Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Будосёсинсю (напутствие вступающему на Путь Воина)

ModernLib.Net / Философия / Дайдодзи Юдзан / Будосёсинсю (напутствие вступающему на Путь Воина) - Чтение (Весь текст)
Автор: Дайдодзи Юдзан
Жанр: Философия

 

 


Дайдодзи Юдзан
Будосёсинсю (напутствие вступающему на Путь Воина)

      Юдзан Дайдодзи
      Будосёсинсю (напутствие вступающему на Путь Воина)
      перевод на русский: Котенко Р.В., Мищенко А.А.
      Глава 1.
      Вступление.
      Самурай должен прежде всего постоянно помнить - помнить днем и ночью, с того утра, когда он берет в руки палочки, чтобы вкусить новогоднюю трапезу, до последней ночи старого года, когда он платит свои долги - что он должен умереть. Вот его главное дело. Если он всегда помнит об этом, он сможет прожить жизнь в соответствии с верностью и сыновней почтительностью, избегнуть мириада зол и несчастий, уберечь себя от болезней и бед, и насладиться долгой жизнью. Он будет исключительной личностью, наделенной прекрасными качествами. Ибо жизнь мимолетна, подобно капле вечерней росы и утреннему инею, и тем более такова жизнь воина. И если он будет думать, что можно утешать себя мыслью о вечной службе своему господину или о бесконечной преданности родственникам, случится то, что заставит его пренебречь своим долгом перед господином и позабыть о верности семье. Но если он живет лишь сегодняшим днем и не думает о дне завтрашнем, так, что стоя перед господином и ожидая его приказаний, он думает об этом как о своем последнем мгновении, а глядя в лица родственников он чувствует, что никогда не увидит их вновь, тогда его чувства долга и преклонения будут искренними, а его сердце будет исполнено верности и сыновней почтительности.
      Но если он не помнит о смерти, он будет беззаботен и неосторожен, он будет говорить слова, которые оскорбляют других, тем самым давая повод для споров. Если на это не обратят внимания, их можно будет разрешить, но если сделают упрек, он может окончиться ссорой. Если он прогуливается в увеселительных местах среди толпы без должной осторожности, то может столкнуться с каким-нибудь большим глупцом и будет втянут в ссору еще прежде, чем поймет это. Тогда он может быть убит, имя его господина запятнано, а его родители и родственники - осыпаны упреками.
      Все эти несчастья идут от того, что он не помнит все время о смерти. Тот же, кто делает это, будет, как и полагается самураю, говоря самому или отвечая другим, тщательно взвешивать каждое слово и не вдаваться в бесполезные ссоры. Самурай не позволит никому заманить себя в ловушку, где он внезапно может оказаться в безвыходном положении, и потому избегнет зол и бедствий. И верхи, и низы, если они забывают о смерти, склонны к нездоровым излишествам в еде, вине и женщинах, поэтому они умирают преждевременно от болезней печени и селезенки, и даже пока они живы, болезнь делает их существование бесполезным. Но те, у которых всегда перед глазами лик смерти, сильны и здоровы в молодости, а поскольку они берегут здоровье, умеренны в еде и вине и избегают женщин, будучи воздержанными и скромными во всем, болезни не иссушают их, а жизнь их долга и прекрасна.
      Тот, кто живет в этом мире, может потакать всем своим желаниям; тогда его алчность возрастает так, что он желает того, что принадлежит другим, и не довольствуется тем, что имеет, становясь похожим на простого торговца. Но если он всегда смотрит в лицо смерти, он не будет привязан к вещам и не проявит неуемности и жадности, станет, как я говорил прежде, прекрасным человеком. Что касается размышления о смерти, то Ёсида Кэнко в "Цурэдзурэ-гуса" говорит, что монах Синкай имел обыкновение сидеть днями напролет, размышляя о своем конце; несомненно, это очень удобный способ для отшельника, но не для воина. Ведь тогда он должен был бы пренебречь своим военным долгом и отказаться от пути верности и сыновней почтительности. Самурай же, наоборот, должен постоянно быть занят и общественным, и личным. Но когда бы у него ни появлялось немного времени для себя, чтобы побыть в безмолвии, он не должен забывать возвращаться к вопросу о смерти и размышлять о ней. Разве не сказано, что Кусуноки Масасигэ увещевал своего сына Масацуру всегда помнить о смерти? Все это предназначено для обучения юного самурая.
      Образование
      Раз самурай находится во главе трех сословий общества и призван управлять, он должен быть хорошо образован и глубоко понимать причины вещей. Однако, во времена внутренних войн молодой воин отправлялся сражаться в возрасте пятнадцати-шестнадцати лет, поэтому он должен был начинать обучаться боевому искусству в двенадцать-тринадцать лет. Раз у него не было времени сидеть за книгой или брать в руки кисть для письма, он часто оставался почти неграмотным. В те времена было много самураев, которые не могли написать ни одного иероглифа. Поэтому, либо из-за их собственных побуждений, либо из-за неправильного наставления родителей не делалось ничего, чтобы исправить это, ведь вся их жизнь была полностью отдана Пути воина. Ныне империя находится в мире, и хотя нельзя сказать, что родившиеся в самурайских семьях безразличны к военному делу, их не посылают в битву в возрасте пятнадцати-шестнадцати лет, как воинов прежних времен. Поэтому, в семь или восемь лет, когда ребенок подрос, его необходимо познакомить с Четверокнижием, Пятиканонием и Семикнижием, а также обучить каллиграфии, чтобы он запомнил, как писать иероглифы. Затем, когда ему исполнится пятнадцать или шестнадцать, его следует обучать стрельбе из лука, верховой езде и всем другим воинским искусством, ибо только так самурай должен воспитывать своих детей в мирное время. Нынешнему воину, в отличие от воина эпохи внутренних войн, безграмотность непростительна. Но самих детей не следует осуждать за отсутствие образованности. Это полностью вина их родителей, которые по незнанию или пренебрежению не осуществляют подлинной любви к детям.
      Сыновняя почтительность
      Тот, кто является самураем, должен вести себя в строгом соответствии с долгом сыновней почтительности. Каким бы способным, умным, красноречивым и добрым ни был он рожден, все это бесполезно, если он непочтителен. Ибо бусидо, Путь воина, требует, чтобы поведение человека было правильным во всем. Если нет проницательности во всем, не будет и знания должного. А тот, кто не знает должного, едва ли может называться самураем. Самурай же понимает, что родители подарили ему жизнь и что он - часть их плоти и крови. И именно из преувеличенного самомнения возникает порой пренебрежение к родителям. В этом недостаток различения порядка причины и следствия.
      Есть разные способы исполнения сыновних обязанностей перед родителями. Один, когда родитель честен, а воспитывает детей с искренней добротой и оставляет им всю собственность, включая доход выше среднего, оружие и конское снаряжение, и еще драгоценную утварь, а также устраивает для них хорошие браки. Когда такой родитель удаляется на покой, нет ничего особенного и достойного похвалы в том, что дети должны ухаживать за ним и относиться к нему со всей внимательностью. Даже по отношению к чужому человеку, если он близкий друг и старается помочь нам, мы чувствуем глубокую расположенность и делаем для него все, что возможно, даже если это и не соответствует нашим интересам. Насколько же глубоки должны быть узы любви, если дело касается наших родителей? Поэтому, сколь много мы ни делали бы для них как их дети, мы не можем не чувствовать: как бы хорошо мы ни исполняли сыновний долг, этого всегда недостаточно. Это - обычная сыновняя почтительность, в ней нет ничего выдающегося. Но если родитель зол, стар и своенравен, если он всегда ворчит и повторяет, что все в доме принадлежит ему, если он не дает детям ничего и, не считаясь со скудными средствами семьи, неустанно требует питья, еды и одежды, и если он, встречая людей, всегда говорит: "Мой неблагодарный сын так непочтителен, поэтому я и влачу такую жизнь. Вы не представляете, как тяжела моя старость", тем самым понося своих детей перед чужими людьми, то даже к такому сварливому родителю следует относиться с почтением и, не выказывая никаких признаков раздражения, потакать его плохому характеру и утешать его в его престарелой немощи. Полностью отдавать свои силы такому родителю - вот подлинная сыновняя почтительность. Самурай, исполненный такого чувства, поступая на службу к господину, глубоко понимает Путь верности и проявит его не только тогда, когда его господин процветает, но и когда тот в беде, и не покинет его, даже когда из ста всадников у него останется десять, а из десяти один, но будет защищать его до конца, считая свою жизнь ничем в сравнении с воинской верностью. И хотя слова "родитель" и "господин", "сыновняя почтительность" и "верность" различны, смысл их одинаков. Древние говорили: "Ищи преданного вассала среди почтительных". Невозможно представить, чтобы человек был непочтителен к своим родителям и в то же время был предан своему господину. Ибо неспособный исполнить сыновний долг перед родителями, давшими ему жизнь, едва ли будет преданно служить господину, с которым он не связан кровными узами, из одного лишь почтения. Когда такой непочтительный сын поступает на службу к господину, он будет осуждать любые недостатки своего хозяина, а если он будет чем-то недоволен, то забудет о своей преданности и исчезнет в минуту опасности, или предаст своего господина, сдавшись в плен врагу. Примеры такого позорного поведения были во все времена, и его следует с презрением остерегаться.
      Правила самурая.
      В бусидо два вида правил, в каждом из них по два типа. Два вида правил - это обычные и необычные. Обычные относятся к чиновникам и воинам, а необычные - к армии и битве. Что касается чиновников-самураев, они должны мыть руки и ноги вечером и утром и принимать горячую ванну, чтобы всегда быть чистыми. Самурай должен каждое утро приводить волосы в порядок и правильно брить лоб. Он должен всегда носить подобающую случаю церемониальную одежду, иметь при себе два меча и веер на поясе. Принимая гостя, он должен относиться к нему с этикетом, приличествующим его рангу, и избегать пустых разговоров. Даже чашка риса или чая должна браться в руки должным образом, без малейшей неряшливости и с сохранением бдительности. Если самурай не исполняет свои прямые обязанности и где-то служит, он не должен бездельничать, но должен читать и совершенствоваться в письме, изучая древнюю историю и правила воинских домов, короче говоря, вести себя так, как положено самураю.
      Теперь о правилах для воинов. Они касаются занятий фехтованием, обучения владению копьем, верховой езде, стрельбе из лука и мушкета и всему тому, что необходимо для военного дела - все это необходимо самозабвенно изучать и практиковать, чтобы быть дисциплинированным и непоколебимым. Если эти два кодекса самурая и воина хорошо поняты, обычные правила можно считать завершенными, большинству людей они покажутся достаточными для доброго воина или чиновника. Но самурай - это чиновник на случай беды, и когда в государстве возникает смута, он должен отбросить в сторону обычные правила для самурая и служить командующим при своем господине, другие же вассалы становятся командирами и солдатами. Все они снимают церемониальные одежды, облачаются в доспехи и с оружием в руках наступают на земли врага. Различные методы ведения войны в таком походе называются правилами для армии, и об этом следует помнить. Затем следуют правила ведения битвы - методы управления армией, когда она вступает в сражение с врагом. Если все происходит согласно составленному плану - будет победа, если нет поражение. Тайный смысл этого также следует постичь. Наилучший самурай тот, кто искушен во всех четырех типах двух правил. Быть искушенным только в двух типах обычных правил достаточно для исполнения долга простого рыцаря, но тот, кто несведущ в необычных правилах, не сможет стать командующим или высшим офицером, таким как моногасира или бугё. Поэтому, самое важное здесь следующее: все самураи должны понимать и помнить, что невозможно занять высокий пост без глубокого изучения необычных правил.
