Мольке посмотрел вслед ползшей от его сигары змейке дыма. Что ж, пожалуй, Таубе прав. Умный парень, убедительно аргументирует.

— Хорошо, — согласился майор. — Давайте подождем. И знаете что, Таубе? Завтра я приглашу Деака в ресторан «Семь князей». Вместе с Шимонфи. За банкетным столом мы помиримся.

Мольке попрощался с Таубе и снова лег, но его мучили глупые кошмары, и он то и дело просыпался.

Утром его разбудил Курт, отчаянно тряся за плечи. Инстинктивно Мольке взглянул на часы. Было уже около десяти. Он чувствовал себя усталым, невыспавшимся. Прежде чем выслушать донесение Курта, он, позевывая, подошел к телефону и позвонил капитану Шимонфи. Приятным дружеским тоном он пригласил его на обед и попросил передать такое же приглашение прапорщику Деаку.

Шимонфи обрадованно поблагодарил за приглашение, затем доложил, что отправляет Деака в Андялфельд — расследовать дело об убийстве Тарпатаки. Он нашел кое-какие следы и, возможно, с их помощью обнаружит убийц.

— Очень хорошо, — одобрил его действия Мольке. — Но условьтесь с прапорщиком, что в два часа ровно он должен прибыть в отдельный кабинет в ресторане «Семь князей». А сами вы, дорогой Шимонфи, продолжайте разработку группы Сопротивления с улицы Кирай. Алло! А снимки с убитого сделаны?

— Разумеется. Я перешлю их вам, господин майор.

— Спасибо. Значит, встречаемся на обеде. Желаю успеха. — Он положил трубку и, еще раз сонно зевнув, повернулся к Курту. — Ну? Есть какие-то новости?

Размеренным голосом Курт доложил, что с минуты на минуту должен приехать полковник Герман, а потому было бы хорошо, если господин майор поторопится с одеванием. Ванну он уже приготовил. А десять минут назад пришел и попросил принять его господин по фамилии Лоза. Он ожидает в зеленой комнате. Провели его сюда незаметно. Так что никто не знает, что он здесь.

Мольке одобрительно покивал головой.

Вскоре они уже беседовали с Белой Моргошем. А еще несколько минут спустя майору доложили, что полковник Герман прибыл и ожидает его. Еще под впечатлением разговора с агентом Мольке поспешил в кабинет.

Полковник Герман принял его сдержанно-вежливо. Терпеливо выслушав доклад, подал руку, что само по себе уже было необычным. Мольке сразу же сделал вывод, что со вчерашнего дня произошли какие-то значительные изменения.

Закурив сигарету, полковник твердым голосом сказал:

— Мы смещаем капитана Шимонфи немедленно и переводим его в 52-й отдельный противотанковый истребительный батальон.

— На фронт?

— На фронт, Мольке, на фронт, — подтвердил Герман. — Приказ об откомандировании я уже ему объявил. — Бегло взглянув на изумленное лицо Мольке, он продолжал: — А ликвидацию группы «Ландыш» я беру на себя. Возьмите с собой своего адъютанта, поезжайте и арестуйте прапорщика Деака. И знаете что? Еще лучше — вызовите Деака сюда, мы арестуем его здесь! Хочу я посмотреть на этот цветочек. — Он снял телефонную трубку и протянул Мольке. Майор взял ее, колеблясь, подержал в руке и положил обратно.

— Докладываю, господин полковник: пока ваш приказ выполнить не смогу. Прапорщик Деак находится вне расположения. На задании. А вообще разрешите высказать свое мнение: с арестом Деака в данный момент я не согласен. Дело «Ландыша» получило такое новое развитие, что…

— Какое еще новое развитие, Мольке?

— Если разрешите, господин полковник. — Он позвонил Курту и приказал ввести Белу Моргоша. — Моргош, — пояснил он полковнику, — это наш агент, проходящий по учетам под кличкой Лоза.

Вошел перепуганный, почтительно согнувшийся Моргош и остановился посреди комнаты.

