Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Магия благородного оленя

ModernLib.Net / Нортон Андрэ / Магия благородного оленя - Чтение (стр. 9)
Автор: Нортон Андрэ
Жанр:

 

 


      — Именно в этом все дело. Они в школе шишки — по крайней мере Гэнфилд. Он капитан футбольной команды, и вся его шайка подтвердит то, о чем он говорит. А я одиночка…
      — Ты — это ты, — спокойно ответила Нэн; и ее взгляд почему-то вызвал у Криса странное чувство, как будто она верит, что он может все что угодно — начиная с того, что перетянет на свою сторону всю академию. Но, конечно, это невозможно.
      — Я пойду к мистеру Баттерсли, — продолжала она. — Твое лучшее доказательство — то, что вопросы не совпадают. А сколько там вообще было вопросов, Крис?
      — Шесть. Но… — Он медленно покачал головой. — Я не могу сказать Бэтмену, что так боялся их, что все это придумал. Это позорная правда… — он заставил себя произнести это, — и я не скажу этого.
      — А кто-нибудь раньше делал такое — я хочу сказать продавал вопросы? — Нэн пошла по другому следу.
      Крис пожал плечами.
      — Не знаю. Мне никто об этом не рассказывал. Но я здесь только одну четверть.
      — Мне кажется, — медленно заговорила Нэн, — у этого Гэнфилда наготове все ответы, потому что он ждал неприятностей. Точно как Пэт…
      — Какая Пэт?
      Нэн бросила на него быстрый неловкий взгляд. Но тут же приняла решение. Может, если она покажет ему, что он не один… Она в нескольких фразах рассказала о походе в магазин, не щадя собственного невежества.
      — Но ты это сделала! — Крис кивнул. — Ты освободилась от них! А я не могу использовать такой трюк — не сработает. Это совсем другое дело.
      — Я сделала это, — припомнила Нэн, — потому что подумала о дяде Джаспере — и о том, как я смогла перехитрить его. Крис, ты совершал храбрые поступки. Ты пошел за драгунами, ты рассказал правду этому сыщику с Боу-стрит, так что он смог спасти тебя. Должен существовать способ…
      — Но то все было во сне!
      — Не уверена. — Нэн встала со стула и взяла в руки гостиницу. Впервые она при этом не испытывала неприятных ощущений. И когда поставила назад на ночной столик, случайно уронила на пол конверт. Торопливо наклонилась и подняла его.
      — Это мое! — Крис с остатками прежней враждебности схватил письмо.
      Но на этот раз Нэн решилась ответить.
      — Это от твоего отца — и ты даже не прочел.
      Таким мрачным она Криса никогда не видела. Он мял конверт в пальцах, словно собирался разорвать его, не открывая. Затем, бросив на нее вызывающий взгляд, распечатал и пробежал напечатанный на машинке листок.
      Он по крайней мере получил письмо, уныло подумала Нэн, а я только открытку. Впрочем, она не знала, завидует ли Крису.
      — Крис… Нэн…
      Тетя Элизабет! Нэн подошла к двери и осторожно выглянула в оставленную щель. Должно быть, тетя Элизабет зовет из кухни. Не оборачиваясь, она вернулась в свою комнату и начала торопливо одеваться.
      Крис прочел письмо. Итак, они возвращаются домой — и папа обещает сюрприз, который Крису понравится. Хватит с Криса этих папиных сюрпризов. Он скомкал письмо и посмотрел на гостиницу. Ему снова захотелось оказаться там — с сержантом Фиттоном, который, может быть, не готовил сюрпризы, но зато был на месте, когда в нем нуждались.
      Крис начал одеваться. Нэн желает ему добра, это он признавал, но ничем не может помочь. Ему придется идти с тетей Элизабет в академию и противопоставить им только свое слово. А в этот момент Крису его собственное слово казалось очень мало стоящим.
      За завтраком и в такси, которое она заказала, тетя Элизабет непрерывно оживленно разговаривала, но Крис ее не слушал. Они выйдут у академии, и Нэн оттуда придется идти до школы одной. Крис, вспоминая рассказ Нэн о том, как она не поддалась Пэт и Марве, ерзал на сиденье. Она нашла выход. На мгновение ему захотелось, чтобы рядом с ним оказалась не тетя Элизабет, а Гарри Хокинс, хотелось услышать его гулкий голос вместо веселой болтовни, которая его раздражает.
