Харлан Эллисон
      "ДРЕЙФУЯ У ОСТРОВКОВ ЛАНГЕРГАНСА*:
      38° 54' СЕВЕРНОЙ ШИРОТЫ, 77° 00' 13"
      ЗАПАДНОЙ ДОЛГОТЫ"
      Перевод с английского Владимира Гольдича и Ирины Оганесовой
      Проснувшись однажды утром после беспокойной ночи, Моби Дик обнаружил, что превратился на своём ложе из бурых водорослей в чудовищного Ахава [1].
      С трудом выбравшись из утробы влажных простыней, он проковылял на кухню и набрал воды в чайник. Уголки глаз склеились. Он подставил голову под кран, и по щекам потекла холодная вода.
      Повсюду в гостиной были разбросаны дохлые бутылки. Сто одиннадцать пустых бутылок из-под робитуссана и ромилара-CF [2]. Моби Дик-Ахав прошлёпал между ними к двери, приоткрыл её - дневной свет больно ударил по глазам.
      - О Господи, - пробормотал он и, зажмурившись, наклонился, чтобы поднять газеты с крыльца.
      В полумраке своего дома развернул газету. Заголовок гласил: "БОЛИВИЙСКИЙ ПОСОЛ НАЙДЕН МЁРТВЫМ", ниже подробно описывалось, как было обнаружено в брошенном холодильнике на пустыре в Сикокасе, штат Нью-Джерси, зверски расчленённое тело посла.
      Засвистел чайник.
      Он отправился на кухню - совершенно голый. Проходя мимо аквариума, заметил, что мерзкая рыба всё ещё жива, сегодня утром она что-то насвистывала - казалось, щебечет голубая сойка, - а на поверхности мутной воды лопаются пузырьки. Моби Дик-Ахав остановился возле цистерны с водой, включил свет и вгляделся в волокна колеблющихся водорослей. Рыба ни за что не желала умирать. Она убила остальных жителей цистерны - куда более красивых и дружелюбных, и резвых, даже больших и опасных рыб - убила всех, одну за другой, а потом выела им глаза. Теперь она плавала в аквариуме в одиночестве - правительница своих грошовых владений.
      Он пытался погубить рыбу всеми возможными способами - не шёл лишь на прямое убийство и не прекращал кормить; однако бледно-розовая скорпена прекрасно чувствовала себя в тёмной грязной воде. А теперь она ещё и запела, как голубая сойка... Он ненавидел рыбу с такой страстью, что едва мог сдерживаться.
      Из пластмассовой коробочки высыпал на ладонь немного хлопьев, растер их между пальцами, как советовали делать специалисты, и наблюдал за разноцветными гранулами рыбного корма, молоки, семенников рыб, морских креветок, личинок однодневок, овсяных хлопьев и яичного желтка, которые несколько секунд плавали на поверхности воды, пока не вынырнула отвратительная голова, чтобы пожрать всё это.
      Отвернулся, яростно проклиная рыбу. Она не желала умирать. Как и он сам, это чудовище не желало умирать.
      В кухне, наклонившись над кипящей водой, он впервые осознал смысл положения, в котором оказался. И хотя он ещё не подошёл к той грани, за которой человека поджидает пожирающее разум разложение, в воздухе уже ощущалось отвратительное дыхание - так дикий зверь закатывает глаза, почуяв аромат раздираемой на части падали - один лишь этот запах с каждым днём всё ближе подводил его к безумию.
      Он поставил на кухонный стол чайник, чашку, достал два пакетика с чаем. На специальной подставке, которую обычно использовали для поваренной книги, чтобы было удобно туда заглядывать во время приготовления еды, со вчерашнего вечера так и остался стоять не прочитанный томик с переводом "Кодекса Майя". Он налил воды в чашку, бросил туда пакетики и попытался сосредоточиться. Упоминания об Ицамне, верховном божестве пантеона Майя, основной сферой влияния которого была медицина, расплывались у него перед глазами. Икстаб, богиня самоубийства, куда больше отвечала его сегодняшнему настроению - утро выдалось просто отвратительное. Он попытался читать, но слова проплывали мимо, лишённые смысла.
