Скалл не сводил с него глаз. Не способный ориентироваться, с потоками слез из красных глаз парень все-таки не сдавался. Он попытался встать, и каким-то образом ему удалось подняться на четвереньки. Скалл размахнулся и пнул его ногой в лицо. Парень снова рухнул на землю, закрыв руками нос. Между его пальцами показалась кровь.
      - Сам не захотел лежать рядом со своим приятелем, - пробормотал Скалл.
      Лишь теперь Перри заметил, что все еще держит в руке нож с выкидным лезвием, принадлежащий высокому парню. Он закрыл его, убрав лезвие в рукоятку, и сунул в задний карман брюк.
      И тут он почувствовал, что кто-то настойчиво тянет его за рукав. Это была старушка. На ее сморщенном лице, поднятом кверху, сияла широкая благодарная улыбка.
      - Спасибо, - сказала она, достала из сумки два апельсина и протянула их своему спасителю. -Большое спасибо.
      - Благодарю вас за подарок, мамаша, - ответил Перри и отвел ее руку к сумке. - Они вам больше пригодятся. А теперь идите домой - и побыстрее.
      - Нам тоже нужно уносить ноги, - напомнил Скалл.
      Перри оглянулся по сторонам. Вокруг начала собираться толпа. Автомобили и автобусы продолжали не спеша ехать по улице, однако на обочинах останавливались любопытные, внимание которых привлекла драка.
      - Это верно, - согласился он. - Все еще хочешь выпить?
      - Еще больше, - ответил Скалл.
      - Тогда пошли, - сказал Перри, и они поспешно зашагали по улице.
      Глава 8
      Вашингтон, округ Колумбия, 5 ноября 1999 года
      Гордиану казалось, что Дан Паркер играл роль ангела-хранителя с первого дня их знакомства, уже почти пять лет. Во Вьетнаме оба служили в 355-м авиакрыле фронтовых истребителей-бомбардировщиков, Паркер был у Гордиана ведомым, и они совершили бессчетное количество боевых вылетов на вражеские объекты. Пролетая на малой высоте над укрепленными огневыми точками Вьетконга на своих "фантомах" F-4, они на собственном опыте убедились в том, как трудно поразить бомбами и ракетами замаскированные, скрытые в земле боевые объекты на скорости, приближающейся к двум Махам. Здесь они поняли необходимость разработки управляемых бомб и ракет, которые позволят пилотам поражать вражеские цели, расположенные в самых труднодоступных местах, без многочисленных пролетов, причем практически проверяя направление ветра, смочив слюной палец.
      Полеты для Гордиана - да и сама война - закончились 20 января 1968 года, когда его сбили во время операции по поддержке наземных войск примерно в четырех милях к востоку от Ханоя. Катапультировавшись из своего объятого пламенем кокпита над хребтом, занятым вражескими войсками, он едва успел отстегнуть парашют, как его окружили северовьетнамские солдаты с автоматами в руках. Будучи летчиком, Гордиан представлял собой особенно ценную добычу, так как располагал информацией о тактике и технических возможностях американских ВВС, настолько ценной, что его посадили в клетку для всеобщего обозрения, вместо того чтобы выставить на стене захваченных трофеев только его голову.
      Однако на протяжении всех пяти лет, которые Гордиан провел в ханойском отеле "Хилтон" <Отелем "Хилтон" американские военнопленные называли концентрационный лагерь неподалеку от Ханоя.>, он не произнес ни слова, стойко выдержав соблазны, начинающиеся с обещаний быстрого освобождения, и мучения одиночного заключения, перемежающиеся с жестокими пытками.
      Тем временем Дан Паркер закончил свой второй срок службы во Вьетнаме в семидесятых годах и вернулся в Вашингтон с грудью, украшенной множеством боевых наград. Являясь сыном известного калифорнийского конгрессмена, он успешно использовал свои общественные и политические контакты, чтобы через "Красный крест" установить связь с Гордианом. Группы, приезжавшие в Северный Вьетнам с гуманитарными целями, обеспечивали медицинскую помощь, доставляли письма и посылки, а также информировали семью Гордиана о его состоянии, хотя правительство этой страны принимало гуманитарную помощь крайне неохотно и только на словах соглашалось с основными принципами Женевской конвенции, определяющей правила обращения с военнопленными.
