Оливия вообще никогда не принимала в расчет такую возможность и с удивлением посмотрела на него, но возражений не выказала. Собственно, эта идея ей даже понравилась. Они прекрасно сработались; Оливия знала, что Джо так же болеет душой за «Фабрику», как и она, и разделяет многие ее взгляды. Он был мужчиной твердых моральных принципов, наделенным многими достоинствами, прежде всего добротой. В тот вечер, когда он признался ей в любви, он проводил ее домой и впервые поцеловал.

Период его ухаживаний не отличался безумной страстью, Джо не торопил с принятием решения, да она и не хотела бы этого. Оливия сама была благоразумной женщиной и ценила дружеские отношения, которые у них складывались. Она доверяла ему финансы, он верил в ее идеи, даже если они были совершенно необычайными. Он видел, что она создает модель, которая может послужить образцом для многих и многих магазинов. Всё, о чем Оливия говорила, представлялось ему разумным, даже если другие так не считали. Они прекрасно друг друга понимали, иногда даже без слов.

На День Святого Валентина, спустя три месяца после первого свидания, он подарил ей кольцо с маленьким бриллиантом и сделал предложение. У него не было ни родителей, ни близких родственников – он мечтал о семейной жизни с Оливией. Когда они сообщили Мэрибел о своих планах, та была очень рада. Джо Грейсон был отличной партией для ее дочери. На него можно было положиться, работая над новыми смелыми проектами. Мэрибел была в восторге. Чувства Оливии к нему поначалу не были ни восторженными, ни романтическими, они были цельными и прочными, как и его всё усиливавшаяся любовь к ней.

Через шесть месяцев с момента их первого свидания и после года знакомства состоялась скромная церемония бракосочетания. Джо оставил других своих клиентов и стал штатным сотрудником «Фабрики». Его рассмешило, что Оливия превратила их медовый месяц в поездку с целью закупки товара для магазина. На свои небольшие сбережения он повез Оливию в Европу. Они побывали в Англии, Франции и Италии, а последние два дня провели в Дании, знакомясь со скандинавским мебельным дизайном. Оливия нашла некоторые интересные товары, разместила несколько заказов. Но самой важной находкой в ее жизни были отношения с Джо, которые обеспечивали твердую почву под ногами. Джо получил тепло и привязанность, которых у него никогда не было, а Оливия – надежного мужчину, на которого могла положиться. Кроме Ансела Морриса, в ее жизни не было мужчин. И она понимала, что Джо ей идеально подходит.

Из свадебного путешествия Оливия вернулась в восторге от увиденного в Европе и полная планов по развитию магазина. Не меньший восторг она испытала, когда стали прибывать заказанные товары, многие она распаковывала сама. Вместе с Джо они по вечерам проводили инвентаризацию новых приобретений. Муж был неутомим в стремлении помогать ей, как только мог. Дела шли так хорошо, что Оливия крайне огорчилась, когда вдруг почувствовала недомогание. Она не понимала, что происходит. Вскоре ее самочувствие еще ухудшилось. Джо был серьезно обеспокоен.

Посоветовавшись с Мэрибел, он отвез Оливию в Бостон, к специалисту. Посещение врача еще больше расстроило Оливию: оказалось, что она забеременела во время свадебного путешествия, что совершенно не входило в ее планы. Джо мечтал иметь детей, но они согласились, что с этим надо подождать несколько лет – Оливия считала, что лет пять, – пока она не осуществит задуманное расширение «Фабрики», не поставит бизнес на ноги и не откроет, возможно, один или два новых магазина. Сейчас у нее не было времени на малыша, и она расплакалась, услышав эту новость. Она считала, что ребенок разрушит все ее планы. Джо понимал реакцию жены, но был в полном восторге. По его мнению, не могло быть ничего замечательнее, чем их с Оливией ребенок. Она была женщиной его мечты, и он обещал делать всё возможное, чтобы ей не было трудно. Мэрибел, со своей стороны, предложила отличную идею: она сказала, что готова уйти на пенсию и передать бизнес в их руки. Во всяком случае, молодые супруги были гораздо лучше осведомлены в делах, чем она, и ее вклад в дело в последние годы был невелик. Она им и теперь была нужна, но для ухода за ребенком.

