Кир Булычев
      Галактическая полиция
      "Кора Орват 1"
      книга 1
      НА ПОЛПУТИ С ОБРЫВА
      ДЕТСКИЙ ОСТРОВ
      Зловещий сентябрьский ветер, разбежавшись по взволнованной глади громадного озера, бросался на остров, бился о крутолобые валуны, утопленные в прибрежной гальке, карабкался на песчаный обрыв и принимался гнуть, терзать, вырывать из каменистой почвы изогнутые бурями сосны. Но сосны привыкли к подобным испытаниям и, поддаваясь насилию, склоняясь перед ним, лишь крепче смыкали ряды, и стоило ветру, утомившись, ослабить натиск, как они тут же распрямлялись и весело шумели ветвями, отгоняя уставшего воителя.
      Ветер, не сладив с соснами, рвался вверх, где легкие облака не могли ему сопротивляться и бежали от него, неслись, порой закрывая узкий серп луны, порой обнажая великолепие звездного неба.
      В такие моменты воронам, поднятым яростным порывом ветра из безопасности гнезд, была видна тонкая фигурка в длинном белом одеянии, которая брела по тропинке, перекрытой аркой сосновых ветвей, выставив вперед хрупкие руки, чтобы защитить глаза от сучка или иного опасного предмета.
      Казалось, эта фигурка невесома. Порой, когда напор ветра раздвигал очередную сосновую преграду и врывался внутрь леса, девушка была вынуждена замирать и даже отступать под ударами массы воздуха, но стоило ветру немного стихнуть, как девушка упрямо распрямлялась и возобновляла свое загадочное путешествие, ибо никто по доброй воле не покинул бы в столь поздний и неуютный час надежный уют замка, немые темные башни которого возвышались над лесом, неподвластные бешенству бурь и ливней.
      Тропинка, по которой спешила девушка в белом, причудливо вилась между деревьями и скалами; порой девушке приходилось склонять голову в низком тоннеле зелени, а порой она оказывалась на открытом пространстве.
      На берегу озера стояла полуразрушенная сторожка, от которой тянулся давно не пользуемый причал для прогулочных лодок. Причал кое-где провалился, а две или три лодки, что были забыты возле него, погрузились в воду, и лишь цепи, прикрепленные концами к настилу, удерживали на плаву их узкие носы.
      Неведомая сила вывела девушку к причалу. Обернувшись, проверяя, нет ли за ней погони, она обратила свой взор к сторожке, за окном которой уловила некое смутное движение. Там мелькнул красный огонек и пропал. Девушка неуверенно ступила на причал. Доски заскрипели под ее легкими шагами, звякнула ржавая цепь, и по замершей, словно ледяной, глади воды разбежалась мелкая рябь.
      Глаза, которые следили за девушкой из сторожки, были не единственными, что наблюдали за ее ночным путешествием. Еще в те мгновения, когда девушка в белом спустилась по лестнице в холл замка и, стараясь не шуметь, открыла тяжелую боковую дверь, что вела из библиотеки к оранжерее, некто, старавшийся остаться невидимым, следил за каждым ее шагом. И когда девушка в белом очутилась в ветреной лесной ночи, следом за ней замок покинул некто. В отличие от первой девушки ее преследовательница была подготовлена к ночному путешествию по лесу и закутана в серый плащ и черный платок, отчего она была почти не видна как в лесу, так и на поляне.
      Проследив за движением девушки в белом к берегу, преследовательница замерла на опушке леса, но не покинула сени деревьев, понимая, что девушка в белом уже достигла своей цели.
      И на самом деле та остановилась, ступив на причал, и стала оглядываться, будто неожиданно для себя проснулась в неизвестном месте.
      - Вероника, - послышался низкий прерывающийся голос. - Вероника, я здесь, я жду тебя, я томлюсь в нетерпении...
      - О нет! - воскликнула девушка, и в голосе ее был слышен ужас.
      - Ты принадлежишь мне, - прошелестел голос. - Отпусти меня на свободу, - умоляла девушка в белом. Дверь сторожки распахнулась, за ней стоял мужчина.
      - Я ждал тебя, - произнес он. - Меня комары зажрали.
      Он сделал шаг вперед, и стало видно, что он почти обнажен, если не считать шортов, легких туфель и черной маски, скрывавшей верхнюю часть лица.
      - Ты - мой сон, - произнесла девушка в белом. - Ты мой кошмар. Я не могу от тебя избавиться.
      - Я - твое сладкое видение, - откликнулся молодой человек.
      Он раскрыл руки, и девушка в белом, словно притянутая сильным магнитом, сделала два шага навстречу мужчине, пока не оказалась в досягаемости его рук. Он привлек ее к своей груди. - О нет! - повторила девушка в белом. 'Молодой человек, прижимая девушку к себе, покрывал ее лицо и шею жаркими лобзаниями. Девушка дрожала от страсти и нетерпения, но в то же время продолжала сопротивляться.
      Ее преследовательница в сером плаще стояла неподалеку на краю леса и разрывалась между желанием выбежать на открытое место и помочь девушке в белом или не вмешиваться в сцену и узнать о намерениях ее участников как можно больше. Большой жизненный опыт поведал женщине в сером плаще, что крики и жалобы, которые издает девица, оказавшись в руках молодого мужчины, исследует принимать всерьез. Порой губы девушки шепчут и восклицают одно, тогда как ее истинные чувства означают нечто противоположное.
      Вот сильные обнаженные руки молодого человека гладят длинную шею девушки в белом, опускаются ниже, ласкают высокую грудь, и она негромко умоляет отпустить ее, но сама не предпринимает никаких усилий для того, чтобы вырваться.
      - Иди ко мне, - уговаривает свою жертву молодой человек, стараясь увлечь ее в темноту сторожки.
      - О нет! - в последнем усилии воскликнула девушка в белом и добавила от всего сердца: - Неужели не найдется ни одной живой души на свете, которая увидела бы мои терзания и пришла бы ко мне на помощь? Ведь я сама бессильна себя спасти!
      Но этот возглас пропал в новом напоре дикого ветра, налетевшего с бескрайнего водного пространства. Со страшной зловещей силой ветер ударил в спину девушки и буквально кинул ее в объятия странного человека в маске. Тот сразу же обхватил девушку могучими руками и скрылся с ней в темноте сторожки.
      Женщина в сером плаще не сразу нашла в себе силы последовать внутрь домика. Она прижала к груди руки, и ее скуластое бледное лицо, скрытое в тени серого капюшона, исказила гримаса отчаяния.
      Изнутри домика доносились стоны и неясные мольбы несчастной девушки в белом. Но когда женщина в сером плаще услышала отчаянный приглушенный крик: "Только не торопи события, мой мучитель!" - она не выдержала.
      Она в отчаянии окинула взором берег и увидела валявшийся неподалеку багор, которым некогда подтягивали к причалу прогулочные лодки. Подобрав багор, она ринулась к сторожке, держа его наперевес, и ударила им в дверь сторожки с такой силой, что дверь слетела с петель и упала внутрь помещения.
      Грохот и последовавший затем грозный крик: "Сдавайся, несчастный насильник!" - произвели желаемое действие.
      Молодой человек в шортах потерял присутствие духа и кинулся в сторону, противоположную той, откуда надвигалась опасность. Тонкая старая дощатая стена не выдержала удара его мощного тела и рассыпалась, отчего вся сторожка опасно накренилась.
      Женщина бросила багор и наклонилась над распростертой на деревянном полу бесчувственной девицей в белом пеньюаре.
      Ветер, вновь налетевший с водного простора, угрожающе пошатнул сторожку.
      - Вероника! - позвала девушку женщина в сером плаще. - Очнись, простудишься! Он не успел надругаться над тобой?
      Но ни единая мышца не дрогнула на лице несчастной жертвы насилия.
      Еще более грозный порыв бури заставил сторожку содрогнуться. Не оставалось ни секунды.
      Скинув с себя серый плащ, женщина закутала в него Веронику и, перекинув ее через плечо, вынесла на берег.
      В следующий момент, не выдержав напора стихии, сторожка сломалась подобно карточному домику. Но, почувствовав приближение катастрофы, женщина отпрыгнула в сторону, уронила на гальку несчастную Веронику и упала рядом с ней на мокрую от водяных брызг траву.
      У девушки хватило сил приподняться на локте, чтобы кинуть взгляд в сторону причала, словно она опасалась, что страшный насильник находится где-то поблизости и, придя в себя, может повторить нападение.
      И тут она увидела, как из-под причала вырвалась небольшая лодка, снабженная мощным мотором. Обнаженный молодой человек сидел на корме, управляя лодкой. Сделав широкую дугу, лодка удалилась в сторону открытой воды, вздыбленной крутыми, бешено рвущимися к берегу волнами. Она опасно накренилась, и девушка даже попыталась встать, уже не опасаясь того, что насильник возвратится. Ей хотелось увидеть, куда же уносится открытая лодочка. Но на горизонте, скрытом в тумане водяных брызг и дождя, не было видно ни одного
      крупного судна, тогда как лишь безумец мог решиться уходить далеко в открытое бурное водное пространство.
      И опасность такого рода стала действительностью: не завершив поворота, лодка зачерпнула бортом воды и опрокинулась - скорость ее была столь велика, что молодой человек в маске взлетел высоко в воздух и упал в воду, подняв фонтан брызг.
      Женщина в сером стояла у воды, стараясь увидеть среди волн человеческую голову или хотя бы днище лодки... но волнующаяся поверхность воды была чиста от посторонних предметов.
      - Вероника, - позвала она громко. - Вероника, очнись!
      Вероника отвернулась - ее душа сопротивлялась возвращению в трезвую действительность.
      - Вероника, - сказала женщина, - я из-за тебя совсем простужусь. Это бесчеловечно.
      И действительно, холодный порывистый ветер заставил дрожать полную немолодую женщину, отдавшую свой плащ несчастной Веронике, которая была облачена лишь в белый шелковый пеньюар и тапочки на босу ногу.
      - Что с ним? - прошептали губы Вероники. - Он не утонул?
      - Открой глаза, - приказала женщина. Говорить ей было трудно, зуб на зуб не попадал. Ветер застил облаками луну, и на пляже стало темно. - Это вы, госпожа Аалтонен? - спросила Вероника. - Да, это я. Ты сможешь подняться? - Я не знаю, - ответила Вероника, и вновь открывшаяся луна бросила свой холодный свет на ее прелестное лицо, по которому текли прозрачные слезы.
      - Немедленно поднимись, Вероника, - приказала госпожа Аалтонен, имевшая привычку вставлять финские слова в русскую речь. - Я не хочу оставлять тебя на баскери. Я не уверена в твоих истинных намерениях. Что может заставить нормальную девицу, которой не исполнилось и семнадцати лет, красться ночью на берег на свидание с незнакомым молодым человеком?
      - Только бы он не утонул! - прошептала Вероника. - Что ты сказала? - спросила госпожа Аалтонен, не расслышав слов девушки из-за воя ветра.
      - Я сказала... я сказала, что ничего не понимаю. Что ничего не помню.
      Она зажмурилась и принялась тереть глаза. - Вероника, немедленно прекрати притворяться, - рассердилась госпожа Аалтонен. - Ты хочешь сказать, что пришла сюда не по доброй воле?
      - Не помню. Честное слово, я ничего не помню, госпожа директриса, простонала Вероника. - Какая-то неведомая сила подняла меня с постели, и дальше... дальше у меня произошел провал в памяти. Здесь был кто-то
      еще? Кто?
      - К сожалению, Вероника, я не могу тебе поверить. Твоя речь представляется мне обычной девичьей ложью. Ты отлично знала, с кем у тебя свидание ночью на берегу. И скажи спасибо, что я выследила тебя и спасла твою девичью честь.
      - Что вы говорите! - воскликнула девица. - Неужели моей чести что-то угрожало? Неужели он хотел воспользоваться моим лунатизмом? - Чем? спросила директриса. - Я думаю, - сказала Вероника, - что в моем случае мы имели дело с припадком лунатизма. Я только сейчас проснулась.
      - Я хотела бы поверить тебе, - ответила госпожа Аалтонен, - но весь мой жизненный опыт противится этому. Ты знала, на что идешь. Но я должна тебе сказать, что во вверенном мне детском доме связи несовершеннолетних воспитанниц с мужчинами не поощряются.
      - Так вы его не узнали? - спросила Вероника с надеждой в голосе.
      - Я его обязательно найду. Хотя ты сама виновата: ты сама прибежала на свидание, то есть соблазняла слабого мужчину.
      - Это немыслимо, госпожа директриса, - возразила Вероника. - Я не помню, чтобы мне хоть когда-нибудь в жизни приходила такая дикая мысль - в бурю, ночью отправиться на берег. Это же верное воспаление легких!
      - Ты не совсем точна, - ответила директриса. - Воспаление грозит мне, а наказание тебе будет объявлено особо.
      - О! - воскликнула Вероника. - Это так несправедливо!
      Она попыталась упасть в обморок, но госпожа Аалтонен категорически запретила ей оставаться на берегу. Вероника вынуждена была подняться и, обливаясь слезами, последовать вверх по тропинке.
      К счастью, ветер теперь помогал идти, энергично подталкивая сзади так, что порой им приходилось переходить на бег, чтобы удержать равновесие.
      Наконец, когда они совсем уже выбились из сил, лес кончился и перед ними открылась широкая поляна, в дальнем конце которой возвышался замок.
      Островок Кууси, мирно спящий в северной части Ладожского озера, имеет в длину около трех километров, в ширину - менее километра. Он покрыт редким сосновым лесом. Сосны поднимаются среди огромных валунов, и от частых ветров, сильных морозов и перепадов температуры они вырастают кряжистыми, корявыми, упрямыми, как старые морские волки. На южной оконечности острова поднимается пологий холм, почти лишенный растительности. Лишь полосы травы и лишайников покрывают низинки между серыми лбами покатых скал. Вершину холма венчает массивный замок, сложенный из грубо отесанных каменных блоков. По углам его поднимаются четыре круглые башни с зубчатыми вершинами. Пятая башня, донжон, квадратная и просторная, поднимается в центре замка и ее коническая медная крыша, позеленевшая от сурового климата, видна за много километров, словно маяк. На вершине ее с наступлением темноты зажигают яркий белый огонь, который медленно вращается, бросая сильный узкий луч света на воды озера, окружающие остров Кууси.
      В замок ведут железные ворота, которые закрываются с темнотой. Говорят, правда, что из него к берегу, к маленькой подводной пещере ведет подземный ход. Но весьма возможно, что подземный ход - лишь выдумка романтически настроенных обитателей замка.
      Кажется, что замок возвышается здесь вечно, он словно вырос из серых скал и поседел, покрылся лишайниками вместе с ними.
      Но когда утренний туман уползает по поверхности холодной ладожской воды, замок, кажущийся причудливой немой скалой, оживает от звуков голосистых труб, играющих бодрую мелодию. Над одной из башен медленно поднимается голубой с белым флаг Вселенской лиги защиты детей, и вскоре вся местность вокруг оживает от веселых звонких голосов.
      Широко раскрываются ворота замка, и из него на скалы выбегают легко одетые юноши и девушки. Невзирая на погоду и температуру воздуха, они резвятся на скалах, бегут вниз, окунаются в воду и даже плавают у берега, ныряя, чтобы поднять со дна понравившийся камешек или сорвать волосы водорослей для урока ботаники.
      В действительности замок вовсе не стар, он построен на рубеже XX века одним из петербургских чудаков, разбогатевшим на изготовлении чудесной ветчины, изменившим фамилию Галкин на фон Грааль и вообразившим себя одним из рыцарей короля Артура. Он откупил у казны остров, на котором тогда обитали две семьи финских рыбаков, давших острову финское имя Кууси, обозначающее нечто связанное с хвойным лесом, и воздвиг на нем замок Грааль. После чего началась революция 1917 года, и фон Грааль разорился. Скрываясь от большевиков, он убежал на свой заветный остров и при приближении к нему катера Ладожской флотилии под командованием матроса Медника бросился вниз с башни и разбился о камни.
      - В последующие сто лет замок неоднократно менял хозяев, обитателей и назначение. В истории его были страницы драматические, трагические и потешные, но в конце концов его совсем забросили, и долгие годы он стоял нем и пуст, подобно каменной скале. Лишь во второй половине XXI века он вновь ожил, так как некто в Галактическом центре решил расположить в замке детский дом.
      Это был странный детский дом, единственный подобный детский дом на Земле.
      Как известно, рождаемость на Земле в течение XXI века неуклонно падала, и потому на каждого ребенка, сданного в детский дом, выстраивалась очередь из родителей. Устраивали даже конкурсы родителей на любовь к детям. И не было смысла создавать детские дома. Но один детский дом сохранился. Этот дом состоял в ведении не ведомства Социальной защиты и даже не в ведомствах Здравоохранения или Просвещения, а подчинялся ИнтерГполу - то есть судьбами дома и его обитателей распоряжалось управление . под именем ИнтерГалактическая полиция.
      Нет, вы ошиблись! Там жили не малолетние преступники. Дело обстояло куда хуже: в доме содержались лишь те дети, подростки, юноши и девушки, судьба которых была окутана тайной. А так как на шестьсот восемь миллиардов жителей Галактической Федерации насчитывается немало тысяч различного рода тайн, то и детей, происхождение которых не разгадано, существует немало, по крайней мере достаточно для того, чтобы организовать специальный детский дом, причем расположенный таким образом, чтобы случайный прохожий не мог туда попасть.
      Все эти предосторожности диктовались здравым смыслом и несладким опытом, имевшимся в прошлом детского дома, который и в официальных документах, и в обыденной речи посвященных назывался Детским островом.
      Кто эти дети, оказавшиеся без родителей и родственников? Что таинственного в их судьбе?
      Можно привести несколько примеров, чтобы пояснить, что имеется в виду.
      В спальне номер три, которая расположена в здании, примыкающем изнутри к восточной стене замка, между башнями Птичьей и Кривой, стоят кровати трех девушек. Веем им приблизительно по шестнадцать-семнадцать лет, все они ходят в десятый класс расположенной на Детском острове школы. Все они ничего не знают о своих родителях и даже Центральный компьютер в Галактическом центре не можете уверенностью сказать, откуда они родом.
      ...Девушку по имени Ко обнаружили геологи на планете Зрофилла, населенной мирными зеленоногими дикарями. Однажды утром, выйдя из своего бунгало, геолог Картье де Кутурье увидел на ступеньках завернутого в розовое одеяльце младенца, как потом оказалось, женского пола. Младенец, которому от роду было семь месяцев, был сыт, пребывал в отличном настроении, шевелил пальчиками, норовя сбросить шелковое одеяльце, и гугукал. При обследовании девочки обнаружилось, что она относится к виду Хомо сапиенс, белокура, голубоглаза, на правой ножке шесть пальчиков. На одеяльце, простынке и даже пеленке, в которую была завернута девочка, были вышиты буквы К и О. Отчего впоследствии девочку и стали звать Ко.
      Все попытки выяснить у мирных аборигенов планеты, не знавших еще ни одеял, ни грамотности, откуда могла взяться девочка Ко на пороге геологического бунгало, не дали результатов. Когда же девочку привезли на Пата-липутру и тщательно генетически обследовали там, то выяснилось, что вернее всего родиной ее является планета Земля, там же изготовлены одеяло и пеленки. Известно также, что до геологов ни один земной корабль не причаливал к планете Зрофилла.
      Судьба соседки и подруги Ко по спальне десятиклассниц была не менее загадочна. В двухлетнем возрасте ее нашли на покинутом космическом корабле, который вернее всего стартовал с Плутона. Однако этот корабль не был приписан к космопорту этой малопривлекательной планеты и был неизвестен в иных космопортах. На груди малышки на золотой цепочке висел золотой медальон, внутри которого находилась старая почтовая марка с островов Зеленого Мыса.
      Девочку условно назвали Вероникой, потому что так звали мать капитана патрульного корабля, который наткнулся в космосе на покинутое судно.
      Третью девочку в той спальне прозвали Саломеей. У руководителей ИнтерГпола были некоторые подозрения по поводу ее происхождения, но наверняка утверждать что-либо было невозможно. Девочку обнаружили в подвале Института времени в Бейруте. Судя по обрывкам ткани, в которую была завернута трехлетняя девочка, она происходила из древнего финикийского города Библа, однако уверенности в том не было. Высказывались подозрения, что девочку подкинули в машину времени в древней Финикии во время какого-то очередного социального катаклизма. Но как это могло произойти без помощи сотрудников Института времени, непонятно. Ни один сотрудник в таком поступке не признался. Да и некого было подозревать. Девочку назвали Саломеей в память героини романа Флобера.
      Можно еще долго продолжать рассказ об обитателях других спален и боксов замка на Детском острове, но ничего нового вы не узнаете - имеющихся примеров достаточно, чтобы понять, почему место для детского дома было выбрано в исключительно уединенном и отдаленном от человеческих маршрутов месте. И поэтому замок Грааля как нельзя лучше подходил к этой цели.
      По здравом размышлении создатели этого необычного детского дома решили как. можно тщательнее изолировать несчастных сирот, потому что понимали, какую страшную опасность для Земли и всего человечества могут таить эти дети. Ведь Галактика - это не только полигон, на котором проверяются способности цивилизаций к дружбе и сотрудничеству. Та же Галактика давала, к сожалению, жизнь страшным тиранам и агрессивным замыслам, ставившим под угрозу само существование разумной жизни во Вселенной. И нет никаких гарантий, что рок в будущем не предпримет новых попыток подобного рода. Для того чтобы уменьшить опасность появления и торжества злобных сил, и существует Галактическая служба безопасности, а также соперничающий с ней ИнтерГпол. Если первая взяла на себя охрану Федерации от космических заговоров и вторжений, то ИнтерГпол занимается локальными, большей частью уголовными проблемами, разыскивая и нейтрализуя преступников и преступные замыслы. Но кто может сказать, где проходит черта между вселенским вторжением и его зародышем - одним убийством на отдаленной планете?
      ИнтерГпол взял шефство над Детским островом, ибо каждый его обитатель, неся в себе загадку, смысла и значения которой не осознавал и сам, мог в любой момент превратиться в угрозу для людей. Почему и как - это мог решить лишь ИнтерГпол, если вовремя принимал меры. А ведь примеры тому уже были... Поначалу еще маленький, уютный Галактический Детский Домик построили под Лондоном в поселке Бром-ли, и сиротки свободно общались со своими сверстниками из окружающих кварталов, играли с ними в крокет и гуляли под замшелыми вязами поселкового парка.
      Через некоторое время на окрестных фермах начался падеж домашнего скота. Коровы и овцы были фактически обескровлены. Ветеринары ломали себе головы, что же могло произойти. Но ответа не нашли. И вот случилась настоящая трагедия: в поле, возле изгороди, возведенной еще в пятнадцатом веке, было найдено тело сержанта Бейлиза, ветерана ряда космических экспедиций, отважного воина и доброго прадедушки. Белое, словно из мрамора, тело, облаченное в бархатный ночной халат, лежало навзничь. Широко открытые водянистые глаза ветерана были устремлены к звездам. Ни единой капли крови не осталось в его кровеносной системе.
