ГЛАВА VI

Путники посвящали стрельбе из лука много времени. Корри пристыдила мужчин: она быстрее их научилась попадать в цель, причем у нее хватало сил натягивать тугой лук, общая длина которого достигала почти двух футов, так что перья восьмидюймовой стрелы касались ее правого уха.

Клейтон хвалил ее. Шримп уверял Бубеновича в том, что это – спорт для неженок. Джерри восхищался ее доблестью и тайно стыдил сам себя за это чувство.

Прошло немного времени, и даже Шримп начал хвастаться своей стрельбой. Теперь все стреляли довольно хорошо, и горе было той дичи – птице или животному – которая пересекала им путь. Они нашли две сухие пещеры в известковом утесе, и Клейтон решил, что они должны остаться там, чтобы смастерить себе новую одежду и обувь.

Англичанин грубо обработал шкуру лани и сделал шило и иголки из бамбука. Используя те же жесткие волокна, которые шли на изготовление лука и стрел, Корри принялась шить шкуры и изобретала из них красивые сандалии для всех.

Однажды утром она работала одна, так как мужчины ушли на охоту. Девушка восстанавливала в памяти те два года, которые провела в джунглях – годы горя, лишений и опасностей. Она думала о теперешнем своем положении – одна в необъятных горных лесах с четырьмя мужчинами, и поняла, что никогда до сих пор не чувствовала себя в большей безопасности, и что впервые за два года она счастлива.

Она улыбнулась, когда вспомнила, в каком была ужасе, когда этот почти нагой человек уносил ее в лес. И как удивилась она, когда узнала, что это офицер английских королевских войск. Он и сержант Бубенович понравились ей сразу. Сержант расположил ее к себе с того момента, когда показал фотографию жены и малыша. А вот «маленький сержант» и капитан Лукас ей не понравились. Они казались грубыми и невоспитанными.

Особенно не простительны такие качества для капитана, как для человека образованного.

Корри считала его таким до недавнего времени, но с того дня, когда она помогла ему приделывать перья к стрелам, у нее появились основания изменить свое мнение. Лукас все еще не искал ее общества, но и не избегал его, как раньше.

Бубенович рассказал ей, какой это прекрасный пилот, и как команда любила его и уважала. Он привел несколько примеров проявления храбрости и находчивости Лукаса, причем в его изложении они предстали в сильно приукрашенном виде. Если члены команды любят своего офицера, то они всегда склонны преувеличить его доблести.

Как бы то ни было, Корри сделала заключение, что Лукас – настоящий мужчина, но, вероятно, женоненавистник. Последняя догадка показалась ей интересной, даже забавной. Она улыбнулась, когда подумала, как должен чувствовать себя женоненавистник в такой ситуации, когда изо дня в день он вынужден находиться в обществе женщины, причем, молодой и хорошенькой, как мысленно добавила она, ибо Корри было восемнадцать лет, и ей было хорошо известно, что она более чем хорошенькая, даже в лохмотьях и с этими противными волосами, которые в большей части приобрели ржаво-черный цвет и только у корней сохранили свойственный им золотистый оттенок. У нее не было зеркала, но иногда она рассматривала свое отражение в лужах. То, что она видела, всегда заставляло ее смеяться. В последние дни девушка смеялась легко и часто, потому что, по непонятной для себя причине, чувствовала себя счастливой.

Она хотела бы знать, каким оказалось бы отношение к ней капитана Лукаса, если бы они встретились в нормальных условиях, и на ней было бы надето платье, а ее золотистые волосы были бы чистыми и тщательно уложенными.

Будь она склонна к самоанализу, то, наверняка, удивилась бы, почему в ее мыслях Лукас занимает так много места. Конечно, он был красивым мужчиной. Она считала его человеком средних лет и очень удивилась, узнав, что ему только двадцать три года. Вероятно, ответственность и постоянное нервное напряжение способствовали его быстрому возмужанию.

Ее мысли были прерваны звуками голосов. Она сначала предположила, что возвращаются охотники. Потом, когда звуки приблизились, она узнала интонации речи туземцев, а минуту спустя у входа в пещеру появились несколько туземцев. Это были грязные и угрюмые люди. Их было человек десять. Они увели ее с собой.

