Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Честь самурая (№1) - Путь меча

ModernLib.Net / Историческая проза / Чейни Дэвид / Путь меча - Чтение (стр. 8)
Автор: Чейни Дэвид
Жанр: Историческая проза
Серия: Честь самурая

 

 


Камень, катясь, вызвал вспышку пламени. Всадник заметил ее и сошел с лошади. Он медленно шел к убывающему огню и увидел круглый камень. Это — голова Ханзо?

Позади него свистящий звук. Он обернулся и инстинктивно поднял копье. Поздно! Последнее, что он видел, была неясная фигура, почти вплотную к нему, и блеск огня на лезвии нового меча.

Его голова откатилась в огонь почти беззвучно, — шум от камня был громче. Огонь охватил прядь волос под шлемом и в считанные секунды превратил голову и шлем в обугленную массу; обезглавленное тело опустилось на колени, минуту его поддерживало кожаное снаряжение. Кровь брызнула вверх подобно фейерверку, затем тело свалилось в огонь. Все это заняло не более одной минуты.

Йоши слышал, как Кичибей все еще бранил двух своих оставшихся самураев по другую сторону кузницы. Бумага и солома совершенно сгорели. Только деревянный каркас время от времени давал вспышки, во время которых искры и пламя освещали вырубку.

Йоши отвел лошадь убитого к краю леса. Внезапно пронзительный голос Кичибея замолк, и слышно было только потрескивание догорающих углей и фырканье лошади. Затем скрипнула броня и заржала лошадь. К месту, где находился Йоши, приближался еще один всадник.

Йоши вскочил на лошадь и направил ее вперед. Самурай с выпученными глазами и раскрытым ртом смотрел, как на него несся ангел-мститель с поднятым мечом. Не успев обнажить свой меч, он спрыгнул с лошади так, чтобы закрыться ею от Йоши. Он оказался среди упавших балок на краю пожара. Его нога запуталась среди беспорядочных обломков, огонь охватил шелковую подкладку его снаряжения, и пламя ярко вспыхнуло. Он закричал от ужаса и боли, превратившись в живой факел, пламенеющий на фоне догорающего костра.

Кичибей и оставшийся самурай громко закричали позади погребального огня.

— Рейцуке, что случилось? — вопил солдат.

— Где Рейцуке? — спрашивал Кичибей.

— Я не знаю, князь.

— Ну, так узнай. А где Ясумитсу?

— Я и его не видел.

— Амида Ниодорай, неужели я все сам должен делать? — зарычал Кичибей.

Он ударил лошадь ногой, повернул ее резким рывком поводьев и знаком приказал самураю объехать огонь.

— Кичибей-сан! — голос самурая прервался. — Я нашел одного из них.

— Которого, дурак?

— Я не знаю, у него нет головы.

Кичибей подъехал к нему; он посмотрел на обезглавленное тело. Голос его звучал холодно и угрожающе:

— Кузнец жив, несмотря на раны. Слезай с лошади и обыщи кусты.

Йоши отошел глубже в лес; он гладил и успокаивал лошадь. Кичибей ездил взад и вперед по краю вырубки и кричал самураю, который с шумом прорубал себе путь сквозь кусты.

— Пятьдесят коку земли, если ты его найдешь, — кричал Кичибей, — и сеппуку, если не найдешь.

Небо начало очищаться. Низкие облака скользили мимо неполного месяца, и под деревьями сменялись пятна темноты и света. Запах горящего дерева усиливался, смешиваясь с запахом горящих кожи и плоти. Лошадь Йоши выкатила глаза от странных запахов и встала на дыбы, испуганная приближением солдата. Через какое-то мгновение он увидит их. Йоши пришпорил лошадь и пустил ее вперед, надеясь застать его врасплох.

Самурай замер, увидев приближающуюся лошадь. Но в этот момент боги решили пошутить. Низкая ветка ударила Йоши по лицу, ослепив его и сбросив с лошади.

Самурай закричал с торжеством и быстро зашагал к упавшему. Йоши отчаянно перевалился под защиту тутового куста. Его простое темное платье сливалось с темней листвой, защищая его в темноте. Самурай же был хорошо виден: металлическая отделка на его одежде и шлеме блестела в лунном свете.

