– Всего пять сотен? – удивился Казимир

– Ты не гляди, что их мало! – зашептал Ратибор, – дерутся, будь здоров! Женишок моей Дуняхи главного аварского богатыря пеший без оружия одолел. Да так, брат, ловко, что потом эту харю всем миром собирали. Тихо, майор опять идет! Олег, познакомься, муж моей сестры – Казимир. Казимир, это их воевода – Олег Палыч, майор!

Казимир сунул руку в камнедробилку Булдакова и поморщился. Майор, казалось, ничего не заметил. Он расшаркался перед гостем, затем извинился и опять куда-то пропал. Ожидая противника лишь на вторые сутки, Олег Палыч отдал команду передислоцироваться поближе к слободе. Благодаря капитану Селедцову, у каждого человека за пределами городка были рации, так что управление мог осуществлять и олигофрен. С «Черной акулы», портящей воздух где-то километрах в шестидесяти, появилась первая информация: варяги устроились на отдых с ночлегом.

Так как было еще светло, часов семь вечера, решено было перекусить и пару часов побездельничать, выставив дозоры. У частокола уже стояла тройка «Градов», два Т– 82 и «Урал» с боеприпасами.

Ратибор с Казимиром шли пехом; за Казимиром тащилась усталая лошадь с нехитрой поклажей. Внезапно она шарахнулась в сторону. Мимо промчался БТР и исчез за пригорком. Привыкший за две недели ко всему, Ратибор лишь слегка вздрогнул и пошел дальше, не прерывая своего увлекательного повествования. Вдруг он насторожился и обернулся. Шагах в тридцати, на коленях, стоял его зять и яростно крестился. На морде лошади была написана готовность хоть сейчас принять христианство во всей его первозданной красоте. Ратибор плюнул и подошел к родственнику.

– Полно, Казимир, мозоли на коленях натрешь! – нас в слободе уже трапеза ждет.

– Нет, ты видал! – изумлению гостя не было предела.

– Пойдем, говорю! Если не успокоишься, придется тебя медом отпаивать! Железных коробок на колесах он не видел! Так тут их, как вшей на прокаженном! – Казимир поднялся с колен и нерешительно последовал за Ратибором. Они взошли на пригорок, с которого открывался вид на Бобровку.

– Долго, видать, пахали, – указал он на поле слева от слободы.

– Цельный день, – подтвердил Ратибор, – от рассвета и до заката.

Великолитовец остановился и посмотрел на него.

– Или моя голова плохо слышит, или твоя – ерунду говорит. Это поле десять дней пахать нужно на десяти волах.

– Твоя голова еще не привыкла, – философски заметил Ратибор, – придется тебе хлебнуть водки немалую чару.

Решив еще больше поразить гостя, он достал из кармана транк:

– Олег Палыч, ты где?

– В деревне, – донеслось из транка.

– Где – где?

– В слободе, мать твою! Чего надо?

– Там бабы шевелятся?

– Все готово.

– Хорошо, отбой.

Казимир смотрел на транк, как Кала на Тарзана.

– У тебя там вещун?

– Я не знаю, – честно ответил Ратибор, но говорил я с Олегом Палычем.

– А при чем здесь деревья?

– Кажется, не «деревья», а «деревня», вроде, как дома из дерева. Так они между собой нашу слободу называют.

– А что такое «водка»?

– Это, брат, все равно, что Змея Горыныча в губы поцеловать. Особенно поутру.

У ворот их встретил Мурашевич.

– Все уже здесь, а вы куда запропастились? Дуня, вот, волноваться начала.

– Володя, мы пехом пройтись решили – конь Казимира устал.

– Ладно, я – к Булдакову! – Володя побрел в сторону техники.

– Кто таков? – поинтересовался Казимир, когда сержант отошел.

– Жених Дунькин! – буркнул Ратибор. Ему было неудобно, что Мурашевич не оказал ему сыновнего почтения, даже перед Казимиром.

– Здоров детина! – присвистнул Казимир.

