— Приятно? — не веря своим ушам, переспросил Кара. — Кому?

— Простите, я, может быть, неточно выразился, — поспешно добавил инженер. — Я хотел сказать, насколько вам и вашим товарищам приятнее и легче работать в таких цивилизованных местах, как наше, чем, скажем, в какой-нибудь деревушке у черта на куличках. Тут можно между допросами сходить на озеро искупаться, даже поудить рыбку. Да и убийце тоже, наверное, было проще спрятаться в камышах и даже… умыть руки. В буквальном смысле.

— Вы знаете, об этом я как-то не подумал, — признался Кара. — В одном, однако, вы ошибаетесь. Меннеля убили не на берегу озера, а в лодке.

— Могли убить и на берегу.

— То есть как это?

— Очень просто: сбили с ног, задушили, а потом, погрузив в лодку, отплыли от берега подальше и…

— Вы считаете, что убийца был не один?

— Могло их быть и несколько, — совершенно спокойно подтвердил Казмер. — Но предположим даже, что преступление совершил один человек. На берегу. Убив Меннеля, преступник погрузил его тело в лодку, отгреб от берега и в подходящем месте сбросил труп в озеро.

— А как же, по-вашему, произошло само убийство? — Полковник сделал несколько глотков из чашечки. А Фельмери, как загипнотизированный, не мог оторвать глаз от сильной, мускулистой руки Казмера.

— Над этим я еще не задумывался, — признался Казмер. — По правде сказать, этот тип мало меня интересовал.

— Он вам не нравился?

— Он был мне просто противен! Заносчивый, наглый мерзавец.

— Казмер не терпит конкуренции, — спокойно заметил Шалго.

— Папаша, вы считаете, что и я тоже заносчивый?

— Не всегда. Но в данном случае — да.

Между тем возвратился профессор Табори. Он был заметно взволнован.

— Вы правы, полковник. Я должен был обратить на это внимание. Вот посмотрите. — Профессор разложил на столе документы. — Здесь перечень необходимого институту оборудования, составленный для конкурса на поставку, вот предложения французской, английской и шведской фирм, а в самом конце — предложения фирмы Меннеля. Нетрудно установить, что предложения «Ганзы» буквально по всем пунктам повторяют перечень нашего списка. А это для меня как раз и непонятно.

— Между тем все очень просто и ясно, — возразил Шалго. — Фирма «Ганза» имеет специальных сотрудников-телепатов, которые могут на большом расстоянии угадывать, какое лабораторное оборудование требуется, например, профессору Матэ Табори.

— Более того, — вмешался в разговор молчавший до сих пор Фельмери, — им доподлинно известно, за какую цену готовы поставить ему это оборудование французы, англичане и шведы.

— Уж не думаешь ли ты, Оскар, что я вступил в сговор с Меннелем?

— Ну что ты, дядя Матэ! — засмеявшись, сказал Казмер. — Ты все еще не привык к приемам папаши Шалго? Старик только закинул удочку. Наживка — на крючке, и теперь он ждет, какая же рыбка на нее клюнет.

— Верно! — подтвердил Шалго. — В этом и состоит мой секрет сыска. Хорошая приманка и великое терпение!

— А у вас она есть, хорошая приманка-то? — полюбопытствовал Казмер.

— Есть, Казмерчик. И терпение мое тоже беспредельно.

— Одно совершенно очевидно, — заметил Кара, продолжая просматривать документы, принесенные профессором, — что в «Ганзе» довольно точно знали план расширения и финансирования вашего НИИ. Знали также, какие предложения на поставки в суммарном выражении сделали ее конкуренты. Следовательно, люди Меннеля были связаны с кем-то из сотрудников НИИ. По-моему, это логично.

Казмер встал, потянулся, налил себе в рюмку немного коньяку и выпил.

— Логично. Но только при одном условии, — сказал он, обращаясь к полковнику. — Если бы конкурсные требования не были известны еще где-нибудь. А их знали, по-моему, сотни людей. Например, работники министерства внешней торговли. Наши торгпредства в Лондоне, Стокгольме и Париже. Хотя могло быть и так, что Меннель добыл их у своих конкурентов. Известно ведь, что все мировые фирмы пристально следят друг за другом.

— Откуда вам это известно? — спросил Кара.

— От вас.

— От меня?

— Да. Я прослушал специальный цикл лекций в МИДе.

— Казмер назначен в Москву секретарем смешанной советско-венгерской комиссии по научно-техническому сотрудничеству, — пояснила Лиза. — Через три недели он уезжает.

