Аролинда:
      Не стоит нам слушать. Я холодею от этого звука.
      Тармия:
      Он не может играть, как Награ или дорогой Треханнион. Нам не нравится, потому что мы уже слушали Треханниона.
      Аролинда:
      Мне не нравится слушать это, потому что я холодею.
      Тармия:
      Мы чувствуем холод, потому что Королева открыла окно. {Караульному} Найди человека, который играет на лютне, дай ему это, и пусть он прекратит игру.
      {Караульный уходит}
      Ихтарион:
      Слышите? Он все еще играет.
      Король Карнос: Да, все мы слышим его; это - только человек. {К другому или тому же Караульному} Пусть он прекратит играть.
      Караульный:
      Да, ваше Величество.
      {Выходит)
      {Входит с другим человеком}
      Караульный:
      Вот человек, который не слышит лютню.
      Король Карнос: Ах. Ты что же, глухой или нет?
      Человек:
      Нет, ваше Величество.
      Король Карнос: Ты слышишь меня?
      Человек:
      Да, ваше Величество.
      Король Карнос: Слушай!
      * * *
      Теперь ты слышишь лютню?
      Человек:
      Нет, ваше Величество.
      Король Карнос: Кто послал тебя в Барбул-эль-Шарнак?
      Человек:
      Капитан наездников послал меня, ваше Величество.
      Король Карнос: Тогда иди и не возвращайся. Ты глухой, и дурак к тому же. {Про себя.} Королева не будет спать. {Остальным} Королева не уснет. {Другим} Приведите музыканта, приведите музыканта побыстрее. {Бормочет} Королева не уснет.
      {Человек низко кланяется и отбывает. Он прощается со стражами. Королева отходит от окна, что-то нашептывая. Музыка слышится снаружи.}
      Королева:
      Ах, это земная музыка, но той, другой мелодии я боюсь.
      Король Карнос: Мы все слышали ее. Успокойтесь. Успокойтесь.
      Королева:
      Один человек ничего не слышал.
      Король Карнос: Но он ушел. Теперь мы все слышим эти звуки.
      {Входит караульный.}
      Королева:
      Жаль, что я не могу видеть его.
      Король Карнос: Человек мал, а ночь велика и полна чудес. Вы не сможете разглядеть его.
      Королева:
      Я хотела бы видеть его. Почему я не могу его увидеть?
      Король Карнос: Я послал стражников отыскать его и остановить эту игру на лютне. {Ихтариону} Не дайте Королеве узнать об этом пророчестве. Она может подумать ... Не знаю, что она может подумать.
      Ихтарион:
      Нет, ваше Величество.
      Король Карнос: Королева очень боится богов.
      Ихтарион:
      Да, ваше Величество.
      Королева:
      Вы говорите обо мне?
      Король Карнос: O нет. Мы говорим о богах.
      {Земная музыка стихает.}
      Королева:
      O, не говорите о богах. Боги ужасны; все смерти, которые когда-нибудь совершатся, приходят от богов. В туманных ветрах блуждающих холмов они выделывают будущее, как клинок на наковальне. Будущее пугает меня.
      Король Карнос: Вызовите дев Королевы. Пошлите быстро за ее девами. Не давайте будущему испугать Вас.
      Королева:
      Люди смеются над богами; они часто смеются над богами. Но я уверена, что боги тоже смеются. Ужасно думать о смехе богов. O лютня! Лютня! Как ясно я слышу лютню. Но Вы все слышите ее. Не так ли? Поклянитесь, что Вы все слышите ее.
      Король Карнос: Да, да. Все мы слышим лютню. Это только упражняющийся в игре человек.
      Королева:
      Жаль, что я не могу увидеть его. Тогда я узнала бы, что он - всего лишь человек, а не Гог-Оуза, самый ужасный из богов. Тогда я смогла бы уснуть.
      Король Карнос: {Успокоительно} Да, да.
      {Входит караульный}
      Вот вернулся человек, которого я послал на поиски. Ты нашел лютниста. Скажи королеве, что ты нашел игравшего на лютне.
