Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Адвокатский детектив - Визитная карточка хищницы

ModernLib.Net / Детективы / Борохова Наталья / Визитная карточка хищницы - Чтение (Ознакомительный отрывок) (стр. 3)
Автор: Борохова Наталья
Жанр: Детективы
Серия: Адвокатский детектив

 

 


      Заведующего Центральной юридической консультацией Петра Петровича Пружинина мучила сезонная простуда. Поминутно вытирая платочком слезящиеся глаза, кашляя и время от времени оглушительно чихая, он тем не менее не терял присутствия духа. Обладая ярко выраженным темпераментом холерика, он не терпел безделья, долгих размышлений и медлительных коллег. Несмотря на то что он не так давно одолел пятидесятипятилетний рубеж, Петр Петрович не был обременен присущей его возрасту солидностью. Движения его были столь резки и порывисты, что подчиненные за глаза именовали его не иначе как «пружиной». Беззлобный по природе, веселый и компанейский, он без труда управлялся с наиболее строптивыми адвокатами. Предпочитая не выносить сора из избы, Петр Петрович брал на себя нудные разбирательства с представителями правоохранительных органов, спешащих информировать заведующего о некоторых недостойных поступках его подопечных, многочисленные кляузы недовольных клиентов и даже разборки внутри коллектива. Вот и сегодня утром ему пришлось выслушать целый поток угроз, слез и негодования со стороны разгневанной особы женского пола. Воздев к потолку унизанные дешевыми браслетами пухлые руки и как бы призывая всевышнего в свидетели своему горю, она кричала о подлой ловушке, в которую угодила ее единственная дочь. Очарованная внешним лоском молодого адвоката, известного в консультации повесы и неисправимого бабника, девушка коротала с ним долгие вечера в помещении юридической конторы. Осыпав неискушенное создание уверениями в вечной любви и преданности, подлый ловелас предлагал руку и сердце, придумывал имена будущим детям, а затем внезапно исчез. Громко сокрушаясь по поводу потерянной в этих стенах девичьей чести, мамаша пыталась призвать Пружинина к ответу и посодействовать счастью молодых. Прочувствовав ситуацию, Петр Петрович утешил чем мог, заявив о наличии у растлителя юных душ законной жены, двух ребятишек и внушительного списка любовных приключений. Извергая поток брани в адрес молодого негодяя и его непутевого начальника, крикливая посетительница удалилась, пообещав напоследок поджечь «этот публичный дом».
      Утреннее происшествие добавило мигрени и без того больной голове Пружинина. Поглаживая редкую растительность на острой, как пасхальное яйцо, голове, он обдумывал стратегию воспитательной беседы с виновником драмы, но стройный ход его размышлений был прерван появлением Елизаветы Дубровской.
      Предложив ей присесть, заведующий кратко ввел Лизу в курс дела:
      – Значит, так… Работы у нас много, особенно для новичков. Забудьте, что такое отдых. Первый год, как, впрочем, и последующий, для вас будет непрерывной трудовой вахтой. Сами понимаете… – Тут он сделал паузу и, втянув носом воздух, громко чихнул. Вытерев платком воспаленные глаза, Пружинин продолжил: – Право на отдых нужно еще заслужить. Года через два вы получите передышку и сможете принимать собственных клиентов. Сейчас же крутитесь как хотите, но от работы в областном суде не отлынивайте. Ступайте на рабочее место, вживайтесь в коллектив, привыкайте. Желаю удачи! – На этой оптимистичной ноте он закончил инструктаж молодого специалиста.
      Сидя за рабочим столом, Елизавета безучастно смотрела на серую пелену осеннего дождя, унылыми струями стекающего по оконному стеклу. Новая жизнь началась.