      Потягивая чай, он обнаружил, что думает о холодном полном круге Луны. Через плечо бросил взгляд на кухонные часы. Семь сорок четыре.
      С недопитой чашкой чая в спальню. На кровати, где он метался в беспокойном сне, остался отпечаток его тела. А на металлических прутьях изголовья болтались наручники с прилипшими клочьями волос и запёкшейся кровью. Он потёр запястья в тех местах, где кожа была стёрта чуть ли не до кости, и пролил на себя немного чая. "Не приложил ли я руку к тому, что случилось месяц назад с боливийским послом?" - мелькнула мысль.
      Его наручные часы лежали на секретере. Он проверил их. Семь сорок шесть. До встречи с "Консультационной службой" оставалось чуть меньше часа с четвертью. Он вошёл в ванную, включил душ, и ледяные струйки ударили в кафель стены.
      Повернулся к аптечке с шампунем. К зеркалу был прикреплён бинт, на котором красовалась аккуратная надпись:
      ПУТЬ, ПО КОТОРОМУ ТЫ СЛЕДУЕШЬ, СЫН МОЙ, ТЕРНИСТ,
      НО В ЭТОМ НЕТ ТВОЕЙ ВИНЫ.
      Потом, открыв дверцу и вытащив бутылку травяного шампуня с приятным лесным ароматом, Лоуренс Талбо решил смириться со своим положением, вздохнул, встал под безжалостный душ, и ледяные арктические воды обрушились на его измученное тело.
      Комната номер 1544 центрального здания аэропорта Тишман была мужским туалетом.
      Он остановился напротив двери с большой буквой "М" и вытащил из внутреннего кармана пиджака конверт. Бумага была хорошего качества и приятно хрустела, когда он доставал изнутри листок. Адрес правильный - всё совпадает. Тем не менее номер 1544 оказался мужским туалетом. Талбо уже повернулся, чтобы уйти. Чья-то злобная шутка; он не находил в ситуации ничего смешного; во всяком случае, не в его нынешних обстоятельствах.
      Талбо сделал один шаг в сторону лифта. Дверь мужского туалета начала мерцать, затуманилась, как ветровое стекло автомобиля зимой, надпись на ней изменилась.
      Он прочитал:
      КОНСУЛЬТАЦИОННАЯ СЛУЖБА
      Комната номер 1544 и в самом деле оказалась "Консультационной службой", как и было написано на отличной бумаге пригласительного письма, которое Талбо получил в ответ на свой запрос, сделанный после того, как он наткнулся на крайне осторожную рекламу в "Форбсе".
      Он открыл дверь и вошёл. Девушка за письменным столом тикового дерева улыбнулась, а взгляд Талбо заметался между милыми ямочками, появившимися у неё на щеках, и ногами - стройными длинными ногами, которые были видны в прямоугольнике стола.
      - Мистер Талбо?
      Он кивнул:
      - Лоуренс Талбо.
      Она снова улыбнулась:
      - Мистер Деметр примет вас немедленно, сэр. Хотите что-нибудь выпить? Кофе? Сок?
      Кока-кола?
      Талбо вдруг заметил, что его рука, словно по собственной воле, коснулась кармана, где лежало письмо.
      - Нет. Благодарю вас.
      Когда она встала и направилась к внутренней двери, Талбо спросил:
      - А что вы делаете, когда кто-нибудь спускает воду на ваш письменный стол?
      Талбо не собирался шутить, потому что был рассержен. Девушка повернулась и посмотрела на него. Он ничего не смог прочитать в её оценивающем взгляде.
      - Проходите, мистер Деметр вас ждет, сэр.
      Она открыла дверь и отошла в сторону, пропуская посетителя. Тот прошёл внутрь, ощутив мимолетный аромат мимозы.
