— Что случилось с завещанием?

— Вскоре после того, как Митча призвали в армию. Фрэд прислал мне записку, приглашая меня и Дэйзи приехать к нему в хижину, поскольку он хотел составить завещание. Мы поехали туда.

Он покачал головой.

— В течение многих лет мы с Фрэдом были добрыми друзьями. Мы частенько вместе играли в биллиард, но после того, как он потерял ноги, он превратился в затворника. Мы с Дейзи пришли в ужас, увидев, как он живет. Впрочем, это не суть важно. Он нам точно объяснил, как он желает сформулировать завещание. Я спросил, не желает ли он что-то предусмотреть для жены Митча, если тот женится, но он сразу насупился и очень грубо заявил, что это его завещание, и он желает его написать именно в таком виде. Я все написал, мы с Дейзи его засвидетельствовали. На этом все было кончено.

Он попробовал свой галстук.

— Я уверен, что у Фрэда не было никаких денег, поэтому он стал особенно настаивать в необходимости не изменять это завещание. Ведь его земли и его хижина не представляют особой ценности.

— Что заставляет вас думать, что у него не было денег?

Поллэк слегка удивился.

— Прежде всего то, как он жил, мистер Уоллес. Никто бы не стал жить в таких скверных условиях, если бы он не нуждался в средствах. У него не было счета в банке, а после его смерти не было найдено никаких денег. — Кто проверял? — спросил я.

— Доктор Стид и мистер Везерспун ездили туда после смерти Фрэда. Доктор Стид рассказывал мне, что они хорошенько осмотрели все кругом и не нашли ни денег, ни бумаг. — Мистер Везерспун? А он почему туда ездил?

— Он хочет купить имущество Фрэда, а они с доктором Стидом хорошие друзья. Доктор посчитал, что в таком деликатном деле необходимо иметь свидетеля.

— Им не показалось странным, что у старого Джексона не было никаких бумаг?

— Конечно, показалось, и мне тоже. Но доктор Стид предположил, что прежде чем застрелиться, Фрэд уничтожил все письма и документы.

— А вас не удивило, что старый Фрэд застрелился?

— Не говорите! Очень. Это явилось для меня настоящим шоком. Но, как сказал доктор Стид на дознании, бедняга Фрэд жил одиноко, а потеряв Джонни… Одним словом, это показалось ему невыносимым ударом. В его возрасте, без ног, может быть, самоубийство показалось ему самым легким выходом?

Я поднялся с места.

— Теперь остается только разыскать Джонни, — сказал я. — Благодарю вас, мистер Поллэк, я отнял у вас много времени. Если мне понадобится дальнейшая помощь, я могу вас снова побеспокоить?

— Приходите не колеблясь, мистер Уоллес.

Мы распрощались так же церемонно, как и поздоровались, потом я спустился по шатким ступенькам и вышел на раскаленную улицу.

Данное дело началось, как ничего не обещающая складная картинка, состоящая из множества разрозненных кусочков, подумал я, шагая по Мейн-стрит, но кусочек за кусочком они соединялись друг с другом. Я собираю сведения, а ведь именно это является самой сущностью любого расследования. Войдя в помещение почты, я увидел молоденькую девицу, усеянную прыщами в уродливых очках на носу, которая стояла за проволочной сеткой. Она сладко зевала, когда я остановился перед ней, затем, очевидно узнав меня, попробовала обольстительно улыбнуться.

— Приветствую вас, мистер Уоллес. Почта Сирля к вашим услугам.

— Благодарю.

Пожалев ее из-за непривлекательной внешности, я наградил ее своей самой сексуальной улыбкой:

— Джон на месте?

— Он сортирует почту.

Она ткнула пальцем в заднюю дверь.

— Вы уже нашли Джонни?

— Нет еще. Вы первой об этом узнаете, если и когда я его найду.

Она захихикала.

— Выдумываете!.. Наверное удивительно быть частным сыщиком?

— Можете не сомневаться! — заявил я и прошел к задней двери, толчком распахнул ее и вошел в маленькое отделение почты.

Коренастый лысенький мужчина лет около шестидесяти стоял у конторки, просматривая пачку писем. В зубах у него была зажата трубка, на кончике носа балансировали очки.