      Не пренебрегать боевым духом.
      Самое главное - самурай никогда не должен пренебрегать боевым духом, в любое время и при любых обстоятельствах. Ибо наша страна отличается от других земель тем, что даже последние из людей, крестьяне, торговцы и ремесленники, хранят старые ржавые мечи, и в этом проявляется воинский дух великой Японской империи. Эти три сословия не являются солдатами по призванию, но во всех военных семьях распространен обычай, что даже последние из слуг самураев ни на мгновение не расстаются с коротким мечом. Тем более, знатный самурай должен всегда носить пояс. А самые преданные не расстаются с тупым или деревянным мечом, принимая горячую ванну. И если так поступают даже в своем доме, насколько же больше это необходимо, когда отправляешься куда-нибудь, ведь на пути всегда может встретиться какой-нибудь пьяница или глупец, который внезапно начнет ссору. Старая пословица гласит: "Покидая свой дом, веди себя так, как будто видишь врага". Если ты самурай и носишь на поясе меч, ты никогда не должен забывать о боевом духе. Тогда разум твой сосредоточен на смерти. Самурай же, который не обладает боевым духом, подобен крестьянину или торговцу в обличье воина, даже если у него на поясе - меч.
      Самурай-отшельник.
      С давних времен многие самураи становились отшельниками. Действительно, между ними немало общего. Например, среди дзэнских монахов есть те, которых называют дзосу или судза. Они обычные послушники такого же уровня, что и внешние вассалы военного сословия, служащие в армии простыми солдатами. Затем идут танрё или сэйдо, потом повыше, равные мэцукэ, гвардейским капитанам или начальникам пехоты среди самураев. Затем среди отшельников есть называемые тёро или осё, которые носят цветные одежды и мухобойку в руках, которые повелевают простой толпой точно так же, как командующий самураев, или командующий пехотой, или шесть бугё лучников имеющие свой стяг и жезл, отдающие приказы армии и командующие на поле боя.
      Лишь в смысле учения эти общины отшельников кажутся мне превосходящими самурайские. Ибо простые монахи покидают своих учителей и путешествуют по стране от одного монастыря к другому, чтобы учиться, встречаться с прославленными учеными и совершенствоваться, практикуя медитацию и добродетель. А когда они становятся танрё и сэйдо, и даже тёро и осё, настоятелями больших храмов и монастырей, они по-прежнему не стыдятся продолжать учиться, чтобы быть достойными повышения.
      Это я хотел бы видеть и среди самураев; но даже простые самураи не на службе, занимающиеся побочными делами и имеющие много свободного времени, обладают вполне хорошим достатком и обеспечены всем необходимым, так что даже у совсем молодых есть жены и дети, и их единственное занятие вздремнуть утром и днем. Они даже не изучали обычных обязанностей самурая, что уж говорить о более трудных, необычных, и так они проводят месяцы и годы, пока их бороды не станут белыми, а головы - облысевшими. Когда приходит срок, они уходят со службы, и тогда, если им предстоит стать цукай-бан, посланниками, благодаря помощникам они выполняют обязанности, но если их посылают в отдаленную провинцию, подготовка к путешествию вызывает в них суету и смущение, а когда они приступают к исполнению обязанностей, они могут делать это лишь опираясь на указания младших и на соответствующие книги. Такое положение вещей нельзя считать правильным. Ибо поскольку все обязанности самурая определены, они должны думать только о них, когда появляется время для этого, а если они встречают способных и опытных чиновников, они должны прекратить пустые разговоры и узнать от них о том, в чем, предположительно, им необходим совет. Они должны познакомиться со всеми фактами, собирать и копировать старые книги и планы с тем, чтобы обладать полным знанием о своих обязанностях, и тогда они в любое время легко смогут исполнить то, что им прикажут. Если же получать сведения от подчиненных и помощников и исполнять обязанности с их помощью годится для обычных случаев - а ведь если происходит что-то непредвиденное, то не всегда можно получить помощь - тогда добро и зло зависят от собственного умения решать вопросы. Инспектор войск должен знать все о таких вещах, как численность противника, выбор наилучшего места для лагеря и расположения армии, сила замков, преимущества или недостатки местности и возможность победы, так что с древних времен эта должность считалась трудной. Однако, если Инспектор ошибется во взглядах, это скорее всего кончится лишь позором для него самого, в то время как те, кто рангом стоит выше командующего пехотой асигару тайсё, кто владеет маршальским жезлом и реально управляет войсками, ответственны за жизни всех людей. Поэтому более всего достойны осуждения те, кто с важным видом занимают высокие должности и позорят их, ибо не обладают ни необходимыми знаниями, ни способностями.
      Это подобно тому, как если бы среди дзэнских монахов кто-нибудь, еще в юности забросивший учение, лишь благодаря лысой голове и почтенному возрасту получил бы вдруг ранг тёро или осё, стал бы ходить в пышных одеждах и с мухобойкой в руках и управлять множеством собратьев. Если бы недостойный монах каким-либо неправедным образом вдруг достиг такого, он стал бы посмешищем, был бы опозорен и изгнан, дабы не повредить установившемуся порядку. Увы, не так обстоит дело с теми самураями, которых назначают на высшие посты при всей их неспособности, а ведь они подвергают риску жизни всех подчиненных, а потери, которые они могут вызвать, огромны. Поэтому самураи должны прилежно учиться, как только у них появляется время, чтобы обрести глубокое понимание правил армии и ведения битвы, ибо изучение и практика - вот самое необходимое для командующего.
      Правильное и неправильное.
      Воин должен глубоко понимать эти два качества. Если он знает, как делать одно и избегать другого, он обрел бусидо. Правильное и неправильное это не что иное, как добро и зло, и хотя я не отрицаю, что различие между словами незначительно, поступать правильно и делать добро считается утомительным, а поступать неправильно и делать зло - легким и приятным, поэтому естественно, что многие склоняются к неправильному или злому и не любят правильное и доброе. Но быть непостоянным и не различать правильное и неправильное противоречит разуму, поэтому тот, кто различает их и при этом поступает неправильно, является не самураем, а грубым и неотесанным существом. Причина тому - неумение управлять собой. Само по себе это может и не звучит так плохо, но если посмотреть глубже, мы увидим, что все идет от трусости. Поэтому я утверждаю, что самураю необходимо воздерживаться от неправильного и стремиться к правильному.
      В свершении правильного есть три степени. Например, человек отправляется в путешествие вместе с соседом, а у его спутника есть сто рё золота, которые он, чтобы не нести с собой, оставляет у этого человека до своего возвращения. При этом он никому ничего не говорит. Во время путешествия спутник вдруг умирает от переедания, или апоплексии, или еще чего-нибудь, так что остается вообще никого, кто бы знал о деньгах. Иной, только из сочувствия или сострадания, и без всяких злых мыслей, сразу же сообщает об этом родственникам и возвращает им деньги. Поистине, этот человек поступает правильно. Другой пример. Предположим, что человек, отдавший деньги, был мало с кем знаком, а родственников у него вообще нет, так что о деньгах никто не знает и даже никто не будет и спрашивать. И если тот человек, у кого их оставили, не слишком чист душой, он может счесть их подарком судьбы и подумать, что не будет ничего плохого в том, чтобы никому не говорить о них и оставить их у себя. Но потом он вдруг устыдится своих грязных мыслей и вернет деньги. Это - правильный поступок из чувства стыда, порожденного разумом. Наконец, может случиться так, что кто-либо из семьи или из слуг вдруг узнает о деньгах, и человек, утаивший их, приходит в ужас от того, что о нем могут подумать или сказать в будущем, и потому возвращает все. Таков правильный поступок из чувства стыда, связанного с другими людьми. Но здесь мы можем спросить, как бы он поступил, если бы никто не знал о деньгах. Поэтому, едва ли мы можем назвать его тем, кто, даже не зная, что является правильным, делает это.
      Тем не менее, в целом, кодекс правильного поведения гласит, что в первую очередь мы должны чувствовать стыд из-за презрительного отношения своей семьи, слуг и друзей; затем из-за презрения знакомых и других людей, и потому избегать неправильного и поступать правильно. Тогда это станет привычным и со временем мы приобретем склонность к предпочтению правильного и ненависти к неправильному.
      То же касается и доблести. Рожденный храбрым спокойно бросится в битву под стрелы и пули. Исполненный верности и долга, он сделает свое тело мишенью и будет спешить, являя своей исключительной доблестью прекрасный пример для очевидцев. С другой стороны, может быть и такой, у кого при виде опасности дрожат колени и сердце, но он идет вперед, ибо стыдится оказаться единственным среди своих товарищей, кто дрогнул в наступлении, он боится потерять лицо. Так он укрепляет свою решимость и спешит вслед за храбрецом. Хотя он значительно слабее рожденного отважным, но после нескольких битв он привыкает и приобретает опору, так что со временем его храбрость укрепляется и он становится воином ничуть не худшим, чем рожденный бесстрашным. Поэтому, в свершении правильного и доблести нет иного начала, кроме чувства стыда. Ибо если человек говорит о неправильном, что это не имеет значения, и поступает неправильно; если, видя труса, он лишь смеется и тоже говорит, что это не имеет значения - как же тогда возможно обучить такого?
      Храбрость.
      В бусидо есть три первостепенных качества: верность, правильное поведение и храбрость. Мы говорим о верном воине, справедливом воине и отважном воине, и только тот, кто наделен всеми тремя добродетелями, является наилучшим воином. Но среди множества самураев редко встретишь такого. Верного и справедливого воина не так уж трудно отличить по его обычному, каждодневному поведению, но, казалось бы, едва ли в нынешние мирные и спокойные времена столь же легко отыскать храброго. Однако, это не так, ибо храбрость проявляется не только тогда, когда человек одевает доспехи, берет в руки копье и алебарду и идет в бой. Увидеть, обладает он ею или нет, можно даже тогда, когда он сидит на циновке и живет повседневной жизнью. Ибо рожденный отважным будет предан господину и почтителен к родителям; когда бы у него ни появилось время, он будет использовать его для учения и совершенствования в боевом искусстве. Он будет твердо остерегаться праздности и внимательно расходовать каждую монету. Считающий это отвратительной скупостью ошибается, ибо самурай тратит много денег только там, где это необходимо. Он не делает ничего, что противоречило бы указаниям господина или презиралось бы родителями, вне зависимости от его собственных желаний. Так, будучи предан своему господину и родителям, самурай хранит себя в надежде совершить в один из дней выдающийся поступок, а потому он умеряет себя в еде, вине и увлечении женщинами, этом величайшем обмане для человека, чтобы сохранить свое тело здоровым и сильным. Во всем этом, как и в других вещах, строгое самоограничение есть начало доблести.
      С другой стороны, тот, кто не отважен, лишь внешне предан своему господину и почтителен к родителям, не имея никаких искренних побуждений таким оставаться. Безразличный к указаниям господина и предпочтениям родителей, он склонен к бессмысленным блужданиям там, где их не должно быть, он делает то, что не следует делать и во всем ставит на первое место свои желания. Такой любит поспать и утром, и днем, а особенно он не любит учиться. Что касается военных искусств, то он пренебрегает совершенствованием в них, лишь хвастаясь своим искусством в том, чего не может исполнить, и наслаждаясь какой-нибудь бесполезной глупостью. Он тратит любые деньги на пышные празднества, выбрасывает на ветер свое жалование и закладывает свои сбережения без всякой мысли о завтрашнем дне. Там же, где нужно потратиться, он скуп, и не позаботится даже о том, чтобы отполировать доставшиеся в наследство от отца доспехи и сменить разорвавшиеся веревки. Еще меньше будет он тратиться на покупку нового обмундирования и снаряжения для лошади, дабы восполнить потери. Здоровье не позволяет ему должным образом служить господину, и ему нет дела до беспокойства и горя, которые он тем самым причиняет своим родителям. Он слишком много ест, пьет и чересчур увлекается женщинами, и такая трата физических сил и отпущенных лет идут не от чего иного, как от слабого и необученного разума, неспособного к самоограничению. Мы не ошибемся, если назовем эти качества источником трусости в самурае. Так отважного можно отличить от малодушного, даже если он сидит на циновке в своем доме.
