Глава 2

Следующим утром Шеа проснулся рано, покинул тепло своей постели и торопливо оделся на сыром прохладном воздухе. Он обнаружил, что встал так рано, когда во всей гостинице не проснулся еще ни один человек: ни хозяин, ни гости. Длинное здание окутывала тишина, пока он бесшумно пробирался из своей маленькой комнатки в задней части основного здания в главный холл, где быстро развел огонь в огромном каменном очаге негнущимися от холода пальцами. Даже в самые теплые месяцы в эти ранние утренние часы, когда солнце еще не поднялось над холмами, в долине стоял невыносимый холод. Тенистый Дол был надежно укрыт не только от человеческих глаз, но и от ярости переменчивой зимней погоды, приходящей с Севера. Но хотя свирепые бури зимой и весной проносились мимо долины и Тенистого Дола, по утрам среди холмов круглый год обитал жгучий холод, который разгоняли лишь падающие в долину теплые лучи полуденного солнца.

Занявшийся на дровах огонь гудел и потрескивал, а Шеа расслабился на одном из высоких стульев с прямой спинкой, обдумывая события прошлого вечера. Он откинулся назад, сцепив пальцы рук, чтобы согреться, и опершись спиной на жесткое дерево. Откуда Алланон может его знать? Он редко выбирался из Дола и наверняка запомнил бы этого человека, если бы встретил его в одном из своих нечастых путешествий. После своего заявления Алланон отказался далее обсуждать этот вопрос. Он молча поужинал, заявив, что все дальнейшие разговоры откладываются до утра, и вновь превратился в ту зловещую фигуру, которая встретила тем вечером Шеа на пороге гостиницы. Поев, гость попросил хозяина показать ему комнату, где он может выспаться, и извинился. Ни Шеа, ни Флик не сумели больше вытянуть из него ни одного слова про его путешествие в Тенистый Дол и его интерес к Шеа. Позднее, когда ночью братья беседовали об этом наедине, Флик связал его встречу с Алланоном и случай с ужасающей тенью.

Мысли Шеа вернулись к изначальному вопросу — откуда Алланон может его знать? Он проследил в уме все события своей жизни. Ранние годы он помнил смутно. Он не знал, где родился, хотя через какое-то время после того, как его усыновили Омсфорды, ему рассказали, что он появился на свет в маленьком поселении на Западе. Отец его умер раньше, чем в памяти мальчика мог бы запечатлеться его образ, и теперь он почти ничего не мог о нем вспомнить. Какое-то время его воспитывала мать, и он припоминал отдельные эпизоды из жизни с ней, свои игры с детьми эльфов среди огромных деревьев, в темно-зеленой глуши. Ему исполнилось пять лет, когда она вдруг заболела и решила вернуться к своему народу в деревушку Тенистый Дол. Наверное, она уже знала, что жить ей осталось недолго, но в первую очередь она заботилась о сыне. Путешествие на юг стало для нее последним, и вскоре после переселения в долину она умерла.

Родственники матери, оставшиеся здесь после ее замужества, исчезли, все, кроме Омсфордов, приходящихся ей всего лишь дальними кузенами. Менее года назад Курзад Омсфорд потерял жену и с тех пор один воспитывал сына Флика и содержал гостиницу. Шеа стал членом их семьи; отныне мальчики росли как братья и оба носили имя Омсфордов. Никто никогда не называл Шеа его настоящего имени, а сам он не считал нужным спрашивать. Омсфорды были единственной семьей, много для него значившей; они также приняли его как родственника. Временами смешанная кровь беспокоила Шеа, но Флик упорно убеждал его в том, что это только преимущество, ибо его характер и инстинкты сформированы смешением кровей двух рас.

Но, как ни старался, он не мог припомнить встречи с Алланоном. Казалось, этого никогда не происходило. Возможно, так оно и было.

