Глава 11

Пришел, понюхал, оценил

Егор поставил «Мазду» на ручной тормоз, вдавил на фирменной встроенной магнитоле клавишу «play», которая при выключенном двигателе активировала хитрую противоугонную систему, установленную на автомобиль умельцами из научно-технического отдела, потянулся, чувствуя, как ноют все мышцы, и выбрался из машины.

— Наслышан о твоих подвигах. — Стоявший у своих «Жигулей» майор Малахов приветливо помахал рукой. — Быстро ты оклемался… Молодец.

— Ага. — Мальков захлопнул дверцу и пожал руку старшему товарищу. — День в лежку провалялся…

— Ну, это нормально.

Малахов снял дворники и пошел вслед за старшим лейтенантом по протоптанной между рядов машин тропинке.

Зима, как это обычно и бывает в Питере, преподнесла очередной сюрприз.

Державшаяся всю последнюю неделю температура в минус десять резко изменилась до нуля, и за одну ночь лежавший на обочинах снег превратился в хлюпающую серую жижу, выплеснувшуюся на дороги и смешавшуюся с остатками песка и грязи. Уборочная техника, которая до этого момента худо-бедно справлялась с приведением улиц в божеский вид, оказалась бесполезной. Оставалось лишь ждать, пока всё это не стечет само собой в люки или снова не ударят морозы и не наступят «дни жестянщиков»[98].

Одновременно с таянием снега и льда вылезли и огрехи дорожных строителей, наспех залепивших выбоины в асфальте. Скачки температуры привели к образованию трещин на свежих заплатках, а десятки тысяч колес довершили процесс, разбив полотно до первоначального состояния, в котором то пребывало до ремонта.

По пути на работу «Мазда» Малькова три раза влетала в замаскированные под полужидким месивом выбоины, и старлей стал серьезно опасаться за состояние правого переднего амортизатора.

Офицеры поднялись по лестнице второго подъезда, развернули удостоверения перед вооружейными ПММ[99] прапорщиками, подождали, пока те внимательно сверят фотографии с оригиналами, и прошли к лифту.

В начале службы в здании на Литейном проспекте Егора немного удивляла та серьезность, с которой помощники дежурного коменданта[100] на проходных всматривались в «корочки» и в лица проходивших, причем невзирая на звания и должности. Возможно, для начальника Управления и делалось исключение, но Мальков никогда не присутствовал при его входе или выходе и потому ничего определенного сказать не мог. Первого зама проверяли совершенно так же, как и остальных, референт видел это собственными глазами. Генерал-лейтенант Ястребов спокойно стоял четверть минуты и ждал, пока прапорщик пробежит глазами по строчкам в удостоверении и кивнет, разрешая проход.

Позже, тогда еще капитан Заславский, просветил молодого сотрудника, что в охрану Управления набирают не абы кого, не простых «сундуков» по контракту. Все прапорщики были обязаны соответствовать определенному психофизическому типу, за чем следили штатные психологи, и обладать зрительной памятью гораздо выше среднего уровня.

При этом охране регулярно устраивались проверки.

То комендант здания Украинцев пытался быстро проскочить через проходную, мотивируя спешку каким-нибудь неотложным делом, типа прорыва канализации в кабинете первого лица, то задумчивый начальник ССБ молча шел мимо прапорщиков, имитируя полнейшую погруженность в свои невеселые мысли, а то и кто-то из всем известных ветеранов раскрывал перед охранниками прекрасно изготовленное фальшивое удостоверение на собственную настоящую фамилию, где в нужном месте не хватало одной-единственной точки.

Реакция ПДК всегда была одинаковой.

Один из прапорщиков преграждал проход нарушителю пропускного режима и вежливо просил предъявить документы, второй сдвигался вбок и клал руку на пистолет. Стреляли охранники отменно, оружие появлялось в их руках в мгновение ока, так что шансов выиграть при огневом контакте у противника просто-напросто не было. Да и приемы рукопашного боя прапора знали весьма неплохо, пусть не на уровне черных поясов по каратэ, но вполне достаточно, чтобы из двух ударов в цель попал один.

