- Ну, сейчас будет концерт! Неужели это все против нас?
      Я более прозаичен:
      - Крышу бы какую найти. Доспехи доспехами, а торчать под дождем не тянет. Здесь есть какой-то проселок, куда идет, я даже не представляю, карты не хватило. Двинем-ка по ней.
      Студент молчит, пытаясь постичь ход моих мыслей - значит нужны пояснения, и я их выдаю:
      - В такую погоду, как сейчас устроится, все, что тут есть живого, попрячется по норам. В том числе и те, кто может быть по нашу душу послан. А мы тем временем отсюда уйдем. И еще: не сегодня - завтра придет конец мембранам нашего одеяния и с ними - всей нашей водо-газо и прочей непроницаемости. А она нам может пригодится, так что мембраны лучше не перегружать. Я думаю, что дорога эта идет к такой же деревухе, как мы были, а там и сараи есть, и прочая архитектура.
      - Но не век же там сидеть?
      - Не век, но сколько получится. Вперед!
      А небо уже совсем затянулось - куда взгляд не кинь, шевелятся темные тучи. А еще через минут пять сверкает первая молния, рыкает первый гром, и начинается "конец света". Синие вспышки, могучий грохот, ливень, то и дело налетающие вихри. Да еще голые деревья траурного цвета да слой жухлой листвы под ногами. Очень нехорошая обстановка. Студент остервенело хлюпает по лужам, бормоча что-то на языке, похожем на русский, но мне совершенно непонятном, а я плетусь следом, доламывая за ним кустики и лежалое гнилье. Уже почти темно, когда мы вылезаем на дорогу - раскисшая просека со свежими следами тележных колес. К этому времени уже всякая острота ощущений у нас пропала. Осталась только безнадежная усталость и злость на все вокруг - злость тоже усталая. И всякие световые и шумовые эффекты не вызывают никаких особо острых ощущений - гремит и гремит. Студент разглядывает след и злорадствует:
      - Не одни мы тут мокнем!
      - Ладно, пошли, авось нагоним бедолагу - хоть разузнаем что к чему. На это место карты уже нет.
      Теперь мы бок о бок вдавливаем ноги в неглубокую (счастье!) грязь. Студент спрашивает:
      - А вообще, какая власть в этих местах?
      - Ой, сразу не сказать. По идее - это территория Объединенного Королевства. Но тут гораздо ближе и лесным эльфам - и они здесь чувствуют себя достаточно свободно. А вообще это глушь, провинция. Здесь с древних пор ничего не происходило, я сейчас припоминаю - нет, ничего. Даже в те времена, когда маги высшей силы друг друга долбали. Ты историю здешнюю знаешь?
      - Ее-то знаю. Сначала Бог Черного ветра все порушить да на свой лад перестроить хотел. Потом, когда его вывели за круг, Враг за дело взялся. Так?
      - Почти.
      - А вот про твою историю я нее совсем знаю - она ведь как-то связана с этим?
      - Да.
      Я делаю паузу, и за нее успеваю подумать - дорога длинная, гроза кончилась, только дождь льет, хоть отвлечемся.
      - А история простая. Летел я из Круглого на бербазу, а тогда мы еще каналы щупать не умели, и угодили в один из них - на Прямой путь. Пока вывалились, пока очухались, оказались в Союзе Свободных Народов. Там нас немножечко арестовали и собрались было послать на какие-то болота, да не вышло. Была с нами некая Анлен, дура-девчонка, сбежавшая из дому за одним из Кругловских послов - мы и их еще везли. Она нам устроила побег - да причем так интересно, что я ее до конца раскусил, а подозрения были и раньше. Словом, Анлен эта была не больше не меньше, как разведчиком, посланным выяснить, что за тип обосновался в горах северней Союза, и довольно хитро и умело стравливает эти народы с окружающими и друг другом. И вроде все уже было здорово - нет же, угораздило меня опять попасться. В тюрьму даже посадили, хотя какая это была тюрьма! Сарай деревянный, сбежал я оттуда, и так получилось, что попал в те самые горы. Насмотрелся всяких интересных вещей, и снова с Анлен повстречался, а она к тому времени уже выяснила, что это был за "тип" - тоже маг первой силы, один из сподвижников Черного бога. Про Врага ты сам знаешь, еще один ушел на Север, и там в неизвестности пропал, а этот хитрый, обосновался не спеша и начал серьезно готовиться к реваншу. Основная его работа была со спиральными ходами...
