Глава 9

Мы наконец-то добрались до своих коек в ту ночь, разойдясь по каютам после на скорую руку приготовленного кофе с сандвичами. Ральф просто вымотал нас, да и сам вымотался. Он настоял на тестировании всего, что можно было протестировать, лично проверил все, что возможно. Контейнеры для балласта заполнили, а затем опустошили. Были проверены хитроумные приспособления, которые разворачивают все предметы на корабле, когда осуществляется переход от атмосферного полета к пространственному, ориентируя их соответственно новому «низу». Моторы, приводящие в действие пропеллеры, прошли полное испытание.

Под конец док и Сметвик были на грани мятежа. Сандра изыскивала возможность остаться на камбузе в одиночестве. Марта Уэйн выглядела так, словно она ужасно сожалеет о том, что согласилась участвовать в этом полете. Одна Пегги Симмонс, казалось, всем наслаждалась. Будучи совершенно очевидно влюбленной в свои приборы, она, похоже, не на шутку увлеклась Ральфом. Я подслушал, как док шепчет Сметвику:

— Таскается за ним, как течная сучка…

Как бы то ни было, мы с Ральфом, более или менее довольные всем происходящим, сжевали сандвичи и проглотили кофе, а затем отправились на отдых. Я едва успел выключить свет и улечься, как услышал легкий стук в дверь. Моей первой мыслью было, что это Ральф — капитан вполне мог найти неотложные вопросы к своему помощнику в этот час. Но Ральф постучал бы более резко и настойчиво.

«Сандра?» — с надеждой подумал я, вслух же произнес:

— Войдите!

Это оказалась Пегги Симмонс. На ней был мешковатый, довольно непрезентабельный наряд. Выглядела она как маленькая девочка — я не имею в виду соблазнительную нимфетку. Нет, скорее Пегги напомнила мне пухлого ребенка, хотя я был склонен считать это влиянием одежды.

— Я надеялась, что ты не спишь, Питер, — произнесла она.

— Я и не спал. Не совсем еще спал.

— Мне так важно с кем-нибудь поговорить, — продолжала она, усевшись в кресло возле моей койки и вытаскивая сигарету из пачки на столе. — Все это так странно. А завтра, когда мы отправимся в путь, будет еще более странно…

— Что странно? — не понял я. — То, что все здесь кажется тебе странным — это нормально, хотя нормальному человеку такая ситуация показалась бы странной.

— Ты слишком глубоко мыслишь, — печально рассмеялась она. — Но я пришла поговорить с тобой, потому что ты не умен…

— Спасибо, — холодно поблагодарил я.

— Нет, я не это имела в виду, Питер. Ты умен — ведь иначе ты бы не стал старшим офицером на таком корабле. Я тоже соображаю хорошо — но лишь по части машин. Но другие — Сандра, и Марта Уэйн, и док — они настолько… настолько…

— Утонченные, — услужливо подсказал я.

— Да. Точное слово. Утонченные. А бедный Клод Сметвик — наоборот. Нечто бессловесное. Подчиняющееся судьбе…

— А Ральф? — задал я провокационный вопрос.

Ее лицо вдруг словно озарилось, а потом потемнело, хотя и с некоторой задержкой:

— Ах, он… исключительный? Да, исключительный. Но могу ли я надеяться, что такой мужчина заговорит с такой девушкой, как я. Могу ли?

«А почему бы и нет, черт побери? — думал я. — Немного косметики, долой этот уродливый мешок, надеть вместо него что-нибудь соблазнительно прозрачное, и ты кое-чего достигнешь. Но не сегодня и не со мной, о Джозефина…»

— Я знакома с немногими космонавтами, — продолжала она. — По правде говоря, только с командором, а он для меня — словно член семьи. Но с вами всеми все иначе. Думаю, я знаю, что это. У вас есть прошлое…

«Еще какое!» — подумал я.

— Например, у Ральфа. Как у капитана, я имею в виду. Вы все летали вместе долгое время, разве не так? Но не могу понять, почему такой способный человек мог попасть в Приграничье…

«А еще он тебе в отцы годится!» — подумал я. Потом вспомнил историю жизни Пегги Симмонс. Все сходится. Ральф представляет собой идеальный образ отца. «Паршиво, — подумал я. — Просто никуда не годится».

