ДАВИД ЯКОВЛЕВИЧ ДАР
      БОГИНЯ ДУНЯ И ДРУГИЕ
      НЕВЕРОЯТНЫЕ ИСТОРИИ
      СОДЕРЖАНИЕ
      От автора
      Прекрасная Глаша
      Неудовлетворенные желания
      Пирог с капустой
      Умный Миша
      Бедный Шурик Петров
      Андрей Хижина и его Горе
      Пуп
      Богиня Дуня
      Пять пальцев
      Глупый Ванечка
      Старый юноша
      Забытая кепка
      Волшебные тапочки
      ОТ АВТОРА
      Дай руку, мой добрый читатель!
      Я поведу тебя в город моего вымысла.
      Город моего вымысла похож на всякий город: есть в нем заводы и кинотеатры, сады и бани, стадион и магазины...
      Город как город, только чудеса там на каждом шагу.
      Ты, пожалуй, не поверишь, что все необыкновенные истории, о которых я расскажу в этой книжке, случились на самом деле. Ну что ж! Я и сам в это не очень верю. Но столько всякого пришлось мне за свою жизнь увидеть, столько услышать, столько самому рассказывать, что где уж тут разобраться, что я сам видел, а что другие видели; и что я видел такого, чего не хотел бы видеть, а чего не видел, что хотел бы увидеть; и что было такого, чего не могло быть, а чего не было, что могло быть?..
      Город моего вымысла похож на всякий город. Живут в нем парни и девушки, ученые и милиционеры, умные и глупые, старики и старушки, официантки и кузнецы, трудолюбивые и лодыри. Некоторых из них я хорошо знаю, но не хотел бы знать. Других не знаю, хотя не прочь бы узнать. Одних я уже раньше встречал, хотя не желал встретить. Других никогда не встречал, но всегда хотел встретить. А есть и такие, которых я не встречал, а ты встречал. А есть и такие, которых ни я не встречал, ни ты не встречал - их я попросту выдумал.
      Короче говоря, город как город. Не хуже и не лучше других.
      ПРЕКРАСНАЯ
      ГЛАША
      Мы были тогда еще так молоды, что считали себя уже пожилыми мужчинами. Мы знали, что такое макрокосм и микрозвук, что такое косинус фи и фототелемеханика, и думали, что нам открыты все тайны мира и осталось лишь пожинать плоды своей мудрости.
      Мы жили в одной комнате, в один час уходили на завод, одинаковые обеды заказывали в столовой, одни кинофильмы смотрели в кипо; и когда один получал премию, то все покупали обновки, а когда одного должна была посетить подружка, то все шли в парикмахерскую.
      И мы знали друг о друге всё.
      Мы знали, что сердце нашего белокурого красавчика Вити каждую неделю разбивается вдребезги, и тогда ничего больше Вите не надо: ни галстуков, ни кино, ни велосипеда.
      Мы знали, что умный Миша никогда ничему не удивляется. И если как-нибудь утром он проснется и обнаружит, что уже двадцать второе столетие, то раньше, чем проснемся мы, он найдет этому вполне правдоподобное и удовлетворительное объяснение.
      Мы знали, что глупый, толстый и добродушный Ванечка не будет стоять, если можно сидеть, и не будет сидеть, если можно лежать, и самыми бесполезными занятиями он считает ухаживать за девушками, спорить с товарищами и размышлять о том, есть ли жизнь на других планетах.
      И мы знали, что во всем пашем общежитии, а может быть и на всей улице, нет парня, который был бы скромнее и честнее нашего долговязого Пети Коржика.
      Он скорое язык себе отрежет, чем соврет. Иной раз так сложатся обстоятельства, что всякий соврет, и за это не осудит никто, потому что нельзя не соврать. И сам Петя Коржик понимает, что надо соврать, и даже пробует соврать, но вдруг будто споткнется, покраснеет и взглянет на нас такими жалкими глазами, что сердца у нас сожмутся от сочувствия.
      - Что с тобой? - спросит красавчик Витя.
      - Соврать хотел? - догадается умный Миша.