— Не можете ли вы мне уделить минутку? — спросил я, закрывая за собой дверь.

Он поднял голову, глянул на меня и продолжал разборку.

— Я — Дирк Уоллес. Билл Андерсен, возможно, говорил обо мне. Я пытаюсь отыскать Джонни Джексона.

Он снова кивнул, взял резиновую ленточку и надел ее на десяток писем.

— Андерсен сообщил мне, что первого числа каждого месяца мы доставляли Фредерику Джексону письмо. Они стали приходить вскоре после смерти Митча Джексона. Каждый месяц в течение шести лет… Правильно?

И снова он кивнул. Пока он не произнес ни одного слова.

— Письма приходили из Майами?

Кивок.

— Теперь писем нет?

Кивок.

— Мне сказали, что вы забрали Джонни, когда он впервые появился в Сирле, и доставили его на своем почтовом фургоне в хижину старого Джексона? Очередной кивок.

Я с трудом справлялся с раздражением.

— Разговаривали ли вы с ним, когда везли его в хижину Джексона? Спросили ли его, откуда он приехал?

С умопомрачительной медлительностью он закончил сортировку писем, пару раз пыхнул своей трубкой, затем, положив две большие руки на конторку, дружески мне подмигнул:

— Извините меня, мистер Уоллес. Я не могу заниматься одновременно несколькими вещами. Теперь, когда я закончил с корреспонденцией, я могу уделить вам все свое внимание. Вы спрашиваете меня о Джонни Джексоне?

Я не слышно втянул в себя побольше воздуха, напоминая себе, что я имею дело с провинциальными людьми в провинциальном городишке.

— Да. Когда вы везли его в хижину старого Джексона, спросили ли вы его, откуда он приехал?

— Спросил, но мальчик просто ответил, что издалека. По его бледному усталому лицу было видно, что он не хочет говорить. Мистер Уоллес, я уважаю человеческое уединение. Если он молчал, зачем же я стал бы к нему приставать с расспросами? Я не занимаюсь сплетнями, как многие жители этого города. Поэтому я заткнулся.

— Что случилось, когда вы привезли его на место?

— Я ссадил его у начала аллеи, объяснил ему, что хижина стоит в конце ее, он не заблудится.

Он снова пару раз затянулся из трубки, потом поскреб себе затылок.

— Полагаю, вам я могу это рассказать, мистер Уоллес. Никому другому я про это не говорил. Это было уже очень давно, и потом я хотел бы помочь отыскать Джонни.

Он, колеблясь, потягивая свою трубку, продолжил:

— Что мне рассказать? Послушайте, Джон, Джонни — наследник старого Джексона. Вы можете помочь ему, сообщив мне то, что вам известно.

— Вот я тоже так думаю… Он вылез из моего фургона и поблагодарил меня. По-хорошему, от всего сердца. Потом вытащил из кармана конверт. Это было уже десять лет назад, но я хорошо представляю себе его бледное несчастное личико, когда он обратился ко мне. Он сказал, что у него нет денег на почтовую марку, но он просит меня отправить это письмо. Я сказал, что непременно отправлю, и отправил. Последний раз я видел его, когда он шагал по аллейке к дому Фрэда.

— Вы имеете в виду, что, доставляя на протяжении шести лет ежемесячно конверты Фрэду Джексону, вы ни разу не видели Джонни?

— Совершенно верно. У меня не было возможности. Мой фургон страшно грохочет, Фрэд издали слышал, что я еду. Он выходил к повороту на лужайку, забирал конверт, благодарил меня — и все.

— Вы никогда не спрашивали, как поживает Джонни?

— Я бы с радостью спросил, да Фрэд-то был всегда бирюком. Возьмет конверт, молча кивнет головой и заковыляет прочь. А мальчик в это время был в школе. Так и не привелось мне увидеть его больше. Фрэд мне ничего не сказал даже тогда, когда я доставил ему медаль сына. Просто вырвал ее у меня из рук, расписался в получении и повернулся ко мне спиной.

— Ну, а письмо, которое вам отдал Джонни? Я знаю, это было почти десять лет назад, но вы случайно не помните адрес на конверте?

