Разведка заняла у меня всего пять минут, и потом я спустился вниз. Там во всех комнатах, кроме гостиной, мебель была накрыта чехлами, что весьма просто решило проблему прислуги. Все это показывало, что Симмондс сказал правду. Похоже, что Дестер действительно на пороге разорения. Хозяин все еще старается держать фасон. Кажется, еще ничто не обнаруживает беды. Еще дом, особенно снаружи, выглядит респектабельно. Но при более строгом взгляде, особенно на закрытые комнаты, становится ясно, что дух разорения уже входит в дом.

Я вернулся в квартиру над гаражом, сменил форму на костюм. Мне необходимо было попасть в центр города, куда я вскоре и отправился автобусом. В дешевом кафе я съел ленч и пошел в контору Джека Солли на Бревер-стрит.

Я начал работать у Солли год назад. Он именовал себя консультантом и специалистом по рекламе. Некоторое время назад он занимал должность коммерческого директора в торгово-посреднической фирме «Геринг и Инч», имел собственный «кадиллак», шестикомнатные апартаменты в престижном районе Нью-Йорка, гардероб, полный костюмов, что свидетельствовало о приличном доходе. Но он всегда был оппортунист по натуре и большой спорщик, что вызывало справедливые жалобы на него и на фирму, в частности, со стороны клиентов. В конце концов фирма «Геринг и Инч» решила отказаться от его услуг. Он потерял работу, а с ней и возможность содержать роскошную квартиру и «кадиллак». Не имея нужных рекомендаций, он не смог устроиться в Нью-Йорке и был вынужден перебраться в Голливуд. Но здесь имел дело главным образом с хозяевами небольших магазинов и контор. У него я едва зарабатывал на жизнь. И еще страдал от его несносного характера, который с годами становился все тяжелее. Джек постепенно терял остатки этики, превращаясь в обыкновенного неудачника и брюзгу. Кроме того, он уже дважды имел стычки с полицией по поводу каких-то темных дел, в которые я не был посвящен.

Когда я вошел в его обшарпанную контору, он сидел за письменным столом, уткнувшись в журнал. Его секретарша, двадцатитрехлетняя Пэтси, блондинка с детским личиком и глазами искушенной женщины, улыбнулась мне. Ей приходилось трудно с Солли: она не только вела контору, но и за то же жалованье служила отдушиной для его пессимизма и любовных приступов. В данный момент она доставала из бумажного пакета и ела свой ленч. Солли отложил журнал и глянул на меня мрачно, не скрывая недовольства.

– О чем ты думаешь? – спросил он. – Посмотри на часы. Ты должен был прийти в девять.

– Успокойся, братец, – парировал я, присаживаясь на край стола. – Я больше у тебя не работаю.

Пэтси положила недоеденный сандвич на стол и повернулась, чтобы лучше рассмотреть меня. Ее голубые глаза были широко раскрыты. Солли в недоумении уставился на меня.

– Я увольняюсь, – продолжал я. – Придется тебе искать на мое место другого дурака, Джек, а я начинаю новую карьеру.

На лице Солли я прочел плохо скрытое сомнение в правдивости моих слов.

– Где ты собираешься работать? – спросил он, откидываясь на спинку кресла. – Ты решил это твердо? Смотри, если так, не прихвати с собой моих документов.

– Если бы я поступил на работу к акуле, вроде тебя, то я, конечно, украл бы кое-что из отчетов, правда, ценного в них не так много, – заявил я. – Но ты можешь успокоиться: я покончил с рекламой и связанными с ней хлопотами навсегда. Я поступил на легкую, приятную работу, за которую получаю долларов в неделю и живу у хозяина на всем готовом, даже имею форму.

Солли слушал меня внимательно, а на мое последнее замечание выпалил:

– О какой форме ты говоришь?

– Я теперь шофер, – сказал я, подмигивая Пэтси. – У одного из больших тузов со студии «Пасифик». Как тебе это нравится?

– Ты с ума сошел! – завопил Солли. – И ты называешь это работой? Ты что, не знаешь, как обращаются хозяева с шоферами? С таким же успехом ты мог бы привесить себе ядро с цепью на шею. Тебе нужно было руками и ногами отбиваться от такого места.

– Я так и хотел поступить, но мне помешала жена хозяина, – ответил я.

– Жена? – переспросил Солли заинтересованным тоном. В градации ценностей у него после денег следующее место занимали женщины.

