Глава 4

Здание, в котором жила Стефания Теодоровна, напоминало то, где с недавнего времени обитаю я. Дом построили, похоже, в конце девятнадцатого века, а недавно тщательно отреставрировали. В просторном подъезде, где тут и там стояли кадки с живыми растениями, дежурила пара парней в черной форме, а лестница, по которой, проигнорировав лифт, стала подниматься моя спутница, была из розового мрамора. Под стать ей были и перила из бронзы, и элегантные бра на стенах, и симпатичные пейзажи в позолоченных багетных рамах.

— Пришли, — весело объявила Гусева, останавливаясь на втором этаже. — В доме всего пять квартир, одна над другой. Но сейчас, кроме нас, тут никто не живет, соседи давным-давно разлетелись по заграницам. Получился у моей семьи свой особнячок. Дзынь-дзынь, пустите домой! Хм, не открывают…

Тефи начала стучать в дверь кулаком, потом ногами.

— Да что они там делают? Заснули?

Массивная дверь минут через десять распахнулась, появился худощавый, лысоватый, невысокого роста мужчина в очках, на шее у него висели наушники, явно только что снятые с головы.

— Мама? — закричал он. — Уже вернулась?

— Игоречек, почему ты изумлен? — задала свой вопрос Тефи, входя в холл. — Я всегда возвращаюсь домой.

— Просто ты сказала, что пойдешь, как всегда, к косметологу и прошвырнешься по бутикам, — пояснил сын. — Как правило, эта программа завершается около девяти вечера. Я даю урок по скайпу. Почему ты звонила? Где твои ключи? Ты хромаешь? И, простите, вы кто?

Последний вопрос адресовался мне, но я не успел произнести ни слова. Стефания Теодоровна села на диванчик, вытянула вперед ногу, обутую в сапожок без каблука, и принялась тараторить как сорока:

— Знакомься, Гарик. Иван Павлович Подушкин, продюсер, мой спаситель. В салон я не попала, решила в магазинчиках пошуровать. И тут… представляешь…

Тефи картинно взмахнула руками, вздернула подбородок и зачастила еще быстрее:

— Иду себе спокойненько, вдруг кто-то мою сумку с плеча сдергивает и бежать. Я за вором кинулась, зацепилась ботильоном о бродячую кошку, сломала каблук, расстроилась. И тут Ванечка аки коршун бросился на преступника. Бац, бац, бац его головой о стену. Отнял мою «шанельку». Вот только потом пришла полиция и сумку со всем содержимым забрала как улику. Отдадут года через три, когда бандита осудят. Надо в банк позвонить, кредитки заблокировать. Представляешь, в «шанельке» лежали ключики с Боней. Я заплакала, поняв, что с песиком проститься придется. Но Ванечка купил мне нового щенка.

Игорь явно испугался.

— Мама! Кто такой Боня? И нам нельзя заводить собак. Ты же знаешь, у Веры аллергия на шерсть.

Тефи обиженно надула губы.

— Гарик, ты забыл Боню? Я его в Милане купила. Теперь обзавелась Пафи, вот он.

Стефания Теодоровна сунула сыну под нос крошечный пакетик, и Игорь, заглянув внутрь, с облегчением выдохнул:

— Уфф!

— Где Вера? — поинтересовалась мать.

— Наверное, на работе, — пожал плечами сын. — Сказал уже, я вел урок по скайпу. Как всегда, сидел в наушниках, звонков не слышал. Потом ученик дал понять, что кто-то в квартиру войти хочет, — руками замахал. Пришлось занятие прервать.

— Побегу поставлю чайник, — пропела Тефи. — Ванечка, вы приглашены на ужин. Чем так приятно пахнет? Вроде пирогами.

Стефания Теодоровна унеслась в глубь квартиры. Мы с Гариком остались вдвоем, повисла неловкая пауза, хозяин первым ее нарушил:

— Игорь Гусев, ювелир.