      На этом старания Паркера не прекратились. По мере того как переговоры в Париже близились к этапу прекращения огня, он использовал все свои связи и добился того, что его друг оказался в числе первых американских военнопленных, освобожденных вьетнамцами. Несмотря на то что Гордиан вернулся в Америку после пятилетнего плена исхудавшим и слабым, он был в несравненно лучшем состоянии, чем мог бы оказаться без постоянной помощи Дана.
      В течение двух следующих десятилетий поддержка Паркера не ослабевала, хотя и перешла в другую сферу. Их дружба и взаимное уважение укрепились. Пережитое во Вьетнаме убедило обоих друзей в необходимости быстрейшего развития технологии, в которой будут сочетаться новейшие достижения в области навигации и разведки с созданием систем точного наведения на цель. Во время боевых вылетов обоим приходилось полагаться на интуицию, что подвергало смертельной опасности их жизни и одновременно причиняло немалый урон гражданскому населению, что вовсе не было вызвано необходимостью. Кроме того, Гордиан навсегда запомнил, что провел пять лет в концентрационном лагере благодаря точному попаданию русской зенитной ракеты "земля - воздух", приближения которой он не заметил. И хотя с появлением "умного" оружия положение коренным образом изменилось, недостаток интеграции все еще существовал - брешь, так сказать, между наведением на цель с помощью систем инфракрасного наведения и радиолокаторов.
      К концу восьмидесятых Гордиан начал понимать - по крайней мере теоретически, - как закрыть эту брешь с помощью современной спутниковой связи, а Дан занимал позицию, позволявшую ему оказывать помощь в финансировании этих исследований, без чего теорию не превратишь в действительность. Он пошел по стопам отца и сделал успешную политическую карьеру. Избранный в третий раз конгрессменом от Калифорнии, Паркер стал членом нескольких комитетов Конгресса, в задачу которых входило распределение средств для научных и военных исследований. Его непоколебимая вера в Гордиана убедила остальных членов комитетов выделить крупные гранты, и вместе с огромными капиталовложениями от доходов корпорации Гордиана в научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы это позволило создать систему "Gapsfree", ставшую самым драгоценным алмазом в кремниево-полупроводниковой короне компании "Аплинк интернэшнл".
      Возможности применения системы "Gapsfree" в существующей авионике и аппаратуре связи были настолько велики, что в это трудно было поверить. В комбинации с глобальной спутниковой системой она позволяла летчику или офицеру, ведущему бомбометание, точно знать, где он находится по отношению к цели или тому, что нацелено на него, получая данные в реальном масштабе времени, передаваемые непосредственно со спутников на бортовые навигационные компьютеры, и пользуясь радиолокатором с фазированной антенной решеткой, чтобы видеть сквозь туман или дым на поле боя. Система была также достаточно легкой и компактной для размещения в подвесных оружейных контейнерах, которые могли быть присоединены к точкам крепления на фюзеляжах даже таких низкотехнологичных самолетов, как А-10, превращая их - в сочетании с некоторыми модификациями кабины - в смертоносные истребители-бомбардировщики, способные пускать самые "умные" из всех "умных" видов вооружения. Это многообразие делало систему "Gapsfree" самой дешевой и эффективной системой наведения из когда-либо разработанных и созданных конструкторами для ракет и бомб, точно наводимых на цель.
      Неудивительно, что это сделало корпорацию Гордиана мировым лидером в области технологии связи и наведения систем вооружения, а также превратило его в очень - исключительно - богатого человека.
      Многие предприниматели, достигнув вершины своей профессиональной карьеры, удаляются от дел или, по крайней мере, почиют на лаврах. Но Гордиан стал развивать свои идеи дальше, стремясь к новой логической цели. Умело используя достигнутый им колоссальный успех, он расширил свою корпорацию, открыл филиалы в десятках стран, создал новые рынки сбыта и начал поглощать местные компании, занятые средствами связи, химические, телефонные и промышленные фирмы на всех четырех континентах. Его окончательной целью было создание единой глобальной сети связи, основанной на. использовании спутников, которая сделала бы возможной и недорогой телефонную связь с сотового телефона - или факса, модема - с адресатом, находящимся в любой точке земного шара.
      Он руководствовался не тщеславием и не стремлением увеличить свое и без того огромное состояние, а верой в то, что такая коммуникационная система действительно изменит жизнь миллионов, может быть, даже миллиардов людей, предоставив в их распоряжение свободу контактов и технологию, на которой она основана. По его мнению, быстрый доступ к информации был весьма мощным оружием.
