Сандра БРАУН
      ДРУГАЯ ЗАРЯ
      ТОМ 1
      Анонс
      В диких прериях Техаса, где правит единственный закон - закон силы, любовь юной Бэннер Коулмен и многоопытного Джейка Лэнгстона могла означать лишь одно - БОЛЬШИЕ НЕПРИЯТНОСТИ. Ибо страсть, охватившая внезапно и отчаянно невесту "достойного джентльмена" и лучшего друга ее отца, в совершенстве постигшего искусство владения револьвером, но не искусство обуздывать свои чувства, уже привела к чудовищному скандалу, а скандалы в Техасе, как известно, приводят к подлинным войнам.
      Что же противостоит силе пуль и жестокой ненависти?
      Только одно - любовь мужчины и женщины.
      И есть ли в мире сила, превосходящая эту?..
      От автора
      Когда я закончила работу над романом "В объятиях заката", передо мной возникла проблема: что делать с героями, которых я создала в том романе, - их нельзя было бросить просто так. Росс Коулмен, Лидия, Ма Лэнгстон и особенно Джейк (Бубба) Лэнгстон жили во мне еще долго после окончания книги. Я пришла к выводу, что они слишком хороши и я должна дать их жизни дальнейшее развитие.
      Джейк Лэнгстон из "В объятиях заката" заставил меня буквально полюбить его. Весь его жизненный путь от подростка до мужчины был настолько болезненным, что я чувствую себя виноватой, заставив его пройти через такие страдания. И может, именно поэтому я подумала, что он заслуживает своей собственной истории. Вместе с тем мне было любопытно узнать, как живут Росс и Лидия и переплетется ли их жизнь с судьбой Джейка. Более того, будут ли тайны прошлого преследовать их в будущем. И вот это неотступное желание узнать, что произошло дальше, закончилось новым романом - "Другая заря".
      В 1890 году, то есть почти через двадцать лет после переезда Джейка в Техас, развивается действие всей этой истории на ранчо, в воображаемом округе Ларсен, в восточном Техасе. Джейк - ветеран в деле перегона скота, поэтому я поселила его в начале книги в самый драчливый, самый дикий, самый пестрый город Старого Запада - Форт-Уэрт. Главные события этого романа происходят именно в Форт-Уэрте.
      Форт-Уэрт, иначе Каугаун (Коровий город), был самым типичным для Техаса, и ему пришлось многое пережить, прежде чем он стал цивилизованным городом в XX столетии. Авторы вестернов, такие как Луис Л'Амур и Фрэнк Грубер, часто обращались за материалом к истории Форт-Уэрта. Он показался мне хорошим фоном для романа о Джейке.
      Я сама выросла в Форт-Уэрте и до тех пор, пока не начала собирать материал для "Другой зари", очень мало знала о его темном прошлом. Я обнаружила много удивительно интересного. Из исторических книг узнала о Джимми Длинные Волосы, Коуртрайте, шерифе с сомнительной репутацией, в которого стрелял и убил его собственный друг, картежник Люк Шорт, а также о проститутке, известной под именем Сэлли, которая, без сомнения, канула бы в забвение, если бы не то, что ее убийство осталось нераскрытым. Ужасная судьба Сэлли слишком будоражила ум, и потому я включила ее в роман.
      Именно такие герои и сделали Хеллз-Хаф-Эйкр (Пол-акра ада) районом красных фонарей Форт-Уэрта. Он стал знаменитым на рубеже столетий благодаря тому, что являлся штаб-квартирой банды "Дикая кучка", руководимой Бучем Кэссиди и Малышом Сандансом, но в действительности был известен уже несколько десятков лет. В этой части города с дурной репутацией, где располагались салуны, тиры, грязные дома, игорные залы, кишевшие ковбоями, людьми вне закона, а также государственными деятелями и бизнесменами, которые искали здесь отдохновения.
      Как много из того, что написано о Хеллз-Халф-Эйкр, правда, а сколько выдумано? Действительно ли люди, населявшие его, были совсем падшими, или их имена просто обросли легендами? Может, продюсеры и сценаристы Голливуда приукрашивали историю? А вообще имеет ли это значение? Но лично я чрезвычайно заинтригована яркой историей Техаса, ибо она - часть моего духовного наследия.
      И мне приятно думать, что герои этой книги были и жили там.
      Сандра Браун
      Арлингтон, Техас
      Пролог
      Мужчина вскочил на ноги, быстро вытащил револьвер из-за пояса, взвел курок и прицелился.
      Крепким бедром он задел за угол стола, тот зашатался, и стаканы, налитые до краев, покачнулись. Сигара скатилась с пепельницы и прожгла дырочку в зеленом сукне.
      Джейк Лэнгстон устало вздохнул. Он пришел сюда, чтобы сыграть партию-другую в покер, пропустить стаканчик ядреного виски, а может, и побаловаться в постели наверху с одной или двумя девицами и таким образом скоротать часы до прибытия поезда.
      А вместо этого сцепился с забулдыгой и картежником по имени Кермит, который, он был уверен, лучше обращается с плугом, чем с оружием.
      - Ты называешь меня шулером? - тяжело выдохнул фермер.
      Не привыкший пить ничего, кроме пива по субботам, сейчас он был слишком пьян, и хотя держался на ногах, но стоял в такой же позе, как моряк на палубе суденышка во время шторма. Его мясистое потное лицо раскраснелось, а револьвер, направленный в грудь Джейка, качался.
      - Я сказал только, что хотел бы увидеть сразу все тузы, которые ты припрятал. А не наблюдать, как они выскакивают на сукно то из одного рукава, то из другого.
      С беззаботностью, способной взбесить сильнее, чем длинная бранная тирада, Джейк потянулся за стаканом и лениво отпил виски. Нервно оглядевшись, фермер внезапно испугался - что за представление он тут устроил. В комнате, похожей на пещеру, стало тихо, никто не двигался. Музыка умолкла, игроки, только что сидевшие за столом, рассеялись.
      Мужчина изо всех сил пытался казаться грозным.
      - Ты лжешь. Я не блефовал. Ну иди, иди сюда. Ну давай.
      - Ладно.
      Все случилось невероятно быстро, и только стоявшие поблизости видели, что на самом деле произошло. Как акробат, Джейк мгновенно вскочил со стула и молниеносным движением выбил оружие из рук фермера. Оно со стуком упало на пол.
      У Кермита перехватило дыхание. Он смотрел в глаза, холодные и колючие, как сосульки, свисающие с карниза после крепкого январского мороза на севере. Они пугали сильнее револьвера, чье дуло неприятно щекотало кончик носа. Кермит уставился на парня, который весил фунтов на сорок меньше, чем он, но был намного сильнее, поскольку прекрасно владел своим телом.
      - Забирай половину выигрыша. Думаю, ты заработал это более или менее честно.
      Фермер засуетился над монетами и банкнотами и начал распихивать их по карманом штанов. Он походил на обезумевшую лисицу, готовую перегрызть себе лапу, только бы вырваться из капкана.
      - А теперь спокойно возьми свой револьвер и вали отсюда.
      Кермит подчинился. Лишь чудом оружие не выстрелило, когда трясущимися руками он засовывал его за пояс.
      - Советую не возвращаться до тех пор, пока не научишься блефовать так, чтобы тебя на этом не ловили.
      Униженный, фермер все же испытывал огромное облегчение от того, что жив, не истекает кровью от огнестрельной раны на затоптанном полу и ему не придется возвращаться домой без копейки денег к жадной ворчливой жене. Выходя, он поклялся себе никогда больше не переступать порог этого заведения.
      И снова забренчало фортепиано, игроки вернулись к столикам, удивленно качая головами, в пепельницах задымились сигары, бармен быстро наполнил пустые стаканы.
      - Прошу прощения за беспокойство, - доброжелательно сказал Джейк игрокам, собирая свою долю выигрыша. - Остальное поделите. - Он кивнул на деньги фермера, предусмотрительно оставленные тем на столе.
      - Спасибо, Джейк.
      - Да ладно.
      - Ты вообще-то мог его пристрелить, он ведь наставил на тебя пушку.
      - Конечно, мог. И мы были бы на твоей стороне. Джейк пожал плечами и отошел. Вынув из кармана рубашки тоненькую сигару, он откусил кончик, сплюнул на пол, зажег спичку и прикурил, шагая между столиками к дубовой стойке бара, протянувшейся через все помещение. По слухам, этот бар в разобранном виде доставили на пароходе из Сент-Луиса в Форт-Уэрт и потом собрали здесь. Он был с резным орнаментом и зеркалами и весь уставлен бутылками и стаканами, вымытыми до блеска. Хозяйка не терпела пыли.
      Вообще-то плевать на пол в "Саду Эдема" Присциллы Уоткинс не разрешалось, для этой цели вдоль стойки бара стояли медные плевательницы.
      Джейк улыбнулся, сбросив пепел сигары на отполированный пол, которым мадам так гордилась, и испытал странное удовольствие, заметив, что поцарапал его каблуками своих ковбойских сапог.
      Улыбка чуть скривила тонкие губы. Присцилла... Стоило ему подумать об этой женщине, как он тут же увидел ее на нижней ступеньке винтовой лестницы, разодетую как царица Савская. В ярко-красном атласе с черными кружевами, она притягивала взгляд каждого мужчины. И так было всегда. Когда Джейк, почти двадцать лет назад, впервые встретил Присциллу, она носила застиранное платье из набивного ситца. Но и тогда головы всех мужчин поворачивались в ее сторону.
      Светло-пепельные волосы были собраны на затылке и украшены страусовым пером, тугой локон спускался по щеке вниз, как бы заигрывая с высоко поднятыми сиськами. Она держала голову по-королевски.
      Этот бордель принадлежал Присцилле, и она управляла им как настоящий деспот. Если посетителям или работникам это не нравилось, они немедленно вылетали отсюда. Но в Техасе все знали, что "Сад Эдема" в Форт-Уэрте самый лучший дом терпимости во всем штате.
      Присцилла, выставив ножку в домашней туфельке, спустилась, гордо прошествовала к бару, оставляя после себя запах духов, привезенных из Парижа, и подошла к Джейку в тот момент, когда он поднес стакан виски к губам.
      - Ты лишил меня клиента, мистер Лэнгстон. Джейк и не посмотрел в ее сторону, но кивнул бармену, чтобы тот налил еще стаканчик.
      - Думаю, ты можешь позволить себе расстаться с одним или двумя, Прис.
      Ее чертовски раздражало, что он называл ее так. Джейк же испытывал от этого такое же удовольствие, как и от шарканья подбитыми металлом каблуками по полу салуна. Только старый друг вроде Джейка мог позволить себе подобное.
      Кто они на самом деле - друзья или враги? Она никогда бы точно не сказала.
      - Почему так выходит - месяцами дела идут прекрасно, а стоит тебе появиться, как начинаются проблемы?
      - Неужели?
      - Всегда.
      - Он поднял на меня оружие. И что я, по-твоему, должен делать? Подставиться?
      - Ты сам его спровоцировал.
      - Он блефовал.
      - Не хочу больше никаких беспорядков. Шериф на этой неделе приходил уже два раза.
      - По делу или для удовольствия?
      - Я серьезно, Джейк. Город сейчас наводнен оружием...
      - Хорошо. Я сожалею.
      Присцилла вздернула подбородок и захохотала:
      - Сомневаюсь. Ты всегда так - или начинаешь беспорядки за игорным столом, или устраиваешь переполох среди моих девочек.
      - Как это?
      - Они соперничают из-за тебя, сам прекрасно знаешь, - резко бросила Присцилла.
      Джейк с ухмылкой посмотрел на нее.
      - Правда? Так это здорово, будь я проклят! Она окинула его оценивающим взглядом - отлично выглядит, дерзкий, надменный, таким он стал за прошедшие годы. Это уже не прежний неотесанный парнишка, а мужчина, с которым вынуждены считаться все. Присцилла похлопала его по груди веером из перьев.
      - Но иметь с тобой дело трудно. Наклонившись, он тихо прошептал:
      - Но почему в таком случае ты всегда рада меня видеть? Присцилла поджала губы, но не устояла перед его улыбкой.
      - У меня виски получше, чем здесь. - Она дотронулась до его рукава. Пошли.
      Все головы повернулись в сторону пары, пересекающей помещение. Не сыскался еще мужчина, которого не пленила бы Присцилла. Рассказы о том, что она вытворяет с их братом, делали ее живой легендой. Даже при том, что мужчины склонны преувеличивать свои сексуальные победы, в историях о Присцилле Уоткинс было гораздо больше правды, чем вымысла. Мужчины, конечно, хотели бы увидеть и в глазах своих жен такой знойный, бесстыдный блеск, но видели его только у проституток.
      Как правило, их желания пробуждали не воспоминания об удовольствиях, а любопытство и безудержная фантазия. Мало кто из них изведал наслаждение с Присциллой, ибо она была разборчива. И даже если они могли заплатить столько, сколько она запрашивала, немногих из них Присцилла пускала во внутренние покои. Ее комната хранила волнующие секреты. И все, кто сидел в салуне, завидовали сейчас Джейку Лэнгстону.
      Но если мужчины смотрели на него с ревностью, то женщины с тоской и желанием. Проститутки разбрелись по салуну, развлекая гостей в этот ранний предвечерний час. Они работали и знали цену доллару. Время - деньги. Девицы старательно соблазняли клиентов, но любая из них, заимей она несколько лишних долларов, с радостью провела бы часок наедине с таким ковбоем, как Джейк Лэнгстон, и одарила бы его ласками бесплатно.
      Этот длинноногий мужчина с узкими бедрами двигался грациозно, как кот, и был таким же рыжеватым. Штаны туго облегали его, будто вторая кожа. Ремень, к которому был пристегнут револьвер, низко обхватывал бедра, подчеркивая его силу. Умение Джейка владеть оружием внушало уважение мужчинам и возбуждало женщин. Чуя исходящую от этого человека опасность, заводились даже респектабельные дамы. Плечи Джейка были такими же широкими, как и грудь. Гибкий, он не ходил, а выступал. Девицы, которым посчастливилось развлечься с ним, клялись, что Джейк дерзок во всем и умеет работать бедрами не только при ходьбе.
      Присцилла вынула ключ и отперла дверь в свои личные владения. Как только они вошли, она бросила веер на модное крутящееся кресло, направилась к маленькому столику и налила Джейку спиртное из тяжелого хрустального графина. Ее глаза метнулись к мужчине и встретились с его взглядом. Присцилла разозлилась, почувствовав, как быстро забилось ее сердце. Проведет ли он с ней ночь?
      Такая комната могла бы принадлежать любой хозяйке дома, если бы не картина, изображавшая нагую Присциллу. Ее нарисовал один из посетителей, судя по всему, расплатившийся своим искусством. Без сомнения, художник был любовником Присциллы, иначе ему не удалось бы передать на полотне позу праздной сытости. На покрытой атласом софе громоздились подушки с шелковой бахромой. На окнах висели муаровые занавески с оборками, на столе лежали вязаные салфетки.
      Масляные лампы походили на большие глобусы, расписанные цветами. Пол был покрыт толстым ковром. В углу в высокой фарфоровой вазе, украшенной изображениями бесстыдных, гологрудых пастушек, искушающих пастухов, стояли перья павлина.
      Джейк медленно обошел комнату. Он бывал здесь много раз и никогда не переставал ею восхищаться. Присцилла сама пробивала себе дорогу в жизни. Ее властная мать, сущий тиран, подавила и запугала отца. Джейк, а тогда все звали его Бубба, брал ее на вспаханных под пар полях и в грязных бухточках. Но когда доходило до этого, место не имело никакого значения. Проститутка везде проститутка, где бы она ни занималась своим ремеслом.
      Присцилла, разумеется, не догадываясь, о чем думает Джейк, подала ему виски. Вынув у него изо рта сигару, она поднесла ее к губам, глубоко затянулась и медленно выдохнула.
      - Спасибо, вообще-то я не позволяю своим девочкам курить, поэтому не должна подавать им дурной пример. Пойдем-ка в спальню. Мне надо переодеться к вечеру.
      Джейк последовал за ней. Комната, утопающая в кружевах, была типично женской, но совершенно не подходила Присцилле, слишком крупной для всех этих рюшей. Однако Джейк догадался: Присцилла явно хотела, чтобы клиенты видели ее именно такой - нежной и хрупкой.
      - Джейк, пожалуйста, помоги мне. - Женщина повернулась к нему спиной. Он зажал сигару крепкими белыми зубами, сощурился от дыма, отставил стакан и ловко расстегнул длинный ряд крючков на спине. Присцилла взглянула на него через оголенное плечо и хрипло сказала:
      - Спасибо, дорогой. - И отошла.
      Джейк ухмыльнулся и плюхнулся на обитый парчой диван прямо в грязных ковбойских сапогах.
      - Почему тебя так долго не было? - спросила Присцилла, легко и сноровисто сняв платье с глубоким декольте.
      Джейк выпустил в воздух колечко дыма и потянулся за своим виски.
      - Работал в Панхэндле, сооружал ограду.
      Она, выразительно выгнув бровь, сбросила туфли. Платье так и осталось на полу, Присцилла не потрудилась поднять его. Это составляло часть распутного образа жизни. Когда дело доходит до постели, мужчинам не нужна женская аккуратность, и пренебрежение к вещам привносит в оплаченный секс ощущение спонтанности. Мягко усмехнувшись, она спросила:
      - Ты что, записался в бродяги?
      Обычно ковбои, которые больше не занимались перегоном скота и не могли найти приличную работу, соглашались натягивать колючую проволоку. Ею ограждали пастбища.
      - Ну что ж, я к этому привык, - согласился Джейк, не упуская ни одного соблазнительного движения Присциллы.
      Корсет был так туго затянут, что выталкивал роскошную грудь, которая едва не вываливалась. Джейк помнил эти большие и тугие полушария. Расправив нижние юбки, Присцилла села на маленький круглый стульчик перед туалетным столиком. На нем стоял трельяж, позволявший ей рассмотреть себя со всех сторон. Она пуховкой попудрила шею, плечи и грудь.
      - Так у тебя что - отпуск? Джейк грубовато усмехнулся:
      - Да нет. Мне просто надоело смотреть на перекати-поле да на пыль. Я взял и уехал.
      - И что собираешься делать?
      Что он собирался делать? Ну поболтаться, пока не подвернется работа. Именно этим Джейк и занимался большую часть своей взрослой жизни. Он мог бы заработать деньги на родео, и ему хватило бы на жизнь и на лошадь, поиграть в покер и отдохнуть где-то вроде "Сада Эдема".
      - А сколько перегонов ты сделал, Джейк? Я уже со счету сбилась, вспоминая, сколько раз ты возвращался в Форт-Уэрт после бросков на север.
      - Да я сам сбился со счету. Я ходил в Канзас-Сити несколько раз. Один раз дошел до Колорадо. Не понравилось. Чертовски холодно.
      Он скрестил руки за головой, с вожделением глядя на ее затвердевшие соски.
      Она запустила пальцы в баночку из толстого стекла, извлекла оттуда хорошую порцию какого-то крема и покрыла им груди. Потом почти с любовью втерла, поглаживая.
      - А что ты, Присцилла? Давно стала тут хозяйкой?
      - Уже пять лет.
      - И во сколько тебе это обошлось?
      "Во много часов, проведенных на спине, - хотела сказать она. - Много часов с потеющими толстопузыми фермерами, которые жаловались на жен и, не желая больше иметь детей, отказывались выполнять супружеские обязанности; с грубыми ковбоями, воняющими скотным двором". Сначала Присцилла работала в Джефферсоне, на самой границе. Но когда через тот город прошла железная дорога, она подалась в Форт-Уэрт, где сходились все пути из разных штатов, в шумный город, наполненный ковбоями, стремящимися поскорее потратить деньги, заработанные на перегоне скота.
      Присцилла следила за своей репутацией и сполна отрабатывала деньги клиентов. Иногда даже больше, чем они ей платили. И на нее всегда был спрос. Она постоянно экономила, а когда собрала достаточно, пошла к банкиру, своему преданному клиенту, и заставила его тайно оформить покупку салуна. Они выкупили его у бывшей хозяйки и превратили в дом удовольствий высшего класса, привлекающий не только горластых ковбоев, но и тех, кто нанимал их на работу. С банкиром Присцилла расплатилась за два года, и никаких финансовых проблем с заведением, расположенным на территории городка, известного как Хеллз-Хаф-Эйкр, у нее не было, если не считать гнева "добропорядочной" общины.
      - Если тебе нужна работа, могу нанять тебя вышибалой, или будешь следить за карточным столом.
      Джейк рассмеялся и поставил пустой стакан на столик рядом с диваном.
      - Нет, спасибо, Присцилла. Я ковбой. Меня стены давят. И потом, если я стану тут торчать все время, твои девицы будут постоянно в возбуждении. А мы ведь не можем такое допустить?
      Присцилла нахмурилась, облачаясь в черное атласное платье. Яркое перо в волосах она заменила на черное, украшенное искусственным бриллиантом. У Джейка Лэнгстона стало тесно в штанах. Заметив это, она улыбнулась. У него там всегда было слишком тесно. Когда дело доходило до мужской работы, он, конечно, проявлял себя самым лучшим образом.
      Присцилла украдкой взглянула на него, натягивая длинные черные кружевные перчатки по локоть. Да, он теперь зрелый мужчина и чертовски хорош собой. Неудивительно, что у него такое самомнение. В молодости у Джейка были светлые волосы, теперь стали цвета спелой пшеницы, правда, по бокам есть светлые пряди, привлекающие внимание женщин, которые тянутся к нему, как бабочки к пламени свечи.
      Он сильно загорел, и за долгие часы, проведенные им на воздухе, кожа его приобрела медный оттенок, подчеркивающий голубизну глаз. Резкие морщины сбегали вниз, к уголкам рта. Но они не портили Джейка, а, напротив, придавали ему шарм, больший, чем в молодости.
      В нем ощущались сила, загадочность и опасность. Казалось, за его ленивой ухмылкой скрыта какая-то тайна. Ухмылка намекала на то, что это тайна дурного свойства и Джейку до смерти хочется ею поделиться. А петушиный гонор был своего рода вызовом, особенно искушающим женщин.
      Присцилла помнила мальчика, которого когда-то соблазнила. Их встречи были жаркие, частые, неистовые. А как сейчас? Он наверняка уже многому научился.
      - Ты задержишься в Форт-Уэрте?
      - Сегодня я еду на восток. Ночным поездом. Ты помнишь Коулменов? Их дочь завтра выходит замуж.
      - Коулмен? Тот, что ехал в соседнем фургоне? Росс? Не так ли? - Присцилла прекрасно знала, о ком идет речь, но ей хотелось подразнить его, как и Джейку ее. Давняя игра, которую они затевали при каждой встрече. - А как зовут ту женщину? На которой он из милости женился?
      - Лидия.
      - Ах да, Лидия. Без фамилии. Меня всегда интересовало, что она скрывает. Вынув пробку из хрустального флакончика с духами, Присцилла провела ею за ушами, вокруг шеи и по груди. - Я слышала, у них хорошо идут дела на ранчо, они, кажется, держат лошадей.
      - Да. Точно. Моя мать живет на их земле. И мой младший брат Мика.
      - Тот малыш?
      - Ну, сейчас он взрослый. Один из лучших коневодов, каких я видел.
      - А что с ребенком мистера Коулмена? С тем, которого Лидия кормила грудью до того, как они поженились?
      Джейк задумался, нет ли злобного намека в словах Присциллы. Наконец ответил:
      - Это Ли. Они с Микой два сапога пара. Всегда шум поднимают.
      Присцилла осмотрела себя в зеркале и поправила прическу.
      - И у них есть дочь на выданье?
      Джейк ласково улыбнулся:
      - Что-то вроде того. В последний раз, когда я видел ее, она ходила с косичками. Постоянно таскалась за Ли и Микой, умоляя позволить ей объезжать норовистого жеребца.
      - Что, девчонка-сорванец? - оживилась Присцилла. Она помнила, какими телячьими глазами смотрел Джейк на Лидию Коулмен. Все мужчины в том обозе были неравнодушны к ней, хотя поначалу их жены вообще не желали ее принимать. Если бы Лидия не вышла замуж за Росса Коулмена, Присцилла страшно ревновала бы ее. Она с удовольствием подумала, что дочь Лидии - неуклюжая, нескладная девчонка.
      - Она наверняка изменилась с тех пор, раз уж выходит замуж.
      Присцилла подняла веер и, красуясь, помахала им перед Джейком.
      - Ну?
      Платье плотно облегало талию, широкое и низкое декольте едва прикрывало груди и было отделано кружевами, такими же, как на перчатках. Спереди юбка спускалась воланами к черным атласным туфелькам, а сзади переходила в короткий шлейф. Модный турнюр придавал фигуре силуэт песочных часов.
      Джейк цинично и дерзко оглядел Присциллу.
      - Очень хорошо. Я всегда говорил, ты самая лучшая из всех известных мне проституток. - Заметив, что в ее синих глазах вспыхнул гнев, он засмеялся, схватил женщину за руку и увлек за собой на диван. Присцилла выронила веер, перо в ее волосах покосилось, но она не думала сопротивляться.
      - Ты специально для меня выставляешь все свои прелести? Правда, Прис? А? Ну ладно. Пожалуй, самое время дать тебе то, чего ты просишь.
      И он прижался к ней губами.
      Ее жадные губы открылись, чтобы принять его язык. Да, девочки вовсе не преувеличивали. Джейк знал, что делает. Он безошибочно находил самые соблазнительные места и целовал их, а они тотчас отзывались на его ласки. Тело его было крепким и поджарым, и Присцилла выгнулась навстречу Джейку, запустив пальцы в его густые волосы.
      Умелая рука мужчины скользнула под юбку, нащупала кружевную подвязку и погладила теплое бедро. Присцилла подняла колени.
      - Да, Джейк, да, - прошептала она, когда Джейк целовал ее.
      Его рука спустилась ниже, и Присцилла подумала, что он хочет раздеться. Но Джейк достал карманные часы и поднес их к глазам. В полном недоумении она уставилась на него.
      - Извини, Прис. - Он цокнул языком. - Мне надо успеть на поезд.
      Женщина гневно оттолкнула его.
      - Ублюдок!
      Джейк со смехом повернулся:
      - Разве так разговаривают со старым другом? Присцилла вышла из себя, хотя это случалось с ней крайне редко.
      - Безмозглый деревенщина! Бревно! Неужели ты вообразил, что я хотела заниматься с тобой любовью?
      - Конечно. - Он подмигнул ей и направился в гостиную. - Извини, что разочаровал, - Я уже недостаточно хороша для тебя? Джейк обернулся.
      - Хороша. Даже слишком хороша. Я не хочу тебя. Потому что ты лучшая проститутка в округе.
      - Да ты же постоянно спишь с проститутками.
      - Не зная их, я притворяюсь, будто между нами есть что-то еще. Делаю вид, что я у них единственный. Ты же в этом деле с тех самых пор, как я тебя узнал. И десятки мужчин побывали у тебя в постели. Никакой романтики!
      Присцилла позеленела, и Джейк подумал, что сейчас она отвратительна.
      - Это из-за твоего брата? С тех пор как он умер, ты больше не был со мной ни разу.
      - Заткнись!
      Он произнес это так холодно, что женщина в ужасе отступила. Но при этом все же не желала сдаваться.
      - Ты остался таким же тупым деревенщиной из Теннесси. Ну да, ты научился лучше говорить, а благодаря крутому нраву приобрел определенную репутацию. Тебя уважают мужчины, ты умеешь обходительно вести себя с женщинами, но у тебя нутро Буббы Лэнгстона, глупого провинциала.
      Джейк остановился у двери. В его глазах уже не было озорства, взгляд стал тяжелым и холодным, морщины возле рта углубились.
      - Нет, Присцилла, того мальчика, Буббы, давно нет. Ярость Присциллы улеглась. Прищурившись, она посмотрела на него:
      - Я докажу тебе, что ты все еще хочешь меня. Обещаю. В один из этих дней я заставлю тебя вспомнить, как это происходило у нас. Мы были, конечно, детьми. Похотливыми, горячими и до смерти этого хотевшими. И так будет снова. Откинув голову, Присцилла положила руку ему на грудь. - Ты снова будешь моим, Джейк.
      Он очень хорошо помнил их первый раз, день, оставивший в нем неизгладимый след. Но сейчас убрал ее руку.
      - Не рассчитывай на это, Присцилла.
      Закрыв за собой дверь, Джейк осмотрелся и прислушался. Вечерние развлечения были в самом разгаре. Полуодетые девицы фланировали по гостиной, по игровым комнатам, смеялись и флиртовали, выставляя напоказ свой товар. Кое-кто из них бросал на него манящие и выжидательные взгляды.
      Он улыбнулся, но никого не поощрил. И дело не в том, что у него не возникло желания. Джейк уже несколько недель жил без женщины. И хотя он не взял Присциллу, перед глазами стояла она, раздетая, Джейк ощущал ее запах, и это распаляло его. Может, еще стаканчик виски? Еще одну партию в карты? Или часок с кем-то из девочек наверху в спальнях?
      - Привет, Джейк. - Одна из проституток робко подошла к нему.
      - А, привет, Шугар. - Шугар Долтон работала на Присциллу с тех пор, как Джейк стал частым посетителем сапуна. - Как дела?
      - Не жалуюсь. - Солгав, она улыбнулась. Морщинки, заметные, несмотря на пудру, свидетельствовали о том, что дела идут плохо и жизнь ей опротивела. Но Шугар мирилась с жизнью и очень старалась угождать всем. - Я могла бы улучшить тебе настроение сегодня вечером, Джейк, - сказала она с надеждой.
      Джейку было жаль ее. Ради нее он почти готов был уступить и пойти наверх. Однако покачал головой.
      - Возьми мою шляпу и проводи меня. Шугар кинулась выполнять его просьбу, а когда вернулась, Джейк дал ей на чай пятьдесят центов, гораздо больше, чем того стоила услуга.
      - Спасибо, Шугар.
      - Всегда пожалуйста, Джейк. Она посмотрела на него с откровенным желанием. Должен ли он проявить к ней благосклонность, равно как и к своему Телу? Нет. И Джейк решил поспешить к выходу, пока не передумал. Нужно обязательно успеть на последний поезд. Завтра утром его ждут в Ларсене. Бэннер Коулмен выходит замуж.
      Глава 1
      Наступил день свадьбы Бэннер Коулмен.
      Она чувствовала себя настоящей невестой, стоя в церкви за украшенной цветами ширмой и глядя на людей, пришедших в субботний день посмотреть, как она выходит замуж за Грейди Шелдона.
      Приглашен был почти весь Ларсен, и, судя по толпе, заполнившей церковь, все, кто получил приглашение, разоделись в самое лучшее и пришли.
      Бэннер переминалась с ноги на ногу, наслаждаясь тем, как шелестит шелковое платье при каждом ее движении. Из-под ее юбки, по-модному зауженной, виднелись атласные туфельки. Присобранная сзади ткань падала вниз мягким каскадом, переходя в короткий шлейф. Тюлевая кокетка, украшенная мелкими жемчужинами, заканчивалась стоячим воротником. В этом наряде девушка напоминала стебелек лилии. Разрез чуть приоткрывал ложбинку между грудями, и это выглядело очень соблазнительно, тем более что платье плотно облегало ее. Кружевная вуаль, заказанная лучшей белошвейкой Ларсена в самом Нью-Йорке и доставленная прямо оттуда, прикрывала темные волосы и лицо девушки.
      Вообще-то Бэннер любила светлое, но это платье цвета слоновой кости слишком контрастировало с черными как ночь волосами. И лицо девушки было цвета спелого абрикоса, а не бледное, словно молоко, как полагалось по моде. Она проводила много времени на солнце без зонтика, тогда как леди считали его предметом совершенно необходимым. От матери Бэннер унаследовала веснушки на переносице, и портнихи отметили этот изъян с деланным сочувствием.
      - Такая хорошенькая. Вот если бы она получше защищалась от южного солнца.
      Бэннер давно все поняла про свое лицо. Его никто не назвал бы красивым в классическом смысле, но она предпочитала нетрадиционность во всем. Поэтому нечего волноваться из-за каких-то веснушек. К тому же у матери они тоже есть. А мать красавица.
      Глаза она унаследовала обоих родителей, хотя у отца они зеленые, а у матери цвета виски. У самой же Бэннер что-то среднее - золотистые с зелеными крапинками. Такие называют кошачьими, но это не совсем точно. В них нет серого. Только топаз, золото и немного зелени.
      Толпа пребывала в ожидании и возбуждении. Раздались робкие, словно неуверенные звуки органа. Бэннер охватило счастье, и щеки ее залились румянцем. Она знала, что хорошо выглядит. Знала, что любима, и чувствовала себя, как положено невесте.
      Все скамьи в церкви были заполнены. Центральный проход попросили освободить для церемонии. Слабый южный ветерок проникал в высокие окна - по шесть с каждой стороны - и нежно овевал лица гостей, пришедших на свадьбу в этот теплый весенний день. Мужчины смущенно подергивали шеями, стесненными тугими, давящими воротничками, а дамы, утопающие в рюшах, обмахивались веерами и тонкими носовыми платками. В воздухе плыл аромат роз, срезанных в это утро, и капли росы еще сверкали на бархатных лепестках. Бэннер выбрала цветы всех оттенков - от рубиново-красных до снежно-белых. Три подружки невесты стояли впереди, в нескольких шагах от нее, в платьях пастельных тонов с широкими поясами и казались такими же хрупкими, как и цветы, украшавшие церковь.
      Это была самая прекрасная свадьба, какую только могла вообразить Бэннер Коулмен.
      - Ты готова, принцесса?
      Она подняла голову и сквозь вуаль посмотрела на отца. Девушка не слышала, как он подошел к ней и встал рядом.
      - Папа, ты такой красивый!
      Росс Коулмен широко улыбнулся. Его улыбка до сих пор пленяла женщин. Зрелость сделала этого мужчину еще более привлекательным. Несколько серебристых прядей на висках и в широких густых бакенбардах украшали его.
      В свои пятьдесят два года высокий, широкоплечий Коулмен остался стройным. Физическая работа позволяла ему сохранять форму. В темном костюме и белой рубашке с высоким воротничком он был очень импозантен, и каждая невеста хотела бы, чтобы именно так выглядел ее отец.
      - Спасибо. - Коулмен слегка поклонился.
      - Неудивительно, что мама вышла за тебя замуж. Ты был такой же красивый в день свадьбы?
      Глаза его на секунду метнулись в сторону. В тот день шел дождь, и Коулмен вспомнил группу усталых переселенцев, окруживших его фургон, и испуганную Лидию, казалось, готовую убежать, и себя, обиженного и сердитого. Его заставили жениться, и он был в ярости. Но очень скоро Росс убедился, что это лучший поступок из всех, какие он совершил в жизни. Его мнение о Лидии стало меняться с той минуты, когда священник сказал: "Теперь можешь поцеловать свою невесту". И тогда Коулмен впервые поцеловал ее.
      - Вы поженились во время путешествия?
      - Да.
      - Бьюсь об заклад, мама не слишком огорчилась, что ты был не так разодет.
      - Думаю, ты права.
      Глаза Коулмена блуждали по церкви, пока он не увидел женщину, которую только что провели к передней скамье.
      - Она сегодня необычайно хороша, - сказала Бэннер, - проследив за взглядом отца.
      На Лидии было шелковое платье цвета меда, расшитое бисером. Солнце, проникавшее через окна, вспыхивало красным пламенем у нее в волосах.
      - Да, очень хороша.
      Бэннер насмешливо ткнула его локтем:
      - Ты всегда считаешь, что она красавица. Росс повернулся к дочери:
      - Я и тебя всегда считаю красавицей. - Он оценивающе оглядел платье Бэннер и вуаль, делавшую ее таинственной и недоступной. Дочь скоро будет принадлежать другому. И он, Коулмен, уже не будет самым главным мужчиной в ее жизни.
      При мысли, что теперь их отношения навсегда изменятся, у него перехватило дыхание. Он хотел, чтобы Бэннер осталась маленькой девочкой, его принцессой.
      - Ты потрясающая невеста, Бэннер. Мы с матерью любим тебя. Нам нелегко отдавать тебя даже такому замечательному парню, как Грейди.
      - Я знаю, папа. - На глаза девушки навернулись слезы, она поднялась на цыпочки и поцеловала отца в тугую щеку. - Я тоже вас люблю. Но ты же понимаешь, как сильно я люблю Грейди, если готова оставить вас с мамой и выйти за него?
      Бэннер окинула взглядом церковь как раз в тот момент, когда дверь за хорами открылась. Их священник, Грейди и три дружки жениха торжественно заняли места возле арки, украшенной гирляндами цветов.
      Слезы ее мигом высохли, а губы расплылись в радостной улыбке. Грейди был великолепен в темном костюме. Его тщательно расчесанные каштановые волосы блестели. Прямой, высокий, немного напряженный, он был сейчас таким, каким Бэннер в первый раз увидела его. Это было на похоронах отца Грейди. Она тогда еще не знала Шелдонов. Мать Грейди умерла до того, как они переехали в Ларсен и открыли свою деревообрабатывающую фабрику. Смерть мистера Шелдона ничего не значила для Бэннер. Ее смущало лишь то, что родители велели ей сопровождать их на церемонию похорон. Это означало, что весь день она проведет в платье, а не в штанах, в которых бегала по ранчо, и пойдет в церковь, вместо того чтобы смотреть, как ковбои объезжают резвых кобыл. Ей тогда было четырнадцать. Она ясно помнила, какое впечатление произвел на нее двадцатилетний Грейди, с таким мужественным видом стоявший возле могилы. Он остался совсем один в этом мире. Бэннер, окруженной людьми, любившими ее, такое казалось немыслимым. Самое худшее из всего, что случается с человеком, - одиночество. Оглядываясь назад, девушка поняла, что, наверное, мужество Грейди и пленило ее. Теперь она пользовалась каждой возможностью поехать с отцом на деревообрабатывающую фабрику. Но Грейди заметил ее только через год, когда она вошла на лесосклад с Ли и Микой. Сначала он принял Бэннер за мальчишку, но, когда она сняла шляпу и черные густые волосы рассыпались по плечам и груди, уже вырисовывавшейся под бесформенной хлопковой рубашкой, Грейди открыл рот от изумления.
      Вскоре Грейди стал заезжать к ним по воскресеньям в двухместной коляске, приглашал Бэннер на танцы, садился рядом с ней в церкви. Многие молодые люди добивались ее внимания. Но из всех поклонников она выбрала его.
      В тот день, когда он официально попросил у Росса разрешения ухаживать за ней, Бэннер вышла следом за Грейди из дома, села на Вихря и спустилась по тропе.
      - Грейди! - воскликнула девушка, соскочив с лошади, и побежала к нему, когда он остановил коляску. Она бросилась в его объятия с сияющими глазами и раскрасневшимися щеками.
      - Что сказал отец?
      - Он сказал "да"!
      - О Грейди, Грейди! - Бэннер крепко обняла его, потом, сообразив, что ведет себя так, как не подобает леди, отстранилась и посмотрела сквозь густые ресницы. - Раз ты теперь мой официальный жених, то можешь меня поцеловать, если хочешь.
      - Я... А это можно? Ты уверена?
      Ее черные локоны запрыгали, так неистово она закивала. Ей казалось, что она умрет, если Грейди ее не поцелует. Она просто жаждала его губ.
      Грейди склонил голову и целомудренно прикоснулся к ее щеке.
      - И это все?
      Он прочел удивленное разочарование на ее лице. И поскольку Бэннер даже не попыталась скромно отстраниться, как ожидал Грейди, он прижался к ней губами.
      Это было очень приятно, но все равно не то. Не из тех поцелуев, которые страстным шепотом обсуждали Ли и Мика, не подозревая, что Бэннер слышит их. Они говорили об этом во всех подробностях, упоминая про языки. Мама и папа так не целовались, целуясь, они даже не прикасались телами друг к другу.
      Бэннер из любопытства импульсивно обвила Грейди руками за шею и прижалась к нему. Он испуганно вскрикнул, потом сам обнял ее. Но рта не открыл.
      Почти не дыша, Грейди через несколько секунд оттолкнул от себя девушку.
      - О Боже, Бэннер. Что ты со мной делаешь? Она жарко покраснела. Все тело пылало как в лихорадке. Ей хотелось, чтобы они поженились прямо сейчас. Ей хотелось, чтобы медленный огонь горел в ней, пока.., ну в общем.., до этого.
      - Извини, Грейди, я знаю, леди так себя не ведут, но это только потому, что я очень сильно тебя люблю.
      - Я тоже тебя люблю. - Он поцеловал ее очень целомудренно еще раз, потом сел в коляску и попрощался.
      Хотя над ней безжалостно насмехались Ли и Мика, она стала реже болтаться вокруг загона вместе с рабочими и больше времени проводила с Лидией и Ма в доме. Ма Лэнгстон научила Бэннер вышивать, и она сосредоточенно трудилась над наволочками и кухонными полотенцами, которые потом аккуратно гладила, складывала и убирала в сундук с приданым.
      Домашнее хозяйство обычно наводило на нее скуку, и девушка старалась увильнуть. Но теперь она начала помогать Лидии, предлагая передвинуть мебель или сменить занавески в гостиной.
      Время, которое Бэннер проводила с Грейди, казалось ей необычайно романтичным. Она без памяти влюбилась, и когда Грейди попросил у Росса ее руки, девушка была на седьмом небе от счастья.
      И вот сейчас она смотрела на Грейди с любовью, которая и привела ее к алтарю. Сердце Бэннер затрепетало при мысли о предстоящей ночи. С каждым днем становилось все труднее подавлять в себе желание, просыпавшееся от их поцелуев. Несколько дней назад, когда она провожала его до коляски, стоявшей под ореховым деревом на переднем дворе, Грейди потерял контроль над собой.
      Он обнял ее, щека Бэннер оказалась на его груди, и было слышно, как быстро бьется его сердце, так же быстро, как и ее.
      - Осталось только пять ночей, и нам уже не придется расставаться. Мы скажем друг другу "спокойной ночи" в нашей собственной постели.
      Грейди застонал:
      - Бэннер, дорогая, не говори так.
      - Почему? - Она подняла голову и посмотрела на него. Он убрал с ее щеки выбившуюся прядь волос.
      - Потому что от таких слов я хочу тебя еще сильнее.
      - Правда? - Зачем притворяться, будто она не понимает, чего именно он хочет. Бэннер выросла на ранчо, где разводили племенной скот, и знала о спаривании все.
      - Да, - со вздохом сказал Грейди, - я хочу тебя. - И приник к ней жадным поцелуем. Ее губы раскрылись, и он нерешительно коснулся их языком.
      - О, Грейди...
      - Извини, я...
      - Нет. Не останавливайся. Поцелуй меня так еще раз. И он поцеловал Бэннер по-новому, да так, что у нее перехватило дыхание и закружилась голова. Но она испытала не облегчение, а еще больше напряглась и теснее прижалась к нему.
      - Бэннер... - Рука Грейди скользнула с плеча к талии, наткнувшись на пышную грудь, и стиснула ее.
      Ощущение, охватившее девушку, было столь неожиданным и сильным, что она в испуге оттолкнула его.
      Грейди опустил голову и уставился на свои башмаки, жалкий и пристыженный.
      - Бэннер... - начал он.
      - Пожалуйста, не извиняйся, Грейди. - Услышав ласковый голос, он снова поднял голову. - Я сама хотела, чтобы ты трогал меня. И все еще хочу. Я знаю, девушкам не положено вести себя так, будто им нравятся.., низменные отношения в супружеской жизни... Я не хочу, чтобы ты плохо думал обо мне. Поэтому и остановила тебя.
      Грейди стиснул ее руки, поднес их к губам и начал покрывать поцелуями.
      - Я не думаю о тебе плохо, я люблю тебя. Она рассмеялась хриплым гортанным смехом, от которого уже не один ковбой, нанятый ее отцом, терял сон, размышляя, каково было бы переспать с Бэннер Коулмен.
      - Твоя невеста, Грейди, не из робких. Тебе не придется уговаривать меня лечь с тобой в постель.
      Когда, простившись с Грейди, Бэннер вошла в дом, она услышала тихие голоса Росса и Лидии в гостиной.
      - Думаешь, она уже готова к замужеству? Ей едва исполнилось восемнадцать, - сказал отец. Лидия тихо рассмеялась:
      - Она наша дочь. Росс. Всю жизнь Бэннер видела, как мы любим друг друга. Едва ли супружеские отношения для нее тайна. Да, она готова. А что до возраста, большинство ее подруг уже замужем. А кое у кого уже есть дети.
      - Но они не мои дочери, - возразил Росс.
      - Иди посиди со мной. Перестань ходить туда-сюда, а то протрешь коврик до дыр.
      Бэннер услышала, как отец сел рядом с матерью на диван. Она представила себе, как он обнял Лидию, а та уютно прильнула к нему.
      - Тебя беспокоит Грейди?
      - Нет, он весь на виду. Крепкий, тщеславный. Похоже, он на самом деле любит Бэннер. Боже мой, пускай так и будет, иначе ему придется держать ответ передо мной.
      Девушка почти воочию видела, как мать взъерошила волосы отца.
      - Если что, Бэннер заставит его побегать за ней. Она у нас своевольная. Или ты еще не заметил?
      - Интересно, в кого бы это? - усмехнулся отец. Последовало молчание. Бэннер знала, что Росс и Лидия сидят обнявшись. Это всегда поражало ее друзей, никогда не видевших своих родителей такими. Она услышала шуршание одежды - они сели поближе и стали целоваться. А потом Росс сказал:
      - Я в общем-то многого хотел для наших детей. Гораздо больше, чем мы с тобой имели в детстве.
      - Я ничего не помню из того, что было до встречи с тобой.
      - Нет, помнишь, - мягко возразил он. - И я помню. Я особо не волнуюсь насчет Ли, он сможет постоять за себя. Но Бэннер... - Росс вздохнул. - Я убью любого мужчину, который причинит ей боль. Сейчас я чувствую облегчение от того, что худшие из моих опасений не оправдались.
      - А какие?
      - Что какой-нибудь недостойный ковбой явится сюда в один прекрасный день и девочка потеряет голову.
      - Ковбои не в ее вкусе. Она выросла рядом с ними.
      - Но ей только что исполнилось восемнадцать лет. А такое выражение в глазах появилось в шестнадцать.
      - И что за выражение?
      - Ну, примерно как у тебя, когда я начинаю расстегивать свою рубашку.
      - Росс Коулмен! Ты вообразил... - начала Лидия. Страстная речь матери внезапно оборвалась, и Бэннер не сомневалась, что отец закрыл ей рот поцелуем.
      - Нет, ничего подобного. Я так не смотрю... - хрипло пробормотала Лидия.
      - Да, да, смотришь. - Росс понизил голос. - Иди сюда, ко мне, - прошептал он, а потом стало тихо.
      Улыбнувшись, Бэннер погасила лампу в холле и пошла к себе в комнату. Она посмотрела в зеркало над туалетным столиком, прижалась к нему носом и уставилась в глубину своих глаз.
      На самом ли деле у нее такой взгляд? Может, поэтому Грейди посмел коснуться тех запретных мест, о которых шептались ее подружки? Неужели она такая плохая, если ей хочется, чтобы ее вот так трогали? А Грейди? Он тоже плохой, раз тоже желает этого?
      Если ей так трудно устоять перед искушением плоти, каково тогда Грейди? Он мужчина, и ему гораздо труднее держать под контролем физические потребности.
      Бэннер легла в постель и попыталась уснуть, но была слишком взволнованна, а тело жаждало испытать неизведанное.
      "Ну что ж, не так долго осталось ждать", - подумала Бэннер, наблюдая за подружками невесты, которые шли по главному проходу церкви, отрепетировав все за день до свадьбы.
      - Теперь наша очередь, принцесса. Готова?
      - Да, папа.
      Бэннер была готова. Она была готова к тому, чтобы ее любил мужчина, и к тому, чтобы угли, тлеющие в ее теле, разгорелись в полную мощь. Бэннер мечтала принадлежать тому единственному, который будет обнимать ее ночью. Она устала от поцелуев украдкой и от чувства вины в те моменты, когда страсть угрожала перейти все границы приличия.
      Росс вывел ее из-за ширмы, как только орган после паузы заиграл громче. Все смотрели на Бэннер Коулмен, медленно идущую по главному проходу. Все эти лица, излучавшие дружелюбие, она знала с детства. Банкиры, купцы, торговцы, юристы, соседи, владельцы ранчо и ферм, их семьи - все пришли на свадьбу Бэннер Коулмен. С непривычной для невесты смелостью Бэннер улыбалась, отвечая на их улыбки.
      Все Лэнгстоны сидели в следующем ряду за Лидией. Вначале Ма, которая с трудом удерживала сентиментальные слезы, дальше Анабет, ее муж Гектор Драммонд, их дети. Потом Мэринелл. Мика стоял между Мэринелл и Ли, единокровным братом Бэннер.
      Ее мучители.
      Даже сейчас, украдкой взглянув на них, она поняла, с каким трудом они сдерживают смех.
      Мальчики стали молочными братьями, когда Мика переехал в Ривер-Бенд со своей матерью. Сначала Бэннер ужасно ревновала Ли к Мике, который украл у нее единственного друга по играм. И он до сих пор помнил, как девочка положила репей под седельное одеяло и лошадь скинула его, но Мика, слава Богу, остался цел и невредим, хотя шестилетняя Бэннер желала ему смерти.
      Она всегда таскалась за мальчишками, умоляя принять ее в свою компанию, и они частенько брали ее с собой, но лишь для того, чтобы Бэннер стала козлом отпущения, когда их всех поймают.
      Несмотря на это, она любила их обоих страстно, а сейчас они были такие красивые. Ли темноволосый, с блестящими карими глазами, унаследованными от матери, Виктории Генри Коулмен, и Мика такой же светлый, как все Лэнгстоны.
      Взгляд Бэннер упал на мужчину, сидевшего с краю в этом ряду, и она одарила его самой чарующей из своих улыбок.
      Джейк.
      Джейк, которого она обожала с тех самых пор, как начала осознавать себя. Бэннер живо помнила каждый из его редких приездов. Он подбрасывал девочку высоко над головой и держал улыбаясь, пока она не начинала болтать ногами, умоляя о пощаде и надеясь, что Джейк ее не отпустит.
      Джейк был самым высоким, сильным и лихим. Ни у кого не было таких светлых волос. Никто не мог так высоко раскачать качели. Никто не умел лучше рассказать страшные истории о привидениях.
      Он был ее героем. Ее рыцарем в сверкающих доспехах. Бэннер охватывало счастье, когда Джейк приезжал в Ривер-Бенд, потому что при нем все становились счастливыми. Ма, Лидия, Росс, Ли, Мика и старый Мозес, пока был жив. Все ждали приезда Джейка. Огорчало только одно: он слишком быстро уезжал, а приезжал очень уж редко.
      Повзрослев, Бэннер поняла, что печаль разлуки с ним заглушает радость встречи. Она не могла в полной мере наслаждаться его обществом, зная, что он уедет, и надолго. Пройдет целая вечность, прежде чем Бэннер снова увидит Джейка.
      Вот почему в то утро в доме случился настоящий переполох, когда Мика и Ли пришли завтракать, а Ли объявил:
      - Посмотрите, кого мы нашли спящим в нашем сарае.
      И он подтолкнул Джейка в открытую заднюю дверь. Тут же со смехом домочадцы окружили его, заговорили все разом, перебивая друг друга.
      - Джейк!
      - Сынок!
      - Ну, будь я проклят!
      - Росс, следи за языком. Здесь дети.
      - Ты что, спал в сарае?
      - Вчера вечером, когда мы сходили с поезда, под подкову моей лошади попал камень.
      - Мы тоже приехали на поезде, дядя Джейк.