Как-то раз неугомонный Украинцев устроил охранникам проверку высшей степени сложности, умудрившись привлечь к ней брата-близнеца одного капитана из Службы контрразведки, также служившего в ФСБ, но в Мурманском управлении, и приехавшего в гости к брательнику. Мурманчанин пошел через проходную с настоящим удостоверением брата, назвал одного из прапорщиков по имени и поздоровался с коллегой из СК, ожидающим кого-то в предбаннике. В общем, повел себя совершенно адекватно. Однако когда все формальности были вроде бы соблюдены, документы проверены и он ступил на ведущую наверх лестницу, оставив за спиной повернувшихся к следующему входящему офицеру охранников, ему в затылок уперлось холодное дуло пистолета, а шею захватила тренированная рука. Через секунду сотрудник мурманского УФСБ был распластан на площадке перед входом, его запястья ощутили холод наручников, и он услышал топот ног вылетающего из дежурки наряда автоматчиков.

По ходатайству коменданта за проявленные бдительность и оперативность прапорщики были награждены денежной премией в размере месячного оклада.

Хотя и не смогли внятно объяснить, почему они задержали именно этого человека. Подозрения родились у них на подсознательном уровне, а, дальше охранники уже действовали автоматически: ствол в затылок, бросок через бедро с добавкой сапогом по копчику, залом рук за спину и нажатие тревожной кнопки.

Феноменом заинтересовались психологи, две недели тестировали прапорщиков, сравнивали близнецов и наконец пришли к выводу, что причиной идентификации мурманчанина как чужака, стала едва заметная родинка у основания большого пальца правой руки, коей не было у питерского сотрудника.

— Оленев опять простудился, — сообщил Малахов, когда офицеры подошли к лифту. — Вчера его видел. Ходит замотанный шарфом, сипит, пьет водку с «Колдрексом» и обещает устроить Рыси «ночь длинных ножей»… Его минут десять на трапе голого продержали, пока заложников выводили.

— Это жестоко, — сказал Мальков, которого сразу после задержания затолкали в автобус. Пусть положили на не очень чистый пол, но всё же в тепло. — Я бы ему посоветовал начать по утрам обливаться холодной водой и моржевать на Петропавловке[101]. Дабы подготовиться к следующему «Набату», если он такой любитель быть террористом. Лично мне одного раза хватило… До сих пор всё болит. Особенно шея.

— Не надо было палить в «градовцев», — хмыкнул майор, наслышанный о «героизме» старшего лейтенанта. — Вел бы себя тихо, все и прошло бы поспокойнее…

— Зато двоих «замочил», — гордо заявил Егор. — Не всякому удается. Правда, мне потом Иванидзе случайно в лоб из своего пистолета шандарахнул, когда ему стали руки крутить… Так что «погиб» я от рук своего же товарища по захвату.

— Это я знаю, — засмеялся Малахов, — Он уже всем поведал. Веселый «Набат» нынче выдался… Аэропортовское начальство до сих пор по поводу тягача и «скорой» верещит, на компенсацию намекает. Это ж не было предусмотрено. Они только на разнос самолета рассчитывали.

— "Ил — восемьдесят шесть" дороже тысячи «скорых», — философски заметил Мальков и нажал кнопку пятого этажа. — Переживут. Кстати, ты не знаешь случайно, за сколько секунд ребята взяли самолет?

— Случайно знаю. За шестнадцать. Если б ты со своей пушкой не вылез, было бы на две-три секунды меньше…

— Вот, — Егор погрозил майору пальцем. — Видишь, какой я ценный кадр?

— Вижу. Тебе Ярошевич хочет благодарность объявить и вручить спецназовский значок. Несмотря на то, что ты его сына хлопнул.

— Я ж понарошку. — Мальков переложил кейс из левой руки в правую. — К тому же его сынуля, скорее всего, был бы только контужен. Я ему в броник влепил. Вот второму…

— Гансу, — подсказал Малахов.

— Да, Гансу… Вот ему я точно в незащищенную шею засадил. Тут труп однозначно.