      - Хотел! - говорит Петя Коржик. - Хотел, ребята!
      Вот каким честным был наш Петя Коржик!
      И вдруг он соврал.
      Да как!
      Вернулся он однажды из вечерней школы, и, как только переступил порог, мы сразу увидели - что-то с нашим Петой не то. Ни на кого он не взглянул, молча снял пальто, нетвердым шагом прошел к столу и раскрыл тетрадь. Долго сидел он над раскрытой тетрадью, и мы ничего не подозревали, по когда красавчик Витя подошел к зеркалу, чтобы примерить новую морскую фуражку с белым верхом, то увидел, что Петя Коржик смотрит вовсе не в тетрадь, а в угол компаты, где пет ничего, кроме электрического провода, белых роликов и черного штепселя. Смотрит он туда не отрываясь, и в глазах его такое удивление, будто ролики там играют в чехарду.
      - Что с тобой? - спросил красавчик Витя, забыв о новой фуражке.
      - В чем дело? - сказал умпый Миша.
      И даже глупый Вапсчка, хотя ничего не сказал.
      но приподнял на кровати свое могучее тело и участливо поглядел на Петю.
      - Ой, ребятушки! - проговорил Петя растерянно и удивленно. - Ой, ребятушки-братцы!
      И он рассказал, что на экзамене по химии познакомился с девушкой, что такой красавицы мы никогда но видели - ни в кипо, ни на картинках, ни в жизии: она так стройна и легка, что все время стараешься не дышать, чтобы она не переломилась и по улетела. И она не ходит по земле, как все другие девушки на свете, а скользит по воздуху, не касаясь земли подметками. А голос у нее такой певучий и мягкий, что стоит ей произнести самое простое слово, пу хотя бы "здравствуйте" или "до свидания", и кажется, будто раздалась задушевная песенка, от которой хочется смеяться и плакать одновременно. А в глаза ей просто невозможно глядеть - голова кружится, как у пьяного, и земля плывет под ногами.
      Ну и посмеялись мы над своим дружком! Откуда могла появиться такая красавица в нашей школе, где мы всех красавиц знали наперечет и среди них не было ни одной, которая уже не разбила бы сердце красавчика Вити? А если бы вдруг и появилась такая красавица, так за что бы она полюбила нашего долговязого, нашего большеухого, нашего скромника Петю Коржика?
      Парень он, правда, хоть куда: и работает неплохо, и в шахматы играет, и школу скоро кончит, но кавалер самый никудышный. Восемнадцать лет на свете прожил, а танцевать так и не научился. И галстук завязать как следует не умеет. И подбородок всегда в чернилах. И главное - девушек боится. Как только незнакомую девушку увидит - поскорей в сторону. А если в сторону никак нельзя, так тут такое с нашим беднягой творится, что смотреть жалко: идет рядом с девушкой, слова не вымолвит, только глазами нам знаки подает: погибаю, мол, не покидайте!
      Уж мы его учили-учили, и все вместе и порознь.
      Красавчик Витя весь свой опыт ему передал - ничего не утаил. Умный Миша целую лекцию прочитал-научно доказал, что девушка, по существу, ничем не отличается от парня. Не помогло.
      И как же он мог познакомиться с такой красавицей, да еще на экзамене по химии?
      - Все ясно, - сказал умный Миша. - Когда человек влюбляется, контроль рассудка ослабевает и явления внешнего мира могут отражаться в сознании с некоторыми искажениями. - И оп поправил очки на своем ученом носике, похожем на маленькую кнопочку.
      А красавчик Витя, комкая в руках новую фуражку, взволнованно убеждал:
      - Уж поверь мне, уж мне ли не знать? Нет таких, чтобы зомли не касались подметками! Соврал ты, Петя Коржик!
      А Петя клянется, что он нисколько но соврал, что все так и есть, как оп говорит.
      - Постойте, ребята, - сказал умный Миша. - Ясно одно: мы должны сами увидеть эту красавицу и решить - действительно ли она так красива, как пас уверяет Петя Коржик, или жо он просто жалкий влюбленный и слова его не заслуживают никакого доверия!