      Он вернулся из Вьетнама твердо уверенный в том, что обязан посвятить жизнь борьбе с тоталитарными и диктаторскими режимами, причем убедился на собственном опыте, что ни одно такое правительство не в силах выдержать противостояния со свободой человеческих контактов.
      Для достижения такой цели, однако, ему нужна была поддержка правительств десятков ключевых стран. Ему было необходимо, чтобы эти правительства выделили радиочастоты для его корпорации, чтобы они обеспечили ему доступ к своим космическим программам, что позволит использовать десятки низкоорбитальных спутников и что не по силам НАСА; и ему требовались хорошие отношения с этими правительствами, дабы получить возможность строить на территории этих стран приемные станции по всему миру, соединить их со своей спутниковой сетью и подавать полученные сигналы в существующие наземные каналы связи.
      Требовалась ему и помощь Дана Паркера. Снова, уже в который раз, начиная с 1997 года Дан вел его через законодательный лабиринт, сопровождающий эволюцию портативных спутниковых телефонов. Последнее время он следил за событиями, которые могли повлиять на планы Гордиана ввести в строй свою наземную станцию в России к концу года.
      Сейчас, сидя с Даном в ресторане "Вашингтонская пальма" на Девятнадцатой улице, Гордиан сделал глоток пива и обвел взглядом рисунки на политические и спортивные темы, украшающие стены зала. Дан помешивал свое мартини, чтобы в нем растворились кубики льда, и нетерпеливо ждал, когда принесут первое блюдо.
      Гордиан знал, что Паркер всегда с нетерпением ждет начала еды.
      Они сидели за столом, который им обычно выделяли в ресторане, под забавной карикатурой на Тайгера Вудза <Тайгер Вудз - молодой темнокожий игрок в гольф, победитель открытого чемпионата США 1997 г.>. Десять лет назад, когда они впервые начали раз в месяц встречаться здесь за ланчем, рисунок на стене изображал О.Д.Симпсона <О.Д.Симпсон - знаменитый темнокожий американский футболист и киноактер. В 1995 г. был обвинен в убийстве бывшей жены и ее друга, но оправдан.>. Затем его сняли и заменили карикатурой на Марва Альберта <Марвин Альберт - американский политический деятель>. В свою очередь скоро сняли и Марва, и теперь на стене красовался Тайгер Вудз.
      - Тайгер, - задумчиво произнес Гордиан, размышляя вслух. - Настоящая американская легенда.
      - Будем надеяться, что он останется здесь надолго, - отозвался Паркер.
      - Если Тайгер уйдет, кого повесят на его место?
      - Может, рисунок Секретариата <Секретариат - знаменитая скаковая лошадь, которая выиграла множество престижных скачек>, - покачал головой Дан.
      - Может быть, - согласился Гордиан. Они продолжали ждать. Посетителями, сидевшими за соседними столиками, были главным образом политики, репортеры и лоббисты, а также несколько туристов, которые пришли сюда в надежде увидеть какую-нибудь знаменитость. Пока Гордиан не заметил, чтобы кто-нибудь смотрел в их сторону. Он лениво подумал, что сегодня, быть может, у него неудачная прическа.
      - Расскажи мне, - попросил он Дана, - о последних изоляционистских выпадах Делакруа.
      Дан с завистью посмотрел на соседний столик, где ели сандвичи с соленым мясом.
      - Хочу есть, - буркнул он.
      - Знаю, - улыбнулся Гордиан. - Я хотел отвлечь твое внимание от пищи. Дан пожал плечами.
      - Коллеги из Сената рассказывали, что он поднимал те самые вопросы, которые так интересуют тебя. Говорил о затратах на продовольственную помощь России, напоминал - между прочим, вполне справедливо - о том, что расходы по поддержанию мира в Боснии оказались впятеро больше, чем предполагалось вначале.
      Не забыл упомянуть, что русский парламент и банковская система находятся под контролем организованной преступности, а это означает, что определенный процент всех займов, которые мы выделяем России, попадет в карманы коррумпированных чиновников.
      Гордиан сделал еще глоток пива.
      - Что еще?
