Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Бумажный грааль

ModernLib.Net / Научная фантастика / Блэйлок Джеймс / Бумажный грааль - Чтение (стр. 11)
Автор: Блэйлок Джеймс
Жанр: Научная фантастика

 

 


Будто электрический ток пробежал по телу Говарда, и он с удивлением обнаружил, что Сильвия взяла его за руку, словно чувствовала, как надвигается неминуемо что-то, какое-то откровение. Из-за танцующих язычков пламени за листом фигурки колыхались и подпрыгивали, будто проступали сквозь толщу воды. Мистер Джиммерс отпустил один уголок рисунка, щелкнул пальцами, и огонь в камине, вспыхнув, выбросил длинный язык синеватого пламени, которое пожрало рисунок на рисовой бумаге прямо у него в руках.

С миной крайнего удивления мистер Джиммерс вскрикнул и мелодраматично замахал горящим обрывком, будто он жег ему руку, но никак невозможно его отпустить, а потом резко швырнул на пол и затоптал ногами. Пламя погасло. Не осталось ничего, кроме снежинок гари и пепла, испачкавших серые камни.

– Проклятие, – сказал мистер Джиммерс, мрачно осматривая свои подошвы. – Чертов кедр, вечно от него искр не оберешься.

Говард поймал себя на том, что застыл с открытым ртом. Он собирался закричать, но не успел – все произошло слишком быстро.

– Какая трагедия! – приговаривал мистер Джиммерс. Какая невыносимая утрата!

– Вы шутите, – выдавил Говард. Он вдруг уверился, что мистер Джиммерс их одурачил.

Иначе к чему щелканье пальцами и синее пламя? Он, наверное, бросил в огонь щепотку чего-то, чтобы пламя так взметнулось, убрал рисунок в карман и сжег муляж. Нагнувшись, Говард подобрал кусочек бумаги в окружении черной гари и серого пепла. На нам были завитки бурыми чернилами – легко различимая верхушка цветущего посоха. Значит, Джиммерс сжег копию. Это не мог быть оригинал! Но выглядел-то он как оригинал. Говард ждал, что Джиммерс вот-вот выхватит из кармана настоящий рисунок и расхохочется.

Но мистер Джиммерс тяжело опустился в глубокое кресло и закрыл лицо руками.

– Увы, – вздохнул он.

– Неужели вы взаправду его сожгли? – Говард поискал поддержки у Сильвии.

Пожав плечами, она качнула головой, словно советуя оставить эту тему.

– Ни слова не должно просочиться! – почти в отчаянии воскликнул мистер Джиммер.

Он поднял голову и теперь пристально всматривался в обоих. Вид у него вдруг стал загнанный, словно у человека, чьей жизни угрожает невидимый враг. Он сунул руку под пиджак, помедлил, склонил голову набок. Говард мысленно кивнул. Вот сейчас…

Но мистер Джиммерс вытащил только драный носовой платок и отер им лоб.

– Полагаю, в данных обстоятельствах требуется выпивка. И крепкая.

Говард не мог не согласиться. Они с Сильвией снова прошли за мистером Джиммерсом на кухню, где тот вытащил пробку из бутылки вина «Солнечной ягоды», которое Говард попробовал две ночи назад. Он налил до краев два высоких стакана, прикончив бутылку и заявив, что сам он к вину не притрагивается. Сильвия пригубила, но Говард не смог себя заставить и поставил стакан на стол, сделав вид, что его отвлекло что-то за окном. Потом мистер Джиммерс убрел куда-то, потерянный и подавленный, и они остались одни.

– Пойдем погуляем по утесам, – поймав взгляд Сильвии и кивнув в сторону выхода, громко сказал Говард.

– Вы, дети, идите без меня, – отозвался из соседней комнаты мистер Джиммерс. – Мне надо хорошенько подумать. Я не оправдал возложенного на меня доверия. Я… – Он умолк, и они услышали, как он тяжело рухнул в кресло.

13

Сильвия сложила скатерть и убрала на место тарелки, оставив недоеденное мистеру Джиммерсу. Когда минуту спустя они заглянули в малую гостиную, старик, клюя носом, дремал в кресле.

