Эти люди жили более 20 лет в изобилии и благоденствии. Они настолько умножились, что вся страна казалась одним сплошным селением. Тогда строились храмы в столь большом количестве, что их можно видеть теперь во всех частях страны; пробираясь по лесам, можно увидеть среди деревьев основания домов и зданий, чудесно сделанных.
      После этой счастливой поры в одну зимнюю ночь подул ветер, часов с шести вечера, и, возрастая, превратился в ураган четырех ветров. Этот ветер сломал все большие деревья, что причинило гибель множеству дичи всех видов. Он разрушил все высокие дома; покрытые соломой и имеющие внутри огонь, так как было холодно, они вспыхнули, и в них сгорело большое количество людей. Если некоторые и выскочили, они остались калеками от ударов брёвен. Этот ураган продолжался до полудня следующего дня. Оказалось, что спаслись те, кто жил в маленьких домах, и молодые, недавно женившиеся, которые, по обычаю, первые годы жили в домиках перед домами своих отцов или тестей. Так исчезло прежнее название страны, которую обычно называли страной оленей и индюков. Она осталась настолько без деревьев, что те, которые есть теперь, кажется, были посажены все одновременно, настолько они взошли ровными. Если смотреть на эту страну с каких-либо возвышенностей, кажется, что она вся острижена ножницами. Те, которые спаслись, энергично занялись строительством и возделыванием земли и сильно размножились за 16 лет благоденствия и временного изобилия. Последний год был самым урожайным из всех. Когда они хотели начинать сбор плодов, во всех частях страны появились заразные лихорадки, которые продолжались 24 часа; когда они прекратились, тела больных распухли и лопнули, полные червей. От этой заразы умерло множество людей, и большая часть плодов осталась не собранной.
      После прекращения этой заразы они имели снова 16 лет хороших, во время которых возобновились страсти и раздорье в такой степени, что в сражениях погибло 150 000 человек.
      После этой бойни они успокоились, установили мир и отдыхали 20 лет. Затем началась болезнь, причинявшая большие нарывы, от которых тело гноилось с большим смрадом таким образом, что члены отпадали кусками за 4-5 дней.
      После этого последнего бедствия прошло более 50 лет. Большая смертность от войн была на 20 лет ранее. Болезнь с опухолями и червями появилась за 16 лет до войн, ураган ещё на 16 лет ранее, а он был через 22 или 23 года после разрушения города Майяпана. С тех пор, как он был покинут, по такому расчёту, прошло 125 лет, в течение которых жители этой страны пережили упомянутые бедствия, не считая многих других. Затем в страну начали проникать испанцы, так же с войнами, как и с другими карами, которые послал Бог. Таким образом, чудо, что в этой стране ещё есть люди, хотя их там и немного.

      Как мексиканский народ имел знамения и пророчества о приходе испанцев, прекращении его владычества и религии, так и народ Юкатана имел их за несколько лет перед тем, как аделантадо Монтехо его завоевал. В горах Мани, что в провинции Тутуль Шиу, один индеец, по имени Ах Камбаль , чилан по должности, то есть тот, кто обязан давать ответы от демона, им объявил публично, что вскоре они будут покорены иностранным народом, что им возвестят единого Бога и добродетель одного дерева, которое на их языке называется вахом че, что значит «воздвигнутое дерево», обладающее большой силой против демонов.
      Наследник Кокомов по имени дон Хуан Коком , ставший христианином, был человек с большой репутацией, хороший знаток здешних дел, очень проницательный и сведущий в местных вопросах. Он был очень дружен с автором этой книги, братом Диэго де Ланда, и много рассказывал ему о старине. Он показал ему книгу, принадлежавшую его деду, сыну Кокома, которого убили в Майяпане. В ней был рисунок оленя, и его дед сказал ему, что, когда в эту страну придут большие олени, как они называют коров, прекратится почитание богов, что исполнилось, ибо испанцы привезли больших коров.