      - Да! Она боялась, а я не боялся.
      - А вот и не боялась я!
      - Когда же ты приехал?
      - Откуда? Из Форт-Уэрта?
      - Да, из Форт-Уэрта. Было слишком поздно. Я никого не хотел беспокоить.
      - Как будто ты мог кого-то побеспокоить. Ма крепко обняла его, прижала к своему могучему телу и прищурилась, потому как переполнявшие ее чувства собирались излиться слезами. Потом, возбужденная, стала сокрушаться, что он такой худой.
      - Садись, и я принесу тебе лепешки и подливку. Неужели эти фермеры в Пэнхэндле не могут кормить своих рабочих как следует? Я видела змей, которые гораздо толще тебя. Ты вымыл руки? Мэринелл, оторви нос от книги и налей своему старшему брату кофе. Анабет, успокой малышей внизу. От них больше шума, чем от камней в ведре.
      Маленький Драммонд уцепился за ногу Джейка, другой малыш схватил его шляпу и попытался примерить, а тот, что еще не умел ходить, ползал у ковбоя между ног и колотил ложкой по его сапогам. Анабет обошла своих детей, перешагивая через них, чтобы поцеловать брата в щеку.
      - Ма так беспокоилась о тебе, - шепнула она ему. После этого оттащила детей от Джейка и шикнула на них, велев старшему не спускать глаз с малыша.
      Лидия бросилась в объятия Джейка.
      - Я так рада, что ты здесь. Мы волновались, вдруг ты не сумеешь приехать.
      - Ну я же не мог пропустить такое событие. - Он переводил свои голубые глаза с одного лица на другое. - Привет, Росс. - Джейк потянулся через Лидию и пожал руку Россу. - Как дела?
      - Прекрасно, прекрасно. А у тебя, Бубба?
      Каждый раз его старое прозвище всплывало из прошлого.
      - Думаю, вполне сносно.
      - А как насчет работы?
      - Оставил ее.
      - Оставил? - Ма повернулась к нему от плиты, держа в руках тарелку с горячими лепешками.
      Джейк пожал плечами, явно не желая портить праздничное настроение разговорами на скучную тему.
      - Я ведь должен был приехать и увидеть невесту. Где она, кстати?
      Он обвел глазами всех, намеренно не замечая Бэннер. Она же специально выжидала случая поздороваться с ним отдельно, ибо не желала делить его ни с кем.
      - Джейк Лэнгстон, это я невеста, сам знаешь. - И Бэннер бросилась к нему в объятия. Он обнял ее за талию и приподнял. Джейк совершил с ней полных два круга, прежде чем поставил на пол.
      Слегка отстранив девушку от себя, он сказал.
      - О, не может быть, что ты невеста. Бэннер Коулмен, которую я знаю, ходит с косичками, у нее расцарапанные коленки и панталончики. Дай-ка мне посмотреть на твои панталончики, я хочу убедиться.
      Джейк наклонился, словно собираясь приподнять ее платье. Девушка пронзительно завизжала и шлепнула его по руке.
      - Больше ты никогда не увидишь ни моих панталончиков, ни царапин. Я уже выросла. Или ты не заметил? - Она приняла надменную позу, свидетельствующую о ее зрелости уперлась одной рукой в бедро, другую заложила за голову и сильно откинулась назад.
      Ли захохотал. Мика неприлично свистнул и захлопал в ладоши. Джейк оценил дочь Коулмена, которую знал с колыбели.
      - Да, верно, - серьезно заметил он. - Ты взрослая. - Джейк положил руки ей на плечи и поцеловал в щеку. А потом, к изумлению Бэннер, сильно шлепнул ее по заду. - Но для меня 1ы все еще сорванец. Найди-ка мне стул, чтобы я сел и поел лепешек, пока они не остыли Бэннер слишком обрадовалась ему и не обижалась, несмотря на хохот окружающих.
      А сейчас ее сердце затрепетало, когда она, идя по церковному проходу, поймала его взгляд Девушка гордилась тем, что этот мужчина со светлыми волосами и яркими голубыми глазами принадлежит к ее семье.
      Джейк сменил свою ковбойскую одежду на белую рубашку и черный кожаный жилет, шейный платок на узкий черный галстук. Но ремень с оружием был на бедрах, как всегда, и Бэннер понимала, как трудно избавиться от некоторых привычек.
      Она понимала и другое - его поведение не всегда было безукоризненным, возможно, кое о чем из того, что он совершил, блюстителям закона лучше не знать. Девушка не сомневалась, что Джейк пил, играл, имел дело с доступными женщинами, о существовании которых, предполагалось, она и не догадывалась. Но ничто было не способно помешать ей любить его. От него исходили опасность и безудержная смелость, и это делало его еще более привлекательным. Без сомнения, любая девушка, приглашенная на свадьбу, хотела бы, чтобы ее представили ему.
      Голубые глаза, окруженные выжженными солнцем ресницами, прикрылись. Джейн подмигнул Бэннер. Она подмигнула ему в ответ, вспомнив, как Джейк поверял ей свои секреты, которые, как он клялся, не мог рассказать Ли и Мике И девушка верила этому, потому что хотела верить. Они ревностно охраняли свою дружбу. Каждое слово, которое шептал ей Джейк, было драгоценно для Бэннер. Но уж если он проявлял к кому-то внимание, она ревновала ужасно.
      Бэннер знала: между ним и ее родителями, особенно матерью, была какая-то таинственная связь, но они никогда не говорили об этом. Однако детская интуиция подсказывала, что-то есть. Не важно, что именно, но это радовало Бэннер - значит, Джейк всегда будет в их жизни Она посмотрела на мать, когда они с Россом поравнялись с первой скамьей.
      - Я люблю тебя, мама...
      - Я... Мы.., любим тебя тоже, - прошептала Лидия В глазах ее стояли слезы, но она улыбалась.
      Бэннер улыбнулась родителям, потом остановилась перед священником. Росс встал между нею и Грейди - Кто отдает эту женщину в жены? - спросил (-вишенник.
      - Ее мать и я.
      Росс посмотрел на Бэннер, и его зеленые глаза увлажнились. Стиснув руку дочери, он отдал ее Грейди, а сам отошел к Лидии.
      Каждый раз его старое прозвище всплывало из прошлого.
      - Думаю, вполне сносно.
      - А как насчет работы?
      - Оставил ее.
      - Оставил? - Ма повернулась к нему от плиты, держа в руках тарелку с горячими лепешками.
      Джейк пожал плечами, явно не желая портить праздничное настроение разговорами на скучную тему.
      - Я ведь должен был приехать и увидеть невесту. Где она, кстати?
      Он обвел глазами всех, намеренно не замечая Бэннер. Она же специально выжидала случая поздороваться с ним отдельно, ибо не желала делить его ни с кем.
      - Джейк Лэнгстон, это я невеста, сам знаешь. - И Бэннер бросилась к нему в объятия. Он обнял ее за талию и приподнял. Джейк совершил с ней полных два круга, прежде чем поставил на пол.
      Слегка отстранив девушку от себя, он сказал:
      - О, не может быть, что ты невеста. Бэннер Коулмен, которую я знаю, ходит с косичками, у нее расцарапанные коленки и панталончики. Дай-ка мне посмотреть на твои панталончики, я хочу убедиться.
      Джейк наклонился, словно собираясь приподнять ее платье. Девушка пронзительно завизжала и шлепнула его по руке.
      - Больше ты никогда не увидишь ни моих панталончиков, ни царапин. Я уже выросла. Или ты не заметил? - Она приняла надменную позу, свидетельствующую о ее зрелости: уперлась одной рукой в бедро, другую заложила за голову и сильно откинулась назад.
      Ли захохотал. Мика неприлично свистнул и захлопал в ладоши. Джейк оценил дочь Коулмена, которую знал с колыбели.
      - Да, верно, - серьезно заметил он. - Ты взрослая. - Джейк положил руки ей на плечи и поцеловал в щеку. А потом, к изумлению Бэннер, сильно шлепнул ее по заду. - Но для меня ты все еще сорванец. Найди-ка мне стул, чтобы я сел и поел лепешек, пока они не остыли.
      Бэннер слишком обрадовалась ему и не обижалась, несмотря на хохот окружающих.
      А сейчас ее сердце затрепетало, когда она, идя по церковному проходу, поймала его взгляд. Девушка гордилась тем, что этот мужчина со светлыми волосами и яркими голубыми глазами принадлежит к ее семье.
      Джейк сменил свою ковбойскую одежду на белую рубашку и черный кожаный жилет, шейный платок на узкий черный галстук. Но ремень с оружием был на бедрах, как всегда, и Бэннер понимала, как трудно избавиться от некоторых привычек.
      Она понимала и другое - его поведение не всегда было безукоризненным, возможно, кое о чем из того, что он совершил, блюстителям закона лучше не знать. Девушка не сомневалась, что Джейк пил, играл, имел дело с доступными женщинами, о существовании которых, предполагалось, она и не догадывалась. Но ничто было не способно помешать ей любить его. От него исходили опасность и безудержная смелость, и это делало его еще более привлекательным. Без сомнения, любая девушка, приглашенная на свадьбу, хотела бы, чтобы ее представили ему.
      Голубые глаза, окруженные выжженными солнцем ресницами, прикрылись. Джейн подмигнул Бэннер. Она подмигнула ему в ответ, вспомнив, как Джейк поверял ей свои секреты, которые, как он клялся, не мог рассказать Ли и Мике. И девушка верила этому, потому что хотела верить. Они ревностно охраняли свою дружбу. Каждое слово, которое шептал ей Джейк, было драгоценно для Бэннер. Но уж если он проявлял к кому-то внимание, она ревновала ужасно.
      Бэннер знала: между ним и ее родителями, особенно матерью, была какая-то таинственная связь, но они никогда не говорили об этом. Однако детская интуиция подсказывала: что-то есть. Не важно, что именно, но это радовало Бэннер - значит, Джейк всегда будет в их жизни.
      Она посмотрела на мать, когда они с Россом поравнялись с первой скамьей.
      - Я люблю тебя, мама...
      - Я... Мы.., любим тебя тоже, - прошептал а. Лидия. В глазах ее стояли слезы, но она улыбалась.
      Бэннер улыбнулась родителям, потом остановилась перед священником. Росс встал между нею и Грейди.
      - Кто отдает эту женщину в жены? - спросил священник.
      - Ее мать и я.
      Росс посмотрел на Бэннер, и его зеленые глаза увлажнились. Стиснув руку дочери, он отдал ее Грейди, а сам отошел к Лидии.
      Бэннер услышала, как приглашенные усаживаются, взглянула на жениха и поняла, что в этот момент в мире нет женщины счастливее ее. Грейди - тот, кого она выбрала, чтобы прожить с ним всю жизнь. Они будут любить друг друга так же, как ее родители. Бэннер сделает счастливым каждый день их жизни, чего бы это ни стоило. Она была абсолютно уверена в любви Грейди.
      Священник начал церемонию. Торжественные слова обрели новое значение для Бэннер. Да, эти фразы полно и точно выражали ее чувства к...
      Бум! Торжественная тишина церкви нарушена. Эхо, словно звяканье посыпавшихся острых осколков стекла, ударило по ушам Бэннер.
      Раздались крики. Ропот толпы нарастал. Бэннер быстро повернулась. Грейди осел на пол подле нее.
      Кровь из зияющей раны пропитала его темный свадебный костюм.
      Глава 2
      - Грейди!
      Пытаясь поднять его, Бэннер упала, но тут же сев, положила голову Грейди себе на колени. Она ослабила галстук и воротник. Звуки, похожие на рыдания, рвались из ее горла.
      Глаза Грейди были широко открыты, он беззвучно шевелил губами.
      Но Грейди еще жив! Бэннер, заливаясь слезами, вознесла благодарность Господу. Она старалась закрыть рукой его рану, остановить хлещущую из нее кровь.
      Все произошло в долю секунды, Джейк выхватил револьвер, направив его на мужчину, стоявшего за ближайшим окном снаружи. Тот держал в руке револьвер, нацеленный в церковь.
      - Следующую пулю получит невеста. - Предупреждение было произнесено злобным скрипучим голосом. И подкреплено взмахом руки с оружием в сторону алтаря.
      Не только Джейк, но все рабочие Ривер-Бенда, пришедшие на свадьбу, вытащили оружие. Все стволы были направлены на мужчину в окне. Испуганные женщины зарылись головой в колени, прикрываясь руками. Мужчины сгорбились между скамейками, защищая детей от опасности, непонятно откуда исходившей.
      - Все до единого бросьте оружие! - закричал мужчина.
      - Росс? - спросил Джейк.
      - Делай, как он говорит.
      При первом выстреле Росс инстинктивно потянулся к своему "кольту", но обнаружил, что его нет. Кто мог подумать, что на свадьбе дочери понадобится шестизарядный "кольт"? Он тихо и яростно выругался. Джейк скрепя сердце бросил револьвер на пол. Рабочие Ривер-Бенда тоже. Только тогда мужчина перекинул ногу через низкий подоконник и шагнул в церковь, втащив за собой молодую женщину. Упершись ей в поясницу, он толкнул ее вперед.
      - Я Догги Берне, а это моя драгоценная дочь Ванда. Но этим двоим не надо было представляться. Догги Бернса в восточном Техасе знали все. Покупатели преодолевали много миль, чтобы получить рецепт его лучшего виски. Всем было известно, что этот человек изворотлив, коварен и злобен.
      И он, и девица были в грязи. Мышиного цвета волосы Ванды тощими засаленными прядями болтались на плечах. Под мышками на мятой рубахе Догги проступали застарелые пятна пота. Одежда, рваная и неряшливая, местами была заштопана. Они оскверняли своим видом церковь, особо торжественно убранную по случаю свадьбы.
      - Мне, конечно, очень жаль, что я прервал церемонию. - Берне насмешливо приподнял шляпу перед Лидией, а затем снова нахлобучил ее на голову. - Но, как отец, я обязан остановить бракосочетание.
      Грейди застонал от боли, зажимая рану в плече.
      - Ну пожалуйста, кто-нибудь! - закричала Бэннер. - Помогите ему! - Она откинула вуаль, глаза ее казались огромными на бледном лице. Лидия дала ей платок, чтобы заткнуть кровоточащее отверстие в плече Грейди.
      - Он не умрет, девушка. - Берне перекатывал отвратительную табачную жвачку из одного угла рта в другой. Коричневые слюни засохли вокруг губ. - Если бы я хотел убить его, он бы даже не почувствовал пули. Я остановил свадьбу из-за того, что этот ублюдок сотворил с моей дочерью.
      Когда собравшиеся поняли, что их жизни ничто не угрожает, они стали поднимать головы. Все забормотали, вновь зашевелились веера.
      - Что тебе нужно? Как ты осмелился оскорбить Бога в его доме? - строго спросил священник.
      - Придержи коней, священник. Еще успеешь произнести заготовленные слова, но уже не над этой парочкой.
      Лидия встала сразу же, как только раздался выстрел. Росс, защищая, обнял ее. Теперь он убрал руку и вышел вперед.
      - Хорошо, Берне. Мы слушаем тебя. Чего ты хочешь?
      - Видишь брюхо моей дочери? - Берне указал стволом на огромный живот девицы. - Это ребенок Шелдона.
      - Не правда! - прохрипел Грейди.
      - Почему? Я не понимаю! - воскликнула Бэннер, вдруг осознав происходящее. До сих пор Грейди, мучившийся от боли, полностью владел ее вниманием. - Зачем ты явился сюда и расстроил мою свадьбу? Ну почему?
      Церковь гудела от возбуждения. Ничего подобного в маленьком Ларсене еще не случалось, и рассказы о происшедшем десятилетиями будет передаваться из уст в уста. Все жадно ловили каждое слово.
      - Из справедливости. - Берне отвратительно улыбнулся. - Разве справедливо, что ты выходишь за него замуж, когда он заделал ребенка моей Ванде, а?
      Грейди зашевелился и, несмотря на державшие его руки Бэннер, поднялся. Шатаясь, как пьяный, от боли, он с трудом сосредоточил свой взгляд на Борисах.
      - Не от меня она беременна. От каждого произнесенного слова толпа ахала. Бэннер встала рядом с Грейди, взяла его за руку и с вызовом посмотрела на отца и дочь, расстроивших ее свадьбу, такую же прекрасную, какой обещала стать вся дальнейшая жизнь. Она даже не заметила, что ее платье залито кровью жениха. Бэннер не обращала внимания и на реплики гостей.
      Несколько мужчин смущенно потупились. Ли переминался с ноги на ногу, избегая встречаться с бешеным взглядом Догги Бернса или угрюмым молчащей Ванды. Мика конвульсивно сглатывал слюну. Ма Лэнгстон смотрела на него так, что любой пришел бы в замешательство.
      - А вот Ванда говорит, что это ты, Шелдон, - насмешливо сказал Догги. Разве не так, Ванда? - Он толкнул женщину вперед, чтобы все увидели ее огромный живот.
      Ни капли стыда в глазах Ванды не было, они лукаво блуждали по толпе. Губы ее самодовольно надулись. Многие мужчины, находившиеся здесь, были виноваты в том, что у Ванды столь скверная репутация. Сейчас они жалели о том, что когда-то прикоснулись к ней, и благодарили Бога, что уличен только Грейди Шелдон.
      - Да, это его ребенок, - мрачно подтвердила Ванда. - Он приставал ко мне, когда папы не было дома. Он.., он...
      - Ну давай, Ванда, детка, расскажи им, что он сделал. Выдержав паузу, она опустила голову, повертела пуговицу на платье и пробормотала:
      - Ну, он меня поимел.
      - Это бесстыдная ложь! - закричал Грейди, перекрывая поднявшийся гвалт.
      Берне шагнул вперед, потрясая револьвером.
      - Ты называешь мою милую дочурку лгуньей?
      - Если она говорит, что я насиловал ее, да. Грейди побледнел сейчас больше, чем от потери крови, шока и боли, ибо понял, что сам загнал себя в ловушку. Глаза его метнулись к Бэннер, белой как полотно, потом к Россу, почерневшему, как сам дьявол.
      - Я.., мм.., я имею в виду...
      Росс бросился к нему, схватил за лацканы пиджака и рывком дернул к себе. Они в упор смотрели друг на друга.
      - Ты крутился с этой швалью, когда собирался жениться на моей дочери? зарычал он.
      Джейк в мгновение ока оказался рядом с Россом. Когда Грейди, застонав от боли, пробормотал, что с ним слишком грубо обращаются, Джейк наклонился и взял свой револьвер. Берне даже не попытался остановить его. Публика заволновалась. Все как один переводили взгляды с Борисов на Шелдона.
      Джейк взвел курок "кольта" и сунул ствол под подбородок Грейди.
      - Ну, мистер, мы ждем.
      Грейди со страхом смотрел на мужчин.
      - Может, я и был с ней несколько раз.
      Костяшки пальцев Росса белели на темном пиджаке Грейди, рычание вырвалось из его груди. Грейди, заикаясь, продолжал:
      - Почти все мужчины в городе спали с ней. Это может быть чей угодно...
      - Но все мужчины в городе не собирались жениться на моей дочери! закричал Росс и оттолкнул Грейди так резко, что тот чуть не упал.
      - Как же ты мог? - в напряженной тишине спросила Бэннер.
      Грейди с трудом проглотил слюну и качнулся в ее сторону.
      - Бэннер! - Он умоляюще протянул к ней руки.
      - Не прикасайся ко мне! - Девушка отпрянула от него. - Мне невыносима мысль, что ты дотронешься до меня теми же руками, которыми... - Она повернулась и посмотрела на Ванду Берне. Та подбоченилась, и на лице ее читалось откровенное злорадство.
      Бэннер развернулась и быстро направилась по проходу, держась независимо, воинственно и гордо. Мать следовала за ней. Все Лэнгстоны понуро брели сзади. Ковбои Ривер-Бенда, как маленькая армия, вышли во двор и сдвинули ряды вокруг Лэнгстонов, пока те седлали лошадей и усаживались на них.
      Росс все еще стоял у алтаря, покачиваясь от ярости, его била дрожь, а глаза потемнели от гнева. Так, чтобы его слышали все, он предупредил:
      - Если ты когда-нибудь приблизишься к моей дочери, я убью тебя. Понял?
      Росс повернулся и деревянной походкой вышел из церкви. Джейк, не сводя с Грейди холодного взгляда, опустил револьвер и снова сунул его за пояс.
      - Как бы я хотел убить тебя прямо сейчас.
      И когда он шел по проходу, звон его шпор был единственным звуком, который раздавался в церкви.
      Бэннер уже сидела в коляске в объятиях своей матери. Ее рыдания раздирали душу. Все были подавлены и не смотрели друг на друга;
      Джейк вскочил в седло и, предоставив Россу позаботиться о дочери, возглавил процессию.
      - Мика, Ли, давайте сзади. Если кто-то последует за нами, дайте знать. Все развернитесь веером, рассредоточьтесь и смотрите в оба.
      Всадники беспрекословно подчинились приказу и образовали прикрытие, как люди, преданные своему феодалу и готовые защитить его семью.
      Джейк тронул поводья, поравнялся с коляской и поехал вперед. Росс с твердым, как гранит, лицом правил лошадьми, а Бэннер и Лидия, заключив друг друга в объятия, сидели и плакали. Росс взглянул на Джейка, когда тот поравнялся с ним.
      - Спасибо.
      Джейк только кивнул.
      ***
      Ривер-Бенд был украшен по случаю свадебного приема, который так и не состоялся. При виде аллеи, ведущей от реки к главному дому, у Бэннер болезненно сжалось сердце: каждый столбик изгороди был выкрашен в белый цвет и увит цветами и ленточками.
      Еще более несчастной она почувствовала себя, посмотрев на дом. Перила крыльца были украшены гирляндами и цветущей жимолостью, столы на переднем дворе уставлены едой и питьем. Все это готовилось несколько дней подряд для множества гостей, которые никогда уже не придут.
      Росс спрыгнул на землю и помог Лидии выйти из коляски. Джейк спешился и протянул руку Бэннер. Она сидела как парализованная, оцепеневшая от горя, и не заметила Джейка, пока он не прикоснулся к ее руке и не назвал ласково по имени. Увидев его лицо, исполненное сочувствия, девушка вымученно улыбнулась и приняла его руку.
      Ковбои поехали к дому для рабочих. Обычно веселые и шумные, сейчас они были непривычно мрачные. Один из детей Анабет хныкал и просил пить. Другой ребенок, совсем маленький, плакал на груди у отца, а Гектор похлопывал его, наверное, чуть сильнее, чем надо. Молчаливые и мрачные, как на похоронах, они вошли в дом.
      Тут Бэннер пришлось выдержать еще одно испытание. Лидия украсила парадную гостиную корзинами с цветами. А на столах, покрытых кружевными скатертями, лежали свадебные подарки, уже доставленные, но еще не раскрытые.
      Бэннер содрогалась от рыданий. Росс подошел к ней сзади и положил руки ей на плечи.
      - Принцесса, я...
      - Папа, пожалуйста, - быстро проговорила она. - Мне надо побыть одной.
      Высоко подобрав юбки, как делала много лет назад, когда была девчонкой-сорванцом, Бэннер побежала вверх по лестнице. Через несколько секунд все услышали, как захлопнулась дверь ее спальни.
      - Сукин сын, - тихо обронил Росс, скинув с себя сюртук и расслабив галстук. - Мне следовало прикончить этого ублюдка голыми руками.
      - Не могу поверить. Правда, не могу. О Росс, сердце Бэннер, должно быть, разбито... - Лидия прильнула к мужу и расплакалась. Росс повел ее в гостиную.
      Ма отнеслась к случившемуся спокойно.
      - Анабет, уведи малышей на кухню и отрежь им по куску торта. Незачем ему пропадать. А вы. Ли и Мика, отнесите остатки торта рабочим.
      - Мэринелл, разлей пунш по стаканам, думаю, все захотят попить. Гектор, ты потеешь сильнее, чем другие мужчины. Снимай сюртук и галстук, пока совсем не растаял.
      Из-за свадьбы Бэннер все Лэнгстоны были в сборе. Семья пропутешествовала из Теннесси в Техас; дружба между Коулменами и Лэнгстонами была неподвластна ни расстояниям, ни времени.
      И Ли, и Бэннер считали бабушкой Ма Лэнгстон, высокую, статную, сильную физически и духовно и очень нежную. Ее замечания порой резали слух, но всегда были продиктованы любовью.
      Зик Лэнгстон умер давно, и Бэннер его не помнила. Несколько лет после его смерти Ма пыталась работать на их фермерской усадьбе к западу от Остина, за это время двое ее детей, Атланта и Сэмюэль, умерли от скарлатины.
      Анабет, старшая дочь Лэнгстонов, вышла замуж за соседа-фермера, Гектора Драммонда, вдовца с двумя маленькими дочками. У них родились два мальчика. Гектор управлял землей Лэнгстонов и своей и при этом имел небольшое стадо коров, которое надеялся увеличить.
      Мэринелл, синий чулок, уехала из дома, училась в школе в Остине, потом служила официанткой в ресторане в Санта-Фе, в железнодорожном депо, чтобы заработать на учебу. Теперь она стала учительницей. Мэринелл не была замужем и, как утверждала, не собиралась.
      Росс и Лидия убедили Ма поселиться у них, когда Гектор стал заниматься хозяйством. Она согласилась, не поставив никаких условий, но отказалась принимать помощь от Коулменов. Ма заявила, что будет отрабатывать свое содержание, как и Мика, младший из Лэнгстонов, которого наняли ковбоем.
      Росс построил для Ма маленький домик, она сама расчистила за ним землю, выращивала и собирала урожай, который попадал на стол в Ривер-Бенд. Ма обшивала всю семью и рабочих, поскольку Лидия так никогда и не научилась владеть иголкой.
      Лэнгстоны были очень близки с Коулменами. Ма охотно давала советы и тем и другим, и никто не сомневался в их правильности.
      В гостиной Джейк налил Россу стаканчик виски, молча протянул ему, и тот поблагодарил его взглядом. Вытерев слезы, Лидия подняла голову с плеча мужа.
      - Я должна поговорить с ней, но не знаю, что сказать.
      - Черт побери, если бы я знал. - Росс залпом выпил виски.
      Лидия встала, поправила юбки, подошла к Джейку и коснулась рукой его щеки.
      - Как всегда, мы полагаемся на твою поддержку. Он накрыл ее руку и прижал к щеке.
      - Пусть так и будет, - ответил Джейк.
      Бэннер казалось, что кровь, залившая подвенечное платье, вытекла из ее разбитого сердца. Глядя на свое отражение, она не могла поверить, что лишь несколько часов назад смотрела в зеркало, счастливая, ничего не подозревающая и совершенно невинная.
      Теперь подвенечное платье выглядело как издевка, и Бэннер желала одного немедленно освободиться от него. Не дожидаясь ничьей помощи, она нетерпеливо отрывала крючки на спине, если не удавалось расстегнуть их.
      Наконец девушка сняла платье и отшвырнула его. Нижнее белье тоже оказалось в крови. Она сдирала его с себя, пока не осталась совершенно голая, а потом долго и ожесточенно мылась над тазом. Слезы ручьем лились из глаз. Бэннер, надев первое попавшееся платье, упала поперек кровати.
      Как он мог так поступить с ней? Самым ужасным было не то, что все открылось. Узнав, что Грейди был близок с другой женщиной, Бэннер испытала шок. Как же он мог взять эту дрянь, клянясь в любви к ней? Вот самое жестокое и самое подлое из всех видов предательства. Да, клянясь в страстной любви к ней, Грейди изливал эту любовь на Ванду Берне.
      При мысли о том, что он спал с Вандой, Бэннер затошнило. Услышав, как тихо открылась дверь, она приподнялась. Лидия молча села на край кровати и прижала дочь к груди.
      Они долго не разжимали объятий и тихонько раскачивались, пока наконец Бэннер не выплакалась. Она зарылась головой в колени матери, а та гладила дочь по волосам, таким же волнистым, как у нее, но темным, как у Росса. Локоны не слушались ни щетки для волос, ни заколок.
      - Мы с отцом переживаем не меньше, чем ты.
      - Я знаю, мама.
      - И мы сделаем все, все, чтобы помочь тебе это пережить.
      - Знаю. - Вэннер всхлипнула и вытерла нос тыльной стороной ладони. Почему он так поступил? Как мог так жестоко обидеть меня?
      - Он не хотел причинить тебе боль, Бэннер. Грейди - мужчина и...
      - И поэтому то, что он сделал, правильно?
      - Нет, но...
      - Я не жду от жениха невинности. Я не настолько наивна. Но разве, признавшись в любви и попросив женщину выйти за него замуж, он не обязан хранить верность?
      - Так думаю я и большинство женщин, но только не мужчины.
      - Неужели он не мог держать себя в руках? Неужели ради меня нельзя было подождать?
      - Он не сравнивал тебя с той девицей, Бэннер. Это же ясно.
      - Я мечтала об этой стороне брака так же сильно, как и он! Я даже говорила ему об этом!
      Многие матери от таких слов упали бы в обморок, но Лидия знала, что такое сексуальное желание. Она надеялась, что дочь насладится близостью с мужем так же, как и она, и не считала разговор об этом постыдным.
      - А что, если бы я пошла к другому мужчине? - сердито проговорила Бэннер. - Как бы Грейди почувствовал себя? И простил бы он меня?
      Лидия вздохнула.
      - Нет. Но так уж устроен мир. Мужчины могут иметь свои.., приключения. Просто Грейди попался. И заплатит за это. Но и ты тоже. Это, конечно, нечестно. - Лидия погладила дочь по щеке.
      - Я нетерпелива или нетерпима? Мне следует его простить? Ты бы простила папе какие-нибудь приключения? - Бэннер посмотрела матери в глаза. - У папы были другие женщины после того, как вы встретились?
      Лидия вспомнила ночь, когда Росс помогал мадам Ларю и стайке проституток, возившихся с повозкой. Он пробыл там допоздна, явился совершенно пьяный, от него несло дешевыми духами. Росс клялся тогда и позже, что пошел к мадам, но между ними ничего не было, и Лидия поверила ему.
      - У Росса было много женщин до меня. Но после встречи со мной - нет. Я понимаю, как тебе сейчас больно.
      - Думаю, Грейди не любил меня так, как папа любит тебя.
      - Но кто-нибудь полюбит так, дорогая.
      - Вряд ли, мама. - И девушка снова залилась слезами.
      Когда Лидия ушла, Бэннер, лежа на кровати, смотрела невидящим взглядом в потолок. Необходимо разобраться в своих чувствах. Что сейчас острее - боль или злость?
      Не исчезла ли ее любовь к Грейди в ту секунду, когда она узнала о его предательстве? Бэннер гневалась на него за то, что он опозорил не только ее имя, но и всю семью. Люди Ларсена долго не забудут этот день. Такова уж человеческая природа. И не важно, что Коулмены не виноваты. Грейди опозорил их так же, как и себя.
      Бэннер охватила ярость. И это чувство было гораздо сильнее боли и обиды. Она не хотела, чтобы Грейди вернулся. Ни за что на свете. Девушка больше переживала за родителей, чем из-за него. Как постелешь, так и поспишь. Ничего лучше и не придумаешь для такого случая.
      Может, она и не любила его так, как ей казалось? Если бы обман не раскрылся сегодня, Бэннер не узнала бы, какой у него слабый характер, и оставалась бы в блаженном неведении. И была бы любящей женой. В этом она не сомневалась, и это злило ее.
      Девушка лежала, не замечая времени; лишь когда в комнате стемнело, она поняла, что уже вечер.
      Внезапно, поднявшись с постели, Бэннер поклялась, что не станет прятаться от людей, поскольку ни в чем не виновата. Да будь она проклята, если позволит Грейди Шелдону и всем городским сплетникам одолеть ее!
      Бэннер умылась холодной водой, чтобы никто не заметил, как у нее опухли от слез глаза, надела домашнее платье, пригладила волосы и спустилась вниз. Все собрались на кухне ужинать. Когда она вошла, разговор оборвался, и все с сочувствием посмотрели на нее. Даже дети Анабет замолкли. А чего они ожидали? Что Бэннер затворится у себя в комнате на всю жизнь? Станет беспомощной? Оденется в рубище? И превратится в тоскливую старую деву?
      - Я хочу есть, - объявила она. - Что-нибудь осталось? Сначала, увидев ее, все замерли, как на рождественской открытке. Сейчас родственники зашевелились, стали двигаться, освобождая место за столом. Бэннер принесли тарелку, приборы, передавали блюда с едой, но при этом говорили непривычно громко, улыбались слишком широко, а глаза у всех слишком сильно блестели.
      - Ты, Гектор, упоминал о твоих новых быках, - сказал Росс так громко, что малыш Анабет заплакал.
      - Ах да. Ну так вот...
      "Бедный мистер Драммонд", - подумала Бэннер, глядя в свою тарелку. Он заметно нервничал и никак не мог поддержать обычный разговор. Она же сама говорила мало. Вообще-то Бэннер не слишком хотела есть, но заставила себя.
      Кто-то, возможно Ма, распорядился убрать все украшения в доме. Теперь ничто не напоминало о намечавшемся свадебном торжестве, кроме фруктового пунша, который они пили. Лидия унесла разорванное свадебное платье из спальни дочери, и Бэннер надеялась, что его сожгли. Корзин с цветами тоже не было. Двор выглядел буднично. Лидия просила не беспокоиться насчет подарков, пообещав проследить за тем, чтобы их вернули. Не увидев завернутых в красивую бумагу коробок, Бэннер решила, что мать наверняка уже начала заниматься этим.
      Со стороны это выглядело как обычная вечеринка. Бэннер отметила, что чувствует себя даже свободнее, чем другие.
      Все с тревогой поглядывали на нее, будто опасаясь, как бы она не начала рвать на себе волосы.
      Когда дети поели, Мэринелл предложила вывести их погулять. Ли и Мика, поев, тут же встали и что-то пробормотали насчет игры в покер в доме для рабочих. Ма начала мыть посуду.
      - А ты сиди, - твердо сказала она, когда Лидия поднялась. - Я сама управлюсь, и очень быстро.
      Вскочила Анабет, желая помочь. Гектор и Росс обсуждали дела на ранчо.
      Лидия слушала, не сводя глаз с Росса. Джейк тихо пил кофе, поглядывая на Лидию.
      Все было нормально.
      - Пожалуй, я выйду на крыльцо. - Бэннер встала из-за стола.
      - Пойдем вместе, - торопливо предложила Лидия. - Там прохладнее. Джейк, Гектор, берите свой кофе, если еще не допили.
      Когда все кухонные дела закончились, Мэринелл проводила Ма в ее домик. Анабет и Гектор пошли с ними, чтобы уложить разгулявшихся детей в постель. До Бэннер долетали обрывки фраз, когда она спускалась с крыльца во двор.
      - Бэннер?
      - Я просто пройдусь, папа, - бросила она через плечо, заметив тревогу в его голосе.
      Девушка отошла подальше к забору, служившему границей одного из пастбищ. Жеребенок играл с кобылой в густой весенней траве.
      - Похоже, резвый.
      Бэннер повернулась и увидела Ли и Мику.
      - Да, наверное. Разве не Спартан его отец?
      - Да, он один из лучших. Как думаешь, Мика?
      - Ты прав.
      - Вы что, пришли сюда обсуждать жеребят? Я думала, вы уже по уши в покере.
      - Продулись вчистую. - Мика вывернул карманы. Лунный свет посеребрил его волосы, и они казались сейчас такими же светлыми, как у Джейка. Но все же не совсем такими.
      - А кто это недавно хвалился, что может обыграть в карты любого? съязвила Бэннер.
      - Ты никогда ничего не забываешь, - улыбнулся Мика. Привычной шуткой они хотели разрядить напряжение. Вести непринужденный разговор было трудно всем, кто вышел из церкви.
      - И чего вы сюда явились? - спросила Бэннер.
      Ли бросил взгляд на Мику, и тот, подбадривая, кивнул ему.
      - Ну, мы просто хотели... Ну.., поговорить с тобой о том, что случилось в церкви.
      Она скрестила руки на перилах загородки и подалась вперед.
      - О чем это?
      - Ну, знаешь, Бэннер, Грейди не один виноват.
      - Что ты имеешь в виду?
      Ли тяжело сглотнул и посмотрел на Мику, надеясь на поддержку. Тот сделал вид, будто наблюдает за пони, и не пришел ему на выручку.
      - Мы хотим сказать, что.., ну, понимаешь... Многие парни были с той потаскушкой. Она, должно быть, указала не на того.
      - Да, - вдруг вмешался Мика. - Можно было обвинить полсотни мужчин в городе. Но Шелдон для нее просто удача. Еще бы, такого подловить! Он ведь хозяин лесопилки и много чего еще. Понимаешь?
      - Если Грейди и был с ней, это вовсе не значит, что он заделал ребенка. Вот что мы пытаемся тебе объяснить. Может, тебе станет легче, - закончил Ли.
      У Бэннер перехватило дыхание.
      - Мне на самом деле легче, но только от того, что вы заботитесь обо мне. Она обняла Ли, потом Мику, который в ответ неловко обнял ее. Они росли вместе, и он не был для нее чужим.
      Мика всегда поддразнивал Бэннер, хотя раньше ее брата заметил в ней перемены и то, как она выросла.
      Мика был неравнодушен к ней, но у него хватало ума сохранять дистанцию. Он не хотел бы сердить Ма и уж тем более Росса или жертвовать дружбой с Ли, начав ухаживать за Бэннер.
      Она не для ковбоев. А сам Мика из них. Это неоспоримый факт. В мире много девушек, возможно, Бэннер одна из лучших, но ни одна женщина не стоит настоящей дружбы, да и рисковать из-за нее Мика не стал бы.
      - Спасибо вам за заботу, - ласково сказала Бэннер. - Грейди, может, и не отец ребенка, но виноват в том, что был с ней, в чем и признался. Выходит, как ни посмотри, он меня предал.
      - Да, наверное, ты права. - Мика знал: будь он сам обручен с Бэннер Коулмен, он ни за что не изменил бы ей, как бы ни хотел женщину. Много дураков на свете, но Шелдон - самый большой дурак, какого он видел.
      Ли ковырял землю носком башмака.
      - Мне жаль парня, ведь он попался на том, что все мы делали... Да там же прошла целая армия. Но я с удовольствием разбил бы ему морду.
      Бэннер коснулась его руки.
      - Не надо, но спасибо за хорошую мысль. Ли улыбнулся своей единокровной сестре.
      - Бэннер, говорят, в Тайлере открыли новый магазин. Думаю, это нечто. Мы с Микой собираемся прогуляться туда как-нибудь в субботу, вот только жеребенок подрастет. Поедешь с нами?
      Она поняла, как велика их любовь. Бэннер всегда приставала к ним, умоляя взять ее с собой. Но они отказывались.
      - Спасибо. С удовольствием поеду. - Она одарила их улыбкой.
      Мальчики ушли, растаяв в темноте. Их тихие голоса доносились издали, а потом девушку окутало безмолвие. Она направилась к дому. Прислонившись к стволу орехового дерева, Бэннер смотрела на мирную, спокойную картину.
      Дом белел в темноте. Масляные лампы освещали окна золотистым, призывным светом. Виноградные побеги уже поползли по шести колоннам, по три с каждой стороны крыльца. Циния и живокость уже зазеленели на клумбах перед кухней. Все как прежде, как до трагедии, которая обрушилась на семью, живущую в этом доме.
      Когда Росс и Лидия впервые ступили на эту землю, они жили в крытой повозке Мозеса. При первой же возможности Росс построил хижину, где кухня отделялась от жилого помещения широким коридором. Хижина была маленькая, неудобная, но Лидия не выказывала недовольства, понимая, что прежде всего они должны наладить бизнес.
      Бэннер родилась в этой хижине, и ей исполнилось десять, когда родители построили новый дом. Даже по городским стандартам он был хорош и с четырьмя спальнями наверху, хотя Ли предпочитал спать вместе с рабочими. Внизу располагались две гостиные - большая и маленькая, а также столовая, которую они редко использовали, поскольку обычно ели на кухне. В задней части дома находился кабинет Росса.
      Слезы застилали глаза Бэннер. Она предполагала оставить свой дом, выйти замуж и переехать туда, где будет царить их с Грейди любовь. Сердце защемило от боли - теперь этого никогда не случится.
      Росс и Лидия сидели на ивовом диване-качелях, а Джейк прислонился плечом к дереву. Его сигара светилась красной точкой, и Бэннер чувствовала ее аромат. Джейк казался очень одиноким, стоя поодаль от Росса и Лидии.
      Бэннер видела, как Росс погладил Лидию по щеке и положил ее голову себе на плечо, потом наклонился и поцеловал жену. Она положила руку ему на бедро.
      Две слезинки выкатились из глаз Бэннер. Вот об этом она и мечтала, к такой любви и тянулась. Надежной, спокойной. Для этих прикосновений и ласковых взглядов, казалось, не существовало окружающего мира. Бэннер хотела такого же единения с мужчиной, и ее разочарование было столь глубоким, что она ощущала его как физическую боль.
      Ее охватили отчаяние и безнадежность. Девушка быстро вышла из тени дерева, пожелала всем спокойной ночи и поднялась к себе.
      Бэннер подошла к сундуку, в который складывала приданое, и вынула ночную рубашку, приготовленную для первой брачной ночи. Рубашка была сшита из белого батиста, присборена у шеи, с длинными рукавами, собранными на запястьях. Желтые вышитые розочки и один ряд узкого кружева украшали ворот. Просто, элегантно и соблазнительно. Сквозь тонкую ткань просвечивало голое тело.
      Одинокая, Бэннер легла в постель, горюя об утрате. Так плохо ей никогда еще не было. Каждый проводит с кем-то эту ночь. Ма Лэнгстон с детьми и внуками, собравшимися под ее крышей. Росс с Лидией. Ли с Микой, они друзья. Даже Мэринелл не одна, а со своими книгами. И только невеста совсем одна. В полном одиночестве.
      Она слышала, как родители поднялись к себе и закрыли дверь. Сердце Бэннер болезненно сжалось. Ее обманули. Почему Грейди не мог полюбить ее так, как любят друг друга ее родители? Кто исключение из правила - он или они?
      Тело Бэннер жаждало того, к чему она мысленно приготовилась, - тепла другого тела. Мужского тела.
      Чтобы мужские руки обнимали и нежно ласкали ее. Она мечтала соединиться с любящим мужчиной.
      Взволнованная Бэннер отбросила легкую простыню и подошла к окну. Холодный ветерок обдувал щеки, но не охлаждал ярость, кипевшую в ней. Прекрасная ночь словно купалась в серебряном свете неполной луны. Звезды мерцали. В воздухе плавал аромат клевера.
      Внезапно Бэннер заметила какое-то движение. Красная точка, описав дугу в воздухе, погасла, как светлячок. Сигара Джейка. Через несколько секунд он спустился с крыльца. Его шпоры тихо позвякивали, когда Джейк пересекал двор, направляясь к старому сараю, где стояла его лошадь с поврежденным копытом.
      Джейк.
      Не только она одинока. Джейк тоже одинок. И вдруг Бэннер подумала, что он всегда одинок. Даже рядом с Коулменами и Лэнгстонами. Что-то отделяло его от всех. Джейк говорил и смеялся, как другие, но все равно был один. И Бэннер догадывалась, в чем причина. Ее сердце сдавила печаль. За него.
      Она видела, как Джейк вошел в сарай, и через минуту тусклый огонек фонаря замерцал сквозь пыльные окна.
      Вот такая у нее брачная ночь. Бэннер отвергли. Она страдала от самого тяжелого для женщины оскорбления, которое трудно пережить. Невеста, стоявшая в преддверии блестящего будущего, отвергнута и унижена при всех.
      И тут Бэннер поняла, что должна снова обрести уверенность в себе как в женщине. Сегодня же ночью. Иначе отчаяние не пройдет. Необходимо, чтобы кто-то обнимал ее, говорил, что она красивая, уверял, что она так же желанна, как та Ванда Берне. Бэннер нужна любовь. Но не родительская. Не целомудренная.
      Ей нужна любовь мужчины.
      Сердце ее неистово заколотилось. В голове зародилась мысль и, как зерно, брошенное в землю, начала прорастать в благодатной почве растревоженного ума. Ничто не способно остановить развитие этой мысли.
      Подойдя к туалетному столику, Бэннер посмотрела на себя, пытаясь представить, какой увидит ее мужчина, одинокий и лишенный любви в эту ночь, как и она сама.
      Не давая себе времени на размышления, девушка завернулась в длинную шаль, тихонько спустилась по лестнице и вышла через главный вход.
      Глава 3
      В старом сарае пахло сеном, лошадьми и кожей. Бэннер нравился этот запах. Она бесшумно проскользнула внутрь и закрыла за собой дверь. Теплый мускусный воздух обволакивал ее. Жеребые кобылы отдыхали в стойлах. В ночной тишине пели сверчки.
      Для Бэннер все это было привычным и хорошо знакомым. Ей разрешали бодрствовать по ночам, когда кобылы мучились, разрешаясь жеребенком. Необычным было лишь одно: то, что она стояла здесь в ночной рубашке, а рядом находился мужчина, которого она помнила с детства.
      Девушку охватил страх - то, что она собиралась сделать, слишком смело. Еще вчера это вообще было бы немыслимо. Но вчера Бэннер не знала, какой жестокой удар готовит ей судьба, не подозревала о том, как трагически изменится ее жизнь.
      Что ж, она приняла решение и зашла слишком далеко. Пути назад нет.
      Солома колола босые ноги. Бэннер на цыпочках пробралась к маленькому островку света в одном из задних стойл. Лошади так привыкли к ней, что даже не заржали.
      Шляпа Джейка с широкими полями и узкой тульей висела на гвозде на одном из столбов. Девушка коснулась ее края и улыбнулась, увидев, что пальцы потемнели от пыли.
      Она заглянула в стойло. Джейк сидел на корточках у правой передней ноги лошади, рассматривая ушибленное копыто.
      Бэннер обрадовалась, что может незаметно понаблюдать за ним. Сейчас она видела в Джейке не своего всегдашнего защитника, близкого друга родителей, идола Ли и Мики и сына Ма. Все это не имело для нее значения. Бэннер изучала его как мужчину, смотрела на него глазами посторонней женщины.
      То, что она увидела, ей очень понравилось, хотя всю жизнь Бэннер любила его по-другому. Это никак не сказалось на ее восприятии.
      Каждая прядь его светлых волос словно ловила отсвет фонаря. Джейк, сильный и крепкий, отлично владел собой, но вместе с тем не признавал ни ограничений, ни дисциплины. Даже волосы у него вились капризными, своенравными завитками. Бэннер не могла представить себе Джейка напряженным, как Грейди. Джейк никогда и ни за что не уступит насилию.
      Он отпустил длинные волосы то ли из пренебрежения к общепринятому порядку, то ли просто ему это нравилось, Бэннер не знала. При каждом движении Джейка они терлись о воротник рубашки. Баки цвета спелой ржи доходили до середины уха. Они были кудрявее, чем волосы, и более пушистые. Бэннер захотелось прикоснуться к ним, ощутить контраст с бархатистой мягкостью мочки уха. Джейк сейчас так сосредоточился, что его брови сошлись на переносице.
      Бэннер пристально изучала лицо, знакомое с детства. Лоб слегка нависал над глазами, а скулы немного выступали. Несмотря на впалые щеки, лицо не казалось изможденным, оно дышало силой. Тяжелая, четко обрисованная челюсть придавала его облику решительность. Джейк, несомненно, мог бы бесстрашно бросить вызов любому. Если бы у Джейка была борода, то, конечно же, светлая, хотя сейчас слабый свет падал на него так, что щетина казалась темной.
      Бэннер подумала, как бы выглядел Джейк с такими густыми усами, как у ее отца. И тут же отогнала эту мысль. Рот у Джейка был широкий, нижняя губа чуть полнее верхней, хотя и верхняя тоже красивого рисунка. Глядя на его рот, девушка ощутила что-то странное в животе. Более того, она решила, что прятать такой красивый рот под усами - настоящее преступление.
      Бэннер заметила, что Джейк переоделся, как только все вернулись домой из церкви. Сейчас, как и за ужином, он был в голубой рубашке, рабочих брюках, старых разбитых башмаках, с выцветшим красным платком на шее. Бэннер не заметила привычного ремня с "кольтом", а также жилета и кожаных ковбойских штанов. Рукава рубашки он закатал по локоть, поэтому девушка увидела его мощные мышцы.
      Руки Джейка двигались уверенно, когда он осматривал ногу лошади, а пальцы, изящные, длинные и сильные, легко массировали ее. В животе у Бэннер возникло странное незнакомое ощущение.
      Она никогда не задумывалась о том, что такое мужественность. Настоящая, зрелая. Да и с какой стати задумываться, если вокруг нее всегда полно мужчин Ли, Мика, рабочие. Но никого из них она не изучала так, как сейчас Джейка. И никогда не подозревала, что это произведет на нее такое впечатление.
      Джейк был мужчиной, который лишал покоя. Бэннер даже испугалась такой откровенной ясности. Все, что в ней было истинно женского, страстно потянулось к нему. Именно это развязало ей язык и заставило заговорить, а не выскользнуть незаметно из сарая. Поступив так, девушка долго и удивленно спрашивала бы себя, что бы произошло, если бы у нее хватило мужества осуществить задуманное? Однако Бэннер так и не убедила себя уйти.
      - Как твоя лошадь? Джейк резко вскинул голову.
      - О Боже мой, девочка! Разве не знаешь, что нельзя вот так подкрадываться к людям? Ты чуть не испугала до смерти меня и Бурана. - Он окинул взглядом ее голые ноги и подол ночной рубашки. Все прочее скрывалось под длинной шалью с бахромой, которую Бэннер стянула на груди. - Что ты тут делаешь? Я думал, все уже легли спать.
      Глаза его и впрямь были невероятно голубыми. Почему никогда раньше она не обращала на это внимания? Конечно, если бы кто-то спросил у нее, какого цвета глаза у Джейка Лэнгстона, она бы не задумываясь ответила: голубые. Но сегодня они, казалось, пронизывали Бэннер насквозь. Белки у Джейка были очень белые, а радужка такая ярко-голубая, как небо поздней осенью. В зрачках, черных как ночь, Бэннер видела свое отражение. Она впервые заметила, что ресницы у Джейка темные у основания, а концы выгоревшие, светлые.
      Ей хотелось подольше посмотреть в эти необыкновенные глаза, рассмотреть их получше и незаметно для него. Но девушка не могла, поскольку Джейк выжидательно уставился на нее, надеясь услышать объяснение, почему она не в постели.
      - Никак не могла заснуть. - Бэннер вдруг оробела и опустила голову.
      - А-а. - Джейк поднялся и потрепал Бурана по шее, потом вымыл руки в ведре с водой. - Ну, это понятно, после сегодняшнего.
      Бэннер подняла голову и взглянула на него снизу вверх. Джейк собирался что-то сказать, но вдруг увидел ее целиком. - Ох... - И замер. Глаза его впились в лицо Бэннер, он с трудом отвел их, заморгал, но уже успел заметить все. - Могут возникнуть неприятности, если станешь бродить в темноте в таком виде, - резко сказал Джейк.
      - Неужели?
      Лицо Джейка выразило смущение, губы приоткрылись, но он стиснул их, и они сошлись в твердую линию.
      - Да, черт побери! Давай я отведу тебя в дом. - Он потянулся к ее руке, но Бэннер отступила и провела пальцами по ребрам коня.
      - Ты мне не ответил, как Буран?
      - Прекрасно.
      - Правда?
      - Копыто станет мягче уже через несколько дней. Ну а теперь пошли...
      - А что случилось с Яблочком?
