтобы удержаться и не произнести слова, готовые сорваться с губ. Они постоянно препирались с Мэйсоном, но до сих пор Меган сохраняла вежливый тон.
      Предполагалось, что и дальше так будет.
      - Дело не в этом, - сказал Зак.
      - Тогда приведи хоть один аргумент, почему Джейсон не должен пить молоко перед выходом на сцену, - настаивала Меган.
      Он спокойно посмотрел на нее. Боже, какой он потрясающий! До нее иногда только доходило, что она борется как сумасшедшая, борется с парнем, чьими портретами у нее дома оклеены все стены.
      - Потому что молоко покрывает заднюю стенку горла и голос плохо звучит.
      Роксана Феликс захлопала в восторге в ладоши и снова засмеялась, но теперь уже язвительно.
      Меган смущенно покраснела:
      - О'кей, извини.
      Зак слегка улыбнулся:
      - Может, ему следует выпить содовой?
      - Значит, не все ты так уж здорово знаешь, Меган, - промурлыкала Роксана Феликс, вытягиваясь на диване. - Тебе стоит почаще прислушиваться к Заку. Может, чему-нибудь и научилась бы.
      - Роксана, - одернула ее Элеонор Маршалл.
      Та и бровью не повела. Ей хотелось получить свой кусок мяса.
      - Не так ли, Меган?
      Меган стиснула зубы.
      - Может быть.
      - Я знаю, что говорю, - сладким голосом пропела Роксана, и Меган увидела, какой ослепительной улыбкой модель одарила Зака Мэйсона. Самой ослепительной.
      Тогда она опустила голову, вычеркнула слово "молоко" и заменила на "диет-кока". По крайней мере в этом он прав.
      Как и молоко, диет-кока работает на тот характер, который она хотела создать. Сосредоточься на работе. Сосредоточься на работе. Все, что надо делать, - это написать замечательный сценарий. Она здесь только для этого. А потом можно начать другой, в котором не будет никаких чертовых музыкантов и их похожих на богинь сук-подружек.
      После совещания Меган собрала бумаги и направилась к машине. Ей стало немного веселее, потому что предстоял ленч с Дэвидом Таубером. Он выбрал новое место, китайский ресторан, где ничто не грозило ее талии - в меню лишь овощные блюда. Правда, это ей не слишком нравится, но... Она должна быть благодарна Дэвиду. Она и благодарна. В конце концов, Меган понимала, что без Дэвида она бы пропала.
      Меган посмотрела на часы. Они с Таубером встречаются в половине первого. Она направила свой маленький "БМВ" в сторону дома. Чтобы успеть немного освежиться.
      Переступив порог, Меган скинула туфли, ноги ощутили приятную мягкость серого ковра. Подхватив почту, она пошла в ванную. Два счета, их надо переправить в банк, который нашел для нее Дэвид, письмо от Тины и Жанны.
      Удивительно, как быстро люди меняют к тебе отношение, стоит добиться хоть небольшого успеха. Ну ладно, она прочитает позже. И почтовая открытка. От Дека. Он снова до сумасшествия влюблен в нее.
      Меган улыбнулась. Кое-что никогда не меняется.
      Она готова была включить душ, когда заметила красный огонек на автоответчике. Странно. Она только час назад была в "Артемис" и не ждала никаких звонков. Она нажала кнопку.
      - Меган? Это Зак.
      Меган застыла. О Боже! Неужели она зашла слишком далеко? Неужели он собирается сказать ей, что она уволена?
      - Музыканты "Электрик-Сити" попросили меня выступить с ними в пятницу вечером. Я подумал, может, ты захочешь пойти. Я имею в виду - для пользы дела. В любом случае перезвони мне.
      "Электрик-Сити". После "Дарк энджел" это была вторая группа, которая совершила революцию в роке, хотя такого общественного веса, как "Дарк", никогда не имела. Но пластинки их продавались миллионными тиражами. У нее есть два альбома "Электрик-Сити", а у Дека - все. Концерт в пятницу, и на шоу в "Колизеуме" все билеты проданы за два месяца до начала.
      Увидеть Зака Мэйсона, выступающего с "Электрик-Сити"! И пойти как его гость!
      Меган была слишком взволнована. Потом вспомнила.
      Мэйсон - обманщик, предатель. Он предал своих поклонников. Он просто самовлюбленный тип, который захотел стать кинозвездой. Он всегда злился на нее, с первой же секунды знакомства.
      Он сказал - для пользы дела. Значит, ничего больше.
      Он просто хочет, чтобы фильм получился как можно более реалистичным. Прекрасная возможность показать себя во всей красе.
      Хотя голос его звучал искренне.
      Забудь об этом! - сердито подумала Меган и потрясла головой. Она видела, как он смотрел на Роксану Феликс.
      Его потенциальную партнершу. И эта дрянь, конечно, его поймает. Они отлично подходят друг другу.
      Меган однажды поверила в Зака Мэйсона - еще до встречи с ним.
      Да. Она пойдет на концерт. Это на самом деле полезно для сценария. Зак, конечно, может изображать из себя покровителя, но ее-то интересует только сценарий.
      Меган включила душ. Нельзя заставлять Дэвида ждать.
      ***
      Выйдя из "Артемис студиос" и направляясь к своему лимузину, Роксана улыбнулась компании смеющихся боссов, которые шли в сопровождении Тома Голдмана, - какие-то шишки с Уолл-стрит и молодые парни, видимо сопровождающие. Должно быть, пришло время, когда студия должна объявить о своих квартальных доходах. Роксана знала: некоторые компании шоу-бизнеса любили устраивать развлечения для банкиров. Провести их по киностудии, показать некоторых звезд.
      Ну что ж, этим парням повезло. Они увидели ее. Все восемь лысеющих голов буквально вывернулись из шеи, когда она прошла мимо, покачивая бедрами в белых атласных шортах. Если ты модель, то останешься ею навсегда.
      Она услышала, как один из бизнесменов пробормотал;
      - Черт побери!
      Роксана проплыла мимо с безразличным видом. Она умела сражать мужчин. И привыкла к этому. Если бы этот был такой же богатый, властный и полезный, как потрепанный Говард Торн, может, она и посмотрела бы на него еще раз.
      Ну а так...
      Увидев ее, шофер выскочил открыть дверь лимузина.
      Она даже не взглянула на него. Зак Мэйсон может сам сидеть за рулем. Но она, Роксана Феликс, - никогда. И она не допускала фамильярности с прислугой.
      Когда лимузин плавно выехал за ворота студии и направился к бульвару Сансет, Роксана разочарованно прикусила губу. Зак Мэйсон. Черт побери, что за непонятный парень? Может, он гомик? Пожалуй, нет, если хоть сотая часть слухов о нем не вранье. Может, он уже с кем-то встречается? Все, что она успела выведать, свидетельствовало об обратном: он свободен. Но даже если это не так, какая разница? Она могла разбить двадцатилетний брак одним взмахом длинных густых ресниц. Такое она делала не раз.
      Роксана не строила иллюзий насчет мужской морали.
      Рано или поздно даже самый последний из них начинал думать только тем, что в брюках. Роксана же, едва созрев, поняла, что красота - ее мощное оружие. Если партнер ей подходил, она была как водородная бомба. Ничто не могло удержать ее. Никогда, ни разу в жизни не было такого, чтобы она не смогла соблазнить мужчину, если хотела. Чтобы он отказался.
      Такого просто не случалось.
      И она не могла позволить Заку Мэйсону стать первым.
      Лос-Анджелес проплывал мимо нее, купаясь в солнечных лучах, листья пальм мягко трепетали на слабом ветру.
      Небо было глубокое, темно-голубое, безоблачное.
      Роксана ничего не замечала. Ее охватил гнев, самый неподдельный. Не может быть, чтобы Зак не видел: она одевается так специально для него. Наоборот, он оценивающе смотрел на нее. Раздевал глазами. Одобрял увиденное. К таким взглядам она привыкла. Но взгляды Зака Мэйсона значили больше: он получал самых желанных женщин в Америке. Во всем мире. Он бывший солист "Дарк энджел" и, как считала Роксана Феликс, собаку съел на этих делах.
      Поэтому его одобрение значило больше.
      И в чем же, черт побери, дело? На совещаниях по сценарию, на людях никаких проблем. Он пялился, флиртовал с ней. Все как надо. Рок-звезда и супермодель.
      Замечательно. Если они репетировали сцену, невероятное сексуальное возбуждение возникало сразу. Но черт побери, она на самом деле хочет его. Так, как много лет не хотела никого другого. За исключением Сэма Кендрика, может быть. Что, кстати, ничем нельзя объяснить.
      Жажду заполучить Мэйсона понять легче. Он просто самый красивый, самый чувственный из мужчин, которых она встречала в своей жизни. Даже для нас, циничной и пресыщенной, Зак Мэйсон представлял большое искушение.
      Длинноногий, гибкий, мускулистый, с грозным взглядом.
      Да, у Зака были волчьи глаза. Длинные черные, небрежно приглаженные волосы, точеное лицо и угрожающий, сверкающий волчий взгляд. На фоторекламе, Роксана знала, он будет выглядеть ангельски. Он красив, как греческий бог.
      Но она видела Мэйсона в движении, в разговоре. А это совсем другое.
      Обычно Роксану не интересовала ничья карьера, кроме собственной. Никогда она не была чьей-то поклонницей.
      Но познакомившись с Заком, она заказала Тауберу несколько видеозаписей "Дарк энджел".
