Сева выдвинул ящик из тумбочки, там совершенно спокойно сидела лягушка. Будто ей самой было интересно, чем вся эта история закончится.
      Ванесса наклонилась к лягушке, и та неожиданно подняла голову так, что Ванесса отпрыгнула.
      – Она шутит, – догадался Сева.
      – С ними надо осторожнее, – сказала Ванесса. – Честно говоря, я и не думала, что ты в самом деле поймал Царевну-лягушку.
      – Ты лучше скажи человеку, что с ней делать! – воскликнула Лолита.
      – Надо ее использовать, – сказала Ванесса.
      – Как?
      – Попросить ее клад показать.
      – А разве лягушки показывают клады?
      – Обычные лягушки ничего не показывают, а Царевны-лягушки знают, где лежат заговоренные клады, мне бабушка рассказывала.
      Они все втроем смотрели на лягушку, будто ждали, что она кивнет.
      Но лягушка не хотела кивать.
      – Что надо сделать, чтобы лягушка показала клад? – спросила Лолита.
      – Но я же не помню! – ответила Ванесса. – Я тогда еще маленькая была. Она мне сказку рассказывала про лягушку и одного царевича.
      Лолита задумалась. Остальные молчали. Лолита сказала:
      – Люська, а твоя бабушка живая?
      – Что с ней сделается? – удивилась Ванесса. – Она еще меня переживет.
      – Это хорошо, – сказала Лолита, – тогда можно ей позвонить.
      – А если бы она умерла? – спросила Ванесса.
      – Ясное дело, – вмешался Сева, которому было грустно, что девочки совсем о нем забыли, как будто вовсе не он, а они сами нашли лягушку. – Тогда бы пришлось идти на кладбище и творить заклинания, чтобы бабушкино привидение нам помогло. Но привидения иногда не хотят помогать, даже своим внучкам.
      – Савин, прекрати свои глупости! – прикрикнула на него Лолита. – Пересаживай лягушку в лейку, и пойдем звонить Люськиной бабушке.
      Сева взял лягушку, он к ней уже привык, будто всю жизнь на ладони носил, и осторожно переложил ее в лейку. Там, в глубине, булькнуло.
      – А что, – сказал он, – так лучше, чем в миске. Никто ее не увидит.
      Гоша, который все это слышал, выскользнул в открытую дверь. Все были так заняты лягушкой, что его и не заметили. Он встал неподалеку, в тени. Ему тоже очень хотелось узнать, что скажет им бабушка Ванессы.
      Фонари уже горели, но небо еще было светлым, хотя солнце село. В одной стороне неба перемигивались звезды, а на другой догорали краски заката. От столовой, в которой убирали столы и ставили рядами стулья, чтобы получился кинозал, доносился шум многих голосов.
      – У меня дома мобильник есть, – сказала Лолита, – только сюда я его не взяла. Сами понимаете.
      – Сами понимаем, – ответила Ванесса, – тебе звонить некому.
      Лолита фыркнула, как разозленная кошка, но Сева не дал разгореться ссоре, а спросил:
      – У кого попросить?
      – Вообще-то мобильник у Гриши Сумского есть, – сказала Ванесса, – но он меня в кино ждет…
      – Давай проберемся в дирекцию, – сказал Сева. – Или в медпункт. И оттуда позвоним.
      – Все уже заперто, – вздохнула Лолита. – Думайте, друзья, думайте мозгами!
      И тут к ним подошел Гоша Жаба. Он стоял у фонарного столба и был не виден, так что появился неожиданно. И совсем уж неожиданно сказал:
      – Я тут услышал, что вам мобильник нужен. У меня есть.
      – Спасибо! – сразу ответила Ванесса и протянула руку за мобильником.
      – Что-то ты такой добрый? – спросила Лолита.
      – Я слышу, что вам нужно, а у меня есть…
      Можно было подумать, что Гоша дурак или в самом деле добрый. Но хитрости в его голосе не было.