      На этот раз проводившему расследование этой трагедии инспектору бромлеевской полиции У.Э.Хелмсу повезло: возле тела ветерана он обнаружил во влажной почве дренажной канавы отпечаток маленького детского следа. По слепку со следа был изготовлен башмачок, который У.Э.Хелмс в течение нескольких суток примерял всем детям в окрестностях. Под подозрение попали даже лилипуты из бродячего цирка, который приходил в те дни из Лондона в Брайтон и ночевал в окрестностях Бромли. Паника охватила жителей местечка. Матери боялись выпускать детей в школу, взрослые мужчины вооружались бластерами и лучеметами, выходя ночью на прогулку с собакой. Поиски были безрезультатны до тех пор, пока интуиция не привела инспектора к тихому детскому дому. И оказалось, что миниатюрный башмачок как раз пришелся по ноге девчушке по имени Мисс, трехлетнему карапузу, которая таинственным образом была обнаружена в мешке с морковью на военном космическом тральщике "Орион", что особенно удивительно, потому что команда тральщика состояла исключительно из мужчин, ненавидевших морковь.
      В детском доме девочка Мисс вела себя тихо, скромно, улыбчиво, постепенно научилась говорить по-английски, лишь ночной сон ее вызывал опасения у лечащего врача: порой целую ночь девочка могла провести сидя на кроватке, обхватив коленки тонкими ручонками и мерно раскачиваясь. Глазки девочки загорались зловещим оранжевым пламенем, которое, правда, гасло, стоило подойти воспитателю или врачу. Соседки по комнате боялись ее и отказывались с ней жить.
      Когда оказалось, что башмачок точно подходит девочке Мисс, инспектор У.Э.Хелмс был в полной растерянности. Как могла такая малютка совершить злодейское преступление, да и ряд других, которые ей приписывали?
      Пока суд да дело, крошку поместили в отдельную палату психиатрической больницы, а общество защиты детей подало в суд на инспектора У.Э.Хелмса за особую жестокость по отношению к сиротке.
      На третий день сиротка исчезла из палаты. Зато сторож психиатрической больницы был обнаружен под столом в своей сторожке, совершенно обескровленный, со следами укусов на шее.
      Только тогда за дело взялись всерьез. Инспектора У.Э.Хелмса заменили комиссар Милодар из ИнтерГпола и несколько экспертов по переселению тел и душ. Малютку Мисс удалось отыскать в брянских лесах, а когда ее подвергли тщательному обследованию, то оказалось, что в ее теле находится переселившийся туда опасный шпион империи Кралаждале, он же жестокий вампир, просыпавшийся по ночам и питавшийся кровью своих жертв.
      Разумеется, при таком кратком пересказе многие яркие детали выпадают. Можно было бы подробнее и Драматичнее поведать о хроническом малокровии, которое обнаружилось у половины обитателей детского дома, и о крови, запекшейся на устах маленькой хрупкой девочки. Когда ее отыскали, она досасывала жизненные силы заповедного зубробизона. Важно, чтобы читатель понял, насколько опасными могли быть воспитанники детского дома, если позволить им свободно общаться со сверстниками. И надеюсь, достаточно сказать, что случай с девочкой Мисс оказался не единственным в истории Особого Детского дома.
      Непросто было превратить гуманное учреждение, центр любви и заботы о неизвестных сиротках, в заведение высокой секретности. Порой, как говорил комиссар Милодар, ему так хотелось махнуть рукой на это предприятие и вообще закрыть Детский дом для космических сирот, раздать их по желающим, и пускай малютки взрывают кого и когда хотят. А ведь это тоже были не пустые слова: среди воспитанников как-то обнаружился подросток, зараженный редчайшим вирусом пиромании, который, прежде чем его смогли спрятать в особую асбестовую больницу, умудрился сжечь половину города Цинциннати, так как этот вирус позволяет без вреда для его носителя поднимать температуру пальцев до семисот градусов. А вы представляете, что случится с вашим домом, если его погладить пальцем, раскаленным, как расплавленный свинец?
      Наконец после долгих споров, в основном негласных, после возмущенных статей в газетах, которые большей частью оставались без ответа, решено было перевести Детский дом на выбранный для этой цели остров Кууси, лежащий в стороне от туристических маршрутов и населенных пунктов. Остров облегчал охрану Детского дома, замок давал возможность обороняться, если кому-то вздумается похитить или уничтожить кого-то из воспитанников, не допускать к детям людей, которые могли бы принести им вред.
      Поэтому нет ничего удивительного в том, что вскоре после завтрака над башнями замка сделал круг личный вертолет командующего силами ИнтерГпола в Северном полушарии комиссара Милодара. Комиссар, почитавший Детский остров своим подопечным хозяйством, примчался туда, бросив все дела, как только получил известия о ночном происшествии на причале.
      Комиссар Милодар любил детей. У комиссара Милодара было сильно развито чувство долга. Комиссар Милодар считал Детский остров своим детищем, которое он обязан защищать от всех злодеев Галактики и от которого он обязан был защищать саму Галактику.
      Вертолет комиссара Милодара опустился на площадке перед входом в замок. Ворота тут же гостеприимно раскрылись. В них стояла доктор наук Роза Аалтонен, полная, скуластая, добродушная дама с золотым лорнетом, который ей достался от дедушки.
      - О комиссари! - воскликнула финка, выбегая из железных ворот замка. - Какой кауху!
      - Да, я с вами согласен, - устало ответил комиссар, который не спал три ночи подряд, выслеживая межпланетную банду, спекулировавшую мамонтовыми бивнями. Лишь таинственное происшествие на Детском острове смогло вырвать его из редких и долгожданных объятий Морфея.
      Директриса Аалтонен смахнула набежавшую слезу. -- Вероника... очень войн пахойн, понимаешь? - Плохо себя чувствует? Ну хорошо, я все равно должен буду поговорить с ней.
      Комиссар Милодар почти не знал финского языка, директриса Аалтонен в стрессовые минуты забывала все остальные языки, кроме финского.
      Милодар быстрыми шагами направился внутрь замка. Директриса гулко шагала сзади и громко переживала на смеси финского и прочих языков.
      Уверенными шагами комиссар пересек двор замка и вошел в учебный корпус, который примыкал к восточной стене. По узкой лестнице (ее ступени были выточены из гранита) Милодар вбежал на второй этаж, проследовал узким коридором к кабинету директрисы и возле него замер, словно налетел на препятствие, и вытянулся как матадор, пропуская вперед величественную даму.
      Затем быстро обернулся - конечно же, все двери из классов в коридор были приоткрыты, и в них замерли многочисленные любопытные детские рожицы. Комиссар Милодар отдал честь сиротам, и все двери в классы тут же захлопнулись.
      Директриса уже уселась за свой стол, на котором стояло лишь пресс-папье в виде бронзового медведя, придавившее стопку листков и фотографий. Она указала Милодару на удобное кресло. Затем по просьбе высокого гостя поведала ему такую странную историю.
      Некоторое время назад директриса обратила внимание на то, что воспитанница Вероника ведет себя нервно, плохо спит, видит во сне кошмары. Она стала невнимательной на уроках и даже начала грубить преподавателям и своим подругам. Налицо был тяжелый клинический случай влюбленности, возможно неудачной. Следовало проверить, в кого влюбилась Вероника. Сначала директриса спросила об этом соседок Вероники по комнате. Правда, она не ожидала, что те легко сознаются и выдадут сердечные тайны подруги товарки. Но иритис - не пытка. Так что директриса под разными предлогами вызвала к себе всех троих девушек. Первой Ко, потому что она была ближе других к Веронике. К удивлению директрисы, Ко не стала отрицать влюбленности Вероники, но уклонилась от ответа на вопрос - кто объект ее страсти. "Подумай, - говорила директриса, - это может быть опасной болезнью. Вдруг молодой человек не может ответить взаимностью? Вдруг у него уже есть семья?" После этих провокационных слов директриса замерла, ожидая, .что, возражая, Ко проговорится. Но Ко совершенно спокойно ответила, что Веронике ничего подобного не угрожает. Ее возлюбленный доступен только ей одной и ни с кем ее не делит. "Как его зовут?" - спросила директриса, не надеясь на положительный ответ. Но Ко спокойно ответила, что зовут его Джон Грибкофф. Такого персонажа на острове и даже среди тех людей, которые время от времени по делам посещали остров, директриса не обнаружила и сочла ответ Ко лукавством. Несколько расстроенная таким поведением Ко, директриса вызвала к себе другую соседку Вероники - Саломею.
      - Саломея, друг мой, - обратилась к девушке директриса. - Скажи мне, не влюбилась ли в кого-нибудь Вероника?
      -Ода,- сразу согласилась Саломея. - И это прекрасно!
      - Как есть его имя? - спросила директриса. - Его зовут Джон Грибкофф, - ответила Саломея, потупя глаза, потому что она была моложе своих соседок и еще ни разу не влюблялась. - Где он живет? - спросила директриса. - Я полагаю, что в своем дворце, - сказала Саломея. - Далеко ли его дворец от нашего Детского острова? - спросила директриса. -Ода!искренне откликнулась Саломея. Но более ничего конкретного ответить директрисе не смогла.
      Слушая директрису, Милодар тосковал, потому что время утекало между пальцев, цшироколикая директриса рассказывала крайне обстоятельно. В то же время он был убежден в том, что, не прояви директриса такой педагогической активности, вернее всего, роман Вероники и таинственного поклонника не принял бы драматических форм. Но что делать - директриса всегда действовала строго по инструкции. А инструкция требовала расследовать любое необычное явление в жизни Детского острова.
      Убедившись в том, что Вероника влюблена, директриса решилась на разговор с самой ослушницей. По правде говоря, никакого преступления в любви нет, и сама госпожа Аалтонен роковым образом влюблялась, о чем старалась даже не вспоминать. Но память о том трагическом увлечении осталась в ненависти директрисы к сахару, компотам, варенью - всему сладкому. Из-за чего страдали дети, потому что в детдоме даже чай был несладким.
      Директриса прямо спросила Веронику, что с ней происходит. И Вероника ответила директрисе, что она влюбилась. В кого, спросила директриса. И Вероника ответила, что она влюбилась в Джона Грибкоффа, вполне достойного человека, холостого и добропорядочного. "Кто же он по специальности?" спросила директриса, но Вероника отказалась ответить на этот вопрос, заявив, что директриса, наверное, шутит, потому что Веронике кажется странным, что на свете есть человек, незнакомый с Джоном Грибкоффом.
      Директриса сделала вид, что удовлетворена объяснениями девушек, но заподозрила, что стала объектом какой-то шутки или даже заговора. Поэтому она тут же направилась в учительскую и спросила там у своих коллег, не слышал ли там кто-нибудь такого имени: Джон Грибкофф.
      В большинстве своем преподаватели, воспитатели, охранники Детского острова были молодыми людьми, и все они воскликнули буквально хором: - О, несчастный Джон Грибкофф! После ряда расспросов директрисе удалось выяснить, что Джоном Грибкоффом называли идола молодежи, авангардистского певца и танцора родом из Мелитополя. Его хиты, такие, как "Не казни меня живого" и "Чашка кофе в моем кармане", запали в душу миллионам его почитателей...
      - Как он проник на наш саари? - строго спросила директриса.
      - Ах, он не проникал, - с сожалением воскликнула преподавательница латыни Ларисочка Катулл. - Он погиб, прыгнув с парашютом на вершину Эвереста ровно три года назад. - Погиб? - ахнула директриса. И, не откликнувшись на удивленные возгласы в учительской, она немедленно покинула комнату и уединилась в своем маленьком кабинете.
      Случилось то, чего она боялась все годы своего правления на Детском острове: в его мирную размеренную жизнь вмешалась мистика. Каждый преподаватель понимает, насколько мир живых и мир мертвых близко соприкасаются в сознании ребенка. Ребенок же, заточенный злой волей судьбы на Детском острове, тем более может оказаться игрушкой в лапах злобных сил, которые тянутся с того света. Директриса надеялась, что остров хорошо защищен от гномов, троллей и злых эльфов. Но на деде обнаружилось, что это не так. Вот она, чернокудрая Вероника, - кто мог подумать, что у нее в семнадцать лет уже наметилась связь с инкубом? Или, может быть, эти полумертвецы зовутся иначе?
      Перед директрисой встала задача всерьез разобраться в этой страшной истории. И как ни тяжело было ее деликатной натуре беседовать с воспитанницей о неприятных вещах, долг приказывал ей продолжить беседу.
      Директриса подстерегла Веронику, побледневшую, похудевшую и похорошевшую, у входа из столовой и попросила уделить ей несколько минут для секретного разговора.
      Для этой цели на Детском острове использовали розарий, разведенный как раз за южной башней.
      Вероника покорно пошла за директрисой, ничем не выказывая страха или смущения. И вот, собрав в кулак свою волю и знание русского языка, директриса сказала, глядя на воспитанницу внезапно запотевшими очками: Твой роман с одним молодым... киолют... - С мертвецом, - улыбнувшись подсказала ей Вероника.
      - Вот именно, киолют - представляет большую тревогу для воспитательского корпуса нашей коулу.
      - Получается школа мертвецов, - пошутила Вероника, чем вызвала в глазах доброй директрисы неподдельный ужас.
      - О нет! - ахнула директриса. - Я спрашиваю о самом настоящем! Неужели ты полюбила мертвого человека?
      - Мне трудно поверить в то, что он мертвый, - произнесла Вероника. В моей памяти он навсегда останется живым. Вы знаете, что он разбился вдребезги о вершину Эвереста, но в тот момент он продолжал петь свой последний хит.
      -Ода!- согласилась директриса. - Но это не есть настоящая раккаус. Это есть игра в любовь?
      - О нет! - возмутилась Вероника. - У нас с Джоном все так серьезно! Он обещал на мне жениться. Он поможет мне бежать из вашей проклятой тюрьмы.
      - Но что же ты называешь ванкила? - спросила директриса. - Наш родной Детский остров?
      - Ах, как он нам всем надоел! - воскликнула Вероника. - Не может быть! - Может, госпожа Аалтонен, может. - Это не ванкила, а место для развития творческих сил...
      - Значит, я могу отсюда уехать? - Ни в коем случае. - Почему же?
      - Потому что твое образование не завершено. - Ну вот, такая взрослая, врете, - ответила Вероника. - Просто вы все, люди, нас боитесь. Вам неизвестно, что во мне скрывается. Вы трепещете и бережете от нас свои вещички. А вот Джон Грибкофф никогда ничего не боится. Он может на мне жениться в любой момент. - Нельзя! - Почему же?
      - Ты подумала, какие у вас будут дети? - Наверное, такие же смелые, как мой Джон. - Но ведь он есть мертвый.
      - Это для вас он мертвый, а для меня - совершенно живой, - не сдавалась девушка.
      - Это трагедия! Я запрещаю тебе к нему приближаться!
      В волнении, охватившем директрису, она даже забыла спросить, каким образом Вероника познакомилась со знаменитым мертвецом и как он проникает на остров. Но за нее эту проблему разрешила сама Вероника.
      - Госпожа Аалтонен, - попросила она директрису. - Я предлагаю вам заглянуть к нам в дортуар, и там я вас представлю Джону. Думаю, что он вам понравится, а что вы ему понравитесь - в этом нет никакого сомнения.
      - Ах! - сказала директриса. Она была близка к обмороку, ибо как опытный педагог знала, что не имеет права падать в обморок в присутствии своей подопечной. И как ей ни было страшно, она согласилась последовать за Вероникой в каменный флигель, где располагались девичьи спальни.
      Когда они пересекли двор замка, начался мелкий холодный дождь - осень постепенно вступала в свои права, и вскоре дни станут совсем короткими и тоскливыми. Возобновятся попытки побегов с острова, заявятся, отдохнув на Гавайских островах и в Каннах, группы психологов и физиков, чтобы изучать и мучить сироток, с целью разгадать их загадки, даже когда этих загадок нет. И эта перспектива наполняла сердце директрисы печалью, потому что она любила своих подопечных и переживала вместе с ними то, что им приходится служить подопытными кроликами.
      Вот и сейчас - совершенно очевидно, что придется столкнуться с какой-то патологией и эта милая Вероника из прилежной, правда, не очень яркой ученицы десятого класса, превратится в чудище, объект для недобрых психиатров или духоизгонятелей.
      Они вошли в просторную комнату, где обитали три девушки. Высокое, частично забранное витражом окно, выходившее на озеро, было приоткрыто девочек воспитывали в непритязательной суровой обстановке, зато никто из них никогда не простужался и не страдал болезнями дыхательных путей.
      Комната была пуста - подруги Вероники были на занятиях.
      Разумеется, директриса не раз бывала в дортуаре старшей группы, но обычно она интересовалась лишь, соблюдаются ли там чистота и порядок.
      На этот раз она сразу направилась к кровати Вероники, которая стояла в отдалении от других кроватей, - места хватало всем, так что девушки могли создать себе в комнате уголок по вкусу.
      В глаза директрисе сразу бросился портрет странного молодого человека, прикрепленный к стене таким образом, что, возлежа на узкой девичьей койке. Вероника могла непрерывно им любоваться.
      Портрет изображал почти обнаженного мускулистого молодого человека ярко-лилового цвета с желтыми полосами, нарисованными на животе и груди. Одежда молодого человека состояла из коротких шортов, блестящих черных сапог и черной маски, скрывавшей верхнюю половину лица.
      - Это он? - в ужасе воскликнула директриса, которой нравились иные мужчины.
      - Да, - просто ответила Вероника. - Это и есть Джон Грибкофф, и я его безумно люблю. - Но его на самом деле нет? - спросила директриса. Но он есть и на самом деле, - ответила Вероника. - Где же он живет?
      - Он живет между миром живых и мертвых, он живет в туманной бесконечности, ему там страшно скучно, и он хочет со мной дружить. Разве это плохо?
      -О, эй!- воскликнула директриса. - Пожалуйста, пускай он живет там, где он живет, но только я не хочу, чтобы он беспокоил твои хермо.
      - Что? - удивилась Вероника. - Может быть, я вас не точно поняла?
      - Напомни мне русское слово для это понятия, - взмолилась директриса. - Это то, за что дергают. - Хер-мо? - Да, да! Нервы!
      Директриса подошла к портрету. Она была вынуждена признать, что, несмотря на дикую раскраску, Джон Грибкофф производил впечатление гармоничного молодого человека.
      - И как ты с ним познакомилась? - спросила госпожа Аалтонен. - Если это не секрет.
      - Тут нет никакого секрета, - ответила Вероника. - Сначала я увидела его снимок в журнале, и мне он понравился. Потом мне попалась видеокассета с его концертом, и я подумала: вот в кого бы мне влюбиться! А потом он стал ко мне приходить.
      - Как так? - Директриса, было успокоившаяся, встрепенулась. - Куда приходить?
      - Сначала во сне, - ответила Вероника. - Но мне этого было мало. Мне хотелось до него дотронуться. - Но ты знала, что он мертвый? - Он не совсем мертвый', - терпеливо разъяснила девушка. - Все, кто попадает на вершину Эвереста, остаются в значительной степени живы.
      - Хорошо, - не стала спорить директриса. - Значит, обнаружилось, что твой избранник в значительной степени жив и готов тебя трогать?
      - Вы совершенно правы, госпожа Аалтонен, - согласилась девушка. - И у вас есть... кохтаус?
      - Простите, госпожа директриса. Я не совсем поняла, на что вы намекаете, но надеюсь, что вы не имеете в виду ничего неприличного?
      - О нет! - Теперь наступила очередь смущаться директрисе. - Кохтаус - это когда два человека только видят друг друга, но ничего больше не делают.
      - Так у нас и было, - согласилась Вероника. - Но, .честно говоря, мне хочется, чтобы Джон Грибкофф сделал со мной что-нибудь еще... более энергичное. Мне же семнадцать лет, и одного кохтауса мне недостаточно.
      Директриса почувствовала облегчение, потому что происшествие, как оказалось, пребывало в рамках допустимого. Подобные случаи в Детском доме уже бывали. Воспитанники и воспитанницы устраивали романы между собой, был даже случай, когда воспитанница соблазнила преподавателя черчения. Что же касается влюбленности в актеров, спортсменов и телевизионных полицейских, то подобные случаи происходили довольно часто.
      Директрису смущало только, что возлюбленный Вероники уже умер и никто этому не удивляется. Надо будет проверить с психиатром, не зарождается ли в девушке болезнь некрофилия, то есть любовь к мертвецам.
      - И где же вы делаете... кохтаус? То есть встречаетесь? - спросила директриса.
      - К сожалению, госпожа Аалтонен, я не смогу вам ответить на этот вопрос, - сказала Вероника. - Потому что вы мне наверняка запретите наш кохтаус.
      Вероника уже сомневалась в том, что под словом "кохтаус" скрывается всего-навсего "свидание".
      - Но ведь это шутка, игра! - воскликнула директриса, зная уже, что совершает ошибку. Если ты имеешь дело с человеком, у которого есть мания какая угодно: любовная, национальная или идейная, - надо с ним, если не соглашаться, то по крайней мере не спорить.
      - Для вас, может быть, и шутка, - спокойно ответила девушка. - Но для меня переломный момент в жизни. Может быть, я убегу от вас вместе с Джоном. Он уговаривает меня бросить вашу школу. - И где же вы будете жить?
      - У Джона осталось несколько замков и летних домиков. Может быть, мы с ним побудем на Таити.
      - Голубушка, - рассердилась директриса. - Какой еще Таити? Твой Джон умер, разбился, ты же сама сказала!
      - Что-то разбилось, а что-то для меня осталось, - загадочно произнесла Вероника, взяла с тумбочки небольшую фотографию своего возлюбленного и поцеловала ее. После этого она протянула ее директрисе со словами: - Поглядите.
      Поперек фотографии было написано размашистой рукой:
      "Моей возлюбленной Веронике от верного ей Джона Грибкоффа". И дата: "6 сентября". Две недели назад.
      - Ясно, - сказала директриса, возвращая фотографию и тяжело вздыхая. Она не думала раньше, что Вероника - такая лгунишка. Самой подписать себе фотографию - как это пошло!
      В то же время маленькая ложь тщеславной девушки чем-то успокоила директрису. Если Вероника идет на такие наивные хитрости, значит, опасности для ее жизни и жизни человечества пока нет. Хотя, конечно, девочка требует к себе повышенного внимания - такой возраст... что поделаешь!
      - Вероника, - сказала директриса, - я тебя понимаю. Трудно девушке в таком возрасте находиться в четырех стенах, даже если это золотые стены. Но ты знаешь, что с окончанием школы заканчивается и исследование тебя. Мы будем надеяться, что твои родители будут найдены и откроется тайна твоего происхождения. И ты вернешься в свою семью или, если захочешь, продолжишь свое образование на Земле.