      Александр Суворов не находил себе места. Долгие тюремные ночи, наполненные воспоминаниями и совсем короткими обрывками снов, не давали отдыха деятельному рассудку. Его не мучили угрызения совести. Ему не давало покоя совсем иное. Как же так получилось, что он – любимчик фортуны – на пути к вершинам славы и признания потерял тех, в поддержке которых он сейчас так остро нуждался? Нет, он не был одинок. Даже наоборот, сейчас его окружала масса людей, которые подчинялись его воле. Но подчинялись не из-за любви к нему, а из страха.
      «Я многого добился. Но, черт возьми, одному на вершине так одиноко. Ведь когда-то меня звали просто Сашкой. Вот если бы время текло вспять…»
      …Все самые ранние воспоминания Александра были так или иначе связаны с матерью. Помнится, в возрасте трех лет он перенес осложненный грипп. Унылая вереница однообразных серых будней не спешила приносить выздоровление. Открывая тяжелые веки, он всегда рядом видел мать. Просиживая ночи напролет около детской кроватки, она изредка проваливалась в свинцовую, без сновидений дрему. Еще тогда, в далеком розовом детстве, он раз и навсегда прирос к ней крепкими сыновними узами, разорвать которые не смогла бы даже смерть.
      Вторым после матери дорогим Александру существом был брат Андрей. Родившись на три года позднее, Андрей забрал, казалось бы, большую часть материнской любви. Удивительно, но Александр ничуть не страдал по этому поводу. Мать и брата он воспринимал как единое целое, самое дорогое, что у него может быть в его жизни. Наделенный от природы импульсивным характером, возможно, даже некоторой психопатичностью, Александр в общении с матерью был податливее воска. Брата он всячески оберегал, опекал, но подавлял силой энергичного характера. Андрей же рос покладистым ребенком. Старшего брата он боготворил, во всем слушался, даже пытался ему подражать.
      Семейную идиллию несколько нарушало присутствие чужеродного элемента – отца. Являясь полной противоположностью энергичной, полной жизни матери, он не занимал сколько-нибудь значительного места в сердцах сыновей. Он тихо жил и незаметно умер. Ненужная отцовская жизнь так и улетела в никуда, не оставив на земле и следа своего присутствия, кроме, пожалуй, двух сыновей и вороха старого тряпья, розданного немногочисленным родственникам. Вот тогда и вывел Александр для себя важный жизненный принцип: живи так, чтобы каждая зараза помнила тебя, чтоб после твоей смерти икнулось многим. Стремись к большему, получай лучшее, и весь мир раскинется под твоими ногами.
      Уже в сопливом мальчишеском возрасте Саша верил в свою исключительность. Этому немало способствовали фамилия и имя замечательного русского полководца, массу рассказов о котором Александр услышал еще маленьким. Он ничуть не сомневался, что сумеет обойти своего знаменитого тезку на пути к вершинам исторического олимпа. Мать всячески поддерживала идею об исключительности сына. Искусно воздействуя на его самолюбие, она формировала в нем черты характера лидера: напористость, даже агрессивность в достижении поставленной цели, стремление быть во всем первым.
      Общительный по натуре, он приобрел немало друзей среди одноклассников. Однако на дух не перенося соперничества, Александр держал около себя лишь тех, кто покорно воспринимал его превосходство. Самым близким из школьных товарищей, пожалуй, был Олег Марьин. Физически крепкий, с неплохими способностями, Олег почему-то воспринял первенство Александра как явление совершенно нормальное и неоспоримое. Спокойный и рассудительный Олег, подобно ушату ледяной воды, воздействовал на горячего, быстрого в словах и решениях Суворова. Александр прислушивался к некоторым разумным доводам своего товарища, что не мешало позднее ему выдавать чужие мысли за свои.