      Караульный:
      Стражники искали, ваше Величество, и не смогли найти человека, который играет на лютне.
      {Занавес}
      Акт III
      {Прошло три дня.}
      Тармия:
      Что мы наделали! Что мы наделали. Наши мужья обречены. Пророк предаст их, и они найдут свою смерть.
      Аролинда:
      O, что же нам делать?
      Тармия:
      Было бы лучше, если б мы облачились в рубище и не привели бы своих мужей к смерти своими деяниями.
      Аролинда:
      Мы сотворили слишком много и мы разгневали короля, и (кто знает?) мы, возможно, прогневали самих богов.
      Тармия:
      Самих богов! Мы станем подобны Елене. Когда моя мать была ребенком, она видела ее однажды. Она говорила, что это была самая спокойная и самая нежная из женщин, желавшая только любви, и все же из-за нее началась Троянская война, длившаяся четыре или пять лет, и был сожжен город, окруженный замечательными башнями; и некоторые из греческих богов стали на ее сторону, говорила моя мать, а некоторые, как она говорила, были на другой стороне, и они ссорились на Олимпе, где они обитают, и все из-за Елены.
      Аролинда:
      O нет, нет. Это пугает меня. Я только хочу быть красиво одетой и видеть своего мужа счастливым.
      Тармия:
      Вы видели Пророка?
      Аролинда:
      О да, я видела его. Он бродит у дворца. Он свободен, но не может убежать.
      Тармия:
      Как он выглядит? Он напуган?
      Аролинда:
      Он бормочет на ходу. Иногда он плачет; и затем он скрывает лицо под плащом.
      Тармия:
      Я боюсь, что он предаст их.
      Аролинда:
      Я не доверяю пророку. Он - посредник между богами и людьми. Они так далеки. Как он может нести истину тем и другим?
      Тармия:
      Этот Пророк лжет богам. Нет ничего хуже для пророка, чем пророчить ложно.
      {Пророк проходит мимо, опустив голову и бормоча.}
      Пророк:
      Боги изрекли ложь. Боги изрекли ложь. Может ли все их возмездие искупить это?
      Тармия:
      Он говорил о мести.
      Аролинда:
      O, он предаст их.
      {Они плачут. Входит Королева.}
      Королева:
      Почему Вы плачете? Ах, Вы собираетесь умереть. Вы слышали лютню смерти. Вы можете плакать.
      Тармия:
      Нет, ваше Величество. Это человек играл последние три дня. Все мы слышали его.
      Королева:
      Три дня. Да, три дня. Гог-Оуза не играет больше трех дней. Гог-Оуза устает. Он передал сообщение, и он уходит.
      Тармия:
      Все мы слышали его, ваше Величество, кроме глухого молодого человека, который возвратился в Барбул-эль-Шарнак. Мы слышим его теперь.
      Королева:
      Да! Но все равно никто не видел его. Мои девы искали его, но не нашли.
      Тармия:
      Ваше Величество, мой муж слышал его, и Лудибрас, и пока они живы, мы знаем, что нечего бояться. Если бы Король рассердился на них - из-за какой-то глупой истории, которую мог поведать ревнивый человек какой-нибудь преступник, пытающийся избегнуть наказания - если бы Король разгневался на них, они вскрыли бы себе вены; они не пережили бы его гнева. Тогда все мы должны сказать: "Возможно, это Гог-Оузу слышали Ихтарион и Лудибрас".
      Королева:
      Король никогда не разгневается на Ихтариона или Лудибраса.
      Тармия:
      Ваше Величество не смогли бы спать, если б Король разгневался на них.
      Королева:
      О, нет. Я не усну; это было бы ужасно.
      Тармия:
      Ваше Величество бодрствовали бы всю ночь напролет и рыдали.
      Королева:
      О, да. Я не усну; я буду рыдать всю ночь.
      {Выходит}
      Аролинда:
      Она не может повлиять на Короля.
      Тармия:
      Нет. Но он не вынесет ее ночных рыданий.
      {Входит Ихтарион}
      Я уверена, что Пророк предаст вас. Но мы говорили с Королевой. Мы сказали ей, что было бы ужасно, если б Король разгневался на вас, и она будет плакать всю ночь, если он разгневается.
