Божественный Апостол, как уже сказали мы, намеревается доказать, что вочеловечение Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа совершилось по необходимости. Посему-то и вел он речь о живших вне Закона и под Законом, обличил, что одни преступили закон естественный, а другие Закон Моисеев и достойны крайнего наказания. В этом подражал он наилучшему врачу, который дает сперва видеть страждущим тяжесть болезни, а потом уже предлагает в помощь целительное врачевство. Ибо так и он, обличив беззаконие тех и других и показав, что подлежат они ответственности и достойны наказания, предлагает наконец врачевство веры, открывает человеколюбие Божественного Домостроительства и говорит:

(3, 9) Что убо преимеем? Предукорихом бо Иудеи же и Еллины вся под грехом быти: (10) якоже есть писано, яко несть праведен никтоже, (11) несть разумеваяй, и несть взыскаяй Бога. (12) Вси уклонишася, вкупе непотребни быша: несть творяй благостыню, несть даже до единаго (Пс. 13, 2–3). (13) Гроб отверст гортань их, языки своими льщаху, яд аспидов под устнами их (Пс. 139, 3): (14) ихже уста клятвы и горести полна суть (Пс. 9, 28). (15) Скоры ноги их пролияти кровь (Притч. 1, 16), (16) сокрушение и озлобление на путех их: (17) и пути мирнаго не познаша (Ис. 59, 7–8):

(18) несть страха Божия пред очима их (Пс. 35, 2). И в истолкованном прежде сего Апостол, сравнив между собою обрезание и необрезание, присовокупил: Что убо лишшее Иудею? (Рим. 3, 1). И здесь, намереваясь показать превосходство евангельской Благодати, сказал: Что убо преимеем? Ибо доказали мы, что и вне Закона, и под Законом жившие согрешили. Присоединил же и Давидово свидетельство, как весьма соответствующее настоящему предмету. А делает сие, всего более заботясь о краткости, ибо иначе к обвинению иудеев призвал бы всех пророков, которые говорили о них подобное сему и еще более нелепое[63]. Почему присовокупил Апостол:

(19) Вемы же, яко елика закон глаголет, сущым в законе глаголет. И сие выразил с великою точностью, ибо не сказал: «о сущих в законе», но: сущим в законе. Многое говорит он о вавилонянах, персах, мидянах, египтянах и других весьма многих народах, однако же и о них предречения сообщил иудеям.

Да всяка уста заградятся, и повинен будет весь мир Богови. Выражение да опять употребил Апостол по свойственному ему образу выражения. Ибо не для того законополагает Бог всяческих и делает вразумления людям, чтобы сделать их повинными наказаниям; напротив того, делает Он это промышляя об их спасении; идущие же путем противоположным навлекают на себя наказание. Потом, готовясь показать дары веры, показывает прежде, что все имеют в ней нужду, и паче других хвалящиеся Законом.

(20) Зане от дел закона не оправдится всяка плоть пред Ним. В Законе Моисеевом иное согласовалось с естественным ведением, как то: не прелюбы сотвори, не убий, не укради, не послушествуй на ближнего твоего свидетельства ложна, чти отца твоего и матерь твою (Исх. 20, 12–16) и прочее сему подобное. Ибо и не принявшие сего Закона знали, что каждое из запрещаемых им дел подлежит осуждению и наказанию. Но Законоположник приложил [к этому в Законе и] нечто полезное в то время для одних иудеев, разумею обрезание, субботу, жертвы, кропления, постановления о прокаженном, изливающем семя, и тому подобное, что все служит знамением иного, а само по себе, будучи исполнено, недостаточно к тому, чтобы совершающего это сделать праведным. Посему-то и божественный Апостол сказал: Зане от дел закона не оправдится всяка плоть пред Ним. И чтобы не подумал кто, будто бы обвиняет Закон, присовокупил: Законом бо познание греха, то есть Закон вложил в людей точнейшее познание греха и осуждение оного сделал сильнейшим, но не был достаточен для преуспеяния в добродетели. Так доказав, что Закон только учитель прекрасного, доказывает силу Благодати.