Говард еще ждал, что он вот-вот вскочит и рассмеется – но тщетно. Голова мистера Джиммерса скатилась на грудь, и он захрапел.

– Ты куда идешь? – спросила Сильвия, когда он вышли из дома.

– Как и сказал, погулять по утесам.

– Сейчас?

– Конечно, сейчас. Куда спешить? У тебя еще три четверти часа. Нас только что обвели вокруг пальца, вот что я думаю.

Сильвия молча шла рядом с ним, скрестив на груди руки.

– И действительно, слишком все напоминало фокус.

– Конечно, это был трюк. Он спрятал чертов рисунок под пиджаком. Дремлет он, как бы не так! Перепрятывает, наверное, сейчас листок куда-нибудь позаковыристей. Готов поспорить, на прежнем месте его уже не будет.

Говард оглянулся через плечо на дом. Они обогнули угол.Тропинка уводила в кусты ежевики вдоль края утеса, где давным-давно поставили плетень – может, чтобы никто не упал с обрыва. Говард молчал, пока разросшиеся кусты не заслонили его от дома. Потом остановился и вытащил из кармана ключ.

– Что это? – спросила Сильвия.

– Ключ.

– Это я вижу. От чего он?

– От гаража Джиммерса. Хочу посмотреть, что там внутри. У задней двери висело с десяток ключей на веревочке. Я снял один с крючка, когда он заснул в кресле. Ты тогда убирала после ленча.

– Откуда ты знаешь, что он подойдет?

– Осмотрел замок. Чистый антиквариат. Ключ достаточно старый и бородка вроде похожа. Из всей связки этот единственный, какой подойдет. Как мне кажется, все висячие замки в пристройках открываются одним ключом. Какой смысл иметь дюжину? – А что, по словам отца, там может быть?

– Как ни удивительно, легендарная машина. Она кивнула.

– Сходится. Что еще может быть у мистера Джиммерса в жестяном гараже? Знаешь, что сам Джиммерс говорил о гараже?

– Что? – спросил Говард. Вся затея начинала казаться ему довольно сомнительной.

– Платоновские идеи. Архетипы.

– Все сразу?

– Он так сказал. Это было около года назад. Сказал, что гараж битком ими набит: архетипическая крышка от бутылки и архетипическое кресло, архетипические усы и архетипическое еще бог знает что.

– Мужские туфли на шнурках.

– Архетипическая пробковая доска. Все. Он сказал, что не может объяснить физических законов явления, но это как-то связано с бесконечностью, которую можно наблюдать в двойных зеркалах, как в парикмахерской.

– А как же иначе? Готов поспорить, фокус в гостиной он провернул с помощью зеркал. Дядюшка Рой назвал его аппарат машиной привидений. Он почти уверен, что она как-то связана с той компанией, которая угнала машину Грэхема. Я пообещал взглянуть на нее, если смогу. Очевидно, Джиммерс его и близко к ней не подпускает. Да, скажи мне кое-что… твой отец с Джиммерсом на ножах?

– Ну, да. – Сильвия глядела на океан, ветер бил ей в лицо, приглаживая волосы на висках. Вид у нее был такой, словно она думала, что сказать дальше, поэтому Говард ждал, хотя ему и не терпелось заглянуть в гараж, пока мистер Джиммерс не проснулся.

– У мамы был роман с мистером Джиммерсом.

– С Джиммерсом? – переспросил Говард, стараясь не выдать своего недоверия. Он попытался представить себе Джиммерса в новом свете, но это было непросто.

– Давным-давно… незадолго до моего рождения. Но сам знаешь, за кем она, в конце концов, оказалась замужем.

– Ты могла бы быть Сильвией Джиммерс.

– Вовсе не исключено.

– И не была бы такой красивой.

Сильвия чуть покраснела, что подало Говарду надежду.