— Женщины, — сказал я.

— Женщины?

— Ну да. Обычная причина, по которой мы попадаем в Приграничье.

— Мужчины, даже самые выдающиеся, такие ослы, когда дело касается женщин определенного типа.

«Например, твой папаша», — подумал я.

— Ведь с правильной женщиной они могли бы далеко пойти… — тянула она свое.

«Даже слишком правильной, черт возьми. Полным ходом до следующей Галактики, на всех парусах, а правильная женщина следит за помпами и всем остальным, что полагается контролировать механику…»

— Хотела бы я… — начала она голосом, полным истомы.

— Чего бы ты хотела, Пегги?

— О, я… я не знаю, Питер…

«А вот я хочу, чтобы ты убиралась отсюда ко всем чертям! — подумал я. — Мне еще надо поспать хоть немного!»

— Выпьем по капле? — спросила она. — На сон грядущий, чтобы я могла уснуть.

— В том шкафчике, — показал я. — Там бутылка бренди. Медицинского. Достань два стакана, и я выпью с тобой. Мне тоже нужно уснуть.

Она щедро плеснула бренди в стаканы и протянула один мне.

— За удачный старт!

— За удачный старт! — поддержала она меня. Потом внезапно спросила: — Что со мной не так, Питер?

Я понял, что она имеет в виду:

— Насколько я могу судить, у тебя есть все необходимое. Насколько я могу судить.

— Она сейчас с ним. В его каюте, — отрывисто бросила Пегги.

— Кто? — я почувствовал укол ревности.

— Сандра.

«Так, значит, им удалось держать это в секрете на „Драконе Приграничья“, — подумал я. — Хотя в этом не было никакой необходимости. Нигде в правилах не содержится запрета для офицеров спать с кем им заблагорассудится, если это только не препятствует их основным обязанностям…»

— Они знакомы много лет, — сказал я вслух.

— А я — всего лишь маленькая девочка. Новичок. Лишний человек на корабле.

— Мисс Симмонс, — жестко произнес я. — Когда люди подписывают контракт, они обязаны выполнить только одно: доставить корабль из пункта А в пункт Б, как того от них требует хозяин. Кому с кем спать — или не спать — не входит в юрисдикцию Акта о Торговом флоте.

Ее мешковатое одеяние вдруг расстегнулось, и я смог увидеть, что в ее телосложении нет ничего, не соответствующего норме. Она знала, что я смотрю на нее, но не делала попытки прикрыться. Вместо этого она встала и какое-то время стояла, всей своей позой выражая застенчивость и неловкость, прежде чем отправиться к шкафчику за бутылкой бренди. Она вновь наполнила стаканы, и ее розовый сосок почти коснулся моей груди во время этой процедуры. Я едва удержался, чтобы не повалить ее на койку.

— Еще одну на посошок, — резко сказал я.

— На посошок? — повторила она.

— Да, на посошок, Пегги. Мы оба устали, а завтра нас ждет тяжелый день.

— Но… — в этот момент ее комбинезон не скрывал практически ничего.

— Черт тебя побери, девчонка! — взорвался я. — Пусть я только помощник капитана и вообще — бывший стюард, но у меня тоже есть гордость. Ты целый день всячески давала понять, что умираешь от желания преподнести себя Ральфу на серебряном блюде, посыпанной петрушкой. Сандра опередила тебя в кровати Ральфа, так ты перекинулась на меня. Или ты думаешь уязвить его, если дашь мне то, что могло достаться ему? В любом случае, я в эти игры не играю. Так что допивай, будь хорошей девочкой и ложись спать. Одна.

— Если тебе это угодно, — холодно сказала она.

— Мне это угодно, — не менее холодно ответил я.

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Она осторожно поставила пустой стакан на стол. Лицо девушки было бледным, на левой щеке напрягся желвак. Снова надев и застегнув комбинезон, она вновь стала походить на маленькую девочку — да еще на такую, которую только что отшлепали.

— Извини, что доставила тебе беспокойство, — проговорила она.

— Это ты извини, что… ладно, не бери в голову.

— Спокойной ночи, — повторила она.

— Спокойной ночи.