— Согласен. — Майор открыл дверь лифта и первым вышел на площадку. — Что бы ни говорили, ты, как делегат от нашей службы, проявил себя достойно. Поднял престиж.

— Стараюсь, — улыбнулся старший лейтенант.

— Ладно. — Малахов повернул налево по коридору. — Я к Рыжикову на доклад, буду часа через полтора.

— Понял.

Мальков свернул направо и побрел к своему кабинету, стараясь держать прямо опять разболевшуюся спину.

— Крысы на рикше[102]. — Бантик дотронулся до ворота свитера, активируя ларингофон, и склонился над ящиком с хурмой, якобы выбирая наиболее спелые плоды.

Объект в сопровождении трех крепких пристяжных слонялся по рынку, пугая посетителей багрово-синим носом, и группе наружного наблюдения пришлось переквалифицироваться из прохожих в придирчивых покупателей, недовольных предлагаемым торговцами товаром.

Бантик взял на себя фруктовые ряды. Зорька — овощные, а Москит с Горбуном поделили между собой мясной и промтоварный развалы. Сыч устроился на чердаке пятиэтажного дома, откуда просматривались все подходы к базару, Брунс поставил синий «запорожец-мыльницу» у ворот, чтобы мгновенно сесть на хвост чеченцу, буде тот решит отъехать.

После памятного погружения в салат объект вел себя весьма нервно и постоянно озирался.

К сожалению, суть разногласий заместителя руководителя гатчинского отделения СПС с группой питерских братков пока оставалась загадкой. Стоматолог был личностью известной, однако в контактах с политическими авантюристами и выходцами с Кавказа доселе незамеченной. Его бизнес лежал в далекой от политики сфере, а дружба с известными в Питере бритоголовыми не предполагала деловых отношений братка с горскими кланами. Информация об инциденте ушла в СЭБ и СБКОПС[103], но там развели руками.

Оставалось ждать следующего визита Стоматолога, чтобы получить какую-то ясность в вопросе.

В том, что следующая встреча объекта и братка пройдет не менее бурно, никто из офицеров сменного наряда ОПС не сомневался. Чеченец хоть и испугался, но не изменил образ жизни, не стал собирать деньги и не приостановил ни один из своих многочисленных коммерческих проектов. Видимо, надеялся на помощь покровителей, способных защитить его от наезда Стоматолога…

Бантик отошел от ящика с хурмой и переместился к длинному прилавку с мандаринами, наблюдая за тем, как двое неотягощенных излишним интеллектом сержантов в тулупах шестидесятого размера начали ежеутренний сбор дани с продавцов, методично обходя ряды и получая с каждого торгового места по три мятых червонца. Примитивное умножение суммы «пожертвования» на количество точек давало внушительную сумму в девять тысяч, делимую затем в обслуживающем рынок отделении на число правоохранителей. Плюс к деньгам милиционеры уносили с собой несколько пакетов со снедью, употребляемой обычно в качестве закуски к паленой водке, десяток бутылок которой загружались на заднее сиденье бело-синего «УАЗа» в первую очередь.

Сержанты хмуро поздоровались с фланирующим между рядов объектом и продолжили обход.

Второе лицо в местном отделении СПС подошло к сидевшему у самого входа в павильон чистильщику обуви и приобрело у него спичечный коробок с анашой, которой пожилой курд торговал практически в открытую, ибо его партнером по бизнесу был старший сын прокурора Гатчины.

Покрутившись по рынку еще минут десять, объект удалился на овощной склад, где забил жирный «косяк»[104], уселся на ящик и принялся играть в нарды с одним из охранников, хихикая при каждом удачном броске костей.

Бантик прошел мимо приоткрытой двери, отметил, что, кроме уже виденных персон, на складе никого нет, и направился на выход, уступая позицию Марадоне.

Аналитик отдела планирования УСО турецкой разведывательной организации Кемаль Атта провел красной точкой лазерной указки по карте, демонстрируя путь каравана с оружием, отправленным отряду Хаттаба в Чечню две недели назад, но так и не достигшим пункта назначения.

— И? — Султан Акджи сложил руки на животе.

— По нашим данным, никакие спецоперации русские войска здесь не проводили. Боестолкновения не отмечены, захваченное оружие на склады не поступало.