Мэрибел предложила переехать к ним и заботиться о малыше. Оливию эта идея очень обрадовала. Она знала, что дитя будет в хороших руках, а они с Джо смогут целиком посвятить себя работе. Муж настаивал, что будет во всем помогать, чтобы и она могла работать. Это было идеальное решение, благодаря которому незапланированная беременность стала не столь огорчительной. Мэрибел же была в полном восторге. Забота о малыше представлялась ей гораздо интереснее работы в магазине. Она этим бизнесом занималась многие годы, и он просто перерос ее, благодаря Оливии и Джо.

Что касается Оливии, у нее не было времени сидеть дома. Изменения, которые она хотела внедрить, были принципиальными и не терпели отлагательств.

Она работала вплоть до последнего дня беременности. Они с Джо поздним вечером в офисе занимались бухгалтерией и учетом складских запасов, когда у нее отошли воды. На мгновение Оливия испугалась. Это началось. Это было реальностью. Джо подбодрил, успокоил ее, позвонил Мэрибел и врачу и отвез ее в больницу. Он не хотел оставлять ее одну, но ему не разрешили присутствовать при родах. Двенадцать часов он просидел в приемном покое, иногда к нему выходила Мэрибел сообщить, как идут дела. Она сказала, что первые роды всегда проходят долго, но Оливия держится молодцом. Он ужасно беспокоился и надеялся, что ей не придется сильно мучиться. Он очень любил жену и переживал из-за ее первых родов.

Для Оливии всё оказалось труднее, чем она представляла. Но она боялась бы больше, если бы заранее знала, насколько будет больно. Филипп весил чуть больше трех с половиной килограммов, и когда Джо наконец увидел жену после родов, она была измученной и бледной. В тот момент он любил ее сильнее, чем когда-либо, а их малыш был самым прелестным из всех. Они оба плакали, глядя на него, а Джо впервые взял сына на руки. Рождение сына казалось ему чудом, но ей – самым тяжелым испытанием. Однако уже на следующий день, немного придя в себя, она увидела, какой чудесный у нее малыш. Первые несколько дней Оливия кормила сына грудью, а потом его перевели на бутылочку, чтобы ночью кормить малыша могла Мэрибел. Джо не хотел, чтобы Оливия переутомлялась, считая, что она и так пережила достаточно тяжелое испытание. Когда спустя неделю он забирал Оливию и сына домой, то обращался с женой как с хрупкой стеклянной статуэткой. Оливия пыталась убедить мужа, что чувствует себя хорошо. Ей было двадцать три года, и оба, мама и малыш, были здоровыми и сильными.

Мэрибел не спускала внука с рук и буквально тряслась над Филиппом. А как только она его укладывала, сына подхватывал души в нем не чаявший отец. Когда Оливия вернулась в «Фабрику», у нее почти не осталось времени на общение с сыном. Пока Филиппу не исполнился месяц, она работала по полдня, но потом перешла на полный день. Джо считал, что Оливия спешит, и хотел, чтобы она полностью восстановила силы, но знал, как она стремилась в магазин, и не стал возражать. Он сократил свое рабочее время, стал возвращаться домой раньше под предлогом того, что нужно дать Мэрибел отдохнуть, но на самом деле, чтобы самому побыть с сыном.

Филипп рос жизнерадостным, спокойным ребенком. Папа и бабушка души в нем не чаяли и удовлетворяли любые его желания и прихоти. Когда Оливия вечером приходила домой, она их сменяла. Она всё никак не могла поверить, что у них с Джо есть ребенок. Ей казалось, что это не ее малыш, но к шести месяцам он стал радостно улыбаться при виде матери, а Мэрибел иногда привозила его в магазин в коляске – навестить родителей, безумно гордившихся сыном. Джо всем показывал Филиппа. Чувство отцовства было у него в крови, чего нельзя было сказать об Оливии, однако со временем она стала любящей матерью, хотя и не посвящала ребенку все свое время. Ее главным детищем по-прежнему оставался магазин. Она стремилась воплотить в жизнь все свои планы, и каждый день у нее появлялись все новые. Джо за ней едва поспевал. Он не мог сказать, кого любил больше: жену или сына. Во всяком случае, он был совершенно счастлив. Бабушка нянчила Филиппа, и такое положение дел устраивало всех. Мэрибел гораздо больше нравилось присматривать за внуком, чем работать в магазине. Ей было всего сорок восемь лет, но она с радостью ушла на пенсию, тем более по такой замечательной причине. А Джо оказался идеальным партнером для Оливии в реализации ее идей по реформированию магазина.