      Вольготное школьное существование Александра несколько отравлял парень из параллельного класса по фамилии Зверев. Здоровый как бык и почти такой же ограниченный, верзила Иван являлся грозой всей школы. Его маленькие, с отсутствующим выражением глазки были направлены, казалось, куда-то внутрь. Если верить теории о том, что все люди жили когда-то в образе животных, то Зверев определенно был кабаном. Усиливало сходство с этим благородным животным тупое выражение лица с почти полным отсутствием ресниц и бровей. Привлекали внимание и необыкновенно красные крупные руки, которыми он мог запросто открутить голову любому из зарвавшихся пацанов.
      Небольшая вертлявая фигура пятиклассника Суворова чем-то не глянулась рыжему верзиле, и он не упускал случая хоть как-то отвести душу: поддать ногой по портфелю самоуверенного пацана, отвесить затрещину. Излишне говорить, насколько подобное положение вещей не устраивало Александра. Паритет в их отношениях наметился только после весьма примечательного случая, подробности которого так и остались до конца не выясненными. Говорили только, что Александр чуть не убил Зверя обыкновенным гвоздем. Как худенькому Суворову удался подобный фортель, так и осталось загадкой. Но факт остается фактом. Одноклассники видели поверженного Ивана, в глазах которого, пожалуй, впервые в жизни плескался самый настоящий страх, а также Сашку, который производил впечатление полубезумного. После этого Суворов и Зверев существовали как бы в параллельных мирах, стараясь не пересекаться. Это положение вещей устраивало обоих.
      В глубине давних воспоминаний Александра остался и тот памятный зимний вечер, когда они с Марьиным Олегом возвращались домой после дискотеки. Мало того, что в холле заводского клуба «Металлист» они нос к носу столкнулись со Зверевым и его приятелем Лесиным, настроение было испорчено совершенно неожиданным для Суворова способом. Лариса, высокая тонконогая девица Суворова, устроила ему безобразную сцену. Используя какой-то пустячный повод для ревности, она словно с цепи сорвалась. Сашка бросился было ее утешать, но вскоре плюнул на это занятие, заметив ироничные взгляды Зверева и Лесина. Настроение было безвозвратно испорчено, и они с Марьиным побрели к выходу. На крыльце весело гомонила стайка девчонок. Вдруг раздался чей-то истошный крик: «Закаменские идут!», девицы завизжали и бросились в глубь помещения.
      На залитой фонарным светом дорожке появилась группка ребят в черных фуфайках и цветных петушках. Увидев двух парней, идущих навстречу, закаменские остановились. Суворов с Марьиным, оглядевшись по сторонам, убедились, что помощи ждать неоткуда. Завязался обычный в таких ситуациях разговор, когда одна из сторон упорно нарывается на конфликт. И вот наконец долгожданный повод получен, стая облегченно вздыхает, в чьей-то руке поблескивает кастет. Вероятно, окончание этого невеселого для Александра вечера было бы еще более печальным, если бы не вмешательство неких светлых сил. Эти небесные посланцы явились в лице мордоворота Зверева и его товарища Лесина. И вот уже фортуна своим неземным ликом решила повернуться к Александру и его новоиспеченным приятелям лицом, а к закаменским – соответственно задом. Толстый кусок арматуры в руках Суворова как последний аргумент возвратил нападавшим чувство реальности. Женский окрик: «Милиция!» добавляет прыти, и через минуту участники побоища старательно делают ноги.
      Уже потом, отирая снегом запачканные лица, они весело хохочут, беззлобно поддевая друг друга. Лесин чуть морщится от боли, пережимая перчаткой окровавленную кисть правой руки. Суворов предлагает ему платок для перевязки. Но ни рассеченная шальным ножом рука Игоря, ни заплывающий багровым отеком глаз Марьина, ни разодранная в клочья верхняя одежда их приятелей не в состоянии омрачить торжество победы.
      Именно этим зимним вечером было положено начало крепких дружеских отношений, красная нить которых, словно иголка в руках опытного портного, соберет воедино все последующие годы. Но какими бы причудливыми тропами ни вело провидение четверку друзей, небольшая багровая полоска шрама на правой руке Лесина всегда напоминала им о той далекой декабрьской ночи.