– Меня тошнит от ваших мужских разговоров, – бросила Пэтси и поднялась. – Я пойду проветриться и прошу вас покончить с мерзкими подробностями насчет женщин до моего возвращения.

Когда она проходила мимо Солли, он шлепнул Пэтси по месту ниже спины, но так как подобная процедура повторялась изо дня в день, то секретарша даже не увернулась от руки шефа, привыкнув со временем к такого рода его выходкам. Когда дверь за девушкой закрылась, Солли достал две сигареты, одну перекатил мне по столу, вторую закурил сам.

– Так что там о жене твоего хозяина? – спросил Джек.

– Она очень красива. Рыжая, с зелеными глазами. Я решил, что неплохо будет пожить с ней в одном доме. Кроме того, я всегда мечтал водить «роллс-ройс». Разве это так уж плохо?

– Да нет, ничего, – согласился Солли. – А дворецкий им не нужен? Я мог бы занять жену, пока ты повезешь мужа на работу.

– Им никто не нужен, кроме меня, – заверил я шутливо.

– Серьезно, Глин, что тебе дает это место? Оно не для тебя.

– А работа у тебя – по мне, если на то пошло?

– Я мог бы в недалеком будущем взять тебя в партнеры, – расщедрился Солли. – Ты неплохой парень, только чертовски ленивый.

Я рассмеялся.

– Кто бы уж говорил о лени!

Джек стряхнул пепел на пол, положил ноги на стол и махнул рукой.

– Во всяком случае, кто он, твой хозяин?

– Его зовут Эрл Дестер.

Я назвал имя только потому, что мне хотелось получить у Солли некоторую информацию о моем хозяине. Если бы я напрямую спросил об этом, то мне пришлось бы платить за сведения. Улыбка исчезла с лица Солли, и он удивленно посмотрел на меня.

– Дестер? Эрл Дестер со студии «Пасифик»?

– Да. Ты его знаешь?

– Этого пьяницу? Конечно. Должен тебе сказать, что я более осторожен в выборе знакомых. Глин, ты, наверное, совсем выжил из ума. Послушай, этот парень уволен с работы. Через два месяца он будет банкротом, и не исключено, что пустит себе пулю в лоб. Эрл Дестер! Надо же!

Я сделал вид, что поражен этой новостью.

– Ты не разыгрываешь меня, Джек?

– Понимаешь, этот тип не просто пьяница, он – алкоголик. Он никогда не бывает трезвым. Кинобизнесу он больше не нужен. В конце месяца истекает срок его контракта. Не обольщайся и насчет жены Дестера. Ты ничего не дождешься от нее, кроме неприятностей. Я видел ее. Да, признаю: она хороша, но поверь мне, под этой красивой оболочкой скрывается ледяное сердце.

– А вдруг мне удастся его растопить?

Солли нахмурился.

– Не обманывай себя. Мне приходилось кое-что слышать об этой даме. Говорят, что Дестер начал пить из-за нее. Думаю, что если бы я женился на ней и обнаружил, что моя жена – ледяная статуя, то я тоже запил бы. Я слышал, что один ее любовник выбросился из-за нее из окна. Мой мальчик, не надейся, что тебе удастся ее растопить. У тебя, не сомневаюсь, нет никакого шанса, и если не хочешь кончить так, как ее муж, советую тебе оставить эту дамочку в покое.

– Чем она занималась до брака с Дестером?

– Не знаю. Он познакомился с ней в Нью-Йорке, женился и привез сюда. Неважно, кто она, важно, что тебе лучше быть от этой женщины подальше, если ты не хочешь свернуть себе шею.

– Что ж, спасибо за совет, но лучше не пугай меня, – отозвался я, поднявшись, чтоб уйти. – Если Дестер умрет и миссис Дестер попросит меня жениться на ней, то я позову тебя быть моим шафером.

– Что за бред? – возмутился Солли. – Приди в себя, ради бога! Возвращайся сюда и приступай к работе. Знаешь, я, пожалуй, прибавлю тебе 15 процентов жалованья.

– Брось, – отказался я. – Я останусь у Дестера.

Солли, исчерпав все аргументы, сдался.

– Ты совершаешь безумство, но поступай, как считаешь нужным. Если же тебе надоест твоя новая работа, возвращайся ко мне. Твое место будет ждать тебя.

