Тани была вне себя. Она сочла это оскорблением «Ковчегу» и лично своему дяде. Ведь здешний повелитель зверей обещал, то встретит челнок! А вместо него приехал какой-то мужик, сообщивший, что Шторм уехал в пустыню. У них, видите ли, скотина дохнет! Он долго распинался, как это важно и почему Хостин поехал туда собственной персоной и взял с собой двух животных из своей команды. Хамство чистой воды, вот что это такое! Странно, что дядя Брайон ничего не сказал, а принялся, как ни в чём не бывало, обсуждать местные условия.
      Тани потихоньку ушла от них и вернулась к челноку. Мэнди будет приятно поразмяться на свежем воздухе. Тани вытащила на улицу насест для парасовы и вбила его в землю рядом с трапом. Потом вынесла из челнока огромную птицу. Мэнди с удовольствием перескочила на насест, убедилась, что поилка и кормушка полны, и принялась оглядываться по сторонам. Арзорец вместе с дядей Брайаном подошли поглядеть на неё.
      — Красавица какая! Ишанская парасова, да?
      Тани слегка оттаяла. Мэнди действительно была красавицей.
      — Да. Учёные подумывали о том, чтобы использовать их в качестве посланцев для повелителей зверей.
      Арзорец кивнул.
      — Я так и думал, что она генетически модифицирована. Парасовы обычно неуютно чувствуют себя при дневном свете.
      Тани было приятно поговорить о своей любимице.
      — Нет, Мэнди дневной свет любит! И ещё она может передавать очень длинные словесные сообщения без единой ошибки. Потому ишанские первопоселенцы и назвали их парасовами. «Парасова» — это не сова с приставкой «пара-», то есть «не совсем сова», это от слова «parrot» — «попугай», так что получается — попугайные совы. Потому что они, с одной стороны, очень хорошо умеют подражать человеческой речи, а с другой — летают только по ночам. В просторечии их звали просто «привидениями». Это потому, — улыбнулась Тани, — что они белые и летают абсолютно бесшумно.
      Арзорец улыбнулся в ответ.
      — Но ваша Мэнди не белая.
      — Не белая.
      Тани погладила Мэнди, и та откликнулась негромким мурлыкающим звуком. Пёрышки Мэнди были белые, с лёгким желтоватым налётом, плавно переходящим в тёмно-бурый.
      — Это для маскировки. Если Мэнди будет сидеть неподвижно, её очень трудно заметить. На Ишане это была естественная мутация, достаточно распространённая. Но там обычные белые сородичи, как правило, убивали мутантов, потому что они были другие и слишком выделялись на снегу. Мы внедрили этот ген намеренно, и теперь все парасовы имеют такую окраску. Но летает Мэнди по-прежнему бесшумно. Почешите ей грудку, она это любит.
      Брэд Куэйд опасливо протянул руку к птице. Он никогда ещё не видел такого мощного клюва. Пока он чесал Мэнди грудку, она ласково пощипывала его пальцы. Брэд обратил внимание на узор пёрышек у неё на груди — если смотреть на сову в упор, в глазах начинает рябить и расплываться. Брэд вздохнул.
      — Чудесная птица. Надеюсь, у вас достаточно их генетического материала. Жаль будет, если они вымрут.
      — У нас его тонны! — рассмеялась Тани. — Ну, в общем, много. Нет, вымирание им не грозит. Спрос на парасов огромный.
      Брэд вопросительно вскинул брови.
      — За год до того, как ксики уничтожили Ишан, целый корабль тамошних учёных отправился исследовать Ду-Ишан. Это планета-пустыня в нескольких парсеках от Ишана. Они вернулись и сообщили, что этот мир необитаем, пригоден для жизни и там достаточно природных ресурсов, которыми можно торговать.
      Тани хихикнула.
      — Естественно, не успели учёные закончить свой доклад, как туда отправились сразу три корабля с поселенцами. И ещё три отбыли за неделю до того, как на Ишан напали ксики. С тех пор на Ду-Ишане основали множество ранчо, и парасов там используют для связи, когда не хватает денег на коммы. Или, например, когда пастух отправляется объезжать территорию и каждый вечер присылает доклады.