      Так все начиналось…
      А потом Суворов взлетел вверх на гребне водочного бизнеса. Демонополизация водочного рынка в начале 90-х способствовала тому, что государственные и частные производители, тонущие в море созданного ими горячительного зелья, остро нуждались в реализации своей продукции. С этим успешно справлялась команда Суворова, толкая водку с машин и через коммерческие киоски. Параллельно они занимались еще и закупкой зерна по области с последующей сдачей его на спиртзаводы. Бизнес был прибыльным и позволял безбедно существовать в далеко не благоприятную для России пору. Число лиц, занимающихся совместно с Александром общим делом, неуклонно росло. Окружение Суворова включало бывших одноклассников, друзей-спортсменов, приятелей младшего брата. Ядром команды по-прежнему был Александр.
      Росла прибыль, росли и аппетиты Суворова. Постепенно формировалась стратегическая цель: захватить и монополизировать рынок алкогольной продукции в масштабах города. Это было бы просто, если бы не две солидные фигуры полукриминальных предпринимателей. После убийства одного из них, небезызвестного Степанченко, мир в городе воцарился на удивление быстро. Бывший борец Василевский, зрелый и далеко не глупый мужчина, предпочел перейти с белым флагом в лагерь неприятеля, чем стынуть в мерзлой земле городского кладбища. За Суворовым потянулся легкий шлейф подозрений. Но прямых, как, впрочем, и косвенных, улик его причастности к громкому убийству не было никаких.
      Дальше – больше… Суворову было нетрудно, используя свое природное обаяние и некоторые связи, какие к этому времени у него уже имелись среди чиновников области, проникнуть на крупнейший комбинат «Сокол», объединяющий несколько ликероводочных и спиртовых заводов. Войдя в доверие к директору комбината Громову, честному, но недальновидному человеку старой закалки, Суворов начал с легкостью делать большие деньги. Целая сеть созданных им фирм-реализаторов словно раковая опухоль пустила щупальца по всему предприятию. Полученную от реализованной продукции выручку Суворов не спешил отдавать в счет погашения долга перед комбинатом, а начал вкладывать ее в московские банки. В качестве новых направлений деятельности у Суворова появился туристический бизнес. За рубежом, по большей части в Испании, была приобретена недвижимость, состоящая из нескольких вилл, куда Александр возил отдыхать полезных людей: политиков, бизнесменов, журналистов. Там проводили лето жены и любовницы близких Суворову людей. Квартиры и коттеджи «суворовцы» имели как на Урале, так и в Москве и Подмосковье.
      Вместе с ростом благосостояния у Александра все больше стали проявляться признаки нетерпимости к чужому мнению, высокомерия и деспотизма. Никто, даже самые близкие друзья, не имел права называть его иначе как по имени-отчеству. Впрочем, Зверев, Марьин и Лесин не думали роптать. Они неплохо зарабатывали для того, чтобы содержать жен и многочисленных подружек, имели шикарные машины и возможность путешествовать по всему свету. Более того, Александр позаботился о том, чтобы каждый из них получил свое особое направление деятельности, имел подчиненных и возможность чувствовать себя незаменимым человеком. Марьин ведал экономическим блоком и имел в подчинении людей, курирующих дела на комбинате, туристический бизнес, взаимоотношения с банками и всю иную материальную базу «суворовцев». Лесин отвечал за общую кассу и все прочие отношения внутри организации. Зверев также получил особый статус. По указанию Суворова он подобрал группу физически крепких молодых людей, по большей части бывших спортсменов. Они часто именовались Александром «силовиками» и помогали решать задачи, требующие вмешательства грубой физической силы. Зверев прекрасно справлялся со своими обязанностями. С дисциплиной в его группе проблем не было. Изредка Суворов подшучивал над приверженностью своего товарища к фашистской идеологии. Зверев сделал себе татуировку на груди в виде улыбающегося человеческого черепа, а на плече – нацистскую свастику. Некоторые из подчиненных Звереву людей сделали аналогичные наколки. В довершение всего группа «силовиков» обрила головы «под ноль». Суворов сквозь пальцы смотрел на нацистские заскоки своего товарища, любовно именуя подчиненных Звереву лиц «фашиками».