— Иван Подушкин, продюсер цирковых коллективов, — представился я. — Ваша матушка… э…

— Здорово приврала, — договорил за меня Гарик. — Правда, на ее взгляд, вещь скучная, неинтересная. Ну что увлекательного в простом падении на улице? Она же шлепнулась?

Я кивнул. Гарик почесал макушку.

— Мать всегда бегает, глазеет по сторонам, под ноги не смотрит. «Шанельку» свою она небось потеряла?

— Это моя вина, — я решил слегка оправдать пожилую даму. — Стефания Теодоровна испугалась, когда упала и сломала каблук. Сумка отлетела в сторону. Я посадил ее в машину и повез домой, а про ридикюль забыл. Не ругайте мать, она женщина в возрасте, для нее и так все произошедшее стресс.

— Мать бесполезно отчитывать, — усмехнулся Гарик. — Когда я был маленьким, она, если няня заболевала, кормила меня на обед шоколадными кексами, приговаривая: «Если хочешь куриный суп, сейчас разогрею». Понятное дело, я не испытывал желания есть первое, сладкая выпечка намного вкуснее. Отец с ней никогда не спорил, понимал бессмысленность процесса.

Из глубины квартиры послышался грохот.

— Мама, что случилось? — закричал Игорь и поспешил вперед по коридору.

Я, встревоженный установившейся после шума гробовой тишиной, двинулся за ним. В просторной кухне у столика с электрочайником стояла Стефания Теодоровна, закрыв глаза руками.

— Тебе плохо? — занервничал Гарик. Затем приблизился к матери и вдруг заорал: — Что это? Это что?

Я подошел к ювелиру и увидел на полу мужчину в джинсах и серо-синем пуловере. Он лежал на боку, спиной к нам, под его коротко стриженной головой разливалось темно-бордовое пятно.

— Ой! — вдруг вскрикнула Тефи. — Больно!

— Что? Где? Как? — беспорядочно забормотал Гарик.

— Поясница… — прошептала Стефания Теодоровна, — жжет…

Я опомнился, повернулся к Гусевой, заметил, что та прислонилась к плите, и скомандовал:

— Игорь, отведите маму в спальню. Похоже, она прикоснулась к работающей плите. Посмотрите, нет ли ожога.

Словно в подтверждение моих слов раздался писк таймера, возвещающий о готовности блюда.

— Куда? Зачем? — бестолково продолжал вопрошать Игорь. — Это что? На полу?

Я повысил голос:

— Немедленно заберите отсюда Тефи!

— Да, да, конечно, — очнулся Гусев и, взяв мать за руку, потащил ее в коридор.

Выдохнув, я огляделся по сторонам. Увидел на столике гору смятых пустых пакетов из супермаркета, вытащил два, обмотал ими ступни, обошел тело, присел около головы на корточки. Стало ясно: на полу лежит не мужчина, а женщина с экстремально коротко стриженными волосами и крепкой спортивной фигурой. Остановившийся взгляд слегка прикрытых глаз не оставлял сомнений — несчастная умерла, вызов «Скорой» бесполезен. Я выпрямился, достал мобильник и позвонил Максу.

Узнав, в какую ситуацию я попал, Воронов скомандовал:

— Сейчас приедем, говори адрес. Не подпускай никого к месту преступления, и сам там не топчись, руками ничего не лапай, сиди тихо.

Я отошел от трупа, ощутил жажду и решил, что беды не будет, если я хлебну водички. Возле мойки стояло несколько бутылок минералки, пара пакетов молока, две банки сметаны, лежали яблоки в сетке, пачки творога, коробка с замороженным тестом, какие-то специи в прозрачных мешочках, лоток с нарезанной ветчиной, сосиски… Я потянулся к воде и услышал хриплый голос:

— Господи, хлеб… Он же сгорел! Совсем забыла! Тефи, ты вернулась? Пальто на вешалке висит. Ничего не случилось? Почему так рано?

