Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Приключения Джонатана Бинга (№1) - Эльфийский корабль

ModernLib.Net / Фэнтези / Блэйлок Джеймс / Эльфийский корабль - Чтение (стр. 11)
Автор: Блэйлок Джеймс
Жанр: Фэнтези
Серия: Приключения Джонатана Бинга

 

 


Это было бы очень подходящим местом для Буфо и Желтой Шляпы, хотя если они будут творить в таких условиях, то свои стихи скорее всего посвятят туманам. На холме стоял дворец, и он служил не просто для украшения – и потому не был похож ни на один из тех пестрых спиралевидных дворцов, в которых жили короли Океании. Дворец, выложенный из темного камня и выглядевший мрачным и тусклым – почти таким же, как мгла, окружающая его временами, – был не чем иным, как крепостью, стоявшей в центре города, который и сам по себе был крепостью.

Профессор предложил подняться к дворцу, и Джонатан, у которого не было лучшего плана, не стал возражать. Ахав с довольным видом семенил рядом. Они миновали две улицы, которые соответственно назывались Второй улицей и Третьей улицей и тянулись параллельно заливу. Вдоль улиц выстроились трактиры и лавки, и гномы с серьезными лицами шли в это прохладное утро в сторону залива. То и дело раздавался рев фогхорна, а иногда следом появлялись клочья тумана, словно в объяснение этим звукам. Мощенные булыжником улицы тянулись вниз в разных направлениях, и редкие повозки, проезжающие мимо, тряслись по мостовой с ужасным грохотом. Джонатан и Профессор миновали две книжные лавки, выглядевшие весьма привлекательно и буквально до потолка набитые всякой всячиной. Эти магазинчики напоминали лавки из страны, описанной у Дж. Смитерса, и Джонатан отметил название улицы, проходившей перпендикулярно, намереваясь на обратном пути ненадолго заглянуть сюда.

На каждой улице горели фонари, причем большинство из них – неестественно ярким светом, несмотря на то что время потихоньку приближалось к полудню. Но когда отдельные клочья тумана собрались вместе и сгустились, огонь от фонарей просвечивал сквозь них, из-за чего все вокруг казалось еще более призрачным. Профессор отметил, что Город-На-Побережье был на удивление тихим и если где-то раздавался шум, приглушенный туманом, он отчетливо выделялся на фоне утренней тишины. Стук копыт по мостовой, крики парящих над головой чаек, шарканье ботинок по булыжнику – все эти звуки были самостоятельными и неповторимыми, и они не сливались с обычным городским шумом, как это было в городке Твомбли.

Путешественники поднялись вверх по улице, полной торговцами зеленью и рыбой. Ноябрь, конечно, не был лучшим месяцем для овощей и фруктов, поэтому сказать, что прилавки зеленщиков ломились от товара, было нельзя. Другое дело – дары моря. На прилавках лежали большие кучи моллюсков – литорин и мидий, лунных улиток, устриц, огромные бочки были набиты кальмарами, креветками и многим другим. Рыбка-туманка была явно не в изобилии, но тем не менее стоила дешево; лосось, несмотря на то что его розовые ломти можно было увидеть на каждом прилавке, стоил довольно дорого. Джонатану всегда нравилось думать и читать о разных дарах моря, но почему-то вкус этих даров его интересовал гораздо меньше, чем то, например, как они выглядят и называются. У одного торговца они увидели кипящий бак с водой, в котором варились крабы. Профессор предложил вернуться сюда, когда подойдет время обеда, прихватив с собой бутылочку белого вина и батон хлеба, и Джонатану эта идея показалась просто великолепной.