Потеряв свою жертву, самурай стал осторожно двигаться через кусты. В своем громоздком снаряжении он неуклюже пробирался среди них.

— Я нашел его, он здесь! — крикнул он Кичибею.

Самурай что-то проворчал про себя. Ханзо его ранил, разрезав верхнюю часть бедра, и, хотя наиболее важные сосуды не были задеты, бедро сильно болело. Самурай относился к великану кузнецу с уважением. Независимо от того, был Ханзо ранен или нет, он был опасным противником.

Самурай обычно ничего не боялся. Если бы ему приказали разрезать свой живот, он бы сделал это без малейшего колебания. Однако в темном, незнакомом лесу, наедине с призраком, который появлялся и исчезал беззвучно, в нем начало шевелиться чувство, вызывавшее капли пота на лбу и сухость во рту.

Вот! Позади него какой-то шорох.

Он повернулся с поразительной быстротой, учитывая его рану и громоздкое снаряжение.

Тишина.

Он двинулся вперед, тревожно глядя по сторонам.

— Что там происходит? Ты его схватил? — Кичибей, вне себя от бешенства, от неудачи, вопил по-старушечьи.

Отозваться означало бы выдать, где он находится. Внезапно его обхватила рука, обвившаяся вокруг горла, и сдавила его так, что он не мог дышать. Он пытался размахнуться, чтобы сбросить державшую его руку, но не мог опереться на раненую ногу. Ему отворачивали голову и одновременно сжимали горло. Его меч упал, пальцы царапали руку, которая неумолимо продолжала сжиматься. Он вспомнил огромную силу кузнеца. Он хотел прочитать молитву… и не смог произнести ни одного звука, кроме сухого треска, — его голосовой аппарат был раздавлен. Глаза закатились. За мгновение до того, как сломалась шея, он увидел, кто его убивал, и умер в недоумении.

Йоши выпустил тело, и оно упало на землю.

Лошадь Кичибея фыркала и била копытами, потому что Кичибей в ярости колотил ее ногами. Йоши видел его силуэт на фоне догорающих углей и слышал, как Кичибей угрожал пытками и смертью исчезнувшему самураю за то, что тот не отвечал на его гневные вопросы.

Дождавшись момента, когда облако закрыло месяц, Йоши вышел из-за деревьев и голосом, которому он придал мрачное звучанье, крикнул: «Кичибей, я — дух Ханзо, я пришел за тобой». Кичибей замолчал, как будто его пронзило стрелой. Жизнь в богатстве закрепила в нем нежелание подвергать себя ненужной опасности, но не ослабила его ум. Он презрительно улыбнулся: это детский фокус Ханзо, чтобы смутить его. Значит, толстому старому борцу удалось убить самурая. Но Кичибей — противник посерьезнее.

— О дух Ханзо, где ты, — крикнул он голосом, дрожащим от притворного страха.

— В лесу.

— Выйди, дух Ханзо, чтобы я увидел тебя.

— Я иду.

На этот раз голос звучал из другой части леса. Кичибей удовлетворенно кивнул. Толстый глупец идет к нему!

У Кичибея было прекрасное оружие и броня, он представлял собою боевую машину, способную справиться с кем угодно. Но он предпочел бы, чтобы его броня не производила шума, а она слегка звенела на ходу, хотя — в противоположность более грубому снаряжению самураев — она была высокого качества и более удобной. Он сошел с лошади по возможности бесшумно и отогнал ее шлепком по крупу. Потом он спрятался за деревьями и занялся подготовкой западни.

Сначала он снял шлем и надел его из верхушку куста близ края леса. Затем он поднялся по холму на несколько футов и спрятался позади дерева. Оттуда, в слабом свете снизу, ему было удобно следить за шлемом. Он торжествующе улыбнулся, думая о том, как возрастет его слава, когда он в одиночку уничтожит великана, убившего пять его самураев.