      Музыка, конечно, ужасная. Совершенно бессмысленный беспощадный шум. Она выключала звук и просто смотрела на Мэйсона. Смотрела, как он двигается по краю сцены, как он баюкает гитару, отбивая ритм. Она наблюдала, как он общается с толпой, которая подавалась вперед, тянулась к своему кумиру.
      Он внушал благоговение. Потрясающий. Напряженный.
      Когда огромные экраны увеличивали его глаза, смотревшие прямо в камеру, Роксану охватывала дрожь. Как будто он заглядывал прямо в глубь ее души, сжигая пустую болтовню и притворство, которые цивилизация придумала для самозащиты человека. Достаточно было одного его взгляда, чтобы ощутить настоящий шок.
      Несколько секунд она в полном ошеломлении смотрела на экран, словно лишенная сил; она была не в состоянии выключить телевизор. Конечно, это длилось всего несколько секунд. Тем не менее Зак Мэйсон потрясающий. Ее, Роксану Феликс, влекло к нему.
      На следующий день, когда она стала соблазнять его на совещании по сценарию, он отреагировал безупречно. Поднял брови и посмотрел долгим оценивающим взглядом. Но это все!
      Он не позвонил. Он не послал цветы.
      Наутро она надела платье еще короче и вела себя еще более очевидно. Он все заметил, но... Ничего. Ничего не происходило.
      Роксана пригласила его на ленч в присутствии Меган и Элеонор. Зак принял предложение сразу. Но за едой говорил только о характерах героев. И все.
      Она никак не могла понять, в какую игру играет этот Мэйсон. Может, он хотел, чтобы она пришла и прямо сказала ему? Может, в этом дело? Но когда она попыталась перехватить его после совещания в то утро, он увернулся от нее.
      Ну что ж, подумала Роксана, закипая в прохладном кожаном салоне лимузина. Если Зак Мэйсон думает, что она предложит ему себя, то ему придется долго ждать.
      И все же она не могла придумать, как ей сломить его.
      Роксана закрыла свои безупречно подкрашенные глаза и сосредоточилась.
      Закарий Мэйсон такой же мужчина, как все остальные.
      Так что есть способ решить проблему. Я просто должна найти этот способ.
      Она напомнила себе свое заклинание:
      Я всегда получаю то, что хочу.
      Всегда...
      Глава 16
      Силуэты Манхэттена поблескивали внизу, каменные джунгли Нью-Йорка купались в лучах слабого осеннего солнца. Когда самолет дернулся, приготовившись к посадке, Роксана отпила еще глоток минеральной воды и повертела в руках хрустальный стакан с остатками подтаявшего льда и лимоном. Она чувствовала себя свежей и готовой действовать. После всех проблем в Лос-Анджелесе хорошо вернуться в Нью-Йорк, город, который она давно завоевала и где к ней относятся как к королеве. Королевой она себя и чувствовала. В толпе ожидающих репортеров наверняка есть знакомые лица. А в любимом отеле позаботятся приготовить привычные для нее апартаменты. Когда закончится съемка для обложки журнала "Вог", Боб Элтон наверняка станет лезть из кожи вон, чтобы поцеловать ее упругую загорелую задницу.
      Именно так все должно быть.
      В понедельник утром ей передали через Дэвида Таубера о телефонном звонке из "Юник". Роберт Элтон хотел поговорить с ней немедленно. Он звонил накануне ночью, но ее не решились будить.
      Роксана посмотрела на часы. Восемь часов. Значит, на Восточном побережье пять утра. Ну что же, этому ленивому увальню уже пора проснуться.
      Она набрала номер домашнего телефона Элтона.
      - Что? - раздался сонный мужской голос.
      Роксана испытывала нетерпение.
      - Позови Роберта. Немедленно.
      Секундное молчание. Потом сердитый голос Элтона:
      - Вы что, не знаете, черт побери, который час?
      - Тебе пора научиться спать на той стороне, которая ближе к телефону, Боб, - резко сказала Роксана. - У меня нет желания болтать с твоими дружками, когда надо поговорить с моим агентом. Понятно?
      - Роксана? О да, да, конечно. - Он заикался, стараясь угодить ей. - Я так и сделаю. Договорились. О'кей?
      - Ты звонил, - холодно заявила Роксана. - Надеюсь, у тебя для этого была достаточно важная причина, Бобби. Я ведь тружусь над фильмом.
      - "Джексон косметике", - мудро выпалил Элтон, сразу перейдя к сути.
      "Джексон", самая знаменитая европейская фирма красоты. Их пробную продукцию раскупили в "Саксе" за двадцать минут, когда она объявилась в Штатах два года назад.
      Сейчас это крупная фирма уровня "Эсте Лаудер" и "Ревлон", а две неизвестные девицы, которых взяли рекламировать "Джексон", мгновенно стали супермоделями. Аделисия Лувэйн и Катрин Браганза. "Джексон" работает для молодых женщин, модерновых, стильных, хипповых.
      - А что там у них? - спросила Роксана.
      - Они предлагают тебе исключительный контракт; На пять лет. Тридцать миллионов долларов. Но они ставят условие: ты рекламируешь только их косметику, никакую другую. Но и они, в свою очередь, не вправе использовать никакую другую модель. Это как у Изабеллы Росселини с фирмой "Ланком".
      - Итак, стало быть, никакой другой косметики. А одежда?
      - Да ради Бога. Любая. Нет проблем.
      - А прочая деятельность? Например, актерская?
      - Ты можешь все, дорогая, условие одно: ты пропагандируешь только их косметику. - В голосе Роберта слышалась мольба.
      Рука Роксаны сжалась в кулак. Да! Еще одна победа!
      Еще один лавровый венок. Еще один контракт, который сразит всех. И тридцать миллионов долларов!
      - Скажи им, я согласна.
      Роберт задыхался от благодарности.
      - Ты не пожалеешь об этом, Роксана... Я...
      Она укротила его словесный поток:
      - Но, Роберт, моя цена - сорок миллионов. В этом году я сделала семь с половиной. А тридцать миллионов за пять лет - всего лишь шесть миллионов в год.
      Она понимала: ему хочется поспорить с ней, сказать, что этот год особенный, самый лучший, какой у нее был, и нет никаких гарантий повторения...
      - Сорок миллионов, Роберт. И я хочу получить ответ через полчаса после начала рабочего дня. Иначе мой ответ - нет.
      - Роксана...
      - Бобби, ты меня слышал?
      - Да, конечно. - Он повалился на спину. - Сорок миллионов. Я им скажу...
      - Перезвони мне, - приказала она и отключилась.
      Он перезвонил ей. Сорок миллионов. Ей придется взять два дня отпуска, чтобы сделать достоянием общественности этот контракт и позировать для обложек английского, французского и американского изданий журнала "Вог".
      - Не могла бы ты остаться еще на один день? - умоляюще проговорил Роберт, мечтая о том, какие шикарные интервью он организовал бы ей. Сделка века агентства "Юник"... О нем заговорил бы весь город. Он бы сделал несколько фотографий этой мерзавки и, пока она там попусту тратит время на свои глупые киношные дела, подкармливал бы публику. - Дорогая, но ведь сорок миллионов!
      Фильм тебе столько не принесет!
      - Главное не деньги, Роберт.
      - Конечно, нет, но...
      - Я вылетаю обратно в пятницу утром. Мне надо быть на одном мероприятии с Заком.
      Сенсация.
      - А ты что.., ты встречаешься с Заком Мэйсоном?
      - Роберт, то, что тебе кажется, будто ты знаешь, на самом деле ты не знаешь, - холодно предупредила Роксана. - Держи это при себе.
      Пристегивая ремень перед посадкой, Роксана улыбнулась. Попросить Боба Элтона сохранить секрет - гораздо лучше, чем дать объявление в "Нью-Йорк тайме". Теперь все репортеры просто свихнутся. И к тому времени, когда она вернется в Лос-Анджелес и пойдет на шоу "Электрик-Сити", слух уже поползет... Там будет петь Зак, а она будет выглядеть настолько хорошо, насколько возможно. С многомиллионным контрактом за спиной желанное паблисити ей обеспечено.
      Как это говорят: пророчества сбываются?
      ***
      - Я все-таки должен высказать озабоченность, Элеонор, - заявил Джейк Келлер.
      Кабинет Тома Голдмана был готов для ежемесячного совещания правления. Стеклянные стаканы с минеральной водой и кусочками льда, тарелки с печеньем стояли нетронутыми возле серебряного кофейника. Только одна Элеонор пила кофе, ей он был просто необходим.
      - Конечно, - сказала она самым холодным и спокойным тоном, на который была способна.
      Билл Янус, один из молодых вице-президентов отдела международного маркетинга, заглянул в свои записи:
      - Посмотрим. Вы говорите, вас беспокоит бюджет. Но я не вижу в цифрах ничего, вызывающего беспокойство.
      Для картины Фреда Флореску цифры вполне обычные.
      - Никто не может назвать девяносто пять миллионов долларов обычной цифрой, - язвительно заметил Келлер.
      - Для художественного фильма Флореску, я думаю, это нормально, - тихо заметил Том Голдман.
      Элеонор удивленно повернулась к боссу. Он не поддерживал ее ни в одном вопросе после приема у Элизабет. Она уже начала сомневаться, наладятся ли когда-нибудь их отношения, станут ли прежними... Так в чем дело? Сигнал к переменам?
      - Может быть, - сказал Джейк, быстро придя в себя. - В его последних трех хитах были заняты суперзвезды. Большой сбор обеспечили Харрисон и Киану. Они того стоят. У нас нет таких гарантий. В нашем фильме ни одной кинозвезды. И вообще этот проект превращается в центр по найму на работу темных лошадок. - Собственная шутка рассмешила его, и он громко рассмеялся. - Я должен добавить: любовная линия фильма не выстраивается, а для показа характера Морган в сценарии мало текста.
