Кир Булычев

Два сапога — пара

— Ты, Саша, — сказал Лев Христофорович Минц, — пытаешься добиться невозможного в пределах существующей физики. Это бесперспективно.

— Не знаю, — Саша Грубин загнал длинные пальцы в лохматую шевелюру. — Но я верю в упорство.

— В упорство жучка, который срывается со стекла, но снова и снова ползет вверх. А куда — не знает.

С этими словами Лев Христофорович осторожно подобрал со стекла черного усталого жучка и выкинул его в форточку.

— По законам физики, Саша, вечный двигатель невозможен.

— Знаю, согласился Грубин. — Но прошлая модель три дня крутилась.

Минц задохнулся от возмущения. Спорить с Сашей Грубиным он считал своим долгом, но теперь не выдержал.

Резким движением профессор схватил со стола лежавший там белый шар сантиметров шести в диаметре и запустил им в Грубина. Тот успел выставить вперед руки, но шар скользнул по ним и покатился в угол комнаты. Совершенно беззвучно.

— Что это еще такое? — спросил Грубин.

— А ты подними, не укусит.

— У вас никогда не знаешь, что укусит, а что нет, — сказал Саша и подобрал скользкий, упругий шар.

— Что скажешь? — спросил Минц.

— Не знаю, — признался Грубин. — Мячик какой-то.

— Не мячик, а нарушение физического закона, — сказал Минц. — Не понравился мне закон, вот я его и нарушил. Но не так, как ты. Не в лоб.

— Расскажите, — попросил Грубин, понимая, что присутствует при рождении нового направления в науке.

— Ты присутствуешь, — как всегда Минц угадал ход мыслей Грубина, — при рождении нового направления в науке. Пришел ко мне на днях Спиркин. Знаешь Спиркина?

— Нет.

— Директор нашего гастронома. Достойный человек, болеет за свое дело. Пожаловался на упаковку. Просто слезы на глазах. Присылают с фабрики молоко, кефир и прочие текучие продукты, а пакеты ненадежные. Течет молоко по полу, проливается кефир и ряженка. Жалуются покупатели, а толку нету. Что, говорит, делать?

— Это молоко! — воскликнул Грубин. — Молоко в новой упаковке. Я понял! Тонкий пластик, почти невидим…

Минц глубоко вздохнул и застучал кончиками пальцев по подоконнику, что было у него выражением крайней досады.

— Ах, Грубин, Грубин, — сказал он. — Я говорю, доказываю, убеждаю, наконец, что изменил закон природы, сломал константу! А ты мне — пластиковое покрытие, пластиковое покрытие. Да если бы я сделал пластиковое покрытие, то завод-изготовитель наверняка бы не нашел нужного пластика, а нашел бы, так нарушил технологию… Нет, спасти магазин от проливания жидких продуктов я мог только путем революции в физике. Иного пути нет. Гляди.