Шеа поерзал на стуле и пустым взглядом уставился в огонь. Что-то в мрачном путнике пугало его. Возможно, это говорило его воображение, но он не мог избавиться от ощущения, что этот человек каким-то образом читает его мысли и видит его насквозь, стоит ему лишь пожелать. Это казалось нелепым, но с момента встречи в гостиной комнате эти мысли не покидали юношу. Флик тоже заметил это. Он даже прошептал брату в темноте спальни — боясь, что его могут как-то подслушать — что, по его мнению, Алланон опасен.

Шеа выпрямился и глубоко вздохнул. За окном уже начинало светать. Он поднялся, чтобы подбросить в огонь хвороста, когда услышал в коридоре голос отца, громко рассуждающего о хозяйственных проблемах. Глубоко вздохнув, Шеа отогнал от себя мрачные мысли и поспешил на кухню, чтобы помочь готовить завтрак.

Только ближе к полудню Шеа увидел Алланона, который, очевидно, все утро провел в своей комнате. Тот неожиданно появился из— за угла гостиницы, когда Шеа отдыхал под огромным тенистым деревом позади дома, задумчиво управляясь с легким завтраком, который сам себе соорудил. Его отец был занят делами где-то в доме, а Флик пропадал по отцовскому поручению. В лучах полуденного солнца мрачный незнакомец казался ничуть не менее грозным, чем прошлым вечером, его невероятно высокая фигура по-прежнему была закутана в плащ, хотя теперь этот плащ был уже не черным, а светло-серым. Склонив узкое лицо к земле, он подошел к Шеа и уселся на траву рядом с юношей, задумчиво поглядывая на вершины холмов, возвышающиеся на востоке над деревьями поселка. Несколько долгих минут оба они молчали, затем Шеа не выдержал.

— Зачем вы пришли в Дол, Алланон? Зачем вы искали меня?

Темное лицо повернулось к нему, и на тонких губах заиграла легкая усмешка.

— Это, мой юный друг, такой вопрос, на который нельзя ответить столь просто, как тебе хотелось бы. Возможно, лучшим способом ответить было бы вначале поспрашивать тебя. Читал ли ты что-либо по истории Севера?

Он помолчал.

— Знаешь ли ты о Королевстве Черепа?

При упоминании этого имени Шеа замер — в этом названии крылись все страшные явления жизни, вымышленные и настоящие, этим именем пугали расшалившихся маленьких детей, от него бегали по коже мурашки у взрослых мужчин, когда перед мерцающими углями ночного костра рассказывались всяческие истории. В этом названии слышались имена призраков и гоблинов, коварных лесных карликов Востока и огромных скальных троллей дальнего Севера. Шеа взглянул на мрачное лицо перед собой и медленно кивнул. И снова Алланон помедлил, прежде чем продолжить.

— Я историк, Шеа, помимо прочего — возможно, величайший путешественник среди нынешних историков, ибо за последние пять веков мало кто, кроме меня, посещал земли Севера. Мне известно о расе человека много такого, о чем никто и не подозревает. Прошлое стало расплывчатым воспоминанием, и возможно, это и к лучшему; ибо последние две тысячи лет история человека была не особенно приятной. Сегодня люди забыли прошлое; они мало знают о настоящем и еще меньше — о будущем. Раса людей почти в одиночестве живет в пределах земель Юга. Люди ничего не знают о Севере и его обитателях, и совсем мало — о Востоке и Западе. Жаль, что люди стали столь недальновидной расой, ибо в свое время они были самыми мудрыми из всех народов. Но сейчас они только стремятся жить отдельно от других рас, отгородившись от проблем остального мира. Они стремятся к этому, заметь, лишь потому, что эти проблемы еще не коснулись их, и потому еще, что страх перед прошлым не позволяет им слишком далеко заглядывать в будущее.