      Она взглянула на Брэда смеющимися глазами.
      — Они совсем как ваши лошади. Самовоспроизводятся и не требуют дорогостоящего топлива и инопланетных запчастей.
      Краем глаза Тани заметила, как кивает дядя Брайон. Действительно, «Ковчег» размножал и продавал парасов в больших количествах. Теперь и правда преобладала тёмная разновидность парасов. Климат Ду-Ишана, то есть Ишана номер два, напоминал климат Арзора. На тамошних ранчо разводили сернов, крупных туповатых птиц местного происхождения, похожих на земных страусов. Для охраны этих птиц использовали койотов, тоже выведенных из генетически модифицированных животных, созданных для повелителей зверей. Да, кстати! Тани сосредоточилась — и на верху трапа показались две остроухие головы. Брэд Куэйд заметил их сразу же.
      — Койоты?
      Тани безмолвно призвала их к себе. Звери спустились по трапу и подошли к ней. Тани гордо представила их:
      — Это Миноу и Ферарре!
      Куэйд подумал, что девушке и впрямь есть чем гордиться. Великолепные звери. Блестящий мех переливался всеми оттенками темно — и светло-серого. Стоило им замереть на месте и они исчезали, точь-в-точь как парасова. Две пары золотистых глаз встретились с глазами Брэда. В их взгляде светился ум, превосходящий даже вековую мудрость койота. Да, понятно, почему эти звери так ценятся на Ду-Ишане. Брэд смотрел на них, не скрывая восхищения. Он обратил внимание, что Тани зарделась от удовольствия.
      Обнаружив, что Шторм не явился лично встречать её дядю, девушка сделалась откровенно враждебна. Возможно, она решила, что Хостин таким образом нанёс учёному оскорбление. И каждый раз, как она упоминала о пасынке Брэда, в её тоне проскальзывало презрение. Брэд исподтишка наблюдал за ней. Хорошая кость. Красоткой её не назовёшь, но с возрастом она сделается изящной. Густые чёрные волосы собраны в длинный хвост, переброшенный через плечо. А глаза… Брэд никак не мог понять, какого же цвета у неё глаза. Временами они казались зелёными, временами льдисто-серыми. Ей, очевидно, восемнадцать-девятнадцать, она на семь или восемь лет моложе Хостина. Её родственники, очевидно, ирландцы, но в Тани чувствовалась примесь какой-то иной крови.
      Судя по паре замечаний её дяди, девушку они с женой воспитывали сами. Это сулило проблемы. Что у старших на уме, то у детей на языке. Если ведущие специалисты «Ковчега» испытывают неприязнь к повелителям зверей, то, возможно, Шторм напрасно надеется раздобыть новых партнёров для своих животных. То, что произошло на Фремлине, не обнадёживало. Но Брэд счёл необходимым побеседовать с учёными, дабы умерить их обиду, вызванную тем, что его сын не явился лично встречать челнок. Ничего, Хостин должен вернуться к завтрашнему дню. Вряд ли дело, по которому его вызвал Думарой, настолько серьёзное… Брэд вздохнул. Он по опыту знал, что мелкие неприятности имеют тенденцию перерастать в крупные. По крайней мере, рассчитывать следует на худшее. Он надеялся, что Шторм именно так и делает.
 
      Хостин тоже надеялся, что сумел предусмотреть все мыслимые опасности. Баку уходила все выше и выше в небо, постепенно расширяя круги. Шторм поддерживал контакт с ней. Сурра бежала впереди, по следу, с отвращением морща нос — для неё след вонял мерзкой тухлятиной. Думарой ёрзал в седле, наблюдая за действиями Шторма и его команды. Фермеру хотелось немедленно что-нибудь предпринять, к тому же он тревожился за молодого Ласко. Главная проблема Думароя была в том, что он сперва делал, а думал потом. Хостин видел, что фермер теряет терпение. Если они не тронутся в путь в ближайшее время, Думарой не выдержит и ускачет без него.