– Не свисти – зубов не будет, – пошутил отошедший слегка Ратибор, – ба! Видишь этого парня, возле которого моя Настена кружится?

– Вижу, – тоже ладный парень.

– Сын самого главного у них!

– Олега твоего Палыча?

– Да нет! Много выше майора. Олег у них, ну как воевода. Тот называется «полковник». Со временем все узнаешь. Если надо. У меня, скажу честно, зятек, до сих пор кругом голова. Братец ругает, что связался с безбожниками и чужеземцами, а я так думаю: черту отслужил, лишь бы люди целы остались!

– Эт точно! – кивнул зять, – а чего Анастасия рядом? Он что, тоже свататься надумал?

– Да нет. Это она, бесстыдница, стоит перед ним на лапках задних! У парня сын, да баба, которая, леший знает, где! А дочка-то моя, непутевая, вбила себе в голову, что этот – непременно должен быть ее! А парень-то хорош!

– Хорош! – согласился Казимир.

– Мне тоже люб. Жаль упускать такого зятя… Ну, вот, пришли, – Ратибор указал на шатровую палатку, где за распахнутыми пологами были видны накрытые столы. Возле них сновала Дуня и наводила последний лоск.

Под гостеприимный кров вместилось около сотни человек. Сидели вперемешку: солдаты Булдакова, местные жители и великолитовцы. Казалось невероятным, что послезавтра пирующим предстояла битва с варягами и свеями.

Выпившая полкружки хмельного меда, Анастасия встала из-за стола и, не обращая внимания на откровенные взгляды мужчин, пошла, слегка пошатываясь, в сторону дозоров.

– Стой, кто идет! – окликнули ее из темноты.

– Мне нужен Андрей! – заплетающимся языком выдала она.

– А ты кто?

– Настя я, Ратиборова!

– Понятно! – часовой достал рацию, и набрал номер Волкова:

– Алло, говорит четвертый, тут бродит некто по имени Настя, и ищет тебя. Что мне делать?

– Сейчас буду!

Через минут пять подкатил УАЗик и из него выпрыгнул сержант. Он подбежал к девушке:

– Дуреха! Ты что, на пулю нарваться захотела?

– На тебя нарваться захотела! – почувствовав непонятный запах, Андрей склонился немного, чтобы лучше разобрать. Думая, что он хочет ее поцеловать, Настя обвила шею сержанта руками. Тот отскочил, как ошпаренный.

– Да вы пьяны, барышня!

– Ну и что, – снова прижалась к нему девушка, – камень ты черствый! И боярышник тут вовсе не при чем!

Тут Андрей заметил, что часовой с интересом прислушивается к их разговору.

– Поехали! – лаконично сказал он и уселся за руль. Настя села рядом.

– Держись! – он поддал газу, и машина запрыгала по полю.

Волков остановился недалеко о слободы и заглушил мотор.

– Таська! – почти умоляюще произнес он, – ну на что это похоже? Нахлебалась какой-то дряни, переполошила дозор, меня на посмешище выставила! Ты, вообще, меня слушаешь? – девушка глядела на него горящими глазами, от взгляда которых мог сдуреть и столетний дед, – черт, да не могу я сейчас быть с тобой.

Анастасия взяла его руку двумя своими, и приложила ее к высокой девичьей груди.

– Не прогоняй меня! – хрипло произнесла она и сняла с руки какую-то диковину, отдаленно напоминающую браслет.

– Возьми. Это – мой оберег. Мне его дал дедушка при рождении. Ты ведь тоже пойдешь в битву… – Андрей молча кивнул.

– Он защитит тебя от вражеских стрел и копий…

– Глупышка! Викинги не пользуются ни стрелами, ни копьями. К тому же, я больше доверяю бронежилету, – улыбнулся парень, но амулет взял и надел его на кисть левой руки.

– Его носят на правой, – сказала Настя.

– Не хватало, чтобы он за автомат цеплялся! – сержант достал транк, – товарищ майор, это Волков. Мне бы отлучиться на несколько часов по семейным обстоятельствам.