      Ихтарион:
      Бедный испуганный мозг! Как сильны бывают слабые капризы! Она должна быть прекрасной Королевой. Но она доходит до белого каления и плачет от страха перед богами. Перед богами, которые всего лишь тени в лунном свете. Страхи Человека возрастают от всей этой таинственности и отбрасывают огромные тени на землю, и Человек вскакивает в ужасе и говорит: "боги". Нет, они даже меньше, чем тени; мы видели тени, но не видели богов.
      Тармия:
      O не говори так. Ведь боги существовали. Как ужасно они низвергли Блет. И если они все еще обитают во тьме холмов, что же! Они могут услышать твои слова.
      Ихтарион:
      Как! Ты тоже боишься. Не бойся. Мы пойдем и поговорим с Пророком, пока вы последуете за Королевой; будьте рядом с нею, и не дайте ей забыть, что она должна плакать, если Король разгневается на нас.
      Аролинда:
      Я почти боюсь оставаться рядом с Королевой; мне не нравится быть с нею.
      Тармия:
      Она не может причинить нам вреда; она всего боится.
      Аролинда:
      Она пробуждает во мне страх перед невообразимым.
      {Тармия и Аролинда выходят.}
      {Входит Лудибрас.}
      Лудибрас:
      Пророк идет сюда.
      Ихтарион:
      Садитесь. Мы должны поговорить с ним. Он предаст нас.
      Лудибрас:
      Почему Пророк должен предать нас?
      Ихтарион:
      Поскольку ложное пророчество - не его вина; это наша вина; и Король может пощадить его, если он все откроет. Снова он бормочет о мести; многие уже говорили мне об этом.
      Лудибрас:
      Король не пощадит его, даже если он предает нас. Это же он произнес ложное пророчество перед Королем.
      Ихтарион:
      Король не хранит в сердце веры в богов. Именно за обман Пророк должен умереть. Но если он узнает, что мы задумали этот обман ...
      Лудибрас:
      Что мы можем сказать Пророку?
      Ихтарион:
      Ну, мы не можем ничего сказать. Но мы можем узнать из его речей, что он собирается делать.
      Лудибрас:
      Он идет. Мы должны запомнить все, что он скажет.
      Ихтарион:
      Следи за его глазами.
      {Входит Пророк, его глаза скрыты под плащом.}
      Ихтарион и Лудибрас: боги добры.
      Голос-Богов:
      Они благожелательны.
      Ихтарион:
      Я виновен. Я виновен.
      Лудибрас:
      Мы полагаем, что Король смягчится.
      Ихтарион:
      Он часто смягчается на закате; он смотрит на орхидеи по вечерам. Они очень красивы тогда, и если он сердит, его гнев уходит, как только прохладный бриз повеет в час заката.
      Лудибрас:
      Конечно, он смягчится на закате.
      Ихтарион:
      Не сердись. Я действительно виноват. Не сердись.
      Голос-Богов:
      Я не желаю, чтобы Король смягчился на закате.
      Ихтарион:
      Не сердись.
      Голос-Богов:
      В древности было сказано, что боги не могут лгать. Так написано и сказано. Я вошел в сговор с Вами, и я заставил их лгать, поскольку мой голос - голос богов.
      Лудибрас:
      Мы надеемся, что Король простит тебя.
      Голос-Богов:
      Я хочу умереть.
      Ихтарион:
      Нет, нет, мы попросим Короля простить тебя.
      Голос-Богов:
      Я хочу умереть.
      Лудибрас:
      Нет, нет.
      Голос-Богов:
      Из-за меня святые боги солгали; они, которые изрекали истину устами тысячи пророков. Из-за меня они лгали. Они теперь гордо умолкнут навсегда и не вдохновят ни единого пророка впредь, и народы будут блуждать вслепую и гибнуть, не получая предупреждений об ожидающем их роке, или будут уходить в неведомые дали и исчезать в неописуемых временах. И даже если боги все-таки заговорят снова, как сможет Человек поверить им? Я принес проклятие поколениям, еще не увидевшим света.
