я более подробно описала события последних недель. - Все это
      время я пыталась выяснить, кого они послали. Теперь ясно кого. Только
      я не понимаю, почему Юра шел таким сложным путем, ведь намного проще
      просто пристрелить меня или что-то еще в том же роде.
      - Ну нет!- Анри с видом знатока откинулся к стене и скрестил
      руки на груди.- Ведь тогда началось бы расследование, дело
      с получением наследства могло растянуться на многие месяцы. Удобнее
      всего устроить несчастный случай, чтобы не возникло вопросов,
      прилететь сюда, быстренько оформить необходимые документы и вступить
      в права наследства.
      - Но они считают меня мертвой, а тела не нашли!
      - Глупышка, всегда можно найти подходящее тело, которое безутешные
      родственники с радостью опознают!- пояснил интерполовец.
      Честно говоря, я думаю, что они уже в пути.
      - А как меня вычислили?- поинтересовалась я.- Мне
      казалось, не так-то просто найти меня в Марокко.
      - Если ты где-нибудь расплачивалась кредитными карточками, то
      нет проблем. Уж ты мне поверь, сам не раз так выходил на след. Для
      частного детектива со связями в Интерполе и полиции это плевое дело.
      Я сидела, обхватив руками колени, и отказывалась верить в происходящее.
      - А что ты делал в Марракеше?- недоверчиво спросила я
      его.
      - Отслеживал контакты нашей птички. Ачто?
      - А то, что я тебя там видела как раз тогда, когда мне испортили
      тормоза на машине и я чуть не улетела в пропасть. Правда, тогда же
      в аэропорту я встретила Юру, он тоже мог прилететь из Марракеша. Послушай,
      а можно его арестовать?
      - Доказать что-либо практически невозможно. Разве только
      то, что он бросил вас в пустыне. Но это нельзя квалифицировать как
      покушение на убийство, даже если установить, что вас было трое. Кстати,
      машину так и не нашли.
      - А его куртка в оазисе?- встрепенулась
      я.
      - Он может сказать, что ты не взяла теплых вещей и он
      отдал ее тебе накануне. Везде его слово против твоего. Кроме того,
      даже если избавиться от него, это не снимает проблемы твоих милых
      родственничков. Ведь так?
      - Что же делать?- я была в отчаянии.
      - Я знаю, что делать,- отозвался молчавший до
      сих пор Мулай.
      ГЛАВА 10
      Мы поселились в том же дешевеньком "Кэмеле", где жил Юра.
      Я старательно изображала покорную мусульманскую жену, пока Мулай заполнял отельную карточку. По холлу сновали туристы, и я внимательно следила за ними из-под черной полупрозрачной ткани. Больше всего боялась увидеть Юру. Мне почему-то казалось, что он сразу меня узнает. Яуговаривала себя, что в этом одеянии меня не узнал бы даже родной отец, не то что мужчина, с которым я, к своему великому сожалению и стыду, спала.
      Мое внимание привлек шум и быстрый разговор на повышенных нотах, я, конечно, ничего не поняла. Мулай вернулся и несколько раздраженно сказал:
      - Это туристический отель, они требуют твой паспорт,
      он посмотрел на меня и неожиданно рассмеялся,- я сказал им, что у тебя никогда не было паспорта, в пустыне он не нужен. Правда, я совершил грех, сказав, что ты моя жена, но, думаю, аллах простит мне этот маленький обман.
      Я представила себя в роли его жены, ожидающей в шатре его возвращения: лежащей на коврах и подушках, лениво пощипывающей виноград с чеканного блюда, в многослойных длинных одеждах, полностью скрывавших фигуру... Вот он входит, резко откинув полог, поднимает меня с ковра и прижимает к себе, и я вдыхаю резкий запах конского пота, песка и еще чего-то пряного и незнакомого.
      Я тряхнула головой, словно сбрасывая наваждение. Мулай будил во мне странные фантазии.
      Пока я пребывала в воображаемом мире, прошло не более минуты, и он ничего не заметил. В номере, к моему удовлетворению, две кровати.
      Мне не хотелось, чтобы мой спаситель опять спал на полу.
      - Знаешь, где бы ты ни встретил бербера, он всегда готов тебе помочь. Это как тайное братство, может, потому, что несколько сотен лет назад в нашу страну вторглись арабы и завоевали ее. Можно завоевать территорию, но не народ. Мы живем в пустыне, можем обходиться малым, нам не нужны так называемые блага цивилизации, и мы чувствуем себя свободными. Я думаю, ты поняла это, пока жила с нами. Ведь так?