– На самом деле, – сказала она – в молодости он был совсем недурен собой. Но разрыв с мамой его погубил. Она все еще чувствует себя виноватой – гораздо сильнее, чем было бы логично. Думаю, ей нравится носить за собой вину, как багаж. Без нее она бы не знала, что и делать. Однажды она мне сказала, что у меня глаза мистера Джиммерса.

– Правда? Я думал, они у дядюшки Роя, в банке на кухне. Выходит, прежние обиды еще живы.

– Пожалуй, что да, – сказала Сильвия. – Но ненависти тут нет и в помине. Один круг друзей и так далее – все в конечном итоге оказываются в одном и том же месте. Но мистеру Джиммерсу пришлось нелегко. Он раза два лечился в клинке в Сан-Франциско, попал туда с психическим расстройством. А он ведь был талантливый. Был инженером, пока не бросил все и не поселился в гараже во Форт-Брэгге. Все свое время проводил, строя летающий автомобиль.

– Он был клейщиком, – серьезно сказал Говард.

– В своем роде, наверное. Эта мания как будто овладевает каждым по-своему. Как бы то ни было, он покончил с прошлым, а когда выкарабкался, то влюбился. Ты даже не поверишь в кого.

– Сдаюсь. Я ее знаю?

– В Элоизу Лейми.

– Неужели в старую домовладелицу Лейми!

– В нее самую. Длилось это меньше двух месяцев. Отец говорит, что она хотела использовать мистера Джиммерса, чтобы он предал Грэхема, но тот не подчинился, и она бросила его после какого-то скандала, который закончился для мистера Джиммерса позором. Джиммерс на некоторое время исчез, был в Сан-Франциско, потом вернулся и с тех пор живет у Грэхема. Думаю, он приезжал и уезжал по ночам, потому что его никто никогда не видел. Предполагалось, что он здесь, возится по мелочам, наблюдает за звездами. Мама больше в курсе. Помню, однажды, когда я была совсем маленькой, она меня сюда привозила, помню, как рассказывала, что он сидит на диете из побегов, молока и витаминов. Он даже издавал бюллетень и создал организацию «Общество Плодовитого Созвездия», но их закрыли за мошенничество по почте. А ведь он был невиновен. Он во все это верил.

Говард кивнул.

– Хорошенькое дело. Подлинный маньяк невиновен в мошенничестве по почте, а поддельный виновен. В самой мысли есть некая логика.

Сильвия глянула не него неодобрительно.

– Ты же знаешь, о чем я говорю.

– Если уж на то пошло, да. Это была какая-то религия или еще что?

– Я видела несколько его бюллетеней. Множество статей о летающих тарелках и о полой земле, по больше всего – про разные механизмы. Совсем по Юнгу – не просто обычная белиберда помешанных, вот только он утверждал, будто установил контакт со столетним духом. Он не писал обычных существительных с заглавных букв, обходился без дурацких курсивов и кавычек.

– Отрадно слышать, – сказал Говард. – Не хочу критиканствовать, но сдается, они с твоим отцом должны были бы прекрасно ладить.

– Почему-то не поладили. Они были соперниками, когда оба влюбились в маму, и так и остались ими. Когда все кончилось и как будто забылось, они стали разыгрывали друг друга, будто на деле ничего не кончилось. Мистер Джиммерс, скажем, шутки ради заказывал доставить в музей грузовик навоза, а отец наносил ответный удар, публикуя фальшивый бюллетень от имени «Общества Плодовитого Созвездия», с сумасшедшими лимериками и психопатскими иллюстрациями. Потом, конечно, мы уехали на юг, и они как будто сдались, пока много лет спустя мы не вернулись. Сейчас все снова стихло, но думаю, отец способен в любой момент вновь начать войну.

– А мне казалось, Джиммерс ярый приверженец музея привидений. Неужели он решил, что дядюшка Рой организовал все это, чтобы над ним посмеяться?

