ИШАКИ ВСЕХ СТРАН, СОЕДИНЯЙТЕСЬ!
Ну, теперь пусть поломает голову,– хихикали между собой заговорщики.
Простаки прикатил назад неожиданно скоро, и операция продолжалась. Чаще всего похищение удавалось неожиданно легко – если ослик был просто привязан на ночь к дереву. Тогда оставалось только отвязать его и увести.
Посложнее обстояло дело с ишаками Филимона Страхиса, поскольку он был первым трусом на деревне. Каких только предосторожностей не придумывал Страхис, чтобы оградить себя и свою живность от бесчисленных напастей, которые мерещились ему повсюду. Поэтому два его ишака закрывались на ночь в сарай, на дверь которого навешивался старинный амбарный замок. Изучив его, Аманда и Дэвид пришли к выводу, что его можно открыть с помощью отвертки, но с этим придется повозиться. Теперь уже Яни встал на страже, а Дэвид и Аманда принялись орудовать отверткой. Когда оставался последний винт, отвертка неожиданно выскользнула из вспотевших рук Дэвида. Она с таким звоном ударилась о стоявшее внизу перевернутое ведро, что дети оцепенели от неожиданности и у них перехватило дыхание. В ночной тишине этот звук произвел впечатление разорвавшейся бомбы. Внутри домика послышались скрип и бормотание.
– Быстрее, выводим ослов,– прошептал Дэвид.
Но в этот момент Яни увидел Филимона Страхиса с керосиновой лампой и двустволкой.
– К-кто з-здесь? – прошептал хозяин дрожащим голосом.– Н-ни с места, а то ст-ст-стреляю!
Яни знал, что его противник – такой же меткий стрелок, как и отважный храбрец, но ему было не до смеха. Мальчик издал из своего укрытия пару душераздирающих стонов и произнес глухим, скрипучим голосом:
– Я вур-да-лак, Стра-хис. Я при-шел вы-пить тво-ю кровь и за-брать твою ду-у-у-шуууууу...
Страхис, всю жизнь печенкой чуявший, что однажды с ним непременно случится что-то кошмарное, уронил лампу и отскочил.
– Святой Поликарп, сп-сп-сп-аси меня! – заскулил он.– Боже, сжалься надо мной!
– Не по-мо-жет,– гудел Яни, жутко стуча зубами.– Я при-шел за-брать твою ду-у-у-шуууу!..
В это время Аманда и Дэвид уже тащили из сарая ишаков. Это оказалось нелегким делом, так как натрудившиеся за день животные вовсе не горели желанием покидать уютное теплое стойло. Однако Яни, бегая вокруг дома, так блестяще играл вурдалака, а Страхис так молил о помощи всех святых, какие только есть в календаре, что легкий шум, производимый ребятами в сарае, был вовсе не заметен. Как только Яни увидел, что его сообщники с добычей скрылись за оливами, он издал пару прощальных вздохов и нырнул в темноту. Бедняга Страхис не мог поверить, что его оставили в покое.
К тому времени, когда восточный горизонт начал светлеть бледно-зеленым, на пляже были собраны почти все ишаки деревни. Не было лишь четырех, принадлежащих папаше Никосу, поскольку к стойлу, где он их держал, подобраться было практически невозможно. Но Яни заявил с таинственным видом, что нашел способ их заполучить.
– Ну, мы творим чудеса,– потирала руки Аманда, с удовлетворением глядя на стадо из четырнадцати грустных ишаков и одного пони.
– Погоди радоваться, мы еще не закончили,– заметил Дэвид.
– Слушайте, давайте сначала переправим все это стадо на Остров Гесперид, а потом уж решим, как быть с ишаками папаши Никоса,– предложила Аманда.
– Правильно,– сказал Яни.– Так и надо сделать.
