Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Священная загадка [=Святая Кровь и Святой Грааль]

ModernLib.Net / История / Бейджент Майкл / Священная загадка [=Святая Кровь и Святой Грааль] - Чтение (стр. 7)
Автор: Бейджент Майкл
Жанр: История

 

 


      В самом деле, до начала XVII века или, в самом крайнем случае, до последних лет XVI века не существует никаких следов розенкрейцеров (по крайней мере, рыцарей с этим именем), как убедительно показала это английский историк Френсис Ятс. Первые мифы, связанные с этим легендарным орденом, появляются около 1605 года, потом мы обнаруживаем их десять лет спустя, во время публикации взволновавших умы брошюр, появившихся в 1614, 1615 и 1616 годах. В них объявляется о существовании тайного братства, ассоциации посвященных мистиков, основанной неким Христианом Розенкрейцем, родившимся в 1378 году и умершим в 1484 году в преклонном возрасте — ста шести лет.
      Но сегодня кое-кто считает, что Христиан Розенкрейц и его таинственное братство в действительности были лишь мистификацией, мотивы которой до сих пор неизвестны, и которые, несомненно, имели в свое время серьезные политические последствия. Впрочем, теперь мы знаем автора брошюры, появившейся в 1616 году, знаменитого «Химического венчания Христиана Розенкрейца». Речь идет об Иоганне Валентине Андреа, немецком писателе и теологе из Вюртемберга, который признался, что сочинил этот текст как «комедию» — в том смысле, в котором какой-нибудь Данте или Бальзак, вероятно, его бы поняли. Но в таком случае, почему бы ему не сочинить и другие «розенкрейцеровские» брошюры, являющиеся источником всего, что сегодня известно об основании этой организации?
      Зато, если «документы Общины» заслуживают доверия, мы должны пересмотреть проблему происхождения ордена Розы и Креста и увидеть в нем нечто другое, нежели ловко поставленный в XVII веке фарс. Пойдет ли речь о тайном обществе, о подпольном братстве в начале, быть может, не совсем мистическом, но очень политизированном? Существовало ли оно за четыреста двадцать пять лет до того, как стало известным широкой публике, и за два века до своего легендарного основателя?
      Еще раз повторяем: у нас нет никаких формальных доказательств. Хотя, конечно, роза является с незапамятных времен одним из великих мистических символов человечества, бывший особо в моде во времена Средневековья, что доказывает «Роман о Розе» Гийома де Лорри и Жана де Менга и «Рай» Данте. Красный крест также является традиционным мотивом, который мы находим не только на гербе тамплиеров, но и кресте Святого Георгия, такой, каким принял его орден Подвязки, созданный спустя каких-нибудь тридцать лет после краха тамплиеров. Но будь они красные или розовые и многочисленные в мире символики, одних этих крестов недостаточно, чтобы открыть существование института с этим именем, еще менее — тайного общества.
      Не будем забывать, как справедливо отметила Фрэнсис Ятс, что большое количество тайных обществ, действовавших до XVII века, были общества розенкрейцеров, если не по названию, то по политической и философской ориентации. Так, в плане индивидуальном, Леонардо да Винчи, безусловно, был розенкрейцером по своему темпераменту и по образу мыслей.
      В заключение вспомним, что когда в 1629 году братство Розы и Креста находилось во Франции в своем апогее, кюре Жизора, Робер Деньо, написал историю города и своей семьи, в которой он прямо заявил, что орден Розы и Креста был основан Жаном де Жизором в 1188 году, чем подтвердил высказывания «документов Общины». Отстоящая от описываемых событий на четыреста пятьдесят лет вперед, рукопись представляет, по нашему мнению, доказательство тем более убедительное, что она исходит от человека, жившего в самом Жизоре .
      Но, повторим еще раз, что тексты «документов Общины» наталкивают только на предположения и не могут дать никакой абсолютной уверенности. Тем не менее, не будем пренебрегать ими и удовольствуемся на первое время тем, что будем держать при себе свое суждение на этот счет.