Слева послышался шорох. «Дух Ханзо» пробирался через кусты между Кичибеем и шлемом. Уловка удалась.

Кичибей выхватил длинный меч из ножен и прокрался чуть вперед. Теперь на фоне догорающих углей он увидел туманные очертания фигуры. Это был не Ханзо.

На мгновение сбитый с толку, Кичибей отступил. Это была фигура молодого человека, гораздо меньше ростом, чем Ханзо. Разве врагов было двое? Не имеет значения. Лучше схватиться с этим юношей и убить его прежде, чем к нему присоединится раненый кузнец.

С вызывающим криком Кичибей бросился вперед через кусты, размахивая мечом. Незнакомец отскочил. Он был одет только в легкое платье поверх хакама. Брони нет! Это дает преимущество Кичибею. Необремененный броней, молодой человек прыгнул в сторону, уклонившись от первого нападения. Кичибей наступал. Он был опытным фехтовальщиком и был уверен, что сможет быстро прикончить этого деревенского парня.

Кичибей пытался колоть и рубить, но противник парировал его удары.

Внезапный ложный маневр и смена направления удара сбили меч Кичибея вниз. Первая кровь в пользу незнакомца.

Его меч ударил сквозь броню Кичибея и нанес глубокую рану в левое плечо; Кичибей подался назад, отступая вверх по холму, в лес, подальше от меча, который мелькал все ближе и ближе от его непокрытой головы. Он пожалел, что снял шлем. Сила, с которой незнакомец наносил удары, была устрашающей. Каждый раз, когда мечи сталкивались, Кичибею приходилось отступать. Время от времени он получал удары в грудь и живот. Броня выдерживала, но у него было ощущение, как будто по нему бьют молотом. У него перехватывало дыхание, и он парировал все медленнее. На лбу у него выступил пот. Он понял, что его противник моложе и сильнее и что более высокое мастерство не обеспечивает победу. Впервые с начала схватки он почувствовал, как страх сжимает его мышцы, подтачивает уверенность. Случайная мысль отвлекла его внимание. Что, если Ханзо появится, чтобы поддержать своего молодого сторонника? Тогда все потеряно. Кичибей почувствовал, как у него поднимается желчь. Он нервно глотнул, стараясь думать только о схватке. Парировать. Отступить. Парировать.

Как ни старайся, другие мысли лезут в голову. Где же все-таки Ханзо? Так сильно ранен, что не может сражаться? Скоро ли появится у кузницы основная часть войска Кичибея? Парировать. Отступить. Парировать. Кичибей всхлипнул от жалости к себе. Не надо было ему уходить вперед от своих войск. Где они? Им уже давно пора было быть здесь. Они спасут его. Нет… он соберется с силами и уничтожит этого деревенщину. И тогда он встретит свои войска с торжеством. Кичибей — снова герой! Эта мысль на миг возбудила в нем заряд уверенности, и Кичибей сделал последнее усилие перехватить инициативу в схватке.

Замахнуться. Ударить. Парировать. Совершить обманный маневр. Он весь вспотел под броней. Пальцы у него стали скользкими, и конец настал. Меч вылетел у него из руки, описав серебристый полукруг в лунном свете. Он отступил, отчаянно выдергивая короткий меч из-за пояса. Его противник, уверенный в победе, шел за ним вверх по холму, опустив меч, не подозревая, что короткий меч Кичибея готов вонзиться между его ребер.

— Кто ты? — спросил Кичибей, стараясь отвлечь внимание нападающего.

— Тебе надлежит знать. Я — Йоши, сын Ханзо, кузнеца.

Кичибей отступил еще на шаг и приготовился к удару. Но в этот момент он споткнулся обо что-то громоздкое и потерял равновесие. Он упал назад, размахивая руками; короткий меч отлетел в кустарник. Падая, он повернулся и увидел, что его нога откинула ветки, прикрывавшие заваленный труп. Он упал лицом на лицо трупа. Последнее, что он видел перед тем, как Йоши отрубил ему голову, была умиротворенная улыбка на лице покойника, Ханзо отомстил.