      - Джейк! - После утренней сцены с Полом это для Элеонор было слишком. - Сначала ты был против, чтобы я вообще брала в проект Роксану Феликс. А теперь ты хочешь втрое увеличить ее текст. В чем дело?
      - Я не хотел брать мисс Феликс на ту роль, которая была в первоначальном варианте сценария, - спокойно сказал Джейк. - Но я думаю, она прекрасно подойдет, если роль расширить. Это позволит ей проявить все свои способности, а я знаю: они обширны и многогранны...
      - Что за чушь! - резко бросила Элеонор и, не обращая внимания на изумленные взгляды Билла и Тома, продолжила:
      - Ты хочешь дать ей шанс просто оголить первоклассные сиськи и задницу? Думаешь, я не знаю, что ты советовал Меган Силвер включить в сценарий? Какие эпизоды? Сцену изнасилования. Сцену группового изнасилования бандитами. Две сексуальные сцены с Джейсоном.
      Советовал показать, как она с помощью кик-боксинга отбивается и бежит в разорванной одежде.
      В комнате повисло молчание. Потом Келлер пожал плечами и сказал, словно защищаясь:
      - Но секс продается.
      - Слушай, дружище. - Разъяренная, Элеонор просто не могла говорить спокойно. - Изнасилование - это не секс. Изнасилование - это насилие. А я не хочу делать фильм, который ярко подает насилие. И теперь, если ты еще хоть раз заговоришь со сценаристом, не поставив в известность сначала меня, я дам указание охране, чтобы тебя не пускали на наши совещания с группой.
      - Ты не вправе так поступить, - заявил Келлер.
      - Посмотрим, - проговорила Элеонор. - И еще, Джейк.
      Ты был не против того, чтобы Роксану взяли на роль в первоначальном сценарии. Ты был против Роксаны вообще, ты не хотел, чтобы ее брали. - Она передразнила прононс Келлера:
      - "Нам не понравились пробы Роксаны". Я думаю, тебе лучше собрать все свои возражения насчет актеров, сценария, бюджета, предложений по маркетингу, изложить в одной докладной записке и отдать Тому. А копии - мне и Биллу. Тогда ты не сможешь перевирать свои слова в любой момент, когда захочется. А я потом вставлю их в рамочку и пошлю тебе обратно, когда "Увидеть свет" в первую же неделю проката покажет, чего стоит.
      - Я бы не рассчитывал на ошеломляющий успех, - злобно проговорил Келлер, проведя рукой по редеющим рыжим волосам.
      - Не знаю, не знаю, Джейк, - снова подал голос Том Голдман. - Я думаю, фильм получится. Если у тебя есть замечания, на самом деле их лучше изложить на бумаге.
      Элеонор права.
      Келлер перевел взгляд с Голдмана на Маршалл, он едва сдерживался. Но заставил себя кивнуть и сказать:
      - Очень хорошо, Том, если ты настаиваешь.
      - Да, я думаю, следует настоять, - приятным голосом подтвердил шеф студии.
      - Что ж, если это все, у меня на одиннадцать назначена деловая встреча, - сказал Билл Янус, разрушив возникшую напряженность.
      - Конечно, - кивнула Элеонор.
      Джейк Келлер собрал свои бумаги и вышел, не оглядываясь. Билл направился следом, посматривая на часы и избегая встречаться с кем-нибудь взглядом.
      - Бедный Билл, - вздохнула Элеонор.
      Том Голдман улыбнулся:
      - Да. Не в состоянии обидеть ни меня, ни тебя, вообще никого...
      - ..Ведь может случиться так, что Джейк Келлер будет руководить студией на следующий год, - устало произнесла Элеонор.
      Сидя в кожаном кресле в кабинете Голдмана, она вдруг ощутила невероятную усталость. Господи, сколько всего навалилось на нее. Все началось утром. Она открыла глаза и увидела Пола в дверях ванной - он изучал ее противозачаточный колпачок. Она спросила, не собирается ли он проткнуть его иглой. Это привело к ссоре, отнявшей много сил.
      Потом, на работе, она нашла несколько ошибок в цифрах бюджета фильма "Увидеть свет". Причем в тех цифрах, которые просмотрела на прошлой неделе. Теперь надо снова перепроверить. Кроме того, с тремя фильмами, которые уже в работе, возникли проблемы. Потом понадобилось созвать совещание в отделе по распространению продукции "Артемис". А последняя перепалка доконала ее. Один из ее заместителей, Келлер, похоже собирается погубить самую большую надежду "Артемис".
      А это уже слишком. Ко всему прочему новые светло-кремовые туфли из телячьей кожи нестерпимо жали.
      - Эй, послушай, тогда может случиться и так, что на следующий год студию возглавит Дональд Дак, - сказал Том.
      Том Голдман казался невероятно раскованным в черном костюме от Хьюго Босса, который очень шел к его глазам, улыбке и загару. Она подумала, что надо бы всех мужчин-начальников обязать носить черные костюмы. Ни в чем другом мужчина не выглядит таким настоящим. А Пол, почему-то, нет черного костюма.
      - Тебе незачем тревожиться об этом, - добавил Голдман. - Дело в том, что сейчас ты руководишь студией.
      - Я слышу голос поддержки? - насмешливо спросила Элеонор.
      - Ты сама с ним прекрасно разделалась, - сказал Том.
      - Спасибо за помощь.
      Том махнул рукой:
      - Не за что. Ты была права. Если он все изложит на бумаге, это будет честно со всех точек зрения. - Он улыбнулся. - Между прочим, я просил сделать президентом тебя, а не Келлера.
      Элеонор устало вздохнула.
      - Что, плохой день?
      - Да, бывали лучше, - призналась Элеонор, собираясь уйти.
      - Тогда, может, ты взбодришься, прочитав вот это? - Он протянул ей листок с аккуратными цифрами. - Результаты первого квартала твоего президентства. Цифры отличные. Работа отдела продаж и твоя новаторская программа с "Кендрик интернэшнл" снизили планку долгов.
      - Нам все равно нужны фильмы-хиты.
      Голдман кивнул:
      - Разумеется. Акции не поднимутся, пока банкиры не убедятся, что "Артемис" намерена выдать нечто впечатляющее. Именно поэтому я и хочу взять тебя с собой на следующей неделе в Нью-Йорк.
      Элеонор застыла.
      - Ты хочешь, чтобы я поехала и выступила на правлении?
      Представить результаты работы за квартал совету директоров, настоящим боссам "Артемис", было действительно важно, если студия хочет выжить. Элеонор Маршалл быстро поняла, в чьих руках истинная власть. Финансовые нити твердо держат в своих руках теневые финансисты с Уолл-стрит. Это вельможи, которые не появляются перед прессой и собираются четырежды в год в каком-нибудь из небоскребов Манхэттена. Кукловоды.
      Том Голдман никому не позволял приближаться к правлению совета директоров с момента назначения его председателем "Артемис".
      - Да, верно. - Он подался вперед. - И, Элеонор, надо одержать победу. Студия в кризисе. Они должны поверить, что "Увидеть свет" станет хитом. А за ним пойдут следующие хиты.
      Она кивнула:
      - Хорошо, Том. Но почему кризис? Ты сам сказал: последние цифры отличные.
      - Да, но этого мало. Видишь ли - только пусть это останется между нами, - правление получило предложение от "Мичико корпорейшн".
      - Что? - выдохнула Элеонор.
      - Ты слышала.
      - Но ведь мы одна из двух последних студий, которые все еще в руках американцев, Том?
      - Да, - сказал Голдман. - Это верно. Пока.
      ***
      Она приехала домой часов в десять, очень уставшая. Пол ждал ее. В гостиной был накрыт стол на двоих. Их лучший фарфор. Серебряная ваза с букетом алых роз. Шампанское в ведерке со льдом. И веселая ария из моцартовской "Волшебной флейты".
      Элеонор почувствовала, как напряжение немного отпустило ее.
      - Я хотел доставить тебе удовольствие, - сказал Пол, выходя из спальни и целуя ее в щеку. - Знаю, у тебя на работе трудный период.
      Элеонор улыбнулась. Похоже, Пол извиняется.
      - Очень мило, - кивнула она, - Садись. - Он отправился на кухню и принес дымящееся блюдо. - Овощи с нежирным сыром. Я все приготовил сам.
      Элеонор подумала, что предпочла бы мясо на косточке или пиццу с перцем. Но.., по крайней мере он старался. И вообще, когда последний раз кто-то из них готовил? Они ели где-то на стороне или заказывали вечером что-нибудь домой. И то если могли провести вечер дома.
      - Похоже, очень вкусно, Пол, - похвалила она.
      - А почему бы не налить шампанского?
      Элеонор заметила, что он специально переоделся к ужину. Свободный шерстяной костюм от Армани цвета морской волны, белая рубашка, платиновый "Ролекс" на запястье и золотые запонки. Очевидно, все это по случаю какого-то праздника.
      Она пыталась не сравнивать его с Томом Голдманом в простом черном костюме.
      Том никогда бы не надел ничего сине-голубого. И никогда бы не воспользовался лосьоном после бритья. Он вообще считал, что торчать перед зеркалом - удел женщин.
      Элеонор тоже старалась убедить себя в этом.
      - А по какому случаю? - весело спросила она, положив себе в тарелку овощей. - У тебя новый контракт?