– Оно будет ждать меня только потому, Джек, что на него никто не позарится, – сказал я. – Ну, пока. Не здоровайся со мной, когда увидишь меня в «роллс-ройсе». Ведь мне нужно теперь быть осторожным в своих знакомствах.

Я вышел из конторы. Почему-то я не мог избавиться от мыслей о любовнике Элен, выбросившемся из окна. Я пытался найти причины, побудившие беднягу так поступить.

Когда я около трех часов вернулся в резиденцию Дестеров, «кадиллака» еще не было. Я опять надел форму, убедился, что она сидит на мне безукоризненно, и поехал на студию «Пасифик».

Сторож, открывая ворота, даже не взглянул на машину продюсера. Я поставил «роллс-ройс» на стоянку около административного корпуса и стал ждать. Когда часы показали двадцать минут пятого, я покинул машину и зашел в огромный вестибюль, где на длинной скамье сидела дюжина посыльных, а за большим круглым столом четыре красотки расправлялись с посетителями. Одна из них, лет двадцати, с цветущим и пышущим здоровьем лицом, вопросительно посмотрела на меня, произнеся:

– Что у вас?

– Вы не сообщите мистеру Дестеру, что его ждет машина? – спросил я.

Секретарша удивленно приподняла брови, переспросив:

– Кому?

– Мистеру Дестеру. Слушайте по буквам: Д-е-с-т-е-р-у.

Девушка слегка покраснела и раздраженно бросила:

– У нас нет никакого мистера Дестера.

– Слушай, детка, позови мне кого-нибудь, кто лучше тебя знает дело, – вскипел я и, выбрав секретаршу более опытную на вид, обратился к ней: – Эй, красотка, не уделите ли вы мне минуту вашего драгоценного времени?

Возмущенная моей фамильярностью, она застыла как статуя. Но, вынужденная исполнять служебный долг, уточнила ледяным тоном:

– Это вы ко мне?

– Конечно, к вам. Где мне найти Эрла Дестера?

Она открыла справочник, посмотрела его, выразила удивление, найдя указанную мной фамилию, и произнесла по-прежнему холодно и казенно:

– Второй этаж, комната 47. – После этого служащая сразу же отвернулась от меня. Посыльные издевательски захихикали надо мной. Тогда я взял за ухо самого толстого, заставив его встать, и потребовал:

– Ну-ка, проводи меня в комнату 47, сынок, да поживее.

По его взгляду я понял, что парень намерен послать меня ко всем чертям. Но оставить меня в дураках было не так просто. Я продемонстрировал кулак – и, решив со мной не связываться, толстяк двинулся вперед. А вся шайка посыльных и красотки-секретарши смотрели нам вслед, как будто они увидели марсианина. Проводник вел меня по коридору с множеством дверей, на каждой из которых красовалась табличка с фамилией. На двери комнаты 47 табличка отсутствовала, но остались дырочки от шурупов, которыми она была привинчена раньше.

– Ваш пьяница просиживает штаны здесь, – презрительно сказал парень, указав пальцем на дверь.

– Спасибо, сынок.

Я вошел и ничуть не удивился тому, что кабинет некогда ведущего продюсера престижной киностудии выглядел так, как я и представлял: просторным, роскошным и, конечно же, деловым. На полу лежал ковер с двухдюймовым ворсом, мебель была современная и дорогая. На письменном столе стояло семь красных телефонов, два белых и один голубой. В данный момент они все молчали, и так, наверное, было в течение дня. В деловом мире уж так повелось: если человек получает отставку, то самое первое, что происходит, это смолкают телефоны.

Дестер сидел в мягком кожаном кресле, положив руки на край стола. На девственно чистом блокноте покоилась пустая бутылка виски, вторая валялась в корзине для мусора. Лицо Дестера было неподвижным, а взгляд устремлен куда-то поверх моей головы.

– Уже пятый час, сэр, – произнес я.

С таким же успехом я мог бы обращаться и к египетскому сфинксу. Мне пришло в голову, что он не просто на взводе, а пьян до полного отупения. Я закрыл дверь, убрал бутылку со стола и постучал хозяину по плечу. Никакого впечатления. Он продолжал смотреть куда-то повыше двери. Не мог же я тащить продюсера на себе по коридору. Мне ничего не оставалось, как только ждать, пока он придет в себя. Я сел в кресло, закурил сигарету. Я не знал, как долго буду стеречь покой патрона, но через какое-то время мне показалось на миг, что я нахожусь один не только в этой комнате, но во всем огромном здании, забытый всеми на свете. Будь я на месте Дестера, я тоже захотел бы приложиться к бутылке. Меня только удивляло, зачем он продолжает ходить на работу. Раз его уволили, раз в нем больше не нуждались, плюнул бы на все и сидел бы дома.

