То ли ледяная вода на меня так подействовала, то ли просто из-за того, что я оторвался наконец от кровати и начал двигаться, но в те мгновения, когда я начал злобно подступать к моему братцу, я вдруг осознал, что меня уже не так сильно тревожат странные шумы, пульсирующие цвета и неупорядоченные с виду движения окружающего мира. Теперь все мое внимание сосредоточилось на мести брату, и это хоть как-то компенсировало все, что могло меня отвлекать. Не без усилий, но я мог стоять и ходить сам — пусть неуклюже и неровно. Достижение так себе, но хоть что-то.
      Эйбер неожиданно расхохотался, вытянул руку, пошарил в воздухе, и в руке его, откуда ни возьмись, возникло большое белое полотенце.
      — Возьми. — Он швырнул полотенце мне в лицо. — Ты неважно смотришься, когда мокрый.
      — А, так ты это усек наконец?
      Я помотал головой, будто пес, вымокший под дождем, и мне было все равно, что комната вдруг подпрыгнула, а потом нырнула вниз. Главное было — хорошенько обрызгать Эйбера. Тоже, конечно, из мести. Но я тут же пожалел о содеянном.
      — Эй! — Эйбер заслонился руками. Большого удовлетворения я не испытал. Я начал вытираться, и брат проворно усадил меня на первый попавшийся стул, а потом стал глазеть на меня, как охотник на диковинного зверя. Я смутно догадался: Эйбер боится, что я, того и гляди, рухну замертво или просто вырублюсь. Ну ладно. Поднять он меня поднял, и отдыхать я больше не собирался. Вправду я подхватил какую-то там хворь или нет, но мне следовало выяснить, что я успел упустить. Не для того мы сюда попали, чтобы я тут отсыпался.
      — И долго я в кроватке провалялся? — осведомился я.
      — Трое суток.
      — Трое суток?! — Я вытаращил глаза, не в силах поверить в это. — Невероятно!
      Эйбер пожал плечами.
      — У нас дел было по горло. В конце концов отец решил, что сам ты не проснешься, и вот последние три часа мы только тем и занимались, что говорили с тобой, пытались тебя растолкать, орали на тебя. Ты начал хоть как-то реагировать только тогда, когда отец сказал тебе, что ты нужен какому-то королю. Насколько я понял, не королю Утору?
      — Королю Эльнару. Я состоял у него на службе в Илериуме. — Я покачал головой и поморщился: комната пошла по кругу. Но как только я замер, все успокоилось. — Я вас почти не слышал. Я спал. А снилось мне, будто я плыву на корабле.
      — На корабле? С чего бы это?
      — Эта комната — все здесь — как бы движется. И до сих пор движется. Но на самом деле это не так, верно? Дело во мне?
      — Боюсь, что так, Оберон.
      Я вздохнул. Пока я не шевелился, комната вела себя более или менее смирно. Медленно и осторожно повернувшись, не делая резких движений, я обнаружил, что пол как бы ускользает из-под ног. Он вроде бы пытался смещаться в ту или в другую сторону, в зависимости от того, куда я поворачивался. Замерзший, промокший, мучающийся от тошноты и совершенно несчастный — вот почти исчерпывающее описание моего состояния. Однако теперь головокружение почти отступило, а вместе с ним, отчасти, и желание распять Эйбера.
      Чувствуя себя чуть-чуть лучше, чем собака, которую хотели утопить, да не утопили, я швырнул полотенце в Эйбера, целясь ему в голову. Он поймал полотенце, отбросил в сторону, щелкнул пальцами — и полотенце исчезло так же легко и послушно, как появилось.
      — Не спать, — снова предупредил меня брат.
      — Уснешь тут, как же, когда ты меня стережешь, — буркнул я. — А как насчет того, чтобы маленько перекусить? — Я ощущал внутри себя пустоту, жаждущую, чтобы ее чем-нибудь заполнили. — И выпить. Я готов выпить море вина.