Орлеанская Община

      Параллельно с этой бесспорно важной информацией «документы Общины» предоставляют нам и другую, довольно разнородную и явно такую незначительную, что она ускользает от анализа. Не следует ли поэтому видеть в ней гарантию точности, ведь такие ничтожные детали вряд ли были выдуманы, тем более, что большинство из них можно проверить?
      Так, Жирар, аббат «малой общины» в Орлеане, между 1239 и 1244 годами уступил рыцарям Храма клочок земли в Акре. Причины этой сделки, естественно, никому не известны, но она была надлежащим образом установлена: существует грамота, датируемая 1239 годом и за подписью Жирара. Но это еще не все. Имеется другое, похожее показание, касающееся некоего аббата Адама, который самолично руководил «малой общиной» в 1281 году и дал землю близ Орваля цистерцианцам, которые, как мы уже видели, занимали в то время аббатство и которые поселились там на полтора века раньше, при святом Бернаре. На этот раз никакой письменный документ не помогает установить подлинность акта, который, тем не менее, вполне вероятен, ибо в большом количестве имеются другие документы, касающиеся похожих операций. В данном случае они представляют особый интерес, так как в них упоминается Орваль, встречавшийся уже в ходе нашего расследования. Добавим, что эта территория должна была иметь исключительную важность, уточняют «документы Общины», раз за этот дар Адам навлек на себя яростный гнев со стороны своих братьев из ордена Сиона; чуть было не дошло до отказа от своих прерогатив… Свидетель акта сложения с себя сана, после которого опальный аббат уехал в Акр, Тома де Сенвиль, великий магистр ордена Святого Лазаря, подтверждает подлинность этого события. Потом городок попадает в руки сарацин, а несчастный аббат уезжает на Сицилию, где в 1291 году умирает.
      Надо сказать, что грамота о сложении сана аббатом Адамом исчезла. Но в 1281 году Тома де Сенвиль был великим магистром ордена Святого Лазаря, который находился недалеко от Орлеана, где происходило сложение сана. К тому же из надежног источника известно, что аббат действительно отправился пост этого в Акр, как свидетельствуют две прокламации и два пись ма, подписанные его рукой, первое из которых помечено августом 1281 года, а второе — мартом 1289.

«Голова» тамплиеров

      Одному моменту «документы Общины» уделяют особое внимание. Это отделение друг от друга орденов Сиона и Храма, происшедшее в 1188 году, когда был срублен вяз. Но, видимо, связь между ними все же продолжала существовать, ибо «в 1307 году Гийом де Жизор получил от ордена Храма золотую голову Caput LVIII».
      Факт очень интересный, потому что хоть мы уже не в первый раз встречаем эту таинственную голову, нам еще не представлялось удобного случая установить ее прямую связь ни с Сионом, ни со знаменитой семьей, царствовавшей в Жизоре. «Документы» ли очень стараются установить взаимоотношения там, где их не было? Мы так не думаем, потому что отчеты Инквизиции говорят о противоположном; там, где мы были более всего сдержаны в оценке фактов, в действительности доказательства казались самыми солидными. Вот текст одного из отчетов:
      «Одиннадцатого мая следующего года Комиссия вызвала Гийома Пидуа, управляющего и хранителя богатств ордена Храма и на этом основании держащего у себя реликвии и раки, захваченные во время ареста тамплиеров в Париже. Его вместе с Гийомом де Жизором и Рейнье Бурдоном попросили представить членам Комиссии все деревянные и металлические фигурки, которые они могли собрать во время конфискации. Он принес большую голову… с женским ликом…».
      Мы знаем продолжение, так как речь идет о той самой голове из позолоченного серебра, уже встречавшейся нам в тайных церемониях тамплиеров и имеющую пометку «Caput LVIII». Но не только она вносит неясность в эту историю; Гийом де Жизор, на которого были возложены те же обязанности, что и на Гийома Пидуа, являющийся сам человеком Филиппа Красивого, тоже вовлечен в это. Иными словами, так же, как и король Франции, он был врагом тамплиеров и участвовал в их уничтожении. И однако, согласно «документам Общины», Гийом де Жизор был в то же самое время великим магистром Сионской Общины. Мог ли он, будучи им, одобрить репрессивные акции Филиппа против тамплиеров и даже участвовать в них?
      Некоторые документы, как кажется, подтверждают это положение и внушают даже, что в некоторой степени Сион не только разрешил уничтожение своих протеже, но и способствовал ему. Но правда и то, что эти же самые тексты, кроме того, подразумевают, что Сион осуществил в обстановке наибольшей секретности что-то вроде поддержки некоторым тамплиерам в последние дни существования ордена. Если факты точны, то Гийом де Жизор сыграл роль «двойного агента» и, быть может, взял на себя ответственность предупредить тамплиеров о том, что против них замышлялось.
      Но равно можно предположить, что, если после официального разрыва в 1188 году Сион продолжал использовать свою официозную власть по отношению к тамплиерам, то Гийом де Жизор, по крайней мере частично, мог быть ответственным за уничтожение архивов ордена и за необъяснимое исчезновение его сокровища.