      Сначала Петя Коржик ни за что не хотел назвать се имени, но когда умный Миша сказал, что в таком случае он будет считать разговор исчерпанным и лучше займется изучением английского языка, бедняга сдался.
      - Пожалуйста! - сказал он. - Глаша Парфенова! Угол бульвара Молодежи и переулка Светлых Надежд. Там дом строится. Там она работает.
      На следующий день, сразу после работы, наспех умывшись, мы вскочилп на велосипеды и среди потока автомобилей, автобусов и троллейбусов помчались к переулку Светлых Надежд.
      Пети Коржика с нами не было. Он пошел в парикмахерскую подстричь свои космы, потому что вечером должен был встретиться с Глашей Парфеновой в парке культуры и отдыха.
      На углу бульвара Молодежи и переулка Светлых Надежд действительно строился дом. Он был обнесен лесами будто клеткой, и на разных этажах работали девушки-маляры в красных платочках и синих штанах.
      Мы соскочили с велосипедов, задрали кверху головы, и, хотя нас толкали прохожие, мы стояли и разглядывали девушек, надеясь увидеть среди ппх ту, которая так поразила воображение Пети Коржика.
      Но девушки были как девушки, не лучше и не хуже всех других девушек на свете: и все они касались подметками дощатого настила лесов; и каждой можно было поглядеть в глаза - голова не кружилась. Не было среди них ни особых красавиц, ни особых дурнушек, кроме, впрочем, одной - неуклюжей толстушки в мальчиковых ботинках, которая топала так, что доски под ней гнулись и грохотали.
      будто кто-то бросал на них булыжники.
      Она проходила на высоте третьего этажа с ведром и кистью в руках и напевала таким голосом, что прохожие, которым даже в голову но могло прийти, что этот голос принадлежит девушке, говорили: "Уж если не могут исправить громкоговоритель, так лучше бы выключили его совсем".
      - Эй ты! - закричал красавчик Витя. - Пожалей, пожалуйста, наши барабанные перепонки!
      Услышав это, она перегнулась через перила, и мы увидели такие добродушно-веселые щелочки глаз и столько веснушек на несоразмерно маленьком носике, похожем на озорную морковку, что нам стало весело, как в цирке.
      - Чего рты разинули, бездельники! - закричала толстушка. - А ну, марш отсюда, а не то я вас разделаю, как вот эту стену! - И она обмакнула кисть в ведерко с зеленой краской.
      - Постой! Постой! - замахал руками красавчик Витя. - Скажи, где тут работает Глаша Парфенова?
      - А зачем вам Глаша Парфенова? - спросила она. - Зачем она вам, бездельникам, понадобилась? Я - Глаша Парфенова!
      - Ты... Глаша Парфенова?
      - Это... Глаша Парфенова?
      - Она... Глаша Парфенова?
      - Я - Глаша Парфенова!
      Мы так и покатились со смеху. А Глаша Парфенова, глядя на нас, стала смеяться тоже. И смеялась она так, что доски под ней ходили ходуном и зеленая краска выплескивалась из ведерка и капала на белый верх новенькой морской фуражки красавчика Вити.
      Всю дорогу мы хохотали. Ну и разыграл нас наш тихоня и скромник! И кто бы мог подумать, что он способен выкинуть такую штуку?
      Когда мы вернулись, Петя Коржик был уже дома. В парикмахерской его подстригли, побрызгали одеколоном, галстук был завязан по всем правилам.
      Петя сидел все над той же тетрадью, но решал, как видно, такую задачу, какой нет ни в одной школьной программе.
      - Были у нее? - спросил он с тревогой. - Видели?
      - Ой, были! - хохотал красавчик Витя.
      - Ой, видели! - покатывался умный Миша.
      А Петя чуть не плакал.
      - Может, вы приняли за нее другую, - говорил он в отчаянии. - Может, там у них две Глаши Парфеновы?.. Пойдемте со мной, вы увидите сами, что я не приврал ни слова, что такой, как она, нет ни в кино, ни на картинках, ни в жизни.
      И мы пошли вместе с Петей на свидание.