      — Та тварь, что убивает якобыков, не оставляет следов, но имеет запах, по которому Сурра может её отыскать.
      Думарой набычился, как разъярённый самец якобыка.
      — Чего так долго-то? Я думаю, надо сперва проверить, как там парнишка, а потом уж идти по следу.
      К его удивлению, Шторм согласился.
      — Полагаю, так и следует поступить. Как побыстрее проехать к землянке?
      — Спуститься в этот каньон и подняться на вон ту плоскую гору в дальнем его конце. Землянка должна быть в нескольких милях за ней — если, конечно, этот охламон заночевал там, где собирался.
      Думарой старался говорить небрежным тоном, но обмануть Хостина ему не удалось. Фермер был всерьёз озабочен.
      Шторм, не говоря ни слова, развернул коня и принялся спускаться по пологому склону каньона. Фермер тронулся следом, обогнал Шторма, указывая путь. Оказавшись внизу, оба пустили коней галопом. Упряжная кобыла тоже перешла на галоп, чтобы не отстать от них, и телега загрохотала по камням. Сурра, примостившаяся было на мешках, после очередного толчка с возмущённым фырканьем спрыгнула наземь.
      Предки Сурры были некрупными, широколапыми и большеухими представителями семейства кошачьих, обитавшими на просторах африканских пустынь. Генетики преобразили этих диких кошек в существо, которое по-прежнему имело песчано-жёлтую шерсть, лисьи уши и вытянутую мордочку. Однако генетически модифицированные кошки были втрое крупнее обычных, с широченными лапищами, которые позволяли ходить по песку не проваливаясь. Они сохранили острый слух, который помогал им на охоте и стал бесценным подспорьем на войне. И ещё одна их черта осталась неизменной — кошки не любили чрезмерных усилий. Со временем Сурра их догонит — но вовсе не сразу. Хостин мысленно дотянулся до кошки, успокоил, смирил её гнев. «Следуй за нами пешком», — мысленно передал он. И отставшая Сурра неторопливо потрусила по их следам. Она нагонит их, когда они остановятся или перейдут на шаг.
      Очевидно, Думарой не был намерен останавливаться, пока не достигнет землянки. Он по-прежнему ехал неспешным галопом, но, судя по пыхтению, готов был сломя голову устремиться в погоню, обнаружив убийцу якобыков. Прежде чем у него окончательно иссякнет терпение, Шторму нужно постараться найти отчётливый след неведомой твари.
      Проблемы, вечные проблемы! А ведь Хостин надеялся, что, когда минует страда, ему удастся ненадолго оставить дела и исследовать наконец потаённые пещеры, обнаруженные им в горах, по ту сторону пустыни. Какая-то неизвестная раса, явно не арзорского происхождения, высекла их в толще скал или расширила существующие пещеры естественного происхождения, чтобы использовать в своих целях. Для туземцев, как норби, так и нитра, это место было священным. Эти пещеры создали не они, ибо аборигены считали, что от них следует держаться подальше. Создатели пещер никогда не общались с туземцами, однако, похоже, они обладали огромным могуществом.
      Шторм побывал в пещерах дважды. В первый раз он очутился там случайно. Во второй раз Хостин оказался там, разыскивая потерявшегося сына богатого инопланетника. Система пещер была огромна: мили и мили тоннелей и просторных фотов. Вероятно, там можно было обнаружить некоторое количество артефактов, созданных Предтечами. Увы, на Арзоре не было лишних денег, которые можно вложить в исследование этих пещер. Да и туземцам не понравилось бы, начни люди рыться в запретных местах.
      Шторм снова установил связь с Баку. Ничего. Сурра, трусившая теперь далеко позади, тоже не ощущала незнакомых запахов. Хостин усилил связь с орлицей и отправил её вперёд, туда, где должна была находиться пастушья землянка. Его тело расслабилось, удерживаясь в седле исключительно за счёт рефлексов. Жеребец сам собой будет следовать за конём Думароя. Связь стала отчётливее. Теперь Шторм видел перед собой расплывчатую чёрно-белую картинку — ту, что передавала ему орлица, парящая в вышине.