      Студент перебивает, желая наверно показать, что тоже что-то знает:
      - Это которые за круг могут выйти?
      - Да, он хотел своего прежнего хозяина найти и вернуть. Сколько душ он для этого выпотрошил - страшно подумать, покуда ему я не попался. До сих пор не знаю каким способом, но в тот момент Восточный подарок все-таки высвободился. Словом хватило у меня силы, да еще и Анлен помогла, выпихнуть этого, третьего, по его же спиральному ходу, и закрыть этот канал. Вот так вот дело было. Уже потом, на бербазе, меня нашел какой-то неясный человек, и туманно сообщил, что деяние мое зачтено и вознаграждено.
      - Так значит вот почему...
      - Да, наверное именно поэтому, я здесь торчу уже который год, а видок сохраняется, как в первый раз сюда попал. А на Землю как-то раз выбрался, и выяснилось, что за за свою цветущую против логики рожу здесь придется платить там, причем платить весьма серьезно. Слава богу, был внеочередной переброс, и я сюда. Отделался не очень легким испугом, так что теперь мне дорога на Землю закрыта. И знают об этом тут немногие. Зато многие шушкаются за спиной об Алеке-вечнозеленом, опять же эти, из второй секции, все анализы тягают. Да если б только анализы! Поэтому я и в Совет экспедиций не лезу, и вообще предпочитаю всякие глухие места, где мало зрителей.
      - Ну-ка стой! Видишь впереди огонек?
      Студент огонек видит, и выражает предположение, что это костер.
      - Обойдем? - спрашивает он.
      - Посмотрим, кто это, - отвечаю, - издали поглядим, а там сообразим.
      С дороги берем к обочине, и по бесшумной подстилке мокрых прелых листьев начинаем сближение со всеми предосторожностями, на которые еще способны, но они впустую. Костер горит под пологом из двух косо натянутых холстин общим размером с небольшой парус. Под ним же сидит всем на свете недовольный ломовик, сушит свою профессиональную гордость - красный плащ с золотым шитьем по рукавам. Над костром кипит чайник, рядом пустой котелок и сидит собака - мелкая, но, видать, пакостная шавка. Студент спрашивает:
      - Это извозчик?
      - Да, ломовик, причем не из последних - смотри, как плащ расшит. Такие подряжаются на дальние дороги. Вон и фургон его виднеется - там под деревьями.
      Студенту все ясно, и задерживаться он не хочет, а я против.
      - Пойми, - говорю, - эти самые ломовики - народ смелый, независимый и хитрый, иными просто не могут быть. И если умело повернуть, можно в любом случае договориться.
      Студент в сомнении, но я решительно шагаю к костру. На пол-дороге собака вскакивает и принимается гавкать, а ломовик одним жестом сворачивает плащ и осторожно укладывает на землю, а затем вскакивает и глядит в темноту, из которой мы и появляемся.
      Обычные приветствия, уверения в мирных намерениях, а затем хозяин спрашивает:
      - А что вам тут надо? Или не знаете, что ваш народ сейчас в запретных ходит? Будь место не такое глухое, я бы вообще говорить не стал, ну вас в болото. Чего изволите-то?
      - Особо ничего не изволим. Самое большое - дорогу до Великой реки узнать, покороче да потише.
      - Это значит, в Круглое бежать собрались? Верно, Кун без вас не жилец, и рвать с вами не станет. Ну хорошо. Я сам-то с Конских равнин, мне этот ваш король не указка. Понимаешь? С равнин я, ломовик известный, а он, этот... бродячий, с меня пошлину как с последнего извозчика дерет. Весь наш цех рычит. И он...