      - Делакруа утверждает, что предложение президента - не что иное, как политика умиротворения, попытка выиграть уступки во время следующего этапа переговоров по ограничению стратегических вооружений и запрещения испытаний ядерного оружия с помощью леденцов вместо того, чтобы добиться успеха твердостью и отказом идти на уступки.
      Гордиан заметил, что к ним направляется официант с подносом на высоко поднятой руке.
      - Похоже, наши филе прибыли, - заметил он.
      - Слава Богу, - отозвался Дан и развернул салфетку. - Сколько нам пришлось ждать? Гордиан посмотрел на часы.
      - Ты не поверишь - целых десять минут! Они молчали, пока официант не расставил перед ними тарелки и не ушел.
      Дан взялся за вилку с ножом и энергично атаковал свой бифштекс. Хор-рош-шо, - проворчал он, подражая Борису Карлоффу в фильме "Невеста Франкенштейна".
      Гордиан принялся за свой ланч, давая Дану возможность отдышаться, прежде чем возобновить разговор.
      - Ты рассказал мне о возражениях Делакруа против предложения президента, публично высказанных сенатором, - проговорил он наконец. -А как относительно скрытых, оппортунистических мотивов?
      Дан посмотрел на своего друга, дожевывая кусок мяса.
      - Приятно слышать, какого низкого мнения ты о народных избранниках.
      - За исключением присутствующих, разумеется, - улыбнулся Гордиан.
      - Помнишь, как несколько лет назад Делакруа возглавил инициативу, направленную на снижение социальных дотаций? - спросил Дан.
      - Разве такое забудешь? - ухмыльнулся Гордиан. - Помнится, он выставил рядом с трибуной чучело огромной свиньи, не так ли?
      - Вообще-то подобное повторилось и на одной из недавних сессий. Только на этот раз это была громадная банка со сладостями. - Дан продолжал трудиться над своим бифштексом, энергично работая ножом и вилкой. - А для иллюстрации дебатов по сокращению расходов он использовал огромные механические челюсти.
      - По крайней мере, он постоянно мыслит крупными категориями.
      - Дело в том, - усмехнулся Дан, - что все помнят его выходки, хотя их считают грубыми и непристойными даже консерваторы. А теперь он боится, что исчезнет с первых страниц газет и с экранов телевизоров, если ничего не скажет по поводу того, что миллионы долларов финансовой помощи и тонны продовольствия уходят к иностранцам... к тому же русским.
      Гордиан покачал головой.
      - Эти два вопроса никак не связаны между собой. Даже если не принимать во внимание критическую ситуацию с продовольствием в России...
      - В чем некоторые сомневаются...
      - Все равно это является вопросом стратегической важности для нашей страны.
      Дан осушил свой бокал мартини и дал знак, чтобы ему принесли второй.
      - Послушай, я вовсе не собираюсь защищать этого бультерьера из Луизианы, однако вообрази себе, что скажут политические противники Делакруа, если он поддержит программу финансовой и продовольственной помощи. Те самые люди, которые выступают за эту программу, обвинят его в лицемерии и напомнят общественности, что это тот самый сенатор, который собирался отнять бесплатные школьные ланчи у американских детей.
      Гордиан снова замолчал, глядя в свою тарелку.
      С того самого дня, когда Эшли дала указания его личному повару исключить из рациона своего мужа мясо - он не мог припомнить, потому ли, что оно содержит слишком много жиров или канцерогенов, а может, антибиотиков или стероидов, его ежемесячные ланчи в "Пальме" стали чем-то вроде протеста, попытки уйти из-под строгого контроля жены и питаться чем-то иным, кроме зелени, салатов, даров моря и куриных грудок. Чтобы увеличить запретное удовольствие и испытать вкус мяса со всей его полнотой холестерина, Гордиан перешел от среднепрожаренных бифштексов с кровью к почти непрожаренным, едва ли не сырым.
      Раз в месяц он сбрасывал с себя цепи диеты и превращался в хищника, в волка, вонзающего свои клыки в окровавленное мясо после успешной охоты.
      Сегодня, однако, у него пропал аппетит. Его бифштекс выглядел таким неприкаянным, что Гордиану захотелось извиниться перед ним.
      - Два парня из моей русской группы недавно побывали в Калининграде, сказал он. - Помнишь Вайнза Скалла? Я познакомил тебя с ним не так давно.
      Паркер кивнул.
      - Специалист по планированию операций, - сказал он. - Эксперт. Превосходно разбирается в своем деле. Правда, он показался мне каким-то мрачным.