      - Никаких контрактов. - Пол взял фужер. - Это касается нас, Элеонор. Сегодня утром я подумал об этом. У тебя трудности на работе. У меня трудности на работе...
      Она кивнула.
      - Не надо нам без конца ссориться. Надо постараться проводить побольше времени вместе. Посмотреть, хотим :ли мы быть друг с другом. Сможем ли мы стать хорошими родителями... Вообще понять, к чему идут наши отношения. Он подвинул к ее тарелке красную бархатную коробочку. - Открой.
      Элеонор осторожно открыла. Там, на шелке кремового цвета, лежало обручальное кольцо. Из белого золота, с огромным темно-зеленым изумрудом, окруженным рубинами и сапфирами.
      Самое безвкусное кольцо, которое ей доводилось видеть в жизни. Но наверняка оно стоит целое состояние.
      - О, Пол, - выдохнула она. Кольцо сверкало и подмигивало, как светофор. - Оно такое.., такое.., оригинальное, - неуверенно закончила она.
      Халфин скромно наклонил голову.
      - Все же бросаются на бриллианты. Но ты не беспокойся, я знаю: ты еще не готова дать мне ответ. Я хочу, чтобы у тебя было время подумать. Красивое лицо Пола расплылось в улыбке. - Элеонор, я считаю, время пришло. Мы оба взрослые. Мы оба кое-чего достигли в жизни, определенного успеха. Мы замечательная пара, а если рядом с нами будут топать маленькие ножки, картина станет завершенной. - Он поднял бокал пузырящегося шампанского. Элеонор, пришло время подумать о том, чтобы соединиться.
      Элеонор слабо улыбнулась.
      - И вот еще что: я взял нам с тобой билеты в оперу на следующую среду и на балет в пятницу...
      - Пол, я не смогу пойти, - покачала головой Элеонор.
      - Что? - Его лицо помрачнело.
      - Не смогу пойти. На следующей неделе мне надо быть Нью-Йорке с финансовым отчетом. Мы едем с Томом.
      - Понятно, - сдавленным голосом сказал он. - Ты должна делать свою работу. Тогда, может, в другой раз.
      - Конечно, - согласилась она, чувствуя себя виноватой. Он так старался подарить ей прекрасный вечер, а единственное, что смогла сделать она, - это отказаться.
      Но он прав. Не могут же их отношения оставаться такими вечно. А после разговора с доктором Хэйди Элеонор поняла: пришло время принять окончательное решение.
      Больше нельзя оттягивать.
      - Слушай, Пол, я действительно должна ехать. Но я искренне сожалею, что не могу пойти с тобой в оперу... Это была прекрасная идея. Обещаю, я подумаю о твоих словах и... Я дам тебе ответ в конце этого месяца. - Вот и все.
      Дело сделано. У нее остался ровно месяц, чтобы принять решение.
      Пол отпил шампанского.
      - За нас, - уверенно произнес он.
      - За нас, - повторила Элеонор Маршалл, улыбаясь. В голову неожиданно пришла мысль: откуда у нее чувство, будто двери за ней захлопнулись?
      Глава 17
      Лимузин подвез Меган к служебному входу. Да, кажется, это единственно возможный вариант, позволяющий надеяться, что толпа не сметет ее.
      - Золотце, если дети увидят, как ты проходишь мимо них с этим, сказал водитель, кивнув на ламинированный пропуск с надписью "везде", висевший на шее Меган, - у тебя будут серьезные проблемы. Я бы тебе советовал засунуть его под блузку и не рисковать.
      Он был прав. Фанаты толпились повсюду, перекрывая все подходы к заднику сцены. Охранникам с трудом удавалось сдерживать их за натянутыми канатами, но все же каждые пять секунд кто-то прорывался к машине и начинал барабанить в окна, прежде чем их успевали оттащить. Лица были перекошены в истерике, залиты слезами не то обожания, не то мольбы. Меган, увидев присланный за ней лимузин с затемненными стеклами, подумала: вот еще один пример того, что Заку Мэйсону хочется похвалиться. Но сейчас она усомнилась в своей правоте. Она радовалась, что за таким "окном" видит кипящую толпу, а фанаты ее не видят.
      - Это всегда так? - спросила Меган.
      - С "Электрик-Сити" не всегда. Но разве ты не слышала?
      - О чем?
      - Говорят, Зак Мэйсон сегодня собирается выступать.
      Меган снова посмотрела на толпу вопящих и орущих фанатов.
      - Так что, все эти дети пришли сюда из-за Зака Мэйсона?
      - Все до единого, - ответил шофер. ,
      ***
      Дэвид Таубер появился за пять минут до начала шоу.
      Нечего болтаться в этой грязи дольше, чем надо. К тому же за двадцать минут до концерта он имел дело с чрезвычайно искусной и опытной проституткой. Ему вовсе не хотелось торопиться. Он слишком хорошо ей заплатил. Он заставил ее медленно раздеться, потом в голом виде сделать ему массаж, а уж потом закончить "сеанс".
      Обычно он предпочитал женщинам платить. В этом случае не надо заниматься разговорами. Ему нравилось, как теплый сочный рот скользил по его возбужденной плоти вверх-вниз, как розовый язык облизывал головку... Он представил себе на месте проститутки Роксану Феликс и удивился - это видение не слишком распалило его. Наоборот, мысль о Роксане была как муха, попавшая в мед. Самая агрессивная из всех женщин, известных ему, самая наглая сука из тех, которых он когда-либо знал. Дэвид предпочитал другой тип женщин, вроде Меган Силвер. Доверчивая, желающая угодить. Конечно, она не Роксана Феликс, но хорошенькая.
      А после того как он поработал над ней - помог сбросить вес, научил одеваться, она получилась хоть куда.
      Его плоть набухла, он был готов вот-вот кончить... И Дэвид стал воображать, что у его ног на коленях стоит Меган. Да, она бы это сделала. Она бы вообще сделала все, что он скажет...
      По дороге в "Колизеум" он еще раз вспомнил о Меган.
      В "Артемис" ее считают очень талантливой. Но она сумела нажить себе врагов - Роксану Феликс и Зака Мэйсона.
      Вообще-то что касается этой суки манекенщицы, с ней все враждовали. Но Дэвида стали беспокоить бесконечные препирательства Меган с Заком. Если бы он мог уговорить ее поступиться гордостью и подластиться хоть немного к Мэйсону! Тогда ее будущее было бы светло и прекрасно. Как рассказала ему Глория, Джон Гришэм за один сценарий получает по пять миллионов баксов.
      Он ничего бы не имел против такого куска.
      Может, ему надо немного позаигрывать с Меган Силвер?
      Дэвид подошел к кассе и взял оставленный для него Заком пропуск. Брезгливо снял пластиковую обертку и прикрепил его к шикарному пиджаку. Наверное, останутся ужасные следы.
      Он заметил, что фаны, забившие до отказа фойе, входы, одеты совсем иначе: кожаные куртки, майки с яркими надписями... Но хватит глазеть по сторонам, пора идти за сцену. Если Дэвид Таубер что-то и ненавидел в жизни, так это находиться среди ничего не значащих людей.
      ***
      Роксана вышла из лимузина. Ламинированный пропуск, разрешающий ходить везде, висел у нее спереди на ремне.
      Она специально прицепила пропуск так, чтобы на любой фотографии его было видно.
      Зак вообще-то послал ей домой другой пропуск. Она восприняла это как оскорбление. И если бы она не решила влюбить в себя этого мерзавца, то не появилась бы здесь. Но раз так вышло, Роксана просто позвонила Сэму Кендрику:
      - Мне нужен ламинированный пропуск на сегодняшнее шоу, Сэм. Свяжись с кем надо, и пусть мне пришлют.
      - Роксана, этим занимается Зак...
      - Немедленно, Сэм. Или ты не хочешь сегодня приехать ко мне днем? И вообще больше никогда?
      Пауза.
      - О'кей.
      Секунду Роксана смаковала ощущение собственной власти. Итак, все началось. К тому времени, когда они приступят к съемкам этого проклятого фильма, Сэм Кендрик будет повиноваться движению ее мизинца. Не говоря о других частях тела.
      Она вдруг испытала желание.
      - Спасибо, дорогой. - Голос Роксаны был сама сладость. - Почему бы тебе самому не привезти его?
      - Я хочу тебя, - сказал он тихо и настойчиво.
      - Взаимное желание.
      И это правда. Что странно. Вдруг в голове Роксаны возникла мысль: да она же наслаждается сексом с Сэмом Кендриком! Да, это здорово, если даже не использовать Сэма ни для чего другого.
      - Ты на самом деле подписала контракт на сорок миллионов долларов?
      - Да, подписала.
      - Значит, тебе незачем становиться кинозвездой?
      - Я хочу быть кинозвездой, - напомнила ему Роксана.
      - Ты всегда получаешь то, что хочешь? - тихо спросил Кендрик.
      - Всегда, - сказала она и повесила трубку.
      Роксана повернулась и грациозно помахала бесившейся толпе, забившей вход и не желавшей никого пропускать.
      Боже, какие маньяки! Неужели все музыкальные фанаты такие? Ее собственные поклонники никогда, никогда не проявляли подобной страсти.
      Она направилась к стадиону, и вдруг какая-то девчонка-подросток перескочила через красный канат и кинулась к ней с лицом, искаженным ненавистью. Роксана дернулась назад, ее парализовал страх. Этого боялась каждая супермодель. Сумасшедшего с ножом, или с пистолетом, или с пузырьком с кислотой...
      Два охранника кинулись за девчонкой, схватили ее, прежде чем она успела отойти на два шага от каната.