Пройдя примерно две трети пути к дворцу, они натолкнулись на Дули. Он стоял на бочке и разговаривал с гномом, который, казалось, не обращал на него особого внимания. Дули рассказывал о том, как в лесу их осадили гоблины, как он дрался с троллями, о сокровищах и прочих чудесах, которых не было и в помине, но которые чудесным образом оживляли его рассказ. Гном, потный, с красным лицом, держал в руке длинную трубку, на конце которой свисал сверкающий стеклянный шар. С помощью этой металлической трубки гном отливал шар, аккуратно залитый сверху цветным расплавленным стеклом. Сначала Джонатан подумал, что гном занят изготовлением жуткого стеклянного глаза, вероятно для циклопа, который потерял собственный, – а это для циклопа большая неудача, – но оказалось, что он делал пресс-папье. Они представляли собой маленькие прозрачные шары – Джонатан никогда не видел ничего подобного прежде. Они были крупнее шариков для игры, а внутри некоторых были видны крошечные сады из мельчайших стеклянных цветов. Многие цветы были настолько малы, что Джонатану пришлось тщательно изучить пресс-папье, чтобы как следует рассмотреть их. Другие цветы были покрупнее и больше напоминали удивительных животных и морские создания. Глядя на это чудо, даже Профессор минут десять не переставая охал и ахал. Один из шаров имел темно-синюю окраску и был усыпан звездочками из кусочков стекла, сверкающих как драгоценные камни. Джонатан поднес этот шар к глазу и заглянул внутрь, и ему показалось, что все шумы вокруг затихли, а сам он словно погружается в глубь драгоценного камня. Это было очень странное, даже страшное, но в то же время совершенно удивительное ощущение. Он стоял, всматриваясь в глубину шара, пока не услышал, что кто-то позвал его и тронул за плечо. Это был Дули.

– Господин Бинг-Сыровар, – сказал Дули. – Идемте с нами, сэр. Мы, сэр, хотим осмотреть дворец.

Джонатан положил пресс-папье на место и увидел, что Профессор уже вовсю поднимается вверх по дороге.

Он почувствовал себя немножко глупо, что стоял тут и таращился на какой-то стеклянный шар, и повернулся к гному, все еще склонившемуся над своей работой.

– Отличная штука, редко где увидишь что-то лучше, – заметил он тоном знающего человека.

Гном любезно улыбнулся Джонатану, подмигнул, а затем добавил таинственно:

– Да и такое увидишь нечасто, – а затем вернулся к своей работе.

“Забавный маленький человечек”, – подумал Джонатан, удивляясь этому непонятному заявлению, но в то же время понимая, что гном прав.

Дворец и наполовину не был интересен так, как пресс-папье. Рядом с ним не было видно никого, кроме двух гномов, которые стояли опираясь на свои невероятные топоры, возле громадных дубовых дверей. Мальчишка с перочинным ножичком, подумал Джонатан, мог бы разделаться с обоими гномами сразу и проскользнуть внутрь, прежде чем они успеют только поднять свои топоры, не говоря уже о том, чтобы взмахнуть ими. Но затем он предположил, что эти охранники находятся здесь главным образом для устрашения, – как оказалось, король уехал ловить рыбу на своем судне и вернется только на следующий день.

Наконец, по предложению Профессора Вурцла, путешественники решили ознакомиться с местной торговлей хлебом и вином. Получив удовольствие от вкушения всевозможной пищи, они вернулись на постоялый Двор и все трое завалились спать.

Второй день путешественники провели почти точно так же. В полдень они принялись за моллюсков литорин, и Джонатан понял всю прелесть этого занятия, обнаружив, что моллюск ни под каким предлогом не желает вылезать из своей раковины. Выковыривать же их оттуда оказалось довольно трудным делом, и чувство голода росло намного быстрее, чем Джонатану удавалось утолить его.

Это были чудесные дни. Профессор вяло жаловался на пасмурную погоду, но Джонатану она скорее нравилась. Она создавала как бы своеобразное “настроение”, как не раз выражался Дули. Твикенгем объявился на третий день и сказал, что коротышки прибыли прошлой ночью. Там, во дворце, сообщил Твикенгем, устраивается встреча, на которой путешественникам стоило бы поприсутствовать. Должны быть поданы яблочные пироги, мороженое и горячий кофе. Это было важно для всех коротышек, потому что они сильно проголодались в дороге, но особенно это было важно для Сквайра, который не мог не есть долго. Пек эти пироги сам пекарь Экройд, и если бы не тот факт, что он и Сквайр были очень близкими друзьями, то Сквайр отправился бы на поиски пирогов еще час назад.