      - Я плачу ему деньги не за красивые глаза. Никто лучше Вайнза не умеет предвидеть крупные неприятности, а он уехал из Калининграда, убежденный, что не позже чем через месяц в России начнутся голодные бунты. - Гордиан сделал паузу и показал официанту на свою пустую пивную кружку. - Двадцать лет назад, работая в канадской инвестиционной компании в Иране, Скалл почувствовал надвигающуюся опасность и посоветовал своему директору вывезти персонал из страны.
      Руководство компании пришло к выводу, что его оценка политической ситуации в Иране неоправданно мрачная. Через шесть дней к власти пришел аятолла, и персонал американского посольства превратился в заложников. Скалл остался в стране, и ему удалось вывезти нескольких американских сотрудников компании.
      После того, как опасность для них миновала, он уволился, и я тут же нанял его.
      - Почему на этот раз он так уверен в близости катастрофы?
      - Утверждает, что многое указывает на это. Я могу послать тебе факсом его доклад, если хочешь. Он исходит из того, что Калининград меньше зависит от снабжения из России, чем другие города, потому что через него, как через свободную экономическую зону, проходит множество импортных товаров. И все-таки его магазины пусты. Если голодают люди в этом городе, то в других местах, таких как Санкт-Петербург или даже столица России, положение еще хуже, -Перед Гордианом появилась полная кружка пива и он сделал глоток. - Я знаю, что это походит на анекдот, но Вайнз даже ввязался в драку с местными панками, которые пытались отнять у старушки сумку с продуктами. И это когда получаса не прошло, как он приехал в город.
      - Если таково положение в Калининграде, то положение во всей Федерации еще хуже, - повторил Паркер. - Ты это хочешь мне сказать?
      - Что-то вроде этого, да.
      Дан вздохнул.
      - Может быть, из-за драки с местными панками его хрустальный шар дал сбой, А может, Скалл просто ошибается. Это случается даже с лучшими экспертами.
      - Ты считаешь, что Старинов приехал в Вашингтон с просьбой об экономической помощи без всякой на то необходимости, просто так? Ты действительно так думаешь?
      - По мнению Делакруа, Старинов преувеличивает серьезность ситуации. Он полагает, что ему нужна такая помощь, чтобы отвлечь внимание от этого Педаченко. Американская помощь придаст ему вид настоящего государственного деятеля, равного западным политикам.
      Гордиан бросил на приятеля жесткий взгляд. - Сейчас я говорю не с Делакруа, - процедил он. - Дан, в данный момент у меня в западной России больше сотни служащих моей компании. И еще восемьдесят-девяносто рабочих, нанятых по контракту для строительства наземного терминала. Давай на минуту забудем о моих капиталовложениях, да и о более широких государственных интересах. Мои служащие в уязвимом положении, и я должен позаботиться об их безопасности. Если соглашение об экономической помощи не пройдет через Конгресс, я отзову их из России. Так вот, скажи мне, каково твое мнение о вероятности экономической помощи.
      Дан молча вращал стакан мартини между ладонями, оставляя едва заметные отпечатки пальцев на его заиндевевшей поверхности. Наконец он поднес стакан к губам и выпил.
      - Президенту, надо думать, удастся договориться об утверждении соглашения, отправить в Россию по крайней мере часть помощи, - ответил он. - Если повезет, этого окажется достаточно.
      - Ты что-то слишком часто употребляешь слово "если", - заметил Гордиан.
      Дан посмотрел на него и пожал плечами.
      - Самый важный урок, который я получил в свой первый год пребывания в Конгрессе, заключался в том, чтобы не питать слишком больших иллюзий. Это одна из причин, почему я остаюсь там так долго.
      - Значит, ты советуешь мне терпеливо ждать, надеясь на лучшее?
      - Да.
      Гордиан откинулся на спинку кресла и задумался.
      Дан с завистью посмотрел на его тарелку.
      - Ты собираешься доедать свой бифштекс? - спросил он.
      Гордиан отрицательно покачал головой.
      - Тогда передвинь его ко мне.
      Глава 9
      Калининградская область, 16 ноября 1999 года
      Григорий Садов стоял в тени, глядя на языки пламени. За последние четыре дня он со своей группой поджег семь разных складов и, к тому же, не потерял ни одного человека, за исключением Андрея. Это хорошо. Хуже то, что всего этого оказалось недостаточно.