      Кабинет напоминал читальный зал привилегированного клуба для мужчин. Старые деньги. Полнейшая тишина. Тёмные, тяжёлые деревянные панели. Навесной потолок из звукопоглощающей плитки, закреплённый специальным образом - внутри, вероятно, пряталась электропроводка и имелись небольшие полости. Ноги Талбо утонули в толстом мягком ковре цвета апельсинов и жжёной умбры. Сквозь огромное, в целую стену, окно виден был не город, а залив Ханаума у острова Оаху. Яркие аквамариновые волны напоминали клубок змей и, словно кобры, поднимали увенчанные белыми пенными шапками, головы, а потом обрушивались на ослепительно жёлтый песок побережья, питая его смертоносным ядом. На самом деле это вовсе не было окном; в кабинете вообще не было окон. Фотография. Самая настоящая, великолепно исполненная фотография - не голограмма и даже не проекция. Эта стена выходила куда-то в иную реальность, в иные измерения. Талбо ничего не знал об экзотической растительности, но почему-то был уверен, что высокие деревья с острыми, точно лезвие бритвы, листьями, которые росли на берегу, ничем не отличались от тех, что изображаются в книгах, посвящённых каменноугольному периоду развития Земли, и существовали задолго до того, как на ней появились древние ящеры. То, что он видел, исчезло давным-давно.
      - Мистер Талбо, рад вас видеть. Я - Джон Деметр.
      Хозяин кабинета выбрался из своего кресла с подголовником, и Талбо пожал протянутую руку - холодную жёсткую ладонь.
      - Садитесь, пожалуйста, - предложил Деметр. - Хотите что-нибудь выпить? Кофе?
      Сок? Кока-кола?
      Талбо покачал головой. Деметр жестом отпустил секретаршу; она закрыла за собой дверь - бесшумно, уверенной и твёрдой рукой.
      Талбо сел в кресло и принялся внимательно изучать Деметра - чуть больше пятидесяти, роскошные волосы падают на лоб седыми, абсолютно естественными прядями, ясные голубые глаза, правильные черты симпатичного, жизнерадостного лица, большой простодушный рот. Невероятно опрятный человек. Тёмно-коричневый деловой костюм явно сшит на заказ и прекрасно сидит. Джон Деметр держался уверенно, сидел скрестив ноги, так что были видны длинные чёрные носки, терявшиеся где-то в районе голени. Начищенные до блеска ботинки.
      - У вас очень интересная дверь. Та, что ведёт в контору, - проговорил Талбо.
      - Мы будем обсуждать мою дверь? - поинтересовался Деметр.
      - Если у вас возникнет такое желание. Впрочем, я пришёл сюда не за этим.
      - У меня не возникнет такого желания. Так что давайте поговорим о ваших проблемах.
      - Я видел объявление. Оно меня заинтриговало.
      Деметр ободряюще улыбнулся:
      - Четверо составителей рекламных объявлений потратили немало сил, чтобы сформулировать всё подобающим образом.
      - Это объявление привлекает внимание.
      - Только тех, чьё внимание должно привлекать.
      - Вы намекнули на солидные деньги. Очень сдержанно. Консервативные, надёжные клиенты, несколько звёзд. Мудрые, старые совы.
      Деметр переплел пальцы, кивнул - понимающий добрый дядюшка.
      - В самое яблочко, мистер Талбо: мудрые, старые совы.
      - Мне нужна информация. Определённая, особая информация. Насколько конфиденциальна ваша служба, мистер Деметр?
      Добродушный дядюшка, мудрая, старая сова, улыбающийся бизнесмен понял всё, что стояло за вопросом, всё, что не было сказано. Он несколько раз кивнул. А потом снова улыбнулся:
      - У меня и в самом деле хитрая дверь, не правда ли? Тут вы совершенно правы, мистер Талбо.
      - Я считаю, что это даже слишком мягко сказано.
      - Надеюсь, она скорее отвечает на вопросы наших клиентов, чем озадачивает их.
      Только сейчас Талбо откинулся на спинку кресла.
      - Думаю, меня это устраивает.
      - Отлично. В таком случае почему бы нам не перейти к делу? Мистер Талбо, у вас возникли проблемы - вы не можете умереть? Я правильно вас понял?
      - Вы очень деликатны, мистер Деметр.
      - Отличительное качество.
      - Да. Вы всё правильно поняли.
      - Однако вы столкнулись со сложностями, причём довольно необычными.