— Помню, конечно. Понимаете, мне же было любопытно. Неизвестно откуда появляется мальчонка и ищет такого грязного и нелюдимого медведя, как Фрэд. Мальчику на вид лет девять, тут каждому стало бы интересно!

— Я вас вполне понимаю.

Мне приходилось удерживаться от желания закричать на него:

— Так каков же там был адрес?

Джон обнаружил, что у него потухла трубка. Он принялся ее разжигать, несколько раз полыхал ею, я же стоял, сжимая и разжимая кулаки от нетерпения.

— Адрес? Имя — миссис Стелла Коста, Мейси-стрит, Секомб. Дом, как мне помнится, или номер 7, или 9.

«Напал ли я на золотую жилу? — задавал я себе вопрос. — Было ли это переломным моментом?»

— Миссис Стелла Коста, дом 7 или 9 по Мейси-стрит в Секомбе?

Он кивнул:

— Правильно.

— Благодарю, Джон. Вы мне здорово помогли.

Он подмигнул:

— Мне нравился мальчонка. Если старина Фрэд оставил какие-то деньги, мне было бы приятно, чтобы малыш их получил.

Пожав ему руку, я поспешил к машине.

Все мои планы поговорить с Гарри Везерспуном и Белли Воткинсом были отложены. Я должен был как можно скорее отыскать миссис Стеллу Коста. Парадайз-сити считается самым модным, самым дорогим городом в мире. Чтобы поддерживать эту репутацию и ублажать мультимиллионеров, которые проживают там, необходимо содержать целую армию работников, дворников, обслуживающего персонала отелей и телохранителей. Именно эта армия селилась в Секомбе, находившемся в одной миле от Парадайз-сити.

Секомб схож с Вест Майами: компактный городок с однообразными кварталами многоквартирных домов, небольших бунгало, на дворах которых висели циновки из душистой травы, дешевыми столовыми, сомнительными барами и несколькими еще более сомнительными клубами.

Мейси-стрит ответвлялась от Сивью Роуд, которая является сердцем делового торгового центра в Секомбе.

Мне повезло: я нашел щель, в которую загнал свою машину. И принялся искать дома номер 7 и 9. На меня сразу же набросилась орава различных торговцев: черных, желтых и белых.

Номер 7 оказался маленькой убогой портновской мастерской. Ее владелец-китаец, стоявший в дверях, посмотрел на меня с явной надеждой. Но я пошел дальше.

Номер 9 выглядел более обещающим: облезлая дверь, втиснутая между китайским ресторанчиком и аптекой.

На дверях красовалась надпись:

КОМНАТЫ В НАЕМ.

ИМЕЮТСЯ СВОБОДНЫЕ

Я вошел в тускло освещенной вестибюль, который едва ли заслуживал такого названия. Здесь пахло затхлой едой, кошками и помойными ведрами. Слева от входа на двери была еще одна надпись:

ОФИС ПО НАЙМУ ПОМЕЩЕНИЙ

Я постучался, толкнул дверь и пошел в крохотное помещение. За облезлым исцарапанным столом сидел негр и читал листок о конно-спортивных соревнованиях.

Ему было много больше семидесяти, совершенно белые курчавые волосы, на кончике носа у него были очки в роговой оправе, на голове для чего-то была водружена нелепая черная шапочка.

Отложив в сторону газету, он посмотрел на меня поверх очков, потом понимающе улыбнулся.

— Как вы считаете, кто победит сегодня в трехчасовом забеге? — спросил он.

Я подошел к столу.

— Не могу сказать. Я не увлекаюсь лошадьми.

Он кивнул:

— Я так и подумал, но всегда бывает полезно попытаться.

Еще раз внимательно рассмотрев меня с ног до головы, он продолжал:

— И вам не требуется одна из моих комнат?

— Нет. Я ищу Стеллу Коста.

Он приподнял кустистые брови:

— Что нужно хорошо одетому молодому человеку, не увлекающемуся скачками, от миссис Костра?

Я ему дружески улыбнулся.

— Она сама вам расскажет, если пожелает.

Он обдумал мой ответ, снял очки, потом тут же водрузил их обратно.

— Она не пожелает со мной разговаривать.

— Очень печально. Где ее комната?