Говорившая вошла в кухню, ахнула, уронила пакет с надписью «Территория еды» и закричала:

— Гарик!

— Игорь в спальне Тефи, — быстро сказал я. — Извините, сюда лучше не входить.

— Вы, собственно, кто? — возмутилась женщина, отступая назад.

— Иван Павлович Подушкин, — представился я. — А вы, наверное, Вера?

— Именно так, — слегка успокоилась жена Игоря. — Я не ждала гостей, собралась ужин приготовить, вспомнила, что забыла купить сметану… Ой, хлебушек! Его надо достать!

Вера попыталась пройти к плите, но я преградил ей путь.

— Сюда нельзя.

— На этой кухне командую я! — взвилась невестка Гусевой. — Ну-ка, подвиньтесь… Мама-а-а-а!

От вопля, изданного ею, на хрустальной люстре затренькали подвески. Вера пошатнулась. Я схватил ее в охапку и понес по коридору. Пнул ногой двустворчатую дверь, вошел в просторную комнату с огромной кроватью, хотел положить даму на ложе, но увидел, что на нем сидит Тефи, и остановился.

— Ванечка, к нам смерть пришла? — жалобно спросила пожилая дама.

— Вера жива, — начал я успокаивать ее. — Она очень испугалась, поэтому у нее ноги подкосились.

— Я спрашивала о… ну… на кухне… — пролепетала Стефания Теодоровна.

Я осторожно усадил супругу Игоря в кресло.

— М-м-м… — простонала Вера. — Голова болит…

— Ой, очнулась! — обрадовалась Гусева-старшая. — Ванечка, знаете, чем на самом деле завершилась сказка про спящую красавицу?

— Принц поцеловал девушку, та пробудилась, и они сыграли свадьбу, — ответил я, немало удивленный поведением дамы: в квартире труп, а она весьма бодра и, кажется, даже весела.

Стефания Теодоровна похлопала ладонью по одеялу.

— Садитесь. Нет, этот конец дописали потом, чтобы дети не рыдали. В действительности дочурка короля была избалованной, глупой и непослушной девицей. Ей же велели никогда не трогать веретено, ан нет, она схватила его в руки. И что вышло? Король с королевой вместе со всеми придворными умерли. Принц же, случайно увидевший гробницу, наклонился, чтобы получше рассмотреть мумию. А из-под нее выползла змея, укусила его, у принца, отравленного ядом, начались галлюцинации, и он женился на гадюке, потому что та показалась ему прелестной принцессой. Змеюка постоянно внушала наивному парню, что до встречи с ним была спящей девушкой. Ну, нравится такой сюжет?

— У вас удивительная фантазия, — только и сумел сказать я.

— Нет, Ванечка, про гадюку — это реальная правда, — горько вздохнула Тефи. — Много хороших мальчиков женятся на скользких змеючках с темной биографией, а те потом поют мужу о детстве во дворце и о папе, разорившемся короле. Естественно, к Вере это не относится. Солнышко, не подумай, что я про тебя говорила. От нервов чушь несу, мне плохо, истерика начинается. Что за ерунду болтаю? Простите, ради бога.

— Ау, кто дома есть? — закричал издалека веселый тенор. — Мы пришли! Мама, ты где?

— В спальне, — громко ответила Тефи. — Кирюша, иди сюда. Кого ты привел? Глеба? Лучше Федорову отправиться домой.

— Нет, у меня сюрприз, — радостно заявил, появляясь в комнате, симпатичный стройный, совсем непохожий на Игоря молодой мужчина. — Привет, ма! У нас гости? Ну, угадайте, кто сейчас войдет!

Гарик, до сих пор молча сидевший в кресле, откашлялся:

— Не время шутить, в доме…

— Зануда! — оборвал брата Кирилл. — Давайте же, напрягитесь! Даю подсказку: красавица, вы видите ее по телику, звезда, поет мегахит про любовь: «Птицей она-а-а-а полети-ит и тебя-я-я захвати-и-ит…» Ну?