Поэтому путешественники в сопровождении эльфа отправились во дворец, где у входа стояли те же самые гномы-охранники, вооруженные своими жуткими топорами. А за дворцом, на огороженной живой изгородью лужайке, где все обычно играют в крокет, лежал воздушный корабль эльфов. Это был тот самый корабль, в этом Джонатан был совершенно уверен, который напугал троллей недалеко от Ивового Леса. На борту его улыбался, раздувая и без того пухлые щеки, Лунный Человек, таинственный ключик от часов. И вновь Джонатан подумал о своих магических монетках и потрогал кожаный мешочек, висящий на поясе.

Из– за высокой изгороди были видны возвышающиеся мачты и свернутые паруса этого огромного корабля, что очень удивило Джонатана. Ведь море находилось отсюда не меньше чем в полумиле. Профессор объяснил, что, очевидно, за дворцом находится запруда или канал, ведущий к морю. Но они не успели хорошенько все разузнать -через прореху в изгороди, щебеча, смеясь и показывая на трех путешественников, гуськом вышли несколько эльфов. Как и Твикенгем, они были чуть побольше коротышек, но не такие плотные, как гномы. Странным было то, что некоторые из эльфов в тусклом солнечном свете казались полупрозрачными. Джонатан представил себе, как бы он мог видеть какого-нибудь эльфа сквозь второго, а того – сквозь третьего, словно все они были сделаны из мутного стекла. Но когда солнце заслонило клочковатое облако, иллюзия – если конечно, это была иллюзия – исчезла и эльфы приняли вполне реальный вид и казались более статными и менее смешливыми, чем коротышки. На какой-то миг Сыровару подумалось, что они просто важничают, – один или двое эльфов бросили на него высокомерные взгляды. Но вскоре он убедился, что эльфы увлекаются песнями и шутками даже больше, чем коротышки.

Твикенгем находился поодаль от толпы эльфов, словно их разговоры и смех утомляли его. Впереди всех шагал очень толстый эльф, который был чрезвычайно похож на мэра Бэстейбла. У него был весьма деловой вид, хотя и деловые эльфы оказались веселыми ребятами. Джонатан предположил, что сейчас, наверное, будет произнесена речь.

– Привет, привет, привет! – громко сказал круглый эльф. – Джентльмены, джентльмены, джентльмены! А? Да, да!

Джонатан шепнул Профессору, что этот веселый эльф как будто пытается играть словами, и Профессор с ним согласился. Их окружили эльфы, и все принялись обмениваться рукопожатиями. Но рук было так много, что Джонатан растерялся и не знал, кому же он пожимал руку. Эльфы протягивали руки от чистого сердца, но вдруг Джонатан осознал, что пожал, наверное, руки каждому не менее трех-четырех раз, и понял, что над ним сыграли шутку.

Толстый эльф громко рассмеялся, когда Джонатан наконец сообразил, и с важностью пожал его руку в последний раз, покачивая своей рукой так, как обычно покачивается студень. Джонатан подумал, что в целом этот ритуал производит довольно странное впечатление, но шутка ему понравилась, и поэтому он повел себя очень любезно, когда круглый эльф объяснил, что таким образом он просто демонстрировал свое теплое отношение к нему. Эльфы вновь расхохотались, так им понравилась эта шутка. Взрывы смеха без конца прерывались громкими восклицаниями:

– По двадцать рук на каждого!

– А он и попался!

– Сколько можно было жать руки!

Твикенгем улыбался лишь краешком рта, хотя при этом у него был такой вид, словно шутка на самом деле его нисколько не интересовала.

– Твики, Твики, Твики, – произнес толстый эльф, которого, как выяснилось, звали господин Бламп. – Там, во дворце, еда, сэр. Еда и питье для Солнечных эльфов с крылатого корабля. Птичка, машущая крыльями, да?

Его последнее замечание, очевидно, показалось эльфам очередной шуткой, и они опять расхохотались.