      - Яблочко! - Джейк просиял. - Он был замечательный. Верно? Он знал все наперед; стоило дотронуться до него, и он понимал, чего я хочу. Я всегда говорил, что могу весь день проспать в седле, а он никогда не заблудится. Чертовски хорошая лошадь. Жаль, в прериях он ступил в нору и сломал ногу. Мне пришлось его застрелить. - Джейк склонил голову на бок. - Значит, ты помнишь Яблочко?
      - Помню. - Бэннер все еще водила рукой по красновато-коричневой спине Бурана, сверкающей и лоснящейся. Как и все ковбои, Джек больше заботился о своей лошади, чем о себе.
      Почему-то Джейк не мог отвести взгляда от нежной ладони, гладившей широкую спину коня. Шаль соскользнула с плеча девушки, сквозь прозрачный рукав рубашки он видел красивую руку Бэннер.
      - Когда мне было двенадцать лет, ты приехал к нам. Всего на несколько дней, а потом уехал. Мама испекла хлеб, приготовила на обед горох, жареного цыпленка и яблочный пирог. Все мое любимое, но я ничего не могла есть. Я сходила с ума, потому что ты снова уезжал, хотя папа попросил тебя остаться. Папа велел мне вести себя прилично за столом или уйти. Я пошла к себе в комнату, надулась и отказалась с тобой прощаться. Из своего окна в спальне я видела, как ты выезжал со двора. - Бэннер повернулась к нему, прислонившись головой к лошади.
      - Но я не могла этого вынести. Я спустилась и бежала за тобой до самой реки и звала тебя. Наконец ты услышал и остановился. Когда я поравнялась с тобой, ты посадил меня на Яблочко и обнял. Чтобы успокоить, пообещал вернуться на Рождество. - Глаза девушки светились сейчас топазовым светом и с укором смотрели на него. - Но ты не приехал.
      - Очевидно, что-нибудь помешало мне, Бэннер.
      - Ты не возвращался два года.
      Только сейчас она поняла важность того дня в своей жизни, в жизни девочки-подростка. Еще долго после его отъезда Бэннер лежала в своей постели и горько плакала, чувствуя, что пройдет много времени, прежде чем она снова увидит его. Ее юное сердце было разбито.
      Наверное, Бэннер влюбилась в него, как подросток во взрослого мужчину. Джейк был красивый, галантный и странно, возбуждающе действовал на нее. Он знал столько интересного! Временами подшучивал над Бэннер, но не обидно, как Ли и Мика. От его шуток она чувствовала себя взрослой.
      Девушка оттолкнулась от лошади, выпрямилась и смело шагнула к Джейку. Так близко, что подол ночной рубашки коснулся его башмаков.
      - Ты прокатил меня на Яблочке до ворот и попрощался со мной совсем по-особому, потому что никого возле нас не было. Только ты и я. - Она посмотрела ему прямо в глаза, закинув голову, и облако черных волос рассыпалось по плечам и груди. - И ты поцеловал меня.
      Быстрый поцелуй в щеку, но Бэннер не забыла его. Неожиданно Джейк вскочил, как будто в него выстрелили, схватил девушку за плечи и повернул к выходу из стойла.
      - Тебе пора спать. Ты должна хорошо выспаться. Она медленно переставляла ноги.
      - А ты где собираешься спать? С рабочими?
      - Нет, я не спущу глаз с Бурана и буду спать здесь, как и вчера. А теперь иди.
      - У тебя есть на чем спать?
      - На чем спать? - выкрикнул Джейк, сам не понимая, что его так раздражает. - Ты говоришь с мужчиной, который всю жизнь спит на земле под открытым небом, а не на кровати.
      - Ну ладно, ты можешь, конечно, спать на земле, когда в этом есть необходимость. А когда нет - зачем? - дерзко спросила девушка.
      И не успел Джейк ее остановить, как она развернулась и проверила каждое стойло, пока не нашла то, где лежали его постель и седельные сумки.
      Подбоченившись, Бэннер посмотрела на него.
      - Джейк Лэнгстон, что подумают люди, если узнают, что гости Коулменов спят как бродяги?
      Теперь шаль раскрылась, и он увидел присборенный верх рубашки, а также и то, что под ней. Бэннер быстро стянула края шали на груди, но не изменила позы.
      - Все в порядке, Бэннер, - натянуто пробормотал Джейк. Челюсть его, казалось, окаменела, он едва шевелил губами. - А теперь, если ты выйдешь отсюда, я наконец воспользуюсь своей постелью. Такой, какая есть.
      - Нет, не воспользуешься. По крайней мере пока я не сделаю ее более удобной. Дай-ка мне несколько одеял, они чистые, я постелю тебе.
      Джейк нетерпеливо провел рукой по волосам, отвернулся и достал одеяла.
      - Только скорее. А то уже поздно, и тебе пора домой.
      Не обращая внимания на его хмурое лицо и боясь думать о том, что это значит, девушка сложила в сторонке одеяла, а потом с излишней горячностью встряхнула первое, прежде чем постелить его на солому. Затем взялась за следующие, а сверху кинула то, которым Джейк укрывался, и, опустившись на колени, разгладила складки. Если она и заметила, что шаль соскользнула с плеча, потянув за собой и рукав ночной рубашки, то не сделала попытки удержать ее.
      Груди двигались под прозрачной тканью. Бэннер чувствовала, как они раскачиваются, когда стелила постель. Мягкий батист слегка касался сосков, и они твердели. Тусклый свет фонаря придавал особый оттенок ее коже. Разглядел ли Джейк, что Бэннер уже не двенадцатилетняя девочка с заплаканным лицом?
      Собрав все свое мужество, она встала и посмотрела ему прямо в лицо:
      - Ну вот так. Это же намного лучше, правда? Джейк вытер вспотевшую ладонь о штаны. Морщины, залегшие по бокам рта, стали глубже. На виске пульсировала жилка.
      - Да, лучше. Ну а теперь спокойной ночи.
      Он отвернулся и начал вынимать вещи из седельной сумки, развешивая их на деревянной перекладине.
      - Но я не хочу спать.
      - Все равно отправляйся в постель.
      - Не хочу.
      - А я хочу, чтобы ты ушла.
      - Почему?
      - Потому что тебе нельзя находиться здесь в таком виде.
      - Почему?
      - Потому что.
      Плечи его обреченно поникли, он чувствовал себя неуклюжим, с трудом вынул кружку для бритья и попытался пристроить ее на полке.
      - Джейк? Он хмыкнул.
      - Джейк, посмотри на меня.
      Руки его застыли, прекратив бесполезную суету. Бэннер увидела, как плечи Джейка приподнялись, он глубоко вздохнул, набрав полную грудь воздуха, и только потом повернулся.
      Джейк смотрел не на нее, а в пространство над ее головой. Бэннер обхватила себя руками и стояла прямо, напряженно, тесно сдвинув ноги. Она облизнула губы.
      - Джейк, займись со мной любовью.
      Воцарилось глубокое молчание. Их сердца бились тяжело, ни один из них не шевелился. Наконец фыркнула лошадь. Джейк посмотрел на нее, потом перевел взгляд на свои ноги. Одну он поставил на пятку и, казалось, изучал носок своего башмака, будто видел его впервые. Потом сунул руки в карманы штанов, но тотчас вынул, словно обжегшись. Скрестив руки на груди, Джейк обвел взглядом ряд стойл, потолочные балки и мерцающий фонарь.
      Лишь после этого он прямо посмотрел на девушку:
      - Думаю, будет лучше, если ты сейчас же отсюда уйдешь. И давай забудем то, что ты сказала. Она покачала головой:
      - Нет, не забудем. Я сказала, чего я хочу. Поэтому и пришла сюда. Джейк, пожалуйста, займись со мной любовью. Он, усмехнувшись, замотал головой:
      - Бэннер, дорогая, миленькая, я не хочу над тобой смеяться, но...
      - Не смей надо мной смеяться! Видит Бог, сейчас весь город этим занимается.
      - Я никогда не стал бы над тобой смеяться, Бэннер. Но ты делаешь смешное предложение. И сама знаешь.
      - Почему?
      - Почему? - Джейк поморщился, когда испуганно заржали лошади. Он помолчал, дав им успокоиться, и понизил голос. - Это смешно. Я... Но мы... Ты... Ты же слишком молода.
      - Я достаточно взрослая, чтобы выйти замуж.
      - Но не за меня же! Бэннер, я вдвое старше тебя.
      - Сегодня я должна была стать замужней женщиной, Джейк. И узнать, что такое любовь мужчины. Меня обманули. Помоги мне. Ты мне нужен. Сделай это со мной.
      - Не могу, - отрезал он.
      - Можешь.
      - Не могу.
      - Ты постоянно спишь с женщинами!
      - Чертовски неприлично для молодой леди говорить так.
      - Но это же правда. Разве нет? Я слышала, как мужчины обсуждали твои победы.
      Он нацелил на нее палец:
      - А теперь, Бэннер Коулмен, прекрати немедленно этот грязный разговор. И отправляйся спать, пока я тебя не отшлепал как следует...
      - Не смей говорить со мной как с ребенком!
      - Для меня ты и есть ребенок. Она сбросила шаль и упала на сено.
      - Посмотри на меня, Джейк. Я не маленькая девочка. Я женщина.
      О Боже.
      Внутри у него все застонало. Она на самом деле женщина. Красивая и соблазнительная. Джейк старался не замечать этого, но его собственное тело противилось ему. Когда она перестала быть для него дорогой малышкой Бэннер? Когда перестала быть любимой дочерью его лучших друзей? Ведь это Бэннер состояла из одних локтей и коленок и была неуклюжим созданием с растрепанными косичками. Из тощего жеребенка она превратилась в изящную красивую лошадку. Когда? Происходило ли это преображение постепенно, год за годом, или случилось в последние минуты?
      Волосы черные как ночь, словно венок из мягких локонов, обрамляли овальное лицо. Мужские руки могут утонуть в этих волосах, заблудиться, потеряться. Джейк представил себе, как они накручиваются на его пальцы, он чувствовал их на своем лице, на губах, животе.
      Он всегда считал Бэннер хорошенькой девочкой, но сейчас на него смотрел не ребенок. Томные глаза... А этот рот! Ему вдруг показалось, что если он не попробует его на вкус, то умрет.
      Ее чувственное лицо провоцировало Джейка. Такие лица он видел у женщин без всякой морали, прекрасно умеющих обращаться с мужчинами и возбуждать их. Но эту милую невинную девочку он знал с колыбели. Да, это одна из самых жестоких шуток Бога!
      Глаза Бэннер пылали огнем, над ними дутой выгибались темные брови; длинные черные ресницы окружали глаза, смелые, интригующие, призывные. Такая честность и откровенность слишком рискованна для целомудренной девушки. Только взглянув на этот чувственный рот, мужчина забудет о дружеской верности и преданности. Кто бы мог подумать, что старая дружба подвергнется подобному испытанию!
      Веснушки на переносице сверкали золотом. Кожа казалась мягкой, как атлас, и теплой, как парное молоко. От нее пахло так, будто она только что умылась душистым цветочным мылом. Ему хотелось зарыться лицом в ее волосы и вдыхать этот аромат.
      Под рубашкой ничего не было, но даже подумать о нагой Бэннер Коулмен он считал грехом. Точно! Джейк не сомневался, что Росс застрелит любого мужчину, который вообразит Бэннер обнаженной.
      Но какой же мужчина, имеющий сердце, запретит себе мечтать о стройном теле под тонкой тканью, кто откажется соединиться с ним? Какой мужчина согласится не замечать упругую полную грудь, приподнимающую тонкую ткань при каждом вдохе? Вот черт! Если бы не видеть эти темные соски... Проклятие! Если бы не думать о стройных ногах и едва заметной тени между ними! Он не должен про это думать, иначе окаменеет и сойдет с ума или совершит то, за что его могут повесить.
      Но соблазняло не только провоцирующее выражение лица и стройное тело. Ее дух - вот что прежде всего пленяло мужское воображение. В этой девушке чувствовалась какая-то дерзость, требующая обуздания и бросающая вызов тому, кто решится это сделать. Да, она искала мужчину, достойного покорить ее, и если не сломать, то хотя бы подчинить своей воле.
      Эта изящная юная девица, воплощение женственности, явилась к нему и с жаром, восхитившим Джейка, просила его лишить ее девственности.
      Но, как ни пленяла Джейка эта мысль, он не мог позволить себе прикоснуться к Бэннер.
      Джейк любил ее такой, какая она есть. И не собирался жертвовать двадцатилетней дружбой ради двадцатиминутного удовольствия. Он клял себя за то, что не взял прошлой ночью какую-нибудь девицу у Присциллы. Тогда его тело не испытывало бы голода. И было бы легче сказать Бэннер "нет".
      Джейк знал, как обязан поступить. Необходимо беспрекословно, но мягко отклонить предложение. Не рискуя отношениями. Не нанося ее гордости еще один удар.
      - Я знаю, что ты уже женщина, Бэннер. Честно говоря, меня потрясло, когда я увидел, какой ты стала.
      - Тогда возьми меня.
      - Нет. От этого будет только хуже. Сегодня ты ранена, отвергнута ради другой женщины. Я понимаю, ты в отчаянии. Это нормальная реакция на поступок Шелдона по отношению к тебе. И ты пытаешься залечить рану. Этот сукин сын оскорбил тебя, и ты хочешь вот так вернуть себе свою гордость. Но это не тот способ.
      - Тот! - с жаром заявила Бэннер.
      Джейк покачал головой и положил руки ей на плечи. Он, конечно, рисковал, но все же сделал этот необходимый жест. Ему следовало убедить себя, что он может прикоснуться к ней, как любящий дядя. И Бэннер тоже должна понять, какие именно чувства Джейк испытывает к ней.
      - Бэннер, давай не будем больше говорить об этом. Пожалуйста, иди домой. Утром тебе все покажется другим. Вот увидишь. Мы поедем кататься и...
      - Джейк, разве ты не хочешь меня? Неужели я не вызываю желания?
      - Бэннер, - застонал он.
      - Если бы я была не я, ты бы хотел меня?
      - Но ведь ты - это ты.
      - А это так важно?
      - Да, это все! Ты - Бэннер. Дочь Росса и Лидии. Я помню, как ты родилась.
      Сердце ее забилось. Она положила руки на грудь Джейка и заглянула ему в лицо.
      - Но если бы ты всего этого не помнил...
      - Я помню. - Он отшатнулся, повернулся к ней спиной, опустил голову и крепко прижал ладони к глазам. Если бы только не видеть ее, не ощущать этот запах, если бы все чувства разом отказали ему! Но нет! Сексуальное возбуждение всегда подводило его, оно руководило им, а не разум.
      Джейк ненавидел себя.
      Да как же это? Его охватило возбуждение при взгляде на малышку, которую он еще недавно качал на качелях, а она визжала от радости? Но это так. Но?.. Ну почему же тело возобладало над разумом?
      - Ты сегодня хочешь мужчину, Бэннер, - грубо сказал Джейк. - Что ж. Я могу посочувствовать и понять. Хотя это не решение проблемы. Клянусь, я не тот, кого ты хочешь. Я бродяга. Бездомный ковбой, от которого фермеры прячут своих дочерей. Я сам много чего натворил и видел такое, от чего ты пришла бы в ужас. Я избегаю ответственности. У меня нет ничего, кроме того, что лежит в седельной сумке. Когда заводятся несколько долларов, я их трачу на виски, карты и проституток. У меня их было слишком много. Мои руки недостаточно чисты, чтобы прикасаться к тебе. Подумай об этом.
      - Я люблю тебя таким, какой ты есть, чтобы ты ни сделал. Мне это не важно. Я всегда любила тебя.
      - Бэннер, я тоже тебя люблю. Но мы говорим о разных вещах. - Джейк в отчаянии опустил руки. - Я не тот, кто нужен тебе сегодня ночью, Бэннер.
      - И я не та женщина, которую ты хочешь, Джейк. Ты хочешь мою мать.
      - Что ты сказала? - Усталость его как рукой сняло. Самоуничижение исчезло. Лицо его напряглось, брови низко нависли над глазами, которые пристально всматривались в нее.
      - Я сказала, что ты хочешь мою мать. Он сердито уставился на нее. Подбородок Бэннер слегка приподнялся.
      - Ты любишь ее, Джейк.
      - Ты не понимаешь, о чем говоришь.
      - В глубине души я всегда это знала. Но окончательно до меня дошло только недавно.
      Глаза Джейка не отрывались от Бэннер, пронизывая ее насквозь.
      - Думаю, Ма тоже знает. Поэтому она никогда и не настаивала, чтобы ты здесь остался. Ведь правда? Ты и не остаешься здесь надолго, потому что не можешь видеть ее вместе с папой.
      Его лицо исказилось.
      - Росс - самый достойный мужчина из всех, кого я знаю. Он мой лучший друг. Бэннер улыбнулась:
      - Конечно, Джейк. Может, ты папу любишь так же сильно, как и ее. Но иначе. Не оскорбляй меня, отрицая, что любишь маму. Уверена, это так.
      Он снова отвернулся от нее, но не совсем, и девушка видела только его профиль. Джейк провел рукой по волосам, потом сцепил пальцы. Лицо его выражало вину и сожаление.
      Сердце Бэннер щемило от сострадании. Она бросила козырную карту, но радости от победы не испытала. Бэннер всегда догадывалась, почему Джейк одинок. Сейчас ее догадка подтвердилась. Она прижалась к нему и обвила его руками за талию, как в детстве.
      Только на этот раз было все по-другому. Как удивительно чувствовать его тело! Он выше Грейди, сильнее, более гибок. Что-то зашевелилось внутри Бэннер, восхитительное, но запретное. И оттого еще более заманчивое.
      - Все хорошо, Джейк. Я не хотела тебя обидеть. Мы с твоей матерью, наверное, одни и догадались. Но никому не скажем. Ты не виноват, что любишь ее. - Она подняла голову от его груди. - Ты не можешь взять ее, так возьми меня.
      Волосы Бэннер рассыпались по плечам и по спине. Забыв обо всем, Джейк обнял ее. Его смутило, что Бэннер догадалась о чувствах, которые он хранил к Лидии все эти годы, с тех пор как впервые увидел ее почти умирающей в дождливом лесу в Теннесси.
      - Ты одинок, Джейк, ты мечтаешь о женщине, которую любишь все эти годы. Но она принадлежит другому и всегда будет ему принадлежать. Сегодня мне предстояло стать женщиной. Сомневаюсь, что когда-нибудь я полюблю мужчину, ведь Грейди очень унизил меня. Но мне надо знать, что я способна завоевать любовь мужчины. Верни мне прежнюю уверенность в себе.
      Она подняла руки и коснулась его лица. Кончиками пальцев скользнула по нему, будто знакомясь на ощупь с каждым дюймом его тела. Удовлетворяя свое любопытство, Бэннер обнаружила, что баки у Джейка именно такие, как она предполагала, шелковисто-упругие, а мочки ушей нежные, как бархат.
      Девушка провела по резким морщинам вокруг рта.
      - Мы как раз то, что нам надо. Тебе и мне. Давай дадим друг другу успокоение и любовь этой ночью, Джейк.
      Ее нежные прикосновения невероятно возбудили его. И слова тоже. Руки Джейка сошлись на ее спине. Он привлек Бэннер к себе, зарылся в ее волосы, оказавшиеся такими же, как у Лидии. Джейк застонал, когда она прильнула к нему всем телом.
      - Бэннер, нельзя этого делать.
      - Можно.
      - Я нужен тебе меньше всего.
      - Только тебя я могу попросить об этом.
      - Ты девушка.
      - Да.
      - Тебе будет больно. Я сделаю тебе больно.
      - Ты не сделаешь мне больно.
      - Потом ты будешь страдать.
      - Я буду больше страдать, если ты не сделаешь этого. - Губы ее коснулись его шеи. Кожа была теплая. Джейк вздохнул и слегка сдавил ее плечи.
      - Это плохо.
      - Ну разве это может быть плохо? Ты же целовал мои царапины, мои синяки, чтобы мне стало лучше. Поцелуй же меня теперь, Джейк. Избавь от ужасной боли, которая сидит внутри. Даже если тебе придется вообразить, будто это не я, а моя мать.
      Его губы встретились с ее губами прежде, чем она договорила. Легкое прикосновение, обмен дыханием. Как нежные лепестки. Но и как огонь, как пламя. Еще раз. Теперь дольше. Потом Джейк прижался к ее губам и долго не отпускал их.
      Руки ее робко обняли Джейка за шею, он почувствовал, как соски Бэннер коснулись его груди, и почти забыл, что не надо спешить. Рот его жадно впился в ее рот, надавил, губы девушки раскрылись, и его язык овладел ее ртом.
      От испуга у Бэннер перехватило дыхание, что-то внутри дернулось, и она потянулась к нему, не в силах совладать с собой.
      И вот они повалились на постель, приготовленную на сене.
      - Бэннер, Бэннер... - Джейк прерывисто дышал. - Прекрати, я больше не могу. Это нехорошо.
      - Пожалуйста, Джейк. Люби меня.
      Все возражения, которые он хотел высказать, вылетели из головы, как пульки в тире, когда Джейк спустил рубашку с ее плеча и поцеловал Бэннер в шею. Потом просунул руку между их телами, пытаясь справиться с одеждой.
      Ее обнаженная кожа ласково терлась о него, а ее женственность была для него как колыбель.
      Мягкая и взывающая, притягивающая женская плоть.
      Дорога в ад, устланная шелком.
      - О Боже, о Боже, помоги мне не делать этого, - взмолился Джейк.
      Но Бог, видно, был занят другими делами и не слышал горячую молитву Джейка Лэнгетона.
      Он лежал на спине, уставившись на балки сарая, и прислушивался к тихому плачу. Потом повернул к ней голову, положил руку на плечо.
      - Бэннер. - Имя царапнуло его горло.
      Она лежала на боку, отвернувшись от него. При его прикосновении она свернулась калачиком и глубже зарылась лицом в свою согнутую руку.
      Джейк сел, посмотрел на нее и обозвал себя всеми грязными словами, какие только вспомнил. Поднявшись на ноги, он застегнул штаны и вышел из сарая, давая Бэннер возможность побыть одной, понимая, что ей это нужно.
      Когда Джейк вышел, она повернулась на спину, вытерла глаза и медленно села, опершись на локти, потом прерывисто вздохнула.
      Дрожащими руками пригладила волосы, в которых запутались соломинки. Подняла шаль, встряхнула, завернулась в нее и попыталась встать. Рукой стиснула горло, чтобы унять рыдания, когда увидела кровавое пятно на одеяле. От страха у нее закружилась голова, и Бэннер оперлась о стенку стойла, прежде чем начать длинный путь к двери сарая.
      Холодный воздух освежил кожу. Но облегчение было очень коротким. Уголком глаза она заметила движение и посмотрела в ту сторону. Джейк стоял, прислонившись к стене сарая, в тени. Увидев девушку, он нерешительно шагнул к ней.
      - Бэннер?
      Он видел, что она потрясена, и ее лицо при лунном свете казалось еще бледнее. В глазах Бэннер застыли тревога и боль, по щекам струились слезы, а губы распухли. Его жадные руки привели ее прекрасные волосы в полный беспорядок. Она куталась в шаль, словно опасаясь, что Джейк снова возьмет ее. Быстро отвернувшись от него, Бэннер пошла к дому и исчезла в тени.
      Джейк снова привалился к стене. Стукнувшись затылком о доски, выкрашенные в белый цвет, с мрачной гримасой посмотрел на небо и сказал:
      - Тьфу, черт!
      Глава 4
      Бэннер думала, что вчерашний день был самым худшим в ее жизни, но ошибалась. Сегодняшний был гораздо хуже. Сегодня она должна презирать не только Грейди Шелдона, но и себя за то, что натворила ночью.
      Подтянув колени к груди, словно от нестерпимой боли в животе, Бэннер лежала на постели. Что на нее накатило, почему она пошла на такой шаг? Потому что надеялась избавиться от отчаяния. Но Джейк оказался прав: от этого поступка только усилился стыд.
      Джейк, Джейк, Джейк. Что он теперь думает обо мне?
      Он всегда боготворил Лидию, считал ее неизмеримо выше всех других женщин. Интуитивно Бэннер догадывалась, почему Джейк до сих пор не женился, более того, никогда не приближался к порядочной женщине, подходящей для брака. Он не изменял своей любви к Лидии. Джейк брал проституток, поскольку на них не надо тратить души. Он потакал своей плоти, но сердце оставалось верным Лидии. Джейк любил ее, Бэннер, потому что она дочь Лидии. Но теперь понял, что она ничем не лучше Ванды Берне. Бэннер бросилась к нему, умоляя взять ее. Она видела крайнее изумление Джейка, когда впервые подошла к нему, и это до сих пор стояло перед глазами. Его потрясло ее бесстыдство, возможно, Бэннер внушала ему отвращение, если не сразу, то наверняка потом, как только она...
      Нет, Бэннер не могла даже думать о том, что натворила. Стыд терзал ее.
      Она вспомнила, как после всего отвернулась от Джейка, спрятав лицо и предавшее ее тело от его глаз. Поведение Бэннер наверняка уничтожило даже остатки симпатии к ней. Теперь Джейк считает, что она ничем не отличается от проституток, с которыми он постоянно имел дело. Бэннер больше не заслуживает его уважения.
      - Бэннер?
      - Девушка порывисто села, вытерла заплаканные глаза, быстро пригладила волосы, даже провела рукой по груди. Может, она сейчас выглядит иначе? Догадается ли Лидия, чем занималась ночью ее дочь?
      Бэннер вскочила с постели и натянула платье, словно ночная рубашка могла выдать тайну.
      - Да, мама?
      Лидия вошла в комнату, обставленную ею с особым тщанием. Здесь было все, чего сама Лидия никогда не имела в детстве, но о чем очень мечтала.
      Белая железная кровать накрыта пестрым покрывалом - Лидия и Ма провели многие часы, подбирая лоскутки по цвету. На окнах висели белые занавески. На диване возле окна лежали подушки, набитые гусиным пухом, а на полу плетеные половички. Прикосновение любящей руки чувствовалось во всем. Бэннер всегда была настоящим сорванцом и прежде не слишком ценила все это.
      Лидия нахмурилась. Дочь стояла перед окном, гордо вскинув голову, хотя, очевидно, проплакала большую часть ночи. Лидия закрыла за собой дверь.
      - Мы начали волноваться. Я понимаю, почему ты не спустилась на завтрак, но уже почти полдень. Спустишься к обеду? Или принести тебе сюда? - От участливого тона Лидии у девушки снова навернулись слезы на глаза.
      Что бы родители подумали про нее, увидев, как она вчера вела себя с Джейком? Стыд опалил ее горячим пламенем.
      - Я ничего не хочу, мама. Спасибо тебе. Сегодня я побуду у себя.
      Лидия сжала ее руку.
      - Ты же спускалась вчера вечером. Неужели это было так ужасно? - Она надеялась, что Бэннер вернется к жизни, снова вскочит в седло, как делали все ковбои, когда необъезженные лошади сбрасывали их.
      - Дело не в этом, - уклончиво проговорила Бэннер. - Мне надо побыть одной, подумать, как жить дальше. Лидия обняла дочь и погладила по голове.
      - Я бы ни за что не сказала тебе этого вчера. Твои раны слишком свежи. Но сейчас выслушай меня и постарайся понять правильно. - Она помедлила. - Я испытала облегчение от того, что ты не вышла замуж за Грейди.
      Бэннер отстранилась от матери и внимательно посмотрела на нее:
      - Почему? Я думала, он тебе нравился.
      - Да. И очень. Я всегда считала, что он хороший. - Ее янтарные глаза потемнели. - Может, дело в том, что Грейди слишком хороший. Я не верю мужчинам, у которых нет недостатков. Хотя бы маленьких изъянов.
      Бэннер, почти забыв про свои несчастья, едва не расхохоталась.
      - Мама, ты такая странная. Любая другая мать обрадовалась бы, что дочь выходит замуж за безупречного молодого человека, такого, как Грейди.
      - Вообще-то я была бы счастлива, но просто сомневалась, есть ли у него характер. Ну во всяком случае, достаточно сильный для жизни с тобой. - Лидия всегда полагала, что Грейди слишком мягкий для Бэннер. И опасалась, что со временем дочь заскучает с ним. Лидия же была убеждена, что в браке нет ничего ужаснее, чем скука. Они с Россом спорили, любили, смеялись. И никогда не скучали; И она не хотела для дочери ничего другого.
      Она нежно прикоснулась к щеке Бэннер.
      - Тебе станет лучше. Уверена, ты встретишь замечательного парня, он уже ждет тебя. Я думала, что моя жизнь кончилась, и тут узнала Росса. И он чувствовал то же самое, когда умерла Виктория и оставила его с новорожденным. Мы и не помышляли, что получим еще один шанс. И вот смотри, какую прекрасную жизнь прожили вместе.
      У Бэннер сдавило горло. Она обняла мать, чтобы та не заметила стыда в ее глазах. Если и есть на свете замечательный парень, который мог бы ее ждать, то теперь больше не ждет. Теперь на ней стоит клеймо. Но поставленное не Джейком, а самой Бэннер.
      Джейк - мужчина. Настоящий. И если у нее были какие-то сомнения на его счет, то в прошлую ночь они рассеялись. Она провоцировала его так, что и святой не устоял бы. Он не виноват ни в чем, Бэннер переложила бы на него хоть часть вины, но не могла. Если у Джейка и есть недостатки, то в нечестности его не упрекнешь. Она получила то, чего просила. Теперь должна заплатить сполна.
      - Мы тут с Россом поговорили, - сказала Лидия, - и подумали, не захочешь ли ты уехать на время. Отправляйся куда-нибудь в интересное место. В Сент-Луис или Новый Орлеан.
      - Нет, мама. - Бэннер покачала головой. - Это не для меня. Я не стаду убегать и прятаться. Это Грейди виноват, а не я. Зачем мне уезжать из-за него от близких и из моего дома. - Она судорожно вздохнула. - Я хочу получить свою землю, переехать на другой берег реки и основать свое ранчо, как мы и планировали.
      Лидия изумленно посмотрела на дочь:
      - Дорогая, но ты собиралась сделать это вместе с Грейди, вступив с ним в брак. Одинокая женщина не может так поступить.
      - Могу и собираюсь. - Голос дочери звучал решительно. В это утро, на заре, Бэннер осознала, что для нее есть только один способ спастись - это заняться работой, с головой уйти в дело, которое потребует всех сил, и умственных и физических, в работу, способную вернуть уважение к себе. - Я должна так поступить, мама. Разве ты не понимаешь?
      Лидия вздохнула, внимательно глядя в решительное лицо дочери.
      - Понимаю. Но не уверена, что Росс поймет. Бэннер сжала руки Лидии.
      - Мама, убеди его. Я не могу сидеть тут и ждать, когда другой красавчик появится на горизонте. Если я ничего не предприму, то стану несчастной, бедной дочерью Росса и Лидии Коулмен, с несостоявшейся свадьбой, завяну и умру. Мне необходимо это сделать.
      - Я поговорю с ним, - тихо пообещала Лидия. - А пока отдохни. Ты хорошо себя чувствуешь? По-моему, ты очень бледная.
      - Со мной все в порядке. Поговори с папой. Очень прошу тебя. И чем скорее я займусь делом, тем лучше. Лидия поцеловала дочь.
      - Посмотрю, что можно сделать. Не действуй импульсивно, Бэннер. Не принимай поспешных решений.
      Почему мать не предупредила ее перед прошлой ночью? А послушалась бы она совета Лидии? Бэннер сомневалась в этом.
      - Мама, я знаю, что делаю. - Она надеялась, что это действительно так.
      - Я не хочу, чтобы ты слишком себя терзала. Разбитое сердце лечится временем.
      Лидия намекала на Грейди. Но после прошлой ночи случившееся в церкви потускнело. То, что произошло между Бэннер и Джейком, почти свело на нет значимость предательства Грейди.
      Когда Лидия удалилась, Бэннер подошла в туалетному столику, сняла платье и ночную рубашку. Намочив салфетку холодной водой, обмыла лицо, прижимая ее к горящим от слез глазам, потом посмотрела на свое отражение в зеркале. Удивительно, но оно не изменилось, хотя сама она изменилась безвозвратно. Внутри ее все сжалось, перевернулось, перестроилось, а потом встало на прежние места. Но тем не менее прежняя Бэннер исчезла.
      Она нерешительно провела пальцем по губам, вспомнив первое прикосновение к ним Джейка. Дотронулась до шеи, на которой был синяк, но даже мать его не заметила, и воспоминания перенесли Бэннер в прошлую ночь.
      Это невозможно. Ничего не случилось, ничего не произошло, ничего не было. Джейк вовсе не трогал ее, не целовал и не овладел ею. Нет!
      Но она лгала себе. Тело убеждало ее в этом. Закрыв глаза, Бэннер снова чувствовала стальное давление Джейка внутри себя, ощущала его дыхание на коже и поцелуи. Такого не забыть. Ей очень хотелось бы избавиться от воспоминаний, закрыть их в себе крепко-накрепко, но горячая кровь не позволяла.** - Привет, Джейк!
      Он вошел в дом и сразу направился к плите, на которой стоял огромный кофейник, полный и горячий.
      - Да. - Джейк налил крепкий кофе в глиняную кружку.
      - Росс хочет видеть тебя. Сразу после завтрака, - сообщил ему один из ковбоев. - Просил тебе передать. Кружка замерла на полпути ко рту Джейка.
      - А он говорил, чего хочет?
      - Не-а.
      - Спасибо.
      Ничего удивительного, если сегодня утром Джейка встретит нацеленный на него ствол револьвера Росса. Совершенно ясно, стоит Россу хоть что-то прослышать о случившемся этой ночью, он убьет его.
      Однажды, несколько лет назад, Ли случайно услышал, как один ковбой брякнул что-то о созревающей фигуре Бэннер. Ли бросился защищать честь сестры; завязалась потасовка. Когда Росс разнял их, ковбоя заставили повторить сказанное. И тот повторил. Росс пришел в такую ярость, что забил бы парня до смерти, если бы Джейк и несколько других рабочих не оттащили его.
      Никто из женщин про этот случай не знает. Но мужчины в Ривер-Венде никогда о нем не забывали. Они уважали Росса и как хозяина, и как мужчину и избегали его, когда он выходил из себя. Но с того дня ковбои даже искоса не поглядывали на Бэннер, хотя и велико было искушение. А новеньких сразу предупреждали: дочь хозяина - святое.
      Джейк сел за длинный стол и начал мелкими глотками пить обжигающий кофе. Он покачал головой, когда ему предложили тарелку с лепешками и беконом.
      Нет, Росс ничего не знает о прошлой ночи. Если бы знал, Джейка уже не было бы в живых. Даже дружба с Россом не защитила бы от его гнева.
      Но как же он теперь предстанет перед этим человеком? Как? Разве можно посмотреть в лицо другу, взяв его дочь?
      Он осквернил ее, милую маленькую Бэннер.
      От отвращения Джейка к самому себе кофе чуть не пошел обратно.
      - Ты только что из Форт-Уэрта, Джейк?
      - Да.
      - Наверное, заглянул в Хеллз-Хаф-Эйкр? - спросил другой ковбой.
      Ли и Мика рассказывали про Джейка рабочим Ривер-Бенда, для них он настоящая легенда. Большинство парней были слишком молоды, чтобы перегонять стада на большие расстояния. Поэтому ковбои, которых нанимали на такую работу, пользовались особым уважением.
      - Да, побывал я там.
      - Ну и как?
      - Шумно.
      - И ты был в "Саду Эдема"? Говорят, у мадам Присциллы лучшие проститутки в штате. Их учили в Новом Орлеане. Неужели правда?
      - В Новом Орлеане? - Джейк ухмыльнулся их доверчивости. Впрочем, какой смысл разочаровывать ребят? - Да, кое-кого из них точно.
      - Ну, и ты с кем-нибудь переспал?
      - Черт побери, еще бы нет! - фыркнул другой. - Да со всеми. Джейк действует на этих девиц как наркотик. Говорят, когда он уходит, мадам Присцилла не может стереть сладкие улыбки с их мордашек. И они бродят там с глупым видом. Как опоссумы.
      За столом засмеялись. Джейк пожал плечами и отхлебнул кофе. Своей репутацией бабника он не особенно гордился, хотя сделал все, чтобы ее заработать. Джейк привык, что над его мужской силой подтрунивают, но в это утро он слишком нервничал перед беседой с Россом. Одинокие ковбои, месяцами не имевшие женщин, часто говорили о сексе. Джейк слышал все сальные истории, все непристойные шутки, которые потом сам повторял и пересказывал где-нибудь у костра. Но они больше не вдохновляли его в отличие от этих молодых мужчин, принимавших все за чистую монету и веривших всему.
      Рассказы, насмешки, комплименты он пропускал сейчас мимо ушей, пока один ковбой не спросил:
      1- А как ты обходишься в такие ночи, как прошлая, Джейк? А может, все же сумел тайком затащить женщину к себе в сарай?
      Джейк вскочил и выхватил револьвер так быстро, что смех застрял в глотках мужчин. Оружие было в дюйме от носа ковбоя, когда Джейк процедил сквозь зубы:
      - Что ты имеешь в виду?
      Тот замер от страха, ибо слышал, что Джейк Лэнгстон быстро впадает в ярость и потому опасен, а его характер довольно суров и он не из тех, с кем можно шутить. Теперь ковбой убедился, что это точно. И больше всего на свете хотел, чтобы Джейк убрал револьвер от его носа.
      - Н-ничего, н-ничего, Джейк. Это только шутка. Джейк понял, что мужчина говорит правду, и смутился.
      Конечно, если бы ковбой посмел намекнуть, что ночью видел Бэннер, Джейк застрелил бы его. Он вернул револьвер на место.
      - Извини. Я не в настроении шутить. - Джейк криво улыбнулся, но прежней легкости за столом уже не было. Мужчины отнесли тарелки на кухню и, взяв шляпы, рукавицы и веревки, отправились на работу.
      Джейк выпил еще одну кружку кофе и, поняв, что тянуть больше нельзя, пошел в дом. Анабет и Лидия сидели на крыльце, наблюдая за игрой маленьких Драммондов.
      - Доброе утро, - осторожно промолвил Джейк.
      - Привет, Бубба, - ответила Анабет. Лидия улыбнулась ему:
      - Доброе утро, нам не хватало тебя за завтраком.
      - Я прогуливал Бурана. У него копыто еще не в порядке.
      - Ты поел?
      Он кивнул, хотя это была не правда.
      - Да, в сарае у рабочих. А где все?
      - Гектор помогает Ма сооружать пугало, они хотят поставить его возле своей кукурузы. - Анабет улыбнулась. - Дети его сильно испугались, и я привела их сюда. Мэринелл, как всегда, занимается.
      Джейк молча кивнул и посмотрел на детей, игравших в чехарду.
      - А как.., как Бэннер? - Это был совершенно нормальный вопрос, все беспокоились за нее после вчерашнего. Ни сестра, ни Лидия ничего не могли заподозрить в этом вопросе, разве что заметили напряжение в его голосе.
      - Я ходила к ней наверх проверить, как она, - сказала Лидия. - Глаза припухли, видимо, плакала всю ночь. - Лидия посмотрела, как младший из Драммондов пытается забраться на спину к сестре, и не заметила, что лицо Джейка выражало сочувствие. - Мы поговорили. Думаю, со временем она оправится.
      Чувство вины не отпускало Джейка. Бэннер, может, и придет в себя от проделок Шелдона, но оправится ли после прошлой ночи? Нет. Здесь ничто не поможет. То, что он сделал с ней, это навсегда.
      - А Росс дома? Мне сказали, он хочет меня видеть.
      - Да, хочет. - Глаза Лидии сверкнули. - Он у себя в офисе.
      Джейк приподнял шляпу и направился к главному входу.
      - Я беспокоюсь за него, - сказала Анабет.
      - Беспокоишься? Почему?
      - С тех пор как папа умер и Джейк занялся перегоном скота, он стал как чужой. Ну посмотри, как живет брат. На маленькие заработки, ничего не откладывая на будущее, и не имеет никаких перспектив на лучшее. Я бы хотела, чтобы он осел, женился, завел детей и перестал бродяжничать. Джейк - взрослый мужчина и мог бы жить, как все.
      - Ма тоже беспокоится о нем, - заметила Лидия. - И я беспокоюсь.
      - Знаешь что? - продолжала Анабет. - Думаю, он никак не оправится после убийства Люка. Понимаю, это кажется странным, ведь все произошло почти двадцать лет назад. Но с тех пор Джейк уже никогда не был прежним. Может, если бы мы узнали, кто убийца, и восстановили справедливость, Джейк не воспринимал бы случившееся так тяжело.
      Лидия потупила взор. Джейк знал, что брата убил ее сводный брат Клэнси Рассел. И сам вынес ему смертный приговор. Джейку было шестнадцать лет, когда он отомстил убийце Люка. Вот чего он так и не мог пережить. Во всем мире только Лидия знала эту тайну, поэтому связь между ней и Джейком никогда не порвется.
      Джейк прошел по коридору в заднюю половину дома и постучал в дверь. Он чувствовал себя очень неловко, когда впервые встретился с Россом. Однако прошли годы, Джейк возмужал, и разница в возрасте стерлась. И все же вина, которую он чувствовал сейчас за собой, заставляла его нервничать, как мальчишку перед трепкой.
      - Росс?
      Темная голова Росса поднялась от кипы бумаг на столе.
      - Заходи, Джейк, садись. Спасибо, что пришел. Я ни от чего тебя не оторвал?
      - Нет. - Джейк взял стул и сел по другую сторону стола, пытаясь вести себя естественно: скрестил ноги, снял шляпу, рывком бросил ее на кожаный диван у стены. - Я хочу большую часть дня провести с матерью.
      - Хорошо, - серьезно отозвался Росс. - Она скучает без тебя.
      - Да, знаю. - Джейк вздохнул, сознавая, что зря после смерти отца уехал из дома. Но он не выносил фермерскую жизнь. Его бесили попытки собирать урожай на каменистой почве. Джейк убеждал родителей, что она годится только для животноводства, но они знали лишь свое дело и не слушали его.
      Он чувствовал себя виноватым, оставив мать. Джейк был старшим и потому считал себя ответственным за семью. Каждый раз, получая деньги, он посылал часть домой, но понимал, что нужен семье больше, чем деньги.
      Джейк не оправдал надежд матери. А сейчас он встретился взглядом с человеком, которого подвел еще сильнее.
      - Зачем ты позвал меня. Росс?
      - Ну как обычно. Всякий раз, когда ты приезжаешь в Ривер-Бенд, я говорю с тобой насчет работы.
      - Мой ответ все тот же. Нет.
      - Почему, Джейк?
      Джейк смущенно заерзал на стуле. Раньше причиной была Лидия. Бэннер попала в точку прошлой ночью. Он не мог оставаться долго в Ривер-Бенде, потому что слишком любил ее. Рано или поздно это могло открыться и положило бы конец дружбе, которая связывала их - его, Лидию и Росса. Рисковать было нельзя. Но теперь появилась новая причина. Бэннер.
      Джейк сам во всем виноват. Она пришла к нему, это так. Да, Бэннер соблазняла его. Но он ответил. И, откровенно говоря, ей не так уж сильно пришлось стараться, Джейк ответил быстро, грубо, с жаром и жадностью.
      Он ведь намного старше Бэннер и поэтому лучше понимал, что с ней творится. Она обижена, у нее разбито сердце, ее надо успокоить, утешить. Бэннер пришла к нему за одним, а просила о другом. Понимая это, зная, что рискует дружбой с Коулменами, он все же взял ее.
      Господи, как Бэннер должна теперь презирать его! Когда все кончилось, она ужасно боялась его прикосновений, едва взглянула на него, а когда все же взглянула, то как затравленный зверек. Может, он причинил ей сильную боль? Оправилась ли она? Неужели он не проявил хоть немного нежности? О нет, Джейк напал на нее, как дикарь, а когда вошел в нее, забыл, что она нетронутая девушка.
      Проклятие! Бэннер наверняка решила, что Джейк просто животное и чем скорее исчезнет из ее жизни, тем лучше. Конечно, он немного побудет с Ма и уберется отсюда. Сегодня же, если у Бурана заживет копыто.
      - Не могу остаться, - заявил он Россу.
      - Я бы хотел обсудить с тобой одно дело, прежде чем ты дашь окончательный ответ.
      - Пожалуйста, но мы зря тратим время. Твое, не мое.
      - Как насчет кофе?
      - Нет, спасибо.
      - Виски?
      - Нет, - ухмыльнулся Джейк. - Ты что, хочешь меня подмазать?
      - Если это поможет мне уломать тебя. Ты ведь знаешь, я хочу, чтобы ты работал со мной, с тех самых пор, как мы расстались в Джефферсоне.
      - Тогда было невозможно. Из-за моих родственников. Но и сейчас тоже невозможно.
      - Черт побери, почему? - Росс ударил кулаком по столу. - У тебя есть другая работа? Она ждет? Ты ведь сказал, что все бросил.
      - Да, бросил.
      - И что ты теперь собираешься делать?
      - Найду что-нибудь.
      - Ну почему? Я ведь предлагаю тебе работу здесь. И чертовски хорошую работу.
      Росс встал с кресла и обошел стол. В его темных волосах появились серебряные пряди, но это был все тот же человек, которого когда-то обожал Джейк Лэнгстон. И снова его охватило отвращение к себе. Если бы Росс знал, что он сделал с Бэннер, он похоронил бы Джейка сейчас, а не просил остаться.
      - Я хочу, чтобы ты был старшим рабочим на ранчо Бэннер, на том берегу реки.
      Услышав ее имя, Джейк быстро поднял голову.
      - Ранчо Бэннер? Какое ранчо?
      Внезапный интерес Джейка вдохновил Росса.
      - Я выделил несколько акров для каждого из них, для нее и для Ли, еще несколько лет назад. Я скупал по дешевке землю, кусочек здесь, кусочек там. Большей частью это целина, но я собирался дать Бэннер и Грейди ее долю в качестве свадебного подарка. - Его зеленые глаза потемнели. - Ты не представляешь себе, как я хотел убить вчера того ублюдка.
      - Представляю. Я чувствовал то же самое. Джейк видел Росса в бешенстве. И хорошо знал, как он опасен. Смертельно опасен... Джейк не сомневался, что Росс способен убить и лишь провидение помешало ему вчера прикончить Шелдона. Это ничего не изменило бы, разве что усугубило бы ситуацию.
      - Я убью любого, кто причинит боль моей дочери, - продолжал Росс. - Шелдон не сильно меня радовал как будущий зять, впрочем, для любого отца нет в мире мужчины, достойного его дочери. Шелдона я считал самым безопасным вариантом. По мере того как девочка росла, я больше всего беспокоился об одном: не явился бы сюда какой-нибудь никчемный ковбой и не потеряла бы она из-за него голову.
      - У тебя есть все основания бояться этого.
      - И что? Ну, женится он на ней. А что даст, кроме детей и нищеты? Будет тратить мои деньги на проституток, на карты и выпивку. - Джейк мрачно улыбнулся. - По крайней мере у Шелдона был бизнес, положение в обществе, я не думал о его морали. - Росс грязно выругался. - Во всяком случае, - продолжал он, проведя рукой по волосам, словно хотел отбросить мысли о Грейди Шелдоне, мы построили маленький домик на той земле, где они могли бы жить. Бэннер уже сказала ему, что не хотела бы переезжать в город. А теперь Лидия говорит, что Бэннер намерена уехать из дома и заняться ранчо, как и собиралась. Без Грейди. И вообще без чьей-либо помощи.
      - Но это же сумасшествие! Она не сможет.
      Росс выразительно хмыкнул.
      - Я обещал ей конный заводик, пару кобыл для начала. Бэннер хочет попробовать заняться крупным рогатым скотом на одном из менее плодородных пастбищ.
      - Какого черта? Да что она знает о крупном рогатом скоте?
      - Абсолютно ничего. И я тоже ничего, хотя люблю хорошо прожаренный бифштекс. - Глаза Росса впились в Джейка. - Но ты знаешь, земля - это самая надежная собственность. И ты способен сотворить с ним чудо.
      В другое время Джейк подпрыгнул бы от радости. Такая возможность! Он будет отвечать за ранчо, руководить им, вести все дела. Господи, какое искушение. Прямо спелое яблочко, которое просится, чтобы его сорвали. Но нельзя принять предложение Росса. Даже думать не о чем.
      Джейк встал и подошел к окну. Скользнул руками в задние карманы джинсов.
      - Извини, Росс, не могу.
      - Приведи хоть один разумный довод - почему?
      - Бэннер, - сказал Джейк, повернувшись. Она же поднимет скандал, если услышит о таком решении. Он был уверен, Бэннер никогда больше не захочет видеть его. А уж тем более не позволит соблазнителю руководить ее ранчо. - Она предпочтет сама нанять старшего рабочего. Убежден, у нее есть соображения на этот счет.
      Росс засмеялся:
      - О да, конечно. Но факт остается фактом: я сохраняю контроль над землей. Я не предполагал, что девочка захочет заниматься этим после всего случившегося. Но она упорно заявляет, что переедет туда. - Росс наставительно поднял указательный палец. - Ей придется отказаться от этого. Пусть не надеется, что я позволю ей жить там одной и вести ранчо самостоятельно. Это невозможно даже физически. Бэннер, конечно, девушка сильная. Но она не готова к тому, что предстоит там делать. Ни одна женщина с такой работой не справится.
      - Найми других рабочих. Росс вскинул темную бровь.
      - Ковбоев, которые только и ждут, как наложить свои лапы на мою дочь?
      Джейк быстро отвернулся к окну.
      - После того, как люди услышат, что произошло вчера, а слухи быстро разлетятся, что станут говорить о ней мужчины? Скажут, мол, Бэннер настолько завела Шелдона, что он кинулся искать хоть кого-то и ему сгодилась даже такая сука, как Берне.
      - Но Бэннер - красивая молодая женщина. Росс, - тихо проговорил Джейк. - И может, они правы.
      - Да, может, и правы, - проворчал Росс, - но мы с Лидией воспитывали дочь правильно. Она не возбуждала его намеренно, клянусь тебе. И будь у него хоть капля твердости в характере... В любом случае я не хочу, чтобы мою дочь окружали распущенные ковбои, предлагая услуги в работе, а на самом деле желая поглазеть на нее. Это будет преследовать девочку еще долго. Мы с Лидией чертовски беспокоимся из-за этого. Бэннер сейчас очень уязвима. Она отчаянно хочет вернуть себе уверенность. И какой-нибудь жалостливый ковбой обязательно прискачет и попытается воспользоваться ее состоянием. Я, конечно, убью его на месте. Такой союз погубит Бэннер. Это уж точно.
      Да, родители знали Бэннер хорошо. Джейк сжал кулаки. Ему хотелось разбить стекло и испытать боль как заслуженное наказание. Чувство вины было горьким, похожим на желчь, поднявшуюся к горлу.
      Ненароком Росс усугубил эту боль.
      - Ты единственный мужчина, кому мы с Лидией можем доверить ее, Джейк. Пожалуйста, сделай это для нас, согласись на работу. Будет польза и тебе, и Бэннер.
      Джейк закрыл глаза, ему хотелось заткнуть и уши. Наконец он медленно повернулся, посмотрел на пол, потом на башмаки.
      - Извини, Росс, не могу.
      - Полторы сотни долларов в месяц. Это целое состояние.
      - Дело не в деньгах.
      - Тогда в чем?
      - Не люблю сидеть на одном месте. Я бродяга, сам знаешь.
      - Чепуха.
      Джейк слабо улыбнулся:
      - Ну допустим, допустим, я полон этого, полон дерьма. Ты же не хочешь, чтобы какой-нибудь старый хрен вроде меня руководил ранчо Бэннер?
      - Черта с два не хочу. Ты лучше всех мужчин держишься в седле, кроме меня, конечно. - Росс хвастливо улыбнулся и снова стал серьезным. - Неужели мне не удастся изменить твое решение?