      - Сука! Дрянь! - визжала девчонка. - Ты.., ты добилась своего! Ты зацапала его! А я люблю его!
      - Кого? - выкрикнула Роксана, когда дюжие парни оттаскивали девчонку.
      - Зака! Зака Мэйсона! Ты его подружка! Так сказали по телеку!
      Потрясенная Роксана с трудом улыбнулась фотографам, уже ожидавшим ее появления у входа.
      - Это правда, Роксана? - крикнул кто-то. - Вы пришли сюда встретиться со своим другом?
      - Зак Мэйсон сам вас пригласил?
      - Кто дал вам пропуск, Роксана? Зак Мэйсон лично?
      - Так что, фильм - это правдивая любовная история?
      Мы все-все увидим на экране?
      - А до того, как вас взяли на роль, вы уже спали?
      - Роксана, Роксана...
      Роксана откинула назад волосы.
      - Мы с Заком Мэйсоном вместе работаем в фильме "Увидеть свет", ответила она тихим сладким голосом, изображая смущение. - Это единственное, что я могу пока сказать вам. А сюда я пришла получить удовольствие от шоу.
      " Вспышки камер слепили ее, затворы щелкали, словно стреляли.
      - Роксана! Рокси! Сюда, пожалуйста, повернитесь! Еще две секунды!
      Она разрешила им поснимать еще минутку, а потом отвернулась. Всегда надо уйти, чуть раньше, чем хотелось бы.
      - Роксана! - завопил один из журналистов ей в спину. - Когда свадьба?
      Скрывшись внутри зала, Роксана Феликс удовлетворенно улыбнулась.
      ***
      Прожекторы стадиона светили в полную силу. С того места, где она стояла, за лесами, окружающими сцену, Меган видела, как рабочие карабкаются вверх, делая последние приготовления, что-то поправляя и улучшая.
      "Электрик-Сити" прославилась новациями на сцене. Музыканты использовали гигантские голограммы и компьютерную технику. Музыка, записанная на пленку, неслась из громкоговорителей, сквозь их рев слышались свистки, как на футбольном матче, возгласы из толпы.
      В наэлектризованном воздухе висело ожидание. Звезды могли появиться на сцене в любую секунду.
      Меган шла, как будто знала куда, а в ней кипело возбуждение, нервы были напряжены. Возле сцены она оказалась только один раз в жизни, когда потеряла сознание на концерте в Сан-Франциско и кто-то из охраны вытащил ее почти к рампе, дал стакан тепловатой водопроводной воды, а потом запихнул обратно в толпу. Это было в маленьком клубе "Стоун".
      А сегодня с ламинированным пропуском "везде", она могла облазить весь лос-анджелесский "Колизеум" и заглянуть куда угодно. Невероятно!
      Да, быть гостем Зака Мэйсона - нечто из ряда вон выходящее.
      И куда, черт побери, подевался Дэвид? Меган вздрогнула и быстро отступила в сторону, чтобы увернуться от монтажника, который тащил какой-то огромный ящик и шел прямо на нее. Почему Дэвида нет до сих пор? Ей нужна его помощь! Куда ей идти, черт побери?!
      Она просила Дэвида отвезти ее на шоу, но тот сослался на срочную работу по контракту и обещал, что они встретятся здесь. Разочарованной Меган пришлось согласиться.
      А она-то надеялась, что Дэвиду захочется поехать сюда вместе с ней. Но кого она пытается обмануть? С какой стати ему этого желать? Только потому, что она немного похудела? Только потому, что благодаря ему прилично оделась? С чего она решила, будто достаточно хороша для Дэвида Таубера? Он крупный агент, утонченный, элегантный, супермужчина. Ей никогда не стать достойной его, сколько бы миль она ни прошагала на своем тренажере.
      Но ей хотелось увидеть Дэвида здесь. Хотелось, чтобы хоть кто-нибудь был с ней рядом. Ужасно оказаться на сцене стадиона, не представляя, куда идти и что делать, - просто бродить по бетонному лабиринту, стараясь не попасться кому-нибудь под ноги. И волноваться. Какое всепоглощающее волнение от свободы - иди куда угодно Она могла разговаривать с музыкантами, смотреть концерт сбоку сцены, а не с расстояния в две мили, из задних рядов, откуда фигурка певца кажется размером со спичку А здесь Меган стояла так близко, что могла протянуть руку и дотронуться до гитариста.
      Меган видела перед собой бескрайнюю толпу. Она смотрела на нее глазами артистов.
      Для любого поклонника рока это показалось бы волшебством: кто-то вырвал тебя из толпы и усадил рядом с собой на сцене.
      Почему, размышляла Меган, Зак сделал ей такой подарок?
      - Эй!
      Она подпрыгнула от неожиданности. Господи, как она нервничает! И еще все время путается у кого-то под ногами. Сейчас, наверное, кто-то заметил ее и послал сказать, чтобы она убралась с дороги.
      - Меган! Сюда!
      - О, привет, Зак, - смутилась она. - А я как раз тебя ищу.
      Он подошел к ней, и на его лице она увидела удивление.
      - Майка "Дарк энджел"? Ты поклонница этой группы? - Зак дотронулся до ее майки. - Так ты была нашей фанаткой?
      Меган отвела взгляд. Почему-то, собираясь на концерт, она решила надеть любимую майку. И теперь стояла перед ним в черных джинсах, высоких бутсах, в майке с золотым серафимом на черном фоне. Оделась так, чтобы своим видом что-то сказать. Стать для него живым упреком.
      Дэвид ясно дал понять, что, как автор сценария, в иерархии команды она стоит на самой низкой ступени. Если она хочет сохранить работу и продолжать писать сценарии для кино, ей лучше заткнуться и улыбаться. Преуспей в этом и двигайся дальше. Четверть миллиона долларов - все-таки хорошие деньги. Поэтому Меган глотала оскорбления Роксаны Феликс, а если бы придержала язык с Заком, то добилась бы большего. Препирательства с ним превратились в привычные словесные перестрелки. Он был постоянно раздражен. С того момента, как началась переделка сценария, с самого первого совещания, Зак Мэйсон все время подстрекал ее, дразнил, называл ее сочинение выдуманным и наивным. Но откровенно говоря, после каждого такого совещания сценарий становился лучше. И все-таки... Как только Зак начинал чуть теплее к ней относиться, Роксана вела себя в десять раз хуже. Если они с Заком были в чем-то не согласны, Роксана кидалась на защиту своего партнера и разбивала в пух и прах любое утверждение Меган. Так было и в последний раз. Этого следовало ожидать. Между Роксаной и Заком что-то есть, судя по позам, которые она принимает перед ним на совещаниях, и по тому, как она поддерживает и защищает его. И конечно, пресса - колонки сплетен нашептывали об их связи...
      Интересно, появится ли эта мерзавка сегодня? Меган очень сомневалась, что та хоть капельку интересовалась рок-н-роллом, но этот концерт событие, и, возможно, она не захочет его пропустить. Меган не могла дождаться начала шоу. А надела она эту майку не из-за Зака и Роксаны. Эти избалованные красивые дети могут делать друг с другом что хотят. Просто таким образом она намеревалась сказать то, чего не хватило бы духу выразить словами.
      Шел бы ты к черту, Зак Мэйсон!
      Ты нас продал.
      Ты еще один эгоист, рок-звезда, испорченный и избалованный мерзавец, фальшивый проповедник, ты разбогател на наших мечтах. Ты лгал нам. Ты лгал мне.
      Но в то же время Зак прислал за ней лимузин. Он дал ей этот пропуск. Разрешил ей все. Меган чувствовала себя обязанной ему и сконфуженной. Зачем он это делает? В чем причина?
      Он же ненавидит ее! В его поведении нет никакой логики.
      - Да, была, - пробормотала она. - Мы все были.
      Зак услышал критические нотки в ее голосе, но предпочел не обращать на это внимания.
      - Ты бывала на наших концертах?
      Меган посмотрела ему прямо в лицо.
      - Я шестнадцать раз была на твоих концертах. Я видела тебя в "Омни" в Окленде, когда ты только начинал. Я видела тебя в "Стоун". Была на твоем последнем выступлении на стадионе, вот здесь, - она указала рукой, - два года назад. Я и кое-кто из друзей по колледжу целый месяц копили деньги, чтобы приехать сюда.
      Зак Мэйсон медленно кивнул.
      Меган снова посмотрела на него. Он тоже был в джинсах и в бутсах, во всем черном - в черной прозрачной шифоновой рубашке, последнем писке моды "металлистов".
      Сквозь нее просвечивал торс без майки. Меган отметила, что он еще более мускулистый, чем она представляла. Он сложен, как Киану Ривз, а лицо еще лучше - точеное, с крепкой мужской челюстью. Черные волосы придавали ему роковой вид, взгляд его был взглядом хищника. Эти глаза, казалось, пронзили душу всего поколения Меган. Глаза, которые она видела из толпы еще подростком и которые зажгли мятежный огонь в ее душе.
      Вдруг Меган возбудилась, ее охватило желание, и она возненавидела себя за это.
      - Ну и как мы тебе понравились? - поинтересовался Зак.
      Меган покраснела. Ей не хотелось отвечать Мэйсону.
      Называя себя поклонницей группы, а Зака - своим идолом, она оказывалась в подчиненном положении. Мэйсон понял теперь, что она им восхищается и даже более того.
      Меган это совсем не нравилось.
      - Ты, Шерлок, я была шестнадцать раз на твоих концертах. Так что ты можешь подумать?