      Ломовик распаляясь набирает воздуху, и дальше уже почти орет:
      - И он еще хочет, чтобы я выполнял его дурацкие указы, когда вокруг на пять селений три стражника! Во! - следует неприличный жест. - Подавися! Так-то. Вы, мальчики сейчас и дорогу узнаете, и у костра посидите, и дальше со мной поедете. Только вот что, ваши панцири придется припрятать. Здесь хоть и мало кто знает, как уртазы выглядят, но расспросы с разговорами будут. А пусть обожрутся своими разговорами. А, кстати, вы-то голодные?
      Студент впервые за беседу подает голос:
      - Вообще-то нет, но за компанию не против.
      - У, хитрец! А я уж тебя за немого считать начал, - сообщает ломовик, и приступает к делу.
      Ужин удается на славу. В три приема разогретая смешанка из грибов с капустой, да на пару с нашими консервами, да с довольно крепким зельем, которое оказывается булькало в чайнике и согревают, и настроение поднимают. Даже хозяин наш подобрел, хотя и не перестал ежеминутно поминать "сволочную" погоду, и не менее "сволочного" короля. Наконец, уставши, он разматывает еще два полотнища, из ткани наподобие провощенной кисеи, и подвешивает так, что при любом повороте ветра и дождь не попадет, и дым от костра уходит. Собака выпихнута "на улицу", а в нашем воздушном замке объявляется отбой. За ночь костер несколько раз гаснет, и приходится вставать - ни я, ни Студент обогрев не включали. Встанешь, передвинешь угли, подкинешь свежих обрубков, а на теплину ломовик переползает, на правах хозяина. Утром ничего нового. Дождь не то чтобы прекратился, но явственно выдохся. Ломовик - он, кстати, попросил: "Зовите меня по простому, Кривозубом, а имя ни к чему, пусть его этот, тьфу, в короне, запоминает", - итак, он безжалостно рушит наше убежище, сворачивает полотнища, а потом с помощью Студента начинает волнообразно изгибать получившиеся колбаски. Из торцевых срезов льются небольшие водопадики хитро! Затем то же самое делаем уже втроем с навесом над упряжкой. Кривозуб доволен:
      - Один я бы так не сумел. Да и не хотел я ночевать в дороге, да из-за проклятого дождя не успел в Бальдеронгиху. Поселок это, Бальдеронгиха. Там, вишь-ли, в свое время гном Бальдеронг жил, ну и осталось.
      Студент уже лезет разоблачаться, и я следом. В фургоне полутьма, равными рядами уложены мешки семенной ржи или там пшеницы из Хафлингшира. Студент без доспехов оказывается неожиданно худым, и вообще смешно его видеть в одном белье. Мне тоже очень непривычно, но что поделаешь. Вопрос - как быть с оборудованием? Не хочется бросать все эти хитроумные устройства, в которые угроблена уйма труда и мысли, и без которых вдвое возрастает количество ситуаций, опасных для нас. Но выбора особого нет, и поэтому оставляем лишь оружие и всякую карманную мелочь. Одежды, которую предлагает Кривозуб, хватило бы на одного приличного господина и на одного оборванца. Обоих мы делим пополам, и получается, что я красив и импозантен снизу до половины, а мой спутник наоборот. Свои же доспехи сворачиваем и прячем на днище фургона, а по крыше продолжает с монотонным упрямством долбить дождь, словно желая ее во что бы то ни стало продырявить. Затем лезем к Кривозубу, готовить легенду.
      - Ну ладно, стало быть, так. Ты, - на меня палец, - будешь доверенным хозяина груза. Обычно мы сами хозяев представляем, а бывает и ездят специально - разнюхать как и что. А ты, значит, за моего пособника сойдешь, только отдай ему свой кафтан, и забери лохмотья. С лошадьми управишься?
      Студент:
      - Не шибко, но смогу.
      - Значит, усе. Садись за вожжи, вникай, а ты, купец, хе-хе, полезай за мною.
      И после этого битых полтора часа Кривозуб натаскивает меня не хуже инструктора разведшколы - кто хозяин, да где я жил, да родню запомнить заставил, и как товар идет. Пожалуй, я так могу и впрямь осесть и безбедно торговать, барыши загребая. Кстати о барышах. Я сую Кривозубу десяток золотых южной чеканки, и он берет, но добавки не просит, а даже предупреждает:
      - Ты смотри, деньги вам еще пригодятся, дорога длинная.