– Добро, Андрюха, – свободен до утра. Мурашевич тебя подменит, если что.

– Спасибо, товарищ майор! До утра!

– До утра, сержант. Осторожнее с «семейными обстоятельствами»!

Волков повел машину по уже хорошо укатанной дороге в городок, но его остановил капитан Селедцов.

– Домой? – осведомился он, открывая заднюю дверцу.

– Садитесь, товарищ капитан, подбросим.

– Подбрасывать не надо – просто подвези, – пошутил связист. Заметив антенну, торчащую из кармана сержанта, он поинтересовался:

– Ну, как транк, не подводит?

– Да пока грех жаловаться – штука надежная.

– Естественно. Здесь же идеальные условия для связи! Ни тебе помех от радаров, ни любителей – коротковолновиков, ни гостелерадио. Особенно последнего… Хочешь, кстати, узнать, почему я до сих пор капитан, а не, скажем, подполковник? По возрасту…

– Заинтригован.

– Расскажу. Никому еще не жаловался… Где-то, в году девяносто третьем, когда в России была, мягко говоря, напряженная обстановка, у нас проводились секретные учения. Непосредственно мне была поставлена задача обеспечить такую связь, чтобы ни одна сволочь не могла нас подслушать. Наша часть обслуживала Министерство обороны.

Есть такой прибор – шифратор называется. Он разбивает аналоговую составляющую сигнала на серию непонятных хрюкающих звуков. В приемнике стоит дешифратор, где эта свинская речь превращается тем же макаром, в человеческую.

В то время служил у меня прапорщик Чихнюк, который умудрился так присоединить и настроить приборы, что шифратор оказался вообще не включенным в схему, а передатчик настроен на частоту в семьдесят пять мегагерц – частота первый канала телевидения. И вот, представляешь, идет по ОРТ мультфильм «Карлсон вернулся». Карлсон раскрывает свою хлеборезку, а вместо «Привет, малыш!» слышится: «Последние известия из Москвы. Обстановка нормализировалась. Отмена, повторяю, отмена готовности». И это все слышит половина республики.

Меня ставят в интимную позу, и имеют все, кому не лень. Хотя я вообще, не при чем. Секретный прапорщик Чихнюк не имел права показывать мне схему соединений.

– А что потом стало с этим прапором? – спросил Андрей.

– Уволили из рядов Вооруженных сил по состоянию здоровья. Стал фермером.

– А вы уже шесть лет…

– Девять. Капитана я получил в девяностом.

– Да! – сострадательно протянул Волков.

– Ничего, здесь все равны! – успокоившись, и уже без прежней горечи продолжал Селедцов, – нет ни телевидения, ни радио… Хотя, мне пришла в голову одна мысль! Можно ведь устроить небольшую радиостанцию, передающую, скажем, музыку и последние новости. Сплетни, даже. Ага! Вот и приехали. Высади-ка ты меня, дружище, у штаба. Зайду, гляну на оборудование. А насчет радио переговори с командиром. К тебе-то он прислушается.

Подмигнув Андрею, опальный капитан захлопнул дверцу.

– Куда мы? – спросила Настя.

– К отцу. Заберем Костю, а утром ты отведешь его обратно. Ты своего папаню хоть предупредила?

– Чай, не маленький! – отмахнулась девушка.

– Ну, ты даешь! – с осуждением посмотрел на нее Андрей. Затем достал транк и протянул его Насте.

– Позвони ему! – та неохотно набрала номер Ратибора.

– Это я! – представилась она, – заночую в крепости (так жители Бобровки называли военный городок). Ты что делаешь?

– Мы тут, доченька, с дядей Казимиром беседуем, – отозвался слегка заплетающимся языком, Ратибор, – между прочим, есть возможность неплохо выдать тебя в хорошую семью.

– Пока, папа! – прошептала Настя в транк и прервала контакт. По щеке ее скатилась предательская слезинка.

За три километра отсюда довольный Ратибор потер руки и, обращаясь к Казимиру, произнес:

– Как я их, а? Может теперь он станет более решительным!