ГЛАВА 20

Не зная, что целый отряд поднимается в это время по противоположному склону горы, Йоши приступил к торжественному захоронению Ханзо. Он положил его в землю у подножия его любимой молельни Аматерасу. Рядом с телом он похоронил прекрасный меч, сыгравший такую важную роль в отмщении Ханзо. Он надеялся, что Ханзо, в его новом убежище в Западном Рае, — поймет. Дар был принят и оценен; теперь ему надлежало занять место рядом со своим творцом. Возле молельни Йоши на коленях повторил свою клятву отомстить за смерть Генкая, как он отомстил за смерть Ханзо, и он обещал себе: «Никогда больше я не забуду данных мной обетов».

Лошади кружили по вырубке, стараясь держаться подальше от дымящихся развалин. Он успокоил их. Отведя ту лошадь, которая несла эмблему Кичибея, он снял копье с эмблемой и боевое седло, а также броню. С копьем в руке, он отвел лошадь в лес и привязал ее вблизи тела Кичибея.

Отрубленная голова лежала на земле на освещенном месте между деревьями. Волосы Кичибея свесились набок, его недобрый маленький рот был удивленно раскрыт. Йоши закрыл ему рот; затем чуть ли не с нежной материнской заботой причесал ему волосы. Прикрепив голову к наконечнику копья, он был вполне удовлетворен драматическим эффектом. Знамя Кичибея висело, как гадкая салфетка, под страшной головой.

Йоши снес копье вниз к вырубке и вдавил конец в землю у входа в горящую кузницу.

Лошади!

На дороге, и скачут быстро. Йоши слышал много голосов и звяканье брони и оружия. Копье было на месте. Ни минуты не колеблись, он схватил меч Кичибея и без оглядки побежал к лошади.

Люди были в вырубке… сейчас найдут… вот! Крики, смятение, лошади кружили вокруг жуткой находки на копье. Опять крики: они нашли один труп, потом другой. Йоши отвязал лошадь и увел ее с дороги в лес; гам, раздававшийся внизу, покрывал шум от его передвижения.

Воины узнали голову своего князя. Теперь они разделились во мнениях. Одни считали, что они должны сохранить верность семье Кичибея, и хотели преследовать убийцу; другие считали, что они теперь ронины — бродячие самураи, — и хотели немедленно разойтись, Йоши мрачно улыбнулся, слыша их споры. Каждая минута, потерянная самураями, увеличивала его шанс на спасение.

За пределами освещенной части леса деревья и кусты задерживали Йоши на каждом шагу. В темноте он вырубал дорогу себе и лошади; ветви рвали его одежду и кололи лицо. После тяжелого боя с Кичибеем эти усилия вызывали сильную усталость. Он не мог позволять себе отдохнуть: все мысли об успехе и мести были забыты в борьбе с подлеском.

Когда крики уже не были слышны, Йоши удвоил свои усилия; его рука без конца поднималась и опускалась. Тишина уже не была нужна. Расстояние! Как можно большее расстояние между ним и самураями. Он задыхался, в боку кололо — но он двигался дальше.

Через нескончаемые сорок пять минут Йоши вырвался из леса в поле. Из последних сил он взобрался на лошадь. Куда ему ехать, — на северо-восток, подальше от Тайра? Он мог бы спрятаться у Матсутаро, гончара, в Мишима. Но он не хотел подвергать старика опасности: если самураи Кичибея решат искать убийцу ради отмщения, они, конечно, будут идти до самой Мишима. Логика подсказывала, что следует искать именно в этом направлении, а не углубляться в область влияния Тайра. Конечно, подумал Йоши, они именно так будут рассуждать. Давно, в Киото, преподаватель военного дела учил Йоши, что следует всегда выбирать неожиданное решение. Он повернул лошадь к югу и ослабил поводья.