      - Внутренний круг.
      Деметр встал и принялся ходить по кабинету, дотронулся до астролябии, стоящей на полке, коснулся хрустального графина в серванте, сложенных стопкой и скреплённых деревянной дощечкой газет "Лондон Таймс".
      - Мы ведь специализируемся на информации, мистер Талбо. Мы поможем вам понять, что нужно сделать, но исполнение - ваша проблема.
      - Если меня обеспечат modus operandi [3], всё остальное я сумею сделать сам.
      - Вы кое-что отставили в сторону.
      - Совсем немного.
      - Консервативные клиенты? Несколько звёзд, надёжные люди?
      - В самое яблочко, мистер Деметр.
      Деметр вернулся к своему креслу, снова уселся.
      - В таком случае отлично. Если вы напишете очень аккуратно, очень определённо о том, чего хотите - в основном мне это известно из вашего письма, но для заключения контракта необходима точность, - я думаю, что смогу заняться сбором данных, которые помогут решить вашу проблему.
      - Сколько это будет стоить?
      - Давайте сначала выясним, чего вы хотите.
      Талбо кивнул. Деметр потянулся к кнопке на небольшом журнальном столике, рядом с креслом, нажал. Дверь открылась.
      - Проводите, пожалуйста, мистера Талбо в рабочий кабинет и дайте ему все необходимые письменные принадлежности. - Секретарша улыбнулась и чуть прошла вперёд, дожидаясь, когда Талбо последует за ней. - И принесите нашему гостю что-нибудь выпить, если он пожелает. Кофе? Или сок?
      Талбо никак не отреагировал на это предложение.
      - Мне, возможно, понадобится время, чтобы правильно всё сформулировать. Вполне может получиться, что я буду вынужден поработать столь же старательно, как и ваши составители рекламных объявлений. Давайте я лучше отправлюсь домой и принесу вам всё завтра.
      У Деметра сделался озабоченный вид.
      - Тут могут возникнуть определённые сложности. Именно поэтому мы и предоставляем тихое место, где очень удобно было бы сосредоточиться.
      - Вы предпочитаете, чтобы я остался и сделал всё сейчас.
      - Внутренний круг, мистер Талбо.
      - Завтра здесь может оказаться самый обычный туалет.
      - В самое яблочко.
      - Пошли, Сьюзан. И принесите мне стакан апельсинового сока.
      Талбо последовал за секретаршей по коридору, расположенному в дальнем конце приёмной. Раньше он его не заметил. Секретарша остановилась возле какой-то двери, открыла её перед Талбо. В маленькой комнатке стояли секретер и удобное кресло. Приглушенно звучала какая-то музыкальная запись.
      - Я схожу за апельсиновым соком, - сказала секретарша.
      Талбо вошёл и уселся у секретера. Прошло довольно много времени, прежде чем он написал на листке бумаги пять слов.
      Два месяца спустя, после нескончаемого потока молчаливых посыльных, которые приносили на утверждение черновые проекты договора, потом приходили снова, чтобы забрать уточнённый вариант, возвращались с контрпредложениями, опять уходили с переработанными вариантами, снова приходили наконец с подписанным Деметром окончательным договором и ждали, пока Талбо изучал и подписывал этот окончательный вариант - два месяца спустя последний, немой посланник принес карту. Талбо проследил, чтобы финальная выплата "Консультационной службе" была произведена в тот же самый день, и больше не пытался понять, в чём заключается ценность пятнадцати вагонов кукурузы - выращенной так, как это делают только зуни [4].
      Два дня спустя он прочитал небольшую заметку в "Нью-Йорк Таймс", в которой сообщалось, что из железнодорожного тупика неподалеку от Альбукерке таинственным образом исчезли пятнадцать вагонов с фермерской продукцией. Начато официальное расследование.
      Карта была очень подробной и казалась точной.