– Ты того, не очень! – ответил Казимир, хрустя соленым огурцом, – береги девку!

В машине царили уныние и пессимизм. Волкову очень не понравилось сообщение Ратибора. Насте оно понравилось еще меньше. Она долго и недовольно сопела, а затем сказала, уставившись в потолок машины:

– В общем так, мил друг Андрюша! Берешь меня замуж или нет? Видишь, отец кого-то мне уже сватает.

Андрей, с детства не любящий поспешных решений, нажал на тормоз. С минуту он что-то прикидывал, а затем осторожно сказал:

– Я подумаю.

– Долго думать собрался?

– Час.

– Ну, смотри! – сказала Настя, – чтобы сегодня ответ дал.

– Дам! – поклялся парень.

– А час – это сколько?

Возле подъезда прогуливались Норвегов с женой и внуком. Увидев за рулем отца, Костя подбежал прямо к дверкам. Андрей и Настя вылезли из машины. В ответ на недоуменное лицо полковника, Волков пояснил:

– Отпросился у Палыча до утра. Думал, может Костю забрать… – вмешалась Елизавета Петровна:

– Ты знаешь, Андрюша, пусть лучше парень у нас побудет, а ты, в кои-то веки, погуляй с девушкой. Может, познакомишь?

– Лиза, это – та самая тетя Настя, которую столь боготворит мой сын. Настя, это – мой отец – Константин Константинович. Рядом с ним – его несравненная супруга – Елизавета Петровна. Па! Я хочу с вами посоветоваться.

– Ну-с, присядем! – бодро сказал полковник, указывая на скамейку.

– Замучила она меня! – вздохнул Андрей, – ну уж очень ей замуж хочется. Решила Анастасия, что я – тот единственный и неповторимый мужчина, с которым ей хочется прожить жизнь. Так, дорогуша?

– Так! – тоже вздохнула Настя.

– Пообещал я ей ответ дать, уже через полчаса, согласен ли я на ней жениться, или нет.

– А что тебе сердце подсказывает? – осторожно спросила Елизавета Петровна. Андрей молча обнял девушку, которая в предчувствии чего-то очень важного положила ему голову на плечо.

– Так в чем проблема? – хмыкнул Норвегов.

– Но ведь я женат, папа, как ты не понимаешь?!?

– Разведем!

– А вдруг мы обратно перенесемся?

– А если не перенесемся? Всю жизнь жалеть будешь! Или, допустим, лет через тридцать. Ты уверен, что твоя Анжела будет ждать тебя тридцать лет?

– Я уверен, что она меня и трех месяцев ждать не будет, – ответил парень, – не тот норов. Просто, хочется проявить элементарную порядочность, что ли…

– Волею судьбы я в этом городке – царь и бог, – заявил Константин Константинович, – завтра у нас операция по «отлову дичи», а послезавтра вечером готовьтесь! Гадом буду, но я вас оженю. А теперь идите-ка вы, проветритесь! У меня послезавтра сын женится.

Когда наша парочка уже садилась в машину, Константин Константинович подошел к Андрею.

– Насчет переноса не беспокойся! Это – даже не та планета. Я давеча сверялся с «Атласом офицера» – ни одного знакомого созвездия! Час тому назад мне доставили депешу из лаборатории. Даже состав атмосферы не тот! Кислорода – целых тридцать два процента. Откуда-то взялось четыре процента гелия. Остальное, слава богу, в норме. Да! Луна в два раза больше и удалена в полтора раза дальше. Вот такие пироги! – оставив их одних, Константин Константиныч вернулся на скамейку.

– Куда поедем? – спросил Андрей.

– Давай, к тебе, – предложила Настя, – никак не приду в себя после этого разговора. Бр!

– Ну, что же, ко мне, так ко мне, – сказал парень, заводя УАЗик, – я, наверное, сдурел. Какая свадьба? Тебе же еще нет восемнадцати! В смысле, лет.