      - Я думаю, ты очень хорошенькая, - сказал Зак. Он протянул руку и коснулся мягких каштановых локонов. - Слишком хорошенькая, чтобы все время быть такой сумасшедшей.
      Меган стояла словно громом пораженная. Он говорил искренне. Парень, который встречается с величайшей супермоделью мира, только что назвал ее хорошенькой?
      - Спасибо, - пробормотала Меган и тут вдруг вспомнила про вежливость. - Спасибо за пропуск.
      Он отмахнулся, но глаз с нее не сводил:
      - Ничего, не стоит. А какая из наших песен тебе больше всего нравится?
      - А какое тебе дело? - резко спросила Меган.
      Он наверняка играет с ней. Иначе быть не может.
      - Хочу знать. Доставь удовольствие, - попросил Зак, оскаливаясь по-волчьи.
      Толпа в нетерпении начала скандировать название группы. Меган почувствовала, как внутри все сжалось от неодолимого желания. О Боже. Она говорила себе, что должна быть сильнее. Но.., он такой красивый. Красивый хищник.
      - "Огненная", - выпалила она.
      - Знаешь, ты разговариваешь со мной не как поклонница.
      - А ты ведешь себя не как герой, - зло парировала Меган.
      Он молчал.
      Шум нарастал, крики зрителей оглушали. Меган охватил страх. Господи, что же она наделала? Зак играет главную роль в картине. Если захочет, он позвонит Дэвиду Тауберу и она навсегда вылетит из проекта.
      - Ты ничего не знаешь о моей жизни, - тихо сказал Зак. - Хочешь, расскажу, почему я распустил группу?
      Она яростно замотала головой.
      Я знаю, почему ты распустил ребят, ты, дурак. Из-за денег. Из-за менеджера, который не лизал тебе задницу. Дэвид мне рассказывал.
      - У меня были причины.
      Конечно, двадцать миллионов причин найдется, подумала Меган, но вслух произнесла:
      - Это твоя жизнь, Зак. "Дарк энджел" - твоя группа, не моя. Ты мог делать с ней все, что тебе хотелось.
      С секунду он стоял и в упор смотрел на нее. Потом отвел взгляд.
      - Шоу начинается. Пошли со мной. Я посажу тебя на место, с которого хорошо видно.
      ***
      Роксана Феликс кипела от ярости. Она сидела с Меган Силвер и еще несколькими женщинами, женами и подружками музыкантов группы, в скрытой от посторонних глаз ложе для важных персон, сбоку от сцены. Лазерные лучи паутиной оплели темноту, огни плясали по сцене, выхватывая из бушующей толпы лица фанатов. Справа от нее "Электрик-Сити" исполняли последний хит, первый из десятки.
      Но Роксана на все это не обращала внимания. Она думала о том, что десять минут назад, когда она уже сидела здесь, Зак Мэйсон лично привел Меган Силвер, эту серую девицу, тупую и наивную, прямо в ложу для важных персон. И Меган - в сущности никто, какая-то начинающая сценаристка - имела ламинированный пропуск, который ей явно не пришлось добывать, как ей, Роксане. Значит, Зак послал этой маленькой проститутке такой пропуск. Сам!
      Зак предпочел ей Меган!
      А хуже всего был его удивленный взгляд, брошенный на ее, Роксаны, пропуск. Сначала вскинутые брови, а потом отвратительно-понимающее выражение лица, с оттенком презрения. Эта мышка, конечно, ничего не заметила. Она разглядывала музыкантов и толпу в восторженном порыве.
      Меган Силвер действительно все это интересно!
      Роксана уставилась Меган в затылок. Итак, вот, оказывается, чего хотел Мэйсон.. Он выбрал осла вместо единорога. Воробья вместо павлина. Выбрал ту, которая столь наивна, что даже этого не понимает.
      Ну что ж, этой мышке лучше не становиться у Роксаны на пути. А если она посмеет, то хорошо заплатит!
      Глава 18
      И вдруг темнота накрыла всю толпу. Несколько минут зрителей заставят ждать.
      Меган заерзала на стуле в предвкушении. Шоу должно быть бесподобным. А смотреть его со сцены... Невероятно!
      Между песнями у нее будет время понаблюдать, что делают рабочие и техники. Она впитывала атмосферу кулис жадно, как губка. Все пригодится для сценария. Легкими мазками она сделает его в десять раз живее и реалистичнее. Она приедет домой после шоу и сразу сядет за письменный стол.
      Все, прежде написанное, обретет другой вид.
      Но в данный момент не это главное.
      Главное - она увидит сейчас выступление Зака Мэйсона.
      Их недавний разговор был странным... Меган была уверена, что, когда она выскажется и осудит его, он тут же впадет в неистовство и моментально ее уволит. Но он отреагировал не так. Совсем не так. Он остался спокоен. Конечно, ее слова его задели, это было видно по глазам, но Зак не стал переубеждать, оставил ее при собственном мнении.
      Она не узнавала в нем звезду, с которой постоянно спорила. Она не узнавала в нем капризную примадонну, о которой без конца твердил Дэвид Таубер.
      И здесь, на стадионе, она слышала, как поклонники "Электрик-Сити" весь вечер выкрикивали его имя. Выйдя из ложи в туалет, она услышала почти истеричные голоса репортеров - те спрашивали, правда ли Зак Мэйсон сегодня будет петь. Возвращаясь обратно, она ловила снова и снова: "Зак, Зак, Зак". А ведь это шоу "Электрик-Сити". Но все ждали только того парня, с которым она несколько минут назад поругалась.
      Меган понимала: еще два месяца назад она была бы в точно таком же сумасшедшем возбуждении. Для ее поколения узнать, что Зак Мэйсон собирается выступить с другой группой, было все равно как если бы кто-то в свое время сказал ее матери, что смерть Джона Леннона - обман и "Битлы" на Рождество выступят в "Мэдисон-Сквер-Гарден".
      "Дарк энджел" - это почти религия, а Зак Мэйсон для каждого - личный бог.
      В этой пьянящей, возбужденной атмосфере стадиона трудно на все происходящее смотреть иначе. Нельзя не видеть Зака Мэйсона глазами обожающих поклонников.
      Глядя на них, Меган задумалась о нем больше как о человеке, а не о звезде рока. В конце концов, Мэйсон предал всех... Разве нет?
      Она попыталась взять себя в руки, но не могла справиться с внутренним трепетом. Скоро Зак выйдет на сцену и окажется совсем близко от нее. Может быть, на несколько минут она снова увидит то лицо, которое последние пять лет смотрит на нее с плаката. Меган перевозила с собой его портрет с квартиры на квартиру и первым делом вешала на стену в спальне.
      Вдруг толпа взревела. Волны звука поднялись вверх, в теплый воздух ночи. Яркая радуга огней опрокинулась на людское море, окрасив его пестрым разноцветьем.
      "Электрик-Сити" возвращались на сцену, чтобы исполнить песни на бис, и вместе с ними вышел Зак Мэйсон. Он поднял руку, отвечая на бешеный рев обожателей. Одинокий белый луч света был направлен на него. Волосы развевались, словно черное пламя. Меган была совсем рядом, и могла различить капельки пота на точеном лице Зака. Она была достаточно близко, чтобы увидеть напряженный взгляд и волчьи глаза, направленные на ревущую толпу.
      Сердце Меган неистово забилось. Ее скептическое отношение к нему исчезло. Она забыла о том, что они работают вместе. В это мгновение она превратилась в прежнюю поклонницу "Дарк энджел". Зак Мэйсон - снова ее герой.
      И он стоял в трех шагах от нее.
      Сильнейшее возбуждение охватило Меган. Волны страсти перекатывались по телу, желание серебряными нитями потянулось от грудей вниз. Она ощутила, как напряглись соски под майкой с именем ансамбля, она почувствовала, как тепло стало между ногами, как там все набухло от прилившей крови, повлажнело. Боже, это самое сильное возбуждение, которое она испытала в жизни!
      Словно в полузабытьи, Меган впилась руками в медные перила и подалась вперед, к Заку.
      Гитарист "Электрик-Сити" Рик де Суза коснулся струн, и зазвучали первые аккорды "Огненной". Главной песни второго альбома "Дарк энджел". Той песни, которую Меган назвала любимой.
      Когда толпа завопила в экстазе, узнав мелодию, музыканты "Электрик-Сити" заулыбались, замахали руками, и луч прожектора на несколько секунд передвинулся с Зака на их солиста. Зак стоял очень близко к Меган, так близко, что при желании она могла прикоснуться к нему. Зак повернулся к ней в темноте и улыбнулся.
      ***
      Дэвид Таубер сидел в плетеном кресле для гостей и потягивал шампанское. Потом покосился на часы. Еще минут пятнадцать, и исполнение на бис закончится. Он не видел причин стоять там и слушать этот безумный рев. Он пережидал. Кричали так, что можно было подумать, будто на толпу направили огнемет. Что вообще-то не такая уж плохая мысль, если представить себе этих длинноволосых неопрятных парней и девиц в дыму марихуаны. Но слава Богу, он вытащил Мэйсона из всего этого дерьма.
      На концертах Коллин Маккаллум ничего подобного никогда не происходило.
      Он собирался сесть в ложе на сцене, но улыбающийся охранник преградил путь - по его пропуску туда нельзя.
      - Но такой же пропуск Зак оставил Роксане Феликс, - возразил Таубер.
      Парень покачал головой:
      - На сцену нельзя пройти без ламинированного. У Роксаны Феликс такой есть. Откуда он у нее, я не знаю.
