"По словам освобожденной заложницы, спустя 5 минут после вылета из Афин рейс "139" был захвачен немцем, немкой и, кажется, тремя арабами, - сообщил Лондон. - Все вооружены. Возле дверей размещена взрывчатка, замаскированная под баночки с финиками. Вероятно, Бенгази - промежуточная остановка. Местом назначения представляется скорее всего Центральная Африка".
      В 3 часа утра в понедельник 28 июня израильский министр обороны вернулся из аэропорта в свой тель-авивский кабинет. Шимон Перес родился в Польше в 1923 году. В возрасте 11 лет он попал в Палестину. Семья, оставшаяся в Польше, уже не надеялась когда-нибудь присоединиться к нему, чтобы вместе строить страну, способную уберечь евреев от преследований.
      "В чем значение Израиля? - говорил себе Перес. - В частности, и в том, что евреи могут передвигаться по всему миру, как свободные люди. Мы не можем уступать шантажу".
      Он только что узнал, что рейс "139" приземлился в Энтеббе. Ему было кое-что известно об Уганде и ее президенте Иди Амине, потому что в течение нескольких лет Израиль сотрудничал с диктатором и обучал его летчиков. Но в том, что похитители выбрали именно Уганду, слышалась ирония судьбы. Когда-то эта страна рассматривалась в качестве места, где евреи могли бы - впервые за 2000 лет - создать свое государство. Уганда была альтернативой Палестине, которая со временем превратилась в Израиль.
      Перес прошел мимо контрольных постов, улыбкой скрывая свою тревогу: необходимо было поддерживать спокойствие и не давать пищи слухам о катастрофе. Генерал Гур и советники разведки уже ожидали его, расстелив на длинном столе карты и фотографии.
      - Более 4000 километров, - сказал Гур, отвечая на незаданный вопрос министра обороны. - Мы рассматривали военные варианты, но путь огромный и проходит над враждебными территориями.
      - Террористы получили поддержку Амина, - вступил в разговор офицер разведки.
      - Вы уверены?
      - Да. "Голос Уганды" передает призывы к революционерам и нападки на Францию и Израиль. У террористов в Уганде уже есть организация. Руководители операций приезжают туда из Сомали.
      Перес взглянул на карту. Британское Сомали, которое уже не принадлежало британцам, вначале стало вотчиной коммунистического Китая, а потом перепродалось Советскому Союзу, у которого возможности подкупа оказались больше. Теперь, вооруженное советским оружием, "защищенное" русскими ракетами от неизвестных врагов, Сомали превратилось в надежное убежище для главных специалистов НФОП по партизанской войне.
      И еще кое-что подсказала карта. Ранее Уганда находилась под британским контролем, как и Кения и Танганьика. В процессе деколонизации Восточная Африка прошла сквозь бури смутного времени: Эфиопия, на севере, свергла легендарного императора Хайле Селассие и разрушила традиционное британское влияние. Французское Сомали вышло из-под контроля Франции, за исключением порта Джибути...
      - Джибути? - вслух сказал Перес.
      - Это подходит, - сказал Гур и задумчиво подергал себя за ухо. Проверьте, что скажут французы:
      можно ли будет самолетам там заправиться.
      Никто не спросил, что он имеет в виду. Если военная операция станет необходимой, и только в том случае, если она станет необходимой, самолетам придется лететь над враждебными арабскими территориями, обойти русские системы слежения в Сомали и совершить перелет, далеко выходящий за пределы нормальной дальности, существующей у военно-воздушных сил Израиля.
      Кто-то поднял трубку и позвонил министру иностранных дел Игалу Аллону. Ему придется прозондировать французов на предмет Джибути, не говоря уже
      о тысяче всяких других дел. По другому телефону генерал Гур негромко разговаривал с командирами парашютистов. Специальным подразделениям командос все еще предписывалось быть наготове в аэропорту, хотя теперь шансы на возвращение рейса "139" в Тель-Авив были уже меньше десяти процентов. "Все члены отрядов Х и V должны быть готовы к действиям где угодно".
      В штаб-квартиру начал поступать текст заявления угандийского радио в 2500 слов. В нем содержались нападки на французскую оккупацию Джибути, словно в Уганде разгадали намерения специальной комиссии. "Франция держит в своих руках Джибути только для того, чтобы сохранить единственную для Израиля возможность попасть в Африку", - заявило радио Уганды.
      Это был язык доктора Хадада и ярых врагов Израиля.
      К концу понедельника специальная комиссия получила поразительно информированный доклад о возможности развития событий. Израильская разведка представила комиссии свой собственный анализ:
      Операция "Уганда" разработана 46-летним д-ром Вади Хададом, руководителем НФОП, действующим практически независимо от ООП, которую возглавляет Арафат. Хадад организовал серию успешных похищений, чтобы доказать необходимость жесткой политики по отношению к Израилю, в отличие от ООП, взявшей курс на псевдодипломатические контакты и большую умеренность. Для проведения операции "Уганда" Хадад поселился в Сомали, откуда отправил в Африку команду террористов, немку и немца-анархиста, предположительно Вильфрида Безе, известного сотрудника Шакала - Карлоса Рамиреса. Руководителем этой группы, возможно, является Абдул Рахим Джабер, родившийся в Хевроне в 1930 году, долгое время живший в
      Каире, основатель организации "Герои возвращения", командир и конкретный исполнитель различных операций, проведенных радикальным крылом НФОП, связанным с неоанархистскими группировками во всем мире.
      Компаньон Шакала Джабер получил приказ о похищении самолета от политического отдела НФОП. Это указывало на то, что рейс "139" станет элементом политической войны, цель которой - не только завоевать новых сторонников для доктора Хадада и его теории насилия, но и дискредитировать Израиль, впервые заставив его уступить угрозам. Это Джабер организовал атаку на самолет Пан-Американской авиакомпании в Риме в 1973 году, когда был убит 31 человек. Семья Джабера (в том числе пять его братьев) находилась под непрерывным наблюдением израильской разведки. Один из братьев, Расми Джабер, содержавший магазин сувениров под Иерусалимом, открыто говорил о своих связях с террористами. Теперь он подтвердил, что Фаиз Джабер был "руководителем многих больших операций против Израиля".
      За два часа до полуночи, в понедельник, зловещие предположения начали сбываться. В восторге от представившейся возможности продемонстрировать себя миру Большой Папа - Иди Амин появился в Энтеббе перед заложниками со свитой телохранителей, вооруженных и одетых в военную форму палестинцев. Угандийское радио представило Иди Амина как посредника между похитителями и Израилем.
      Но почему только Израилем?
      В ту ночь перед премьер-министром Рабином и его кабинетом открылась ужасающая правда. Освобожденная заложница Патриция Хейман рассказала Скотланд-Ярду о "селекции". Оказывается, все пассажиры-евреи были отделены от остальных под дулами немецких револьверов. Никто из членов специальной
      комиссии не был "мистически настроен", как об этом писали позднее. Однако никто из них не мог забыть, что Израиль возник как реакция на поголовное истребление евреев в нацистских лагерях смерти. Слово "селекция" было чревато эмоциями. Будет лучше, если семьи заложников об этом пока не узнают, решила комиссия.
      В Уганде, сообщила далее израильская разведка, президент Амин выступает перед заложниками в качестве их покровителя. Молодой израильтянке, назвавшей его "мистер президент", он возразил:
      - Я - Его Сиятельство Аль Хаджи, фельдмаршал, доктор Иди Амин Дада, кавалер Британского Креста Победы, кавалер ордена "За безупречную службу", кавалер "Военного креста", назначенный Всемогущим Богом быть вашим спасителем. ТЕРРОРИЗМ И БЕЗУМНЫЕ РЕЖИМЫ
      Владельца магазина на окраине Тель-Авива спросили, не хочет ли он позвонить по телефону в Кампалу, - поговорить с Большим Папой, польстить ему, напомнить об огромной ответственности, которая лежит на нем как на главе Организации стран Африканского единства теперь, накануне встречи на высшем уровне на острове Маврикия.
      Владельцем магазина был полковник Барух Бар-Лев, "Борька", бывший глава израильской военной миссии в Уганде. "Борька" был близким другом черного диктатора. "Пусть он разговаривает как можно больше", - гласил неофициальный приказ.
      И тут начались совершенно удивительные телефонные разговоры между Израилем и Угандой, в то время как специальная комиссия отчаянно старалась выиграть время. Стало известно, что от милости Большого Папы зависели свыше 250 пассажиров и 12 членов команды. Большой Папа, к которому повсеместно относятся как к опасному фигляру, хорошо известен врачам в Иерусалиме, лечившим его от сифилиса;
      он вступает сейчас в последнюю, маниакальную стадию этой страшной болезни, все еще оставаясь, однако, изобретательным и коварным врагом.
      Доктор Дрор, главный научный советник, написавший пророческое сочинение о терроризме и его связях с безумными режимами, составил предположительную психологическую модель поведения президента Амина. Эти модели основываются на методах исторического исследования, модернизированных разведками разных стран во время войны против Гитлера. Пионером этого метода был профессор Колумбийского университета Гилберт Хайет, хладнокровный шотландец, сумевший воссоздать психологическую атмосферу, в которой жили римские императоры. При помощи той же техники он предсказывал поведение лидеров враждебных режимов в различных ситуациях, имея в своем распоряжении самые ограниченные сведения о личности диктатора, его семье, друзьях и сопутствующих обстоятельствах.
      Пока доктор Дрор изучал Большого Папу, обдумывая планы действий, угандийское радио объявило во вторник назначенную цену освобождения заложников. Похитители требовали, чтобы 53 осужденных террориста (40 из которых предположительно содержались в Израиле, 6 - в Западной Германии, 5 в Кении, 1 - в Швейцарии и 1 - во Франции) были доставлены к ним.
      - Мы единственная нация, у которой есть и заложники, и террористы, сказал министр транспорта Гад Яакоби.
      Ему досталась незавидная роль - он осуществлял связь с двумя спонтанно возникшими комитетами:
      комитетом спасения заложников и комитетом родственников. Каждый из этих комитетов шумно требовал действий. Список пассажиров похищенного самолета не был опубликован из соображений безопасности: их имена были сообщены только родственникам, которые поклялись молчать.
      Яакоби как член специальной комиссии должен был поддерживать контакты с Эр Франс и Международной Организацией гражданской авиации (МОГА), а также выступать от имени правительства; он очень скоро почувствовал первые признаки изоляции Израиля. Слова сочувствия не меняли дела: французы не проявили никакого желания принять решительные меры, МОГА же, которая является органом ООН, как всегда, отражала политику этой международной организации, постоянно идущей на поводу у стран третьего мира - союзников Уганды в борьбе с Израилем.
      Только 73 из 134 членов МОГА были участниками "Гаагской конвенции", призывающей способствовать выдаче и наказанию похитителей самолетов и принимать санкции против стран, оказывающих им содействие.
      Яакоби, бывший деятель Генеральной федерации еврейских рабочих Гистадрута, все более разочаровывался в правительствах третьего мира, проповедующих социализм и практикующих диктатуру.
      Бережно хранивший свои фотографии с Давидом Бен Гурионом, Яакоби часто перечитывал исторические статьи Бен Гуриона и раздумывал над ними. Бен Гурион приводил слова Фукидида о факторах, определяющих выживание нации: "Состояние сельского хозяйства, мораль, крепость стен и мудрость тактики..." Таков наш высший критерий. Разве может Израиль уступить требованиям Уганды и остаться после этого нацией с моралью Бен Гуриона?
      С другой стороны на правительство оказывали давление семьи заложников, и давление это все возрастало. Они требовали переговоров с похитителями, они особенно насели на Яакоби, после того как террористы пригрозили убить пассажиров и взорвать самолет, если в четверг к 14.00 по израильскому времени Израиль не даст согласия освободить заключенных террористов.
      - Мишень их - Израиль, - устало сказал Яакоби, появившись на очередном заседании специальной комиссии.
      Все понимали, что принять решение можно только демократическим путем. Заседание кабинета было назначено на вторник, до истечения срока ультиматума террористов... ВАРИАНТЫ
      Похитители внезапно освободили 47 заложников. Это событие имело неожиданные последствия: оно помогло объединению народа страны. Всем в Израиле стало ясно, что мишенью являются евреи, и именно их жизни станут объектом торга с израильским государством. Со времени войны Судного дня нация перестала быть единой. У людей возникло чувство тревоги, которое ощущалось и в общественных местах, и в парламенте, раздражение росло, начались взаимные обвинения, вызывала сомнение линия поведения с врагами, которые вдруг перешли от вкрадчивых уговоров к внезапному взрыву ненависти.
      Когда 47 освобожденных пассажиров поздно ночью в среду прибыли в Париж, они предупредили о серьезной опасности. Вначале во всем мире думали, что президент Амин и в самом деле является посредником. Но освобожденные заложники рассказали представителям французской разведки совершенно иное. Полученные сведения были переданы в Иерусалим: "Уганда
      действует заодно с главой террористов доктором Хададом".
      Эти новые сведения поступили в военно-политический вычислительный центр в Иерусалиме, теперь настроенный на военный вариант, который позднее стал известен как план Б.
      План А был вариантом дипломатических переговоров. По многим причинам, из которых не последней было общественное мнение в Израиле, нужно было продолжать разрабатывать этот план.
      Однако известие об освобождении 47 заложников, как уже говорилось, заставило объединиться весь народ. С быстротой там-тама страну облетел рассказ о старой женщине с вытатуированным на руке номером нацистского концлагеря, которая была по недосмотру освобождена вместе с 47 счастливцами, может быть, потому, что ее паспорт не содержал в себе никаких признаков еврейства. Люди повторяли ее слова:
      "Я почувствовала себя, как 32 года назад, когда услышала немецкие приказы, увидела автоматы... Я увидела вереницы заключенных, услышала резкий окрик:
      "Евреи, направо!" И я подумала: что толку в существовании Израиля, если все это может повториться и сегодня?"
      В пустыне возле Беер-Шевы, где Авраам когда-то поил свои стада, где в течение столетий скрещивались верблюжьи караванные пути, в 20 милях от самого большого ядерного исследовательского центра на Ближнем Востоке, слова старой женщины повторяли друг другу пилоты и парашютисты в огромных подземных ангарах. Глубоко под замаскированными взлетными полосами находился военный штаб, точно дублировавший главный военный центр при министерстве обороны в Тель-Авиве. На дубликатных схемах прослеживались маршруты врагов Израиля, от Багдада до Ливии. Здесь, собранная воедино и выверенная с военной точностью, была представлена картина страны,
      находящейся в вечной осаде, - картина, которая все время уточнялась в соответствии с непрерывно меняющейся обстановкой. Радары наблюдали за русскими военными кораблями в Средиземном море и их самолетами, шныряющими во всех направлениях. Наземная разведка сообщала о передвижениях террористов. Командующий специальными воздушными и десантными силами бригадный генерал Дан Шомрон координировал рейды против баз террористов за пределами Израиля.
      Дан Шомрон выступал за план Б. Он уже привык составлять проекты, которые отвергались по политическим или дипломатическим причинам. Он знал, что предпочтение отдано плану А. Этот план ему не нравился, и не потому, что Дан Шомрон был командиром парашютистов, которому за свои 39 лет не приходилось идти на компромиссы. Шомрон просто был уверен, что только военная акция может решить проблему спасения одной или двух сотен заложников в самом сердце Экваториальной Африки. Он извлек неплохой урок из войны Судного дня, которая вопреки ожиданиям Израиля затянулась вследствие политических ошибок, недостаточной подготовки и неправильного использования главного преимущества специальных сил - быстроты и неожиданности. "Русским дали время рассчитать соотношение сил, - заключил он. - Когда соотношение изменилось в пользу Израиля, Советский Союз пригрозил широкой военной интервенцией и практически приказал Киссинджеру, чтобы США голосовали за прекращение военных действий в ту минуту, когда произошел перелом в нашу пользу".
      Ту войну называли войной с секундомером. Пока нападали арабы, стрелки двигались медленно; как только Кремль увидел, что Израиль начинает побеждать, стрелки задвигались очень быстро. Словом, Израиль всегда должен быть в проигрыше, потому
      что мир не позволит ему победить. Вот почему бригадный генерал Шомрон не считал нужным обращать внимание на мировое общественное мнение.
      Итак, он продолжал работать над вариантом Б. С ним, разрабатывая планы один изобретательнее другого, сотрудничали израильтяне всех рангов. Все эти планы были отвергнуты. Перед специальной комиссией под руководством Рабина появились только схемы практических действий. Человек же, наиболее подходящий для осуществления военной акции. Дан Шомрон, должен был демонстрировать широкой публике свою непричастность к событиям и полное спокойствие.
      Потому-то вечером во вторник 29 июня он и стоял с бокалом виски в саду частного дома в Рамат Гане, куда попал прямо из накаленной атмосферы пустыни.
      - А как насчет ваших парашютистов? Вы не можете захватить Энтеббе?
      Этот вопрос задал один из гостей, приглашенных на свадьбу дочери бывшего полковника-парашютиста. Свадьба, конечно, меньше всего похожа на командный пункт. Однако сад, как нарочно, был полон парашютистов, бывших и настоящих. Здесь находился начальник генерального штаба генерал Мордехай Гур, рядом с ним стоял руководитель Мосада - центральной службы безопасности и разведки Израиля - анонимная фигура, тайна для иностранных гостей. По лужайке расхаживал помощник министра обороны Исраэль Таль;
      генерал-майор запаса Ариэль Шарон пожимал руку бородатому генералу Дани Мату.
      Несмотря на праздник, разговоры все время возвращались к судьбе заложников. Что сделает правительство? Использует силу? Будет бомбить Ливан или какую-то другую мишень, поскольку ранее такое возмездие бывало эффективным? Или они собираются капитулировать и освободить террористов, чьи имена значатся в списке, предъявленном Вади Хададом?
      Наиболее известными террористами среди находящихся в израильских тюрьмах были:
      архиепископ Илларион Каппуччи, глава греческой католической общины в Восточном Иерусалиме. В 1974 году он был приговорен к 12 годам заключения за незаконный ввоз оружия в своем автомобиле, имевшем дипломатическую неприкосновенность. Действовал в системе Аль-Фатх;
      Козо Окамото, член японской "Красной Армии". В июле 1972 года был приговорен к пожизненному заключению за массовые убийства в аэропорту Лод кровавый инцидент, в котором погибли 24 человека и десятки были ранены. Действовал в системе НФОП;
      Фатьма Барнави, черная мусульманка из Восточного Иерусалима, подложившая взрывчатку в кинотеатре "Сион" в Иерусалиме в 1968 году. Член АльФатх;
      Вильям Джордж Насер, арестованный в Восточном Иерусалиме в 1968 году. Приговорен к пожизненному заключению за бесчисленные акты саботажа и убийство часового-друза возле Иерусалима. Член Аль-Фатх;
      Муциа Камиль Никола, медсестра по профессии, которая провела несколько лет в Лондоне и вернулась в Израиль, чтобы работать на Аль-Фатх, занимаясь шпионажем и вербовкой новых членов;
      Камиль Намри, инженер из Иерусалима (мать - еврейка). В 1968 году приговорен к пожизненному заключению за саботаж. Работал на Аль-Фатх;
      Самир Дарвиш из Акко. Арестован накануне Шестидневной войны. Планировал побег двух заключенных из тюрьмы в Рамле и был членом организации, возглавляемой Джабрилем, руководителем террористов в Уганде.
      Вероятность осуществления военного плана начала возрастать. Министр обороны Перес доложил Рабину о предпринятых действиях. К этому времени среди
      военных возник слух, что постоянные политические разногласия между Пересом и Рабином, о которых было широко известно, продолжались и в специальной комиссии, занимающейся рейсом "139". Поводом послужило именно то, что Рабин поручил Пересу ежедневно докладывать о новых планах и предложениях. Мнение десантников было единодушным:
      - Чего бы это ни стоило, мы должны отправиться в Энтеббе. Если мы уступим, это станет трагедией для целых поколений. В следующий раз террористы захватят самолет и в обмен потребуют наших руководителей или ухода с Западного берега...
      Бригадный генерал Шомрон пожимал плечами:
      - Чего вы от меня хотите? Разве решаю я? Если правительство захочет, мы доберемся куда угодно...
      Шомрон ничуть не похож на партизана. Он высок, голубоглаз, хорошо сложен, родился в кибуце Дгания в 1937 году. ("Мы из рода "отцов-основателей". Отец и мать по очереди возглавляли кибуц, а теперь секретарь кибуца - мой брат"). В возрасте 19 лет Дан записался в парашютисты и участвовал в актах возмездия перед Синайской кампанией 1956 года. В Шестидневную войну он командовал подразделением бронированных джипов с безоткатными орудиями - первым соединением, достигшим Кантары наСуэцком канале. Его имя упоминалось в сообщениях с фронта. Сначала Шомрон был командиром десантников, затем был переведен в бронетанковые части. В войну Судного дня бригада, которой он командовал в Синае, удерживала натиск египтян и затем переместилась к Суэцкому каналу. Шомрон и его часть вышли в Адабие, на берегу Сузцкого залива, чтобы замкнуть кольцо вокруг 3-й египетской армии. После войны Дан "вернулся домой", к парашютистам, как старший парашютист и пехотный офицер - звание, мало что говорящее о специальных воздушных и десантно-диверсионных силах.
      Чтобы оценить уровень оперативного мышления Шомрона, надо познакомиться с его предыдущей военной деятельностью. Перед Шестидневной войной он был послан на учебу в Высшую школу командиров и штабных офицеров при Армии обороны Израиля.
      - С момента Начала войны мне было ясно, что она кончится, как только мы выйдем на Суэцкий канал, - сказал он позднее.
      Шомрон продирался туда через заслон египетских батальонов. Когда наконец его часть достигла канала, он решил, что война кончена. Но в ту же ночь он получил приказ атаковать египтян на Фирданском мосту под непрерывными бомбежками противника. Утром он увидел грузовики с египетскими солдатами, следующие из Каира на западный берег канала. Это была подготовка к начавшейся через год войне на истощение.
      Накануне Судного дня 1973 г. Дан готовил свою бригаду к маршу на Суэцкий канал. Все указывало на то, что война начнется в 18.00, и его бригада, чередуясь с другой, несла охрану Суэца. Пока шли приготовления, египетские самолеты сбросили бомбы на расположение бригады, убив 10 человек. Первой мыслью Шомрона было: "Сумасшедшие! Они же могут в нас попасть!"
      Позднее он рассказывал:
      - Мой первый короткий отпуск после войны Судного дня произвел на меня тяжелое впечатление. Я почувствовал себя чужим. Прилетел я в Тель-Авив в полдень, и город жил своей обычной жизнью. Я поехал домой, принял душ. Зазвонил телефон, - были неприятные новости. Пришлось вернуться в аэропорт и лететь на юг. Когда мы взлетели и я увидел внизу ТельАвив - освещенный, как ни в чем не бывало, мне почудилось, что я и мои люди летим на нашу частную, личную войну, до которой никому и дела нет. Я вспомнил, что солдаты и офицеры на фронте нередко говорят: "Мы сражаемся здесь за то, чтобы дома, в тылу, все шло, как всегда". Но я думаю иначе. Я не хочу, чтобы дома все шло как всегда. Я не думаю, что это правильно. Это общая война, которая включает все население Израиля. Каждый должен отдавать все, что может. Я знаю, что не один я так думаю. Я видел лица солдат, вернувшихся из отпуска. Им не нужно было ничего говорить, я и так знал, что они думают и чувствуют. В такие дни дом должен быть похож на линию фронта. Люди, которые почему-либо не могут работать в городе, должны ехать помогать в мошавы и кибуцы, члены которых ушли на фронт. Это вовсе не утопия, это может и должно быть сделано - не самотеком, а в плановом и организованном порядке.
      Точка зрения премьер-министра Рабина была иная. Он хотел, чтобы все выглядело как обычно. Во второй половине дня он собрал кабинет и получил то, чего добивался: продления чрезвычайных полномочий специальной комиссии, предоставляющих ей возможность действовать по своему усмотрению. "Мы распределили обязанности, - рассказывал позднее Рабин. - Каждая оперативная команда независимо одна от другой прикидывала, какие шаги можно ожидать от французского министерства иностранных дел, какую позицию займут другие правительства по отношению к требованиям похитителей и т. д. ГДЕ ЭТА ЧЕРТОВА УГАНДА?
      С самого начала в требования террористов входило освобождение пяти их собратьев по оружию, заключенных в тюрьму в Кении.
      Согласно английским источникам, в январе того же 1976 года угандийский президент Иди Амин снабдил
      трех палестинских террористов советскими противовоздушными ракетами, с помощью которых они чуть не сбили самолет "Эль Аль" при приземлении в Найроби. Это произошло 18 января 1976 года. Террористы были арестованы кенийской службой безопасности раньше, чем успели выпустить первую ракету. В их автомашине нашли пулеметы, гранаты и пистолеты. Все это оружие было контрабандой вывезено из Уганды с ведома президента Амина. Двое из этих троих принимали участие в нападении на самолет "Эль Аль", вылетевший из парижского аэропорта Орли в январе 1975 года. Все трое прибыли в Найроби в декабре 1975 года с визами, выданными британским посольством в Бейруте.