      Заходя в академию, он увидел впереди Гэнфилда. С ним был какой-то мужчина. Отец Гэнфилда? Они притащат сюда все свое семейство? Крис не позволил себе оглянуться, хотя ему очень хотелось, но сознание безнадежности все больше охватывало его.
      В кабинете сидел не директор, хотя это был его кабинет. За столом был мистер Баттерсли. Он встал, чтобы поздороваться с тетей Элизабет и мистером Гэнфилдом, на лице которого ясно видно было нетерпение.
      Крис сел на краешек жесткого стула. Он не смотрел на Гэнфилда. Но встретился с взглядом Бэтмана и выдержал его, пока тот не посмотрел в сторону Гэнфилда.
      — Я пригласил вас — сюда, — сухой, лишенный эмоций голос мистера Баттерсли ничего не выражал: хорошо известно, что потрясти Бэтмена невозможно, — потому что дело касается моего предмета. Я выслушал твое объяснение, Гэнфилд…
      — Совершенно очевидно, что произошло, — вмешался мистер Гэнфилд.
      Достаточно было легкого взмаха ресниц Бэтмена, чтобы гневный голос смолк.
      — Фиттон, — Крис прямо посмотрел на Бэтмена, — теперь расскажи ты.
      — Они говорят, что я продавал вопросы теста?
      — Лишь некоторые, — поправил мистер Баттерсли. — Два вопроса совпадают. Остальные… вот что мне интересно, Фиттон. А где ты взял остальные? Странно, но это вполне вероятные вопросы, основанные на знании материала всего семестра. Но я не составлял их на этот раз и не использовал в прошлом. Нужно полагать, ты их сам составил? — Это был вопрос, а не утверждение.
      — Да, — ответил Крис.
      — Весьма предприимчиво. А теперь, — взгляд Бэтмена устремился к Гэнфилду, — ты рассказал, что Фиттон обратился к тебе с предложением продать вопросы. Поскольку твои достижения по предмету не слишком значительны, ты согласился на его предложение. Он дал тебе копию под копирку, которую ты решил разделить с несколькими друзьями. Мистер Пауэрс заметил это, отобрал текст и послал тебя ко мне. Ты признался и сказал, что это была идея Фиттона и что каждый из вас заплатил ему по пять долларов за копию. Я верно излагаю факты?
      — Он мошенник! Он и не думал давать нам правильные вопросы, он слишком труслив для этого! — Гэнфилд кипел гневом.
      — Фиттон? — Взгляд мистера Баттерсли снова перешел на Криса.
      У Гэнфилда не было того испуганного, загнанного вида, как у Тима Дайкса. Но то, как выразился мистер Баттерсли, как он подобрал слова… Неужели Бэтмен еще не убежден, а Крис не осужден? Он должен постараться… как постарался ради него Хокинс в гостинице.
      — Я составил вопросы, — сказал он. — Это правда.. Но я их не продавал.
      — А с какой целью, Фиттон? Чтобы причинить им неприятности?
      — Они сказали, чтобы я достал вопросы… я просмотрел пройденный материал и составил их. Я не собирался давать настоящие…
      — Ага. — Мистер Баттерсли переплел пальцы рук. — Ты меня заинтересовал, Фиттон. Значит, тебе предложили раздобыть вопросы для остальных?
      — Это ложь! — Голос Гэнфилда прозвучал резко и высоко. — Он сам пришел к нам. Это была его идея!
      — Ты очень прояснил ситуацию, Гэнфилд, когда недавно заметил, что Фиттон «слишком труслив», как ты назвал это, чтобы достать настоящие вопросы. Если он обратился к тебе после того, как предположительно украл мои бумаги, откуда такая злобная реакция?
      — Послушайте, — вмешался мистер Гэнфилд, — этот Фиттон обманул мальчика. Он это сам признал, и вы не имеете права предполагать, что мой сын подтолкнул на это Фиттона.
      Мистер Баттерсли не обратил на него внимания; он снова пристально посмотрел на Криса.
      — К тебе обратились с предложением украсть вопросы?
      — Да.
      — Ты получил за это деньги? — Он заглянул в лежащий перед ним листок.
      — Нет.
      — Он лжет! Спросите Джимми Бакстера… Харви… Де Тенбуса… — вспыхнул Гэнфилд.
      И снова мистер Баттерсли не обратил никакого внимания на это вмешательство.