      Жить бы да радоваться… Конечно, путь Суворова не был усыпан пахучими розами, и, подходя к зеркалу, он, как и литературный герой Дориан Грей, боялся заметить на своем лице верные приметы хищника: звериный оскал, дикие безжалостные глаза и кровь… Кровь стелилась за ним алой дорожкой. Убийства, физические расправы над строптивыми, угрозы – это был далеко не полный арсенал средств, активно используемых Александром. Почему люди не могут быть сговорчивыми? Но отражение в зеркале оставалось прежним. Он был все так же обаятелен, любим женщинами и невероятно удачлив…
      Суворов стал не только процветающим бизнесменом, но и меценатом, известным общественным деятелем. Детские сады и школы-интернаты получали от него крупные денежные суммы и всевозможные подарки. Матери и вдовы солдат, погибших в военных конфликтах, – материальную помощь и необходимую моральную поддержку. Молодые инвалиды, потерявшие свое здоровье на просторах Чечни либо в Афганистане, – дорогостоящие медикаменты и инвалидные коляски. Щедрая рука дающего дотянулась даже до местного ОМОНа, бойцам которого в торжественной обстановке был вручен объемистый конверт с денежными купюрами. После цепи труднообъяснимых событий, крепко отдающих бандитским душком, Суворов нашел новое применение своим незаурядным способностям организатора, став депутатом областного Законодательного собрания, что обещало оказаться началом его головокружительной политической карьеры. А ведь ему еще не было и тридцати…
      Апогеем его славы стало происшествие с захватом здания местной администрации одного из городов, где Суворов считался основным претендентом на победу в выборах на пост главы. Его люди продемонстрировали свою мощь и полную импотенцию правоохранительных органов, которые в непривычной для них ситуации растерялись. Несколько часов здешний «Белый дом» находился в руках объединенных сил Суворова. Людское море у стен здания администрации выражало ему полную поддержку и заряжало энергией.
      Александр позаботился о том, чтобы событие обставить с блеском, достойным молодого императора. Из Москвы в этот заснеженный город им были отправлены два самолета с военным духовым оркестром, бойцами частного охранного предприятия «Вымпел» и журналистами из Би-би-си. Американцы, почувствовав слабоуловимые флюиды сенсации, легко согласились на поездку и, к слову сказать, об этом не пожалели. Потрясающий репортаж из далекой России, где идет нешуточная борьба за установление демократии в одном из небольших городов в глубинке, обошел экраны всего мира. Стоит ли говорить, что Александр Суворов был представлен международной общественности как отважный борец за свободу. Российские же средства массовой информации заговорили о проникновении во власть криминальных элементов. Но факт остается фактом. О Суворове узнали все. Сам президент в беседе с министром внутренних дел удостоил столь знаменательное происшествие своим комментарием…
      Суворов почти достиг вершины славы и успеха. Его собственная империя, границы которой не были помечены ни на одной карте, существовала в реальности. Он был императором своего государства, круто замешанного на крови и страхе…
      И вот теперь, проводя бессонные ночи на тюремных нарах, Суворов ничуть не сомневался, что подобное положение вещей есть не что иное, как временная неприятность.
      «Созданная мной система не дает сбоя… Пусть рядом мало искренне любящих меня людей. Я понес столько потерь. Но я верю в правильный выбор. Моя верная ставка – Ольга».
