– Муж привез.

– Хороший у тебя муж! Ладно, за встречу!

Наташа не только вымылась, переоделась и высушилась, она еще и успела приготовить небольшой столик. На нем стояли два стакана, бутылка воды из бара, которую можно было брать бесплатно, и порезанный ломтиками лимон, который Наташа взяла в салат-баре. Лимон там лежал много дней подряд, исполняя исключительно декоративную роль. А вот Наташа его взяла. Никто, разумеется, ей ни слова не сказал, но это добавило камешков в огород женщины, которые неустанно метали туда обе вдовы.

– Так что? Выпьем? Или ты не будешь?

– Как это не буду?! – воскликнула Мариша. – Со своей спасительницей и вдруг не буду? Очень даже буду! Наливайте!

Наташа усмехнулась, но коньяк разлила. Себе в стакан она плеснула напитка на три пальца, Марише же налила от силы на один палец. Выпив коньяк, Наташа некоторое время сидела молча, полуприкрыв глаза и словно прислушиваясь к ощущениям внутри себя. Кажется, ощущения были превосходные, потому что на лице у Наташи появилась улыбка.

– Я уж и забыла, какое это классное чувство, – мечтательно сказала она.

– Вы давно не пили коньяка? Почему?

– Молодая ты еще, – неожиданно произнесла Наташа. – Глупая. Лезешь куда не нужно. Дура!

Мариша едва не закашлялась. Она-то глупая? Она?! Такого покровительственного тона в отношении самой себя Мариша не могла припомнить уже давно. Но, как ни странно, он ее не разозлил. Словно Мариша подсознательно чувствовала, что Наташа имеет право на такое к ней отношение.

Но все же она спросила:

– Почему же это я глупая и еще дура?

– К людям тянешься, вот почему.

– А разве это признак глупости?

– Наивности уж точно! – кивнула головой Наташа.

И допив коньяк, спросила:

– Думаешь, я не видела, какими глазами ты на меня в ресторане все время смотрела?

– Какими? – смутилась Мариша. – Обычными глазами я на вас смотрела.

– Нет, не обычными. Я же видела, что тебе меня жалко и ты едва сдерживаешься, чтобы не врезать этой старушенции в черных тряпках. Как ее там? Галине Ермолаевне, верно?

– Ничего подобного! – запротестовала Мариша, которой очень не хотелось признаваться в таких некрасивых мыслях, которые посещали ее в отношении пожилого человека, да еще женщины, да еще вдовы.

– Ладно, можешь не говорить. Я и так все поняла. И поэтому сейчас тебе скажу: не жалей меня, не надо. Все, что когда-либо сказала в мой адрес Галина Ермолаевна, более чем справедливо. Я даже хуже, чем она может себе представить!

– Почему это хуже?

Но Наташа вместо ответа снова налила себе коньяка и выпила, не закусывая.

– Хорошо! – мечтательно протянула она. – Давненько я ничего не пила крепче чаю. А хочешь узнать, как я оказалась в таком месте? Можешь не говорить, вижу, что хочешь. Всем хочется это узнать. А разгадка всего этого проста. Меня сюда отправил мой муженек. На реабилитацию, как он выразился. Отправить-то отправил, а вот деньжат подсыпать что-то забыл. А сама я у него ничего просить не хочу, гордость не позволяет. Вот и топаю среди вас в драных джинсах и единственных кроссовках. Только теперь они у меня промокли, даже не представляю, в чем на ужин пойду. Разве что потешу широкую общественность, надену резиновые шлепки!

– Я вам дам свои! – вызвалась Мариша. – У меня есть пара хороших спортивных туфель. Они совсем новые! Я их, по-моему, даже ни разу еще не надевала. Они вам будут впору. Ну, почти впору. Чуточку велики, но это ведь не очень страшно. Куда хуже, когда обувь на размер меньше.

– Хорошая ты девка, – взглянула на нее Наташа. – Вот и туфли новые для меня не пожалела. Только не возьму я у тебя ничего. Мне же еще и лучше будет. Пусть все смеются, пусть меня обсуждают. Я таким образом еще больше своего муженька опущу. Пусть все знают, какая жена у нашего замечательного и всеми любимого господина Лопатина.

– Но почему вы просто не попросите денег у мужа?