      Я согласно кивнула, разматывая ткань, которой была укутана моя голова.
      - В отеле телефонные номера непрямые, и мы получим записи разговоров Юрия. Один здешний телефонист сделает это для меня.
      - Почему? Потому что он тоже бербер?
      - Почти,- рассмеялся Мулай.- Понимаешь, представители
      моей семьи веками владели этой землей и правили местными племенами.
      Конечно, многие ушли в города. Но уважение к моей семье живет у них
      в крови. Они почитают за честь помочь мне. Тебя не должно это удивлять.
      - Так ты вроде султана?- восхищенно спросила я, хотя отпрыски знатных семей мне прекрасно знакомы еще по школе.
      - Ну нет, не султана, - развеселился Мулай.- Скорее обнищавший потомок правящей семьи. Теперь ты понимаешь, почему после смерти отца я был вынужден вернуться домой?
      Я задумчиво рассматривала свои руки.
      - И ты никогда, никогда не сможешь жить в городе, как большинство
      людей?- спросила я со смешанным чувством сожаления и восторга.
      - Никогда,- твердо ответил Мулай.- Иесли у меня
      появится сын, он тоже должен многим пожертвовать ради моего народа.
      * * *
      Рано утром Мулай поговорил с кем-то по телефону и вышел. Вернулся он с кассетой.
      - Одевайся, ее негде послушать сейчас, только в машине.
      Он демонстративно вышел на балкон, чтобы не смотреть, как я неловко напяливаю на себя непривычные одежки и путаюсь в них. Наконец я справилась и даже относительно быстро замотала голову. Еще немного, и я превращусь в заправскую мусульманскую жену.
      Я ожидала в безлюдном холле Мулая, отправившегося за машиной на стоянку. Сонный портье за стойкой подпирал рукой подбородок, глаза у него слипались. Я отвернулась и стала рассматривать чеканное панно, украшавшее противоположную стену. Внезапно за спиной я услышала знакомый голос, на отвратительном французском он попросил заказать такси в аэропорт.
      Я замерла и боялась пропустить хотя бы слово из их разговора. Слышала, как портье набирает номер и говорит что-то по-арабски.
      - Мсье уезжает?
      - На пару дней. Но номер оставляю за собой. Может, я вернусь даже завтра,- тщательно подбирая французские слова, произнес Юрий.
      Я запаниковала, не понимая, куда он собирается, и боясь упустить его. К счастью, в этот момент в холле появился Мулай. Он обратился ко мне по-арабски, повернулся и пошел к выходу, а я засеменила за ним, держась на почтительном расстоянии. Я уже заметила, что женщины здесь всегда держатся немного позади. Усаживаясь в машину, стоявшую прямо у входа, я зашептала:
      - Мужчина в холле- Юрий. Не смотри на него в упор, сделай вид, что открываешь багажник.
      Но Мулай вернулся в отель, подошел к стойке портье и, не глядя на Юрия, сказал:
      - Забыл сдать ключ,- он бросил на стойку ключ с большим брелоком.
      - Спасибо, мсье,- заученно вежливо отозвался портье.
      Мулай сел в машину, а я разволновалась:
      - Мы можем его упустить. Он заказал такси в аэропорт, сказал,
      что уезжает на день или два. Что делать?
      - Сначала послушаем кассету, а потом поедем за ним,- он
      отъехал на боковую улочку, откуда хорошо просматривался отель, и воткнул кассету в автомобильный магнитофон.
      Слышно не слишком хорошо, но говорили по-русски. Мулай вопросительно смотрел на меня.
      Я узнала ненавистный голос Лидии:
      - Это точно?
      - Абсолютно. Прошла неделя. Какая-то ее местная подруга подняла всех на уши. Правда, тело не нашли, и это проблема, но вполне разрешимая. Вы прилетите и опознаете тело, какое вам покажут. В любом случае она погибла, пытаясь выбраться. Но пешком пустыню не пройти.
      Правда, пришлось пожертвовать одной шлюшкой... Ну, это уже детали,- он цинично рассмеялся, а я почувствовала, как мне становится трудно дышать и опять отвратительно пахнет жжеными перьями.
      Я пришла в себя в объятиях Мулая.
      - Что с тобой случилось?- испуганно спросил он, вглядываясь мне в лицо.- Это из-за того, что он сказал?