      Вопреки заверениям Пружинина о прорве дел, с нетерпением ждущих молодого адвоката в областном суде, Лизе была предоставлена возможность на первых порах присмотреться к работе защитника в юридической консультации. Работа эта состояла главным образом из дачи советов приходящим на прием гражданам, составления различного рода деловых бумаг. Посетителей в конторе было мало, да и то большинство из них нуждались в помощи конкретного адвоката. Часами наблюдая за деятельностью коллег, девушка с горечью осознавала, что начало ее блестящей адвокатской карьеры тонет в туманной перспективе. Страдая от жестокой депрессии, Елизавета сейчас остро нуждалась в дружественной поддержке. Как не хватало ей сейчас верного Макса, его легкой, чуть снисходительной улыбки, их долгих вечеров и сумасшедших ночей! Она не видела Макса с того промозглого сентябрьского дня, когда хоронили отца. Как бережно он держал ее руку на кладбище, давая понять, что она не одна, что у нее есть друг, даже больше чем друг. Эта поддержка значила для нее так много…
      После похорон Лиза несколько дней не выходила из дома. Лежа на огромной кровати, она перебирала в памяти воспоминания, так или иначе связанные с отцом, забывалась коротким свинцовым сном, а затем снова, уставившись в потолок, размышляла. Обращенное внутрь себя существование не позволило Лизе в те дни осознать отсутствие в ее жизни Макса. Но потом, словно оправившись от долгой болезни, девушка поняла, что ей просто необходимы встречи со старым другом. Набрав хорошо знакомый телефонный номер, Лиза уже предвкушала короткую дружескую беседу и последующую за ней встречу. Однако вместо Максима к телефону подошла его мать и колючим голосом сообщила, что сын уехал в командировку и будет не раньше чем через две недели. Ожидая возвращения Макса, Елизавета предавалась горьким размышлениям, задумчиво перебирая изумрудные звенья подаренного им браслета.
      Взаимоотношения с коллегами оставляли желать много лучшего. Девушку просто игнорировали. К ней никто не обращался даже с пустяковым вопросом, не приглашал выпить черного как деготь дешевого чая. Шутки, веселые разговоры, казалось, смолкали, как только Елизавета входила в комнату. Стараясь не выдать своей обиды и не разреветься от досады при всем честном народе, Лиза, воинственно задрав подбородок, проходила на свое рабочее место, раскладывала бумаги и начинала бесцельно рисовать в блокнотике глупые рожицы.
      Но вот однажды, в промозглый осенний день кое-что все-таки произошло…
      – Придется тебе потрудиться, Елизавета! – громко прокричал Пружинин, тыча указательным пальцем в лист бумаги, испещренный убористым почерком. – Это заявка из прокуратуры области. Требуется адвокат для участия в крупном уголовном деле по назначению. Или, как говорит народ, бесплатно.
      – Хорошо. Я согласна, – ответила Лиза и улыбнулась.
      Не веря столь легкой победе, начальник нахмурился:
      – Ты специалист у нас еще сырой, поэтому слушай внимательно…. Ты ознакомишься с уголовным делом в прокуратуре. Подпишешь что надо. А затем, когда материалы передадут в суд, не обессудь, дорогая, – Пружинин развел руки в стороны, – выступишь там защитником… Процесс рассчитан примерно на год. Поняла? – Он вопросительно уставился на Дубровскую, ожидая здоровой реакции нормального человека, то есть истерики, угроз, проклятий, ругани. Всего этого он выслушал уже вдоволь, пытаясь найти желающего для участия в длительном процессе. Адвокаты понимали, что согласие равносильно голодной смерти, и с завидной изобретательностью ссылались на собственное здоровье, всевозможные недуги родных и близких, мнимые беременности и прочие напасти своей невезучей жизни. По придуманной еще пещерными людьми традиции нелегкую лямку обязанности должны были тянуть новички, молодежь или на худой конец дураки. Елизавета, бесспорно, подпадала под две первые категории. Относительно третьей Пружинин не был уверен и поэтому решил выяснить все до конца.