      Джейк покачал головой.
      - По крайней мере подумай, пока здесь. Джейк поднял шляпу и направился к двери. Он уже открыл ее, когда Росс остановил его:
      - Даже если в ответ ты снова скажешь "нет", Лидия не согласится принять отказ. А ты знаешь, если она что-то решит, с этим уже ничего не поделаешь.
      Лидия нашла его на берегу реки, где Джейк удил рыбу. Ни слова не говоря, она села рядом с ним на траву.
      - Ловится? - Ничего не ловилось, но Джейку это было безразлично.
      - Ты здесь случайно? - Он зажал тонкую сигару зубами. Они находились в полумиле от дома.
      Лидия улыбнулась ему и стала похожа на двадцатилетнюю женщину, впервые пленившую его юное сердце.
      - Ма сказала мне, где ты.
      - И откуда только она знает? Ма всегда меня найдет, даже если я не хочу, чтобы меня нашли. Странное дело. Однажды она отловила меня в бухте, когда я баловался с Присциллой Уоткинс. Думал, голову свернет. Мне было шестнадцать лет. - Джейк выпустил колечко голубого дыма. - А сейчас мне тридцать шесть, но Ма все еще вмешивается в мои дела.
      - Она любит тебя.
      - Я знаю. - Джейк погрустнел. - В том-то и дело. Я ходил сегодня к ней. Мы там все вместе пообедали. Ма, Анабет с мужем, Мэринелл и Мика. Но скольких уже нет среди нас. Папы, детей - Атланты и Сэмюэля. Люка нет. - Он задумчиво уставился на воду. - Мне по-прежнему не хватает его, Лидия.
      Она накрыла своей рукой его руку.
      - И так будет всегда, Бубба.
      Джейк покачал головой и тихо засмеялся:
      - Так давно это было. Но иногда я мысленно слышу смех Люка и ловлю себя на том, что оглядываюсь, пытаясь его найти. Понимаешь?
      - Я тоже скучаю по старому Мозесу.
      Негр присоединился к ним, когда караван фургонов распался. Его бывшего хозяина Уинстона Хилла убили, и ему некуда было идти.
      Мозес, друг Лидии, защищал ее в течение первых трудных недель брака с Россом. Они осели на своей земле; Росс строил первый загон для лошадей, она нянчилась с Ли, и помощь Мозеса была просто неоценима. Лидия до сих пор считала его своим лучшим другом.
      - В день его похорон я вспомнила, как он внес тело Люка в круг повозок, в самый центр. Помню, с каким достоинством плакал, когда убили Уинстона. Он умел сострадать, как никто.
      - То лето очень изменило нас всех. Правда? Уж меня и Росса точно.
      Лидия взглянула на профиль Джейка. Взрослое лицо его не было знакомо ей по-настоящему, и она не переставала этому удивляться. Глядя на Джейка, Лидия всегда ожидала увидеть светловолосого мальчика с большими круглыми глазами, который нашел ее в лесу.
      - Или тебя, Джейк. Думаю, после того ты изменился больше всех.
      Ему пришлось согласиться. Его наивность, неопытность исчезли в то лето. Большая часть всех жизненных невзгод, казалось, пришлась на те месяцы в обозе, другому их хватило бы на всю жизнь. Бубба Лэнгстон быстро повзрослел, а если человек слишком быстро взрослеет, это не может не оставить следа.
      Лидия потянула колени к подбородку.
      - Я говорила с Россом.
      - И он передал мой ответ.
      - Я собираюсь переубедить тебя.
      - Не рассчитывай на это, Лидия.
      - Нет, рассчитываю. Надеюсь на твою дружбу.
      - Да, я твой друг, но...
      - Ты нам сейчас нужен. Помоги нам вывести Бэннер из этого состояния.
      - Я не подхожу для такого дела.
      - Именно ты и подходишь. У тебя есть опыт, необходимый на ранчо.
      - Я не о работе. Дело.., дело в Бэннер. Лидия рассмеялась:
      - Я понимаю, с ней трудно. Она своенравная, порывистая, непостоянная. Уже взрослая женщина. Но мы с Россом не можем отпустить ее одну, боимся, что дочь совершит ошибки, о которых всю жизнь будет жалеть.
      - Я не полицейский, - резко бросил Джейк.
      - А я и не говорю, что ты должен им быть. Будь таким, как всегда, другом, союзником. Тебе мы доверяем.
      Черт побери! Хоть бы они перестали повторять это! Джейк чувствовал себя ужасно, ибо эти слова напоминали о его предательстве.
      - Вы найдете кого-то другого, способного и, возможно, более достойного доверия. И Бэннер быстро освоит работу на ранчо.
      - Ты не понимаешь, Джейк. Росс не даст ей ранчо, если ты не останешься и не займешься им. Джейк резко повернулся:
      - Но это же нечестно. За мое решение он наказывает Бэннер.
      - Но его уже не сдвинуть. Он сказал мне после вашего разговора, что не разрешит ей переехать туда, если ты не останешься.
      - Проклятие! - Джейк вскочил и начал ходить взад-вперед. Его сигара погасла, он бросил ее в медленно текущие воды реки. Потом выдернул удилище и отшвырнул. - Но это шантаж, - заявил Джейк. - И Бэннер это не понравится. Росс должен понять, как ранчо важно для нее, особенно сейчас.
      - Он понимает, но он упрям как мул. Ни слезы, ни скандалы не изменят его решения.
      Джейк подошел к самой кромке воды и уставился в мрачную глубину реки. Плечи его подергивались под рубашкой, казавшейся ему тесной. Джейка приперли к стене, и его это злило. Может, Бэннер возможно к чему-то принудить, но его нет. Он не любил оковы. Не выносил их.
      Да к черту все это! Чем он им обязан?
      И вдруг плечи Джейка обмякли, и он затих. Он обязан им всем, абсолютно всем после прошлой ночи. Он не в силах вернуть целомудренность Бэннер, но способен что-то исправить, если останется.
      - Тебе в любом случае стоит остаться, - сказала Лидия. - Ма становится старше. Не хочу тебя огорчать, но она уже не так сильна, как раньше. Если ты уедешь на несколько лет, то, вернувшись, можешь не застать ее в живых.
      Его каблуки вдавились во влажную землю, оставив ямки. Джейк повернулся и осуждающе уставился на Лидию. Она смущенно потупилась.
      - Ма крепкая, как лошадь, - сказал он. - Ты тоже меня шантажируешь, Лидия.
      Она поднялась изящно и грациозно не по возрасту. Подойдя ближе к нему, откинула голову и смело встретила его взгляд.
      - Хорошо. Я не совсем честно борюсь, но речь идет о жизни моей дочери, поэтому мне не до гордости. Ты нужен ей. Ты всем нам нужен. Прошу тебя, Джейк, останься. Не покидай нас.
      Он всмотрелся в ее лицо. Оно было таким, каким всегда жило в его сознании. Джейк любил это лицо так давно, что даже не помнил, когда не любил его. Он чувствовал, как его оборона слабеет, раскручивается, как старая веревка.
      Если Лидия просит о чем-то, разве можно ей отказать? Ради нее Джейк однажды совершил убийство, избавил Лидию от сводного брата, который не принес ей ничего, кроме несчастья и позора. Клэнси Рассел оказался и убийцей Люка, такое совпадение было очень кстати.
      - Не давай мне сейчас ответа. - Лидия ласково взяла его за руку и сжала ее. - Отложим разговор до завтра.
      Она поднялась на холм и исчезла за ним. Джейк пошел вдоль берега. Трава под его ногами была высокая и зеленая, деревья над головой шелестели густой свежей листвой, в воздухе пахло полевыми цветами, но он ничего не замечал. Что ему делать? Как поступить?
      Он обязан помочь Россу и Лидии во имя давней дружбы. Но даже если бы начиная с сегодняшнего дня и до конца жизни Джейк работал на них, разве ему удалось бы смыть с себя позор вчерашней ночи?
      Они действительно считают его самым лучшим и самым умелым человеком для этой работы. Черт побери, да конечно, он справится с ней! Нет никаких сомнений. Но сможет ли смотреть в лицо Бэннер день за днем?
      Он нужен и матери. Джейк подвел ее. Ма никогда не попросит его остаться подле ее юбки, но обрадуется, если он наконец осядет.
      И Бэннер. Все мысли возвращались к ней. Ей нужно сильное плечо. Ей нужна защита. Аргументы Росса имеют смысл. Любой деревенщина, у которого чешется в паху, будет теперь приставать к ней. Джейк на все готов, чтобы защитить ее. Никто не коснется девочки, он прикончит любого.
      Джейк удивился своей ревности и инстинкту собственника и убедил себя, что причина в одном: она дочь Лидии, а все прочее совершенно не важно - и то, как она отвечала на его поцелуи, и то, как сладко двигалась в его объятиях, и то, как чудесно он чувствовал себя в ее объятиях. Крепких, горячих и...
      Черт! Выкинешь ли ты из башки все это и вернешься ли к главному?
      Если Джейк не останется, Бэннер не получит землю. Росс упрям, как осел, и убежден, что действует в интересах Бэннер.
      Неужели Джейк, лишив ее невинности, лишит и земли? В конце концов Росс, может, и передумает, но когда? Бэннер нужно это ранчо именно сейчас, чтобы забыть о Шелдоне.
      Ну и что? Его ответ, стало быть, готов?
      Он останется. Во всяком случае, до тех пор, пока Бэннер не встанет на ноги и не наладятся дела.
      Ей это не понравится. Но ничего не поделаешь, придется рискнуть. Джейк несколько раз был свидетелем ее скандалов и знал, что она унаследовала характер обоих родителей. Конечно, он с самого начала даст ей ясно понять: то, что произошло ночью, они оба должны выкинуть из головы и притвориться, будто этого никогда не было.
      Джейк убедит девушку, что остается ради ее блага. Понравится это Бэннер или нет, он будет ее старшим рабочим.
      Мисс Бэннер Коулмен придется привыкнуть к мысли о том, что Джейк Лэнгстон будет рядом.
      Глава 5
      - Что?
      Как Джейк и предполагал, разразился грандиозный скандал.
      - Что ты сказал?
      - Я сказал, что нанял тебе Джейка старшим рабочим. Как только Росс произнес эти слова, щеки Бэннер побледнели, а потом порозовели, руки сжались в кулаки, спина напряглась, глаза вспыхнули от негодования.
      Ее позвали в кабинет отца сразу после завтрака. Раньше она всегда умела обвести Росса вокруг пальца, а в это утро, поскольку ее будущее зависело от его решения, Бэннер приближалась к кабинету с волнением.
      Увидев там и Джейка, девушка насторожилась. Он стоял к ней спиной, уставившись в окно. Дымок тонкой сигары вился над головой. Бэннер, увидев его, почувствовала слабость.
      Может, родители уже знают? Может, Джейк признался? О Боже, только не это. Узнав, что она натворила, обожающие ее родители горько разочаруются. Конечно, нет, конечно, Джейк ничего им не сказал. Лица у них озабоченные, но не осуждающие.
      Лидия ободряюще улыбнулась:
      - Это твоя новая юбка-штаны? Мне нравится. И блузка очень хорошо сидит.
      - Доброе утро, принцесса. - Росс шагнул навстречу дочери и нежно поцеловал в щеку. - Ты еще бледная. Почему бы тебе сегодня не побыть на свежем воздухе? Кстати, прогуляешь Вихря. - Он подвел ее к кожаному дивану и усадил осторожно, словно она была сделана из стекла и он боялся ее разбить.
      - Пожалуйста, не суетитесь вокруг меня, - сказала Бэннер родителям, проявляя, как обычно, характер. - Я выживу.
      Она испытала глубокое облегчение, поняв, что они не знают о Джейке, и потому позволила себе немного обидеться. Но Джейк все еще в комнате, его мрачное присутствие ощущалось, и ей с трудом давался каждый вздох. Сейчас девушка впервые увидела его после.., того.
      Она обратила внимание на то, чего раньше никогда не замечала. Например, как туго обтянуты штанами крепкие ягодицы. Неужели плечи у него всегда такие широченные? А поза такая праздная! А бедра такие мускулистые...
      Его высокая гибкая фигура силуэтом вырисовывалась на фоне окна. Бэннер помнила каждый дюйм его мускулистого тела и все свои ощущения, когда прижималась к нему.
      Она вспоминала то, что может знать только любовница, и от таких мыслей ее охватывало пламя и одновременно бросало в дрожь. Бэннер испугалась, что сейчас упадет в обморок.
      - Мы вовсе не суетимся вокруг тебя, Бэннер, - дипломатично заметила Лидия. - Мы просто подумали, если ты выйдешь на воздух...
      - Да, я прокачусь за реку, - перебила Бэннер мать. Длинные пальцы Джейка вертели сигару возле губ, и Бэннер быстро отвела взгляд, как будто увидела что-то очень интимное.
      - Вот об этом я и хотел поговорить с тобой сегодня утром, - сказал Росс. Твоя мать сказала, что ты собираешься переехать на свою землю и заняться ранчо.
      - Да, папа.
      Росс взглянул на Лидию, потом снова на дочь. Он надеялся, что поступает правильно. Бэннер казалась такой хрупкой, такой смущенной. Мысли его, убийственные и страшные, снова вернулись к Шелдону. Он не позволит этому сукину сыну разрушить жизнь дочери. Может, Лидия права? Может, Бэннер нужен этот шанс, чтобы вернуть жизнь в прежнюю колею? Она своенравная, энергичная молодая женщина. Бэннер никогда не потерпит праздности, и даже их нежная забота уже раздражает ее.
      - Хорошо, мы даем тебе разрешение.
      Глаза Бэннер наполнились слезами благодарности. Раньше она думала, что больше всего на свете любит Грейди, а сейчас поняла: главное для нее земля. Потерять землю куда страшнее, чем Грейди.
      - Спасибо, папа.
      - Джейк согласился быть твоим старшим рабочим.
      И тут Бэннер вскочила с дивана как ужаленная и потребовала, чтобы Росс повторил это еще раз.
      Когда ужасные слова дошли до нее окончательно, она резко повернулась к мужчине, молча стоявшему у окна. Тот не шевельнулся. Он вел себя как глухой и слепой, не реагируя на то, что происходило у него за спиной.
      Бэннер снова посмотрела на родителей:
      - Мне не нужен старший рабочий.
      - Нужен, - возразил Росс. - Ты не можешь управлять ранчо одна.
      - Могу!
      - Нет. Даже если бы могла, я все равно не позволю тебе жить там одной.
      - Это всего в нескольких милях отсюда.
      - Я знаю, где это. - Росс чуть повысил голос. - И на этом кончаем разговор.
      - Нет, не кончаем, папа! - Бэннер тоже повысила голос. - Это моя земля. Ты дал ее мне. Я сама приму решение.
      - Земля твоя, но только с этим условием.
      - Это нечестно!
      - Может, и нечестно. Но будет так.
      - Пожалуйста, успокойтесь, - решительно вмешалась Лидия. - Послушайте друг друга.
      Бэннер и Росс подчинились, но оба кипели от гнева. Бэннер встретила пылающий взгляд Росса таким же огненным взглядом, и подбородок ее был так же упрямо вздернут.
      - Бэннер, мы думали, ты обрадуешься, - примиряюще проговорила Лидия. Разве не этого ты хотела? Почему ты отвергаешь Джейка? Ты всегда любила его и каждый раз, когда он уезжал, умоляла остаться.
      Бэннер бросила косой взгляд на Джейка. Он все еще смотрел в окно, как будто разговор его не касался.
      - Дело вовсе не в Джейке. - Бэннер нервно облизнула губы. - Просто меня незачем контролировать, я не ребенок. Неужели вы думаете, я не способна хорошо работать?
      - Мы с матерью доверяем тебе во всем.
      - Тогда позвольте мне вести дела на своем ранчо так, как я хочу.
      - Джейк не собирается препятствовать тебе, - сказал Росс. - Джейк, почему ты молчишь? Ты ведь не собираешься препятствовать желаниям Бэннер?
      Джейк медленно повернулся к ним, но на Бэннер не посмотрел, а уставился в пол.
      - Я знаю, что надо делать, - отрывисто бросил Джейк. - Бэннер тоже знает. Уверен, мы прекрасно сработаемся. Но я не соглашусь на эту работу, пока она сама не захочет меня нанять. - Он многозначительно помолчал. - Ну как, Бэннер?
      Нет. Она не могла. Она не могла даже посмотреть в эти глаза, опасаясь увидеть в них насмешку. Но выбора нет. Родители уставились на нее, ожидая ответа. Бэннер медленно подняла голову и взглянула на Джейка.
      Лицо его оставалось непроницаемым. В холодных глазах не было ни упрека, ни злости. Пустой взгляд. Такая же пустота, какую Бэннер ощущала в душе два дня назад. Ей хотелось угадать, какие мысли скрываются за этой непроницаемой маской, но все ждали ее ответа.
      - Это мое ранчо, - проговорила она. - И мне должны разрешить самой выбирать старшего рабочего.
      Губы Джейка дрогнули, он быстро заморгал, боль исказила его лицо.
      - Ты не считаешь меня достаточно квалифицированным?
      И вдруг девушку охватила ярость. Если он так обязан Россу и Лидии, не надо втягивать в это ее! Его оборонительная позиция лишь усилила ее злость.
      - Я знаю, ты квалифицированный работник, но родители, нанимая тебя, подыскали не работника, а няньку для меня. Мне не нужен сторожевой пес!
      - О Боже! - Джейк воинственно направился к ней. - Полагаешь, я намерен тратить время на то, чтобы кормить тебя из ложечки? Юная леди, ты знаешь, какая тяжелая работа строить загоны, натягивать проволоку, косить сено и метать стога? Спроси Росса, как эта работа ломает спину и переворачивает все нутро. Ты не помнишь, сколько крови и пота Росс и Лидия вложили в Ривер-Бенд. А я помню.
      Глаза ее угрожающе сверкнули.
      - Я не дура, Джейк Лэнгстон. И прошу тебя не говорить со мной в таком тоне, будто я ничего не понимаю.
      - Хорошо, тогда перестань скулить. Я не стану развлекать тебя. Ничего подобного не случится. Никогда.
      - Развлекать? Ты? - Глаза ее метали искры. Росс скрестил ноги, сложил руки на груди и откинулся на спинку стула, откровенно наслаждаясь спектаклем. Джейк тоже виноват, он баловал Бэннер не меньше, чем другие. Росс полагал, что горячность дочери заставит Джейка поскорее принять решение и согласиться.
      Лидия тихо сидела на диване, расправив юбку на коленях, ей тоже казалось, что она в театре. Вообще-то и она получала удовольствие от зрелища. Бэннер демонстрировала своенравие во всей своей красе. Разве она похожа на брошенную невесту? Куда там! Это очень нравилось матери.
      - Я и не жду, что кто-то станет меня развлекать.
      - Ну и прекрасно.
      - Я просто собираюсь делать свое дело. - Бэннер нетерпеливо откинула волосы со лба.
      - Черт побери, ты и будешь делать свое дело. - Джейк в такт словам тыкал пальцем в кончик носа Бэннер. Она отмахнулась от его пальца.
      - Ну вот, мы и договорились. И перестань орать на меня.
      - Я просто не хочу, чтобы ты упала в обморок, лишилась чувств, как только мы переедем через реку. - Я никогда еще не падала в обморок.
      - Учти, голова у тебя будет болеть не только о ранчо, - продолжал Джейк, пропуская мимо ушей ее слова. - Тебе придется выполнять много обязанностей и каждый день. Например, готовить еду, качать воду из колодца и носить дрова.
      - Я справлюсь и сумею прокормить себя, мистер Лэнгстон. Но не надейся, что я намерена торчать у плиты с утра до вечера. Иногда я буду отрываться от нее.
      - Бэннер, тебе придется готовить еду Джейку. Девушка посмотрела на мать, открыла рот, но промолчала, ибо была слишком потрясена.
      - Но... Но мы же не обязаны есть вместе с рабочими?
      - Это чертовски неудобно, - заметил Росс. - Джейк будет жить с тобой. Мы подумали, что ему лучше спать в пристройке за сараем.
      Бэннер устремила изумленный взгляд на отца, потом на мать. Наконец на Джейка.
      - Ты согласился спать.., жить.., там?
      Вопрос этот имел огромное значение и для Бэннер, и для Джейка. Они почти договорились о том, чтобы работать вместе на ранчо. Исполнять разные обязанности. Им не часто придется сталкиваться. Но каждую ночь спать почти рядом и есть за одним столом - новое испытание!
      - Это часть работы, - с огромным трудом пробормотал Джейк.
      Бэннер отвернулась. Возможно, возможно, работать вместе с ним на ранчо. Но жить бок о бок с ним, зная, что он постоянно смотрит на нее и всякий раз вспоминает ту ночь, - никогда!
      Она взглянула на отца, горделиво вскинув голову.
      - Я не принимаю такого условия. Я уже сказала тебе, что хочу независимости. Мне не надо, чтобы за мной следили, как за ребенком.
      - Тогда весь этот разговор - пустая трата времени, - твердо сказал Росс. Одна ты не поедешь туда жить.
      Бэннер улыбнулась той самой улыбкой, которая всегда помогала ей уговорить отца.
      - Ты ведь передумаешь, папа, правда?
      - Не на этот раз, Бэннер. Если ты не возьмешь Джейка вместе с землей, останешься здесь.
      Она вздрогнула, почувствовав твердую решительность в его голосе.
      - Неужели это серьезно!
      - Он говорит серьезно, Бэннер, абсолютно серьезно, - тихо, но отчетливо вставил Джейк, и Бэннер снова взглянула на него. - Сначала я отказался от работы. Я не хотел ехать с тобой так же, как и ты со мной. Но отец не даст тебе землю, если ты не примешь его условия.
      Они молча смотрели друг на друга. Бэннер первая отвела взгляд.
      - Мама?
      - Я не могу спорить с Россом, Бэннер. Он считает, что тебе нужна защита Джейка.
      Скрытая ирония этих слов поразила Бэннер, но она не решилась рассмеяться, опасаясь, что в таком случае уже никогда не остановится. Может, она склонна к истерии? Какая бы это была роскошь - кричать, плакать не помня себя, но Бэннер не могла отпустить поводья, иначе ей никогда не оправиться от всего случившегося.
      Взгляд Джейка по-прежнему был совершенно пустым. О чем он думает? Что скрыто в глубине его глаз? Жалость? Да избави Бог! Может, он согласился на работу из сострадания к ней? Почему? Из-за того, что ее выставили дурой перед всем городом? Или потому, что она сама так глупо себя вела, пытаясь соблазнить его? И так неумело все проделала.
      Бэннер еще выше вздернула подбородок. Это уж точно, никакого щедрого подарка она не примет от такого типа, как Джейк Лэнгстон, отвергнет все его предложения.
      - Я подумаю и дам вам знать, - торжественно объявила девушка. Вскинув голову, Бэннер выплыла из отцовского кабинета.
      Едва дверь закрылась за ней, Джейк выругался:
      - Черт побери! Я говорил вам, Бэннер не понравится это предложение! Давайте считать вопрос закрытым. Росс засмеялся:
      - Она одумается, Джейк. И очень скоро. Девочка хочет получить землю. Она просто упрямится. Ей не помешала бы хорошая порка для науки. Ужасно испорченная девчонка, она привыкла, чтобы все было по ее. Лидия не слишком строго держала ее.
      - Я? - Лидия мгновенно выпрямилась и посмотрела на мужа с вызовом. - Не тебе говорить, Росс Коулмен. Ты всегда был как воск в ее руках.
      А чье упрямство она унаследовала? А темперамент? Скажи-ка, дорогой? Росс ухватил ее за пояс и рывком дернул к себе.
      - А темперамент.., что ты там говорила о нем? - Росс поискал губами ее губы.
      - Росс, прекрати. Я говорю - прекрати! Уже пора обедать, и мне надо идти...
      Он по-хозяйски прижался к ней губами. Лидия, уже не сопротивляясь, обняла мужа за шею, чтобы было удобнее целоваться.
      - Мне надо заставить Бурана поработать. - Джейк снял с крючка шляпу и напялил ее на голову. Дверь за ним захлопнулась, но Лидия и Росс даже не заметили этого.
      ***
      После обеда Драммонды собрались домой. Мэринелл намеревалась ехать с ними до Остина. В суматохе прощаний, объятий и поцелуев Бэннер пыталась не смотреть на Джейка, чувствуя себя не в своей тарелке. Но если его и волновало, какое девушка приняла решение, то он никак этого не показывал. Джейк играл с племянницами, племянниками, горячо обсуждал с Гектором цену на продукты и посмеивался над тем, что Мэринелл старая дева, пока та не стукнула его по голове оловянной кружкой.
      Бэннер распрощалась с отъезжавшими и, сославшись на головную боль, удалилась к себе в комнату. Деланное безразличие Джейка взволновало ее, мысли пришли в смятение.
      Если бы отец назначил кого угодно, только не Джейка...
      Подумав об этом, она вдруг застыла. А кого же еще, кроме Джейка? Ах если бы перевести часы назад на сорок восемь часов! И стереть из прошлого тот час в сарае! Тогда Бэннер пришла бы в восторг, узнав, что Джейк согласен работать на нее!
      Но ситуация сложилась так, как сложилась, и по собственной вине Бэннер, и смириться с ней невозможно.
      А что, интересно, он видит, когда смотрит на нее?
      Видит ли Джейк ее в белой простой блузе и синей юбке в складку, или Бэннер навсегда запечатлелась в его памяти в прозрачной ночной рубашке, ничуть не мешавшей его опытным рукам ласкать ее?
      Помнит ли Джейк тот момент, когда, почувствовав его язык во рту и оправившись от шока, она сама открыла губы ему навстречу? Ей никогда не забыть его дерзкого влажного языка и той медленно охватывающей, но пронизывающей до костей чувственности, которую вызвал этот поцелуй. О Боже! Бэннер застонала. Помнит ли Джейк, как она вцепилась ему в волосы, а когда он стал ритмично двигаться в ней, бесстыдно шептала его имя, будто молитву?
      Да, конечно, помнит. Все помнит. Если ее воспоминания так живы, что сердце бьется неистово, а тело отзывается даже на мысли, словно все происходит снова, неужели Джейк не помнит?
      Бэннер закрыла лицо руками. Должна ли она пожертвовать мечтой о собственном ранчо из-за ночного сумасбродства? Не слишком ли высокая цена?
      Да, Бэннер совершила ошибку. Ей не уйти от ответственности. Но нельзя же мучиться весь остаток жизни! Джейк явно хочет забыть все случившееся и жить дальше. Неужели у нее не хватит духу последовать его примеру? Должна ли она постоянно бояться его? Да, черт побери, если она доставит ему такое удовольствие!
      Бэннер подошла к подоконнику, села на него. Облачко пыли, поднятое повозкой, увозящей семью Анабет и Мэринелл в город, на вокзал, уже улеглось. Бэннер была такой рассеянной во время их визита, что не сумела насладиться общением с ними в полной мере. Сейчас она думала о них с печалью и любовью. Они ведь одна семья, хотя и не родные по крови.
      Когда Бэннер росла, она всегда удивлялась, почему у нее нет двоюродных сестер и братьев, бабушек и дедушек. Впервые мысль об этом возникла у девочки, когда она пошла в школу и, сравнивая себя с другими детьми, обнаружила такую странность. Девочка донимала родителей вопросами: где ее бабушки, дедушки, тети, дяди, кузины? Почему у нее их нет, а у других детей есть?
      Родители давали уклончивые ответы, которые совершенно не удовлетворяли Бэннер. Повзрослев, девочка поняла, что Росс и Лидия не хотят ничего объяснять, и перестала спрашивать. Казалось, у родителей не было прошлого до приезда в Техас. Даже детали их совместной жизни в обозе представлялись набросками жизни, эскизом, а не реальной картиной.
      Эта неясность, неосязаемость, неопределенность корней всегда грызла Бэннер. Наверное, у Росса и Лидии есть какая-то тайна? Вот почему они часто улыбались друг другу, словно заговорщики. У них была своя тайна, к которой нет доступа ни ей, ни Ли.
      Если бы Бэннер спросила себя, зачем ей знать все это, она бы не смогла ответить, однако почему-то хотела выяснить, кто ее родители, откуда они и что за поворот судьбы свел их вместе.
      Если кто и владел ключом к тайне родителей, то только Джейк. Каждый день они будут видеть друг друга, а это невольно сблизит их, он станет более открытым и что-то расскажет ей. Может, какое-то небрежно брошенное слово даст Бэннер возможность сложить по кусочкам картину прошлого Росса и Лидии? А пролить свет на доселе закрытую страницу их жизни - разве не достойная цена за терпение, которое она проявит?
      В общем, плюсы возобладали над минусами. Если не считать того, что встречаться лицом к лицу с Джейком каждый день неловко, все указывало на то, что следует взять его старшим рабочим. Конечно, от нее потребуются усилия, но за последние два дня Бэннер обнаружила, что способна справляться с собой. Первые восемнадцать лет жизни она пребывала в счастливом неведении, ей казалось, мир состоит только из роз и любви. Но романтическое видение мира не длится вечно, пора познакомиться с суровыми реалиями бытия.
      ***
      Бэннер дожидалась ужина, чтобы спуститься вниз, и желала заставить Джейка понервничать лишний часок в ожидании ее решения. Кухня казалась слишком большой и слишком пустой без Лэнгстонов и Драммондов. Обычно Ли питался с рабочими, Джейка еще не было, и где он, никто не знал. За столом сидели только Росс, Лидия и Бэннер.
      Девушка не заговаривала о ранчо до тех пор, пока не унесли тарелки. Росс, похоже, ни о чем не думал, попивая свой кофе.
      - Я приняла решение переехать на ранчо как можно скорее, - вдруг объявила Бэннер. Росс выгнул бровь. Бэннер, подавив остатки гордости, добавила:
      - И нанять Джейка старшим рабочим.
      Родители обменялись удовлетворенными взглядами, но злорадства в них не было.
      - Хорошо. - Росс отпил глоток из чашки. - На первое время я даю тебе двух производителей и пять кобыл для начала. Это на одну лошадь больше, чем было у нас с твоей матерью, когда мы начинали.
      - И немного денег на самые неотложные расходы, - добавила Лидия. В этот момент она закончила мыть посуду и вытирала руки о кухонное полотенце.
      Муж посмотрел на нее:
      - На расходы?
      Лидия спокойно встретила его хмурый взгляд. Прожив с ним два десятка лет, она уже не пугалась.
      - Да, на расходы.
      Росс сжал губы, но зеленые глаза его светились. В комнате стало тихо. Наконец он пробормотал:
      - Да, и на расходы. - А потом снова принялся за кофе.
      - Спасибо, папа. За год я верну тебе эти деньги с процентами. - Бэннер поднялась так царственно, как будто на уступки пошел он, а не она. - И пожалуйста, скажите Джейку, что...
      - Охо-хо. Сама скажи ему. Он твой работник. Это ты настояла, чтобы тебе дали время подумать. Иначе утром все решилось бы. А поскольку ты взяла отсрочку, чтобы принять решение, я считаю, тебе самой следует обрадовать его приятной новостью.
      - Но... - Бэннер прикусила язык, заметив, с каким любопытством родители смотрят на нее. Их не должно удивлять, что ей так трудно поговорить с Джейком. Кроме того, она должна привыкать к его обществу - ведь теперь они будут видеться каждый день. - Хорошо.
      Громко стуча каблуками, она направилась к двери кухни. Спину Бэннер держала прямо, голову подняла высоко, хотя внутри все заледенело.
      Девушка задержалась перед зеркалом. Волосы были причесаны, но от влажности локоны завились колечками и легли непослушной волной. Она казалась бледной после двух дней, проведенных взаперти, но, пощипав щеки, улучшила цвет лица. Вытерев руки о льняную блузку, слегка помявшуюся, Бэннер вздохнула и молча сказала себе: "Хорошо, надо действовать".
      Она открыла дверь и вышла на крыльцо с тем же ощущением, с каким приговоренный идет на виселицу. Что, по их мнению, Бэннер станет делать? Пойдет к дому для рабочих и вызовет его? Ведь это одно из тех мест на ранчо, куда она не ходила никогда.
      Не заглянуть ли вначале в сарай? Может, Джейк там и занимается Бураном? От этой мысли ноги приросли к земле. Бэннер показалось, что никогда в жизни она не сможет снова войти в сарай. Воспоминания о случившемся там еще слишком свежи.
      Девушка в нерешительности стояла посреди двора, но, к счастью, судьба улыбнулась ей. Джейк сидел на заборе, окружавшем ближайшее к дому пастбище. Он зацепился каблуками за нижнюю перекладину, слегка ссутулился и смотрел вдаль. В темноте его профиль казался вырезанным из камня, а губы, как всегда, сжимали сигару.
      Бэннер подошла так тихо, что Джейк не слышал ее, пока она не поравнялась с ним. Он резко повернулся к ней с глупым видом, а Бэннер отпрыгнула и прижала руку к груди так, словно пыталась унять колотившееся сердце.
      - Я... Мне надо поговорить с тобой, Джейк.
      Он соскочил на землю, быстрым движением снял шляпу, потом, спохватившись, нахлобучил ее и большим пальцем сдвинул на затылок. Прислонившись к жердям, на которых только что сидел, Джейк перегнулся через загородку. Лицо его выражало деланное безразличие. Если бы Бэннер знала, что его сердце бьется так же часто, как у нее самой, она, наверное, меньше нервничала бы. Но ей казалось, что Джейк прекрасно владеет собой, он держался спокойно, недоступно, отстранение и холодно.
      Ее храбрость быстро испарилась в знойном ночном воздухе. Бэннер повернула голову и посмотрела в направлении его взгляда. Профиль девушки четко вырисовывался на фоне темнеющего фиолетового неба; ветерок, дувший с юга, трепал ее волосы, бросая черные локоны на щеку, а потом сдувая с нее.
      Она провела языком по губам. Джейк, невольно уловив это непроизвольное движение, такое невинное и такое провоцирующее, закрыл глаза, чтобы подавить тотчас возникшее желание. Наконец, открыв глаза, он встретился взглядом с Бэннер.
      - Я хотела бы, чтобы ты стал моим старшим рабочим.
      - Хотела бы?
      Она нетерпеливо взмахнула руками:
      - Ну, у меня ведь нет выбора.
      - Нет, есть, Бэннер. Вели мне упаковать вещи и уехать, и ты больше никогда меня не увидишь.
      - Да разве это выбор? Родители решат, что мы поссорились. Подумают, что между нами было что-то нехорошее и я тебя выгнала, вместо того чтобы умолять остаться, как раньше. И что тогда? Ты уедешь, а я останусь здесь, пытаясь объяснить, в чем дело. - Когда Бэннер договорила, внутри у нее уже все клокотало, и она поспешно отвернулась. Уцепившись за верхнюю перекладину изгороди, девушка уткнулась лбом в руки.
      Она услышала звон его шпор и поняла, что Джейк подошел ближе. Но не только слухом Бэннер уловила его близость, она спиной ощутила жар, исходящий от тела Джейка. Он отбросил сигару, но запах табака все еще плыл в ночном воздухе. И запах кожи. И мужчины. Бэннер почувствовала невесомость, которая сменилась тяжестью, устремившейся к животу и сосредоточившейся между бедрами.
      - Бэннер? С тобой все в порядке?
      Она подняла голову и посмотрела на него:
      - Что ты имеешь в виду?
      Джейк смотрел на нее особенным взглядом. В нем не было и тени притворства.
      - Я имею в виду именно то, что говорю. С тобой все в порядке? Было ли тебе.., больно?
      И вдруг ей захотелось ударить его. Броситься на Джейка и измолотить кулаками его грудь. Сказать ему, что у нее шла кровь, ей было мучительно больно после того, что он сделал. Но она не могла. Потому что это была не вся правда. Джейк не сделал ничего, о чем она не просила бы. Покачав головой, Бэннер отвела взгляд:
      - Нет.
      Она услышала, нет, скорее угадала вздох облегчения. Напряжение покинуло его, как будто он долго сдерживал дыхание и наконец выдохнул.
      - Боже мой! Я ужасно волновался. Я хотел спросить тебя в то утро, но... Но у нас не было возможности поговорить. - Джейку отчаянно хотелось, чтобы все обошлось. Он мечтал, чтобы Бэннер успокоила его, сказала, что с ней все в порядке, что все прекрасно и она прощает его. - Я же говорил, что тебе будет больно, Бэннер. - Я и ожидала этого.
      - Значит, было больно?
      - Немного.
      - Мне следовало понежнее...
      - Все в порядке.
      - Я не хотел причинить тебе боль.
      - Джейк, пожалуйста. - Девушка зажала руками уши, чтобы не слышать никаких напоминаний. К несчастью, это не спасло ее, и его слова звучали в голове Бэннер.
      Я не хотел причинить тебе боль, Бэннер.
      Тебе будет больно.
      О Боже, ты такая сладкая.
      А потом у нее внутри все затрепетало, Бэннер отчетливо помнила момент восхитительной боли, когда она поняла, что Джейк овладел ею.
      Он смотрел на нее сверху вниз, чувствуя беспомощность и злясь на себя. Девушка казалась такой хрупкой и беззащитной. Ряд пуговиц сзади на блузке подчеркивал грациозный изгиб ее тела. Ему хотелось прикоснуться к Бэннер, успокоить ее, но он не смел дотронуться до нее.
      Раньше не возникало никаких трудностей. Джейк мысленно или наяву прикасался к ней, крепко обнимал, а она радостно визжала, когда он таскал ее за непослушные пряди волос. Разве не так было даже в утро перед свадьбой, когда Джейк шутливо шлепнул ее по ягодицам? Сейчас невозможно даже подумать о чем-то подобном. Они сами себя обокрали, утратив возможность веселиться вместе.
      - Я не хочу говорить про это, - мрачно сказала Бэннер, - отнимая руки от ушей.
      - Мы должны поговорить об этом. Мы не сможем видеться каждый день, если это будет стоять между нами. И через неделю оба сойдем с ума.
      Бэннер сердито посмотрела на него:
      - А почему ты не подумал об этом раньше, Джейк? Зачем поставил меня перед выбором? Почему не отказался от работы и не уехал?
      - Я пытался. Но мне не удалось.
      - Почему?
      Уже не стыдясь, не колеблясь, Бэннер снова подстрекала его. Все ее тело вибрировало от разочарования.
      Как он жаждал ее! Джейк отдал бы все на свете, чтобы исправить случившееся! Как ему хотелось прижать ее податливое тело к себе и еще раз вкусить сладость этого рта. Ну хотя бы еще разок!
      Воспоминания не оставляли его. Все стояло перед глазами и мучило Джейка, как красная тряпка быка. Сейчас он знал, какие живые у нее волосы, когда они локонами накручиваются ему на пальцы. Джейк помнил вкус ее кожи. Помнил сладкую мочку уха. Вопреки желанию глаза нашли ее грудь, ходившую ходуном от гнева. Неужели его руки на самом деле ласкали эту грудь, или он только мечтал об этом?
      Но взгляд вернулся к лицу Бэннер и уперся в ее губы. Джейк осквернил эти губы, он впивался в них, насиловал языком. Даже некоторые низкопробные проститутки не допускают таких интимных поцелуев. Джейк ненавидел себя после всего этого и удивлялся, почему Бэннер тогда не остановила его. Но сейчас он думал только о том, чтобы такое повторилось. Ему хотелось еще раз вкусить сладость этих губ.
      Вдруг Джейк отвернулся, поставил локти на верхнюю планку изгороди, сцепил руки и уперся большими пальцами в челюсть. Челюсть заныла от напряжения.
      - Я чувствовал, что обязан остаться. Обязан ради тебя.
      - Обязан? - с трудом выдавила она.
      - Да, обязан. Только так я могу отплатить тебе за то, что взял у тебя.
      - Не надо жертв. Ты не брал того, чего я сама не предлагала.
      Мышцы на руках напряглись еще сильнее.
      - Да, ты предлагала. Но мне надо было постучать по твоей дурной голове и отправить тебя домой. В безопасное место. - Глаза его скользнули по телу Бэннер. - А я не сделал этого. И теперь я твой должник. Я обязан присмотреть за твоим ранчо, чтобы дать ему хороший старт. Может, тогда я смогу уехать с чистой совестью.
      - Мне не нужна твоя жалость!
      Джейк повернулся к ней, и она сжалась от холодного блестящего света его глаз.
      - Я не пожалел тебя той ночью, верно? Так что, черт побери, не из жалости я сделал то, что сделал. - Он взял ее за плечи. - Я хотел тебя. Все просто и ясно. Я тебя хотел. Ты возбудила меня, Бэннер. Настолько, что мне не удалось совладать с собой. Но если уж дошло до этого, то почему я не сделал все медленно, а набросился, как...
      Позднее Джейк не помнил, почему вдруг умолк, а в голове стало пусто. Бэннер смотрела на него странным прозрачным взглядом, ее губы слегка раскрылись. Он уставился на девушку, очарованный нежным выражением ее лица.
      Разговаривая, они оживляли мгновения горячей страсти, соединившей их в одно целое. Память о счастье не хотела покидать их, умирать. Все было слишком живо. Воспоминания стали осязаемыми, окружили их, как невидимая и бесшумная буря, потрясшая души до основания.
      Потом вдруг все кончилось.
      Бэннер первая отвела взгляд. Джейк снял руки с ее плеч. Тишина, казалось, длилась вечно. Оба были смущены. Бэннер опасалась, как бы Джейк не понял, что она все еще тянется к чему-то неизведанному и недосягаемому. Джейк размышлял, догадывается ли Бэннер, как он жаждет снова овладеть ею.
      - Почему ты остался?
      - Мне нужна работа.
      Они говорили тихо, не глядя друг на друга. Но что-то все же придется сказать. Надо утрясти это сейчас, или они не найдут покоя.
      - Ты же всегда можешь найти работу ковбоя.
      - Да, но это не жизнь, во всяком случае, не для такого старого, как я. Мне нужна именно такая работа, Бэннер.
      - Понятно. - И она на самом деле понимала. - Но только ли в этом причина?
      - Мне надо быть поближе к Ма. - Джейк выдвинул тот же неубедительный аргумент, что и Лидия, когда говорила с ним на берегу. Но Ма действительно постарела. И кто знает, когда пробьет ее час?
      - Да, понимаю.
      - Но все же, когда Росс предложил мне в первый раз, я отказался. Ты должна знать об этом.
      - Почему?
      - Потому что я догадывался, как ты будешь себя чувствовать, если я останусь.., после той ночи.
      - И почему ты передумал?
      - Из-за упрямства Росса. Он заявил, что не даст тебе землю, пока ты не согласишься нанять меня.
      - Мы с тобой оба знаем, что в конце концов я заставила бы его изменить решение. - Бэннер посмотрела на него, боясь задать самый главный вопрос, но отчаянно желая знать ответ. - Так почему ты остался, Джейк?
      Он честно и прямо встретил ее взгляд.
      - Потому что меня попросила Лидия.
      Молча кивнув, Бэннер побрела по тропе к дому. Ну что ж, она спросила. И Джейк ответил.
      Девушка удивилась и немного испугалась, что его ответ причинил ей боль.
      Глава 6
      - И это все? - Ванда Берне, как всегда, грязная и неряшливая, подбоченилась и предстала перед своим новоиспеченным мужем. Она перебирала коробки, которые Грейди внес в хижину, где Ванда жила вместе с отцом. Платья, шляпы, туфли, перчатки валялись на голом замызганном тюфяке - Все? - прорычал Грейди. - Тебе мало? Да ты не сможешь ничего надеть, пока не выродишь свое отродье!
      Он с отвращением взглянул на нее. Немытая, лицо раздуто, руки и лодыжки отекли, живот непристойно раздулся. Грейди сомневался, что это его чадо. Чего ради Ванда заставила его купить ей новый гардероб, он не понимал. Наверное, хочет лишний раз продемонстрировать свою власть и окончательно убедиться, что теперь она миссис Грейди Шелдон.
      - Я должна одеться как настоящая леди, когда поеду с тобой в город, заявила Ванда.
      Грейди знал, что скорее умрет, чем отправится с ней куда-то, особенно в город, где и так все хихикали у него за спиной, стоило ему появиться на улице.
      Он рассмеялся, когда Ванда потребовала новую одежду, но злобная ухмылка Догги, нежно погладившего дуло своего револьвера, мгновенно заставила его уступить. И Грейди послушно согласился привезти кое-что из тряпок, когда снова придет к ним сюда, в сосновый бор. Дело было не только в расстоянии, отделявшем их жилище от благ цивилизации.
      Бернсы выставили Грейди круглым дураком, и ему это не нравилось. Он собирался что-то предпринять. И скоро. Но что? И когда?
      - Они вроде ничего, подходящие, Ванда. - Догги вошел с двумя убитыми белками и швырнул их на стол, хотя они еще истекали кровью. - Как, муж хорошо тут с тобой обращается, золотко?
      - Пожалуй, папа, но никак не хочет брать меня в город. - Ванда надула губы и повернулась к Грейди. Он с отвращением подумал: какого черта? Как он мог когда-то поцеловать этот поганый рот?
      В первый вечер, когда Грейди увидел ее, она показалась ему довольно миленькой. Он приехал купить самогона к Догги, но его не застал, дома оказалась одна Ванда. Был прекрасный осенний вечер, полная луна низко висела над вершинами деревьев, прохладный воздух, казалось, ласкал его.
      Ванда только что искупалась в ближайшем ручье и была чистой, по крайней мере относительно. Ее потертое платье облепило мокрое тело, и Грейди сразу понял, что под ним нет ничего. Она сделала все, чтобы соблазнить Грейди, виляла бедрами, проходя мимо него.
      Ванда говорила тихо, будто делилась сокровенными секретами. Ему пришлось низко наклоняться, чтобы расслышать ее слова, но усилия Ванды не пропали даром. Сомнения Грейди улетучивались с каждой минутой.
      Он был такой высокий.
      Ей нравились его волнистые волосы.
      Ванда даже притворилась, что ей не под силу поднять один бочонок, и благодарно заворковала, когда он предложил ей помочь принести его.
      Какой же он дурак! В этом виновата Бэннер. Это она так распалила его! Вообще-то Грейди никогда не бросался на женщин. Если бы невинные поцелуи Бэннер не обещали столько страсти, он не захотел бы Ванду. Но стоило ему поцеловать Ванду и почувствовать пламя ее тела, ничто уже не могло остановить его. Ее тело оказалось податливым и щедрым.
      После этого Грейди стало хорошо. Ванда вскрикивала от удовольствия, говорила, как он красив и что ни один мужчина не сравнится с ним в постели...
      Она говорила то, что ему хотелось слышать. Грейди вообще-то досадовал, что такой статный, интересный мужчина, как Росс Коулмен, будет его тестем. Он с ревностью относился к Коулмену, но согласился бы жить в его тени, только бы получить Бэннер. От этого брака Грейди рассчитывал здорово выиграть. Но каждый раз, уезжая из Ривер-Бенда, Шелдон чувствовал себя несколько уязвленным. Ему никогда не сравниться с Россом Коулменом ни в глазах общины, ни в глазах Бэннер.
      Ванда Берне вернула Грейди уверенность в себе. Она с готовностью обслужила его. После того первого вечера Грейди стал частенько заворачивать к ней. И каждый раз они занимались любовью пошло, грубо и дико. Физически она изматывала его. Но Грейди гордился, что достаточно возмужал и способен удовлетворить женщину с большим сексуальным аппетитом.
      Беседуя кое с кем из мужчин в городе, он знал о репутации Ванды и считал эту женщину совершенно безопасной для себя. Шелдон делал то, что многие другие не считали зазорным: они пользовались услугами Ванды, когда их жены были нездоровы. Так почему же он должен сторониться Ванды и после того, как они с Бэннер поженятся?
      Да, Бэннер ему очень нравилась. Она чертовски хороша, и, без сомнения, ее тело очень горячее, и их брачное ложе не будет холодным. Но Грейди был слишком прагматичным, хотя много говорил ей о любви.
      Бэннер - очень выгодная партия для него. Брак с ней укрепит положение Грейди в обществе, потому что Коулменов все уважают. Бэннер хорошенькая, известная в городе - тоже выигрыш. А если уж говорить о собственности, которую она принесет с собой... Грейди всегда улыбался при этой мысли.
      Бэннер делилась с ним своими мечтами о ранчо. Он все знал о лошадях, которых она хотела разводить, и о крупном рогатом скоте. Грейди слушал, изображая интерес, хотя на самом деле скучал до слез.
      Его мысли насчет земли Бэннер сильно отличались от ее мыслей и желаний. Он позволит жене заниматься лошадьми и коровами, если ей так хочется, но ему эти акры нужны, потому что они граничат с одним из самых густых лесов штата. Грейди собирался построить там лесозавод в дополнение к фабрике, которую уже имел в городе. За год он утроил бы производство.
      Конечно, ничего подобного он Бэннер не говорил, собираясь сказать после медового месяца. Но медовый месяц не состоялся из-за этой растрепы, стоявшей сейчас перед ним. Она раскрыла один из привезенных им зонтиков. А зачем ей зонтик?
      Грейди снова вернулся к начатому раньше разговору.
      - Я уже объяснил, почему ты не можешь переехать в городской дом. Он выставлен на продажу. Я решил продать его после обручения с Бэннер. Она хотела жить на своем ранчо.
      Ванда громко расхохоталась.
      - Ой, ну никогда не забуду физиономию этой задаваки, мисс Коулмен, простонала она, изображая жеманную походку. - Эта леди всегда ходит по городу, задрав нос.
      Ванда передразнила Бэннер довольно забавно, и у Грейди в душе поднялась злобная радость. Он и сам считал Коулменов чересчур самоуверенными, не мешало бы сбить с них спесь, особенно с Росса. Будь проклят этот человек, выставивший его дураком в день свадьбы! Да как он посмел угрожать ему? Грейди никогда, никогда не забудет этого и не простит Россу.
      - Они получили свое в день свадьбы, правда, дорогой? - Ванда сбоку подкралась к нему и провела рукой по ширинке. Он отбросил ее руку. - Эти Коулмены навек запомнят Бернсов. Так ведь, Грейди, миленький? Все они и тот высокий блондин, который приставил револьвер к твоей глотке. - Она хихикнула, когда Грейди вспыхнул от ярости. - Как, ты сказал, его зовут?
      - Лэнгстон. Джейк Лэнгстон. - Он подошел к столу и, не глядя на истекающих кровью белок, взял кружку и отпил большой глоток обжигающего пойла, сваренного Догги.
      - Джейк Лэнгстон, - мечтательно повторила Ванда и медленно провела языком по губам, глядя на Грейди сквозь глаза-щелки. - М-м-м... Он, должно быть, друг Коулменов. Но мне нравится этот ковбой.
      Догги рванулся к дочери и ударил так, что ее голова отлетела назад.
      - Прекрати эти грязные разговоры! Ты теперь жена! И больше не будешь вести жизнь проститутки! Иначе я так отделаю твою морду, которой ты гордишься, что ни один кобель не посмотрит!
      Она испуганно вытерла кровь, выступившую на губах.
      - Я ничего такого не собиралась.., папа.
      - Я уезжаю. Займись белками. Грейди, ты остаешься на ужин.
      - Я не могу. Я...
      - А я говорю, остаешься, - тихо повторил Догги. Скрипучий голос дышал такой угрозой, что никакой крик не испугал бы сильнее. Глаза его превратились в бусинки под кустистыми бровями и маниакально блестели. Когда он злобно скалился в улыбке, обнажались темные от табака зубы. Догги толкнул кружку к Грейди. - На, хлебни еще, а потом объяснишь, с чего это Ванда не может поселиться в твоем городском доме вместе с тобой.
      Грейди опустился в кресло, злой и разочарованный.