      Талбо потратил несколько дней на изучение "Анатомии" Грэя, а когда убедился в том, что Деметр и его компания честно заработали те безумные деньги, что он им заплатил, сделал междугородный звонок. Телефонистка дальней связи переключила его на внутреннюю, и он стал ждать, предварительно подробно объяснив, что ему требуется, - в трубке потрескивали разряды статического электричества. Талбо настоял на том, чтобы в Будапеште, на другом конце провода, прозвучало ровно двадцать гудков, вдвое больше, чем оператор имел право предоставить одному клиенту. Трубку взяли на двадцать первый гудок. Каким-то чудом пропал фоновый шум, и Талбо услышал голос Виктора, да так чётко, точно тот был с ним в одной комнате.
      - Да! Алло! - Нетерпеливый, как всегда сердитый голос.
      - Виктор... это Ларри Талбо.
      - Ты откуда звонишь?
      - Из Штатов. Как ты?
      - Занят. Тебе чего?
      - У меня есть один проект. Я хочу нанять тебя и твою лабораторию для его выполнения.
      - Об этом забудь. Я подошёл к завершающей стадии своей работы и никому не позволю мне мешать.
      Талбо понял, что Виктор сейчас повесит трубку.
      Он быстро проговорил:
      - Сколько тебе нужно времени?
      - Для чего?
      - До окончания работ.
      - Примерно ещё шесть месяцев, восемь или десять - если что-нибудь пойдёт не так.
      Я же сказал: забудь, Ларри. Меня нет.
      - Давай хотя бы поговорим.
      - Нет.
      - Я ошибаюсь, Виктор, или ты мне кое-что должен?
      - Ты вспомнил о долгах после стольких лет?
      - Долги вызревают с годами.
      Наступило долгое молчание, Талбо слушал мёртвую тишину. В какой-то момент он даже подумал, что Виктор положил трубку. Наконец:
      - Ладно, Ларри. Поговорим. Только тебе придётся приехать; я слишком занят, чтобы тратить время на самолёты.
      - Прекрасно. У меня полно свободного времени. - Короткое молчание. А потом он добавил: - У меня нет ничего, кроме свободного времени.
      - После полнолуния, Ларри. - Виктор произнёс это, старательно выделяя каждое слово.
      - Естественно. Встретимся там, где в прошлый раз, в то же самое время, тридцатого числа. Помнишь?
      - Я помню. Хорошо.
      - Спасибо. Я очень тебе признателен.
      Ответа не последовало.
      - Как твой отец? - мягко спросил Талбо.
      - До свидания, Ларри, - ответил Виктор и повесил трубку.
      Они встретились тридцатого числа, в безлунную ночь, на барже с мертвецами, которая курсировала между Будой и Пештом. Ночь выдалась подходящей: пронизывающий холодный туман, словно трепещущее покрывало, ниспадал на Дунай.
      Старые приятели пожали друг другу руки, спрятавшись за дешёвые деревянные гробы, и, поколебавшись несколько секунд, всё-таки обнялись, точно братья. Баржу освещал тусклый старый фонарь и ещё несколько бортовых огней, в их свете улыбка на лице Талбо казалась напряжённой. Он сказал:
      - Ладно, давай выкладывай, ждать больше нечего.
      Виктор ухмыльнулся и зловеще прошептал:
      И даже тот, кто сердцем чист
      И вознесёт пред сном молитву,
      Вдруг станет волком, если ярость его погубит душу,
      И серп луны в осеннем небе засияет.
      Талбо поморщился:
      - И другие песни из того же альбома.
      - Ты по-прежнему возносишь молитвы пред сном?
      - Перестал, когда понял, что это не помогает.
      - Понятно. Мы что, забрались сюда, чтобы заработать воспаление легких, обсуждая рифмы?
      На измученном лице Талбо появилось грустное выражение:
      - Мне нужна твоя помощь, Виктор.
      - Я готов тебя выслушать, Ларри. Но сомневаюсь, что смогу сделать что-нибудь ещё.