Из их разговора она узнала причину похищения: японцы обещали вознаграждение за поимку ее и Синг Тая.

Солнце садилось, когда охотники вернулись в пещеру. Короткие экваториальные сумерки скоро превратились в темноту. Мужчины сразу же обнаружили исчезновение девушки и начали строить догадки, куда она могла деться.

– Она, вероятно, убежала от нас, – сказал Шримп.

– Не будьте дураком! – резко оборвал его Лукас. Челюсть у Шримпа отвисла от удивления.

– Почему она должна убежать от нас? – спросил Лукас. – Мы предоставили ей единственную возможность спастись от японцев. Она, вероятно, пошла на охоту.

– Почему вы думаете, Розетти, что она ушла от нас? – спросил Клейтон, осматривая землю у входа.

– Я хорошо знаю женщин, – угрюмо промолвил Шримп.

– Я хотел бы более веских доказательств, – заметил англичанин, не прерывая своего занятия.

– Она не пошла на охоту, – сказал Бубенович.

– Откуда вы это знаете? – спросил Лукас.

– Ее лук и стрелы остались здесь.

– Нет, она не пошла охотиться, и она не убежала, – заявил Клейтон. – Банда туземцев увела ее силой. Их здесь было примерно десять человек. Они ушли туда.

Он показал направление.

– У вас есть волшебное хрустальное яблочко, полковник? – спросил Бубенович с сарказмом.

– У меня есть нечто более надежное – два глаза и нос. Вы также не лишены их, но у вас они просто хуже развиты из-за безопасной жизни многих поколений, которая обеспечивалась законом, полицией и армией.

– А как относительно вас, Клейтон? – спросил Лукас, добродушно подшучивая.

– Я остался в живых только потому, что мои органы чувств были так же остры, как и у моих врагов, а в большинстве случаев – гораздо острее.

– Почему вы уверены, что она ушла с туземцами не добровольно? – спросил Джерри Лукас. – Она могла иметь какие-то причины, о которых мы ничего не знаем. Но я, конечно, не уверен в том, что она ушла от нас.

– Она была уведена силой после очень копоткой борьбы. Следы этого ясно видны на земле. Здесь она вырывалась, здесь ее поволокли, потом ее следы исчезают. Это значит, что ее подняли и понесли. Неприятный запах туземцев все еще держится на траве.

– Ну так чего же мы ждем тогда? – спросил Лукас. – Пошли скорее!

– Конечно, – сказал Шримп. – Пойдемте за грязными подонками. Ведь они…

Он внезапно остановился, удивленный своей странной реакцией на похищение ненавистной «дамы».

Внезапно начался тропический ливень.

– Сейчас идти, думаю, бесполезно, – сказал Клейтон. – Дождь уничтожит все запахи следов, и мы не сможем находить следы в темноте. Они остановятся где-нибудь на ночь. Туземцы не любят путешествовать в темноте из-за больших кошек. Мы выйдем утром, как только будет достаточно светло, чтобы я мог увидеть дорогу.

– Бедное дитя, – сказал Джерри Лукас.

Когда стало только рассветать, они отправились по следам похитителей Корри.

Американцы не видели никаких признаков следов, но для привычных глаз англичанина они были ясны и достоверны. Он увидел, в частности, то место, где они опустили Корри на ноги и заставили ее идти.

Миновала уже половина утра, когда Клейтон неожиданно остановился и втянул ноздрями воздух, принесенный бризом с места, из которого они только что ушли.

– Вам лучше залезть на дерево, – сказал он своим спутникам. – За нами по пятам крадется тигр. Он совсем близко.

Как только начало темнеть, похитители Корри расположились лагерем по краю горного луга. Они разложили костер, чтобы отпугивать больших кошек, и сгрудились вокруг него, оставив одного человека на страже.

Уставшая девушка ненадолго уснула.

Проснувшись, она увидела погасший костер и поняла, что сторож заснул. Она решила попытаться бежать.

Она посмотрела на темный, грозный лес.

Возможно, в нем таилась смерть. В том же направлении, куда ее вели эти люди, для нее было нечто худшее, чем смерть.