      - Отчасти, - вздохнула я. - У меня бывают приступы
      после травмы. К тому же я давно не принимала своих лекарств. Я надолго отключилась?
      - Минута, может, две. Ты способна слушать дальше?
      - Да,- твердо ответила я.
      Испытывая неведомое мне раньше отвращение к голосам на пленке, я поняла,
      что сегодня поздно вечером в Касабланку прилетают мои заботливые родственнички, чтобы закончить формальности, связанные с моей смертью. Еще я услышала гнусную ссору из-за денег:
      - Ко всему еще я изображаю тут из себя гида, чтобы вызывать как
      можно меньше подозрений,- и это, между прочим, вставь в счет!
      Мне ведь пришлось доплатить турфирме и поехать сопровождающим, чтобы в последний день попасть в эту группу, а рейс до Касабланки только раз в неделю.
      - Это твои проблемы,- холодно заявила Лидия.
      - А я думал, что и твои тоже,- повысил голос Юрий.
      - Ты что, не мог сделать все так, чтобы можно было предъявить тело,заорала Лидия.
      - Но ты же требовала устроить несчастный случай. Думаешь, это так просто?!
      - Ты не выполнил своих обязательств,- настаивала на своем Лидия.- У нас могут быть проблемы с получением свидетельства о смерти, это ясно, как божий день!
      - Да ладно! Местная полиция так же продажна, как и везде!- успокоил ее Юрий.- Им все равно, кого ты опознаешь, местную бродяжку или еще кого.
      - Тогда эту сумму я вычту из твоего гонорара,- безапелляционно
      заявила Лидия.- Ты и так слишком дорого нам обходишься.
      Чертыхнувшись, Юрий бросил трубку. Кассета шипела, а я вспоминала
      тот день, когда встретила его в аэропорту, как он был нежен со
      мной, как я искала его защиты и помощи. Усвоего убийцы.
      - Переведи,- потребовал Мулай, прервав мои невеселые воспоминания.
      - Они прилетают вечером в Касабланку опознавать мой труп,
      безучастно сказала я.
      - Да приди же в себя,- Мулай взял меня за плечи и встряхнул.- Теперь все ясно. Он летит в Касабланку встречать их. Мы тоже там будем, только надо хорошо подготовиться,- он загадочно улыбнулся.
      Ты можешь вернуться в отель, а у меня еще есть дела.
      В шесть вечера мы вылетели в Касабланку. Недалеко, всего час полета.
      Мулай был сосредоточен и почти не разговаривал. Чтобы не открывать
      лицо, я даже отказалась от апельсинового сока, который разносила стюардесса.
      Меня знобило, хотя в самолете довольно жарко. Мулай посвятил меня
      в свой план, и я молила бога, чтобы он удался, чтобы навсегда избавиться
      от этих негодяев. Правда, для его осуществления ему пришлось одолжить
      кое-что у Петра и Анри.
      Мы сидели в баре аэропорта и молчали в ожидании прибытия московского рейса. Мулай держал меня за руку и этим придавал мне уверенности.
      Он выглядел так, как будто точно знал, что все получится.
      Наконец самолет приземлился. Мулай резко поднялся и отрывисто велел мне следовать за ним. У выхода толпились встречающие, в основном представители туристических компаний с табличками в руках. Между ними расхаживал Юрий в неизменном джинсовом костюме. Теперь он мне не казался привлекательным: бычья шея, неприятный красноватый загар, контрастирующий с выгоревшими волосами и бровями, маленькие, близко посаженные белесые глазки, выдающие лживую и жестокую натуру. Правда, тогда он казался мне простым, незамысловатым, надежным парнем, которому можно довериться. Непонятно, как я не замечала того, что вижу сейчас, раньше, ведь все так очевидно. С доверчивостью у меня явно не все в порядке.
      За стеклянной перегородкой показалась импозантная пара: молодая стройная женщина в черном костюме и высокий хорошо одетый брюнет, поддерживавший ее под руку. Они резко выделялись среди толпы пестрых джинсово-маечных туристов, сразу ясно, что они прибыли сюда не отдыхать.
      Мне стало страшно, и я крепко сжала ладонь Мулая.
      Юрий встретил их на выходе, пожал руку моему мужу. Странно думать о нем как о муже! Будто с тех пор прожита целая жизнь...
      Троицу сразу же окружила толпа носильщиков в галабиях, предлагавших свои услуги. Другие, мало от них отличимые, тоже протиснулись к богато одетой парочке с криками: "Такси, такси!" Юра с раздражением от них отмахивался и что-то резко говорил на своем ужасном французском.