      - А Меган Силвер? - строго спросил Таубер, заглянув в ложу и увидев спину Меган.
      То, что Роксана Феликс своими путями достала пропуск, его нисколько не удивило. Но Меган... Вряд ли она была способна на такое.
      - У нее тоже ламинированный. Сам Зак Мэйсон проследил за этим. Лично.
      - А ты откуда знаешь? - раздраженно спросил Таубер.
      - Потому что я сам делал этот пропуск, - ответил длиннорукий здоровяк. - А теперь, парень, прошу тебя, уходи, если не хочешь, чтобы я тебя выкинул отсюда.
      Дэвид отошел.
      Итак, Зак Мэйсон сделал Меган Силвер ламинированный пропуск. Это интересно. А Роксане пришлось побороться, чтобы получить такой и не потерять лицо...
      Таубер не спеша отщипывал виноградины от кисти и напряженно думал, стараясь разобраться во всем. Итак, у него под контролем трое из четырех главных участников проекта. Мужская главная роль, женская главная роль и сценарист. Сэм Кендрик представляет лично Фреда Флореску. Жаль, потому что даже Дэвид с его способностями не мог переманить клиента у босса. Все-таки границы дозволенного для него существуют.
      Сейчас по крайней мере.
      Но по ходу дела его следы оставались повсюду. Если фильм выйдет удачным, он сделает себе имя. Зарплата взлетит в пять раз. И он наконец из категории добивающихся успеха перейдет в категорию добившихся.
      Вот тогда можно сделать рывок и вытеснить Майка Кэмпбелла, чтобы возглавить отдел национальных фильмов в самом крупном агентстве и стать при этом самым молодым из тех, кому это когда-нибудь удавалось. И тогда он, Дэвид Ариэл Таубер, будет действительно прочно стоять на ногах. Дэвид довольно улыбнулся. Ему только двадцать шесть. Ну и что? Он тот еще орешек. Сэм Кендрик, конечно, не такая старая перечница, как Кевин Скотт, но все равно стареет, а не молодеет.
      Они оба старые, слабые и бесполезные.
      Они могли бы поучиться у него кое-чему. А если Сэму Кендрику придется трудно при обмене опытом - что ж, пускай. Естественный закон эволюции. Выживают только сильные.
      Он способен выжить, преуспеть, но его успех связан именно с этим фильмом, который еще только на стадии предварительных съемок. А если посмотреть реально, сегодня лишь положение Зака в команде совершенно безопасно. Меган можно легко уволить, такое случается сплошь и рядом. Сценаристов полно, безымянных и дешевых. Роксана - ну что ж, у нее положение более прочное, с тех пор как их с Заком экранные пробы произвели хорошее впечатление. Но и она в конечном счете заменима. Если вдруг Зак, к примеру, откажется работать с ней или она, не дай Бог, попытается во время работы с Фредом Флореску изображать из себя суперзвезду. А Дэвиду очень важно, чтобы никто из его клиентов не вылетел из команды. Он все же хотел оставить на этой картине как можно больше отпечатков пальцев.
      Это значило, что все его ребятки должны ладить друг с другом.
      Загадочная история с пропусками его настораживала.
      Возможно ли, что Зак Мэйсон хочет Меган Силвер? Эту его мышку, застенчивую, вечно смущающуюся малышку Меган? С тех пор как началась работа над фильмом, Меган ни черта не понимает, что происходит. И все, что говорит Дэвид, воспринимает как Евангелие. Это вполне понятно, подумал он. Меган вышла буквально из нищеты, из среды бедных бездельников Сан-Франциско, где у нее были какие-то друзья. А когда переехала в Лос-Анджелес, где никого абсолютно не знала и понятия не имела, куда идти, где искать работу, нашла какое-то захудалое кафе, откуда он ее и вытащил. По счастливому стечению обстоятельств он решил разозлить Кевина Скотта именно в тот момент, когда Меган оказалась под рукой. Со своим блестящим коммерческим сценарием, который свалился ему на колени, словно переспелая груша.
      Дэвид хмуро улыбнулся. Он с трудом верил в такую удачу. Ты сам все это сделал.
      Но Меган на это смотрела иначе. Меган видела в нем светлого рыцаря в красном "ламборгини". Он появился в ее кафе, чтобы спасти. А на самом деле только благодаря сценарию Меган разрозненные идеи проекта удалось соединить в одно целое. К счастью, бедняжка до сих пор думает, что он оказал ей любезность. Что она ему обязана. У нее была очень тяжелая жизнь. Поэтому она и сейчас продолжает бороться за выживание. Меган даже не подумала после того как она произвела впечатление на Элеонор Маршалл, - что у нее наверняка будет работа и потом. Меган Силвер воспринимала "Увидеть свет" как свою единственную надежду. А Дэвида Таубера считала единственным другом во всем Лос-Анджелесе. Дэвиду по душе такое отношение.
      Ему очень нравилась и власть, которую он обрел над Меган. Он контролировал ее финансы. Он приказал ей изменить диету. Он даже проводил с ней мучительные тренировки. Удивительно, но она казалась воском в его руках.
      Честно говоря, это действовало на него эротически. В последнее время он начал мечтать о Меган. Она симпатичная, но не по лос-анжелесским стандартам. Она такая податливая, мягонькая.
      Но что, если и Зак Мэйсон тоже воспринимает ее так?
      Невозможно. Зак трахался с моделями и порнозвездами, с лучшими проститутками. Женщинами с огромным бюстом, тонкими, как спички, ногами, длинными светлыми волосами. Роксана Феликс, которая по всем рейтингам считалась самой красивой женщиной в мире, супермодель с новым контрактом на сорок миллионов долларов, сама вешается ему на шею. Вчера Дэвид видел заголовки в газетах, до него дошли и слухи, распространенные тележурналистами. Репортеры возле выхода на стадион спрашивали, не представит ли он пару века.
      Дэвид поднял бокал шампанского, протянув руку в сторону сцены. Хорошо, пусть этим займется сама Роксана.
      Что там Чарлз и Диана или Ричард и Синди! Влюбленная парочка Зак и Роксана обеспечит заголовки газет во всем мире. А это гарантия огромных кассовых сборов.
      Но если Зак решил, что вместо Роксаны он хочет Меган? Таубер, работая в этом бизнесе, понял, что о вкусах звезд не спорят. Но это значит, что все может разлететься в пух и прах! Роксана будет настаивать на увольнении Меган.
      Зак может вмешаться и уволить ее саму. Но так или иначе, в проигрыше останется Дэвид.
      А если вдруг мышка покажет коготки? Меган оказалась в Лос-Анджелесе брошенной на произвол судьбы. Без всякой помощи. Но Таубер был уверен: эта девушка не всегда была такой забитой. Наверняка у себя дома она считалась смелой и циничной.
      Он слышал безумный рев толпы, доносившийся со стадиона, голос Зака Мэйсона гремел из усилителей, но молодежь так орала, что он тонул в шуме. Меган вдруг очутилась в своем мире. Она все это понимала. И она понимала Зака.
      Если бы им удалось прекратить стычки по пустякам, Зак Мэйсон стал бы воплощенной мечтой Меган.
      Дэвид нахмурился. Это надо пресечь. Вместе должны быть Зак и Роксана. А Меган...
      Думай, приказал себе Дэвид. Всегда есть выход. И тебе лучше найти его. Поскорее.
      ***
      Последние аккорды песни "Черная ярость", самого сильного хита "Электрик-Сити", словно потонули в темноте и волнах криков, несшихся со стадиона на сцену. Зак подпевал Карлу Олафсону, солисту группы, но это не имело никакого значения. Как бы далеко ни стоял Зак Мэйсон, именно его хотела видеть толпа. По улыбкам музыкантов группы Меган поняла, что их это совсем не волнует. Престиж "Электрик-Сити" взлетел высоко, потому что Зак выбрал именно их для своего выступления, первого "живого" выступления после распада "Дарк энджел". Тысячи юношей и девушек восприняли его выход на сцену как Второе Пришествие.
      Красные и зеленые лучи пересекли сцену.
      - Еще хотите?! - закричал Карл в микрофон.
      Вопль согласия был таким оглушающим, что Меган зажала ладонями уши. Она взмокла не только от жары, но и от возбуждения. Зак спел три песни, и каждая стала откровением... Господи, она сидела так близко, что можно было рассмотреть вены, вздувшиеся на его шее во время пения, заметить малейшую перемену в лице, даже когда свет переводили на кого-то еще...
      Она поняла одно: когда Зак поет, он думает только о песне и о толпе. Мэйсон подпитывался мощью, исходившей от массы людей, и по особым каналам возвращал эту мощь обратно - голосом. Он напряженно всматривался в темноту, как будто усилием воли мог увидеть каждое искаженное страстью лицо. А его голос! Немного хриплый от переизбытка чувственности, полный мятежного духа и в то же время мелодичный...
      Меган теряла себя в звуках этого голоса. Тонула вместе с толпой. Нет ни страха, ни смущения - ничего, кроме музыки, света и Зака.
      - Я думаю, мы можем спеть еще, - согласился Карл, театрально поворачиваясь к группе.
      Де Суза ударил по струнам. "Огненная". Самая главная песня "Дарк энджел". Толпа завопила так, что можно было поднять мертвого.
      - Мы хотим представить вам парня, который солирует в этой песне, наш хороший друг Зак...
      Остальные слова утонули в истеричном вопле толпы.
      Зак вышел вперед. На край сцены. Весь залитый лучами света, он простер руки к зрителям.
      - Я хочу поблагодарить "Электрик-Сити" за то, что они дали мне возможность выступить с ними. Сами они работают прекрасно, - сказал он, кивая Карлу.
