И — как будто всего этого было мало — она опять столкнулась в лифте с Джейком! Пока они спускались в подземный гараж, он не сводил с нее изучающего взгляда.

— Может, хватит? — не выдержала она.

— У вас вид побитой собаки, — наконец пришел он к заключению.

— Так оно и есть! — рявкнула она в ответ.

— Да ну? — спросил он с издевкой. — Это что же, от ночных утех?

— Любопытная у вас терминология! — отпарировала Лизетта.

Лифт наконец остановился. Больше она не удостоила Джейка ни словом, ни взглядом. Когда она села за руль и вывела машину из гаража, то включила магнитофон, чтоб немного успокоить расходившиеся нервы.

Телефон в офисе надрывался все утро. В полдень Лизетта проглотила булку и запила ее фруктовым соком.

Лейт Андерсен уведомил ее о том, что Джейк вместе с Хэнком Престоном пробудет в Сиднее до конца недели.

Казалось бы, новость должна была ее обрадовать, но вместо этого Лизетта ощутила странную пустоту внутри. Негодуя на себя, она достала папку с особо срочными документами и принялась их изучать, по ходу делая пометки.

В пятницу (было уже начало шестого) в сотый раз за день зазвонил телефон. Лизетта недобро покосилась на злополучный аппарат и взяла трубку. — Вы не забыли, Луиза ждет нас к ужину, — услышала она вкрадчивый голос Джейка.

— Никуда я с вами не поеду!

— Значит, договорились. Ровно в шесть, — заявил он и повесил трубку. Приглашение матери совсем вылетело у нее из головы, и теперь Лизетта громко застонала. Еще один вечер в обществе Джейка!

Можно позвонить матери и сослаться на головную боль, в конце концов это не так уж далеко от истины. Но Луиза наверняка всполошится и, чего доброго, поручит Джейку позаботиться о здоровье дочери.

В половине шестого она вошла в квартиру, а около шести была уже готова. За эти полчаса она успела принять душ, переодеться в элегантное платье кремового цвета, накраситься и закрутить волосы в строгий узел на затылке. Когда в дверь постучали, ей оставалось только сунуть ноги в туфли на высоких каблуках и снять с вешалки пальто и сумку.

— Вы готовы!

Лизетта устало закрыла глаза при виде высокой фигуры, заслонившей дверной проем. В который раз эта непобедимая мужская стать вселила в нее ощущение смутной опасности.

— А вы не ожидали?

Он криво усмехнулся.

— Я бы не удивился, если б вы уехали без меня.

— Именно так я бы и поступила, если б не боялась огорчить маму.

Лизетта вышла в холл и заперла дверь.

Угроза, исходящая от мускулистого тела, облаченного в дорогой костюм, подавляла ее, пока они спускались вниз, а в замкнутом пространстве его машины это чувство лишь усилилось. Лизетта молча наблюдала, как он умело маневрирует в потоке машин, выруливая на южную магистраль, ведущую во Фрэнкстон.

Меньше всего на свете ее привлекала перспектива ужина в его компании, да еще под всевидящим оком матери.

— Давайте сразу договоримся, в котором часу мы уедем, — предложила Лизетта. — Я устала и не хотела бы засиживаться допоздна.

— Могу себе представить, — иронически отозвался Джейк, на что Лизетта разразилась гневной речью:

— Довольно ваших грязных намеков! Вы мне не опекун, и, как я живу, вас совершенно не касается!

— Что вы, какие намеки! На мой взгляд, Алекс Ксенидес вполне безобидный молодой человек.

Лизетта едва не задохнулась от ярости.

— Да уж, не в пример вам!

Он улыбнулся, покосившись на нее.

— Уже хорошо, что вы этого не отрицаете.

— О, ради Бога! — Она до боли вонзила ногти в Ладонь. — Это выше моих сил! Я вас видеть не могу! — Она с трудом сдержала подступающие слезы свидетельство очередного унижения.

Вечер обещает одни муки, но обратной дороги нет. Даже если она сейчас вернется домой, как потом объяснит это матери?

Она почувствовала себя хрупкой и беспомощной, в висках пульсировала зарождающаяся головная боль. Она утомленно откинулась на сиденье и закрыла глаза, чтобы оградить себя от цепкого, пристального взгляда водителя «ягуара».