(21) Ныне же кроме закона правда Божия явися, свидетелствуема от закона и пророк. Кто достойным образом подивится силе апостольской мудрости? Ибо доказал в одно и то же время, что Закон и престал, и говорит в пользу Благодати. Весьма же кстати сказал и сие: явися, потому что сокровенную тайну Домостроительства сделал явною для всех. В сравнении же Закона и Благодати дал видеть превосходство победы, самый Закон и Пророков сделав свидетелями Благодати.

(22) Правда же Божия верою Иисус Христовою во всех и на всех верующих. Повторено сказанное прежде, чтобы восполнить недостающее. Поскольку Апостол сказал: Правда Божия явися, а потом внес в речь нечто иное, то, по необходимости повторив слово сие, указывает пользующихся сею правдой по вере во Владыку Христа, хотя иудеи или эллины будут стремиться получить ее[64]. Ибо, сказав: во всех, разумеет иудеев, а сказав: на всех — [уверовавших] из других народов, и продолжает, излагая сие яснее.

Несть бо разнствия: (23) вси бо согрешиша, и лишени суть славы Божия. Вкратце показал, что все повинны и имеют нужду в благодати.

(24) Оправдаеми туне благодатию Его, избавлением, еже о Христе Иисусе. Ибо, принеся одну веру, получили мы оставление грехов, потому что Владыка Христос, как бы некий выкуп, принес за нас собственное Свое тело.

(25) Егоже предположи Бог очищение верою в крови Его. Очистилищем служила золотая дощечка, лежала же она на кивоте, с обеих сторон имела изображения Херувимов; служащему на нем архиерею делалось явным Божие благоволение (Исх. 25, 17–18; Чис. 7, 89). Посему божественный Апостол учит, что Владыка Христос есть истинное Очистилище. Ибо то – древнее было прообразом Сего – истинного.

Имя же сие приличествует Ему как человеку, а не как Богу. Ибо как Бог дает Он ответы через очистилище, а как человек приемлет и сие наименование, как и другие, как то: овча, агнец, грех, клятва (Деян. 8, 32; Ин. 1, 36; 2 Кор. 5, 21; Гал. 3, 13) и тому подобное. Но древнее очистилище было и бескровно, как неодушевленное, принимало же на себя капли крови жертвенных животных, а Владыка Христос есть и Бог и Очистилище, и Архиерей и Агнец и собственною Своею кровию приобрел наше спасение, востребовав от нас [в ответ] одной лишь веры.

В явление правды Своея, за отпущение прежде бывших грехов. (26) В долготерпении Божии, в показание правды Его в нынешнее время. И собственную Свою благодать показал Бог, в продолжение многого времени являя долготерпение к людям, нарушающим Закон, но и правду Свою сделал для всех явною. А что не напрасно терпел людей, преступающих Закон, но уготовляя им сие врачевство спасения, о сем сказует Апостол:

Во еже быти ему праведну и оправдающу сущаго от веры Иисус Христовой. Надлежит знать то и другое: и что Бог всяческих правдиво и человеколюбиво домостроительствовал наше спасение, и что всякий верующий во Владыку Христа собирает в плод правду от веры. Так вкратце показав дары Благодати, возвращается снова к слову о Законе и показывает, что он уступает место Благодати.

(27) Где убо похвала? Сие должно читать как вопрос; потом следует ответ: отгнася. Не сказал: «уничтожена», но: отгнася, то есть не имеет больше места. Похвалою называет высокое о себе мнение иудеев, ибо величались они, как одни только пользующиеся Божиим о них Промышлением. Но как скоро явилась благодать Божия и излилась на все народы, похвала иудеев прекратилась, потому что Бог дал людям короткий способ ко спасению – веру. Ибо сему учит Апостол и в последующих словах.

Которым законом? делы ли? Ни, но законом веры. Не просто назвал веру законом, но припоминая пророчество Иеремии; ибо сказано: в те дни и в то время завещаю дому Израилеву и дому Иудину завет нов, не по завету, егоже завещах отцем их (Иер. 31, 31–32). Если же Моисеев Закон назван заветом и новый также подобно наименован заветом, а он узаконяет веровать во Христа, то божественный Апостол пророчески придал вере название закона. Потом слагает слово о вере.