– Привет, старина Бламп, – сказал Твикенгем. – Это, как тебе известно, Джонатан Бинг из городка Твомбли, Профессор истории Вурцл и Дули-внук.

– Ловкие, ловкие, ловкие ребята! – воскликнул Бламп, опять протягивая Джонатану свою руку. Но когда тот очень вежливо протянул ему свою, Бламп резко отдернул руку назад и вытянутым большим пальцем пару раз толкнул самого себя в плечо, при этом смеясь как сумасшедший. Джонатан усмехнулся, тем самым показывая, что он свой парень, но Профессор бросил на Твикенгема взгляд, в котором читалось, что он устал от этих нескончаемых острот.

– Где Его Величество? – спросил Твикенгем загадочным тоном. – У нас есть новости.

– А, новости, – сказал господин Бламп. – Только новости ли? Его Величество на канале охотится со своими утконосками.

– Утконосами, – вежливо поправил его Профессор.

– Ну конечно, – сказал Бламп. – Несомненно, он скоро будет.

Внезапно открылась большая дверь, и из дворца вышли Буфо, Сквайр, Ветка и Желтая Шляпа. Ветка из-за чего-то ругал Сквайра, а тот запихивал себе в рот кусок пирога или хлеба, очевидно уговорив кого-то отыскать ему немного еды, чтобы помочь справиться с голодом до того, как будут поданы пироги Экройда. Из кучки эльфов послышались возгласы: “Ба, да это же Сквайр!” и “Там Сквайр Меркл!” – когда тот, широко улыбаясь, попал в их поле зрения. После завершения церемонии приветствия, сопровождающейся пиханием, толканием и рукопожиманием, эльф в остроконечной шляпе преподнес Сквайру кожаный мешочек, стянутый вверху шнурком.

– Шарики! – шепнул Буфо Желтой Шляпе, а Дули стал пробиваться сквозь толпу эльфов, чтобы убедиться в этом. И действительно, Сквайр тут же уселся на траву и высыпал из мешка шары. Звон маленьких блестящих шариков, казалось, раздавался повсюду, и шары сыпались и сыпались из мешка, превращаясь в настоящий ручей. Очень быстро этот ручей превратился в реку, затем в лужу, а потом в озеро – сотни шариков выкатывались из мешка, сверкая всеми цветами радуги в лучах утреннего солнца.

Стало ясно, что этот мешок с шариками – не совсем обычный. Даже у Сквайра Меркла хватило ума завязать наконец мешок, чтобы не потерять столько шаров, сколько все коротышки могли бы унести в обоих корзинах. Мешок, казалось, не имел дна, и Джонатану тожезахотелось иметь такую вещь. Его всегда привлекала идея чего-то нескончаемого – натолкнуться, например, на бесконечные полки, уставленные книгами Дж. Смитерса из Бромптона, или найти комнату, а за ней – другую, а еще дальше – третью, и так без конца, и чтобы все они были набиты драгоценными камнями и золотыми монетами, и чтобы в них можно было рыться, как кроту. Здесь, правда, были лишь мраморные шарики эльфов. Джонатан решил, что, когда путешествие закончится и наступит весна, он вновь отправится на юг, в страну коротышек, чтобы навестить Сквайра и еще раз взглянуть на его мраморное сокровище.

А тот сидел на траве, пристально глядя на темно-красный шар размером со сливу, украшенный цветными разводами, так, словно смотрел сквозь какую-то волшебную дырку в самый центр Земли.

Только тут Джонатан заметил, что к ним по тропинке через луг кто-то поднимается. После всех этих разговоров о Его Величестве он подумал, что это, наверное, король гномов. Но когда показалась его голова, а затем и туловище, стало ясно, что это никакой не гном, а некто, лицом удивительно похожий на человека, изображенного на борту воздушного корабля эльфов и на карманных часах Дули.

Человек этот неторопливо шагал к ним по тропинке, идущей вдоль живой изгороди, заросшей кизилом, и казалось, у него не было никаких забот и хлопот, – так лениво он шел. Правда, когда он подошел ближе, Джонатан увидел, что незнакомец сутулился, словно нес на своих плечах тяжелый груз. Ему, очевидно, было жарко, – наверное, он разгорячился от ходьбы, но все же это было довольно странно, поскольку день был весьма холодный.