      - А вот это никому не известно! - резко возразила Вероника, и ее щеки окрасились ярким румянцем. - Откуда мне знать, что я - обыкновенный человек? А вдруг во мне таится чудовище? Или страшный микроб? Или по достижении совершеннолетия я взорвусь, подняв в воздух весь ваш любимый остров?
      - О нет! - воскликнула директриса, которая и сама всегда жила в ужасе от такой возможности. - Это так на тебя не похоже. Вероника! Ведь ты всегда была хорошей пейти!
      - Была, да кончилась, - сурово ответила Вероника. Она обратила свой воспаленный взор к большому портрету лилового красавца и воскликнула: - О мой Джон, ты один во всем свете не боишься меня, ты один мне доверяешь! О, как я устала жить в роли потенциального чудовища, быть чужой среди людей, к которым я так стремлюсь всем сердцем. Я хочу быть обыкновенной девушкой, я хочу целоваться с простым сельским парнем, но даже здесь судьба смеется надо мной - из всех возможных поклонников мне достался лишь один - труп, разбившийся вдребезги о вершину Килиманджаро!
      - Эвереста, - поправила воспитанницу памятливая директриса.
      - Ах, какое мне дело до того, как называется та гора, которая подставила под твое мягкое тело свои острые скалы! И ты остался лишь видением... Но и этого мне не дано! И это у меня отбирают!
      - Никто не отбирает его у тебя, - откликнулась директриса. - Ты вольна любить этого Джона. Только не принимай так близко к сердцу. Учись, гуляй, играй в подвижные игры... никто не будет тебе мешать. Ведь нас беспокоит лишь твое душевное состояние!
      Но Вероника не слушала добрую директрису. Она рухнула на кровать и залилась горькими слезами.
      Комиссар Милодар внимательно слушал рассказ директрисы. Он поднялся, подошел к окну и стал вглядываться в озерную даль, затянутую мелким дождем.
      - И что же заставило вас не поверить девушке? - спросил он наконец.
      - Как вы догадались, что я не поверила? - Иначе зачем вам ночью бегать по острову? - Тьетенкин, - согласилась директриса. - То есть разумно с вашей стороны. Я не до конца поверила девушке. Потому что я просила врача усилить наблюдение за этим ребенком... - Сколько ребенку лет?
      - Семнадцать по земному счету. Но мы не знаем, сколько по ее счету.
      - Надо бы раньше выпускать ваших птенчиков на волю! Они застаиваются в гнездышке.
      - О, я вас понимаю! Но есть указание ИнтерГпола задерживать пребывание сирот на Детском острове до последней крайности. Сироты должны быть идентифицированы. - Как? - удивился комиссар. - Это есть русское слово! - гордо сказала директриса, которой не всегда легко давались очень длинные русские слова.
      - Ну да, конечно, - согласился комиссар. -А я уж было решил, что чукотское.
      Директриса не оценила юмора и продолжала свой рассказ.
      - Рапорт врача сообщил, что душевное состояние Вероники остается напряженным. Что ей свойственны резкие перепады настроений.
      - Может быть, это возрастное? - спросил комиссар. - Нет, доктор полагает, что это связано с активным романом. Что он либо существует, либо почти существует.
      - Что говорят воспитанницы? - Они буквально заворожены тем, что у Вероники происходит роман с самым настоящим таинственным мертвецом. - Они в это верят? - Все без исключения! - И не шокированы этим?
      - Наоборот, комиссар. У нас особенный контингент сирот. Они чувствуют себя мизерабль. - Это по-фински?
      - Нет, это название романа французского писателя Виктора Гюго.
      - Вы хотите сказать, что они верят Веронике назло вам, госпожа Аалтонен?
      - Нет, не мне, - твердо возразила директриса. - А вам, господин комиссар. Всей бесчеловечной системе, которая заточила на острове детей, и без того лишенных родительской ласки.
      Директриса смахнула случайную слезинку. Комиссару стало неловко, будто это он придумал такую жуткую долю для детишек. - Продолжайте, - отрезал он. Директриса пожала плечами, и комиссар понял, что душой она остается на стороне сироток и потому ее пора менять: при таком эмоциональном состоянии руководителя колонии недолго и до беды. Под грубой, массивной, широкоскулой, белоглазой оболочкой директрисы трепетало слишком чувствительное сердце. Если та же Вероника окажется опасной, директриса может закрыть на это глаза из жалости к девушке. К сожалению, жалость - это личное чувство, а на директрисе лежит ответственность за судьбы детей и Земли в целом.
      Сделав мысленно зарубку в памяти- приговор директрисе, Милодар дослушал рассказ.
      Оказывается, вчера ночью дежурная по дортуарам старших групп сообщила ей, что Вероника только что покинула свою спальню и пробирается к выходу из замка. Старшие группы знали все секреты замка и отлично знали, что его неприступность и древность - лишь кажущиеся. На самом деле опытный человек может выбраться из замка и незаметно возвратиться в него в любой момент.
      Пока Вероника спускалась на кухню, чтобы оттуда через склад подземным ходом выбраться за ворота, директриса, не поднимая лишнего шума, надела серый плащ и последовала за Вероникой. Директриса понимала, что девушка задумала нечто запретное, но не знала еще, насколько запретное.
      Вероника, несмотря на ужасную погоду, одетая лишь в пеньюар, сбежала к причалу, и там, как оказалось, в сторожке возле причалов ее ждал некий молодой человек, показавшийся директрисе весьма темнокожим. И хоть в последующих событиях директриса не имела возможности тщательно рассмотреть охальника, она могла бы поклясться, что молодой человек как две капли воды похож на покойника, чей большой портрет висит над кроватью Вероники. Более того, директриса могла поклясться, что роман Вероники с покойником зашел так далеко, что если бы не своевременное вмешательство госпожи Аалтонен, Вероника наверняка лишилась бы девичьей чести, которую она охраняла совсем не так тщательно, как положено это делать девицам семнадцати лет.
      Но вот дальнейшие события директрисе были непонятны и ее пугали.
      Насколько она смогла увидеть, моторка, на которой пытался скрыться покойник, перевернулась и фиолетовый любовник скрылся в волнах Ладожского озера. Утонул ли он в ледяной воде или смог выбраться, оставалось тайной. По крайней мере, после того как директриса утащила в замок плачущую Веронику, она подняла по тревоге спасательные службы озера. Но ни остатков лодки, ни тела покойника отыскать не удалось. Если Джон Грибкофф погиб вторично, то на этот раз бесследно.
      Вся эта история и заставила директрису в тот же день связаться по инструкции с ИнтерГполом и лично с комиссаром Милодаром.
      Комиссар Милодар внимательно выслушал сообщение директрисы, которая очень боялась, что комиссар поднимет ее на смех.
      Ничего подобного. Милодар бросил все свои дела и немедленно прибыл в детский дом.
      - Да, - сказал он, когда директриса завершила рассказ. - И что же вы думаете?
      - Ничего уже не думаю, - призналась госпожа Аалтонен. - Я видела черт знает что, я слышала черт знает что, и мне хочется поскорее уйти на пенсию, уехать на острова Зеленого Мыса и открыть там школы для одаренных детей-акварелистов.
      Милодар посмотрел на директрису в изумлении, но промолчал, потому что и сам ловил себя в последнее время на желании бросить все к чертовой бабушке и заняться поисками подводных сокровищ, утерянных испанскими галионами по пути из Панамы к Барселоне.
      - Тогда, - произнес комиссар Милодар, - нам ничего не остается, как побеседовать с потерпевшей.
      Директриса понимала, что комиссар прав, и, тяжело вздохнув, повела его через двор во флигель, примыкавший к восточной стене замка, где располагались спальни воспитанников.
      Вероника, пробыв два часа в лазарете, где выяснилось, что ничто в ней не повреждено, возвратилась к себе в комнату. Где и улеглась на постель, потому что была на тот день освобождена от занятий.
      Она лежала на постели, закрыв глаза и отказываясь принимать пищу, даже компот из ананасов без сахара, к которому она была весьма неравнодушна.
      На соседней кровати сидела девушка по имени Ко, читавшая книгу Достоевского "Идиот", что говорило о хорошей постановке образования на Детском острове.
      Девушка Ко произвела на комиссара двойственное впечатление. С одной стороны, она была робкой, - даже встав, чтобы поклониться комиссару и госпоже Аалтонен, она не посмела поднять взор. Но когда через несколько минут он перехватил ее взгляд, тот удивил его смелостью и даже некоторой наглостью.
      Несмотря на то что девушка Ко и Вероника, занимавшие соседние койки в дортуаре, были совершенно различны, опытный взгляд комиссара Милодара уловил близкое между ними сходство. Ко была голубоглазой блондинкой.- ее пышные пшеничные тяжелые волосы никогда не знали еще краски или парикмахерских щипцов. Вероника же, лежавшая на кровати с закрытыми глазами, была пышноволосой брюнеткой, и цвет ее глаз был неизвестен. Но размером и фигурами девушки были удивительно схожи.
      - Простите, - сказал комиссар Милодар, - простите за вторжение, однако нас привело к вам чувство долга.
      - Ой, конечно же, садитесь, - сказала Ко, откладывая Достоевского в сторону. - И вы, госпожа Аалто-нен, присаживайтесь. Мы вас ждали.
      Говоря так, Ко сквозь опущенные ресницы разглядывала комиссара.
      Комиссар Милодар был невелик ростом, отчего многим людям казался схожим с небольшой хищной птицей, допустим, соколом. Этому способствовало и то, что его крупный, крепкий нос чуть загибался к концу, создавая впечатление клюва. Небольшую голову комиссара венчала копна черных с проседью курчавых жестких волос. Женщины, которые любили комиссара Милодара, а его любили многие женщины, более всего стремились запустить пальцы в его жесткую шевелюру. На смуглом лице комиссара горели светло-карие, почти желтые, кошачьи, а может, тоже птичьи глаза, которые, казалось, пронзали собеседника и утверждали: "Я вижу тебя насквозь, негодница!" Ко невольно насторожилась. Но тут комиссар засмеялся, и лицо его, такое жесткое и даже суровое, удивительным образом преобразилось. Тонкие лучики побежали от уголков глаз, по-клоунски загнулись углы тонких губ, даже нос потянулся кончиком кверху - милее и добрее Ко не приходилось видеть человека.
      Осторожнее, приказала себе Ко, которая, несмотря на малый жизненный опыт, отличалась наблюдательностью и недоверчивостью ко взрослым. Сверстники могли быть друзьями, взрослые, почти без исключения, относились к сиротам настороженно, опасливо и неискренне. Даже если при этом мило улыбались.
      - Вероника! - воскликнул комиссар, подходя к ее кровати. - Я пришел помочь тебе. Лежи, лежи не поднимайся, у тебя нервный срыв. Мой долг тебе помочь.
      Вероника открыла синие глаза - они оказались у нее такими же, как у Ко. Только у Ко они были поярче и повеселее.
      - Чем же вы мне поможете, господин, имя которого мне забыли сообщить?
      - Ах, это мое упущение! - воскликнула добрая госпожа Аалтонен. - Я не представила вам комиссара Милодара, одного из руководителей ИнтерГпола, который расследует дело о нападении на тебя, дорогая Вероника.
      - Как приятно, что обо мне беспокоятся такие высокие начальники, ответила Вероника. - Но я ничем вам не могу помочь. Я находилась в припадке лунатизма, а когда очнулась, то рядом со мной была госпожа Аалтонен. Она вам все и расскажет.
      - Она мне все рассказала, - признался комиссар. - Но как вы можете догадаться, ее рассказ меня не удовлетворил. Так что придется выслушать и вашу версию. Гарантирую полную конфиденциальность. То есть тайну исповеди.
      - Мне выйти? - спросила Ко. - Наоборот, мне вы нужны, как лакмусовая бумажка. Я буду слушать, что говорит Вероника, и поглядывать на вас. И по вашему лицу, может, смогу определить, когда Вероника говорит правду, а когда лжет.
      - Ну тогда я точно уйду! - Ко отбросила книгу и вскочила. "Ого, подумал Милодар. - Сейчас в ней, наверное, метр восемьдесят. И она еще не перестала расти. Чертова акселерация! Когда же она прекратится? Все девушки выше меня ростом!"
      - Ты испугалась, что Вероника будет врать мне? - спросил Милодар, не скрывая усмешки сатира. - Нет, почему вы так решили! - Ко была смущена. Оставайся, Ко, они хотят нас запугать, - попросила Вероника.
      - Ничего подобного! - возмутилась госпожа Аалтонен.
      - Как мне все это надоело! - Вероника не обратила внимания на возглас директрисы. - Сплошные допросы, подозрения, преследования! Не успеешь влюбиться, как вокруг уже начинают принимать меры!
      Она была в тот момент удивительно хороша. Синие, как аквамарины, глаза излучали ослепительный гнев, ресницы превратились в стаи черных стрел, нацеленных в сердца обидчиков, черные кудри разметались по плечам, щеки порозовели, а нос побелел.
      Милодар терпеливо ждал ответа, а для этого Вероника должна была успокоиться. Когда девушка успокоилась, она сказала:
      - Все было бы хорошо, если бы за мной не следили. - Сомневаюсь, вдруг вмешалась в разговор Ко. - Ты же сама говорила, что в последнее время Джон стал каким-то нервным, агрессивным.
      - Я бы не посмела войти в сторожку, - произнесла директриса,- если бы вы, Вероника, не взывали о помощи изнутри.
      - Я взывала о помощи совсем не для того, чтобы мне ее кто-нибудь оказывал. Неужели вы, прожив долгую" жизнь, до сих пор об этом не знаете?
      - Я знаю, что я должна верить людям, - ответила госпожа Аалтонен со свойственным ей чувством собственного достоинства. - Если мне кричат "помогите!" - я спешу на помощь.
      - А если он утонул на самом деле? - спросила Вероника. Глаза ее наполнились хрустальными слезами, высокая грудь нервно вздымалась. - Кто будет нести ответственность?
      Директриса была в растерянности. Она лишь захлопала белыми ресницами, развела руками. Но на помощь ей пришел комиссар Милодар.
      - Я полагаю, - сказал он, выходя на середину комнаты, чтобы лучше разглядеть портрет Джона Грибкоффа, - что ответственность за его смерть несет гора Эверест. Ладожское озеро тут ни при чем. - Почему? - удивилась Вероника. - Потому что, надеюсь, вашего Джона в свое время надежно похоронили. Или вы будете утверждать, что он - привидение? - Я не знаю...
      - Ваши сказки годятся лишь для романтических девиц и доверчивых дам-учительниц. Вы даже толком не продумали свою ложь, - сказал комиссар. - Вы не готовы к допросу. А я сейчас попрошу всех выйти из комнаты и начну допрашивать вас одну так, как это принято в ИнтерГполе, когда мы имеем дело с особо опасными инопланетными преступниками. -- Ой, не надо! - взмолилась Вероника. - Вы не посмеете! - воспротивилась директриса. - Она еще почти ребенок!
      - Мы убежим, - заявила Ко. - И будем жить в лесу. Пускай нас сожрут комары.
      Милодар с интересом взглянул на подругу Вероники. Помимо того, что у них глаза были одного цвета, они были схожи стройными гибкими фигурами и высоким ростом. Но Милодар никак не мог решить, какое сочетание ему больше нравится: синие глаза и черные локоны Вероники либо пшеничные кудри и васильковые очи Ко.
      - Тогда, - сказал Милодар, сменив тон на мирный,- временно мы не будем никого допраширать, а пойдем гулять. Где у вас тут гуляют?
      Женщины смотрели на комиссара, широко открыв глаза. Предложение было по крайней мере неожиданным.
      - Может быть, мы посмотрим на ваш причал? - спросил Милодар.
      - И на сторожку, которая разрушилась от ветра, - сказала Ко, которая была сообразительнее остальных.
      - Только одевайтесь потеплее, - сказал Милодар, - и возьмите с собой зонтики. Собирается дождик.
      . Через несколько минут мирная группа гуляющих покинула замок.
      Дождик не собрался, облака разогнало ветром - над Ладогой погода неустойчивая, порой за полчаса может измениться три раза.
      На поляне, расчищенной от валунов перед входом в замок, несколько мальчишек из младшей группы под наблюдением высокого, в очках, физкультурника гоняли мячик. Молодой человек поклонился директрисе и Милодару. Его движения выдавали в нем хорошего спортсмена, а манеры воспитанного джентльмена.
      - Это наш тренер Артем Тер-Акопян, - сказала директриса. - Бывший вице-чемпион мира по серфингу. Он пишет поэму о спорте и потому нуждается в тихом уютном месте для творчества. Мы предложили ему место физкультурника вместо перешедшей в балет Людмилы Георгиевны.
      Физкультурник исподтишка бросил выразительный взгляд на девушек, те потупили глаза.
      Милодар отстал на три шага от остальных, поднес к губам браслет часов и произнес шепотом: - Вернисаж. Вызываю Узкое. - Узкое на связи, - шепнул в ответ браслет. - Проверьте, насколько лоялен преподаватель физкультуры на Детском острове по имени Артем Тер-Акопян.
      - Проверен по форме шестнадцать, - ответил браслет.
      - Вы свободны, - сообщил браслету Милодар. Он был разочарован, потому что предпочел бы разоблачить галактического шпиона. Так проверяли разведчиков, засылая их в Черную империю. И ни один еще не был разоблачен.
      Миновав футбольную лужайку, процессия направилась вниз, к причалу.
      - Рассказывайте по мере того, как мы будем спускаться, - приказал Милодар.
      - Я спускалась здесь, - произнесла Вероника, - потому что в моей спящей душе звучал приказ спешить к причалу. Он увлекал меня. Я была бессильна ему сопротивляться...
      - Она была в белой ночной рубашке, - сказала директриса. - Это ужасно!
      - Как? - удивился комиссар. - На свидание в таком виде?
      - А что поделаешь, если мертвец вытаскивает тебя из постели, забыв разбудить? - вмешалась Ко. - Я бы умерла от страха.
      Они шли с Вероникой рядом, держась за руки, и так как были облачены в одинаковую детдомовскую одежду - серые платья в талию со строгими белыми воротничками, - то различались только цветом волос, во всем остальном казались близняшками.
      - Я не помню, в чем была, - призналась Вероника. - Я шла как во сне.
      - Вам было неприятно подчиняться воле этого чудовища? -спросил Милодар.
      -Но я же не знала, что он - чудовище! - удивилась Вероника.
      - Разумеется, чудовище. Ты бы слышала свой испуганный голос, моя крошка, - подтвердила директриса.
      - И- к тому же ты бежала босиком, - сказал Милодар, будто был свидетелем той сцены. - Вы откуда знаете? - спросила директриса. - Судя по старинным легендам, если девица становится жертвой страшного мертвеца, она бегает к нему на свидания босиком и даже не чувствует, как острые камни уродуют ее ноги!
      -Ода,- согласилась Вероника. - Я была его рабой. Я не могла сопротивляться. И мои нежные ноги не чувствовали острых камней. Его голос проникал в мое беззащитное сознание. Это был типичный мертвец. Фиолетового цвета!
      - Ах! - Ко вырвала руку у своей подруги. Ей стало страшно, директриса закрыла ладонями лицо, но тут же споткнулась о корень сосны и полетела вперед. Комиссар Милодар не сделал и попытки поймать директрису, и этот подвиг выпал на долю Ко, которая успела обернуться, сообразить, что же происходит, прыгнуть рыбкой и принять госпожу Аалтонен на грудь. Чудом массивная директриса не переломила пополам свою тоненькую воспитанницу.
      - Простите, - сказал комиссар Милодар, - что я не участвовал в этой сцене, однако для тех, кто еще мало меня знает, я должен сообщить, что перед вами находится не тело комиссара Милодара, а лишь его искусно сделанная голограмма, то есть объемное изображение. Такие меры мне приходится принимать, спасаясь от международного терроризма и некоторых коррумпированных режимов. Я слишком много знаю и слишком многим опасен.
      - Мы и не рассчитывали на вашу помощь, комиссар, - ответила госпожа Аалтонен, и они продолжили путь вниз.
      Между сосен голубела гладкая поверхность озера. Чудесный прохладный день распростерся над Ладогой. Вот и берег.
      Сосновый бор остался позади. Все было залито скромным светом северного солнца. Справа лежала повалившаяся набок сторожка. Прямо - страшно запущенный причал.
      - Вот здесь все и произошло, - сказала директриса. Девушки послушно остановились в двух шагах от сторожки. Ни страха, ни вины Милодар в них не ощущал, и это его смущало.
      - Когда я подошла к сторожке, - сообщила директриса, - Вероника уже была увлечена ее... спутником... соблазнителем внутрь. Ракастайя - это будет приличное выражение?
      - Любовник - это всегда неприлично, - ответила Ко, но в ее синих глазах комиссар Милодар уловил веселый блеск.
      Вся эта история ему совершенно не нравилась. Нет, не нравилась, потому что была лживой. Он еще не добрался до сути этой лжи, но весь его гигантский опыт по выявлению личной и организованной преступности тревожно предупреждал его: "Милодар, будь крайне осторожен. Возможна ловушка космического масштаба!"
      - Я остановилась, - сказала директриса, - и думала, что надо постучать. Но куда стучать?
      - И стали подслушивать. Фу, как это некрасиво! - воскликнула Ко.
      - Я директриса и обязана слушать для блага Вероники. Если бы я не .слушала, ты уже была бы без чести.
      - Но я вас не звала.
      - Ты кричала и билась, как птичка в сетке! - Но я не для вас кричала, - обиделась Вероника. - Я для него кричала.
      - И все это время вы знали, что он мертвый? - спросил Милодар.
      - Разумеется, - после недолгой паузы согласилась Вероника.
      - И никаких возражений против поцелуев с мертвецом у вас не было?
      - А чем он хуже живых? - агрессивно спросила Вероника.
      - И от него этим самым... разложением, тухлятиной не пахло? - Почему?
      - От мертвецов всегда тухлятиной пахнет. - Только не от Джона Грибкоффа! - заявила девушка. - От него пахло одеколоном "Торреадор"!
      - Бывают же исключения, - пришла на помощь подруге Ко.
      - Нет, - мягко возразил Милодар. - Исключений, к счастью, не бывает. Но вы продолжайте, продолжайте. Значит, вы вошли внутрь сторожки, а он вас уже поджидал.
      - Да, - подтвердила директриса,- он тянул к ней темные руки!
      - Фиолетовые руки, - поправила директрису Вероника. - Чудесные фиолетовые руки.
      - Как бы боевая раскраска, как говаривали ирокезы, - пояснил Милодар, хотя никто его об этом не просил. - Он всегда такой.
      - Мертвецам этот цвет идет, - согласился Милодар. - И значит, запах от него шел несильный? - Не было запаха! - возмутилась Вероника. -А я не спорю. Значит, вы проснулись и принюхались... - Я не принюхивалась! - И он заключил вас в объятия?
      - Да, да, да! Я уже говорила! - А объятия были холодные?