– Да нет вроде. – Сильвия помолчала, откинула волосы с лица и попыталась завязать их в большой узел. – Не следовало бы мне тебе этого говорить, поскольку ты ужасный скептик, но вполне возможно, что мистер Джиммерс подстроил весь феномен с машиной призраков. Ту самую компанию столетних привидений в «студебекере» на шоссе. Не спрашивай, как. Наверное, так же, как он только что одурачил нас с рисунком. Незадолго до разорения музея отец увидел святящееся существо, которое брело после сумерек по лесу. Отец как раз запирал ставни, собирался ехать домой. Он пошел за существом, но оно свернуло с просеки в лес и исчезло. Отец не смог за ним угнаться. Вне себя от возбуждения, он поехал прямо в редакцию местной газеты, а там, естественно, сочли его рассказ выдумкой. На следующее утро поступило заявление о краже коровы с фермы у Альбиона, а к вечеру ее нашли за музеем, политую люминесцентной краской.

Говард улыбнулся.

– Это дядюшка Рой покрасил корову? Гениальная мысль! Светящийся призрак коровы терроризирует северное побережье. Здорово! Ловкий деловой ход. Туристы автобусами бы повалили.

– Ну конечно, он ее не красил. Если бы красил, то не повел бы себя так глупо и не дал бы ей сбежать с просеки. И позаботился бы о том, чтобы и другие ее увидели. Он думает, что эту шутку Джиммерс отколол, чтобы выставить его дураком. Получилось ведь именно так. Музей как раз разорялся, и мошенничество со светящейся коровой его доконало.

– Осмелюсь сказать, что да. И тогда дядюшка Рой нанес ответный удар?

– Несколько раз. Но ничего столь же гениального, во всяком случае, какое-то время. Я как-нибудь расскажу тебе о его «военной кампании». Но, думаю, он уже тогда устал от шуток. Инцидент с коровой обернулся совсем не весело. Да и маме уже приелись его чудачества. Сам мог по вчерашнему вечеру заметить. Меня удивляет, что она не положила конец дому ужасов. Единственная моя догадка: она еще более устала, чем он. Она больше за ним не поспевает.

– Но терпения у нее хоть отбавляй. В хорошем смысле. Сильвия кивнула.

– Иногда в наилучшем. Но не всегда. Помолчав минуту, Говард сказал:

– Давай попробуем отпереть сарай Джиммерса, пока он не проснулся.

– Если ты останешься в этих местах, – сказала Сильвия, пропустив мимо ушей его последние слова и внезапно посерьезнев, – я в точности знаю, что с тобой случится.

Говард махнул ей, словно предлагая продолжать, открыть ему будущее.

– Погадай мне, – сказал он, протягивая руку.

– Ты станешь таким же, как отец и мистер Джиммерс: остаток жизни проведешь, терзая себя из-за тайных обществ, отрытого космоса и древних мистерий. Ты ни во что не веришь, а тех, кто ни во что не верит, ждет незавидная судьба: у них нет естественной защиты против всего того странного, с чем им приходится столкнуться.

– Хорошо тебе говорить, это ведь ты раздаешь мистические памфлеты и торгуешь рецептами солнечного чая на розовом кварце и замоченных сотах.

– Я хотя бы могу взглянуть на это объективно. У меня есть основа для сравнения. А ты чистый лист, tabula rasa, потому что никогда об этом не задумывался, и когда хоть что-нибудь не будет укладываться в твою систему координат, даже знать не будешь, как к этой странности относиться.

– Спасибо, – сказал Говард.

– За что?

– За то, что обо мне беспокоишься. Но у меня голова тайными обществами не забита. Так что пусть это тебя не тревожит. У меня есть веские причины тут оставаться. Вот что я думаю.

– Угу. – Она подозрительно посмотрела на него, потом задумчиво перевела взгляд на океан.

Он обнял ее за плечи и притянул ближе к себе, чувствуя себя подростком в темном кинозале.

– Что это ты задумал? – спросила она, посмотрев ему прямо в лицо.

– Ничего. – Однако ее не отпустил. Она кивнула.

– Я было подумала, что ты пытался за мной поухаживать.

– Может, и пытался.

– Помнишь ту девочку, которая жила в доме позади вашего? Джанеллу Шелли. Ты был от нее без ума. И сколько тебе тогда было? Шесть лет? Ты рано начал.

– Ничего я не начал.