На нем был надет пиджак из твида, а из-под него виднелся жилет, украшенный вышивкой в виде луны, звезд и планет. Подойдя достаточно близко, он поприветствовал эльфов и путешественников и, прищурившись, стал разглядывать компанию сквозь очки, как сквозь стекло телескопа. Его брюки были словно сотканы из золотых ниток, и, вполне вероятно, так оно и было. Человек был почти лыс, если не считать густых волос, росших над ушами, – прическа была почти как у мэра Бэстейбла, только незнакомец не был таким растрепанным.

Лунный Человек – а Джонатан подумал, что это именно он, – без сомнения, выглядел немного необычно, и его тоже легко было принять за какого-нибудь короля. Глаза за очками казались у него очень веселыми, но Джонатан заметил, что он был как будто чем-то озабочен. Однако Джонатан понял, что Лунному Человеку нравятся все хорошие вещи: есть на завтрак яблочный пирог и мороженое, дурачиться на берегу реки вместе с утконосами, прогуливаться по тропинке между двумя живыми изгородями, любоваться мраморными шариками вместе со Сквайром и в то же самое время исследовать тайны калейдоскопов и стеклянных пресс-папье.

Он пожал Джонатану руку, обратившись к нему при этом “Сыровар”, и поздоровался, а затем отметил, что он тоже немного знаком с искусством сыроварения.

– Нет ничего удивительнее сыра с изюмом, – сказал он, – разве что самый лучший зеленый сыр.

Джонатан пожалел, что с собой у него нет ни кусочка сыра с изюмом, но его привлекла возможность более подробно изучить местные способы сыроварения и, как говорится, поболтать на профессиональные темы. Но он решил дождаться более подходящего момента. Ему никогда не нравилось устраивать дискуссии, если в компании не было никого, кто мог бы так же полноценно участвовать в них. Это было небольшим проявлением эгоизма с его стороны, который в целом ему был чужд.

Сквайр собрал все свои шарики и положил их обратно в мешок, который удивительным образом вырос настолько, чтобы спокойно вместить их все. Затем он встал, закинул мешок за плечи и кивнул Лунному Человеку.

– А где господин Экройд? Нам нужно видеть господина Экройда. У Сквайра к нему дело. Важное дело, связанное с пирогами.

– Господин Экройд во дворце, – сказал Буфо. – И как раз сейчас он раскладывает пироги.

– Пойду поговорю с Экройдом, – сказал в ответ Сквайр.

Лунный Человек, оказывается, был его хорошим другом, поэтому он радостно взял его под руку и они вдвоем направились к дверям дворца.

– Мы поищем господина Экройда вместе, сэр.

В ответ на эти слова Сквайр радостно улыбнулся.

Несмотря на то что дворец был выстроен из камня и снаружи выглядел мрачным, внутри он был отделан очень хорошо. От большого вестибюля во все стороны расходились длинные залы, а каменные полы покрывали толстые ковровые дорожки, сотканные из нитей ярких, весенних цветов. С потолка гроздьями свисали сверкающие кристаллы розового кварца, превосходно служившие в качестве ламп. Джонатан не понимал, каким образом эти кристаллы светятся сами, но Профессор Вурцл, предвидя его вопрос, наклонился к нему и объяснил:

– Это огненный кварц. Очень большая редкость. Гномы добывают его за Изумрудными Утесами. Говорят, эти камни светятся, не переставая, пятьсот лет.

Они прошли в большой зал, посередине которого стоял тяжелый, потемневший от времени старинный стол, уставленный кружками, тарелками, вилками и прочей посудой. Двое молоденьких гномов разливали по кружкам густой кофе, и от него валил пар, который разлетался по залу вместе с приятным запахом кофе и корицы.

Твикенгем представил Джонатана другому гному, который доставал пироги из деревянной тележки на колесиках. Гном был плотный и бородатый, и он с таким пылом стал пожимать Джонатану руку и тряс ее до тех пор, пока тот не начал интересоваться: а прекратит ли он это когда-нибудь?