Пора обдумать положение. После четырех лет относительной безопасности он опять в пути. Не считая нескольких монет, лошади и меча Кичибея, у него была только та одежда, в которой он ушел. Когда лошадь пробиралась через небольшой поток, Йоши с сожалением бросил меч в темную воду, где он скрылся под водой. Меч выполнил свое назначение, а теперь он только привлек бы к нему внимание. Молодой человек в рваной одежде и с таким мечом! Это обязательно вызвало бы интерес у властей. Он вздохнул, чувствуя себя как бы обнаженным и уязвимым без оружия. Лошадь пошла ровным аллюром, и Йоши почувствовал, до какой степени он обессилен. Пробег до Мишима, возвращение с грузом в шестьдесят фунтов, бой, горе, вызванное смертью Ханзо, бегство по горе… Голова Йоши мерно покачивалась, он заснул, сидя на лошади.

Внезапно глаза его открылись, он сразу насторожился. Была еще ночь. Лошадь остановилась около почти сухого русла реки. Среди острых камней текли небольшие ручейки, захватывая кусочки веток и листья, сорванные вчерашним дождем. Неполный месяц освещал искривленные деревья на берегу. В русле крутились небольшие водовороты, оставшиеся от недавно бурного потока. Йоши не знал, какое расстояние он проехал и сколько времени он спал. Река текла по середине широкой равнины. Он подумал, что нежелательно показываться здесь с наступлением дня.

За рекой дорога шла параллельно берегу, затем поворачивала под прямым углом. При лунном свете Йоши увидел у дороги большое строение, видимо, ферму. Дом выглядел нежилым. Йоши был обессилен. Не стоило ехать дальше сегодня, тем более, что он может оказаться в опасной близости от своих врагов. Теперь пора расстаться с лошадью. Подобно мечу, она выполнила свое назначение, а если его задержат, могут опознать лошадь, принадлежавшую Кичибею. Он сошел с нее и, хлопнув по крупу, отправил назад по дороге.

Приподняв платье и хакама, чтобы не замочить их, Йоши перебрался по острым камням. Еще через двадцать минут он спал на охапке гнилой соломы позади фермы.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ГЛАВА 21

Высоко в горах внутренней части страны солнце поднималось в холодном сером зимнем небе, его скользящие лучи бросали красноватый отсвет на снежные поля. Темно-зеленые ветви редких сосен опускались под тяжестью белой пыли. Ноги Йоши, завернутые в лохмотья, тонули в глубоком снегу. Ветер намел сугробы выше его роста. Он стоял, склонившись над телом человека, сбившегося с пути и замерзшего ночью. Посиневшее лицо несчастного казалось частицей сугроба; даже волосы его потеряли гибкость от мороза. Это было тело состоятельного путешественника. На нем была хорошая одежда. Йоши уныло подумал о своих лохмотьях. Покойнику уже не понадобятся тяжелое верхнее платье и хорошие теплые сапоги. С трудом Йоши снял мерзлую одежду с негнущегося тела и свернул все в тюк.

В согнувшейся фигуре с длинными косматыми волосами, торчащими, как львиная грива, невозможно было узнать прежнего изысканного Йоши. Борода его была похожа на густой черный мох, растущий на скале; кожа потемнела от суровой погоды; губы потрескались.

Йоши научился искусству выживания. Он поступал так, как надо поступать, чтобы сохранить жизнь. Он сделался почти безразличным к тяжелой жизни бродяги, почти — потому что еще сохранились у него воспоминания о лучших временах, когда он писал стихи и занимался каллиграфией и рисованием.

Он перебросил одежду через плечо и пошел к одной из многих молелен, которыми путники пользовались как временным убежищем. Он слышал крики гусей в небе, напоминавшие лай диких собак. Последнее, что осталось у него в памяти о замерзшем человеке, было обнаженное тело, бесстыдно открытое серому небу. Падавшие снежинки задерживались на частях тола, покрытых волосами.

Постепенно снежинки покрыли тело белым одеялом. Скоро оно окажется под снегом и исчезнет до будущей весны.

По иронии судьбы путник погиб почти в виду убежища. Вскоре над снежными поломи показалась крыша убежища с красными карнизами. Йоши направился туда.