      Свидание было назначено в парке культуры и отдыха, за музыкальной раковиной. Там, возле пруда, стоит одинокая скамейка, на которой вырезано сорок три мужских имени, и сорок три женских имени, и сорок три сердца, пронзенные сорока тремя стрелами.
      Петя Коржик сел на скамью, а мы устроились ла берегу пруда, свесив ноги с обрыва к белым кувшинкам, лежавшим на громадных листьях, и отсюда, сквозь деревья, нам отлично была видна скамейка и на ней наш дружок, тревожно всматривающийся в даль дорожки.
      Мы заметили девушку почти в тот же момент, что и Петя. Он поднялся ей навстречу и быстро обернулся в нашу сторону, как бы желая сказать:
      "Ну, смотрите!"
      И мы смотрели.
      Нет, он не был обманщиком, наш тихий и скромный Петя Коржик. Все так и было, как он говорил.
      Мы отлично видели прекрасную Глашу. Ее маленькие ножки не ступали по земле, а скользили над ней, не касаясь земли подметками. И была она так стройна и легка, что малейший ветерок, казалось, мог подхватить ее и понести вдоль дорожки. А глаза... Поглядел в них красавчик Витя и зашатался как пьяный, и схватился за куст, чтобы не скатиться с обрыва в воду.
      - Здравствуй, - сказала она ошалевшему от счастья и робости Пете. - Ты давно уже здесь?
      Разве она сказала "здравствуй"? Разве она спросила - давно ли он уже здесь? А нам показалось, что где-то раздалась задушевная песенка, от которой хочется смеяться и плакать одновременно.
      - Видишь? - спросил красавчик Витя и схватил за руку умного Мишу.
      - Не может быть, - прошептал умный Миша, который умел объяснить все на свете.
      А глупый Ванечка вздохнул и ничего не сказал.
      Петя взял Глашу за руку и повел ее к скамье.
      Он шел, пошатываясь от счастья.
      - Глаша! -говорил Петя Коржик, задыхаясь от любви и нежности. - Глаша! Я забыл твою тетрадку по химии. Я забыл ее, Глаша, я не захватил ее с собою, но я верну ее, Глаша, завтра же верну ее, твою тетрадку по химии... - Так он вел ее по дорожке и все говорил и говорил о своей любви, а когда заглядывал ей в глаза, то пошатывался как пьяный.
      Мы вернулись в нашу комнату, к нашим книгам и футбольным таблицам, к нашим бутсам и фотографиям, и молча разделись, и молча легли в свои постели, и молча лежали с открытыми глазами, строгие, счастливые и торжественные.
      Красавчик Витя размышлял: "Наверное, до сих пор мое сердце еще вовсе не разбивалось вдребезги, и только сегодня оно действительно разбилось вдребезги, и больше мне ничего не надо: ни галстуков ни кино, ни велосипеда!"
      И всю ночь ему снилась прекрасная Глаша.
      Умный Миша размышлял: "Первый раз я не могу объяснить чего-то, а если я не могу объяснить чего-то, то, может быть, я не могу объяснить ничего.
      Но если я не могу объяснить ничего, то что ж удивительного в том, что я не могу объяснить чего-то?.."
      И всю ночь ему тоже снилась прекрасная Глаша.
      Глупый Ванечка размышлял: "Должно быть, и Витя и Миша не спят, а думают о прекрасной Глаше. Но думай не думай, ничего от этого не изменится. Так лучше я не буду думать о прекрасной Глаше, а буду спать, потому что зачем же не спать когда можно спать?"
      Но он не мог заснуть, потому что все время думал о том, как бы не думать о прекрасной Глаше.
      Но утро освежает разум, и мы сообразили, что здесь что-то нс так.
      - Чудо! - сказал красавчик Витя.
      - Преломление лучей, - сказал умный Миша, и, надевая на свою заспанную кнопочку очки, он добавил уверенно: - Не может быть одна и та же девушка такой дурнушкой днем и такой прекрасной вечером. Ясно - мы ошиблись. Или днем ошиблись, или вечером.