      Вот! Вот она, землянка. Никаких следов лошади или всадника. Дверь закрыта. Хостин, вздохнув, приказал Баку подняться выше и расширить круги. Он не заметил никаких следов, но, может быть, Сурра что-то унюхает. Шторм прервал связь с орлицей и обратился к кошке. Как только она достигнет землянки, ей следует немедленно направиться по вонючему следу, если он там будет. Сурра с отвращением фыркнула, но Шторм не сомневался, что она выполнит его приказ. Как бы теперь попридержать Думароя? Упряжная кобыла уже начала отставать.
      — Риг! — окликнул Хостин резким тоном, не позволявшим его проигнорировать.
      — Чего?
      — Думаю, кобылу надо оставить здесь. Мы обогнём землянку и зайдём со стороны Великого Уныния. Тогда, если враг все ещё поблизости, мы не дадим ему уйти в пустыню.
      — А Джерри как же?
      Голос Думароя звучал хрипло от напряжения, однако он перешёл на рысь.
      — Если он погиб и враги успели скрыться, спешка нам не поможет. Если он погиб, но враги все ещё здесь, стоит попытаться отрезать их от пустыни и выяснить, что это за твари. Если он всё ещё жив, то чем позднее нас заметят, тем больше шансов его спасти.
      Шторм рассчитывал на то, что скажутся старые навыки Думароя. Фермер был опрометчив, но когда-то слыл хорошим солдатом и немало повоевал против ксиков.
      Уловка подействовала. Думарой, ехавший впереди Хостина, придержал коня и перешёл на шаг. Потом спрыгнул наземь и привязал взмыленную упряжную кобылу к ближайшему кусту.
      — Тогда сворачивать надо отсюда, чтобы нас не заметили со стороны землянки. Проедем по распадку и выйдем к землянке прямо из пустыни. Землянка устроена в заброшенном логове джимбута. Мы укрепили стены и потолок, разгородили его надвое, сделали в перегородке дверь и поставили пару коек. А в открытой половине держали лошадей. Не дворец, конечно, но мы там только ночевали время от времени. А припасы и одеяла держали в стальном солдатском сундучке.
      — Туда можно подъехать со стороны Великого Уныния так, чтобы нас не заметили?
      — Можно. Я покажу дорогу.
      Последнее прозвучало как приказ. Шторм кивнул:
      — Ты эти места знаешь.
      Думарой снова сел в седло и ослабил повод, пустив коня быстрым шагом. Бежавшая позади Сурра приближалась к тому месту, где они оставили кобылу. Добравшись до неё, она срезала путь и направилась прямиком к землянке. Шторм ненавязчиво заставил Думароя замедлить движение. Кошка добралась до землянки, и Хостин ощутил вспышку её эмоций — она почуяла след!
      Всадники миновали заросли кустарника вокруг землянки, и Думарой не выдержал.
      — Эй! — хрипло заорал он. — Джерри, ты там? Шторм догнал Думароя, но продолжал ехать чуть в стороне, внимательно осматривая местность. Однако фермера было уже не остановить. Вздымая клубы песка, он помчался к землянке. Шторм перехватил впечатления охотящейся команды. Баку следит за песчаной кошкой и летит впереди неё. Сурра идёт по следу, осторожно, но стремительно. Опасности ни та ни другая не видят и не чуют, однако орлица и кошка имеют богатый боевой опыт и потому держатся настороже. Думарой остановился у двери. Он наклонился, не вылезая из седла, распахнул дверь — и с воплем шарахнулся в сторону вместе с конём. Хостин медленно подъехал к землянке. Он уже догадывался, что увидел Думарой, — и он не ошибся. Соскочив с коня, он вошёл в прохладную нору, посреди которой лежали два скелета. От Джерри остались одни кости. От коня — тоже, но рядом с ним висело на крюке нетронутое седло. Шляпа, сапоги и пояс Джерри лежали у койки. Шторм вскинул голову.
      — Думарой, проверь в сундуке — Джерри брал одеяло?