      Аделантадо Франсиско де Монтехо был родом из Саламанки и отправился в Индии после основания города Санто-Доминго на острове Эспаньола. Перед этим он был некоторое время в Севилье, где оставил сына-ребёнка, который там родился. Он прибыл в столицу Кубы, где зарабатывал на жизнь; у него было много друзей, благодаря его хорошему положению, среди них Диэго Веласкес, губернатор этого острова, и Эрнандо Кортес. Когда губернатор решил послать Хуана де Грихальву, своего племянника, для торговли в Юкатан и чтобы открыть ещё земли, после новости, привезённой Франсиско Эрнандесом де Кордова, который открыл эту богатую страну, он назначил Монтехо сопровождать Грихальву. Монтехо, будучи богатым, предоставил один из кораблей и много провианта. Таким образом, он был среди испанцев, которые обследовали Юкатан вторыми, и вид берега Юкатана возбудил в нем желание обогатиться там лучше, чем на Кубе. Видя решимость Эрнандо Кортеса, он последовал за ним лично и со своим богатством.
      Кортес дал ему в распоряжение корабль, назначив его капитаном. В Юкатане они нашли Херонимо де Агиляра, от которого Монтехо узнал язык и дела этой страны. Кортес, высадившись в Новой Испании, немедленно начал заселять её. Первое поселение он назвал Вера-Крус, сообразно гербу на своём знамени. В этом поселении Монтехо был избран одним из королевских алькальдов. Он вёл себя благоразумно, и Кортес отметил это, когда вернулся из плавания вокруг страны. Поэтому он послал его в Испанию как одного из уполномоченных этого владения в Новой Испании, чтобы отвести пятину королю вместе с отчётом о стране и о начатых в ней делах.
      Когда Франсиско де Монтехо прибыл к кастильскому двору, президентом Совета по делам Индий был Хуан Родригес де Фонсека, епископ Бургоса. У него были плохие известия о Кортесе от губернатора Кубы Диэго Веласкеса, который стремился стать также губернатором в Новой Испании. Большинство Совета было враждебно к предприятиям Кортеса, который, как оказалось, просил денег вместо того, чтобы посылать их королю.
      Понимая, что, в связи с пребыванием императора во Фландрии, дела пойдут плохо, Монтехо остался на 6 лет, прежде чем отплыл в Индии, с 1519 года до 1526, когда он отправился. Благодаря этой настойчивости он отверг притязания президента и папы Адриана, который был правителем королевства, и говорил с императором с таким большим успехом, что дело Кортеса окончилось по справедливости.

      Во время, пока Монтехо находился при дворе, он выговорил для себя завоевание Юкатана, хотя мог добиться и другого. Ему дали титул аделантадо. Затем он отправился в Севилью, чтобы взять своего 13-летнего племянника, носившего его имя. В Севилье он нашёл своего сына в возрасте 28 лет и взял его с собой. Он договорился о вступлении в брак с одной севильской сеньорой, богатой вдовой, и благодаря этому смог набрать 500 человек, погрузил их на три корабля и, продолжая своё путешествие, пристал к Косумелю, острову у Юкатана. Индейцы не были взволнованы, так как привыкли к испанцам Кортеса. Там он постарался узнать побольше индейских слов, чтобы разговаривать с индейцами. Затем он поплыл к Юкатану и вступил во владение, что было провозглашено его знаменосцем со знаменем в руке: «Во имя Бога я вступаю во владение этой страной для Бога и короля кастильского».
      Таким образом, он сошёл на берег, который был тогда густо заселён, и затем прибыл в Кониль, селение на этом берегу. Индейцы, испуганные видом стольких лошадей и людей, дали знать по всей стране о том, что происходило, и ожидали конца предприятия испанцев. Индейские сеньоры провинции Чавакха явились к аделантадо с мирными намерениями и были хорошо приняты. Среди них пришёл один человек большой силы; он вырвал саблю у негритёнка, носившего её за своим господином, и хотел убить аделантадо, который защищался. Пришли испанцы, и ссора прекратилась, но они поняли, что необходимо быть настороже.
      Аделантадо хотел узнать, какое поселение было наибольшим, и услышал, что таковым былТ„кох, где правили сеньоры Чели. Он был на побережье, дальше по дороге, которой пришли испанцы. Индейцы, полагая, чта они отправились, чтобы уйти из страны, не встревожились и не препятствовали им в дороге. Таким образом они прибыли в Текох, который нашли поселением большим и лучшим, чем полагали. К счастью, сеньоры этой страны были не таковы, как Ковохи из Чампотона, которые всегда были более смелыми, чем Чели. Последние, имея жреческое достоинство, которое они сохраняют до настоящего времени, не были столь надменны, как другие. Поэтому они согласились, чтобы аделантадо построил поселение для своих людей, и дали ему для этого местность у Чичен-Ицы, в 7 лигах оттуда, которая была превосходна. Оттуда он завоевал страну, что сделал легко, так как люди провинции Ах К'ин Чель ему не сопротивлялись, люди Тутуль ему помогали, а остальные оказали слабое сопротивление.
      Аделантадо попросил людей для строительства в Чичен-Ице и в короткое время построил поселение, сделав дома из дерева, а крыши из листьев одной пальмы и из длинной соломы, по обычаю индейцев. Видя, что индейцы служат безропотно, он сосчитал жителей страны, которых было много, и разделил селения между испанцами. По рассказам, наименьшее их поместье охватывало 2 или 3 тысячи индейцев. Таким образом он начал устанавливать порядок среди местных жителей, чтобы они обслуживали этот их город. Это очень не нравилось индейцам, хотя они терпели тогда.

      Аделантадо Монтехо не основал в соответствии […], из-за которого имел врагов, так как он был слишком далеко от моря, чтобы иметь сношения с Мексикой и получать необходимое из Испании. Индейцы, для которых оказалось тяжёлым делом служение иностранцам там, где они сами прежде были сеньорами, начали нападать на него со всех сторон , хотя он защищался со своими кавалеристами и пехотинцами и убил многих индейцев. Но индейцы усиливались с каждым днём. У испанцев стало не хватать провианта, и наконец они покинули город ночью, оставив собаку, привязанную к языку колокола, и немного хлеба на таком расстоянии, что она не могла схватить. Они утомили индейцев в предыдущий день стычками, чтобы те не смогли их преследовать. Собака звонила в колокол, чтобы схватить хлеб. Это очень удивляло индейцев, полагавших, что на них собираются напасть. Поняв, в чем дело, они были возмущены обманом и решили преследовать испанцев по разным направлениям, так как не знали, по какой дороге они пошли. Люди, которые были на этой дороге, настигли испанцев с громким криком как беглецов; но шесть рыцарей их ожидали на равнине и ранили копьями многих из них. Один из индейцев схватил лошадь за ногу и удерживал её, как будто это был баран.
      Испанцы прибыли в Силан, который был превосходным поселением. Сеньором его был юноша из Челей, уже христианин и друг испанцев. Он их хорошо принял. Близко был Текох, который, как и все другие поселения этого берега, находился под властью Челей, и таким образом они оказались в безопасности на несколько месяцев. Аделантадо видел, что там он не сможет получать помощь из Испании и что, если индейцы обратятся против них, они погибнут. Он решил уйти в Кампече и Мексику, не оставляя людей в Юкатане. От Силана до Кампече было 48 лиг с густым населением. Он посвятил в свой план На Муш Чель, сеньора Силана, и тот обязался охранять в пути и сопровождать их. Аделантадо договорился с дядей этого сеньора, сеньором селения Иобаин, что тот даст ему для сопровождения двух сыновей, к которым он был очень расположен.
      С этими тремя юношами, двоюродными братьями, посадив двух из них на круп лошади, и сеньором Силана верхом они безопасно прибыли в Кампече, где были мирно приняты, и простились с Челями. Сеньор Силана умер, возвращаясь в свои селения. Оттуда они отправились в Мексику, где у Кортеса было выделено поместье с индейцами для аделантадо, хотя он отсутствовал.
      Аделантадо прибыл в Мексику со своим сыном и племянником и тотчас начал разыскивать донью Беатрис де Эррера, свою жену, на которой он тайно женился в Севилье, и дочь, которую от неё имел, донью Беатрис де Монтехо. Некоторые говорят, что он отверг её, но что дон Антонио де Мендоса, вице-король Новой Испании, стал посредником. Таким образом он принял её, и вице-король послал его губернатором в Гондурас, где он выдал свою дочь замуж за лисенсиата Алонсо де Мальдонадо, президента Пограничной Аудиенции. Через несколько лет его перевели в Чиапас, откуда он послал своего сына с полномочиями в Юкатан, и тот завоевал его и умиротворил. Этот дон Франсиско, сын аделантадо, был воспитан при дворе католического короля; отец увёз его, когда возвращался в Индии для завоевания Юкатана. Он был вместе с ним в Мексике. Вице-король дон Антонио и маркиз Эрнандо Кортес его очень любили, и он был с маркизом в экспедиции в Калифорнии. По возвращении вице-король назначил его управлять Табаско. Он вступил в брак с сеньорой по имени донья Андреа дель Кастильо, которая прибыла в Мексику девочкой со своими родителями.

      После ухода испанцев из Юкатана в стране наступила засуха. Так как кукурузу беспорядочно расходовали во время войны с испанцами, у них начался большой голод, такой, что они стали есть кору деревьев, особенно одного, которое они называют кумче; она пористая внутри и мягкая. Из-за этого голода Шиу, сеньоры Мани, решили устроить торжественное жертвоприношение идолам, приведя некоторых рабов и рабынь, чтобы бросить в колодец Чичен-Ицы. Так как нужно было пройти селение сеньоров Кокомов, их смертельных врагов, они послали просить у них позволения пройти по их земле, полагая, что в такое время те не возобновят старую вражду. Кокомы их обманули хорошим ответом. Они их поместили всех в большом доме и подожгли, убивая тех, кто спасался. Из-за этого начались большие войны .
      У них появлялась саранча в течение пяти лет, так что не осталось никакой зелени. Начался такой голод, что люди падали мёртвыми на дорогах. Когда испанцы вернулись, они не узнали страны, хотя за четыре хороших года после нашествия саранчи местные жители немного оправились.
      Дон Франсиско отправился в Юкатан через реки Табаско и въехал через лагуны Дос Бокас. Первое поселение, на которое он наткнулся, был Чампотон, с сеньором по имени Моч Ковох, принявшим столь дурно Франсиско Эрнандеса и Грихальву. Так как он уже умер, сопротивления там не было оказано; наоборот, жители этого поселения содержали дона Франсиско и его людей два года. За это время он не мог идти вперёд, так как встретил сильное сопротивление. Затем он прошёл в Кампече и вступил в большую дружбу с жителями этого поселения. С помощью их и жителей Чампотона он закончил завоевание, обещая им, что они будут вознаграждены королём за их большую верность, хотя до сего дня король этого не выполнил. Сопротивление было недостаточно, чтобы помешать дону Франсиско прибыть со своим войском в Тихоо, где он основал город Мериду . Оставив поклажу в Мериде, он продолжал завоевание, посылая капитанов в различные части страны. Дон Франсиско послал своего двоюродного брата Франсиско де Монтехо в город Вальядолид, чтобы умиротворить селения, которые были ещё мятежны, и чтобы заселить этот город, как он заселён теперь. Он основал в Чектемале город Саламанку; Кампече был уже основан. Он упорядочил службу индейцев и управление испанцев, до того как прибыл из Чиапаса в качестве губернатора аделантадо его отец, со своей женой и домом. Он был хорошо принят в Кампече и назвал город Сант-Франсиско, по своему имени, а затем отправился в город Мериду.

      Индейцы тяжело переносили ярмо рабства. Но испанцы держали разделёнными их поселения, находившиеся в стране. Однако не было недостатка в индейцах, восстававших против них, на что они отвечали очень жестокими карами, которые вызвали уменьшение населения. Они сожгли живыми несколько знатных лиц в провинции Купуль, других повесили. Были получены сведения о волнении жителей Иобаина, селения Челей. Испанцы схватили знатных лиц, заперли в одном доме в оковах и подожгли дом. Их сожгли живыми, с наибольшей в мире бесчеловечностью. И говорит это Диэго де Ланда, что он видел большое дерево около селения, на ветвях которого капитан повесил многих индейских женщин, а на их ногах повесил их собственных детей. В том же селении и в другом, которое называют Верей, в двух лигах оттуда, они повесили двух индианок, одну девушку и другую, недавно вышедшую замуж, не за какую-либо вину, но потому, что они были очень красивыми, и опасались волнений из-за них в испанском лагере, и чтобы индейцы думали, что испанцам безразличны женщины. Об этих двух женщинах сохранилась живая память среди индейцев и испанцев, по причине их большой красоты и жестокости, с которой их убили.
      Индейцы провинций Кочвах и Чектемаль возмутились, и испанцы их усмирили таким образом, что две провинции, бывшие наиболее населёнными и наполненными людьми, остались наиболее жалкими во всей стране. Там совершали неслыханные жестокости, отрубая носы, кисти, руки и ноги, груди у женщин, бросая их в глубокие лагуны с привязанными к ногам тыквами, нанося удары шпагой детям, которые не шли так же быстро, как их матери. Если те, которых вели на шейной цепи, ослабевали и не шли, как другие, им отрубали голову посреди других, чтобы не задерживаться, развязывая их. Они вели большое количество пленных мужчин и женщин для обслуживания, обращаясь с ними подобным образом.
      Утверждают, что дон Франсиско де Монтехо не совершал ни одной из этих жестокостей и не присутствовал при них. Напротив, он их считал очень дурными, хотя не мог больше ничего сделать.
      Испанцы оправдываются, говоря, что их было мало и они не смогли бы подчинить столько людей, если бы не внушили страх ужасными карами. Они приводят примеры из истории и приход евреев в землю обетованную с большими жестокостями по повелению Божию. С другой стороны, индейцы имели основание защищать свою свободу и доверять мужественным капитанам, которые были среди них, надеясь таким образом освободиться от испанцев.
      Рассказывают об одном испанском арбалетчике и индейском лучнике, которые, будучи оба очень искусными, старались убить друг друга, но не могли застать врасплох. Испанец притворился небрежным, опустившись на колено, и индеец пустил ему стрелу в руку, которая пронзила плечо и отделила одну кость от другой. В то же время испанец спустил арбалет и пронзил грудь индейца. Тот, чувствуя себя смертельно раненным, чтобы не сказали, что его убил испанец, отрезал лиану, похожую на иву, но более длинную, и повесился на виду у всех. Есть много примеров подобного мужества.

      Перед тем как испанцы захватили эту страну, местные жители жили вместе в селениях в большом порядке. Поля были очень хорошо обработаны, очищены от сорных трав и засажены очень хорошими деревьями. Их поселения были такого характера: в середине селения находились храмы с красивыми площадями, вокруг храмов были дома сеньоров и жрецов и затем людей наиболее богатых и почитаемых, а на окраине селения находились дома людей наиболее низших.
      Колодцы, которых было немного, находились около домов сеньоров. Их имения были засажены винными деревьями, засеяны хлопком, перцем и кукурузой. Они жили так скученно, боясь врагов, которые брали их в плен, и только во время войн с испанцами они рассеялись по лесам.
      Индейцы Вальядолида, по их дурным обычаям или по причине дурного обращения испанцев, составили заговор, чтобы убить испанцев, когда они разделятся для собирания дани. В один день они убили 17 испанцев и 400 индейцев, слуг убитых и оставшихся в живых испанцев. Они немедленно разослали по всей стране руки и ноги в знак того, что они совершили, чтобы вызвать восстание. Но другие не захотели этого делать, и, таким образом, аделантадо смог помочь испанцам Вальядолида и наказать индейцев .
      У аделантадо были неприятности с жителями Мериды, но более всего от цедулы императора, которая всех губернаторов лишала индейцев.
      В Юкатан прибыл приёмщик, отобрал у аделантадо индейцев и взял их под королевское покровительство. Вслед за этим у него потребовали отчёт в королевской Аудиенции Мексики, которая послала аделантадо в королевский Совет по делам Индий в Испанию, где он умер, обременённый годами и трудами. Он оставил в Юкатане свою жену, донью Беатрис, более богатую, чем он сам, своего сына Франсиско де Монтехо, женатого в Юкатане, свою дочь Каталину, бывшую замужем за лисенсиатом Алонсо Мальдонадо,
      президентом Аудиенций Гондураса и Санто-Доминго на острове Эспаньола, дона Хуана де Монтехо, испанца, и дона Диэго, метиса, который родился от одной индианки.
      Дон Франсиско, после того как передал губернаторство своему отцу аделантадо, жил в своём доме частным образом, не участвуя в управлении, хотя очень уважаемый всеми за завоевание, разделение и управление этой страной. Он отправился в Гватемалу, чтобы дать отчёт в своём управлении, а затем возвратился в свой дом. Он имел детей — дона Хуана де Монтехо, который женился на донье Исабеле, родом из Саламанки, донью Беатрис де Монтехо, вышедшую замуж за своего дядю, двоюродного брата её отца, и донью Франсиску де Монтехо, бывшую замужем за доном Карлосом де Авельяно, родом из Гвадалахары. Он умер после долгой болезни, уже после того, как увидел их всех вступившими в брак.

