Современная электронная библиотека ModernLib.Net

'Рим, конечно Рим!' или 'Итальянское танго'

ModernLib.Net / Любовь и эротика / Бояджиева Мила / 'Рим, конечно Рим!' или 'Итальянское танго' - Чтение (стр. 17)
Автор: Бояджиева Мила
Жанр: Любовь и эротика

 

 


      И вот два года назад злодея настигает заслуженная кара - его автомобиль сгорает дотла на глухом шоссе. Очевидно, противники сумели отомстить негодяю. Прах дона Лиджо вместе с его зубным протезом и перстнем, найденными на пепелище и подтвердившими, собственно, личность погибшего, захоронен с величайшей помпезностью и почтительностью. Крестным отцом становится его преемник, унаследовав его власть и богатство. Примерно в то же время попадает в автомобильную катастрофу и Стефано Антонелли. Но его жизнь вне опасности - полгода комфортного отдыха на собственной вилле у берегов Тихого океана, - и он возвращается в Италию, к своим делам и к своему благочестию. У бедняги после травмы плоховато с памятью, он не всегда узнает окружающих. Да, к тому же, хромает дикция - перелом челюсти дает о себе знать. Но с ним преданный слуга и помощник Гвидо, привезенный из Америки. Гвидо был рядом со Стефано во время его тяжелого выздоровления и остался верным слугой и помощником в нелегкий период возвращения изувеченного Стефано к прежней жизни.
      При поддержке отличных заместителей и подчиненных Стефано продолжает удачно вести дела строительного концерна, увеличивая капитал и разбрасывая щедрой рукой дары. Он стал ещё добрее после травмы - вернувшийся к жизни народный любимец... Одно только смущает его - безумный тридцатипятилетний дебил, спрятанный в лечебнице. Сын стал шарахаться от приезжающего с регулярными визитами отца. Несколько раз пытался перегрызть ему горло. Стефано загасил сигару и задумчиво притих. - Вот вам и вывод, господин психолог: ни власть, ни деньги не ценятся так высоко, как доброе имя. Благонравие и душевный покой - вот редчайшая ценность, порождающая зависть сильных мира сего, погрязших в скверне.
      - Я понял! Теперь я понял все! - Санта закрыл руками лицо, словно спасаясь от созерцания чего-то ужасного.
      - Теперь? Только теперь? - удивился Стефано. - Я был уверен, что ты явился с этим и лишь раздумывал, поделиться знанием тайны со мной одним или разделить свою радость с друзьями.
      Антонелли насмешливо посмотрел на Кристину и Паолу, застывших в недоумении.
      - Я давно заметила, что ты стал другим... - наконец произнесла Паола. - Только не могла понять, почему... Не из-за голоса же, в самом деле. И не потому, что так любившая тебя прежде старушка Чино, стала лаять и рычать... Собака, правда, быстро скончалась...
      - Неосмотрительно взяв из моей руки сладость, - подсказал Антонелли, весело подмигнув.
      - Значит, это ты выкрал из нашего фамильного тайника бриллиант... Франко безгранично доверял тебе. - Паола тихо шептала, словно размышляя вслух.
      - Он советовался со мной во всем. И уж, конечно, по поводу установки сигнализации. Ведь Стефано - большой авторитет в этих делах! - Антонелли расхохотался, входя во вкус саморазоблачения. - Все-таки будем придерживаться хронологической последовательности. Мне не хочется портить гостям удовольствие - последняя речь подсудимого должна быть выразительна и красноречива. Тем более, у нас есть полчаса до десерта. Вы же не собираетесь покидать этот гостеприимный дом, не дождавшись сладостей?
      Антонелли посмотрел на часы и выпрямился в своем кресле.
      - Итак, любезнейшие господа, последнее слово Антонелли. А для вас, синьор психолог, урок третий: любовь.
      Припоминаете, синьора Паола, как лет пятнадцать назад у вашего супруга завязались дружеские отношения с неким Сальваторе - приятелем Стефано? Он часто бывал в вашем доме, став доверенным лицом подрастающего Леонардо... И однажды разгорелся страшный скандал: Сальваторе с позором изгнали, а историю с растлением сына замяли, чтобы не трепать доброе имя... Антонелли мечтательно затянулся сигарой. - Леонардо рос красивым и пылким ребенком. В его игривом характере было то, что так распаляет страсть, жажда растления. Он не просто носил в себе печать сексуальной раздвоенности, - он требовал двойную порцию эротических впечатлений, той самой "грязи", о которой поминал наш доморощенный Фрейд.
      У меня не было недостатка в женщинах, но, не стану врать, связи с мальчиками не возмущали мою нравственность. Я возмечтал развратить Леонардо дель Форте ради его отца и милейшего друга Стефано... Я предвкушал, какой ядовитый кинжал вонжу в добродетельные сердца! Но вышло по-иному: Сальваторе Лиджо впервые по-настоящему влюбился. Леонардо стал моей порочной, мучительной и нежнейшей страстью.
      Бербера присела у кресла рассказчика и, положив голову на его колени, начала гладить ноги и бедра. Похоже, они были не прочь продемонстрировать всем, что происходит в их супружеской спальне.
      - Такого гадкого, развратного и рискованного мальчишку надо было ещё поискать... Он мучил меня, то привлекая, то отталкивая, доводя до бешенства, до исступления... Жестокий и кровожадный Сальваторе становился голубком рядом с Леонардо. У моего милого было много любовников, но как-то он сказал, что хотел бы принадлежать одному - самому властному и сильному... Мне ничего не оставалось, как стать таким... "Любая страсть толкает на ошибки, но на самые глупые - толкает любовь", - сказал кто-то из мудрецов, вероятно, из зависти. Я совершил прекрасное безумство, настоял на разрыве Леонардо с семьей, отправил его в Америку и оплатил самых дорогих специалистов: Леонардо стал Берберой - обольстительной, дерзкой, горячей Бэ-Бэ.
      Бербера гладила колени мужа, а он скользнул рукой за кружево сорочки, лаская её грудь.
      - Слегка подправленный носик и губы - это пустяк. Посмотрите на этот непревзойденный бюст, на эти мощные ноги! - Любовники обнялись, словно забыв о присутствующих и пальцы Сальваторе начали медленно поднимать кружевной подол. - Вы даже не догадываетесь, что скрывается между литых, сладчайших ягодиц моей феи! Моя женщина имеет все, абсолютно все, о чем только может мечтать самый изощренный любовник...
      - Демонстрация полового акта с трансвеститом не входит в нашу программу. Мне бы хотелось узнать про другие радости новобрачных - про "голубого принца", прежде всего, - пресек любовную сцену Санта.
      Тяжело дыша, Сальваторе оторвался от тела Берберы.
      - Согласен, ещё не все козыри вылетели из рукава... Не уходи, Бэ-Бэ... Так вот, пока Леонардо превращался в совершеннейшую из женщин, Сальваторе Лиджо, а попросту дон Лиджо решил стать Стефано Антонелли, завиднейшим из женихов.
      Стефано расхохотался:
      - Вы зря так разволновались, господа! Уверяю, организовать все это не составляло особого труда. С моими возможностями я мог бы подменить весь парламент. Надеюсь, вы догадались, что в сгоревшем автомобиле дона Лиджо находился труп Стефано. Без истерик, - он скончался мгновенно от мощного яда, - предостерегающим жестом Сальваторе приостановил возгласы возмущения и спокойно продолжил.
      - Подсунуть свой протез и перстень к костям сгоревшего Антонелли было совсем просто. Вопрос состоял в том, чтобы никто из моего окружения не догадался о моих планах: я в самом деле решил исчезнуть. Дон Лиджо должен был погибнуть для всех без исключения. Но мне требовались помощники: убрать Стефано, инсценировать автокатастрофу и отправиться в Америку для тайной пластической операции под видом искалеченного Антонелли невозможно, не имея подручных. Почти всех исполнителей, принимавших участие в операции, мне лично удалось убрать. Остался Бронзато - он нужен был мне на крайний случай. Он и его люди.
      Мы встретились на тихоокеанской вилле Антонелли ранней весной - новый Стефано и великолепная новоиспеченная Бербера. Мы пришли друг от друга в восторг... Девушку восхищало незапятнанное общественное реноме Антонелли. Она согласилась сделать то, что никогда не могла сделать с доном - крестным отцом, - Бербера пообещала стать моей женой! Да и Стефано-вдовец с безупречной репутацией мог позволить себе новый брак с молодой женщиной. Мы добились своего. Оставалось одно "но": месть Леонардо. "Клянусь, "голубой принц" вернется к своему истинному владельцу. Я подарю его тебе, детка", сказал я невесте. - Это будет мой свадебный подарок".
      - Значит, ты убил Стефано, мерзавец... - прошептала Паола. - А ты, ублюдок, убил своего отца... Теперь я знаю, о чем узнал Франко перед тем, как рухнуть на пол с разорванным сердцем...
      - Я позвонила ему из Америки. Сказала всего несколько слов про операцию и брачные планы, - недоуменно пожала плечами Бербера. - Я думала, отец будет рад...
      Она криво ухмыльнулась, с издевкой глядя на Паолу. Паола со стоном прижала ладонь к сердцу.
      - Пожалуйста, без лишних эмоций, графиня. Вы спокойно пережили куда большие потрясения. Дышите глубже, а я продолжу, если позволите. Впереди самое интересное... Недавно исполнилось два года с тех пор, как Сальваторе стал Стефано, мерзкий дон Лиджо превратился в святейшего Антонелли. Что за удовольствие я получал на первых порах: любовь сограждан, почтительность, уважение! И при этом никто не боялся меня, а мне не надо было никого убирать с дороги. Не надо было противостоять козням врагов, оплакивать трупы друзей... Но уже вскоре я стал чувствовать себя стариком-пенсионером, вышедшим на отдых после интенсивной работы. Ведь я не собирался втягиваться в деловые проблемы Стефано - строительные подвиги не для меня. Скучновато. Куда веселей разрушать... И тут, в минуту уныния "голубой принц" сверкнул передо мной радужным блеском опасной игры. Я увлекся этой идеей, как полоумные старики увлекаются рыбалкой... И начал разрабатывать план.
      Я знал все хитрости тайника Франко и людям Рино не составило труда подменить бриллиант стразом, не вызвав подозрений владельцев. Но затем они совершили ложный шаг. Ведь я не мог сам руководить этим делом... Дол Лиджо никогда не позволял себе доверять чужакам. И никогда не оставлял в живых тех, кто мог продаться. Рино связался с людьми из русской мафии и упустил камень. Я узнал, что "голубой принц" попал в тайники подпольного русского коллекционера, маниакально скупающего редкие бриллианты со всего мира. Даже сейчас не стану называть его имени, оно достаточно известно в политических кругах и вызывает у меня восхищение.
      Обнаружив подмену, Франко обратился ко мне за помощью. Я обещал разузнать о судьбе бриллианта, а затем предложил послать на выручку камня племянника Франко - бестолкового юродивого Санту, бесконечно обучавшегося где-то чему-то и зарабатывавшего деньги пением в ресторанах... Тише, малыш, я не хочу обижать, я стараюсь держаться поближе к правде, - парировал Сальваторе жестом гневный взгляд Санты.
      - Теперь ваша партия, синьорина Ларина. Вы не уснули? Свет "голубого принца" упал на вашу серенькую, ничем не приметную жизнь. Как луч прожектора на сцене, выхватывающий из толпы статистов солистку, он открыл вам блестящий путь - к известности, деньгам, захватывающим авантюрам. Сальваторе пренебрежительно фыркнул. - Я переоценил тебя, куколка, наивная лупоглазая растяпа, державшая в своих руках сокровище. Я подозревал тебя в сговоре с русскими, глупая матрешка, а ты засунула в свой хлам этот камень, не ведая, каким богатством владеешь... Я приручил тебя, стал другом, опекуном, пытался разгадать твою игру, выявить связи и поражался твоей хитрости. И тут Санта приносит мне диадему! Русская идиотка отдала ему "принца" и теперь он сам - святой юродивый, приносит сокровище мне с вопросом, как поступить. Ведь я должен был получить камень законным путем, - таково условие Берберы. Получить в подарок, чтобы не спугнуть его магические чары, и преподнести ей - единственной наследнице "принца". Нет, конечно, не из так называемого "благородства". У меня не было другого выхода. В этой ситуации требовался тончайший расчет.
      Переписав завещание, Франко тем самым обрек Риту. Он рассказал мне, что изменил условия наследования. Я сообщил об этом Бэ-Бэ. Бербера, находившаяся в Америке на дополнительной серии пластики, позвонила отцу. Она знала, что надо сказать правду. Что делает сейчас себе одну особую штучку, отличающую женщин от мужчин, оставив при себе свое сокровище.
      - Я называла все своими именами. Он всегда был брезгливым ханжой, вставила Бэ-Бэ. - Пара физиологических подробностей, и старик рухнул у телефона. Его нежнейшее сердце разорвалось от горя!
      - Так Элмер женился на Рите, уже зная о завещании? Значит, я все же была права...
      - Конечно, Паола. Маленький трюк. Рита активно добивалась внимания этого плейбоя и ей даже удалось затащить его в постель. Наверно, по пьянке. Это произошло вскоре после моего памятного всем юбилея, то есть, юбилея Стефано. Мне к тому времени уже исполнилось шестьдесят два...
      Рите удалось забеременеть, а Вествуду - схитрить. Прознав о завещании, он сделал вид, что ничего ещё не слышал и предложил Рите поскорее заключить законный брак. Он тогда был полностью на мели и решился на классический шаг. Но не рассчитал своих сил. Рита, горячо обожавшая своего мужа, как вы понимаете, тяготила его. Ни на службе, ни дома, она не оставляла его ни на минуту, досаждая своим вниманием и темпераментом. - "Все. Не могу больше, Стефано. Мне не нужны её деньги, её ребенок... Мне не нужна жизнь примерного семьянина... Я часто думаю о самоубийстве". - признался мне Элмер через месяц после заключения брака. И Сальваторе стало ясно - пора начинать большую игру. Мы заключили сделку: я избавляю его от жены и последствий этого брака, он дарит мне входящий в её долю наследства бриллиант. Элмер не спрашивал, каким образом я собираюсь устранить Риту. Он был уверен, что мудрый и чистоплотный Стефано сумеет добиться цели убеждением или ещё каким-то иным благородным способом. Вествуд, следуя моим инструкциям, уговорил жену забрать камень из фамильного тайника, перенести его в банк, выдать доверенность на владение банковским сейфом своему обожаемому супругу. Она побаивалась родов и подкупленный мной врач запугивал пациентку страшными историями о неудачах позднего материнства. Рита хотела обеспечить Элмера на тот случай, если рождение ребенка погубит её. Итак, доверенность попала в руки Элмера. Настал мой черед действовать.
      Мне оставалось лишь устроить так, чтобы в убийстве Риты заподозрили человека, не связанного с мафиозными кругами и, конечно же, со мной. Даже, ещё лучше, человека, близкого мне, за которого я мог заступиться, проявляя тем самым свою непричастность... Мы с Берберой оказали честь своим выбором Кристине Лариной и стали готовить компрометирующее её досье.
      На балу во дворце Тинтури удалось устроить яркий спектакль! Накачать малышку шампанским и подослать к Элмеру, убеждая, что он готов ради неё порвать с надоевшей Ритой. Я-то знал уже, что они вступили в законный брак, скрытый пока от общественности по причине траура. А Кристи все ещё мнила себя единственной дамой сердца Элмера...
      - Боже. я знала, знала, что Вествуд убил мою дочь.
      - О, нет, графиня! Этому красавчику хватало мужества лишь на то, чтобы соблазнять легкодоступных шлюшек и разыгрывать из себя очень крутого малого на телевизионном экране... Элмер, конечно, подозревал, что стоит на грани чего-то ужасного, но старался не думать об этом, - занял позицию страуса, прятавшего голову в песок. А я мучил беднягу неопределенными намеками, выпытывая, где и как они проводят свободное время. Я заставил его описать дорогу, по которой супруги должны были ехать на рождественский прием, показать все улицы и переулки на карте. "Ты что-то задумал, Стефано", неуверенно спросил Вествуд, ожидая, что я успокою его совесть. "Естественно. Ведь ты же просил меня кое о чем. Или уже передумал?" Надо отдать должное парню, - он размышлял целую минуту. А потом, словно между прочим, бросил: "Наш договор остается в силе". И все! - Сальваторе Лиджо развел руками. - Мой человек точно исполнил все указания, не повредив серьезно Вествуду и обеспечив его супруге беспересадочную дорогу в рай. Оставил сумочку Лариной на месте преступления и успел засунуть в багажник её машины свой маскарадный балахон. Это уже произошло в моем дворе за пять минут до появления полиции. Инспектор Курбе подскочил как раз вовремя, чтобы защелкнуть наручники.
      - А сумочку я стащила у тебя ещё на балу Тинтури, пока ты рыдала в отчаянии, - похвасталась Бэ-Бэ.
      Но Кристина не заметила реплику, её все ещё мучили десятки неразрешенных вопросов.
      - Кто же спас меня из тюрьмы? - спросила она тихо
      - Ха! Сальваторе, детка, конечно же, Сальваторе! Не мог же я допустить, чтобы дело дошло до суда и ты раскрыла свой ротик. Тем более, что в поле зрения инспектора Курбе при помощи Паолы уже попал "голубой принц". И с этого момента бедолагу начали преследовать неудачи: он ринулся к Вествуду, только что вышедшему из больницы, и наткнулся на хладный труп самоубийство с предсмертной запиской. Вдовец не пережил смерти любимой жены и дитяти... Конечно, мне пришлось поработать, объяснить красавчику толком, как погибла Рита и что это произошло по его воле. Рассказать, как подставили обвиняемую и какая участь ждет синьорину Ларину в недалеком будущем... Он колебался, наш экранный герой, боясь прикоснуться к пистолету. Я сам вложил в его ладонь оружие и помог пальцу нажать курок. В этой жизни все надо уметь! Мне повезло - я успел, а Курбе опоздал... Вдобавок новая беда - обвиняемая сбежала! Инспектора со скандалом отстранили от дела. Да и я, признаться, поволновался. Ведь по моему плану девочка должна была погибнуть в перестрелке. Мой человек, тот самый "спаситель", уже собирался выстрелить крошке между лопаток, но опоздал его подстрелил раненный полицейский. Представляете, - я ожидаю известий о гибели своей подопечной, готовлю галлон слез и успокоительные капли, а она является сама! Вот это радость! - Сальваторе подошел к Кристине и взяв её за подбородок, посмотрел в глаза. - Милая крошка, не представляешь, как велико было искушение отделаться от тебя вместе с машиной, на которой ты прибыла. Но это было чересчур просто и опасно. Такие экспромты сходят с рук только новичкам. Да и надежных людей для осуществления этой затеи у меня осталось не много... С Рино мы повздорили из-за камня. Ему не очень понравилось, что "принц" окажется на шее Берберы. Бронзато предпочел бы заполучить его сам.
      Оставался Гвидо. Но Гвидо я рисковать не мог - он был единственным доверенным лицом Сальваторе Лиджо все эти два года. И он останется им до конца... Время, господа, время... Извините, мы с супругой и так задержали вас. Да, нам не терпится в постельку.
      С этими словами шутливо раскланивавшийся с гостями Сальваторе, подхватив Берберу, выскользнул за дверь. Все ясно услышали, как лязгнула металлическая щеколда.
      - Гвидо постарался с "десертом" - все кусты залиты бензином. Ставни очень надежные. Они на металлических листах и выдержат любое пламя. Вам не придется долго мучаться, господа. - послышался за окном голос Сальваторе. Эй, Санта, не советую прикрывать телом от огня русскую шлюху. С первых минут нашего знакомства она старалась затянуть меня в постель. Спроси её сам, - в такой момент не врут. А ты, Паола, благодари за костер Санту. Это он привез тебя сюда, хотя, по моим планам, должен был быть зажарен в одиночку - достойная кончина "святого".
      Хохот Сальваторе потонул в треске огня, наступавшего со всех сторон. Со второго этажа, в щели дверей и окон валил дым. Паола упала на колени, крестясь и шепча молитву. Кристина не успела испугаться, ещё не прошло оцепенение, вызванное шоком. Она осталась в своем кресле, закашлявшись от едкого дыма. Санта резко дернул девушку за руку, свалив на пол, и бросился к Паоле.
      - Быстро, дай мой пистолет, мама!
      Он приготовился сбить пулями замок входной двери, но она вывалилась сама, открывая путь к спасению.
      - Живо, живо на воздух! Только убери свою пушку! - Оттолкнув недоумевающего Санту, инспектор Курбе ринулся в горящий дом...
      Через несколько минут прибывшие пожарные машины начали заливать огромный костер, в который превратился охотничий домик.
      - Я напишу рапорт, чтобы вас представили к награде. Вы рисковали жизнью, вытаскивая меня из огня, - тихо сказала Паола. - Хотя я призывала Деву Марию, но и ваше прибытие оказалось очень кстати.
      - Ну, что вы, синьора! Ведь как профессионал, я допустил ошибку, оставив без присмотра сбежавшую преступницу. - Курбе грозно посмотрел на дрожащую в коротком жакете горничной Кристину. - Эй, Вермело, тащи-ка сюда термос!
      Протянув Кристине пластиковый стакан с дымящимся кофе, инспектор добавил:
      - Твое счастье, крошка, что я не злопамятный. Вот эти седые виски на твоей совести.
      - Не свисти, Джованни, - вмешался молодой помощник инспектора капрал Вермело. - У тебя уже десять лет такая масть.
      - Я и не говорю, что поседел. Так замотался, что забыл покраситься... Вот, черт, никогда в жизни не старался насмешить публику, а часто смеялись. Сегодня все наоборот... Да встряхнитесь, господа! Уж если вы не рады своему спасению, то у меня сейчас праздник. - Он кивнул на темно-синий фургон с зарешеченными окнами, так знакомый Кристине. - Отличный улов! Дона Лиджо я выслеживал почти два десятилетия!
      Римская весна, обычно ранняя, яркая и бодрая, в этом году не радовала. Март напоминал начало неудачного московского мая - дождливого, ветреного и холодного. Почти все время, пока шел судебный процесс по делу Сапльваторе Лиджо, моросил нудный дождик. А серые низкие облака, проносящиеся над гордом с порывами резкого ветра, не разрешались веселой грозой. Серый ливень хлестал совсем по-осеннему, превращая улицы в шумные реки.
      Несмотря на безрадостную погоду, во Дворце правосудия держалась приподнятая, почти праздничная атмосфера. Процесс, ставший частью широкомасштабной операции "Чистые руки", поднял мощную волну общественного мнения и возбудил обывательский интерес. Проблема мафии, отечественной и экспортируемой с Востока, который раз стала ребром, взывая к решительным мерам со стороны правительства. Разоблачение дона Лиджо потянуло за собой цепь арестов: восемнадцать человек село рядом с шефом на скамью подсудимых. Скандал следовал за скандалом.
      И вот, наконец, все было позади - оглашены приговоры, виновные наказаны, свидетели вернулись к мирной жизни, а имя Кристины Лариной ушло из броских заголовков на периферию газетных листов.
      Пятнадцатого марта, завершив окончательно все протокольные формальности, Кристина и Санта оказались в мокром и пустом скверике. Возле каменной статуи какого-то исторического персонажа крутились две болонки, с интересом обнюхивая углы постамента. Сопровождающий их хозяин, зябко нахохлившись, сидел на скамейке под густыми ветвями лавра. Завидев приближающуюся парочку, он посвистал собакам и направился в боковую аллею.
      Кристина с отвращением зажмурилась, заметив на оставленной стариком газете свою крупную фотографию. Листки прилипли к деревянному сидению, темнея и набухая от падающих с твердой глянцевитой листвы капель.
      - Как же это надоело! Когда за нами захлопнулась тяжелая дверь Дворца правосудия, мне показалось - грянул праздничный салют, знаменующий начало новой жизни, а все грязное, противное, страшное осталось там, - в пыльных архивах... - Кристина сунула скомканную газету в урну и вздохнула. - Так хочется оказаться в Москве, где никто не станет показывать на меня пальцем, а чужие взгляды будут равнодушно скользить мимо. Равнодушно скользить, как это здорово! - Поплотнее завернув шарф, она присела на край скамейки.
      Санта стоял рядом, раскачиваясь на толстых подошвах в довольно большой луже. Настроение у него, по всем приметам, было воинственное.
      - И уже через неделю синьорина Ларина будет с тоской вспоминать о фотокорреспондентах, телевидении, интервью, блестящих деловых предложениях, жадном внимании толпы, которым была окружена здесь. - Санта насмешливо взглянул на хмурящуюся девушку и присел рядом, но не близко, а так, чтобы раскинуть руки на спинке скамьи и, задрав голову, рассматривать пасмурное небо.
      - Уточняю, - не глядя на него, сказала Кристина. - Мне поступило три чрезвычайно интересных предложения: написать мемуары "В объятиях оборотня", сняться в крошечной роли русской потаскухи в телевизионном сериале, а также... сотрудничать кое с какими отделениями правоохранительных органов...
      - А предложения "руки и сердца"? - Санта лениво пожевывал листик лавра. - Разве большеглазая, милая и такая трогательно-незащищенная малышка не привлекла сердобольных синьоров, мечтающих о семейном счастье?
      - Отбоя не было, - сурово отрезала Кристи и поднялась. - Ну что, пора по домам?
      Ей вовсе не хотелось признаваться в том, что сердце разрывается от боли при мысли о предстоящей разлуке. Послезавтра самолет Alitalia, сделав круг над "вечным городом", унесет её на восток, оставив позади все беды и радости, волнения и тревоги, подаренные Римом. Дурацкую историю с оборотнями, казавшуюся теперь, после счастливого финала, детской страшилкой.
      Кристина могла бы остаться в Италии, воспользовавшись одним из предложений, но главного, единственно важного, предложения сделано не было: Санта и словом не обмолвился, что его тяготит разлука с девушкой, пережившей вместе с ним самые невероятные дни в своей жизни.
      Загадочный, непредсказуемый Санта... Он был дружелюбен и внимателен, поддерживая Кристину и Паолу на протяжении всего процесса. Он возил девушку по окрестностям Рима, показывал свои самые любимые места, приглашал на музыкальные концерты и совершал в компании эффектной блондинки набеги в экзотические ресторанчики.
      После памятной ночи в охотничьем домике Кристина находилась на грани нервного срыва и Санта, как заботливый друг, делал все, чтобы помочь ей восстановить душевное равновесие. Он резвился, как школьник, и лишь иногда Кристине удавалось заметить скрывавшуюся под напускным весельем грусть. Казалось, он что-то постоянно обдумывал и решал - там, в потаенных глубинах души. И частенько корил себя за допущенные промахи - это было заметно по глазам, приобретавшим смоляной злой блеск.
      ... Однажды, во время мучительного разбирательства в суде, заполненного перетряской "грязного" белья - выяснением подробностей интимной жизни обвиняемого и свидетелей, Кристина впала в отчаяние. Ей хотелось заткнуть уши, спасаясь от не умолкающих глумливых голосов, забрасывающих сжавшуюся от стыда свидетельницу пудовыми вопросами: "Сколько раз вы вступали в интимную близость с синьором Вествудом? Предлагал ли он вам законный брак? Какого рода отношения связывали вас с обвиняемым? Как долго сопротивлялся Сальваторе Лиджо вашим попыткам стать его любовницей?"
      И снова, снова - про Строцци, Марджоне, Санту... Кристина, словно впавшая в столбняк, отвечала коротко и монотонно. Она видела выражение лица Санты, сидящего в первом ряду, и понимала, что окончательно теряет его. Не презрение или брезгливость, нет! Безысходная грусть искажала его черты. Санта тупо смотрел прямо перед собой и, казалось, ничего не слышал. Сразу же после окончания заседания он исчез. Кристина уже выезжала из узкого переулка, ведущего от автостоянки к центру города, когда дорогу ей преградил голосующий мужчина.
      - Не подбросите к Колизею, синьорина? У меня проблемы с мотором. Санта поспешно сел рядом с ней и слегка сжал локоть. - Прости. Я настоящий подонок. Так хочется остаться чистеньким! Не выйдет, - мы все тут по уши в дерьме! Прости, прости, детка... Поехали на свежий воздух и ни звука о всех этих делах. Виллу Боргезе знаешь? Давай туда, как раз подходящее место для лирических прогулок беззаботной парочки!
      В старом парке было пустынно и тихо Здесь все уже покрылось первой нежной зеленью. Но небо хмурилось и запах весенней земли сквозил осенней прощальной грустью. В тишине шелестели падающие с ветвей капли и вопросительно пиликала какая-то птица: "что же? что же? что же?"
      Они молча бродили среди величавых, ко всему безразличных статуй, сидели возле плескавшихся, несмотря на дождик, фонтанов. И думали, каждый о своем.
      Решение погреться в каком-нибудь отеле пришло как-то сразу. Заказав в номер ужин, они оказались в широкой скрипучей кровати, пытаясь спрятаться в объятия от тревоги и сомнений. Без конца анализируя свое участие в "деле дона Лиджо", они терзались чувством вины: в смерти Элмера, Риты, не рожденного ребенка было ещё много непонятного, терзающего совесть. Кристина и Санта часто замолкали среди напускного веселья, боясь задать друг другу вопрос, способный поднять бурю печальных воспоминаний. Их тянуло друг к другу, как сообщников пережитой драмы, но страх разбередить раны заставлял молчать о том, что мучило больше всего.
      - Вы были хорошей парой с Элмером, ну, хотя бы, в постели? - спросил Санта, как только они разомкнули объятия.
      Кристина, натянув простыню до самого подбородка, уставилась в потолок. Она боялась расплакаться от жалости к себе. Ну, как объяснить, что влюбленность в Вествуда была придуманной, инфантильной, неуклюжей? И разве честно будет признаться сейчас, каким посредственным любовником оказался её кумир, как потрясла её сила и нежность Санты там, на морском берегу? Нежность, о которой он теперь и не вспомнил...
      - Извини, я не должен спрашивать об этом. Ведь сейчас ты моя. - Санта, сорвав с неё простыню, с какой-то грустью пробежал рукой по обнаженному телу. - Ты очень красивая. Без синяков и ссадин твоя кожа светится подобно каррарскому мрамору... Роскошная женщина, чужая женщина... Мечта, взятая напрокат...
      - Нет! - Кристина зажала его губы ладонью. - Нет, милый. Я твоя, совсем твоя...
      Они снова предались любви, горячо и яростно. Но близость не спасла, не принесла, как тогда, на пустынном берегу, блаженства высшего единения, отрешения от мирских забот... Обнаженный Санта, излив свою страсть, казалось, забыл о подружке. Озаренный зеленым сиянием рекламы, мигающей на крыше противоположного дома, он выглядел чужим и недосягаемым. Совсем иным, чем час назад, в вечернем парке, когда старался согреть в своих ладонях озябшие пальцы Кристины. Его рука машинально перебирала белокурые пряди лежащей рядом девушки, а мысли витали далеко - в неведомых ей краях. С острой печалью Кристина подумала, что так ни разу и не назвала его Ромой. А Санта и не вспомнил, как хотел стать для неё "завоеванным Римом".
      Словно сговорившись, они больше не упоминали о близости. Кристи догадалась, что сердце Санты, по всей вероятности, занято, а его планы на будущее не связаны с ней. Она заказала билет в Москву, торопясь разорвать мучительную неопределенность. И теперь, поднявшись с влажной скамейки, решительно направилась к автомобильной стоянке:

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25