Великие магистры ордена Храма

      Среди текстов «Секретных досье» имеются три списка имен. Первый из них, самый простой и наименее интересный, называет всех аббатов, поставленных во главе владений Сина в Палестине в период между 1152 и 1281 годами. В ходе наших поисков мы не раз встречали его в работах, которые представляются нам бесспорными и которые, таким образом, подтверждают его точность; список везде идентичен, кроме двух дополнительных имен, фигурирующих в «документах Общины». Они согласуются с исторической правдой и заполняют пробелы.
      Второй список содержит имена великих магистров ордена Храма с 1118 по 1190 год, то есть со дня его официального создания до его разрыва с Сионом и рубки вяза в Жизоре. Априори ничто не кажется в этом списке ненормальным, но если его сравнить с другими, то появляются некоторые отклонения.
      Все списки, опубликованные историками ордена Храма, устанавливают число великих магистров с 1113 по 1190 год — десять; однако в «Секретных досье» всего восемь имен. Среди первых — Андре де Монбар, дядя святого Бернара, бывший не только основателем ордена, но и великим магистром с 1153 по 1156 год; но в других списках он никогда не фигурирует в качестве великого магистра, и вся его карьера — действие в тени, за спинами тамплиеров. Во всех списках, наконец, Бертран де Бланшфор — шестой великий магистр, с 1156 года, после Андре де Монбара, тогда как в «Секретных досье» он становится не шестым, а четвертым, в 1153 году. Впрочем, это не единственное расхождение, существующее между известными списками и «Секретными досье». Очень ли они серьезны, эти расхождения, и достаточно ли их, чтобы потерять доверие к досье?
      В самом деле, не существует никакого официального и точного списка великих магистров ордена Храма, ибо, как нам кажется нужным упомянуть здесь, такой список никогда не был передан потомкам. Как мы знаем, архивы ордена были уничтожены или же исчезли, а первый известный список великих магистров датируется 1342 годом — тридцать лет спустя после разгрома ордена и двести двадцать пять лет спустя со дня его основания. Значит, историки набросали этот список, согласно старинным летописям, авторы которых то там, то здесь намекали на того или иного «магистра» или «великого магистра».
      Для большей уверенности можно получить сведения из грамот той эпохи, внизу текстов которых рядом с подписями названы титулы тамплиеров, издавших документ. Но мы с удивлением вынуждены констатировать, до какой степени неясен порядок следования имен великих магистров и неточны соответствующие даты, потому что как первый, так и последние варьируются в разных рассказах и различных документах.
      Однако нельзя игнорировать фундаментальные различия, существующие в этом случае между «документами Общины» и другими известными текстами. Чем грешит список из «Секретных досье»: незнанием или небрежностью? Или же наоборот, правдив и является единственным, содержащим информацию, от которой отказались все историки, именно этот список? Если Сион на самом деле создал рыцарей Храма, и если, по крайней мере, в архивах он дожил до сегодняшнего дня, то можно не без оснований думать, что именно он владеет некими тайнами…
      Впрочем, существует очень простое объяснение противоречий в списках великих магистров Храма из «Секретных досье»; объяснение, применимое ко всем расхождениям, которые могут существовать между ними и другими историческими источниками, считающимися бесспорными. Достаточно привести один лишь пример:
      Кроме великого магистра, орден Храма состоял из большого числа местных магистров: один в Англии, один в Нормандии, в Аквитании и на всех территориях, где находились его владения. Был также один для всей Европы в целом, один для морских дел и так далее. Таким образом, мы констатируем, что внизу страниц документов и грамот, подписанных тамплиерами, все эти магистры, местные и региональные, подписывались, как правило, одним и тем же титулом — Magister Templi . Сам великий магистр, будучи беззаботным или же скромным, не прибавлял ничего к этим двум словам. Так, Андре де Монбар, региональный магистр Иерусалима, имел на грамотах тот же титул, что и Бертран де Бланшфор, великий магистр ордена.
      Следовательно, нет ничего удивительного в том, что историк, основывающий свои исследования на одной или двух грамотах и не проверивший своих ссылок, мог неправильно интерпретировать точный статус некоторых личностей из ордена Храма.
      Верно это как для Андре де Монбара, так и для некоего Эверара де Барра, фигурирующего во многих списках в качестве одного из великих магистров ордена. Однако наши собственные исследования убедили нас в том, что он был лишь региональным магистром, избранным и находившимся во Франции и весьма поздно отправившимся в Святую Землю. Тем не менее, каждый знает, что согласно уставу ордена, великий магистр, который обязательно избирался генеральным капитулом, находящимся в Иерусалиме, сам должен был находиться там. В случае Эверара де Барра это не так, и поэтому надо было вычеркнуть его из списка великих магистров. Действуя таким образом, «Секретные досье» проводят на этот счет тщательные уточнения.
      После того, как мы провели более года изучая и сравнивая различные списки великих магистров Храма, нам надо было изучить ссылки на всех историков ордена — английских, французских, немецких, а также их источников, хроник того времени, например, Вильгельма Тирского, и всех современных им рассказов; получив массу информации о других, рассмотрев при помощи лупы титулы и подписи на прокламациях, эдиктах, актах и на всех документах, имеющих отношение к тамплиерам, мы можем утверждать, заключая это систематическое расследование, что список, появившийся в «Секретных досье», является наиболее точным не только в плане установления личностей великих магистров, но также и дат. Следовательно, если какой-либо список великих магистров Храма — единственный — должен считаться точным и окончательным, то это именно список из этих досье .
      Не то, чтобы этот список сам по себе имел главнейшее значение, но выводы, вытекающие из него, его имеют. Мы вправе думать, что он основывается на исключительной и, вероятно, секретной информации. Кто-то получил доступ к этому источнику, использовал его, доверяя ему, составив свой собственный список великих магистров Храма. Повторяем, что он, несмотря на некоторые расхождения, чаще всего бывает наиболее точным, и эта точность неоспоримо свидетельствует в пользу всех документов «Секретных досье».
      Нам необходима эта уверенность; без нее мы меньше доверяли бы всем документам. Мы сразу же отказались от третьего и последнего из списков, то есть списка великих магистров Сионской Общины, который, на первый взгляд, мог лишь сбить нас с толку.