Выходить на ночную прогулку неохота было всем ишакам. Но когда они поняли, что их хотят загнать в воду и заставить плыть, тут уж начался всеобщий бунт. Ишаки лягались и упрямились, а один даже отвязался и что есть мочи носился по пляжу, пока перепуганные дети не поймали его и не привязали ко всем остальным. Бедняжкам так не хотелось переходить к водным процедурам, что операция по переправе стада на остров заняла более часа. Оказавшись на суше, ослы недовольно отряхивались и глубоко вздыхали, выражая свое раздражение. Ребята заботливо отвели их на террасу, привязали и положили перед каждым изрядную охапку сена, чтобы отвлечь от неприятных ощущений. Затем переплыли назад на Мелиссу.
– Значит, так,– прошептал Яни, когда дети укрылись в зарослях бамбука, примыкавших к полю,– эта земля принадлежит папаше Никосу. Ослов он обычно привязывает к фиговому дереву. Когда он появится, я выйду из засады и подниму шум.
– Какой шум? – не поняла Аманда.
– А вот увидите,– сказал Яни и таинственно улыбнулся Аманде.– Я совершенно уверен, что это отвлечет их внимание от ослов, но и вы не зевайте – я не смогу задержать их надолго.
– Мы оценили, как ты отвлек внимание Страхиса,– захихикала Аманда.
– Подумаешь! – махнул рукой Яни.– С этим-то было справиться легко. А вот папаша Никос – крепкий орешек и с ним придется повозиться.
Дети терпеливо ждали, и как только взошло солнце, папаша Никос с семьей появились в поле. К счастью похитителей, папаша Никос привел с собою всех четверых ослов. Весело болтая, отец семейства, его супруга и два сына спустились с холма, привязали ослов к фиговому дереву и, достав мотыги, принялись за работу.
– Пора,– сказал Яни.
К удивлению Аманды, Яни достал из кармана перочинный нож и, прежде чем ребята что-нибудь поняли, сделал у себя на ступне два надреза, так что между пальцами ноги потекла кровь.
– Что ты делаешь?! – с ужасом спросила Аманда.
Тот прикусил губу, но все же улыбнулся девочке.
– Надо, чтобы все выглядело реалистично,– сказал он,– иначе папашу Никоса не одурачишь. Ну, отвязывайте ослов и переправляйте их на Остров Гесперид, а затем возвращайтесь в деревню. Я буду там.
Он спрятал нож и скрылся в зарослях.
– Интересно, чего это он?! – спросил Дэвид.
Аманда пожала плечами.
– Мне самой интересно,– сказала она,– но он умница, так что пусть действует, как считает нужным. Ну, теперь скорее к дереву!
Они проползли вокруг поля и спрятались за кустами возле фигового дерева. Вдруг они с изумлением и тревогой увидели, как Яни вышел из бамбука навстречу папаше Никосу и его семье. Мало того, он пожелал папаше Никосу доброго утра, на что тот вежливо ответил. Потом Яни тактично поинтересовался насчет урожая и вдруг повалился на землю с таким протяжным криком, что Аманда даже подпрыгнула на месте.
– Змея! Змея! – вопил он.– Меня укусила змея!
Папаша Никос и его домочадцы тут же побросали мотыги и бросились туда, где Яни катался по траве, как будто его и в самом деле укусила змея. Члены семейства собрались вокруг мальчика, подняли ему голову и осмотрели рану, наперебой предлагая множество средств, помогающих от укуса змей. Крики Яни были столь душераздирающи, что папаше Никосу и всем остальным пришлось перекрикиваться, чтобы понять друг друга. Какофония послужила отличным прикрытием для шума, с которым Аманда, Дэвид и Простаки отвязывали и угоняли ослов.
– Утюгом прижечь,– промычал папаша Никос,– и все пройдет.
– Нет, нет,– воскликнула мамаша Никос,– чеснок с оливковым маслом. Моя мама всегда так делала.
– Умираю!!! – вопил Яни. Сквозь полузакрытые веки он увидел, что осликов успешно увели, и кричал скорее оттого, что вошел в роль.
– Нет, нет, золотко,– гудел папаша Никос,– мы тебе умереть не дадим. Сейчас отнесем тебя в деревню, прижжем раскаленным утюжком, и все пройдет.
– Никаких утюгов! Только чеснок с маслом! – визжала мамаша Никос.