      — А ты уверен, что это мудро?
      — Ладно, к чертям вино. Помираю от голода. Если тебе удастся раздобыть еды, хотелось бы чего-нибудь самого простого. Хлеба, сыра, ну, может быть, мясного пирога — чего угодно, лишь бы поскорее.
      Эйбер растерялся, уставился себе под ноги.
      — Еду подают внизу. Но до обеда еще часа два-три. Как думаешь, не дотерпишь?
      — Я… Пожалуй, я бы лучше тут поел.
      К ходьбе по лестнице я пока морально не подготовился.
      Эйбер пошарил в воздухе и выудил из ниоткуда накрытый поднос, который тут же водрузил на стол. Хлеб, сыр, острый нож и большущий стакан с чем-то, похожим на сидр.
      — Вот спасибо! Присоединишься ко мне?
      — Пока нет. Я…
      Он не договорил. Где-то за дверью зазвенел колокольчик. Звякнул три раза — и стих. Эйбер так сдвинул брови, что я понял: ничего хорошего этот звоночек не предвещал.
      Я спросил:
      — Что за трезвон?
      — Гости.
      — Нежелательные?
      — Я… не знаю. — Он встал, шагнул к двери, остановился. — Не засыпай, — зловеще предупредил он. — И вообще. Там, откуда родом этот кувшинчик, воды еще уйма. Я вернусь через пару минут.
      — Не буду я спать, — пообещал я и хихикнул, старательно разыгрывая невинность. — Даже думать не могу про то, чтобы лечь, после того, как трое суток провалялся.
      — Гм-м-м…
      Эйбер с сомнением глянул на меня и закрыл за собой дверь.
      На вид еда была хорошая. Я отрезал большой кусок сыра и принялся медленно его пережевывать. Сыр оказался очень вкусным — острым и хорошо выдержанным, с небольшим привкусом дымка. Я съел еще кусок. Какой смысл ждать братца, если он все равно есть не собирался?
      Теплый хлеб с хрустящей корочкой очень хорошо пошел с сыром. Сидр мне не очень понравился. Я всегда считал сидр напитком для маленьких детишек, если только он не был хорошенько креплен. Но все же запивать им хлеб и сыр было недурственно.
      Расправившись с едой, я откинулся на спинку стула, чувствуя себя сытым и отчасти довольным. Из коридора не доносилось никаких звуков, и колокольчик больше не звенел.
      А потом я расслышал вдалеке какой-то стук, а потом еще два похожих звука потише. Двери хлопали? Или кто-то распахивал ставни, чтобы проветрить давно не использовавшуюся комнату?
      Но чем более я надеялся на простое и безвредное объяснение, тем упрямее ко мне подкрадывались сомнения. Куда подевался Эйбер? Почему он не вернулся?
      Я слушал, ждал, что вот-вот за дверью послышатся приближающиеся шаги Эйбера, и моя тревога все сильнее нарастала. Я ненавидел себя за слабость и головокружение. Я привык владеть собой в любой ситуации, быть лидером, а не беспомощным калекой. А сейчас, если бы кто-то напал на нас, я бы из комнаты выйти не сумел бы. не говоря уже о том, чтобы помочь Эйберу или прорваться из дома на улицу.
      Я напрягся и попытался расслышать что-нибудь на фоне непрерывного приглушенного шипения ветра, но не услышал ни звона мечей, ни предсмертных воплей стражников. Если бы на нас напали, должен же я был услышать хоть что-нибудь! Видимо, к нам все-таки пожаловали дружественно настроенные гости. Вероятно, явились с визитом вежливости соседи — в конце концов, Дворкин не наезжал сюда много лет. Разве не естественно было со стороны каждого здешнего жителя заглянуть, поприветствовать хозяина, поболтать о добрых старых временах? Наверное, так оно и было. За хозяина остался Эйбер и отвертеться от соседей не мог. Наверняка он не хотел, чтобы они проведали о моей болезни. Здесь мы не должны были ни перед кем обнаруживать свою слабость.