      — Составление вопросов — довольно сложная работа. Ее мог проделать только тот, кто очень в этом нуждается. Ты признаешь, что сделал это, Фиттон. Теперь я спрашиваю тебя — почему?
      Крис знал, что другого выхода нет; его загнали в угол, и единственный выход из него — правда. И неожиданно, как в гостинице, когда он понял, что ложь ему не поможет и нужно говорить правду, Крис ответил:
      — Потому что я боялся.
      После этих четырех слов наступила тишина, которая с каждым мгновением становилась все более угнетающей. Но он произнес эти слова, и он сказал правду.
      — Я не буду спрашивать тебя, чего ты боялся, Фиттон. Как ни странно, но мне кажется, что больше ты не боишься. — Спокойный голос звучал так же властно, как гулкий голос Гарри Хокинса.
      — Дело будет передано директору, и я не знаю, какое решение он примет. Я напишу свой отчет. Однако я убежден: это было сделано не ради выгоды. Гэнфилд, — это имя прозвучало, как удар хлыста, — ты ведь не давал никаких денег Фиттону. Верно?
      Снова наступила тишина.
      — Я… — начал Гэнфилд и замолчал.
      — Ну, по крайней мере ты не усугубил свою ложь. Теперь я скажу тебе, что Харви Рид признался — никаких денег не было. И его рассказ несколько отличается от того, что ты рассказал мне вчера. Кажется, ты не очень хорошо подготовил своих сообщников. Что касается остального — решать доктору Стивенсу.
      Крис неуверенно вздохнул. Он не знал, можно ли ему испытывать облегчение; и, конечно, у него нет той уверенности в будущем, как была, когда его взял под защиту сыщик с Боу-стрит. Но сегодня его слово противостояло их словам — и мистер Баттерсли поверил ему. И Бэтмен прав: Крис больше не боится. Гэнфилд словно съежился, он больше не диктатор, который полностью контролирует благополучие Криса.
      Он слышал возражения мистера Гэнфилда. Тетя Элизабет молчала, она вообще ничего не сказала — к удивлению и облегчению Криса. Возможно, теперь она снова обретет дар речи. Но это уже неважно. Его теперь не беспокоит, что придется говорить с доктором Стивенсом. Его даже могут исключить из академии. Самое главное: он признался в том, что боялся, — и обнаружил, что больше это не так! Неожиданно ему стало тепло. Словно стоишь перед камином гостиницы, а снаружи холодная ночь. Раньше он никогда не пытался посмотреть в лицо своему страху. Он пытался ускользнуть от него, говорил себе, что просто не нужно ни во что вмешиваться. Не хотел признаваться в том, что он трус.
      Но больше он не трус. Нэн сказала ему — гостиница сказала ему — и теперь он знает.

12. Семья — может быть

 
      — Что случилось?
      Нэн влетела в квартиру, словно пробежала дистанцию на соревнованиях. Крис поднял голову от книги.
      — Меня до конца недели отстранили от занятий — пока доктор Стивенс не примет решение.
      — Но они поверили тебе! — Это был не вопрос, а утверждение.
      — Бэтмен поверил. — Крис не хотел говорить об этом: с него хватит тети Элизабет. Но — он в долгу перед Нэн. И он медленно пересказал сцену в кабинете. Он все еще внутренне сжимался, вспоминая, как признался в трусости, признался, что боялся Гэнфилда и его банды.
      — Ты не боялся, — сразу вставила Нэн, словно читала его мысли, — во всяком случае не настолько, чтобы не сказать правду. Ты… ты храбрей меня. Мне следовало отнести эту булавку назад к прилавку… рассказать им все. Но — тогда я не могла.
      Крис с любопытством посмотрел на нее.
      — Ты сказала, тогда не могла. Почему?
      — Потому что теперь, мне кажется, я бы смогла. — Она сняла свой ранец и села. — Я никогда ничего не рассказывала бабушке. Потому что всегда боялась, что разочарую ее, и тогда она не будет так любить меня. А она у меня была единственная. Поэтому, — она глубоко вдохнула, — когда бабушки здесь не было, я чувствовала, что у меня вообще никого нет. Но никто не должен говорить тебе, что хорошо и что плохо. Ты сам знаешь это — в глубине души.
      Я знала, что дядя Джаспер заставляет меня причинять зло людям, которые мне доверяли. Я знала, что тетя Пруденс поступает правильно, не допуская контрабандистов к твоему отцу… — говорила Нэн.