— Миссис Стеллы Коста?

Я посмотрел на него взглядом полицейского:

— У меня нет времени на пустую болтовню. Где я могу ее разыскать?

— Только не здесь. Отсюда она съехала много лет назад.

Я придвинул себе простой стул С прямой спинкой и сел на него.

— Я не расслышал вашего имени.

— Называйте меня просто Вашингтоном. У моих дорогих покойных родителей было чувство юмора.

— Хорошо, мистер Вашингтон, можете ли вы мне сказать, куда она переехала.

Он вытащил из кармана плавок и принялся протирать стекла — Мы, жители Секомба, мастер, должны быть осторожны, сообщая сведения о других жителях. Я хотел бы повторить мой первоначальный вопрос: что нужно хорошо одетому весьма приличному молодому человеку от миссис Коста?

Работая с отцом, я частенько сталкивался с таким подходом и прекрасно знал, каким ключом открывается дверь. Достав бумажник, я извлек из него 20-долларовую бумажку, повертел ее, сложил вдвое, потом, посмотрев на негра, положил ее обратно в бумажник. Он успел вновь наметь очки и теперь смотрел поочередно то на меня, то на бумажник.

— Я вижу, что вы сообразительный молодой человек, — сказал он. Небольшая смазка заставляет машину лучше работать.

— Где я найду миссис Коста? — повторил я свой вопрос.

— Хороший вопрос. Где вы ее найдете? Я — честный человек, мне бы очень хотелось заработать то, что вы мне показываете, но я знаю, что за деньги надо давать товар. Откровенно, молодой человек, я не знаю, где она сейчас, но я могу вам рассказать кое-что о ней. Вам это интересно?

Я бросил деньги на стол перед ним.

Он посмотрел на новенькую бумажку, затем взял ее и сунул в нагрудный карман.

— Ну, мистер, — сказал он, улыбаясь, — мы занялись делом. Вы спрашиваете о миссис Стелла Коста?

— Да, мистер Вашингтон. Что вы можете рассказать про нее?

Он поднял руку с розовато-черной ладонью.

— Пожалуйста, не зовите меня мистером Вашингтоном. Это вызывает во мне комплекс превосходства, в моем возрасте это очень нехорошо. Называйте меня Вашем, как все другие.

— Хорошо, Ваш. Она жила здесь, потом уехала. Так?

— Правильно.

— Как долго она здесь находилась?

— Хотите, чтобы я начал с самого начала?

— Было бы неплохо.

— Тогда слушайте. Приблизительно лет двадцать тому назад она приехала сюда с маленьким сыном. Точную дату сказать не могу, но, как я уже сказал, это было лет двадцать назад. Судя по ее внешности, я решил, что ей лет семнадцать. Она сняла две мои самые лучшие комнаты. Называлась она Стеллой Коста, но я склонен думать, что это было не ее настоящее имя.

— Что заставляет вас так думать?

— Как владелец такого дома с комнатами для сдачи, я должен быть очень осторожным, — сказал он и хитровато подмигнул. — Один раз она куда-то ушла, а малыш сильно плакал. Я вошел туда проверить, из-за чего он так разошелся. Причина была вполне уважительная. У меня имеется набор запасных ключей.

Он снова усмехнулся.

— Я поменял пеленку и восстановил тишину. На столике возле кровати лежал конверт, адресованный миссис Стенли Джексон. Тогда я понял, что она взяла себе более звучное имя.

— Она зарабатывала себе на жизнь?

— О да. Она была очень хорошенькой и прекрасно сложенной. Легко находила работу в различных клубах со стриптизом.

— Пока она работала, кто смотрел за ребенком?

— Она же работала только по ночам. Никаких проблем с малышом не было.

— Как долго это продолжалось?

— Лет пять. Она всегда аккуратно платила за квартиру. Большую часть дня она спала. Несмотря на то, что на ребенка она не обращала никакого внимания, он вырос.

— Вырос?

— Никто не в состоянии заставить их не расти, верно?

— Потом пошел в школу?

— Конечно. Вас это может удивить, но у нас в Секомбе хорошая школа. Джонни ходил туда. Он был милым ребенком, пожалуй, излишне робким, но я его очень любил.