      – А что мы будем тебе должны? – спросил Сева.
      – Вы мне скажете спасибо, – ответил Гоша. – Я хочу с вами дружить.
      – Давай сюда мобильник, – повторила Ванесса.
      Она привыкла всем нравиться. А раз она нравилась, то люди для нее делали всякие вещи специально, чтобы ее порадовать. И без очереди пропускали, и удобное место отдавали, и оказывали всякие любезности.
      Гоша достал мобильник – он у него был в заднем кармане джинсов.
      – Не подслушивай! – приказала ему Ванесса.
      Лейка стояла на земле между ними, Гоша поглядывал на нее, но не часто. Сева чувствовал: что-то здесь не так, но объяснить не мог.
      Ванесса набрала номер и отошла с мобильником в сторону. Но все равно было слышно, о чем она разговаривает.
      – Бабуля, – запела она медовым голоском любящей внучки, которой нужно стрельнуть у бабушки десятку. – Как ты себя чувствуешь? А как твой радикулит? Нет, мне ничего не нужно, у меня все в порядке. И погода хорошая. Спасибо, бабуля… А что я звоню? Проведать тебя звоню… Да, кстати, я хотела спросить, помнишь, ты мне когда-то давно рассказывала сказку про Царевну-лягушку? Помнишь? Нет, не ту, где она за Ивана-дурака замуж выходит, а где она умеет клады показывать, помнишь? Зачем? У нас постановка, в драмкружке, а я играю Царевну-лягушку. Как? Нет, ты подробнее вспомни, что надо конкретно делать? Бабушка, я тебя не понимаю, что у тебя, память отшибло? Ну смотри у меня!.. Шучу, шучу. Значит, ты утверждаешь, что…
      Тут взгляд Ванессы упал на Гошу, который переминался с ноги на ногу и ловил каждое ее слово.
      – Все, – сказала Ванесса. – Я поняла. Привет, не болей.
      Она отдала телефон Гоше и сказала:
      – Спасибо, за мной не заржавеет.
      – А что бабушка сказала? – спросил он.
      – Бабушка велела поцеловать лягушку в самый носик. А ты о чем спрашиваешь?
      – Я? Ни о чем. Просто интересуюсь.
      Ванесса подхватила лейку и пошла по дорожке.
      Гоша остался стоять на месте, а Сева с Лолитой поспешили за Ванессой.
      Когда они отошли метров на сто и остановились около приземистого кирпичного здания склада, Ванесса огляделась.
      В сумерках казалось, что за каждым деревом, за каждым углом кто-то притаился.
      – Вроде все чисто, – сказала она.
      – Ну, что бабушка сказала? – спросил Сева.
      – К сожалению, ничего толкового, – ответила Ванесса. – Она сказала, что лягушку надо мучить, пытать, что по доброй воле она никакого клада не покажет. А если почувствует, что ее смерть идет, то тогда, может, и признается.
      – Нет, – сказал Сева, – так у нас не пойдет.
      – Конечно, не пойдет, – согласилась Лолита. – Так и быть, женись на ней.
      – Мы пока лейку у нас в спальне поставим, – сказала Ванесса.
      – Почему?
      – Потому что у вас кто-нибудь обязательно ее опрокинет или Гоша начнет ее допрашивать.
      – К счастью, он ничего не слышал, – сказал Сева.
      – Может, зря мы так к нему относимся, как к жабе? – сказала Лолита. – У него тоже бывают движения души.
      – Если у него есть душа, – добавил Сева.
      Вся история с мобильником ему не очень понравилась.
      – Может, отпустим ее? – спросил он.
      – Глупости, – сказала Ванесса. – Мы ее, конечно, мучить не собираемся, но лучше, если завтра с утра мы с ней серьезно поговорим. Она же сама к тебе, Сева, напросилась.
      – Хорошо, – согласился Сева.
      Конечно, в спальне у девочек, где никто не знает о разумной лягушке, безопаснее… А с чего он решил, что лягушка разумная?