— Что было в партии?

— Сто сорок «эм-шестьдесят»[105], двести «Арм-брустов»[105a], полсотни девятимиллиметровых «Скорпионов»[106]. Боекомплекты к ним и оборудование для мобильного телепередатчика. — Атта сверился со списком. — Груз большой.

В свете последних инициатив вашингтонских партнеров Анкары по ограничению помощи ичкерийским боевикам исчезновение каравана выглядело подозрительно.

Вернее, подозрительно своевременно. Не успел директор МИТ получить и озвучить указание премьер-министра о вхождении Турции в антитеррористическую коалицию, как тут же появился первый результат в виде пропажи груза оружия, без которого отряд «Черного Араба» вынужден будет серьезно ограничить масштаб своих ударов по русским войскам, и телепередатчика, жизненно необходимого для пропаганды своих действий и вербовки сторонников как в Чечне, так и в близлежащих республиках.

— Обычным бандитам столько тяжелого вооружения не нужно, — рассудил Акджи. — «Скорпионы» они бы взяли, десяток пулеметов и несколько гранатометов — тоже. Возможно, польстились бы на электронику…

— Несомненно, — уныло согласился Атта.

— Охрана у каравана была достаточная?

— Более чем. Тридцать автоматчиков плюс две машины с русскими полицейскими… Ингушами, — уточнил Кемаль.

— Полицейские тоже исчезли?

— Да.

— Интересно, — Акджи сделал глоток кофе из маленькой фарфоровой чашечки, — что думают на этот счет наши друзья в Магасе[107]?

— Сильно обеспокоены, — опустил глаза Атта. — Пропавшие люди принадлежали к весьма влиятельному тейпу. Человек, который договаривался о полицейском прикрытии, уже имел очень сложный разговор с родственниками исчезнувших. Мы выделили деньги, но только этим вопрос не решается.

— Что хотят родственники?

— Имена тех, кто виновен в нападении на караван.

— Даже у нас еще нет полной информации, — вздохнул начальник отдела планирования УСО МИТ. — Почему они уверены, что было нападение? Есть какие-то косвенные данные?

— Житейская логика, — развел руками аналитик. — Раз груз и люди исчезли, значит, было нападение и их ликвидировали.

— С тем же успехом можно предположить, что сами полицейские это нападение и организовали. Перебили охрану и завладели грузом. Такой вариант не рассматривался?

— Рассматривался, — кивнул Атта. — Однако признан тупиковым.

— Почему?

— Невыгодно прежде всего самим полицейским. В подобных рейдах они участвовали уже лет шесть по несколько раз в год. Наладили маршруты, создали систему проезда, договорились с контролирующими разные участки дороги кланами… Прибыль от гипотетической реализации этого груза меньше их годового дохода.

— А эксцесс исполнителей? — Акджи долил себе кофе.

— Теоретически нельзя исключить.

— Проработайте этот вариант. — Начальник отдела задумчиво посмотрел в потолок. — В любом случае оружие из данной партии где-нибудь да всплывет… Особое внимание обратите на видеокассеты с записями подвигов наших ичкерийских партнеров и бытовые съемки в их лагерях.

— Сориентировать оперативное подразделение?

— Да. Пусть активизируют агентуру. Нам нужны абсолютно все записи, начиная с даты пропажи каравана. Будете просматривать их лично. Оружие весьма редкое, особенно «Арм-брусты»… Их, если мне не изменяет память, в Чечню пока не завозили?

— Один раз было, — поправил Атта своего начальника. — Но партия была небольшой, всего десяток экземпляров. К тому же это было года четыре назад. Конечно, дать гарантию по поставке единичных образцов я не могу…

— Единичные здесь роли не играют. — Акджи покрутил в пальцах авторучку. — В общем, задача ясна. Предварительный срок исполнения — месяц. Если за это время ничего не проявится, будем думать об организации ложного каравана по тому же маршруту…

Мальков бросил тоскливый взгляд на свой «RoverBook Discovery UT7»[108], купленный им с гонорара за переведенные на немецкий язык двадцать авторских листов занудной научной работы по органической химии, и вновь обратился к стопке газетных вырезок, которую он тасовал последние сорок минут.