      21 января в Найроби прилетела еще одна пара - немец и немка, - чтобы узнать, что случилось с их коллегами. Их арестовали и допросили. Во время обыска выяснилось, что на животе у женщины невидимыми чернилами записаны инструкции: террористам приказывали совершить нападение на самолет "Эль Аль". Президент Кении Джомо Кениата негласно дал разрешение израильской разведке допросить пятерых задержанных. 3 февраля это было сделано. Теперь похитители угрожали, что Кения будет подвергаться репрессалиям по всему миру, если не освободит этих пятерых арестованных.
      В то время как похитители объявляли условия освобождения заложников, Моше Перец продолжал свой дневник:
      Понедельник, 28 июня. 00.35. Мы ожидаем приземления в любой момент - в конце концов прошло уже три часа. Куда мы летим?
      00.40. Я прошу разрешения пойти в туалет. Я поднял руку, и террорист в красной рубашке махнул автоматом, показывая, что я могу идти. Возле туалета я встретил одного из стюардов, который возился на кухне. Он говорит, что мы летим на юг.
      3.15. Пробуждаюсь после короткой дремоты. Командир террористов объявляет, что мы приземляемся в Энтеббе, и приказывает всем задернуть шторки на окнах.
      6.00. Слегка отодвигаю штору и вижу дневной свет. По-моему, мы приземлились около огромного озера. На высокой траве вокруг посадочной полосы лежат солдаты. Обращаюсь по-арабски к террористу в желтой рубашке, и он говорит, что мы пробудем здесь долго. Еще он говорит, что родился в Хайфе.
      6.20. "Капитан" (немец - командир террористов) вежливо благодарит пассажиров за проявленное терпение и объявляет, что сейчас они проводят переговоры с угандийским правительством. Иди Амин должен лично прибыть сюда, чтобы объявить свое решение.
      8.00. "Капитан" объявляет, что беспокоиться не о чем, все идет хорошо. Позднее он объяснит причины захвата самолета. Он желает нам приятного аппетита и шутит, что мы впервые в жизни позавтракаем в Уганде. Мы получаем по одной булочке, и ничего больше.
      9.00. Задняя дверь самолета открыта... Веревка, сделанная из галстуков стюардов, - единственное, что отделяет нас от внешнего мира, где я вижу огромную фигуру Иди Амина, который разговаривает с террористами.
      9.15. "Капитан" говорит, что главная опасность позади. Он просит нас помнить, что он и его товарищи - не какая-нибудь банда жестоких убийц.
      9.35. "Капитан" говорит, что похищение совершено НФОП. Они не собираются проводить массовое убийство пассажиров; их цель - всего лишь привлечь внимание широкой публики.
      12.05. "Капитан" объявляет, что мы должны пересесть из самолета в автобусы.
      12.10. Приказ отменен. Они решили, что мы продолжим путешествие другим способом.
      12.15. Один за другим мы выходим из самолета. Трое террористов стоят у входа. Мы сходим по трапу. Несколько пассажиров, убежденные, что все уже позади, на прощание машут террористам руками. Мы входим в старое здание аэропорта - огромное, темное и грязное. Садимся в кресла. Угандийцы приносят дополнительные стулья. Ручной багаж с нами, и несколько пассажиров спрашивают, когда принесут чемоданы.
      14.15. Мы съедаем ланч в здании аэропорта в Энтеббе. Угандийские служители приносят котелки, наполненные рисом с мясом. Я боюсь есть мясо (а вдруг это мясо жирафа?) и пить воду, так что приходится есть всухомятку. Здание аэропорта окружают угандийские солдаты с автоматами наготове. Все еще неясно, сколько нас тут продержат вроде как под домашним арестом. От Уганды до Парижа около десяти часов полета, так что если мы сейчас вылетим, то будем в Париже ночью. Несколько раз нас снимали для угандийского телевидения. Мы ожидаем "короля" Уганды, который может прибыть в любой момент.
      17.20. Появляется Иди Амин, в зеленом берете и с "крылышками" израильских парашютистов. Встреченный аплодисментами пассажиров, он заявляет:
      "Некоторые из вас меня знают, некоторые - нет. Для тех, кто не знает, я фельдмаршал доктор Иди Амин Дада". Говорит, что только благодаря ему пассажирам позволили выйти из самолета и остаться в Уганде. Сообщает далее, что Израиль полностью отклонил требования похитителей, в то время как другие страны их приняли. После этого ему снова аплодируют.
      19.35. Ужин. Меню: мясо, картошка, зеленый горошек и крошечные бананы. Пассажиры и команда затевают длинный спор о том, как удалось террористам пробраться в самолет.