– Замолчи,– возмутился отец семейства.– Кто нас лучше разбирается, я или ты?
– Умира-аю,– жалобно простонал Яни, как будто и в самом деле готовился проститься с жизнью.
– Дайте ему глоток вина,– распорядился папаша Никос.– Бутылка под деревом, где привязаны ослы.
Все члены семьи Никое были до того встревожены и напуганы, что один из двух сыновей, который помчался за бутылкой, не заметил даже, что ослов под фиговым деревом уже нет. Яни вопил и стучал зубами так правдоподобно и самозабвенно, что пришлось раскрывать ему рот, чтобы влить туда вина.
– Я погиб,– продолжал стенать Яни,– я погиб.
– Что ты, что ты, родненький,– мычал папаша Никос.– Сейчас отвезем тебя в деревню, все будет xopoшo. Приведите сюда одного из ослов.
Сыновья папаши Никоса побежали к фиговому дереву, и, когда обнаружили, что ослы исчезли, у них перехватило дыхание.
– Папа,– сказали они, вернувшись назад,– ослов там нет.
Лицо папаши Никоса побагровело от гнева.
– Растяпа! – рявкнул он на жену, которая, по его мнению, и была причиной неприятности.– Не могла привязать их как следует.
– Сам растяпа! – оскорбилась мамаша Никое.– Я-то привязала их накрепко!
– Привязала бы накрепко, они бы не исчезли,– сердился папаша Никос.
– Умираю,– жаловался Яни.
– Сперва отнесем его в деревню, а потом вернемся за ослами,– решил отец семейства.– Они не могли далеко уйти.
– Я умер,– заявил Яни.– Поздно нести меня в деревню.
– Нет, нет, малыш,– папаша Никос ласково погладил парнишку,– мы не дадим тебе умереть.
Все четверо подняли Яни и понесли в деревню, кряхтя от тяжести. На каждом шагу Яни уверял их, что лучше бы положить его под оливой и оставить умереть, так как надежды на спасение уже нет.
Наконец, совершенно измученные, они достигли главной площади деревни, жители которой еще только начали просыпаться. В таверне быстро сдвинули два стола и положили на них Яни. Вскоре здесь собралась почти вся деревня. Даже папаша Йорго (которому, как вы помните, перевалило за сто) приплелся, чтобы дать совет, который был с благоговением выслушан остальными жителями,– еще бы, ведь старейший житель деревни должен понимать толк в змеях больше, чем кто-либо еще! И тут же все заговорили одновременно. Каждый предлагал свое средство, и сцена разыгралась настолько бурная, что Яни с огромным трудом сдерживал смех. После того как его рана была смазана семнадцатью самыми разными снадобьями и перевязана грязнейшей тряпкой, мальчика отнесли к нему домой и положили на постель. Затем тщательно затворили ставни и дверь – ведь, как известно, ничто не вредит больному больше, чем свежий воздух,– и отправились по домам, продолжая спорить по дороге. Яни лежал на своей постели в затененной комнате и смеялся так, что из глаз его потоками лились самые непритворные слезы.
Глава шестая
ПАНИКА
Никогда еще деревня Каланеро не знала такого дня, как нынешний. Сельчане возвращались восвояси, по-прежнему обсуждая укус змеи, едва не погубивший Яни. Они уже собрались было расходиться, как вдруг по деревне пробежал Филимон Страхис с лицом бледным, как оконная замазка.
– Все-е-е сюда! Все-е-е сюда! – драматично орал он.– Нечи-и-и-стая сила! Нечи-и-и-стая сила!
Рухнув на один из столов в таверне, он принялся театрально стенать:
– Не-чи-ста-я! Не-чи-ста-я!
Эти слова возбудили интерес жителей, как ничто другое. Даже папаша Йорго (которому, как вы помните, перевалило за сто) и тот выпил пару стаканов вина, чтобы вникнуть в события. Сельчане сгрудились вокруг рыдающего Страхиса.
– Так скажи нам, Филимон Страхис,– просили он,– о какой нечистой силе ты ведешь речь?
Страхис поднял мокрое от слез лицо.