Машина замедлила ход и остановилась. Лизетта вздрогнула, когда Джейк накрыл ее руку своей.

— Луиза видела нас из окна, — сообщил он.

Она принужденно улыбнулась, вышла из машины и попала прямо в объятия матери; затем, направляясь в дом, постаралась не прислушиваться к перемежающимся за ее спиной голосам матери и Джейка.

В гостиной она с облегчением обнаружила еще троих гостей. Едва пригубив какой-то коктейль в качестве аперитива, она сбежала на кухню под предлогом помощи матери.

— Cherie, — запротестовала Луиза, — у меня все готово! Осталось только разогреть суп. Прошу тебя, возвращайся в гостиную!

— Ну пожалуйста, maman! — с умоляющей улыбкой проговорила Лизетта. Ты же знаешь, как я люблю тебе помогать!

Гости были их давними друзьями; в гостиной завязалась непринужденная, почти семейная беседа. Ужин удался на славу: в этот раз Луиза превзошла самое себя, все не переставали восхищаться ее кулинарными шедеврами, и только Лизетте пища казалось пресной и безвкусной, точно опилки.

— Извини, maman, — произнесла она, поймав недоуменный взгляд матери, — что-то совсем нет аппетита.

— Голова так и не прошла? — заботливо спросил Джейк, положив руку ей на лоб. — Тогда, пожалуй, не будем пить кофе, сразу тронемся. Вам надо в постель.

Его бесконечные шпильки и святого выведут из терпения! Лизетта потупилась, чтобы не встретиться глазами с матерью. Только бы дождаться, когда они с Джейком останутся наедине, — она его убьет, честное слово!

— Chirie, что ж ты раньше не сказала! — мягко упрекнула ее Луиза. Надо же что-нибудь принять!

Лизетта с усилием улыбнулась.

— Я уже приняла, перед тем как выйти из дома. Не беспокойся, maman, ничего страшного. — Она поднялась и стала собирать тарелки. — Пойду загружу посудомойку, а вы пока можете перекинуться в карты.

Домашняя работа принесла ей облегчение, хотя с посудой она расправилась уж слишком лихо. К счастью, ничего не разбилось, и она вернулась в гостиную по крайней мере внешне спокойная.

Никто не должен догадаться, что творится у нее внутри. Конечно, кроме Джейка, чьи темные глаза то и дело останавливались на ней с насмешливым любопытством; она ответила ему неприязненным взглядом и подсела к столу, наблюдая, как Луиза сдает карты.

Игра закончилась около одиннадцати; пора было собираться, и у Лизетты вновь засосало под ложечкой.

— Merci, maman! — пробормотала она, целуя мать в щеку.

В машине Лизетта откинулась на кожаное сиденье и молча глядела перед собой, пока Джейк не вывел машину на дорогу. И тут она взорвалась:

— Как вы осмелились?

— А что, собственно? — Он с усмешкой покосился на нее и снова сосредоточил взгляд на дороге.

Лизетта вся кипела.

— Я ненавижу вас! Ненавижу, понимаете? — Она стиснула руки, которые так и чесались, чтоб влепить ему пощечину.

— Поберегите нервы, а то опять голова разболится, — негромко откликнулся он.

— Нечего меня опекать, черт бы вас побрал!

Злые слезы застили ей глаза, она тряхнула головой, чувствуя непреодолимую ненависть к человеку, постоянно унижавшему ее.

— Знаете ли, мне трудно управлять одновременно машиной и истеричной женщиной, — протянул Джейк. — Давайте так: либо мы останавливаемся и выясняем отношения, либо вы откладываете ваши сцены до дома, где я смогу вам как следует подыграть. Выбор за вами.

— Вам не придется мне подыгрывать! — в бессильной ярости вскричала она. — Поворачивайте обратно! Я остаюсь у мамы!

Джейк замедлил ход и свернул на обочину. Затем погасил фары, выключил зажигание, отстегнул ремень и молча повернулся к ней.