      Впрочем, так бывает всегда.
      Григорий прижал левой рукой бинт к ране на боку. Он так и не понял, попало ли в него что-то от пылающего бурта в последнем складе, который он поджег, или один из охранников удачно выстрелил, и пуля оцарапала ему бок.
      Это, однако, не имело значения. Рана болела, но была неглубокой, и не стоило обращать на нее внимание.
      Нет, его беспокоила не рана. Причиной беспокойства было послание, полученное им сегодня утром. Короткое и четкое, оно гласило: пожары на складах - хорошо, но необходимо сделать что-то еще, а потому подготовь свою группу к нападению на американские предприятия в этом районе.
      Вот и все. Никакой информации о том, какие американские предприятия станут целью очередной диверсии или когда это произойдет. Садов знал что ему обо всем сообщат, когда люди, на которых он работал, решат, что пришло время посвятить его в подробности операции. Это его устраивало. Они знали методы его работы и понимали, что он начнет операцию только после того, как группа подготовится к ней.
      Стоя в тени возле горящего склада и прижимая рукой рану, Садов смотрел на сцену собственных разрушений и улыбался.
      ***
      Элейн Стайнер закрыла ящик с инструментами, стоявший на полу у ее ног, стряхнула пыль с рук и медленно выпрямилась, морщась от боли - пришлось слишком долго стоять на коленях. Локон седеющих волос выбился из-под платка, который она повязывала во время работы, и она машинально заправила его на место. Артур, ее муж, который работал рядом, закрыл дверцу панели обслуживания и покачал головой, стараясь избавиться от напряжения в шее.
      Они находились в одном из небольших зданий, расположенных по периметру наземной станции связи, которую Роджер Гордиан строил в этой малонаселенной части Калининградской области. Ближайший город находился за девяносто километров отсюда. Тут имелись квартиры для обслуживающего персонала и оборудованные площадки для самых разных форм отдыха. Сама же станция была обеспечена надежной службой безопасности, в нее входили как охранники, так и электронные средства оповещения. Так было повсюду, где работали служащие корпорации "Аплинк интернэшнл".
      Элейн и Артур работали в компании Гордиана почти двадцать лет. Он сам выбирал места для наземных станций, а Стайнеры приезжали туда и занимались их оборудованием и вводом в эксплуатацию. Такое сотрудничество оправдывало себя и нравилось обеим сторонам, особенно теперь, когда они готовы были завершить подготовку к вводу наземной релейной станции в действие. Да, и такая жизнь была интересной.
      - Это было не так уж трудно. - Артур посмотрел на Элейн.
      Она улыбнулась. Муж был большим оптимистом. Это всегда восхищало ее, может быть, потому, что сама она была больше склонна к скепсису.
      - Не то что в Турции. - Она повернула Артура и стала массировать его шею.
      - Помнишь, тогда станция никак не хотела работать дольше десяти минут?
      - Да. - Он крутил головой из стороны в сторону, чтобы массаж был более эффективным. - А ведь все из-за этих проклятых устаревших транзисторов, что мы купили у афганцев - они постоянно перегревались. Помнишь, сколько времени мы потратили, чтобы понять, в чем дело?
      - А все дело было в отрезке кабеля. Я говорила русским рабочим, что такой длинный отрезок нельзя протянуть без дополнительной опоры, но разве местные рабочие когда-нибудь прислушиваются к нам?
      - Будут прислушиваться, - кивнул Артур. -Они скоро научатся.
      Элейн вздохнула и покачала головой, но у нее на лице появилась терпеливая улыбка. Приятно сознавать, что в мире есть вещи, которые никогда не меняются.
      - Пойдем, - позвала она. - У нас осталась еще бутылка вина, это от прошлых запасов. Разопьем ее за ужином.
      Артур обнял жену, потом стер пятно грязи с ее щеки и нежно поцеловал.
      - Видишь? Ситуация уже начинает улучшаться, - улыбнулся он.
      Глава 10
      Бруклин, Нью-Йорк, 28 ноября 1999 года
      На огромном зеркале от пола до потолка, занимавшем целую стену в кабинете Ника Ромы, не было ни пылинки, ни пятнышка, зеркало выглядело безупречно чистым - сплошная сверкающая серебряная гладь. Ник заставлял одного из мальчиков - ему нравилось это слово - протирать зеркало специальным составом "уиндекс" два, а то и три раза в день, как только он замечал малейшую пылинку, которая могла исказить его отражение. Однажды он обнаружил на зеркале небольшую царапинку и в тот же день приказал заменить всю дефектную панель.