      Почтение.
      Путь верности и сыновнего долга присущ не только самураю. Крестьяне, ремесленники и торговцы тоже не чужды его. Но среди последних ребенок или слуга, сидя со своим родителем или хозяином, может скрестить ноги или держать руки где попало, или может говорить с ними стоя, хотя они сидят, или совершать другие бесцеремонные и невежливые поступки, - все это не имеет значения. Быть искренним в своих сыновних чувствах и действительно преданным хозяину или родителям - вот все, что требуется от трех сословий. Но что касается бусидо, как бы в сердце своем ни был предан и почтителен человек, если он не соблюдает правильного этикета и лишен манер, которые выражают уважение к господину или родителю, его нельзя считать живущим в соответствии с ним. Любое подобное пренебрежение по отношению не только к господину, но и к родителям, не может считаться приличествующим тому, кто хочет стать самураем. И даже вне их присутствия, наедине с собой, не может быть никакого расслабления, ничто не должно затмевать верности и сыновнего долга воина. Когда бы он ни ложился спать, ноги его ни на мгновение не должны быть обращены в сторону его господина. Где бы он ни устанавливал соломенную мишень для упражнений в стрельбе из лука, стрелы никогда не должны лететь в сторону его господина. Когда он кладет на землю копье или алебарду, острие их также не должно быть направлено в сторону господина. А если он услышит разговор о своем господине, или же сам что-либо говорит о нем, он должен немедленно вскочить, если он лежит, и выпрямиться, если он сидит, ибо в этом состоит Путь самурая.
      Указывать копьем в сторону господина, зная, что он там, говорить о нем, развалясь на циновках, бросать письмо родителей, или рвать его, или использовать его для чистки свирели или ночника - все это говорит об отсутствии уважения. Такие люди склонны, встречаясь с незнакомцами, плохо говорить о делах своего господина. А если кто-нибудь, даже совершенно чужой человек, приходит и ловко заводит с ним разговор, они будут очень довольны и без всяких колебаний станут осуждать своих родителей и старших братьев, порочить и поносить их. Несомненно, что когда-нибудь они будут наказаны своим господином, или попадут в беду, в любом случае их конец не будет достойным воина; но даже если они останутся живы, это будет бесполезное существование. В прошлом, в эпоху Кэйтё, жил отважный воин по имени Кани Сайдзо, командующий пехотой при Фукусима Саэмон-тайю Масанори, день и ночь охранявший железные ворота замка Хиросима в Аки. Состарившись, он стал спать в промежутках между службой. Случилось так, что к нему пришел паж Масанори и принес молодого ястреба с запиской от господина о том, что это подарок по одному из случаев. Сайдзо моментально вскочил, одел хакама, которые он снял и отложил в сторону, повернулся к нему и принял подарок, сказав, что немедленно передаст свою благодарность. Затем продолжил: "Если бы ты был моим сыном, я бы сказал, что ты глупец, ибо если ты приносишь послание от нашего господина, ты должен с самого начала сказать об этом, чтобы я мог подготовиться, а не подавать его мне, когда я заснул, без всякого предупреждения. Хорошо, что ты не мой сын, а поскольку ты всего лишь паж, я думаю, что должен простить тебя". Мальчик в испуге убежал и рассказал все своим друзьям, так что спустя какое-то время история дошла до самого Масанори. Он позвал пажа и спросил, так ли было дело, и, когда паж подтвердил, сказал: "Сайдзо был прав, рассердившись из-за такой бестактности. Я хотел бы, чтобы все самураи Аки и Бидзэна обладали его духом, ибо тогда не было бы ничего, что они не смогли бы совершить".
      Искусство верховой езды.
      В древности все самураи, знатные и низкие, считали стрельбу из лука и искусство верховой езды первейшими из военных искусств, ныне же они предпочитают практиковаться во владении мечом и копьем, и лишь потом в искусстве наездника. Необходимо, чтобы молодой самурай ежедневно упражнялся в стрельбе из лука и мушкета, в фехтовании и в дзюдзицу прежде всех остальных военных искусств, ибо, когда он станет старше, у него не будет времени упражняться в том, в чем он желает. Поэтому я хотел бы видеть молодых самураев, уделяющих особое внимание верховой езде, и особенно управлению лошадьми с недостатками и крутым норовом. Ибо хорошие и послушные лошади встречаются достаточно редко, поскольку их приобретают знатные люди, и их нечасто можно встретить в конюшнях мелкой сошки. Но если человек прекрасный наездник и видит хорошую лошадь, но с каким-то недостатком или плохой выучкой, или норовящую сбросить всадника, он может купить ее по доступной цене, и тогда, имея лошадь, он может занять более высокий пост. Такие вещи, как цвет лошади или ее кожа, могут повлиять лишь на выбор людей знатных, а мелкий вассал не может позволить себе презирать животное только потому, что ему не нравится ее цвет или у нее редкая грива. Если лошадь хороша, лучше купить и держать ее у себя.
      Давным-давно в провинции Синано жил некто Какугандзи из дома Мураками. Под его началом было триста всадников, все - прекрасные лучники. Он сделал семейной традицией отбирать лошадей из тех, которых другие отвергли из-за каких-то внешних изъянов. Он не утомлял своих людей упражнениями на беговых дорожках, но выводил их по пятьдесят и сто человек на открытую равнину около замка, где они во главе с командиром скакали галопом. Они вскакивали на лошадей и соскакивали с седла, и правили лошадьми так хорошо, что слава о них разошлась повсюду. И даже Такэда из Кай стал считать людей из Синано врагами, которым нельзя безнаказанно бросить вызов - большая похвала тренировкам Какугандзи.
      Лошадь, которая нужна воину - на 1-3 дюйма выше среднего роста, со среднепосаженной головой и хвостом, но для мелкого вассала нет свободной лошади, поэтому его лошадь должна быть высокой. Не следует выказывать недовольство, если она задирает голову, а следует порадоваться, если у нее широкий крестец. Но прибегать к таким неестественным и уродливым уловкам, как вытягивание сухожилий ног, чтобы у нее был более длинный шаг, или перерезание сухожилий хвоста, чтобы он не поднимался - значит показывать стремление к причудам, что несовместимо с бусидо. Ведь лошадь, сухожилия которой неестественно вытянуты, быстро устает и бесполезна при долгом путешествии по холмам или при переходе через реку. А у лошади с перерезанными сухожилиями хвоста при прыжках через ямы и рвы часто скользит подхвостник. Слишком же широкий крестец мешает ей преодолевать узкие проходы.
      Есть два вида отношения воина к лошади, хороший и плохой. Древний воин считал лошадь незаменимой, ведь она несла его, закованного в доспехи, со знаменем и полным вооружением. Сам он не смог бы поднять все это. Лошадь могли ранить или убить, поэтому, хотя лошадь и животное, он относился к ней с состраданием, тщательно заботился о ней, и следил, чтобы она всегда была накормлена. Сегодня же люди думают лишь о том, как бы подешевле купить лошадь с изъянами и исправить ее недостатки, или о том, как найти выкормленного в деревне жеребенка и объездить его, чтобы с выгодой продать его любому, кому он понравится. Так думает конюх или торговец лошадьми, но это недостойно знатока.
      Военные искусства.
      Тот, кто является самураем, даже мелкий вассал, обязательно должен найти себе подходящего учителя и изучать традиционные военные искусства, чтобы знать о них все, что нужно. Некоторые могут сказать, что низкому самураю необходимо не все, но я считаю это ограниченным взглядом, ибо во все времена были воины, поднявшиеся из низов, составившие себе славу в качестве великих полководцев и ставшие наместниками областей и провинций. Я думаю, что даже сейчас мелкий вассал может стать командующим армией. К тому же, изучение военных искусств сделает умного от природы еще умнее, а глупого от природы - не столь безнадежным. Поэтому все самураи без исключения должны заниматься ими. Но обучение может сослужить плохую службу, если, опираясь на высокомерные, но неправильные доводы, лишь сбивающие молодых с пути и мутящие их дух, возвышать себя и пренебрежительно относиться к другим. Такой человек может удариться в рассуждения, кажущиеся правильными и должными, но на самом деле он лишь будет пытаться произвести впечатление и думать о своей выгоде, поэтому в итоге у него испортится характер и он утратит подлинный самурайский дух. Такая ошибка проистекает из поверхностного изучения предмета, поэтому начинающие не должны довольствоваться половиной, но должны упорно идти вперед, пока они не постигнут все секреты, и только тогда они могут вернуться к прежней простоте и жить тихой жизнью. Но если люди, тратя много времени на обучение, доходят лишь до середины пути и не в состоянии полностью овладеть им, они не смогут обрести прежней простоты и будут пребывать в замешательстве, что печальнее всего. Прежней простотой, или неведением, я называю их духовное состояние до того, как они начали изучать военные искусства. Старая пословица гласит, что бобовый соус, который пахнет бобовым соусом, нехорош. То же касается и военных тупиц.
      Глава 2.
      Управление домом
      Если самурай недоволен какими-то поступками своей жены, он должен разумными доводами убедить ее согласиться с ним. При этом в пустяках лучше быть терпимым и снисходительным к ней. Но если она ведет себя плохо, и он считает, что от нее не будет никакой пользы, он, в исключительных случаях, может развестись с ней и отослать ее домой к родителям. Но если самурай не делает этого и продолжает держать ее в своем доме, так что люди обращаются к ней по уважительным именам окусама и камисама, но при этом кричит на нее и поносит ее оскорбительными выражениями, он ведет себя так, как наемники и чернь, живущие на задворках торговых кварталов, что не подобает самураю-рыцарю. Еще менее подобает ему хвататься за меч или грозить жене кулаком - храбрость, на которую осмелится только трусливый самурай. Ибо девушка, рожденная в самурайском доме и достигшая брачного возраста, никогда, будь она мужчиной, не стала бы терпеть, чтобы кто-нибудь грозил ей кулаками. Лишь потому, что она имела несчастье родиться женщиной, ей остается лить слезы и мириться с этим. Храбрый самурай никогда не угрожает тому, кто слабее его. Тот же, кто любит и делает то, что презирает отважный человек, справедливо называется трусом.
      Родственники
      Среди крестьян и торговцев обычно дети старших и младших братьев, как и замужних сестер, зовутся племянниками, и к ним ко всем относятся одинаково. Самураям не подобает поступать так. Например, сына старшего брата, являющегося наследником, почитают, хотя он и племянник, как старшего брата, и относятся к нему с соответствующим уважением, ибо он будет исполнять долг старшего брата. Это не обычное отношение к племяннику, ибо он представляет основателя семьи и рода. Что касается второго и третьего сына, то достаточно, если будут соблюдаться обычные отношения дяди и племянника, как и в случае с сыновьями младших братьев. Дети сестер - также племянники, но, поскольку у них внешнее родство, об этом следует помнить, поэтому лучше поддерживать с ними ровные отношения, устные и письменные, и держать их на расстоянии. К племянникам и младшим братьям, а также к своим собственным детям, если они отправлены в другую семью, нужно относиться соответственно. Встречаешься ли с ними лично или обмениваешься словами на семейных советах, приветствия и обращения должны быть сдержанными и отчужденными, как отношения к чужим домам и семьям, и отличными от обращений к близким. Ибо если после того, как они отправились в другой дом, по-прежнему относиться к ним как к сыну или младшему брату, будет казаться, что ты предпочел бы оставить их дома, и подобное отношение будет сочтено приемным отцом и другой семьей неуважением. Приемный отец не является родственником, и если, предположим, в его доме возникнет беспорядок и вопрос о наследнике станет трудным, только тогда будет правильным не бросить племянников и помогать им.