— Запутался? — осведомился майор Заславский, поднимая бритую голову.

— Наоборот. — Егор опять переложил статью ведущего журналиста «Невского семени» Светланы Гаврилюк из середины стопки в начало. — Кажется, нащупал весьма и весьма интересную закономерность.

— На тему?

— Наркота, — коротко ответил старший лейтенант и полез в стол за пухлым блокнотом, куда записывал разные интересные факты, не имевшие немедленного объяснения, но часто пригождавшиеся позже.

— Поделишься? — спросил майор, на пару с Малаховым опекавший молодого референта.

— Отчего ж не поделиться? Конечно, поделюсь. — Мальков принялся листать блокнот. — Историю с дацаном[109] знаешь?

— Читал, — кивнул Заславский.

Серия статей о самом северном в мире буддийском храме проходила как в региональной, так и в центральной прессе в связи со скандалом, связанным с попыткой небольшой «бурятской» группировки захватить историческое здание и устроить в нем свой «культурный» центр.

Возглавляемые фигурантом по трем уголовным делам о мошенничестве и, по совместительству, «истинным бурятом» Сысоем Вахтанговичем Пидмаевым, несколько десятков молодых людей вот уже год прилагали усилия к изгнанию из дацана буддийских священников. Цель акции была вполне понятна — получить в свое распоряжение уникальный храм и прилегающую к нему довольно большую территорию. Однако завернутые в лиловые шторы Пидмаев со товарищи не учли одного фактора, который помешал им быстро осуществить задуманное, — дружеских отношений буддистов с патриотической организацией «Солнцеворот», члены которой тут же встали на защиту объекта, построенного к тому же в основном на деньги Русского географического общества.

После вмешательства в конфликт лидера «Солнцеворота» Артема Талакина буряты от словесных угроз перешли к физическим действиям и дождливым осенним вечером попытались занять дацан силой, избив охранника и забаррикадировавшись на втором этаже храма, где располагались бухгалтерия и канцелярия.

Охранник повел себя как настоящий мужчина и в одиночку вступил в неравный бой с двумя десятками приблатненных качков, изображавших из себя «радетелей бурятской культуры». Драка длилась почти четверть часа, на протяжении которого мужественный боец скакал в стиле Джеки Чана по многочисленным винтовым лестницам и многометровым скульптурам, лупил нападавших всеми подручными предметами, успел позвонить Талакину по мобильному телефону и вывел из строя как минимум треть отряда противника.

Причем пятерым «бурятам» в дальнейшем потребовалась квалифицированная медицинская помощь, ибо переломы на дому не лечат.

Примчавшиеся на зов друга бойцы «Солнцеворота» нос к носу столкнулись с патрульными из местного отделения милиции, вызванными жильцами близлежащих домов, которым надоели дикие крики и звон бьющегося стекла, раздававшиеся из ранее тихого храма. Общими усилиями «буряты» были изгнаны из дацана, несмотря на утробные вопли Пидмаева о судебном решении, согласно которому ему якобы передаются права на здание. Стражи порядка потребовали бумагу, которая оказалась «забыта дома», после чего с чистой совестью вышвырнули Сысоя и его корешей за ворота, уже не обращая внимание на их обещания в следующий раз привезти с собой официальный документ.

Обеспокоенный упоминанием об исполнительном листе Талакин дал запрос в суд и выяснил, что Пидмаев, как обычно, солгал: никакого решения о передаче храма бурятам или кому-то другому принято не было.

Дацан как был культурно-историческим объектом, охраняемым федеральным законом, так и остался.

Прознавшие обо всей этой истории журналисты сначала рьяно взялись за освещение событий, но затем случилась пикантная история с задержанием известного телеведущего Компотова за драку в гей-клубе, и о буддийском храме подзабыли.

— Ага, вот она. — Мальков нашел нужную страницу. — Гражданин Пидмаев, как я и думал, начал готовить почву под захват дацана еще два года назад. Информационная заметка в газете «Секретный советчикъ».