      – Ты брось улыбаться, Елизавета, – строго начал он. – Мы с тобой не в бирюльки играем. – Тут он сделал паузу, пытаясь припомнить смысл последнего сказанного им выражения. Не вспомнив ничего, он досадливо махнул рукой. – Дело Александра Суворова. Слышала небось по телевизору про такого? Так вот, защищать будешь главного… как его… фамилию запамятовал. Чудная такая фамилия. – Он начал рыться в бумажках.
      – Неужто Суворова? – ахнула Елизавета.
      – Нет-нет, – торопливо замахал руками Пружинин. – Там и без тебя желающих хватает. Ага! Вот он. Зверев! – победоносно заявил начальник, выудив из стопки бумаг нужный листок. – Учти, Дубровская, фигура тебе достается во всех отношениях выдающаяся. Одних его статей – половина Уголовного кодекса. Так что ты без фокусов! Не отлынивай от работы. Жалоб я не потерплю!
      – Что вы, Петр Петрович! Какие жалобы? Спасибо вам, – выпалила Елизавета, скрываясь за дверью.
      – Точно, ненормальная, – вздохнул Пружинин, сокрушенно покачав головой.
      Свершилось! Вот оно, первое действительно стоящее уголовное дело. Ради этого она, Елизавета Дубровская, училась пять лет в юридической академии – выслушивала многочасовые лекции, писала конспекты, дрожала на экзаменах. Именно об участии в таких делах она мечтала. Она настоящий адвокат, и в этом скоро все смогут убедиться!
      Елизавета давно не чувствовала себя такой окрыленной. Она вела машину легко и непринужденно, ловко прокладывая себе дорогу через тугой полуденный поток. Осознание собственной значимости придало озорной блеск ее глазам; губы непроизвольно складывались в улыбку, а две упругие ямочки на щеках по-прежнему радовали взгляд. Лихо обойдя сонную «десятку», она успела проскочить перекресток на мигающий кошачье-желтый глаз светофора, чем заслужила восхищение усатого дядечки в стареньком «Запорожце». Задрав вверх большой палец, он что-то кричал с кавказским акцентом. Послав мужчине воздушный поцелуй, Елизавета после пары нехитрых маневров припарковала машину около здания областной прокуратуры. Взлетев по гранитным ступеням вверх, она оказалась в просторном холле. Показав удостоверение в красной корочке внушительному стражу порядка, Дубровская уже через минуту знала, где находится кабинет следователя прокуратуры Котеночкина.
      Несмотря на ласковую фамилию, Котеночкин не имел ничего общего с мягким и пушистым комочком. Он был въедлив, чрезвычайно упрям и обладал хваткой молодого голодного бульдога. Коллеги уважали его профессиональные качества, но никогда не приглашали в семьи, на природу или даже просто попить пивка. Пива он не пил, водку терпеть не мог, а поглощал литрами черный чай и блоками – дешевые сигареты. Гардероб он обновлял изредка и только тогда, когда башмаки откровенно начинали просить каши, а неснимаемый вязаный свитер протирался на локтях. На такие мелочи он не обращал внимания. В конце концов какая разница, что на тебе надето? Больше всего его злила необходимость каждый день тратить время на поездку из дома на работу и соответственно с работы домой. Он пытался было ликвидировать ненужную трату времени и оставался ночевать на работе. Но вскоре начальство, в принципе поощрявшее нездоровую тягу Котеночкина к труду, сделало ему строгое внушение. Он вынужден был смириться, его ночевки в помещении прокуратуры стали не столь регулярными, как раньше.
      Второе, что доводило трудоголика до белого каления, – это его дурацкая фамилия. Она портила ему жизнь с детства, совершенно не подходя образу сурового сыщика. В душе он мнил себя волком, настоящей грозой преступности, но бумаги подписывал, как прежде, «А.Котеночкин». Кстати, только эта причина вызывала у него желание расписаться со страшненькой соседкой по подъезду, с которой иногда он удовлетворял свое чахлое либидо. Правда, ее фамилия была немногим благозвучнее – Тараканова. Но он скорее был согласен вызывать омерзение, чем сладкий лепет: «У-тю-тю, котеночек». Хотя сослуживцы, отдавая ему должное, величали его строго и уважительно – Кошак.