      К середине дня открывается пресловутая Бальдеронгиха - довольно крупное селение, торчит на всхолмье, окруженном невысокой, но крепкой на вид оградой. Посреди холма сторожевая вышка. Есть несколько каменных зданий, а остальные - дерево. Ого, это целый город! У входных ворот нас даже останавливает кто-то вроде таможенника - осматривает груз, выясняет цели и получив мзду, пропускает нас за стену. Я пока со своей ролью справляюсь, а Студент вообще никого не интересует. В самом селении Кривозуб уверенно берет курс на трактир, до которого оказывается совсем недалеко.
      - Тут до завтрашнего утра задержимся. Мне неохота второй раз на дороге ночевать, да и сам понимаешь - можно теперь из расходу вылезти.
      Намек ясен, но не радует. Кто его знает, каков Кривозуб в веселом настроении. Да и нам не улыбается торчать в постоянном контакте с неизвестно кем. Но куда денешься? И приходится раскланиваться с хозяином, объявлять ему имя и приказывать слуге - Студенту то есть, чтобы комнату осмотрел и потом шел в залу к нам. Студент ничего, не тушуется, он ведь на бербазе уже работал с населением. В зале шумновато и многолюдно. В основном публика простецкая - торговый люд, за непогодой застрявших здесь.
      - Да, - говорю хозяину, - тесновато тут у вас?
      - Да, да, но что поделать - хоть и не очень важный, но перекресток ведь. Тут и на загорный тракт дорога ведет, и на Железный путь. А тут еще непогодь эта... Но ничего, мальчики справляются!
      И уплывает хозяин в сторону кухни. "Из расходу" Кривозуб вылезает основательно. Наверное, все, на что способны здешние повара, стоит на нашем столе и рядом на полу. Студент уже тут, и мы с ним на пору в некотором страхе наблюдаем, как наш проводник гулко поглощает пиво вперемешку с малиновой брагой. Уважительные взгляды с других столов удовольствия мне тоже не доставляют, а вот Кривозуб весь аж наслаждается. Так проходит часа два, сначала просто в жратве, а затем, когда вокруг нас образуется тесный кружок вольных слушателей, в громкогласных сплетнях Кривозуба о "жизни в западных землях". Хозяин трактира усердно мечется от стола к столу, и пара мальчиков тоже, хотя мальчиками они пожалуй перестали быть лет так пять назад. Они наперебой уговаривают проезжих постояльцев не торопиться - пока дорога подсохнет. Выгоду этой заботливости видно невооруженным глазом, но на уговоры все кивают и соглашаются.
      Наконец уже ближе к вечеру Кривозуб выдыхается, и центр шума переходит к соседям через стол - то ли день рождения там, то ли еще что, разобрать трудно. Честно говоря, мне уже и уходить не хочется - живот полный, тепло, весело и главное - никто не пялится. А на гулянье уже и песню затянули - местный оркестрик в две свирели и один гуслеподобный ящик ведет мелодию, а сборище орет слова и грохочет ладонями по столу для ритма. Веселая песня про то, как разбойник ограбил проезжего волшебника, а тот в наказание превратил его в комара, а разбойник не унывает и мечтает чародея в нос укусить. Заканчивается она бурным финалом, кто-то поджигает шутовское кадило, и из него валит серая струя с запахом какой-то травы. Это еще ничего, я помню, как-то на Южном форпосте был я на свадьбе, так там какой-то весельчак из такой же штучки обкурил все сборище тухлой рыбой - кому смех, а кому и не очень. А сейчас даже приятно. Кадило хорошее, и дым стоит буквально коромыслом - он то серый, то красный, то желтый. Через полминуты он должен опасть, ага, вот, светлеет - и галдеж тихнет как по команде. На одном столе стоит хозяин, и в руках у него натянутый двухзарядный арбалет, а у дверей оба "мальчика" с такими же штуками. А вдоль стен растекаются неслышными легкими силуэтами эльфы-лучники. Хозяин жестко, безо всякого елея в голосе объявляет:
      - Всем не двигаться. Кто ни при чем, тот не пострадает.