Она прислонилась к его груди, оба молчали. Говарду пришло на ум, что они все еще играют во влюбленность: он неуклюже заигрывает, она умело отбивается – словами, шутками, разряжает ситуацию, посмеиваясь над ним. Внезапно Сильвия поглядела на часы.

– Мне нужно возвращаться в город.

– Хочу все-таки заглянуть в сарай. Я быстро. Сильвия кивнула, будто это следует сделать, лишь бы Говард и ее отец наконец успокоились.

– Ловлю тебя на слове, – сказала она. – Я пока вернусь в дом и составлю компанию мистеру Джиммерсу. Если он проснется, я покричу, чтобы ты знал, что он встал.

– Хорошо. – Говард покрутил на пальце веревочку с ключом. – Всего минутку.

– Подожди, – сказала она. – Сперва хочу тебе кое-что показать. Оно тут многие годы.

Она первой пошла через бурые, по пояс, сорняки к трем одиноким кипарисам, тесно прижавшимся друг к другу на полпути к шоссе. В образованном стволами треугольнике стояло маленькое капище клейщиков, очень похожее на то, которое построили в лесу возле домика Грэхема. И это тоже было сложено из старого хлама: пузырьки из-под духов, обломки керамической плитки, деревянные домино, старый ржавый ворот от удочки, латунная дверная ручка. Рамкой служили два выгнутых автомобильных бампера, проржавевших настолько, что казались почти кружевными.

– Оно здесь, сколько я себя помню, – сказала Сильвия. – Они только добавляют новые предметы и меняют местами старые.

– Похожее есть в лесу за вашим домом. Она кивнула.

– То новое. Оно появилось в тот день, когда отец перевез старика в летний домик. Предполагалось, что никто не знает, где он. Но они узнали.

– Знаешь, что я в том, лесном, нашел? Ты ушам своим не поверишь. Мое пресс-папье встроено в него у всех на виду.

– И ты его забрал? Говард покачал головой.

– Оно там и так в сохранности. Если уж на то пошло, у меня было такое чувство, что его использовали во благо. Не спрашивай почему.

– Только не я. Но забавно, какие чудеса Говард Бартон учится принимать на веру. Что дальше? Членство в «Обществе Плодовитого Созвездия»?

– Дальше приключение в жестяном гараже.

– Ты уверен?

– Слишком удачная возможность, чтобы ее упустить. Они пробрались через сорняки назад к тропинке и вдоль обрыва вышли к задней стене дома. Сильвия его обогнула и вскоре скрылась за зарослями ежевики.

Там, где вырастала из утеса задняя стена дома, имелась только узкая полочка в обрывавшейся круто вниз скале. Высоко вверху было окно чердака, на котором Говард провел ночь в кресле. Он обнаружил, что по узкому уступу можно перебраться вдоль стены – если только вниз не смотреть. Камни в кладке были неотесанные, известка выветрилась, так что было за что уцепиться пальцами. И кто-то – в незапамятные времена – залил в цемент на камнях железные перила, чтобы никто не свалился через край. Но один конец перил проржавел, и теперь прут висел бесполезно в сотнях футов над водой. Даже бывалому скалолазу невозможно было бы сползти по мокрому и замшелому сланцу на пляж.

Благополучно перебравшись на луг, он поспешил мимо свеклы мистера Джиммерса к жестяному гаражу и, только спрятавшись за ним, выглянул из-за угла посмотреть на дом. С виду все спокойно. Была, разумеется, вероятность, что это снова коварство мистера Джиммерса, что он вовсе не заснул, а дает Говарду шанс выдать себя, но у Сильвии было время вернуться в гостиную, никто не кричал…

Затаившись у угла сарая, он бросил последний взгляд. Потом на корточках, как краб, пробрался к запертым раздвижным дверям. Ключ вошел как по маслу, замок открылся без труда, словно внутри был скользким от графитной крошки. Мгновение спустя Говард осторожно вынул дужку из петель, дернул дверцу, и та, издав протестующий визг, сдвинулась, дребезжа, на несколько дюймов, а потом застряла намертво. Он толкнул противоположную дверцу на сей раз внизу, жалея что у него нет при себе машинного масла, чтобы полить им паз, и ожидая в любую минуту услышать вопль Сильвии.