      – Ну мы пошли, – сказала Ванесса, – может, еще в кино успеем, ко второй части.
      – Тогда я вам места займу в зале, – сказал Сева.
      Во всей этой истории был плюс – все же его отношения с девочками изменились. Теперь он для них не чужой.
      – Мы придем через пять минут, – сказала Лолита.

      Девочки вернулись через пять минут, как и обещали. Сева принес стулья и поставил их, правда в последнем ряду, но ведь кино уже началось. Шел фильм из «Звездных войн», где Гиннес сражается на световых мечах, все его видели тысячу раз, но в лагере любой фильм смотрится иначе. Даже «Три поросенка» покажутся боевиком.
      Сева сначала не хотел смотреть, а думал о лягушке. Во всей этой истории печально то, что он принес лягушку, чтобы она превратилась в царевну, а все остальные, в смысле Лолита и Ванесса, думали только о кладах и сокровищах. Правда, к счастью, они довольно легкомысленные и не стали сразу допрашивать лягушку, а отложили разговоры с ней на утро. Если бы были жадные, то наверняка бы не утерпели.
      Может, лучше забрать лейку с лягушкой к себе или отнести ее в лес, а то вдруг кто-нибудь в женской спальне заглянет в лейку и удивится, а то просто вынесет лейку и выльет воду. Тут прилетит сова и схватит лягушку…
      Сева так ясно увидел эту страшную картинку, что хотел было выскочить из столовой, чтобы спасать лягушку.
      – Ты что? – прошептала Лолита, которая все видит, даже когда не смотрит.
      – Погулять хотел.
      – Когда люди смотрят «Звездные войны», – сказала Лолита, – они не гуляют, а если они боятся, что их прекрасную лягушку кто-то склюет, то они дураки. Ни одна ворона в лейку не залезет, и другого такого безопасного убежища для лягушки не найдешь.
      – Потише, – прошипела Ванесса, которая обладала счастливым свойством: сколько бы раз она ни смотрела картину, каждый раз для нее был самым первым. Она начисто забывала, что там происходило в прошлый раз. – Принцессу жалко.
      И все же Сева не выдержал. Все равно кино уже кончалось, Люк перетащил принцессу на свой корабль, и они прорывались к ее планете.
      – Наши победят, – сказал он Ванессе.
      Она только отмахнулась.
      Пригнувшись, Сева побежал к задней двери.
      Снаружи стало совсем темно, но взошла луна, и фонари горели ярче, чем в сумерках.
      Сева добежал до женского домика, но не вошел, потому что сообразил: сейчас уже поздно, кто-то из девчонок наверняка лег спать и, если он сейчас заберется к ним, такой визг поднимется, что весь лагерь сбежится и Севу наверняка вышибут из лагеря за хулиганство.
      Он остановился возле дверей в домик. Сквозь щель приоткрытой двери пробивался свет, изнутри доносились голоса.
      Может, постучать и попросить вынести лейку? Но он даже не спросил, где они ту лейку поставили. Не будут же для Севы ее искать по всей большой комнате!
      Что ж, решил тогда Сева. Он останется здесь у выхода из домика и подождет, пока кончится кино и придет Лолита. Зато он будет уверен, что никто не возьмет лейку и не унесет ее.
      Успокоив себя, Сева стал искать, где бы присесть.
      Обернулся вокруг своей оси, как собака, которая ловит свой хвост, и тут увидел…
      Это был один из самых ужасных моментов в жизни Севы Савина!
      Большая зеленая лейка, размером с ведро, валялась на боку на клумбе.
      Сева даже ни на секунду не усомнился в том, что это та самая лейка!
      В странной и глупой надежде на то, что произошла случайность и кто-то из девочек, увидев лейку в спальне, вынес ее, Сева сунул руку внутрь лейки.