      Точно так же, когда отдаешь свою дочь замуж в другую семью, она рожает сына, а ее муж умирает. И если маленький внук становится наследником, то в случае раздела владений, когда необходимо начать переговоры с родственниками и близкими зятя, необходимо, чтобы из каждых десяти вопросов восемь или девять ты предоставлял решать им. И даже если муж жив, но семья плоха и становится бременем для родственников, едва ли можно не помочь дочери в трудной ситуации, поэтому следует оказать ей поддержку.
      Бережливость
      Самураи, находящиеся на службе, знатные и низкие, всегда должны быть бережливы, но при этом не экономить на расходах на содержание дома. Те, кто имеют большие доходы, должны быстро изменить свои траты, если обнаружат, что живут не по средствам. Будучи внимательными и экономя там и тут, они вскоре смогут расплатиться с долгами. Но если мелкий вассал пытается жить как большой, тратит слишком много и попадает в трудное положение, он не сможет оправиться от этого, ибо ему не на что опереться, и как бы он ни пытался экономить, его положение будет все труднее и труднее, пока, наконец, он не придет к полному краху. Поскольку частные дела людей не касаются других, а тот, кто находится на службе, вынужден делать то же, что и его товарищи, у него есть какие-то необходимые расходы, поэтому ему придется прибегать ко всевозможным уловкам и хитростям, и даже говорить и делать то, что не следует говорить и делать, ибо денежные трудности заставляют даже людей высокой репутации совершать бесчестные поступки, чуждые им. Поэтому необходимо принять твердое решение жить по средствам и быть очень внимательным, чтобы не впасть в ненужные траты, и расходовать деньги только там, где необходимо, ибо это называется путем бережливости. Следует сказать еще одну вещь. Ничего не делать и при этом говорить о бережливости, не желая тратить ничего, экономя и срывая отовсюду, радоваться, если скупостью удается добавить одну монетку к другой - значит дать охватить себя страсти получения грязных барышей и постепенно утратить все приличия. Это означает делать то, что не следует, и оставлять несделанным то, что должно быть сделано. Такие люди теряют все инстинкты, за исключением накопительства, и то, чему они следуют - это скупость, а не бережливость. Это позволительно крестьянам и торговцам, но самурай должен питать к скаредности такое же отвращение, как и к отбрасыванию Трех Священных Сокровищ.
      Ибо если он складывает все деньги и не желает тратить их, насколько же крепче он будет цепляться за свою куда более драгоценную жизнь. Поэтому древние говорили, что в Китае скупость считается равной трусости.
      Строительство дома
      Самураю, находящемуся на службе, подобает иметь внешние ворота и сторожевой домик, крыльцо и вход, а также зал для приема гостей настолько хорошими, насколько позволяет его доход. Ибо повсюду люди присматриваются к домам еще только подходя к внешнему рву, окружающему город, и если дома самураев некрасивы снаружи, но совершенны и величавы внутри, люди не будут доверять ни господину, ни самим самураям. С другой стороны, внутренние покои дома, где живет жена и члены семьи, также должны быть правильно обустроены, какими бы невидимыми для чужого глаза они ни были. Они должны надежно укрывать от дождя, и при том следует тратить как можно меньше времени на ремонт и обновление жилища. Ибо в нашем неспокойном мире даже владелец замка должен всегда помнить о возможности осады, а дома самураев в пределах второй и третьей линии обороны должны быть низкими, небольшими и простыми. Тем более следует воздерживаться от строительства слишком величественных домов тем вассалам, которые живут за пределами замка, ибо может возникнуть необходимость сжечь дома и уничтожить имущество. Эти дома должны быть непритязательными, насколько возможно, и служить лишь местом для ночлега. Понимая это, самурай, желающий неуклонно следовать бусидо, даже в нынешнее мирное время не будет думать о доме как о своем постоянном обиталище и не будет растрачивать усилия на изысканное его украшение. Кроме того, если дом окажется охваченным огнем, он должен быть готов быстро построить новое жилище. Поэтому того, кто не предвидит этого, тратит на строительство дома слишком много денег и даже с охотой влезает в долги, можно считать только лишенным здравого смысла и понимания вещей.
      Оружие
      Каждый самурай, находящийся на службе, должен иметь в достатке все необходимое оружие. В каждом доме свои военные правила, поэтому необходимо тщательно приготовить все, что требует господин: знамена, флаги и знаки отличия на шлеме, подставки для копий и кресты на рукава, а также метки для вьючных животных. Тот, кто все делает на бегу, проявляет беспечность и вызовет презрение. Известны случаи, когда не побеспокоившиеся о знаках отличия были атакованы и убиты своими же, поэтому такими впцами нельзя пренебрегать. Некоторые думают, что их слугам не придется ни с кем сразиться и потому могут дать им вместо настоящих мечей бамбуковые или деревянные. Они также не обеспечивают их набедренными повязками, полагая, что тем не придется подпоясываться. Такие из-за своей непредусмотрительности попадут в беду. И самурай, который является рыцарем, получает большое жалование и не знает, когда ему суждено вступить в бой, во сто крат более заслуживает презрения, если у него нет необходимого оружия, чем молодой слуга с деревянным мечом или без набедренной повязки. Поэтому только из боязни подвергнуться всеобщему осуждению он должен обеспечить себя всем необходимым. Вот маленький совет. Когда вассал низкого звания должен добыть себе доспехи и у него, предположим, всего три золотых, две трети этих денег ему лучше всего потратить на доспехи и шлем, а оставшиеся - на остальное, как то: нижнее белье, штаны, куртка, хакама, пояс, хлыст, веер, сумка, плащ, фляга и т. д., так, чтобы у него было все необходимое, равно как и полное боевое снаряжение. Затем, как бы он ни был молод и силен, лучше отказаться от внушительных железных доспехов и тяжелых знамен и штандартов по той простой причине, что, пока он молод и полон сил, они не тяжелы для него, но с возрастом они могут стать для него неподъемными. Молодой воин может заболеть или получить ранение, и тогда даже самые легкие железные доспехи окажутся непосильной ношей. А если молодой воин становится известен тем, что его знамена и штандарты тяжелы, ему будет трудно отказаться от них даже тогда, когда он постареет и не сможет так легко управляться с ними.
      Вооружение слуг
      Вассал низкого ранга даже в исключительных случаях должен обходиться без множества слуг, и тогда ему понадобится лишь одно копье. Если оно окажется повреждено, некому будет нести копье перед ним. Поэтому он должен иметь запас наконечников, к которым, при необходимости, можно присоединить бамбуковые древка. Если копье повреждено незначительно, следует дать слугам длинный и тяжелый меч. Пусть молодые оруженосцы облачатся в доспехи домару и железный шлем, а прочие слуги - в мунэкакэ и повяжут свои головы или железные шапочки полотенцем, ибо низкий вассал должен легко вооружать своих людей. Если предстоит схватка на мечах, следует одеть доспехи и шлем: лезвие меча может погнуться, тогда понадобится сменить оружие. Старый меч следует отдать молодому оруженосцу, который, в свою очередь, передаст его носителю сандалий или конюху.
      Самураи
      Поскольку все самураи находятся на службе и их долг состоит в том, чтобы уничтожать мятежников и разбойников, и обеспечивать спокойствие и безопасность трех сословий, даже самый последний из носящих это имя не должен совершать преступлений или несправедливости против этих трех сословий. То есть, он не должен требовать от крестьян большего, чем обычно, вознаграждения, и не должен силой заставлять их служить ему. Он не должен заказывать ремесленникам вещи и потом отказываться платить за них, он не должен забирать вещи у горожан и торговцев и заставлять их ждать своих денег. Самое же непристойное - одалживать им деньги и наживаться на эгом, подобно простому ростовщику. Следует всегда быть внимательным к этим людям, сочувствовать крестьянам в своих владениях и не причинять вреда ремесленникам. И даже если не можешь сразу вернуть долги горожанам и торговцам, их следует время от времени выплачивать по частям, чтобы не загонять эти сословия в нужду и лишения. Самурай, чей долг - карать разбойников и грабителей, не должен идти по пути этих преступников.
      Чувство стыда
      Пятьдесят-шестьдесят лет назад ронины, говоря о службе, сказали бы, что человек едва ли может содержать лишнюю лошадь, если его доход лишь около пятисот коку, или что он может позволить себе иметь лишь полуистощенное животное, если его доход - лишь около трехсот коку. Точно так же, если бы встал вопрос о службе с жалованием в сто коку, они бы сказали, что тогда человек сможет позволить себе иметь лишь ржавое копье. Ибо тогда еще были живы древние самурайские правила, по которым воину не пристало упоминать цифр и говорить, что у кого-то столько-то коку дохода. Поэтому их слова и звучали так: "Даже умирая от голода, ястреб не притронется к зерну". "Даже не съев ничего, самурай пользуется зубочисткой". В этих словах запечатлен тот дух. Тогда молодые люди никогда не говорили о выгоде или потере, никогда не упоминали о ценах и краснели, слыша разговоры о любовных делах. Я считаю, что все самураи должны изучать древние идеалы и восхищаться ими, даже не будучи способными их достигнуть. "Даже если у человека сломан нос, если он может дышать им, все в порядке", - вот как следует идти к этому.
      Выбор друзей
      Самое главное для самурая, находящегося на службе - общаться и заводить друзей только среди тех своих товарищей, которые отважны, верны долгу, умны и влиятельны. Но поскольку таких людей немного, следует среди многих друзей выбрать одного, на которого в случае необходимости можно полностью положиться. В целом, самураю нежелательно заводить близких друзей из числа тех, кого он любит и с кем он предпочитает есть, пить и путешествовать. Ибо если он проявит к одному из них расположение и сделает своим другом, полагая, что тот будет веселым и хорошим спутником, они могут легко повести себя непристойным для самурая образом: относиться друг к другу без должных церемоний, вольно разваливаться друг напротив друга, распевать по вечерам песни и баллады дзёрури, обращаться друг к другу слишком фамильярно и ссориться из-за пустяков. А затем они могут помириться даже без обычных в таком случае слов. Подобное предосудительное отсутствие достоинства лишь показывает, что, хотя внешне некоторые выглядят как самураи, сердца их как у нищих поденщиков.
      Дружба
      Надежность - одно из качеств Пути воина, необходимых самураю, но ни в коем случае не желательно оказывать помощь без веских причин, ввязываться в дела, которые не имеют значения или принимать на себя обязательства в том, что не касается тебя самого, только ради того, чтобы сделать так-то или дать совет. Даже если дело в какой-то степени касается тебя, лучше остаться в стороне, если тебя никто не просит вмешаться. Ведь даже незначительные вопросы, не говоря уже о больших, могут привести к тому, что ты не сможешь устраниться, не подвергая риску свою драгоценную жизнь, которая должна находиться только в распоряжении твоего господина, или родителей. Поэтому я говорю, что самурай не должен без необходимости принимать на себя обязательства.