— Это который с твердым знаком?

— Тот самый… Детище «Агентства репортерских исследований» и его бессменного лидера Кости Андреева. Очень полезное издание в нашей работе, хоть его главный редактор слегка не в себе… Так вот, Пидмаев два года назад вышел с предложением передать дацан изгнанным из Душанбе буддистам-таджикам. Тогда всё окончилось пшиком, ибо его подопечных через неделю арестовали с грузом опия и Сысой поспешил от них откреститься.

— Знаковое событие, — согласился Заславский.

— И я о том же. — Егор положил раскрытый блокнот рядом с газетными вырезками. — Буряты — просто прикрытие. Не было бы их, были бы киргизы, туркмены или тувинцы. Суть одна — организация культурного центра, через который можно как прокачать наркоту от братьев-таджиков, так и отмыть деньги. Храм можно держать открытым круглые сутки. Возможности для складирования «дури» и торговли — огромные. — Старший лейтенант вытащил сигарету и чиркнул зажигалкой. — А вот у ОБНОНа возникают проблемы. С религиозными учреждениями и служителями культа мало кто хочет связываться, так что санкцию на обыск храма опера вряд ли получат… К тому же это не секта, а одна из официально признанных у нас религий. Вот и считай, сколь выгодно Вахтанговичу и компании это мероприятие.

— Не спорю, — кивнул майор. — А с чем связана активизация действий?

— С победой Северного альянса, разумеется. Сейчас пол-Афгана маком засеют, его сбывать надо. — Мальков покачался на стуле. — Талибы за наркоту руки рубили, а Дустум[110] и его верные кунаки только этим и живут. Узбекская и таджикская диаспоры у нас сильные, но сами напрямую подставляться не могут, они почти все на контроле и понятно, чем занимаются. Потому и работают через таких, как Пидмаев. Буряты вроде в торговле «дурью» не замечены, им и карты в руки…

— По срокам сходится?

— А то! — улыбнулся Егор. — Диверсия в Нью-Йорке одиннадцатого сентября, заявление Буша об операции против талибов — четырнадцатого, начало силовых действий Пидмаева — семнадцатого. А с пятнадцатого сентября пошли статьи в прессе. Причем явно проплаченные и сделанные на скорую руку…

В дверь постучали.

— Войдите, — одновременно сказали Мальков и Заславский.

На пороге появился грустный Иванидзе.

— Коллега-террорист! — обрадовался Егор.

— Мужики… — Лицо вошедшего искажала гримаса страдания. — Ничего от желудка нет? А то аптека закрыта…

— У нас только аспирин, — сказал Мальков.

— Сходи в медчасть, — посоветовал Заславский.

— Придется. — Иванидзе помассировал живот. — Второй день мучаюсь…

— Икорка? — догадался старший лейтенант.

— Она самая. Аленка до сих пор дома валяется, Хватов тоже еле ходит… Одному Оленеву всё нипочем.

— Пресс-служба, что ж ты хочешь? — хмыкнул Заславский. — Игорян закалён на банкетах и презентациях. Небось, еще с собой домой прихватил…

— Это вряд ли, — вступился Мальков за Оленева. — В трусах много не спрячешь.

— А может, у него кармашки специально для таких случаев нашиты? — предположил старший референт.

— Вам смешно, — печально молвил Иванидзе и уставился на украшавшую сейф литровую бутыль с узким горлышком, этикетка которой была испещрена надписями на иврите, — а я вторую ночь урывками сплю…

Заславский перехватил взгляд гостя.

— Можем налить стаканчик «пейсаховки»[111]. Приятель подарил, ему супруга из круиза привезла. Говорят, помогает.

— Нет уж, — скривился сотрудник Службы ЗКСиБТ, — сами пейте. Я лучше нашим пилюлькиным отдамся.

— Как знаешь, — хитро прищурился Заславский. — У нас по два раза не предлагают…

Глава 12

Чипсы — это клёво

Лёма Атгиреев, известный в преступном мире Черноморска под кличкой Леший, ловким движением сдернул покрывавшую снайперские винтовки ткань и приготовился насладиться произведенным эффектом.