— Прости, дорогой, слишком трудная задача, — извиняющимся тоном произнесла Стефания Теодоровна. — Я телевизор не люблю, использую его для просмотра фильмов, которые покупаю. Недавно смотрела сериал про собаку-полицейского, но там певиц нет.

Кирилл указал рукой на дверь и заорал:

— Та-да-да-дам! Бам! Бам! Твой выход, дорогая!

Глава 5

Скажу прямо: прожив на свете немало лет, я полагал, что навидался всякого и навряд ли могу уподобиться ребенку, который, проснувшись в новогоднюю ночь, видит, как Дед Мороз раскладывает под елкой подарки. Но девушка, которая сейчас вошла в комнату, заставила меня раскрыть рот.

Она была наряжена в крохотную ярко-красную юбочку, обтягивающую белую футболку, которая заканчивалась сразу под бюстом этак пятого размера. Поскольку объем бедер девочки оказался, как у некрупной кошки, то я смело предположил, что пышные перси не генетический подарок от мамы, а дело рук безответственного пластического хирурга, решившего заработать и потому наплевавшего на то, что кузнечик с грудью коровы выглядит смешно и нелепо. Очевидно, тот же рвач поработал и над личиком, которое, если смыть с него три кило макияжа, вполне может выглядеть мило. Но доктор сделал дурочке губы-оладьи и добился чудовищного в самом прямом смысле слова эффекта. На фоне рта и бюста здоровенная серьга в пупке, смахивающая на строительный болт, уже не производила шокирующего впечатления, более того, показалась мне вполне уместной, так как дополняла образ. Ноги гостьи обтягивали лаковые сапожки на очень высоких каблуках, цвета пожарной машины. Их мыски были вырезаны, и наружу торчали красивые пальчики, радующие взор ядовито-зеленым лаком на ногтях. Маникюр тоже был выше всяких похвал — ярко-алые когти длиной сантиметров пять хищно загибались вниз. Добавьте сюда штук десять разнокалиберных бус на тощей шейке, браслеты на каждом запястье, серьги, оттянувшие уши почти до ключиц, многочисленные кольца на пальцах, свисавшие до пояса волосы цвета майонеза — и вы поймете, по какой причине я лишился дара речи.

— Ну, кто к нам пришел? — тоном воспитательницы детского сада, куда на утренник приехал Дед Мороз, загудел Кирилл. — Скажите, как ее зовут?

— Бу-ра-ти-но? — почему-то вспомнился мне детский фильм.

— Гульнара? — предположила Тефи.

— Мама! — подпрыгнул младший сын. — С чего тебе в голову пришло такое идиотство?

— Ну, милая девочка одета как исполнительница… э… восточных танцев, — попыталась объяснить Стефания Теодоровна.

Кирилл сложил руки на груди.

— Ха-ха! Да ладно тебе! Только человек, который живет в подвале, не выходит на улицу, не смотрит телик, не слушает радио, или Маугли не узнает певицу и телеведущую Ежика!

— Здрассти, — приятным сопрано сказала девушка.

Игорь снял очки, протер их рукавом пуловера и вновь водрузил на нос. Вера, до сих пор полулежавшая в кресле без движения, села. Я глупо заулыбался. Стефания же Теодоровна радостно сказала:

— Рада вас видеть, дорогая, в своем доме. Не желаете кофейку? Сейчас включу машинку. Верочка, не суетись, тебе лучше отдохнуть.

— На кухню нельзя, — тут же напомнил я.

— Ах да! — опомнилась хозяйка. — Видите ли… э… э… у нас… э… э… потолок упал. Соседи сверху начали ремонт, уронили шкаф, а в нем лежали чугунные тумбы. Грохот был страшный! И — бумс, теперь нельзя подойти к плите. Правда, Ванечка?