      Когда самурая прошлого просили о каком-нибудь одолжении, он первым делом думал, стоит его делать или нет, в последнем случае он сразу же отказывался. А если и откликался на просьбу, то делал это только после тщательного размышления, когда он был готов выполнить ее. Дело вскоре оказывалось решенным, а самурай заслуживал великую благодарность. Тот же, кто без раздумий берет на себя какие-то обязательства, не сможет выполнить их должным образом, и, когда это обнаружится, приобретет репутацию легкомысленного человека. Давать советы и высказывать суждения следует тоже только после тщательных размышлений. Ибо если родители, учителя, старшие братья, дядья могут дать неправильные советы своим детям, ученикам и племянникам без большого вреда, все, исходящее из уст самурая, должно быть обдумано и взвешено. И особенно рассудительным он должен быть по отношению к своим друзьям и товарищам. Когда его выбирают и просят принять участие в совете, он всегда может сказать, что не имеет мнения на этот счет и отказаться обсуждать это. Но если как сопровождающее лицо он участвует в разговоре, лучше всего говорить то, что он думает, прямо, ясно и кратко, без оговорок и обращения внимания на возможное неудовольствие или возмущение других. Ибо если, по своей слабости или из-за опасений обидеть людей или оскорбить их, он бестактно колеблется, отворачиваясь от того, что верно, и соглашаясь с тем, что неразумно; или же, желая избежать ссоры, он позволяет себе говорить неприличные вещи, или перекладывает ответственность на других, его, в конце концов, будут считать плохим советником и презирать. Точно так же, тот, кто настолько глуп, что считает себя не нуждающимся в дружеском разговоре, полагая, что в советах нет необходимости и желая все делать по-своему, при этом совершая глупости одна за другой, будет не слишком любим своими друзьями.
      Разрыв отношений
      У самурая, находящегося на службе, вполне может оказаться среди знакомых или товарищей тот, с кем он по каким-то причинам не желает иметь дела. Но если господин прикажет ему служить вместе с таким человеком, он должен немедленно сказать тому: "Мне приказано служить вместе с тобой, и хотя мы отнюдь не близки, я верю, что мы будем помогать друг другу, чтобы сообща лучше исполнить свой долг". Если же человек старше его по службе, он сам попросит у него наставления. Если на другой день он получит новое назначение, им следует вернуться к прежним отношениям; но, пока они вместе, сообща исполнять обязанности - вот должное поведение самурая. Тем большим должен быть дух сердечности и взаимопомощи между друзьями, у которых нет претензий друг к другу, когда они служат вместе. Но те, кто всегда жаждут власти, кто, когда в управу приходит новый человек, незнакомый со всеми тонкостями службы, отказывают ему в сердечной доброте, поддержке и не помогают хорошо служить, а когда он совершает ошибки, радуются этому, такие показывают свой отвратительный и плохой характер и заслуживают осуждения. Такой самурай способен на любую грязную подлость, например, повернуть против своих, когда он окажется в трудной ситуации, потому такого следует избегать.
      Репутация
      Самурай должен постоянно читать древние летописи, дабы укреплять свой характер. Ибо в сочинениях, известных повсюду, таких как "Коёгункан", "Нобунагаки" и "Тайкоки", подробно описываются сражения и рассказывается о тех, кто совершал рыцарские поступки, а также о тех, кто погиб. Среди последних, должно быть, было много великих вассалов, но они не кичились своей доблестью, поэтому их имена не запечатлены. Среди же низких вассалов выбраны и записаны для потомков имена только тех, чья доблесть была выдающейся. Но и те погибшие, чьи имена не остались в памяти, и те, чьи подвиги прославились в веках, чувствовали одинаковую боль, когда им срубали головы. Подумай об этом. Самурай должен умереть, поэтому цель его - умереть так, чтобы своей великой доблестью поразить и друга, и врага, чтобы о его смерти пожалел и господин, и командующий, чтобы его славное имя осталось в памяти будущих поколений. Иная участь ждет презренного труса, который наступает последним и отступает первым, который, атакуя укрепления врага, прячется за своих товарищей, чтобы уберечься от стрел. Сраженный случайной стрелой, он падает и умирает как собака, а его товарищи могут даже втоптать его в грязь. Это величайший позор для самурая. Об этом следует думать днем и ночью, и никогда не забывать.
      Хвастуны и клеветники
      Эти два типа людей могут показаться схожими, на самом деле они различаются. В прежние времена среди самураев было немало тех, кто слыли хвастунами, например Мацудайра Кагаэмон и Окубо Хикодзаэмон, оба офицеры сёгунской стражи. В те годы у каждого даймё было несколько таких самураев. Они совершали множество подвигов и неуклонно следовали Пути воина, но были склонны к упрямству, и потому с ними трудно было вести переговоры. Когда же их поджимала жизнь, или если их доход и должность казались им несоответствующими их высокой репутации, они становились дерзкими и могли прямо высказать то, что они желают, не заботясь о других. Но если их господин, его советники или старшие члены клана не обращали на это внимания, они становились все более и более своенравными и могли сказать любому все, что они думают о его достоинствах или недостатках без всякой осторожности и извинений, и так это продолжалось постоянно. Такими были хвастуны прошлого, люди, прославившиеся великими деяниями. Сегодняшние же хвастуны даже никогда не надевали кольчуги. Они проводят большую часть времени, сидя с друзьями и знакомыми и обсуждая недостатки управления у своего господина, указывая на ошибки советников и доверенных лиц и, конечно, не скрывая неправильных действий своих товарищей, в то же самое время подчеркивая свое собственное превосходство. Эти недалекие люди отличаются от славных хвастунов прошлого как небо и земля, и их следует называть клеветниками и болтливыми дураками.
      Путешествие
      Самурай, находящийся на службе, должен путешествовать с багажом на вьючной лошади. Он должен связать оба своих меча вместе, дабы они не выскользнули из ножен при падении. Но не следует обвязывать рукоять длинного меча полотенцем. Также не следует привязывать толстой веревкой футляр копья для поддержки. Эти вещи нельзя оставлять без внимания. Если пометить багаж знаками отличия и эмблемами типа: "Вассал господина такого-то", это могут счесть неуважением к его дому. Когда, как стало принято в наши дни, получаешь лошадь прямо от самого конюха, и если на ней еще сидит самурай, следует не спешиваться со своей лошади и подождать, пока самурай не сойдет с лошади по просьбе конюха. Ибо если спешишься по просьбе конюха и будешь ожидать стоя, другому ничего не останется, как тоже слезть с лошади, хотя, быть может, он и не имел такого намерения. Когда же спешишься, можешь оказаться в неловком положении, если придется залезать на ту же лошадь снова.
      Когда в пути необходимо перебраться через реку, следует всегда прибегать к помощи перевозчиков-кули, ибо если поскупишься на расходы, или посчитаешь себя знатоком и поедешь самостоятельно, может случиться так, что лошадь упадет, вещи промокнут, а слуга окажется раненым. Тогда будешь выглядеть очень глупо.
      Если, желая сократить путь, едешь через Ёгекайци или садишься в лодку в Авадзу, поступаешь недальновидно. Ибо если едешь на обычной лодке из Кавана и погода вдруг портится, это еще простительно. Но если, несмотря на трудности, ты постоянно меняешь маршрут и попадаешь в беду, это необъяснимо. Не случайно старые стихи говорят:
      Воин думает
      Что форт Ябасэ
      вот ближайший путь?
      Он должен знать - кратчайшая дорога
      Идет кругом через мост Сэта.
      Самый длинный путь оказывается самым коротким, это относится не только к дорогам. Об этом стоит помнить всегда.
      Клевета
      Самурай, находящийся на службе у господина, никогда не должен исподтишка осуждать ошибки своих товарищей, которые он видел или о которых слышал. Ибо человеку не дано понять, насколько он может ошибаться в таких вещах или не понимать их. Более того, чиновники и особенно советники и старшие командиры говорят от лица своего господина, поэтому их осуждение падет и на него самого. К тому же, может случиться так, что в один из дней придется обратиться к ним с просьбой, прислушиваться к их настроению, пожимать руки, преклонять колени и смиренно просить их милости. Менять же внезапно тон после того, как только что за спиной человека злословил о нем, недостойно самурая, какой бы тяжелый проступок этот человек не совершил.
      Воин, заменивший павшего
      Во времена внутренних войн, когда сражения были нескончаемыми, если самурай погибал в рыцарском поединке или умирал от ран, его господин или командир позволяли, из уважения к заслугам павшего, унаследовать его место и содержание сыну, каким бы молодым он ни был. Если же сын был еще ребенком и не мог нести воинскую службу, на место отца назначался его младший брат, если он не находился на службе, и господин назначал его попечителем. Такого воина называли цзиндай, "воином, заменившим павшего". Таков древний обычай. Занимая место старшего брата, младший обязан считать своего племянника сыном, воспитывать и заботиться о нем соответственно. Заняв место главы дома, он обязан собрать все доспехи, оружие и конские сбруи, имеющиеся в нем, и вместе с одним-двумя членами семьи тщательно пересчитать их и занести имущество в книгу. Когда ребенок достигнет пятнадцатилетнего возраста, позволяющего ему поступить на службу к господину, следует отправить господину прошение о приеме на службу с получением вознаграждения, которое прежде получал его отец. Прошение может быть удовлетворено, если молодого воина сочтут достойным. Если же его сочтут еще слишком юным, попечителя могут просить заботиться о нем еще несколько лет. Опекуну, однако, следует отказаться, как бы настойчиво его ни уговаривали, а когда прошение будет удовлетворено, он должен по составленной ранее описи передать все имущество молодому воину. Все вещи, приобретенные за время опекунства, также следует передать ему. Когда опекун встал во главе дома, господин может определить ему часть содержания, например, двести коку из пятисот, оставшиеся триста идут племяннику. Это может быть хорошо для самого опекуна, но не для дома, чьи доходы уменьшаются, поэтому он должен просить о том, чтобы все деньги из содержания старшего брата передавались наследнику. Так должен вести себя самурай, заменивший павшего. Но есть и такие, которые не желают передавать имущество наследнику, достигшему совершеннолетия, а если и делают это, то передают имущество в плохом состоянии, а дом - обветшалым, не предприняв никаких усилий, чтобы восстановить его. Еще хуже те, которые возлагают на наследника долги, которые его отец не делал, и беспокоят молодого человека просьбами о выделении продуктов, денег и пр. Таких следует считать бессовестными мошенниками.
      Конец
      Каждый самурай, большой или малый, высокого ранга или низкого, должен прежде всего думать о том, как встретить неизбежную смерть. Как бы ни был он умен и талантлив, если он беспечен и недостаточно хладнокровен, а потому, оказавшись лицом к лицу со смертью, выглядит растерянным, все его предыдущие добрые дела потеряют свой смысл, а все порядочные люди будут презирать его, и на него ляжет несмываемое пятно позора.
      Ибо если самурай идет в битву, совершает отважные и величественные поступки и покрывает славой свое имя, то это только потому, что он настроил свое сердце на смерть. Если случается худшее, и ему суждено расстаться с жизнью, то, когда его противник спрашивает его имя, он должен громко и четко ответить и проститься с жизнью с улыбкой на губах, не выказывая ни малейшего признака страха. Если же он тяжело ранен, так, что ни один лекарь уже не может помочь ему, то, как и положено самураю, он должен, будучи еще в сознании, ответить на вопросы командиров и товарищей и сообщить им, как он получил ранение, после чего спокойно, без всяких церемоний, встретить смерть.