      - Одна семья хочет купить дом. Я не могу взять туда Ванду, а потом, как только завершится сделка, везти ее обратно.
      - Так не продавай. - Догги отпил из кружки и вытер губы грязным кулаком.
      - Это не так просто.
      Догги стукнул кружкой по столу, угодив в лужу липкой застывшей крови, вытекшей из белок. Ванда унесла тушки на крыльцо, чтобы снять с них шкурки. Она швырнула кишки гончим, и те начали яростно драться за них.
      Грейди с трудом унял тошноту, подкатившую к горлу. Ну никак он не мог ужиться с этим отребьем. А выбора не было, ему пришлось жениться на Ванде. Причина заключалась не столько в священнике, сколько в револьвере Догги, весьма красноречиво, если не сказать больше, щекотавшем спину. Грейди запудрил им мозги насчет выставленного на продажу дома, чтобы не перевозить Бернсов в город, но эти объяснения уже выдохлись и не работали.
      Ему необходимо что-то предпринять, прежде чем они лишат его разума, как уже лишили всего остального. В отчаянии Грейди Шелдон был готов на все, чтобы избавиться от этого дерьма.
      ***
      Приняв окончательное решение, Бэннер начала действовать. На следующий день они с Лидией упаковали все необходимое для начала новой жизни. Коробки погрузили в повозку, чтобы переправить через реку.
      - Я решила взять их с собой, - заметила Бэннер, вынимая стопку наволочек и кухонных полотенец, которые старательно вышивала и собирала в сундуке с приданым. - Думаю, они тоже пригодятся.
      - Бэннер, что ты сейчас чувствуешь к Грейди? - спросила Лидия. - Его ведь заставили жениться на той девице, Берне? Во всяком случае, так говорят в городе, Росс сам вчера слышал.
      Бэннер вздохнула и опустилась на пол рядом с матерью, которая складывала пахнущее лавандой постельное белье в коробку.
      - Ничего не чувствую, мама. Странно, да? Я думала, что люблю его. Может, и до сих пор что-то осталось. Жаль, что его жизнь рухнула вот так. Вначале я злилась, а сейчас внутри нет ничего, кроме пустоты.
      Лидия стиснула ее руку.
      - Ты все правильно делаешь. Не горюешь о том, в чем не виновата. Я горжусь, что у меня такая дочь.
      - О мама! - Бэннер посмотрела в лицо матери. Ничего удивительного, что Лидию любят двое мужчин. Она красива в классическом смысле слова. Красота ее настоящая, лицо яркое, фигура соблазнительная. Задолго до того, как Бэннер поняла причину, она замечала, что ковбои бросают работу и смотрят вслед матери, идущей по двору. Если бы Бэннер могла выбирать, она бы не выбрала себе в матери ни одну из рафинированных городских дам, бескровных и бледных в сравнении с Лидией. Она выбрала бы только ее, давшую ей счастье.
      Бэннер подалась вперед и поцеловала мать в щеку.
      - Я тоже рада, что ты моя мама. Я всегда горжусь тобой. Лидия хмыкнула, чтобы скрыть охватившее ее чувство.
      - Прежде чем мы рассиропимся, давай лучше вернемся к работе.
      И женщины усердно трудились до самого вечера. К тому времени, когда Бэннер поднялась к себе в спальню, она так устала, что сразу провалилась в сон без всяких мыслей, мешавших ей заснуть еще накануне.
      Рано утром она проснулась свежая и отдохнувшая. Росс и Лидия были на кухне вместе с Ли, когда Бэннер спустилась к ним.
      - Похоже, мы проводим вместе наше последнее утро, - сказал Ли.
      - Ли! - воскликнула Лидия. - Не говори так обреченно.
      - Да, пожалуйста, не надо, - простонал Росс. - А то она полночи проплакала.
      - И ты тоже, - заметила Лидия.
      Росс шлепнул жену чуть ниже талии, когда она проходила мимо него к плите.
      - Правда, папа? - Бэннер улыбнулась отцу.
      - Ты же моя принцесса. Разве нет?
      - Да, всегда была и буду.
      - Давай-ка завтракай как следует. Я велел в восемь собраться всем во дворе.
      Через час Бэннер в последний раз оглядела свою комнату, желая убедиться, что ничего важного не забыла. Сердце защемило от тоски по дому, но она подавила эту боль. Пора уже заводить собственный дом, ведь сама захотела.
      Бэннер спустилась и вышла во двор.
      Ма сидела в повозке с вожжами в руках.
      - Ты едешь с нами? - обрадовалась Бэннер.
      - Хм, думаю, мне надо поехать и проследить, чтобы все было в полном порядке.
      - Ты часто будешь ко мне приезжать, да?
      - А ты приглашаешь?
      - Еще бы.
      Ма улыбнулась:
      - Тогда конечно.
      Лидия торопливо вышла из двери с корзиной в руках.
      - Я захватила сандвичи. - Она уселась рядом с Ма в повозку.
      Росс, Ли и Джейк выехали верхом во двор. За ними следовали трое рабочих из Ривер-Бенда. Росс представил ковбоев Джейку:
      - Питер, Джим и Рэнди. Хорошие парни. Я сам выбрал их. Мальчики, ваш новый старший рабочий Джейк Лэнгстон. Уверен, вы его знаете.
      Мужчины кивнули, а Джейк сказал:
      - Рад иметь с вами дело.
      Прошлой ночью Росс назвал ему имена мужчин, которые будут с ним работать. Джейк попробовал выяснить о них у Мики:
      - Что ты про них знаешь?
      - Пит - самый старший, седой. Много не говорит, но хороший рабочий. И жесткий. Не хотел бы попасть ему под руку, когда он не в духе. Но сам я не видел, чтобы он выходил из себя. Джим - со шрамом на лице. Он рассказывал, что напоролся на колючую проволоку, она ему вырвала половину губы. Вряд ли это на самом деле проволока. Ходят слухи, будто он заработал шрам в драке с полукровкой-команчи. Внешность из-за шрама у него отвратительная, но он приличный мужик. Лучший, кстати, ковбой из всех, кого я знаю. Рэнди объявился тут всего несколько месяцев назад, и с ним ни у кого не было проблем. Он любит виски, но пьет только по субботам вечером, правда, напивается в стельку. Блефует в покере и хохочет, когда его на этом ловят. И... Ах, Джейк, я бы не спускал с него глаз. Не забывай о Бэннер...
      Джейк выслушал все молча. При последних словах слегка нахмурился:
      - И почему?
      - Говорят, имя Рэнди <Хамский, нагловатый.> ему здорово подходит. Джейк на секунду задумался.
      - А что ты сам скажешь? - Джейк видел, что Мика не хочет отзываться плохо о ковбое, которого считает своим другом. - Ну?
      Мика прикусил губу.
      - Ну, я бы сказал, они, может, и правы, - нехотя ответил он. - Его в городе знают, он все время улыбается... Никаких проблем с женщинами. Ну, ты понимаешь, да?
      - Да. - Джейк встал и выплюнул соломинку. - Я знаю, о чем ты.
      И вот сейчас Джейк смотрел из-под широких полей шляпы на троих мужчин. Да, они похожи на хороших ковбоев. И если неделю будут работать как следует, не его дело, сколько они выпьют в субботу, в каких драках с полукровками сойдутся. Но что касается Бэннер, им лучше держаться от нее подальше.
      - Ну, готовы ехать? - крикнул Росс, и, услышав общее "да", тронул коня и направился к воротам.
      За ним поехал Ли. Ма цокнула языком и стегнула лошадей, они потащили повозку. Бэннер подошла к Вихрю. Горячий жеребец был привязан к столбу у крыльца.
      Джейк не смотрел на нее, хотя постоянно держал в поле зрения. Сейчас, когда девушка повернулась к нему спиной, он позволил себе взглянуть на нее. Волосы Бэннер блестели на утреннем солнце, казалось, оно отражается в них, как в темном зеркале. Она надела шляпу с прямыми полями. Рубашка резко контрастировала с черной в складку юбкой, талию перетягивал широкий кожаный пояс, украшенный серебром. Росс привез его из Мексики, когда несколько лет назад ездил туда покупать лошадей. Джейк вспомнил, с какой гордостью девочка показывала ему пояс в один из его приездов в Ривер-Бенд.
      Пояс туго стягивал талию, и это еще сильнее подчеркивало женственный изгиб бедер. Юбка облегала Бэннер, расширяясь книзу и заканчиваясь ниже колена. В черных кожаных ботинках для верховой езды, очень мягких, в обтяжку, икры казались особенно стройными.
      Джейк видел, как девушка вставила левую ногу в стремя и вскочила в седло. При этом юбка натянулась, и округлость бедер стала еще заметнее. Бэннер научили садиться в седло раньше, чем ходить. Непогрешимая, безупречная поза. При взгляде на Бэннер у Джейка замерло сердце, во рту пересохло, ладони вспотели, а между ног потяжелело. Он увидел, как приподнялась ее грудь, когда Бэннер выпрямилась. Но не только поэтому... Джейк знал, что грудь у нее высокая, круглая и...
      - Тьфу ты черт, - пробормотал он и тронул поводья Бурана, чтобы развернуть его.
      Буран пошел ноздря в ноздрю с лошадью Рэнди. Ковбой наклонился вперед в седле, устремив взгляд на Бэннер точно так же, как и Джейк.
      - Чего пялишься? - В голосе Джейка прозвучала угроза, и лучше бы парню задуматься над ответом.
      - Н-ничего, Джейк, сэр.
      - Тогда поехали. Вам троим придется переводить тех лошадей через мост.
      Рэнди коснулся пальцами шляпы и пришпорил лошадь, чтобы догнать остальных.
      - Рэнди похож на дьявола на этой лошади. Куда это он? Что с ним случилось?
      - А ты не могла надеть ничего другого? Она удивленно посмотрела на него:
      - Что?
      - Ну, что-то другое, - нетерпеливо пояснил Джейк. Бэннер оглядела себя, не понимая, о чем он. Джейк и сам не знал, почему пришел в такое бешенство.
      - Вот черт, ну ладно, не важно. Но давай выясним одну вещь прямо сейчас, Бэннер. Я не хочу никаких заварушек среди этих мужиков. Мне хватит забот и некогда будет разнимать кулачные драки. Держись от них всех подальше.
      Ее глаза сердито вспыхнули.
      - Единственный мужчина, который должен держаться подальше от меня, это ты. - И, стиснув коленями бока Вихря, девушка поскакала вперед. Копыта лошади загромыхали по гравию аллеи, но Бэннер направилась не к воротам, а перепрыгнула через изгородь.
      - Вот какая своенравная, - процедил Джейк, зажав сигару между зубами. А потом, нахмурившись и плотно стиснув губы, направил Шторма к длинному каравану.
      - Ну, допустим, все. - Ма свернула кухонное полотенце и аккуратно положила на полку. Джейк обвел глазами кухню.
      - Очень хорошо. Уверен, Бэннер будет благодарна за то, что ты помогла ей распаковаться.
      - Я начала готовить ужин. - Ма кивнула в сторону черной железной плиты в углу.
      - Отлично пахнет.
      Ма внимательно посмотрела на старшего сына. На самом-то деле Джейк не видел, что она сделала на кухне и не слишком замечал запах варящейся ветчины с фасолью. У него другое на уме. Она всегда знала: когда Джейка что-то беспокоило, он уходил глубоко в себя и теребил что-нибудь, как сейчас перчатку.
      Даже в детстве Джейк вертелся возле нее, ожидая, когда она обратит на него внимание, и потом без особых усилий мать заставляла мальчика рассказать о своих тревогах. Чаще всего он признавался в каком-нибудь грешке.
      А один случай она помнила очень отчетливо. Джейк вернулся со своего второго перегона скота в Канзас и заехал домой. После ужина задержался за столом. Ма, усмотрев в этом намек, нашла предлог удалить всех, чтобы остаться наедине с Джейком.
      Она расспросила его о ковбойской жизни. Отвечал Джейк кратко, отрывистыми фразами. Наконец она задала прямой вопрос:
      - Ты натворил что-то, и тебе стыдно?
      Их глаза встретились, и мать поняла: ее Бубба больше не мальчик. Он мужчина и несет на своих плечах все тяготы мира.
      - Я сделал то, что было необходимо, Ма.
      Она прижала его к груди, и он разрыдался, как ребенок. Ма никогда не спрашивала, почему необходимо, догадываясь, что лучше ей об этом не знать. Но она беспокоилась о мальчике, который стал мужчиной, ведь расти так больно.
      Сейчас Джейк казался таким, как тогда. Печальный, безнадежный взгляд означал, что он хотел бы в чем-то признаться ей, но не мог заставить себя.
      Конечно, она всегда знала, что сын любил Лидию Коулмен. Ма страдала вместе с ним, подозревая, что и Лидия знает о его чувствах. Они делились секретами и тайными мыслями друг с другом многие годы, но об этом никогда не говорили. Словно боялись, что если произнесут это вслух, то уже никогда между ними не будет прежних отношений. И были правы.
      Джейк поднял глаза от перчатки. Ма налила ему кофе.
      - Ты ничего не сказала насчет того, что я тут остался. Ма села напротив него.
      - А ты меня не спрашивал.
      - Ну вот я спрашиваю сейчас.
      Она глубоко вздохнула, отчего ее массивная грудь стала еще больше.
      - Я рада, что ты наконец осел хоть где-то. Теперь мне не придется каждую ночь перед сном думать, где ты. Понимаю, это эгоистично, но мне бы хотелось всех вас собрать вокруг себя.
      Джейк грустно улыбнулся:
      - Тебе пришлось расстаться со многими из нас. Ма сморщила нос:
      - Многие женщины похоронили своих мужей и детей. Я ничем не отличаюсь от них.
      Джейк отбросил перчатку, взял чашку с кофе и стал крутить ею по столу, выводя причудливые узоры. Ма поняла, он не кончил разговор. То, что мучило сына, никак не отпускало.
      - Как по-твоему, у нас получится? Сможем мы с Бэннер работать вместе?
      Ма сразу ухватилась за эти слова, словно зверек, увидевший приманку. Бэннер. Бэннер? Может ли такое быть? Она пристально разглядывала Джейка, хотя тот не замечал этого. Он ерзал на стуле так, будто ему в штаны заползли муравьи.
      Пальцы нервно теребили чашку. Да, похоже, это связано с Бэннер.
      Девчонка - вылитая мать. Привлекательная и соблазнительная, мужчины не могут не обращать на нее внимания. Джейк и Бэннер? К этому надо привыкнуть. Такая разница в возрасте... Семнадцать, нет, восемнадцать лет. Он всегда относился к ней, как к младшей сестренке. Хотя иногда случаются странные вещи.
      - Думаю, получится, - сказала Ма. - Но с ней будет много хлопот. Не допусти ошибки. - Она встала помешать фасоль, кипевшую на плите. - Девочку баловали все в Ривер-Бенде. И я тоже. А сейчас она испытала первое разочарование, и очень серьезное. Мне тот парень, Шелдон, не больно нравился. Если хочешь знать мое мнение, я скажу: то, что случилось, - к лучшему. Она должна понять, жизнь создана не для того, чтобы выполнять малейшие желания мисс Бэннер Коулмен. Может, это звучит сурово, но ты знаешь, я люблю эту девушку, как свою собственную дочь.
      - Ее упрямство мне известно, Ма.
      - Она как бочонок с динамитом, в любой миг готова взорваться. А мужчина, который поднесет спичку к запалу, будет жалеть об этом до конца дней своих или окажется чертовски счастливым. Но это уж зависит от того, каков мужчина.
      Она заметила, как адамово яблоко запрыгало у сына вверх и вниз, пока не встало на место. Итак, Бэннер. Ну понятно. Ма повернулась к Джейку спиной и посолила фасоль.
      - И откуда ты все знаешь? Ма рассмеялась:
      - Потому что она дочка своей матери. И своего отца. Бэннер выросла, чувствуя жар между ними. То, как мужчина и женщина общаются между собой, для нее не секрет. Понимаешь, о чем я?
      - О чем? - спросил Джейк каким-то чужим голосом.
      - Едва ли она очень хотела выйти замуж за Грейди Шелдона. Бэннер просто хотела замуж.
      - Я ничего про это не знаю.
      Джейк вдруг встал, взял свою чашку, подошел к раковине, накачал воды и сполоснул, потом выглянул в окно. Бэннер прощалась с семьей. Ли наклонился и поцеловал сестру в щеку, она слегка шлепнула его, а он ткнул ее в живот, и оба засмеялись. Росс и Лидия, обнявшись, нежно улыбались.
      - Но я тебе скажу одну вещь, - твердо начал Джейк, повернувшись и удивив мать запальчивостью. - Росс дал мне работу. Это чертовски хорошая работа, и я рад. Придется много потрудиться. Я не намерен возиться с Бэннер. Не стану терпеть ее выходки. И чем скорее она это поймет, тем лучше. Высказавшись, Джейк взял шляпу и вышел.
      - Ну что ж, - вздохнула Ма и направилась во двор, - пора уезжать.
      ***
      - А зерновой хлеб хороший получился?
      - Да, прекрасный.
      - Мог бы сказать что-нибудь.
      - Я только что сказал: он прекрасный!
      - Спасибо. - Бэннер выдернула у него тарелку и отставила в сторону. Руки Джейка, лежавшие на краю стола, сжались в кулаки, он медленно досчитал до десяти. Потом крепко закрыл глаза, пытаясь усмирить себя. В этот вечер они впервые вместе ужинали, хотя впереди еще много вечеров. Коулмены и Ма уехали. Ковбои потянулись следом, они вернутся сюда только с восходом солнца. А до тех пор Джейк и Бэннер одни.
      Этот вечер определит, какими будут остальные. Если они выдержат сегодняшний, у них есть шанс справиться с жизнью на новом ранчо.
      Открыв глаза, Джейк увидел, что Бэннер стоит возле раковины. Повернувшись к нему спиной, она мыла тарелки. Днем девушка сменила юбку-штаны и рубашку на платье из набивного ситца. Это скрадывало фигуру, но, прикрытая мягкой тканью, она казалась более доступной.
      Однако Джейк не смел прикоснуться к ней. Он вообще должен выбросить из головы эту мысль. Немедленно. Джейк оттолкнул стул и понес оставшиеся тарелки к раковине.
      - Не надо, - сказала Бэннер, когда он поставил их на полку.
      - Тогда и ты не должна готовить мне ужин. Такова составная часть сделки. Я хочу тебе помочь. Не злись.
      Джейк говорил заискивающим тоном, помня, что ни разу не терпел поражения, когда пытался улучшить ей настроение. Но теперь он видел перед собой не маленькую девочку, а лицо женщины, мягкое в свете лампы, влажные от горячей воды руки. Веснушчатое лицо Бэннер раскраснелось после нескольких часов, проведенных ею на воздухе.
      Глаза у девушки просто восхитительные. Джейк всегда считал, что у Лидии замечательные глаза, но у Бэннер они еще и необычные. Увидев свое отражение в зеленых золотистых глубинах, он чуть не рассмеялся от этого открытия. Он выглядел каким-то обалдевшим, будто оттого, что прошел сквозь невидимую стену.
      Джейк не рассмеялся бы даже под угрозой смерти. Но глаза отвести не мог не хватало воли.
      Стены дома словно сдвинулись вокруг них, домик стал совсем маленьким. Он и на самом деле невелик - в нем всего одна комната, одна спальня и кухня. Его возвели с расчетом на последующие пристройки, но нынешний размер дома, казалось, приблизил их друг к другу. И еще молчание, повисшее в воздухе, тоже действовало, создавая интимную атмосферу.
      - Ты такая обидчивая, Бэннер, - прошептал Джейк, боясь говорить громче, чтобы не нарушить очарование момента.
      - Ты тоже.
      - Да, пожалуй, я тоже.
      - Ты обижаешься на каждое мое слово.
      - Нам не стоит и дальше так терзать друг друга, правда ведь?
      - Да, не стоит.
      - Я не могу относиться к тебе, как прежде. Она судорожно втянула воздух.
      - Я понимаю. Уже никогда не будет так, как раньше.
      - Ты жалеешь об этом?
      - Да. А ты разве нет? Джейк кивнул.
      - Я должна была подумать об этом раньше, до того, как попросила тебя... Она прикусила губу, но вскоре продолжила:
      - Та ночь будет теперь всегда стоять между нами. Как барьер. Нам никогда не удастся ее забыть.
      О Боже, да конечно, он все помнил! И каждая клеточка его тела тоже помнила. Глаза Джейка не слушались тех команд, которые подавал разум. Он любовался совершенной формой ее губ. Если бы только забыть все тихие охи и ахи, которые вырывались у Бэннер из самого нутра, когда его язык впервые проник в глубины ее рта! Если бы только забыть момент пробуждения девушки, когда ее губы поняли, как отвечать на поцелуи.
      И тогда Джейк прильнул к ней. Жар его тела слился с ее жаром, они стали единым, неразделимым целым, и он чувствовал биение жилки у основания ее шеи и прижимался к этой жилке губами снова и снова. До сих пор язык Джейка ощущал вкус ее нежной кожи на шее.
      Грудь Бэннер снова привлекла его взгляд, соски напряглись под платьем; заметив это, Джейк захотел ее.
      Невольный стон вырвался из его груди, но застрял в горле. В штанах стало тесно. Подняв глаза, он смотрел на девушку, на черное облако непослушных волос, обрамлявших лицо, и ему до боли захотелось ее.
      - Бэннер...
      - Да?
      Вдруг Джейк понял, что мечтает поцеловать ее снова. Но если он это сделает... Если он это сделает, то уже не остановится, а зароется головой в ее грудь и будет целовать, будет тянуть этот сладкий сок губами, обнимет бедра Бэннер и притянет ближе, как уже случилось раньше, то есть снова произойдет немыслимое...
      И, боясь поддаться искушению, Джейк отступил от нее.
      - Ничего, увидимся утром. Если тебе что-то понадобится, крикни.
      - А куда ты?
      Было еще рано ложиться спать.
      - Проверю временный загон, который сегодня соорудили. Рэнди не может и гвоздя прямо вбить.
      - А я думала, он хорошо работает. Услышав, что Бэннер похвалила ковбоя, Джейк взорвался. Ему не удалось скрыть раздражения.
      - Да? А по-моему, он не так уж прекрасно работает. Если Рэнди не справится с делом, его здесь не будет. - И с этими словами он вышел, хлопнув дверью.
      Глава 7
      Ночь выдалась невероятно темная. Бэннер даже не понимала до этого, какой маленький у нее домик и как он удален от людей, пока темнота не окутала его.
      Со дня рождения она спала в доме, полном народу. А здесь одна. Совершенно одна. Впервые в жизни.
      Сон помог бы справиться с одиночеством, но ни как не шел. Бэннер чутко прислушивалась к каждому звуку. Шум в доме никогда не тревожил ее. В Ривер-Бенде, в спальне Бэннер с широкими подоконниками, с кружевными занавесочками, никакие звуки не пугали. Там знакома каждая тень за окном.
      Но здесь даже шорох листьев звучал зловеще. Потрескивание дерева казалось стоном, тени ужасали.
      А что, если она совершила ошибку, покинув дом и семью? Бэннер никогда не понимала, как Ма Лэнгстон живет одна в своей хижине. Лидия и Росс часто уговаривали ее переехать к ним в дом и занять одну из спален. Но та всегда отказывалась. Бэннер даже не представляла, что можно предпочесть одиночество обществу любящих людей. Тех, кого сама любишь.
      Одиночество страшно. Может, она слишком поторопилась, переехав сюда? А если ей придется прожить всю жизнь одной и провести все ночи в полном одиночестве? А вдруг она состарится тут одна? Какой же толк от того, что ранчо приносит прибыль, если не с кем поделиться радостью?
      Злясь на себя за мрачные мысли, Бэннер сбросила покрывало и подошла к окну. По крайней мере луна, хотя и бледная, освещала двор. Она посмотрела в сторону сарая. Совсем новый, он казался почти нереальным. Он был не похож на старый в Ривер-Бенде, где они играли в прятки с Ли в детстве. Этот сарай казался чужим.
      Но из одного окна пробивался слабый свет фонаря. Там Джейк, не так уж далеко отсюда, стоит крикнуть, и он услышит, если эта темнота и одиночество слишком уж станут на нее давить.
      Бэннер немного успокоилась и, вернувшись в постель, заснула. Едва забрезжил рассвет, она вскочила и надела рабочую одежду.
      Солнечные лучи уже проникали сквозь окна кухни, когда Бэннер начала готовить завтрак. Неяркий свет освещал комнату, и она казалась уютной, настроение у девушки улучшилось, оно уже не было таким, как в темноте ночи. Бэннер даже что-то напевала, нарезая бекон и укладывая толстыми ломтями на сковороду.
      Но она сразу умолкла, когда увидела, что Джейк, вышел из сарая, и застыла. Ломтик бекона выскользнул из рук и упал на сковороду. Губы ее слегка раскрылись. Джейк почесывал в голове, проводя всей пятерней по волосам. Он казался залитым золотом в розоватом свете солнечных лучей. Джейк широко зевнул, обнажив белые зубы. Нижние слегка кривоваты, но это маленькое несовершенство было едва заметно.
      Сцепив пальцы, он вывернул руки над головой и потянулся, изогнувшись всем телом.
      Еще один ломтик бекона свалился на сковороду.
      Джейк натянул штаны, надел ботинки... Но штаны не застегнул. И Бэннер заинтриговало не столько увиденное, сколько то, что она не могла увидеть.
      Когда он с удовольствием потянулся и, широко расставив ноги, выгнул спину, Бэннер не удержалась и оглядела его мускулистый торс. Во рту у нее пересохло. Дело не в том, что она никогда не видела мужчину без рубашки, - видела, и много раз. Отца, Ли, Мику. Но она никогда не видела Джейка без рубашки. И Бэннер подумала, что он представляет собой живописное зрелище.
      Плечи широкие, мускулы на предплечьях перекатывались, светло-каштановые волосы кустились под мышками. Грудь покрыта золотистыми волосами, легкими, светлыми на фоне загорелой кожи. Плотные соски спрятались в них, как камешки, и их нежно ласкал прохладный утренний ветерок.
      Бэннер проглотила слюну и плотнее стиснула колени.
      Мускулы на груди Джейка, казалось, вылеплены рукой скульптора. Все мышцы были четко очерчены.
      Грудь переходила в плоский живот, мягкая линия соединяла волосы наверху с теми, что окружали пупок, и там становились темнее и гуще. Взгляд Бэннер скользил по волосам, исчезавшим в проеме незастегнутых брюк. Ее одолевало любопытство. Почему он подтягивает штаны так высоко?
      Странно, Бэннер уже переспала с этим мужчиной, а впервые видит его не совсем одетым. Внезапная гордость вдруг овладела ею. Он прекрасен. Сильный и гибкий. Это ее первый и, возможно, единственный любовник, и он так хорош собой.
      Джейк опустил руки, потряс ими, восстанавливая циркуляцию крови. Подойдя к насосу между домом и сараем, наклонился и стал плескаться водой, обливая голову и шею. Когда он выпрямился, закрыл лицо руками и встряхнулся, по его телу пробежала дрожь. Джейк тряхнул головой, и от него полетели брызги, похожие на бриллиантовый душ, и каждая капля сверкала на солнце. Он пошел в сарай надеть рубашку. Затем Джейк появился снова, уже совсем одетый, завернул за угол сарая и исчез из поля зрения Бэннер.
      Несколько минут она все так же стояла, потом, как будто выйдя из транса, заморгала и глубоко, неровно вздохнула. Одна за другой мышцы расслабились, напряжение ушло. Девушка удивилась, обнаружив один из ломтиков бекона на полу.
      Бэннер не слишком твердо держалась на ногах, но заставила себя закончить приготовление завтрака. Джейк может войти в любой момент, чтобы съесть горячее и выпить кофе.
      Не слишком ли сильно пылают ее щеки?
      Догадается ли Джейк, что она подглядывала за ним?
      Ну и что, если догадается? Бэннер вдруг рассердилась. Нечего разгуливать полуголым! Она же не хотела за ним подглядывать. Случайно вышло. И вовсе не тянуло ее прикоснуться.., ни к чему. Но Бэннер ощутила неясный укол сожаления. Ведь когда они в ту ночь занимались любовью, Джейк был в рубашке. Может, без нее и не вышло бы так хорошо, эти волосы и твердые мускулы касались бы ее груди...
      Она прерывисто вздохнула.
      Когда Джейк постучал в дверь, Бэннер подпрыгнула, как испуганный кролик, и закрутилась, засуетилась, чтобы не смотреть на него.
      Джейк, сразу заметив ее возбуждение, поинтересовался:
      - В чем дело?
      - Ни в чем.
      - Ты уверена?
      - Да, конечно. А что может случиться?
      - Не знаю, потому и спросил. Бэннер отвернулась от него.
      - Завтрак готов, - сообщила она.
      Странно взглянув на нее, Джейк сел за стол. Она быстро подошла к нему с кофейником, потом перегнулась через его плечо, намереваясь налить кофе.
      - Хорошо спала? - Джейк слегка повернул голову, чтобы посмотреть на нее, и они оба застыли.
      В той позе, в какой она сейчас стояла, ее грудь оказалась на уровне его лица. Бэннер была так близко, что стоило ему вытянуть губы и он бы коснулся ее. Сосок вдруг затвердел и это удивило Бэннер - ведь на кухне не холодно. Никогда еще она не чувствовала себя так неловко и неуютно, как сейчас.
      Девушка налила кофе и отступила назад.
      - Я спала прекрасно. А ты?
      - Замечательно, замечательно. - Он стиснул зубы и слегка отодвинулся. Теперь Джейк смотрел перед собой, и казалось, в такой позе собирался остаться навсегда. Итак, урок номер один: никогда, никогда не поворачивай голову, если Бэннер кормит тебя. Он откашлялся.
      Какая ложь! Джейк не мог заснуть этой ночью. Он вертелся и думал о том, как Бэннер одна в доме, беспокоился, не забыла ли запереть двери, не холодно ли ей, не жарко ли, не голодна ли она. Не боится ли. Джейк тысячу раз убеждал себя пойти к Бэннер, но очень хорошо понимал, что этого нельзя делать.
      - Это лето не должно быть очень жарким, да? Она понимала, что надо завести какой-то разговор и скрыть свое напряжение. Бэннер поставила тарелки на стол.
      - Если будет жарко, я могу спать на улице, я так поступал довольно часто.
      Джейк говорил это в тот вечер в сарае. Почему, черт побери, он повторяет сейчас, словно напоминая о том, что произошло? Думает, что Бэннер не помнит? Но когда их глаза встретились, Джейк понял: она все помнит. Щеки Бэннер стали еще розовее, и она торопливо отвернулась.
      И именно в этот момент Джейк заметил, что она в штанах.
      Ишь, вырядилась! Интересно, это штаны Ли, ушитые на размер, или сшиты специально? Они обтягивали ее маленькую попку, как перчатка. Можно сойти с ума!
      Черт! Неужели Бэннер полагает, что Джейк сможет проглотить хоть кусочек вкусной яичницы, когда она ходит по кухне в таких чертовски обтягивающих штанах? Их надо объявить вне закона. Потому что если раньше он мог только догадываться о форме ее бедер, то теперь незачем догадываться. Никакой тайны. Они удлиненные, стройные, изящные, и у любого мужчины потекут слюнки, стоит лишь взглянуть на них. Джейк видел в танцевальном зале девиц, которые выделывали разные па в скандально тонких трико, но даже они не выглядели так соблазнительно, как Бэннер в облегающих выцветших рабочих штанах. Лишь несколько дней назад он насмешливо шлепнул ее без всяких подобных мыслей. Ну что ж, теперь такие мысли появились, и от этого у Джейка стало покалывать ладони. Если теперь его рука когда-то и коснется этой мило округлой попки, то не ради шутливого шлепка, а ради ласки.
      Убрав тарелку со стола, Бэннер села напротив Джейка. Он с облегчением вздохнул. Но облегчение длилось недолго. Грудь Бэннер притягивала его взгляд как магнит. На ней была простая рубашка из хлопка, ничего особенного, такую носят многие ковбои, но Бэннер изменила фасон. Если бы даже она и хотела, то ничего не сумела бы положить в нагрудные карманы, вся рубашка была заполнена грудью.
      - Подливку?
      - Что? - Джейк быстро отвел глаза от ее груди и посмотрел в вопрошающие глаза.
      - Ты еще не пробовал мою подливку. Боишься? - Бэннер склонила голову набок.
      Замечание было храброй попыткой вернуть все в привычное спокойное русло. Джейк вел себя так же странно, как и она. Возможно, его взволновал их вчерашний спор, вызвавший напряжение.
      Бэннер тосковала по тем дням, когда они были добрыми друзьями и доверяли друг другу. Разве не Джейк прижимал ее голову к своей груди, когда она плакала из-за потерявшегося котенка? Но тогда у нее не возникало такого жгучего волнения в животе. Почему нельзя вернуть прежние дружеские отношения?
      Что за бессмысленный вопрос? Она ведь знает почему. И никогда теперь не будет между ними прежних отношений. Может, им удалось бы притвориться, что ничего не было? Той ночи в сарае? По крайней мере Бэннер пыталась.
      - Неужели ты думаешь, что я не умею готовить? Джейк хмыкнул и, зачерпнув большую порцию густой дымящейся подливки, полил ею лепешку.
      - У меня железный желудок, иначе я бы не выдержал своей походной кухни. Надеюсь переварить и твою стряпню.
      Он откусил кусочек, закрыл глаза и с наслаждением прожевал. Проглотив с комически преувеличенным усилием, Джейк открыл глаза и причмокнул.
      - Вкусно.
      Бэннер улыбнулась, ей стало намного легче.
      - Я все думаю про название ранчо.
      - Я считал, что оно у тебя уже есть. Девушка отпила кофе и покачала головой:
      - Я не хочу, чтобы мое ранчо было просто частью Ривер-Бенда. У него должно быть собственное имя. Может, ты что-нибудь предложишь?
      - Гм... Я не думал...
      Она положила вилку на тарелку, сцепила пальцы и оперлась на локти.
      - А как тебе Плам-Крик <Сливовый ручей>?
      - Плам-Крик?
      - Так называется ручей, который течет по краю леса на границе с нашей землей. Он впадает в реку.
      - Ранчо Плам-Крик? - словно размышляя вслух, произнес Джейк и нахмурился. - Звучит как-то... Гм... Слишком по-женски.
      Бэннер ожидала, что Джейк просияет, услышав название, и обиделась, когда этого не произошло.
      - Ну что ж, я ведь женщина.
      Его взгляд сразу метнулся к ее глазам, но задержался на груди. На этот раз грудь Бэннер вздымалась от негодования. Руки у Джейка чесались, так ему хотелось прикоснуться к ее груди. Да, он не мог оспаривать тот факт, что Бэннер женщина.
      Раздраженный, Джейк, снова посмотрев ей в лицо, бросил:
      - Твое ранчо, называй как хочешь.
      - Спасибо за разрешение. - Голос ее источал сарказм. Она резко отодвинула стул, собрала тарелки и унесла. Джейк тоже встал.
      - Думаю, рабочим не слишком понравится работать на ранчо с таким чопорным названием.
      - Это лишь вариант. Я окончательно не решила. Один нож соскользнул с тарелок, которые Бэннер несла в раковину. Она наклонилась за ним, и ее зад поднялся кверху.
      "О черт, - мысленно выругался Джейк. - Кажется, девчонка сведет меня с ума". - Он повернулся к двери. - Скоро приедут рабочие. Мне пора.
      - А что ты сегодня собираешься делать?
      - Начну строить временный загон.
      - Приду посмотреть, как идут дела.
      В этих штанах, с распущенными волосами она и евнуха соблазнит. Наглые ковбои будут влюбленными глазами пялиться на Бэннер. Ему это надо?
      - Хорошо. Только не появляйся в этих штанах.
      - Что?
      - Ты слышала.
      - Почему?
      - Мне куда легче охранять тебя, если ты не прыгаешь тут в таких обтягивающих штанах.
      - Прыгаю? В штанах?
      - Ну, они.., они не очень приличные. Бэннер грохнула тарелки на полку.
      - Не очень приличные! - закричала она в ярости. Но Джейк уже шагал через двор.
      ***
      - О... Присцилла... Дорогая.
      Глаза Даба Эбернати горели от желания. Лоб покрылся испариной, волосы с проседью, каждую прядь которых он лелеял, прилипли к влажному черепу. Пальцы суетливо расстегивали пуговицы жилета. Сюртук Даб снял, как только вошел. Он всегда так поступал, прежде чем выпить прекрасного виски, предложенного мадам. Женщина и виски были запретными удовольствиями, которые Даб позволял себе каждый вторник и четверг среди дня, а иногда и по субботам, и утром, если Присцилла соглашалась его принять, а ему удавалось изловчиться.
      - Гм... - Даб застонал, стаскивая жилет и швыряя его на пол. Схватив стакан с маленького столика, он залпом осушил его. - И кончай.
      Присцилла стояла перед ним в корсете, чулках и туфлях на высоких каблуках. Корсет поднимал ее грудь настолько, что она почти вываливалась. Перетянутая талия казалась осиной и подчеркивала пышность бедер. Подвязки спускались к черным прозрачным чулкам, резко контрастирующим с ее чистой кожей цвета слоновой кости.
      Присцилле нравилось доводить Даба до предела. Он не скрывал желания и был бесстыдно непристоен в постели. За что ей и нравился. Даб не терял голову от страсти, давно решив, что это не имеет никакого отношения к любви. Он вовсе не обманывался идеалами, выдуманными мужчинами. Человеческие существа не в состоянии любить никого, кроме себя. Но зато они могут доставить друг другу удовольствие. Именно это они с Присциллой и делали. Медленный стриптиз был одной из эротических игр, в которые они играли ради развлечения.
      Последние несколько лет Даб Эбернати был одним из постоянных и очень немногих клиентов Присциллы Уоткинс, выбранных ею. Ни одно свидание никогда не отменялось. Присцилле нравилась их возня, Даб любил разнообразие, не проявлял эгоизм и позволял ей тоже испытать удовольствие. Кроме того, он был весьма ценным другом по нескольким причинам, прежде всего потому, что занимал высокое положение в обществе.
      Эбернати мог стать покровителем и защитником "Сада Эдема", как весьма уважаемый бизнесмен в Форт-Уэрте. Даб входил в правление одного из городских банков, был видной фигурой в баптистской церкви и активным деятелем городского совета.
      И обманщиком.
      По этой причине он тоже нравился Присцилле. Этот человек казался вполне добропорядочным гражданином, а на самом деле был совершенно испорченным. Присцилла обожала совращать столпов общества.
      Она медленно подняла руки и вынула шпильки из волос. Один длинный локон, как ему и полагалось, упал на плечо и шаловливо дотянулся до груди.
      Те губы, которые обращались к Господу в воскресной утренней молитве, сейчас произнесли его имя как богохульство. Присцилла улыбнулась кошачьей самодовольной улыбкой.
      Она откинула назад голову и встряхнула ею, зная, что Дабу нравится смотреть, как волосы накрывают обнаженную спину.
      - Лапай себя, - хрипло приказал он. Присцилла положила руки на грудь и легкими движениями принялась гладить каждую.
      - О Боже! О Боже! О Боже! - задыхаясь, повторял Даб. Он расстегнул ширинку и раскрыл ее.
      Его необузданное желание предстало глазам Присциллы во всей красе. Она жадно смотрела туда.
      Потом прижала руки к груди, закрыла глаза и стала чувственно раскачиваться. Дыхание Даба участилось. Чтобы вознаградить друга за его желание, Присцилла оголила груди.
      - Подготовь их мне, - прохрипел Даб.
      Это было одно из их правил, одно из многих, но оно всегда возбуждало Присциллу. Она доводила этого мужчину до безумного желания. Даб влиял на ход голосования в городском совете, рассказывал об ужасах ада в воскресной школе, где преподавал, но когда приходил сюда, Присцилла брала над ним полную власть. Эта власть неимоверно возбуждала ее.
      Ее пальцы играли сосками, сначала медленно, потом все быстрее, подстраиваясь под ритм учащенного дыхания Даба. Она пощипывала их большим и указательным пальцами и испытывала удовольствие от его стонов.
      Наконец Даб сказал:
      - А теперь неси их ко мне.
      Она пошла к нему, виляя бедрами; эта походка гипнотизировала Даба. Когда Присцилла была в нескольких шагах от него, он вскочил с кресла, обхватил ее за талию, повалил на себя и снова рухнул в кресло. Даб жадно целовал грудь Присциллы. Она обхватила его голову, точно зная, как ему это нравится, а подушечки больших пальцев прижала к вискам Даба. Потом села на него верхом, удобно устроившись.
      Рот его страстно двигался от одной пышной груди к другой, как если бы она кормила его молоком. Он лизал и прикусывал соски. Присцилле было больно. Она запустила руки ему за воротник и впилась ногтями в шею, при этом двигаясь все энергичнее.
      А потом бизнесмен, владелец контрольного пакета акций многочисленных предприятий, председатель различных заседаний правлений, муж, и в помыслах не обижавший свою жену, взвыл, как животное в предсмертных судорогах, запуская свою восставшую плоть в лоно самой развращенной проститутки Техаса.
      Поскольку он тоже доводил эту женщину до оргазма, Присцилла снисходительно относилась к тому, что его слюнявый рот ползает по ее груди.
      Потом она грациозно встала и ушла за ширму, чтобы привести себя в порядок. Когда Присцилла снова появилась, Даб лежал голый на ее постели, ожидая продолжения игр. Омовение. Она начала обтирать его нагое тело теплым влажным полотенцем.
      - Хочешь выпить еще? - ласково спросила проститутка.
      Он играл ее грудью.
      - Нет. Лучше не надо. У меня сегодня днем заседание. Присцилла бросила полотенце и легла рядом, подложив под себя подушки и устроив его голову на своей груди, что тоже было ритуалом. Сейчас наступала самая главная часть свидания. Она наслаждалась сексом, но сведения, которых Присцилла ждала, стоили дорого.
      - Ну как мои железнодорожные акции?
      - Ты уже удвоила свой капитал, - сказал он между поцелуями в щеку, - как я и говорил. Сталелитейная компания процветает. Хочешь вложить деньги в лошадиные бега?
      - Звучит заманчиво.
      - Я держу в поле зрения тренировки и дам тебе знать. - Даб приподнялся и посмотрел на Присциллу, кружа пальцами по груди. - Кстати, о лошадях. Не ты ли мне говорила, что знала Коулменов из Ривер-Бенда?
      Пальцы, которыми она слегка царапала ему спину, замерли.
      - Да, а что с ними?
      - До меня дошли кое-какие слухи. Похоже, у них есть дочь.
      - Да. Она вышла замуж. Даб захихикал:
      - Она собиралась выйти замуж. Но свадьбу расстроил один подонок. Он приволок свою беременную дочь в церковь и заявил, что она понесла от жениха.
      Глаза Присциллы загорелись. Она вспомнила неприятную сцену.
      - Не может быть!
      - Клянусь. Про это говорит весь город. Один из моих клиентов был приглашен на свадьбу, он мне рассказал об этом, ему незачем лгать.
      - Ну, и что дальше?
      Даб поведал ей все, что знал.
      - Этому парню, жениху, толи Грейди, то ли Брейди Шелдону, пришлось жениться на соблазненной девице.
      - И что же Коулмены?
      - Вместе с друзьями уехали домой.
      Джейк Лэнгстон, подумала Присцилла. Ее бесила мысль о том, что он у Коулменов, но она испытала огромное удовлетворение, узнав, что дочь Лидии не смогла заполучить мужика.
      - Спасибо, что рассказал, - проворковала Присцилла. И чтобы отблагодарить его, провела рукой между их телами.
      - Боже мой, девочка, ты собираешься меня прикончить? - Даб затаил дыхание, когда ее пальцы поиграли с ним.
      - Тебе не нравится? - Она лизнула его в ухо. Ему очень нравилось. Ей не пришлось долго трудиться, в нем снова вспыхнуло желание. На этот раз Даб вел себя энергичнее, он просто рухнул на нее. Его самомнение достигало грандиозных размеров всякий раз, когда он брал Присциллу. Жена Даба, чопорная, правильная, даже не представляла себе, что человеческие существа могут вытворять подобное. Миссис Эбернати никогда не удовлетворяла мужа, и он только раз наградил ее ребенком, непривлекательной дочерью.
      А разве Даб не достоин удовольствий, которые дает ему Присцилла, он ведь так тяжело работает? Приводя этот довод, Даб оправдывал себя и заглушал бы муки совести, если бы они у него были.
      Присцилла помогала ему одеться, когда он заговорил о том, что интересовало обоих.
      - Дорогая, я должен тебя предупредить. Будь осторожна.
      - А что?
      - Женское общество организует новое движение против Хеллз-Хаф-Эйкр, оно требует стереть его с лица земли. Присцилла провела щеткой по волосам.
      - Оно уже пыталось, - небрежно бросила она, - и ничего не вышло.
      Даб помрачнел.
      - Ну, может, не в этот раз, но дамы уже получили поддержку нашего нового громовержца-проповедника. Присцилла отложила щетку и повернулась:
      - А я думала, твоими стараниями он тут не появится. Даб пожал плечами:
      - Я пытался предотвратить это, но не получилось. - Он положил руки ей на плечи. - Присцилла, это фанатик, пользующийся сильной поддержкой. Люди на его стороне.
      - Может, фермеры и глупые...
      - Нет, бизнесмены.
      Она увернулась от него и заходила по комнате.
      - Но, черт побери, мы же приносим пользу деловому миру Форт-Уэрта. Если нас закрыть, вся экономика пострадает. Ковбои приезжают сюда мотать деньги. Не только салуны получают от них прибыль, ты ведь понимаешь. Бизнес в любом городе выигрывает от притока людей, а мы этот приток обеспечиваем.
      Присцилла взяла веер, провела по нему пальцем и швырнула его на туалетный столик. Она не на шутку разозлилась.
      - Они что-то проповедуют, произносят напыщенные слова, воюют против нас, но всем давным-давно известно, что все это показуха. Им здесь, у нас, нравится.
      Даб почувствовал раздражение - почему Присцилла закрывает глаза на реальность?
      - Так было раньше. Но бизнес хорошо пошел и без ковбоев. Все больше семей переселяется сюда. Они хотят сделать город безопасным для добропорядочной публики.
      Присцилла издала непристойный звук, но Даб как ни в чем не бывало продолжал:
      - Форт-Уэрт перестал быть площадкой для ковбойских забав, местом, где они продувают заработанные деньги, играя в азартные игры, напиваясь до чертиков и подхватывая триппер.
      Она посмотрела на него:
      - Так сделай что-нибудь. Успокой всех. Соверши какой-нибудь театральный жест, как раньше. Помнишь прошлогодний пикет? Ведь почти каждый, кто держал плакат, был моим клиентом. Они организовали этот протест, чтобы успокоить своих жен, и это сработало. Так пускай сработает снова.
      Даб не собирался сердить Присциллу. Он-то видел опасность, хотела этого Присцилла или нет. Дни "Сада Эдема" были сочтены. Присцилла станет богатой женщиной, она вела бизнес хорошо оплачиваемый, и до конца жизни проживет в благополучии. Но Даб понимал, как ей льстит, что она самая известная мадам в штате. Присцилла гордится этим, и никто без борьбы не сможет лишить ее завоеванного.
      Он обнял ее, погладил по спине.
      - Я бы не хотел тебя волновать, но будь осторожнее, всякое может случиться. Ситуация накаляется.
      - Но она всегда и остывала. - Присцилла скользнула руками под сюртук Даба и обняла его. - Пока у меня есть такие друзья, как ты, которые на моей стороне, я чувствую себя защищенной.
      - Верно. - Даб быстро поцеловал ее, стараясь, чтобы она не заметила неискренности.
      После его ухода Присцилла долго сидела, размышляя о своем будущем. Ей очень не нравилось то, что она не владеет ситуацией.
      Глава 8
      Они прожили первые две недели вместе, и никто из них не совершил убийства. Если учесть их темпераменты, бесконечные ссоры и крики, это уже подвиг. Бэннер мысленно поздравила себя и Джейка с таким достижением. Сейчас она правила повозкой, подпрыгивающей на ухабах.
      Был полдень. Солнце грело. Джейк и трое рабочих натягивали колючую проволоку, огораживая несколько акров пастбища. Бэннер, не находя места в доме от скуки и беспокойства, приготовила кувшин лимонада и повезла им. Она также прихватила корзину с сандвичами и пирожками.
      Но ее бескорыстный труд не был оценен. Джейк хмуро взглянул на девушку. Он хмурился всякий раз, как смотрел на нее. Его брови сразу сходились, лицо выражало неодобрение. С того первого утра, когда Джейк велел ей переодеться и не носить штанов, Бэннер надевала их каждый день, даже по вечерам, когда Джейк приходил на ужин.
      Какой-то воинственный демон, сидевший внутри, заставлял ее дразнить Джейка. Но почему, она не знала. Бэннер больше не могла выносить мрачную напряженную атмосферу в доме, пускай лучше грянет гром, и воздух очистится.
      Она стегнула лошадь вожжами. Поездка по ухабистой дороге была трудной. На каждом ухабе Бэннер стискивала зубы. Она бы предпочла прокатиться верхом и заодно прогулять одну из племенных кобыл. До места работы ковбоев добираться недалеко, но лимонад и еду, которые девушка использовала как предлог для визита, в седле не увезешь. Вообще-то Джейк не разрешал ей там появляться.
      Бэннер хотелось работать вместе с ними или хотя бы наблюдать. Однако Джейк категорически запретил:
      - Это тяжелая работа.
      - Я привыкла к ней.
      - Но не к такой.
      - К любой.
      - Это опасно. Можно пораниться.
      - Не поранюсь.
      - Ты не поранишься, потому что тебя там и близко не будет. Занимайся домашними делами, а мне дай заниматься делами ранчо.
      Бэннер бросила на него взгляд тигрицы.
      - Я занималась работой на ранчо всю жизнь. Мне скучно дома, там нечего делать. Уже все сделано и так, как я хотела. Я закончила все дела к десяти утра. И что теперь? Сидеть сложа руки до вечера?
      - Прогуливай Вихря.
      - Где? По двору?
      - Ну, найди себе какое-нибудь еще занятие, только держись подальше от меня и от мужчин.
      И так было при всякой встрече с ней.
      Ну ладно, сегодня она не останется дома. Сегодня первый по-настоящему летний день; Бэннер захотелось побыть на воздухе и насладиться теплом.
      Она остановила повозку в тени дерева, там, где луг начинал переходить в лес. Увидев ее, трое рабочих подняли головы, вытерли пот со лба. Но, видимо, Джейк что-то выразительно сказал, и они тут же вернулись к работе.
      Бэннер соскочила с повозки, взяла кувшин, корзину и направилась к мужчинам.
      - Я решила, что вам пора отдохнуть, - весело сказала она, отвечая вызовом на грозный взгляд Джейка. Девушка очаровательно улыбнулась мужчинам:
      - Лимонад, сандвичи, пирожки.
      - Настоящий пикник! - воскликнул Рэнди, снимая шляпу и галантно кланяясь.
      Смех Бэннер, как пила, прошелся по нутру Джейка. "Вы только поглядите на нее, - подумал он. Выставляет себя в этих проклятых штанах". - Он ненавидел их. Нет, они ему чертовски нравились. Но ведь эти штаны нравились и другим мужчинам, а этого Джейк вынести не мог. Он понимал, Бэннер нарочно надевает их, чтобы позлить его. Это Джейк стерпел бы. Но вот взгляды мужчин, направленные на нее, когда она была в штанах, он вынести не мог и скрежетал зубами.
      - Очень мило с вашей стороны. - Обезображенный шрамом рот Джима изобразил подобие улыбки.