      Его отец — Крис вспомнил покрасневшее от лихорадки лицо на плоской подушке в постели в гостинице. Сейчас это лицо незнакомого человека, но он помнил, какой страх и гнев заполняли его тогда.
      — И я знала, что сквайр собирается воспользоваться ложью, чтобы причинить тебе зло, — поэтому я — в то время у меня хватило сил пойти и рассказать. Хотя я все время очень боялась. Если бы он узнал… — Нэн замолчала и вздрогнула. — Я все думаю, узнал ли он и что случилось с той другой Нэн. Надеюсь, он не узнал. Никогда!
      — Я тоже! — Крис сам удивился собственным словам. Потом медленнее добавил:
      — Знаешь, я всегда чувствовал себя одиноким. Всегда был один. Папа все время отсутствовал… меня передавали из рук в руки. Я был у дяди Пита. На самом деле я им был обузой — это сразу чувствовалось. Потом здесь. И я думал, что когда подрасту… когда не буду причинять беспокойства, какие причиняют дети… может, папа захочет, чтобы я был с ним.
      Он едва ли понимал, что рассказывает Нэн то, о чем не говорил никому и что всегда причиняло ему боль. Но словно у него изо рта удалили кляп, и он не смог бы остановиться, даже если бы захотел.
      — Папа слал мне деньги. Деньги! Но…
      — Но не приезжал сам, — негромко закончила за него Нэн. — Но ты получал письма. Может, он не мог иначе.
      — Это как будто… — Крис покачал головой. — Не знаю… как будто мы говорим на разных языках… даже когда он приезжал. Он задавал вопросы, словно не знал, о чем со мной говорить. Я многое хотел ему рассказать, но никогда не рассказывал. У меня был папа, и мне казалось, что я его знаю, но когда он приезжал, оказывался совсем не тем.
      — Мне больше повезло. — Нэн смотрела не на него, а на толстый ковер. — У меня была бабушка. Но это правда — думаю, что большую часть времени я тоже была одна. Как с дядей Джаспером и тетей Пруденс, и когда я была мисс Мэллори. Ужасно одиноко быть одной.
      — Я был не один, — прервал ее Крис. — В гостинице я был не один. Как бы я хотел туда вернуться!
      Нэн быстро выпрямилось и со страхом посмотрела на него.
      — Нет! Крис, ты должен быть собой… Не теми другими Крисами… ты здесь! Если попытаешься — это будет бегством. Не знаю, сможешь ли ты, но все равно это бегство. Никогда, никогда не пытайся!
      — Думаешь, я смог бы?
      — Ты не должен пробовать! — Теперь Нэн умоляла. — Никогда! У меня предчувствие, правда, Крис, я считаю, что это неправильно. Ты утратишь себя настоящего и никогда, никогда снова не найдешь, если попробуешь.
      — Я предпочел бы не быть тем, что сейчас.
      — Мы все хотели бы быть кем-то другим, — медленно ответила Нэн. — Но приходится. Я сама себе часто не нравлюсь. Мне не нравится то, что я делала с дядей Джаспером — это было ужасно! Иногда я и сейчас так делаю. О, я не подслушиваю и не рассказываю потом солдатам. Но не всегда вступаюсь за то, что считаю правильным. Как делала тетя Пруденс. И как делал ты, Крис.
      Он презрительно рассмеялся.
      — Я не совершенство. Я тебе говорил, что я не герой.
      — Тебе и не нужно быть героем — просто Крисом Фиттоном, каким ты был всегда.
      Он пристально посмотрел на нее.
      — В тебе что-то есть… Нет, не нужно так думать обо мне! — Он встал, подошел к окну и посмотрел на улицу, повернувшись к ней спиной.
      Но Нэн теперь не хотела быть разлученной с ним. Когда она смотрела на Криса, наплывали те, другие Крисы и становились его частью. Она видела не того мальчика с мрачным лицом, которого вначале возненавидела. Тогда, когда ее спокойная мирная жизнь с бабушкой кончилась. Гостиница заставила ее действовать решительно, так, как, казалось, она не способна. И этим она кое-что доказала самой себе. Теперь она уверена, что может измениться. Это будет трудная работа, и придется избегать других возможностей — она это знала, потому что в сущности осталась прежней. Но она не останется такой, она будет сражаться, бороться со страхом и одиночеством. Она больше не хочет, чтобы ее просто оставили в покое.