      Талбо обдумал его слова и сказал:
      - Три месяца назад я обратил внимание на объявление в "Форбсе", это журнал для бизнесменов. "Консультационная служба". Всё было сформулировано весьма хитроумно, очень сдержанно, мелким шрифтом напечатано в месте, которое не сразу бросается в глаза. Понятно только тому, кто знает, как прочитать. Не стану тратить время на ненужные подробности, но дальше всё было следующим образом: я ответил на это объявление, осторожно, но так, чтобы они смогли меня понять, намекнул на свои проблемы. Упомянул солидные деньги. Я надеялся. Так вот, у меня получилось. Они прислали письмо, в котором назначили встречу. Я подумал, что это вполне может оказаться ещё одним пустым, ложным следом... Одному Богу известно, сколько их уже было.
      Виктор закурил "Чёрно-золотые собрани", и едкий дым поплыл в туманную ночь.
      - Но ты всё равно пошёл.
      - Пошёл. Очень необычный внешний вид, сложная система безопасности; у меня возникло ощущение, почти уверенность, что они прибыли, ну... не знаю, откуда или из какого времени...
      Неожиданно во взгляде Виктора появился живой интерес.
      - Ты сказал "из какого времени"? Путешественники во времени?
      - Понятия не имею.
      - Любопытно, я всё время предполагал, что такое должно когда-нибудь случиться.
      Потому что это неизбежно. Они обязательно должны были бы объявиться.
      Он замолчал, задумался. Талбо вернул его к действительности.
      - Я не знаю, Виктор. Честное слово, не знаю. Однако сейчас меня беспокоит не это.
      - Ах да. Верно. Прости, Ларри. Продолжай. Ты с ними встретился...
      - С человеком по имени Деметр. Мне кажется, тут прячется ответ. В его имени.
      Тогда мне это в голову не пришло. Деметр... Когда-то в Кливленде, много лет назад, я знал одного владельца цветочной лавки с таким же именем. А потом я заинтересовался этим вопросом и выяснил, что так звали богиню земли в греческой мифологии... Ничего общего. По крайней мере, так мне кажется.
      Мы с ним поговорили. Он понял, в чём заключается моя проблема, и сказал, что возьмётся за её решение. Но потребовал, чтобы я конкретизировал, чтобы абсолютно точно сформулировал, что хочу от него получить - для заключения контракта.
      Одному Богу известно, как Деметр собирался претворить его в жизнь, однако я уверен, что он смог бы это сделать - у него было окно, Виктор, оно выходило на...
      Виктор отбросил сигарету прямо в кроваво-чёрный Дунай.
      - Ларри, что ты несёшь?
      У Талбо слова застряли в горле. Виктор был прав:
      - Я на тебя рассчитываю, Виктор. Боюсь, моя обычная уверенность в себе несколько поколеблена.
      - Да ладно, не переживай так. Рассказывай дальше, а там посмотрим. Успокойся.
      Талбо кивнул, ему стало легче.
      - Я описал суть проблемы. Мне для этого понадобилось всего пять слов.
      Он засунул руку в карман пальто и вытащил сложенный листок бумаги. Протянул своему собеседнику. Виктор развернул листок и в тусклом свете фонаря прочитал:
      ГЕОГРАФИЧЕСКИЕ КООРДИНАТЫ МЕСТОНАХОЖДЕНИЯ МОЕЙ ДУШИ
      Виктор почти сразу понял смысл фразы, но ещё долго продолжал смотреть на две строчки, написанные печатными буквами. Когда он протянул листок Талбо, у него на лице появилось новое выражение.
      - Ты не хочешь сдаваться, так ведь, Ларри?
      - А как насчёт твоего отца?
      - Да... - Лицо человека, которого Талбо называл Виктором, погрустнело. - И знаешь, - сухо добавил он после короткой паузы, - отец находится в состоянии катотонии вот уже шестнадцать лет, потому что не хотел сдаваться. - Он снова замолчал. А потом тихо сказал: - Всегда полезно знать, когда следует сдаться, Ларри. Это часто имеет смысл. Иногда нужно просто взять и оставить проблему в покое.
      Талбо тихонько фыркнул:
      - Тебе легко так говорить, старина. Ты же когда-нибудь умрёшь.
      - А это уже нечестно, Ларри.
      - В таком случае помоги мне, чёрт побери! Я ещё ни разу не подходил так близко к решению моей проблемы. Теперь ты мне нужен. У тебя есть специальные знания.