После получасового ожидания я почувствовал, что меня одолевает чувство клаустрофобии. Я встал и начал расхаживать по кабинету в поисках какого-нибудь развлечения, так как Дестер по-прежнему не подавал никаких признаков жизни. У стены стоял зеленый металлический шкаф. За неимением лучшего, я подошел рассмотреть его. В верхнем ящике лежало несколько папок красного цвета, на которых золотом было вытиснено: «Расписание мистера Дестера», «Дела, требующие немедленного решения», «Замечания мистера Дестера по текущей продукции» и другие в таком же духе. Из этого я заключил, что были времена, когда на студии считались с продюсером. Закрыв этот ящик, я открыл следующий. В нем находилась пластиковая папка с каким-то толстым документом. Я вынул ее, развернул и прочел титульный лист, из текста которого следовало, что калифорнийская страховая компания «Нэшнл Фиделити» обязуется, в случае смерти Эрла Дестера, уплатить его наследникам 750 тысяч долларов.

У меня прямо-таки перехватило дыхание. Я еще раз прочитал написанное. И для меня теперь очевидным стало то, что Элен желала смерти мужа, и ясным, почему.

Мимо окна продефилировала блондинка в ковбойке и голубых джинсах. Судя по ее высокомерному виду, она прекрасно сознавала, что взгляды всех окружающих с восхищением устремлены на нее. Я не обратил на блондинку почти никакого внимания. 750 тысяч долларов казались мне гораздо более лакомым кусочком, чем любая блондинка в джинсах. Дестер перестал быть для меня просто хроническим алкоголиком, нуждающимся в жалости. Рано или поздно он попадет в беду, и тогда его вдова получит семьсот пятьдесят тысяч долларов – стоимость его бренной оболочки. Теперь мне стало понятно, почему Элен с таким упорством настаивала на том, чтобы у него не было водителя. Учитывая, что Дестер каждый день напивался до положения риз, то, сидя за рулем «роллс-ройса», в любой момент мог попасть в катастрофу. Она проявила немалое упорство, заставив Симмондса отказаться от работы, и, разумеется, без устали будет пытаться выгнать и меня.

Согласно Солли, Дестер был на грани банкротства, а Солли разбирается в таких вещах. Так что жизнь с ним ничего ей не сулит, кроме полной нищеты, и только его смерть сделает ее сразу богатой.

Негромкий звук, раздавшийся сзади, едва не заставил меня выронить папку. Я забросил ее в ящик и оглянулся. Дестер начал обнаруживать признаки жизни. Его пальцы заскребли по записной книжке, в глазах засветилось осмысленное выражение.

Я тихо задвинул ящик и быстро прошел к двери, делая вид, что только что пришел.

– Вы поедете домой, сэр? – громко произнес я.

Он заморгал, потряс головой, вновь поморгал, пытаясь сфокусировать на мне взгляд.

– Это вы, Нэш? – хрипло спросил он. – Что, уже четыре?

– Уже пятый час. Я жду вас, сэр.

Было удивительно, насколько быстро он пришел в себя. Откинувшись на спинку кресла, он посмотрел на часы.

– Мне пришлось много работать, – врал он. – Чертовски был занят весь день. Даже не заметил, что уже так поздно. – Опираясь о стол, он сделал попытку встать. Подскочив, я помог ему утвердиться на ногах. – Нога совсем затекла, – извиняющимся тоном сказал он, присаживаясь на край стола, чтобы скрыть, что его водит из стороны в сторону. – Где машина?

– У главного входа, сэр.

– Подгоните лучше к запасному.

– Слушаюсь, сэр. – Я покинул кабинет, прошел коридор, пересек холл под любопытными взглядами служащих.

Когда я подал машину к входу с тыльной стороны здания киностудии, Дестер уже спускался по ступенькам, повисая на перилах. Я с трудом усадил его в «роллс-ройс». Положив голову на спинку сиденья, хозяин сразу же закрыл глаза.

– Отвезти вас домой, сэр? – спросил я.