Она осторожно поднялась на ноги. Сторож лежал подле потухшего костра. Она обошла его и других спящих и минуту спустя оказалась в лесу. Хотя тропа была протоптана глубоко, по ней было трудно идти в темноте, и она продвигалась медленно, часто спотыкаясь. Но девушка продолжала свой путь, стремясь, чтобы расстояние между ней и ее похитителями увеличилось к рассвету как можно больше.

Она боялась звуков. Лес был полон звуков – таинственных и угрожающих, каждый из которых мог быть шагами или крыльями смерти. Она все же продолжала идти, пока не услышала звук, от которого похолодела – рычание тигра. А потом до нее донесся треск ломаемых сучьев и веток, будто дикий зверь почуял ее запах и направился в ее сторону.

Она судорожно ощупывала по сторонам распростертыми руками в надежде найти дерево, чтобы поскорее взобраться на него. Свисающая ветка винограда ударила ее по лицу. Она остановилась, ухватилась за нее обеими руками и начала подниматься. Треск в зарослях кустарника послышался совсем близко. Корри продолжала лезть наверх. Снизу доносилось рычание, затем тигр прыгнул. Толчок его тела едва не выбил из ее рук виноградную лозу, но ужас и отчаяние придали ей силы. Лоза еще раз угрожающе закачалась, когда зверь прыгнул во второй раз, но теперь девушка была уверена, что он не сможет достать до нее. Если только лоза выдержит… Именно в этом заключалась опасность. Тигр прыгнул еще два раза, но Корри уже достаточно крепко уцепилась одной рукой за одну из нижних веток дерева, покрытого листьями – места убежища от больших кошек.

Хищник некоторое время продолжал оставаться под деревом. Иногда он угрожающе и недовольно рычал. Наконец, девушка услышала, как он уходит. Она стала думать, стоит ли ей сейчас спускаться и продолжать свое бегство.

Она была уверена, что Клейтон будет ее разыскивать, но он не сможет ничего сделать до наступления утра. Она подумала также и о Джерри Лукасе. Даже если у него и существует к ней антипатия, вероятно, он все же поможет Клейтону ее разыскать. Не потому, что она Корри ван дер Меер, а потому, что она женщина.

Она решила подождать рассвета. Иногда тигры охотятся днем, но обычно они делают это в ночное время. Не случайно малайцы называют тигра «темной, беззвездной, туманной ночью».

В конце концов, длинная ночь кончилась, и Корри спустилась на тропинку и продолжила прерванное бегство.

ГЛАВА VII

Сидя на ветвях дерева, свисавшего над тропой, уцелевшие члены команды «Прекрасной леди» переждали, когда тигр пройдет мимо. У них не было желания повстречать его на пути.

Вокруг них раздавались обычные дневные звуки леса, к которым они привыкли – хриплые крики птицы, ужасные вопли гиббонов, болтовня мартышек, но не было слышно ничего, что свидетельствовало бы о приближении тигра. Шримп решил, что тревога была ложной.

Тропинка под ними была видна не далее, чем на сто футов, из-за двух поворотов. И вот из-за одного показался тигр. Он бесшумно шел на своих бархатных лапах. Одновременно из-за противоположного поворота появилась стройная фигура девушки. Это была Корри.

Оба, и тигр и девушка, остановились – один против другого менее, чем в сотне метров. Тигр издал низкое рычание и побежал рысью ей навстречу. Корри от ужаса застыла на месте. В этот миг она увидела полуобнаженного человека, прыгнувшего сверху на спину хищника. Следом за ним спрыгнули на землю еще трое мужчин. Выдергивая ножи из ножен, они бежали к человеку, боровшемуся с большой кошкой. Первым среди них был сержант Розетти, ненавидевший британцев.

Железная рука человека схватила тигра за шею, мускулистые ноги сжали его пах, а свободная рука вонзила острый клинок в левый бок зверя. Яростный рев вырвался из пасти хищника, когда он бился в агонии. К ужасу Корри, с этим ревом слилось такое же дикое рычание, которое вырвалось из горла человека. Трое американцев беспомощно наблюдали за короткой схваткой.

Наконец большое тело тигра ослабело, и он свалился бездыханным. Тогда человек встал, поставил на него ногу и, подняв лицо к небу, издал ужасный крик – победный крик обезьяны-самца. Корри стало страшно от нового облика этого человека, который всегда казался таким цивилизованным и культурным. Даже мужчины были поражены.

Вдруг в глазах Джерри Лукаса засветилась догадка.

– Джон Клейтон! – воскликнул он. – Это лорд Грейсток, или Тарзан из племени обезьян!

Тарзан потряс головой, как будто хотел пробудиться от наваждения. Тонкий налет цивилизации растаял было в пылу схватки.

На какое-то мгновение он превратился в дикого зверя, каким был когда-то. Но тотчас же его второе «я» снова вернулось к нему. Он приветствовал Корри с улыбкой:

– Так, значит, вы убежали от них?

Корри кивнула в ответ. Она была потрясена и вся дрожала, а в глазах ее стояли слезы облегчения и благодарности.

– Да, я убежала от них прошлой ночью, но если бы не вы, мне пришлось бы совсем худо, не так ли?

– Это счастье, что мы оказались в нужное время в нужном месте. Вам бы посидеть сейчас немного. Вы неважно выглядите.

– Я сяду…

Она опустилась на землю у края тропинки, и четверо мужчин собрались вокруг нее. Джерри Лукас сиял от радости. Джерри заметил, что и Шримп был бесконечно рад, о чем и объявил во всеуслышанье:

– Я, конечно, рад вашему возвращению, мисс. Осознав свои слова, он тут же покраснел. Психология Шримпа оказалась в последнее время под сильными ударами. Обе его «фобии» разлетелись на кусочки. Он дошел до того, что стал восхищаться британцем и, более того, дамой!

Корри рассказала о своем похищении и бегстве. Потом она и американцы обсудили победу Клейтона над тигром.

– Вы испугались? – спросила она его. Тарзан, который никогда в своей жизни не боялся, а лишь бывал осторожен, всегда затруднялся ответить на этот вопрос, который ему много раз задавали и раньше, так как просто не знал, что такое страх.

– Я был уверен, что убью зверя, – сказал он.

– Я думал, вы с ума сошли, когда прыгнули на него, – заявил Бубенович. – Уж я-то, конечно, испугался.

– Но ведь и вы спрыгнули тотчас же, чтобы помочь мне. Вы все. Если вы допускаете при этом мысль, что можете быть сами убиты, то это – настоящая смелость.

– Но почему вы не сказали нам, что вы Тарзан? – спросил Джерри.

– Что бы от этого изменилось?

– Мы оказались тупицами, не разгадав вас, – заметил Бубенович.

Корри сказала, что она достаточно отдохнула и может теперь идти. Мужчины подобрали луки, которые они побросали, когда прыгали с дерева, и все двинулись в обратный путь к своему лагерю.

– Странно, что никто из нас не догадался послать в него пару стрел, – сказал Шримп.

– Они бы только привели его в бешенство, – ответил Тарзан. – Конечно, если бы вам удалось стрелой пронзить сердце, то его можно было бы убить, но все равно он прожил бы еще достаточно долго, чтобы наделать массу неприятностей.

– Быть растерзанной львом или тигром – это, должно быть, ужасная смерть, – заметила Корри. Она содрогнулась.

– Напротив, уж если кому суждено умереть, то это далеко не худший способ, – возразил Тарзан. – Были люди, на которых нападали львы, но они случайно оставались живыми и потом записывали свои ощущения. Все утверждали, что не чувствовали ни боли, ни страха.

– Ну, это их дело, – сказал Шримп. – Я бы предпочел пулю…

На пути в лагерь Тарзан шел позади маленькой колонны, чтобы ветер мог доносить до его тонкого обоняния предостережение о приближении туземцев, если они будут преследовать Корри. Рядом шел Шримп, не сводя с него восхищенных глаз.

Джерри и Корри шли впереди рядом друг с другом. Он часто бросал на девушку взгляды и любовался ее профилем.

– Вы, должно быть, очень устали? – сказал он.

– Немного, – ответила она. – Но я привыкла к ходьбе. Я очень выносливая.