      Пит молча, но одобрительно покосился на корзину. Мужчины принялись за ленч, пустили по кругу кувшин с лимонадом. Они обменивались любезностями с Бэннер, будто это был воскресный пикник, а не рабочий день. Никто из них не поинтересовался, разрешит ли им Джейк сделать перерыв. В конце концов, ведь он здесь старший. Однако мисс Коулмен - хозяйка ранчо. И как бы ему ни хотелось на правах друга семьи выругать ее за то, что она рискует, флиртуя с изголодавшимися мужчинами, он промолчал, отвернулся и стал закручивать проволоку вокруг недавно вкопанного столба.
      - Джейк, а ты не хочешь чего-нибудь? - спросила Бэннер. Ее волосы блестели в ярком солнечном свете как вороново крыло. Казалось, буйство локонов, которые она даже ради приличия не связала наверху и не спрятала под скромной шляпкой, было вызовом ему. Щеки девушки пылали, а глаза Джейк едва видел сквозь лес темных ресниц, поскольку она прищурившись смотрела на него. Однако он знал, что эти глаза смеются.
      Джейку хотелось одного - убрать улыбку с ее губ поцелуем.
      - Нет, спасибо.
      - Угощайтесь. - Бэннер обратилась к Рэнди, чей голос стал мягким, как тающее масло.
      Ковбой здорово рассмешил ее. Девушка откинула голову назад, и черные волосы заблестели на спине, ее шея открылась, как и вырез на груди, а ковбойская рубашка натянулась еще сильнее. Груди распирали ее, казалось, ткань вот-вот лопнет.
      Джейк взял молоток и начал вбивать гвоздь в столб, но попал по пальцу. Грубая брань на миг остановила веселье, царящее в нескольких ярдах от него, но оно возобновилось, когда Бэннер попросила Рэнди рассказать о том, как он последний раз участвовал в родео.
      Джейк тоже получил немало призов за родео, но Бэннер никогда не спрашивала про его награды. Нет, не спрашивала.
      Она тут же вовлекла мужчин в состязание, и когда Рэнди успешно накинул петлю на столб три раза подряд, Бэннер пришла в восторг и положила руку ему на плечо. Джейк окончательно вышел из себя.
      - Праздник окончен! - Швырнув молоток на землю, он воинственно встал перед ними, хотя никто не собирался возражать ему, и угрожающе оглядел всех ледяным взглядом, способным испугать многих крепких ковбоев.
      Джим и Пит поблагодарили Бэннер и покорно вернулись к работе. Они понимали: с Джейком лучше не связываться. В общем-то он честный старший рабочий и не требует от них больше, чем делает сам. Но они чувствовали, что когда дело касается девушки, он опасен, как тигр.
      Рэнди оказался не столь проницательным.
      - Позвольте мне отнести ваши вещи к повозке, Бэннер.
      - Конечно, спасибо, Рэнди.
      "Когда это они успели перейти на такой фамильярный тон и стали обращаться друг к другу по имени?" - удивился Джейк.
      Он не возразил, когда Рэнди предложил помочь Бэннер, но стиснул зубы, как только та, улыбнувшись, сказала:
      - Ты хорошо работаешь, Джейк, - как будто он наемный рабочий.
      Джейк смотрел, как девушка удаляется, вместе с Рэнди, то и дело кокетливо поглядывая на парня. Челюсть его напряглась. Росс велел ему защищать Бэннер от таких ухаживаний. Но как, черт побери, это предотвратить? Когда девчонка вот такая, как сегодня, и использует все женские хитрости, чтобы зажигать кровь ковбоев?
      Бэннер, весело болтая с Рэнди, думала совсем о другом. Она поглядывала на него с улыбкой, но при этом видела только Джейка, его холодные глаза, смотревшие на нее с ненавистью. Неужели он так сильно презирает ее?
      Они с Рэнди подошли к повозке. Ковбой поставил корзину и кувшин, и девушка уже собиралась сесть, когда он жестом остановил ее.
      - Ой-ой-ой, Бэннер, постойте, дорогая. - Он обхватил ее за талию.
      - А что случилось?
      - У вас на вороте гусеница. Должно быть, свалилась с дерева.
      Услышав, что гусеница ползет по ней, она, как истинная женщина, завопила:
      - Где? Убери ее, скорее!
      - Погодите, погодите, о черт, она упала прямо за воротник.
      Бэннер завопила, бешено завертелась.
      - Вынь ее, Рэнди! О, я чувствую! Скорее! Скорее!
      - Хорошо, но, пожалуйста, успокойтесь и стойте тихо. - Наконец он засунул руку за воротник. Бэннер выгнула спину.
      - О, Рэнди! Нет!
      - Тише, перестаньте визжать.
      - Рэнди, пожалуйста!
      - Отпусти ее!
      Слова прозвучали резко и холодно, а стальное дуло револьвера чуть не уперлось в Рэнди. Ковбой и девушка застыли в странной позе, похожей на объятия. Четыре округлившихся глаза обратились на Джейка, прибежавшего на крик Бэннер.
      Он стоял в нескольких ярдах от них, держа револьвер в вытянутой руке.
      - Я сказал, убери от нее руки. - Он выталкивал слова сквозь стиснутые зубы.
      Рэнди облизнул губы, но не двинулся.
      - Полегче с оружием, Джейк.
      - Отойди от нее! - рявкнул тот.
      Рэнди медленно отошел, не желая, чтобы этот человек с холодными глазами по ошибке принял его движение за дурное намерение. Он убрал руку с талии Бэннер, потом вытащил другую из-под рубашки и наконец отступил. Девушка попятилась, глядя на Джейка.
      Рэнди разжал кулак, и Джейк увидел мохнатую гусеницу, ползущую по его ладони.
      - Я только вытащил вот это у нее со спины. - Рэнди стряхнул гусеницу на землю.
      Джейк смотрел на руку Рэнди. В другой раз он бы посмеялся, но сейчас был слишком взбешен, увидев, как другой мужчина прикасается к Бэннер. Он спрятал оружие и дернул головой в сторону Джима и Пита. Те стояли у столба и качали головами, размышляя о том, как глупо ведут себя мужчины в присутствии женщины.
      - Тебя ждет работа.
      Рэнди сразу понял его, быстро коснулся пальцами шляпы, прощаясь с Бэннер, и отошел, радуясь, что уцелел.
      - А ты в повозку, немедленно, - сказал Джейк девушке.
      Слишком униженная и разозленная, она, не возразив, села на козлы и стегнула лошадь. Джейк свистнул, и Буран тут же прискакал из-за деревьев, где щипал траву.
      Догнав Бэннер, Джейк поехал рядом с ней. Она прятала глаза, не желая смотреть на него, а уж тем более разговаривать.
      Когда девушка въехала во двор перед домом, спустилась на землю и направилась к крыльцу, Джейк спешился и последовал за ней, поймав перед самой дверью.
      - Я хочу поговорить с тобой.
      Бэннер повернулась к нему. Такой ярости она не испытывала за все восемнадцать лет жизни.
      - Я не желаю с тобой разговаривать. По крайней мере до тех пор, пока не успокоюсь. Иначе скажу такое, чего лучше не говорить.
      - Что, например?
      - Ты ведешь себя как задира с дурным характером.
      - Это у меня дурной характер?
      - Да.
      - Ну ты тоже не можешь похвастаться своим, мисс Коулмен.
      - Да, и у меня были причины злиться много раз за эти две недели. Тебе все не по вкусу: как я одеваюсь, как причесываюсь. Абсолютно все. Ты вечно зол и недоволен, когда приходишь на завтрак и на ужин. Я устала. Ты бесконечно ворчишь над тарелкой, даже избегаешь говорить со мной во время еды.
      - Еще что-то? - прорычал он.
      - Да. Я бы очень тебя просила не совать нос в мою личную жизнь. Это не твое дело! - Она повернулась и раздраженно направилась в дом.
      Джейк следовал по пятам за ней и ногой откинул дверь, которую она пыталась закрыть у него перед носом.
      - Я, черт побери, уверен, что это мое дело, когда ковбой вроде Рэнди лапает тебя. Я обещал Россу, что...
      - Лапает меня? Он вынимал гусеницу.
      - И делал это чертовски долго! - заорал он. - А почему ты тогда визжала?
      - Я испугалась.
      - Да, и меня испугала до смерти. Я не знал, что он с тобой вытворяет. Что я должен был думать?
      - Это мое дело. Ты вообще ни о чем не должен думать.
      - Значит, если ты вот так закричишь среди ночи, мне следует перевернуться на другой бок и продолжать спать, да?
      Весь ее вид выражал презрение: ну до чего бестолковый осел!
      - Так у меня же гусеница ползла по спине.
      - Ну и зачем кричать? Я помню, как ты играла с гусеницами, мышами, червями и бог знает с чем.
      Она, едва сдерживаясь, помолчала и набрала побольше воздуха. Может, это помогло Бэннер прийти в себя, но не Джейку. Он смотрел на ее вздымающуюся рубашку.
      - Я изменилась с тех пор, когда играла с гусеницами. Ему никак не удавалось оторвать глаза от ее груди, поэтому пришлось согласиться, что это правда. Но Джейк был еще слишком взбешен.
      - Ну что ж, в следующий раз, когда по тебе будет ползать гусеница, просто позови меня, и я ее выну.
      - А чем ты отличаешься от Рэнди или кого-то еще?
      - Я не открываю рот, когда ты появляешься в поле зрения, вот чем.
      - Да это какое-то безумие, - удивилась Бэннер. - Они же не делают ничего такого.
      - Не делают?. - : Джейк ткнул в; нее пальцем. - Я тебя предупреждал насчет этих тесных штанов и того, как ты выставляешься в них перед мужчинами.
      - Выставляюсь! - Она отвела его палец в сторону.
      - Да, выставляешься. - Джейк снял кожаные рабочие перчатки, швырнул их на пол. Шляпа его полетела следом. - Ты расхаживаешь, как королева, заводя их до...
      - Я не расхаживаю. - Бэннер четко выговаривала каждое слово. - И никого, не завожу.
      - Черта с два не заводишь!
      - Я ношу штаны, потому что в них удобно работать на ранчо.
      Он наклонился к ней и прошептал:
      - Разве тебе не доставляет удовольствия знать, что все мужчины вокруг хотят тебя?
      Бэннер сжалась, как будто Джейк ударил ее, и побледнела. Так вот что, оказывается, он подозревает? Неужели Джейк думает, что с тех пор, как она столь бесстыдно попросила его заняться с ней любовью, она готова сделать это с любым другим?
      - Нет! - Девушка чуть не разрыдалась.
      - Нет?
      - Нет!
      - Ну что ж, тогда советую тебе изменить свое поведение и держаться так, как подобает женщине. В следующий раз меня может не оказаться рядом, и я не смогу помешать Рэнди исполнить то, о чем ты попросишь его.
      - О чем же, Джейк Лэнгстон? О чем я попрошу?
      - Вот об этом.
      Он потянулся к ней, прижал к себе так сильно, что почти выдавил воздух из легких. Их тела соединились, и Джейк впился в нее жадным ртом. Все чувства, которые бурлили внутри, прорвались уже не как гнев, а как страсть. Утопив руки в волосах Бэннер, он грубо наклонил ее голову набок, чтобы было удобнее целовать, язык прорвался сквозь губы и погрузился внутрь.
      Злость Бэннер сменилась смущением. Что делать? Сопротивляться? И тем самым убедить его, что она вовсе не жаждет мужского прикосновения, в чем Джейк сейчас обвинял ее? Или подчиниться? Подчиниться этому сладкому насилию его языка?
      Так вот чего она действительно хотела. Хотела потеряться в этом властном объятии. Вкушать поцелуи, смаковать чувства, захлестнувшие тело, как бурные потоки после весенних дождей.
      Но выбора у нее не было. Ни о чем уже не думая, Бэннер отвечала ему. Ее руки обхватили его талию, потом скользнули по широкой спине, и все десять пальцев впились в мускулистое тело под рубашкой и жилетом.
      Джейк застонал, его язык все нежнее входил в ее рот. Одной рукой он отвел назад волосы Бэннер, потом рука спустилась вниз по стройной спине до талии и замерла на изгибе бедер, которые так искушали и дразнили его все эти дни. Он стиснул их и притянул к себе.
      Бэннер почувствовала, что желание Джейка созрело, и из самых глубин ее вырвался стон. Она не оттолкнула Джейка, а сильнее прильнула к нему. Бэннер уже ничего не стыдилась. Восторг поцелуя как бы смыл стыд, будто она вообще никогда не знала, что это такое. Она обхватила его за шею и притянула ближе к себе.
      Джейк тоже не помнил себя. Красная ярость, пылающая и сжигавшая его лишь несколько минут назад, сменилась огнем неукротимого желания.
      Ее рот, о Боже, ее рот! Снова и снова его язык погружался в сладкие тайные глубины, Джейк много раз набрасывался на него, но все равно ощущал голод.
      А груди Бэннер, полные и зрелые, упирались ему в грудь. Да-да, он помнил то ощущение, когда держал их в руках. Они заполняли ладони целиком, нет, они больше его ладоней! Мягкая ткань ночной рубашки скользила по коже Бэннер, когда Джейк сжимал ее грудь. А большими пальцами он ласкал ее соски, и они отвечали, такие милые, твердые и маленькие.
      Но Джейк не посмел тогда снять с Бэннер ночную рубашку. И не видел ее грудь, но так хотел! Только об этом он сейчас и думал, когда его язык крутился у нее во рту и сталкивался с кончиком ее языка. Как она выглядит? Какая на вкус? Что чувствует?
      Где-то внизу живота разливалась истома. Он терся бедрами о Бэннер в тщетном усилии оказаться еще ближе. Боже, Джейк отдал бы все, чтобы оказаться в том шелковистом канале, который словно перчатка обхватывал его!
      Со стоном он оторвался от губ девушки и уткнулся лицом в ее шею. Джейк молил Бога, чтобы воспоминания оставили его. Тогда он отпустил бы Бэннер и никогда больше не допускал и мысли о том, чего жаждало его тело.
      Джейк живо вспомнил тот момент, когда вошел в нее. Он сокрушался, что придется причинить ей боль, но даже это не уменьшало восхищения и восторга, охвативших его в тот миг, когда она приняла его в себя.
      Бэннер создана для любви - для его любви. Никогда еще ни одна женщина так не подходила ему. Джейк даже сомневался, стоит ли двигаться дальше. Бэннер не почувствовала бы разницы, а ему не пришлось бы жить с чувством вины за содеянное. В то же время какое-то наслаждение и он бы получил. Но никакая сила ни на небе, ни на земле не заставила бы его в тот момент оставить Бэннер. Он начал двигаться медленно, и ее тело вдруг напряглось под ним от боли, но вскоре расслабилось, и ему стало легче. Удар за ударом Джейк пробирался дальше, глубже, а потом внутри его что-то взорвалось и вылилось водопадом. Никогда прежде он не испытывал ничего подобного.
      Потом Джейк оставил ее, совершенно ослабевший и истощенный, но, вспоминая сейчас об этом, мечтал испытать ту краткую смерть еще раз. Пот прошиб его, он скрежетал зубами, стараясь усилием воли победить свое желание. Но желание сосредоточилось болью в чреслах.
      Наконец Джейк оттолкнул Бэннер, отвернулся от нее, глубоко дыша, но легче ему не стало. Его трясло как в лихорадке. Бросив на нее быстрый взгляд через плечо и заметив ее бледность - Боже, она теперь, наверное, ужасно боится его, - он рывком открыл дверь и крикнул, обернувшись:
      - Я еду в город за продуктами! Не жди меня к ужину!
      ***
      Бэннер посмотрела вверх на ветки орехового дерева, покрытые листвой. Она всегда лучше всех лазала по деревьям. Ее ноги постоянно были в ссадинах. Бэннер старалась переплюнуть Ли и Мику, и это удавалось ей много раз. Она так и не избавилась от своего детского желания залезть как можно выше и отыскать место для уединения и утешения где-то между небом и землей. Наверху можно спокойно думать, как будто земные проблемы не доходят туда.
      День тянулся очень медленно, дом слишком давил, Бэннер была встревожена, и все ее мысли крутились вокруг одного и того же.
      Джейк Лэнгстон. Что ей с ним делать?
      Он стал неразрешимой проблемой, от которой нельзя избавиться. Та ночь в сарае... Желать, чтобы этого не было, или сожалеть о том, что произошло, бесполезно. После той ночи Бэннер навсегда стала другой. И нет пути назад. С этим придется смириться.
      Но как смириться с настоящим? Они с Джейком не могут жить дальше так, как сейчас, в постоянной борьбе друг с другом. Они как изголодавшиеся хищники, которые дерутся над добычей, над тушей убитого животного. Они оба слишком упрямы, слишком своенравны и темпераментны, и оба чувствуют вину за ту ночь. Сейчас они терзают друг друга. В такой ситуации у Плам-Крик нет будущего. Они погубят ранчо.
      Бэннер все равно назовет свое ранчо Плам-Крик, даже если ему это не нравится.
      Девушка улыбнулась. Подумать только, она даже мысленно спорит с ним, когда его нет рядом. Но улыбка вышла кривой. Тот полуденный поцелуй оживил все воспоминания и возбудил беспокойство, и Бэннер не могла улыбаться, как обычно.
      Ей понравился тот поцелуй. Очень. Гораздо больше, чем следовало бы. Гораздо больше, чем позволяют приличия. И это не оставляло надежды, что она скоро сможет забыть его.
      А что спровоцировало поцелуй? Джейк орал на нее, и казалось, был готов задушить, а через минуту уже держал в объятиях и поцеловал так, что все нутро Бэннер перевернулось.
      Что происходит, когда Джейк прикасается к ней? Что вызывает ощущения, прежде совершенно незнакомые? И почему она так жаждет снова и снова испытать их?
      Бэннер поерзала на ветке и прижалась щекой к коре. Сама того не замечая, раскрошила лист, и его частички плавно опускались на землю. Сорвала еще один.
      Она думала о том, что, зародившись; в голове, никак не отпускало ее. Это было бы невероятно смело, но Бэннер поступала невероятно смело в недавнем прошлом и знала, что никакие преграды не остановят ее.
      Они с Джейком могли бы пожениться.
      Бэннер произнесла это вслух, и мир не перевернулся. Ее не убила молния. Земля не разверзлась и не поглотила ее. И она не свалилась с дерева.
      В конце концов, чем так уж нелепа эта мысль?
      В ней есть смысл. Джейк нужен ей на ранчо, и ранчо нужно ему. Плам-Крик обещал ему солидное будущее. Многие годы Джейк бродил по свету, попусту тратя талант, силы, молодость на бесцельные занятия. Такой возможности, как эта, у него больше не появится. И почему ему не воспользоваться ею?
      У Джейка явно нет никого, на ком бы он собирался жениться. Бэннер знала, кого он действительно любит. Но Лидия ему недоступна и никогда не будет доступна. Однако от этого Джейк не переставал быть мужчиной. Ему нужна женщина, и часто, а если вспомнить сегодняшний поцелуй и ночь в сарае, то он вовсе не считает, что Бэннер не подходит для такого занятия.
      Поэтому у них не возникнет никаких проблем на брачном ложе. Это уж точно. Кроме того, они оба хотят детей.
      Она вспыхнула при мысли о том, что будет спать с Джейком каждую ночь. Хорошо. Да, она страстная. Но что в этом постыдного? Родители научили ее, что этого не надо стыдиться. Но они же убедили дочь, что страсть следует ограничивать рамками брака.
      Глупо притворяться, что ей не понравился поцелуй Джейка. Он ей даже больше чем понравился. Бэннер не хотелось, чтобы поцелуй кончался. И если бы Джейк повел ее в спальню, она бы с радостью пошла. Нет смысла лгать себе, что не пошла бы, хотя понятия о морали ей внушали с колыбели.
      Инстинктивно Бэннер понимала, что чего-то не узнала в ту первую ночь. Почему Джейк так сильно задрожал, прежде чем ослабел, явно удовлетворенный, и почему даже не мог двигаться? Она же осталась разгоряченная, возбужденная, взволнованная. Да, кроме всего прочего, Бэннер хотела бы узнать, что бывает еще, поэтому пошла бы сегодня за Джейком в спальню.
      Она не влюблена в него. Или влюблена? Он не тот, кого с самого начала Бэннер выбрала бы в мужья. Она всегда любила его, но иначе. Переход чувств из одного качества в другое - вот за что ей надо ухватиться.
      Из-за этого, ну и еще из-за ее одиночества. Она не привыкла быть одна, и каждую ночь, когда Джейк уходил в сарай, оставляя Бэннер в доме, ее охватывало отчаяние. Девушка представляла себе, как они с Джейком сидят в гостиной: он курит свои сигары, а она штопает ему рубашки. Эта картина казалась очень домашней, просто до смешного, но доказывала, как сильно Бэннер жаждала близости с мужчиной. Джейк ведь не менее одинок, чем она.
      Бэннер знала, как она уязвима, когда дело касается других мужчин. Если не Рэнди - а Бэннер понимала, хотя и отрицала перед Джейком, что ковбой флиртовал с ней и прежде, - то появится кто-то другой, И в конце концов, может, из-за одиночества она и подчинилась Джейку. Другой мужчина не станет так заботиться о ее репутации, как Джейк. Другой хвастал бы тем, что произошло, пока отец не услышал бы и не пристрелил его. А Бэннер обвинили бы в том, что она опозорила семью и привела к убийству.
      Может, ей повезет, и она встретит того, кого полюбит, и согласится выйти замуж. Но вдруг он обнаружит, что она уже не девушка? Такое разочарование разрушит брак с самого начала. Нет, ни за кого другого Бэннер уже не выйдет замуж.
      Кроме того она боялась, что в один прекрасный день они поссорятся с Джейком и он уйдет. Это было бы ужасно. Бэннер хотела избавиться от всех этих мыслей, но не могла. Они смущали и тревожили ее. Она представила себе, что, как в детстве, бежит по дороге, заливается слезами и умоляет Джейка не уезжать.
      Эта мысль тоже терзала ее. Итак, если она не хочет выкинуть его из своей жизни, если не может жить с ним дальше так, как сейчас, борясь с чувством вины за случившееся и с желанием повторить это, какой у нее выбор?
      Бэннер спустилась на нижнюю ветку дерева, спрыгнула на землю, стряхнула грязь со штанов, и ответ пришел сам собой: "Я заставлю Джейка жениться на мне".
      Но не ставить же ему ультиматум? Он тогда убежит, и совсем, навсегда. Нет, пусть Джейк считает, что эта мысль принадлежит ему. Если она начнет действовать по-женски, он будет думать о ней по-другому. Она не должна больше выходить из себя. Она станет мягкой, уступчивой, то есть такой женщиной, какие нравятся мужчинам, во всяком случае, такой, как те, на которых они женятся.
      Итак, план готов. Бэннер не верила в судьбу, полагая, что человек должен всего добиваться сам. Человек сам строит свое будущее, если чего-то хочет. Справившись с дурным настроением, Бэннер приготовила вкусный ужин, потом сполоснулась в спальне водой из таза, не желая греть воду на целое корыто. Все должно быть готово к его возвращению. Так что у нее есть время до захода солнца. И Джейк не оставит ее одну после того, как ковбои вернутся в Ривер-Бенд.
      Когда повозка Джейка въехала во двор, девушка вышла из двери. Свет лампы, проникавший из окна, освещал ее волосы, собранные в пучок на затылке. Непослушные локоны падали на шею и щеки.
      - Привет, Джейк, - ласково сказала она.
      - Привет.
      - Ты купил все, что хотел? Все, что надо?
      - Да. Я потратился основательно. - Он соскочил с повозки. Чтобы Джейк не избегал смотреть ей в глаза, Бэннер сделала несколько шагов к краю крыльца. Если он и заметил, что она в платье, а не в штанах, ненавистных ему, то ничего не сказал.
      - Но тебе не обязательно сегодня все разгружать, а?
      - Лучше разгрузить. - Наконец Джейк взглянул на нее. Бэннер заметила, что глаза его расширились от приятного удивления. Но может, это ей показалось из-за слабого вечернего освещения? Она сложила ладони вместе.
      - Тогда разгрузишь позднее, потому что ужин еще теплый. Я ждала тебя.
      - Я сказал, не жди меня сегодня к ужину, - злобно бросил он.
      Бэннер чуть не взорвалась, но все же сдержалась, загнала раздражение внутрь и прикусила губу. Немного успокоившись, спросила:
      - А ты ел в городе? Джейк пожал плечами:
      - Да что-то перехватил.
      - Поешь еще. Стейк, картошку?
      Словно раздумывая, он засунул большие пальцы за пояс.
      - Да, может, и поел бы немного.
      - Тогда заходи.
      Она направилась к двери. И только услышав шаги и позвякиванье шпор, Бэннер с облегчением вздохнула.
      Глава 9
      Джейк последовал за Бэннер в гостиную. Он шел легкой походкой человека, которому только что отсрочили казнь. Девушка казалась довольно спокойной, но Джейк не доверял ее виду. Он должен заниматься ее ранчо, Бэннер ясно дала ему это понять, а вмешательство в ее личную жизнь она отвергает. Если ей хочется кокетничать с Рэнди, то кто он такой, чтобы мешать этому?
      Днем Джейк поцеловал Бэннер. И что на него нашло? Целовать ее днем! Джейка охватила ярость, он придушил бы Бэннер, но нашел другой выход своим чувствам, кстати, более опасный. Джейк не удивился бы, если бы она накинулась на него в ту минуту, когда он появился во дворе. Однако она обращалась с ним как с королем, только что вернувшимся в замок.
      - Повесь шляпу на вешалку, Джейк, - сказала Бэннер. - Думаю, тебе не понадобится сегодня и твой оружейный ремень.
      - Бэннер, по поводу того, что было днем...
      - Не говори об этом.
      - Позволь мне извиниться.
      - Если ты и должен извиниться, то перед Рэнди. Он не сделал ничего такого, чтобы наставлять на него пушку.
      - Я извинюсь перед ним завтра. Не знаю, что на меня нашло. - Джейк беспомощно развел руками. - Наверное, это потому, что Росс велел мне защищать тебя. А когда я услышал твой крик...
      - Понимаю.
      - Да, и о другом...
      - Неужели ты жалеешь, что поцеловал меня, Джейк? На ее лице отразилось напряженное внимание. Оно светилось бледным кремовым светом, золотистым на фоне лампы, окруженное облаком волос; глаза широко раскрылись в ожидании ответа, как будто этот ответ был для нее чрезвычайно важен. Губы Бэннер слегка дрожали и были влажными, словно зацелованные им.
      Ответ Джейка был "нет", но, не решившись произнести это слово вслух, он промолчал.
      Бэннер сама избавила его от возникшей неловкости.
      - Пошли на кухню.
      - Я еще не умылся.
      - Умойся здесь. Я приготовила тебе теплую воду. Бэннер выплыла из комнаты, придерживая широкую юбку, колышущуюся на бедрах. На ней было простое широкое платье из хлопка, но на Бэннер ничто не выглядело просто. Зеленое, с кружевами кремового цвета, оно очень шло к ее коже. Фартук с рюшами годился скорее для выставки, чем для работы. Кокетливый бантик сзади, на талии, подпрыгивал всякий раз, когда ее каблучки стучали об пол, такой премилый бантик...
      Она обернулась и перехватила его взгляд. На миг их глаза встретились.
      - Помойся, пока я накрою на стол, - предложила Бэннер.
      Джейк кивнул.
      В центре стола стояла ваза с полевыми цветами. Стол был уже накрыт. Джейк чаще всего ел из оловянной миски у костра, и этот стол казался ему таким же, как в гостиной отеля Элис в Форт-Уэрте. Он был накрыт льняной скатертью с салфетками, сложенными аккуратными треугольниками. От печи исходил восхитительный аромат. Лампы были притушены, и пламя едва горело.
      Если бы Джейк не знал Бэннер Коулмен, он не насторожился бы. Но он-то знал, что ничего хорошего такое начало не предвещает.
      - Я готовила этот стейк целый день, чтобы он хорошо пропитался запахом лука, - сказала она от печи.
      Стоя у раковины, Джейк расстегнул рукава рубашки и засучил их до локтей, Пахнет чудесно. - Он намылил руки. - Я перехватил ветчины с яйцами в городе, в кафе Мэбел, но это не слишком вкусно.
      Бэннер фыркнула:
      - Это не еда для мужчины.
      Она улыбнулась ему через плечо, и у него внутри все сжалось. Джейк безжалостно тер руки, будто хотел смыть вместе с грязью свой стыд. Он стряхнул воду с рук, а Бэннер объявила:
      - Ну вот, все готово. Садись, Джейк. Он спустил рукава, застегнул манжеты, подошел к столу, сел и оглядел дымящиеся тарелки с едой, кружку с кофе возле своей тарелки, цветы. Все прекрасно, Джейк привык бы к такому королевскому отношению, и довольно скоро. Но подобный ход мыслей опасен. Лучше вернуть все на свое место.
      - Ты совершенствуешься с каждым днем. Глаза Бэннер раздраженно вспыхнули. Это не то, что она хотела бы услышать. Но Джейк все равно был рад, что высказался. Если Бэннер затеяла какую-то каверзу, он, черт побери, должен про это знать заранее.
      Она быстро справилась с собой и улыбнулась:
      - Ну, если не хочешь отведать мою стряпню, я могу и сама все съесть. Я проголодалась.
      Кладя еду ему на тарелку, Бэннер поинтересовалась, что Джейк купил в городе. За едой они поговорили о делах на ранчо, еда оказалась очень вкусная-, и Бэннер все время подкладывала ему на тарелку. Девушка была такая оживленная, такая веселая, постоянно шутила. С чего бы это? Джейка заинтриговало, почему она необычно мягка и женственна.
      Он поймал себя на том, что любуется ее губами. Руки Бэннер двигались очень грациозно, когда она брала салфетку, подносила ко рту, потом снова расстилала ее у себя на коленях. Зеленые золотистые искорки сверкали в глазах Бэннер при каждом колыхании пламени в лампах. Один очень черный локон спустился на щеку.
      Широкая кокетка платья расширялась вниз от плеча к груди. Кружево по краю кокетки вспархивало всякий раз, когда Бэннер двигалась.
      Джейк не мог отвести взгляд то ли от этого кружева, то ли от ее губ. Или от глаз. Или от овала лица, или от волос. Она его просто завораживала.
      Это было самое приятное время - ужин вдвоем, и вообще самое приятное за всю жизнь Джейка. Он жалел, что скоро это кончится. Бэннер слишком хороша, чертовски хороша, ему нравится смотреть на нее, наблюдать за ней, потому что она напоминает ему Лидию. И все-таки...
      - Ты закончил, Джейк? Он похлопал себя по животу.
      - Больше ни кусочка не войдет.
      - Может, еще кофе?
      Он ухмыльнулся:
      - Пожалуй.
      Бэннер унесла тарелки в раковину, потом вернулась с кофейником. Наполнила его кружку и улыбнулась.
      - Тебя, должно быть, сильнее мучит жажда, чем ты думаешь.
      Джейк нарушил свое главное правило и поднял на нее глаза. Бэннер смотрела на него сверху вниз. Ему показалось, что она специально задержала руки, наливая дольше, чем обычно. И тем самым позволила ему свободно осмотреть ее груди. Они заполняли лиф платья.
      Проклятие! Его плоть сразу толкнулась, набухнув. Он быстро опустил глаза.
      Когда Бэннер снова села напротив него и стала пить кофе, Джейк решительно отвел от нее взгляд. Они молчали. Бэннер поставила локти на стол и оперлась подбородком на руки. Ее лицо оказалось в рамке ладоней, словно она предлагала любоваться им.
      - Джейк, тебе повезло, у тебя такая большая семья. Он удивился неожиданной теме разговора, но испытал облегчение. Тягостное молчание угнетало его, но Джейк не хотел выяснять отношения или спорить о чем-то.
      - Да, большая. Но ты ведь знаешь, несколько братьев и сестер я уже потерял и отца тоже.
      - Знаю, - печально вздохнув, она улыбнулась. - Ма рассказывала мне про каждого из них, о разных проделках в обозе, Там-то ты впервые и встретил моих родителей.
      - Да. - Джейк отпил кофе.
      - Расскажи мне о том времени. Он поставил чашку на стол.
      - Что именно?
      - Ну, как ты подружился с мамой и папой.
      - Росс нанял меня ухаживать за лошадьми. У него было пять кобыл и один жеребец Счастливчик. Это самая лучшая лошадь, какую я когда-либо видел.
      - Я его помню. Счастливчика пришлось пристрелить, когда мне было лет пять. Я плакала несколько дней, не просыхая. Большинство лошадей в Ривер-Бенде потомки Счастливчика. - Бэннер складывала и раскладывала салфетку на краю стола. - А мама? Когда ты ее встретил?
      "Чего она хочет? - размышлял Джейк. - Почему вдруг такой внезапный интерес к прошлому?" Он знал, Росс и Лидия хранят некоторые тайны своего прошлого от детей, и он уж точно не выдаст эти тайны.
      - Мы с братом Люком нашли Лидию в лесу. Она заблудилась. И привели ее к Ма. Примерно в то время жена Росса умерла при родах Ли. Ма взяла Лидию к себе в повозку, чтобы...
      Знает ли Бэннер, что Лидия кормила Ли? Знает ли, что мать ее родила мертвого ребенка, когда они с Люком нашли ее? Джейк думал, что нет, и не собирался рассказывать об этом.
      - ..чтобы помочь ей нянчиться с Ли, - закончил он.
      - А что она делала, почему заблудилась в лесу? Откуда пришла? Была ли у нее семья?
      "Клэнси Рассел", - подумал Джейк. Лицо его потяжелело, и руки сжались в кулаки, едва он вспомнил о человеке, убившем его брата без причины, просто из злобы.
      - Нет, - ответил он. - Я не знаю ни о какой семье. Бэннер настороженно посмотрела на Джейка, словно догадываясь, что он лжет.
      - Я всегда хотела, чтобы у нас была семья побольше, с бабушками, дедушками, с кузинами, с которыми можно поиграть. И с кузенами.
      - Так у тебя есть Лэнгстоны, - весело ответил Джейк, желая закрыть тему.
      - Да, я очень рада. Но это не совсем то, что родственники по крови. Никто никогда мне не говорил, например: "Бэннер похожа на тетю". Не спрашивал: "Как дела, кузина?"
      - Едва ли у Росса и Лидии были семьи, о которых можно рассказать.
      - Да, так и есть. Они никогда не говорят про это! - воскликнула Бэннер. Они никогда не упоминают умерших родственников. Как будто их самих не было до того, как они встретились друг с другом. И это меня всегда тревожило.
      - Почему?
      - Не знаю. - Она разочарованно развела руками. - Я чувствую, будто есть какой-то ужасный секрет и он однажды выплывет наружу и все рухнет. Вся жизнь.
      У самого Джейка были секреты, которые приходилось скрывать. Он понятия не имел, что лучше - не знать ничего об этом и не разочаровываться или знать и жить с привидениями из прошлого.
      - Тебе не о чем волноваться, Бэннер.
      Она искоса посмотрела на Джейка;
      - Примерно так говорил мне старый Мозес. Джейк улыбнулся:
      - Он был предан твоим родителям. Он никогда бы не раскрыл тебе их тайны.
      - Я очень любила его, - сказала Бэннер с грустью. - Он был одним из моих лучших друзей. Мозес всегда занимался со мной, когда маме и папе было некогда, а Ли не обращал на меня никакого внимания. Он брал меня с собой на рыбалку, учил строгать, а я так и не смогла научиться, первые мои игрушки сделал он. Я и обнаружила его в день смерти.
      Увидев, что глаза ее наполнились слезами, Джейк импульсивно потянулся через стол и коснулся руки девушки.
      - Я не знал об этом. Она закивала.
      - Рано утром я пошла к нему в хижину. Мы собирались в тот день за ягодами. Он сидел на крыльце. - Вдруг она выпрямилась, и ее голос изменился. - Знаешь, он никогда не позволял папе что-нибудь сделать для него. Мозес говорил, что уже был рабом и больше не собирается ни от кого зависеть. Он не хотел, чтобы кто-то заботился о нем, и построил себе домик у ручья. - Джейк кивнул. - Ну так вот, - продолжала Бэннер, - Мозес сидел на крыльце. Подойдя ближе, я заметила, что он как-то странно держит голову. Я окликнула его, а он даже не пошевелился. И тут я догадалась, что он мертв. Я закричала и побежала домой.
      Джейк большим пальцем гладил ее по руке.
      - А ты знал Уинстона Хилла, человека, с которым Мозес ехал в Техас? спросила она наконец, промокая глаза салфеткой.
      - Да. Это был джентльмен с Юга, очень воспитанный.
      - Мозес говорил мне, что он умер в дороге. "Но не так, как он сам умер", подумал Джейк. Хилл был убит выстрелом в грудь, когда защищал Лидию от ее сводного брата. Никто этого не знал, кроме Джейка. Он подслушал, как Клэнси хвалился Лидии, что убил Уинстона Хилла и Люка. После этого Клэнси долго не прожил.
      Джейку тогда было шестнадцать, он помнил пустой взгляд Клэнси Рассела в тот момент, когда нож, принадлежавший Люку, вонзился ему в живот...
      Заметив, что слишком сильно стиснул руку Бэннер, Джейк немедленно отпустил ее. Посмотрев на девушку, он перехватил ее странный взгляд, Джейк не хотел, чтобы она узнала о его секретах, и заставил себя беззаботно пить кофе.
      - Ничего особенного я не помню про то лето, - сказал он. - Люк. Люк. Люк. Он хотел бы поговорить с ней о Люке. Но нельзя таким образом облегчить душу. Даже после всех этих лет боль была слишком острой.
      - Я просила маму и папу рассказать мне о той поездке, но они никогда не соглашались. А если и начинали говорить, то сразу умолкали, когда я задавала вопросы.
      - Это было так давно, может, они почти ничего не помнят.
      Она насмешливо посмотрела на него и хмыкнула.
      - Да, может, когда ты родилась, у них голова пошла кругом, и они забыли все, что произошло с ними до этого. - Джейк перегнулся через стол и прошептал:
      - Знаешь, я думаю, они зачали тебя еще в обозе.
      Она прикусила губу и лукаво улыбнулась:
      - Я тоже так думаю: подсчитала по дню рождения... Джейк засмеялся и откинулся на спинку стула.
      - Воспитанная молодая леди не должна вести таких разговоров с мужчиной. Тебе вообще не следует знать обо всем этом.
      Глаза ее подернулись поволокой. Бэннер медленно обвела взглядом его лицо и грудь, потом снова подняла голову.
      - Но я знаю об этом, Джейк.
      До него наконец дошло. Все, что ей теперь известно о мужчинах и женщинах, о том, чем они занимаются вместе, она изучила на седельном одеяле, расстеленном на соломе в сарае, и научил ее этому мужчина, не имевший никакого права учить.
      Джейк потянулся к карману, вытащил сигару, потом засунул ее обратно и пробормотал:
      - Извини.
      - За что?
      - За сигару. Большинство женщин не любит в доме запах сигарного дыма.
      - А мне нравится, как пахнут сигары. Кури, если хочешь.
      Понимая, что ему лучше уйти, пока разговор не перешел на личное, Джейк снова вынул сигару из кармана, отломил кусочек, осторожно положил его на блюдце. Зажав сигару в зубах, он стал шарить по карманам в поисках спички.
      - Погоди, я сейчас дам тебе.
      Не успел он возразить, как Бэннер вскочила, бросилась к плите, чиркнула спичкой и поднесла ее к кончику сигары. Джейк выдохнул, и облако дыма поднялось между ними.
      Через этот серо-голубой туман Джейк смотрел на нее. Бэннер, не спуская с него глаз, сложила губы трубочкой и дула на спичку, пока та не погасла.
      Джейк едва не поперхнулся дымом. Желание пронзило его. Чресла заныли. Он отвел взгляд от девушки, боясь, что если еще секунду посмотрит в это восхитительное лицо, то нарушит данные себе клятвы.
      Бэннер снова опустилась на стул и оперлась подбородком на руки, наблюдая, как он курит.
      - А вкус сигары так же хорош, как и запах?
      - Иногда, как вот сейчас, да.
      - Дай мне попробовать.
      Бэннер выпрямилась, отчего кружева затрепетали у нее на груди.
      - Нет.
      - Ну пожалуйста!
      - О чем ты думаешь, девушка?
      - Хочу попробовать.
      - Нет. Твои родители убьют меня.
      - Джейк, ну пожалуйста, они же не узнают.
      - Могут.
      - Ты им скажешь?
      - Нет.
      - Я тоже не скажу. Ну пожалуйста. А что в этом плохого?
      - Леди не курят.
      - Некоторые женщины курят.
      - Но не леди.
      - А ты знаешь курящих женщин? - Она впилась в него глазами. Ее осенила внезапная догадка.
      - Не много.
      - А кого?
      - Никого из тех, кого знаешь ты.
      - Проститутки?
      Джейк закашлялся, на глаза навернулись слезы.
      - Где ты слышала это слово?
      - Да оно и в Библии есть. - Бэннер, скептически сощурившись, призналась:
      - От Ли и Мики.
      - Они говорили с тобой о проститутках? - изумился Джейк.
      - Не совсем, - защищая их, сказала она. - Но я иногда подслушивала.
      Джейк покатился со смеху.
      - Ну ты даешь. Тебе лучше быть поаккуратнее с этим. - Он ткнул в ее сторону сигарой. - Можешь такое услышать, что уши завянут.
      - Но я не ребенок. Я, может, не знаю слова, но знаю, что оно означает. А теперь расскажи мне о женщине, которая курит. Она проститутка, и, бьюсь об заклад, это Присцилла Уоткинс?
      На секунду Джейк онемел. Потом спросил:
      - Откуда ты знаешь это имя?
      - Ли и...
      - Мика, - закончил он. - Боже мой! Они рассказали, да? Бэннер опустила ресницы.
      - Они говорят, что ты знаешь ее. Эту женщину Уоткинс, которая такая знаменитая.
      Джейк знал, что она наблюдает за ним из-под опущенных ресниц. В этот момент ни за что в жизни он не мог бы вспомнить лицо Присциллы. Или лицо какой-нибудь другой женщины. Джейк видел только Бэннер, но старался сохранять полное спокойствие.
      - Да, я знаю ее.
      - Они говорят, будто она твой друг. Он пожал плечами:
      - Наверное, и ты можешь так сказать.
      - Но ведь она на самом деле проститутка. Джейк поперхнулся и покрутил кончик сигары по краю блюдца, пока часть пепла не отвалилась.
      - Да, проститутка.
      - Ты ее навещаешь?
      - Иногда.
      - В ее неприличном доме?
      - Да.
      - А ты... - Тут она перешла на шепот. - А ты спал с ней? - Бэннер смотрела ему в глаза смелым обжигающим взглядом, который запрещал лгать ей.
      - Нет.
      - О! - тихо выдохнула Бэннер, поняв, что он говорит правду.
      Джейк внимательно наблюдал за ней. Он мог бы поклясться, что Бэннер ревнует. Его мужское тщеславие было удовлетворено. Интересно, как бы она повела себя, если бы он признался, что был любовником Присциллы? Он проявил себя днем как мужчина-собственник, увидев руки Рэнди на Бэннер. А она явно приревновала его к Присцилле. Ревность между ними опасна, это Джейк хорошо понимал. И чем скорее закончится этот уютный вечерок, тем лучше для обоих.
      Он оттолкнул стул и поднялся.
      - Мне надо...
      - Нет, погоди.
      Бэннер вскочила, как отпущенная пружина, и сделала два быстрых шага к нему. Когда Джейк посмотрел на нее странным взглядом, она отступила на шаг, обхватила себя руками за талию и проговорила;
      - Я хочу попросить тебя об одном одолжении. Если у тебя.., если у тебя найдется время.
      - А в чем дело?
      - Там, в гостиной. У меня есть картина, которую надо повесить, и я подумала, что ты мне поможешь.
      Джек посмотрел через плечо в гостиную. Маленькая лампа горела в углу, комната была полутемной, такой же интимной, как сарай. Сегодня днем они целовались в гостиной. Джейку лучше бы не вспоминать про это.
      - Да я не очень-то большой специалист по развешиванию картин, - попытался увильнуть он.
      - А, ну ладно. - Бэннер махнула рукой. - Ты ведь целый день работал. И потом, в обязанности старшего рабочего не входит развешивание картин.
      Черт побери, девушка решила, что он не хочет ей помочь.. Бэннер казалась удрученной, разочарованной и смущенной - попросила о помощи, а ей отказали.
      - Ну, наверное, это недолго, а?
      - Нет-нет. - Она, сразу оживившись, подняла голову. - У меня все готово. Бэннер метнулась в гостиную. - У меня тут и молоток, и гвоздь из сарая я принесла, пока тебя не было. Я пробовала повесить сама, но никак не могла определить, то ли место выбрала.
      Бэннер тараторила без умолку. Джейк подумал, что она тоже нервничает не меньше его, снова оказавшись с ним в этой комнате. Но Бэннер даже не попыталась принести еще одну лампу, а направилась прямиком к дальней стене.
      Может, тем самым она дает ему понять, что простила за сегодняшнее и не боится оставаться с ним в пустом доме после захода солнца? Было ли все, что делала Бэннер сегодня вечером, жестом примирения? Если так, то он ей благодарен. Продолжая прежние отношения, они или убьют друг друга, или...
      Вот про это "или" лучше не думать. Особенно когда она снова оказалась перед ним - лицом к лицу.
      - Ее можно повесить на эту стену, вот здесь. - Бэннер указала пальцем и склонила голову набок.
      - Хорошо. - Джейк так же умел развешивать картины, как и выбирать женские шляпки в магазине.
      - Вот так, на уровне глаз?
      - На уровне чьих глаз? Твоих или моих? Она рассмеялась.
      - Я поняла, что ты имеешь в виду. - Бэннер положила ладонь себе на макушку, потом повела ею вперед, пока не уткнулась ему в грудь. - Я тебе только до этого места дохожу, да?
      Когда она подняла голову, у него перехватило дыхание. Неужели он когда-то считал это создание с колдовскими глазами и лукавой улыбкой ребенком? Джейк проводил время с проститутками, гордившимися тем, что знают абсолютно все о том, как зажечь кровь мужчины и довести ее до точки кипения. Но ни одна женщина не возбуждала его так, как эта. Пожалуй, кроме Лидии, в те месяцы, когда они были вместе в одном обозе.
      Любовь к ней с тех пор стала спокойнее. Джейка больше не охватывало страстное желание всякий раз, когда он видел ее. В то лето, когда они ехали из Теннесси в Техас, Джейк был непрерывно на взводе. Он жаждал Лидию, жаждал Присциллу, вообще всех женщин.
      Ему было шестнадцать, и такая сладостная живость молодости болезненно сказывалась на теле. То же самое испытывал Джейк сейчас, стоило ему взглянуть на Бэннер. Он снова чувствовал себя шестнадцатилетним и так же не мог контролировать свое тело.
      Ее юбка шуршала где-то возле его штанов. Груди Бэннер были так близко от его груди, она пахла так восхитительно, что все происходящее казалось нереальным. Джейк наслаждался ароматом ее дыхания, когда оно долетало до него. Но, опасаясь утонуть в глубинах этих глаз, Джейк сказал:
      - Может, мы лучше...
      - О да, - сказала Бэннер. Взяв столик на трех ножках, она поставила его возле стены и, приподняв юбку, встала на него. - Картина на столе. Передай мне ее, пожалуйста. А потом отойди и скажи, ровно ли.
      Джейк поднял картину в раме.
      - В общем, хорошо.
      Художник изобразил пасторальную сценку - лошади пасутся на зеленом лугу.
      - Мне кажется, это похоже на Плам-Крик. - Бэннер посмотрела на него так, что он не посмел бы сказать что-то обидное о названии ранчо.
      - А я ничего не говорил.
      - Нет, но я знаю, что ты думаешь. - Она словно обвиняла его.
      Джейк улыбнулся и подал ей картину.
      Бэннер повернулась спиной, подняла руки и приложила картину к стене.
      - Ну и как смотрится?
      - Может, чуток ниже.
      - Так?
      - Теперь чуть правее.
      Прижав картину к стене, она откинула голову.
      - Ты на самом деле смотришь или просто так говоришь?
      - Я стараюсь изо всех сил. - Джейк притворился обиженным. - Если не ценишь мою помощь, попроси кого-то другого.
      - Например, Рэнди? - пошутила Бэннер. Но Джейк воспринял ее слова всерьез. Брови его сошлись на переносице, когда он представил себе, как она вскакивает на столик и поднимает руки, а при этом целых два дюйма кружев нижней юбки виднеются над щиколотками. Ее зад выпирает, а бантик от фартучка украшает его сверху и дразнит так, что ни один мужчина не устоит. А груди торчат... Не-ет, только не Рэнди. Да вообще никто, кроме него, Джейка.
      - Немножко влево. Она подвинула.
      - Вот так, сейчас прекрасно.
      - Хорошо. Гвоздь надо вбить на шесть дюймов выше, потому что картина будет висеть на шнурке. Возьми молоток. Можешь вбивать, а я подержу картину.
      Выполняя указания, Джейк тоже встал на столик и оказался позади нее. Он старался не касаться Бэннер и размышлял, как пристроить руки.
      - Просто просунь одну руку между моими, а другую сверху.
      Джейк сглотнул, задержал дыхание, пытаясь не замечать какая у нее грудь в такой позе, и приставил гвоздь к стене - нелегкая задача, потому что его всего трясло.
      Это смешно! Со сколькими женщинами он переспал? "Перестань вести себя как ребенок, сделай то, о чем тебя просят, и убирайся отсюда к черту!" - приказал себе Джейк.
      Осторожно поднимая руку с молотком, он локтем коснулся ее бока, а коленом задел бедро.
      - Извини.
      - Все в порядке.
      Джейк ударил по гвоздю, молясь, чтобы тот вошел в стену сразу, но ничего не вышло. Он снова замахнулся молотком, еще раз, еще, пока не увидел, что гвоздь пошел. Потом ударил еще и вогнал его в стену.
      - Ну вот, хорошо. - Джейк опустил руки.
      - Да, по-моему, тоже. - Голос Бэннер звучал нетвердо, как и у него.
      Она накинула на гвоздь шелковый шнурок и отстранилась от стены, чтобы рассмотреть картину.
      - Ну и как?
      - Прекрасно, прекрасно. - Джейк положил молоток и вытер рукавом взмокший лоб.
      - Прямо?
      - Немного криво слева.
      - Так?
      - Не совсем.
      - Так?
      "Черт побери!" - выругался он про себя. Надо убираться отсюда, или он взорвется. Джейк подошел к стене, желая выровнять картину поскорее и наконец уйти и вдохнуть свежего воздуха. Но второпях задел одну из трех ножек, и столик покачнулся.
      Бэннер взвизгнула и замахала руками. Беспокойная жизнь отточила рефлексы Джейка - его реакция была мгновенной. Он обхватил ее и прижал к себе, прежде чем столик с грохотом упал на бок.
      Одной рукой Джейк обнимал девушку за талию, другой прижимал ее грудь. И не давая упасть, невольно склонился над Бэннер.
      Она коснулась ногами пола, но он не отпустил ее, а шире расставил ноги, чтобы удержать. Бедра Бэннер оказались прижатыми к его бедрам.
      Щека Джейка касалась щеки девушки, он ощущал ее нежность, тепло и аромат. Он больше не мог противиться желанию, повернул голову и носом уткнулся ей в ухо. Руки сами собой стиснули Бэннер, и Джейк, застонав, прошептал ее имя.
      Ну разве возможно отказаться от такого дивного ощущения? Боже, он так хотел ее! Зная в глубине души, что случившееся в сарае было непорядочно, Джейк снова жаждал того же самого. Зачем лгать себе, будто это не так? Однажды причинив ей боль, он поклялся никогда больше не прикасаться к Бэннер. Джейк предал дружбу, так много значившую для него.