      - А ты думал о "3M", или "Рэнд", или даже "Дженерал Дайнемикс"? У них там работают отличные парни.
      - Иди к чёрту.
      - Ладно. Извини. Дай-ка мне немного подумать.
      Баржа с трупами плыла по невидимой воде - безмолвная, окутанная туманом, без Харона, без Стикса, всего лишь обычная общественная служба, баржа с мусором незаконченных предложений, невыполненных поручений, несбывшихся мечтаний. Если не считать этих двоих, что плыли вместе с ней, обсуждая свои проблемы, груз судна уже давно оставил позади решения и обязательства.
      А потом очень тихо, обращаясь скорее к самому себе, чем к Талбо, Виктор сказал:
      - Можно сделать это при помощи микротелеметрии. Либо посредством прямого применения технологии микроминиатюризации или уменьшения сервомеханизма, включающего в себя сенсоры дистанционного управления и само исполнительное устройство. Ввести в кровеносную систему при помощи солевого раствора. Отключить тебя при помощи "русского сна" и подсоединиться к чувствительным нервным окончаниям, чтобы ты почувствовал или смог контролировать устройство, точно находишься там... сознательный перенос точки зрения.
      Талбо выжидающе посмотрел на него.
      - Впрочем, нет, - сказал Виктор. - Ничего не выйдет.
      Он продолжал думать. Талбо засунул руку в карман его пальто и вытащил пачку "Собрани". Закурил и продолжал молча ждать. С Виктором всегда так. Он должен отыскать путь в лабиринте.
      - Может быть, биотехнический эквивалент: созданный искусственно микроорганизм или личинка... инъекция... установить телепатическую связь... Нет. Слишком много недостатков: возможно возникновение нового эго или конфликта контроля. Изменение восприятия. Может быть, ввести какое-нибудь существо, которое станет размножаться... Нет. Не выйдет.
      Талбо курил, загадочный восточный дым обволакивал его лёгкие.
      - А как насчёт... ну, скажем, только в качестве гипотезы, - проговорил Виктор, - предположим, эго в определённой степени находится в каждом сперматозоиде - такая идея уже проверялась. Развить сознание в одной клетке и отправить её на выполнение... забудь, метафизическая чушь. О проклятье, проклятье, проклятье...
      это нужно хорошенько обдумать, потребуется время, Ларри. Уезжай, дай мне возможность как следует поразмыслить. Я с тобой свяжусь.
      Талбо погасил сигарету о борт баржи и выпустил последнюю струю дыма.
      - Ладно, Виктор. Насколько я понимаю, моя задача так тебя заинтересовала, что ты готов ею заняться.
      - Я учёный, Ларри. Следовательно, я попался. И был бы полнейшим идиотом, если бы этого не произошло. Это относится напрямую... к тому, что мой отец...
      - Понимаю. Я уеду. И подожду.
      Баржа безмолвно продвигалась вперёд - один искал решение новой задачи, другой размышлял над своими проблемами. На прощание они обнялись.
      На следующее утро Талбо улетел домой и ждал много ночей, но, когда в небе сияла полная луна, он знал, что молиться о помощи бесполезно. Молитвы только мутят воду. И гневят богов.
      Когда зазвонил телефон и Талбо взял трубку, он уже знал, что означает этот звонок. Пока он ждал вестей от Виктора, каждый раз, когда просыпался телефон, Талбо чувствовал, что это не Виктор.
      - Мистер Талбо? "Вестерн Юнион". У нас телеграмма для вас из Чехо-Словакии.
      - Прочитайте, пожалуйста.
      - Она очень короткая, сэр. В телеграмме говорится: "Приезжай немедленно. След найден". И подпись: "Виктор".
      Талбо отправился в путь через час после получения телеграммы. С тех пор как он вернулся из Будапешта, самолёт стоял наготове - полные баки, разработанный маршрут. Вот уже семьдесят два дня возле двери томился собранный заранее чемодан, паспорт с визами лежал во внутреннем кармане пиджака. Когда Талбо покинул свою квартиру, в ней ещё некоторое время ощущалось его присутствие.