– Так вы и есть тот самый знаменитый Бинг? – спросил гном, буравя его проницательным взглядом.

– Да, это я, – ответил Джонатан.

– Я, – сказал гном, – пекарь Экройд. Вы, возможно, слышали обо мне.

Ну конечно, Джонатан слышал о нем – не только потому, что его сыр находился сейчас в пекарне Экройда, – имя этого пекаря было известно на много миль вокруг и на много миль за городком Твомбли, в холмистой долине, и известность ему принесли его медовые пряники. Для гнома Экройд был высок, он почти доходил Джонатану до груди, и у него была длинная борода, свисавшая ниже пояса. Борода эта была клочковатая и пятнистая из-за того, что почти каждый день, когда Экройд работал с печами, на нее попадали искры. Гном приподнял полу куртки и извлек оттуда нечто завернутое в вощеную бумагу, приглашая Джонатана взглянуть на это, словно на контрабанду. Предмет оказался медовым пряником.

– Первый в этом году, – произнес Экройд, и в голосе его послышались нотки таинственности.

– Действительно, – пробормотал Джонатан, разглядывая маленький, но удивительно замечательный пряник. – Сожалею, что до сих пор не зашел к вам, чтобы поговорить о делах, господин Экройд.

– Если вам будет угодно, называйте меня просто Экройдом. Так будет лучше всего. Ваш сыр в полном порядке, а на дела у нас времени еще предостаточно. Даже, пожалуй, слишком много. Будь они прокляты, все эти дела.

Джонатану понравились слова пекаря – они означали, что он гораздо больше думает о своих пряниках, чем о проведении сделок. А это был хороший знак.

Вдруг они увидели, как к ним идет Сквайр, тяжело топая и дико выпучив глаза, что, впрочем, было вполне объяснимо. Буфо, заметив, что на столах лежит всего лишь половина пирогов, попытался остановить его.

Экройд спросил Джонатана, указывая на пряник:

– Знаете, для кого это?

– Понятия не имею.

– Для Сквайра. Никто не ценит хорошие пряники так высоко, как он. Глядя на него, ни за что не подумаешь, но на самом деле он очень значительная личность.

– Он? – переспросил Джонатан.

– Несомненно. Когда умрет Король Черный Уголь, его заменит Сквайр. Он станет королем коротышек, от побережья до вершин Горной Страны Белых Скал.

Джонатан взглянул на Сквайра Меркла, полагая, что глаза толстяка выдадут в нем лентяя. Но тот стоял, вежливо слушая Буфо, который читал свою очередную поэму, а сам в это время косился в сторону пирогов. Наконец он не выдержал и перебил Буфо:

– Сквайр возьмет несколько пирогов и мороженое. Сквайр попробует пирог.

– Он будет довольно странным королем, – сказал Джонатан.

– Ничуть. В качестве короля коротышек он будет совершенен. У него всего две слабости: он очень любит поесть и собирает шарики. Говорят, у него все погреба набиты ящиками с шариками и у него есть один огромный прозрачный шар – почти гигантский, – в котором вырезаны маленькие ступеньки, по этим ступенькам Сквайр может залезть внутрь шара. Только такой коротышка достоин быть королем. – И с этими словами Экройд преподнес Сквайру пряник.

– О, пряник, пряник! – воскликнул тот, победоносно улыбаясь. – У нас есть пряник! – Он торжественно окинул взглядом зал, и все вокруг умолкли. – Хороший, добрый Экройд, – сказал он, – принес пряник для Сквайра!

– Добрый старик Экройд! – завопил Дули.

– Урра! – пронеслось по залу. И Сквайр, благодарно кивая, моментально проглотил пряник и тут же схватил кружку с кофе, чтобы запить.