      Безмолвие сильно затянулось. Шум ветра немного усилился. Я подобрал крошки с тарелки, запил их остатками сидра и продолжал с нетерпением ждать. Мне всегда с трудом давалось безделье. Я поерзал, и стул негромко скрипнул. Из-за двери даже шепот не доносился.
      Прошло не менее получаса. Эйбер не оставил бы меня одного так надолго, если бы ничего не случилось. Что же это за таинственные гости? Что им потребовалось?
      И тут я услышал где-то поблизости звук, похожий на звон разбитого стекла, и встал. Гости не приходят в дом, разбивая стекла. Что-то определенно было не так.
      Не помешало бы выглянуть в коридор и поглядеть, как там и что. В конце концов никто не запрещал мне выходить из комнаты. Запрещалось мне только спать.
      Оттолкнувшись от подлокотников стула, я поднялся на ноги. Комната слегка качнулась, но стоило мне простоять неподвижно пару мгновений, и все успокоилось. Где моя перевязь с мечом? Ага, вот она, на крючке слева от двери.
      Полушагая, полускользя по раскачивающемуся полу, я благополучно добрался до стены, снял с крючка перевязь, обернул вокруг пояс и застегнул пряжку. Меня охватило спокойствие, какое испытываешь перед боем. Если мне суждено погибнуть, я погибну как мужчина, с клинком в руках. Я сжал в пальцах посеребренную рукоять меча и, ощутив ее холод, почувствовал себя еще более уверенно.
      Но тут все вокруг неожиданно поплыло влево, я прислонился к стене и зажмурился. Хватит, хватит, хватит! Равновесие медленно восстановилось.
      Шаркающей стариковской походкой я подобрался к двери, стараясь расслышать звуки на фоне непрекращающегося шума ветра. На секунду мне показалось, будто я слышу гневные голоса, но я не был в этом уверен.
      Подняв задвижку, я плавно и бесшумно отворил дверь. Отлично. Эйбер не запер ее снаружи. Он явно не подумал о том, что мне взбредет в голову выйти прогуляться в гордом одиночестве.
      Я осторожно выглянул в длинный коридор, каменные стены которого словно источали красный и коричневый цвета. Как и у меня в комнате, с углами тут тоже творились фокусы. По обе стороны на неодинаковом расстоянии одна от другой располагались двери, между ними на стенах, через каждые несколько футов, висели масляные лампы. Свет пробирался к потолку тускло-золотыми дорожками и собирался наверху.
      При осмотре коридора у меня сильно закружилась голова. Эйбер и мой отец, похоже, тут передвигались без всякого труда, но почему им это удавалось? В чем секрет? Возможно, это было как-то связано с Логрусом. Я почувствовал прилив тоски. Вряд ли я когда-нибудь смогу привыкнуть к этим местам.
      К счастью, никакие орды адских тварей на меня немедленно не набросились. Если честно, я не увидел в коридоре ни души. Если звон колокольчика говорил о приходе гостей, получалось, что визитеры до сих пор внизу. Я долго прислушивался, но так ничего и не расслышал — ни стука, ни звона разбиваемого стекла, ни сердитых голосов. Может, они мне померещились? Я так не думал, и все же здесь я ни в чем не мог быть уверен.
      Пол кренился и пытался оттеснить меня к стене, поэтому я выждал, пока ко мне вернется равновесие. Оно вернулось, но не сразу.
      Нет, просто кошмар какой-то! Чем скорее мы уберемся отсюда, тем лучше. Я просто не представлял, как я здесь кому-то мог бы помочь.
      Справа коридор через тридцать футов с небольшим заканчивался тупиком, а это означало, что Эйбер, судя по всему, свернул влево. В той стороне коридор действительно поворачивал за угол.
      Я растерялся. Нужно было придумать план действий. Чего я, если честно и откровенно, надеялся добиться, предприняв эту небольшую вылазку? Поглядеть на Эйбера и этих неведомых гостей?
      Нет. Рано. Если мой брат и вправду угодил в беду, я не в состоянии был его спасти. На самом деле, я мог только все испортить и усугубить тем, что меня самого в результате придется спасать. А если — согласно моему другому предположению — к нам таки заглянули соседи, мне совсем не хотелось появляться перед ними хворым. Пусть уж лучше все гадают, что со мной такое приключилось.
      Короче говоря, я решил, что выбрался на разведку. Далеко не пойду. Не хватало еще заблудиться. Может быть, мне удастся разыскать комнаты отца… а там — там могло оказаться что-нибудь такое, что могло бы мне помочь.
      Придерживаясь одной рукой за стену, я развернулся… и оказался лицом к лицу с одной из самых прекрасных женщин, каких я когда-либо видел. Я глубоко вдохнул. Ее черные волосы отливали синеватыми отблесками. В глазах таился медовый отсвет расплавленного золота. Бледную, молочную кожу на щеках едва заметно расцвечивал румянец. На левой щеке темнела очаровательная родинка. Высокие, чудесно очерченные скулы, нежный подбородок, чувственные и пухлые темно-алые губы. Нет, я определенно не встречал таких красавиц, как она.
      Откуда она взялась? Из какой-то комнаты на этом этаже?
      — Привет! — вымолвил я.
      На мгновение она приобрела испуганный вид, затем опустила глаза и сделала мне реверанс.
      — Вы… лорд Оберон?
      — Да. — Судя по поведению, она скорее всего была служанкой. Я слегка разочаровался. — А ты?
      — Реалла, милорд.
      — Ты не знаешь, кто и зачем звонил в колокольчик? — осведомился я.
      — В колокольчик?
      — Ты разве не слышала? — спросил я.
      — Нет, милорд.
      — Звонили недавно — минут пятнадцать назад.
      — Я ничего не слышала, милорд. Может быть, звонили, когда я была в винном погребе.
      — Стало быть, ты только что поднялась снизу?
      — Да, милорд.
      — А там все спокойно? Никаких… проблем?
      Она озадаченно глянула на меня.
      — Проблем, милорд?
      — Ну да… Я слышал какой-то непонятный шум.
      Она покачала головой.
      — Нет, милорд. Там все хорошо.
      Эта новость меня порадовала. Я позволил себе немного расслабиться и оглянулся через плечо. Никаких признаков Эйбера. Ну, что ж… видимо, он увлекся ролью гостеприимного хозяина. В данный момент его отсутствие меня устраивало. Чем-то Реалла меня очаровала. Я был готов любоваться ею до исхода дня.
      — Вы промокли, милорд, — сказала она. — Не нужна ли вам сухая одежда? Уверена, можно что-то подыскать…
      — Все в порядке, — прервал ее я, усмехнувшись и слегка пожав плечами. — Скоро высохну. Мне сейчас главное дорогу найти…
      Волна головокружения снова накатила на меня. Я невольно качнулся вперед и напугал девушку. Я ухватился за стену и подумал, что выгляжу неуклюжим тупицей.
      — Вам нездоровится, милорд? — спросила Реалла. Я вдохнул поглубже и постарался не выказать слабость. Мне хотелось, чтобы она видела меня таким, каков я есть на самом деле — высоким, сильным, храбрым, — а не калекой, который и двух шагов ступить толком не может.
      — Просто голова немного кружится, вот и все, — ответил я. — Я был болен, но худшее уже позади.
      — Давайте, я помогу вам, милорд.
      Она протянула мне руку, и я уловил исходящий от нее легкий, сладковатый аромат мускуса. Коридор медленно пошел по кругу. Я глубоко вдыхал запах Реаллы, и мое сердце бешено колотилось. Всеми силами я пытался сохранить спокойствие.
      — В какой стороне, — выговорил я так сдержанно, насколько мог, — комнаты моего отца?
      — Лорда Дворкина? — уточнила Реалла. Она на миг задержала взгляд на моем лице, и я заметил в ее взгляде легкое удивление. — Они на два этажа выше, милорд.
      — Проводи меня туда.
      — Это запрещено…
      Пол неожиданно выскользнул у меня из-под ног, и меня качнуло в другую сторону. Я удержался на ногах, ухватившись за плечо девушки.
      Ее мышцы напряглись и дрогнули под моим весом. Казалось, будто у нее под кожей переливается жидкость. Это было очень странное ощущение, не похожее ни на что из того, что мне доводилось испытывать прежде. Я решил, что к этой даме нужно присмотреться повнимательнее. Выглядела она вполне по-человечески — и все же что-то вызывало у меня растерянность. Человеческие кости и мышцы так не движутся.
      — Что-то не так, лорд? — спросила Реалла.
      — Нет.
      Я покачал головой и улыбнулся. Наверное, со мной попросту шутили мои перекрученные и вывернутые наизнанку чувства. Она была красивой женщиной — не более того.
      Пол накренился. Меня качнуло влево.
      — Лорд Оберон? — вскрикнула Реалла, схватила меня за руку и удержала. — Что с вами?
      — Я… У меня еще немного кружится голова. Помоги мне. Мне нужно на кого-то опираться, иначе я могу упасть.
      — Не отвести ли мне вас обратно в вашу опочивальню?
      — Это ни к чему. — Я растерялся, размышляя о том, как бы половчее соврать. — Просто мне нужно, чтобы кто-то был рядом со мной, чтобы я не падал. Но если ты против…
      — Нет-нет, милорд, — поспешно возразила она. — Обопритесь на меня. Я помогу вам. Куда вы направляетесь?
      — Наверх, в комнаты отца.
      Я оперся на ее плечо, стараясь давить не слишком сильно. И вновь я почувствовал, как ее мышцы дрогнули и заколебались у меня под рукой. Мне сразу стало ясно, что мои прикосновения ей неприятны, но она с ними мирилась.
      Медленно и осторожно она повернулась и помогла пройти тот отрезок коридора, который заканчивался тупиком. Как раз перед глухой стеной, как оказалось, наверх и вниз из затененной ниши уводила узкая деревянная винтовая лестница.
      — Это самый короткий путь на верхние этажи, — объяснила девушка чуть ли не извиняющимся голосом.
      — Все нормально, Реалла.
      Я остановился. Снизу доносился приглушенный гомон. Казалось, говорили сразу человек шесть. К голосам примешивалось звяканье кухонной утвари, которую не то расставляли по полкам, не то двигали с места на место.
      — Там кухня? — осведомился я.
      — Да, лорд Оберон. Она прямо под нами.
      Я принюхался, но ощутил только мускусный аромат, исходящий от Реалы. Странно… Разве там уже не должны были полным ходом идти приготовления к обеду? Видимо, запахи тут тоже распространялись диковинным образом. Я попробовал представить, что запахи тоже, как свет, собираются под потолком.
      «Наверное, звон разбитого стекла тоже из кухни послышался», — решил я. Кто-нибудь из слуг уронил тарелку… ну а затем, самой собой, раздался свирепый голос повара, который принялся распекать слугу за неловкость. Для всего, что я слышал, имелось простое объяснение.
      Немного повернувшись, я вгляделся в темноту, царившую в лестничном колодце. Ступеньки такие узкие… По ним мог свободно спуститься или подняться только один человек. «Если придется сматываться, воспользуюсь этим путем», — решил я.
      Крепко ухватившись за перила, я начал подниматься по ступеням. Реалла последовала за мной.
      Я сосредоточил все свое внимание на лестнице и шагал медленно и осторожно. Через каждые несколько футов ступени словно бы скручивались и сдвигались у меня под ногами, но, держась одной рукой за перила, а другой упираясь в стену, я благополучно добрался до следующего этажа. Выглянув в коридор, я обнаружил, что там пусто. Под потолком собирался свет, лившийся от пары небольших ламп. Может быть, тот зодчий, что возводил этот дом, не питал большого доверия к окнам?
      — Что на этом этаже? — спросил я.
      — Личные покои, — ответила Реалла. — Сейчас из благородных господ здесь только лорд Эйбер… кроме лорда Дворкина, конечно.
      — Понятно.
      Остальные члены моего семейства либо умерли, либо рассеялись по мирам отдаленных Теней.
      Вернувшись на лестницу, я начал подниматься на следующий этаж. Ступени закончились около тяжелой деревянной двери. На центральной панели была вырезана физиономия человека с рожками. Рот у него был приоткрыт, как будто он собирался что-то сказать.
      Из вежливости я постучал, хотя точно знал, что отца нет дома, а затем толкнул дверь. За ней оказался длинный узкий коридор, пропахший плесенью, странными травами и чем-то еще непонятным. Я переступил порог. На стене напротив двери висели полки, уставленные диковинными трофеями — здоровенными стеклянными шарами, головами зверей, человеческими черепами, чучелами кошек, уймой флакончиков, свитков, пробирок и бесчисленным количеством таинственного магического инструментария. На всем лежал толстенный слой пыли. Правда, пыль явственно сместилась от порога к стене вследствие того, что тут кто-то не так давно прошел. Вероятно, после возвращения отец наведался сюда, дабы удостовериться в том, что все его сокровища в целости и сохранности.
      — Тут никто не прибирает? — с ухмылкой поинтересовался я.
      — Не разрешают, — негромко ответила Реалла. Она осталась на лестнице. — Нам не следовало сюда приходить, милорд. Когда лорд Дворкин узнает, меня накажут.
      — Ерунда. Я с тобой. Я велел тебе привести меня сюда, и ты ничего не могла поделать. Мой отец все поймет.
      Все здесь напоминало личные покои Дворкина в Джунипере — кроме неприятного запаха затхлости. Долго ли он не бывал здесь? Судя по тому, как тут все выглядело, не годы, а десятки лет.
      — Милорд…
      В голосе Реаллы прозвучало волнение.
      — Его здесь нет, — сказал я, стараясь приободрить ее. — Ну и нам нет причин тут задерживаться. Давай спустимся вниз.
      Я знал, что теперь сам сумею найти дорогу сюда и, если потребуется, доберусь без посторонней помощи.
      — Хорошо, лорд Оберон.
      Реалла, похоже, обрадовалась. Она повернулась и первой пошла вниз по лестнице. Я поспешил за ней. Шагая по ступеням, я глубоко вдыхал исходящий от нее мускусный аромат и еле сдерживался, чтобы не попросить ее о помощи. Мне отчаянно хотелось, чтобы она видела во мне здорового и сильного мужчину.
      — Спасибо тебе, — сказал я ей, неровным шагом войдя в свою комнату. — Я… Надеюсь, мы еще увидимся с тобой, Реалла.
      — Непременно увидимся, милорд, — отвечала она, чуть смущенно улыбнувшись и сделав неглубокий реверанс. — Как только я вам понадоблюсь, позовите, и я приду.
      — Спасибо. О… кстати, насчет сухой одежды. Посмотри, не найдется ли чего-нибудь моего размера. Рост у меня такой же, как у моего брата Мэттьюса. Поищи в его комнате.
      — Хорошо, милорд.
      Она вышла и торопливо поднялась вверх по лестнице, а я плюхнулся на стул и уставился на опустевший поднос. В животе у меня ворчало. Я бы не отказался от второго завтрака. Наверное, надо было у Реаллы не сухую одежду попросить, а еще еды.
      Я устремил взгляд в проем открытой двери. Что же стряслось с Эйбером? Вечно с ним так — его нет, когда он тебе так нужен… и потом: я по-прежнему очень хотел узнать, что за загадочные гости к нам пожаловали.
      Зевнув, я склонился к столу, уронил голову на руки. Я ничего не мог с собой поделать. Изнеможение овладело мной. Внутренний голос выкрикивал предостережения, и все-таки я закрыл глаза и очутился во мраке.

      На меня хлынули потоки холодной воды.
      Задыхаясь и отплевываясь, я вскочил на ноги и, задев стул, перевернул его. Мир вокруг запрыгал и завертелся. Я чуть не упал.
      Это был Эйбер. Он опрокинул мне на голову еще один кувшин воды и теперь отошел на пару шагов и, ухмыляясь, любовался делом рук своих.
      — Вот не думал — не гадал, — признался он, — что ты предоставишь мне возможность проделать это еще разок.
      Я одарил его свирепым взглядом. Уж больно у него был довольный вид.
      — Я тебя распну, — пообещал я, а в следующее мгновение меня затрясло от холода.
      — Тебя предупреждали! — Эйбер укоризненно покачал указательным пальцем. — Тебе говорили, что сон для тебя губителен.
      — Я не спал! — рявкнул я.
      — Ха! Полотенце желаете?
      — Да, пожалуйста!
      Он выхватил из воздуха полотенце и бросил мне. Вот уже во второй раз за день я вытирался и желал дорогому братцу всего самого гадкого. Ну, хотя бы тем можно было себя утешить, что скоро появится Реалла и принесет мне сухую одежду.
      — Погоди, — пригрозил я Эйберу. — Как только я разберусь с этим Логрусом…
      — Милости просим. — Эйбер поднял опрокинутый мной стул и поставил его рядом со мной. Я сел. — Но этому не суждено случиться, и ты это превосходно понимаешь.
      Я вздохнул. Он был прав. Теперь я с этим смирился. Внутри каждого из членов нашего семейства был запечатлен некий узор, определенная магическая схема, позволявшая управлять Логрусом. К несчастью, узор внутри меня, если верить Дворкину, был настолько искажен, что мне не суждено было овладеть властью над Логрусом. Попытка сделать это убила бы меня. Так погиб брат Дворкина и еще несколько человек из нашего рода.
      Неожиданно я вспомнил, из-за чего Эйбер вышел из комнаты.
      — Так кто звонил? — полюбопытствовал я. — Гости заходили?
      — Гости? В каком-то смысле. — Он вздохнул. — К нам наведались с десяток солдат короля Утора. Обыскивают дом, что-то ищут. Скоро сюда поднимутся.
      Я удивленно вздернул брови.
      — И что же они ищут?
      — Понятия не имею. Мне они этого не сказали. Но, судя по всему, что-то невероятно важное.
      — Надо было вышвырнуть их за порог!
      Эйбер хмыкнул.
      — Если хочешь жить, то так себя с людьми короля Утора вести не стоит. Это было бы… невежливо.
      Я с трудом поднялся на ноги.
      — Проводи меня вниз. Я их сам выпровожу!
      — Сядь. Не делай глупостей.
      Я зыркнул на него.
      — А что, лучше позволять кому попало все в доме перетряхивать?
      — В данном случае — лучше. Отец поступил бы именно так.
      — И ты оставил их там одних? Чтобы они творили все, что им в голову взбредет?
      — Конечно. Почему бы и нет? Мне скрывать нечего. — Он пожал плечами. — Кроме того, ты куда как важнее, чем этот дом, и я очень хорошо сделал, что поднялся поглядеть, как ты тут. Трудно сказать, сколько времени ты продрых.
      Что ж, по крайней мере он ценил меня столь же высоко, сколь и я его.
      — Ты говорил, что я провалялся без чувств трое суток, — негромко произнес я. — Расскажи мне обо всем, что я пропустил.
      — Скажи сначала о последнем, что тебе запомнилось.
      Я помедлил, задумался.
      — Мы были в Джунипере. Отец нарисовал новые карты, и все ушли с их помощью… кроме нас троих.
      — Все верно. А потом?