      Полёт показался Талбо бесконечным, он знал, что самолёт находится в воздухе дольше, чем необходимо.
      На таможенном контроле, даже несмотря на самую высокую правительственную поддержку (все эти бумаги были просто шедеврами фальшивок) и взятки, Талбо решил, что три мелких служащих с великолепными усами являются настоящими садистами и получают истинное удовольствие, издеваясь над ним; они наслаждались своей, пусть и короткой, зато надёжной властью.
      Сказать, что наземный транспорт был медленным, значит ничего не сказать. Талбо подумал о Человеке из патоки, который не может бежать, пока не согреется, а когда согреется, становится слишком слабым и мягким, чтобы бегать.
      И неудивительно, совсем как в самой страшной главе дешёвого готического романа, именно в тот момент, когда древнее такси находилось в нескольких милях от цели, в горах неожиданно разразилась яростная электрическая буря. Гроза возникла на крутой горной дороге, разорвав чёрное, словно разверстая могила, небо и закрыв собой горизонт.
      Водитель, неразговорчивый человек, чей акцент указывал на то, что он родился в Сербии, удерживал огромный автомобиль на середине дороги с упорством участника родео.
      - Мистер Талбо.
      - Да?
      - Гроза усиливается. Повернуть назад?
      - Сколько нам ещё осталось?
      - Около семи километров.
      В этот момент фары высветили небольшое дерево, которое буря вырвала с корнем и бросила прямо на машину. Водитель резко крутанул руль и нажал на педаль газа.
      Голые ветки застучали по крыше - точно ногти царапнули по школьной доске. Талбо поймал себя на том, что затаил дыхание. Смерть его не страшила, но вся ситуация была такой пугающей, что лишала способности здраво размышлять.
      - Мне нужно там быть.
      - Тогда поедем дальше. Не беспокойтесь.
      Талбо откинулся на сиденье. Он видел в зеркало заднего вида, что серб улыбается.
      Вдруг почувствовав себя в полной безопасности, Талбо посмотрел в окно. Темноту разрывали вспышки молний, а окружающий пейзаж принимал зловещие, тревожные очертания.
      Наконец они прибыли к месту назначения.
      Лаборатория - нелепый современный куб, белоснежный на фоне зловещего базальта гор - устроилась над дорогой, изрытой колеями. Они несколько часов поднимались в горы, и теперь над ними высились Карпаты, словно хищники, выжидающие подходящего момента, чтобы напасть.
      Водитель с трудом справился с последними полутора милями, ведущими к зданию лаборатории: теперь мимо проносились мутные потоки воды, которая тащила за собой ветки и всякую грязь.
      Виктор уже ждал гостя. Не тратя времени на длинные приветствия, он велел одному из своих помощников взять у Талбо чемодан, а сам повёл его в подвальный этаж лаборатории, где несколько техников проворно исполняли свои обязанности, курсируя между огромными контрольными панелями и громадным зеркальным стеклом, подвешенным на тросе к потолку.
      Атмосфера была наэлектризована напряжённым ожиданием; Талбо чувствовал это в острых, коротких взглядах, которые бросали на него техники, в том, как Виктор, вцепившись в рукав его пальто, тянул за собой, в наводящей ужас готовности приборов необычного вида - они напомнили Талбо лошадей перед стартом, - вокруг которых сновали мужчины и женщины. Глядя на Виктора, Талбо понял, что вот-вот в этой лаборатории родится что-то новое и совершенно замечательное. Возможно, наконец, после страшного, бесконечно долгого ожидания в этой комнате со стенами, выложенными белой плиткой, он обретёт мир.
      Виктор был не в силах молчать, слова сами рвались наружу.
      - Последняя проверка, - сказал он, показывая на двух женщин возле совершенно одинаковых приборов, установленных друг против друга у стен, между которыми висело зеркальное стекло. Талбо решил, что приборы напоминают ему невероятно сложные лазерные проекторы. Женщины медленно раскачивали их вправо и влево на универсальных шарнирах, тихонько жужжали какие-то устройства. Виктор дал Талбо время разглядеть приборы повнимательнее, а затем пояснил: