Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Кот, который... (№7) - Кот, который знал Шекспира

ModernLib.Net / Детские остросюжетные / Браун Лилиан Джексон / Кот, который знал Шекспира - Чтение (стр. 10)
Автор: Браун Лилиан Джексон
Жанр: Детские остросюжетные
Серия: Кот, который...

 

 


Она говорила с несвойственной ей резкостью, и Квиллер мысленно отказался от предложения миссис Эксбридж.

В ресторане посетители выстроились в очередь, и Хикси старалась побыстрее рассадить их. У неё даже не было времени для шуток. Квиллер и его спутница должны были ждать столик и меню. Судя по разговорам вокруг, все стремились на концерт и испытывали нервное возбуждение.

Квиллер сказал Полли:

– Моя мать пела в хоре каждое Рождество. Мой любимый номер «Аллилуйя», особенно если выдерживаются все паузы. Мне нравится двухсекундная остановка перед последней частью – две секунды мертвой тишины, и вдруг – взрыв!

Хикси вручила им меню с извинениями за задержку. К обложке была прикреплена маленькая карточка, предлагающая посетить концерт. К меню Квиллера была приколота записка с каракулями Хикси: «Хочу поговорить с вами лично. Позвоню завтра».

Уже в восемнадцать тридцать ресторан опустел, и все его посетители вновь встретились в Старой церкви, заняв скамьи и складные стулья бокового придела. Три первые скамьи были отгорожены, и публика терялась в догадках. Все предвкушали зрелище.

– Ты не против сесть в последний ряд? – спросил Квиллер у Полли. – Я хотел бы выйти сразу после заключительной части: мне надо проверить, всё ли готово в музее к приёму гостей.

В семь часов мистер О'Делл проскользнул на соседний складной стульчик, и мужчины обменялись кивками.

Потом появились актеры. Сначала оркестранты в серых ливреях, дотом хор в напудренных париках и костюмах пастельных тонов: женщины – в блузках на шнуровке и широких юбках, мужчины -в бриджах, жилетах и широких галстуках. Наконец вышли солисты в бархатных костюмах жемчужного цвета. Это ещё больше взбудоражило публику.

Дирижер повернулся лицом к замершим слушателям:

– Леди и джентльмены, прошу встать. Его величество король Георг.

Двери широко отворились, и, пока оркестр играл торжественный марш, королевская свита величественно двинулась вниз к центру, разодетая в красный бархат, горностай, белый атлас и пурпурный узорчатый шёлк. Публика открыла рот от изумления, потом зашептала приглушенно, затем зааплодировала с восторгом.

Квиллер зашептал Полли:

– Я бы хотел, чтобы моя мать увидела всё это. Она была бы счастлива.

Церковь славилась своей замечательной акустикой; хор был великолепен, солисты и оркестранты – восхитительны, орган звучал потрясающе. Этого представления Квиллер ввек не забудет, и не только по причине его великолепия.

Ближе к концу оратории мистер О'Делл исчез, кивнув Квиллеру. Оркестр заиграл увертюру к «Аллилуйе». Король и его свита поднялись, публика встала, и Квиллер растворился в волшебных звуках музыки и своих воспоминаниях.

«Аллилуйя» исполнялась со всё возрастающей мощью до того самого драматического момента – двух секунд полной тишины!

И вдруг Квиллер услышал фальшивую ноту – вой сирены. Брюс Скотт, сидящий несколькими рядами впереди, вскочил со скамьи и бросился по боковому приделу. Ещё два человека быстро покинули зал. Квиллер нахмурил брови. Неудачное время для пожарной сирены.

Хор завершил «Аллилуйю», и началась ария. Затем дверь позади Квиллера открылась, и швейцар, взяв его за локоть, что-то горячо зашептал ему на ухо.

Квиллер выскочил из церкви. На другой стороне площади пылал музей, но не огнями всех зажженных люстр, а языками пламени.

– Боже мой! Коты!

Он устремился через улицу, не обращая внимания на машины, пересёк напрямик сквер, утопая в глубоких сугробах. Всё здание было в огне. Выли сирены.

– Коты! – кричал Квиллер.

Чёрные фигуры встали, как призраки, на его пути: «Вернитесь назад!»

Квиллер пронёсся мимо них.

– Коты! – ревел он.

Оранжевые языки достигли окон второго этажа. Стекла вылетали с треском.

– Удержите его!

Он бежал к чёрному ходу, который был ближе к кухне.

– Остановите его!

Сильные руки удержали его. Он взглянул вверх и увидел пламя на третьем этаже. Взметнувшиеся приставные лестницы разбили окна, и черный дым с ревом вырвался наружу.

Квиллер застонал от ужаса.

ШЕСТНАДЦАТЬ

Понедельник, двадцать пятое ноября


Квиллер включил приемник в спальне своей квартиры над гаражом. «Экстренные новости этого часа: клингеншоенский музей на Пикакской площади был до основания уничтожен огнём в ночь на воскресенье. Это результат поджога, как сообщил нам Брюс Скотт, шеф пожарной команды. Обгоревшее тело предполагаемого поджигателя ещё не опознано. Тридцать пожарных, четыре пожарные машины и три помпы быстро отреагировали на сигнал, им помогали пикакские добровольцы. Ни один пожарный не пострадал… Сегодня мы ожидаем повышения температуры и ясного солнечного дня…»

– Солнечного! – пробормотал Квиллер, выключая радио. Он устремил печальный взгляд на серую картину за окном: холодное небо в тяжёлых тучах… Чёрная земля со слякотью и сажей. Обгоревший скелет трехэтажного каменного здания, которое раньше было достопримечательностью города. Окон, дверей и крыши не стало, почерневшие стены обнажили горы обугленного щебня. Острый запах дыма повис над руинами, проникая даже сюда, в квартиру.

Полли подошла к нему и молча взяла за руку.

– Спасибо, что помогла мне пережить эту чудовищную ночь, – сказал он. – Тебе не холодно? – Она была в его пижаме. – Ещё час назад отопление не работало. Свет дали в пять часов, но телефон пока молчит. Последняя пожарная машина уехала только на рассвете.

Подавленно глядя на него, Полли сказала:

– Я не могу этого понять.

– А это выше всякого понимания. Хочешь кофе? Здесь нет ничего к завтраку, кроме замороженных рогаликов. Когда тебе нужно быть в библиотеке?

– Йау-у-у-у! – послышался громкий и протяжный вой из соседней комнаты.

– Коко услышал про завтрак, – сказал Квиллер и пошёл открывать дверь в кошачью гостиную.

Коты вышли, выжидающе помахивая хвостами и вселяя оптимизм.

– Прошу прощения, – сказал Квиллер, – единственный аромат сегодня утром – запах дыма. И никакой еды в доме до тех пор, пока я не схожу в магазин. Но я ужасно рад, что вы живы.

– Сюда идет мистер О'Делл, – сказала Полли. – Мне лучше пойти и одеться.

Она схватила свою одежду и исчезла в ванной.

Квиллер поприветствовал управляющего в минорном тоне:

– Печальный день, мистер О' Делл, но мы благодарны, что вы спасли котов.

– Этот малый сделал всё сам: он стал царапать дверь уборной, которую я неделю назад приладил. Я открыл её, а он притащил плетёную корзинку для пикника. Он ругался и бранил малышку до тех пор, пока та не запрыгнула к нему. Вы думали, что я оставил их в доме, но я принёс их сюда ещё до того, как пошёл слушать музыку. Ну, не удивительно, а?!

– Коко знал: что-то должно было случиться, – произнёс Квиллер. – Он чувствует опасность. Вы слышали какие-нибудь новости о поджигателе? По радио сказали, его личность ещё не выяснена.

– Да, я тоже слышал, – сказал О'Делл. – Мой старый друг Броуди, которого я видел сегодня утром, хотел дозвониться до вас.

– Линия была повреждена всю ночь. А что Броуди хотел сказать?

Управляющий скорбно опустил голову.

– Мне, конечно, жаль бедную женщину – она в больнице, а её новоиспеченный муж уже покойник, да ещё и преступник.

Квиллер молчал. Да, этот человек был способен на такое – сжечь музей, чтобы не дать своей жене работать там. Явно сумасшедший! Неужели он думал таким жутким способом заставить её подчиниться?

– Я был там, когда его засовывали в парусиновый мешок, – сказал управляющий. – Он был весь чёрный, как подгоревший хот-дог, из трещин выглядывало розовое мясо.

– Избавьте нас от деталей, мистер О'Делл. Теперь мы как-то должны всё рассказать миссис Кобб. Все мы знаем, как много для неё значил музей.

– Что я могу сделать для нашей бедняжки?

– Возьмите деньги, купите цветы и доставьте их в больницу. Только не розовые розы. Подождите минутку, я напишу ей записку.

Управляющий ушёл, и Полли вышла из ванной, одетая в белоснежное платье для концерта.

– Это не совсем то, что я обычно надеваю для трудового дня, – сказала она. – Как я объясню, что потеряла свой багаж в огне?

– Прошу прощения за твой багаж, Полли.

– А мне жаль четырех тысяч книг.

– Да, именно библиотеки и будет не хватать больше всего, – согласился Квиллер. – Я спас только одну вещь. Когда фургон привез бюро, я попросил носильщиков вынести из дома свадебный подарок мисок Кобб, – так пенсильванский шкаф оказался в гараже вместе со старым бюро Эфраима Гудвинтера.

Зазвонил телефон – долгожданный звук после стольких часов тишины. Квиллер взял трубку:

– Да?.. Это без вашего приказа, доктор Гал. Какая сейчас ситуация? Плохо, но будет ещё хуже. Они опознали личность поджигателя… Если я приеду и поговорю с ней, это поможет? Хорошо, вам виднее.

Он положил трубку и задумался.

– В чём дело, Квилл?

– Миссис Кобб шла на поправку до тех пор, пока не включила радио и не услышала новости о пожаре. У неё опять началась истерика.

Полли уехала на работу, а телефон звонил и звонил. Друзья, знакомые и незнакомые звонили, чтобы выразить свои соболезнования и сочувствие. Любопытные сплетники хотели знать, кто устроил пожар. На Мейн-стрит сплошной поток автомобилей двигался вокруг Пикакской площади.

Телефонный звонок Джуниора Гудвинтера из Центра стал сюрпризом.

– Квилл! Я не могу поверить! Джоди позвонила Франческа. Она сказала, что пока не установили личность поджигателя.

– Это был Флагшток! Один из наших пожарных.

– Нет! Они уволили его прошлой весной за нарушение правил.

Квиллер сказал:

– Я очень переживаю по поводу аварии и гибели твоей матери, Джуниор. Это ужасно.

– Да. Но что я могу сказать?

– Начёт наследства не было никакого объявления.

– А никакого наследства и нет. Я говорил с братом и сестрой, мы решили отложить панихиду.

– А как это повлияет на возрождение «Пустячка»?

– Никто пока не знает, но у меня есть хорошие новости. Ты помнишь сейф моего отца? В нём лежал ключ от подвала в Миннеаполисе. Оказывается, отец поместил сотню лет жизни «Пустячка» на микроплёнку и не хотел, чтобы кто-нибудь знал, на что он потратил деньги.

– И у меня для тебя тоже есть хорошие новости, – сказал Квиллер. – Бюро твоего прадеда стоит у меня в гараже. Оно твоё, когда вы с Джоди поженитесь.

– Ого! – вскричал Джуниор.

Телефон продолжал звонить. Позвонила Хикси Раис, чтобы справиться о котах и узнать, нужна ли им еда. В скором времени её высокие каблучки застучали по лестнице, и она внесла большой пакет с первоклассными цыплятами.

– Я была совершенно подавлена, когда услышала о пожаре, – сказала она, ища глазами пепельницу. -Не возражаете, если я закурю, Квилл?

– Конечно нет, – ответил он, – только не стряхивайте пепел на котов. От этого их шерсть станет голубой.

Она положила сигареты в карман.

– Мне надо бы бросить курить. Говорят, курение способствует появлению морщин.

– Чашечку кофе? – предложил Квиллер.

– Если это ваш знаменитый растворимый яд, нет, спасибо.

– Есть какие-нибудь новости о вашем шеф-поваре и его ножах?

– Потерпите, – сказала Хикси. – Слышали вы о неопознанном теле, найденном в машине, что застряла в сугробе? Так это был Тони, бежавший в Канаду на моей машине !

– Вы и в самом деле знаете, как подбирать таких мужчин, Хикси.

– Когда я сказала, что он выпрыгнул из окна уборной, я не рассказала вам всего. Тони – канадский француз, живший здесь нелегально. Он изменил своё имя и перекрасил волосы. Я могла бы с этим смириться, но… он пытался обмануть страховую компанию.

– Это плохо.

– Он продал свою машину какому-то магазину и объявил её украденной. Этот человек был инспектором страховой компании. В первый раз, когда инспектор приехал поразнюхать что к чему, Тони взял свой драндулет и провёл несколько дней в лесу.

– На моей территории ! Вы тогда сказали мне, что он улетел проведать больную мать в Филадельфию. А что теперь? Повлияет ли потеря партнера на вашу работу?

– Это как раз то, о чем я с вами пришла поговорить, Квилл. Мой босс планировал поехать в круиз на Карибские острова с вдовой Гудвинтера, пока она не сбежала с другим мужчиной и не погибла.

– Он хочет, чтобы вы заняли её место, – угадал Квиллер.

– Ну, у него ведь уже заказаны места и билеты…

– Хикси, вы ходячий анекдот. Если вы ждете совета, то я лучше воздержусь.

– Ну вот и хорошо. Я только хотела похвастаться. Вы так мне сочувствуете всегда.

Когда Хикси вновь простучала по лестнице своими каблучками-шпильками, Квиллер стал готовиться к визиту в больницу, думая о брачной ночи миссис Кобб: грозил ли Флагшток поджечь музей? Почему она не предупредила?

Он застал её сидящей в кресле в розовой пижаме, бессмысленно смотрящей в окно. На её столике у кровати стояли розовые гвоздики и львиный зев, но радиоприемника не было. У вазы с цветами лежала записка: «Мы скучаем без вас – Коко и Юм-Юм».

– Миссис Кобб, – тихо позвал он.

Она поискала на подоконнике очки.

– О, мистер К.! Я так переживаю за вас. Я так боялась за котиков, что чуть не умерла! Но теперь я знаю, они спасены. Цветы такие красивые. Я могла бы заплакать, но у меня не осталось ни одной слезинки. Когда я услышала про музей, то хотела покончить с собой? Я была уверена, что это сделал Герб. Это сделал он?

Квиллер медленно кивнул:

– Тело опознали. Доказательства налицо. Мне очень жаль, что я принёс вам эти печальные новости.

– Не имеет значения. Худшее уже позади. Я чувствую себя такой виноватой. Это всё моя вина. Зачем я связалась с этим человеком? Он сделал это, чтобы досадить мне!

Квиллер придвинул стул ближе и сел.

– Я знаю, это причиняет вам боль, миссис Кобб, но никто не винит вас, – сказал он мягко.

– Я уеду отсюда. Буду жить в Сент-Луисе. Я уже звонила сыну.

– Не уезжайте. Все вас любят, все вас считают незаменимым человеком: и в Историческом обществе, и вообще в городе. Вы могли бы открыть антикварный магазин, основать фабрику-кухню. Вы принадлежите теперь нам.

– Да я не хочу никуда уезжать, здесь был мой дом.

– Мне кажется, теперь дом Гудвинтеров будет вашим…

– О, я никогда не смогла бы жить там… после того, что случилось.

– Это родовой дом Джуниора. Он хотел бы, чтобы в нём жил кто-нибудь вроде вас – с вашей любовью к старым домам.

– Вы не понимаете…

Квиллер теребил усы, и его печальные глаза были полны сочувствия.

– Если уж вы говорите об этом, значит, вам уже лучше. Вчера утром вы тащились, утопая в снегу, вконец обессиленная. Он сделал что-то ужасно оскорбительное для вас?

– Ужасно то, что он сказал мне.

Квиллер знал, когда нужно помолчать.

– Он пил. И, опьянев, становился разговорчивым и хвастливым. Я не обращала внимания раньше.

Квиллер понимающе кивнул.

– Обычно он рассказывал о своих героических подвигах в армии. Я не верила ему. Но ему нравилось говорить об этом, и это никому не причиняло вреда. Однажды он рассказал мне, что его отец убил отца Гудвинтера Старшего в драке, а его дядя помогал линчевать Эфраима Гудвинтера. Он гордился этим! Как я была глупа! Я слушала, и это льстило ему. – Она вздохнула и посмотрела в окно. – А потом… в субботу вечером в отеле… Он начал хвастаться, как стреляет оленей, когда закрывается охотничий сезон, запрашивает завышенную цену с покупателей, жульничает с налогами. Он думал, что он сильный. Сказал, что сделал «грязную работу» для «XYZ Энтерпрайзес». Я не знала, верить ему или нет.

Она взглянула на Квиллера, ища поддержки или осуждения.

Он сделал неопределённый жест и посмотрел на неё с сочувствием.

– И это была моя первая брачная ночь! – вскричала она с болью в голосе.

– Я всё понимаю.

– Потом он рассказал мне, как в его мастерской ремонтировали машины Гудвинтеров и что он очень хорошо знал Гритти. У него в кабинете всегда имелась бутылочка, и они вместе пили. Он и Гритти Гудвинтер! Казалось, он думает, это почётно! Полагаю, теперь можно об этом сказать вам: её уже нет. Их обоих уже нет.

Затем наступила долгая пауза. Квиллер терпеливо ждал.

Набрав в легкие побольше воздуха, миссис Кобб продолжала:

– Гритти хотела избавиться от своего мужа и выйти замуж за Эксбриджа, но Гудвинтер Старший был разорён, и она бы не получила ничего в случае развода. А если бы он умер от несчастного случая, то она получила бы деньги и по страховке, и от продажи газеты, антиквариата и всего прочего.

В начале рассказа миссис Кобб казалась спокойной, но теперь, стиснув зубы, она сжимала и разжимала кулаки. Квиллер сказал:

– Расслабьтесь и сделайте несколько глубоких вздохов, миссис Кобб… У вас хорошая комната. Я лежал здесь же, когда упал с велосипеда, они только перекрасили стены.

– Да, приятный розовый цвет, – сказала она, – как в красивом магазине.

– Еда сносная?

– У меня совсем нет аппетита, но подносы выглядят славно.

– Еда отвратительная, поверьте мне на слово. Они могли бы воспользоваться несколькими вашими рецептами.

Она попыталась улыбнуться.

Через минуту Квиллер спросил:

– Говорил ли вам Герб, что же на самом деле случилось с Гудвинтером Старшим?

Миссис Кобб выглянула в окно, потом села.

– Гудвинтер пригнал машину в гараж Герба для подготовки к зиме. – Её голос дрожал. – Герб сделал кое-что, я уже забыла, что именно, ну, так, чтобы машина вышла из-под контроля и взорвалась…

– …Когда она обо что-нибудь ударится, например о Старый дощатый мост?

Она кивнула.

– Так вот почему он так дёшево купил дом Гудвинтеров!

Она сглотнула и кивнула снова.

– И поджог здания «Пустячка» был тоже частью плана?

– О, мистер К.! Это так ужасно! Я говорила ему, что он убийца, а он ответил, что я жена убийцы и лучше бы мне держать рот на замке, если я знаю, что для меня хорошо, а что плохо! Он смотрел зверем! Он хотел меня ударить! Я побежала в ванную, заперла дверь и притворилась больной. Потом он пошёл спать и храпел всю ночь. А я решила бежать, оделась и просидела так до утра. Когда он проснулся, я выбежала из комнаты, бросив свой свадебный костюм, кошелёк, всё!

– Вот как, значит, он получил ключи от музея. Она застонала, и лицо её, обычно такое весёлое, стало жалким.