— Господин Моргош, — обратился к нему Мольке. — Будьте добры, повторите ваше сообщение, которое вы только что сделали мне.

Моргош негромко откашлялся, вытер губы платком, а затем все так же негромко, но внятно сказал:

— Сегодня утром около семи часов ко мне на квартиру явился находящийся нелегально в Будапеште Ласло Деак. Он назвал мне пароль «Будапешт» и сказал, что сегодня вечером в десять часов десять минут ему нужно встретиться с Ференцем Дербиро. Далее Деак рассказал, что за несколько дней пребывания в Будапеште он установил контакт с руководством «Венгерского фронта» и они согласовали план совместных действий во время намечающегося вооруженного восстания в Будапеште. Этот план сегодня ночью Дербиро передаст русским, перенеся его через линию фронта.

— Вы уверены, что это был Ласло Деак? — спросил взволнованно Герман.

— Мы же старые приятели, господин полковник, — сказал Моргош.

— Великолепно. А о своем младшем брате, Габоре Деаке, Ласло Деак ничего не говорил?

— Нет. Сказал только, что во встрече примет участие еще один коммунист. Деак, прежде чем прийти ко мне, будет разговаривать по телефону с Дербиро.

— А это зачем? — спросил полковник.

— По соображениям безопасности, — сказал Мольке. — Ласло Деак не новичок. Прежде чем подняться наверх, он наверняка захочет убедиться в том, что на явочной квартире все в порядке.

— Вы снова строите всякие комбинации, Мольке? Сегодня утром он же без всяких мер предосторожности пришел к Моргошу.

— Да, но пришел неожиданно, господин полковник. А вечерняя встреча, она же заранее намечена, — заметил Мольке. — И Деак захочет проверить, нет ли засады.

— Ясно, — согласился Герман. — В любом случае это великолепно. После Дербиро мы сцапаем еще и Ласло Деака. Вы проделали великолепную работу, господин Моргош. Награда не заставит себя ждать. Благодарю за службу.

Он кивнул в знак того, что разговор окончен. Мольке позвонил и велел вошедшему Курту проводить, не привлекая внимания посторонних, господина Моргоша из здания. Тот откланялся, негромко пробормотал «хайль Гитлер» и направился к выходу.

— Минуточку, — крикнул Мольке вслед. Моргош остановился. Майор подошел к нему. — Дайте-ка мне ваш ключ от квартиры.

— Мой ключ от квартиры? — переспросил удивленный агент.

— Да, мой дорогой Моргош, — повторил Мольке и с улыбкой посмотрел в глаза шпиону. — Вы до завтрашнего утра останетесь здесь нашим гостем.

Лицо Моргоша передернулось. Он достал из кармана ключи и, ни слова не-говоря, передал их майору. Руки его едва заметно дрожали.

Оставшись наедине с полковником, Мольке спросил:

— Господин полковник, вы и после этого будете настаивать на аресте прапорщика Деака?

— Разумеется. Когда вы встречаетесь с прапорщиком?

— В два часа дня в ресторане «Семь князей», — недовольно сказал Мольке.

— Тогда арестуйте его там и в наручниках препроводите сюда.

Майор глотнул воздуха. Он был раздражен, предчувствуя, что этот тупица Герман испортит ему все.

— Господин полковник, давайте действовать по старому плану. Прошу вас пока не арестовывать Деака. По-моему, «третий коммунист», который примет участие во встрече, будет не кто иной, как сам Ландыш.

— Надоели мне эти ваши вечные комбинации, — разъяренно вскричал Герман. — Я не могу рисковать, Мольке.

Неожиданно зазвонил телефон. Полковника Германа вызывали к генералу.

— Итак, мы поняли друг друга, Мольке?

Скрывая ярость, майор нехотя кивнул полковнику.

После ухода Германа в комнату вошел Таубе и поставил на стол майору какую-то коробку. Мольке сразу же узнал ее: в ней хранились катушки со стальной проволокой для магнитофона.

— Что это, господин лейтенант?