      Точно так же и в мирное время стойкий самурай, старый он, или молодой, но пораженный болезнью, должен показывать свою твердость и решимость и спокойно расставаться с жизнью. Занимает он высокий пост или низкий, он обязан, пока еще может говорить, попросить прибыть к нему его старшего начальника, поблагодарить его за оказанные внимание и милость, сообщить ему, что он всегда делал все, что в его силах для выполнения обязанностей, но сейчас поражен тяжелой болезнью, от которой нелегко избавиться, и потому не может продолжать исполнять свой долг. Он также должен сказать, что перед тем, как покинуть сей мир, желает поблагодарить его за доброту и надеется на то, что старейшины его клана будут помнить о нем. Затем он должен попрощаться со своей семьей и друзьями и объяснить им, что умирать от болезни после стольких лет получаемых от господина милостей недостойно самурая, но, увы, это неизбежно. Но молодые должны оставаться преданными господину и стойко исполнять свой долг, отдавая этому все силы. Если же они уронят честь самурая и отступят от верности и долга, то душа его даже из царства теней отречется от них. Так должен расставаться с жизнью настоящий самурай.
      Об этом же говорит и мудрец: перед смертью слова человека должны быть правильными. Таковы должны быть последние минуты жизни самурая. Насколько же жалок тот, кто отказывается считать свою болезнь неизлечимой и беспокоится о смерти; кто радуется, когда люди говорят, что он выглядит лучше, и печалится, когда они говорят, что ему стало хуже, при этом приставая к врачам и взывая к бесполезным мольбам и услугам, пребывая в волнении и смущении. Когда силы покидают его, он никому ничего не говорит и встречает смерть, подобно собаке или кошке. Это происходит потому, что он отказывается все время помнить о смерти, как я говорил в начале, но, наоборот, бежит от нее и думает, что он будет жить вечно, жадно цепляясь за свое существование. Тот, кто с подобным трусливым духом идет в битву, не умрет славной смертью, увенчанной ореолом верности, и потому исполненный самурайского духа воин должен уметь умирать и от болезни на циновке.
      Глава 3.
      Служба
      Когда самурай находится на службе, может случиться так, что его господин вынужден понести большие расходы и оказывается стесненным в средствах, и потому в течение нескольких лет он вынужден удерживать часть жалования своих вассалов. В этом случае самураю, вне зависимости от того, удерживается большая сумма или малая, не подобает ни в кругу семьи, ни, тем более, вне ее, даже намекать на то, что он оказался в затруднении или растерянности. Ибо с древности вассалы помогали господину в трудные для него времена точно так же, как и тот всегда был готов помочь им. Если господин настолько связан личными обязательствами, что это не дает ему возможности в полной мере исполнять свой общественный долг и делать то, что положено даймё, в результате чего он вынужден примириться со многими неприятностями, его вассалам должно быть больно видеть это. Однако, обычные дела еще могут идти своим чередом, но если вдруг на границах провинции возникнут волнения и вассалам будет отдан приказ выступать немедленно, первое, что понадобится это деньги. Но, каким бы умным ты ни был, деньги не появятся мгновенно. Ничего нельзя будет сделать, как тому человеку, руку которого, как говорит пословица, придавило камнем, и он не может двинуться ни туда, ни сюда. При этом все остальные даймё готовы выступить в назначенный день, который нельзя изменить, так что выступать придется, какими бы неподготовленными ни оказались войска.
      В мирное время военная процессия выглядит величественно, крестьяне собираются в города, чтобы увидеть ее, поэтому за ней наблюдают представители всех сословий. Каким же несмываемым позором будут покрыты господин и его командиры, если их боевые порядки окажутся хуже, чем у других. Осознав важность этого, все самураи, большие и малые, старые и только что присоединившиеся, должны внести часть своего жалования. В это время, когда доходы уменьшились, каждый должен проявить разум, отказаться от лишних людей и лошадей и носить зимой одежду из хлопка и бумаги, а летом хлопковое катабира. Утром и вечером следует есть только необработанный рис, рисовые отруби и мисосиру. Каждый должен сам колоть дрова и носить воду, а его жена - готовить рис, чтобы справиться с трудностями. Ведь долг всех, находящихся на службе господину, состоит в том, чтобы отдавать ему все свои силы. При экономии можно совладать с трудностями, и тем самым помочь своему господину в случае необходимости и увеличить запасы на случай непредвиденной ситуации. Кто-то может, например, заложить свой лишний меч и шкатулку жены, и тогда он обойдется без взятия денег в долг. Даже если господин не услышит об этом, а советники и высшие чины будут презирать его за это, самурай не должен даже и думать о том, чтобы жаловаться из-за уменьшения вознаграждения.
      Долг вассала
      Самурай, который является рыцарем и получает жалование от господина, не должен считать принадлежащими себе ни свою жизнь, ни себя самого. Но среди тех, кто находится на военной службе, есть два типа людей. Мелкие вассалы и слуги не имеют отдыха ни днем, ни ночью; они должны трудиться все время, но не обязаны отдавать жизни за своего хозяина и потому не могут считаться заслуживающими осуждения, если они не слишком умелы в военном деле. Они лишь слуги, продающие свой труд, и ничего более. Но буси, или самурай, отличается от них, ибо он отдает и свою жизнь. Его господин - тоже вассал, хотя и другого уровня, ибо если в империи начнутся беспорядки, он должен будет нести военную службу в соответствии со своим положением. То есть, если у него удел с доходом в сто тысяч коку, он должен, в соответствии с уставом сёгуна, выставить 170 всадников, 60 лучников, 350 воинов с мушкетами, 150 копьеносцев и 20 знаменосцев. Дополнительно он может выставить людей по своему желанию и в соответствии со способностями своего командующего. Кроме этих воинов, которых он должен вести в битву, необходимо еще оставить достаточно сил для защиты замка от нападения. Поэтому ему приходится содержать множество самых разных воинов, хотя не все они нужны ему постоянно. А среди них есть неспособные, рожденные калеками и трусливые, недостатки которых великодушно не замечаются, так что они продолжают получать наследственное жалование. Поэтому самурай должен всегда помнить, сколько вассалов во всех замках и провинциях. Японцы связаны такими узами со своими хозяевами и получают от них значительное содержание. Ведь даже маленькое жалование в сто коку за десять лет превратится в тысячу коку, а если оно платится нескольким поколениям семьи на протяжении многих десятилетий, насколько же получается большая сумма? В обмен на столь высокую милость вассал в мирное время выполняет обычные обязанности стражника, или командира, или чиновника, что едва ли можно назвать выдающейся заслугой. Но в любое время может прозвучать призыв взяться за оружие, и тогда он должен будет занять первое место в строю копьеносцев, или, если атакуют замок, на коне возглавить авангард, или, если войска отступают, прикрывать их в арьергарде. Он даже может занять место своего господина или командующего, если у него есть к тому способности, и отдать за них свою жизнь, пав от вражеской стрелы и умерев прекрасной смертью, не отступив со своих позиций ни на шаг. Высшая доблесть для самурая - когда он, показывая свою решимость, кричит: "Призываю вас в свидетели, я исполню то, что никто не может совершить!" Чтобы достичь вершины преданности, он не может называть своими собственными ни свое тело, ни свою душу. Поскольку он не знает, когда ему будет суждено исполнить это для своего господина, он не должен причинять вред своему здоровью излишеством в еде и вине и увлечением женщинами; равно как и смерть на домашних циновках он не должен считать достойным самурая концом. Еще более должен он остерегаться споров и ссор с товарищами, которые могут привести к стычке, дабы не рисковать понапрасну жизнью, как рискует ею тот, кто лишен чувства верности и долга. Необходимо хорошо подумать, прежде чем говорить, ибо слова приводят к спорам. Когда разгорается спор, за ним часто следуют оскорбления, и если один самурай оскорбляет другого, дело вряд ли закончится мирно. Поэтому, когда возникает опасность спора, всегда помни о том, что твоя жизнь принадлежит не тебе, но твоему господину, и умеряй свой пыл, ибо в этом состоит долг сдержанного и верного самурая.
      Долг самурая
      У самурая есть обязанности военные и строительные. Когда полыхает война, он днем и ночью должен находиться в лагере и на поле брани, и может не иметь ни мгновения отдыха. Строительство связано именно с лагерем, ибо при сооружении укреплений, рвов, фортификаций и наблюдательных пунктов представители всех рангов должны работать вместе и настолько быстро и напряженно, насколько возможно. В мирное время нет необходимости строить лагеря, и потому самураи всех рангов вместе со своими командирами служат стражниками, конвоирами, чиновниками, и начинают считать эти "домашние" обязанности обычным делом и относиться к военной службе как к давно ушедшей в прошлое. Поэтому, когда даймё оказывается высокая честь помогать сёгуну в строительстве, и расходы так велики, что они вынуждены переложить часть из них на своих вассалов и удерживают часть их жалования, последние недовольны этим и жалуются на несправедливые поборы, ибо не понимают, что исполнять военные и строительные обязанности - обычное дело для самурая. Поэтому, некоторые из них считают свои повседневные мирные обязанности чем-то трудным и ссылаются на болезни, хотя на самом деле с ними ничего не случилось, и не обращают внимания на хлопоты, доставляемые другим, когда просят их заменить. Опять же, если их посылают инспектировать земли, они с возмущением думают о трудностях путешествия и сопутствующих расходах, ссылаются на болезнь и перекладывают трудности и расходы на своих товарищей, нисколько не смущаясь тем, что их при этом презирают. И даже если место, в которое их посылают, находится неподалеку, они открыто жалуются на то, что им приходится отправляться в путь дважды в день или вообще на плохую погоду. Люди, подобным образом исполняющие свой долг, как будто бы это какая-то повинность - всего лишь презренные конюхи и слуги в обличьи самурая.
      Воины, рожденные в эпоху внутренних войн, всегда находились в поле, они шли в своих доспехах под палящим солнцем и под холодным зимним ветром, они мокли под дождем и мерзли под снегом, они спали в поле или на холме, вместо подушки положив под голову собственную руку, они ели лишь неочищенный рис и соленый суп. Приходилось ли им сражаться в поле, атаковать крепость или защищать ее, они считали это не какой-то особой трудностью или испытанием, но обычным для себя делом. Если мы подумаем об этом и вспомним, что мы, рожденные в мирное время, можем спать одетыми, укрывшись сеткой от москитов, а зимой - завернувшись в теплые одеяла, и можем есть все, что нам нравится в любое время, то мы должны признать, что живем счастливо. Но почему несение внутренней стражи и инспектирование соседних земель должно считаться серьезным испытанием - этому нет объяснения. Когда-то некто Байа Мино, прославленный ветеран дома Такэда из Кай, повесил на стене своего дома надпись из четырех иероглифов, составляющую его жизненный принцип: "Поле битвы - мое убежище".
      Осторожность
      Любой, кто получает от своего господина подарок в виде косодэ или камисимо с его гербом, должен помнить, что, если он носит косодэ, ему следует надевать поверх камисимо со своим гербом, а если он носит камисимо с гербом господина, следует одевать косодэ со своим гербом. Ибо если он носит одежду только с гербом господина, может показаться, что он - его родственник, и это будет невежливо. А когда одежда с гербом господина обветшает так, что ее нельзя уже больше носить, гербы следует срезать и сжечь, дабы они не пачкались и не подвергались тем самым неуважительному обращению.
      Если кто-либо из соседей болен или понес тяжелую утрату, то, даже не будучи знакомым с ним близко, следует позаботиться о том, чтобы в доме не звучала музыка и не раздавался громкий смех, и отдать соответствующие приказания семье и слугам. Это нужно для того, чтобы не прослыть среди соседей и товарищей грубым и невежливым.
      Исторические записи
      Самурай, находящийся на службе, даже последний присоединившийся вассал, а тем более ветеран, должен хорошо знать историю семьи своего господина, ее происхождение, сведения о его предках и описания героических поступков своих товарищей. Обо всем этом он обязан спросить у старших членов клана. В противном случае, если во время разговора с кем-нибудь из чужих людей он проявит незнание этих вещей, то его будут считать недостойным человеком, даже если во всем остальном он является хорошим вассалом.