      Ник считал свое поведение вполне нормальным. Он внимательно следил за своей внешностью, и потому зеркало было для него особенно важным. И уж, вне всякого сомнения, это был самый важный предмет в его кабинете в "Платинум клаб", более важный, чем его мультимедийный компьютерный центр, телефон или блокнот, лежащий на столе. По крайней мере не менее важный, чем его пистолет МР5К.
      Сейчас Ник, стоя у зеркала, наводил лоск: подтягивал ворот водолазки, разглаживал рубашку на груди, проверял, должным ли образом она заправлена в его черные сшитые на заказ джинсы. Каждая деталь должна быть идеальной.
      За окном водитель задним ходом подавал грузовик к погрузочной платформе, протянувшейся двумя этажами ниже, вдоль Пятнадцатой авеню.
      Он посмотрел на свой "ролекс".
      Ровно одиннадцать.
      Товар доставлен точно вовремя. Ник не сомневался, что и заберут его в назначенный срок. Люди, с которыми он имел дело, всегда относились к этому с максимальной щепетильностью.
      Он посмотрел на сапоги и убедился, что их блеск ничем не уступает блеску зеркала. Это были коллекционные черные "джастин" из кожи ящерицы, они требовали особого ухода - по крайней мере гораздо большего, чем обычная кожа. Один из мальчиков чистил их каждый день точно так же, как ухаживали за зеркалом. Однако за мальчиками приходилось присматривать, чтобы они пользовались для чистки сапог бесцветным нейтральным кремом, а не обычным черным, потому что обычный сапожный крем портит изысканные сапоги и дело кончится тем, что он будет выглядеть, как недавно прибывший иммигрант из Малой Одессы. Даже мысль об этом наполняла его гневом и отвращением.
      Шесть месяцев назад его судили за незаконную торговлю бензином, судили в федеральном окружном суде, причем особенно подчеркивалось, что он сумел уклониться от уплаты налога на сумму в три миллиона долларов с помощью сложных бухгалтерских комбинаций. В своем заключительном слове прокурор сказал, обращаясь к присяжным, что Ник является "вором в законе", чем-то вроде крестного отца в восточно-европейском преступном мире. Его положение в организованной преступности России определяли таким словом, как "пахан". А обвиняли его в том, что он руководил американской ветвью того, что они поочередно называли то "преступной организацией", то "мафией". Один из обвинителей даже утверждал, что ее влияние растет и эта преступная организация становится не менее страшной, чем итальянская "Коза Ностра" и азиатские преступные сообщества.
      Влияние растет, с раздражением подумал Ник, Достав из заднего кармана джинсов расческу, и провел ею по своей волнистой прическе.
      Процесс продолжался два месяца, однако он сумел выйти сухим из воды и был оправдан по всем статьям обвинения. Это оказалось непросто, потому что имена присяжных не оглашались, а их самих надежно охраняли. Их перевозили из одного суда в другой в безымянных автобусах в сопровождении многочисленной охраны агентов из отдела по борьбе с организованной преступностью а в зале суда к ним обращались только по номерам. Блондинка с красивыми ногами, которой Ник на протяжении всего процесса улыбался и подмигивал, была номером один. Толстый мужчина, что сидел, скрестив руки на животе, был номером девять. Все делалось с максимальной секретностью. Однако Ник смеялся над тайнами правительства. Он проявил незаурядную настойчивость. Его люди были знакомы с клерками в отделе федерального прокурора, которые имели доступ к тому, что называли "совершенно секретными" базами данных - смехотворнее не придумаешь... - и получили от них сведения, с помощью которых сумели добраться до двух присяжных.
      Пятьдесят тысяч долларов каждому и гарантия, что семьям присяжных будет обеспечена безопасность от несчастных случаев и исчезновений, - и Ник был оправдан. Он счел это хорошо потраченными деньгами, выгодной сделкой. По сути дела он смотрел на себя, как на бизнесмена, заключающего сделки, всегда готового пойти на компромисс. В свои тридцать пять лет он уже успел установить взаимовыгодные контакты с итальянской мафией, китайскими триадами, колумбийскими картелями и даже с японской якудзой.