Он предложил отказаться от продажи простейшей мебели и инструментов и сосредоточиться на отобранных Оливией изделиях, которые хорошо продавались. Из отчетов о финансовом положении компании и о постоянно растущих доходах Джо видел, насколько Оливия хороший, даже гениальный менеджер. Он всё больше и больше просвещал ее в финансовых вопросах. Она охотно училась и очень уважала его рассудительность, практичность, ценила его дельные советы. К тому же муж замечательно относился к ней и к сыну. Большего и желать было нельзя. То, что она вышла за Джо замуж, было лучшим из принятых ею решений.

Вскоре после рождения Филиппа Оливия решила открыть второй магазин, на Лонг-Айленде. Джо сперва относился к этому с опаской, думал, что им придется лезть из кожи вон, но потом, как всегда, признал правоту жены. Они готовились к открытию полгода, а потом появился и третий магазин, в Нью-Джерси, – ровно в первую годовщину рождения Филиппа. В тот вечер Оливия сказала Джо, что хочет открыть продажи в Чикаго, и он понимал, что ничто не может ее остановить. Она была в ударе, но Джо знал, что она права и надо пользоваться благоприятной возможностью. Каждый раз Оливия находила старую фабрику, вроде той под Бостоном, в которой размещался их головной магазин.

А когда работы по открытию филиала в Чикаго шли уже полным ходом и было найдено подходящее помещение, Оливия опять забеременела. Она уже не огорчалась, как прежде, потому что Мэрибел сказала, что с радостью будет нянчить обоих внуков. У нее это отлично получалось с Филиппом, да и Джо много помогал с малышом. Такой вариант оказался очень удачным, потому что Оливия разрывалась между тремя магазинами. Она инстинктивно чувствовала, что нужно для создания интерьера, и умела находить поставщиков с самыми низкими ценами, готовых соблюдать требования к дизайну. Такое сотрудничество было выгодно обеим сторонам.

Когда Грейсоны открывали магазин в Чикаго, она была на девятом месяце. Джо боялся, что жена родит на церемонии открытия или в поезде, но Оливия настояла, что должна там присутствовать. Это был самый большой из их магазинов, уже в первый день работы он вызвал ажиотаж. Бизнес пошел отлично, и Джо с Оливией вернулись в Бостон. Джо настоял, чтобы в поезде она лежала не шевелясь. Он не хотел, чтобы роды начались в вагоне, и считал безумием, что она вообще поехала на открытие. Но Оливия была молодая, сильная и увлеченная их бизнесом. Супруги открыли за два года три новых магазина и зарабатывали больше денег, чем Джо когда-либо мог себе представить. Оливия твердой рукой вела дела, и он верил в ее талант.

Роды начались вечером в день их возвращения. Джо вовремя привез жену в больницу. Новорожденная Лиз оказалась меньше, чем ее брат в свое время. Появилась она на свет спустя два часа после поступления Оливии в родильное отделение, и эти роды прошли для мамочки уже легче. Войдя в палату, Джо увидел сияющую жену с малышкой на руках. Назвали ее Элизабет в честь покойной матери Джо. А через две недели Оливия вернулась на работу на полный день. Мэрибел с удовольствием нянчила внучку и была рада новому ребенку в доме. Это было счастливое время в жизни семьи. Казалось, благодаря материнству креативные способности Оливии усилились. Джо оставалось только изумляться тому, что она уже сделала и планировала еще сделать.

Она стала чаще ездить в командировки: закупала товар для всех четырех магазинов, искала новые дизайнерские решения. Джо тосковал по жене, когда она уезжала, но результаты ее деятельности неизменно положительно отражались на балансе компании. У Оливии никогда не получалось проводить с семьей столько времени, сколько хотелось, но она убеждала мужа и себя, что скоро нагрузка уменьшится и свободного времени у нее станет больше, но так ничего и не менялось. Хотя она и старалась как можно больше бывать дома с мужем и детьми, ее занятость только возрастала. Она зарабатывала миллионы, которые Джо успешно инвестировал. Благодаря Оливии будущее семьи было обеспечено, что было важно для супругов. Она делала состояние, которое должно было приносить им пользу многие годы. «Фабрика» стала легендой, а с ней и Оливия Грейсон. И имя ее мужа тоже стало известно.

Оливия не боялась нового и шла на риск, поскольку Джо одобрял все ее начинания. Она ничего не затевала без его совета, а он не возражал против ее многочисленных командировок. Жена никогда не уезжала, не посоветовавшись с ним, но он понимал, что требуется множество усилий, чтобы сохранить и улучшить то, что они создали. И если она не могла быть с детьми столько, сколько бы хотелось, Мэрибел и Джо подстраховывали ее. На их взгляд, эта система работала: Филипп и Лиз были счастливы, окруженные любовью трех человек, а не двух. И не похоже было, что они горюют, когда мама находилась в командировке или на работе. Когда такое случалось, бабушка и отец удовлетворяли все их потребности и капризы, дарили ласку, внимание, носили на руках. Оливию порой огорчало, что она пропускает важные моменты в жизни детей: она не видела первых шажков Лиз, появления у той первого зубика, но ведь она тоже делала для них нечто важное, обеспечивая жизнь и благосостояние на годы вперед.

Спустя три года, к моменту рождения Джона, они открыли еще четыре магазина, всего их стало восемь. Оливия проверяла работу новой системы учета товарных запасов, которую сама разработала, и пропустила первые признаки приближения родов. Когда она вдруг согнулась в три погибели, Джо немедленно повез жену в больницу, и Джон родился в лифте по пути в родовую палату. Позже Джо, держа на руках своего второго сына, пошутил:

– Я не знаю, Оливия Грейсон, что у тебя получается лучше – рожать детей или вести бизнес. Ты здорово делаешь и то и другое!

Джон был красивым ребенком, очень похожим на маму. Он с ангельским видом лежал на руках отца, а когда Джо передал его Оливии, малыш уютно устроился у нее на груди. На тот момент Филиппу исполнилось уже пять лет, Лиз – три, и Мэрибел легко и с удовольствием управлялась со всей троицей. Оливия с Джо наняли домработницу и кухарку в помощь. Джо, когда мог, раньше уходил с работы, чтобы подменить тещу. У Оливии никогда не получалось уйти из магазина до ужина, но она обязательно возвращалась домой, чтобы уложить детей спать. Для нее это был священный ритуал, который нарушался только во время ее командировок, что случалось всё чаще и чаще. Она чувствовала ответственность и за семью, и за фирму.

Первый магазин за границей Оливия открыла в пригороде Лондона. Потом появились магазины в Париже, Дублине, два в Германии и еще один в Милане. Затем компания вышла на шведский рынок, и одновременно открылись магазины в Техасе и на Западном побережье. Фото Оливии появлялись на обложках «Тайм», «Бизнес уик» и «Форчун». Она стала одной из самых авторитетных бизнес-леди в США. Она держалась без спеси или вызова, но была умна, смела и практична, а ее планы на будущее не имели границ. Оливия мечтала об открытии всё новых магазинов, соответствующих сложившейся успешной модели, опробованной по всему миру. И ей удавалось удерживать качество товара на высоком уровне, сохранять дизайн привлекательным, а цены конкурентными. Магазин товаров для дома Ансела Морриса, некогда занявший старое фабричное здание под Бостоном, превратился в мировую сенсацию.