– Мы испугались, когда обнаружили, что вас похитили.

Она бросила на него быстрый взгляд.

– Вы же женоненавистник!

– Кто вам сказал, что я женоненавистник?

– Вы сами и маленький сержант.

– Я не говорил ничего подобного, а Шримп даже не знает, что это такое.

– Я пошутила. Это и так видно.

– Возможно, одно время я и был таковым, – согласился он.

Потом он рассказал ей о девушке, которая его обманула.

– Вы так сильно ее любили?

– Нет. Пожалуй, больше всего страдала моя гордость. Теперь я даже рад, что все так кончилось.

– Вы хотите сказать, что лучше обнаружить до свадьбы, что невеста непостоянна, чем после?

– Это будет ясно со временем. Я только знаю, что не хотел бы увидеться с нею.

Корри подумала, что с его прошлой любовью, действительно, все кончено. Какой вывод она сделала для себя, никто не знал.

Но когда они через несколько минут достигли лагеря, она напевала веселую песенку и почти сразу скрылась в пещере.

Бубенович обратился к Джерри:

– Как поживает женоненавистник сегодня вечером?

– Захлопни свой люк, – буркнул Джерри.

Тарзан, расспросив Корри о ее похитителях, выяснил, что их было десять человек, и что они были вооружены копьями и ножами. У них не было огнестрельного оружия, ибо японцы конфисковали все, что смогли найти.

Все пятеро собрались у входа в пещеру и стали обсуждать планы на будущее, в частности вырабатывать тактику на случай, если вернутся преследователи. Каждый хотел высказать свое мнение, но с тех пор, как они покинули самолет, где высшим авторитетом являлся Джерри, все молчаливо признавали Тарзана своим лидером. Джерри понимал, что это правильно.

По его мнению, как и по мнению остальных, не могло быть сомнений, что англичанин лучше ориентируется в джунглях, более приспособлен и храбр, чем кто-нибудь другой. Даже Шримп вынужден был согласиться с этим, хотя вначале это ему давалось с трудом. Теперь же он стал одним из самых пылких сторонников британца.

– Корри сказала мне, – проговорил Тарзан, – что в отряде, который ее захватил, было десять человек. Большая часть из них была вооружена длинными ножами. Огнестрельного оружия она у них не видела. У нас есть пять луков, и все мы хорошие стрелки. Но мы должны сначала попытаться убедить их, чтобы они ушли и оставили нас в покое. Корри сможет выступить в роли переводчика. Мы не будем стрелять, пока это не станет абсолютно необходимым.

– Великолепно, – проворчал Шримп. – Мы должны позволить им украсть ребенка?

Корри бросила на него взгляд, полный удивления и недоверия. Джерри и Бубенович ухмыльнулись. Шримп заметил это и покраснел.

– Тем же кончил и другой женоненавистник, – прошептал Бубенович Джерри.

– Я понимаю, что вы хотите сказать, Розетти, – сказал Тарзан. – Я думаю, мы все разделяем ваши чувства. Но я уже давно научился убивать только для пищи или в случае самозащиты. Этому я научился у тех, кого вы называете зверями. Я думаю, это хорошее правило. Тот, кто убивает по другим причинам, – ради удовольствия или мести – унижает себя. Такие чувства свойственны только дикарям.

– Возможно, они и не придут, – произнесла Корри с надеждой.

Тарзан покачал головой.

– Они придут. Они почти уже здесь.

ГЛАВА VIII

Когда Искандер проснулся, солнце светило ему прямо в лицо. Он приподнялся на локте и увидел, что все его подчиненные крепко спят.

Часовой прикорнул у потухшего костра, а пленницы нигде не было. Жестокое лицо Искандера исказилось от гнева, и он ринулся на часового. Пронзительные крики караульного разбудили остальных спящих.

– Проклятая свинья! – истошно вопил Искандер. Он наносил удары тяжелой палкой по голове и телу своей жертвы.

– Мог прийти тигр и всех нас загрызть! И женщина убежала из-за тебя!

Последний удар, нанесенный по основанию черепа, окончил муки нерадивого часового. Искандер отшвырнул окровавленную палку и повернулся к своим людям.