6. Великие магистры и подземная река

      Третий список из «Секретных досье» — это последовательное перечисление великих магистров Сионской Общины или же, если использовать старое французское слово, которое еще употребляется, — «навигаторов», «перевозчиков». Этот список представлен следующим образом:
      Жан (Иоанн) де Жизор
      1188 — 1220
      Мари де Сен-Клер
      1220 — 1266
      Гийом де Жизор
      1266 — 1307
      Эдуар де Бар
      1307 — 1336
      Жанна де Бар
      1336 — 1351
      Жан де Сен-Клер
      1351 — 1366
      Бланш д'Эвре
      1366 — 1398
      Никола Фламель
      1398 — 1418
      Рене Анжуйский
      1418 — 1480
      Иоланда де Бар
      1480 — 1483
      Сандро Филипепи
      1483 — 1510
      Леонардо да Винчи
      1510 — 1519
      Коннетабль Бурбонский
      1519 — 1527
      Фердинанд де Гонзаг
      1527 — 1575
      Луи де Невер
      1575 — 1595
      Роберт Флудд
      1595 — 1637
      И.Валентин Андреа
      1637 — 1654
      Роберт Бойл
      1654 — 1691
      Исаак Ньютон
      1691 — 1727
      Чарльз Рэдклифф
      1727 — 1746
      Карл Лотарингский
      1746 — 1780
      Максимилиан Лотарингский
      1780 — 1801
      Шарль Нодье
      1801-1844
      Виктор Гюго
      1844 — 1885
      Клод Дебюсси
      1885-1918
      Жан Кокто
      1918-
      Прочитав этот список, мы снова засомневались. Ведь он содержит имена, причастные к оккультизму, что признано официально, и включает другие, кто не мог бы явно иметь ничего общего с членами президиума тайного общества. Кроме того, это именно те имена, на которые так легко ссылаются некоторые современные организации, озабоченные тем, чтобы придать себе вид достоверности; так, калифорнийские розенкрейцеры объявляют себя потомками знаменитых представителей западной культуры, а именно: Данте, Шекспира, Гете…
      Некоторые имена из этого списка, однако, не вызывают удивления. Никола Фламель был одним из самых известных алхимиков средневековья, Роберт Флудд, философ XVII века — специалист по тайным наукам, что же касается его немецкого современника Иоганна Валентина Андреа, автора труда или трудов, давших начало знаменитому мифу о Христиане Розенкрейце, то с ним мы уже встречались. Другие имена не менее знамениты: Леонардо да Винчи, Сандро Филипепи (более известный как Боттичелли), Роберт Бойл и Исаак Ньютон — блестящие ученые; Виктор Гюго, Клод Дебюсси и Жан Кокто — все они были замечательными личностями в культурной жизни своей эпохи.
      Тем не менее, по этому поводу возникает вопрос. Мыслимо ли, что люди с такой известностью могли выполнять функции великих магистров тайного ордена так, что никто и никогда об этом и не подозревал? В самом деле, можно ли вообразить Ньютона или Кокто вступившими на таинственный путь герметической мысли?.. Но продолжим.
      Список включает не только известные имена, но и другие, более неизвестные как обыкновенному читателю, так и опытному историку: Гийом де Жизор, например, который в 1306 году сделал Сионскую Общину «герметическим франкмасонством», и его дед, Жан (Иоанн) де Жизор, первый великий магистр ордена после рубки вяза и отделения от тамплиеров в 1188 году.
      Жан де Жизор, безусловно, существовал. Он родился в 1133 году, умер в 1220, и его имя упоминается во множестве грамот. Богатый и могущественный, хозяин знаменитой нормандской крепости, где много раз встречались короли Франции и Англии, до 1193 года он был вассалом английского короля, страны, где у него, впрочем, имелись земли в Сассексе и усадьба в Тичфилде, в Хэмпшире. Согласно «Секретным досье», которые, правда, не уточняют причины, он встречался в 1169 году в Жизоре с Томасом Беккетом; встреча вполне возможна, ибо Беккет как раз в этом году ездил в Жизор , но конкретно проверить это не удалось.
      Что же такого сделал этот безвестный Жан де Жизор, который оставил Истории только свое имя и свой титул, который не создал ничего грандиозного, что он заслужил пост великого магистра ордена Сиона? Ничего, если, конечно, не считать — и это единственное объяснение — его присутствия на густом и сложном генеалогическом древе, сок которого есть не что иное, как кровь самих Меровингов… Да, Жан де Жизор, так же как и остальные личности, упомянутые в списке, принадлежал — условие необходимое и достаточное — к этому знаменитому роду, который дал ордену много великих магистров.