Затем Пегги вышла, тихо затворив за собой дверь. Я допил бренди и выключил свет. Но долгое время не мог уснуть. А спать нужно было, иначе не избежать мне нервной перегрузки. Мой дурацкий пуританизм (следствие той грязной истории на «Герцогине Атолла»?) никому не принес ничего хорошего, включая и меня самого.

И все это должно было иметь далеко идущие последствия (хотя предугадать такое просто невозможно).

Глава 10

На следующее утро Сандра пребывала в самом что ни на есть хозяйственном настроении: такое уже случалось сплошь и рядом на «Драконе Приграничья» и выглядело очень комично. Она принесла для каждого из нас персонально чай с тостами. Теперь, когда мне стали известны причины этих приступов домовитости, я более не ощущаю от них никакой радости.

— Доброе утро, Питер, — оживленно, даже чересчур, сказала она мне, включая свет в моей каюте. —

И будет новый закат,

И будет новый рассвет.

Для нас никаких преград

На межзвездных линиях нет!

— Она служила в компании «Межзвездные линии» до того, как попала в Приграничье. — Надеюсь, ты хорошо поспал.

— Нет, — угрюмо отозвался я и бросил на нее неприветливый взгляд из-под действительно свинцовых век. — А вот ты, наверное, хорошо спала?

— Я-то — конечно, — приветливо отозвалась она, оставляя меня наедине с моим чаем.

К тому времени, когда раздался гонг на завтрак, я принял душ, побрился, оделся соответственно поставленным на этот день задачам и уже чувствовал себя получше. Это была наша первая трапеза на корабле, и она носила поэтому прямо-таки церемониальный характер. Ральф восседал во главе стола, в полном сознании торжественности момента, сияя новенькими погонами. Я — справа от него, а Сандра, когда не суетилась и не бегала к буфету, сидела напротив меня. Остальные заняли свои места, а Пегги Симмонс, будучи младшим членом экипажа, уселась в конце стола. Когда я пожелал ей доброго утра, девушка зарделась. Надеюсь, никто этого не заметил, правда, док Дженкинс, который вечно в курсе всего, кинул на меня многозначительный взгляд.

— Наступает торжественный момент, — провозгласил Ральф перед тем, как мы накинулись на яичницу с беконом.

— Для начала нам нужно поднять это чудовище с земли, — кинул Дженкинс.

— Ты хотел сказать, с воды, — поправил я его.

— Пусть даже так… — сурово начал Ральф.

— Доброе утро всем, — раздался знакомый голос. Мы повернулись и увидели, что в кают-компанию входит Граймс.

Все вскочили.

— Продолжайте, — произнес он. — Не обращайте на меня внимания.

— Будете завтракать, сэр? — спросил Ральф.

— Нет, спасибо. Разве что кофе, если можно, капитан.

Он выдвинул кресло, сел, и Сандра удовлетворила его просьбу.

— Прошу простить меня за лишние разговоры, но вижу, что вы подготовились должным образом, — сказал он.

— Верно, сэр, — отвечал Ральф.

— Хорошо. Ну ладно, я не хотел бы вмешиваться в ваши планы, но, похоже, не стоит медлить со стартом.

— Можем отправляться хоть сейчас, сэр, если хотите, — проговорил Ральф, отодвигая тарелку с недоеденной яичницей.

— Во имя всех божеств старой доброй Галактики, закончите завтрак, — взмолился Граймс. — Хотелось бы мне получить еще чашечку этого божественного напитка. Но, пока вы едите, я сделаю фото. — Он промокнул рот салфеткой, поданной Сандрой. — На протяжении всей моей карьеры я никогда не отличался склонностью к чувствительности, стараясь избегать чересчур романтических моментов. Но сейчас как раз такой момент. Мои осведомители сообщили мне, что сегодня утром в «Метрополитан стандарт тайм» была помещена статья о «Летящем облаке», чтобы ознакомить с этой темой сенат. Почетный член Цинковой империи потребует расследования, дабы выяснить, на что пошли государственные средства: ведь построен такой непрактичный космический корабль. А его закадычный друг, почетный член железодобывающей империи, поддерживает его и заявляет, что нельзя выпускать корабль до окончания расследования…

— «Объединенные ракеты», — подсказала Марта Уэйн. — И «Межзвездные двигатели, инкорпорейтед».