      Один из эльфов брезгливо морщится и чистым голосом спрашивает:
      - Который?
      Один из "мальчиков" нажимает собачку - стрела сметает кружку перед ближайшим прихвостнем именинника. Тот сидит бледней смерти, пытается что-то сказать, но вместо слов получается какой-то булькающий лепет. Еще два эльфа подскакивают к нему и без лишних церемоний уволакивают под микитки. Хозяин соскакивает со стола и начинает медленно прохаживаться по залу, вещая внушительно и гулко:
      - Вы, гости дорогие, ужо не обижайтесь. Время сейчас хоть и легкое, но пакостники всегда найдутся, и надо с ними бороться, а то как же иначе. Вот Хой-сапожник - все знают, какую хорошую обувку шил. А никто не знает, что он давно уже с Херутом стакнулся и шпионит для них. Его покуда не трогали, ну а теперь пора пришла. И еще есть одно дело. Ты! - он резко оборачивается к Кривозубу. - Отвечай быстро, коротко - что везешь?
      Кривозуб ошалело и неожиданно покорно отвечает:
      - Пшеницу, семенную.
      - Чью?
      - Мэтью Бобринса.
      - Эти двое с тобой - тоже от него?
      - Нет! То есть да! То есть не совсем...
      Теперь палец наставлен на меня:
      - Ты человек Бобринса?
      - Да.
      - Давно у него?
      - Нет.
      - Зачем едешь?
      - Насчет спроса узнать, может, еще чего вести стоит.
      - Где к фургону присоединился?
      Что бы сказать? Он спрашивает неспроста, и похоже, просто сверяет ответы с чем-то заранее известным. То есть если он знает про этот фургон все, то нас со Студентом уже можно считать самозванцами. Но пока незаметно, что этот любопытный тип с двустрелкой держит нас за лжецов. Возможно, он знает только, скажем, намерения этого Мэтью, и значит, надо сказать так:
      - А сели мы в начале Тракта-за-Горы. Я в тех местах один должок изымал, и сразу в путь.
      - Точнее, место?
      - А развилка у Серого Бора.
      - Это там, где на поле три сосны стоят?
      Ну, тут ты меня не поймаешь, знаем мы эти фокусы.
      - Может, и стоят они на каком-нибудь поле. Только у развилки-то все больше лес, да сосны в нем не растут.
      - Ладно. Эй, Пэт! Тащи-ка сюда пару мешков этой пшенички!
      Пэт - это тот, который стоял у дверей - отдает оружие соседу-эльфу и исчезает. Если он сейчас примется потрошить нашу тележку, то может и костюмчики найти, что сейчас нежелательно. Студент как мысли мои прочитал и высказывается:
      - Не беспокойтесь, мастер Олерс, наши вещи я в комнату перенес, ничего не случится!
      Мастер Олерс - то есть я - одобрительно кивает и принимается льстить хозяину, что, дескать, и не думал сомневаться в честности его людей... Возвращается Пэт с мешком на спине, подходит и сваливает груз на стол, прямо на остатки обеда. Хозяин заявляет: "Ну-ка, взглянем..." - и режет мешок. Продолговатые гранулы похожи на зерно только по форме. Цвет и запах у них явно не тот. Хозяин берет горстку и кидает на пламя ближайшей свечи - вспышка озаряет оторопелого Кривозуба, и в зале раздается общий испуганный вздох.
      - Вот так, - снова говорит хозяин. - Везли вы, ребята, огненное зелье, а Мэтью Бобринс - пособник Херута. Так что вы - Кривозуб да Олерс должны свою, пусть и невольную, вину искупить. - Он возвышает голос. Внимание! Пока никому отсюда не выходить - и так будет до завтрашнего утра. Ешьте, пейте, а в извинение я на четверть скину цену со всего, что каждый возьмет. Но учтите - все выходы под охраной.