      Ихтарион:
      Нет. Нет. Не говори так.
      Голос-Богов:
      И мое имя должно стать проклятием на устах многих народов, ожидающих погибели.
      Ихтарион:
      Не поддавайся унынию. Все люди должны умереть, но умереть в унынии...
      Голос-Богов:
      Я предал богов, которые говорили со мной!
      Ихтарион:
      Не поддавайся унынию.
      Голос-Богов:
      Я говорю Вам, что предал богов.
      Ихтарион:
      Слушай меня. И не унывай. Нет никаких богов. Все знают, что никаких богов нет. И Король это знает.
      Голос-Богов:
      Вы услышали, что Пророк лжет, и поверили, что боги мертвы.
      Лудибрас:
      Не существует никаких богов. Это всем известно.
      Голос-Богов:
      Боги есть, и они отомстят Вам. Слушайте, и я расскажу Вам, как это случится. Увы и Вам самим... Слушайте!... Нет, нет, они немы во мраке холмов. Они не сказали мне, потому что я солгал.
      Ихтарион:
      Ты прав; боги покарают нас. Естественно, что они ничего не говорят сейчас; но
      они, разумеется, покарают нас. Посему человек не должен мстить нам, даже если у него имеется на то причина.
      Голос-Богов:
      Не должен.
      Ихтарион:
      Напротив, это могло бы еще сильнее прогневить богов, если б человек опередил их, наказывая нас.
      Голос-Богов:
      Они стремительны; ни один человек не опередит их.
      Лудибрас:
      Человек мог бы попытаться.
      Голос-Богов:
      Солнце садится. Я оставлю Вас теперь, ибо я всегда любил вечернее солнце. Я пойду наблюдать, как оно опускается в золотистые облака и творит чудеса с давно знакомыми вещами. За закатом следует ночь, а за злым делом мщение богов.
      {Уходит направо.}
      Лудибрас:
      Он действительно верит в богов.
      Ихтарион:
      Он столь же безумен, как Королева; мы осмеем безумие, если мы еще увидим пророка. Я думаю, все будут хорошо.
      {Палач крадется за Пророком; он одет в темно-красный атласный плащ; он носит кожаный пояс и держит в руках свой рабочий топор.}
      Лудибрас:
      Его голос был суров, когда он уходил. Я боюсь, он все-таки может предать нас.
      Ихтарион:
      Это маловероятно. Он думает, что боги покарают нас.
      Лудибрас:
      Как долго он будет так думать? Капризы Королевы меняются трижды каждый час.
      Ихтарион:
      Палач подошел очень близко к нему. Он все ближе с каждым часом. У него осталось немного времени для того, чтобы передумать.
      Лудибрас:
      Он пожелает предать нас, если забудет о своих фантазиях.
      Ихтарион:
      Палач так и тянется к нему. Он изобрел новый удар в последнее время, но ни на ком его не опробовал с тех пор, как мы прибыли в Тек.
      Лудибрас:
      Мне не нравится нетерпение палача - Король увидит его и подумает...
      Ихтарион:
      Взгляни, как низко опустилось солнце; у него нет времени предавать нас. Король еще не появился.
      Лудибрас:
      Он идет.
      Ихтарион:
      Но Пророка здесь нет.
      Лудибрас:
      Нет, его еще нет.
      {Входит Король.}
      Король Карнос: девы Королевы убедили ее, что нечего бояться. Они просто великолепны; они должны станцевать передо мной. Королева уснет; они просто великолепны. Ах, Ихтарион. Подойди ко мне, Ихтарион.
      Лудибрас:
      Почему Король призывает Вас?
      Король Карнос: Вы были неправы, Ихтарион.
      Ихтарион:
      Ваше Величество!
      Король Карнос: Вы были неправы, когда думали, что Тек не особенно прекрасен.
      Ихтарион:
      Да, я был неправ, и я весьма виноват перед вами.
      Король Карнос: Да, здесь очень красиво по вечерам. Я буду наблюдать, как вечер опускается на дивные орхидеи. Я никогда больше не увижу Барбул-эль-Шарнака. Я буду сидеть и наблюдать, как солнце опускается в заросли орхидей, пока оно не исчезнет, и пока не угаснут все цвета.