      Там было сыро, но вода уже вытекла. И, конечно, лягушки там не оказалось. «Ускакала моя лягушка», – сказал себе Сева, хотя сам в это не поверил.
      Он понимал, всей шкурой чувствовал, что лейку вынесли из спальни те, кто знал о лягушке…
      Но кто? Нет же такого человека! Только девочки знают, но они точно сидят в кино.
      Может, лягушка ускакала и сидит где-то рядом?
      А фонарика нет.
      – Лягушка, – прошептал Сева. – Ты где?
      «Она же молчит, она не разговаривает. На что я надеюсь?»
      И тут ему показалось, что он слышит голос. Не просто голос, а подозрительный голос. Сева был взволнован и напряжен, словно натянутая рогатка. Тысяча шумов, шорохов, шуршаний, голосов жили в вечернем воздухе, но лишь один возглас показался ему странным и подозрительным.
      Сева кинулся в ту сторону.
      Пробежав несколько шагов, Сева замер, снова прислушиваясь, чтобы понять, куда двигаться дальше.
      Потом понял, откуда доносится голос.
      За спортивной площадкой был бассейн. Он был старый, как сам лагерь, и трубы в нем проржавели, поэтому воду туда не напускали. А начальник лагеря говорил Майе, что на той неделе приедут специалисты по бассейнам и будут решать, как его приводить в порядок.
      Бассейн был бетонный, бетон кое-где потрескался, а на трехметровой вышке, от которой остался только железный скелет, на всякий случай горел большой фонарь. Уж очень эта пропасть была соблазнительной для таинственных дел.
      Сева выбежал на край бассейна.
      И увидел, что на дне сидят на корточках два человека, а между ними лежит кусок фанеры. К фанере что-то прикреплено…
      Налетал ветер, фонарь на вышке раскачивался, и тени от людей метались по бассейну – совершенно не разберешь, что там происходит.
      Дно бассейна полого спускалось к вышке, где была яма, чтобы прыгуны, ныряючи, не наставили себе шишек. Там и возились люди.
      Сева соскочил с бортика и пошел на цыпочках к яме. Дно было замусоренным и кое-где скользким.
      И когда до цели оставалось шагов десять, Сева все понял и замер.
      Спиной к нему на корточках сидел Гоша Жаба, рядом с ним – Гриша Сумской. К фанерке была привязана царевна-лягушка, причем так, что ее лапы были растянуты в стороны, как растягивают баранью шкуру, чтобы просушить, или как распяли на косом кресте святого Андрея Первозванного. А если бы на лягушку посмотрел дедушка Севы, он бы решил, что попал на урок биологии. Когда-то в школе на живых лягушках учили рефлексы, условные и безусловные, и лягушек замучивали до смерти.
      Свет фонаря упал на лягушку, и Сева успел увидеть, что коронки на ее голове нет – вместо нее кровавая ранка.
      И тут Гоша воткнул острие перочинного ножа, хорошего швейцарского ножа с двадцатью лезвиями, которым хвастался еще утром, в лапку лягушки и вежливо спросил:
      – Не беспокоит, ваше высочество?
      – Ну, ты даешь! – воскликнул Гриша Сумской.
      Именно этот голос и услышал Сева издали.
      И Гриша довольно глупо рассмеялся.
      – Ну давай же, признавайся! – Гоша полоснул своим ножичком по груди лягушки. Она сжалась судорогой и даже пискнула – а может, Севе это показалось, потому что он почувствовал, как больно маленькой лягушке под этим жестоким ножом.
      – Не убей ее! – предупредил Гошу Сумской.
      – А я ее убью! Убью, гадюку! Почему она молчит? Она должна признаться. Она же знает. Я ей сейчас глаз выколю!.. Ну, где здесь шило?
      – Дурак ты, Гоша, – сказал разумный Гриша Сумской. – Замучаешь лягушку, останемся без клада. С одной короной.
      – Корона тоже денег стоит! – сказал Гоша. – Я же смотрел. В ней бриллианты.