— Точно, — согласился Граймс. — Ну ладно, я не думаю, чтобы они смогли воспрепятствовать вашему вылету, капитан. Но, случись вам вернуться на поверхность по любому поводу, либо если вы зависнете на орбите, вы смертельно рискуете. Лучше бы не было каких-либо проволочек.

— Их и не будет, — сквозь зубы процедил Ральф.

— Отлично. И когда планируете двигаться?

— В заявленное время, сэр, в девять ноль-ноль.

— Довольны ли вы всем происходящим?

— Да, сэр. Даже несмотря на…

— Каждый космонавт всегда чувствует это «даже несмотря на…» — в противном случае грош ему цена как космонавту. (Пожалуйста, еще кофе, будьте так добры. Отлично.) Надеюсь, что я все еще буду на плаву, когда вы вернетесь. И рассчитываю получать ваши отчеты о путешествии по псионному радио…

— Я удивляюсь, сэр, что на корабле нет даже оборудования Карлотти… — начала Марта Уэйн.

— Оно бы не работало, — ответил ей командор. — Оно действуют только в комплекте с Манншеннскими двигателями. — Он повернулся к телепату: — Так что вы здесь — ключевое действующее лицо, мистер Сметвик.

— До тех пор, пока ключ не сломается, сэр, — слабо улыбнулся Клод.

Все засмеялись. Его безрассудство было известным фактом.

Граймс неохотно поднялся:

— Не буду больше вам мешать. У вас всех достаточно работы. — Пожимая руку Ральфу, он заметил: — У вас отменный корабль, Листауэл. И команда — что надо. Берегите и то, и другое.

— Обязательно, — обещал Ральф.

— Не хочется говорить «прощайте», пусть будет лучше au revoir!

Он быстро собрался и вышел из кают-компании. Я поспешил за ним, чтобы проводить к выходу.

В шлюзовой камере мы пожали друг другу руки.

— Завидую я вам, мистер Малькольм, — сказал он. — Просто завидую. Сложись все иначе, я бы сам повел корабль. Но…

— Бывают времена, когда я завидую тем, кто связан семейными узами, — откликнулся я.

— У вас здесь уже есть нечто вроде этого, молодой человек, — он позволил себе усмехнуться. — Кроме того, одному человеку невозможно объять необъятное. У меня есть жена и сын, а вам выдалось участвовать в первом полете космического парусника. Полагаю, что каждый из нас должен сделать все возможное в своей области. Как бы то ни было, берегите себя.

Я заверил его, что буду беречь, и, как только он сошел на площадку, вернулся на корабль.

Наш старт оказался на удивление легкой и приятной процедурой.

Когда был дан сигнал на старт, все мы заняли свои места, а провожающие покинули корабль. Все механизмы функционировали безотказно, послушные командам из рубки управления. На экранах внешнего обзора было видно, как корабль отдал швартовы и начал свой далекий путь. Даже ветер благоприятствовал нам, мягко относя корабль от причала.

— Балласт, — скомандовал Ральф. — Помпы 3 и 5.

— Помпы 3 и 5, — повторил я, открывая клапаны и нажимая кнопки стартеров.

Я услышал пульсирующий звук помп, увидел, как падают значения в колонках индикатора, одинакового с тем, что в офисе суперкарго. Корабль все еще был тяжелее воздуха, хотя мы и поднимались над поверхностью с легкостью мыльного пузыря. Появилось какое-то новое чувство, озабоченность и ожидание чего-то, в то время как корабль, неторопливо покачиваясь, плыл по поверхности залива, как невесомая пушинка. А цифры на индикаторе все уменьшались, пока пульсация помп внезапно не прекратилась.

— Номер 4 и 5, сэр? — спросил я.

— Нет, Питер. Еще не сейчас. Выпускай атмосферные рулевые поверхности.

На экране можно было видеть, как атмосферные крылья телескопически выдвинулись из сверкающей обшивки.

— Я думала, что ты уже выпустил весь балласт, и мы отправились прямо вверх, — сказала Марта Уэйн.

— Мы могли бы, но, как я понимаю, секрет управления этими кораблями в том, чтобы всегда держать руку на пульсе. Кроме того, мы должны будем сделать посадку на Гроллоре, и я намерен увидеть, смогу ли поднять корабль на аэродинамической тяге. — Капитан повернулся ко мне: — Не думаю, что есть необходимость для Сандры и дока оставаться на складе и на ферме. Кроме того, мы не взлетаем на ракетных двигателях, а они, вроде бы, обучены управлению кораблем. Позови их сюда, ладно?