– Прошлой ночью,– сказал он, захлебываясь от рыданий,– я услышал у себя во дворе шум. Как вы знаете, я человек исключительной смелости...
Сельчане были настолько захвачены рассказом Страхиса, что не отреагировали на эти слова взрывом хохота, как это случилось бы в обычных условиях.
– Я взял двустволку и лампу,– продолжил Страхис, вытирая нос рукавом,– и вышел в ночную тьму.
Сельчане дружно принялись вздыхать и креститься.
– Вдруг,– продолжил Страхис,– кто-то выскочил из-за дерева.
– Кто же это был, Филимон? – спросил дрожащим голосом папаша Йорго.
Голос Страхиса перешел в дрожащий лепет.
– Это был вурдалак,– трагически прошептал он. По толпе, окружавшей Страхиса, пронесся приглушенный вздох. Как же: Страхис видел самого вурдалака!
– Как он выглядел? – стали спрашивать все наперебой.
– Он выглядел,– запнулся Страхис, напрягая воображение,– как... Ну, как козел с телом человека, песьей головой и двумя огромными рогами. И с чудовищным хвостом с вилами на конце. И еще он жутко рычал, как собака.
– Вот-вот,– согласился папаша Иорго, кивая головой,– именно так он и выглядит. Я помню, мой дядюшка по маминой линии вот таким его и видел. И описывал его точно так.
– Он сказал: "Страхис, я пришел забрать твою душу",– продолжал бедняга.
По толпе снова пронесся вздох.
– К счастью, за меня как за набожного человека вступился наш святой покровитель, так что я знал, что вурдалак не причинит мне зла.
– Слушай,– спросил Петра, слывший отъявленным деревенским циником,– а не перебрал ли ты винца на ночь, Филимон?
Филимон отреагировал с достоинством.
– Нет, я не был пьян,– холодно сказал он.– И я еще не все сказал.
– Как, еще не все?! – Слушатели едва сохраняли самообладание. Ведь и то, что он уже рассказал, было одним из самых волнующих событий, когда-либо случившихся в Каланеро!
– Дальше! Что было дальше?! – торопили они, ожидая продолжения.
– Утром,– сказал Страхис,– когда я пошел в сарай, чтобы вывести ослов, я обнаружил, что мой старый верный замок, который служил верой и правдой еще моему отцу, вывинчен чьей-то колдовской рукой, а ослы исчезли.
– Исчезли? – замерли сельчане.
– Исчезли! – сказал Страхис.– Теперь я совсем нищий!
Он снова зарыдал и застучал кулаками по столу.
– Вурдалак разорил меня-а-al – вопил он.– Наш добрый святой не позволил ему взять мою душу, так он увел у меня ишако-о-ов!
– А может, они просто ушли в оливковую рощу! – спросил Петра.
– Вы думаете, я не искал? – возопил Страхис.– Все обыскал, они исчезли без следа-а-а!
Сельчане молча переглянулись. Что за день такой – то змея укусила ребенка, теперь вот это! Наконец они смекнули, что неплохо бы посмотреть, на месте ли их собственные ишаки. Толпа рассеялась... и уже через каких-нибудь полчаса снова собралась на главной площади, оглашая ее криками гнева и отчаяния. Все наперебой пытались рассказывать, что у них пропали ишаки.
– Явно не обошлось без колдовства,– догадался папаша Йорго.– Надо обратиться за помощью к церкви. Пойдите-ка разбудите отца Никодима!
Отец Никодим никогда не вставал раньше полудня и вообще вел безмятежное существование. Семьдесят пять лет прослужил он верой и правдой греческой православной церкви тем, что причесывал бороду и тянул ром. А теперь его в такую рань тащили из постели и заставляли давать духовные наставления прихожанам! Но сельчанам удалось-таки поднять его с постели и влить в него стакан доброго вина.
– И какую же службу мы будем отправлять? – спросил папаша Иорго.
– Изгнание злых духов,– раздался голос из толпы.
– Из кого же изгонять злых духов? Ведь ослы-то исчезли,– спросил говорившего папаша Иорго.