      И чтобы проверить себя, каждый из пас решил снова пойти поглядеть на прекрасную Глашу.
      Весь день мы думали о ней, и все напоминало о ней: и тонкая струйка питьевой воды в цехе, и соловьиный свист станков, и слишком сосредоточенный вид друзей, и та чуть заметная улыбка, которая время от времени мелькала по лицу Пети Коржика.
      После работы было еще собрание с такой обширной повесткой дня, словно за один вечер мы должны были решить все вопросы, которые волновали, волнуют и будут волновать человечество. И умный Миша не выступал на этом собрании, он не задавал вопросов и не внес ни одного предложения, и все УДИВЛЯЛИСЬ, предполагая, что он заболел.
      А как только собрание кончилось, он раньше всех помчался к проходной, прокричав нам. что ему в Другую сторону, что он очепь спешит, что он потерял очки, что у него лекция, что он нашел очки что всего хорошего... И через секунду его велосипед уже нырнул в толчею улицы.
      И красавчик Витя, как оказалось, спешил, и тоже в другую сторону.
      И глупый Ванечка, выйдя за ворота, подумал минутку и сказал:
      - Ну что ж, раз все спешат в другую сторону, так и я поспешу в другую сторону.
      Только Петя Коржик сказал, что он никуда не спешит, и он пожал руки друзьям, которые помчались в разные стороны.
      Но через десять минут наши велосипеды чуть было не столкнулись у светофора. Сначала мы попытались спрятаться друг от друга за троллейбусами, автобусами и трамваями, потом расхохотались и, когда красный свет светофора сменился зеленым" поехали гуськом среди множества красных огоньков, гнавшихся один за другим по широкой улице.
      Девушек на лесах уже не было. Сторож, сидевший у ворот, указал дом, где жили строители. Все семь этажей были освещены. Сто сорок окон раскрыты настежь. Ветер колыхал сто сорок занавесок.
      Сто сорок абажуров разной окраски цвели в комнатах. И в одной из комнат второго этажа мы увидели Глашу Парфенову.
      Она стояла возле окна, сердитая и толстенькая.
      В одной ее руке было зеркало, а в другой - новая шапочка.
      Это была чудесная шапочка с цветочками и листиками, яркими и свежими, будто они росли в лесу.
      Но как только эту шапочку надела Глаша, цветочки сразу как бы завяли и выцвели, а листики свернулись сухими серыми трубочками, и чудесная шапочка стала похожа на старую кастрюльку, надетую на пенек озорными мальчишками И Глаша заплакала.
      Она стояла возле окна с нелепой кастрюлькой на голове, размазывая по веснушкам слезы.
      Бедная девушка! Бедная дурнушка Глаша!
      А мы стояли на другой стороне улицы, опираясь на свои понурые велосипеды.
      Как мог так обманываться наш несчастный, наш наивный, наш влюбленный Петя Коржик? И мы сами, всю ночь и весь день думавшие о прекрасной Глаше? Или правда, что лунный свет может ввести в такое заблуждение?
      Умный Миша снял очки, протер их, надел опять и снова снял, чтобы протереть, и он не сказал ни слова. И красавчик Витя ничего не сказал. И глупый Ванечка тоже.
      А дурнушка Глаша между тем плакала у окна, не замечая Петю Коржика.
      Он был еще далеко, но мы уже увидели его.
      - Держись, Петя! Мужайся, дружок! - бодро крикнул ему красавчик Витя. Вот она, твоя прекрасная Глаша!
      - Не расстраивайся, сейчас я тебе все объясню! - не очень уверенно закричал умный Миша.
      А глупый Ванечка вздохнул и сказал:
      - Хе!
      И это могло означать что угодно.
      Но Петя Коржик, наверное, даже не услышал наших возгласов.
      - Глаша! - крикнул он, как только приблизился к ее дому.
      И Глаша увидела Петю Коржика.
      И как только она увидела его, так произошло чудо, какое может быть только в сказках, только в сказках для маленьких детей, для глупых детей, которые еще не знают ни физики, ни логики, ни диалектики.
      В окне, как в раме, стояла Глаша Парфенова.