      Опять приветственные крики. Улыбки музыкантов.
      - Это будет последний номер. Именно эту песню "Дарк энджел" всегда исполняли под занавес. - Он развернулся, посмотрел в сторону скрытой ложи. - Песня посвящается Меган.
      Зажглось море света. Толпа начала скандировать слова песни, и тысячи голосов слились в общий хор.
      Меган так и застыла на месте, парализованная от потрясения и восторга.
      - Ну, ты довольна, дорогая? - раздался голос возле самого ее уха.
      Меган повернулась и увидела Роксану Феликс в золотистом парчовом мини-платье; та приятно улыбалась ей.
      - Да, - сказала она. В этот момент даже Роксана не могла испортить настроение. Зак Мэйсон пел "Огненную" специально для нее.
      Роксана протиснулась к медным перилам, чтобы встать рядом с Меган. Провела рукой по шикарным блестящим черным волосам, убрав их с глаз.
      - Я думаю, ты должна быть довольна. Знаешь ли, это была моя идея. Я предложила ему на той неделе. Я подумала, что, может, мы несколько грубовато обращаемся с тобой.
      Впервые Меган обратила внимание на ламинированный пропуск, свисавший с пояса Роксаны. Она почувствовала, что сейчас упадет - настолько сильное разочарование охватило ее.
      Ну конечно, у Роксаны такой же пропуск.
      Роксана на самом деле подружка Зака Мэйсона.
      И как она могла позволить себе забыть про это? Неужели она думала, что такая звезда, как Зак, когда-нибудь проявит интерес к ней, Меган?
      Он же сам сказал, что на концерте она сможет набрать материал для сценария. Именно эго Зак и имел в виду. Он решил относиться к ней по-дружески. Что ж, прекрасно. В конце концов, так лучше для фильма. Надо быть идиоткой, чтобы принять профессиональную заинтересованность за нечто большее.
      Меган стояла в ложе для гостей рядом со всемирно известной супермоделью. Неужели она могла подумать, что Зак Мэйсон именно ей сделал одолжение? Вот это ты, Меган, придумала! Ну и мысль!
      - Спасибо, - с трудом выговорила она. - Это было очень мило с твоей стороны.
      Роксана широко улыбнулась безупречно очерченными губами ягодно-красного цвета. Стоя так близко, Меган не могла не заметить, какая абсолютно гладкая кожа у Роксаны, натянутая, ни единого пятнышка. Даже без всякого макияжа. Она вспомнила, какую только что Роксана заключила сделку, - об этом сообщили вчера в "Новостях".
      А возникшие в памяти вопросы журналистов насчет Зака острым ножом полоснули по сердцу.
      - Поздравляю тебя с контрактом, - храбро сказала она.
      Супермодель пожала плечами.
      - Это тебя я должна поздравить, дорогая, - сказала она тоном опекунши, - ты же написала первый сценарий! В общем, я думаю, мы обе из тех, кто делает карьеру. Так ведь?
      "Обе из тех, кто делает карьеру... Да. Но я стою двести пятьдесят тысяч, минус налоги, комиссионные и прочие расходы, а ты подписала контракт на сорок миллионов".
      - А ты знаешь, что мы с тобой ровесницы? - спросила Роксана сладким голосом.
      - Неужели? - Меган удивилась. Она никогда не воспринимала Роксану как свою ровесницу.
      А Зак Мэйсон все еще стоял на сцене, приковывая к себе внимание толпы. Он выглядел потрясающе, так, что дух захватывало. Охотник, предводитель, молодой, красивый - и в то же время настоящий мужчина, похожий на древние скульптуры Александра Великого. Роксана - стройная, изящная, чувственная Афродита. Они очень подходят друг другу.
      Зак снова повернулся и улыбнулся Меган. Но на этот раз она отвела взгляд.
      ***
      Как только огни погасли, появились охранники, чтобы провести их в комнату для гостей, где была в полном разгаре вечеринка.
      - Я, пожалуй, пропущу это, - сказала Меган. - У меня много работы. Она посмотрела на Роксану. Ее черные блестящие волосы были аккуратно уложены. Эта мерзавка, наверное, никогда не потеет. - Да, Зак пригласил меня сюда, чтобы я лучше прочувствовала атмосферу закулисной жизни. У меня возникло много новых идей...
      - О Меган, нет, - настаивала Роксана, беря ее под руку. - Тебе надо остаться. Я настаиваю. Я знаю, Зак будет очень разочарован, если ты уйдешь.
      - Пожалуйста, Роксана...
      - Я настаиваю, - сказала Роксана сладким голосом, в ее тоне, однако, чувствовалась твердость стали.
      - Ну ладно, - согласилась Меган с несчастным видом.
      Как будто у нее был выбор. Она действительно не хотела видеть Зака и Роксану Феликс вместе, во всяком случае, сейчас она не готова. На прошлой неделе ей было бы плевать на это. Выступление Зака Мэйсона позволило ей увидеть его в другом свете. Она чувствовала себя полной дурой.
      Буфетная была полным-полна народу - начальники из компаний звукозаписи, парни с радио, выбеленные блондинки в платьях, больше походивших на удлиненные майки, несколько ведущих репортеров из журнала "Роллинг стоун" и представители других крупных журналов. Все возбуждены до крайности.
      Ожидая Зака, Меган думала: а захочет ли он говорить со всеми этими людьми? Она надеялась, что нет. Она предпочла бы, чтобы он пошел к поклонникам и раздавал автографы.
      - Мы и сами долго не задержимся, - доверительно прошептала Роксана, освобождая свою руку и отпуская Меган: она увидела группу фотографов, которые пытались поймать ее, и пошла к ним. - Я хочу домой. - Она приняла позу для съемки: ну еще немного, ребята, и все.
      Меган отступила.
      - Роксана, рад тебя видеть. И особенно рад, что ты смогла попасть на шоу, - сказал Дэвид, налетая на них. - Джентльмены, все. Достаточно. Мисс Феликс здесь для того, чтобы встретиться с мистером Мэйсоном. Можем мы предоставить им такую возможность?
      Роксана еле заметно улыбнулась Тауберу, когда представители прессы нехотя отступили.
      - Поздравляю тебя с контрактом с "Джексон", - добавил Дэвид, и его карие глаза скользнули по ее блестящему платью. - Я думаю, тебя просто ограбили.
      Она расхохоталась.
      - Дэвид, ты не поздоровался с Меган.
      - Нет, не поздоровался, - сказал Таубер, не поворачиваясь к ней.
      Меган пыталась не выказать ревность. Неужели Роксане мало Зака Мэйсона?
      - Я не заметил ее. Меган, золотко, ты выглядишь потрясающе.
      - Спасибо, Дэвид, - пробормотала Меган.
      Она выглядела вовсе не замечательно. Она была в майке, джинсах, с потным, раскрасневшимся лицом. Вряд ли можно хорошо выглядеть, когда ты три часа подряд прыгаешь и бьешься о медные перила.
      - Ну что ж, леди, позвольте мне принести вам шампанское, - предложил Таубер, поворачиваясь к проходившему мимо официанту.
      И вдруг шум пробежал по толпе. Зак Мэйсон, переодетый в рубашку "Электрик-Сити" и свежие джинсы, возник вместе с музыкантами из уборной. Увидев Меган и Роксану, он тут же направился к ним.
      Дэвид махнул ему.
      - Роксана, - сказал он, подавая ей шампанское. - Меган, это тебе.
      Меган взяла бокал, радуясь; что хоть чем-то может себя занять. Она не хотела стоять здесь как дурочка, когда Зак и Роксана начнут лапать друг друга.
      - Спасибо, Дэвид. - Она улыбнулась ему.
      - Знаешь, когда я сказал, что ты выглядишь замечательно, я говорил совершенно искренне, - сказал Дэвид, подвинувшись к ней.
      Меган вдыхала легкий запах его лосьона после бритья.
      - Ты здорово похудела.
      - Спасибо.
      - Ты правда очень симпатичная. Ты это знаешь? - спросил Дэвид и, не обращая внимания на потрясенный вид Меган, обнял ее мускулистой рукой.
      Именно в этот момент Зак Мэйсон пробрался сквозь толпу и резко остановился. Меган стояла перед ним такая же, какой он увидел ее в первый раз. Но только сейчас Дэвид Таубор жестом собственника обвивал ее талию рукой.
      - Привет, Зак, - сказала Роксана Феликс, одарив его невероятно яркой, чувственной улыбкой.
      - Ты замечательно пел, Зак, - похвалил Дэвид, и рука его сдвинулась на бедро Меган безошибочным ласкающим. жестом.
      - Привет, - мрачно бросил Зак.
      Меган Силвер робко посмотрела на него.
      - Ты замечательно пел, - сказала она.
      Мэйсон перевел взгляд с Меган на Дэвида и обратно, словно не желая верить своим глазам. Но все слишком ясно.
      С чего он подумал, что Меган другая? Она вовсе не Дева Мария. Она влюбилась в этого пронырливого, скользкого, богатого голливудского агента. Она, конечно, такая же, как все остальные. А он посвятил ей песню, прямо перед восемью тысячами поклонников.
      Он почувствовал себя идиотом.
      - Рад, что понравилось, - холодно сказал он и повернулся к Роксане Феликс, улыбаясь перед камерами, которые громко защелкали. А потом приподнял ее подбородок и смачно поцеловал прямо в губы.
      - Ну что, дорогая, - прошептал Дэвид в ухо Меган, - мы не нужны здесь. Так что пошли домой.