– Мне скоро семнадцать, и я уже четыре года болтаюсь в невестах.

– Выйти замуж, чтобы вместе с мужем играть в песочке! – съехидничал Андрей, – занятная авантюрка!

Настя ткнула ему кулачком в плечо.

– Противный какой!

– Какой есть! Может, не пойдешь замуж, раздумала?

– Ну уж дудки! Меня этим не испугаешь!

«Интересно, чем это кончится? – думал Волков по пути домой, – не знал я, что бывают такие нахальные девчонки. Хотя, если положить лапу на сердце, мне это в ней нравится».

Наконец, они подкатили к порталу – одноэтажному зданию, внутри которого находились лифты По ним можно было попасть на десять нижних уровней. На каждом из уровней, по периметру, располагалось пятьдесят двухкомнатных боксов, в которых было все, кроме окон, отсутствие которых причиняло Андрею известный дискомфорт. Анастасия, у которой в доме были окошечки размером с человеческую голову, чувствовала себя вполне сносно.

– Ты голодна? – спросил Волков у девушки, войдя в свое жилище.

– Скажи мне только одно: час уже прошел?

– Чего? О, дьявол! Ну что ты привязалась! По-моему, все уже решено!

– Правда? – Настя смотрела на него, склонив голову, – а я ничего не слышала!

– Таська, миленькая, ты согласна быть моей женой?

– Я подумаю! – ответила девушка, едва сдерживая смех, – Андрюшка, ты правда это сказал?

Андрей подошел и привлек ее к себе.

– Кому я тебя еще отдам! – прошептал он ей на ухо, – когда ты моя! Ты уверена, что не хочешь есть?

– Если честно, то больше всего я хочу в туалет, – призналась она.

– Ну, удачной тебе охоты! – пожелал парень. Настя скривилась, но промолчала.

В отличие от нее, ощущающий сильное чувство голода, Андрей сразу же прошел на кухню и приготовил немного перекусить. Вскоре вернулась Настя.

– Послушай, а что означает «принять душу»? У нас это – нечто из погребального обряда.

– Не «душу», а «душ». То же самое, что и помыться. Вы ведь моетесь?

– Нет, ходим грязные! – Анастасия хмыкнула.

– Прекрасно!

– Перестань! Мы моемся в бане один раз в седмицу.

– Похвально! А я, если получается, моюсь один раз в день.

– Ты так сильно пачкаешься? – искренне удивилась девушка.

– Нет, – запасся терпением Андрей, – пойми, человек всегда потеет. Пот высыхает, и покрывает тело тонким слоем соли, который мешает коже дышать. Лично я чувствую себя гораздо лучше, когда приму душ.

– А можно я тоже, приму душ? – Андрей поразмыслил.

– Отчего нельзя? Очень даже можно. Пойдем покажу, чего там нажимать, и чего – крутить.

Он привел ее в ванную и долго объяснял устройство душа.

– А это что? – спросила она, указывая на дезодорант типа «карандаш», стоявший на полочке.

Андрей вздохнул. Теперь ему эта затея уже не казалась столь легко осуществимой, как в начале.

– Хорошо! – выдохнул он, – я тебе расскажу все по порядку, хотя и чувствую себя довольно неловко. Видишь вот эту бутылку?

– Чай, не слепая! – буркнула Настя.

– Это называется «шампунь». Им моют голову. Но не всем шампунем, а наливают, обычно, вот такой маленький колпачок. Все остальное моют мылом… мылом!

– Насчет мыла я знаю, – обиделась девушка, – чем, ты думаешь, у нас моются? Но ты мне так и не ответил, зачем эта штучка?

– Вопрос понят. Отвечаю. Когда я помоюсь и вытрусь полотенцем, то вот этой штуковиной смазываю подмышками, чтобы как можно дольше не чувствовался запах пота. Вот, и весь “Speed stick”.

– Чего?

– Так эта штука называется. Только у меня подмышки выбриты, а у тебя нет. И эта штука, милая, не про вас. Сейчас принесу тебе полотенце, и приступай. Кранами я тебя пользоваться научил.