      Ихтарион:
      Здесь теперь так красиво. Как же здесь тихо! Я никогда прежде не видел такого тихого заката.
      Король Карнос: Он подобен картине, сделанной умирающим живописцем, но полной красивых цветов. Даже если все эти орхидеи умрут сегодня вечером, их
      красота останется нерушимой в памяти.
      Лудибрас: {В сторону; Ихтариону} Пророк идет сюда.
      Ихтарион:
      Ваше Величество, Пророк идет во дворец, а палач - прямо у него за спиной. Если Королева увидит палача, не будет ли она обеспокоена? Не лучше ли убить его сразу? Я подам знак палачу?
      Король Карнос: Не теперь. Я сказал: на закате.
      Ихтарион:
      Ваше Величество, милосерднее убить человека перед закатом солнца. Ведь для
      человека естественно любить солнце. Но видеть его закат и знать, что оно не встанет снова - это вторая смерть. Было бы милосердным убить его теперь.
      Король Карнос: я сказал - на закате. Будет несправедливо убить его прежде, чем выяснится ложность его пророчества.
      Ихтарион:
      Но, ваше Величество, мы знаем, что оно ложно. Он тоже знает это.
      Король Карнос: Он должен умереть на закате.
      Лудибрас:
      Ваше Величество, Пророк будет молить о даровании жизни, если его не убьют теперь. И из жалости вы можете его пощадить.
      Король Карнос: Не была ли смерть суждена ему словом короля? Я сказал, что он должен умереть на закате.
      {Входит пророк. Палач крадется у него за спиной.}
      Голос-Богов:
      O боги солгали. И боги будут лгать. Я пророчил ложно, и теперь боги будут лгать. Этого не искупить ни моей казнью, ни наказанием других.
      {Ихтарион и Лудибрас начинают.}
      Ихтарион:
      Он все-таки предаст нас...
      Голос-Богов:
      O, зачем Вы дали моим устам свой голос? O, зачем Вы позволили своему голосу лгать? Столетиями разносилось из города в город: "боги не могут лгать". Кочевники слышали это на равнинах. Обитатели гор слышали это на заре. Теперь все кончено. O Король, дай мне умереть сейчас. Ибо я пророчил ложно, и на закате боги солгут.
      Король Карнос: Еще не закат. Не сомневаюсь, ты говорил истину.
      {Входит королева.} Как хорошо выглядит Королева. Ее девы просто великолепны.
      Лудибрас: {Ихтариону} Даже немного страшно видеть Королеву столь спокойной. Она подобна безветренному закату в зимний день, за которым следует ураган, и водовороты снега скрывают мир.
      Ихтарион:
      Я не люблю тихие закаты; они заставляют меня думать, что случится нечто. Да, Королева очень спокойна; она будет спать сегодня ночью.
      Королева:
      Я больше не боюсь. Все дикие фантазии оставили мой мозг. Я часто беспокоила Вас своими мелкими страхами. Теперь они все покоятся с миром, и я не боюсь больше.
      Король Карнос: Это хорошо; я очень рад. Вы будете крепко спать сегодня ночью.
      Королева:
      Спать... Что ж - да, я буду спать. O да, мы все будем спать.
      Король Карнос: Ваши девы сказали Вам, что нечего бояться.
      Королева:
      Нечего бояться? Нет, мелкие страхи меня больше не беспокоят.
      Король Карнос: Они сказали Вам, что здесь вообще нечего бояться. Абсолютно нечего.
      Королева:
      Нет больше мелких страхов. Есть только один великий страх.
      Король Карнос: Великий страх! И каков же он?
      Королева:
      Я не должна говорить. Вы часто успокаивали меня, когда я была испугана, а теперь было бы нехорошо беспокоить Вас в последний раз.
      Король Карнос: Какой же страх вас терзает? Я пошлю снова за вашими девами?
      Королева:
      Нет, это не мой страх. Это страх всех людей, если б они узнали...
      Король Карнос: {озирается.} Ах, Вы видели этого человека в красном. Я отошлю его прочь. Я отошлю.
      Королева:
      Нет, нет. Мой страх - не земной. Я больше не страшусь мелочей.
      Король Карнос: И что же это тогда?
      Королева:
      Я не знаю точно. Но Вы знаете, как я всегда боялась богов. Боги собираются сотворить нечто ужасное.
      Король Карнос: Поверь мне; боги теперь не сотворят ничего.
      Королева:
      Вы в самом деле были очень добры ко мне. Кажется, так мало времени минуло с тех пор, как верблюды прибыли в Аргун-Зирит по ирисовым болотам, верблюды с огромным золотым паланкином, и колокола звучали у них над головами, высоко в воздухе, серебряные свадебные колокола. Кажется, совсем недавно... Я не знала, как быстро настанет конец.
      Король Карнос: Какой конец? Кому настанет конец?
      Королева:
      Не беспокойтесь. Мы не позволим Судьбе беспокоить нас. Мир и его ежедневные заботы, ах, они ужасны: но Судьба - я улыбаюсь Судьбе. Судьба не может причинить нам боль, если мы улыбаемся ей.
      Король Карнос: Какой конец, Вы говорите, настанет?
      Королева:
      Я не знаю. Что-то, существующее ныне, скоро прекратит свое существование.
      Король Карнос: Нет, нет. Посмотрите на Тек. Он построен на скалах, а наш дворец - весь из мрамора. Время не коснулось его когтями шести столетий. Шесть жестоких столетий с их острыми когтями. Мы восседаем на золоте и опираемся на мрамор. Смерть когда-нибудь настигнет меня, разумеется, но я молод. Предки мои умирали в Барбул-эль-Шарнаке или в Теке, но оставляли нашу династию смеяться в лицо Времени с высоты этих древних стен.
      Королева:
      Простись со мной теперь, пока ничего не случилось.
      Король Карнос: Нет, нет, мы не будем говорить о несчастьях.
      Палач:
      Солнце село.
      Король Карнос: Еще нет. Джунгли скрывают его. Оно еще не село. Посмотрите на красивый цвет орхидей. Ибо как долго пылал их пурпур на сверкающих стенах Тека. Ибо как долго они будут пылать в нашем бессмертном дворце, бессмертном в мраморе и бессмертном в песне. Ах, как меняется их цвет. {Палачу} солнце село. Возьми его. {Королеве} Это - его конец Вы предвидели.
      {Палач хватает Пророка за руку.}
      Голос-Богов:
      Боги лгали!
      Король Карнос: джунгли рушатся! Они падают на землю!
      {Королева слегка улыбается, держа его за руку.} Город падает! Здания катятся на нас! {Звук Грома.}
      Ихтарион:
      Они идут подобно волне, и темнота идет с ними.
      {Громкий и долгий раскат грома. Вспышки красного света и затем полная темнота. Слабый свет, в котором видны лежащие фигуры, разрушенные столбы и куски белого мрамора. Спина Пророка сломана, но он приподнимает голову на мгновение.}
      Голос-Богов: {Торжествующе} Они не лгали!
      Ихтарион:
      O, я убит. {Снаружи слышен смех.} Кто-то смеется. Смех в самом Теке! Да, весь город разрушен. {Демонический смех звучит все громче.} Что за ужасный звук?
      Голос-Богов:
      Это - смех богов, которые не могут лгать и которые теперь возвращаются на свои вершины.
      {Он умирает.}
      {Занавес}
      Враги Королевы
      Действующие лица
      Королева.
      Аказарпсис, ее служанка.
      Принц Радамандаспис.
      Принц Зофернис.
      Жрец Гора.
      Короли Четырех Стран.
      Близнецы-Герцоги Эфиопии.
      Тарни \
      Таррабас | - Рабы.
      Гарли. /
      Сцена: - подземный храм в Египте.
      Время: - Шестая Династия.
      --------
      [Сцена делится на две части. Справа - лестница, ведущая к двери. Слева подземный храм, в который ведет дверь.]
      [Занавес поднимается в темноте над обеими частями сцены.]