      – Бриллианты, только для муравьев.
      – Вот шило! – Гоша показал шило распятой лягушке и сказал: – Сейчас ты потеряешь глаз. Только из-за своей проклятой жадности. На что тебе бабки, тварь земноводная? Глаза дороже! С какого начать, с правого или левого?
      И когда Гоша наставил шило на глаз лягушки, Сева не выдержал.
      Он перестал рассуждать, а кинулся вниз, в яму.
      – Убью! – кричал он. – Убью!
      Конечно же, он поскользнулся, шлепнулся задом на гнилые листья и поехал, как с горки, набирая скорость.
      Гоша с Гришей вскочили, обернулись, испугались и хотели было бежать, но сначала не сообразили куда, а потом Гоша понял, в чем дело, и выставил вперед нож.
      – Это Савин! – закричал он. – Это Севка Савин! Не бойся, Гришка!
      Но Сева даже не слышал этих слов. У него была одна цель – фанерка с распятой лягушкой, и прежде чем что-либо еще случилось, он на лету дотянулся до фанерки и изо всех сил выкинул ее наверх, прочь из бассейна.
      И в следующее мгновение на него накинулись сразу два врага.
      Сильный и большой Гриша принялся молотить Севу кулаками, а Гоша сначала полоснул его по руке перочинным ножиком, а потом рванулся было наверх, за лягушкой, но Сева успел схватить его за ногу и дернуть к себе. Гоша грохнулся на бетон, как раз под ноги Сумскому, который тоже не удержался и упал на дно бассейна, хотя не переставал при этом молотить Севу.
      Сева не чувствовал боли, а ему было радостно – лягушка спасена! Он закрывался от ударов, пытался отбиваться – хотя вряд ли у него были какие-нибудь шансы в сражении с Гришей Сумским и с Гошей, который хоть и не был великим бойцом, но был очень злым, и у него был ножик. Вообще-то, как вы знаете, если ребята дерутся, то ножи они не достают – это бандитское дело, но Гоша не знал ни чести, ни законов – он был очень злой от постоянной жадности, которая грызла его, как крыса.
      Сева понимал – надо кричать или убегать.

      Сева не мог кричать – даже в такой момент кричать было стыдно.
      – А ну, прекратить! – раздался сверху голос. – Двое на одного! Сейчас у меня из лагеря вылетите!
      И голос был такой начальственный, что Гриша тут же отпустил Севу и отпрыгнул в сторону. Он был сильный, но очень разумный и всегда рассчитывал, что ему выгодно, а что не очень.
      Зато Гоша озверел и остановиться не мог.
      Но при этом он соображал, что лучше быть невиноватым. Поэтому он продолжал нападать на Севу, но кричал:
      – Это он на нас напал! Это Савин виноват! Это все Савин!
      – Сколько раз повторять? – произнес голос вверху.
      И тогда Гоша все-таки отпустил Севу и побежал наверх. Он скользил по гнилым листьям и банкам от пепси, но карабкался следом за Гришей.
      Сева сидел на дне бассейна. У него звенело в ушах и рукам было больно.
      Лолита прыгнула с борта к Севе. И это был, скажу я вам, прыжок!
      Как минимум три метра! Косички разлетелись кругом – как спицы велосипедного колеса.
      Она легко поднялась.
      А Ванесса уселась на бортик, свесив ноги.
      Лолита сказала:
      – Ты сошел с ума! У тебя все руки в крови! Ты что, за бритву хватался?
      – За ножик, – ответил Сева. – У него был ножик, и он им пытал лягушку.
      – Ты что говоришь? – спросила сверху Ванесса, болтая ногами. – Зачем Гоше Жабе пытать лягушку?
      Но Лолита уже догадалась.
      – Это я виновата, – сказала она и достала из кармана шортов носовой платок. – Я же забыла, что он мне хвастался. У него сотовый с магнитофоном. Он разговоры записывает. Значит, он твой, Люська, разговор с бабушкой записал.