Эти огульные обвинения вызвали у Шеа легкое раздражение, и он резко ответил:

— Вы говорите об этом так, словно желание жить самим по себе — это что-то ужасное. Я достаточно знаю историю — нет, я достаточно знаю жизнь, чтобы понять — человек может надеяться на выживание лишь в том случае, если полностью обособится от прочих рас и заново отстроит все то, что потерял за последние две тысячи лет. Возможно, тогда ему хватит ума не потерять все это во второй раз. Он уже почти полностью уничтожил себя в Великих Войнах из-за своего постоянного вмешательства в чужие дела и нежелания обособиться от остальных.

Темное лицо Алланона стало жестким.

— Я хорошо знаю, к каким ужасающим последствиям привели эти войны — порождения власти и жадности, которые человеческая раса обрушила себе на голову из-за своей беспечности и потрясающей недальновидности. Это было давно — но что изменилось? Ты думаешь, человек может начать все сначала, так, Шеа? Так вот, тебя должен удивить тот факт, что кое-что не меняется никогда, и власть всегда будет таить в себе опасность, даже для расы, почти полностью уничтожившей себя. Пусть Великие Войны остались в глубоком прошлом — войны рас, правителей и националистов, и отдача последних сил в борьбе за абсолютную власть. Но сегодня перед нами стоят новые опасности, а над всеми расами нависла более страшная угроза, чем когда-либо в древности! Если ты думаешь, что человек свободен и может строить новую жизнь, не обращая внимания на остальной мир, то ты вообще не знаешь истории!

Он неожиданно замолчал, его темное лицо исказилось от гнева. Шеа вызывающе смотрел на него, хотя в душе он чувствовал себя маленьким и испуганным.

— Довольно об этом, — вновь заговорил Алланон, лицо его стало мягче, и он протянул сильную руку, дружески сжав плечо Шеа. — Прошлое осталось позади, а нас должно интересовать будущее. Позволь мне освежить твою память об истории земель Севера и легенде про Королевство Черепа. Я уверен, тебе известно, что Великие Войны положили конец эпохе безраздельного господства человека. Человек был почти полностью уничтожен, и даже привычная ему география совершенно изменилась, полностью исказившись. Страны, нации и властители, все это исчезло, когда последние уцелевшие люди отступали на юг, спасая свои жизни. Лишь через тысячу лет человек вновь поднялся над царством животных, на которых охотился ради еды, и начал возрождать былую славу и силу. Конечно, жизнь тогда была примитивна, но в ней присутствовал порядок и подобие правительства. Затем человек начал открывать, что в мире, кроме него, существуют и другие расы — существа, уцелевшие в Великих Войнах и создавшие свои собственные народы. В горах жили громадные тролли, могучие и злобные, но вполне довольные тем, что имели. В холмах и лесах обитали маленькие хитрые создания, которых мы теперь зовем карликами. Много битв за право на землю вспыхивало между людьми и карликами, в годы после Великих Войн, и эти битвы наносили урон обеим расам. Но они боролись за выживание, а в мыслях существа, защищающего свою жизнь, нет места здравому смыслу и рассудительности.

Также человек обнаружил, что существует еще одна раса — раса людей, укрывшихся от последствий Великих Войн под землей. Годы, проведенные в огромных пещерах под толщей земли, вдалеке от солнечного света, изменили их облик. Они стали низкими и коренастыми, с мощными руками и широкой грудью, с короткими мускулистыми ногами, помогающими им лазать и карабкаться под землей. В темноте они видели лучше любого зверя, но при свете солнца их зрение становилось слабым. Много сотен лет прожили они под землей, прежде чем вновь начали выбираться на поверхность. Вначале их глаза ничего не видели, и они строили свои жилища в глухих лесах Востока. Они создали свой собственный язык, хотя позднее начали пользоваться языком людей. Когда человек впервые обнаружил потомков этой потерянной расы, он назвал их гномами, как в древности назывался выдуманный народ.

Его голос стих, и несколько минут он молчал, глядя на вершины холмов, сверкающие яркой зеленью в лучах солнца. Шеа обдумывал рассказанное историком. Он никогда не видел троллей и лишь пару раз встречал карликов и гномов, да и тех помнил не очень хорошо.