Наконец все уселись за стол. С одной стороны сидели Джонатан, Дули, Профессор, коротышки и пекарь Экройд, а с другой – Твикенгем, Бламп и остальные эльфы. Во главе стола восседал Лунный Человек, а на противоположном конце, в двадцати футах – серьезный седовласый гном в коричневой накидке, который, как оказалось, и был королем рыбаков по имени Грамп, что означает “сердитый”. Джонатану пришла в голову мысль, что королю весьма не повезло с именем, но в то же время оно казалось довольно подходящим. Лицо Грампа было обветрено и испещрено морщинами, как сваи пирса – трещинами, к которому он, без сомнения, пришвартовывает свое судно. У него был такой вид, словно он чувствовал себя не на своем месте, словно жалел, что сидит здесь, а не закидывает сети где-нибудь на канале между островами. Хотя он и был весьма приветлив и радушен, казалось, его мало волнует происходящее вокруг. Однако когда к нему протопал Ахав и принялся обнюхивать его, Король Грамп дал ему корку хлеба и потрепал по голове. И Джонатан решил, что все в порядке.

Все принялись за яблочный пирог со сливками. Ломти пирога были толстыми и, как и положено хорошему пирогу, щедро сдобрены корицей. После того как Джонатан расправился с первым куском, ему тотчас же положили на тарелку следующий, а чашку вновь наполнили густым душистым кофе. Джонатан заметил, что никто не отказался от второго куска и что Лунный Человек ест свой пирог с не меньшим удовольствием, чем все остальные. Однако от третьего куска отказались все, кроме Дули и Сквайра.

Затем все принялись потягивать кофе и при этом болтать, и Джонатан про себя подумал, что если все их “военные советы” проходят в таком же духе, то ему следует пойти добровольцем в качестве генерала, адмирала или еще кого-нибудь. Правда, он испугался, что, пожалуй, эти советы будут созываться с другими целями, нежели ради того, чтобы отведать пирогов Экройда.

Тут со своего места поднялся Твикенгем и призвал всех к тишине. Почему-то он сразу принял важный и благородный вид. Он несколько раз откашлялся, а затем задумчиво зашагал туда-сюда перед окном ромбовидной формы. В лучах солнечного света, проникавших через окно, он казался полупрозрачным. Твикенгем, Бламп и его друзья были известны как Солнечные эльфы. Хотя Джонатану это всегда казалось странным, говорили, что с годами Солнечные эльфы становятся все более прозрачными и что через несколько сотен лет они имеют такой вид, словно состоят из множества цветных полупрозрачных бликов, похожих на кристаллы. И чем дальше, тем прозрачнее они становятся, пока наконец не теряют полностью облик смертных существ. Но никто, конечно, не знает этого наверняка, кроме самих эльфов, тем более что трудно быть уверенным в существовании совершенно невидимых существ. Профессор Вурцл, несомненно, знал научную теорию, объясняющую этот феномен, и Джонатан решил дождаться более подходящего момента и обязательно спросить его об этом.

Наконец Твикенгем остановился и с серьезным видом поднял палец вверх.

– Мы здесь не… – начал эльф, но тут же умолк, услышав, как Ветка вдруг разразился смехом, глядя на то, как Сквайр, очевидно вопреки его ожиданиям, не стал доедать крошки от своего пирога, а вместо этого просто сложил их кучкой на тарелке. Твикенгем хмуро взглянул на Ветку, и тот тут же замолчал. – Мы здесь, – продолжил он, – не затем, чтобы веселиться! – Он вновь строго покосился на Ветку, который сидел с поникшим видом. – Сегодня важный, ответственный Для нас день. День, когда открываются ворота судьбы. Все молчали. В году было несколько дней, которые Можно было назвать значительными. И когда они наступали, это нельзя было не принимать всерьез. Буфо громко откашлялся.

– Я тут сочинил стихотворение, господин Твикенгем, которое, я в этом уверен, как раз подходит для сегодняшнего дня. Если бы присутствующие выслушали меня…

– Избавь нас от этого, Буфо, – сказал Твикенгем. – Спрячь свой стих куда-нибудь подальше. У нас не так много времени, чтобы тратить его на чтение каких-то стихов и прочие забавы.

– Или на перекати-поле, – добавил Желтая Шляпа.