– Но можно изгнать злых духов из всех тех мест, где стояли наши ишаки,– предложила мамаша Агати,– тогда, может быть, вурдалак смилостивится и вернет ослов назад.
Отец Никодим чувствовал некоторое противоречие в логике мамаши Агати, ибо непонятно было, чего она хочет – изгнать злого духа или умилостивить, но не знал, как ей это объяснить. Подумав немного, он признался прихожанам, что не очень себе представляет, как нужно изгонять злых духов.
– Так вы священник или недоучка?! – вскипел папаша Никос, вернувшийся после безуспешных поисков своих пропавших ослов,– кто, как не вы, должен уметь изгонять злых духов!
– Мне кажется,– сильно лукавя, сказал отец Никодим,– что это у меня где-то записано.
Он заковылял домой и вернулся с двумя впечатляющими листами бумаги. На одном были записаны проповеди, которые он читал по праздникам, на другом – список подношений, которые он хотел бы получить от мелисситов; но тем, очевидно, было все равно, что именно он бубнит.
Никогда за время своей духовной карьеры он так не уставал. Битых два часа он со свечой и кадилом изгонял злых духов из каждого стойла, от каждого дерева, куда привязывали ишаков. Когда же добрались до дома мэра, стало ясно, что тот еще не в курсе катастрофы, обрушившейся на деревню. Выслушав новость, мэр бросился к сарайчику и тоже обнаружил пропажу. Отец Никодим вовсю орудовал кадилом, когда мэр увидел на стене плакат:
ИШАКИ ВСЕХ СТРАН, СОЕДИНЯЙТЕСЬ!
– Коммунисты,– выдохнул мэр Ишакис, побледнев как полотно,– кто же еще?! – Он сорвал плакат и дрожащим голосом прочитал его односельчанам.
– Нужно немедленно собрать совет,– сказал он.
Совет старейшин под председательством мэра собрался на главной площади деревни. Явились все жители Каланеро – каждый хотел послушать, что скажут авторитетнейшие жители деревни, и, возможно, тоже дать совет.
– Я уверен, не обошлось без колдовства,– сказал папаша Никос.– Слышал, что нечто похожее произошло много лет назад в Кефалонии.
– Не говори глупостей,– возразил мэр и сунул ему плакат под самый нос.– Явно дело рук коммунистов. Кто еще призывал бы ишаков соединиться? Тем более что, скорее всего, вурдалак не обучен грамоте.
– Именно, именно так,– сказал отец Никодим, который понял, что если не удастся разуверить сельчан в существовании злого колдовства, то жизнь его ожидает ой как нелегкая.
– Что ж,– согласился папаша Йорго,– если вурдалаки не смыслят в грамоте, значит, остаются коммунисты.
– Но зачем им это понадобилось? – жалобно возопил мэр.– Зачем им наши ослы?!
Некоторое время все сидели в тишине, раздумывая над этой проблемой.
– Заговор,– внезапно произнес папаша Никос.– Явный заговор с целью подрыва сельского хозяйства нашей деревни.
– Почему вы так думаете?! – парировал папаша Йорго.– Без ослов нам не собрать урожай – и мы разорены. Типичный коммунистический заговор!
– По-моему, он прав,– согласился отец Никодим.
– Возможно,– с сомнением сказал мэр.– Очень даже возможно.
– А вдруг не только в нашей деревне? – сказал папаша Йорго.– Вдруг они это проделали во всех деревнях Мелиссы, чтобы подорвать экономику острова? Это же факт – коммунисты любят наносить удары из-за угла.
Мысль о том, что коммунисты могли увести ослов со всей Мелиссы, потрясла даже мэра.
– Так что же нам делать? – спросил папаша Никос.
– Что же нам делать? Что же нам делать! – загалдели все сельчане.
Мэр беспомощно огляделся вокруг. Никогда за время его службы он не сталкивался с такой проблемой.
– Вы кто, мэр или недоучка?! – напирал на него папаша Никос.– Ну придумайте же что-нибудь!
Мэр знал, что никогда не пользовался у односельчан особой популярностью и что на эту должность он был избран только благодаря тому, что все члены совета ходили у него в должниках. При виде охваченных паникой жителей он вспотел так, как не потел никогда за всю свою жизнь.