— А как же эльфы? — наконец спросил он.

Алланон задумчиво посмотрел на него и вновь наклонил голову.

— О да, я не забыл. Удивительный народ — эльфы. Возможно, это величайший из всех народов, хотя еще никто до конца не понял этого. Но истории о народе эльфов придется немного подождать; довольно сказать, что они всегда жили в громадных лесах Запада, хотя в тот период истории другие расы редко сталкивались с ними.

А теперь посмотрим, как много ты знаешь об истории земель Севера, мой юный друг. Сегодня в этих землях почти никто не обитает, не считая троллей, это пустынная и мрачная страна, по которой редко смеют путешествовать люди любых рас, не говоря уже о том, чтобы поселиться там. Тролли, конечно, подходят для жизни в этих землях. Сегодня люди живут в тепле и удобстве земель Юга, с их мягким климатом и зелеными лугами. Они забыли, что когда-то на Севере обитали существа всех рас, не только тролли в горных районах, но и люди, гномы и карлики — в низинах и лесах. В те годы все расы только начинали заново обустраивать свою жизнь, с новыми идеями, новыми законами и множеством новых культур. Будущее обещало многое, но сегодня люди забыли о том, что такое время было — забыли, что они не просто проигравшая раса, пытающаяся жить отдельно от тех, кто победил их и уязвил их гордость. Тогда мир не делился на страны. Была возрожденная земля, где каждая раса получила новую возможность построить мир. Конечно, они тогда не понимали всей важности этой возможности. Их слишком занимала необходимость удержать то, что они считали своим, и выстроить свои личные мирки. Каждая раса была уверена, что именно ей суждено властвовать над другими в будущие века

— они собрались, как стая злобных крыс, стерегущих жалкий засохший кусок сыра. И человек, о да, при всем своем величии, пресмыкался и ловил свой шанс точно так же, как и другие. Ты знал это, Шеа?

Юноша медленно покачал головой, не в силах поверить, что все это может оказаться правдой. Его учили, что со времен Великих Войн люди были преследуемым народом, борющимся за сохранение своего достоинства и чести, за защиту своего клочка земли от совершенно диких племен прочих рас. В этих битвах человек никогда не был захватчиком; он всегда отражал натиск врагов. Алланон мрачно улыбнулся; его губы искривились в издевательски довольной усмешке, когда он увидел, как отразилось на лице юноши сказанное им.

— Я вижу, ты не понимал, как все это было. Неважно — это наименьший из тех сюрпризов, который я тебе приготовил. Люди никогда не были великим народом, а лишь воображали это. В те дни человек дрался, как все остальные, хотя я признаю, что люди, возможно, обладали более развитым чувством чести и более осознанным желанием перестраивать мир, чем прочие, и были чуть более цивилизованны. — Произнося это слово, он намеренно исказил его, и в его голосе прозвучал откровенный сарказм. — Но все эти замечания имеют мало общего с главной темой нашей беседы, которую я надеюсь вскоре прояснить.

Примерно в то же время, когда расы обнаружили друг друга и начали сражаться за безраздельное господство, в те дни в нижних землях Севера Совет Друидов впервые открыл залы Паранора. Истории мало известно об истоках и целях друидов, хотя считается, что они представляли собой группу образованнейших людей всех рас, познавших многие утерянные искусства старого мира. Среди них были философы и провидцы, знатоки наук и искусства, но помимо всего этого, они стали учителями рас. Они делились властью — властью знания нового образа жизни. Их возглавлял человек по имени Галафил, историк и философ, как и я, собравший вместе всех величайших людей Земли, чтобы создать Совет для поддержания мира и порядка. Он рассчитывал, что мудрость позволит им сдерживать расы, а способность давать знания обеспечит им доверие всех народов.