Он снова принялся протирать очки.

— Такая жалость, что у него была такая мать.

— Что было с ней?

— Постепенно миссис Коста стала меньше зарабатывать. Тогда она принялась приводить к себе мужчин, а Джонни, разумеется, ей мешал. Она посылала его болтаться по улицам до тех пор, пока не уйдут ее приятели. Иногда, когда я был свободен, ребенок приходил ко мне, я его подкармливал, но по большей части мне было не до него, вот он и ходил по улицам, частенько под дождем. Однажды он сказал, что уйдет из дома, как только ему представится такая возможность. Я не отнесся к этому серьезно, ребятишки часто так говорят, а следовало бы. Поэтому, когда ему было десять лет, он исчез. Сегодня он был здесь, а завтра пропал. Миссис Коста спросила у меня, не знаю ли я, куда он девался. Я прочитал ей небольшую лекцию о материнских обязанностях, но она велела мне заткнуться. Заявила что, что не делается, все к лучшему. Она устала от Джонни.

Он потер кончик своего черного носа и покачал головой:

— В ней не было ничего материнского.

— Когда она уехала отсюда?

— Примерно через пару лет после того, как сбежал Джонни.

Последнее место ее работы было в Скин-Клубе.

Я внутренне застонал. Золотоносная жила, показавшаяся мне такой многообещающей, была крохотной.

— Она не оставила вам своего нового адреса?

— Чего ради? В моем доме я не задаю никаких вопросов и ни о чем не расспрашиваю… Раз они платят мне за квартиру, они меня не интересуют. Приходят и уходят.

— Вы никогда не разговаривали с Джонни о его отце?

— Только раз. Понимаете, я не расспрашивал его. Мальчик ел, ну и мы о чем-то с ним заговорили. Он мне заявил, что его отец был самым лучшим, самым знаменитым солдатом в армии. Я спросил у него, почему он так думает, но он только улыбнулся в ответ, и я понял, что Джонни уверен, что так оно и есть. Вы ведь знаете, какие ребята фантазеры. Мне его стало жаль. Я подумал, что миссис Коста начинил действительно какой-то солдат. Она-то и внушила Джонни, что отец у него самый лучший и самый знаменитый. Иначе чего бы ему так гордиться незнакомым человеком?

Я подумал, что вытянул все сведения из этого симпатичного старика. Узнал я, в общем-то, немного, но все еще хотел найти Стеллу Коста.

— Где я могу найти этот Скин-Клуб? — поинтересовался я, поднимаясь.

— С восточной стороны Секомб Роуд.

Он внимательно посмотрел на меня:

— Им заправляет мексиканец Эдмундо Рейз. Вы планируете с ним поговорить?

Если да, то придерживайте свой бумажник рукой.

— Благодарю, Ваш. Возможно, еще встретимся, — сказал я и вышел.

Скин-Клуб был типичным притоном, устроенным в подвальном помещении, предназначенным для алкоголиков, развратников и не слишком привередливых туристов, жаждущих «сильных» ощущений.

Часы показывали 18.05. Мертвое время для любого ночного клуба Я остановился, чтобы посмотреть на засиженные мухами фотографии полуголых девиц, участвующих в стриптизе, на оркестр в составе трех негров и большой портрет негритянки, которая обольстительно улыбалась мне из золоченой рамки. Я спустился но довольно длинной лестнице, покрытой потертой красной дорожкой, отодвинул в сторону занавес из крупных бусин, нанизанных на шнурки, и оказался в просторном помещении со столами, стульями, баром в одном конце и эстрадой для оркестрантов в противоположном. Единственная лампа свисала над баром, где стоял человек, внимательно разглядывая листок бумаги. Возможно, он подводил итоги вчерашней выручки.

Этот человек был высокого роста, смуглый, черноволосый с тоненькими усиками и неподвижным лицом, как бы высеченным из камня. Тело у него было плотным, с широкими сильными плечами. Он поднял голову и долго, придирчиво разглядывал меня, Дока я шел через зал к его стойке.

— Бар закрыт, — бросил он.

— Мне не нужна выпивка, — сказал я останавливаясь. — Я — Дирк Уоллес. Я действую в интересах «Говард и Венболт», адвокатов. Я ищу информацию.