– Где,– осенило его наконец,– Менелус Простафили?
– Спит,– ответил папаша Никос, удивленный самим вопросом.
– Ну что ж, отправляйтесь за ним,– сказал мэр.– Тут явно попахивает уголовным делом.
Вскоре грозный страж закона, застегивавший на себе пуговицы мундира и с трудом отгонявший сон, был приведен на площадь. С помощью четырех членов совета и двухсот присутствовавших сельчан мэру удалось изложить ему суть происшедшего.
– Что вы намерены предпринять, господин мэр? – спросил он.
– Слушай ты, лунатик,– побагровел мэр,– кто ты такой, в конце концов, страж закона или тряпка?! Как ты думаешь, зачем тебя подняли с постели? Чтобы ты что-то предпринял!
Бедняга полисмен почесал голову. Ему ни разу в жизни не доводилось никого арестовывать, и оттого он не получил ни одного продвижения по службе. И то сказать, Каланеро никогда не отличалась высоким уровнем преступности. Теперь, перед фактом злодейского преступления, Менелус Простафили чувствовал себя столь же беспомощным, как и мэр.
– По-моему,– сказал он наконец,– нам следует дать телеграмму в Афины.
– Осел! – прорычал папаша Никос.– Чем, по-твоему, Афины смогут помочь?
– Будет вернее,– сказал мэр,– если мы рапортуем о случившемся начальнику полиции Мелиссы. У кого еще встретишь столь проницательный ум, как у Прометеуса Стервозиса.
– Правильно,– подтвердил папаша Никос,– полностью согласен. Полагаю, что довести ситуацию до его сведения следует Менелосу Простафили, как представителю закона в нашей деревне, и вам, как нашему мэру.
– Вот именно,– сказал мэр с чопорной самодовольной улыбкой.
– А на чем же мы туда поедем? – воскликнул Простафили.– Ослов-то нет!
Улыбка мгновенно испарилась с лица мэра.
– В таком случае,– поспешно сказал он,– я предлагаю, чтобы Менелус Простафили отправился туда пешком и затем доложил нам о результатах.
– Э нет,– хмуро сказал папаша Никос,– по-моему, вам обоим следует отправиться туда пешком и потом доложить о результатах.
– Точно, точно,– загалдели сельчане,– вот самое мудрое решение!
Бедняге мэру, загнанному в угол, ничего не оставалось, как надеть свой лучший выходной костюм, а Менелусу Простафили – до блеска начистить краги, и вот наши доблестные герои выступили в поход на поселок Мелиссу.
Путь предстоял в добрые десять миль по петляющей дороге, то взбирающейся на холмы, то сбегающей вниз. Солнце палило, как доменная печь, и с каждым шагом наши отважные путешественники становились все более мокрыми, и все больший слой белой, как пудра, дорожной пыли оседал у них на лицах. Вот когда у них появился повод всерьез задуматься о пользе ишаков. Наконец показались окраины поселка Мелиссы, и наши герои, полумертвые от изнурительного марша, ринулись в ближайшую таверну подкрепиться изрядными дозами вина. Только после этого они направились в центральный полицейский участок, где находился кабинет инспектора Прометеуса Стервозиса.
Инспектор Стервозис ревностно относился к службе. Он был крайне честолюбив, и ему досаждало, что преступность на Мелиссе находилась на таком низком уровне. Он спал и видел себя сыщиком, раскрывшим такое запутанное дело, что о нем заговорили в Афинах и, конечно, быстро продвинули по службе. К сожалению, в Афинах вообще едва ли слышали о его существовании.
Одним из его самых драгоценных сокровищ была книга в алом сафьяновом переплете, о похождениях Шерлока Холмса, подаренная в прошлом году генерал-майором Зябликом. Инспектор скрупулезно изучал ее, пока не решил, что знает методы корифея наизусть.