      Один из эльфов у меня за спиной замечает:
      - А эту троицу ко мне сейчас приведи. Я буду в верхней комнате, - и с этими словами удаляется по лестнице. Мы следом - под конвоем. Верхняя комната оказывается разделенной на две половины стенкой из толстых бревен - приемная, значит, и кабинет. Шеф, естественно, в "кабинете", и вводят к нему Кривозуба. Долго они разговаривают, но выходит он вполне освоившихся и беспрепятственно сходит вниз. Следом хотят сунуть меня, но шеф сам выходит, чтобы встретить еще одного эльфа, который прямо-таки вспархивает сюда по лестнице. Разговаривают на староэльфийском, нимало не стесняясь нас со Студентом - верно, в общем-то. Староэльфийский мало кто даже среди них самих знает, а не учат ему никого. Даже нас на староэйфель натаскивали по машинным разработкам и аппроксимациям, что иногда чувствуется, Итак, их разговор. Прибежавший:
      - Сейчас же надо послать голубя к королю. Пусть он приведет на наши засады всех херутовцев этих мест. Хватит. Хотя они с Арш Аханом и считают, что еще не пришло время, но здесь орки уже выходят из-под контроля. Огненный порошок уртазов делает их еще опасней. Сколько его было?
      - Пудов так с десяток.
      - Немало. И что ты можешь сказать по этому поводу?
      - Здешний лидер Херута через нескольких подставных лиц сумел купить его в королевских мастерских. Вернее, украсть и заплатить неразборчивым ворам. Но в Хафлингшире у нас много друзей, и мы знали каждый шаг Мэтью Бобринса. Он нанял ломовика Кривозуба, потом, для большей важности, подсадил своего наемника Олерса со слугой и отправил. Причем Арш Ахан не знал об этом, и король тоже.
      - Да, это ему будет неприятный сюрприз. Я же ему говорил, еще когда он только начинал эту затею: вряд ли он сможет сохранить контроль над всем собравшимся под знамена Херута темным сбродом. И мне странно, почему он до сих пор не начинает убирать эту кучу грязи со Средних земель?
      Тот, который прибежал, кончает говорить и кладет руку на плечо нашему "шефу". Только этот новый, пожалуй, шишка покрупнее - ишь как вещает! На лестнице слышны шаги. Из приемной показывается голова Ингельса. Точно, он, сопляк, его здесь не хватало! Он говорит:
      - Кони готовы, ждут только вас!
      Эльф-"шишка" весело переходит на всеобщий и кивает на нас:
      - А этих бедолаг, наверное, отпустим, раз уж попались втемную. Сейчас отведи их вниз, чтобы не застрелили случайно, и потом к нам.
      Ингельс высовывается побольше и машет рукой - мол, давайте! Узнал, не узнал? Все же темно... Узнал. Это я понимаю, когда прихожу в себя на мокром холодном полу. Руки связаны, ноги тоже, а сбоку на расстоянии метра что-то шевелится - а, это Студент, привязан ко мне сзади на коротком канате. Он рад:
      - Ну, наконец ты очухался.
      - И долго я так?..
      - Долго. Нас и в сарай сволокли, и Кривозуба расколоть успели - я удивляюсь, как от его ругани крыша не обвалилась, правда, ругал он больше свою "сволочную натуру - лезть против течения в дерьмовом ручье". Его слегка побили, но, видимо, отпустят. А нас я даже не знаю что ждет. Во! Идут! - Дверь скрипит, и является опять же самолично шишка. Он улыбчив и светится добром и участием.
      - Сейчас нам надо вас кое-куда отвезти. Но чтобы было удобнее и вам, и нам, вы сейчас заснете, а разбудить - уже мое дело, - и он сверкает чем-то на пальце. Я моргаю, а потом нахально осведомляюсь:
      - И когда теперь набок?
      Он улыбается и уходит, только дверь почему-то уже железная, и посветлее вроде стало.
      - Это что, эй, Студент, мы уже там?
      - Мы уже не там, а уже тут.
      - Поня-а-атно.
      Тут - это каменный мешок с дощатым настилом по полу, с тремя щелеобразными окнами в одной из стен. Дверь заперта - Студент пинает ее ногой. У меня в башке стоит звон и туман после черт его знает сколькодневного сна, да и Студент чувствует себя не лучше, однако настроен оптимистично:
      - Знаешь, Алек, если уж нас в живых оставили, да так цацкаются еще, значит, мы нужны!