      В самом деле, орден Сиона выбирал своих верховных вождей из двух различных источников. Во-первых, как мы уже видели, среди самых известных личностей, принадлежавших к миру науки или искусства, во-вторых, среди членов определенного рода, имеющего в своих жилах знатную, даже королевскую кровь. Эти последние, как правило, были персонажами второстепенными, сегодня канувшими в забвение (например, живший в XVIII веке Карл Лотарингский, деверь императрицы Марии-Терезии, прославившийся своей непригодностью к сражениям и постоянно направляемый великим Фридрихом Прусским).
      Бесспорную достоверность этому списку великих магистров Сиона придает именно посредственность некоторых его членов. Действительно, разве автор выдуманной генеалогии не ввел бы в нее более замечательных персонажей, чем эти не очень-то блестящие аристократы? Таким образом, Сионская Община предстает перед нами осененная реализмом и простотой; она далека от того, чтобы вверять свою судьбу только гениям, мудрецам или святым, короче, людям необыкновенным, но кажется, что она выбирает решительно людей без исключительной судьбы, следуя сбалансированной и умеренной «дозировке».
      В общем, если бы этот список был придуманным, то он содержал бы лишь знаменитые имена. Например, Данте, Микеланджело, Гете или Толстой лучше соседствовали бы с Винчи, Ньютоном и Виктором Гюго, чем неизвестные Эдуар де Бар или Максимилиан Лотарингский. Не предпочтительнее ли были бы Байрон или Пушкин такому менее значительному писателю, как Шарль Нодье? Жид или Камю, имеющие международное признание, вместо Жана Кокто, поэта несколько двусмысленного? И что сказать, наконец, об отсутствии, например, Пуссена, чья связь с интересующей нас загадкой была уже в достаточной степени установлена?..
      Вот сколько появилось вопросов, не дающих нам покоя и требующих с нашей стороны очень глубокого изучения. Каждое процитированное имя должно было подвергнуться самой строгой проверке как в плане биографическом, так и в плане деятельности и поступков заинтересованных людей. Потому мы сформулировали четыре следующих вопроса:
      1) Имел ли место личный, прямой или непрямой контакт между каждым предполагаемым великим магистром, его предшественником и его преемником?
      2) Существовала ли связь, кровная или какая-либо другая, между каждым великим магистром и семьями, фигурирующими в генеалогиях «документов Общины» и, как предполагается, принадлежащих к роду Меровингов, в частности, к герцогскому Лотарингскому дому?
      3) Был ли связан каждый из великих магистров с Ренн-ле-Шато, Жизором, Стенэ, обителью Сен-Сюльпис и другими местами, обнаруженными в ходе нашего расследования?
      4) Так как орден Сиона определил себя как «герметическое франкмасонство», был ли каждый великий магистр замечен в склонности к герметической мысли и поддерживал ли он отношения с тайными обществами?
      Достать документы по великим магистрам до 1400 года было трудным делом, если не сказать невозможным, но они открыли нам удивительные подробности, касающиеся последователей. Так, мы обнаружили, что большинство из них имело действительно более или менее тесные связи с одним или несколькими вышеупомянутыми местами, а именно: Ренн-ле-Шато, Жизор, Стенэ или Сен-Сюльпис. Кроме того, некоторые из них имели ту же кровь, что и представители Лотарингского дома, или же были связаны с ним каким-то другим образом, как, например, Роберт Флудд, который являлся наставником сына герцога Лотарингского. Мы обнаружили также, что, начиная с Никола Фламеля, каждый из великих магистров Сиона без исключения был сторонником герметической мысли и входил в какое-либо тайное общество, даже такие, как Бойл и Ньютон, которых никто даже не заподозрил бы в причастности к таким учреждениям. Наконец, в большинстве своем великие магистры имели прямую или косвенную связь через посредство общего друга с тем, кто ему наследовал; единственный разрыв в этой цепи произошел между Максимилианом Лотарингским и Шарлем Нодье во время Французской революции.
      Разумеется, в пределах одной главы невозможно изучить в подробностях каждого великого магистра Сионской Общины. Впрочем, некоторые из них выходили из безвестия только благодаря эпохе, во время которой они жили, и определение их точного места повлекло бы целую серию отступлений на забытые уже пути Истории. Что касается других, то невозможно обосновать роль, которую они играли, на нескольких страницах. В приложении мы привели всю касающуюся их информацию, устанавливающую связи, которые они могли иметь между собой, чтобы более широко обрисовать социальную и культурную атмосферу, в создании которой они коллективно приняли участие под эгидой Сионской Общины.