Он был долговязым, с длинным подбородком, синим, как начищенный ствол ружья, и длинным носом, являвшимся, по его мнению, символом его профессии. Когда ему доложили, что прибыли мэр Ишакис и Менелус Простафили, просят у него аудиенции и находятся в крайне жалком состоянии, он изумился: кому, как не ему, было знать, что Каланеро – одна из самых законопослушных деревень на острове. Интересно, что от него могло понадобиться! Двое посетителей, мокрые и взволнованные, ворвались в кабинет главного инспектора, где Прометеус Стервозис в безупречно чистом мундире сидел за дубовым столом, стараясь как можно больше походить на своего кумира Шерлока Холмса. Стервозис встал и поклонился вошедшим.
– Приветствую вас, мэр Ишакис и Менелус Простафили,– сказал он.– Пожалуйста, садитесь.
Вздыхая, мэр Ишакис и Менелус Простафили сели в кресла.
– Похоже,– продолжал инспектор, осмотрев гостей пытливым взглядом,– вы шли сюда пешком?
– Именно так,– подтвердил мэр, вытирая пот со лба.– Никогда не думал, что до вас так далеко.
Инспектор на мгновение задумался.
– Что ж вы не сели на ослов? – подивился он.
– Вот это и есть причина нашего к вам визита,– ответил мэр.– У нас нет больше ослов.
Главный инспектор нахмурил брови.
– То есть... как это нет? – сурово спросил он.– Последний раз, когда я посетил Каланеро, там было полно ослов, и, если мне память не изменяет, вы сами владеете пятью.
– О том и речь,– промямлил мэр,– ослов не осталось ни у кого. Их всех забрали коммунисты. Инспектор был потрясен.
– Что з-за чушь?! – недоверчиво проговорил он.– Какие еще коммунисты?!
– Прошлой ночью,– объяснил мэр,– несколько коммунистов самым подлым образом проникли в нашу деревню и похитили всех ослов, а заодно и моего маленького пони.
– Господин Ишакис,– потерял терпение инспектор,– вы что, не в себе?
– Нет-нет,– вмешался Менелус Простафили,– он говорит чистейшую правду, господин инспектор. Все ослы и его маленький пони исчезли.
Инспектор достал длинную изогнутую трубку и задумчиво вставил ее между зубов.
– Ну и зачем же, по-вашему,– с иронией спросил он,– коммунистам могли понадобиться ослы?
– Это за-го-вор! – на одном дыхании выпалил мэр.– Заговор с целью подрыва сельского хозяйства Каланеро. По-моему, это только начало колоссальной диверсии, имеющей целью подрыв сельского хозяйства на всем острове Мелисса.
Сказанное явно произвело впечатление на инспектора.
– Может быть, вы и правы,– сказал он.– Но почему вы уверены, что это именно коммунисты?
– Прочтите,– драматически сказал мэр и развернул перед инспектором плакат:
ИШАКИ ВСЕХ СТРАН, СОЕДИНЯЙТЕСЬ!
– Вот это да! – обрадовался инспектор.– Вот это улика!
Он достал огромную лупу и изучил плакат вдоль и поперек.
– Вы правы,– заключил он.– Это, без сомнения, работа коммунистов.
– Так что же вы предлагаете? – суетился мэр.– Если мы не найдем ослов, вся деревня разорена!
– Не нервничайте, многоуважаемый мэр,– важно сказал инспектор,– я займусь этим делом сам.
Он позвал клерка и передал приказ поднять трех полицейских и подать единственную на всей Мелиссе полицейскую машину – видавший виды латаный-перелатаный "форд", на котором инспектор объезжал принадлежащие ему виноградники. Затем Стервозис придвинул к себе телефон, снял трубку и набрал номер. Глаза его сузились, как у детектива, скрупулезно исследующего каждый дюйм местности, где произошло преступление.
– Алло, Грегориус? – сказал он в трубку.– Прометеус на проводе. Слушай, Грегориус, помнишь, ты предлагал мне двух превосходных охотничьих собак? Как они берут след? Хорошо, а след ишака они могут взять? Да-да, ишака. Нет, я серьезно. Я пытаюсь раскрыть преступление. Так ты думаешь, смогут? Тогда ты мне одолжишь их, а? Спасибо огромное! Я сейчас же за ними подъеду.