В те годы друиды обладали значительной властью, и план Галафила, казалось, выполнялся безукоризненно. Но прошло время, и стало ясно, что некоторые члены Совета обладают способностями, намного превосходящими возможности других, способностями, дремлющими и набирающими силу в отдельных, наиболее гениальных умах. Чтобы описать тебе эти способности, я потратил бы слишком много времени — больше, чем у нас осталось. Для нас важно лишь то, что члены Совета, обладавшие величайшими способностями, сочли, что им суждено творить будущее всех рас. В итоге они покинули Совет и создали свою группу, на какое-то время исчезли и были забыты.

Спустя сто пятьдесят лет среди людей вспыхнула свирепая гражданская война, которая постепенно переросла в Первую Войну Рас, как ее назвали историки. Повод ее был неясен уже тогда, а сейчас вообще почти забылся. Короче говоря, маленькая группа людей взбунтовалась против учения Совета и создала очень мощную и хорошо обученную армию. Своей целью восставшие объявили покорение остальных людей и создание единой власти ради улучшения расы и роста влияния рода людей. Постепенно под их знамена встала большая часть людской расы, и они развязали войну с другими расами, якобы для достижения этой новой цели. Важную роль в этой войне играл человек по имени Брона — на древнем языке карликов это означает «мастер». Говорили, что он возглавлял группу друидов первого Совета, отколовшуюся от остальных и исчезнувшую в землях Севера. Ни разу никто не видел его и не разговаривал с ним, и в конце концов было решено, что Брона — это просто имя, вымышленный персонаж. В итоге восстание, если хочешь так его называть, было подавлено объединенными силами друидов и других рас. Ты знал это, Шеа?

Юноша кивнул и слабо улыбнулся.

— Я слышал о Совете Друидов, о его целях и делах — все это древняя история, ведь Совета уже давно нет. Я слышал о Первой Войне Рас, хотя и не совсем так, как вы рассказали. Думаю, мою версию вы назовете предвзятой. Война стала для людей жестоким уроком.

Алланон терпеливо ждал, не начиная говорить, пока Шеа медленно перебирал свои знания о прошлом.

— Я знаю, что уцелевшие люди после окончания войны отступили на юг, и с тех пор живут здесь, заново отстроив потерянные дома и города, пытаясь создавать жизнь, а не уничтожать ее. Кажется, вы считаете, что эта изоляция была вызвана страхом. Но я думаю, что это был и остается лучший образ жизни. Величайшей опасностью для человека всегда была единая власть. Теперь ее нет — теперь повсюду стоят маленькие, отдельные поселения. Есть вещи, которые лучше не испытывать.

Рослый историк рассмеялся глубоким невеселым смехом, и Шеа внезапно почувствовал себя глупо.

— Ты так мало знаешь, хотя то, что ты говоришь, довольно правильно. Банальности, мой юный друг, это случайные дети недальновидности. Что ж, я не предлагаю тебе начать сейчас спор о тонкостях социальных реформ, не говоря уже о политической деятельности. Это подождет до следующего раза. Лучше скажи мне, что ты знаешь о том, кто носил имя Брона. Может быть‡ нет, подожди. Кто— то идет.

Не успел он сказать это, как из-за угла гостиницы появилась коренастая фигура Флика. Увидев Алланона, юноша резко остановился и не двигался с места, пока Шеа не помахал ему. Он медленно подошел к ним и остался стоять, не сводя глаз с темного лица высокого странника, а тот медленно улыбнулся ему, изогнув уголки рта в знакомой таинственной усмешке.

— А я-то думал, куда ты подевался, — заговорил Флик, обращаясь к брату. — Я совсем не хотел мешать‡

— Ты никому не мешаешь, — быстро ответил Шеа. Но Алланон не согласился с ним.

— Этот разговор предназначен только для тебя, — ровным голосом заявил он. — Если твой брат захочет остаться, этим он изменит всю свою будущую жизнь. Я бы советовал ему не оставаться и не слушать окончание нашей беседы, а напротив, забыть, что мы вообще о чем-то говорили. Хотя он волен поступать как угодно.