Я усиленно закивал. Игорь вновь принялся полировать стекла своих очков. А Вера встала.

— Вы куда? — бдительно поинтересовался я.

— Надо позвонить… — начала она и осеклась.

— В ремонтную контору, чтобы приехали мастера и живенько привели в порядок кухоньку, — подсказала Тефи.

— Не волнуйтесь, я уже вызвал людей, — сообщил я. — Сюда прибудет мой ближайший друг с коллегами, он ас в решении подобных проблем, опытный профессионал. Максим просил не заходить в помещение, где… э… куда плита рухнула, чтобы не усложнять, а главное, не затягивать работу специалистов.

— Ванечка, ты гений! — обрадовалась Стефания Теодоровна. — А давайте устроим пикник в моей спальне? Игоряша, принеси из своего кабинета шерри, я открою коробочку конфет, которые Галочка привезла мне в подарок из Швейцарии. Кротик, душенька, вы любите шоколад?

— Мама, она Ежик, — процедил Кирилл. — И как бы вы тут сейчас ни идиотничали, наше решение не изменится!

— Какое, детка? — удивилась Тефи. — Ты что-то решил?

— Мама! Неужели ты забыла, о чем мы вчера вечером говорили? — возмутился сын.

Стефания Теодоровна призадумалась.

— О пополнении твоей кредитки? Хотя нет… О! Вспомнила! Ты пришел взять денег на бензин.

Отпрыск надул щеки.

— Я сообщил, что женюсь! На Ежике! Неужели ты не обратила внимания на мои слова? Мама, сколько у тебя сыновей?

— Вроде двое, — довольно неуверенно произнесла Тефи, — о других мне неизвестно.

— И ты не могла проявить к младшему сыну внимание? — взвился Кирюша. — Я полагал, нас ждет накрытый стол, подарки, гости, мы все вместе отпразднуем помолвку… И что же я вижу — нам врут про ремонт на кухне!

— Хочешь сказать, что вы с Мышью подали заявление? — еле слышно пролепетала Вера.

— Мою невесту зовут Ежик, — топнул ногой Кирилл. — Да, мы только что из загса, свадьба первого июня. Я хочу праздновать ее в Нью-Йорке. Или лучше в Лондоне! Пока еще не решил.

— Ага, — кивнула Тефи, — отличная идея.

Жених обнял девицу.

— Ежуля, как насчет кофе?

Я пошел к двери.

— Простите, но в кухню нельзя, там на самом деле большой беспорядок.

— Ради любимой я готов по горам на руках карабкаться! — воскликнул Кирилл. Затем многозначительно взглянул на мать. — Я хочу преподнести невесте кольцо, достойное ее руки.

Тефи встала, открыла секретер, достала оттуда бархатную коробочку и заявила:

— Дорогая Суслик! В нашей семье существует традиция дарить невестам сыновей уникальные драгоценности. Это украшение старинное, ему много лет. Теперь оно твое. Вот, смотри, какое…

Я опять разинул рот. В открытой Стефанией Теодоровной коробке лежал перстень с камнем весьма приличного размера. Нет, нет, нельзя, чтобы такая драгоценность уходила из семьи в неизвестные руки! Подобные фамильные вещи мать передает детям на смертном одре, будущим невесткам они, как правило, не достаются. А если жене сына и перепадет нечто раритетное, то случится это после рождения третьего ребенка. Или на двадцатую годовщину брака сына и его супруги. Неизвестно ведь, как сложится их семейная жизнь. Вдруг девушка через парочку месяцев после регистрации подаст на развод? И что, прости-прощай гигантский алмаз? Тефи на удивление беззаботна.

Ежик схватила бархатную коробочку.

— Вау! Офигеть! Ну, ваще! Круто! Спасибо! Очень красивое!

— Носи, Зайчик, на здоровье, — ласково пропела Тефи. — Невеста моего младшего сына должна выглядеть достойно.