– И на это, как ты верно заметил, тоже. У нас, – продолжал Твикенгем, – сегодня гости, и, кстати сказать, очень важные гости. И каждый важен для нас по-своему. И наиболее важный гость – это, прошу прощения, вот этот молодой человек. – И он указал рукой в сторону Дули.

Дули оглядывался по сторонам, пытаясь понять, что же это за важная персона. Очевидно, он был уверен, что речь идет о Сыроваре. Однако Джонатан Бинг и Профессор сидели чуть дальше, и никто не смотрел в их сторону. Там, где сидел Дули, никого, кроме него, не было. Он не знал, что сказать, и первое, что он почувствовал, – это ощущение вины, ведь у него, как он считал, не было ничего такого, чем бы он мог гордиться.

Сквайр Меркл, сидящий на другом конце стола, извлек из своего мешка несколько шаров, внимательно осмотрел каждый и передал их по очереди одному из эльфов, который сидел напротив него. Они оба, казалось, были необыкновенно довольны. Джонатан подумал, что эльфам должны бы надоесть такие чудеса, поскольку они в любой момент могут насладиться ими, но, с другой стороны, вещи, которые нравятся по-настоящему – например, хороший яблочный пирог, – никогда не надоедают. Твикенгем строго посмотрел на коротышку и эльфа, и те тут же отложили шарики в сторону. По-видимому, дело действительно было серьезное, и все старались слушать его очень внимательно.

– Сквайр, будь хорошим мальчиком, покажи другу Дули свое кольцо, – сказал Твикенгем.

Сквайр, придерживая рукой мешок, спрятал его и подмигнул Дули. Затем он очень медленно, почти по слогам, произнес:

– Твики, Твики, Твики, Твикенгем – хлеб и джем, – и махнул свободной рукой, на среднем пальце которой было надето кольцо, в сторону Дули.

– Видел ли ты когда-нибудь такое кольцо? – спросил Твикенгем Дули.

– Нет, сэр, – ответил Дули, захваченный врасплох внезапным появлением этого кольца. – Я хотел сказать “да”, сэр. Я хотел сказать, ваша честь, что видел его один раз. Но только мельком. Я не брал его, честное слово, – пролепетал Дули, пряча свою руку в карман.

– Не покажешь ли ты нам свое кольцо? – попросил Твикенгем.

– Мое, сэр?

– Кольцо, мой мальчик. Свое морское кольцо. Кольцо Глубин Океании. Кольцо, если не ошибаюсь, с изображением наутилуса.

Дули с неохотой извлек свою руку из-под стола и показал Твикенгему кольцо. Эльфы и коротышки вскочили со своих мест и, перегибаясь через стол, стали разглядывать кольцо, а вместе с ними и Джонатан, и Профессор.

И кольцо Дули, и кольцо Сквайра, без сомнения, были отлиты одним и тем же кузнецом. Кольцо Сквайра было немного больше и имело выпуклое изображение перистой рыбы, похожей на растение, со складками кожи, развевающимися вокруг, словно она забыла как следует запахнуть свою одежду, – обычно эту рыбу называют морским чертом. В рыбий глаз был вставлен голубой алмаз.

– Сквайр, откуда ты взял это кольцо? – спросил Твикенгем.

– Это подарок, господин Твикенгем. – Сквайр на минутку замолчал, а затем, понизив голос, продолжил: – Твики, Твики, Твикенгем. – И он от всего сердца рассмеялся. Все, кроме Твикенгема, рассмеялись вслед за ним.

– А чей это подарок?

– Мне подарил его Теофил Эскаргот, которому я однажды дал свою тележку. Перевезти вещи, которые он нашел, – по крайней мере, так он мне сказал. И я обменял свою тележку на это кольцо.

– Точно, – сказал господин Твикенгем, очевидно совершенно удовлетворенный полученным ответом. – А ты, Дули, ты знаешь человека, которого называют Эскаргот?

– Да, сэр. Нет, сэр. Да, сэр, – лепетал в ответ Дули.

– Значит, да, не так ли? – настаивал эльф.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23