В нем было темно и холодно. Маленькая комната с черными от дыма балками потолка сохраняла запах ладана и другие запахи, оставленные посещавшими ее людьми. Йоши развернул одежду и стал выбивать из нее лед, стараясь добиться гибкости в складках. Он стянул с себя свои лохмотья, содрогаясь от запаха. Выйдя наружу, он брал пригоршни снега и растирал ими тело докрасна, геройски наводя чистоту. Когда все следы грязи исчезли, он вернулся внутрь молельни и там, лязгая зубами от холода, оделся в новую одежду.

Горцы регулярно посещали молельню. В ней был очаг с железным котлом на поперечной металлической палке. На полке лежало немного полусгнивших овощей. Йоши зажег очаг, наполнил котел снегом и растопил его. Он положил в него овощи и сварил их. Они были безвкусны, но наполнили желудок. Окончив, он вычистил котел и повесил его на место, чтобы им мог воспользоваться следующий путник.

Был сильный снегопад. Небо потемнело. Тишину нарушал только скрип перегруженных снегом сосновых ветвей. Йоши сидел и смотрел на огонь. Он задумался, вспоминая события, которые привели его в горную молельню…

Девятнадцать месяцев тому назад Йоши был разбужен стаей ворон, нарушавшей тишину ясного утра своим карканьем. Он открыл глаза. Над ним простиралось голубое небо с мелкими облачками. Он повернулся на бок и увидел, что лежит на стоге сена позади старого сарая с земляными стенами и соломенной крышей. Сено было заплесневелое, сгнившее от старости и непогоды. Сарай — когда-то конюшня — был пуст и заброшен. Где он находится? Он знал только, что он на брошенной ферме где-то на вражеской территории.

До его сознания дошел шум с другой стороны сарая, звяканье металла и недовольное ворчанье. Быстро смахнув соломинки и насекомых, Йоши прокрался к углу сарая и, выглянув, быстро отодвинулся. У него перехватило дыхание. Самураи из отряда Кичибея старались открыть заколоченный дом фермы. Было ясно, что они ищут его. Он бросился назад к стогу и зарылся торопливо внутрь. Гнилое сено залезло ему в ноздри, чуть не вызвав рвоту. Он с трудом заставил себя смирно лежать. Прежде чем самураи подошли к стогу, прошло минут десять. Йоши слышал, как они спорят.

— Здесь его нет. Мы зря теряем время, — сказал один.

— Лошадь нашли поблизости отсюда. Он должен быть недалеко, — ответил другой.

— Идем, поищем в бамбуковой роще за полем.

— Минутку. Проверь сначала стог.

Йоши распластался на земле. Он услышал свист меча. Он весь напрягся. Еще взмах меча… и еще… Сено слежалось плотно, благодаря этому лезвие не доставало его.

— Попробуй острием. Ты не достанешь низа.

Внезапно изогнутое лезвие вонзилось в землю в нескольких дюймах от головы Йоши. Оно было сердито выдернуто.

— Я только порчу лезвие. Если хочешь, попробуй своим мечом, — проворчал самурай.

— Ладно. Сено воняет. Фу… в нем никто не мог бы спрятаться.

— Ну, я зажгу его на всякий случай.

— Ты достаточно много времени зря потерял. Надо идти. Идем, садись на лошадь. У меня чувство, что он далеко отсюда.

Йоши слышал, как лошади ускакали. Он лежал неподвижно до конца дня, потом, весь занемевший и голодный, выполз из своего стога и осторожно пробрался к бамбуковым рощам, разбросанным по равнине к северу и к западу.

Когда солнце село, он нашел укромное место в зарослях бамбука, там он спрятался и переночевал. Несколько раз проезжали мимо вооруженные люди верхом. Месяц выглядел просто тоненьким ломтиком, он не освещал рощ, и спрятаться от патрулей было нетрудно. В течение всего следующего дня он прятался, а ночью шел. Такой распорядок стал для него обычным и в следующие дни, следующие недели. Став объектом облавы, он был вынужден отказаться от намерения идти на юг. Вместо этого он повернул к северным горам и там исчез из мира даже более надежно, чем если бы стал монахом. Он был теперь эсемоно — презренное существо, нищий, создание, живущее в тени, на краю мира, в самых безлюдных, девственных областях горных лесов…