      - Почему? - не поняла Вероника. - Самые обыкновенные горячие объятия. - У мертвеца? Он что у вас, с подогревом? - Но он же не совсем мертвый. Для меня он, как Ленин для коммунистов, - вечно живой. - Но коммунисты с Лениным не обнимаются. - Не знаю, - сказала Вероника. - Но нам с ним было приятно обниматься. Я имею в виду Джона.
      - Спасибо за пояснение, - сказал Милодар.- Значит, нам повезло с мертвецом. Пахнет одеколоном и еще с подогревом. - Замолчите, какой вы гадкий! - И что он с вами стал делать в сторожке? - Он взошел со мной на ложе, - официально заявила девица, - и намеревался меня любить. - И при этом совершенно не вонял. - Да что вы с этой вонью к ней пристали! воскликнула Ко. - Если ей показалось, что не пахнет, значит, это не играет роли.
      - Еще какую роль играет! Представьте себе, госпожа Аалтонен не успела бы откликнуться на крики несчастной жертвы...
      - Я тихо кричала, - буркнула Вероника. - Я кричала, потому что в таких случаях положено кричать. Знала бы, что вы подслушиваете, взяла бы себя в руки и промолчала.
      - Разумно, разумно, - задумчиво произнес комиссар. Он пошел вокруг сторожки, остальные последовали за ним. С дальней стороны находилась полуразрушенная стена.
      - Здесь привидение выскакивало наружу? - спросил Милодар.
      -Ода!- подтвердила его версию мадам Аалтонен. - Он ударил, как будто бульдозер. Есть такое русское слово? - Еще как есть! - подтвердил комиссар.
      - Могли вполне меня и погубить, - добавила Вероника.
      - Удивительное привидение, - сказал Милодар. - Не воняет, горячее, как печка, убегает из сторожки, выломав половину стены. А потом?
      - Потом он побежал вон туда, - показала директриса. - Там была привязана лодка.
      - И привидение ко всем своим бедам еще вынуждено было управлять лодкой. -И притом неудачно, - сказала директриса. - Он утонул? - спросил комиссар. - Я надеюсь, что он выплыл, - сказала Вероника. - Вообще-то говоря, он отлично плавает. Мне приходилось видеть, как он плавает.
      - И он вернулся к себе в могилу... - завершил беседу Милодар. Затем он обратился к директрисе: - А как вы думаете, где прячутся мертвецы на день?
      - Наверно, в земле, - сказала директриса. - Или, может быть, в морге, если его не успели похоронить.
      - Вы так себя ведете, словно вы нам не верите, - с осуждением заявила Ко.
      - А вы себя ведете так, - ответил Милодар, - будто верите во всю эту чепуху.
      - Это не есть чепуха! - неожиданно обиделась директриса. - Я сама его почти поймала. Такой страшный. - Страшный? - спросил Милодар у Вероники. - Когда как, - уклончиво ответила девушка. - Тогда все свободны, - заявил комиссар Милодар. - Как так свободны? - не поняла директриса. - Вы хотите сказать, что желали произвести наш арест, а затем передумали?
      - Все правильно, за исключением ареста, - ответил комиссар. Девушкам пора приступать к занятиям, вам, госпожа Аалтонен, надо бы вернуться в свой кабинет и подхватить бразды управления Детским островом. А я пойду гулять.
      - Но почему? Вы же расследуете очень серьезное дело! - воскликнула директриса.
      - Но я же буду очень серьезно гулять, - ответил Милодар. - И очень серьезно думать, как мне разгадать это дело.
      Он кинул быстрый взгляд на Веронику. Та наморщила круглый лобик. Решение комиссара ее встревожило. Ко стояла рядом и внимательно смотрела на комиссара. Она, судя по всему, ему не поверила. Ну, что ж, сами придумали, сами и расхлебывайте, подумал комиссар.
      И, приказав женщинам оставить его одного, комиссар Милодар стоял на месте до тех пор, пока они не скрылись за стволами сосен, сопровождаемые громким карканьем вороны, сидевшей на низкой ветке сосны. Тогда он и начал свое расследование.
      Комиссар был сторонником классической криминалистики. Подобно деревенскому знахарю или старенькому сельскому доктору, он верил в интуицию и лечил общество с помощью жизненного опыта, знания человеческой натуры, а если надо было, - твердости характера и пренебрежения к риску и воплям больного.
      Убедившись в том, что никого поблизости не осталось, комиссар осторожно вошел в сторожку. Так как он был голограммой, физическая опасность ему не угрожала, но психологически трудно ползти под рухнувшими палками, бревнами, досками, которые могут рухнуть в любой момент.
      Если бы вы задали комиссару вопрос, что же он ищет, комиссар пожал бы голографическими плечами и ничего не ответил. Он сам не знал. Он искал то, что попадется. А уж из этого он сделает нужные выводы.
      В развалинах сторожки было темно, шуршали мыши-полевки. На опрокинутой широкой скамье обнаружился клок белой шелковой одежды. Это был след любви. Он ничего не давал расследованию, лишь подтверждал то, что свидетели говорили правду.
      Милодар повторил путь бегства мертвеца из сторожки в сторону причала, для этого ему пришлось проникнуть сквозь доски, дико проломанные телом Джона Грибкоф-фа. На одном из изломов Милодар обнаружил следы крови с помощью специального малозаметного манипулятора, который, в отличие от комиссара, не был голо-графическим. Он сложил образец в мешочек у пояса: определение группы крови мертвеца могло помочь следствию и, главное, доказать со всей очевидностью, был ли это мертвец либо вполне живой охотник за телами юных воспитанниц.
      Милодар выбрался на причал. Дождь и роса смыли следы на досках, и молекулярная собака Милодара не взяла следа. Впрочем - а что его брать, если ясно, что подозреваемое лицо скрылось на лодке. Что было, впрочем, странным решением для мертвеца. Привидениям лодка обычно не требуется, так как любое привидение может пройти по поверхности воды. Да и лодка... Как же он забыл!
      Милодар нажал на кнопку браслета часов и попросил дать ему связь с кабинетом директрисы.
      - Госпожа Аалтонен, надеюсь, я вам не помешал? - спросил он.
      - О нет, вы еще не успели помешать. Я только вернулась. А что у вас есть за вопрос?
      - Вы не можете описать мне лодку, на которой скрылся тот человек...
      - О вене! То есть лодка... Это была голубая вене. У нас такая была для прогулок... я не знаю, теперь не сезон для прогулки... - У вас лодки с номерами?
      - Вы задали правильный вопрос, комиссар! - откликнулась директриса. - Каждая наша вене имеет свой нумеро. Большая цифра, вам понятно?
      -Какой номер был на той лодке? Я понимаю, было темно, но все же... Нумеро есть очень нехороший. - Тринадцать? - Как вы догадались?
      - Жизненный опыт, - скромно отозвался комиссар. Он выключил связь и, внимательно осмотрев причал, легко спрыгнул на берег, усыпанный галькой, затем пошел вдоль воды.
      Путь по берегу острова местами был легок, подобно прогулке по Черноморскому побережью, но иногда комиссару приходилось преодолевать немалые препятствия. Какое счастье, думал он в таких случаях, что я всего-навсего голограмма.
      В легких местах неширокий пляж, серый от гальки, был ровным, и если на нем попадались коряги, выброшенные штормом, их легко было обойти. Хуже приходилось в тех случаях, когда к самой воде подходили скалы. Порой Милодар брел по колено, а то и по пояс в ледяной воде, а иногда взбирался на крутой откос.
      На узкой оконечности острова сосновый бор сбегал к озеру, так что исковерканные тяжелой жизнью корни громадных деревьев касались воды. Некоторые деревья уже упали, не выдержав испытания ветром и водой. Сюда сверху, от замка, вела узкая, заросшая тропинка, которую скорее можно было угадать, нежели увидеть. Пожалуй, подумал Милодар, воспитанники и воспитанницы приюта приходили сюда, чтобы выяснить сложные отношения, а то и помечтать в тишине и одиночестве.
      Милодар задержался в этом месте и принялся лазить между перепутанных сосновых корней. Поиски его были не напрасны и вскоре увенчались результатом, к которому Милодар стремился.
      Заглядывая в темные ямы между корней и обвалившихся в озеро стволов, под обломками скал и мшистыми валунами, достигающими размеров паровоза, Милодар в тени коряги увидел голубую полоску. Зайдя по пояс в воду, Милодар потянул на себя нос небольшой спасательной лодки, которую кто-то притопил под корягой, полагая, что этим надежно спрятал ее от постороннего взора. На носу была выведена цифра "13".
      Милодар не стал вытаскивать лодку на поверхность и вычерпывать из нее воду - ему было достаточно убедиться в ее существовании. И в том, что ее не могло загнать под колоду случайной штормовой волной. Это могли сделать лишь сильные человеческие руки.
      Затем Милодар, подобно куперовскому следопыту, принялся обыскивать окрестности, стараясь не наступить невзначай на сучок или листочек, чтобы не погубить вещественное доказательство, что ему, как голограмме, было нетрудно сделать. Поиски вскоре дали свои плоды.
      Отвалив камень, на поверхности которого острый взгляд комиссара заметил свежие отпечатки человеческих пальцев, он увидел небольшую банку фиолетовой краски с надписью на ней: "Краска маскарадная, употреблять только для раскраски чертей и духов подземелья. Беречь от детей, так как, принятая внутрь, она может вызвать несварение желудка".
      - Так, - .произнес Милодар вслух. - Страшный мертвец обретает плоть.
      Разгребши сухие листья, под тем же камнем Милодар обнаружил черную матерчатую маску. Теперь от туалета мертвеца Джона Грибкоффа не хватало только шортов. Но их Милодар найти и не рассчитывал. Таким образом, была обнаружена база таинственного мертвеца и даже следы его переодевания. Можно было предположить, что после бегства из сторожки, спугнутый директрисой, мертвец инсценировал кораблекрушение, а затем, пользуясь плохой погодой и волнами, скрытно подогнал перевернутую лодочку к своему убежищу. А раз убежище мертвеца было на Детском острове, то весьма вероятно, что он относился к числу его обитателей. А раз он относился к числу обитателей острова, то любопытно было бы его отыскать и с ним побеседовать. Милодару еще никогда не приходилось беседовать с настоящим мертвецом.
      Внимательно осмотревшись и не найдя больше ничего подозрительного, Милодар двинулся в глубь острова по незаметной тропинке. Обыкновенному человеку этот лес ничего бы не рассказал, но комиссар сразу увидел сломанную сосновую иголку, прижатую к листку кислицы песчинку... Слишком громко и недружно перекликались над головой две вороны, и на это комиссар тоже обратил внимание.
      На открытом участке скалы прилип листок, на нем и без лупы виден отпечаток подошвы. Ага, подумал Милодар, значит, наш мертвец смог обуться и, наверное, переодеться в своем тайнике - любопытная деталь.
      Тропинка привела Милодара к площадке, заросшей орешником, - над ней возвышалась задняя стена замка.
      - Ну, вот мы и ближе к дому, - заметил вслух Милодар, и вороны, передразнивая его, зловеще закаркали.
      Незаметная тропинка сквозь орешник вывела Милодара к потайной двери в задней стене замка. Перед дверью зеленел небольшой водоем, по берегам которого, скрываясь в осоке и болотной зелени, сидели сонные лягушки. Одна из ворон спикировала и схватила лягушку пожирнее. Остальные с громким плеском ухнули в воду. Вода в прудике закачалась, и Милодар пошел по краю к дверце.
      Дверца со скрипом приоткрылась, обнаружив слабо освещенное помещение.
      Столб мутной воды вырвался из двери, ударил Милодара в лицо и опрокинул в водоем. Только то, что Милодар был голограммой, спасло его если не от смерти, то от больших неприятностей.
      На его крик из двери высунулись две прачки, которые только что опорожнили бадью с мыльной водой.
      - Господи, нам еще такого чудища не хватало? - воскликнула одна из них.
      - А что, я не первое чудище? - сразу среагировал комиссар, сбрасывая себя водоросли, лягушек и стебли осоки. Одна крупная кувшинка осталась у него на голове и придавала комиссару несколько лукавый и легкомысленный вид.
      - Бывают, - неопределенно ответила прачка. - А вы откуда к нам крадетесь?
      - Да так, вот проходил леском, - простодушно откликнулся Милодар, вижу прудик, только собрался на берегу видом полюбоваться, как вы в меня водой плеснули. - Значит, вы гуляли? - спросила прачка. -И увидели прудик, - добавила вторая прачка. Обе они были молоденькие, краснощекие. Здоровая жизнь на свежем воздухе превратила их в простушек-красавиц - кровь с молоком.
      - А если вокруг посмотреть, - заметила первая прачка, вся в веснушках, - то увидишь, что попал на помойку, вон и баки помойные стоят. Самое лучшее место, чтобы гулять...
      Говоря так, прачки медленно, не смывая с лиц улыбок, приблизились с обеих сторон к комиссару, железными захватами постарались вывернуть ему назад руки, резкими подножками постарались сбить его с ног и обезвредить.
      Но с комиссаром Милодаром, как известно, такие приемы не проходят.
      Руки прачек прошли сквозь бицепсы Милодара, как сквозь воздух. Ноги прачек пролетели по пустому месту, и в результате прачки сами потеряли равновесие и благополучно опустились точно в середину прудика, который и на самом деле наполнялся водой от стирки и некоторых хозяйственных сбросов.
      Милодар отошел на несколько шагов и, опершись о ручку двери, ждал, пока прачки вылезут на сухое место.
      - Пароль - Флоренция, - сказал он, как только прачки, попрыгав, вытрясли из ушей воду.
      - Отзыв - Микеланджело, - откликнулись хором прачки.
      - Надо смотреть, на кого кидаетесь, - сказал Милодар.
      - А когда же смотреть - мы сначала действовали, господин комиссар, ответила веснушчатая прачка.
      Прачки, как и многие другие работники обслуживающего персонала, находились на службе вИнтерГполе и даже имели чины. Прачки, например, обыскивали сданное им белье на предмет обнаружения в нем забытых предметов или надписей, затем проводили химический анализ белья, старались, к примеру, обнаружить, не содержится ли чего-нибудь подозрительного в слезах сироток, которыми они орошали свои наволочки.
      Кроме того, прачки оберегали все ходы и выходы замка, и потому Милодар, не сказавший пароля заранее, стал жертвой их бдительности.
      Но все закончилось благополучно, никто из прачек не пострадал, голограмма Милодара также избежала повреждений.
      Поэтому комиссар сразу же приступил к допросу. - Давно здесь дежурите? - спросил он.
      Первая прачка ответила, что с утра. - Кто проходил?
      - А этим ходом никто не пользуется, - ответила вторая прачка. Только те сотрудники, которые имеют допуск. - А ночью?
      - А ночью дверь запираем и идем спать. - Значит, ночью можно ходить через эту дверь, сколько тебе пожелается?
      - Никак нет, - ответила первая прачка. - Особый патентованный замок прошел проверку в управлении секретности. Никто не сможет его открыть.
      - Ясно, - ответил Милодар. Он внимательно осмотрел замок и саму дверь, затем приказал прачкам отступить на шаг внутрь замка. Когда дверь за прачками захлопнулась, он велел им запереть ее на замок. Что они и сделали. Милодар прислушивался к тому, как щелкнул замок. - Готово? - спросил он. - Готово.
      Тогда Милодар, несмотря на то что был голограммой самого себя, начал ковырять в замке ногтем указательного пальца, который сохранял твердость и упругость. Через минуту замок щелкнул и дверь медленно распахнулась.
      - Этого не может быть! - воскликнула вторая прачка.
      Милодар мысленно уволил прачку из ИнтерГпола и, отстранив подчиненных, уверенно поднялся по узкой винтовой лестнице на второй этаж.
      Он попал в служебный коридор. Комната с надписью на двери "Канцелярия" попалась ему одной из первых, что он счел благоприятным знаком.
      В канцелярии сидела лишь сама директриса, которая проверяла классные журналы. Желтые с проседью волосы толстухи были собраны в кукиш на затылке.
      - Попрошу вас дать мне списки всех сотрудников Детского острова мужского пола, - попросил Милодар.
      - Молодых, сильных, высокого роста, лилового цвета? - спросила директриса.
      - Последнее не обязательно, - оборвал Милодар слишком догадливую госпожу Аалтонен.
      - Вы заблуждаетесь, - сказала директриса. - Среди сотрудников моего заведения нет ни одного киоллют. То есть мертвого человека.
      - Проверка этого вопроса находится в моей компетенции, - произнес Милодар устало. Разгаданные истории для него не представляли интереса - как бывшие жены. Он даже забывал посылать им алименты.
      Директриса пробежала толстыми пальцами по клавиатуре компьютера и протянула Милодару распечатку. На острове, не считая воспитанников, среди которых, правда, не нашлось ни одного, отвечающего богатырским параметрам покойного Джона Грибкоффа, отыскалось лишь три могучих молодых человека. Один из них был капитаном катера, который осуществлял связь острова с материком. Каждый день он совершал рейсы на своем небольшом грузовом судне на воздушной подушке, привозя продукты и увозя что надо. Второй молодой богатырь, стоматолог, мог бы попасть под подозрение, тем более что был негром, который вполне мог избрать лиловую краску как подходящий камуфляж, но уже вторую неделю, как знали на острове, стоматолог мучился воспалением надкостницы, щеку ему раздуло так, что он задевал ею при ходьбе за стены домов, и о любви стоматолог думать был не в состоянии. Оставался третий и наиболее подозрительный. Преподаватель физкультуры, кумир детдомовских мальчишек, милый и очаровательный Артем Тер-Акопян.
      Что ж, он еще на пути к причалу показался Милодару подозрительным. А интуиция - основное достоинство сыщика.
      - Будьте любезны, - произнес Милодар ледяным тоном, - личное дело преподавателя физкультуры Артема Тер-Акопяна!
      - А я его как раз просматриваю, - ответила директриса. - Я очень заинтересовалась личными делами наших новых сотрудников.
      - Какое удивительное совпадение, - заметил Милодар и не сдержал смеха. - Вам он тоже показался подходящим кандидатом в мертвецы?
      - Ода! - ответила директриса. -Но я не смела отвлекать господина комиссара от серьезных мыслей.
      Милодар подошел к директрисе и взял у нее распечатки компьютерного дела физкультурника и спортсмена, которого никак нельзя было заподозрить в том, что он и мертвец Джон Грибкофф - одно лицо. Но тут же Милодар отбросил распечатки в сторону. - Нет, тут что-то неверно! - воскликнул он. - Я должен с ним поговорить. Где он сейчас?
      - Он сейчас должен быть в своей комнате, отдыхает после обеда, сказала директриса. - Разрешите, я вас провожу.
      Директриса осталась возле двери в комнату с табличкой "А.Тер-Акопян". Милодар постучала дверь. Никто не откликнулся. Милодар постучал сильнее.
      - О! - прошептала директриса, которую, видно, мучили тяжелые предчувствия.
      Так как ответа и на этот раз не последовало, Милодар толкнул дверь. Дверь открылась. Внутри никого не оказалось.
      Директриса громко вздохнула от дверей, видно, полагая, что в страхе перед разоблачением молодой человек бросился с башни на камни. Но Милодар был настроен не так трагически.
      Он огляделся. Освещенная тусклым дневным светом через единственное узкое окно, комната была спартански пуста и неуютна.
      Узкая, так называемая девичья, кровать была аккуратно застелена серым одеялом. На полу лежали гантели, в угол закатился футбольный мяч. На тумбочке у кровати лежало несколько книжек лирической поэзии, в основном русских и армянских поэтов.
      Тонкими пальцами Милодар, несмотря на то что был всего-навсего голограммой, перелистал книжки, задерживая на секунду взгляд на страницах, уголки которых были загнуты. Но страницы эти отличались от остальных лишь частотой употребления слов "любовь" и "кровь".
      Затем Милодар попытался произвести в комнате Артема обыск, но директриса запретила это делать в отсутствие хозяина помещения.
      - Нет, нет и еще раз нет! - воскликнула мадам Аал-тонен. - Вы будете ждать возвращения хозяина комнаты, а потом обыскивать по санкции прокурора! - У меня нет на это ни секунды. - Тем не менее! - отрезала директриса. Милодар пожал плечами и ответил: - Поздно будет, когда вы пожалеете. - Я никогда не пожалею о соблюдении правил, - не сдалась директриса, и тогда сдался Милодар. Ничего не трогая, он обошел комнату, словно гулял по ней как по бульвару, и в этом директриса не могла ему помешать. Он стрелял искрами из глаз, освещая темные углы, благо их было немного, и даже заглядывал в щели между тесно пригнанными глыбами кладки.
      - А вот и свидетель обвинения! - торжественно воскликнул Милодар и вытащил из тонкой щели между камнями небольшую любительскую цветную мобильную фотографию Вероники. Такие делают на ярмарках и на карнавалах. Фотография улыбалась, шептала одними губами: "Я люблю тебя!", делала серьезное лицо, томно закатывала глаза, затем все начиналось сначала. Для влюбленного такие фотографии не казались произведением дурного вкуса. Милодар уже проверял этот эффект на себе. Как-то у него начался роман с русалкой-амазонкой, руководительницей делегации этого народа, который населяет океан наЭврипиде. Русалки-амазонки носятся там по океану, оседлав дельфинов или даже акул. Руководство ИнтерГпола было категорически против романа Ми-лодара с русалкой-амазонкой, к тому же ее родственники объявили, что забросят десант террористок в наши водоемы, если Милодар посмеет дотронуться своими отвратительными сухими пальцами до их влажной красавицы. Так что у Милодара от этого неудачного романа остался лишь фотопортрет русалки. Она улыбалась, шептала ему на трех языках "Я люблью тьебя", закрывала глаза, загадочно улыбалась, и единственная слеза скатывалась у нее по зеленоватой прекрасной щеке...
      - Где он может скрываться? - спросил Милодар директоршу.
      - Может быть, он в библиотеке? - ответила вопросом директриса. Наивность ее могла сравниться лишь с ее скромностью.
      - Хорошо, - вздохнул Милодар. - Тогда вы поищите его в библиотеке, а я кое с кем поговорю. - С кем? - строго спросила директриса. - Вот об этом я вам пока не скажу, потому что вы немедленно захотите присутствовать при беседе, а мне хотелось бы сохранить ее в тайне...
      - Ни в коем случае! Никаких интимных встреч! - воскликнула госпожа Аалтонен. Но тут терпение комиссара лопнуло. - Госпожа Аалтонен, - сказал он сухо и спрятал в карман своего голографического костюма фотографию Вероники. - Вы совершенно забыли, что директорствуете не в обыкновенной школе и даже не в обыкновенном детском доме, а в тюрьме повышенной опасности для малолетних преступников.
      - О нет! Так не смеете говорить! - закричала директриса и замахала толстыми руками, словно индейка крыльями. - Это дети, несчастные крошки...
      - Не надо дискуссий, -ответил кратко Милодар. - Идите в библиотеку и проверьте, надежна ли охрана острова. А я объявлю положение особой опасности.