      Фермер не двинулся с места и покачал головой.
      — Не брал он одеяла. У парнишки был спальник. Хороший такой спальник, мать ему пошила. Тёплый и со вкладышем, который можно стирать.
      — Где он?
      Могучий фермер растерянно огляделся по сторонам.
      — Не знаю… — Его горе и непонимание вот-вот готовы были перейти в ярость. — Какая разница-то?
      Шторм нагнулся и поднял с пола обрывок ткани.
      — Гляди. Это шерсть якобыка. Спальник Ласко был пошит из неё?
      — И что с того?
      Хостин наклонился, осматривая койку. Потом медленно выпрямился.
      — Погляди сюда, Думарой. Видишь, дерево повреждено?
      Он увидел, что фермер готов взорваться, и предостерегающе поднял руку.
      — Послушай. Я думаю, это как-то связано с той тварью, которая убила юношу. На полу валяются обрывки спальника. Деревянная койка выглядит так, словно её кто-то истыкал дрелью.
      Он помолчал.
      — Или зубами — но тогда это очень крепкие и очень странные зубы.
      Фермер яростно выругался.
      — И чего?
      — Подумай сам! Вот смотри. Ласко умер здесь, но вокруг — ни капли крови. Если он умер на своей койке, куда должна была впитаться кровь?
      Думарой тупо уставился на Шторма.
      — Ну, в спальник, в основание койки. То есть…
      — То есть именно в то, что исчезло или повреждено, — закончил Хостин.
      — Так ты думаешь, та тварь, что убила Джерри, сожрала все, на чём оставалась кровь?
      Думарой нагнулся, чтобы получше разглядеть повреждённое дерево.
      — Да, зубки крепкие. Чтоб ей подавиться этими деревяшками!
      Как и ожидал Шторм, фермер постепенно впадал в ярость.
      — Я разыщу эту тварь, и тогда…
      — Сурра идёт по следу, — перебил его Шторм. — Едем за ней. По крайней мере, получим представление, куда они девались.
      — Так чего же мы ждём?!
      Думарой вылетел наружу и вскочил в седло. И тут, уже разворачивая коня, он вдруг осадил его и ахнул.
      — Шторм!
      Его голос осип от ужаса.
      — Шторм, а парнишка-то был не дурак. Дверь-то он закрыл. И она была цела. Как же они до него добрались?
      — Из-под земли, — негромко ответил Хостин.
      — Но…
      — Подумай сам. Существа, слишком лёгкие, чтобы оставить настоящие следы. Зато они оставляют тысячи и тысячи крохотных отметин, таких маленьких, что даже на ярком свету особо не разглядишь. Они пробираются в землянку через закрытую дверь, не разбудив спящего в ней человека. Думаю, это множество маленьких, лёгких, проворных существ. И, скорее всего, они жрут все, в том числе и друг друга.
      Думарой позеленел.
      — Друг друга жрут?
      — Мы ни разу не нашли ни единого трупа. Подозреваю, они сжирают своих убитых перед тем, как уйти.
      Фермер выпрямился в седле.
      — Я как-то видел кино. Снятое на Земле. Про каких-то диких животных. Так там рассказывали про муравьёв-воинов. Ты думаешь, это что-то вроде них?
      — Может быть. Всё сходится. Думарой покачал головой.
      — На Арзоре таких тварей не водится — по крайней мере, насколько нам известно. Но давно ли мы тут живём?
      Шторм прекрасно знал ответ, и Думарой тоже. С тех пор как первые три корабля высадили на Арзоре поселенцев, прошло почти сто тридцать лет. Сто тридцать лет. Шесть поколений. За это время они не узнали и десятой доли того, что стоило знать об этой планете.
      Тут были свои туземцы, рождавшиеся и выраставшие в полупустынях, занимавших большую часть планеты. Каждое племя, каждый клан владели огромными территориями. На здешних бедных землях можно было прокормиться, лишь владея обширными охотничьими угодьями. Прилетевшие люди привезли с собой лошадей, и туземцы, как норби, так и нитра, устремились к ним всей душой, как жаждущий якобык — к свежей воде. Поселенцы пасли на своих ранчо стада якобыков, норби покупали, выменивали, а порой и воровали у них коней, и постепенно жизнь туземцев совершенно переменилась.