      Она была так стройна, что хотелось задержать дыхание, чтобы она нс переломилась и не улетела. А в глаза ее нельзя было заглянуть - кружилась голова и земля плыла под ногами.
      - Здравствуй, Петя! - сказала она, и нам показалось, что раздалась задушевная песенка, от которой хочется смеяться и плакать одновременно. Здравствуй, Петя! - сказала она и вышла на балкон, и мы увидели, что ее туфельки не касались балкона подметками.
      Нет, он не обманул нас, наш честный, наш скромный дружок. Прекраснее Глаши Парфеновой не было девушки в городе. Таких мы не видели нп в кино, ни на картинках, ни в жизни.
      И мы поняли, что нам открыты далеко не все тайны мира и пожинать плоды своей мудрости еще рано.
      НЕУДОВЛЕТВОРЕННЫЕ
      ЖЕЛАНИЯ
      Это очень странное происшествие.
      Оно произошло на кладбище.
      Поздней ночью.
      Один из участников этого происшествия - живой, здоровый, красивый парень.
      Другой - покойник, лежавший в могиле.
      Живой парень работал на нашем заводе.
      У него были широкие плечи, светлые волосы, прекрасное здоровье и отлично сшитый костюм.
      Премии за хорошую работу он получал каждый месяц, регулярно, как зарплату; в кино ходил два раза в неделю, не пропуская ни одного нового фильма; по количеству галстуков занимал первое, а по плаванию вольным стилем - второе место на заводе, и ухаживал за красавицей Маней Пальчик, в которую были влюблены шесть офицеров, пять инженеров, четыре студента, три слесаря, два ремесленника и один председатель завкома.
      И некоторые из нас завидовали живому, здоровому и красивому парню.
      Но сам он считал себя несчастливым, потому что имел много неудовлетворенных желаний.
      Он желал купить мотоцикл, жениться на Мане Пальчик, сниматься в кино, стать чемпионом мира по плаванию. И еще у него было столько разных желаний, что даже не перечислить.
      Все эти желания нс давали ему покоя.
      Когда он приходил в дом культуры - широкоплечий, здоровый, красивый, в отлично сшитом костюме и ярком галстуке, - то становился к стене, скрещивал на груди руки, и, видя, что шесть офицеров, пять инженеров, четыре студента, три слесаря, два ремесленника и один председатель завкома танцуют, смеются и шутят с красавицей Маней Пальчик, он спрашивал у кого-нибудь, кто оказывался рядом:
      - Как вы думаете, неужели у всех у них тоже есть неудовлетворенные желания?
      Ему отвечали, что у всех есть желания, и он говорил, горько вздыхая:
      - Прямо не верится, что, пмея неудовлетворенные желания, можно так веселиться. А вот я просто места себе не могу найти, так мне хочется, чтобы все мои желания исполнились.
      И он уходил из дома культуры за город и бродил там один по рощам, огородам и кладбищам, предаваясь своим невеселым размышлениям.
      Однажды, забредя на кладбище и не спеша возвращаться в город, потому что дома желания терзали его особенно сильно, он прилег на траву, оперся локтем о могильный холмик, закурпл и, глядя на быстрые облака, бегущие по ночному небу, стал рассуждать сам с собой:
      - Ах, почему я такой несчастный? Работаю, кажется, неплохо, членские взносы в профсоюз плачу аккуратно, собрания не пропускаю, а исполнить все свои желания никак не могу.
      Он размышлял вслух, думая, что его никто не слышит, но вдруг раздался голос - такой хриплый и простуженный, какой мог исходить только из сырой могилы.
      - Здорово, приятель! - сказал из-под земли покойник. - Лежу и удивляюсь: живой, здоровый парспь, а скулишь, как баба. Интересно, что бы ты запел, если бы хоть день побыл в моем положении?
      Живой парень был но из трусливых, иначе он не пришел бы ночью на кладбище, и он ответил своим обычным жалобным тоном:
      - Конечно, тебе-то что? У тебя, наверно, нет никаких неудовлетворенных желаний.