      Сопровождение
      Когда самурай, находящийся на службе, сопровождает своего господина в путешествии и они прибывают на почтовую станцию, очень важно до заката расспросить местных жителей, отметить все близлежащие холмы, рощи, усыпальницы и храмы и сориентироваться по ним, определить, в каком направлении от их жилища находится открытое место и каково состояние дороги. Все это следует сделать, чтобы, случись ночью пожар или возникни для господина необходимость спасаться, самурай знал бы дорогу и мог повести его. Если они с господином идут пешком, идти впереди господина на холме и позади него на склоне может показаться незначительной вещью, но ей не стоит пренебрегать. Ибо долг самурая состоит в том, чтобы быть бдительным и внимательным, и все время думать о том, как сослужить любую возможную службу, для исполнения которой он назначен.
      Чиновники
      Говорят, что чиновники и белая одежда хороши лишь пока они новые. Хоть это и шутка, я полагаю, что так оно и есть на самом деле. Ведь белое косодэ очень красиво, пока оно новое, но стоит его поносить какое-то время, и вначале темнеют воротник и края рукавов, а вскоре и все оно становится грязно-серого цвета, очень неприятного на вид. Так же и чиновники: пока они свежи и неопытны, они пунктуально выполняют приказания своего господина и не упускают из виду ни малейшей детали, ибо уважают взятые на себя клятвы и вынесенные наказания и опасаются совершить проступок. Поэтому они неподкупны и честны, и о них хорошо говорят в их клане.
      Но, проведя на службе долгое время, они начинают злоупотреблять уступчивостью людей и слишком высоко ценить себя и совершают то, чего никогда прежде не сделали бы. Когда они только поступают на службу, они лишь прикасаются к подаркам и отсылают их обратно, как того требует клятва чиновника, а если обстоятельства все же заставляют их принимать подарки, они вскоре делают равноценные. Однако, вскоре ими постепенно начинает завладевать жадность, и хотя они по-прежнему говорят, что не возьмут ничего и кажутся честными, каким-то образом становится известно, что это обман, их щепетильность исчезает и они принимают подарки. Естественно, что этим они не могут не наносить вреда центральным властям и не принимать несправедливые решения. Это развращение подобно грязному цвету белых одежд, отличие лишь в том, что грязь на одежде можно смыть щелоком, а порок так въедается в сердце человека, что выкорчевать его нельзя. Стирать одежды два-три раза в год достаточно, но сердце необходимо очищать каждый день, из года в год, засыпая и просыпаясь, и все равно оно так легко загрязняется. И как для одежды нужен щелок, так и для очищения сердца самурая нужны верность, долг и доблесть. Ибо кто-то следует сыновней почтительности, а кто-то - постоянству, и даже в том, кто исполнен верности и долга, остается несмытой какая-то грязь. Но если ко всему этому добавить доблесть и помнить о них неустанно, можно полностью очиститься от скверны. Такова глубочайшая тайна очищения сердца самурая.
      Взятая и украденная власть
      О самурае, находящемся на службе, можно сказать, что он берет власть у своего хозяина, или что он ворует ее у него. Точно так же о господине можно сказать, что он либо отдает свою власть самураю, либо позволяет ему украсть ее. Если молодой самурай или самурай низкого ранга занимает важный пост, он может не знать общественных устоев или обычаев, и должен тогда исполнять свои обязанности под эгидой власти своего господина. Тогда он лишь временно пользуется своей властью и употребляет ее на пользу господину. Это - взятая власть, и если, опираясь на нее, самурай исполняет намерения своего господина, делает добро людям и затем отдает ее обратно, он справедливо пользуется ею, выполняя свой долг с необходимой осмотрительностью. Но если он, видя, как его товарищи и другие люди обращаются к нему почтительно и благоговейно, становится жадным и самодовольным и не желает расставаться со своей властью, тогда можно говорить, что он крадет ее.
      Что касается другого типа власти, которой господин наделяет от своего имени вассалов, то в древние времена знатные люди и знаменитые командующие делали это до определенной степени. Порой, когда они должны были вернуть ее после выполнения задания, но в силу беспечности оставляли ее у вассалов, случалось так, что вернуть власть они могли уже лишь дорого заплатив за это. В данном случае вассалы просто крали у них власть. Это не только величайший позор для господина, но это и приносит ему огромный ущерб. Ибо, если у вассалов слишком много власти, власть самого господина уменьшается, и если люди начнут думать, что могут получить все, что хотят, почитая вассала, поскольку в его руках сосредоточены все пути к господину, они станут заботиться лишь о том, чтобы угодить вассалу, считая господина чем-то второстепенным. Тогда великодушные отношения господина и вассала исчезнут, и верные самураи заметят их отсутствие. В таком случае, если вдруг возникает опасность, не на кого будет положиться. Более того, не только внешние вассалы, но и те, что находятся подле своего господина, попадут под власть такого человека, они замкнутся в себе и это тоже плохо для господина. Ведь они ничего не скажут о том, что заметят, но пожалеют об этом в сердце своем и тайно пожалуются своим друзьям. Никто из них не встанет и не доложит об этом господину. Поэтому, деспотическое поведение и пристрастность нарушителя, степень его влияния и славы останутся неизвестными господину, который думает, что все идет хорошо, и своей небрежностью навлекает большую беду. А неспособность распознавать людей всегда считалась огромным недостатком для господина и командующего.
      Человек, не обращающий внимания на то, что думает его господин, не прислушивается и к мнению своих сослуживцев. Он будет благоволить мелким чиновникам и давать своим друзьям и знакомым деньги и взятки из тех средств, что принадлежат господину, при этом оставляя их подарки себе. Принимая гостей, он угощает их рыбой, вином и пирожными со стола своего господина. Действуя по принципу: "То, что принадлежит господину - мое, а то что мое это только мое собственное", он подрывает хозяйство своего господина и наносит ему огромный вред. Хорошо подумай обо всем этом и помни, что следует всегда оставаться скромным и подавлять в себе желания, даже если господин дарует тебе привилегии, дабы не омрачить сияние его славы. Как гласит древняя пословица: "Верный вассал живет не своей жизнью, но жизнью своего господина".
      О вымогательстве
      Для самурая, находящегося на службе, самые трудные обязанности - те, что связаны с казной. Ибо, обладая скромными знаниями и способностями, очень нелегко приносить благо своему господину, не нанося при этом вреда другим вассалам, не говоря уже о крестьянах и горожанах. Если думать только об интересах своего господина, низким сословиям придется терпеть нужду. Если же пытаться облегчить их участь, пострадают дела господина, так что в любом случае где-то будет недостаток. Затем, каким бы умным и мудрым ни был самурай от природы, всегда очень легко подхватить болезнь жадности, и если ему поручено собирать деньги для своего господина и следить за их расходом, он может возгордиться, стать расточительным и попытаться присвоить средства господина, он будет строить дома, собирать редкие вещи и одеваться в дорогие одежды. Такой вассал зовется "вором".
      Затем чиновник может составить новую систему, отличную от той, что была при прежнем господине, уверяя, что она принесет пользу его хозяину. При этом он не учитывает, что она доставляет дополнительные трудности его помощникам, заставляет горожан платить высокие налоги, а крестьян - огромную земельную ренту. Он печется лишь о том, чтобы получить большие средства уже в ближайшем будущем, нисколько не заботясь о благосостоянии людей. Он также может обманывать неискушенных в делах советников, старших начальников и управляющих, так что они соглашаются увеличить ему жалованье и вознаграждение. Но если новые правила окажутся недейственными и не принесут желаемого, он представит это как вину советников и начальников и избежит наказания, спрятавшись за их спинами. Такие вассалы называются "вымогателями ".
      Но в случае с "ворами", о которых говорилось выше, дело обстоит проще. Ведь, хотя они относятся к своему господину неподобающим самураю образом и извращают справедливость, но, когда небесные кары падут на них и сами они будут уничтожены, с этим все закончится, людей более не будут угнетать, а для управления в провинции закончатся все беды. Но чиновник-вымогатель наносит куда больший вред, который очень трудно исправить. Ибо нанесение ущерба управлению страной - это величайшее из возможных преступлений, даже если речь не идет о чьей-то личной жадности и казнокрадстве. Поэтому еще древние мудрецы говорили, что лучше иметь чиновника-вора, чем чиновника-вымогателя. И хотя для самурая нет ничего более позорного, чем прослыть казнокрадом, древние еще больше осуждали вымогательство. Поэтому, если вора обезглавливают, то вымогателя следует распинать на кресте. Так поступали в прошлом, но и сейчас, раз действия таких преступников не изменились, и они по-прежнему заботятся лишь о себе, прикрываясь службой во благо своему господину, их следует считать в равной степени омерзительными. Трудно придумать наказание, соответствующее их преступлениям.
      О том, как становятся ворами
      Мелкие вассалы, служащие под началом капитана или другого командира, вынуждены мириться с тем, чтобы быть почтительными к многочисленным начальникам и в то же время терпимыми к их несправедливым поступкам. Но если им посчастливится получить повышение и самим возглавить отряд, они должны быть снисходительны и внимательны к своим подчиненным, не забывая при этом о своем долге перед господином. Нет нужды говорить, что они не должны быть пристрастными или льстецами, но если со временем они достигают поста капитана или другого командира, их отношение к людям порой начинает меняться. Так, Сакума, вассал Ода, и Ёдзуми, вассал Хасиба, являют собой пример самураев, которыми восхищались, когда они были простыми воинами, но которые испортились, когда заняли высокие должности. Они были уволены и обесчещены.
      Лень
      Самурай, находящийся на службе, должен жить сегодняшним днем и не заботиться о дне завтрашнем, ибо если он день за днем ревностно и усердно исполняет свой долг так, что ничего не остается несделанным, ему не о чем сожалеть и не в чем упрекать себя. Беда приходит тогда, когда люди полагаются на будущее, становятся ленивыми, праздными и позволяют делам выскальзывать из рук, когда, после долгих рассуждений, они откладывают срочные дела, не говоря уже о менее важных, полагая, что могут сделать их и завтра. Они перекладывают одно на одного товарища и бранят другого за другое, желая, чтобы за них все сделали, а если помочь некому, они оставляют дело несделанным, так что вскоре таких неоконченных дел скапливается великое множество. Эта ошибка происходит от того, что люди полагаются на будущее, чего следует всячески избегать. Например, в какой бы день месяца ни наступал срок отправляться на несение службы, следует рассчитать время дороги от дома с тем, чтобы быть готовым заступить на службу чуть раньше назначенного часа. Некоторые недалекие люди курят, когда надо выступать, или болтают с женами и детьми, и потому поздно покидают свой дом, а затем несутся так, что не узнают людей на улице. Прибывают к месту назначения они мокрые от пота, так что обмахиваются веером даже в холодную погоду, а затем объясняют свое опоздание каким-нибудь срочным делом. Когда самураю надлежит отправляться на охрану замка господина, никакие личные причины не могут оправдать его опоздание. Но если самурай прибыл чуть раньше и вынужден ждать своего товарища, ему не следует садиться на корточки и зевать, равно как он и не должен спешно уезжать прочь, когда закончилось время его службы, как будто это была повинность, которую он выполнял с неохотой.
      В дороге
      Если во время путешествия при переправе через реку встречаются два даймё, и между их вассалами начинается спор, в который вступают и другие, так, что спор перерастает в общую стычку, то, вступят в нее оба господина или нет, зависит от обстоятельств. Но если оба господина вступают в нее, дело уже трудно разрешить мирно. Надо помнить, что беды идут снизу, поэтому, сопровождая в путешествии своего господина, нужно следить не только за собой, но и за своими товарищами, и увещевать всех, вплоть до самых низших, дабы они не совершили неосмотрительного поступка.