      В сознании у меня замелькали картины нашего безумного бегства из Джунипера. Около замка кипел жаркий бой. Я и двое моих сводных братьев командовали войском, поделив его на три части. Я вспомнил об ужасной цене, которой мы заплатили за победу в тот день… Мои братья Дэвин и Локе погибли, и командование перешло ко мне…
      Враги значительно превосходили нас числом, и я понял, что положение безнадежно. Тогда-то мне и пришла в голову мысль… Дворкин утверждал, что узор внутри меня отличается от контура Логруса, который носили внутри себя и он сам, и все остальные члены семейства. Поскольку все они были лишены доступа к Логрусу из-за чьих-то колдовских проделок, я уговорил отца первым делом нарисовать Карту с изображением того узора, который носил в себе я.
      И эта Карта сработала.
      Мы выяснили, что с ее помощью можно уходить в другие Тени. Вот так, совершенно неожиданно, нам представилась возможность покинуть Джунипер.
      Я уговорил отца отправить моих сводных братьев и сестер в дальние Тени, чтобы никто, кроме него и меня, не знал, куда они подевались. Поскольку мы предполагали, что некий шпион докладывал нашему неведомому врагу о том, где нас можно найти и прикончить, братьям и сестрам было строго-настрого приказано не возвращаться ни в Джунипер, ни во Владения Хаоса. Мне оставалось лишь надеяться на то, что с ними все будет в порядке.
      А потом, когда остались только Дворкин, Эйбер и я, Дворкин показал мне последнюю из изготовленных им Карт. На ней было изображено нечто кошмарное, просто мурашки по коже. С первого же взгляда я люто возненавидел это местечко, возненавидел Владения Хаоса и все, им подобное. Ненависть моя была настолько глубока, что я сам не понимал, почему это так… но все же я согласился отправиться туда. Вернее — сюда. В Запределье.
      Мы с Дворкином были готовы воспользоваться Картой и уйти через нее немедленно, но нас остановил Эйбер.
      «Мы не можем убежать в Хаос, будто побитые собаки, — заявил он, упрямо сложив руки на груди. — Мы — древний род, и заслуживаем уважения».
      «И чего же ты ждешь? — осведомился я. — Парада в нашу честь?»
      «Да! — рявкнул он, глядя на меня. — Вот именно этого я и жду!»
      Назвать все последующее парадом было трудно. Скорее, это напоминало сбор войска. Меньше чем за час мы успели оповестить о предстоящем походе всю прислугу в замке и два десятка самых стойких воинов. Еще полчаса ушло на то, чтобы Дворкин собрал в своих комнатах все необходимое — оборудование для опытов, разные машины и всякие прочие штуки, которые он творил и собирал многие годы.
      Наконец, когда численность нашей «армии» перевалила за сто человек, Дворкин воспользовался Картой и приступил к переправке людей с ее помощью. Первым ушел Эйбер, за ним — воины, потом — слуги со всевозможной поклажей, и, наконец, нас осталось только двое.
      — После вас, — галантно проговорил Дворкин. Я глубоко вдохнул и поспешно шагнул сквозь Карту, пока страх перед этими краями не сковал меня по рукам и ногам. Из того, что случилось потом, я не помнил ничего. Шаг вперед, ощущение падения, пронзительный свист беспощадного ветра, а потом — мрак.
      — Потом, — продолжал я, — отец воспользовался Картой, и все мы перешли в… — Я нахмурился. — Дальше не помню.
      Эйбер положил руку мне на плечо, его взгляд стал серьезным.
      — Как только ты шагнул сюда, ты тут же упал без чувств. Просто молча рухнул на землю, и все. Я подумал, что на тебя с отцом напали враги на той стороне. Все выхватили оружие и поспешили на выручку, но тут появился отец, и с ним все было в полном порядке. Он даже не запыхался. Он не захотел долго оставаться на виду, поэтому двое наших гвардейцев подняли тебя на руки и внесли в дом. Они принесли тебя сюда.