      Однако все эти доводы испарились, как туман в яркий солнечный день, когда он зарылся лицом в ее волосы и стал вдыхать запах духов, которыми она подушилась за ушами.
      - Бэннер, вели мне оставить тебя, и я оставлю.
      - Не могу.
      Она склонила голову набок, тем самым открывая шею, и его губы тотчас коснулись ее.
      - Не допускай, чтобы то повторилось снова.
      - Я хочу, чтобы ты обнимал меня.
      - Я хочу, я тоже хочу.
      Он убрал руку с ее груди, прикоснулся к шее, потом к подбородку и легонько прикрыл лицо ладонью. Сквозь полуоткрытые губы она дышала горячо и порывисто; его ладонь ощущала ее дыхание.
      Как слепой, Джейк изучал каждую черточку ее лица мозолистыми пальцами. Он провел по бровям, черным и очень красивым, по скулам. На них были веснушки. Джейк обожал каждую веснушку. Нос был совершенной формы, разве что чуть вздернутый.
      Ее губы.
      Он провел по губам, невероятно мягким, и от теплого дыхания, прорывавшегося между ними, пальцы Джейка увлажнились.
      Он целовал ее в щеку, в ухо, в волосы.
      Потом запустил руку под платье и коснулся ее нагой плоти. Джейк все еще боролся с собой, но ничто не могло его остановить. Он гладил совершенную, безупречную кожу на ребрах и груди Бэннер. Они стонали, возбуждая этим друг друга.
      Зрелая грудь заполнила руку Джейка. Его большой палец теребил сосок, и это привело обоих в невероятное возбуждение.
      - Джейк...
      - Милая, милая...
      - Такое иногда случается.
      - Что?
      - Это, - выдохнула она, когда его пальцы обхватили сосок. - Они делаются такими, когда я смотрю на тебя.
      - О Боже, Бэннер, не говори мне этого!
      - А что это значит?
      - Это значит, что мне не следовало здесь оставаться.
      - И это не проходит. Они так и стоят, такие твердые и колючие.
      - Ой, замолчи!
      - ..и когда я хочу...
      - Чего?
      - ..снова отказаться в сарае, и ты бы...
      - Не говори этого.
      - ..был внутри меня.
      - О Боже, Бэннер, прекрати!
      Джейк обхватил ладонью ее щеку, повернул лицом к себе, и она прильнула к нему всем телом. Ткань платья потянулась за ней, как морской прилив, разделяя их и в то же время соединяя.
      Когда их глаза встретились и жадно уставились друг на друга, Джейк наклонился к Бэннер, засунул язык поглубже в ее рот и прижался к бедрам девушки своей раздувшейся под брюками плотью. И она, как в колыбель, приняла его...
      Джейк оторвал от нее губы.
      - Нет, Бэннер, я уже сделал тебе больно. Ты ведь помнишь?
      - Да. Но я не поэтому плакала.
      - А почему?
      - Потому что мне стало так хорошо и я.., я боялась, что ты возненавидишь меня за мое поведение.
      - Нет-нет, - страстно зашептал он ей в волосы.
      - Ты был такой.., большой.
      - Извини.
      - Я просто не ожидала, что это может быть таким.., и.., и таким...
      - Так тебе было хорошо, Бэннер?
      - Да-да, но все слишком быстро кончилось. Он коснулся щекой ее щеки. Она дышала тяжело, и Джейк не шевелился.
      - Слишком быстро?
      - Мне показалось, еще должно было что-то случиться, но не случилось.
      Джейк был ошарашен. Возможно ли такое? Он знал, что проститутки притворяются при этих актах. Но Джейк не имел дела с порядочными женщинами и уж тем более с девственницами. Никогда. Он никогда не овладевал женщиной, если испытывал к ней нежность.
      Но сейчас нежность к Бэннер захлестнула его. Джейк взял ее лицо в ладони и вгляделся в глаза. Он не увидел в них страха, а лишь такое же острое желание, которое мучило и его самого. Застонав, Джейк снова склонился над ней.
      - Эй, - раздался снаружи веселый голос. - Есть кто-нибудь?
      Только тут они услышали позвякиванье сбруи. Во дворе остановилась повозка.
      - Бэннер? Где ты?
      Это была Лидия.
      Глава 10
      Бэннер наблюдала за восходом солнца. Лучи, розовые и золотые, проникали сквозь окно ее спальни. Она прижалась щекой к подушке. Слеза скатилась по щеке на мягкую подушку, как и все предыдущие.
      Бэннер думала о прошлом вечере, удивляясь тому, какой все приняло оборот. До несвоевременного приезда Лидии все шло по плану. Джейк поддался созданному ею романтическому настроению.
      Никогда раньше Бэннер не случалось соблазнять мужчину, кроме ночи в сарае, и она вспомнила все уловки, к которым прибегали ее подруги, чтобы заполучить мужа. Вкусная еда, мягкий свет, цветы, красивое платье, кротость - все, что должно взывать к чувствам мужчины и заставить его думать, как замечательно быть окруженным такой нежной любовной заботой всю жизнь.
      Бэннер всегда считала, что эти уловки недостойны ее, а такое поведение смешно. Она говорила своим подругам, что ей не нужен мужчина, которым можно так ловко управлять, но они недоверчиво смотрели на нее.
      Однако что-то есть в подобных женских хитростях, ведь у нее с Джейком все шло как по маслу. Пока Лидия не постучала в дверь.
      Джейк подскочил, как от выстрела, перепрыгнул через рухнувший столик и только чудом не споткнулся и не растянулся на полу.
      Бэннер пригладила волосы, прижала руки к пылающим щекам и на несколько секунд прислонилась лбом к двери. Потом открыла и сказала:
      - Мама! Какой сюрприз!
      - Привет, дорогая.
      Лидия внесла с собой прохладный ночной воздух, казалось, окутавший ее волосы и одежду и наполнивший ароматом весь дом.
      Сердце Бэннер екнуло. Лидия была очень хороша в простой блузе из сурового небеленого полотна и коричневой юбке. До сих пор мужчины оборачивались, увидев глаза цвета виски и волосы с оттенком корицы. Фигура у нее стройная, груди и бедра полные и округлые. Ну какой мужчина не захотел бы склонить голову на ее грудь? Лидия такая уютная, в ней есть все, о чем мечтает любой мужчина, стремящийся к счастью и удовлетворению.
      - Привет, Джейк. - Она улыбнулась ему, и сердце Бэннер ухнуло вниз. Лидия улыбалась простодушно, открыто и дружески. Неужели он не растает от такой улыбки?
      Джейк стоял с таким видом, будто проглотил что-то кислое.
      - Привет. - Он кивнул светловолосой головой, и Бэннер поняла, что Джейк не доверяет своему голосу. Он собирался целовать одну женщину, а в комнату вошла та, которую Джейк желал всегда. Такое способно сбить с ног даже самого сильного мужчину.
      Повисло неловкое молчание, но Бэннер шагнула вперед и указала на картину:
      - Как тебе она? Джейк только что повесил ее.
      - А я-то думала, почему вы так долго не отвечаете, - рассеянно проговорила Лидия, изучая картину. - Мне нравится. - Она медленно повернулась и оглядела гостиную. - Замечательно поработала над комнатой, Бэннер. Все очень хорошо и.., уютно.
      - Спасибо.
      - Может, тебе нужна еще одна лампа? - Лидия нежно прикоснулась к ее щеке. - Здесь немного темновато.
      Бэннер хотела провалиться сквозь землю, но спросила:
      - Хочешь кофе?
      Ей было необходимо чем-то занять руки.
      - Нет, спасибо.
      - А что-нибудь еще?
      - - Разве что сесть, - насмешливо ответила Лидия. Рука Бэннер вскинулась к груди.
      - Ой, извини, мама, конечно, садись. Джейк... - Она повернулась к нему, указывая на другой стул.
      - Мне надо выгрузить вещи. - Он направился к двери, где висели его шляпа и пояс с револьвером.
      - Садись, Джейк, ради Бога, - сказала Лидия с некоторым раздражением. Это же не официальный визит. Что с вами обоими?
      - Ничего, - слишком торопливо ответила Бэннер. Она посмотрела на Джейка, ища поддержку, но он опустился на стул и уставился в пол. - Джейк недоволен, что я попросила его повесить картину.
      - Росс такой же. Ненавидит эти домашние мелочи, как он называет все это.
      Бэннер приободрила знакомая улыбка матери.
      - Я рада, что ты приехала навестить меня, мама.
      - Вы оба и носа не кажете в Ривер-Бенд. Мы подумали, уж не обиделись ли за что-то на нас. - Она все еще улыбалась, но в глазах застыл вопрос.
      - Нет. - Бэннер фальшиво засмеялась. - Мы все время заняты, ты даже не представляешь себе, сколько здесь уже сделано.
      - Да, мы слышали от рабочих, - отозвалась Лидия. - Джейк, они как, хорошо работают?
      Он посмотрел на Лидию, выпрямился и стал похож на мальчишку, которого вызвали к директору школы.
      - Да, хорошо.
      - Откровенно говоря, я немного беспокоилась насчет молодого, Рэнди, сказала Лидия.
      Глаза Джейка метнулись в сторону Бэннер.
      - Он довольно шумный, но мне удается держать его в рамках. А как Ма?
      - Прекрасно, но немного сердится, что ты не навещаешь ее.
      - Скоро навещу.
      - Потому-то я сегодня и приехала. Хотела подождать до завтра, но Росс и Ли занялись своей бесконечной игрой в шашки, а вечер такой хороший, что я решила завернуть к вам. - Лидия помолчала, потом глубоко вздохнула. - В субботу вечером мы устраиваем прием.
      - Прием? - удивилась Бэннер. - По какому случаю?
      - Хотим показать людям, что наша жизнь, а особенно твоя, не перевернулась из-за той свадьбы.
      Бэннер похолодела. Поднявшись, она начала расхаживать по комнате, что-то поправляя, сдвигая, смахивая невидимые пылинки.
      - А что, все так и думают? - напряженно спросила девушка. - Что моя жизнь кончена и я чахну?
      - Пожалуйста, пойми меня правильно. Мы с отцом не обращаем внимания на то, что думают и говорят люди. Мы давно поняли: они говорят и думают то, что им хочется. Но знаем, что такое приклеенный ярлык. Стоит ему прилипнуть - не избавишься всю жизнь.
      - Что ты имеешь в виду?
      Лидия посмотрела на Джейка, но он словно окаменел.
      - Только одно: мы не хотим, чтобы у людей сложилось превратное представление о тебе. Потому что оно может надолго остаться. Росс несколько дней назад ездил в город. У него спрашивали про тебя таким тоном, будто ты смертельно больна, а Ли и Мика слышали, как болтают, что ты здесь прячешься от всех.
      - Но ведь это же не правда! - воскликнула Бэннер. Щеки ее запылали. Она разозлилась, ее поза указывала на это, а осанка стала царственной. - Я себя чувствую здесь по-настоящему живой, живой, как никогда, работаю на своем собственном ранчо!
      - Вот поэтому мы и устраиваем прием. Пусть люди увидят тебя такой, какая ты есть. Тем самым мы положим конец слухам, прежде чем они пойдут гулять дальше.
      - Но прием? - удрученно повторила Бэннер, снова опускаясь на стул. Девушку охватило уныние, когда она представила себе, как все станут на нее глазеть. Это необходимо? Я не была в городе ни разу после свадьбы. Может, мне приехать? Показаться?
      - Ты знаешь, какие у нас люди. Они не подойдут к тебе и ни о чем не спросят, а будут болтать и сплетничать, прикрываясь веерами и делать свои собственные выводы. А на приеме им придется говорить с тобой, и они поймут, что ты в полном порядке. Прием не будет официальным, просто пикник на свежем воздухе. Ну, как ты на это смотришь?
      - Пожалуй, ты права. - Девушка взглянула на Джейка, но тот опустил глаза, и Бэннер стало обидно. Неужели он обнимал ее только потому, что изголодался по женщине? С любой женщиной он так же поступил бы или нет? Может, сегодня вечером она просто подвернулась ему под руку? И теперь Джейк ненавидит ее и себя, поскольку осквернил этими объятиями свои чувства к Лидии?
      Бэннер собиралась соблазнить его, склонить к мысли жениться на ней. Какая она глупая! Другие мужчины могут попасться на женские хитрости, но не Джейк Лэнгстон. Нет, никогда. Наверное, он понял, к чему клонит Бэннер, и поиграл с ней ради собственного развлечения. Но в любом случае она воспользовалась традиционными женскими хитростями и потерпела фиаско.
      - Да, думаю, мне надо снова встречаться, с людьми. - Но под людьми Бэннер в данный момент подразумевала мужчин. Может, в этом-то и состоит смысл приема?
      Лидия встала, давая понять, что сообщила все.
      - Замечательно. Джейк, ты, конечно, приедешь. - Не ожидая ответа, она подошла к Бэннер и крепко обняла ее. - Мы с Россом очень скучаем без тебя. Но гордимся твоими деловыми успехами. Все тут у тебя в порядке?
      - Да, мама, все прекрасно. Я буду навещать тебя почаще. - Бэннер поцеловала Лидию. - Ты так быстро уезжаешь?
      - Да, я обещала Россу, скоро вернуться. Спокойной ночи. Встретимся в субботу.
      - Я провожу тебя. - Джейк, взял шляпу и ремень с револьвером с вешалки. Я как раз собирался уходить, когда ты вошла. Спасибо за ужин, Бэннер.
      Бэннер стояла в дверях, когда они вышли на крыльцо и стали спускаться, Джейк заботливо поддерживал Лидию за локоть. Головы их почти соприкасались.
      - С ней в самом деле все в порядке, Джейк? Мы так беспокоимся за нее, услышала Бэннер шепот матери.
      - С ней все в порядке.
      - Мы с Россом сошли бы с ума, если бы ты не согласился присмотреть за ней.
      - Стараюсь как могу. - Джейк помог ей сесть в повозку. - О чем думает Росс, разрешая тебе одной разъезжать в потемках?
      - В чем дело, Джейк Лэнгстон? Я могу постоять за себя. Спасибо. - Лидия игриво похлопала его по руке.
      - У тебя есть оружие? - спросил он.
      - Да. Росс никуда не отпустил бы меня без него. Думаешь, что я слабая и беззащитная и обо мне надо постоянно заботиться? - Она улыбнулась.
      - Осторожно переезжай через мост. Местами он не слишком надежный. Как только чуток освободятся руки, я им займусь как следует.
      - Обо мне не беспокойся. Я нормально доберусь до дома. Все будет хорошо. Спокойной ночи. До встречи в субботу. А я сказала Бэннер время? - Лидия засмеялась.
      - Я скажу. Возвращайся домой, пока не слишком поздно.
      - Спокойно ночи, Джейк, - повторила Лидия, цокнула языком, и лошади тронулись.
      После того как Лидия отъехала, Джейк долго стоял во дворе, глядя ей вслед. Бэннер наблюдала за ним, видела, как он смотрел вслед ее матери, возвращавшейся к мужу. Джейк смотрел с любовью.
      Слезы появились в глазах Бэннер, они теперь часто наворачивались по ночам. В каком свете она себя выставила? Ну как только ей пришло в голову соблазнить Джейка, заставить полюбить себя хоть чуточку, когда его глаза, голова, сердце - все полно Лидией? Ее сердце разрывалось на части, когда она увидела, как Джейк возвращается в свой сарай, понуро опустив плечи.
      Как она посмотрит ему в глаза теперь, после страстных объятий, после того как говорила с ним о... О Боже! Неужели она на самом деле выказала то, что чувствовала все последние недели? А ведь такие мысли стыдно, неприлично даже допустить! Неужели она отвечала на его страстные поцелуи с такой же страстью? Что хорошего принесло ей это? Он считает ее презренной, недостойной.
      Бэннер проиграла дважды. Она бросилась к нему, а Джейк оттолкнул ее. После отъезда Лидии он не вернулся к ней, чтобы продолжить то, что прервала мать. Да и сколько Бэннер ни расспрашивала Джейка о прошлом ее родителей, он ничего не выдал. Джейк умолкал, как и все остальные, стоило ей задать самый невинный вопрос на эту тему.
      Что-то там не сходится. Почему Лидия упомянула сейчас о ярлыках, которые приклеиваются к людям? Кто и когда мог приклеить ярлык к самой Лидии, идеальной жене и матери? Есть ли в прошлом родителей такое, что они хотят скрыть от Бэннер и Ли? Да, все, кто любит Росса и Лидию, крепко держат язык за зубами.
      И субботний прием пугал Бэннер. Если бы то, что произошло в церкви, касалось ее одной, она бы утерла нос всем этим ларсенским сплетникам, пускай думают и говорят что угодно.
      Но в неприятности вовлечены родители. Они всегда хотели сделать для нее все как можно лучше и все что возможно. Для них очень важно, как люди смотрят на всех Коулменов. Папа связан бизнесом с мужчинами в городе. У тех мужчин жены-сплетницы, выходит, мама права. Да, надо всем показать, что Коулмены ничуть не страдают от выходки Грейди Шелдона.
      Но как пережить эту неделю, когда впереди маячит проклятый прием, Бэннер не знала.
      ***
      Вода в ванне заметно остыла, пока Бэннер лежала в ней. Раньше, днем, она уже вымыла волосы дождевой водой, которую взяла из бочки на улице. Поэтому, перед тем как залезть в ванну, закрепила копну блестящих волос на темени.
      Накачав холодной колодезной воды, она добавила в нее несколько чайников кипятка, и ванна на кухне была готова. Бэннер наслаждалась жизнью.
      Обычно она с нетерпением и радостью ждала приема, но на сей раз готовиться к нему не доставляло ей удовольствия. Джейк ходил злой, как голодный волк, они говорили только о самом необходимом. Он, разумеется, избегал Бэннер, торопливо проглатывал еду, не оставался поболтать за кофе и выкурить сигару, а сразу уходил, бросив скупое "спасибо".
      Бэннер, выгуляв утром лошадей, весь день проводила дома. Она старательно держалась подальше от ковбоев, не желая злить Джейка.
      Что касается ранчо, то здесь за неделю кое-что изменилось. Они закончили обносить колючей проволокой пастбище, а как только мужчины уезжали на день, Бэннер красила в белый цвет планки загона.
      Но это была напряженная неделя. Мужчины замечали подавленное настроение хозяйки и старшего рабочего, предполагали, что это из-за того случая с гусеницей, и держались с Джейком настороженно. В последние несколько дней в Плам-Крик не слышалось радостных голосов, смеха и веселья.
      Бэннер старалась немного расслабиться в горячей ванне и снять напряжение в мышцах. Но надо еще одеться как следует, а значит, пора вылезать.
      Она вышла из ванны как раз в тот момент, когда кто-то постучал в дверь.
      - Бэннер? Джейк!
      - Минуточку. - Девушка завернулась в полотенце и, оставляя на полу мокрые следы, поспешила к двери.
      Джейк смотрел на Бэннер с непроницаемым выражением.
      - Что ты делаешь?
      - Принимаю ванну, - сладким голосом ответила она.
      - Черт! - прошипел он сквозь зубы и бросил взгляд на трех ковбоев, сидевших на лошадях и ожидавших его. - Я пришел сказать, что не поеду на прием. Я уезжаю с парнями и пришлю за тобой Ли. И ради Бога, накинь на себя что-нибудь.
      - Нет!
      - Нет? - удивился он.
      - Нет, ты не пропустишь сегодняшнего приема.
      - Пропущу, черт побери! Я сам решу, как мне лучше провести субботу.
      - Мне плевать, что ты делаешь в другие субботы, но сегодня поедешь на прием.
      - Почему это?
      - Потому что будет очень странно, если ты там не появишься. Я не хочу дать повод для сплетен и домыслов, будто у нас дела не клеятся.
      Джейк посмотрел на нее долгим тяжелым взглядом. От раздражения его губы сжались в узкую тонкую полоску. Не оборачиваясь, он бросил через плечо:
      - Поезжайте. Бэннер хочет обсудить со мной одно дело. Трое мужчин пробормотали "пока". Джейк подождал, когда они выедут со двора, и повернулся к Бэннер.
      - Но между нами действительно что-то не так. Ее взгляд скользнул по шейному платку Джейка. Он никогда не расставался с ним, как и другие ковбои, но на нем платок особенно хорошо смотрелся, хотя всегда был не слишком чистым.
      - Ты про тот вечер? - тихо спросила она.
      - Я говорю обо всем. И о случае в сарае, и о том вечере, и вообще о том, когда между нами... - Он вдруг умолк, и Бэннер подняла глаза.
      - Когда между нами.., что?
      Теперь Джейк отвел взгляд. Несколько дней подряд он проклинал себя за рискованный флирт с Бэннер. Он играл с огнем, с бочкой, набитой динамитом, держа в руках факел и не думая о том, что может произойти.
      Что бы подумала Лидия, застав свою дочь в его объятиях? Этот вопрос преследовал Джейка, не давал покоя целую неделю. Она в ужасе всплеснула бы руками. О, Джейк знал, Лидия любит его как брата, она сделала бы для него все, о чем бы он ни попросил и что в ее силах. Она сделала бы все для любого из Лэнгстонов.
      Но Джейк - ее зять? О нет! Он друг Лидии и Росса, и хороший друг, но как супруг их дочери? Охо-хо! Джейк знал, нечего себя обманывать. Бэннер - их принцесса, а он не тянет на принца. Никак.
      А если бы Росс увидел, как он целует Бэннер? О, гнев Лидии по сравнению с яростью Росса - чепуха, детские шалости. Да Росс просто пристрелил бы его на месте. Он хорошо знает репутацию Джейка и наслышан о его отношениях с женщинами. Черт побери, разве не сам он рассказывал Россу о своих подвигах на этом фронте, самых невероятных и непристойных? Они ржали, как жеребцы, запивая истории о его похождениях с дамами крепким виски. И чем больше пьянели, тем разнузданнее были рассказы.
      - Слушай, Джейк, боюсь, этот твой замечательный приятель, которым ты так гордишься, загнется, если ты не дашь ему отдохнуть. Или напрочь отвалится, сказал как-то ночью Росс, вытирая слезы от смеха.
      - Да ниспошлет мне Господь смерть от истощения, - заявил Джейк, самодовольно ухмыляясь.
      Росс находил все это весьма забавным, но ведь те выходки Джейка не имели никакого отношения к Бэннер. И как драматически изменится его поведение с Джейком, если он узнает... О Боже! Разве Росс допустит, чтобы руки Джейка, касавшиеся проституток, теперь лапали его дочь? Конечно, нет, черт побери! И будет безумием или глупостью со стороны Росса не пристрелить его, Джейка.
      Разумнее всего совсем отвалить отсюда, распрощаться, вскочить на Бурана и ускакать, и не возвращаться, пока до него не дойдут слухи, что Бэннер наконец вышла замуж.
      Но Джейк не мог так поступить.
      Он прирос к этому новому ранчо, прикипел. Ценил каждую каплю пота, которую пролил, возделывая это место. Мысленно Джейк уже видел ранчо Бэннер таким же большим и крепким, как и Ривер-Бенд. Он хотел стать его частью. Вот чем можно было бы отчитаться за прожитую жизнь. Джейк не хотел бросить работу незаконченной.
      После убийства Клэнси Рассела он избежал суда. Но разве это достойно мужчины - постоянно увиливать от обязанностей и держаться подальше от того, что имеет какой-то смысл? Ему представился случай и, возможно, последний. Он должен доказать себе, что способен совершать правильные поступки в жизни. Просто обязан это сделать.
      Но как удержаться подальше от этой девочки? Особенно когда она смотрит на него так, как сейчас? Глазами, в которых вспыхивают искры, то зеленые, то золотистые. Кожа ее влажная и душистая после ванны. О милосердный Боже! Неужели Бэннер не сознает, что халат облепил ее? Почти обнажил упругие груди, торчащие соски, обрисовал колонны тугих бедер и впадину между ними, то есть позволил Джейку увидеть все, что следует прятать? Неужели она не понимает, как соблазнительны ее волосы, небрежно забранные наверх, и эти выбившиеся пряди?
      Неужели Бэннер не знает, как хочется целовать ее?
      - Джейк, где ты? О чем ты думаешь? Ты же сказал: "Все разы, когда между нами...", а потом замолчал, а я хочу знать, что ты имеешь в виду?
      Джейк силой вытащил себя из дурмана, навалившегося на него.
      - Мы оба виноваты в том, что случилось. Мы больше, чем следовало...
      - Говори о себе? Я получила то, что хотела той ночью И я об этом не жалею.
      - Ну хорошо, - с яростью сказал Джейк. А если бы Бэннер вошла в сарай и там оказался кто-то другой, не он, все было бы так же хорошо? Окажись там парень помоложе? Посмазливее? Рэнди? - Тогда тебе надо поторопиться на сегодняшний прием. Ты будешь танцевать и флиртовать там со всеми молодыми мужчинами, до смерти желающими затащить в постель Бэннер Коулмен.
      - Оказывается, ты умеешь быть жестоким.
      - А для чего же еще все эти приемы? Разве не для этого?
      - Для чего?
      - Для того, чтобы разодеться в пух и прах и выставить свои прелести перед всеми более или менее подходящими мужчинами. Флиртовать, хихикать, обмениваться сплетнями с другими девушками, посещающими эти вечеринки и пока еще незамужними.
      Бэннер закрыла глаза и медленно досчитала до десяти, стараясь не сорваться.
      - Мы снова за старое, да?
      - За старое?
      - Ты говоришь со мной как с ребенком.
      - По сравнению со мной ты и есть ребенок. Она подбоченилась, не сообразив, что влажная ткань натянулась на груди. Откинула голову - тоже неосмотрительно, потому что волосы рассыпались, а шея сильно открылась. Но Бэннер ничего не замечала, поглощенная спором.
      - О да, конечно. Бедный старый Джейк Лэнгстон! Ты на самом деле одряхлел. Стал совсем Древний. Бьюсь об заклад, мама хочет, чтобы ты явился на прием понаблюдать за всеми нами, такими молоденькими и неопытными, возможно, слишком ветреными. Джейк стиснул зубы.
      - Я не еду. - Он сделал ударение на каждом слове, будто учился говорить. Нос его опасно приблизился к ее носу и почти коснулся слегка вздернутого кончика, когда Джейк подался вперед.
      - Тогда я не еду тоже. - Бэннер развернулась и хлопнула дверью. Дверь не закрылась до конца, а в следующую секунду Джейк дернул ее, схватил девушку за руку и повернул к себе.
      - Что это значит?
      - Только то, что я сказала. Если ты не поедешь, я тоже не поеду. А ты извинишься за нас обоих.
      Джейк отпустил ее и швырнул шляпу на вешалку, но она не попала на крючок и спланировала в лужицу, оставшуюся после купания Бэннер. От души выругавшись, он запустил руки в волосы и пробормотал что-то неодобрительное об испорченной девчонке, которая превратила его жизнь в сущий ад, и жизнь всех окружающих тоже.
      - Ладно, Бэннер, но это последний раз, когда тебе удается настоять на своем. И запомни: держись от меня подальше. Слышишь? Если уж ты вынудила меня пойти на этот проклятый прием, я там повеселюсь как следует. Поняла?
      - Ну конечно, Джейк. И я поступлю точно так же. Разве не ты говорил, что для того и существуют вечеринки?
      Ему ужасно хотелось схватить ее и отшлепать как следует. Но тогда Джейку пришлось бы дотронуться до Бэннер. А этого он не мог себе позволить: девчонка ведь почти голая. Кожа у нее розовая, теплая и...
      Проклятие! Он повернулся к двери.
      - Я зайду за тобой...
      - А ты разве не примешь ванну?
      Джейк остановился как вкопанный и обернулся к Бэннер:
      - Что?
      - Ванну. Я согрею воду.
      - Искупаюсь в ручье.
      Она сморщила нос, ее веснушки подпрыгнули.
      - Это не одно и то же. Не так хорошо, как теплая ванна. Не ожидая ответа, Бэннер начала готовить воду. Она дотронулась до чайников на плите, вода в них все еще кипела. Что-то тихо напевая, Бэннер вылила из ванны воду в ведро и выплеснула за дверь. Потом налила кипяток в ванну и, добавив холодной воды, попробовала пальцами.
      - Ну вот, все готово. - Она взглянула на него. - Ты ведь примешь ванну, правда?
      Джейк стоял как дурак, девчонка снова обвела его вокруг пальца. Но, захваченный созерцанием ее тела, не мог пошевелиться. Халат облеплял бедра Бэннер, когда она наклонялась над корытом, словно вычерчивая мягкие изгибы специально для его жадных глаз. Полы распахнулись, когда Бэннер выливала воду из ведра, и на мгновение Джейку открылась сметанно-белая грудь.
      Девушка казалась такой нежной, хрупкой, уязвимой. Пряди черных волос выбились и прилипли к мокрым щекам, голые ступни были слишком маленькие для взрослой женщины, и Джейку хотелось рассмотреть их поближе. Когда Бэннер проходила мимо, он жаждал кинуться к ней, защитить от всех невзгод мира.
      Джейк вдруг услышал свой голос:
      - Думаю, мне придется принять ванну, если уж ты ее приготовила.
      - Я принесу свежее полотенце, а ты возьми себе чистое белье.
      Когда Бэннер вернулась на кухню, его еще не было. Она с волнением посмотрела в окно. И, увидев, что Джейк выходит с одеждой под мышкой, облегченно вздохнула. К тому времени когда он открыл дверь, Бэннер уже суетилась, готовя принадлежности для мытья, укладывая их на столике, чтобы было удобно достать.
      - Я тебя покидаю, - тихо сказала она.
      - Спасибо.
      - Пожалуйста.
      Бэннер закрыла дверь между кухней и гостиной. Пошла к себе в спальню, но дверь оставила открытой. Что-то глубоко засевшее внутри, желание, которого она никогда раньше не замечала, помешало ей закрыть дверь. Раздевшись, Бэннер посмотрела на кухонную дверь, мечтая, чтобы та вдруг открылась и Джейк увидел ее обнаженной.
      Но он не появился. Бэннер уже слышала плеск воды. Значит, Джейк в ванне. Пришедшая в голову мысль обожгла ее, между бедрами стало горячо, грудь поднялась, соски затвердели.
      Поколебавшись, девушка дотронулась до одного из них, и живо вспомнила, как Джейк прикасался к ним, обучая тому, чего она не знала. Ее плоть немедленно отозвалась, Бэннер задрожала, а между бедрами вспыхнул жидкий огонь.
      Она отдернула руку, боясь, что ее немедленно поразит Господь за то, что она такая развращенная.
      Но образ Джейка в ванне не шел из головы. Бэннер росла вместе с братом и кое-что знала о строении мужского тела, как и многие ее сверстницы. Но она никогда еще не видела взрослого мужчину нагим. Правда, от замужних подруг, от тех, кто осмеливался говорить на запретную тему, слышала что это имеет устрашающий вид. Но странное дело, оно всегда представлялось ей прекрасным. В Джейке ведь все остальное красиво. Так почему это не должно быть тоже красивым? Чего ей пугаться? Бэннер росла на ферме и видела, что происходит с возбужденными самцами.
      Кроме того, она уже была близка с мужчиной, и это совсем не страшно. Да, от первого удара было больно, но это лишь краткий миг, а потом Бэннер почувствовала его целиком, всю шелковую длину и стальную крепость. Но она не видела его и хотела взглянуть, как он выглядит.
      Может, пойти и предложить Джейку помыть спину? Бэннер направилась к двери, но остановилась и передумала. Нет, это слишком рискованно. Наверное, она ужасно развращенная, но девушка была уверена, что когда-нибудь они с Джейком снова займутся любовью, и притом голыми. Одеваясь, Бэннер ощущала каждый дюйм своего тела. Прохладная одежда шуршала и словно о чем-то шептала, прикасаясь к воспламененной коже.
      Девушка надела ярко-зеленое платье, присборенное у шеи и облегающее талию. Широкая юбка мягко колыхалась при ходьбе. Сзади шел длинный ряд пуговиц, и ей не удалось дотянуться до нескольких верхних, поскольку платье туго обтягивало грудь.
      Бэннер посмотрела на кухонную дверь, все еще закрытую. Она не слышала плеска воды уже несколько минут, поэтому прошла через гостиную и постучала.
      - Джейк?
      - Да?
      - Можно войти?
      - Это твой дом.
      Она распахнула дверь.
      Джейк подтащил ванну к двери и, наклонив, вылил воду.
      Бэннер застыла как громом пораженная. В черных брюках, босой, без рубашки, с мускулистыми руками и грудью, он невольно притягивал взгляд. Когда Джейк сделал шаг к ней, у Бэннер перехватило дыхание.
      Вблизи его грудь была еще прекраснее, чем издали. Бронзовые кругляшки сосков сидели в курчавых золотистых волосах, как в гнездах. Наверное, если дотронуться и приласкать их, они тоже отзовутся, как и ее соски?
      Взгляд Бэннер пополз по заросшей волосами груди к середине торса и дальше, вниз, туда, где волосы вились вокруг пупка прямо над пуговицей брюк. А ткань, словно чаша, накрывала его выпуклую плоть и так плотно облегала, что незачем было особенно напрягать воображение. Недавние мысли снова вернулись к ней. Девушку окатило горячей волной, у нее закружилась голова.
      Она с трудом подняла глаза и посмотрела на Джейка.
      - Поможешь мне с пуговицами? - интимным, чуть надтреснутым голосом спросила Бэннер.
      Она подошла к нему, повернулась спиной и рукой приподняла волосы над шеей.
      Джейк застегнул пуговицы скорее, чем ей хотелось. Сколько других пуговиц он застегивал? Или расстегивал? Эта мысль не понравилась ей. Похожа ли она на женщин, которых знал Джейк? Если нет, то станет похожей! Она должна стать для него самой лучшей. Она уж постарается. И не остановится ни перед чем и ни за что!
      Держа волосы приподнятыми, Бэннер взглянула на Джейка из-под ресниц.
      - Мы с тобой мылись в одной ванне. Ты помог мне одеться. Не означает ли это, что мы как будто поженились? А?
      Лицо Джейка Лэнгстона окаменело. Голубизна глаз исчезла, растворилась, и они стали бесцветными.
      - Нет, Бэннер. Если бы мы поженились и ты встретила бы меня у двери в таком виде, я сразу затащил бы тебя в постель, задрал юбку выше головы и занимался бы с тобой любовью так, что в ушах звенело.
      Бэннер, хватая воздух ртом, отступила на шаг и подняла руки к груди так, будто он ударил ее. Побледнев, она быстро повернулась и выбежала из кухни. Джейк слышал, как хлопнула дверь спальни.
      Уныло привалившись к косяку, он сжал кулаки.
      - Прости, Бэннер, прости, - шептал Джейк, глядя в потолок.
      Он не понимал, что на него нашло. Может, это сидело в нем всю неделю? Или его ударило молнией? Может, он понял все, когда был на полпути между сараем и домом?
      Бэннер пыталась соблазнить его, затащить не в постель, а в брак!
      Так вот что означал прошлый вечер! Благодушие, прекрасный ужин, внимание, молчаливое предложение разделить с ней постель. Господи, да он просто слепой идиот!
      И это ведь почти сработало. Если бы не появление Лидии, Джейк уступил бы желанию и занялся с Бэннер любовью. Один раз, по ее просьбе, может, и простительно. Но дважды? Да никогда! Тогда ему непременно придется жениться на ней.
      Джейк не осуждал ее. Она еще ребенок, взвинченная девушка с ущемленной гордостью. И в общем-то, с практической точки зрения, их брак имел бы смысл. Неужели у него тоже в глубине сознания, крутилась такая мысль?
      А если нет, то почему после отъезда Лидии он не потянулся за этой женщиной, как всегда? Почему его больше влекло в дом, продолжить начатое с Бэннер? Джейка опечалило, что он не испытал прежних эмоций, когда Лидия оставила его, возвращаясь к Россу. Она очень красива, да, но для него уже не самая красивая. И когда же Бэннер стала для него идеалом, с которым он сравнивал других женщин? Ведь он любил Лидию... Какого черта? Что происходит? Они с Бэннер становятся слишком уже близки. Вот и все. Слишком. Они изолированы от всех и, как все одинокие люди, тянутся к тому, кто рядом и кто доступен. Это надо немедленно прекратить, пресечь. Он должен положить конец таким отношениям, прежде чем Бэннер увязнет в них, преувеличив их значение.
      Джейк решил, что у него остался только один выход - обидеть Бэннер. Поэтому, вернувшись в дом принять ванну и увидев, как жадно она смотрит на него, он почувствовал, что тело выдает его, и сказал ту ужасную фразу.
      Он обидел ее. И будет обижать впредь. Ничего другого не остается. Ее надо заставить понять одно, главное: между ними ничего не может быть.
      Убеждая в этом Бэннер, Джейк надеялся убедить и себя.
      Глава 11
      Грейди Шелдон услышал крики задолго до того, как выехал на поляну и привязал лошадь к нижней ветке сосны.
      "Наверное, Догги Берне избивает Ванду до полусмерти", - подумал он, но ошибся. Спешившись, Грейди увидел Догги на крыльце. У ног его сидели две собаки, а еще одна устроилась на коленях. Незваный гость подносил кружку с зельем к отвисшим губам и бормотал что-то невнятное. Взглянув на него, Грейди догадался, что это не первая кружка за день.
      Еще один вопль раздался из глубины хижины. Грейди не спеша подошел к ветхому жилищу. Одна из собак с рычанием бросилась к нему, норовя схватить за пятки. Грейди пнул ее, и собака, заскулив, поползла под крыльцо.
      Мутными глазами Догги посмотрел на зятя.
      - Что там такое? - спросил Грейди.
      - Твоя молодка рожает.
      Раздался еще один крик, а потом тяжелое прерывистое дыхание, такое страшное, что у Грейди в животе все скрутилось.
      - И это, - икнул Догги, указывая головой на дверь и вытирая рот после очередного глотка, - это целый день. Надоело до смерти. Орет, воет, никакого покоя мужчине, будто она первая баба, которая рожает. Глупая, проклятая сука.
      При мысли о родах Грейди затошнило, он занервничал. Взглянув в пустоту открытой двери, Грейди увидел, как туда устремились тучи насекомых.
      - А она... А ты пытался найти доктора?
      Догги посмотрел на него остекленевшими глазами.
      - Думаешь, я спятил? Зачем ей доктор? Чтобы рожать ублюдка? Этим чертовым знахарям только выманить тяжким трудом заработанные денежки. Нет. Мать Ванды родила ее в кровати без всякого доктора, и все нормально. Эти вопли и крики одна показуха, парень. Так что не дай себя одурачить.
      Следующий крик закончился дрожащим завыванием, от которого у Грейди застыла кровь.
      - Но ей, похоже, на самом деле больно.
      Догги скрипуче рассмеялся.
      - Наверное, наверное. Божья кара за распутство. Он наказывает всех проституток, с тех пор как Ева нарушила заповедь. Заткнись, ты там! - заорал он так громко, что собаки вскочили и окружили его. Они подняли на хозяина глаза, а потом снова впали в спячку. - Иди туда, - сказал Догги - это твоя жена. И ради Бога, заткни ей пасть. Я больше не желаю терпеть этот вой.
      Грейди вошел в мрачную дымную и душную комнату. Он старался не дышать, но отвратительные запахи лезли в нос.
      Ванда лежала в постели на грубых простынях. Грейди проглотил комок, застрявший в горле. Простыни были в пятнах, поскольку воды уже отошли.
      Колени Ванды были подняты и широко раздвинуты, лицо посерело и сморщилось, губы, сквозь которые вырывались страшные звуки, посинели и потрескались. Она кусала их, чтобы приглушить свои крики. Волосы ее слиплись от пота. Прикрыта была лишь верхняя часть тела.
      От этого жуткого зрелища Грейди чуть не вывернуло. Груди, когда-то совратившие его, сейчас разбухли от молока, соски стали большими и темными. Ванда не вызывала у него никакой жалости, хотя он видел, как она дрожит, пытаясь сохранить силы для следующей схватки.
      Оторвав плечи от матраса, Ванда схватилась за колени, подтянула их к груди, застонала и напряглась. Лицо ее побагровело, как свекла, и раздулось от натуги. Снова повалившись на подушки и открыв глаза, она увидела Грейди.
      - Наконец-то явился, - пробормотала женщина между короткими быстрыми вдохами. - Смотри, что ты со мной сделал, сукин сын. Ты довел меня до этого.
      - Ты уверена, что это я, Ванда? - напрягся Грейди.
      - Ты или какой-то другой ублюдок. Все вы считали, будто слишком хороши, чтобы разговаривать со мной в городе, на улице, а сюда приползали, когда хотели получить удовольствие. - Она стиснула зубы, застонала, но не смогла сдержать крик, который потряс стены хижины.
      - Ты беспокоишь своего отца. Он послал меня сюда, чтобы я велел тебе перестать вопить.
      - Да пошел он к черту! И ты туда же!
      - Очень мило, Ванда. Материнство тебе к лицу. - Грейди снова скользнул взглядом по раздутому телу и увидел, что голова ребенка уже высунулась. Его снова затошнило.
      Ванда, крича изо всех сил, оперлась на локти и тужилась. Она уткнулась подбородком в грудь, и из нутра вырвался хрип, как у животного. Потом откинулась назад и завопила надтреснутым голосом.
      - Я сказал, заткни пасть! - проорал Догги с крыльца. - Проклятые бабы, пробормотал он, споткнувшись. Собаки кинулись врассыпную. - Налью себе еще кружечку. - И Догги поплелся за своим зельем.
      Когда взгляд Грейди снова вернулся к Ванде, ее скрутили новые схватки.
      - Помоги мне, Грейди, помоги! - умоляла она, ее злость исчезла. Боль смягчила женщину. - Иначе ребенок не родится, не сможет родиться. Помоги мне, сделай же что-нибудь! - закричала она, потому что он просто стоял и смотрел на нее.
      - Твой отец велел мне заставить тебя замолчать. Голос его был таким же бесстрастным, как и лицо.
      - Я не могу не кричать. Больно. - Она снова рухнула на пропитанную потом подушку. Потом ее тело конвульсивно дернулось от следующего приступа боли, Ванда открыла рот и завыла громко, длинно и протяжно.
      Плечики ребенка толкались вперед. Еще немного, и он родится. Грейди Шелдоном, молодым, красивым, удачливым бизнесменом, попользуется еще один Берне. Мысль о том, что он посеял этого ублюдка в Ванде Берне, вызвала у Грейди отвращение еще большее, чем жуткое зрелище и омерзительные запахи. И ему придется кормить весь этот гнусный клан всю жизнь? Немыслимо!
      Несколько недель Грейди думал, что делать. Он был в отчаянии, а отчаяние толкает на немыслимое.
      - Догги велел мне заставить тебя замолчать. Видимо, мне пора это сделать. - Он взял подушку с кровати. - Ванда, кончай кричать.
      Она смотрела на него стеклянными глазами, полными боли и страха.
      - Что ты делаешь, а? О Боже! - Ванда стиснула зубы при новой схватке. - О Боже! О Боже! - твердила она, пока тело ее напрягалось, чтобы вытолкнуть новую жизнь.
      - Не ори! - угрожающе предупредил Грейди.
      - Не могу я... Не могу. - Рот ее широко открылся, и она издала вопль, перекрывший все остальные. Казалось, ее тело разорвалось, и ребенок выскочил.
      Грейди начал действовать.
      Он закрыл ей лицо подушкой, прижал к матрасу и держал. Ванда сопротивлялась, но слабо. Часы, проведенные в агонии, вымотали ее. Грейди держал подушку еще долго после того, как руки и ноги женщины перестали дергаться.
      Когда он отнял подушку, пот стекал по нему холодными ручьями. Он не смотрел на Ванду, но взглянул на пищащего младенца, лежащего между ее ног. Грейди не интересовался, мальчик это или девочка. Какая разница? Все равно недолго протянет, если его план сработает. А он должен сработать.
      Грейди повернулся, услышав шаркающие шаги Догги, на цыпочках подошел к двери, выглянул и увидел, что тот идет нетвердой походкой в хижину. На каждом третьем шаге останавливается, поднимает кружку, запрокидывает голову и делает большой глоток. Когда Догги добрался до крыльца, его затуманенный алкоголем разум все же уловил: что-то не так.
      - Ну, чего? - Он качнулся вперед, споткнулся и едва не упал на одну из своих собак. Выругавшись, с трудом взобрался на крыльцо, ухватившись за один из столбов, и крикнул:
      - Ты, чего там, а? Ванда? Шелдон? Родился этот ваш? - Догги нетвердо ступил вперед. - Почему тихо? А? Почему...
      Догги так и не понял, что дубовое полено опустилось ему на темя в ту самую минуту, когда он переступил через порог, и тяжело рухнул на пол.
      Затаив дыхание, Грейди склонился над Догги. Тот не двигался. Грейди вытер потное лицо рукавом.
      "Это их судьба - умереть вот так, - убеждал он себя. - Они подонки и не должны ступать по той земле, на которой живут порядочные люди. Кто станет тосковать по Догги Бернсу и его замызганной дочери?" Грейди облагодетельствовал мир, избавив его от них. Он лишь немного помог судьбе. Вот и все. Грейди подошел к корзине, служившей прикроватным столиком, осторожно поднял керосиновую лампу и перевернул ее. Шар разбился об пол, а керосин разлился широкой лужей.
      Никто бы не осудил его за это. Судьба не так уж добра к нему. Он потерял Бэннер, потерял настоящее имение, поддержку Коулменов, имевших большой вес в округе Ларсен. Грейди публично унизили, теперь его сторонились люди, прежде заискивавшие перед ним. Над Грейди смеялись. Он выдержал все, что способен выдержать человек. Разве не так? А теперь Грейди собирался использовать свой шанс.
      Он чиркнул спичкой и зажег конец сигары, которую, слава Богу, взял с собой. Что ж, судьба уже благоволит к нему. Грейди вышел из хижины, втянул табачный дым и выдохнул длинно и медленно.
      Все знают, что Бернсы жили как свиньи. Догги постоянно напивался. Ванда тоже. Никто не видел, как он, Грейди, уезжал из города. Да если бы и видели, кто с уверенностью скажет, что он отправился именно сюда? Надо покружить как следует, возвращаясь в город, и въехать с другой стороны. Грейди приветственно помашет знакомым, и они потом вспомнят про это, если у шерифа возникнут подозрения насчет пожара.
      Кинув сигару в открытую дверь хижины, Грейди даже не подождал, когда займется огонь.
      Сейчас судьба на его стороне.
      ***
      Вечер был в полном разгаре, когда появились опоздавшие - Бэннер и Джейк.
      Бесспорно, Коулмены умели устраивать такие приемы. Бумажные разноцветные фонарики весело раскачивались на нижних ветках деревьев. Столы протянулись через весь двор, от одного края до другого, и ломились от яств. Жаркое на вертеле пахло так, что невольно текли слюнки. Бочки с пивом выстроились в длинный ряд. Ма выставляла сосуды, налитые до краев пуншем и лимонадом для женщин. Гремела зажигательная музыка - две скрипки, банджо, гармоника и аккордеон играли одну веселую мелодию за другой. Репертуар музыкантов был столь же ограничен, сколь и мастерство, но они брали энтузиазмом.
      Увидев знакомую повозку, въезжающую во двор, Лидия и Росс бросились встречать дочь и Джейка. Росс поднял Бэннер из повозки и закружил в воздухе.
      - Я почти забыл, какая ты красивая, принцесса. От работы на ранчо ты ничуть не подурнела!
      - Папа! - Бэннер крепко обняла отца за шею. Наконец он поставил ее на землю.
      Бэннер и не догадывалась, как сильно скучала по отцу. От него исходило ощущение безопасности и силы. Ей хотелось подольше остаться в его объятиях, защищающих от всех невзгод мира. Но Бэннер разомкнула руки, сердце ее дрогнуло, и она подумала, что предпочла бы оказаться сейчас где угодно, только не на этой вечеринке.
      Они с Джейком не разговаривали с того момента, как он произнес ту ужасную фразу. Конечно, она не знала слова, которое он употребил, но общий смысл фразы и колючий взгляд Джейка убедили ее в том, что оно непристойно!
      Когда Бэннер, одевшись, вышла на крыльцо, Джейк сидел на повозке и курил сигару. Он почти не взглянул на нее, но поднялся и помог ей сесть. Девушка, уклонившись от его протянутой руки, сама забралась на сиденье. Он пожал плечами, вернулся на свое место, натянул вожжи и они молча покатили за реку, в Ривер-Бенд.
      Бэннер сидела словно каменная, надеясь, что Джейк почувствует ее отвращение к нему. Снова она выставила себя дурой, но это в последний раз. Она больше не даст ему повода унизить ее. Их дружбе пришел конец. Она будет говорить с ним только о делах ранчо, и то в самых необходимых случаях. Бэннер не позволит ему есть на кухне, а станет оставлять ему поднос с едой на крыльце, как домашнему животному!
      - Джейк, как дела? - Сердечный тон отца мгновенно вернул Бэннер к реальности. Росс радостно пожимал руку Джейку. - Вон там пиво, а кое-что покрепче у меня в кабинете.
      - Я предпочитаю что-нибудь покрепче. - Джейк мрачно улыбнулся.
      - Не сомневаюсь. Хочу потолковать с тобой кое о чем.
      - Росс, - простонала Лидия. - Да не говорите сегодня о делах. Вы не заметите вечеринку!
      Росс потянулся к жене, привлек к себе, поцеловал в губы.
      - Хочешь, побьемся об заклад, что нашу с тобой вечеринку я уже обдумал до мелочей, но она будет чуть позже!
      - Росс, тише, пожалуйста, и отпусти меня. Все смотрят. - Щеки у Лидии порозовели, глаза возбужденно заблестели, как и у ее мужа. Еще раз торопливо поцеловав жену, Росс отпустил ее.
      - Пошли, Джейк. - Росс хлопнул друга по спине и повел к дому.
      - Ну и мужчины! - Раздраженная Лидия повернулась к дочери, но тут же улыбнулась. - Ты очень хорошо выглядишь, Бэннер.
      - Спасибо, мама. - Ей было приятно это слышать. Джейк и не замечает, как она выглядит. Его безразличие задевало девушку сильнее, чем она предполагала. Это злило Бэннер. - Все так красиво. Тебе пришлось, как всегда, здорово потрудиться.
      - Но мне помогали Ма и мальчики. - Мальчиками Лидия называла Ли и Мику.
      - А где они, кстати? Я соскучилась по ним. Хотя почему, не знаю.
      Лидия дотронулась до волос Бэннер, уложенных безупречно, Дочь собрала их наверху, а несколько вьющихся прядей падали на щеки и на шею. Зеленая атласная лента, в цвет платья, стягивала волосы.
      - Мальчики, конечно, никогда в жизни не признаются, но и они по тебе скучают.
      - Еще бы, им ведь некого мучить.
      - Кстати, все твои подруги здесь, - тихо сказала Лидия, понимая, как трудно будет дочери предстать перед ними в первый момент. - Они вон там, под ореховым деревом.
      - Пойду поздороваюсь с ними. - Бэннер стиснула руку матери, словно успокаивая.
      - Желаю хорошо провести время.
      Девушка кивнула и пошла сквозь толпу гостей. Она останавливалась по пути, чтобы перекинуться словом, улыбнуться, засмеяться, закинув голову, и показать всем, что не впала в уныние после случившегося в церкви. Опозорился Грейди, не она. Бэннер очень хотела, чтобы все это знали, и гордо держала голову.
      - Джорджия! Би! Дави! Привет! - радостно проговорила она, подходя к стайке молоденьких женщин. Все они оделись в летние платья пастельных тонов, но когда Бэннер подошла к ним в ярко-зеленом, они померкли на ее фоне.