Ужиная, он прислушивался к шуму, доносящемуся из ванной. Наконец, все стихло. Дверь приоткрылась, и Настя позвала:

– Андрей, помоги мне! – он подошел и открыл дверь. Она крутилась перед зеркалом в абсолютно первозданном виде. Парень в смущении отшатнулся.

– Стыда у тебя ни на грош, девушка! – закричал он, – прикройся хотя бы полотенцем!

– Хорошо, заходи! – Андрей зашел. Настя стояла и держала в руках полотенце.

«Спокойно, солдат! – приказал сам себе Волков, – ты уже не мальчик». Он отнял у нее полотенце и скомандовал:

– Руки вверх! – а затем ловко замотал не ведающее стыдливости тело в махровую ткань, – так чем тебе помочь?

– Как мне удалить волосы?

Андрей молча уставился в точку, которая находилась между его третьим глазом и ушами.

– Время идет, а мне не легчает! – пожаловался он, – поведай мне, Варвара-краса, зачем тебе все эти навороты?

Настя топнула ногой.

– Ты мне поможешь, или я сама?

Волков дернулся, словно его подключили вместо семафора.

– Вот только моря крови мне здесь и не хватало! – он достал бритву, поменял лезвие, и, насвистывая, принялся исполнять желание своей невесты.

– Сержант, тебе никто не говорил, что ты – большая зануда?

– Что? – встрепенулся незадачливый цирюльник, – ты хоть знаешь, что такое «сержант»?

– Нянька для молодых воинов.

– Любопытно, какой Володя тебе это сказал?

– Он самый! Можешь ты скорее?

– Тогда молчи и не отвлекай меня!

Настя попыталась надуть губы, но это оказалось в данной ситуации делом архисложным.

– Вот и все! – весело произнес Андрей, борясь с желанием поцеловать девушку во влажное плечо, сейчас я выхожу, а ты, пользуясь моментом, ополаскиваешься, смазываешь дезодорантом подмышки, одеваешься, и выходишь вся из себя сияющая и счастливая! Понятно?

– Понятно, – покорно отозвалась она, – а ты не мог бы просто закрыть глаза?

– Девушка, если бы ты изучала науку, под названием физика, то знала бы, что тела с противоположными зарядами, запертые в ванной комнате, испытывают действие сил притяжения, сжатия, и, в конце концов, упругости. А потом в дело вступают силы трения и следствия из них. Вот так законы физики превращаются в постулаты биологии. А до этого еще нужно дожить! Не скучай, милая – я рядом!

Он вышел из ванной и прикрыл дверь.

– Сержант, ты, кажется, сходишь с ума! – сказал он самому себе, включил видео и поставил кассету с шоу Дэвида Копперфилда. На экране происходило исчезновение статуи Свободы. Зрители восхищенно аплодировали. Копперфильд скромно щерился.

– Эх, Дэвид! – сказал Волков, прихлебывая яблочный сок, – по сравнению с тем, что происходит здесь, твои фокусы – проказы недельного младенца.

– С кем ты разговариваешь? – раздался рядом голос Насти. Она надела вместо своего сарафана боксерский халат Андрея, и теперь щеголяла в нем, распустив влажные волосы. Таким, наверное, видится боксерам ангел во время нокаута.

Сарказм Андрея резанул бетонные стены, как нож бумагу.

– С Ра. Это бог солнца в полинезийской мифологии. Я прошу его сделать меня терпеливее, чтобы случайно не нашлепать тебя по вот этой штучке, – он провел рукою по тому месту, где халат был более выпуклым. Настя непроизвольно напрягла ягодицы, – тебе идет мой халат, только нужно запахнуть полы и завязать пояс. Вот так. Теперь ты похожа на маленькую гейшу.

– Прекрати говорить непонятными словами! Чего это он делает? – на экране старина Дэвид пролезал сквозь Великую китайскую стену.

– Ненормальный какой-то! – вздохнул Андрей и выключил видик.