      Если в Эдо вы вместе с господином идете пешком, а молодой самурай впереди после обмена словами начинает драться, следует сразу же взять копье у копьеносца и стать подле господина, следя за тем, как развиваются события. И если дело невозможно решить миром, и все воины должны обнажить свои мечи и начать сражаться, следует сразу же подвести лошадь господина к его паланкину и помочь ему взобраться на нее и подать ему копье, будучи все время готовым самому обнажить меч и вступить в бой.
      А когда сопровождаешь господина на прием, то, если происходит что-то неблагоприятное, пока он в зале, иди к крыльцу с мечом в руке и скажи стражникам: "Я - такой-то такой-то, вассал господина такого-то, Мне кажется, что внутри какой-то шум. Я беспокоюсь за своего господина и потому осмелился зайти так далеко". Возможно, стражники ответят: "Мы не думаем, что ему грозит опасность, но понимаем ваше беспокойство. Вашему господину ничего не грозит, поэтому не волнуйтесь". Тогда сообщи об этом своим товарищам. Все будут рады это услышать. Затем следует попросить стражника узнать, не примет ли господин тебя. Увидев его, сразу же удались.
      Проявление чувств
      Самурай, оказавший своему господину особую услугу и считающий, что совершил что-то необычайное, даже если остальные тоже считают так и хвалят его, должен понимать, что сам господин может считать иначе. Поэтому, если вассал не получает никакой награды и думает, что его заслуги не оценили, он может быть разочарован и проявить свои чувства, жалуясь на несправедливость господина. Вряд ли нужно говорить, что так поступает только тот, кто не знает, что такое служба.
      Самураи во время внутренних войн бесчисленное количество раз участвовали в сражениях, рисковали жизнями ради своих хозяев и командиров, но никогда не рассуждали о своих заслугах или подвигах. Гражданская же служба - не более, чем ерзанье на циновке, потирание ладонями и сражение языком. Она не имеет ничего общего с рискованием жизнью в войне. Но на войне или в мирное время - самурай всегда должен служить, будучи преисполнен духа верности. Совершает ли он что-то выдающееся и достойное похвалы, или нет об этом судить господину. Достаточно того, что он достойно исполняет свой долг. Ничто не должно вынуждать его выражать недовольство.
      Верность смерти
      Самурай, находящийся на службе, в большом долгу перед своим господином, который он не может возместить иначе, как совершив дзюнси и последовав в смерти за ним. Но это не разрешено законом, однако исполнять обычные обязанности дома на циновке явно недостаточно. Что же остается? Человек ради того, чтобы совершить что-то более выдающееся, чем его товарищи, может отбросить свою жизнь в сторону и сделать это. Настроить свое сердце на такой поступок - в сто раз предпочтительнее, чем совершить дзюнси. Так он может стать спасителем не только своего господина, но и всех его слуг, знатных и низких, а имя его будут помнить до конца времен как имя самурая, обладавшего Верностью, Преданностью и Доблестью. Знатные семьи всегда преследует злой рок. Проклятье проявляется в первую очередь в смерти молодого самурая из последних приближенных, случайной или от болезни, или в смерти старших воинов, обладавших тремя добродетелями и обещавших в будущем быть опорой господина и гордостью всего клана, чей уход - тяжелый удар для всех. Так, когда Амари Саэмон, командир самураев у Такэда Сингэна, упал с лошади и был убит еще в молодости, это было деянием злого духа Такасаки Дандзё, долго преследовавшего знатный дом. Затем злой дух проникает в кого-нибудь из советников, или старших, или самураев, приближенных к господину, из числа тех, кому господин особенно доверяет и благоволит. Так он может ввести в заблуждение господина и склонить его к несправедливости и безнравственности. Тогда, уводя господина в сторону, самурай может делать это шестью способами. Во-первых, он может мешать господину видеть и слышать то, что происходит вокруг и не давать возможности другим высказать свое мнение. Если же им это и удается, на них не обращают внимания, потому что хозяин считает незаменимым только его и все делает по его указаниям. Во-вторых, если он замечает, что кто-то из самураев подает надежды и может быть полезным господину, он сделает так, чтобы его перевели куда-нибудь подальше от хозяина, дабы вокруг него были только те, кто соглашаются с ним, подчинены ему и никогда ему не перечат. Тогда господин ничего не узнает о его высокомерии и властности. В-третьих, он может убедить своего господина взять еще одну супругу под предлогом того, что у него недостаточно наследников, и доставлять красивых девушек, даже не узнавая, из какой они семьи. Он соберет танцовщиц и музыкантш и будет уверять господина, что они необходимы ему, дабы развлекать и отгонять скуку. А женщины могут очаровать и сбить с пути даже умного и решительного господина, не говоря уж о том, кто лишен этих качеств. Тогда проницательность покинет его, он будет думать только о весельях и все больше и больше привязываться к ним, так что в конце концов он будет полностью увлечен ганцами и праздностью, за чем неизбежно последуют бесконечные пирушки. Он будет проводить все свое время в женских покоях, позабыв обо всех делах и ненавидя даже саму мысль о разговоре о них со своими советниками. Тогда все перейдет в руки только одного коварного советника, его власть будет увеличиваться день ото дня, а все остальные закроют рты и сожмутся от страха, и весь дом придет в упадок. В-четвертых следует то, что, поскольку все держится втайне, расходы увеличиваются и денег требуется все больше. Старые правила отменяются и устанавливаются новые, и за их выполнением следят шпионы. Кого-то осуждают и чье-то жалование уменьшается, так что люди живут в большой нужде, но никто не печется об этом. И все это для того, чтобы господин жил в роскоши. Среди вассалов растет недовольство, хотя никто не говорит об этом открыто, и вскоре не остается преданных господину людей. В-пятых, хотя даймё должен в первую очередь следовать Пути воина, раз злой советник не заботится об этом, особенно в мирное и спокойное время, военным делом пренебрегают и не проверяют боеготовность войск. Все в доме будут только рады такому положению вещей, никто не будет беспокоиться о достаточном количестве оружия и припасов. Тогда никто, видя настроение дома, не будет думать о том, что их предки были великими воинами. И если вдруг придет беда и застанет их неподготовленными, все будут в смятении и панике, и никто не будет знать, что делать. Наконец, когда господин всецело привязывается к развлечениям, вину и праздности, он становится все более и более своенравным, пока его здоровье не начнет ухудшаться. Все вассалы будут удручены и неискренни, проводя день за днем без своего господина. В конце концов, из-за влияния злого духа может что-то случиться и с самим господином.
      Человек, который заправляет всем этим, мстительный враг своего господина и злой гений его дома, будет проклят кланом, но даже если девять или десять человек соберутся вместе и осудят его на справедливую смерть, уже ничего нельзя будет поделать. Ведь в таком случае дело нельзя разрешить, выпустив его наружу, ибо господин и его дом подвергнутся проверке, и тогда последствия будут непредсказуемы и сёгун может вынести свой вердикт. Во все времена, если даймё не мог управлять делами и порядок вынуждены были наводить власти, дом заканчивал свое существование. Как говорит пословица: "Выпрямляя рог, убиваешь быка, убивая крыс, сжигаешь усыпальницу". Когда дом господина рушится, вассалы обесчещены и теряют средства к жизни. Поэтому, самое лучшее - поймать этого разбойника в обличьи советника, злого духа дома, и пронзить его мечом или отрубить голову, и тем самым положить конец его злодеяниям. А самому следует совершить сэппуку. Тогда не будет ни нарушения, ни тяжбы, ни приговора, а имя господина не будет запятнано, так что клан будет в безопасности, а империя - в спокойствии. Поступающий так является образцовым самураем, совершающим поступок, в сто раз лучший, чем дзюнси, ибо он обладает тремя качествами: Верностью, Преданностью и Доблестью, а его славное имя останется в памяти потомков.
      Литература и изящные искусства
      Хотя для бусидо в первую очередь требуется сила и мощь, обладать только ими - значит быть всего лишь грубым самураем. Поэтому самурай должен знать грамоту и, если у него есть время, учиться стихосложению и чайной церемонии. Если он не учится, он не сможет постичь причины вещей, как прошлых, так и настоящих. И каким бы опытным и мудрым он ни был, он обязательно когда-нибудь окажется в большом затруднении, если у него недостаточно знаний. Ибо, понимая дела своей страны и чужих земель, учитывая принципы времени, места и ранга, и следуя наилучшему, не совершишь больших ошибок в расчетах. Поэтому я говорю, что самурай должен быть прилежным в учении. Но если он плохо использует свои познания, становится самоуверенным и свысока смотрит на неграмотных, если он поклоняется всему иностранному и думает, что ничего хорошего, за исключением китайского, не существует, если он настолько предвзят, что не понимает: что-то может в настоящее время и не подходить для Японии, каким бы хорошим оно ни казалось, то я скажу: его знания далеки от совершенства. Он должен учиться, помня об этом.
      Стихосложение - это давний обычай нашей страны. Великие воины всех времен писали стихи, и даже самый низший вассал пробовал время от времени сочинять неуклюжие строки. Но тот, кто занимается только этим и пренебрегает повседневными обязанностями, становится мягким душой и телом, теряет все свои боевые качества и выглядит как придворный самурай. Особенно, если увлекаться короткими стихами хайку, столь модными в наше время, то можно легко стать бойким на разговоры, остроумным и щеголеватым даже среди молчаливых и сдержанных товарищей. Хотя это может считаться милым в обществе, особенно в наше время, но самураю следует этого избегать. Затем, что касается чайной церемонии, то со времен сёгунов Киото она была развлечением военного сословия, и даже если ты не слишком любишь ее, тебя могут пригласить участвовать в ней и быть гостем знатных людей, поэтому по крайней мере следует знать, как правильно входить в чайную комнату, как рассматривать ее убранство и следить за приготовлением чая, как есть блюда и пить чай. Чтобы получить знание о чайной церемонии, следует взять несколько уроков у Чайного Мастера. К тому же, в чайной комнате хорошо наслаждаться отдыхом и спокойствием, ибо в ней нет хвастовства и роскоши, поэтому даже в домах богатых людей и чиновников ты найдешь простые соломенные хижины с опорами из дерева и стропилами из бамбука, с простыми безыскусными решетчатыми окнами, бамбуковыми шторками, калиткой и входом. Чашки и другая утварь также лишены изысканных орнаментов, их формы чисты и сдержанны. Они полностью лишены испорченности повседневной жизни. Я полагаю, что этот дух, если ему следовать, способствует постижению Пути воина. Поэтому, очень неплохо подготовить для чайной церемонии специальное место. Можно воспользоваться даже картинами нынешних художников, простой чайной утварью и глиняным чайником - это недорого и соответствует аскетическому стилю чайной церемонии. Но во всех вещах простое склонно превращаться в сложное, и стремление к роскоши дает о себе знать. Так, если видишь у кого-то чайник Асия, то становится стыдно за свой глиняный, и вскоре начинаешь хотеть, чтобы вся утварь была дорогой. Затем присматриваешься, где что подешевле, и становишься знатоком, так что можешь купить хорошую вещь за малую цену. Затем, когда видишь в чьем-либо доме красивую вещь, начинаешь выпрашивать ее у хозяина или предлагать обменять, конечно, чтобы выгода осталась за тобой. Такое поведение не лучше поведения простого лавочника или торговца и бесчестит Путь воина. Это большая ошибка, и, чем практиковать такую чайную церемонию, лучше вообще ничего не знать о ней и оставаться в неведении даже насчет того, как пить чай. Ибо предпочтительнее показаться грубым, чем опорочить величие бусидо.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4