— Так вот, одну из этих лекций — о подрывной деятельности некоторых иностранных разведок — прочитали нам вы, товарищ полковник. Вас я и процитировал сейчас.

— Вы правы. Вполне возможно, что мы ищем не там, где надо. Меннеля могли убить из мести. Или из ревности. Или еще по какой-то неизвестной нам причине. Вот вы, например, просто не любили его, как я понял.

— Он был мне противен, — подтвердил Казмер, крутя зажигалку на столе. — Но это еще ничего не значит. Я субъективист. Есть люди, которые мне нравятся с первого взгляда. Как, например, папаша Шалго. Мне он очень симпатичен. А вот Меннель — совсем наоборот.

— Он вас оскорбил или обидел?

— Нет, меня — нет…

— Может быть, Илонку? — вмешался в разговор Шалго.

— Илонку? — Казмер смутился, утратив на какое-то мгновение свое подчеркнутое спокойствие. — Это что, ваша новая наживка?

— Прошу прощения, что я вмешиваюсь, — сказал профессор Табори. — Но мнение Казмера действительно весьма субъективно. Зачем делать из Меннеля черт знает кого? Ведь в общем-то он был умным, образованным, хорошо воспитанным молодым человеком.

— Пижон, зазнайка, подонок, — выпалил Казмер, теряя самообладание. — Да хочешь знать, что за личность был этот твой Меннель?

— Ты что, с ума сошел, мой мальчик?

Казмер нервно кусал губы. Несколько мгновений он оставался неподвижным, потом круто повернулся и, сбежав вниз с террасы, направился к воротам. Фельмери последовал за ним. Еще с крыльца он увидел, что у ворот Казмер остановился.

— Ила! Илонка! — громко позвал инженер. — Зайди к нам на минутку!

Издалека в ответ донесся голос девушки:

— Сейчас. Что случилось?

— Зайди, пожалуйста. — И Казмер поспешил ей навстречу.

Фельмери тоже вышел. Проходя мимо гаража, он заглянул внутрь: гараж был пуст. «Куда же делась машина Меннеля?» — подумал лейтенант.

А Илонка уже бежала через дорогу к воротам дома Табори. Кара, услышав, как скрипнула калитка, подумал, что было бы очень интересно знать, о чем говорит сейчас Казмер с девушкой. «Ну, да Фельмери молодец: догадался тоже выйти. Может, он услышит?..»

Но вот на дорожке мелькнуло что-то ярко-фиолетовое, и на террасе появилась гостья — в цикламеновом болеро и такого же цвета шортах. Сама же Илонка была шоколадно-коричневой от загара.

— А ну скажи-ка, Илонка, какие предложения делал тебе этот мерзавец Меннель? — обратился к девушке Казмер.

Илонка, смущенно потупившись, стояла посреди гостиной.

«Надо было накинуть хотя бы халат, — подумала она. — Ладно, теперь уж все равно. Вон лейтенант как уставился…»

— Он предложил мне стать его любовницей.

— Что за чепуха! — недовольно замахал руками профессор. — Какая-то фантасмагория. Ни за что не поверю!

— Это уж ваше дело, дядя Матэ! — резко бросила Илонка.

— Когда он вам это предлагал?

— В субботу вечером. Я купалась в озере, возле трех старых ив, а он…

— Мы купались, — перебив ее, уточнил Казмер. — А вернее, Илонка загорала на берегу, а я был в воде.

— Может, сама Илонка лучше расскажет, как все это произошло? — негромко заметил полковник.

— Пожалуйста, — согласилась девушка. — Меннель вышел из воды и подсел ко мне.

— И так вот, ни с того ни с сего, предложил вам стать его любовницей? — сердито спросил профессор.

— Нет, конечно, не сразу. Сначала наговорил всякой всячины, — возразила Илонка, — хвастался, какая он важная птица. Спросил, есть ли у меня жених. Я сказала, что нет. «А поклонник?» «О, этих хватает!» Я, говорит, тоже хотел бы поухаживать за вами. «Разрешите — не пожалеете. Мы, немцы, щедрый народ». А затем говорит: «Вы мне очень нравитесь, и я охотно провел бы с вами ночь». А Казмер как раз вышел из воды и услышал эти слова.

— И что ты ему сказал? — спросил Шалго Казмера.