      Думарой знал историю Арзора не хуже любого поселенца — то есть то, что было известно людям, а это было весьма немного. Поэтому он развернул своего коня в сторону пустыни и коротко бросил:
      — Поехали уж, раз мы собираемся их преследовать!
      Он долго молчал и заговорил снова, только когда они проехали несколько миль.
      — Может быть, они были в тех замурованных пещерах. Может, надо взорвать эти пещеры и выжечь их всех к чёртовой матери.
      Хостин ничего не ответил. Это была всего лишь гипотеза, и, даже если она верна, Думарою будет не так-то просто выполнить свой замысел. Но подумать над этим стоит. Они нашли одну пещеру, в которой было около сотни делянок, засаженных растениями, привезёнными со множества планет. И ещё одну, в которой было устроено нечто вроде межпланетного зоопарка.
      Быть может, где-то имеется ещё и коллекция насекомых — или того, что является их аналогом на некоторых планетах. Если такая пещера действительно существует и её целостность была нарушена, случайно или намеренно, какие ещё твари вырвались из неё на свободу и принялись бесконтрольно плодиться и размножаться? Надо будет поговорить с учёными из «Ковчега», когда он вернётся. Быть может, у них возникнут идеи, которые окажутся полезными. На обратном пути надо будет заглянуть в землянку. Быть может, на обрывках материи или на повреждённых досках остались следы ДНК, которые позволят учёным определить, с чем они имеют дело.
      Думарой ехал быстрым шагом, но Сурра успела намного их обогнать. Даже при самом удачном раскладе раньше темноты они её не догонят. Раньше темноты… Тревожная мысль. Похоже, эти твари предпочитают охотиться именно по ночам. И при этом они способны догнать якобыка. Это не значит, что они настолько проворны. Это значит лишь, что они будут гнать свою добычу, пока не настигнут. Колодцев в Великом Унынии нет. У них с собой только две фляги для себя и для животных… Шторм принял решение.
      Впереди Сурра бежала по следу с максимальной скоростью, на какую была способна. На краю широкой расселины она остановилась, отошла в тенёк и улеглась отдыхать. Думарой подгонял коня, и Хостин ему не перечил. Через час они увидели песчаную кошку.
      — Чего она ждёт?
      — Я приказал ей остановиться, Думарой. Мы знаем, в каком направлении они ушли. Если поедем дальше, то можем оказаться в ловушке. Ведь эти твари охотятся по ночам. Ты хочешь проснуться и обнаружить, что они по тебе ползают?
      Фермер содрогнулся.
      — Не-е! Поехали-ка обратно. Надо сказать Мирту, что случилось с его парнишкой, и позаботиться о достойном погребении. Ладно, Шторм. Едем обратно. Но мы ещё встретимся с этими тварями!
      Хостин кивнул.
      — Да, — негромко сказал он. — Боюсь, мы с ними действительно встретимся. Ты не все знаешь, Риг. По дороге сюда Сурра обнаружила ещё пару свежих скелетов. Я велел ей поразнюхать вокруг. Так вот, я не уверен, но у меня такое впечатление, что эти твари, кем бы они ни были, знают, что, когда животных преследуют, те стараются вернуться на знакомую территорию.
      Думарой смотрел на Шторма. В его глазах стоял ужас. Он ждал продолжения.
      — Сурра нашла место, где эти твари разделились. Одна половина продолжала преследование, а другая осталась ждать, и якобык выбежал прямо на них. Я не стану говорить, что они разумны, Думарой. Возможно, это просто инстинкт. Но, в любом случае, эта уловка очень опасна. Вот почему я решил повернуть назад прямо отсюда.
      — Не понял, к чему ты клонишь?
      — Мы должны повернуть до того, как они начнут нас преследовать. До того, как они начнут охоту на нас, если не хотим привести их к себе домой, — сказал Хостин.