Створка сдвинулась еще немного, и внезапно отверстие расширилось настолько, чтобы в него можно стало проскользнуть. Памятуя о приключении в музее привидений, Говард забрал с собой навесной замок и, втянув живот, протиснулся внутрь, после чего тут же подвинул створку на место, оставив только щелочку в палец толщиной, чтобы впустить немного света.

Свет пробивался и из-под ската крыши, поэтому его хватало, чтобы различить странный механизм Джиммерса. Построен он был из дерева, латуни, меди и кожи – без сомнения, плод викторианской эпохи, созданный на заре Промышленной революции. Тут были педали и аппарат с органными трубками возле большого широкого колеса со спицами, точно от швейной машины-переростка. На вершине восседала волнистая с виду линза. Во всем аппарате было своего рода сказочное волшебство в духе Румпельстилскина[10], представление деревенского сапожника о том, как должна выглядеть «машина». На деревянной раме была вырезана одна единственная фраза, и читалась она просто: «Гильдия Святого Георгия, 1872».

Опять Раскин, сказал самому себе Говард, покачиваясь на каблуках и сосредоточенно щурясь. То, что обреченную на поражение «Гильдию Святого Георгия» создал Раскин, ровным счетом ничего не сказало ему о самой машине. Но название гильдии наводило на размышления, и внезапно ему пришел на ум их с Сильвией разговор всего пять минут назад. Как так получается, что она видит его и его желания много яснее, чем видит их он сам?

Вот вам, пожалуйста, он прячется в жестяном гараже мистера Джиммерса, превращает невинные артефакты в тайны чистой воды в духе Джиммерса и дядюшки Роя. Он заразился, в этом сомнений нет. Но сознание этого нисколько не помогало. С почти беспомощным любопытством он протянул руку и крутанул латунное колесо. Оно повернулось без усилий, без трения, словно теперь, когда его запустили, и не собиралось останавливаться.

Внезапно характер света неуловимо изменился. Теперь от линзы наверху машины исходило тусклое свечение. Говард крутанул колесо быстрее, и свет стал ярче. Колесо жужжало, вращаясь на оси, и Говард какое-то мгновение разрывался между двумя противоречивыми желаниями: остановить колесо, пока еще не поздно прекратить то, что вот-вот случится, и увидеть все до конца, заглянуть в сердце какой-то неведомой, основополагающей тайны. Он оставил колесо вращаться. Гудение переросло в жужжание, потом в тихое бормотание, словно в гараже вдруг разом заговорили возбужденно десятки механических человечков.

В воздухе над машиной материализовался слабый белесый туман. Частицы кружились в нем, как пылинки в солнечном луче. Гараж сотрясали вибрации, и, раскачиваясь на пружинах, машина начала биться о стену с медленным ритмичным уханьем, словно вращались, потеряв опору, внутренности разболтавшейся центрифуги. От шума и верчения у Говарда закружилась голова, и он внезапно осознал, что в потолке над его головой зажглись звезды, бледные и размытые, как на предвечернем небе.

Туман из машины сгустился в клубящееся облако, похожее на крохотную человеческую головку. Послышался громкий шум шагов, приближающихся издалека по длинному деревянному коридору. Мглистое лицо стало приобретать черты, и любопытство Говарда внезапно обратилось в страх. Существо моргнуло, будто было несколько удивлено, что здесь очутилось. Его губы мерно зашевелились, как у размышляющей за жвачкой коровы. Машина все так же гремела о стену, достаточно громко, чтобы разбудить Джиммерса и ввергнуть его в панику. Бормочущее многоголосие сложилось в один-единственный голос, низкий и властный, но почти потерявшийся за стуком и жужжанием машины.