Голова Йоши опустилась, он очнулся и стряхнул раздумье. Он все еще сидел в холодной горной молельне перед гаснущим очагом. «Ну, — сказал он себе, покачав головой, — вспоминать прошлое незачем». Почти два года он скрывался. Не надо больше откладывать. Пора приступать к выполнению плана, который он составил давно. Овладеть фехтованием, потом разыскать князя Чикару и призвать его к ответу. Теперь, благодаря погибшему путешественнику, у него была приличная одежда. Он побреется, причешется так, чтобы его невозможно было узнать, и завтра же отправится на поиски знаменитого фехтовальщика Наонори Ичикава и попросится к нему в ученики. Ведь Ичикава когда-то написал Ханзо, как ему понравилась гравировка на мече! Это была сталь работы Ханзо, а гравировал он, Йоши. Да. Он напомнит ему о письме и попросит у него работу. Он отправится в Сарашину, в академию Ичикавы, завтра утром.

С утренней зарей у него начнется новая жизнь.

ГЛАВА 22

Через четыре месяца, в третий месяц 1174 года, к городу Сарашина приблизился путешественник, одетый в хорошо сшитое, но несколько запыленное платье. Сарашина находилась в провинции Шинано, на расстоянии девяноста миль от Окитсу. Вишневые деревья были в цвету. Город дремал в сонном весеннем освещении. Несколько повозок, запряженных волами, тяжело ползли по главной улице. Продавцы предлагали свои товары, их голоса смешивались с шелестом весеннего ветерка.

Два обстоятельства давали Сарашине право на известность: во-первых, почти столетие тому назад госпожа Сарашина написала «никки» — романтический дневник, и, во-вторых, здесь жил знаменитый фехтовальщик Наонори Ичикава, академия которого выпускала лучших фехтовальщиков Японии. Изо всех уголков страны слава учителя собирала людей, приходивших в его доджо, чтобы научиться владеть мечом.

Йоши указали на небогатое одноэтажное здание за городом; свиток, висевший на стене, сообщал, что это — Академия военного искусства Ичикавы. Крыша была крыта неодинаковой, как бы случайно подобранной черепицей; стены состояли из деревянных панелей, украшенных грубо нарисованными военными картинками. Из дома не было слышно ни звука.

Так это и есть знаменитая академия Ичикавы?

Поднимаясь по ступенькам, Йоши заметил, что ограда колодца треснула, а к фундаменту дома была прислонена старая ломаная телега. Везде проглядывала запущенность и старость. Даже вишневые деревья, росшие кругом двора, были чахлые и неухоженные по сравнению с прекрасными деревьями в городе. После четырехмесячного путешествия по горам это зрелище не могло внушить надежды.

— Эй, есть здесь кто-нибудь? — голос Йоши нарушил пыльную тишину.

— Минутку, — передняя дверь отодвинулась. — Могу я быть вам полезен? — голос был низкий, он гудел как будто из глубокой впадины ниже ребер. Это был сам сэнсзй фехтовальщик.

Ичикава был небольшого роста, бритый, пожилой. По возрасту он мог бы быть отцом Йоши. Он когда-то воевал в одно время с Фумио и Чикарой. Когда те получили землю и почести за геройские поступки, он отказался ото всего, сказав, что он — военный и всегда будет жить своим мечом.

В этот момент он выглядел так же малопривлекательно, как его доджо. Он был босой, на нем были только черные хакама и пояс для меча. Его туловище блестело от пота. Он был не особенно мускулист, имел толстые кисти рук и мощные предплечья. Лицо было невыразительно, прямая линия маленького плотно сжатого рта говорила о волевом характере.

— Я пришел издалека через южные горы, чтобы увидеть вас… просить вас принять меня на работу, — сказал Йоши с церемонным поклоном.

— Вы что же — фехтовальщик? — Ичикава нахмурился. — Вы одеты как странствующий коммерсант.

— Нет, я не фехтовальщик, хотя некоторое знакомство с фехтованием у меня есть. Я занимался в Киото много лет тому назад, — ответил Йоши. Когда Йоши пробирался через горы, ему в голову не приходило, что ему могут отказать. Сейчас эта мысль потрясла его.