— А Клода с Пегги?

— Нет. Клод безнадежен во всем, что не касается его работы, а мисс Симонс лучше не сводить глаз с приборов.

Я отдал необходимые указания по интеркому, и, пока я этим занимался, в динамике радиопередатчика проснулась жизнь:

— Центр управления полетами вызывает «Летящее облако», — услышали мы. — Центр управления полетами вызывает «Летящее облако». Что за задержка? Повторяю: что за задержка?

Голос оказался знакомым: командор Граймс. Это-то и беспокоило.

— Передай мне микрофон, — сказал Ральф. Он тихо заговорил: — «Летящее облако» вызывает Центр управления полетами. Никакой задержки. Просим разрешения на вылет.

— Быстро сматывайтесь, пока эти ослы не продырявили вам брюхо! — взорвался Граймс.

Ральф усмехнулся и вернул Марте микрофон. Он подождал, пока Сандра и док, только что вошедшие в рубку управления, пристегнулись к креслам, затем он опустил обе руки на штурвал.

— Полный ход! — скомандовал он. Я нажал кнопку старта, перевел рукоятку в верхнее положение, а Ральф повернул штурвал. — Полный вперед направо! — скомандовал он.

Корабль легко развернулся, устремляясь в открытое море. Сквозь прозрачные стены рубки управления, напоминающей мыльный пузырь, мы видели только серую воду и серое же небо, а также темную линию горизонта, к которой стремились. На экранах же можно было наблюдать громаду зданий космопорта и причал, у которого все еще виднелся маленький дирижабль.

Левой рукой Ральф удерживал «Облако» на нужном курсе, а правая двигалась по различным кнопкам. Характер движения изменился. Корабль не крутился и не вращался, он с ритмичными шлепками о волны двигался вперед. А потом все прошло, и остались лишь щелчки нашего компаса, а также почти неслышный шум пропеллеров.

— Счастливого плавания, «Летящее облако»! — послышался голос Граймса из радиопередатчика. — Счастливого плавания!

— Скажи ему «спасибо», — велел Ральф Марте. — И, несмотря ни на что, мы ведь еще не вышли в настоящее плавание!

Глава 11

Нам следовало провести больше времени в атмосфере, чем мы провели, чтобы привыкнуть к кораблю. Но Марта поймала один канал на радиопередатчике, дневную трансляцию слушаний Сената. Почетный член Свинцовой империи был в хорошей форме. Мы слушали, как он описывает «Летящее облако» как футуристический кошмар, а в другой речи — как анахронистическую версию морского судна стародавних времен. А затем, видимо, чтобы заставить кровь слушателей застыть в жилах, подробно, в деталях расписал, как будет происходить крушение корабля и падение на головы населения. Оболочка вокруг анти-железа разрушится, антиматерия войдет в контакт с материей обычной, и все просто-напросто обратится в ад. После этого, продолжал он, вероятнее всего, произойдет цепная реакция, и вся планета будет уничтожена.

Все это было бы смешно, но со скамей, где заседали правящая и оппозиционная партии, то и дело слышались одобряющие и поддерживающие крики, особенно, когда Почетный член, описав все эти художества, вошел в раж и заявил: правительство, мол, уже принимает меры.

Ральф, слушая все это, выглядел обеспокоенным:

— Мисс Уэйн, я думаю, что наш приемник не в порядке, не так ли?

— Да, — она сделала гримасу. — Мне вытащить предохранитель?

— Не беспокойтесь, — сказал он. — Если мы получим прямой приказ от командора вернуться в порт, я подчинюсь. Однако…

Он передал пульт управления доку Дженкинсу и мне. Я рулил, а док нажимал на кнопки, и не так уж неэффективно. Мы поднимались по тугой спирали, а под нами простиралось снежное, почти гладкое поле — кучевые облака. Над нами было небо — чистое и темное, и везде виднелись линзы других галактик, хотя солнце еще не село. Так что все шло гладко и успешно, хотя и было очевидно, что нам нужно выпустить больше балласта, дабы вырваться за пределы атмосферы.