      И Милодар быстрыми шагами покинул комнату физкультурника и поспешил прочь по коридору к комнатам девочек, оставив директрису в растерянности посреди коридора.
      В комнате девочек была лишь одна Ко. - А где Вероника? - спросил Милодар от двери. - Она гуляет, - ответила Ко. - Ты мне покажешь, где она гуляет? - спросил Милодар.
      - Наверное, на причале, - ответила Ко. - Она тоскует.
      - Ты меня проводишь к ней? - спросил Милодар. - Вы отлично знаете туда дорогу, - сказала девушка. Милодар любовался девушкой со странным именем Ко. Он любил высоких женщин, а Ко в свои семнадцать лет уже вытянулась на шесть футов и обещала подрасти еще. У нее были тяжелые гладкие светло-русые волосы, синие, как у Вероники, глаза, пухлые светло-розовые, не знавшие помады губы и крепкий круглый подбородок.
      - И тем не менее я прошу, чтобы вы меня проводили. Я объясню вам почему, - заявил Милодар. - С одной стороны, мне не хочется оставлять вас одну, потому что вы уже много знаете, а с другой стороны - я продолжаю беспокоиться за судьбу Вероники, и мне хотелось бы, чтобы в эти тяжелые для нее минуты рядом с ней находилась ее лучшая подруга.
      - Спасибо за доверие, - улыбнулась Ко, и Милодару показалось, что она услышала в его монологе больше, чем он хотел ей сообщить, и куда больше, чем он на то рассчитывал.
      Кора накинула на себя серую куртку и легко вскочила с постели, лежа на которой она только что читала.
      Милодар острым взглядом окинул комнату, словно надеялся отыскать еще одну фотографию, но ничего, конечно, не увидел, потому что если даже в комнате и были фотографии или любовные письма, их уже надежно спрятали.
      Комиссар с Корой спустились вниз и пошли по тропинке к озеру.
      - Что ж, давайте, спрашивайте, - попросила Ко. - Почему я должен вас спрашивать? - Потому что иначе зачем вам тащить меня к озеру? - сказала Ко. - Вам хочется, чтобы я говорила с вами откровенно и никто нас не слушал.
      "Черт побери, - подумал Милодар. - Если бы у меня все агенты были такими сообразительными, организованная преступность в Галактике была бы изжита".
      - Тогда напомните мне, почему у вас такое странное имя. - Вы это знаете.
      - Я забыл! Я не могу помнить всякие пустяки! - рассердился Милодар. - Не делайте из меня гения - я просто талантливый руководитель полиции.
      - Простите. Я вам напомню, господин комиссар. Когда меня нашли у дверей геологической станции, на моем платочке и пеленках были вышиты две буквы - "К" и "О". Вот меня и стали звать Ко, ожидая того момента, когда мое настоящее имя будет обнаружено. - На каком языке? - спросил Милодар. - Что?
      - Буквы были на каком языке? - Неизвестно, - ответила Кора, совсем не удивившись такому вопросу. - Алфавит был либо латинским, либо кириллицей. Иначе кто-нибудь бы удивился. - А почему вы не приняли условное имя? - Это очень странно, комиссар, - ответила Ко голосом, который выдавал в ней открытую и доброжелательную натуру, - но мне несколько раз пытались дать условное имя и фамилию, обычно начинающиеся с этих букв. В детском приемнике я была Катей Осколковой, потом в обыкновенном детдоме меня называли Кэтт и Кэтрин Осборн, а здесь пытались переименовать в Кристину Оннеллинен.
      - Перевод, попрошу! - Кристина Счастливая. - Молодцы. И не прижилось? - Что-то во мне сопротивляется. Отчаянно сопротивляется. Будто в глубине моей памяти живет мое настоящее имя. И пока я его не вспомню, мне суждено обходиться двумя буквами.
      - И сколько же тебе было, когда тебя нашли? - Несколько месяцев. Хорошая у тебя должна быть память! - Господин комиссар, - ответила на это девушка. - Не надо во всех нас видеть только опасных для Земли чудовищ. Вы полицейский, вам по чину положено подозревать. Но если бы вы были подобрее, всем было бы лучше.
      - Я не имею права быть добрее, - возразил Милодар. - Вот ты, например, говоришь, что с рождения знаешь, как тебя зовут. Подсознательно.
      - А по мне, хоть подсознательно или надсознательно - все равно! Где гарантия, что ты не носишь в себе бомбу замедленного действия или вирус?
      - Меня уже столько раз обследовали и изучали, что еще удивительно, как во мне что-то осталось.
      - Все же пока карантин не кончится, вы все - пленники и пленницы.
      - Но он уже скоро кончается. По закону в восемнадцать лет живое существо в Галактике получает галактическое гражданство и полную свободу передвижений. Остался всего год.
      - Этот год мы должны провести особенно осторожной исследовать вас втрое интенсивнее, - твердо заявил Милодар.
      - Ну ладно, ладно, потерпим! Но не надо из-за ваших страхов и подозрений портить жизнь моей лучшей подруге, чудесной и тонкой Веронике.
      Милодар остановился посреди тропинки и посмотрел на Ко снизу вверх.
      - Значит, ты так рассуждаешь! Значит, тебя не удивляет, что твоя подруга затеяла роман с мужчиной фиолетового цвета, который погиб уже много лет назад, разбившись о вершину Эвереста?'
      - Вы имеете в виду Джона Грибкоффа? - засмеялась Ко.
      - Что в этом смешного! Я никогда еще не сталкивался с девушками, которые так бурно вели бы романы с мертвецами.
      - Дорогой мой комиссар, - сказала Ко, - неужели вы думаете, что наш замок и весь наш Детский остров настолько велики, что каждый ваш шаг мгновенно не становится известен любому первоклашке? Неужели никто не знает, что вы бегали на оконечность острова и нашли там притопленную лодку номер тринадцать?
      - Вы знаете об этом? - Комиссар, специалист по конспирации, был поражен.
      - Неужели вы думаете, что никто не знает о том, что вы обыскивали комнату физкультурника Артема, а директриса просила вас этого не делать?
      - Черт побери! - рассердился Милодар. - Я не могу работать, когда происходит такая утечка информации! - Вы не отрицаете? - спросила Ко. - Я ничего не отрицаю, но и не подтверждаю. Что вы еще узнали?
      - Есть мнение, что в комнате физкультурника, нашего обожаемого Артемчика, вы нашли фотографию Вероники. - Нашел. - И обо всем догадались! - Догадался.
      - А теперь хотите услышать всю историю из уст Вероники. - Может, сначала из ваших? - Неужели я похожа на сплетницу и доносчицу? - Я еще в жизни не встречал ни одной сплетницы и доносчицы, которая была бы похожа на сплетницу и доносчицу, - парировал Милодар.
      - Тогда потерпите - осталось сто метров. Девушка была права, и потому Милодар предпочел миновать последние метры до озера, наслаждаясь вечерним воздухом, ароматом сосен, свежим запахом озерного ветра и легким ароматом французских духов, строго запрещенных на Детском острове, отчего обладание духами было делом престижным.
      Вероника сидела пригорюнившись на краю причала, свесив босые ножки, и болтала ими в холодной воде. Неподалеку от причала бродила крупная ворона, выклевывая что-то из щелей между досок.
      - Вы же простудитесь! - воскликнул Милодар, выйдя на открытое место.
      - Ну и пусть, -- ответила девушка, ожегши его синим светом глаз. Мне вовсе не хочется жить после того, как вы погубили моего мертвого друга.
      - Ах, Вероника, - откликнулся на это Милодар, ступая на заскрипевшие доски причала, - ну зачем же лгать мне, старому сыскному волку. Передо мной склонялись разведки злобных планет, и мне сдавались банды космических пиратов. А ты полагала, что сможешь меня провести? Я же не директриса Аалтонен, которая готова поверить в любого ходячего мертвеца.
      - Не в любого! - не сдавалась Вероника. - А в Джона Грибкоффа, о котором знает каждый.
      Милодар присел на корточки рядом с Вероникой. Ко разулась и, держа туфли в руке, пошла по прибрежной гальке к выдававшейся в воду скале. Предвечерний воздух был так тих, что слышно было, как выплескивает вода от каждого ее шага.
      - Я провел небольшое расследование, - произнес Милодар, глядя вдаль. Плеснула крупная рыба. Небо было бесцветным. - И мне не составило труда определить, что твоего мертвеца зовут Артемом Тер-Акопяном, служит он здесь физкультурником, лодку свою прячет вон там, под корнями сосен, маску и краску - у той скалы... В замок входит по ночам через дверцу, которая ведет в прачечную. Подобно молнии Вероника вскочила на ноги. - Как ты посмела! закричала она, гневно глядя на подругу. - Зачем ты все ему рассказала?
      - Какая глупость! - Ко даже не обиделась. - Я даже и не подозревала, что Артемчик прятал здесь лодку. Зачем мне знать?
      - Нет! - упорствовала Вероника. - Это был мертвец! Я не знаю никакого Артема. Стоя в отдалении, Ко заметила: - Когда тебя поймали, лучше сознаться. Может, комиссар подобреет.
      - А я добрый, - сообщил Милодар, не вставая с корточек, и кинул в воду монетку. Все следили за тем, как она, подпрыгивая блинчиком, унеслась в закатную даль. - Мне почти все ясно, и потому я не намерен сердиться. Конечно, если вы будете говорить правду и только правду.
      - Ну что вы ко мне пристали! - Вероника вскочила и побежала к концу причала. Никто не мешал ей, не останавливал. Так что ей пришлось остановиться самой. - А что вы узнали? - спросила она у комиссара.
      Комиссар кинул еще одну монетку. На этот раз неудачно. Подпрыгнув раза три, она утонула.
      - А я рассудил, причем без всякой помощи со стороны вашей подруги, что все таинственные явления имеют самые обычные объяснения. И только если обычное объяснение ничего не объясняет, тогда следует обратиться к необычным объяснениям. Как правило, это заводит в тупик. - И вы догадались?
      - С моим опытом и способностями - мне не стоило большого труда...
      - Даже я бы догадалась на месте комиссара! Тоже мне - конспираторы! - заявила Ко.
      - Как все было сделано - ясно, а вот зачем - попрошу объяснений, потребовал комиссар.
      - Чтобы не догадались, - вякнула Вероника. - Спросите Ко.
      - Это я для них придумала, - заявила Ко.-И на нашем месте вы бы сделали то же самое. -Говорите!
      - Если бы директриса или кто-нибудь из доносчиков выследил Веронику и Артема - начались бы скандалы, разборки и Артема в два счета выгнали бы с острова.
      -А быстро бы выследили? - деловито спросил комиссар. ..
      - В два счета. Островок наш невелик, а за морем материк, - ответила в рифму Ко. - Директриса имеет не только штатных осведомителей - поваров, прачек, медсестер и уборщиц, но и добровольных доносчиков из числа заключенных нашего острова. - Как вы сказали? - Я сказала - заключенных!
      - Это несправедливо, - обиделся Милодар. - Вы должны быть благодарны правительству и ИнтерГполу, которые .идут на все, чтобы обеспечить вам счастливое детство.
      - Погодите, комиссар! - возмутилась Вероника. - А если бы я захотела сегодня слетать на Гималаи! Возможно ли это?
      - Зачем вам на Гималаи? - удивился комиссар. - Вам задали вопрос, строго сказала Ко, - отвечайте на него, не виляйте хвостом.
      - Не смейте так разговаривать с комиссаром ИнтерГпола! - Значит, нельзя?
      - Напишите заявку, соберите группу, - быстро сказал Милодар,- и отправляйтесь на ваши Гавайские острова. Хоть завтра!
      - Если, конечно, ваши сотрудники, которые будут обеспечивать контроль и охрану окружающей среды от нас с Вероникой, не будут на пикнике или в отпуске. В ином случае нам посоветуют подождать до следующих каникул. Девушки, девушки, вы же знаете, что все делается ради вашего блага! Земля опасна, на ней сохранилось еще немало хищников и вредных насекомых!
      - Вероника, комиссар боится, что нас задушит анаконда, - сказала Ко.
      - Одна на двоих, - подтвердила с язвительной улыбкой Вероника.
      - Нет, - возразила Ко, и лицо ее стало серьезным. - За нас комиссар не боится. Но он ужасно боится за судьбу несчастной беззащитной Земли, для которой мы с тобой представляем страшную угрозу. - Девушки, девушки, не так громко... - А почему мы должны молчать? Мы и без того такие опасные!
      Ворона, опустившись на нижнюю ветку сосны, громко каркнула, будто выражала поддержку девушкам.
      - И давно у вас тут вороны каркают? - спросил Милодар.
      - Он пытается нам зубы заговорить! - злым голосом воскликнула Вероника. - Ему не хочется признавать, что его милая лавочка держит нас здесь взаперти, словно мы уже совершили страшные преступления. - А что, если так случится?
      - Даже самого страшного убийцу на Земле не считают убийцей, пока его не осудит суд. А нас, детей, можно считать заведомыми убийцами? - сказала Ко. - Почему мы должны, и без того наказанные судьбой, раз лишены папочек и мамочек, еще лишиться свободы? - А если...
      - Только не надо вашей занудной пропаганды! - возразила Ко. - Не надо нам талдычить про страшных чудовищ, которые заключены в нас, про вирусы и убийственные наклонности, которые в нас проснутся. Вы, комиссар, в своей жизни побывали на разных планетах. Вы имели куда больше шансов, чем мы, маленькие дети, подхватить вирус или внедрить в свое тело паразита. Но мыто вас не держим на острове.
      - Не я придумал эти правила, не мне их отменять, - сказал комиссар. - Сейчас мы говорим о другом.
      - Сейчас мы говорим именно об этом, - зло сказала Ко. -- Поставьте себя на наше место. Мы-то знаем, что мы обыкновенные, и мы хотим всего, чего хотят наши сверстницы на воле. Но нам ничего нельзя. И потому мы понимаем, что наш единственный шанс - воспользоваться слабостью наших тюремщиков...
      Комиссар поморщился. Слова "тюремщики", "лагерь", "воля" вызывали у него желудочные спазмы.
      - Мы уговорили Артема, который безумно влюбился в Веронику, - сказала Ко, - последовать идиотским правилам игры. Если бы мы сказали, что у Вероники роман с учителем физкультуры, - объект ее страсти немедленно бы вылетел с острова. Но что случится, если мы с Вероникой на всех углах будем кричать, что ее преследует мертвец Джон Грибкофф? Это будет шок, за которым, вернее всего, не последует выводов, потому что мертвец - самая подходящая пара для Угрозы мира!
      - Так... вы решили, что если Вероника начнет рассказывать совершенную чепуху, ей никто не поверит, никто не станет ее выслеживать и, уж конечно, никто не заподозрит физкультурника Артема в попытках обесчестить воспитанницу Детского дома, несовершеннолетнюю притом, - понял ситуацию Милодар.
      - А если кто-то и заметит нашу парочку, - завершила рассказ Ко, - то рассказывать другим постыдится. Кому хочется, чтобы про него говорили, что он верит во всякую мистическую чепуху и повторяет бредни полоумных девчонок.
      - Ну что ж, остроумно. Даже слишком остроумно для подростков, произнес Милодар.
      - Мы не подростки, - сурово ответила Вероника. - Мы уже девушки.
      - И может быть, в зловещем вертепе, откуда мы все родом, совершеннолетие наступает в шестнадцать, - сказала Ко.
      - А может, и в четырнадцать, - высказала предположение Вероника.
      - Ну что ж, ловко! - вынужден был признаться Милодар. - Все знали, что у Вероники роман с мертвецом. И отворачивались, когда случайно видели мертвеца на вашем острове. Тут Вероника вздохнула и добавила: - Все было бы хорошо, если бы не наша госпожа Аалтонен. Она не ест сахар и нам не дает. Она такая глупая, что у нее даже фантазии нет, - сказала Вероника. - Она пошла проверять. А у Артема не такие уж крепкие нервы...
      - Как Веронике бы хотелось, - добавила Ко. - Не перебивай!
      - Тебе хотелось, чтобы он тебя украл! Ты на все была готова, чтобы он тебя украл! Но он не решался потерять такое хорошее место.
      - Теперь поздно о нем говорить! - вздохнула Вероника. - Мне не хочется больше встречаться с героем, который с такой скоростью убегает со свидания при виде госпожи Аалтонен.
      - Не будь к нему так строга. Ведь он такой красивый! - пропела Ко, и Милодар с подозрением поглядел на лучшую подругу Вероники. Тут могла таиться опасность для девушки. Нет людей более опасных, чем лучшие подруги!
      - Где он теперь? - спросил Милодар. - Наверное, у себя, - ответила Вероника. - Ко мне он - ни ногой... Трусливое ничтожество!
      - А есть ли у него укромное место... скажем, где вы встречались, чтобы поцеловаться без свидетелей?
      Наступила пауза. Если Вероника и знала о таком месте, гнев ее против возлюбленного был не настолько силен, чтобы выдать его и лишиться навсегда. Милодар поднялся и громко вздохнул. - Вы усугубляете, - сообщил он. - Вы не правы, - ответила резкая Ко. - Если бы речь шла только о таких чудовищах, как мы с Вероникой, я бы первая кинулась искать нас по помойкам и подвалам, чтобы уничтожить. Но когда от вас скрывается трижды перепроверенный учитель физкультуры из Детского дома, то Земле, пожалуй, ничего не угрожает. Ведь признайтесь, комиссар, у физкультурника Артема есть чин лейтенанта полиции?
      - Ничего подобного! - рассердился правильной догадке Милодар. - Я в первый раз о нем здесь услышал.
      Ко нагло усмехнулась, и Милодар понял, что никогда в жизни не приблизит к себе это существо. Ко слишком изобретательна и хитра, именно она придумала глупую на первый взгляд, но психологически верную версию с мертвецом Джоном.
      - Сейчас же говорите, где вы его прячете! - воскликнул Милодар. Или я весь остров переверну, а вам... - Тут Милодар спохватился, что грозить девочкам, сиротам, неэтично, и закончил фразу так: - Больше никогда не увидеть этого мерзавца Артема. Который воспользовался вашей невинностью и несовершеннолетием для того, чтобы над вами надругаться.
      - Во-первых, не над обеими, - возразила Ко, - о чем я сожалею.
      - Во-вторых, он не успел надругаться, потому что прибежала директриса, - добавила Вероника.
      - В-третьих, Вероника сама пришла к нему на свидание, - произнесла Ко.
      - В-четвертых, - закончила Вероника, - я не имела ничего против того, чтобы надо мной надругался именно Артем. Это, наверное, очень приятно.
      - Проклятие! - возмутился комиссар. - Я вас всех разгоню.
      Вероника посмотрела на комиссара с жалостью, и вдруг он с ужасом понял причину этого взгляда. Вероятно, она думает, что маленькому комиссару ни разу не удавалось никого обесчестить. И, возмутившись этим подозрением, он вскричал:
      - Еще чего не хватало! У меня было три жены, и сейчас я снова намереваюсь жениться!
      - Это сексуальный маньяк, вот в чем дело, - сказала Вероника своей подруге, та молчаливо склонила голову, соглашаясь, и обе на всю жизнь заработали себе смертельного врага в лице комиссара Милодара.
      Над островом прозвенел колокол - звук этот был приятен и разнесся далеко над озером.
      - Нас зовут к ужину, - сказала Ко, - мы можем продолжить разговор после ужина, но опаздывать на него мы не имеем права - служба безопасности строго следит, чтобы мы, чудовища, не отбивались от рук. Но после ужина мы можем продолжить интервью, - сказала Ко.
      - Никто вас не считает чудовищами! - в который уже раз воскликнул комиссар, но девушки не ждали ответа. Обе поспешили по тропинке к замку. От первых сосен Вероника обернулась и сказала:
      - Я попрошу Артемчика выйти из укрытия и поговорить с вами. Какое время вам удобнее? После отбоя? В девять?
      - Только не позже, - мрачно ответил комиссар. - Мне пора улетать. Неужели вы думаете, что ваш островок - центр вселенной?
      - Для нас, чудовищ, без сомнения, - ответила Ко, и девушки довольно громко захохотали. Милодар был даже близок к тому, чтобы принять этот издевательский хохот за чистую монету. Но взял себя в руки. - Девять часов. У вас в комнате, - сказал он.
      У комиссара Милодара в замке была своя комната. Она называлась инспекторской. Но обычные инспектора и дежурные останавливались, как правило, не на самом острове, а на материке и прилетали сюда, когда надо, на флаерах или вертолетах. Инспекторская была снабжена космической связью, компьютером, небольшой библиотекой и специальным ящиком с видеокассетами эротического содержания, которые любил перед сном просматривать комиссар Милодар и о чем ни в коем случае не должны были догадываться сиротки.
      Войдя в инспекторскую, Милодар внимательно осмотрел и обнюхал комнату. Именно чужой запах смущал его: кто-то недавно побывал здесь. Милодар достал из сейфа детектор запахов и без труда определил, что без спроса заглядывала в комнату сама директриса госпожа Аалтонен. Но зачем? Она ведь даже не состояла на службе ИнтерГпола, а была сотрудницей Ведомства просвещения.
      Милодар проверил все точки в комнате, которых касались пальцы директрисы. Сильнее всего запах концентрировался именно на кассетах и на видеомагнитофоне. Это было невероятно. Директриса не могла интересоваться такими предметами.
      Разумеется, по правилам ИнтерГпола, сотрудник, узнавший нечто о подозреваемом, должен скрыть это знание, а потом использовать его на допросе. Но так как допрашивать директрису Милодар не намеревался, то он не выдержал и включил видеосвязь с кабинетом госпожи Аалтонен. И застал ее в неудачный момент. Директриса поднимала штангу.
      - Простите, что беспокою, - заметил Милодар, сделав вид, что ничуть не удивлен.
      - Ах, это вы меня простите, что я делаю так в рабочее айка!
      Директриса пошла красными пятнами от смущения. Но Милодар, в отличие от многих других людей, был лишен чувства такта и жалости - иначе бы ему никогда не достичь командных высот в ИнтерГполе.
      - Вы правы,-сказал Милодар. -Для этого есть специальный зал или лес.
      - Но подумайте, как неладно видеть директора, который поднимает штангу на глазах у детей. Они подумают, что я - жестокая учительница. Директриса осторожно опустила штангу на пол и закатила под стол.
      - Отлично. Я вас побеспокоил по другой причине, - сообщил Милодар. Я хочу знать, зачем вы смотрели эротические пленки в моей инспекторской. Ой, что вы...
      Но лгать директриса за долгую жизнь вроде бы не научилась.
      - Говорите, мне, к сожалению, некогда ждать, пока вы придумаете подходящую версию!