      [Два Раба появляются на ступенях, держа тонкие свечи. Спускаясь по ступеням, они зажигают факелы, прикрепленные к стене, своими тонкими свечами. Затем, когда рабы входят в храм, они зажигают прочие факелы, пока не зажгут все. В храме стоит стол, подготовленный к предстоящему пиру, а посреди стены находится забранное решеткой отверстие, похожее на сточную трубу. Эти два раба - Тарни и Таррабас.]
      Таррабас:
      Это гораздо дальше, Тарни?
      Тарни:
      Я думаю, нет, Таррабас.
      Таррабас:
      Сырое, ужасное место.
      Тарни:
      Оно немного дальше.
      Таррабас:
      Почему Королева устраивает пир в таком пугающем месте?
      Тарни:
      Я не знаю. Она усядется за стол со своими врагами.
      Таррабас:
      В земле, из которой я пришел, мы не садимся с врагами за стол.
      Тарни:
      Нет? Королева сядет за стол со своими врагами.
      Таррабас:
      Почему? Ты знаешь, почему?
      Тарни:
      Это дело Королевы.
      [Тишина.]
      Таррабас:
      Дверь, Тарни, мы вошли в дверь!
      Тарни:
      Да, это - Храм.
      Таррабас:
      Уж точно мрачное место.
      Тарни:
      Стол готов. Мы зажигаем эти факелы, и все.
      Таррабас:
      Какому божеству посвящено это место?
      Тарни:
      Когда-то говорили, что это храм Нила. Я не знаю, кому здесь поклоняются теперь.
      Таррабас:
      Так Нил оставил это место?
      Тарни:
      Говорят, что ему здесь больше не поклоняются.
      Таррабас:
      И если бы я был святым Нилом, я тоже остался бы там [указывает] в лучах солнечного света. [Он внезапно видит огромную искаженную колеблющимся светом тень Гарли.] O - O - O!
      Гарли:
      Арргх!
      Тарни:
      А, это Гарли.
      Таррабас:
      Я думал, что ты ужасный злобный бог.
      [Гарли смеется. Он остается лежать на большом железном брусе.]
      Тарни:
      Он ждет здесь Королеву.
      Таррабас:
      Какая зловещая причина вынудила ее позвать Гарли?
      Тарни:
      Я не знаю. Ты ждешь Королеву, Гарли?
      [Гарли кивает.]
      Таррабас:
      Я не стал бы не обедать здесь. Не с Королевой. [Гарли долго смеется.] Наша работа сделана. Пошли. Оставим это место.
      [Таррабас и Тарни поднимаются по ступеням.] [Королева появляется на лестнице со своей служанкой, Аказарпсис. Служанка несет ее шлейф. Они входят в храм.]
      Королева:
      Ах, все готово.
      Аказарпсис:
      Нет, нет, Прославленная Госпожа. Ничего не готово. Ваше одеяние - мы должны закрепить его здесь [указывает на плечо], и затем - бант в ваших волосах. [Она начинает тормошить Королеву.]
      Королева:
      Аказарпсис, Аказарпсис, я не могу вынести того, что у меня есть враги.
      Аказарпсис:
      Действительно, Прославленная Госпожа, это неправильно, что у вас есть враги. У такой нежной, такой стройной и живой, у такой прекрасной - у вас не должно быть противников.
      Королева:
      Если бы боги могли это понять, они ничего подобного бы не допустили.
      Аказарпсис:
      Я налила им темное вино, я предложила им жирную пищу, действительно, я часто предлагала им неприятные вещи. Я сказала: "Королева не должна иметь врагов; она слишком нежна, слишком справедлива". Но они не понимают.
      Королева:
      Если бы они могли увидеть мои слезы, они никогда не позволили бы тяжким горестям обрушиться на одну маленькую женщину. Но они смотрят только на мужчин и их ужасные войны. Почему мужчины должны убивать друг друга и устраивать ужасные войны?
      Аказарпсис:
      Я проклинаю ваших врагов, Прославленная Госпожа, больше, чем боги. Почему они должны беспокоить Вас, такую праведную и такую ранимую? Вы захватили всего лишь ничтожную территорию. Насколько лучше потерять ничтожную территорию, чем проявить невоспитанность и жестокость.