      - Бэннер! - хором воскликнули гостьи, окружив ее. Они расточали комплименты, обменивались сплетнями. Бэннер не виделась с подругами несколько недель и совершенно отстала от жизни. Когда они спросили, правда ли, что она занимается ранчо, Бэннер рассказала о своей жизни с преувеличенным энтузиазмом. Однако интерес девушек к изгородям, загонам и к скрещиванию животных быстро иссяк, поэтому разговор вернулся к помолвкам, свадьбам, вечеринкам, младенцам, сервизам, и Бэннер скоро стало скучно. Она подумала: "Неужели и я такая же пустышка, как все?"
      Извинившись, Бэннер отошла от подруг и подкралась сзади к Ли и Мике, стоявшим у дерева. Они не знали, что Бэннер так близко и слышит их. Между тем молодые люди говорили о вещах более интересных, чем ее подруги.
      - Ты думаешь, дает?
      - Да, черт побери. Это видно по ее глазам. Глаза всегда их выдают. А как насчет Лулу Бишоп?
      - Хм, не знаю, может, и нет. Она слишком боится матушки.
      - Да. Но я слышал, она открывает рот, когда целуется.
      - Кто тебе сказал?
      - Да парень один, он работает в магазине ее отца.
      - Это тот, что с индейской территории?
      - Да. Думаешь, врет?
      - Может, и врет.
      - А теперь эта, Бонни Джоунс...
      - Вверху хороша, да? Груди большие, зрелые, как дыни. - Мика ткнул Ли локтем в бок, и они захихикали. - Бьюсь об заклад, и на вкус такие же сочные.
      - А я как-то дотронулся до них, - похвастался Ли.
      - Черта с два! - вспыхнул Мика и посмотрел на друга с вызовом.
      - Богом клянусь.
      - Когда?
      - Да года два назад. Они уже тогда были ого-го. Мы праздновали Четвертое июля в церкви, вся молодежь собралась.
      - В церкви? Врешь.
      - Нет. Ты тоже должен был прийти.
      - На мне оставались малыши, и Ма не пустила. Ну и что там было с Бонни? спросил Мика.
      - Мы удрали от всех. Знаешь то место на реке, где стремнина? Она на камне поскользнулась и чуть не шлепнулась в воду. А я потянулся удержать ее, вот тогда-то и задел.
      - Врешь.
      - Клянусь.
      - А она что?
      - О, она покраснела, поправила платье и сказала: "Ли Коулмен, смотри, куда тянешь руки".
      - А я ответил: "Я и смотрю, дорогая Бонни", - а сам пялюсь прямо на них. Понимаешь? Мика хихикнул.
      - Ну а потом что? У Ли вытянулось лицо.
      - Потом вдруг из кустов нарисовался учитель воскресной школы, он собирал всех на фейерверк. Черт побери, если бы мы с Бонни провели вместе еще шестьдесят секунд, там был бы такой фейерверк, что будь здоров! - Он отшвырнул кусок коры, содранный им в волнении с дерева. - Я слышал, она выходит замуж за парня из Тайлера. Знаешь, что я тебе скажу? Он действительно славно угостится в брачную ночь.
      - Вы оба совершенно отвратительные. - Бэннер вышла из тени, посмотрела на мальчиков с чувством превосходства.
      - Черт побери! Бэннер! - сердито сказал Ли. - Мы не знали, что ты тут.
      - Конечно, не знали.
      - Опять за свои старые штучки? - Мика улыбнулся. - Шпионишь за нами?
      Настроение у Бэннер улучшилось.
      - На этой вечеринке вы самые интересные. Но как ты смеешь так говорить об одной из моих подруг? Бонни Джоунс - хорошая девушка, и если бы ты коснулся ее тела, уверена, она пришла бы в ужас и оскорбилась бы!
      - Ну зачем ты подслушиваешь? - оправдываясь, сказал Ли. - Это мужской разговор.
      - А откуда ты знаешь, что такое мужской разговор? Ли угрожающе нахмурился, но Бэннер ничуть не испугалась.
      - А если кто-то вот так обсуждал бы меня? Молодые люди насторожились, готовые защищать ее.
      - Я выдеру все волосы у того, кто откроет рот!
      - Ну что ж, если бы у Бонни был брат... О, кто пригласил эту? - Бэннер умолкла на середине фразы, заметив появление еще одной молодой женщины под ореховым деревом.
      - Кого? - Мика обвел глазами гостей.
      - Дору Ли Дэнни. Терпеть ее не могу. Мальчики обменялись понимающими взглядами.
      - Это почему?
      - Она подлая, злая и фальшивая.
      - Довольно хорошенькая, - заметил Мика.
      - Фу! - Бэннер всегда казалось, что эта голубоглазая блондинка какая-то подсахаренная. Слишком ухоженная, одета с претензией, духи чересчур терпкие. Но больше всего ее раздражало в Доре Ли то, что она заискивала перед мужчинами, да и перед женщинами тоже. Дора Ли неизменно пыталась быть в центре внимания, причем ее любимой темой разговора была она сама. Девушка ворковала сладким, как сироп, голосом, и Бэннер остро чувствовала фальшь. Ей хотелось двинуть кулаком в эти обиженно надутые губки, чтобы увидеть наконец непосредственную реакцию.
      - Я лучше пойду и послушаю, о чем она там мурлычет. Похоже, Дора Ли захочет убедить всех, что я попыталась совершить самоубийство после той свадьбы.
      Бэннер отошла от мальчиков. Мика видел, как она снова протиснулась в кружок молодых женщин.
      - Ну и что ты об этом думаешь?
      Глаза Ли устремились туда, куда смотрел Мика.
      - Мне все равно, нравится моей сестре Дора Ли или нет. Я бы не отказался попробовать эту Дору Ли. А ты как?
      - Согласен. Ничего серьезного, ты ведь понимаешь. Просто так, поваляться в стоге сена.
      - Да, - согласился Ли. - Глаза его сощурились и немного помутнели. - Ты думаешь, она дает?
      - Ну, я бы не удивился. Это можно определить по...
      - По глазам, - закончил Ли.
      - И что ты можешь определить по глазам? - Услышав голос Джейка, оба парня смущенно подпрыгнули. Он рассмеялся.
      Джейк вышел из дома после того, как побеседовал с Россом. Он очень сожалел, что ему пришлось посетить эту вечеринку. Он с большим удовольствием поехал бы в город и учинил где-нибудь скандал - спустил пар. Сейчас он нуждался в виски покрепче, в какой-нибудь непотребной бабенке и в партии в покер. Может, тогда образ Бэннер вылетел бы из головы, и он жил бы дальше, как прежде, до той проклятой ночи в сарае.
      В голове живо возникали воспоминания, связанные с Бэннер, причем такие яркие, что казалось. Росс вот-вот прочтет его мысли. Бэннер в ночной рубашке. Бэннер в облегающих штанах. Бэннер подает ему ужин. Бэннер зажигает сигару. Бэннер на столике, спиной к нему. Бэннер после купания в ванне. Бэннер, Бэннер, Бэннер! Она вытеснила из его головы все мысли. И он бы не удивился, если бы Росс выругал его, вскочил со стула с нацеленным револьвером и всадил бы пулю между глаз. Потому что за те мысли, которые бродят в голове Джейка, Росс должен пристрелить его не колеблясь.
      Но Росс говорил с ним как обычно, отчего Джейк чувствовал себя еще хуже. Он обрадовался, когда Лидия позвала их, просунув голову в дверь кабинета. Она хотела, чтобы Росс приветствовал только что приехавшего мэра Ларсена. Едва Джейк вышел на крыльцо, он увидел Бэннер. Она смеялась вместе с подругами, и Джейк обрадовался, что у нее хорошее настроение. Бэннер казалась такой напряженной, такой ранимой после его дурацких слов, но ведь он и хотел задеть ее побольнее. А сейчас Джейк испытывал жалость к девушке, которую гадко оскорбил. Впрочем, лучше Бэннер увидеть его истинную натуру как можно раньше, прежде чем она увлечется выдуманным ею Джейком Лэнгстоном.
      Пытаясь отвлечься от своих мыслей, он поплелся к Ли и Мике. Те, склонившись друг к другу, шептались, как заговорщики. Джейк догадался, о чем они говорят.
      - Как же так, все девушки там, а вы тут вдвоем прячетесь? Боитесь их, да?
      - Нет, - ответил Мика старшему брату. - Мы говорим о женщинах вообще. Ну и об одной конкретно.
      - О какой конкретно? Они указали на Дору Ли.
      - Что за птичка? - лениво поинтересовался Джейк.
      - Да мы рассуждаем, правду ли о ней говорят, - начал Ли.
      - И что за слухи? - Цепкий взгляд Джейка поймал девицу, которая без умолку болтала и жестикулировала, хлопая глазами. Джейк видел даже отсюда, что Дора Ли из тех женщин, которых он презирал. Слишком высокого мнения о себе и о своей внешности, как и Присцилла Уоткинс. Она явно гордилась собой, каждое движение, каждый жест были точно рассчитаны.
      Но именно такого сорта женщина нужна ему сегодня вечером. Вот такая, не вызывающая нежных чувств.
      - Ходят слухи, что она.., ну, ты понимаешь... - Мика подмигнул ему.
      Джейк вяло улыбнулся.
      - Да? Ну, может, тогда и уладим это дело. - Он отошел от мальчиков, а они, оставшись вдвоем, восхищались им.
      - Джейк, - шепнул ему вслед Мика. - Осторожнее, она дочь мэра.
      Джейк улыбнулся такой улыбкой, от которой сердце замирает.
      - Так это просто здорово! - Он подмигнул мальчикам, а те ткнули друг друга под ребра, услышав его ответ.
      - Мама и папа хотели, чтобы я пошла в ту новую женскую школу в Уэйко, но я...
      Дора Ли оборвала свою хвастливую речь и уставилась на приближавшегося мужчину. В свете фонарей его волосы светились белым, хотя кожа была темной от загара. Даже издали она видела, что у него глаза невероятной голубизны.
      - Кто это? - прошептала Дора Ли.
      Бэннер проследила за ее взглядом. Джейк продвигался среди танцующих пар. Бедра его покачивались, когда он шел своей расслабленной ковбойской походкой вразвалочку. Глаза ее невольно устремились туда, где ремень с револьвером разделял его фигуру надвое. Если даже она заметила его явную сексуальность, то что говорить о похотливой Доре Ли?
      Нельзя было не оценить его широких плеч под белой рубашкой. Кожаный жилет казался мягким, как масло. Красный платок вокруг шеи придавал ему щегольской вид. Он походил на хитрого кота, подкравшегося к мыши. Однако Джейк не менее опасен, чем лев во время охоты.
      Джейк остановился, вынул сигару изо рта, бросил ее под ноги и растоптал ботинком. Каждое движение было чувственное, медленное, рассчитанное.
      - Да это Джейк Лэнгстон, - сказала Бэннер. - Он у меня старший рабочий.
      Дора Ли горько пожалела, что не поехала на свадьбу Бэннер. Вообще-то она пропустила это событие намеренно, отправившись в гости к кузине, чтобы не пришлось праздновать "день Бэннер Коулмен", как язвительно говорила эта особа. Доре Ли никогда не хотелось делить внимание с кем-то. И особенно с Бэннер, во всем превосходившей ее.
      Но, вернувшись из гостей и узнав, что произошло, Дора Ли пришла в ярость. Пропустить такое! Не увидеть заслуженное возмездие, постигшее Бэннер! Она слышала разговоры о ковбое, который встал на защиту Коулменов, однако думала, что восторги в его адрес слишком преувеличены. Но сейчас Дора Ли видела его своими глазами. Нет, не преувеличены, ничего подобного.
      Джейк подошел походкой хищника и остановился в нескольких шагах от Доры Ли, стоявшей с открытым ртом.
      - Потанцуем?
      Больше он не добавил ни слова. Но этого было достаточно. Впервые в жизни растерявшись, Дора Ли скользнула к нему, отдалась его объятиям и вместе с ним отошла от стайки завидовавших ей молодых женщин.
      У Бэннер внутри все опустилось. Он даже не посмотрел на нее! Глаза его были устремлены на девицу, которую она считала самой ветреной, самой противной, самой болтливой и не внушающей симпатии. Ну ладно! Пусть он с ней! Они стоят, друг друга.
      - А чего мы застряли здесь? - сказала Бэннер наигранно весело. - Давайте вытащим танцевать всех джентльменов.
      Бэннер закружила в толпе, одаривая всех улыбками, которыми когда-то, еще до знакомства с Грейди, пленяла молодых людей. Через несколько секунд у нее появился партнер, потом еще и еще. Она кружилась в вихре вальса, весело смеясь, улыбаясь, вселяя в своих партнеров надежду завоевать ее сердце, а тем самым убеждая и родителей, что не сломалась, хотя прошла через ужасные испытания.
      Но Бэннер отмечала каждое движение Доры Ли и Джейка. Она видела, когда его рука напряглась и прижала девицу ближе к себе. Видела, что Дора Ли подчинялась и позволяла это. Она не пропустила и тот момент, когда они исчезли за сараем.
      Сам Джейк уже через несколько минут проклинал себя за то, что увлек Дору Ли за собой. Девица глупа, тщеславна, но он это знал, когда подходил к ней. И догадывался, что с Дорой Ли будет ужасно тоскливо. Она притворялась застенчивой и скромной, но уступала ему без всякого сопротивления.
      Одержав такую легкую победу, Джейк ничуть не взволновался, когда расстегнул ее платье и оголил грудь при лунном свете.
      - Я обычно не позволяю мужчине...
      - Позволяешь, позволяешь. - Джейк поцеловал девицу в шею, поднял голову и посмотрел, как она отреагирует, если он не станет изображать рыцаря.
      Дора Ли подняла на него свои пустые глаза и облизнула губы.
      - Это правда. Признаться, ты мне нравишься, Джейк.
      - Тогда докажи, - хрипло прошептал он. Она высунула язык быстро, как змея. Неприятный вкус напоминал прокисшее лекарство. Джейк совсем не хотел Дору Ли, но заставил себя взять ее пышную грудь в руку. Плоть его отозвалась на прикосновение к женщине, однако желание так и не пробудилось. Он мог взять ее и, возможно, утолить страсть, копившуюся в течение нескольких недель, но облегчение будет временным. Голод вернется уже завтра, потому что это голод по другой женщине.
      Да, он, конечно, не слишком хорошо поступает с этой девушкой, глупой и эгоистичной. С каких это пор Джейк Лэнгстон, разбивший столько женских сердец, начал думать о своей честности? С той ночи в сарае. Он становится мягким и сентиментальным к старости. Обычно таких потаскушек, как Дора Ли, Джейк брал без малейших колебаний.
      Внезапно он оттолкнул ее.
      - Нам лучше вернуться. - Теперь, торопясь избавиться от нее, Джейк возился с пуговицами платья. Видя, что девушка собирается возразить, он поспешно добавил:
      - Я не хочу, чтобы твой отец отправился искать нас.
      Желая сохранить лицо, Дора Ли сделала вид, будто сама прекратила все это, и дрожащими руками быстро поправила волосы.
      - Я не хочу, чтобы ты плохо думал обо мне. Я только на минуту потеряла голову, когда ты прикоснулся ко мне. Надеюсь, ты сохранишь ко мне уважение. Она болтала до тех пор, пока они не вернулись к гостям.
      Джейк извинился перед ней и пошел выпить пива. Он хорошо хлебнул, когда появились ошеломленные Ли и Мика.
      - Ну?
      Джейк печально улыбнулся их наивности:
      - Дора Ли, конечно, дает. Желаю удачи.
      Вечер шел к концу. Джейк провел некоторое время с Ма, к которой так давно не приезжал. Она отдыхала в кресле-качалке на крыльце, обмахиваясь веером. Он пытался сосредоточиться на разговоре, но глазами постоянно искал Бэннер, которая танцевала со всеми мужчинами, с молодыми и старыми.
      Она хорошо проводит время. Но неужели Бэннер непременно должна держать голову вот так, чтобы обнажилась шея перед тем парнем? Не слишком ли тесно этот болван прижимает ее к себе? Кому это она там машет? Для кого эта пленительная улыбка? И если этот чертов Рэнди еще раз пригласит Бэннер на танец, то пусть поостережется... Придется кое-что предпринять, чтобы этот жеребец раз и навсегда забыл про нее. Но что делать? Что-что! Кастрировать!
      Джейк довел себя до бешенства. И когда гости разошлись, пошел к ожидавший их повозке. Внутри у него все скрутилось в тугой узел, ему хотелось обрушить на что-то удар.
      Они начали прощаться.
      - Интересно, что это значит? - Росс посмотрел в сторону горизонта, на северо-восток. Небо окрасилось в тускло-красный цвет.
      - Пожар, - ответил Джейк, проследив за взглядом Росса. Мика присвистнул сквозь зубы.
      - Должно быть, очень сильный пожар, если такое небо.
      - Интересно, что бы это могло быть? Довольно далеко от города, - заметила Лидия.
      - Может, кустарник? - предположил Росс. - Нужен хороший дождь. И вообще нынешняя весна слишком сухая.
      Казалось, общее любопытство было удовлетворено, но этот пожар полыхал далеко не так ярко, как зеленая ревность в глазах Бэннер.
      Глава 12
      - Росс, ведь это...
      - Замолчи и поцелуй меня.
      - Но...
      Росс ухмыльнулся.
      - Сегодня вечером я вытерпел всю эту респектабельность, все эти манеры, и теперь мне надо чего-то настоящего, из прежних времен, чего-то такого, что напомнило бы о моей порочной молодости.
      - Так вот почему ты затащил меня на стог сена, вместо того чтобы пригласить в уютную, хорошо обставленную спальню!
      - Знаешь, заниматься любовью в стоге сена - это совсем другое, особенное дело. Верно?
      - Тебе лучше знать, - сказала Лидия с насмешливой строгостью. - Ты уже не раз таскал меня сюда среди дня. И я всегда боялась, как бы дети не застукали нас, играя в прятки.
      Росс рассмеялся, расстегивая пуговицы у нее на груди.
      - А это только больше возбуждает. Лидия провела рукой по темным волосам мужа и приподняла его голову, чтобы лучше видеть лицо.
      - Но мне незачем сильнее возбуждаться, когда я занимаюсь с тобой любовью, ведь и так...
      - Подобный разговор, леди, может вызвать массу проблем, - предупредил Росс низким вибрирующим голосом.
      - Знаешь, эта дикость в тебе мне нравится, - прошептала Лидия. - Жилка Санни Кларка все еще жива. Кому это лучше знать, как не мне? Ты мой человек вне закона, и я люблю тебя. Какая разница, под каким именем ты живешь.
      Глаза его, обращенные к ней, светились изумрудным огнем. Чувства, отражавшиеся на лице женщины, были так же неуправляемы, как и его чувства.
      - Я люблю тебя.
      - Ты не охладел ко мне за все годы совместной жизни? - Она позволяла ему делать все, что он хотел, с ее грудью, а Росс знал, от чего Лидия испытывает самое большое наслаждение. Он взял соски в рот.
      - Росс! Росс! Росс! - И она упала ему на грудь, испытывая сладостный восторг.
      Он тоже чуть не умер, но лишь для того, чтобы обновиться, освежиться и снова возродиться. Лидия неизменно возвращала ему столько, сколько получала.
      Они тихо лежали, учащенно дыша и прислушиваясь к песне цикад. Лидия расстегнула его рубашку и поиграла волосками на груди. Они бормотали друг другу слова любви, целовались так, как целуются любовники, очень близкие и преданные друг другу. Наконец они заговорили более осмысленно.
      - Кажется, Бэннер в порядке. Как думаешь? Росс вздохнул и привлек Лидию к себе.
      - Думаю, да. Она умница. И упрямая, как все женщины. Нужен кто-то, у кого характер покрепче, чем у Грейди Шелдона, чтобы справиться с Бэннер.
      Лидия усмехнулась и дернула за волосок на груди Росса.
      - Но ты разве не беспокоился о ней? Ну хоть немного?
      - Беспокоился, конечно. Я не могу свыкнуться с мыслью, что наша девочка уже не ребенок. Бэннер - женщина и должна прочно стоять на ногах. Она сама теперь отвечает за свои решения. Меня это пугает. Слишком импульсивна наша дочь. Легче позволить Ли что-то решать, к тому же он мальчик. А вот Бэннер мне хочется защищать. - Он уперся подбородком в макушку Лидии. - Я люблю обоих наших детей так сильно, что боюсь за них.
      Лидия крепко закрыла глаза. Она знала, о каких родительских опасениях говорит муж. Каждый раз, когда Ли и Бэннер были не рядом с ней, отчаяние охватывало ее. Она всегда боялась, что, может быть, в последний раз видит их. Такие ощущения, конечно, глупые, но они понятны всем родителям.
      Высвободившись, Лидия посмотрела на Росса.
      - Может, мы не так тревожились бы за детей, если бы мы.., если бы я могла иметь их еще.
      Ну вот опять, снова.
      Росс взглянул на жену. Он все еще считал это лицо самым красивым из всех, какие видел в жизни. Оно не смазливое, но в нем много жизни, характера, духовности. Ее глаза цвета хереса светились умом, это глаза личности. Росс впитывал каждую черточку любимого лица, смотрел на каскад разметавшихся волос и распухшие от поцелуев губы.
      - Лидия, ты давала мне такое счастье все эти двадцать лет! Я даже не думал, что это бывает. Я говорил тебе, мне не важно, сколько у нас детей.
      Лидия задумчиво опустила глаза.
      - Да, ты говорил. Надеюсь, это так и есть.
      - Так и есть. Я бы ничего не хотел изменить в нашей жизни с того дня, как мы уехали из Джефферсона вместе с Мозесом и ребенком.
      - Я так рада, что у тебя уже был Ли. И благодарю Бога за то, что он дал нам Бэннер. Но как бы я хотела иметь много детей от тебя! Мне очень, очень жаль. Росс.
      Об этом они говорили с давних пор, много раз. Лидия никак не могла смириться с тем, что так и не забеременела после рождения Бэннер. Росс постоянно просил ее не переживать, успокоиться. Он не чувствовал себя обделенным. Росс любил Ли, рожденного от другой женщины, но воспитанного Лидией. Он любил Бэннер, дочь, созданную им вместе с Лидией. Это было что-то особенное.
      Росс хотел, чтобы печальное выражение исчезло с лица Лидии навсегда. Но понимал: оно все равно вернется. И он делал то, что мог, снова и снова успокаивал жену.
      Росс нащупал ее грудь, полную и теплую, нашел сосок и стал крутить его большим пальцем, пока тот не затвердел.
      - Нам не о чем жалеть, Лидия, - ласково сказал он. - Ты постоянно доставляла мне удовольствие. И так было всегда. - Росс прижался губами к ее груди. Лидия видела, как усы окружили ее сосок, а губы прихватили его.
      Лидия закрыла глаза, выдохнула несколько раз его имя и подумала: может быть, она несет наказание за то, что любит Росса больше, чем Бога. Муж перевернул ее на спину и накрыл своим телом. Он снова пришел в возбуждение, и Лидия снова жаждала его. Росс приподнялся и одним сильным рывком вошел в нее.
      ***
      Бэннер вырывала шпильки, распуская в темноте волосы. Она боролась с каждой шпилькой, они цеплялись, как рыболовные крючки, и стоило ей освободить одну, она тотчас бросала ее в повозку. Девушка была страшно возбуждена.
      - Черт побери, что ты делаешь?
      - Распускаю волосы.
      - Почему?
      - Потому что не могу больше этого выносить.
      - А в чем дело?
      Она затрясла головой, волосы разлетелись во все стороны. Шелковый локон коснулся лица Джейка, но он отмахнулся от него.
      - Прекрати!
      - У меня голова болит от всего этого. Я хочу, чтобы ее продуло ветром. И вообще это не твое дело.
      Джейк скрипнул зубами и уставился на круп лошади, тащившей повозку.
      - Хорошо, сиди спокойно, а то вывалишься и сломаешь шею.
      Бэннер кипела. Слишком возбужденная, она не находила себе места и вся ощетинилась от злости. В детстве Бэннер обычно толкала Ли головой в живот, чтобы начать ссору, когда злилась на него. Этого хотелось ей и сейчас. Она жаждала драки и готова была ухватиться за любой промах Джейка.
      Но он ничего такого не делал, просто управлял повозкой и курил свою чертову сигару. Наверняка все его мысли вьются вокруг той соплячки, Доры Ли. Бэннер не могла забыть момент, когда они возвращались к гостям.
      Дора Ли посмотрела на нее злорадно и очень многозначительно. Джейк что-то шепнул Ли и Мике, и те расхохотались. Без сомнения, он сказал им что-то возмутительное и непристойное. Бэннер с радостью поколотила бы их всех.
      Однако она танцевала, смеялась, притворяясь, будто от души веселится, а по правде говоря, никогда еще не была такой злой и несчастной. Стоило представить себе - Джейк целует Дору Ли точно так же, как и ее, и отравленное жало ревности пронзало Бэннер. Яд проникал во все клетки, превращая душу во что-то черное и маслянистое. Даже до того, как Джейк приехал на ее свадьбу, Бэннер ревновала, если он проводил время с другими людьми. Сейчас ревность разрослась до невообразимых размеров, но она ничего не могла с собой поделать.
      - Тебе понравился вечер? - отрывисто спросила Бэннер. Если бы она не нарушила напряженного молчания, то наверняка треснула бы, как ореховая скорлупа.
      - Угу, - пробормотал Джейк, глядя вперед.
      - Ну конечно, понравился, еще бы. Ты наверняка хорошо провел время, судя по тому, как выхаживал перед всеми женщинами. - Бэннер откинула назад голову, выгнула шею и посмотрела на звезды, изображая всем своим видом беззаботность. - Я тоже. Люблю танцевать. Ноги завтра будут болеть от танцев! - Ей хотелось напомнить Джейку, что недостатка в партнерах не было.
      - Ты можешь попарить их, если болят.
      - Попарю. - Черт побери этот его холодный тон! - Думаю, Доре Ли тоже придется попарить ноги.
      - Вот как?
      Бэннер невесело рассмеялась, потом коротко и раздраженно выдохнула:
      - Ха! - Это вышло у нее с натугой. - Этой девице все равно, с кем танцевать, лишь бы это был мужчина.
      - Правда? - Он перекинул сигару из одного угла рта в другой.
      Бэннер очень хотелось вырвать ее изо рта Джейка, но она не посмела.
      - Весь город знает про ее отношение к мужчинам.
      - Гм, - задумчиво произнес Джейк. - А я думал, она хорошая.
      - Хорошая! Конечно, ты так думал.
      - Так я и думал.
      - Не жалеешь, что везешь домой меня? Уверена, ты предпочел бы провожать Дору Ли.
      Джек молча пожал плечами, но с таким видом, который только подлил масла в огонь.
      - Я видела, как вы вместе ускользнули. Ну и что? Она такая, как о ней говорят? - И, не дожидаясь ответа, продолжала:
      - Убеждена, так и есть. Я видела эту глупую улыбочку на ее физиономии, когда вы возвращались. Ну просто стыд! - Бэннер покачала головой. - Не сомневаюсь, ты целовал ее. Не говоря уж про все остальное. Ты ведь ее трогал, да? Я слышала, она позволяет... Ну, я даже не могу это произнести. - Бэннер снова откинула голову. - Она непристойно грудастая. И еще гордится этим! И вся эта ее детская пухлость, которая еще не прошла... Наверное, на тебя произвела впечатление ее фигура. Она тебе что-нибудь показывала?
      Джейк затянулся сигарой, медленно выпустил колечки дыма, потом швырнул ее в реку, когда повозка въехала на мост.
      - Если я целуюсь, то никогда про это не говорю, Бэннер. - Он уставился на нее своими проницательными голубыми глазами. - И ты особенно должна бы этому радоваться.
      Если бы Джейк ударил ее, она не была бы так поражена, обижена, ранена. Бэннер озадаченно уставилась на него. Весь воздух словно вышел из ее тела. А с ним и воинственный дух. Бэннер отвернулась, не в силах больше смотреть на него.
      Джейк выругался про себя. Он тоже кипел от ревности. И тут же ему передалось настроение Бэннер. Казалось, повозка вспыхнет огнем, если они оба потеряют над собой контроль. Подавив собственные чувства, Джейк позволил ей высказаться. Он ненавидел себя за то, что ему пришлось сделать. Но проявил жестокость из добрых побуждений.
      Но может, он был слишком жесток? Может, ему следовало обнять ее и извиниться? Может, он должен просто...
      Нет, Джей. Если ты обнимешь ее, твои добрые намерения полетят к черту.
      Волосы Бэннер были такие темные, такие соблазнительные в ночи. Ему нравилось чувствовать щекой их шелковистое прикосновение. Когда Бэннер нет рядом, он скучает по ее запаху. Она такая прелестная в своем нарядном платье, ее грудь под кокеткой такая зовущая в серебристом свете луны.
      Джейк уверял себя, что его нежность к Бэннер - это нежность дяди к племяннице, но аргумент был слишком неубедительным. Его чувства совсем иные, чем те, которые бывают при таком родстве. Не хватало к его грехам прибавить грех кровосмешения.
      Нет, Джейк. Не прикасайся к ней. Вы уже совершили глупость. Причем она поплатилась за это. Не веди себя снова как дурак.
      Когда повозка въехала во двор, Бэннер выскочила, торопясь поскорее и подальше убраться от него. Сердце Джейка разрывалось, когда он смотрел, как девушка, гордо выпрямившись, шла к двери. Джейк понимал, она слишком унижена, и не мог оставить ее вот так, ничего не сказав.
      - Бэннер!
      Она остановилась, слегка склонив голову, но потом снова вздернула ее и обернулась с вызывающим видом.
      - Да?
      - Мне не стоило это говорить.
      - Но это ведь правда, не так ли?
      Взгляд Джейка перескакивал с одного предмета на другой, только бы не смотреть на нее, не позволить себе увидеть страдания Бэннер. Однако он знал: ради безопасности нельзя облегчать ее муки. И все же Джейк не спешил пожелать ей доброй ночи, оттягивая этот момент.
      - Росс рассказал мне об одном посреднике в Форт-Уэрте. Этот человек мог бы подобрать нам небольшое стадо коров по сходной цене. Что скажешь?
      Но Бэннер не хотела говорить о коровах. Она собиралась спросить, почему Джейк Лэнгстон так ненавидит ее. Он на самом деле ее ненавидит? Презирает за то, что она с ним сделала? Может, смеется над неуклюжими попытками заманить его в брак?
      - Делай, как сам считаешь нужным. Ты у меня старший рабочий.
      - Понятно. - Джейк смущенно крутил поводья. - Пожалуй, поеду на днях в Форт-Уэрт и повидаюсь с ним.
      - Поезжай, если надо. Он кивнул.
      - Ну ладно, спокойной ночи.
      Пожалуйста, Бэннер, не смотри на меня так. Мне хочется обнять тебя, но я не могу.
      - Спокойной ночи.
      Джейк, почему ты наказываешь меня за грех, совершенный нами обоими? Не надо меня так сильно ненавидеть за это.
      - Запрись как следует, слышишь? Я помню, какая ты сладкая, Бэннер. Я хочу тебя. Но я не могу, не могу, не могу.
      - Запру. Спокойной ночи.
      Ты был такой милый той ночью. Такой нежный, заботливый. Почему сейчас ты суровый и грозный?
      Бэннер вошла в темный дом и закрыла за собой дверь. Джейк дождался, пока загорится свет в ее спальне, а потом потащил повозку в сарай.
      ***
      - О Боже!
      Три полена с грохотом выпали из рук Бэннер на землю. Одна рука метнулась к губам, чтобы не вырвался крик. Другая легла на живот.
      - Что ты тут делаешь?
      Из темноты вышел Грейди Шелдон и нерешительно шагнул к ней.
      - Как ты, Бэннер? - спросил он заискивающим тоном. Девушка оправилась от шока, хотя тревога не оставила ее. Джейк и ковбои работали далеко от дома. Она была одна в доме и ходила за дровами, сложенными за сараем. Сейчас Бэннер испугалась бы любого мужчину, поджидавшего ее на крыльце. И уж тем более этого.
      Но она подавила свой страх, его вытеснила злость - подумать только, какая наглость! Бэннер наклонилась за упавшими дровами, а выпрямившись, посмотрела на него с полным безразличием.
      - Как я, Грейди? А тебе-то что? И вообще, какая наглость - явиться сюда! Если не уберешься через десять секунд, я тебя пристрелю.
      Бэннер направилась мимо него к двери, но он схватил ее за руку и заставил остановиться.
      - Бэннер, пожалуйста. Мне надо с тобой поговорить.
      - А мне не надо. Проваливай отсюда и никогда больше не появляйся.
      - Ты слышала о моей.., моей жене?
      Она бросила дрова на крыльцо и одарила его уничтожающим взглядом. Ванда и Догги Бернсы сгорели в огне. Это событие, случившееся на следующий день после приема в доме Коулменов, потрясло город. Джейк рассказал ей все, вернувшись из поездки в Ларсен. Это произошло две недели назад.
      - Мне жаль, Грейди. Такая трагическая смерть. Но это не имеет ко мне никакого отношения.
      - Имеет, Бэннер, - сказал он взволнованно. - Я хочу с тобой поговорить. Объяснить. У меня никогда не было ни единого шанса объясниться с тобой. Ведь это нечестно, правда?
      - Нечестно то, что ты сделал, Грейди. А теперь извини меня. Мне надо готовить ужин. - Бэннер вошла в дом и повернулась, чтобы закрыть дверь. Но прежде чем это сделать, сказала:
      - Не хочу больше тебя видеть. Никогда.
      Грейди привязал свою лошадь на другой стороне загона. Поэтому Бэннер не заметила ее, пересекая двор. Сейчас из окна гостиной она наблюдала, как Грейди уезжает. И только теперь поняла, что сильно дрожит. Вытирая мокрые руки о штаны, Бэннер пошла на кухню готовить ужин.
      Она решила не говорить Джейку о визите Грейди. Он только разозлится, и все. После того приема они вполне сносно уживались друг с другом. Правда, Джейк, закончив ужин, уезжал в город. Бэннер не хотела думать, куда он ездит и зачем. В салун? К Доре Ли? Однако она никогда не могла уснуть до его возвращения.
      Появление Грейди могло нарушить мирное сосуществование и разжечь ярость Джейка, поэтому незачем ему говорить. Бэннер была уверена: у Грейди не хватит духу вернуться.
      Но он вернулся. На следующий день, примерно в то же время. Бэннер подумала, а не специально ли Грейди подгадывает, выяснив, когда она остается в доме одна? Ведь мужчины работают далеко отсюда. На этот раз он постучал в заднюю дверь. Бэннер открыла дверь и увидела Грейди Шелдона с букетом цветов.
      Она уставилась на цветы, но не потянулась к ним.
      - Я запретила тебе приезжать.
      - А можно мне войти?
      - Нет. Уходи, Грейди. Я думала, что сказала все ясно... - Бэннер, пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста. Она внимательно посмотрела на него. Грейди изменился. Лицо его уже не было по-мальчишески красивым, вызывающе чистым, открытым и честным. Появились усталые складки вокруг рта и тени под глазами. Он выглядел измученным. Перемены, конечно, не слишком явные, но вполне очевидные.
      Сердце Бэннер сдавила жалость. Наверное, Грейди страдал так же сильно, как она? Хотя это невозможно. Мужчины обычно выходят из таких скандалов без потерь. Лидия говорила ей.
      Может от жалости, может, потому, что она больше не боялась его, Бэннер разрешила ему войти. Грейди робко переступил порог. Она не предложила ему сесть. Он неловко держал в руках цветы, потом положил букет на стол.
      - Бэннер, я знаю, ты должна ненавидеть меня.
      - У меня нет к тебе ненависти. И вообще никаких чувств. Все, что было раньше, умерло в тот момент, когда я узнала о твоем предательстве.
      Грейди уставился на свои ботинки. Черт побери, сегодня ему не хотелось изображать кротость, мягкость или покаяние. Он вообще хотел бы послать ко всем чертям этих Коулменов. Но они ему могли здорово пригодиться. Две последние недели в его жизни были самыми худшими.
      Вначале Грейди делал вид, что он в шоке из-за пожара, погубившего Борисов. Потом выдержал испытание следствием. Пожар и связанная с этим смерть привычное дело, но Грейди не нравились подозрительные взгляды шерифа и горожан.
      Грейди Шелдону нужны союзники, такие могущественные, как Коулмены. И если бы ему удалось восстановить отношения с ними, город снова принял бы его. Бизнес Грейди все еще процветал, потому что он владел единственной в окрестностях деревообрабатывающей фабрикой и складом стройматериалов. Но уважение людей он потерял, в их глазах читал презрение.
      И потом, черт побери, Грейди хотел заполучить те акры леса, которые принадлежали теперь Бэннер Коулмен, и ради этого он готов был унижаться перед ней. Нужно явиться к ней сломленным, женщинам нравится прощать мужчин. Они не могут устоять, когда чувствуют себя выше. Бэннер Коулмен не исключение. Грейди Шелдон мог поклясться в этом.
      - Бэннер, то, что случилось в церкви, ужасно. Мне было так плохо, я больше страдал из-за тебя, чем из-за себя. Я понимал, каково тебе это пережить и что ты будешь думать обо мне.
      - Ты опозорил меня и мою семью перед всеми.
      - Знаю.
      - Не думаю, что могу скоро обо всем забыть и тем более простить, Грейди.
      - Но надеюсь, со временем сможешь, - после того как я хоть что-то объясню насчет Ванды.
      - Не хочу ничего слышать. Уходи.
      - Пожалуйста, Бэннер. Ну пожалуйста, выслушай меня. - Грейди облизнул губы и шагнул вперед, с мольбой протягивая к ней руки. - Я ужасно чувствую себя из-за ее смерти, из-за ребенка, и вообще... Я будто приговоренный к пожизненному заключению, которого внезапно освободили. Поверь: такая девица, как Ванда, для меня никогда ничего не значила.
      - Так ты же с ней занимался любовью! - воскликнула Бэннер.
      Грейди опустил голову.
      - Знаю, знаю. Но поверь, с тех пор я жалею о каждом своем вздохе. Я был с ней один раз, Бэннер. Клянусь. Только один раз, - лгал он. - И это не было любовью, это что-то совершенно другое. Вряд ли я отец ребенка. Молю Бога, чтобы это оказался не я. Но нет никакой возможности доказать!
      - Все это не важно. Главное, ты предал меня и любовь, в которой клялся.
      - Я понимаю, тебе тяжело как женщине, как леди, понять такого рода страсть. - Грейди опустил глаза и поэтому не видел, как побледнела Бэннер. Иногда такое случается. Прежде чем поймешь, что произошло, уже приходится сожалеть о случившемся.
      Когда Грейди рискнул поднять голову и посмотреть, какое впечатление производит его признание, Бэннер уже отвернулась к окну.
      - Это произошло так быстро, - поспешно продолжал он, полагая, что Бэннер молчит, размышляя над его словами. - Я поехал к ним купить немного виски. Она была дома одна. Она... Она.., ну, ты можешь представить себе, как нескромно она вела себя. А я как раз возвращался после встречи с тобой. Я так ужасно хотел тебя. И когда Ванда.., ну... Ну, я вообразил на несколько минут, будто целую тебя. Она не останавливалась, Бэннер, продолжала и продолжала, трогала меня. Мне не следует говорить с тобой о подобных вещах, я понимаю, но она трогала меня в интимных местах, понимаешь, и говорила мне такое, что...
      - Пожалуйста, - прошептала Бэннер, ухватившись пальцами за край полки так сильно, что они заныли. - Прекрати.
      Как издевка звучали теперь в ушах собственные слова Бэннер, когда она умоляла Джейка взять ее. Она умоляла, уговаривала, подбадривала, произнося все, что только могла придумать в тот момент. Бэннер даже дошла до того, что напомнила ему о его любви к ее матери. Обжигающие слезы ослепили девушку. Боже, неудивительно, что Джейк относится к ней с таким же презрением, как Грейди к своей проститутке.
      - Бэннер, будь ты мужчиной, ты поняла бы меня. Когда дело доходит до определенной точки, пути назад нет. Мужчина теряет над собой власть. Я после этого ненавидел себя. Не мог поверить, что я это сделал. Клянусь, я не трогал Ванду и никакую другую женщину после нее. Я всегда хотел только тебя. Я люблю тебя.
      Бэннер вытерла слезы. Настроение Грейди поднялось, он думал, что она плачет из-за него. Но Бэннер повернулась к нему и спросила:
      - А чего ты хочешь от меня? Зачем ты пришел?
      - Я хочу вернуть тебя. Хочу, чтобы мы поженились.
      - Это невозможно.
      Он упрямо замотал головой:
      - Нет, возможно. Возможно, если ты простишь меня. Бэннер, умоляю тебя. Я сделал ошибку. Одну несчастную ошибку. Это был самый ужасный миг в моей жизни. Пожалуйста, не заставляй расплачиваться за него вечно. Обещай мне подумать. Я не могу жить без тебя. Я слишком сильно тебя люблю.
      Бэннер изумилась, что слова Грейди Шелдона кажутся ей такими пустыми. А ведь несколько недель назад она думала, что любит его так же сильно, как он ее. Но любила ли она Грейди на самом деле? И что сейчас чувствует? Только жалость. А любовь? С каждой минутой это слово представлялось Бэннер все более бессмысленным. Оно применимо к совсем разным чувствам, наверное, потому, что люди не придумали другого всеобъемлющего слова.
      И кто она такая, чтобы судить Грейди за его падение, когда сама пала не менее низко, чем он? Грейди предал ее любовь, да. Но разве Бэннер не предавала тех, кто ее любит? Родителей? Ма? Ли? Мику? И самого Джейка?
      Джейк. В него она влюблена. И это надо признать.
      Она любила Джейка всю жизнь. Это счастливое бурлящее чувство выплескивалось на поверхность, переливалось через край всякий раз, когда Бэннер видела его. Но это была естественная любовь, которую можно выражать открыто.
      Но эта любовь - совсем другая. Она не принесла ей ничего, кроме несчастья. Такую любовь прячут. От нее нельзя ликовать.
      Грейди предлагал ей выход. Выйдя за него замуж, она станет жить - ну если не счастливо, то по крайней мере снова жить. Она освободится от борьбы, рвущей ее сердце на части. Надо бы подумать о предложении Грейди. Он, конечно, уже не прежний щеголь, уверенный в себе и своем будущем. Позор его поступка еще долго будет преследовать его. Его извинения, похоже, искренни, но сможет ли она снова поверить ему?
      Словно читая ее мысли, Грейди сказал:
      - Я понимаю, ты не веришь мне. Но все, что я сказал, правда, Бэннер. Я обожаю тебя. Ты мне так нужна!
      Бэннер подумала: а захочет ли Грейди взять ее в жены, узнав, что она больше не девственница? Если Грейди изменился, то и она изменилась. О, еще больше. Нет уже прежней веселой Бэннер Коулмен, которой когда-то Грейди сделал предложение. Ее больше не существует.
      - Сомневаюсь, что мы сможем вернуться к прошлому... Грейди поднял руку:
      - Не отвечай мне сейчас. Просто подумай об этом. Бэннер вдруг ощутила страшную усталость, такую, что боялась упасть. Ей хотелось, чтобы он поскорее ушел.
      - Я подумаю. Мне нужно время.
      - Понимаю. - Грейди набрался мужества, взял ее руку, поднес к губам и нежно поцеловал. Потом рука безжизненно упала. - Я не отступлюсь, Бэннер, пока ты не скажешь "да". - Он повернулся и вышел.
      Бэннер опустилась на стул, закрыла лицо руками и расплакалась. После приема у родителей и ужасного дня, который предшествовал ему, она не позволяла себе плакать из упрямства. А теперь слезы горячим соленым потоком хлынули из глаз.
      Какой простой была бы ее жизнь, если бы свадьба состоялась! Она была бы счастлива и никогда бы не узнала, как Грейди развлекался с Вандой Берне и с кем-то еще. Они с Джейком остались бы друзьями. Между ними не было бы никакой вражды. Ну как только она додумалась пойти к нему в сарай в ту ночь?
      Услышав шаги Джейка во дворе, Бэннер резко вскинула голову. Коротко постучав, он открыл дверь и окликнул ее. Она отвернулась, но Джейк успел заметить следы слез.
      - Что случилось? Что?
      - Ничего.
      - Ты плачешь. - Он быстро пересек кухню, зазвенев шпорами, и опустился перед ней на колени. - Плачешь, не обманывай.
      Джейк сдвинул назад шляпу, и прядь светлых волос упала на лоб. Сердце ее переполнилось любовью, и лицо запылало.
      - О Джейк!
      И вдруг он обнял ее, а Бэннер уткнулась ему лицом между шеей и плечом. Воротник его тут же промок от ее слез.
      Джейк зарылся лицом ей в волосы и притянул к себе. Он не отстранял Бэннер до тех пор, пока она не выплакалась и рыдания не сменились тихими всхлипываниями, приглушенными его шейным платком.
      Только после этого Джейк отстранил от себя Бэннер и посмотрел ей в лицо.
      - Ты скажешь, что случилось?
      - Не поверишь. Сенная лихорадка. Он посмотрел на цветы.
      - У тебя никогда не было ее в детстве.
      - Откуда тебе знать? Ты всегда куда-то уезжал и бросал меня.
      Взгляд его остановился на губах Бэннер, произносящих эти упреки, и тогда Джейк поднес руку ко рту и стащил сильными белыми зубами кожаную перчатку, не сводя глаз с ее губ.
      - Прости. Каждый раз, покидая тебя, я так или Иначе приношу тебе боль. Прости, Бэннер. - Джейк притронулся к ее щеке. Другой рукой он обнял девушку за талию и привлек к себе. Ее грудь прижалась к его груди. Джейк наклонился и поцеловал Бэннер.
      Затрепетав, она обняла его, ее руки сошлись у него на спине; казалось, она сцепила пальцы вокруг твердой колонны.
      - Кто учил тебя целоваться, Бэннер? - спросил Джейк.
      - Ты.
      - Я не так учил. Открой рот.
      - Я не хочу, чтобы ты подумал, будто я такая же проститутка, как Уоткинс, или потаскушка вроде Доры Ли.
      - О, ради Бога! - вздохнул он. - Поцелуй меня как следует.
      У Бэннер не было выбора. Язык Джейка протиснулся между ее губами, и они раздвинулись. Он наклонил ее голову набок решительно и уверенно, язык проник глубже, касаясь неба, тыльной стороны зубов, заскользил по губам. Это возбуждало Бэннер невероятно.
      Но Джейк не прекратил ласки, даже отпустив ее губы. Она доверчиво прильнула к нему, такая слабая, такая нежная, и он слизнул остатки слез с ее век, коснулся кончика носа языком и словно рассыпал поцелуи по заплаканным щекам. Как хорошо, и как волнует! Замечательно!
      - Почему ты плакала, Бэннер?
      - Я же сказала тебе, сенная лихорадка. Джейк запустил пальцы в ее волосы, приподнял их и прихватил мочку уха зубами. Бэннер вскрикнула, а он улыбнулся.
      - Так если у тебя сенная лихорадка, зачем же ты собирала цветы?
      - А я их не собирала.
      - Откуда же они?
      - Грейди принес.
      Джейк резко поднял голову и долго смотрел на нее в упор. Потом снял шляпу, непонятным образом удержавшуюся на голове во время их объятий, и ударил ею несколько раз по бедру, подняв облачко пыли.
      - Надеюсь, я не так понял.
      - Грейди принес их мне, - повторила Бэннер, и лицо Джейка ей совсем не понравилось.
      - Грейди Шелдон? - Сердечный тон, каким он произнес это, предательски выдавал его напряжение. Бэннер встала.
      - Да, Грейди Шелдон.
      И тут Джейк взорвался. Он швырнул шляпу на вешалку у двери. Вышло удачно: она повисла на крючке с первого раза. Джейк стоял перед Бэннер, уперев кулаки в бедра.
      - Ты позволила ему войти?
      Его поза и лицо говорили Бэннер, что он о ней сейчас думает: дура, каких поискать. Бэннер стало нехорошо, - А почему бы и нет? - Она пошла к раковине и без всякой необходимости начала яростно накачивать в нее воду.
      - Почему бы и нет? - заорал Джейк так, что задрожали стекла в окнах.
      - Почему бы и нет? Если помнишь, я когда-то собиралась выйти за него замуж.
      - Да, помню. - Джейк подошел к ней, стащил вторую перчатку и кинул на стол к первой. - Я помню также, как в него стреляли и проделали ему дырку в плече в день твоей свадьбы за то, что он обрюхатил какую-то девку.
      Бэннер быстро повернулась.
      - Ты так старомодно выражаешься, - заметила она с сарказмом.
      - И о чем ты думаешь, впуская его в дом? Теперь, когда Джейк указал ей на это, Бэннер поняла, насколько глупо себя вела. Ли говорил, что в церкви Росс угрожал убить Грейди. А человек, такой гордый, как Грейди, не мог забыть этой угрозы. Вдруг он приходил сюда мстить, а не искать прощения? О нет. Но даже усомнившись в том, что ей стоило впускать Грейди, Бэннер не призналась в этом Джейку. Она посмотрела на него холодно и отчужденно.
      - Он извинялся и просил меня выйти за него замуж. Джейк уставился на нее, не веря ни ушам, ни глазам. Наконец покачал головой и безжалостно расхохотался.
      - Надеюсь, ты не обдумываешь это предложение?
      - Может, и обдумываю.
      Глаза Джейка угрожающе сощурились. Он не доверял Шелдону, считая слишком странным пожар, в котором погибли Ванда и ее отец. Уж очень много совпадений, и как начался пожар, никто не мог объяснить до сих пор. Джейк возненавидел этого сукина сына, как только увидел его в церкви. Он тут же понял, что Шелдон не тот человек, который нужен Бэннер. Джейк терпеть не мог изворотливых, раболепствующих, амбициозных ублюдков вроде Шелдона.
      - Этот недоносок угрожал тебе?
      - Нет.
      - А что он сказал?
      - Это мое дело.
      - Не хитри со мной, мисс Коулмен. Росе убьет Шелдона, если узнает, что тот приблизился к тебе.
      - Полагаю, ты сейчас же полетишь в Ривер-Бенд и доложишь.
      Его обветренное лицо выразило презрение.
      - Я не доносчик, Бэннер. А ты не ребенок.
      - Это верно. Я не ребенок. И вольна принимать цветы от любого мужчины, если захочу. А ты старший рабочий на Плам-Крик. Я советуюсь с тобой по делам ранчо, но пока не попрошу твоего совета по личным делам, держи свои советы при себе.
      Джейк не знал, что разумнее - задушить ее или поцеловать. Но он был настолько не в себе, что не мог решиться ни на то, ни на другое. Схватив свои перчатки, Джейк сорвал шляпу с крючка и вылетел за дверь. Шпоры его зазвенели, когда он тяжелой походкой шел по утоптанной земле. И в ритм шагам произносил ругательства.
      Испорченная дрянь. Она не понимает, что хорошо и что плохо. Не понимает, что он хочет лишь защитить ее от скользких типов вроде Шелдона или соблазнителей вроде Рэнди.
      И черт побери, как она могла целовать его, когда эти проклятые шелдоновские цветы лежали рядом на столе?
      Да какого черта? Почему это должно волновать его? Джейк не понимал. Он обещал Россу присмотреть за ней. Хорошо. Но он же не виноват, если Бэннер снова заводит шашни с этим дерьмовым Шелдоном? Черт побери, нет, он не сможет присмотреть за ней. Если Бэннер вляпается во что-то, значит, именно этого она и заслуживает.
      Но Джейк знал, что убьет Грейди Шелдона, прежде чем тот посмеет коснуться Бэннер Коулмен. И это так же неотвратимо, как завтрашний восход солнца.