Вскоре мэр, Простафили, инспектор, трое полицейских и две пестрые собаки, набившись в полицейскую машину, тряслись по дороге в Каланеро, где, как предполагал инспектор, его ждал звездный час.
Глава седьмая
СИЛЫ ЗАКОНА
Дети, конечно, понимали, что исчезновение ишаков вызовет в деревне беспрецедентный скандал, и смеялись в кулак, глядя на реакцию сельчан. Но им и в голову не могло прийти, какие силы могли быть вызваны для расследования. Когда они увидели, что мэр Ишакис и Менелус Простафили отправились в невиданный пеший поход в Мелиссу к начальнику полиции, они поняли, что дело может принять опасный для них оборот.
– Как ты думаешь, что теперь будет? – переживал Дэвид.– Если они приведут сюда всех полицейских, которые есть на Мелиссе, они найдут ишаков рано или поздно.
– Да что ты, инспектор не видит дальше собственного носа,– успокаивала брата Аманда. Но и она явно была обеспокоена новостями, хотя никогда не призналась бы в этом.
– Может, сплаваем на Остров Гесперид и покормим ослов? – предложил Яни.
– Не надо,– сказала Аманда.– Нам нельзя там показываться, потому что если они обнаружат ослов, то поймут, кто их туда загнал.
– Точно,– сказал Яни.– Я об этом не подумал.
– Мы запасли им целую кучу еды,– продолжила Аманда.– Вечером поплывем туда и покормим их.
– Как ты думаешь, что инспектор скажет мэру? – размышлял Дэвид.
– Думаю, он сам сюда заявится,– беззаботно сказала Аманда.
– Что? – потрясенно сказал Яни.– Сам?!
– Меня это не удивит,– сказала Аманда.– Он из кожи лезет вон, корча из себя великого детектива, и наверняка не упустит возможность проявить себя.
– Значит, так,– сказал Дэвид,– будем тщательно следить за развитием событий и, если нас заподозрят, прикроем друг друга надежным алиби.
– Да уж, наверное, инспектор сам сюда заявится,– переживал Яни.– А где он возьмет более тяжкое преступление, чтобы выслужиться?
Тут Простаки неожиданно разревелся. Аманда обняла его за плечи.,
– Да что ты, милый,– заговорила она.– Инспектор не причинит тебе вреда. Если даже он и откроет, что это сделали мы, мы не выдадим, что и ты с нами был.
Но, подавив слезы. Простаки объяснил, что он разрыдался не из страха перед арестом, а оттого, что раздавил у себя в кармане яичко, которое так тщательно оберегал.
– Пойдемте в холмы. Оттуда лучше просматривается дорога, и мы увидим, как они вернутся назад,– предложил Дэвид.– Они скорее всего возьмут такси.
Поднявшись на холм, Яни забрался на ту самую оливу, на которой он ожидал появления семейства Зябликов, а остальные залегли в ее тени. Время тянулось мучительно долго, но наконец Яни закричал:
– Едут! Едут! Я вижу облачко пыли.
Он спустился с оливы, и дети со всех ног помчались на центральную площадь деревни.
– Мэр едет! Мэр едет! – кричала Аманда, и центральная площадь наполнялась обитателями Каланеро.
Взвизгнув тормозами, машина остановилась. Набившаяся в ней пестрая компания высыпала на центральную площадь.
– Итак,– сказал инспектор,– мне необходимо удобное место для допроса свидетелей.
В таверне тотчас же сдвинули два стола и накрыли белоснежной скатертью. Инспектор занял место и вытянул из дипломата хитроумные средства для раскрытия преступлений, которые явно произвели впечатление на сельчан. Здесь были большая лупа, чернильный прибор для снятия отпечатков пальцев, фотоаппарат для съемки улик и, что самое главное, с полдюжины наручников. В это время трое полицейских привязывали собак. Сделав это, они устроились в тени и приготовились слушать инспектора, пока жители деревни угощали их напитками.
– Итак,– сказал инспектор,– приступим к допросу свидетелей.