– Не хочу! Сказала же уже!

– У вас с ним плохие отношения?

– Сука он! – яростно подтвердила Наташа. – Такая сука, что тебе и не снилось! А впрочем, почему бы и нет? Расскажу тебе что к чему. Ты, я вижу, не из болтливых. Тебе сказать можно.

– Да, я умею молчать.

– Очень надеюсь, что это так. Я ведь только неделю как с зоны откинулась.

– Что? – оторопела Мариша от столь неожиданного признания своей новой приятельницы.

– Сидела я, – пояснила Наташа. – Целых три года. Срок мне больше был, да амнистия вышла. Вот я и оказалась на свободе. Муженек-то мой этому не слишком обрадовался. Он-то думал, что я еще долго не выйду. И следовательно, он моими денежками распоряжаться будет. А оно вон как дело повернулось. Вышла я, и теперь со мной ему делиться надо. А делиться ему страшно не хочется, потому что жадный он у нас до ужаса! Поверишь ли, за все три года ни единой передачки от него не видела. Что тетка моя со своей крохотной пенсии присылала, тем и грелась. Да потом и тетка померла, но спасибо ей и на том, что она для меня сделала.

– А муж ни разу не проявился?

– Нет. Ни разу.

– Как же вы с таким человеком связались?

– Да он, как и многие другие, вначале хорошим прикидывался.

И горько усмехнувшись, Наташа добавила:

– Человечье нутро ведь только издалека разглядеть можно. Вблизи-то туман глаз застилает. А издалека нутро человеческое хорошо видать. А уж с зоны и подавно.

– И теперь вы с ним разведетесь?

– Развод у нас с ним давно произошел. Только должок кое-какой за муженьком моим остался. Скажи, ты спортом увлекаешься?

– Что? – удивилась неожиданному вопросу Мариша. – Спортом? Каким еще спортом?

– Ну, соревнования там по телевизору смотришь?

– Иногда смотрю. Нечасто.

– Тогда тебе моя фамилия ни о чем не скажет. А то одно время меня все болельщики знали. Я ведь чемпионка по плаванью в вольном стиле. Была.

– Вы?

– А что? Не веришь?

– Почему же, если вы так говорите… Верю, конечно!

– Ну и правильно, потому что я тебе правду говорю.

– А как же получилось, что вы в тюрьму попали?

– Муженек мой постарался, – равнодушно произнесла Наташа. – Впрочем, и я не без греха, чего уж там.

– А в чем же был ваш грех?

– В глупости моей. Знаешь, я терпеть не могу, когда зэки начинают кричать, я – невиновна или там я – невиновен! Поверь мне: за решеткой совсем уж невиновных едва ли полпроцента найдется. А остальные вроде меня, может, того, за что сидят, они и не делали, а других грешков на них предостаточно.

– А как же…

– Крутили мы с муженьком с моим. Большой бизнес – это еще и большие деньги. А где деньги, там всегда желание урвать себе кусок побольше. Вот мы с муженьком моим бывшим и урвали. Урвать-то урвали, да только мне сесть пришлось. Кое-что из наших с ним махинаций открылось. И кому-то из нас надо было взять вину на себя. Кинули мы жребий, мне выпало на нары сесть. Взяла я всю вину на себя, остальные, кто был с нами в деле, все чистенькими остались. Но те другие – пешки. А самый жирный кусок нам двоим принадлежал. И вот теперь муженек мой бывший куском этим со мной делиться не хочет. Сюда меня отправил. Думает, с глаз долой, так я и угомонюсь. Ан нет! Мне терять нечего! Я три года жизни потеряла, карьера моя ко всем чертям полетела. Да что там карьера! Сама жизнь у меня под откос пошла. И все из-за этих чертовых денег. И чтобы я теперь от них отступилась? Да ни за что!

Голос Наташи неразборчивый и невнятный под конец ее речи окреп и зазвучал очень уверенно. Мариша даже испугалась, что женщина сорвется на крик. Но нет, Наташа замолчала и виновато взглянула на Маришу.

– Что? Напугала я тебя?

– Да нет, все в порядке.

– Зря я тебе все это рассказала.

– Нет, что вы! Вам же надо было с кем-то поделиться!

– Верно. Прямо распирало меня изнутри. Иначе бы я и рта не раскрыла.