– Что прикажешь делать? – спросила Настя после этой грандиозной акции. Волков глянул на часы. Было уже около десяти.

– Еще пару часов не знаю, чем будем заниматься, а затем я заваливаюсь спать, – она лукаво глянула на него. Разгадав значение этого взгляда, он засмеялся.

– Пойдем, покажу, где будешь спать ты, – он привел ее в другую комнату и указал на двуспальную кровать:

– Вот твоя лавка, или на чем у вас там спят.

– Я сплю на полатях, а это что за невесть что?

– Ты же видела, на чем я сплю. Это – то же самое, только для двоих.

– И ты хочешь положить меня на этом спальном дворе одну? Ничего у тебя не выйдет! О! О! А сейчас ты предложишь поменяться местами! Я угадала? – Андрей озадаченно смотрел на нее. И где только она успела всего нахвататься? Анастасия продолжала:

– Послушай, Андрюша, мне порой кажется, что я тебя постарше зим на десять. Тебе так страшно спать вместе со мной, или ты все еще скучаешь по своей жене?

Тут она попала пальцем в небо. Меньше всего сейчас Андрей думал об Анжеле. Парень попросту боролся с нарастающим желанием. Приняв, наконец, решение, он буркнул:

– Пойду, приму душ! Ты, Таська, погоди, я скоро!

Вернувшись, Андрей увидел, что девушка свернулась калачиком, и смотрит на него из-под пушистых ресниц. Он прилег рядом и дунул ей в лицо. Подсохшие волосы разметались по плечам. Парень уткнулся лицом в ее шею. Зашептал на ухо:

– Ты бы, чертовка, могла бы и монаха соблазнить! – она прижалась к нему. Дрожащими руками гладя его по голове и плечам бессвязно забормотала:

– Грош мне цена, если ты только сегодня прилег рядом. Вон, Дунька с Володей уже давно… Может, она уже тяжелая…

– Сомневаюсь. Володя же не дурак. Ему, конечно, хочется детей, но не так сразу, и не дюжину.

– Ты хочешь сказать…

– Я хочу сказать, что не одобряю этих ваших привычек, когда женщина начиная с шестнадцати и кончая сорока шестым годом постоянно беременна. Зачем рожать двадцать детей, когда вполне достаточно троих! – Настя обиженно отстранилась.

– Я тоже не хочу двадцать! С меня хватило бы и шестерых.

– Так вот, девонька! Один у меня есть. Еще двое – и баста! Я не желаю тебя все время видеть с животом.

– Женщина, ожидающая ребенка, прекрасна!

– Имел я ввиду такую красоту! Мне не самка племенная нужна, а подруга! Я хочу, чтобы ты и мне немного внимания уделяла, а не вся была поглощена детьми! Может быть, я и не прав, но я такой, какой есть!

Анастасия резко вскочила с кровати.

– Покажи, как отсюда выйти!

– Если ты собираешься выйти на улицу в этом халате, то не стоит. Это может вызвать первую мировую войну, – несмотря на напряженную обстановку, Настя хихикнула.

– Вот видишь, а еще воображаешь о себе невесть что. Замуж она собралась. Первый же спорный вопрос, а она – за шмотки, причем чужие, и домой – к папе. Переодевайся, отвезу тебя! Играй батьке на нервах! Выходи замуж, за того, которого Ратибор с Казимиром нашли, и будь счастлива. Психов мне не нужно – я сам псих!

– И выйду! Ты был прав! На тебе свет клином не сошелся! – Настя заметалась из комнаты в комнату и постепенно переодевалась. Взгляды, которыми она время от времени награждала Андрея, способны были заморозить Тихий океан и море Лаптевых впридачу.

– Собралась, Венера? – бросил сержант, – поехали!

На протяжении всего пути ни один из них не произнес ни слова. Волков чувствовал в себе какой-то душевный подъем. Он готов был свернуть горы, свалить деревья, даже подраться с самим майором Булдаковым. Резко осадив перед воротами слободы, он произнес:

– Приехали, барышня! Соблаговолите выйти! – с лицом, темным от гнева, Настя выпорхнула из кабины и попылила к дому.