— На ваше дальнейшее усмотрение, господин майор. А пока я на всякий случай записал разговор с полковником.

Мольке был поражен. На это он не давал указаний. Устав запрещал записывать разговоры с начальством.

— Таубе…

— Я знаю, что это противоречит уставу, господин майор, — сказал спокойно лейтенант. — И все же я записал разговор. Прошу вас прослушать его. Упрямство господина полковника Германа приведет нас к полному провалу. Между тем делом Ландыша интересуется и Берлин. Так вот, в случае провала мы тщетно будем ссылаться на то, что выполняли устный приказ полковника Германа. И я советую вам, господин майор, эту запись вместе с письмом отослать в Берлин. Вашему отцу, господин майор. В нужный момент генерал-лейтенант Мольке сможет тогда с помощью этих документов хотя бы защитить честь своего сына и доказать его профессиональное мастерство. Но если вы считаете, господин майор, что я действовал неправильно, разрешите — я сейчас же сотру эту запись.

— Благодарю, Таубе. Думаю, вы правы. — Он с подчеркнутой теплотой во взгляде посмотрел на лейтенанта. Поднялся, пожал ему руку. — Спасибо, — повторил еще раз. — Вы замечательный человек. Я всегда высоко ценил работу абвера, но только сейчас понимаю, почему ваши ребята работают с таким успехом.

Судя по всему, лейтенанту пришлась по душе похвала. Он почтительно наклонил голову и ответил:

— Если позволите, господин майор, я пойду. Мне еще нужно успеть подготовить встречу в ресторане. Если мы все же собираемся во время обеда арестовать Деака, к операции надо как следует подготовиться.

— Можете идти, Таубе. До встречи в «Семи князьях».

Мольке посмотрел утренние донесения, ориентировку о положении дел, отдал распоряжения и указания. В десять тридцать вошел Курт и передал ему увеличенные фотографии человека, которого нашли убитым на улице Кирай. Убитый лежал на спине, лицо его было спокойно, казалось, он просто глубоко спал. Мольке внимательно присмотрелся к худощавому лицу мужчины на фотографии. Откуда-то он знает этого человека: может, где-то встречал его раньше. Но где?

Курт стоял рядом, ожидая указаний. Он знал, что в такие минуты нельзя ни шевелиться, ни говорить: майор думает. Но вот рот у майора растянулся в улыбке, взгляд оживился. Мольке подмигнул адъютанту, поманил к себе указательным пальцем, весело, игриво, словно мудрый дядюшка, догадавшийся о проделках шутника-племянника. Курт с некоторым удивлением отметил про себя эту неожиданную перемену настроения у майора и даже подумал, не свихнулся ли он.

— Лейтенант, знаете, что такое трагедия? Ладно, можете не отвечать, а то еще скажете какую-нибудь глупость и огорчите меня. Я вам объясню. Сегодня в полночь. А сейчас идите и ждите в своей комнате, потому что вы мне понадобитесь. Теперь я хочу побыть один.

Он положил на стол принесенные фотографии и, продолжая улыбаться, разглядывал лицо человека, убитого на улице Кирай.

Тем временем лейтенант Таубе стоял у окна отдельного кабинета в ресторане «Семь князей» и смотрел на улицу. Сзади, за его спиной, тяжело дыша, дородная госпожа Шюц сама расставляла на столе тарелки и раскладывала приборы.

— Вы сильно заблуждаетесь, господин Таубе, — говорила она дрожащим от возмущения голосом, — если думаете, что я это так оставлю! Ресторан надумали у меня отобрать!

Не поворачиваясь, Таубе небрежно заметил:

— Знаете, мамаша, оставьте вы меня с этим в покое. Ну чего вы от меня-то хотите? Я всего лишь денщик.