(28) Мыслим убо верою оправдатися человеку, без дел закона. Законом здесь называет Закон Моисеев. Впрочем, не сказал: Мыслим верою оправдатися иудею, но: человеку, употребив общее название естества. Посему в виде умозаключения присовокупил:

(29) Или Иудеев Бог токмо, а не и языков? Ей, и языков. Потом, как непререкаемое, подтверждает сие положительно.

(30) Понеже един Бог, иже оправдит обрезание от веры и необрезание верою. Един есть, говорит Апостол, Бог всяческих, един Создатель всяческих, и невозможно, чтобы Он прилагал попечение об одних, а других оставил без попечения о них. Следовательно, всем верующим подает спасение. Обрезанием же называет иудеев, а необрезанием – язычников. Решает же и возражение.

(31) Закон ли убо разоряем верою? Да не будет: но закон утверждаем. Издавна и Закон, и Пророки предвозвещали о вере. Посему, приемля веру,

утверждаем Закон. Потом Апостол представляет на сие доказательства и, имея возможность привести весьма многие свидетельства пророков, восходит к самому корню иудеев, показывает, что патриарх Авраам верою приобрел праведность, и говорит:

(1) Что убо речем Авраама отца нашего обрести по плоти? То есть прежде, нежели веровал в Бога Авраам, слышишь ли о какой его правде, совершенной делами? Ибо, сказав: по плоти, Апостол разумеет правду в делах, потому что дела совершаем с помощью тела.

(2) Аще бо Авраам от дел оправдася, имать похвалу, но не у Бога. Исполнение добрых дел увенчивает самих делающих, а не показывает Божиего человеколюбия. Но вера делает явным то и другое – и расположение к Богу уверовавшего, и Божие человеколюбие, потому что приемлющий веру провозглашает распорядителя [Бога]. И сие подтверждает Апостол свидетельством Писания.

(3) Что бо Писание глаголет? верова Авраам Богови, и вменися ему в правду (Быт. 15, 6). Ибо блаженный Авраам не Законом руководясь в жизни сподобился сего Божественного о нем свидетельства, но уверовав в Призвавшего пожал богатство праведности.

(4) Делающему же мзда не вменяется по благодати, но по долгу. Ибо делатель праведности требует вознаграждения, а правда от веры есть дар Бога всяческих. Сие дают видеть и следующие слова:

(5) А не делающему, верующему же во оправдающаго нечестива, вменяется вера его в правду. Так примером

патриарха Авраама доказав, что вера старше Закона, Апостол вызывает еще другого достоверного свидетеля: пророка и царя Давида, которому Бог всяческих обновил обетования, данные Аврааму. Ибо как патриарху Аврааму обетовал о семени его благословить все народы (Быт. 22, 18), так и божественному Давиду изрек: Единою кляхся о Святем Моем, аще Давиду солжу: Семя его во век пребудет, и престол его яко солнце предо Мною, и яко луна совершена в век: и свидетель на небеси верен (Пс. 88, 36–38); и еще: Положу на мори руку его, и на реках десницу его (Пс. 88, 26); и также: И поклонятся ему вси царие земстии, вси языцы поработают ему (Пс. 71, 11) и подобное сему. И поскольку Апостол доказал, что блаженный Авраам верою приобрел правду, но Авраам жил прежде, нежели дан был Закон, то по необходимости свидетелем о Благодати он представляет Давида, жившего уже под Законом, и говорит:

(6) Якоже и Давид глаголет блаженство человека, емуже вменяет Бог правду без дел закона: (7) блажени, ихже отпустишася беззакония, и ихже прикрышася греси. (8) Блажен муж, емуже не вменит Господь греха (Пс. 31, 1–2), то есть Закон налагал наказание на согрешающих, а Пророк ублажает получивших отпущение согрешений. Поэтому явно, что ублажает нас и предвозвещает дары Благодати. Апостол же показывает, что Благодать сия предложена всем, и говорит вопросительно:

(9) Блаженство убо сие на обрезание ли или на необрезание? Потом опять патриархом Авраамом доказывает предположенное. Глаголем бо, яко вменися Аврааму вера в правду:

(10) како убо вменися ему? Во обрезании ли сущу, или в необрезании? Не во обрезании, но в необрезании.