Братья переглянулись, не веря в серьезность слов рослого историка. Но по его мрачному лицу было ясно, что он не шутит, и мгновение оба они медлили, не в силах что-либо сказать. Наконец Флик заговорил:

— Я не представляю, о чем вы говорите, но мы с Шеа — братья, и то, что случится с одним из нас, случится с обоими. Если он попал в переделку, я буду с ним — это дело и мое тоже, я уверен.

Шеа в изумлении взглянул на него. Ни разу в жизни не слышал он от Флика таких братских слов. Он ощутил гордость за брата и благодарно улыбнулся ему. Флик быстро подмигнул ему в ответ и сел, не глядя на Алланона. Высокий путешественник изящной рукой пригладил свою темную бородку и совершенно неожиданно улыбнулся.

— В самом деле, это твое личное дело, и этим ты доказал, что Шеа — твой брат. Но важны не слова, а поступки. В будущем ты можешь пожалеть о своем выборе‡ Он замолчал, глубоко задумавшись, и несколько долгих мгновений изучал склоненную голову Флика, прежде чем повернуться к Шеа.

— Ну, я не могу ради твоего брата начинать все сначала. Кое о чем ему придется догадываться. Теперь скажи, что же ты знаешь о Броне.

Несколько минут Шеа молча думал, а затем пожал плечами. — Ничего особенного я о нем не знаю. Это был миф, как вы говорите, вымышленный лидер восстания в Первой Войне Рас. Считается, что он был друидом, но вышел из Совета и использовал свою черную силу, чтобы повелевать умами своих последователей. За всю историю его никто ни разу не видел. В плен он не попадал, среди убитых в последней битве его не было. Он не существовал.

— Исторически это правильно, я уверен, — проговорил Алланон. — А что ты знаешь о нем в связи со Второй Войной Рас?

При этом вопросе Шеа быстро улыбнулся.

— Ну, легенда говорит, что он сыграл главную роль и в этой войне, но это тоже оказалось мифом. Говорили, что это тот же человек, что собрал войска людей в Первой Войне Рас, но теперь его уже звали Повелителем Колдунов — злобным противником друида Бремена. Кажется, по легенде Бремен все-таки убил его во Второй Войне. Но все это просто фантазия.

Флик поспешил согласно кивнуть, но Алланон промолчал. Шеа ждал от него какого-нибудь подтверждения, и разговор начинал откровенно забавлять его.

— Но к чему все эти рассказы? — затем спросил он.

Алланон бросил на него колючий взгляд, удивленно приподняв темную бровь.

— Твое терпение крайне ограничено, Шеа. В конце концов, мы сейчас за несколько минут повторили историю нескольких тысяч лет. Однако если ты считаешь, что можешь потерпеть еще несколько секунд, думаю, что могу обещать ответить на твой вопрос.

Шеа кивнул, ощутив при этом замечании сильное смущение. Дело было не в словах; дело было в том, как Алланон произносил их — с издевательской усмешкой и еле скрытым сарказмом. Однако юноша тут же вернул себе самообладание и пожал плечами в знак готовности выслушать неторопливый рассказ историка.