      — Черт! Вот ведь вляпались! — Думарой огляделся. — Нет, боюсь, это дело мне не по зубам. Я предпочитаю врага, с которым можно драться по-честному.
      Его лицо скривилось в горькой усмешке.
      — Ну, по крайней мере, норби я в этом не виню. На этот раз они ни при чём.
      — Ещё как при чём, Думарой! Им может грозить куда большая опасность, чем людям. Давай-ка побыстрее вернёмся назад и обсудим ситуацию. Возможно, учёные с «Ковчега» справятся с этой напастью лучше нас.
      Остаток дня они ехали быстро, не останавливаясь. К наступлению темноты они забрали кобылу с телегой и миновали землянку, где на изгрызенной койке остались лежать кости Джерри. Хостин подобрал обрывки спального мешка и выломал из койки источенную доску. Заночевали они в пещере, достаточно просторной, чтобы поместиться там вместе со всеми лошадьми, а поперёк входа Шторм прорыл канавку и развёл в ней огонь. Лошади мирно спали, но людям не спалось. Они дежурили по очереди, поддерживая огонь до самого рассвета. Под утро они позволили ему угаснуть. В нежно-сиреневом свете окружающий мир казался добрым и ласковым.

      Куэйд ушёл, разговаривая с дядей Брайоном, а Тани осталась у трапа. Она болтала с койотами, гладила Мэнди. Немного подразнила её стебельком травы, щекоча ей перья на грудке, пока Мэнди пыталась схватить травинку. Птице эта игра очень понравилась.
      — Совсем я тебя забросила в последнее время, — сказала ей Тани. — Я знаю, Мартен хорошо о тебе заботился, пока я не покладая рук создавала новых твоих сородичей для Ду-Ишана, но это не одно и то же. Я по тебе скучала. Славный сегодня день.
      Она почесала Мэнди грудку, и тут птица выдала такое, что Тани ахнула. Мэнди говорила не на едином наречии, но Тани достаточно помоталась по Вселенной, чтобы понять парасову, хотя сама на этом языке не говорила. А вот Мартен говорил. Очевидно, он был очень зол… Впрочем, не стоит делать поспешных выводов.
      Через час Тани убедилась, что не ошиблась. Мартен знал, что не останется на «Ковчеге». А она-то думала, он предложил позаботиться о её команде по доброте душевной!
      Миноу и Ферарре он, по-видимому, вреда не причинил. А вот Мэнди выучил множеству ключевых слов, с каждым из которых была связана фраза либо на каком-нибудь портовом жаргоне, либо на едином наречии — в том случае, если идиомы были переводимы. И, услышав ключевое слово, Мэнди тут же выдавала комментарий.
      В качестве ключевых Мартен избрал самые обычные повседневные слова: утро, день, вечер, хорошая погода и, возможно, какие-то другие, до которых Тани пока не додумалась. В ответ на слово «день» Мэнди произнесла фразу, в которой слушателям предлагалось совершить весьма специфический половой акт с самими собой и друг с другом. А в ответ на «вечер» Тани услышала нечто столь непристойное, что ей стало стыдно за собственную птицу. На слова «Доброе утро!» Мэнди откликнулась дружеским советом вставить себе палец в неудободоступное место и ступать куда подальше. Эта фраза была произнесена на едином наречии.
      Тани застонала. Конечно, Мэнди можно отучить от брани, но на это потребуется немало времени. Если бы она только обнаружила это раньше! Но она всю дорогу была так занята, что проводила за разговорами с парасовой куда меньше времени, чем обычно. Тётя и дядя здоровались с ней по-ирландски. А на корабле, живущем по двадцатичетырехчасовому графику, слова, которые обозначают время суток, употреблялись довольно редко. Обычно люди просто называли конкретный час. Так что этот маленький сюрприз был приурочен к тому моменту, когда они приземлятся на какой-нибудь планете и начнут общаться с местными. Тани произнесла несколько выражений, отдалённо похожих на высказывания парасовы, и, окажись здесь сейчас Мартен, он узнал бы много нового о кипятке и муравьях в штанах!