Говард услышал, как кто-то прокричал его имя, и протянул руку, чтобы остановить колесо, которое, ударив его по пальцам, продолжало вращаться тяжело и свободно. Под головой теперь складывалось тело. Говард различил жилет, покачивающуюся цепочку для часов с брелоками. Привидение росло, будто приближалось с безмерного расстояния. Послышался вой несущегося по каньону ветра, хлопанье птичьих крыльев, шорох переворачиваемых страниц. Потом, по мере того, как колесо замедлялось, образ начал расплываться, свет тускнеть. Голос тоже стихал, пока не превратился в усталый шепот, а потом снова в гудение пчел, и Говард рухнул на джутовый мешок с мульчей, понимая, что вот-вот упадет в обморок от спертого воздуха в гараже, от пыли, от пережитого потрясения.

Кто-то оттягивал в сторону створку ворот. Раздались жуткие дребезжание и визг, и створки рывком разошлись. Машина все еще гремела, но уже не с такой силой. В открытые ворота лился полуденный свет, и ночное небо над головой сменилось дневным, когда мистер Джиммерс протиснулся мимо Говарда и ладонью шлепнул по втулке латунного колеса, намертво его останавливая. Потусторонние шумы стихли, мглистая голова исчезла.

Но над машиной еще мерцало призрачное лицо, точно негативный отпечаток на внутренней стороне век, какой оставляет по себе фотовспышка. Говард моргнул и, присмотревшись внимательнее, понял, что физиономия каким-то образом отпечаталась на рифленой жести стены, точно снимок на чувствительной к привидениям пленке. Медленно-медленно она поблекла и исчезла.

14

После полуденного сна в кресле мистер Джиммерс был помят и всклокочен и на Говарда уставился совсем как школьный учитель, у которого на уме березовые розги.

– Что, скажи на милость, ты тут делал? – спросила Сильвия, из-за плеча мистера Джиммерса рассматривая уже остановившуюся машину. Говард заметил, что она улыбается. Она взялась бранить Говарда прежде, чем за него примется мистер Джиммерс. – Гараж просто ходуном ходил. Мы даже из дома услышали. Что у вас тут, мистер Джиммерс, граммофон? – Она с невинным видом поглядела на устройство.

– Так, ничего, – замахал на них мистер Джиммерс, чтобы они уходили из гаража. – Я это самое и хотел сказать. Граммофон. На самом деле – дряхлый телевизор, который выжимает энергию из эфира. Но инструмент деликатный. Нельзя, чтобы кто попало к нему совался… Как, скажите на милость, вы сюда попали? – спросил он вдруг и, прищурившись, вперился в Говарда.

Говард протянул ему ключ.

– Извините. Это проникновение со взломом. В основном из любопытства. Вам стоит вызвать полицию.

– Из любопытства, – безжизненно повторил мистер Джиммерс, снова навешивая замок, потом демонстративно надел веревку на шею и опустил ключ под рубашку. Тут на его губах мелькнула улыбка, словно он хотел сказать, что против любопытства ничего не имеет. – Полиция нам не нужна. Сейчас – не нужна.

Говард почувствовал себя по-настоящему виноватым. Когда он стоял так на солнце, и будничный мир кругом был вещественным и ясным, ему вдруг показалось, что загадочное приключение произошло в какой-то другой реальности. И что же, скажите на милость, он там видел? Привидение?

– Мне правда очень жаль, – сказал он, а Сильвия внезапно улыбнулась ему и одними губами произнесла: «Вот видишь?» Он ее проигнорировал. – Я не знал…

– В этом вы совершенно правы, – отозвался Джиммерс. – Не знали. Какие еще ключи вы у меня украли?

– Никаких. Только этот.

– Я за него ручаюсь, – весело вставила Сильвия. – Он хочет как лучше, просто он олух. Всегда таким был. У него комплекс Несносного Дэнниса[11]

Это мистера Джиммерса как будто утешило. Словно чтобы отпраздновать это событие, он поцеловал Сильвии руку и потрепал ее по волосам.

– В следующий раз спроси, – снисходительно сказал он Говарду, кладя руку ему на плечо. – Я как-нибудь позволю тебе одним глазком посмотреть в мой телескоп. Может, хочешь взять пару экземпляров моей литературы?