— Очень хорошо, — отметил тот. — Я постараюсь быстро завершить нашу беседу. Все, о чем мы говорили до этого момента, лишь предваряло то, о чем я расскажу сейчас — почему я пришел сюда и нашел тебя. Я напомню тебе ход Второй Войны Рас — последней войны в новой истории человека, прогремевшей в землях Севера чуть менее пятисот лет назад. Человек не участвовал в этой войне; он в то время обитал в самом сердце земель Юга, и несколько его маленьких поселений отчаянно боролись с угрозой всеобщего вымирания. Это была война великих рас — народы эльфов и гномов сражались в ней против сил диких скальных троллей и хитрых карликов. После окончания Первой Войны Рас известный мир разделился на четыре существующие земли, и довольно долгое время расы жили в мире. В эти годы власть и влияние Совета друидов значительно уменьшилось, ибо исчезла явная потребность в его помощи. Справедливо будет заметить, что внимание друидов к расам также ослабло, и через много лет новые члены Совета забыли о его целях и отвернулись от людских проблем, занимаясь своими делами, ведя уединенную жизнь, посвященную постижению законов природы и медитации. Самой могущественной расой были тогда эльфы, но в те годы они жили замкнуто на своей оторванной от мира родине, далеко на западе, где стремились к относительному одиночеству — об этой ошибке они позже искренне сожалели. Остальные народы расселились, разбившись на маленькие, плохо объединенные поселения, в основном, на Востоке, хотя отдельные группы поселились в землях и Запада, и Севера, и в прилегающих странах.

Вторая Война Рас началась, когда с Чарнальских гор спустилось громадное войско троллей и захватило все земли Севера, включая крепость друидов в Параноре. Друидов предали их же товарищи, подкупленные обещаниями и посулами вражеского полководца, имя которого в то время было неизвестно. Оставшиеся друиды, за исключением тех немногих, кому удалось бежать или которых не было в Параноре, были взяты в плен и брошены в темницы Крепости, и больше их никто не видел. Те же, кто избежал участи своих братьев, рассеялись по Четырем землям, скрываясь от врага. Войско троллей немедленно двинулось на Восток, где жили гномы, с очевидными намерениями в кратчайшие сроки подавить любое сопротивление. Но гномы отступили в глубину бескрайних лесов Анара, которые хорошо изучили и в которых только они могли выжить, и сдерживали натиск войск троллей, несмотря на то, что к тем подошли подкрепления в виде отдельных племен карликов, влившихся в армию захватчиков. Король гномов Райбур записал в анналах своего народа, кто, по его мнению, оказался их настоящим противником — это был бывший друид, Брона.

— Как король гномов мог в это поверить? — быстро вставил Шеа. — Если бы это было правдой, Повелителю Колдунов было бы тогда более пятисот лет! В любом случае, по-моему, эту идею королю внушил какой— то честолюбивый мистик в надежде воскресить старую забытую легенду

— может быть, чтобы повысить свое положение при дворе, или еще зачем— то.

— Это возможно, — отметил Алланон. — Но позволь мне продолжить. После долгих месяцев сражений тролли, судя по всему, сочли, что победили гномов, и их военные легионы повернули на запад, двинувшись на могучее королевство эльфов. Но за те месяцы, пока тролли сражались с народом гномов, те друиды, что спаслись из Паранора, собрались под руководством знаменитого мистика Бремена, уважаемого старейшины Совета. Он повел их в земли Запада, в королевство эльфов, чтобы предупредить их народ о новой угрозе и подготовить их к почти неминуемому вторжению с севера. Королем эльфов в те годы был Джерле Шаннара — возможно, величайший из всех эльфийских королей, за исключением Эвентина. Бремен предупредил короля о возможности нападения на его земли, и правитель эльфов спешно привел свои войска в боевую готовность, прежде чем надвигающиеся орды троллей достигли их границ. Я уверен, что ты достаточно знаешь историю, чтобы помнить, что случилось во время битвы, Шеа, но я хочу, чтобы ты уделил внимание тем особенностям, о которых я сейчас расскажу.

Шеа и взволнованный Флик разом кивнули.