На его неприятной физиономии мелькнуло заинтересованное выражение.

— Да-а? Какую информацию?

— Мы пытаемся найти следы миссис Стеллы Коста. Как я понял, когда-то она тут работала.

Его черные глазки прищурились.

— «Говард и Венболт»?

— Точно.

— Зачем они хотят ее найти?

— Ей оставлено небольшое наследство, — солгал я. — Мы хотим навести порядок в этом деле.

Он провел сильной ручищей по блестящим волосам.

— Что значит «небольшое»?

— Маленькое. Не ваши деньги, мистер Рейз, но порядок есть порядок. Можете ли вы мне подсказать, где я смогу ее найти?

В этот момент из комнаты в дальнем конце зала вышла девушка, находившаяся за эстрадой для оркестра. Она шла через помещение широкими, грациозными шагами. Я реагировал на ее появление, как стальная игла на магнит. Ей было года двадцать два, выше среднего роста с длинными шелковистыми волосами черного цвета. Одета она была в туго обтягивающие джинсы" узкую трикотажную рубашку, которая прекрасно обрисовывала ее грудь. Она была самой страшной сексуальной угрозой для мужчин, которую я когда-либо встречал.

Рейз сердито глянул на нее.

— Проваливай, Би-би! — рявкнул он. — Я занят.

Она подошла к бару и улыбнулась мне. У нее были чувственные красные губы и ровные белые зубы.

— Чипи должен действовать круто, — заявила она, — вежливость его унижает.

Извините его, он ведь совсем недавно стал носить ботинки. Раньше бегал босиком. Кто вы такой?

— Дирк Уоллес.

Она повернулась ко мне грудью, скорчила рожу Рейзу, потом обошла вокруг бара и показала на бутылку «Кэтти Сарк».

— Налей Дирку стопочку и перестань вести себя как медведь, Эдди.

Я пожирал ее глазами, думая о том, что после одной ночи с нею в постели мне придется отдыхать целую неделю, но игр, а будет стоить свеч.

— Тут мы зовем ее Би-би Мэнсл. Она работает здесь и вертит всеми, кроме слонов, — сказал Рейз. Потом потянулся к бутылке и налил три стопки. — Не обращайте на нее внимания. Ее мозги спрятаны между ног. Би-би рассмеялась:

— Не слушайте его. Именно потому, что у него не было шансов там ни разу побывать, он и злится.

Она подняла свою стопку и осушила ее одним длинным глотком.

— А теперь проваливай, беби! — угрожающим тоном прошипел Рейз. — Это дело!

— Я слышала. Красавчик хочет знать, где ему найти Стеллу. Почему подымать из-за этого столько шума? Будь взрослым, Эдди. Скажи ему.

Дальнейшее произошло так быстро, что у меня не было возможности вмешаться. Двигаясь со скоростью готовой ударить кобры, Рейз ударил ее открытой рукой по лицу, отбросив ее на ряды бутылок, которые попадали на пол за баром. Потом он схватил девушку за пояс, перебросил через бар, сбросив при этом мой стакан. Она приземлилась на все четыре конечности, вскочила и бросилась к двери, как испуганный олень, и в одно мгновение исчезла.

Рейз мне слегка улыбнулся, видя, как я растерялся.

— Забудьте об этом инциденте, мистер Уоллес, — сказал он. — В моем деле мне надо уметь управляться с упрямцами. Я налью вам новую рюмку.

Сделав это, он продолжал:

— Стелла Коста? Она работала у меня долгое время. Была неповторима в стриптизе. Эта девчонка, Би-би, недурна, но в ней нет настоящего огня.

Он поставил передо мной бокал.

— Чтобы быть звездой в этом деле, девушка должна иметь от природы желание обольщать мужчин, получать сама удовольствие от того, что она делает.

— Возможно…

Я отпил немного из бокала.

— Так где же я найду миссис Стеллу Коста?

Он опять приветливо улыбнулся.

— Говард и Венболт? Они, должно быть, купаются в деньгах. Каково вознаграждение?

— Никакого вознаграждения. Я же ясно сказал. Нам нужно навести порядок с основным капиталом. Если уж вам так хочется узнать, то речь идет всего о трех тысячах долларов. Для вас это сущие пустяки, верно?