      - О нет, - ответила директриса. - Но я руковожу коллективом, в котором подрастают юноши и девушки. Я должна оберегать их от всяких эксцессов... К сожалению, я очень давно... простите меня, комиссар, - очень давно не делала этого с мужчиной. И я опасалась, что очень отстала и могу неправильно понять некоторые жесты и слова моих воспитанников. И при уборке - я никого не пускаю в вашу комнату, но пыль же нужно иногда стирать! при уборке я увидела видеокассеты. Они вызвали мое любопытство картинками, которые на них изображены...
      "Черт побери! - мысленно обругал себя Милодар. - Как же я не догадался убрать с обложек голые груди и попки героинь фильмов!"
      - И я пришла к выводу, что вы обеспокоены, господин комиссар, той же проблемой, что и я. Вы тоже хотите узнать, что же делают современные мальчики с девочками, когда остаются наедине. И изучаете эту проблему как педагог.
      Комиссар чуть было не крикнул, что у него шесть любовниц...
      Но слова застряли в его глотке. Зачем разочаровывать ее?
      Пускай директриса останется в убеждении, что они с комиссаром - два столпа современной педагогики и смотрят сомнительные для иных людей фильмы исключительно в интересах сбережения невинности сироток.
      - Пусть будет по-вашему, - сказал Милодар. И выключил связь.
      "Никогда не знаешь, в какой очередной лабиринт загонит тебя жизнь", подумал он.
      Он подошел к окну. Уже совсем стемнело. Крупная ворона пролетела перед самым окном. Надо возвращаться. Вся история оказалась пустой, банальной, выеденного яйца не стоит. Хотя, впрочем, надо признать, что комиссар познакомился с любопытными девушками... Теперь осталось провести воспитательную беседу с физкультурником Артемом. В результате ее физкультурника либо оставят здесь, что маловероятно, либо переведут в другую школу, что возможно, либо вообще выгонят из системы просвещения, что более всего похоже на истину.
      Где же искать этого трусливого охотника за девичьими ласками?
      Милодар отошел от окна. Может, спросить директрису?.. Нет. Отыщем его без ее помощи. У нас есть искатель запахов.
      Но для того чтобы задействовать искатель, следовало идти в комнату физкультурника и там брать какую-нибудь его вещь. А идти было лень - сейчас бы включить эротическую пленку и поглядеть на молоденьких распутниц...
      Рассуждая так, Милодар подошел к видео и машинально сунул в щель тоненькую кассету. И увлекся.
      Любил он девушек. Любил женщин. Любил самую любовь...
      Через десять минут, когда совершенно раздетая лань неслась по лесу от бешеного сатира, постучали в дверь. Милодар с трудом отвлекся.
      - Минуту! - воскликнул он. - Сейчас схватим! Но, как профессионал, сумел взять себя в руки, выключить видео, захлопнуть бар, замаскированный под пишущую машинку, и нажать на кнопку дистанционного управления дверью.
      .Дверь открылась. Опершись о косяк, изможденный и загнанный, там стоял физкультурник Артем.
      Он нервно оглянулся, нырнул внутрь инспекторской и прошептал: Спасите меня, комиссар!
      - Сначала заходите, - посоветовал ему Милодар, - и заприте за собой дверь.
      За вошедшим физкультурником дверь плотно закрылась. На окна опустились титановые жалюзи, неслышно щелкнули замки из керамзитникеля. - Садитесь, сказал Милодар, - на вас лица нет. Физкультурник рухнул на стул. Он не смотрел вокруг, даже если бы видео продолжало крутиться, он бы наверняка ничего не заметил.
      - Я пришел к вам, - сообщил он хриплым голосом, - потому что осознал всю наивность и опасность моих увлечений.
      - Давно пора, - проворчал в ответ Милодар. - Из-за вас мне приходится сидеть здесь, тогда как неотложные галактические дела ждут меня в иных местах.
      - Простите, - сказал физкультурник. - Я опасался вашего гнева.
      - И что же вас привело ко мне? Раскаяние? Страх? Нечистая совесть? Вы не стесняйтесь, берите в шкафчике виски, пейте. - Спасибо, я не пью.
      - Прискорбно. В ваши годы я пил, как извозчик. Без этого не наладишь достойных связей. Значит, вы во всем признаетесь?
      Милодар подошел поближе к физкультурнику и обратил внимание на красные точки на его шее и щеках.
      - Что это? - спросил он. - Комары заели? - Вы догадались?
      - Разумеется, я догадлив. Вы нашли какое-то убежище и намеревались просидеть там, пока я не улечу, в надежде на то, что ваша роль в происходящем безобразии не будет замечена. Но ничего не вышло. Так?
      - Это были не комары... - прохрипел физкультурник. - Это живые шприцы, это клещи и гвозди. Они беспощадны. Они задались целью убить меня...
      - Не стоит так преувеличивать, юноша, - усмехнулся Милодар. - Вы слишком долго просидели неподвижно в комарином месте. Но меня не интересует само место - меня интересует, кто придумал трюк с переодеванием в мертвеца Грибкоффа. - Я, - виновато и неубедительно произнес Артем. - Ложь! Кто придумал? Говорите, если не хотите, чтобы я рассердился. - Это придумали девушки... - Ко? - Сначала она...
      Молодому человеку не хотелось выдавать девушку, но он вынужден был признаться - такова была сила взгляда комиссара Милодара.
      - Очень перспективная девица, - заметил комиссар. -Я бы на вашем месте трижды подумал, прежде чем заводить интрижку с Вероникой. Вероника куда менее интересна.
      - Я люблю Веронику! - взвыл физкультурник. - Я ее люблю и не предам этого чувства!
      - Ну и не предавайте, бог с вами, - согласился Милодар. - Но какого черта вам потребовалось устраивать роман на месте, где вы работаете, да еще с воспитанницей особой категории опасности? Вы нормальный?
      - Во-первых, - заявил физкультурник, - я не преподаю в старших группах и Вероника - не моя ученица. - Во-вторых, - закончил за физкультурника Милодар, - вы не ощущаете никакой опасности от этой девицы. - Вот именно!
      - Если бы эта опасность ощущалась, - Милодар расхаживал по комнате, заложив руки со сплетенными пальцами назад, - тогда бы не надо было принимать таких мер предосторожности. Проблема заключается в том, что опасность порой неуловима и прозрачна, как ядовитый пар...
      - Вероника - замечательная девушка. - Не уверен, не уверен!
      - Я ненавижу вас, комиссар! Вы погубили нашу любовь.
      - Вот уж чем не занимался, - искренне возразил комиссар. - Гонялась за вами директриса, и то из чувства долга. Меня даже и не было. А если бы вы вели себя умнее и осторожнее - до сих пор бы себе целовались.
      - Нет, - возразил физкультурник. - Мы были окружены вашими шпионами и клевретами. И директриса никогда бы нас не выследила, если бы ей не донесли прачки и уборщицы.
      - Молодцы, девочки! - обрадовался Милодар. - А то уж я собирался менять местный обслуживающий персонал и всех ссылать на различные острова. Но что мне делать с вами - не представляю. - Я хочу на ней жениться, сказал физкультурник. - Замечательная идея, и вы ее обязательно осуществите, как только Вероника достигнет совершеннолетия - то есть через год. Тогда как раз закончатся физиологические исследования и она будет признана полноценной гражданкой Галактики, а не... - Не монстром! - Вот именно.
      - Но я женюсь на ней! - упорно настаивал молодой человек.
      - Я приеду к вам на свадьбу, - сказал Милодар. - А сейчас идите и отдыхайте. У вас выдался трудный и нервный день.
      Он выпроводил физкультурника, но возвращаться к эротическим фильмам уже не хотелось. И настроение испортилось. Милодару были порой свойственны странные движения души. Он знал уже, что завтра физкультурника подведут под сокращение штатов и переведут тренировать пенсионеров в Австралию. И к тому же, несмотря на то что он - полноправный гражданин Галактики, поставят под гласный надзор безопасности. Что делать, риск слишком велик. Милодар знал, что сам отдаст приказ о разлуке возлюбленных, о бесславном завершении романа Ромео и Джульетты, но как ему вдруг стало их жалко! И будь его воля, он бы сейчас запер их одной спальне до утра - ведь даже шекспировским героям это было дано судьбой...
      Милодар чуть было не бросился в коридор, чтобы посоветовать юноше соединиться с любимой и не обращать внимания на присутствие комиссара. Но затем комиссар взял себя в руки и лег спать. Будь что будет! Как распорядится судьба... А вот насчет Ко следует подумать. Скоро у нее совершеннолетие - надо узнать, что она собралась делать дальше.
      С этими словами Милодар выключил свет, набрал на браслете свой личный код, и его голограмма, превратившись в легкое, едва светящееся облачко, поднялась над замком, сделала круг и понеслась домой, в подмосковный санаторий "Узкое", где на дне пруда находился секретный вход в Московское отделение ИнтерГпола. В замке наконец-то воцарилась тишина.
      С утра Милодар, приняв душ и потратив десять минут на гимнастику, вышел к завтраку. Был он облачен в пестрый шелковый китайский халат, подарок старого друга, великого иглоукалывателя Боровкова-сан.
      На круглом столике стоял запотевший бокал с апельсиновым соком, омлет из двух яиц с беконом, булочка, кофейник... а по ту сторону стола светился экран, который выдавал сводку ночных новостей.
      Новости были обычные: война в Боснии и в туманности Гончих Псов, конфликт в Карабахе и очередной раунд переговоров о судьбе морского флота Аргентины, недавно разделившейся на собственно Аргентину и Окраину Аргентины. И вдруг: "Для сведения работников служб безопасности сообщаем, что сегодня ночью совершен побег с Детского острова - специального приюта для космических найденышей". Милодар замер, не донеся до рта бутерброда с беконом. - Ночью исчезли физкультурник острова, бывший вице-чемпион мира по серфингу Артем Тер-Акопян, и его возлюбленная, ученица старшей группы Вероника. Особенность состоит в том, что на Детском острове содержатся найденыши, судьба и Происхождение которых пока не выяснены. В некоторых случаях под сомнение ставится их антропоидная сущность. Известно, что роман между воспитателем и воспитанницей начался несколько недель назад и был разоблачен вчера, когда на остров специально для расследования прилетал комиссар Милодар.
      - Дураки, - сказал Милодар телевизору, - это была моя голограмма!
      - Очевидно, бегство влюбленных связано с этим визитом комиссара и мерами, которых они закономерно опасались, потому что комиссар славится в Галактике как наиболее коварный, жестокий и неподкупный сотрудник ИнтерГпола. Степень опасности такого побега неизвестна, всех сотрудников спецслужб просят сохранять спокойствие и бдительность. У Милодара пропал аппетит. Он вскочил из-за стола и кинулся к компьютеру. Вид у дежурного по Детскому острову был виноватый. Он даже не снял халата прачки, парик съехал набок, руки дрожали. Видно, у него было развито воображение, и он представлял, что сделает с ним комиссар Милодар, когда до него доберется.
      - Как это случилось? - спросил Милодар, стараясь сдержать свой вулканический темперамент.
      - Девушка находилась под постоянным наблюдением, - произнес дежурный-прачка. - Один из сотрудников постоянно находился под дверью, а к постели были притянуты датчики. Кроме того, за девушкой наблюдала камера ночного видения. - Где находился физкультурник? - Он был у себя. За ним также наблюдали... На этот раз в голосе дежурного не было уверенности, и Милодар понял, что физкультурника оберегали не так строго, как Веронику.
      - Дальше, дальше... каждая минута дорога. - В три сорок три Вероника направилась в туалет. - У нее обычно ночное недержание мочи? - Откуда мне знать, комиссар? - Вот именно - не знаете элементарных вещей, от знания которых зависит, ведет ли себя подозреваемый естественно либо водит вас за нос! Продолжайте! - Она вошла в туалет... - И не вышла?
      - Мы подняли всех по тревоге. - А физкультурник тем временем тоже исчез. - Так точно! - В голосе прачки булькали слезы.
      - И сколько времени вы скрывали эту информацию от вышестоящих органов? - Мы не скрывали...
      - Через какое время после обнаружения пропажи вы доложили об этом?
      - Через полтора часа. Мы искали их по острову, мы обшарили весь замок, мы думали, что они укрываются в подвале... Мы допрашивали ее соседок по комнате... - И безрезультатно? - Безрезультатно.
      - Я вылетаю, - сказал Милодар. - Вы уволены. Через шесть минут, оставшись без завтрака, комиссар Милодар перешел к себе в подземный бункер, снабженный всеми возможными видами связи, а его голограмма поднялась на борт служебного вертолета, который немедленно взял курс к Ладожскому озеру. Путешествие на север заняло не меньше часа. За это время все без исключения на проснувшемся острове знали о бегстве влюбленных. И надо сказать, что сочувствие всех, за исключением агентов комиссара, было на стороне местных Ромео и Джульетты. Все годы существования приюта его обитатели чувствовали себя оскорбленными родной планетой - ведь у кого, как не у Земли, просить защиты и поддержки? Но тебя сажают в холодную, богатую клюквой, опятами, подосиновиками и комарами каменную пустынь и начинают исследовать в надежде отыскать в тебе нечто столь ужасное, о чем они сами не имеют представления. О, как приятно отомстить вам, всесильные экспериментаторы!
      Так Ко и сказала комиссару Милодару, когда тот ворвался в спальню и набросился на нее с упреками и обвинениями.
      - А почему я должна вам сочувствовать? Вы думаете, что я желаю помочь вам сохранить ваше начальственное место? - жестко спросила девушка. - Да пускай вас гонят! Может быть, вместо вас придет человек с нормальным горячим сердцем, а не мороженой сосиской в груди.
      - Вы забыли, - холодно ответил комиссар. - У меня в груди сейчас ничего нет, потому что я - только голограмма комиссара. А сам я сейчас сижу в подземном бункере и управляю всей операцией.
      - Ах, как это на вас похоже! - воскликнула Ко и резким движением головы откинула назад длинные русые волосы. Она схватила себя сильными тонкими пальцами за локти, как бы обнявши свой стан. Плечи над утренним халатиком были такими хрупкими, будто норовили прорезать косточками материю. Милодару даже стало жалко девушку. Но он тут же отогнал это лишнее чувство.
      - Итак, - произнес комиссар, осматривая постель Вероники, сложенную в лучших традициях так, чтобы заглянувшему проверщику казалось, что обитательница ее спит, накрывшись с головой. - Не умеем работать, не умеем...
      Он обернулся к Ко и спросил ее мягко, по-товарищески:
      - Давай, чего уж тут, рассказывай, как и куда они смылись.
      - Неужели их еще не поймали? - удивилась Ко. - Их еще не поймали, Ко. Поэтому ты сейчас мне честно расскажешь все, что тебе известно. - Это угроза?
      - Клянусь тебе - ничего подобного! Я сам предпочел бы, чтобы влюбленные удачно убежали и скрылись на Марсе. Но скажи, веришь ли ты в это? Веришь ли ты в любовь в шалаше?
      - Пускай попробуют, - ответила Кора. - Каждый человек имеет право попробовать свое счастье на зуб.
      - Ну, что ж... Ладно, Кора, крики и угрозы я приберегу для тех идиотов, которые по долгу службы должны были беречь Веронику. Ты же расскажи мне то, что считаешь нужным рассказать.
      - Что бы я ни рассказала, - ответила Кора, - вы повернете так, что Веронике будет плохо.
      - Девочка моя, ты не совсем представляешь себе, что происходит. Ведь бегство Вероники и Артема - событие чрезвычайной важности. По нашей, полицейской терминологии - событие третьего-б разряда. На уровне землетрясения. Помимо этого, побег - плевок в лицо службе безопасности, для которой его подготовка была известна заранее.
      Ко не глядела на Милодара, она все крепче сжимала себя пальцами, словно хотела заглушить боль. - Ты не можешь даже нечаянно повредить подруге. -Не только это,- сказала Ко. - Что же, если не секрет? - Вы будете смеяться надо мной. - Нет, я не буду смеяться. Я редко смеюсь. - Мне некому признаться, кроме вас... - Признавайся.
      Ко подняла голову и широко раскрыла синие глаза. - Комиссар, сказала она. - Я ужасно люблю Артема. Я так влюблена в него, что готова ради него прыгнуть с обрыва. - И как тебе удается это скрыть? - Он любит Веронику, - твердо сказала Ко. - Даже если бы он сейчас изменил свое мнение, я бы отвернулась от него.
      - Для меня это слишком сложно, - ответил комиссар. - Если я кого-нибудь полюблю, то выцарапаю из чужих рук!
      - Даже если это будет ваш брат? - Разумеется! Зачем же моей возлюбленной всю жизнь мучиться с братом, когда она может любить меня?! - И если это будет ваш друг? - Даже если друг... - Голос Милодара дрогнул. Глаза заволокло воспоминанием. Чутким сердцем Ко поняла, что прошлое комиссара омрачено какой-то историей такого рода.
      - А впрочем, - произнес комиссар. - Каждый живет как может, и никогда нельзя сказать заранее, что принесет дивиденды, а что тебя разорит. Кора промолчала. Комиссар сказал:
      - И все же расскажи мне, что произошло здесь вчера вечером.
      - Ничего. Она мне ничего не сказала. - Неужели ты благополучно проспала побег? И не помогла? - Зачем ей моя помощь?
      - Как же он утащил ее, если мои люди клянутся, что следили за ней до двери туалета? - Значит, надо проверить окно туалета. - Я там был. Туалет на третьем этаже. - Даже тысячу лет назад были веревочные лестницы. Милодар понимал, что большего он от Ко не добьется. Не сказав ни слова, он прошел в женский туалет и там имел возможность убедиться в правоте Коры: на подоконнике он обнаружил царапины и потертость от веревки. Не исключено, вынужден был признать Милодар, что этим путем воспитанники приюта пользовались неоднократно.
      Милодар стоял в женском туалете, глядел наружу во двор и рассуждал: куда могли убежать влюбленные? Домой к Артему? Вряд ли. В Ереван уже были направлены запросы, там была поднята служба безопасности. Но Милодар отдавал себе отчет в том, что в том же Нагорном Карабахе, где у Артема были родственники и друзья, можно скрыть парочку так, что не отыщешь их с помощью всей галактической разведки. А если отыщешь, то пожалеешь, что ввязался в эту историю. Но что-то надо делать...
      Милодар тяжело вышел в коридор. Несколько девочек разного возраста, которые нетерпеливо маялись у входа в свой туалет, занятый страшным мужчиной, чуть не сшибив его с ног, кинулись внутрь. Счастливо заурчала вода. Неожиданно заговорил браслет связи. "Девушка, отвечающая описанию Вероники, по показаниям носильщика No 26, замечена на полустанке Вырья Мурманской железной дороги".
      - Проверить! - закричал Милодар. - Немедленно проверить. Одна ли она. Даю описание спутника... нет, не надо, высылаю флаер с сотрудником.
      Что-то остановило Милодара от того, чтобы ринуться на полустанок самому. Что-то недоделанное, не завершенное здесь, в Детском доме. Без этого нельзя улетать... Ко стояла в коридоре неподалеку. - Ты тоже сюда? спросил комиссар, показывая на дверь туалета. - Нет, спасибо.
      - Веронику заметили на полустанке Вырья. - Вы полетите туда?
      - Ко, давай сходим к его укромному месту, - предложил Милодар. Без хитрости предложил, а как сотруднику. - Вдруг он там. Или послание для нас с тобой...
      - Я только накину что-нибудь на себя, - ответила девушка. -А то на улице дождик.
      Милодар подождал ее у выхода из замка. На Ко был длинный плащ. Выбежала директриса с большим черным зонтом и вручила его Милодару. Комиссар из вежливости взял зонтик, хотя голограмме он не нужен.
      Директриса не посмела следовать за Милодаром. Она чувствовала себя виноватой, и вид комиссара был столь свиреп, что к нему лучше было не приближаться.
      Ко его не боялась, и комиссару это было приятно. Она отличалась от других девушек. В ней была странная, почти профессиональная уверенность в себе. Такая появляется на генетическом уровне, раз в столетие. Милодару не хотелось потерять эту девушку. Она казалась ему куда более интересным приобретением последних дней, чем вся история с романом. - Мы пойдем к его ухоронке? - спросила Ко. - Ты знаешь, где это?
      Они начали спускаться по тропинке, и Милодар все ждал, когда стволы деревьев прикроют их от внимательных и настороженных взглядов обитателей замка. Оглянувшись, Милодар увидел у ворот замка две одинаковые фигурки в белых халатах - это были прачки.
      - Я несколько раз там бывала, - сказала Ко. - Я страшно любопытная. А особенно если учесть то, что я влюблена в Артема.
      Она произнесла эти слова так просто, словно ей было далеко за двадцать и она уже научилась относиться к собственным увлечениям с некоторой долей юмора. А ей было всего семнадцать. - Там он хранил лодку?
      - Да, он убегал из замка через окно, спускался к озеру, на лодке переплывал к причалу и ждал ее в сторожке. Потом они катались на лодке по озеру. - Что ты говоришь!
      - В этом ничего дурного нет! -воскликнула Ко. - Они даже купались вместе и плавали, если вода была не очень холодной. Они и меня раза два брали.
      - Именно катались и ныряли! - Милодар вложил в эти слова всю степень недоверия, но Ко не удивилась.
      - Вы думаете, что мы уже совсем взрослые и думаем только о том, как забраться в кровать! - возмущенно ответила она. - А это не так. У нас много других увлечений и занятий, которые куда интереснее, чем тереться своим телом об какого-нибудь волосатого мужика!
      - Но ты же сама говоришь, что влюблена в физкультурника!
      - Он - совсем другое дело. И он меня, слава богу, не трогал руками.
      - А Веронику трогал? - спросил Милодар. - Только на самых последних свиданиях. Он стал говорить, что ему уже мало купаний и гуляний, что его любовь требует действий... - А Вероника?
      - Вероника сомневалась. Ей хотелось еще покататься на лодке. Хотя она говорила мне, что целоваться ей нравится. Но вообще, честно говоря, комиссар, мы с Вероникой много спорили о том, что же главное в любви, но так и не нашли ответа. - А какова твоя точка зрения? - Я думаю, что главное это духовная близость, - сообщила Ко.
      - Погоди. - Милодар остановился. Они уже углубились в лес и прошли полдороги к берегу. Загорелся вызов на браслете Милодара. - Есть подозрение, что подходящая под описание воспитанницы В. девушка в сопровождении молодого человека, соответствующего описанию подозреваемого А., совершили посадку на поезд Москва-Мурманск, который остановился на разъезде Вырья. -Как далеко Вырья от Ладожского озера? - Вырья находится на берегу озера. - Ну вот и все, - сказал Милодар. Затем он осведомился у своего браслета: - На поезде наблюдение за подозреваемыми установлено?
      - Так точно, - отозвался тонкий далекий голосок. Они стояли в темном беззвучном лесу. Было холодно. Чуть-чуть сыпал холодный дождик.
      - Ну что ж, - сказал Милодар. - Что ты предлагаешь? Вернуться?