— Нужно же мне хоть кому-то излить душу? — Хозяйка ресторана бросила накрывать на стол и подошла к Таубе. — Господин Таубе, — слегка игривым тоном продолжала она, — вы же умный и ловкий человек. Уладьте это мое дело, а? Вам же ничего не стоит. Шепните господину майору, что социал-демократы всегда свои собрания проводили у Токачей. А ко мне ходили только члены союза «Турул» и благородные господа офицеры. И вы бы с вашим майором не прогадали. Ей-богу, если бы уладили это дельце…

Таубе продолжал разглядывать улицу.

— Ладно, поговорю с майором. А скажите, мамаша, сегодня «Книжный развал» напротив вообще не открывали?

Женщина подошла к окну. Витрины находившегося на противоположной стороне улицы букинистического магазина были закрыты опускающимися железными шторами.

— Надо полагать, нет, — сказала госпожа Шюц. — Видно, господин Тарноки снова укатил в провинцию. Он же постоянно в разъездах, как еврей-коробейник. Покупает — продает…

— А прапорщика Деака вы случайно не видели сегодня возле этого магазина?

— Нет, не видела, — отвечала женщина, с подозрением посмотрев на Таубе. Но тот отвел взгляд от пронзительных ястребиных глазок трактирщицы.

— А где он живет, этот Тарноки?

Хозяйка поправила свой пучок на голове.

— Где-то в Уйпеште. Скажите, господин лейтенант, а зачем вам-то этот Тарноки?

— Физиономия его мне не нравится.

— Вам никто не нравится. Тарноки галантный барин. Оставьте вы его в покое. Так я и знала, опять вы что-то тут замышляете.

— Знали? — засмеявшись, повторил Таубе и пристально посмотрел на хозяйку.

— Что же я дурочка, что ли? — возмутилась госпожа Шюц. — Вон те двое в буфете, наверное, тоже из вашенских.

— Нашенские, это точно, — подтвердил Таубе. — Только вам об этом знать не положено. Пришлите лучше сюда Руди.

— Руди с утра взял отгул, — сказала хозяйка ресторана. — Будет только завтра к полудню. Он мне тоже подозрителен. Куда-то в деревню укатил…

В это время вошел капитан Шимонфи, и им пришлось прервать разговор. Таубе сделал хозяйке знак удалиться. Вытянулся по стойке «смирно». Вид Шимонфи поразил его: капитан уже был основательно в подпитии, на лице расплылась глупая ухмылка. Весело взглянув на Таубе, небрежно кивнул ему и, еще не сняв плаща, уже протянул руку за бутылкой водки.

Подняв свою рюмку, он, заметно покачиваясь, отошел от стола.

— Возьмите себя в руки, господин капитан, и не пейте столько.

Вместо ответа Шимонфи опрокинул рюмку в рот и снова наполнил ее. Затем с рюмкой в руке он заковылял к Таубе.

— Вы страшный человек! Скажите, Таубе, вы венгр или немец? — дыхнув в лицо Таубе винным перегаром, спросил он.

— Сейчас война. Вот после войны встретимся, я вам тогда все расскажу. А пока просто: рядовой Таубе, ординарец господина Деака…

— И тень майора Мольке, — посмеиваясь, добавил капитан. — Великий тактик… — Он плюхнулся в одно из кресел. — Только хотел бы я знать, зачем вы все так усложняете? А? Зачем? Или Деака нужно арестовывать обязательно в торжественной обстановке?

Он выпил и рукой смахнул рюмки в сторону.

— Майор Мольке вообще против ареста господина прапорщика.

Шимонфи уставился непонимающим взглядом на Таубе.

— А если Деак не придет сюда? — спросил он.

— Почему же ему не прийти сюда?

— У Деака здорово развита интуиция, — заметил Шимонфи. — Он чертовски остро чувствует опасность.

Таубе пристально посмотрел на капитана и подчеркнуто произнес:

— В особенности если кто-нибудь предупреждает его о таковой.

Шимонфи схватил одну повалившуюся рюмку и поставил ее на ножку.

— Что вы имеете в виду?

— Ничего я не имел. Просто так сказал, и все. — Таубе подошел к нему поближе, косясь на дверь.