Квиллер вернулся в свою квартиру, открыл банку с голубым тунцом и разложил кусочки на плоской белой фарфоровой тарелке.

– Всё, – заявил он, – больше никаких деликатесов, никакой антикварно-фарфоровой посуды.

Коты жадно глотали тунца, стоя, как обыкновенные коты, головами вниз, хвостами вверх. И всё же поведение Коко во всей этой истории было необычным. За два часа до пожара в музее он хотел выбраться из здания; он знал, что произойдёт. Что ещё он знал?

Понимал ли он, что замужество миссис Кобб закончится так печально? Иначе как объяснить его эксцентричный спектакль на ковре с розами? И когда кот выкорчевал передвижной садик, ощущал ли он некую смысловую связь с Гербом Флагштоком? Нет, все объяснения кажутся слишком абсурдными, даже ему, с его богатым воображением. Более вероятно, что Коко просто любил жевать листья, как обычный кот. Но вопросов, на которые невозможно дать ответов, слишком много.

Ещё более непонятным было тяготение Коко к Шекспиру. Он мог унюхать обложки из свиной кожи, масло для предохранения кожи или какой-то редкий клей девятнадцатого века, используемый в переплетах книг? Если так, то почему он сосредоточился на «Гамлете »?

Коко поднял голову над тарелкой с тунцом и одарил Квиллера таким многозначительным взглядом, что у того зашевелились усы. «Какова фабула пьесы? Неожиданно умирает отец Гамлета, его мать выходит замуж слишком скоро, призрак отца открывает Гамлету, что его убили; мать звали Гертрудой».

Дрожь пробежала по спине Квиллера.

«НЕТ! – сказал он себе. – Сходство с трагедией Гудвинтеров было бы слишком фантастическим; можно сойти с ума, размышляя об этом. Пристрастие Коко к "Гамлету" было только совпадением», – так в конце концов сказал он сам себе.

Сиамцы закончили обедать и умывались. В комнате пахло рыбой так же сильно, как и дымом. Открыв окно на несколько дюймов для вентиляции, Квиллер был поражён трагическим видом из окна – призраком некогда благородного здания. Коко пытался сообщить ему, намекал… Если бы он умел читать мысли кота, это бессмысленное разрушение можно было предотвратить.

«Что случится дальше? – спросил он себя. – Не оставлять же здание в руинах. Может, взорвать его?»

Остов здания был высотой в три этажа, из твердого камня, в основании – толщина в два фута. Здание занимало главное место на Мейн-стрит, образуя вместе со зданием суда, городской библиотекой и двумя церквами Пикакскую площадь.

Коко прыгнул на подоконник и произнёс «ик-ик-ик», блестя своими яркими глазами, словно предвкушая что-то.

– Прошу прощения, мы не смогли как следует поговорить, – извинился Квиллер. – Слишком много отвлекающих событий. Ты, возможно, и не понимаешь, что такое пожар и его последствия. Ты скучаешь по Шекспиру? Тридцать семь бесценных маленьких томов исчезли в огне. И что мы теперь будем делать с останками музея?

Пока он говорил, пошёл снег, он падал медленно и тихо, скрывая под белой пеленой замёрзшие аллеи и чёрный от сажи лёд, опуская белый спасительный занавес на безобразную сцену разорения.

И тут Квиллер хлопнул себя по лбу, его словно внезапно озарило:

– Есть! Театр!

– Йяу! – подтвердил Коко.

– Пикаксу нужен театр. Театр – вот что нужно , – сказал Гамлет. У нас будет свой театр, Коко, и ты сможешь сыграть Ричарда Третьего… Где же ты?

Кот исчез.

– Куда делся этот чёртов кот? – недовольно гремел Квиллер.

А Коко вернулся на кухню и старался слизать керамическую глазурь с китайской тарелки.

Примечания

1

Цитаты из Шекспира даны по Полному собранию сочинений и 8-ми томах. М.: Искусство, 1958-1960

2

Ваше здоровье! – Фр

3

Здравствуйте, месье Коко (фр)

4

Как поживаете, месье Коко? – Фр


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10