— Ничего. Спросил, есть ли у него сестра. Есть, говорит. Очень миленькая, зовут Лиза. Так вот, говорю я ему, в следующий раз привозите Лизу сюда, раз она миленькая. Я, может быть, тоже проведу с ней ночь, а то и две. Он оскорбился, принялся меня отчитывать. А я… я съездил ему по роже.

— Что сделал? — изумился профессор Табори.

— Дал ему в морду.

— Да, — с улыбкой подтвердила Илонка. — Вот так наотмашь, — взмахнув правой рукой, показала она. — Бедняжка Меннель сразу с ног долой. Никогда не думала, что у Казмера такой удар.

Илонке явно нравилось быть в центре всеобщего внимания, и она принялась с точностью хроникального кино воспроизводить подробности события.

— …у Меннеля поначалу даже глаза на лоб полезли. Но потом он все же поднялся, ощупал подбородок, огляделся по сторонам, словно не помня, что с ним произошло.

— Ну да, он притворялся.

— Поделом ему! — вмешалась в разговор Лиза. — Правильно, мальчик! Так ему и надо.

— Лиза, пожалуйста… Я тысячу раз просил вас…

— Матэ, не волнуйся, — дал совет Шалго. — Рассказывай, Илонка, как дальше события разворачивались.

— Ну, Меннель вскоре пришел в себя. Стал извиняться, говорить, что пошутил. А сам все кровь сплевывает. Губа у него была рассечена.

— Сук-кин сын! — прищелкнул пальцами Шалго. — Вот негодяй. Пошутил!

— Да, пошутил, говорит. Ну, и Казмер ему в тон: извините, говорит, я вас тоже… в шутку.

— Почему ты никогда ничего мне не рассказываешь? — кипя от негодования, крикнул профессор племяннику. — Почему ты не сказал мне об этом?

— А что бы ты сделал? — удивился Казмер. — Ну скажи, как бы ты поступил на моем месте?

— В самом деле, Матэ, как? — улыбаясь, повторил вопрос Шалго.

— Во всяком случае, я не затеял бы такой безобразной драки.

— Вот потому я тебе ничего и не сказал.

Кара молча слушал их перепалку.

— Скажите, Казмер, — вдруг спросил он, — а где вы были в день убийства?

— Уж не меня ли вы подозреваете?

— Что вы?! Просто я хочу знать. Вас, кажется, еще не допрашивали как свидетеля?

— Знаете что, товарищ полковник! — раздраженно бросил Казмер Табори. — Вид у меня, правда, злой, но убийца все же не я.

— Этого никто и не утверждает. Итак, где же вы были в ту ночь?

— Где он мог еще быть? — переспросил профессор и сам же ответил: — Дома!

— Нет, я был в Будапеште, — возразил Казмер. — Вечером девятнадцатого я на машине уехал в город.

— Выходит, об этом я тоже не знаю? — удивился Табори-старший.

— Мне двадцать восемь лет. Не вижу необходимости докладывать о каждом своем шаге.

— А обратно когда вы приехали? — снова задал вопрос полковник.

— Двадцатого утром. Часов около десяти. Это может подтвердить мама.

— Что вы делали в Будапеште?

— Приехал домой, к себе на квартиру. Поужинал — съел два бутерброда, принял ванну и лег спать.

— Только за этим и ездили в город?

— Да.

— А когда выехали обратно?

— В шесть утра.

— И в десять уже были здесь?

— Точно. Еще по дороге пришлось полчаса пролежать под машиной. Небольшая поломка. С восьми до полдевятого проковырялся.

— Ясно. В городской квартире вы были одни?

— Да.

— До этого вы когда в последний раз наведывались туда?

— Недели две назад.

— А ваша матушка?

— С месяц назад.

— А вы, профессор?

— Я? В тот день, когда у меня была встреча с Меннелем в институте.

— То есть восемнадцатого? — уточнил Кара. — За два дня до смерти Меннеля.

— Да, кажется, так.

— Ясно.

Кара и Шалго переглянулись. Толстяк едва заметно ухмыльнулся.

— А что тут смешного, папаша? — спросил его Казмер. — Может, вы не верите моим словам?

— Ах, что ты, мой мальчик! — запротестовал Шалго. — Просто я сижу и думаю, из какого же хлеба ты соорудил себе те два бутерброда?

— Как из какого? Вы не знаете, какой мы едим хлеб?

— Как не знаю? Покупаешь-то его подчас уж не ахти каким свежим. А уж двухнедельной давности… Ты извини меня, мой милый, но ты балда. Или, как теперь говорят, серость!