      Я не согласен:
      - Да уж, нужны, знаем много. Ты с пытками встречался раньше?
      - Да нет, не приходилось. Но эльфы-то нас пытать, наверное, не будут?
      - Кто их знает. Лет десять назад я бы точно сказал - нет. А сейчас им все чаще приходится играть по чужим правилам. Ладно, давай-ка подсоби мне, я в окошко хочу поглядеть.
      Студент становится к стене, а я лезу к нему на плечи и приникаю к проему. Вокруг, насколько хватает глаз - темный бор, корабельные сосны шумят верхушками чуть ниже нас, и лишь на западе - судя по солнцу, левая сторона это запад - поблескивает вдалеке река. Небо чистое, воздух прохладный.
      - Это Эльфийский лес, - говорю. - И Великая река, та самая, куда и стремились. Может, и впрямь, дадут нам лодки и хлеба на дорожку?
      - Да, и попутного ветра. Жди!
      Грохочет засов, и дверь поворачивается на бесшумных петлях. Входит все тот же эльф-"шишка", и Ингельс рядом, одежонка свежая, взгляд наглый, а эльф, напротив, весь из себя друг и брат. Говорит:
      - Я надеюсь, что вы скоро будете чувствовать себя хорошо. Ваши имена я знаю, а я Эльмирэн, и мне обычно поручают различные трудные дела за пределами наших исконных земель. Ингельс, я попрошу тебя оставить нас!
      Парнишка разворачивается и уходит, непонятно, зачем и приходил. А Эльмирэн продолжает:
      - Кстати, мне же было поручено догнать тебя и - увы - убить в те времена, когда ты пришел с востока, а затем скрылся. Говорю честно, я шел за тобой тогда почти всю дорогу, но не выполнил приказа, ибо верил тебе.
      - А сейчас?
      - И сейчас верю. Но теперь против вас уже воля не короля, а кое-кого повыше. Пока будет так - вы будете находиться в этой башне, вас будут охранять мои стрелки, а постоянным вашим опекуном будет Ингельс, ваш знакомый.
      Студент деланно-спокойно осведомляется:
      - А потом?
      - Потом на тебе будут учиться различные умельцы, из тех, которые работают не руками, а Алека, видимо, случайно убьют. Нравится тебе такое "потом"?
      - Нет!
      - Мне тоже, так что не вешай носа, Студент, все еще десять раз изменится.
      Ушел Эльмирэн, а дверь не закрыл, впрочем, Студент этого не замечает, он возмущен:
      - Чтобы на мне эти ученики чародеев тренировались, а потом моих же друзей гробили! Да я уж лучше - вон, в окошко кинусь!
      - Ну, не горячись. Нас так просто не возьмешь. В общем, так: я пошел гулять, а ты - хочешь, дальше переживай, хочешь, со мной двигай.
      - Да нет, я тут побуду. Голова что-то болит.
      Сразу за дверью начинается надоедливая винтовая лестница, перемежающаяся площадками с окнами. Потом появляются в стенах двери - в одной только стороне. Я одну толкнул - пустая комната, наподобие нашей. Наконец дверь внизу, и около нее меня ожидает эльф с луком за спиной и кинжалом в ножнах. Я ему объясняю, что, мол, далеко уходить от башни не буду - он кивает головой и отворяет дверь. Выходим вместе, затем маленькая задержка - он объясняет мне правила поведения:
      - Ближе двадцати шагов к деревьям не подходи, а не то... - и делает быстрый знак рукой. Короткий посвист - и в землю вокруг нас втыкаются дюжины полторы стрел. Они с ярким оперением и образуют красивый кружок да только не по мне красота такая. Урок подан, и я принимаюсь за прогулку. Наша башня стоит среди широкой, ровной поляны, а кругом сосновый бор. Башня хитрая - два сросшихся ствола, один чуть короче другого. В одном, видимо, лестница, а в другом - помещения. Хотя можно прямо называть камеры. Прошелся по кругу, потом обратно. Вроде бы голова проясняется, тем более что холодно, но не слишком. Итак, надо разобраться в обстановке. Первое - теперь как дважды два ясно с Херутом, но он сейчас не значит ничего. Итак - некто, обзовем его "Икс" (банально, но удобно) желает сжить