Шимонфи снова налил, рука его дрожала, он часто моргал и уже не глядел больше на Таубе. Только спросил:

— Так на что же вы все-таки намекали, Таубе?

— На что? Полчаса назад я получил сообщение из отдела подслушивания телефонных разговоров. Для майора Мольке. — Наклонившись к Шимонфи, он продолжал вполголоса: — «В 11:30 капитану генерального штаба Золтану Шимонфи позвонил неизвестный и попросил немедленно известить прапорщика Деака, чтобы тот не приходил в ресторан „Семь князей“, потому что майор Мольке намеревается его там арестовать».

На лице Шимонфи застыла улыбка. Полузакрыв глаза, он пальцами отбросил со лба всклокоченные волосы.

— Мольке знает об этом?

— Я еще не докладывал. Из-за вас, господин капитан. Жаль мне вас. Не Деака, а вас. Его судьба решена.

Шимонфи печально вздохнул. Глаза его подернула пелена слез. Он заскрипел зубами.

— Спасибо, Таубе…

— Вы известили Деака?

Шимонфи не успел ответить, так как в комнату вошел Мольке.

— Где Деак? — спросил он и, зябко потирая руки, уселся в кресло.

— Еще не приходил, — доложил Таубе.

— Разрешите вам налить, господин майор? — спросил капитан, пытаясь более или менее прямо стоять на ногах. Мольке кивнул. Разумеется, он уже заметил, что Шимонфи пьян. Подняли рюмки. — Ну так за что выпьем? — заплетающимся языком пролепетал капитан. — Предлагаю: за успехи господина майора, за поимку Ландыша и за тот Железный крест, который вы за это получите, за этот боевой подвиг…

Выпили.

Вошла госпожа Шюц.

— Все в порядке, господа? — спросила она и, не дожидаясь ответа, повернулась к Таубе. — Господин Таубе, господин Тарноки вроде бы открыл магазин.

— Спасибо, — отвечал Таубе и отпустил хозяйку.

— Кто это — Тарноки? — полюбопытствовал Мольке.

— Владелец букинистического магазина напротив. Я рассчитывал посадить туда своего наблюдателя.

— Прекрасно, Таубе. Прекрасно, — подтвердил Шимонфи. — Идите и засуньте туда сыщика. Деак опасный парень…

— Подождите, — остановил его майор. — Арестуйте Аниту и отправьте в отдел, а затем велите привести Дербиро и спросите у него, что же он решил. После этого проверьте, как идет работа по установке оперативной техники в квартире Лозы.

Таубе, щелкнув каблуками, удалился.

— Шимонфи! — по-начальнически строго приказал Мольке. — Немедленно отправляйтесь домой. Каждую минуту здесь может появиться Деак.

— Деак здесь не появится.

Мольке резко обернулся.

— Вы говорили с ним?

Где-то в самых тайниках души Шимонфи вдруг ощутил, что это, возможно, последний и единственный шанс в его жизни, когда он может спасти остатки чести. Его словно захватило в свою власть непреодолимое, буйное желание сказать майору все, что о нем думает.

— Вы, — сказал он все так же тихо, — никогда больше не встретитесь с Деаком.

И только сейчас Мольке понял, почему Шимонфи пьян.

— Господин капитан, это же измена!

— Вы заставили меня стать изменником, — решительно возразил капитан. — Вы и ваша сумасшедшая идефикс. А я не потерплю, чтобы моего друга принесли в жертву во имя чего-то. Русские уже в каких-то восьмидесяти километрах отсюда. А мы истребляем друг друга. Потому что это ваш стиль, Мольке.

Мольке вновь обрел хладнокровие. Он уже увидел Курта, прибежавшего на шум перебранки.

— Капитан Шимонфи, — холодно сказал Мольке, — я прикажу вас арестовать.

— Меня? — повторил капитан и почти истерически завопил: — Никогда! Вы поняли? Никогда… — Его рука потянулась к пистолету, но он опоздал, потому что стоявший сзади Курт с ледяным спокойствием выстрелил ему в затылок.