Возле дома резко затормозил автомобиль. Лиза с проворством, необычным для ее возраста, вскочила и выбежала на террасу.

— Хубер возвратился, — сообщила она. — На меннелевской машине. И где это он раскатывал?

— Об этом уж узнай у него самого, — ответил Шалго и, посмотрев на полковника, покачал головой.

Илонка, спросив разрешения у Кары, удалилась. Вслед за нею ушел и Казмер. А мгновение спустя на пороге гостиной появился Хубер. Гость, зажав пиджак под мышкой, носовым платком вытирал перемазанные машинным маслом пальцы.

— Я не помешал? — спросил он, остановившись в дверях.

— Нет, конечно, — шагнув ему навстречу, сказал профессор. — Позвольте представить вам моих гостей. Полковник Кара из Будапешта. Он ведет следствие по делу Меннеля. Мой друг Оскар Шалго… — Профессор на миг заколебался, не зная, что сказать о его занятии, но Шалго тотчас же поспешил ему на выручку:

— Помощник участкового. По Эмедскому участку. Правда, я без нарукавной повязки — но это потому, что жара очень мучает. С женой моей господин Хубер, кажется, уже знаком?

— Да, сударыню я уже имел честь видеть.

Оттерев кое-как руки от машинного масла, Хубер спрятал платок в карман.

— Как, полковник, идет следствие? Успешно?

— Пока ничего определенного не могу вам сказать. Дело довольно запутанное.

Явно желая польстить Каре, профессор Табори тут же добавил:

— Смею вас заверить, дорогой Хубер, что наш уголовный розыск сделает все, чтобы поймать преступника. Скажу вам не хвалясь: венгерские следственные органы достигли таких успехов, что их авторитет признается и за рубежом.

Фельмери с неудовольствием слушал хвалебную речь профессора.

«Ну вот, — думал лейтенант, — сейчас он начнет сыпать цифрами…» Но Табори не стал больше распространяться, а закончил свою тираду шуткой:

— А весь секрет успехов нашей милиции, господин Хубер, кроется в том, что у нее такие гениальные помощники, как, например, мой друг Шалго. Скажу вам прямо: там, где за порядком следит Оскар Шалго, преступникам делать нечего.

Все засмеялись. «Черт побери, — подумал Фельмери, — а ведь этот профессор — юморист!»

— Все дело в стиле, — скромно заметил Шалго.

— У вас есть свой, особенный стиль розыска? — поинтересовался Хубер. — Признаюсь, я в этих делах разбираюсь не больше любого поклонника детективных телефильмов. И отличить один стиль расследования от другого — увольте, не берусь.

— Нет ничего проще, — сказал Кара. — Стиль, например, сименоновского инспектора Мегрэ — логика.

— А стиль господина Шалго? — спросил Хубер и с любопытством взглянул на сонно моргавшего толстяка.

— Наш стиль — терпение! — ответила за мужа Лиза. — Беспредельное терпение страстных рыболовов. Мы ждем до тех пор, пока рыба сама не проглотит наживку. И ставим мы крючки только на крупных рыб. На хищников!

Хубер закурил сигару, попыхтел ею. Затем признался:

— Я за всю свою жизнь ни разу не удил рыбу. Может быть, поэтому я не улавливаю тонкостей этой техники.

— Попросту говоря, — пояснил полковник, — стиль моего друга состоит в том, что он сам стремится управлять ходом событий, создавая такие ситуации, при которых преступник волей-неволей должен себя разоблачить.

Хубер задумчиво пускал вверх табачный дым.

— Господин Хубер, — обратился к нему полковник Кара, — я хотел бы кое о чем спросить вас.

— Пожалуйста, — постучав сигарой о край хрустальной пепельницы, сказал немец.

— Вы не знаете, имел ли Меннель друзей, знакомых в Венгрии?

Фельмери впился взглядом в лицо Хубера, но ему мешало облако сигарного дыма, которым тот укрылся, словно завесой. Но вот дым растаял, и лейтенант вдруг отчетливо увидел, какая неимоверная усталость лежит на лице Хубера.

— Мог бы я переговорить с вами, господин полковник, наедине? — вместо ответа вдруг спросил Хубер. И, посмотрев на свои перепачканные маслом руки, добавил: — Скажем, минут через десять?

— Да, пожалуйста, — поднимаясь, сказал Кара. — Жду вас.

— Я провожу вас в ванную, — предложил Хуберу профессор.