Рене Анжуйский

      Рене Анжуйский, «добрый король Рене», одна из самых знаменитых фигур европейской цивилизации проторенессанса заслуживает того, чтобы мы ненадолго задержали внимание на его очаровательной персоне.
      Он родился в 1408 году и за время своего существования собрал невероятное количество титулов, среди которых самыми замечательными являются титулы графа де Бара, Провансальского, Пьемонтского и де Гиза, герцога Калабрийского, Анжуйского и Лотарингского, короля Венгрии, Неаполя и Сицилии, Арагона, Валенсы, Майорки и Сардинии, и, наконец, самый главный из всех — титул короля Иерусалима. Хоть он и был чисто номинальным, однако же был принят всеми европейскими монархами, и восходит он прямо к Годфруа Бульонскому.
      Жизненный путь Рене Анжуйского, одна из дочерей которого, Мария, в 1445 году вышла замуж за Генриха VI Английского и сыграла важную роль в войне Алой и Белой Розы, кажется, очень рано пересекся с жизненным путем Жанны д'Арк, причем весьма таинственным способом. Жанна, родившаяся в Домреми, что в герцогстве Бар, в самом деле была подданной Рене. В первый раз она появляется в Истории в Вокулере, на берегу Мезы, недалеко от своего родного городка, чтобы объявить коменданту крепости о «божественной миссии», которой она облечена: спасти Францию от английских захватчиков и обеспечить дофину королевский венец. Она должна присоединиться к нему в Шиноне, но сначала ей надо встретиться с герцогом Лотарингским, тестем и двоюродным дедом Рене.
      Герцог удостоил ее аудиенции в своей столице, Нанси, по слухам, в присутствии Рене Анжуйского, и когда герцог Лотарингский спросил ее, что ей угодно, Жанна ответила просто, несколькими словами, которые, однако же, озадачили многих историков: «Вашего зятя, коня и несколько храбрых мужчин, чтобы повести меня во Францию …» Многие долго спекулировали на истинной природе связей, соединявших Рене и Жанну. Если верить кое-кому — но откуда у них такие сведения? — они были любовниками, ибо неоспорим тот факт, что с самого начала миссии Жанны Рене находился рядом с ней, что он присоединяется к ней позже при дворе дофина в Шиноне, что он также сопровождает ее на штурм Орлеана. Но в дальнейшем История постаралась стереть из жизни Жанны д'Арк все следы Рене и не дает никаких уточнений по поводу поступков и действий в период между 1429 и 1431 годами — период, являющийся апогеем карьеры Жанны, принятым всеми молчаливо, но без всяких доказательств того, что Рене в то время не покидал герцогского двора в Нанси.
      Но вернемся в Шинон, где Рене оказался рядом с Жанной и где при дворе на переднем плане блистала Иоланда Анжуйская. Действительно, именно Иоланда постарается оказывать минимум поддержки болезненному и бесцветному дофину; именно Иоланда быстро становится покровительницей Жанны, несмотря на всеобщее колебание; именно Иоланда убеждает дофина видеть в Жанне спасительницу, на роль которой она претендует; наконец, именно Иоланда устраивает свадьбу дофина со своей собственной дочерью. А Иоланда — не кто иная, как мать Рене Анжуйского…
      Чем дальше мы углубляемся в эти подробности, тем менее естественной представляется нам карьера Жанны д'Арк, как если бы кто-то снова в тени дергал за ниточки Истории и извлекал выгоды из народной легенды о «Лотарингской девственнице», ловко играя на психологии толпы, организовал «миссию» Орлеанской девы. Не обязательно, что отсюда вытекает существование тайного общества, но оно становится весьма вероятным, а особенно вероятным — под руководством Рене Анжуйского.

Рене и тема Аркадии

      Судьбы Жанны и Рене разошлись, и каждый пошел своей дорогой. Последуем вновь за герцогом Анжуйским. В отличие от многих своих современников, его образ меньше похож на воина, чем на придворного и поэта. Любитель искусства, литературы и миниатюрной живописи, имеющий очень развитый ум в этот готический век, он напоминает скорее утонченного принца итальянского Возрождения. Просвещенный меценат, он оказывает покровительство артистам, как Никола Фроману, ученым, как Христофору Колумбу, сам сочиняет стихи, мистические аллегории, а также правила состязаний на турнирах. Занявшись эзотерическими науками, он содержит одного еврейского астролога, врача и кабалиста по имени Жан де Сен-Реми, который, возможно, был дедом знаменитого Нострадамуса…
      Но кроме всего прочего, Рене Анжуйский любит рыцарство и романы о короле Артуре и Святом Граале. Он очень горд тем, что имеет роскошный кубок из красного порфира; он объявляет, что это — кубок времен свадьбы в Кане Гали-лейской. Это необыкновенное приобретение он сделал в Марселе, куда, по преданиям, приплыла Магдалина со своим драгоценным ковчежцем. В других письменных источниках также говорится о кубке, принадлежавшем Рене — о том же самом? — на котором была выгравирована таинственная надпись: «Qui bien beurra Dei voira, Qui beurra tout d'une, baleine, Voira Dieu et la Madeleine» .
      Итак, вполне разумно видеть в Рене одного из предшественников Ренессанса, тем более, что он провел много лет в Италии, где имел в своем владении большие территории, что он поддерживал дружбу с герцогом Сфорца в Милане и с сеньором Флоренции Медичи, что он даже участвовал в несомненно честолюбивых проектах основателя могущественного флорентийского дома, планах, которые должны были наложить известный отпечаток на западную культуру.
      Действительно, Рене находится в Италии, когда в 1439 году сеньор Флоренции посылает своих агентов во все концы света для поисков старинных рукописей и в 1444 году открывает первую в Европе публичную библиотеку — библиотеку Сан-Марко, отобрав таким образом у Церкви монополию на культуру.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26