      Королева:
      O, не говори об этой территории. Я ничего не знаю об этих вещах. Говорят, что мои полководцы захватили ее. Откуда я могла узнать? O, почему они должны быть моими врагами?
      Аказарпсис:
      Вы просто великолепны сегодня вечером, Прославленная Госпожа.
      Королева:
      Я должна быть великолепна сегодня вечером.
      Аказарпсис:
      В самом деле, вы просто великолепны.
      Королева:
      Немного больше духов, Аказарпсис.
      Аказарпсис:
      Я завяжу цветной бант чуть ровнее.
      Королева:
      O они никогда не взглянут на него. Они не поймут, оранжевый он или синий. Я заплачу, если они на него не взглянут. Это прелестный бант.
      Аказарпсис:
      Успокойтесь, госпожа! Они скоро будут здесь.
      Королева:
      Я и впрямь думаю, что они уже очень близко, поскольку я вся дрожу.
      Аказарпсис:
      Вы не должны дрожать, Прославленная Госпожа; Вы не должны дрожать.
      Королева:
      Это такие ужасные люди, Аказарпсис.
      Аказарпсис:
      Но Вы не должны дрожать, поскольку ваше одеяние теперь совершенно; а если Вы вздрогнете, увы! Кто может сказать, как оно будет сидеть?
      Королева:
      Это такие огромные, ужасные люди.
      Аказарпсис:
      O, одежда, вспомните об одежде; Вы не должны, Вы не должны!
      Королева:
      O я не могу это вынести. Я не могу это вынести. Здесь Радамандаспис, огромный, жестокий солдат, и ужасный Жрец Гора, и ... и ... O, я не могу видеть их, я не могу видеть их.
      Аказарпсис:
      Госпожа, Вы пригласили их.
      Королева:
      O скажи, что я больна, что я истомлена лихорадкой. Быстрее, быстрее, скажи, что у меня скоротечная лихорадка и что я не могу их видеть.
      Аказарпсис:
      Прославленная Госпожа ...
      Королева:
      Быстрее, я не могу этого вынести.
      [Аказарпсис выходит.] O, я не могу вынести, что у меня есть враги.
      Аказарпсис:
      [Возвращается.]
      Госпожа, они уже здесь.
      Королева:
      O, что же нам делать? ...Подними этот бант повыше так, чтобы он был заметен.
      [Аказарпсис исполняет.] Симпатичный бант.
      [Она продолжает смотреться в ручное зеркальце. Раб спускается по лестнице. За ним Радамандаспис и Зофернис. Радамандаспис и Зофернис останавливаются; раб останавливается чуть ниже.]
      Зофернис:
      В последний раз, Радамандаспис, подумай. Мы все еще можем повернуть обратно.
      Радамандаспис:
      У нее нет ни наружной охраны, ни потайного места для стражников. Здесь только пустынная равнина и Нил.
      Зофернис:
      Кто знает, что у нее может быть в этом темном храме?
      Радамандаспис:
      Храм мал и лестница узка; наши друзья рядом. Мы могли бы удерживать эту лестницу только с нашими мечами против всех ее людей.
      Зофернис:
      Правда. Это узкая лестница. Но все же ... Радамандаспис, я не боюсь мужчин, или богов или даже женщин, но все же, когда я увидел послание этой женщины с предложением явиться к ней на пир, я почувствовал, что нам не стоит идти.
      Радамандаспис:
      Она сказала, что любит нас, хотя мы и ее враги.
      Зофернис:
      Любить врагов - неестественно.
      Радамандаспис:
      Она очень часто меняет свои решения. Ее воля - как ветер, веющий над цветами весной, - клонится то в одну сторону, то в другую. Это одна из ее прихотей.
      Зофернис:
      Я не доверяю ее прихотям.
      Радамандаспис:
      Они называют Вас, Зофернис, подателем добрых советов, поэтому я поверну обратно, раз Вы советуете это, хотя я был бы рад спуститься и отужинать с этой маленькой игривой леди.