— Друид Бремен дал Джерле Шаннаре необычайный меч для сражения с троллями. Тот, кто держал в руках этот меч, считался неуязвимым — даже для ужасной силы Повелителя Колдунов. Когда легионы троллей вошли в долину Ренна на границе эльфийского королевства, армии эльфов внезапно атаковали их из засады, ринувшись вниз по склонам, и в жестоком двухдневном сражении разгромили их. Эльфов возглавляли друиды и Джерле Шаннара, вооруженный могучим мечом, полученным от Бремена. Они вместе сражались с войсками троллей, которым, как говорили, пришли на помощь обитатели призрачного мира, покоренного Повелителем Колдунов. Но отвага короля эльфов и мощь знаменитого меча побороли призрачных созданий и уничтожили их. Когда остатки войска троллей попытались отступить и укрыться в землях Севера, перейдя равнины Стрелехейма, они оказались зажаты между преследующими их эльфами и вышедшим с востока войском гномов. Вспыхнула новая свирепая битва, в которой армия троллей была истреблена почти поголовно. В этой битве и сгинул Бремен, сражавшийся рядом с эльфийским королем и бившийся с самим Повелителем Колдунов. Летописи сообщают, что в этом бою сгинули и Бремен, и Колдун, и никто больше их не видел. Не нашли даже их тел.

Джерле Шаннара носил прославленный меч до самой своей смерти, пришедшей к нему спустя несколько лет. Его сын передал оружие Совету друидов в Параноре, где меч был погружен в огромный Тре-камень и опущен в подземелья Крепости друидов. Я уверен, ты неплохо знаком с легендой о мече и с ее сущностью, с тем, что она значит для всех рас. Сегодня великий меч покоится в Параноре, как и пятьсот лет назад. Я достаточно ясно излагаю события, юноши?

Флик завороженно кивнул, не в силах вымолвить ни слова, захваченный увлекательным рассказом. Но Шеа внезапно решил, что с него достаточно этих историй. Алланон не сообщил им ни одного реального факта из истории рас — или же он должен теперь забыть все, чему его с раннего детства учили старшие. Историк просто пересказал им детскую выдумку, которую веками родители передавали своим детям. Он терпеливо выслушал все, что Алланон пытался выдать за настоящую историю рас, потакая ему из уважения к его репутации. Но вся эта история про меч была просто смешна, и Шеа надоело изображать из себя доверчивого дурачка.

— Но при чем же здесь ваше появление в Тенистом Доле? — настойчиво спросил он, и слабая улыбка выдала его неприязнь. — Мы выслушали все о битве, произошедшей около пяти веков назад — в этой битве человек даже не участвовал, только тролли, эльфы, гномы и кто-то там еще, судя по вашим словам. Вы говорили, это были призраки, или нет? Простите, если находите это оскорбительным, но мне трудно поверить во все это. Всем расам известен рассказ о Мече Джерле Шаннары, но это же просто выдумка, а не правда — приукрашенная героическая история, придуманная, чтобы расам, участвовавшим в этой битве, было чем гордиться и о чем вспоминать. Но легенда о Шаннаре — это детская выдумка, из которой взрослые должны вырасти, когда они принимают на себя ответственность мужчины. Почему вы тратите время на повторение этой сказки, когда я прошу вас только ответить на простой вопрос? Зачем вы искали меня?

Речь Шеа резко оборвалась, когда на его глазах темные черты лица Алланона исказились и почернели от гнева, густые брови приподнялись над крошечными яркими искрами, загоревшимися в глубокой тени, скрывающей его глаза. Казалось, высокий странник боролся с бурлящей в нем яростью, и на мгновение Шеа показалось, что огромные руки, стиснутые перед его лицом, сейчас задушат его, такой гнев читался в глазах Алланона. Флик поспешно подался назад, чувствуя, как в душе его растет страх.

— Глупец‡ ах, глупец, — раздался скрипучий голос великана, едва сдерживающего ярость. — Вы так мало знаете‡ дети! Что знает людская раса о правде — кто такие люди, если не крадущиеся, в ужасе прячущиеся в своих жалких убежищах в глубинах Юга, подобно напуганным зверькам, создания? Ты смеешь говорить мне, что я рассказываю сказки — ты, никогда не знавший борьбы, укрывшийся в своем драгоценном Доле! Я пришел сюда в поисках последних королей, а нашел мальчишку, который ищет убежища во лжи. Ты просто маленький ребенок!