      В этот момент Мулай извлек из кармана трубку сотового и быстро сказал несколько слов по-арабски. Навязчивые носильщики и таксисты тут же куда-то исчезли и вместо них возникли полицейские. Прислонившись к колонне, я наблюдала за их диалогом: настойчивые требования полиции открыть сумку, попытки Юрия объясниться, возмущенные возгласы Лидии, недоумение Александра, чье красивое лицо от напряжения покрылось неприятными капельками пота, выдающими страх. Наконец Лидия раздраженно расстегнула сумку и демонстративно сунула ее почти под нос полицейскому. Тот заглянул в нее и с видимым удовлетворением выудил оттуда пакетик с белым порошком. А у мужчин это нашли в карманах.
      Я откинула полупрозрачную черную ткань, и последнее, что они увидели перед тем, как их увели в полицейский участок, было мое торжествующее лицо.
      - А знаешь, в Марокко ужасные тюрьмы и огромные сроки за ввоз наркотиков,- философски заметил Мулай.
      - А носильщики и таксисты тоже берберы?
      - Конечно, - с достоинством ответил Мулай.
      * * *
      Потом мне пришлось выдержать истерику Иман: сначала от счастья, что
      я жива, потом от негодования, что я сразу не позвонила. Все мои объяснения насчет конспирации не могли меня оправдать. И только живописания моих приключений несколько смягчили ее и настроили на романтический лад. Она завистливо вздыхала, вскрикивала на самых интригующих местах рассказа и в целом резюмировала:
      - Счастливая ты, Алиса!
      - Я?!- моему изумлению не было предела.
      - Конечно! Столько приключений! Все так захватывающе,
      как в кино!
      - Мими, ты что, с ума сошла?- возмутилась я.
      Меня же чуть не убили!
      - Так не убили же! И все хорошо кончилось,- наивно
      заявила Иман.- И есть о чем вспомнить. Не то что мне...
      Я поняла, что объяснять ей что-либо бесполезно.
      - А он хоть красивый, твой бербер?- поинтересовалась
      Иман.
      - Очень,- сказала я и улыбнулась.
      - Пожалуйста, приезжай ко мне,- стала просить
      Иман, но я думала только об одном: домой, домой, домой!
      * * *
      Ненавижу проводы и прощания. Ненавижу плакать, ловить прощальные взгляды. Ненавижу держать за руку и знать, что это последнее прикосновение.
      Мулай достал откуда-то черный уголек, которым берберки подводят глаза, раскрыл мою ладонь и начертил крест, а в каждом поле поставил точку.
      Я вопросительно взглянула на него.
      - Это что-то значит?
      - Конечно, - он грустно улыбнулся,- но лучше тебе не знать что. Я все равно не могу просить тебя об этом. Он поднял на меня глаза, это был тот самый взгляд, от которого у женщин подкашиваются ноги и замирает сердце, и поцеловал серединку своего рисунка на моей ладони.
      Я больше не могла этого выдержать, круто развернулась и, не оборачиваясь, вошла в зону таможенного контроля. Я затылком чувствовала, что Мулай смотрит мне вслед, но обернулась лишь на мгновение, когда вернуться уже не могла. С этого расстояния моих слез не видно.
      Вернуться в старую квартиру в арбатском переулке, повесить на место большой папин портрет, от которого остался след на обоях, снова ходить в институт. А потом... Сумасшедшая гонка кончится, в нормальной жизни я стану ходить в анатомичку, зубрить биохимические формулы, пить дешевое шампанское на студенческих вечеринках в компании моей милой Милы, пересдавать хвосты, флиртовать с однокурсниками, жующими дирол с ксилитом и карбамидом и протирающими лицо клерасилом от прыщей, и вспоминать... Свистящий в ушах ветер пустыни, когда несешься на лошади навстречу закату, где в сотне миль плещется океан, странные запахи берберских трав, движение, которым Мулай открывал лицо, спешившись и войдя в шатер, глухие и сильные удары его сердца, такие сильные, что, казалось, оно может разорваться, тот жест отчаяния, когда он оттолкнул меня... "Это моя жена, в пустыне не нужен паспорт... Я согрешил, но аллах простит мне этот маленький обман... Я должен был вернуться после смерти отца, и мой сын сделает то же самое".
      Подо мной проплывали белые здания города на Атлантике. Я приложила к иллюминатору ладошку рисунком наружу. Прощай, Касабланка! Прощай, принц пустыни!