      - Вот именно, - сказал покойник, - решительно никаких. Даже закурить не хочется. Скучища такая, что можно с ума сойти.
      - А ты кто такой? - спросил живой парень.
      - А я Витька Малышкин. Не слышал? С машиностроительного. Я еще в самодеятельности выступал. Две недели назад похоронили. Вот так же на мокрой траве полежал и схватил воспаление легких.
      - Да уж, незавидное твое положение, что и говорить, - вздохнул живой парень. - Да только и мне не сладко. Ну, стоит ли жить на свете, если нельзя удовлетворить вес свои желания?
      - Ой, приятель, стоит! - твердо сказал покойник. - Но если тебе совсем невтерпеж, то, так уж и быть, отдай-ка ты мне свои неудовлетворенные желания, пусть они терзают меня - мне уж хуже не будет.
      - Шутишь? - спросил живой парень. - И у меня не останется никаких неудовлетворенных желаний?
      - Будь уверен! - сказал покойник. - Решительно никаких. У тебя останутся только удовлетворенные желания.
      - Ну что ж, - сказал живой парень, - если ты такой хороший товарищ, так бери поскорее себе все мои неудовлетворенные желания, потому что меня они просто замучили, а тебе с пими даже веселее будет лежать в могиле. Так что и я выгадаю и ты не прогадаешь.
      - Пожалуйста! - сказал покойник. - Почему мертвому не пострадать за живого, разве мало живые страдали за мертвых?
      И как только он это сказал, взошла луна, осветив кресты и могильные памятники, и в тот же миг все неудовлетворенные желания живого парня перешли к покойнику, а у живого парня остались только удовлетворенные желания.
      - Ну как, - деловито спросил покойник, - порядок? Теперь у тебя больше нет никаких неудовлетворенных желаний? А то, может, что-нибудь позабыл, так давай вспоминай, пока не поздно!
      Но ни одного неудовлетворенного желания живой парень найти в себе больше не мог.
      А покойнику вдруг захотелось купить мотоцикл, жениться на Мане Пальчик, сниматься в кино, стать чемпионом мира по плаванию. И еще у него появилось столько разных желаний, что даже не перечислить.
      Ему не терпелось исполнить их поскорей, но об этом нечего было и думать, пока он лежал в могиле.
      И он стал разгребать руками землю и к утру вылез из могилы.
      Вид у него был довольно жалкий. Небритый, с заострившимся носиком, маленький и худенький, он дрожал в своем помятом пиджачке от неудовлетворенных желаний, зверского аппетита и утреннего холода.
      - Скорей дай закурить, две недели не курил, - сказал он живому парню и, подхлестываемый своими желаниями, помчался к трамвайной остановке.
      Как раз в это время проходил по кладбищу сторож. Он увидел, что кто-то со всех ног бежит к воротам, и это показалось ему подозрительным.
      - Эй ты! - закричал он. - Остановись! Кто такой?
      - Не беспокойтесь, папаша, все в порядке! - крикнул покойник. - Я покойник Витька Малышкии. Трамвай уйдет!
      - Куда же ты бежишь, если ты покойник? - кричал сторож. - Остановись, а то свистеть буду!
      - Трамвай уйдет! - кричал покойник. - Спешу! - И он вскочил на заднюю площадку трамвая и помахал сторожу рукой.
      - Эге! - сказал сторож. - Вижу я, какой ты покойник! Нет, сынок, меня не проведешь, двадцать лет служу на кладбище, уж я-то могу отличить, кто живой, а кто покойник.
      И пошел сторож по кладбищу дальше.
      А дальше он увидел разрытую могилу и возле нее живого парня.
      - Эй ты! - сказал сторож. - Чего разлегся? Живой или мертвый?
      - Живой, - сказал живой парень.
      - Так чего же ты не встаешь, если живой? - спросил сторож.
      - Нет у меня желания встать, - сказал живой парень.
      - Странно, - сказал сторож. - А на работу не опоздаешь?
      - Нет у меня желания идти на работу, - сказал живой парепь.
      - Очень странно, - сказал сторож, почесал седой затылок и стал закуривать. - Ну что ж, коли так, давай лежи. А закурить хочешь?