— Вы… вы самый наглый и хитрый тип из всех, какие мне попадались! бушевала Лизетта. — Для меня загадка, откуда у Адама мог быть такой сын! — Ну да, я хитрый, а мой отец был бесхитростный. Потому, видно, вам и попался.

Лизетта наотмашь хлестнула его по щеке и затихла в ужасе от содеянного.

Ей вдруг захотелось выскочить из машины, остановить проезжавшую мимо и умчаться в ней, но едва она дотронулась до ручки двери, как сильные пальцы Джейка сдавили ей запястье.

— Вы думаете, там, снаружи, намного опаснее, чем здесь? — В голосе Джейка пробивался металл.

Лизетта тщетно пыталась стряхнуть его руку.

— Отпустите, не смейте ко мне прикасаться!

Он легко притянул ее к себе, и она вывернула шею, уклоняясь от поцелуя. Но он предвидел такую реакцию и опередил ее. На этот раз она уже не чувствовала, что он хочет ее наказать или утешить; этот поцелуй имел целью возбудить все тайные струны ее души.

Она вырывалась, не желая покоряться ни физически, ни эмоционально. Но электрические разряды пронзали ее тело, пробегали по жилам, и Лизетта с ужасом осознала, что, прежде чем оказывать сопротивление ему, ей необходимо одолеть себя.

Бог знает сколько времени прошло, пока Джейк не оставил ее губы в покое. Лизетта утонула в кожаных подушках сиденья. Из нее будто высосали всю кровь; в голове стоял звон, и она прижала дрожащие пальцы к вискам. Джейк вновь потянулся к ней, взял ее лицо в свои ладони, заглянул в глаза. Потом очень нежно коснулся губами ее лба, шеи, уголка припухших губ.

— Вы не упускаете случая унизить меня не только наедине, ной на людях, даете всем понять, что мы с вами в связи, — хрипло проговорила Лизетта.

— Связь предполагает уровень близости, которого нам еще предстоит достичь, — усмехнулся он.

Сердце ее сжалось от острого предчувствия; он и не скрывает своих намерений, для него их осуществление лишь вопрос места и времени.

Джейк, не произнеся больше — ни слова, включил зажигание и вновь вывел машину на шоссе.

Лизетта тоже молчала и глядела в ночь. То и дело свет встречных фар бил ей в глаза, и Лизетта инстинктивно зажмуривалась, будто эти лучи высвечивали, выставляли напоказ ее наготу.

Она потеряла ощущение времени и опомнилась, только когда «ягуар» скользнул в подземный гараж.

Она решительно направилась к лифту, чувствуя спиной его присутствие. Через несколько минут она войдет в свое убежище, а завтра проваляется в постели все утро. Лифт быстро доставил их на восьмой этаж, и Лизетта с негодованием обнаружила, что Джейк вышел вслед за ней.

— Я в состоянии сама открыть дверь.

— Действуйте, Лизетта, — кивнул он, наблюдая, как она вставляет ключ в замок.

— Вас я не впущу! — в отчаянии воскликнула она и сама поразилась собственной глупости, как будто не знает: уж если Джейк что-нибудь решил, его не остановят никакие запреты. — Вы что, оглохли?

— Снимайте пальто и садитесь. Я подогрею вам молока. — В его взгляде была такая непреклонность, что Лизетту передернуло. — Где у вас бренди? — Не надо мне ни молока, ни бренди и уж тем более вас в роли сиделки! — Вы ведете себя как капризная девчонка, — отозвался ей ненавистный тягучий голос.

Лизетта закрыла глаза в надежде, что, когда она их откроет, Джейк исчезнет, растворится, что он просто плод ее воображения.

Но надежда оказалась напрасной. Он придвинулся поближе, что вовсе не способствовало ее душевному покою.

— Ну же, делайте, что вам говорят!

— Вы только со мной так обращаетесь? Или со всякой, кто осмелится не подчиниться вашим требованиям?

— В этом редко возникает необходимость.

Лизетта заметила циничную усмешку в глубине его глаз, прежде чем он отвернулся и пошел на кухню. Ее так и подмывало измолотить кулаками эту широкую спину.