– Но теперь вам полегчало?

– Да, вроде как отпустило. Спасибо тебе.

– Не за что.

– Но ты теперь иди, мне сейчас одной побыть надо. Подумать.

Мариша справедливо догадалась, что размышлять Наташа предпочтет в компании с бутылкой коньяка, и поэтому осторожно вышла из комнаты, не тронув последнюю и плотно прикрыв за собой дверь.

На ужин Мариша опоздала. Тайна Наташи, в которую она была теперь посвящена, вызвала у Мариши такое стойкое внутреннее беспокойство, что она буквально места себе не находила. Все металась по своему номеру из угла в угол и придумывала сотни разных вопросов, которые могла да и должна была задать Наташе при новой встрече.

В результате Мариша так устала от охватившего ее беспокойного состояния, что влезла под горячий душ и простояла там долго. А потом еще дольше возилась с украдкой своих густых локонов, отчего окончательно опоздала к ужину.

Галина Ермолаевна со своей верной компаньонкой уже собирались вставать, но, увидев Маришу, передумали, переглянулись и присели за стол обратно, рядом с ней. Мариша быстро уничтожила принесенный салат. И принялась раздумывать о том, что бы ей взять на горячее, когда Галина Ермолаевна внезапно спросила у нее:

– Дорогуша, а вы не знаете, где наша Принцесса-Нищенка?

Так Галина Ермолаевна прозвала Наташу. Лично ей это прозвище казалось необычайно удачным, и она использовала его при всяком подходящем случае.

– А разве Наташи за ужином с вами не было? – спросила Мариша, чтобы потянуть время.

– Нет. Она не приходила.

– Наверное, придет позже.

– Это довольно странно. За все те дни, что мы тут с вами провели, эта женщина ни разу не задержалась ни на минуту. Ровно в шесть часов вечера она бывала уже за столом.

– Возможно, сегодня ей нездоровится. Или у нее нету аппетита.

На самом деле Мариша, конечно, понимала, что виной всему выпитый Наташей коньяк. Видимо, когда Мариша ушла, женщина прикончила бутылку в одиночку. И после выпитого спиртного просто заснула.

Но говорить об этом Галине Ермолаевне явно не стоило. Еще чего доброго, генеральша присоединит к обидным прозвищам, которыми она уже наградила Наташу, еще одно – Пьянчужка.

– Такая пунктуальность для женщины просто удивительна, – задумчиво продолжала тем временем Галина Ермолаевна. – Я лично такую пунктуальность наблюдала лишь у одного человека – моего мужа. Да еще, пожалуй, у солдат во вверенной его попечению части. Вот там все подчиненные являлись к столу минута в минуту!

– Но это же было в казарме, дорогая, – произнесла Нина Сергеевна. – А у нас в стране женщины в казармах не живут.

– Только на зонах, – тут же воскликнула Галина Ермолаевна. – Вот в чем все дело! Она знакома с режимом зоны! Наташе довелось побывать за решеткой!

Но Нина Сергеевна, как она ни была предубеждена против своей соседки по столу, не пожелала принять эту версию, выдвинутую подругой.

– Галя, ты хоть иногда думай, что говоришь! – воскликнула она. – Это что же получается, по-твоему, мы все это время сидели за одним столом с уголовницей?

Галина Ермолаевна при этих словах смешалась, смутилась и замолчала, что было ей совсем не свойственно.

Маришу же словно током шандарахнуло. А эта Галина Ермолаевна куда проницательнее, чем можно было предположить. К сожалению, последнюю фразу возмущенная Галина Ермолаевна выкрикнула слишком громко и на ее возглас стали оборачиваться другие посетители ресторана.

– О ком вы говорите, дорогая Галина Ермолаевна? Кто сидел? Кто уголовница? О ком это вы?

– Погодите, погодите, – отвечала всем вдова генерала. – Я должна все хорошенько обдумать. Не могу безосновательно выдвигать столь серьезные обвинения.

Мариша слушала гул любопытных голосов вокруг их столика и с ужасом понимала, что Наташина тайна, которую та только пару часов назад доверила Марише, вот-вот выйдет наружу. Сплетня такая заразная вещь, что если на одном ее конце и нету ничего, так вскоре обязательно появится.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.