— Да, я слышу, вы говорите с акцентом Киото. Кто вы, и почему мне следует взять вас на службу? — Ичикава говорил холодно и без интереса.

— Меня зовут Тадамори Йоши. — Никакой реакции не последовало. Йоши продолжал, уже в отчаянии: — Вы помните кузнеца Ханзо?

— Конечно. Я ношу его меч. — Голос все еще был холоден.

— Если посмотрите внимательно на рукоятку, вы увидите, что гравировка подписана не Ханзо, а другим человеком.

— Я знаю. Гравер был настоящим художником, он был подмастерьем кузнеца.

— Я был подмастерьем, гравировавшим ваш меч. Манера Ичикава немедленно изменилась:

— Вы? Примите мои извинения, если я был невежлив. Ваши художественные способности заслуживают уважения. Входите… Не надо нам стоять здесь, на ступеньках: ветер прохладный. Ваше путешествие было длительным. Давайте сядем, выпьем чаю и обсудим ваше положение.

Ичикава прошел в доджо. Разница была огромна: в то время как снаружи все было запушено до последней степени, внутри помещения поддерживалась безукоризненная чистота. Натертый пол — без единого пятнышка, его поверхность была почти зеркальна, в ней отражались учебная броня в деревянные учебные мечи, выстроенные вдоль одной из стен. За площадью, отведенной для практических занятий, находилось маленькое конторское помещение; стены его были увешаны свитками с выражением восхищения от знаменитых учеников. Там был также низкий стол, на котором стояли ваза с хризантемами, чайник с чаем и несколько чашек. Ичикава знаком предложил Йоши сесть.

— Я умоюсь и переоденусь. Налейте себе чаю, если хотите. Я вернусь скоро.

Йоши сел на подушку. Чтобы провести время, он прочел благодарственные свитки. Они его поразили. Люди, о репутации которых Йоши слышал даже в глуши, приписывали все свои успехи Ичикаве. В доджо стояла почта полная тишина, уличный шум был далеко. Из-за отодвинутой перегородки в комнату вплывали мелкие пылинки, играющие в солнечном луче. Аромат хризантем смешивался с запахом чая и благовоний. Наступил покой после изматывающих месяцев пути. Йоши почувствовал, как ему не доставало покоя и уюта. Теперь, когда он сидел в относительно чистом платье в этой тихой приятной комнате, у него возникло чувство внутренней умиротворенности. Как будто он вернулся домой. Пришел Ичикава, одетый в свежее белое платье поверх голубых хакама. Волосы у него были зачесаны назад, и это подчеркивало круглую форму его лица.

— Так это были вы? — спросил он, глядя вниз без всякого выражения.

Перед тем Йоши чувствовал, что беседа клонится в его пользу. Теперь он не был уверен. Ичикава уже знал, что он выполнил гравировку. А о чем он сейчас говорил?

— Извините, я не понимаю, — сказал Йоши.

— Неизвестный, который обезглавил Кичибея и убил пять его самураев. — Ичикава осуждал его?

— Да. — Не было смысла отрицать, и, даже если бы это было возможно, он не пошел бы на это. Он действовал правильно. Пытаться избежать ответственности было бы оскорблением памяти Ханзо… даже если это вызовет отрицательное отношение Ичикавы.

— И вы хотите быть моим учеником? Может быть, это вам следует поучить меня, — Ичикава рассмеялся.

Йоши вздохнул с облегчением. Ичикава не только одобрял, но был в восхищении.

— На моей стороне были духи, — скромно сказал Йоши. — Ханзо молился обо мне, а самураи были глупы, и этим помогли мне.

— Все равно, это был великий подвиг; о нем часто говорят, когда собираются воины.

— Я не заслуживаю славы. Я был обязан поступить так.

— Так говорит настоящий самурай, — Ичикава налил две чашки чая. — Почему вы так убеждены, что можете довериться мне? — спросил он. — Власти все еще обещают вознаграждение за голову убийцы Кичибея.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20