В квартире было тепло. Лизетта со вздохом сняла пальто и туфли. Машинально вытащила шпильки из волос, потом ее беспокойный взгляд стал Метаться по гостиной, ища, на чем бы остановиться — на безделушке, на резной раме картины, — только бы хоть на миг позабыть об угнетающем присутствии Джейка.

Рука ее невольно потянулась к любительскому снимку, где они с Адамом были запечатлены на лоне природы. Фотография была сделана еще до того, как стало заметным разрушительное действие его болезни. Он выглядел веселым, здоровым, жизнерадостным. Оба смеялись: Лизетта — над маленькой собачонкой, которая носилась вокруг них, лаяла и виляла хвостом; Адам же смотрел на Лизетту и радовался ее смеху; на лице его было написано такое безмолвное обожание, что у нее всякий раз ком подкатывал к горлу при виде этого снимка.

Вот и сейчас ее глаза наполнились слезами. Господи, до чего же он был сердечный, внимательный, заботливый! Таких людей больше нет…

Лизетта вдруг вскинула голову и увидела стоящего радом Джейка. Он смотрел на нее без всякого выражения, потом протянул ей кружку с молоком.

— Выпейте.

Элементарный долг вежливости требовал поблагодарить его, и Лизетта, гладя, как он ставит кружку на журнальный столик, пробормотала:

— Спасибо.

В глубине души у нее еще теплилась надежда, что он сразу уйдет, но Джейк подошел и встал у нее за спиной, и в который раз она почувствовала, как бешено забилось сердце.

— Я провожу вас.

— Куда торопиться?

Лизетта резко повернулась.

— Я устала, у меня болит голова, я хочу спать!

Он наклонился, прижал руки к ее щекам и усмехнулся, когда она отпрянула от него как от чумы. Взгляд его словно проникал в самые сокровенные глубины ее существа, и когда она уже была близка к обмороку, Джейк стал вытаскивать оставшиеся шпильки из полураспущенных волос!

Боже, что он с ней делает! Его руки легкими движениями массировали ей виски, подбираясь к болевой точке. Несколько томительных секунд — и она закрыла глаза, растворившись в каком-то неведомом блаженстве.

Это просто от массажа, и больше ни от чего, твердила Лизетта, заведомо зная, что лжет самой себе. Он намеренно вторгается в зоны ее чувственности, хочет лишить ее воли, способности сопротивляться.

Будь у нее хоть капля здравого смысла, она бы отодвинулась, не поддалась этому колдовству; да-да, он, как средневековый колдун, сглазил ее, опутал своими чарами, и нет с ним никакого сладу.

Она могла бы сейчас запросто отклониться назад, прижаться к нему всем телом, пусть его руки берут в плен не только голову, но и остальное, пусть делает с ней все… все, что хочет. Она уже почти чувствовала его губы в ложбинке у основания шеи, а груди налились в сладком предвкушении ласк, и отвердевшие соски предательски выступали сквозь ткань платья. Что это? Что с ней происходит? Ведь она только что его ненавидела!

Но внезапно пальцы Джейка сами остановились; он убрал руки, оставив ее с ощущением безвозвратной потери.

— Ну что, вам легче?

Тягучий голос вернул ее к действительности. Лизетта поспешно отошла от него, испугавшись, как бы он не догадался о ее порочных мыслях.

— Благодарю вас.

Неужели этот хриплый, сдавленный голос принадлежит ей?! Ну почему, почему она не может держать себя в руках?!

Лизетта молча двинулась в прихожую. Джейк за ней. Пульс ее опять участился; она будто отсчитывала в безумном наваждении каждое его биение.

— Доброй ночи, Лизетта! — мягко проговорил Джейк, наклоняясь к ней.

Она скорее почувствовала, нежели увидела, его ослепительную улыбку в полутьме, прежде чем он наградил ее еще одним поцелуем.

Потом он быстро прошел мимо нее к лифту, и Лизетта мгновенно захлопнула дверь. Губы горели от мимолетного прикосновения. Она побрела обратно в гостиную. Кружка молока с бренди так и стояла на журнальном столике. Лизетта медленно выпила его; оно было еще чуть теплым и принесло ей желанное успокоение.

Затем она вошла в спальню, не зажигая света, разделась и скользнула под одеяло, мгновенно провалившись в глубокой сон.