– Не поделили чего? – спросил подошедший Мурашевич. Вид у него был беззаботный, что выражалось в набитом рте. Состав набивки Андрей определил без труда – в левой руке Володя держал копченую свиную кочерыжку – то ли лопатку, то ли окорок.

– Ты с такими темпами, батоно, скоро будешь похож на боксерскую грушу.

Володя не обратил на подколку ни малейшего внимания.

– Здешняя пайка – первый сорт! – объявил он, впиваясь зубами в лодыжку убиенного вепря.

– Я рад, что ты рад! – кратко сказал Волков. Мурашевич вспомнил о своем первоначальном любопытстве и, прожевав, спросил:

– Так что все-таки случилось? – Андрей кратко изложил события последних часов.

– Ишь ты, какая прыткая! – изумился Володя.

– «Прыткая» – это не то слово! Совсем не то слово! – качал головой Андрей, – я уж привык, что в наши времена тебя могут затащить в постель, но чтобы перед этим предъявляли программу личной жизни! Пусть сначала попробует одного родить!

– Родит! – уверенно сказал Володя и тоном знатока добавил:

– У них это место развито до чрезвычайности. Можно сказать, только этим и занимаются!

– Нет! Пусть четырех, но не двадцать! Я двадцать не сдюжу – ноги протяну!

– Ты, Андрюха, плюнь на это! Завтра будет знатное гасилово. Пойдем, лучше глянем, как деревню обставляют.

Терпению майора Булдакова пришел конец. Он побывал у Норвегова и там заявил:

– Не знаю, как вас, а меня, товарищ полковник, мутит уже от мирного вида этой деревеньки!

– И что же вы, Олег Палыч предлагаете?

– Нужно укрепить эту слободу, или как ее там, Бобровку. Вдруг, не приведи господь, мы прохлопаем какой-нибудь десант, а там одно бабье… Страшно подумать!

Норвегов подошел к окну.

– Вы, товарищ майор, дело говорите. Даже Горошин согласился бы… Что вам туда нужно, помимо ядерных боеголовок? – Булдаков ухмыльнулся:

– Я тут посчитал, подумал и решил, что туда необходимо поставить дизель-генератор на киловатт эдак двадцать и установить прожектора.

– Что ж, верно. Но этот генератор будет временным, пока мы не проложим туда от нас постоянную линию. Дизель тогда останется на всякий аварийный. А что из вооружения?

– Думаю, пусть стоит в резерве один танк и пара бронетранспортеров. Малинин говорил, что у него в загашнике есть пяток трехдюймовок. Парочку поставить по бокам. Отделение, несущее караул, два ручных пулемета и два противопехотных огнемета «Шмель».

– Недурно продумано! Особенно с огнеметами. Интересно, а как с этими РПО-А охотится на диких кабанов? Сразу же – зажаренная тушка. Ну, будет! Не корысти ради.

Так и получилось, что в сумерках Бобровка ощетинилась прожекторами, орудиями, танками, «Градами», личным составом и лично, майором Булдаковым. Чтобы сбрить эту «щетину» пришлось бы сначала наносить удар с воздуха, только вот, чем вдарять? Эскадрильей «Баб-йогов» на ступах? Единственная авиация принадлежала парням, которые и без оной могли надрать задницу кому угодно. Вопрос количества убиенных упирался лишь в законы гуманности, но они мало признавались в этом мире коренными его обитателями, но зато здорово могли потревожить совесть и сон небольшому контингенту бывшей закрытой базы «Бобруйск – 13».

Наползала проказница-ночь. Гул моторов умолк, и из леса начал доносится отдаленный волчий вой, звуки которого вызывали мороз по коже у часовых и глухое рычание караульных собак.

За лесом угасал кровавый закат, немногочисленное воинство уснуло, выставив часовых, которые прогуливались по периметру слободы, сопровождаемые верными псами.