      - А что же еще? - удивилась девушка. Милодар усмехнулся и показал слишком белые зубы. - Тогда выслушай мой первый урок, девочка, - сказал Милодар. - Если на пути к цели, к подозреваемому, к камню с надписью тебя что-то отвлекает, даже что-то важное, ты выслушай это важное, но закончи путь к цели. В девяноста процентах игра стоит свеч.
      - Мы дойдем до озера? - удивилась Кора. - Но там же никого нет!
      - Вот именно. Мы потеряем еще десять минут, зато будем на всю жизнь спокойны и уверены в том, что не упустили чего-то важного из-за того, что мечемся от кормушки к кормушке.
      Очевидно, комиссар имел в виду Буриданова осла. Милодар шел первым и предупреждал о ветках и камнях.
      Впереди между стволов блеснула вода. Тучи, как бы ожидая этого момента, разбежались, и солнце тускло осветило лес.
      Бухточка, над которой нависли толстые корни сосен, была тиха и безмолвна. Милодар склонился над тем местом, где была притоплена лодка. Она оставалась на старом месте. Значит, влюбленные уплыли на другой. Но когда Милодар уже намеревался возвращаться, его остановила Кора. Она произнесла испуганным голосом: - Господин комиссар... поглядите... под лодкой. В ее голосе комиссар почувствовал тревогу. Он наклонился ниже к прозрачной черной воде и увидел, что из-под притопленной лодки высовываются белые босые человеческие ноги...
      Словно кто-то положил на неглубокое здесь дно раздетого человека, а потом придавил его затопленной голубой лодочкой, рассчитывая, что никто не сунется в такую глушь искать тело.
      Ко стояла неподвижно. Ей было страшно убежать в тесный лес, но и остаться - не менее страшно.
      - Боишься, что пошлю тебя за помощью? - спросил Милодар, присаживаясь на корточки, чтобы лучше разглядеть тело.
      Ко отрицательно покачала головой, но ничего не ответила. Голоса не было.
      - Правильно, - сказал Милодар. - Сейчас тебя и танком не оттянешь.
      - Вы... вы вызовите кого-то... у вас же связь, - произнесла наконец девушка.
      - Хорошая мысль, - ответил Милодар и ничего не предпринял.
      - А кто это? - спросила Ко, чтобы нарушить тишину. - Скоро узнаем. Хотя я уже подозреваю. Ты тоже. - Нет! -Да.
      Милодар опустился в воду - ухнул в нее по пояс, но вода не покачнулась, не разбежалась кругами - голограмма не разрушила ее спокойствия, и от этого Ко охватило состояние кошмара, нереальности.
      - А теперь, - сказал Милодар, возможности голограммы которого были неоднозначны и не всегда одинаковы. Порой он мог взять в руки бокал или кинуть камень, а иногда терял способность управлять реальными предметами. Теперь возьми дрыну, которая валяется в трех шагах выше по тропинке. И возвращайся.
      Ко покорно сделала три шага вверх по берегу, подняла с земли трехметровый прямой сук. - Иди сюда, - велел Милодар. Кора спустилась к воде.
      - Теперь осторожно толкни лодку в корму. Только осторожно, поняла? Я думаю, что она не касается или почти не касается тела. Ко подчинилась. Ей было страшно холодно. С первой же попытки она уперлась концом палки в корму, но лодка не сразу сдвинулась с места - она оказалась тяжелее, чем рассчитывала Ко.
      Ко нажала чуть сильнее - палка скользнула по корме и ушла в сторону. Ко с трудом удержала ее в руках и была вынуждена выпрямиться и вырвать конец палки из воды. Вода взбурлила, но лодка уже поплыла в сторону, притом поднимаясь к поверхности.
      Труп, лежавший под лодкой, покачнулся и медленно поплыл к берегу - он двигался, пока не дотронулся до торчащего с берега корня расставленными пальцами руки.
      Артем лежал близко от поверхности воды лицом вверх, и теперь, когда лодка ушла в сторону, медленно-медленно поднимался. Ко поняла: какое счастье, что рядом комиссар Милодар. Иначе бы она наверняка сошла с ума. Нельзя остаться нормальным человеком, если веселый юноша, в которого ты была немного влюблена, поднимается к тебе из прозрачной холодной воды, глядя в небо полузакрытыми мертвыми глазами и чуть шевеля разведенными в стороны руками и ногами - словно отдыхает на воде после долгого заплыва. Кора ахнула и откинула в сторону палку. Она попыталась отвернуться, закрыть глаза, но не могла. - Терпи, - сказал Милодар. - Теперь уж никуда не деться. Придется тебе, девочка, терпеть.
      - Он не мог утонуть, - прошептала Ко. - Он плавал как рыба...
      - Не в этом дело, - отозвался Милодар. - И он не здесь! - Ко обрадовалась, схватилась за ложь, как за тростинку. - Он же в поезде! Его же видели вместе с Вероникой!
      - Вот это меня больше всего и смущает, - сказал комиссар.
      Он включил свой браслет - загорелся зеленый огонек. Ко не могла оторвать взгляда от лица Артема - совершенно спокойное и живое лицо, если не считать темного пятнана виске.
      - Внимание, - сказал Милодар. - Сообщение чрезвычайной секретности и важности. Перехожу на шифр. Включить все микшеры звука в Солнечной системе, создать звуковые помехи на всех волнах вплоть до максимума килогерц.
      Ко послышалось, как некто в браслете ахнул. Видно, приказание такого рода было настолько из ряда вон выходящим, что Земля на мгновение замерла на своей орбите.
      Милодар же, выдержав короткую паузу, начал произносить бессмысленные сочетания цифр и присвистывать притом - звуки эти, как бы детская игра, разлетались со скоростью света по Земле, по Галактике, заставляя корабли изменить свой курс, караваны пропустить водопои, подземные боевые машины замереть в жерлах вулканов.
      А Ко смотрела на спокойное лицо, до которого она еще сегодня утром так мечтала дотронуться губами и мучилась от ревности, понимая, что Артем стремится лишь к губам Вероники.
      Где же сейчас Вероника? На каком полустанке? Кто ее видел, с кем? Это какая-то ужасная ошибка. Веронике грозит опасность!
      - Веронике грозит опасность! -воскликнула Ко. Милодар поморщился, потому что крик Ко сбил его с чечетки цифрового кода, который он выдавал подобно пулемету. - Знаю, - откликнулся он.
      Тем временем сверху, по незаметной среди деревьев тропинке, которой раньше пользовался только физкультурник, сбежали прачки - почти уволенные сотрудники ИнтерГпола. Они принесли с собой съемочную аппаратуру и, прежде чем вытащить Артема из воды, зафиксировали положение тела.
      - Его не поздно оживить? - спросила Ко, когда Милодар отступил от берега, чтобы не мешать своим сотрудникам.
      - Не говори глупостей, - ответил Милодар. - Ты же взрослая девочка. Ты отлично знаешь, что клетки мозга сохраняются лишь несколько минут. Потом наступают неотвратимые изменения. И если ты не успеешь пересадить мозг в другое тело или в морозильную камеру в течение шести минут, считай, что человек погиб.
      - Но здесь такая холодная вода! - упрямо сказала Кора.
      - Боюсь, что и это нам не поможет, - ответил Милодар. - Он лежит здесь давно, несколько часов! - Откуда вы можете это знать! - Послушай, девочка, - сказал комиссар. - Я знаю, что ты расстроена тем, что Артем погиб. Но поверь мне, я скорблю куда больше тебя, потому что мне нужно было его допросить, а теперь я этого не смогу сделать.
      Ко удивленно посмотрела на Милодара. Он был совершенно серьезен. Тогда Ко еще мало знала комиссара и подумала, что он старается показать себя человеком долга. На самом же деле он ничего не показывал - для него важнее всего было дело. А сейчас этим делом оказалось задержание Вероники и того человека, который сопровождал ее и который, по версии Милодара, вместе с Вероникой убил физкультурника.
      Зачем? Почему? - это будут вопросы завтрашнего дня. Сейчас же главной помехой в работе Милодара было то, что Артем умер и не мог ему помочь.
      - Иди к себе в комнату, - сказал Милодар. - И отдыхай.
      - Вы говорите серьезно? - озлилась Ко. - Вы хотите сказать, что в тот момент, когда убили моего друга, когда пропала моя подруга, я буду сидеть в спальне... может быть, посоветуете, что почитать?
      - Я же не знаю, какие у вас книжки! - огрызнулся Милодар, который принял ее слова всерьез. - И вообще лучше посмотрите телевизор. Там сейчас какой-нибудь сериал показывают.
      Прачки осторожно вытащили тело на берег. Сверху спустился приютский доктор, который без особой уверенности в себе приблизился к телу. - Артем, Артемчик, - позвала мертвеца Ко. - А ну, давай отсюда! - прикрикнул на нее Милодар. Ко не обратила внимания на крик, она присела на корточки рядом с телом Артема и дотронулась пальцами до ледяного лба.
      - Простите, - сказал доктор, спешивший заняться своим делом.
      - Определите мне быстро время смерти и состояние мозга! - приказал Милодар. - Но у меня с собой нет приборов. - С приборами каждый сможет! Милодар был в бешенстве. Он воспринимал случившееся, как личное поражение и оскорбление. - Вы мне определите без приборов. Даже если он уже безнадежен, я должен его допросить. Понимаете? - Нет, - признался доктор.
      - Тогда, - Милодар постарался взять себя в руки, - определите причину смерти.
      - Вот, - сказал доктор, - видите, на виске - следы удара колющим орудием. - И все?
      К счастью для доктора, который не знал, что больше сказать, потому что обычно черновую работу за него делали автоматы, а он лишь осмысливал их показания, ломая вершины сосен, на воду у берега грохнулся флаер с красным крестом, из которого вылетели на реактивных аппаратах индивидуального пользования несколько медиков с чемоданчиками в руках.
      - Вот видите, - сказал Милодар приютскому доктору, и тот, устыдившись, отошел в сторону.
      Словно охраняя чувства присутствующих, медики покрыли тело Артема белой палаткой и забрались в нее. Оттуда доносилось жужжание приборов и пил, скрип и иные неразличимые звуки. Ко стало так плохо, что она стала задом наперед отступать вверх по склону, натолкнулась спиной на шершавый еловый ствол, замерла, и у нее не было сил двигаться дальше.
      - Разъезд Вырья? - спросил Милодар, включив браслет. - Как проходят поиски нашей парочки? - Они в поезде, - откликнулся голосок из браслета. - Есть ли фотографии? - спросил комиссар. - Принимайте, - ответил браслет. Тут же из щели в браслете - Ко было отлично это видно - появилась тончайшая пленка, которая твердела и толстела на воздухе, распрямляясь и превращаясь в цветную объемную фотографию.
      - Ко, ты где? - произнес Милодар, абсолютно убежденный в том, что девушка не подчинилась ему и не ушла в замок. - Здесь. - Погляди.
      Ко взяла у него из рук фотографию Вероники. Тем временем браслет выдал вторую фотографию. Ко ахнула.
      Камера уловила физкультурника в три четверти, отчего его лицо было особо живым и казалось подвижным. - Это Артем, - сказала Ко.
      - Сам вижу, что не Лев Толстой, - ответил комиссар. - Очень похож. - Разве у вас сомнения...
      - Замечательно, - сказал Милодар. - А кого же мы с тобой нашли? Не знаю.
      В тот момент реальность Артема на фотографии казалась более очевидной. Найденный ими молодой человек был спрятан в палатке, и там, внутри, врачи что-то делали с ним, превращая его из человека... в объект.
      - А я знаю, - сказал Милодар. - И потому сейчас же вылетаю в Мурманск. - А что вы знаете? - спросила Ко. Милодар словно не слышал ее вопроса. Он обратился к палатке: - Ну, скоро вы?
      Из палатки высунулся доктор. Он оперся ладонью в резиновой перчатке о траву. Перчатка была вся в крови.
      - Мозг поврежден необратимо, - сказал врач. - Время смерти - три часа ночи. Убит он на берегу, а затем брошен в воду. - Причина смерти?
      - Удар... удар острым предметом. Возможно, клювом. - Каким еще клювом! - раздраженно произнес Милодар. - Вы еще скажите - укусом муравья.
      Большая ворона снялась с ветки над Милодаром, заложила пологий вираж и, набирая скорость, помчалась к комиссару.
      - Комиссар! - успела крикнуть Кора и кинулась к валявшейся на земле палке. Но пока она поднимала ее, ворона успела долететь до Милодара, который непроизвольно поднял руки, защищая голову от удара. Удар!
      Стремительное движение головы, оглушительный шум крыльев - ворона пролетела сквозь голову комиссара и по инерции врезалась в землю - ворона не знала, что имеет дело лишь с голограммой комиссара Милодара. Но Ко знала об этом.
      Ей бы испугаться и кинуться бежать: ведь мало ли чем может грозить девушке птица-убийца. Нетрудно было сделать вывод, что и смерть Артема связана с таким же нападением.
      Но Кора была разозлена. И если эта гадкая птица прилетела сюда убивать, то и ей не будет пощады.
      В руке Ко была здоровая палка, та самая, которой она подгоняла к берегу лодку, и девушка сообразила, что надо делать, быстрее, чем все агенты ИнтерГпола, которые сбежались на помощь.
      В тот момент, когда потерявшая равновесие птица ударилась о землю и забилась, стараясь взлететь вновь, на нее обрушилась палка -Ко ударила по птице изо всех сил. Раздался треск.
      Голова вороны с большим крепким клювом не удержалась на перешибленной суком шее и отлетела в траву.
      Птица еще сильнее забила крыльями, побежала к воде и сорвалась с берега, набирая высоту.
      Ворона летела, улетала от острова - она была совсем как настоящая птица, лишь безголовая. И Ко ждала, когда же она упадет. Известно, что случается: отрубят голову петуху, но он еще некоторое время носится по птичнику, пока не упадет. Так, решила Кора, должно случиться с этой бешеной вороной - сейчас она рухнет в воду комочком черных перьев.
      Все остальные, кто собрался на берегу, глядели вслед безголовой птице. Но она все не падала и хоть медленно, неуверенно, но набирала высоту. Зрелище было, по крайней мере, необычным. Но продолжалось оно недолго, потому что с вершины дерева сорвалась вторая ворона и, догнав свою товарку, полетела рядом, чуть ниже, затем ловким движением подставила безголовой вороне спину, и та опустилась на нее, позволяя унести себя к облакам.
      - Ну что ж, - первым заговорил Милодар, - по крайней мере, мы с вами теперь увидели убийцу и даже узнали, как он это сделал. - Я за вас испугалась, - произнесла Ко. - Я сам испугался, - ответил Милодар. - Я, конечно, знаю, что я голограмма. Но когда на тебя неожиданно кидается какое-то чудовище, то руки сами действуют. Он засмеялся и все, в облегчении, тоже стали смеяться.
      - А ты, Кора, молодец, - сказал приютский доктор. -Я бы на твоем месте не сообразил. И не успел бы...
      - Я тоже отметил быстроту реакции, - согласился Милодар. - Но в будущем такие удары надо наносить куда сильнее и быстрее. Если бы ворона не растерялась от того, что так оконфузилась со мной, она бы раза три успела тебя заклевать.
      Кора не могла не обидеться. Она сделала все то, что должны были сделать многочисленные профессионалы, которые за это зарплату и лычки получают, но вместо благодарности ей начинают читать нотацию.
      - Ваше счастье, - буркнула она, - что вы ненастоящий. А то бы лежали на сырой земле.
      - Грубо, - откликнулся Милодар, - невежливо. Никто не просил тебя здесь размахивать палками. Может быть, именно это помешало нам поймать странное существо. Можно сказать, что вы, девушка, сорвали нам операцию.
      Милодар увидел, что на глаза Коры накатываются слезы. И тут же переменил фронт атаки.
      - А что касается сотрудников ИнтерГпола, которые находились здесь и не смогли обеспечить охрану своего комиссара, а также поимку опасных для человечества устройств, все они без исключения направляются под арест. Вопрос о суде над ними и последующей отставке без содержания решит трибунал. А ну, все под арест! Упустили Тер-Акопяна, проворонили воспитанницу, чуть меня не убили и еще смеют улыбаться!
      Никто, разумеется, не улыбался. Просто челюсти прачек и других агентов ИнтерГпола дрожали от страха и унижения. - Вон! - приказал комиссар.
      Уволенные сотрудники покорно побрели под арест, и на берегу сразу стало свободнее.
      - Медицина! - взревел комиссар. - Ну где вы, черт побери!
      Медицине не надо было откликаться, потому что все врачи оставались рядом с комиссаром - некоторые в белой палатке, другие - снаружи.
      - Да возьмите вы эту голову! - Милодар указал на воронью голову, которая лежала в траве, медленно открывая и закрывая клюв, будто просила напиться. - Возьмите голову и немедленно исследуйте ее!
      Тут комиссар увидел, что к голове направился приютский доктор и готов уже взять ее в руки.
      - Не рукой! - возмутился комиссар. - Откуда берутся такие неучи! Может быть, там вирус... яд, в конце концов!
      Доктор отшатнулся от вороньей головы и тут же, как бы в ответ на крик Милодара, голова начала медленно расползаться, превращаться в студенистую массу, в лужу киселя, в жидкость, которая быстро впиталась в землю и лишь несколько перышек да один черный глаз остались лежать снаружи.
      - Этого и следовало ожидать, - сказал Милодар. Неожиданно он обернулся к Ко, которая стояла, опираясь на сук, подобно Гераклу, опирающемуся о свою палицу и облаченному в шкуру льва.
      - А вы уверяли, что от вас, сироток, не исходит опасность для человечества!
      - При чем тут мы! - возмутилась Ко. - При чем тут мы? Вероника находится в плену у неизвестных злодеев, меня могли убить, и боюсь, что никто из вас не пришел бы мне на помощь. Но виноваты в этом, оказывается, только мы! Как мне все это надоело! И учтите, я вас предупреждаю: если кто-нибудь организует террористическую группу, чтобы взрывать полицейские участки и детские дома, я буду среди первых кандидатов в боевики.
      Милодар натужно посмеялся. Потом выдавил из себя: - Надеюсь, что до того времени мы вас перевоспитаем.
      - Я не хочу перевоспитываться! - Неужели вы не понимаете, - закричал в ответ Милодар, - что вы притягиваете к себе все злобные силы Галактики! Это что-нибудь значит?
      - Вы убеждены, что мы их притягиваем? А может быть, Артем? А может быть, мы стали пешками в вашей игре? Я же не верю вам, комиссар.
      - Хорошее, правильное чувство недоверия. Из вас может получиться агент ИнтерГпола, - ответил Милодар.
      Так впервые странное чувство, притягивающее и отталкивающее комиссара к Ко, было им сформулировано. И возникло на поверхности слово "агент". Отныне отношения комиссара и девушки по имени Ко вступили в новый, еще не оформленный опытом, памятью и совместными переживаниями этап.
      Но в тот момент Милодар был слишком занят текущими заботами, чтобы анализировать свои чувства к Коре. Он извлек определитель запахов, "карманную собаку", как именовали ее в Управлении, и постарался, пока совсем не затоптали место преступления, определить, как же произошло нападение.
      Увидев, что комиссар стал подниматься по тропинке, направляя голубой лучик небольшого прибора па листву и на землю под кустами, Ко спросила его, чем он так занят. Комиссар пояснил, что пытается выделить остатки запахов, оставленных здесь убийцей.
      - Как же так, - удивилась Ко наивности комиссара. - Мы же знаем, что Артема заклевали биороботы-вороны.
      - Это все так, - согласился Милодар. - Но вороны не могли бы утащить Артема в воду и накрыть его перевернутой лодкой в надежде, что его тело не найдут еще несколько дней, потому что не будут искать. Значит, вороны были не одни. - Их кто-то направлял, - сообразила Ко. - Вот именно.
      Комиссар медленно шел по тропинке, посматривая на миниатюрный экранчик прибора и прислушиваясь к разнообразному тонкому писку, который тот издавал.
      - Вот так, - произнес комиссар. - Это спускался Артем... его запах. - Неужели он сохранился?
      - Моей собаке достаточно нескольких молекул. А они всегда остаются: то ты коснулась ветки, то ты споткнулась о сук, то чихнула... - А что дальше?
      - А дальше я вижу и слышу наши с тобой запахи и ту вонь, которая осталась после нерадивых прачек и сиротского доктора, которые бегали по этой тропинке... Но мы это все отделим и отбросим... Вот! Вот запах незнакомый. Он принадлежит мужчине в возрасте от двадцати до двадцати пяти лет, высокого роста, темному шатену, с родинкой на тыльной стороне левой руки... - Вы все это видите?
      - Кое о чем догадываюсь. Как скульптор, который воссоздает облик человека по его черепу.
      Комиссар повернул обратно. Поглядим, остались ли следы незнакомца на берегу.
      На берегу отыскать их оказалось куда труднее - слишком много народа там толклось. Но через несколько минут неутомимый комиссар снова подхватил след. На этот раз .запах возможного убийцы повел их вдоль берега, и если голограмме комиссара погружения в холодную воду или лазанье по скалам были нестрашны, то Ко страшно измучилась за полчаса, которые потребовались, чтобы достигнуть причала.
      - А вот здесь он нахально остановился, - комментировал ночные события комиссар, - потому что был уверен в себе.
      - В каком смысле? - не поняла Ко. - А потому что, начиная с места убийства, запах его был нечист. Я всю дорогу ломал голову, что же произошло. И только сейчас я понял: убийца раздел физкультурника и переоделся в его одежду. - А куда дел свою?
      - Не задавай пустых вопросов, - отмахнулся комиссар. - Нам с тобой его одежда ничего не скажет. Вернее всего, он утопил ее - привязал к камню и утопил посреди озера. А может быть, ее унесли ручные биороботы. - Кто?
      Хотя вы, в отличие от моих агентов, единственная вели себя достойно и по-мужски. И не потому что вы умны или сообразительны. Это пока что ваше личное дело. Но я не хочу оставлять вас без присмотра, девушка. Черт знает, что еще может здесь произойти, - мне спокойнее, если вы будете на расстоянии вытянутой руки. Поняли?
      - Поняла, - улыбнулась Кора. - Можно, я переоденусь?
      - Только мгновенно! Пока я вызываю мой флаер, беги к себе, одевайся. Но не на бал, а как бы в поход за грибами. Чтобы через десять минут была готова.
      Кора отбросила в сторону палку и понеслась по тропинке двухметровыми шагами - она была легкой, тоненькой, костлявой и такой длинноногой, что страшно становилось подумать: что же будет с ней к двадцати годам?
      - Вороны, кто же еще! Как я мог их прошляпить! Сто раз видел их вчера на острове и не придал им значения! Какая наивность! А они ждали приказа, ждали своего часа.
      Комиссар прошелся по скрипучим доскам причала. Подошел к развалинам сторожки. Прислушался, стоя, к попискиванию своей собаки. Потом подвел итоги поисков:
      - Он пришел сюда и ждал здесь Веронику. Он был в одежде убитого физкультурника. Значит, это и есть тот, так похожий на физкультурника молодой человек, фотографию которого мы с тобой получили. К счастью, во главе следствия стоит такой гений сыска, как комиссар Милодар, и потому мы знаем, что Вероника трагически заблуждается. Ей подсунули двойника. А настоящий ее возлюбленный погиб. Следующий шаг наш.