      – И понял, что нужно самому лягушку допрашивать, да?
      – Все понял и лягушку утащил… как все просто, если ты идиотка.
      – Ну ко мне, по крайней мере, это не относится, – сказала Ванесса. – И попрошу меня не называть Люськой. Ты же знаешь, что я этого не выношу. Я же тебя Дашкой не обзываю.
      Лолита только отмахнулась и спросила Севу:
      – А где лягушка? Они ее убили?
      – Нет, я ее отбросил – туда.
      Ванесса обернулась.
      – Никого не видно. Прости-прощай наша лягушечка, обойдемся без кладов.
      – Главное, что она жива.
      – Главное, – сказала Ванесса, – что ты, Савин, не смог с Гошей справиться. А еще мячом кого хочешь на месте убиваешь!
      – У него был нож! – сказала Лолита. – Неужели ты не понимаешь, что Гоша Жаба настоящий бандит?
      – Он был не один, – сказал Сева. Он вытирал царапины и порезы, но кровь все равно сочилась. – С ним был Гришка Сумской.
      – Ну уж это ты не придумывай! – обиделась Ванесса. – Гриша случайно там оказался.
      – Видно, ему сокровище понадобилось.
      – Зачем?
      – Чтобы к твоим ногам положить.
      Ванесса не поняла иронии и всерьез ответила:
      – Я бы не взяла такое сокровище. Особенно если бы они тебя убили.
      – Люська, ты чудо простоты, – сказала Лолита. – А тебе, Сева, надо срочно в медпункт. Ты заработаешь заражение крови, это я тебе гарантирую. Ой, у тебя и на щеке порезано!
      Руки и разрезанную щеку щипало жутко. Но в медпункт Севе не хотелось. Надо объяснять, почему он дрался и с кем… Потом все скажут, что он доносчик. Нет…
      – Нет, – произнес он. – Мне надо сначала лягушку найти.
      – Ты же ее выкинул?
      – Она была привязана… или приколота к листу фанеры.
      – Сейчас посмотрю, – сказала сверху Ванесса.
      – Нет, я сам!
      Сева вырвался от Лолиты, которая ему вытирала кровь со щеки, и побежал к лесенке.
      Как больно! Но нельзя показывать! Они ему, наверное, все ребра поломали!
      Особенно больно было подниматься по лесенке.
      Ему казалось, что сейчас руки откажут и он грохнется обратно в бассейн.
      Нет, нельзя показывать свою слабость. Сзади стоит Лолита, ей бы только заботиться о ком-нибудь! Бывают же такие женщины. И почему только ее Лолитой прозвали?
      Сева поднялся по лесенке, но когда пришлось перебираться на борт бассейна, стало так больно, что он замер с поднятой ногой. Наверное, это было глупое зрелище.
      – Нет нигде твоей лягушки, – сказала Ванесса. – Ускакала помирать в кусты. Как говорит моя бабушка: «Финита ля комедия».
      – Все, хватит, идем в медпункт, – сказала сзади Лолита. – Или я позову медсестру сюда.
      – Не надо, – раздался незнакомый голос. Сразу и голос девочки, и голос взрослой девушки.
      По ту сторону клумбы стояла Царевна-лягушка.
      Никто Севу не предупреждал, какие бывают лягушки, когда становятся царевнами, но он просто знал об этом, это было так же очевидно, как солнце и звезды.
      – А мне уже и не больно, – сказал Сева.
      Он старался, чтобы его голос не дрожал, а он все равно дрожал от волнения.
      – Ты кто такая? – спросила Ванесса.
      Хотя, конечно же, спрашивать было излишне.
      Царевна была одета обыкновенно. Только платье было длинным, почти до пола, такие у нас не носят. И золотистые волосы, конечно, по плечам, как водопадики. Очень приятная царевна. И, наверное, ее можно было принять на улице за обыкновенную девушку, если бы не глаза. Они светились чуть-чуть, но достаточно, чтобы понять, какого они бирюзового цвета. А когда она говорила, из них вылетали смешинки.