Апостол доказал, что вера старше не только Закона, но и самого обрезания и что патриарх прежде обрезания получил свидетельство о его праведности по вере. Посему какая же была нужда в обрезании приобретшему правду через веру? Апостол ясно учит о сем.

(11) И знамение прият обрезания, печать правды веры, яже в необрезании. Обрезание, говорит Апостол, не есть правда, но свидетельство правды, печать и знамение веры, которую показал Авраам до обрезания.

Яко быти ему отцу всех верующих в необрезании, во еже вменитися и тем в правду: (12) и отцу обрезания. Здесь надлежит поставить знак, что речь кончена. Ибо Апостол показывает, что патриарх, во-первых, есть отец уверовавших в необрезании, потому что и сам, будучи еще необрезанным, принес Богу дар веры, а потом – отец иудеев, как принявших с ним обрезание. И сие самое яснее открывает в присовокупленных словах:

Не сущым точию от обрезания, но и ходящым в стопах веры, яже в необрезании отца нашего Авраама. Если кто, происходя от язычников и не приняв обрезания, пойдет по следам той веры патриарха, которую показал он до обрезания, то не будет чужд родства с ним. Ибо Бог всяческих, провидя, как Бог, что из язычников и иудеев соберет один народ и что дарует им спасение через веру, то и другое предызобразил в патриархе Аврааме. Ибо, показав, что он еще до обрезания приобрел праведность от веры и по обрезании жил, водясь не Моисеевым Законом, но пребывая под руководством веры, назвал его отцом народов (Быт. 17, 4), чтобы, на него взирая, иудеи и эллины ревновали не одни об обрезании, а другие о необрезании, но те и другие о вере. Ибо Божественное Писание нарекло праведностью не обрезание и не необрезание, но веру. Так доказав, что вера старше и почтеннее Закона, доказывает еще, что Закон позднее обетования, данного Аврааму, подтвердив, что Благодать старше Закона. Ибо о ней даны обетования Аврааму, обетовал же Бог о семени его благословить все народы (Быт. 18, 18). И обетование приведено в исполнение Владыкою Христом.

(13) Не законом бо обетование Аврааму, или семени его, еже быти ему наследнику мирови, но правдою веры. Ибо, уверовав в Бога, а не Моисеевым Законом водясь в жизни, получил обетования о благословении народов.

(14) Аще бо сущии от закона наследницы, испразднися вера, и разорися обетование. Ибо если жившие по Закону сподобляются обетованных благ, то напрасно Авраам веровал Богу, ложны, а не истинны обетования, данные ему Богом.

(15) Закон бо гнев соделовает. Ибо закону обычно наказывать преступающих оный; Апостол же наказание назвал гневом.

Идеже несть закона, ни преступления. Ибо Закон наказывает преступников; с Законом сопряжены хранение и преступление, когда одни по своему попечению о добродетели решаются хранить Закон, а другие по нерадению безбоязненно соглашаются преступать его.

(16) Сего ради от веры, да по благодати, во еже быти известну обетованию всему семени, не точию сущему от закона, но и сущему от веры Авраамовы, иже есть отец всем нам. Апостол сократил надмение иудеев, Авраамовым семенем назвав подражающих Авраамовой вере, хотя они иноплеменники по роду.

Если же Закон наказывает преступников, а Благодать дарует оставление грехов, то она делает твердым обетование Божие, даруя благословение народам. Но поскольку назвал Авраама отцом и язычников, и иудеев, то подтверждает слово сие свидетельством Писания.

(17) Якоже есть писано: яко отца многим языком положих тя (Быт. 17, 5). Потом подкрепляет свидетельство примером.

Прямо Богу, Емуже верова, животворящему мертвыя, и нарицающу не сущая яко сущая, то есть как Бог есть Творец всего, Бог и Промыслитель всех, так и Авраама поставил отцом всех, не иудеев только, но и всех верующих. Открывает же Апостол и преизбыток Авраамовой веры.