      - И каким он будет? - спросила Ко, несколько удивленная высоким мнением комиссара о себе самом.
      - Мы подсунем им нашего двойника, - уверенно ответил комиссар, окидывая взглядом Ко. Но девушка в тот момент не догадалась, какое страшное испытание уготовил ей комиссар Милодар. Она ждала, что он предложит.
      - Не хотели бы вы составить мне компанию? - спросил комиссар. - Как так составить компанию? - Полететь со мной на Кольский полуостров. Мне нужен помощник, который знаком с Вероникой, которому Вероника доверяет, который знает всю эту историю. Мне некогда вводить в дело другого агента. Но предупреждаю: предприятие опасное. Единственное, что могу обещать, - в случае удачи мы с вами освободим несчастную Веронику и отомстим за смерть Артема.
      - Я готова, - тут же ответила Ко, будто ждала такого приглашения.
      Комиссар испугался, - что переборщил, дав девушке некие перспективы равноправия и товарищества. И поспешил снизить пафос своего предложения.
      - Не обольщайтесь, - заявил он. - Я беру вас с собой не из-за благодарности за вашу попытку спасти меня.
      Они сошли с флаера на глухом полустанке неподалеку от Хибин. Дул жуткий ледяной ветер. К их прилету - по крайней мере, здесь Милодара слушались в кабинете начальника станции ждал узел с одеждой - Милодар и его юная спутница должны были превратиться в парочку лыжных туристов, заблудившихся в снежной пустыне и теперь стремящихся к комфорту мурманского Хилтона и горячим бассейнам Североморска.
      Лыжный костюм для Ко оказался короток - руки торчали чуть ли не по локоть, к тому же в нем не работал обогрев. Милодар сказал, что никто не обратит внимания на такие мелочи. Ему-то было все равно - надо было только следить, чтобы голограмма не выскочила из одежды в неподходящий момент.
      Несмотря на требования Милодара ждать поезд на платформе, Кора ушла в маленький зал ожидания, стандартный блок в стиле "Архипелаг Гулаг" с уютным баром в углу. Свет над стойкой не горел, сама стойка и круглые табуреты вдоль нее были пыльными - в сочетании с барачными стенами это создавало ощущение театрального закулисья. Здесь, по крайней мере, было тепло.
      Вскоре пришел и Милодар. Он изображал вусмерть замерзшего путника.
      - Печку растопила, дочка? - спросил он, подпрыгивая и беззвучно хлопая в ладоши.
      - Скоро поезд? - ответила вопросом Ко, которой было страшно: за годы заточения на Детском острове она потеряла способность уверенно чувствовать себя в открытом одиночестве. Общество же Милодара было фикцией. Да и непонятно, зачем она ему понадобилась. Отвратительно подозревать, что тебя используют как приманку и, если будет угрожать опасность, вернее всего не пожалеют, а бросят, как обкусанного дохлого червяка. Жалко было физкультурника Артема - а вдруг он теперь будет сниться - голубые руки и ноги, торчащие из-под опрокинутой лодки. Почему она такая эгоистка - почему она думает о себе, когда надо думать о бедном Артеме и несчастной Веронике...
      - Комиссар! - Ко вскочила с вертящегося табурета. - Произошла жуткая ошибка!
      - Спокойно, - Милодар подошел к окошку, забранному ржавой решеткой, - не люблю моду, тем более моду, паразитирующую на человеческом несчастье. Какой идиот придумал эти лагерные декорации? - Вы не слышите, комиссар? Произошла ошибка! - Сейчас ты скажешь мне, что если Артема убили на острове, значит, его не может оказаться в поезде. А если он все же едет в поезде, значит, его не убивали на острове. Неразрешимая загадка!
      - Как вы догадались? - удивилась Ко. - И зачем молчали?
      - Не догадаться мог только полный дурак. Удивительно, как ты умудрилась не задать мне этого вопроса за последние два часа?
      Ко задумалась. Никому не хочется казаться дураком. - Мы так спешили, - сказала она, -что мне некогда было думать.
      Заглянул начальник станции, уютного вида располневший робот в синем форменном костюме и красной фуражке.
      - Шестнадцатый туристический идет по расписанию, - сообщил он, через шесть минут будет.
      - Поглядите, подоспела ли группа контроля, - приказал Милодар.
      - Группа контроля, - повторил робот и пошел прочь. - Второй твой вопрос - почему я молчал. Ответить на него сложнее. Причин тому несколько. - Милодар уселся на пыльные нары под портретом неизвестного Ко господина в военной форме. К рамке была прикреплена табличка:
      И. Бродский ПОРТРЕТ НАРОДНОГО КОМИССАРА И. ЯГОДЫ
      - Первая причина, - продолжал Милодар, - недоверие к тебе. Ты для меня табула раса, то есть терра инкогнита, понимаешь?
      - Это по-китайски? - спросила Ко. В приюте хорошо кормили, но учили умеренно. - Не столь важно, на каком языке. Важен смысл.
      - Значит, вы мне не доверяете... - произнесла Ко, - а зачем взяли с собой?
      - Потому что ты мне понравилась, а интуиция подсказала: бери.
      - Но теперь вы можете сказать, что все это значит? - Нет, не могу. Сам не понимаю. - Комиссар слишком энергично развел руками, и правая рука пронзила ткань пиджака. Хоть это было лишь видимостью. - Но вижу во всем нечто зловещее. На поверхности все просто и трогательно: романтически настроенная девица убегает с возлюбленным. Но мы-то с тобой знаем, что любимый в виде трупа лежит под водой. С кем же тогда убежала Вероника и, главное, знает ли она сама, с кем убежала? - Какой ужас вы говорите!
      - Это тебе лишь кажется. Когда задумаешься, поймешь, что я прав.
      - Я уже поняла. Хотя мне хотелось бы, чтобы Артем остался жив. А тот, фальшивый, был бы убит. - Все это пустые разговоры. - Знаю.
      Издалека донесся гудок паровоза. - Собирайся, - сказал комиссар. - Я готова, - ответила девушка.
      - Наша с тобой задача, - объяснил Милодар, разглядывая себя в зеркале над ведром-парашей, стоявшим у входа в бар-барак, - отделить Веронику от этого чудовища. Но так, чтобы он тебя не увидел. У них есть твои фотографии. Действуем вдвоем.
      Милодар остался доволен собой. Он достал из кармана лыжного костюма темные очки. Надел их. Вторую пару протянул девушке. В очках было плохо видно.
      Милодар двинулся к выходу на платформу. Ко - за ним. Лыжи были длинные и застряли в дверях. Комиссар обошелся без лыж.
      Поезд появился из-за пологой, поросшей редкими низкорослыми елями горы. Он гудел, приветствуя станцию. Ранние снежинки летели над рельсами.
      - Почему вы не задержите этого человека, если думаете, что на самом деле он самозванец? Милодар даже топнул ногой, так он разгневался. - Ты тупая или притворяешься? - спросил он, глядя на приближающийся поезд. - Ни то, ни другое! - смело ответила девушка. - Тогда подумай: на Детском острове, где содержатся, возможно, самые загадочные и опасные существа на свете... не хмурься, ты же не виновата, что можешь стать чудовищем... происходит убийство. Кому-то понадобилось не только убить, но и подменить человека. Зачем?
      Ко покачала головой. Она не догадывалась, кому и зачем это понадобилось.
      - Затем, - продолжал Милодар, переступая с ноги на ногу, подпрыгивая и изображая смертельно замерзшего туриста, - затем, что кому-то категорически понадобилась твоя подруга Вероника. Настолько, что похитители не остановились перед гигантскими расходами - они изготовили копию Артема Тер-Акопяна, видимо, настолько похожую на убитый оригинал, что Вероника попалась на подделку. Конечно, если она не часть дьявольского заговора... О нет! - воскликнула Ко.
      Робот в красной фуражке со свернутым красным флажком вышел на перрон. Он поднял флажок.
      Красная звезда была прикреплена к коническому носу старинного паровоза, похожему, как показалось Ко, на детскую пороховую ракету, какие использовались на острове во время фейерверка. Сам паровоз был темно-зеленым, блестящим, колеса - красными, из трубы валил черный дым, машинист в ушанке выглянул в боковое окошко и помахал роботу. К паровозу был прицеплен тендер, за ним - три вагона. Первый с окнами узкими и частыми, затем два деревянных монстра с широкими дверями в центре и маленькими, забранными решетками окошками под крышей. Ко знала, что такие вагоны сто с лишним лет назад именовались теплушками и занимали значительное место в русской истории. Вагоны эти были грузовыми, но так уж повелось в России XX века, что возили в них людей и большей частью не по доброй воле. В них грузили солдат и преступников, в них набивались беженцы и голодающие; а так как почти каждый житель страны в тот или иной час побывал солдатом, преступником или беженцем, то можно считать, что мало кто избежал путешествия в теплушке.
      Уже к середине следующего века, хоть нравы далеко не везде и не всегда смягчались, теплушки, как и железные дороги, сгинули в погребах истории. Появились иные средства транспорта, внешне куда как более цивилизованные, быстрые и вместительные. Но всеобщий интерес к истории и туризму возродил к жизни образы и некоторые способы путешествия, заимствованные из глубокого прошлого, со значительными отступлениями порой от исторической правды. Стало особым шиком строить заново древние замки и виадуки, копать рвы и сооружать подъемные мосты, чтобы путешественники, прибывшие от ближайшего космического терминала верхом, могли стащить с себя смазанные потом латы и переодеться в шелка для ужина в готическом зале. Там они внимали трубадуру, пожирали бараньи ноги и кидали кости злобным псам, цапающим гостей за щиколотки. Затем, тяжело захмелев от первобытного пива и браги, туристы устраивались спать по двое и по трое на соломенных тюфяках, мучились от сквозняков и дрожали при виде голубых привидений, созданных голографистами за особую плату.
      На Кольском полуострове и под Магаданом функционировали ретро-дороги, призванные напоминать любознательным путешественникам о злодеяниях коммунистов и их вождя Иосифа Сталина. Разумеется, все учили в школе о злодеях XX века, и Ко еще недавно завалила контрольную по второй мировой войне, решив, что в ней принимал участие Наполеон, который на самом деле участвовал в первой мировой войне, или в какой-то еще, не менее пустяковой.
      Будущее всегда снисходительно к прошлому и склонно преуменьшать его достижения и преступления. На значительном расстоянии избиение младенцев царем Иродом может быть оправдано исторической необходимостью или превращено в приключенческий роман, в котором читатель следит за судьбой лишь одного из младенцев - того самого, которому удалось выпутаться из этой истории.
      Так что для Ко, которая оказалась на полустанке по необходимости, изобретательность Всемирного туристического агентства представлялась блажью, садизмом и просто глупостью, но путешественники из сытой Дании и благополучной Боливии с наслаждением отдавались мазохистскому началу в своих душах и, листая потрепанные страницы соответствующих русских романов и путеводителей, с душевным трепетом ждали, что же еще ужасное откроется за следующим поворотом.
      На этот раз открылся барак - лагерный барак, он же полустанок, разъезд Лагерный. Датские туристы толпились у окошек теплушек, а гиды в шинелях из туристического бюро оттаскивали их от окошек и грозили побоями и даже смертью.
      Мало кто из пассажиров обратил внимание на ожидавших поезда Милодара и Ко, хотя робот-начальник станции привлек внимание фотографов - в поезде было почему-то запрещено пользоваться современными камерами, и всем желающим выдавали советские аппараты ФЭД и "Смена", которые, как правило, снимать ничего не могли, пленка в них заедала и была перекошена, а то ее и вообще не оказывалось. Но это было не столь существенно, потому что по окончании путешествия аппараты и пленка конфисковывались.
      Милодар оглядел Ко. Она уже на самом деле окоченела, из-под очков торчал красный кончик носа, тонкое тело сотрясала дрожь.
      Сам комиссар также старался дрожать, и очки его были столь велики, что свободным оставался лишь подбородок.
      Поезд на секунду притормозил.
      Комиссар и Ко вошли в первый вагон, обыкновенный, хоть и старомодный, снабженный узкими окнами. Вдоль вагона тянулся узкий коридор, в который выходили деревянные двери купе. Вагон казался таким старым и запущенным, словно его и на самом деле нашли на свалке, а не соорудили на заводе года два назад.
      Бравый усатый проводник, одетый в полувоенную синюю форму и черную фуражку, встретивший новых пассажиров на площадке, без слов провел их в первое купе и так уверенно закрыл за собой дверь, что Ко сразу поняла: он предупрежден, а может быть, служит в том же ведомстве, что и Милодар.
      - Они в третьем купе, места пятое и шестое. После посадки не выходили, если не считать, что девушка дважды посещала туалет.
      - Сколько времени вы в пути? - спросил Милодар. Видно, он был забывчив или проверял на забывчивость проводника.
      - Два часа сорок минут, - ответил проводник. - Билеты у них были в порядке? - В порядке.
      - Так я и думал, - сообщил Милодар. Он был чрезвычайно серьезен.
      Нет, Ко понимала, что ситуация сложная и никто не играет в игрушки. Но в каждом, даже самом серьезном, деле нельзя перестараться. А то и похороны могут показаться комичными.
      Проводник ждал приказаний, чуть приоткрыв рот. Зубы у него были вставные, модные, жемчужные.
      Поезд пронзительно загудел. Через окно было видно, как начальник станции дергает за веревку начищенный колокол.
      Из двери в буфет вышел Сталин в сопровождении нескольких неизвестных Ко военных. Он поднял руку, приветствуя поезд. Ко непроизвольно помахала в ответ. - Кто там? - очнулся Милодар. - Сталин, - ответила Ко. Странно, что я его на разъезде не видела.
      - Они с товарищами нас часто провожают, - заметил проводник. Милодар кинулся к окну.
      - Голограммы, - сказал он удовлетворенно, словно опасался, что Сталин был настоящим. - Их, видно, к поезду активизируют. Он снова опустился на полку.
      - Возвращайтесь к своим обязанностям. Я вас позову, - сказал он проводнику. Когда проводник покинул купе, Милодар обратился
      к девушке:
      - Мы не знаем, сколько у нас времени. Может быть, считанные минуты. Я могу тебе сказать, что с этого момента основную роль в событиях будешь играть именно ты. Я, конечно, этого не хотел, я тебе не доверяю, черт знает, что сидит в твоем теле и твоей душе, но у меня нет выбора. - Что вы придумали, комиссар? - Сейчас ты пойдешь в купе, где сидит Вероника... Зачем? - Ты заменишь ее. - Как так? - Ты станешь Вероникой, а Веронику мы вернем на
      Детский остров.
      - Но это невозможно!
      - Для ИнтерГпола ничего невозможного нет, - возразил Милодар.
      Он стоял спиной к окну, уперев кулачки в бедра, и казался сердитым петушком.
      - Хорошо, - сказала Ко, которая, конечно, уже давно поняла, что комиссар возит ее за собой по Кольскому полуострову не потому, что в нее влюбился. - Тогда расскажите подробнее о моей роли.
      - Сейчас проводник выманит из купе лжефизкультурника. Ты же пройдешь в купе. У тебя будет минута, может быть, две. Ты должна будешь рассказать Веронике, что настоящий ее возлюбленный лежит в морге в Петрозаводске и при желании она может полюбоваться его телом...
      - Комиссар! - сердито перебила его Ко. - Не старайтесь показаться большим циником, чем вы есть на самом деле.
      - Я постараюсь, - криво усмехнулся Милодар. - Главное заключается в том, что ты займешь место Вероники. Она сойдет с поезда со мной. А ты отправишься дальше с Лжеартемом. -Да вы с ума сошли! Он меня раскусит. Замечательный ответ, - обрадовался Милодар. - Любая другая девочка на твоем месте закричала бы, что она умрет от страха, что она упадет в обморок, как только останется с этим монстром вдвоем. А тебя беспокоит лишь деловая сторона проблемы...
      - Мне страшно, просто я не успела вам об этом сказать.
      - Поздно! Ты уже согласилась. - Нет!
      - Подумай, в твоих руках сейчас находится все. И возможность отомстить за смерть Артема, в которого ты была влюблена. И спасти свою подругу, которая в отличие от тебя не приспособлена к подобным ситуациям и погибнет быстрее тебя. - Это значит, что я тоже могу погибнуть? Но позже?
      - А почему бы и нет? - удивился комиссар. - Разумеется, первое задание, которое ты будешь выполнять, страшно опасное. Я и сам бы трижды подумал и скорее всего не согласился бы на него. - А я соглашусь?
      - Я еще не выложил все аргументы, - сказал Милодар. Он уселся на голую деревянную полку рядом с девушкой. - Помимо мести и спасения Вероники, ты будешь делать то, что тебе больше всего нравится в жизни. Ты авантюристка, Ко! - Как вы смеете так говорить? - Смею, потому что особая группа ИнтерГпола за последние часы успела изучить твое личное дело и твою медицинскую карту. Я знаю, что ты превосходишь всех сирот на острове по физическим данным, причем добилась ты этого не потому, что невероятно одарена от природы, а потому, что всегда и во всем хочешь быть первой. Когда остальные уходили спать, ты бегала вокруг острова или поднимала штангу. Было? - Ну, это в прошлом.
      - Если бы ты с таким же энтузиазмом и упорством учила литературу и историю, ты бы уже окончила университет.
      - Я не выношу историю, потому что, возможно, ее не было.
      - Удобная точка зрения. Слушай, кто в первом классе, в марте месяце, на спор, с одной лыжей в руках пробежал до большой земли по тонкому льду, чтобы купить мороженого в сельском магазине? Кто, переодевшись привидением, забрался на башню замка без помощи крючьев и веревки и перепугал всех его обитателей страшным воем?
      - Ой, это было так смешно! Вы бы видели, как госпожа Аалтонен в одной рубашке бегала по футбольному полю и кричала, что привидений не бывает. Кто в разгар зимы...
      - Давайте прекратим этот разговор, комиссар. - В голосе девушки неожиданно прозвучали стальные нотки. - Это произошло не со мной и не здесь.
      - Достойный ответ, - согласился комиссар. - Теперь ты понимаешь, почему я взял тебя сюда?
      - Нет, все еще не понимаю. Ведь вы все равно мне не доверяете.
      - Я тебе доверяю больше, чем другим обитателям Детского острова, то есть почти доверяю. Но у меня нет выхода. Ты должна заменить Веронику, потому что ты похожа на нее, очень похожа, даже не надо менять цвет глаз. Кроме того, ты знаешь все об острове и Веронике - другого агента нам просто не найти. - Ну, уж не настолько я похожа! - Я уверен, что подставной физкультурник не различит вас.
      - Ничего не получится. Я блондинка, а Вероника брюнетка.
      Комиссар исподтишка усмехнулся. Ему нравилась эта девица: вместо того чтобы закатить истерику, она рассуждала о том, узнает ли в ней подмену неизвестный негодяй.
      - Мы сделаем из тебя брюнетку, - быстро ответил комиссар, не давая ей опомниться. Он нажал на незаметную кнопку в грубо оструганной стенке купе, и тут же вновь появился проводник, словно уже ждал под дверью. - Действуй, приказал ему Милодар. Проводник раскрыл чемоданчик - в нем были медицинские инструменты, а также тюбики, бутылочки и таблетки.
      - Закройте глаза, - обратился проводник к девушке. Та закрыла глаза, но так как ей не запрещали разговаривать, спросила Милодара:
      - Скажите, а почему бы вам просто не арестовать поддельного Артема? Он вам все расскажет.
      - Ты уверена, что расскажет? Ты знаешь, что агенты других планет куда чаще кончают с собою, чем попадают к нам в лапы невредимыми? А если это не человек, а биоробот? Чего мы от него добьемся? А если он сам не знает, зачем он попал на Землю - ему внушено конкретное задание, но не более того? Слишком велик риск все провалить...
      Проводник повязал салфетку под подбородком Ко, словно собирался вымыть ей голову и лицо. Он начал колдовать над ее кожей, потом вылил какую-то жидкость на волосы. Пальцы у проводника были длинными и чуткими - они двигались со скоростью ящериц.
      - Кто-то пошел на большие усилия, чтобы утащить девчонку с Детского острова. Зачем? Что ему нужно? Боюсь, сразу не узнаешь. - Я должна узнать?
      - Разумеется, ты должна помочь правосудию, справедливости, благородному делу Галактического центра и собственно Земли.
      - А что, если я не земная девушка и даже враждебна Земле? Ведь вы меня в этом убеждаете.
      - Мы дадим тебе земное гражданство, - сообщил комиссар.
      - Если оно мне понадобится... - Ну, что тебе нужно?
      - Мне нужен пустяк. Вы должны узнать, как меня зовут, кто мои родители и почему я оказалась на Детском острове. - Мы стараемся...
      - Ни черта вы не стараетесь! Занимаетесь этим через пень-колоду.
      - Хорошо, я клянусь, что лично займусь этим вопросом.
      - Нет, комиссар, не так. Не займетесь, а решите. Поклянитесь. - Как?
      - Клянусь всеми звездами Галактики и жизнью всех, кто мне близок и дорог...
      - Клянусь всеми звездами Галактики и жизнью всех, кто мне близок и дорог...
      - Что я узнаю настоящее имя и происхождение моего агента Ко.
      - Что я узнаю настоящее имя и происхождение моего агента Ко. Теперь твоя душенька довольна? - Где зеркало?
      Проводник протянул Ко зеркало. Из зеркала на нее смотрела Вероника. Черт побери! - удивилась девушка. - Вы свое
      дело знаете.
      - Если останешься работать у меня, - сообщил комиссар, - то научишься этому и еще многому другому.
      - Спасибо, я подумаю, - ответила Ко. - Что дальше у нас в программе?
      - Дальше ты переоденешься. Держи. - Комиссар кинул на лавку пакет с одеждой. - Это твоя детдомовская одежда. Все предусмотрено. Пока Ко переодевалась, Милодар отвернулся к окну
      и продолжал:
      - Сейчас проводник вызовет Лжеартема в коридор. Как только он даст мне сигнал, ты выйдешь в коридор и проникнешь в купе к Веронике. Там ты убедишь ее, что Артем погиб, что ты заменишь ее... Дальше действуй по обстановке. А если она не согласится? - Ты должна сделать так, чтобы она согласилась. Ко открыла было рот, чтобы продолжить возражения, но Милодар лишь отмахнулся от нее,
      - Иди, - приказал он. - Сейчас похитителя отвлекут. В твоем распоряжении три минуты, чтобы уговорить Веронику. И дальше ты полетишь туда, куда тебя увлечет твой соблазнитель... - Он не мой соблазнитель! Будет твоим. - Мне еще рано соблазняться! - Кто тебе сказал? - удивился Милодар. - Самое приятное на свете - расцвести в обществе достойного мужчины.