      - Нет у меня желания закурить, - сказал живой парень.
      - Эге! - сказал сторож. - Вижу я, какой ты живой! Нет, сынок, меня не проведешь, двадцать лет служу на кладбище, уж я-то могу отличить, кто живой, а кто покойник!
      И, подивившись, что покойник лежит не в могиле, он зарыл живого парня в землю.
      А Витька Малышкин и сейчас работает на машиностроительном заводе.
      Oн мечтает купить мотоцикл, жениться на Мане Пальчик, сниматься в кино, стать чемпионом мира по плаванию. И еще у него столько разных желаний, что даже не перечислить.
      Все эти желания не дают ему покоя.
      Но он считает себя очень счастливым.
      И когда он приходит в дом культуры - маленький, худенький и веселый, то весь вечер танцует, смеется и шутит с красавицей Маней Пальчик, а у стены грустят и злятся шесть офицеров, пять инженеров, четыре студента, три слесаря, два ремесленника и один председатель завкома.
      ПИРОГ
      С КАПУСТОЙ
      Стоит мне проглотить кусочек пирога с капустой, как сразу вспоминается отрочество, общежитие и далекий, как небо, потолок с тремя крылатыми и пухлыми амурами. Между ними восседала величественная особа, чуть прикрытая голубой прозрачной рубашкой. За ее громадные размеры и важную осанку мы прозвали се тетей Настей, как звали нашу усатую повариху, которая пекла такой пирог с капустой, что просто вспомнить о нем невозможно без душевного волнения.
      Что это был за пирог с капустой! Пышный, мягкий, сдобный, с золотистой корочкой, рассыпавшейся раньше, чем прикоснешься к ней зубами, с душистой и сочной капустой, которая таяла во рту, отгоняя всякие мрачные мысли.
      Мы так его любили, что нам ничего другого не надо было: ни супа, ни каши, ни котлет, ни чаю.
      И когда мь1 съедали свой кусок пирога с капустой, то даже наш долговязый тихоня и скромник Петя Коржик, вставая из-за стола, говорил мечтательно и проникновенно:
      - Ну и пирог был сегодня, ребята! - и его нежные уши пламенели от удовольствия.
      А умный Миша, который умел объяснить вес на свете, изрекал:
      - Все ясно, товарищи! Пирог с капустой наиболее соответствует разносторонним потребностям наших молодых организмов.
      А горячий и восторженный красавчик Витя восклицал, ероша свои белокурые волосы:
      - Если я стану когда-нибудь знаменитостью, братцы, я буду три раза в день есть пирог с капустой. Три раза в день - на завтрак, обед и ужип!
      А глупый Ванечка, слушая это, облизывал свои ленивые губы и произносил:
      - Хе!
      И это могло означать что угодно.
      Каждый раз, встречая нашу усатую повариху в кухне, кладовке или в коридоре, красавчик Витя становился перед пей на одно колено, как Ромео перед Джульеттой, и протягивал руки.
      - Тетя Настя! - говорил он. - Испеките завтра пирог с капустой.
      И она отвечала с высоты своего трехэтажного роста:
      - Глупые вы мальчики! Разве я сама не люблю пирога с капустой! Только нельзя же каждый день кормить вас одним и тем же.
      Но мы не понимали, почему этого нельзя.
      И однажды во время обеда, когда все мы были в столовой и уже съели щи на первое и нам разносили котлеты с картофельным пюре на второе, Витя вдруг отодвинул стул, встал во весь рост и обратился ко всем с такой речью:
      - Ребята! - сказал он. - Не пора ли нам поднять вопрос о пироге с капустой?
      И от всех столиков закричали:
      - Верно! Давай про пирог с капустой!
      - Я хочу спросить, - сказал он, - почему нас нельзя каждый день кормить пирогом с капустой? Животы у нас заболят, что ли?
      И от всех столиков кричали:
      - Не заболят!
      - Или мы растолстеем, как эти амуры на потолке?
      И от всех столиков кричали:
      - Не растолстеем!
      Решение было принято под гул всеобщего одобрения.