(18) Иже паче упования во упование верова, во еже быти ему отцу многим языком, по реченному, тако будет семя твое (Быт. 15, 5). (19) И не изнемог верою, ни усмотри своея плоти уже умерщвленныя, столетен негде сый, и мертвости ложесн Сарриных. Видя, что супруга бесплодна, что обоих постигла немощь старости, по человеческому рассуждению нет ни малой надежды на чадородие, невозможно ободрять себя и каким-либо древним примером, Авраам с верою принял Божие обетование. Ибо в словах паче упования Апостол разумеет упование, согласное с естеством, а в словах во упование — надежду на обетование Божие.

(20) Во обетовании же Божии не усумнеся неверованием, но возможе верою, дав славу Богови, (21) и известен быв, яко, еже обеща, силен есть и сотворити. Ибо не обратил внимания на немощь естества, но несомненно поверил Творцу оного.

(22) Темже и вменися ему в правду, и именно вера. Так доказав, что и в живших под Законом, и в бывших прежде Закона процветала вера, Апостол обращает речь к настоящему предмету слова.

(23) Не писано же бысть за того единаго точию, яко вменися ему: (24) но и за ны, имже хощет вменитися, верующым в Воскресившаго Иисуса Христа Господа нашего из мертвых. И патриарх, видя мертвенность ложесн супруги своей, поверил, что Богу нетрудно исполнить обетование, и мы, слыша, что иудеи называют нашего Владыку мертвым, веруем, что Он воскрес. Посему и мы пожнем плоды веры и приобретем взращиваемую верою праведность. Ибо не напрасно написано, что Владыка Бог сотворил с патриархом Авраамом, но чтобы и мы, взирая на это, показали равную Авраамовой веру. А сие: Воскресивший Иисуса Христа Господа нашего – Апостол сказал о человечестве, ибо чем пострадал, тем и воскрес; страдание же свойственно плоти, а не бесстрастному Божеству.

(25) Иже предан бысть за прегрешения наша, и воста за оправдание наше. Ибо за наши грехи претерпел страдание, чтобы уплатить наш долг и чтобы воскресение Его имело последствием общее всех воскресение. В Нем приобретаем мы средства к оправданию и, спогребаясь в Крещении, приемлем оставление грехов. Так показав силу веры и раскрыв дары благодати, Апостол обращает речь к увещанию, убеждая заботиться о деятельной добродетели. Поскольку он сказал, что по явлении веры Закон не действителен, и показал, что патриарх приобрел праведность от веры, то, чтобы предавшиеся лености не обратили сего в предлог к нерадению о деятельной добродетели, так как к оправданию достаточно веры, по необходимости присоединяет нравственные уроки и говорит:

(1) Оправдившеся убо верою, мир имамы к Богу Господем нашим Иисус Христом, (2) Имже и приведение обретохом верою во благодать сию, в нейже стоим и хвалимся упованием славы Божия. Хотя вера даровала нам отпущение грехов и банею пакибытия (Тит. 3, 5) сделала непорочными и праведными, однако же надлежит вам хранить установившийся мир с Богом. Ибо Единородный, вочеловечившись, примирил вас, бывших во вражде с Богом, а неприязненность сию произвел грех. Посему установившийся мир сохранит праведность. И нам особенно надлежит пребывать в нем, помышляя о поданных нам надеждах, о том, что Бог дарует нам обетованную славу. Ибо воздаяние за труды Апостол назвал не наградою, но славою, показывая превосходство наград. Но поскольку в то время подвергались многим смятениям, терпя поругания, мучения и тысячи видов смертей, то в утешение им кстати присовокупляет:

(3) Не точию же, но и хвалимся в скорбех. Апостол ясно обнаружил свое непреодолимое великодушие. Ибо не сказал: «Терпим скорби», но: и хвалимся в скорбех, то есть величаемся и высоко думаем о себе, как участвующие в страданиях с Владыкою. Да и сего не сказал ясно, потому что так думать свойственно совершенным, подобно ему, а других ободряет он будущим.

Ведяще, яко скорбь терпение соделовает, (4) терпение же искусство, искусство же упование, (5) упование же не посрамит. Когда окружат кого горестные обстоятельства и он мужественно перенесет их приражение, тогда оказывается он благоискусным и подкрепляет себя упованием на будущее. Это же упование не ложно, а истинно. Ибо сие выразил Апостол словом не посрамит, так как надеющиеся и обманывающиеся в надежде бывают посрамлены и пристыжены.