Брак Оливии и Джо оставался небогатым на события, но прочным. Джо поддерживал жену во всех начинаниях, эффективно помогал в бизнесе и был нетребователен. Он просто был счастлив, что составляет часть ее жизни, и был ее самым большим поклонником. Мэрибел порой ворчала на дочь, что та уделяет мало времени детям, но Оливия делала всё, что могла. Она, несомненно, любила их, но бизнес находила более увлекательным, чем материнство. Джо подменял ее, когда только мог. Он и Мэрибел заботились о детях, когда Оливия бывала занята, что нередко случалось. Она регулярно ездила в командировки, но если оставалась дома, то проводила вечера с семьей. У нее не было желания участвовать в светской жизни или выставлять напоказ семейное благополучие. Ей просто нравилось строить фамильную бизнес-империю, и благодаря ее деловой хватке их состояние росло в геометрической прогрессии. Она говорила о том, что когда-нибудь их дети войдут в семейное дело. Не знавшая отца, Оливия ценила то, каким отцом оказался Джо для их детей. Он никогда не пропускал матчи Детской лиги или школьные спектакли. Для всех них он был опорой, надежной как скала. Она знала, что всегда может положиться на мужа, он никогда не подводил и, Оливия не сомневалась, никогда не подведет.

Оливия считала, что у них идеальная семья. Трое детей – это было больше, чем она когда-либо мечтала. Когда Филиппу было двенадцать, Лиз десять, а Джону семь и Оливия подумывала об открытии магазина в Австралии, она была неприятно удивлена, обнаружив, что опять забеременела. Она была слишком занята, чтобы заводить малютку, и не могла себе этого даже представить. Но когда сообщила эту новость Джо, тот пришел в восторг и сказал, что хочет еще маленькую девочку. Оливии в то время было тридцать шесть лет, а Мэрибел – шестьдесят один, но та заверила, что охотно будет нянчить очередного младенца. Она бесконечно привязалась к своим внукам, порой бывала им матерью в большей степени, чем Оливия, которая по большей части отсутствовала, поскольку постоянно инспектировала магазины компании.

Кассандра родилась спустя семь месяцев. Это были трудные роды, пришлось прибегнуть к кесареву сечению. Выздоровление Оливии заняло больше времени, чем прежде, а ей не терпелось вернуться на работу. Малышка оказалась прелестной, и Джо пребывал в восторге. Оливии труднее было привязаться к ней, чем к другим детям. Беременность протекала нелегко и выбила ее из колеи, к тому же роды прошли гораздо тяжелее. Боясь себе в этом признаться, она сожалела о времени и энергии, которые отняла у нее беременность. Она больше не хотела ставить себя в зависимость от маленького ребенка. Между первыми тремя детьми была небольшая разница в возрасте, и они все росли вместе. Кассандра, или Касси, как ее называли в семье, была гораздо младше и не подходила к их компании. К тому же она с самого начала была другой. Трое старших детей Грейсонов были блондинами, похожими на родителей. У зеленоглазой Касси волосы были черными как смоль. Никто не мог понять, на кого она похожа. Первым словом, которое она произнесла, было «нет». Мэрибел не раз говорила зятю, что Оливия в детстве была точно такой же, у нее всегда было свое мнение. Но Оливия была гораздо покладистей Касси, которая стала в семье инакомыслящей.

Касси обожала отца, а мать с ранних лет критиковала за то, что та слишком мало времени проводит с семьей. Другие это тоже замечали, но ведь Оливии надо было управлять империей и приходилось полагаться на Джо и Мэрибел в том, на что у самой не хватало времени. Она старалась посещать важные мероприятия: школьные спектакли и балетные выступления, – но ей трудно было следить за текущими делами детей, у Джо это лучше получалось, и он никогда не высказывал претензий Оливии, что та мало времени уделяет семье. Муж прекрасно понимал, что она совершила и еще хотела бы совершить. Он знал, что никогда сам не смог бы такое сделать, и выручал ее, когда и как только мог. Оливия всегда говорила, что он святой. Она любила своих детей, а Джо был идеальным мужем и отцом.