      — Я буду помнить всех этих Крисов, — негромко сказала она. — А ты, может быть, запомнишь тех Нэн.
      Тех, которые способны на действия — на правильные действия…
      Крис повернулся.
      — Мне не нужна была сестра, — неожиданно сказал он. — Я не хотел, чтобы ты жила здесь… — Он помолчал. Ему было трудно подбирать нужные слова. — Я… тетя Элизабет сказала, что теперь мы семья. Но я ей не поверил.
      Она кивнула.
      — Я тоже, — ответила она так быстро и с такой уверенностью, что он удивился. Он так долго скрывал свои чувства, что удивился, узнав, что кто-то испытывал такие же.
      — Ну, хорошо. Возможно, мы оба ошибались. — Слова словно вырывали из него силой. Недавняя способность говорить стремительно покидала его. — Можем начать сначала… — Он сделал это усилие, и это действительно было нелегко.
      — Я согласна, — ответила Нэн.
      Крис медленно отошел от окна.
      — Я не очень легко сближаюсь с друзьями, — предупредил он.
      — А у меня никогда не было друзей — близких — кроме бабушки. Так что я тоже.
      — Подожди! — Крис испытал прилив вдохновения и выбежал из комнаты.
 
      Чего ждать? Нэн удивилась. Она смотрела на носки своих туфель, торчащие из толстого ковра, и думала о Крисе. Трудно приобретать друзей? Она не вполне уверена, что может быть другом — настоящим другом. Она… она знала девочек, с которыми ходила в Элмспорте и называла подругами. Но никогда не делилась с ними тем, чем поделилась с Крисом, — этими странными, такими реальными снами и тем, что они сказали друг другу только что. Она чувствовала, что знает Криса, настоящего Криса, лучше, чем кого-либо другого… даже, может, лучше, чем бабушку — по крайней мере сейчас.
      Неужели настанет время, когда Крис будет недоволен этим ее знанием? Нэн подумала об этом. Возможно. Но этому она должна будет посмотреть в лицо в свое время — если это время настанет. Больше она не будет уходить от того, чему нужно смотреть в лицо.
      Крис вбежал в комнату. Он нес гостиницу. Поставил ее прямо перед Нэн, на край кофейного столика. Она такая реальная, хоть и маленькая, словно смотришь в перевернутый бинокль. Нэн почти ожидала увидеть тетю Пруденс, выглядывающую в маленькое окошко, или почтовую карету, въезжающую во двор.
      — Люди дают клятву на разных предметах, — сказал Крис. — В суде клянутся на библии — когда обещают говорить правду. Мы поклянемся на «Благородном олене», поклянемся, что сделаем все, чтобы стать друзьями.
      Нэн больше не испытывала тревоги и страха, как когда в первый раз увидела гостиницу. Теперь ей все знакомо, все приветствует ее, как старый дом в Элмспорте. Она не знала, почему они видели общие сны и провели столько тревожных часов в этой гостинице. Они вообще не могли быть в ней! Но разве Крис не сказал, что макеты часто делают с существующих кораблей и самолетов — почему тогда и не с домов? Существует ли настоящий «Благородный олень»? Сумеют ли они с Крисом когда-нибудь найти его?
      — Клянешься? — В голосе Криса звучало нетерпение, и это вернуло Нэн в настоящее.
      — Да, клянусь. — Нэн прижала кончики двух пальцев к крыше гостиницы. — Клянусь, что хочу, чтобы мы были друзьями.
      Крис вслед за ней дал такую же клятву. Потом добавил:
      — Это может оказаться нелегко — иногда. Нэн улыбнулась.
      — Да. Но мы будем стараться. Мы можем даже стать семьей — может быть.
      Крис выглядел очень задумчивым. Потом, поставив гостиницу на ладонь, поднес ее к глазам и вглядываясь внутрь, словно надеялся что-то там разглядеть, сказал:
      — Может быть, это не так и плохо. Я думаю, у нас будет возможность доказать. Папа написал о сюрпризе…
      — Мама тоже, — прервала его Нэн.
      — Может быть, — задумчиво продолжал Крис, — у нас все-таки будет настоящий дом.
      Он смотрел на «Благородного оленя». Это тоже был его дом. Интересно, будет ли новый дом таким же родным. Посмотрим. Крис взглянул на Нэн, и впервые мрачное выражение исчезло с его лица. Он улыбнулся. И она робко улыбнулась ему в ответ.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9