      – Спасибо, Сева, – сказала царевна. – Нам, лягушкам, обычно не везет на рыцарей.
      – Он тебя ножиком резал! – сказал Сева.
      – У лягушек это быстро заживает, – сказала царевна. – Как и на тебе.
      – Ему надо в медпункт, – упрямо сказала Лолита.
      – У меня с собой есть целебная мазь, – ответила лягушка. – Да и не стоит так поздно беспокоить медсестру, она сейчас с поварихами играет в подкидного дурака.
      – Скажи ему, – вмешалась Ванесса, – что Гриша тут ни при чем.
      – Да, кстати, – сказала царевна. – Возьми, Ванесса, у Гриши Сумского мою корону. Она, конечно, маленькая и не очень ценная, но мне ее мама на день рождения подарила. Я думаю, что он не посмеет тебе отказать.
      «Как тебе не стыдно!» – хотела было обидеться Ванесса, потом сообразила, что лучше не обижаться.
      Она сказала:
      – Ладно.
      Как будто сделала всем одолжение.
      – Спокойной ночи, Лолита, – сказала Царевна-лягушка. – Спасибо тебе, что ты так позаботилась о Севе. Его раны почти зажили.
      – И все же, – сказала упрямая Лолита, – я считаю, что в двадцать первом веке всегда полезнее пойти в медпункт, чем лечиться так называемыми волшебными средствами. У всяких знахарей…
      А так как ей никто не ответил, то она резко повернулась и ушла следом за Ванессой.
      Зашумели голоса, захлопали двери, послышался смех. Это кончилось кино. И все расходились по домикам.
      – Пошли со мной, – сказала царевна.
      Она шагнула прямо в кусты, и кусты расступились перед ней.
      Сева шел за ней, и за его спиной кусты беззвучно смыкались.
      Они вышли на небольшую полянку, ярко освещенную лунным светом. Сева никак не мог сообразить, где в лагере прячется такая полянка.
      Посреди полянки стоял небольшой столик на тонких гнутых ножках.
      На столе были банки и баночки старинного вида.
      – Снимай футболку, – сказала царевна, – все равно она у тебя рваная.
      Она взяла футболку Севы и кинула ее в кусты.
      Там в кустах зашуршало. Захлопотали чьи-то ножки и ручки.
      Зашептались голоса.
      Царевна взяла со стола флакон и налила из него себе на ладонь густой, как сметана, мази.
      – Подставляй физиономию, – сказала она.
      И тут Сева вдруг понял, что она только кажется его ровесницей, а в самом деле она постарше. Ей лет шестнадцать.
      Нежной рукой, тонкими пальцами царевна стала втирать мазь в щеку Севе, потом в плечо, потом смазала порезанные руки.
      – До свадьбы заживет, – сказала она, – бери футболку.
      Целая, чистая футболка лежала на траве у Севиных ног.
      – И что теперь будет? – спросил Сева.
      Царевна засмеялась.
      – Правильный вопрос. Я бы то же самое спросила.
      Она потянулась, как со сна, и взбила обеими руками свои длинные волосы.
      – Ох и устала же я сегодня, – сказала она. – То в тумбочке, то в лейке, а то тебя пытают, как Муция Сцеволу. Ты, конечно, болел, когда в школе проходили про Муция Сцеволу?
      – Точно, болел.
      – Посмотришь в истории Древнего Рима. Главное то, Всеволод Савин, что ты прошел испытание. И отныне твоя жизнь будет очень интересной, но трудной и опасной. Тебя это не смущает?
      – Ни в коем случае! – воскликнул Сева.
      – Мы знали, что ты выдумщик, авантюрист, порой не самый храбрый и точно уж не самый сильный из ребят города Москвы. Но в тебе были качества, очень нам нужные. Поэтому пришлось устроить тебе испытание.