Ее постиг страшный удар, когда в возрасте шестидесяти лет Джо умер. В пятьдесят пять Оливия овдовела. После тридцати двух лет совместной жизни она не могла представить свой мир без мужа. И Оливия поняла, что единственное, что способно ослабить боль утраты, – это бизнес. Она стала работать еще больше, чем когда-либо прежде. Касси уже училась в колледже, старшие выросли и разъехались, переженившись, а у Лиз появились даже свои дети. Они больше не нуждались в ежедневном общении. Когда Кассандра уехала в Англию, Мэрибел переселилась в дом престарелых. Ей было уже восемьдесят лет, и она сочла, что время для этого настало. Она сделала дочери бесценный подарок, и Оливия это понимала. Мать вырастила ее детей, посвятив этому тридцать лет своей жизни, чтобы Оливия могла заниматься бизнесом, который служил поддержкой всей семье. С отъездом Касси, без матери и мужа, жизнь Оливии опустела, и она сосредоточилась только на работе. А годы шли.

Миновало четырнадцать лет с момента смерти Джо, и теперь Оливия каждый год с нетерпением ждала короткого двухнедельного летнего отпуска с детьми. Она так много пропустила в их детстве, что стала необыкновенно ценить время, проведенное с ними взрослыми. Что касалось Кассандры, восстанавливать отношения уже поздно. Касси этого матери не позволила бы, они сильно отдалились друг от друга после смерти Джо. Всем им его очень не хватало, он был таким хорошим, добрым человеком, что сердце у Оливии болело каждый раз, когда она вспоминала о муже. Оливия хорошо понимала, как ей повезло с мужем и какой счастливой Джо сделал ее жизнь.

Сразу после смерти Джо Оливия стала ежегодно проводить отпуск с детьми, чтобы наладить с ними добрые отношения. Она знала, что этого недостаточно для восполнения утраченного. Раньше она не отдавала себе отчета в том, что, заботясь о финансовом благополучии семьи, теряет что-то очень важное. Она понимала, что, как ни старайся, всего успеть невозможно. Джо до самой смерти считал, что Оливия поступает правильно. А Оливия знала, как ей повезло с Джо, таким любящим и хорошим человеком. Она всегда любила мужа и детей, даже притом что часто отсутствовала дома. Он это понимал, дети – не все.

Оливия всё еще пыталась возместить детям то, что упустила в годы их детства. Мэрибел говорила, что когда-нибудь они ее простят, но ее дочь начинала сомневаться, что такое возможно. Нельзя вернуть кому-то давно отнятое у него время. Теперь ей только оставалось попытаться это сделать. Она всегда была честной с семьей. Она любила детей раньше, любила и сейчас, когда они стали взрослыми, возможно, даже сильнее, чем они осознавали или могли себе представить. Некоторые из них были великодушнее. Лиз из кожи вон лезла, чтобы мама ее похвалила, хотя это и так ей было обеспечено. Джон, судя по всему, не держал зла на мать. Филипп держал с ней дистанцию, а Касс – Оливия знала – никогда бы не простила матери ее грехи, а особенно отсутствие в момент смерти Джо.

Но кто, в конечном счете, мог судить, кто прав, а кто виноват? Оливия постоянно мучилась вопросом, что было бы, перестань она работать, когда родились дети? Стали бы они счастливее, и было бы им достаточно родителей? Неизвестно. Конечно, семья жила бы скромнее, но, возможно, построенная ею империя не имела для ее детей такого значения, как она полагала? Время вспять не повернешь. Она сделала всё, что могла, и продолжала делать, сохраняя для них семейный бизнес и организуя детям незабываемые летние путешествия. Она верила, что круиз на потрясающей яхте, которую арендовала для семьи в этом году, превзойдет все предыдущие поездки.

Оливия знала, что когда-нибудь всё созданное тяжелым трудом она оставит детям в наследство, которое станет поддержкой для них самих, их детей и внуков на многие десятилетия. Это был такой же подарок им, как и ее любовь, независимо от того, понимали дети это и готовы были простить ей промахи и грехи или нет. Бизнес, который она для семьи построила, был выражением ее любви. Оливия всё никак не могла осознать, насколько быстро промчалось время.