Инга Лиликите и Кристина Кроме скептически посмотрели на выложенное оружие и переглянулись.

— Объект что, слон? — после минутного молчания спросила Кристина. — Или у нас здесь намечается охота на тиранозавра?

— Почему? — удивился Атгиреев, в отличие от сопровождавшего их Арслана Цагароева знавший значение слова «тиранозавр».

— Потому что вы приготовили для нас соответствующее оружие. — Инга провела рукой по гладкому стволу М82А1[112].

Леший шумно выдохнул воздух и покосился на стоявшего за спинами женщин Арслана.

— Нормальные винтовки, да-а? — тут же вступил в разговор Цагароев. — С километра «Мерседес» шьют. Насквозь. Ребята проверяли…

— Так объект — «Мерседес»? — издевательским тоном осведомилась Лиликите.

— Зачем «Мерседес»? — Арслан повысил голос. — Человек один. Сильно мешает.

Леший уже понял, какой косяк он упорол[113], пойдя на поводу у Цагароева и приготовив снайпершам презент в виде двух «слонобоев», и потому предпочел не вмешиваться.

— Человек ездит на бронемашине? — Инга присела на краешек стула.

— Нэт! — разозлился Арслан. — Но достать его надо!

— Это мы понимаем. — Кристина села на второй стул. — И что?

— Вот! — Цагароев ткнул пальцем в винтовки. — Из этих стволов достать надо!

— Таково обязательное условие? — Лиликите подняла глаза на Атгиреева. — Что ж, готовьте еще десять тысяч.

— Э-э! — Арслан выпятил нижнюю губу. — Какие-такие десять тысяч?! Мы и так на оружие потратились!

— Это ваши проблемы, — спокойно констатировала Кристина. — Нужно было не выпендриваться и выбирать нормальные винтовки. А с этими цена возрастает на двадцать пять процентов.

Цагароев открыл было рот, чтобы указать женщинам положенное им место, но наткнулся на злой взгляд Лешего и прикусил язык.

Хамить или тем более трогать двух жительниц Прибалтики было строжайше запрещено самим Баграевым, и так с трудом договорившимся об их приезде. Лиликите и Кроме крайне редко исполняли заказы частных лиц, в основном отстреливая офицеров российской армии по указке скрывавшегося в Пакистане президента самопровозглашенной Ичкерии или его представителей на местах.

Последним достижением невозмутимой парочки был сбитый неподалеку от Аргуна вертолет, перевозивший группу инспекторов Генштаба министерства обороны. Пока несколько групп боевиков отвлекали на себя внимание, запуская с земли ракеты и поливая «Ми-8» из пулеметов, что, впрочем, не нанесло ему никакого вреда, схоронившиеся под пологом леса Кроме и Лиликите всадили покрытые тефлоном бронебойные пули точно в головы пилотам, и потерявшая управление машина рухнула с полукилометровой высоты.

Тогда погибли два генерала, восемь полковников и трое членов экипажа.

А ведомство чеченского «доктора Геббельса» еще и пустило слух, что вертолет был сбит «диверсантами ГРУ» по приказу командующего федеральной группировкой генерала Грошева, якобы испугавшегося той финансовой проверки, с которой приезжала инспекция Генштаба.

— Мы всё исправим, — тихо сказал Леший. — Какое нужно оружие?

— "Эс-эс-гэ — шестьдесят девять"[114]. — Инга легко встала и прошлась по комнате. — И обеспечьте полигон для пристрелки.

— Всё будет, — пообещал Атгиреев. — Что со сроками?

— От вас зависит, — подняла брови Лиликите. — Мы будем готовы через двенадцать часов после получения оружия. Вы должны будете только обеспечить информацию об объекте и группу прикрытия. Остальное — наши заботы… И проследите, чтобы возле наших номеров не крутились ваши соплеменники. Раздражают.

Уроженка Клайпеды наморщила нос, вспомнив, как накануне вечером мокрым полотенцем отлупила двоих излишне нахальных «детей гор», пытавшихся прорваться к ней с бутылкой шампанского, букетом увядающих роз и предложениями озолотить в обмен на бурную ночь.