Он ничего не ответил, полностью отключившись от действительности. Я поехал к воротам, раздвигая толпу людей, уходивших с работы. Они разглядывали машину и делали нелестные замечания в адрес моего хозяина, типа:

– Дестер как всегда возвращается домой под грузом.

Я не мог на территории студии прибавить скорость, поэтому мне пришлось услышать и более злые реплики и заметить прямо-таки враждебные взгляды, которыми провожали «роллс-ройс». Сторож и тот, посмотрев на багровое лицо Дестера, поморщился и сплюнул на землю. Возможно, он был совершенно прав, но мне хотелось вылезть из машины и накостылять ему по шее. Выехав на бульвар, я увеличил скорость – и через несколько минут мы были уже около дома, где нас уже никто не видел. Я остановил машину у входа в особняк и распахнул дверцу. Дестер сидел без движения. Я рукой похлопал его по колену.

– Мы уже приехали, сэр.

Никакой реакции. Не мог же я оставить его в машине. Я поднял его с сиденья и завалил на плечо, как это делают пожарные. Он весил не меньше двухсот фунтов, но мне приходилось поднимать и более тяжелые вещи. Шатаясь, я поднялся по лестнице и прошел мимо гостиной. Оттуда послышался голос Элен:

– Это ты, Эрл? Ты мне нужен.

В ее голосе прозвучала насмешка, и я понял, что она знает, что ее муж пьян. Минуту я колебался, потом повернулся и вошел в гостиную с Дестером на спине. Элен сидела в кресле, на ручке которого стоял поднос с чайной чашкой и тарелочками, на коленях лежал журнал. На мадам было светло-коричневое шифоновое платье. Она посмотрела на меня, удивленно подняв брови.

– О, это вы, Нэш?! – произнесла она не то вопросительно, не то утвердительно, не обращая внимания на мою ношу. – Я думала, что это мистер Дестер.

У меня появилось искушение сбросить ей на колени ее муженька, но я вовремя удержался. Нельзя было давать ей повод уволить меня.

– Да, мадам. Я слышал, что вы позвали мужа. Я хочу уложить мистера Дестера в постель. Он немного не в себе.

– Вы очень заботливы. Я-то надеялась, что сегодня он будет в лучшем состоянии, ну, неважно. Несите его, да смотрите не уроните. Когда уложите его, спуститесь сюда. Мне нужно с вами поговорить.

– Слушаюсь, мадам.

Я поднялся в спальню Дестера и свалил его на кровать. Как только голова коснулась подушки, он захрапел. Я раздел его и накрыл одеялом. Задернув занавески, я поставил на столик рядом с кроватью бутылку минеральной воды и спустился вниз.

– Я вам нужен, мадам? – спросил я, входя в гостиную.

Элен нахмурилась, но ничего не ответила и продолжала читать. Интересно, была бы она такой же невозмутимой, если бы я сейчас отшвырнул журнал, поднял ее с кресла и стал бы целовать. Я ждал, в упор разглядывая ее. Я изучал цвет ее лица, форму ушей, оттенок помады и очертания ее фигуры так пристально и оценивающе, как фермер покупаемую им телку. Это было для нее непривычно – и женщина покраснела. Отбросив журнал, она сердито посмотрела в мою сторону.

– Что вы уставились на меня, как идиот? – крикнула Элен.

– Прошу прощения, мадам.

– Вчера вечером я сказала вам, что вы здесь не нужны, и сегодня я снова повторяю то же, – начала она, выпрямившись и злобно сверкая глазами. – Теперь вы знаете, какая работа ожидает вас. Ни одному человеку она не может нравиться. Для моего мужа будет лучше, если он останется без помощи, тогда волей-неволей ему придется взяться за ум. Получите от меня двести долларов в счет жалованья и немедленно уходите отсюда.

Я промолчал. Элен встала, подошла к столу, достала из ящика две бумажки по сто долларов и бросила их мне на стол.

– Возьмите это и убирайтесь.

Мне так и следовало бы поступить, но я, конечно, этого не сделал.

– Я принимаю указания только от мистера Дестера. Пока он будет нуждаться во мне, до тех пор я останусь с ним. – Я повернулся и двинулся к выходу.

– Нэш, вернитесь!

Храня молчание, я пересек холл, закрыл за собой парадную дверь и спустился по ступенькам под косые лучи вечернего солнца.