— Кто их ей оставил?

— Мне не сказали. Не все ли равно? Где мне ее найти?

Его лицо приобрело бессмысленное выражение.

— Откуда мне знать? Она ушла отсюда год назад. Стала толстеть.

Он выпил и покачал головой.

— На вид ей уже можно было дать сорок, а мои клиенты любят молоденьких.

— Сама ушла?

— Ну, вообще-то я заставил ее.

Вновь та же приветливая улыбка.

— Она не сказала, куда уходит?

Он начал раздражаться:

— Я не спрашивал.

«Снова проклятый тупик», — подумал я.

— Ну что же, благодарю за то, что вы уделили мне столько времени, мистер Рейз. Нам теперь придется дать объявление в газете.

У него забегали глазки.

— Кому есть дело до шлюхи?

— Так она была шлюхой?

— Вам надо напечатать крупными буквами?

— Мы дадим объявление. Для вашего клуба это послужит рекламой. Стелла Коста, исполнительница стриптиза и проститутка, которая одно время выступала в Скин-Клубе, должна связаться… И все такое прочее.

Я тоже улыбнулся.

— Вы знаете, как это пишется.

— Вы не смеете называть наш клуб!

В его голосе послышалось самое настоящее рычание.

Я притворно удивился:

— Но почему же? Множество туристов с радостью узнают, где они могут найти стриптиз и проституток. Это будет превосходно для вашего бизнеса, мистер Рейз!

Он наклонился вперед, сверкая глазами:

— Если вы только назовете мой клуб, я привлеку вас к судебной ответственности.

— Хорошо, не волнуйтесь. Тогда я обращусь в полицию и поинтересуюсь у них. Не исключено, что они располагают куда более надежными сведениями, чем вы.

— Убирайтесь немедленно отсюда!

— Успокойтесь, мистер Рейз. Выпейте еще стаканчик. Возможно, вы все-таки знаете, где мне ее искать. Назовите адрес, и я не буду возиться ни с объявлениями, ни с полицией.

Он заколебался. Потом сказал:

— Она умерла. Вышла пьяная и угодила в аварию. Попала под машину.

Водитель удрал. Можете о ней забыть.

— Но это же ребячество, мистер Рейз! Я без труда проверю это в той же полиции. Используйте то место, которое вы называете головой. Где Стелла Коста?

— О'кей, сукин сын, ты сам на это напросился! — заорал Рей. Я намерен преподать урок!

Очевидно, за стойкой имелась кнопка вызова охраны по тревоге. Я услышал, что где-то вдали раздался звонок. Дверь за эстрадой распахнулась, и двое моих знакомцев, козья шкура и сомбреро, появились в зале, в руках у них сверкнули ножи.

Но я этого ждал. Мой отец в свое время настоял на том, чтобы я овладел искусством моментально выхватывать свое оружие. У меня это было отработано превосходно. Вид 38-калиберного пистолета в моей руке сразу охладил их пыл, они остановились, как будто натолкнулись на кирпичную стену.

— Здорово, голубчики! — сказал я. — Я силен в стрельбе. Хотите покажу, как раздроблю вам коленные чашечки? Кто хочет быть первым?

Уголком глаза я заметил, что Рейз потянулся к бутылке «Кэпи Сарк». Когда он совсем было собрался использовать ее в качестве дубинки, я ударил его по лоснящейся физиономии ручкой пистолета. Охнув, он согнулся вдвое за стойкой, я же улыбнулся двум чернокожим, которые стояли неподвижно, вращая глазами от испуга.

— Сматывайтесь! — рявкнул я. — Живо!

Они моментально испарились, с шумом захлопнув за собой дверь. Пятясь для предосторожности, я не слишком быстро выбрался из зала, таким же методом преодолел лестницу, ежесекундно ожидая нападения, которого так и не последовало. Без всяких приключений я очутился на запруженной народом улице. Она ожидала меня там в том же самом наряде, что и в клубе. Продев свою руку мне под локоть, она слегка мне улыбнулась.

— Доставь меня до моей койки, красавчик, — сказала она, — и давай обменяемся сведениями.