      Впрочем, последнее время у него не было желания жаловаться на судьбу. После того как его ввели в состав объединенной следственной бригады по делу Александра Суворова, жизнь его потекла намного веселее. Начальство закрыло глаза на его круглосуточные бдения на рабочем месте, признав тем самым наличие аврала. Всем же другим, менее самоотверженным работникам Котеночкин был поставлен в пример.
      И вот наконец дело было завершено. Однако вместо чувства облегчения Котеночкин испытывал какую-то пронзительную грусть. Печально отдавать с любовью выпестованное детище, каким для него стало это уголовное дело, в руки прохвостов-адвокатов. Он терпеть не мог представителей этой профессии, искренне полагая, что каждый из них является обманщиком, ловким пронырой – другими словами, сорняком на цветущей клумбе всеобщей борьбы с преступностью.
      Пусть плох закон, но он есть закон. И теперь с почти нескрываемым чувством презрения он вертел в руках ордер юридической консультации. «Дубровская Елизавета Германовна. Юридическая консультация № 1». А уж не родственница ли это Дубровского, известного чиновника не то городской, не то областной администрации? Кстати, почему нет? Молодая богато одетая дама с мобильным телефоном и ключами от автомобиля в руках (наметанный глаз Котеночкина тут же определил, что от иномарки).
      – Ну, и чем обязан, юная леди?
      Вот как! Не Елизавета Германовна, не адвокат, а именно – юная леди. В вопрос был влит целый ушат желчи, который Котеночкину просто не терпелось преподнести этой выскочке. «Эта соплюшка, поди, воображает, что сможет развалить дело. Смешно! Интересно, будет ли от нее хоть какая-нибудь польза Звереву?»
      Лиза не поняла иронии. Она обаятельно улыбнулась:
      – Я хочу ознакомиться с делом Александра Суворова.
      Котеночкин как-то странно фыркнул, затем подошел к большому несгораемому шкафу и распахнул дверцы.
      – Видите? – многозначительно сказал он.
      – Что? – не сразу сообразила Лиза.
      – Весь этот шкаф ваш. Здесь хранится дело вашего подзащитного.
      Лиза оторопело уставилась на многочисленные тома уголовного дела, аккуратно расставленные по полкам. Котеночкин, насладившись произведенным эффектом, сладко улыбнулся:
      – Шестьдесят томов! С какого начнем?
      Елизавета смиренно ответила:
      – С первого…
      Вопреки надеждам более чем два тома в день она осилить не могла. Сказывались неопытность, тяжесть восприятия письменного текста, хаотичность расположения материала в томах уголовного дела. Поначалу она пыталась вести подробные записи в специальной тетради, потом стала ограничиваться лишь короткими заметками. А ведь ей было необходимо ознакомиться еще и с видеоматериалами, прослушать аудиокассеты, просмотреть вещдоки. Голова шла кругом…
      Котеночкин, похоже, испытывал садистское удовлетворение, наблюдая за страданиями девчонки. Он не внял ее робким просьбам пересадить ее куда-нибудь в укромное местечко, где она могла бы в тишине и покое читать дело. Надуваясь как индюк, он, демонстрируя важность доверенной ему миссии, неизменно отвечал:
      – Нет, уважаемая, я с вас глаз не спущу. А то приходят тут такие, белые да пушистые, а потом листов в деле недосчитаешься! А я, между прочим, держу ответ не только перед Генеральной прокуратурой, но еще и перед ним самим…
      Котеночкин, задрав глаза к небу, многозначительно ткнул пальцем вверх.
      – Перед богом? – доверчиво спросила Елизавета.
      Следователь досадливо поморщился.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4