– Конечно, – ответил Говард с огромным облегчением, что так легко отделался.

Но мистер Джиммерс никаких памфлетов не выдал, а только сказал:

– Мне нечего прятать, решительно нечего. Можете перешерстить мои пожитки. У меня-то в рукаве ничего нет. – Он оттянул рукав крутки, открывая застиранную в матрасных полосах рубашку. Потом покивал над рукой, поворачивая ее то в одну, то в другую сторону, и наконец спросил: – Почему черепаха перешла через шоссе?

Совершенно захваченный врасплох этим сумасбродным, ни к селу ни к городу вопросом, Говард смог только тряхнуть головой.

– Потому что у кур выходной, – очень серьезно ответил самому себе мистер Джиммерс.

Удостоверившись, что висячий замок надежно заперт, он подобрал тяпку и опять вернулся к своему странноватому огородику. Там они его и оставили. Говард еще раз извинился и уехал, чувствуя себя препогано. За такими выходками его уже лет двадцать как не ловили, и он забыл, какое унижение при этом испытываешь.

Он попытался объяснить, что почувствовал при виде призрачной головы, Сильвии, которая заставила его повторить наиболее дикие моменты.

– Знаешь, что я об этом думаю? – спросила она. Говард не знал. – Тебя загипнотизировало. Ты видел сон наяву. Ты только думал, что видишь… Кто там был? Призрак Джона Раскина? Который говорил голосом, похожим на жужжание деревянных пчел? – Она кивнула, но в лице у нее была растерянность, и Говард поймал ее на том, что она искоса за ним наблюдает. Ей, по-видимому, было приятно знать, что Говард лицом к лицу столкнулся с Неведомым и каким потрясением для него это обернулось. Они уже тормозили перед бутиком, когда Сильвия вдруг вспомнила про корзинку для пикника.Они забыли ее у мистера Джиммерса.

– Вот черт, – сказала она. – Она даже не моя, а Рози, женщины, которая работает у меня в магазине. Адски дорогая, там же ее тарелки, скатерть, всякие приборы. Что я ей скажу?

– Давай я за ней съезжу, – тут же предложил Говард, хотя ему вовсе не хотелось встречаться еще раз с мистером Джиммерсом. Но ведь именно так поступают настоящие рыцари. – Тут всего десять минут пути. Я через полчаса вернусь с корзинкой. А Рози… Рози пока скажи, что я по ошибке увез корзинку в багажнике и что как только я это пойму, то сразу же привезу ее назад. А потом я и правда ее привезу. Видишь, как просто.

– Какой ты милый, – сказала Сильвия и перегнулась, чтобы поцеловать его в щеку, а потом отстранилась, прежде чем он успел среагировать. – Видел бы ты свое лицо, когда Джиммерс на тебя напал, – сказала она с притворно свирепым видом.

– Довольно удрученный, э?

– Жалостный. Прекрасно помню эту твою мину, ты то и дело ее в детстве корчил. Помнишь, как тебя застали в саду с Джанеллой Шелли? Не отрицай. Твоя мать отправила ее домой а потом прочитала тебе нотацию о том, что тебя Бог покарает. Помнишь?

– Я… Что? Откуда ты… – Говард лишился дара речи. Он сообразил, что отчаянно краснеет, когда теперь ему поставили на вид тот давний унизительный проступок.

– Я подслушивала на подъездной дорожке, у ворот гаража. Помнишь, я ведь стояла там, когда ты вышел такой пристыженный? Как бы то ни было, на сей раз у тебя был в точности такой вид. Мы с мистером Джиммерсом увидели, что гараж вибрирует, совсем как камертон, и я закричала: «Что же это такое?!», а Джиммерс завопил: «О Господи!», и, по правде говоря, я даже не знала, что мы обнаружим. Помню, думала только: «Он там с Джанеллой Шелли». Если уж на то пошло, кажется, я сказала это вслух, чем, наверное, совсем сбила мистера Джиммерса с толку. Он небось сейчас размышляет, кто такая Джанелла Шелли и где ты ее спрятал после того, как по-свойски обошелся с ней в гараже.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28