нас, землян, со свету. В прямом смысле слова. Начал с форпостов, а закончить, наверное, бербазой намерен. Этот Икс имеет вес в совете магов, и видимо, сам либо из их братии, либо выше. А кто может быть выше мага первой силы? Только нулевая сила, а с нулевиками пока никто не сталкивался даже из здешних людей. Хотя по местной мифологии есть еще и некто "Единый" - абсолютная сила. Нет, проще считать Иксом весь Белый совет, пусть он даже просто инструмент. Значит, он надавил на короля - как же раньше ясно не стало. И этот разрыв под смехотворными предлогами, и эта висящая угроза с Севера на его государство - напоминание о наказании за непослушание. Дальше. Эльфы действуют, видимо, в интересах совета. Хотя их король Трандуил там имеет авторитет. Получается, что он либо убежден в нашей вредоносности, либо на него тоже нажали. Эльфы народ вольный, тот же Эльмирэн собрался наплевать на приказы и начать свою игру. А что делать? Нам со Студентом ясно - бежать в Круглое, хотя Круглому наверняка жить спокойно не дадут. А вообще землянам? Идти на контакт с Иксом? Или сворачиваться? Или, как советовала королева, глазеть, ни во что не вмешиваясь? Не знаю, не знаю. Что-то уж больно свежо стало, пора "домой", так сказать. Вверх лестница кажется куда круче, и я порядком выдыхаюсь, пока долезаю до нашего чердака. А долез - слышу голоса, причем накаленные. Студент и Ингельс. Вот сейчас Ингельс зло и вызывающе... рычит, иначе не сказать:
      - А почему тогда гибнут люди, и не просто люди, а самые лучшие люди нашего королевства? Как это король допускает, если он и правда знает, что и когда будет делать Херут?
      - Да пойми ты, - отвечает ему Студент, слова как ребенку растягивая. - В том-то вся и хитрость, что он сознательно идет на эти жертвы ради проведения своей политики. И не просто знает он о делах орков, а руководит ими через своего ставленника - Арш Ахана. Ты вспомни, что нам рассказывал, вспомни просто историю борьбы с ними. Сколько блестящих побед, сколько разоренных поселений - там и тогда, где орк-отряды действительно начинали серьезно мешать. И в то же время их успехи в маловажных местах. Это же игра в солдатики с самим собой!
      - Нет, этого не может быть! Светлый Король не может пойти на сговор с темным сбродом. Он его жаждет уничтожить!
      - Хорошо. Смотри: если, скажем, у тебя в доме завелись крысы, ты как их будешь выводить?
      - Ну, капканы, яд...
      - А если тебе дать ручную крысу и сказать: вот, пройдет немного времени, и она соберет всех в одну кучу и поведет куда ты прикажешь, например, топиться - что сделаешь?
      - Ну, возьму и пущу.
      - Ага! А пока она всех не собрала, и подкармливать ее будешь, и от тех же капканов беречь?
      - А при чем тут это?
      Студент распаляется, он увлечен спором, он и меня не замечает, да и обрушься потолок, тоже вряд ли заметит.
      - А при том, что задумка у вашего светлого короля была превосходная. Собрать все отребье, а потом скопом уничтожить раз и навсегда. А потом бац! - понял он, что уничтожать не надо. Это оказался и прекрасный предлог для содержания самой могучей в Землях армии. И для того, чтобы брать с народу налоги поразмеристей. Опять же - можно на Херут и неудачи свалить. А еще оказался Херут хорошим подспорьем во всякого рода деликатных делах, которые делать надо, но в которые замешанным быть не стоит. Так ради этого можно и кое-когда самому себе проиграть пешку-другую. Или даже не пешку, чтобы для всех простаков Херут был таинственным и могучим. Ну, что ты мне тут скажешь против?
      Ингельс:
      - Да, но... Это же невозможно!
      Влезаю я: "Возможно", - и выкладываю про все. И про то, как нас ловили, и про пакеты, и разговор эльфов передаю, да с комментариями, да Студент время от времени очень по делу реплики вставляет.