      Брат Хакобо де Тестера, францисканец, прибыл в Юкатан и начал обучать детей индейцев. Но испанские солдаты заставляли юношей столько работать, что у них не оставалось времени для ученья. С другой стороны, они были недовольны братьями, когда те их порицали за то, что они делали дурного по отношению к индейцам. Поэтому брат Хакобо вернулся в Мексику, где и умер.
      После этого брат Торибио Мотолиниа послал братьев из Гватемалы, а брат Мартин де Охакастро послал ещё больше братьев из Мексики. Они все обосновались в Кампече и Мериде под покровительством аделантадо и его сына дона Франсиско, которые им выстроили монастырь в Мериде, как это уже было сказано.
      Они старались изучить язык, который был очень труден. Лучше всех его знал брат Луис де Вильяльпандо, который начал изучать его с помощью знаков и камешков . Он составил своего рода грамматику его и написал христианское наставление на этом языке, хотя и встречал много препятствий со стороны испанцев, которые были полными хозяевами и хотели, чтобы все делалось только для увеличения их доходов и дани. Индейцы со своей стороны стремились остаться при своём идолопоклонстве и оргиях. Работа оказалась особенно большой, потому что индейцы были рассеяны по лесам.
      Испанцы видели с сожалением, что братья устраивают монастыри; они разгоняли сыновей индейцев своих поместий, чтобы те не стали учиться, и сожгли два раза монастырь в Вальядолиде вместе с церковью, которая была из дерева и соломы, так что братьям пришлось уйти жить к индейцам. Когда индейцы этой провинции восстали, испанцы написали вице-королю дону Антонио, что они восстали из любви к братьям. Вице-король сделал расследование и заверил, что во время восстания братья ещё не прибыли в эту провинцию. Они наблюдали по ночам за братьями, к соблазну индейцев, разузнавали о их жизни и лишали их милостыни.
      Братья, видя опасность, послали к наиболее достойному судье Серрато, президенту Гватемалы, одного монаха, чтобы дать ему отчёт в том, что происходит. Тот, видя беспорядок и нехристианское поведение испанцев, которые взимали налоги неограниченно, какие могли, без приказания короля, и сверх того использовали личную службу для всех видов работ, вплоть до отдачи индейцев внаём для переноски тяжестей, установил определённый налог, достаточно большой, но терпимый. Он определил, на что индеец имел право после уплаты дани своему владельцу, чтобы испанец не мог себе присвоить всего целиком. Они обжаловали это и, опасаясь установления налога, собирали с индейцев ещё больше, чем прежде.
      Братья обратились в Аудиенцию и послали гонца в Испанию. Они добились того, что Аудиенция Гватемалы послала аудитора, который установил налог в стране и отменил личную службу. Он обязал некоторых испанцев жениться, лишив их домов, которые у них были полны женщин. Это был лисенсиат Томас Лопес, родом из Тендильи. По этой причине они ещё более возненавидели братьев, писали на них клеветнические пасквили и перестали слушать их мессы.
      Из-за этой ненависти индейцы относились очень хорошо к братьям, видя труды, которые они совершали без какойлибо заинтересованности, чтобы дать им свободу. Они даже не делали ничего без участия братьев или без их совета. Это дало повод испанцам говорить с завистью, что братья действовали таким образом, чтобы управлять Индиями и пользоваться тем, чего они лишились.

      Пороками индейцев были идолопоклонство, развод, публичные оргии, купля и продажа рабов. Они начали ненавидеть братьев, отговаривающих их от этого. Но кроме испанцев более всего неприятностей, хотя и тайно, монахам причиняли жрецы, которые потеряли свою службу и доходы от неё.
      Способ, который употреблялся, чтобы просветить индейцев, заключался в том, что собирали маленьких детей сеньоров и людей наиболее знатных и помещали их около монастырей в домах, которые каждое поселение строило для своих и где жили все вместе уроженцы каждой местности. Их отцы и родственники приносили им еду.
      Вместе с этими детьми собирались те, которые обращались в христианство, и благодаря этим частым посещениям многие с большим благочестием просили крещения. Эти дети после обучения имели заботу уведомлять братьев о идолопоклонстве и оргиях. Они разбивали идолов, даже принадлежавших их отцам. Они учили разведённых женщин и сирот, если их делали рабами, жаловаться братьям, и, хотя им угрожали свои, они от этого не унимались, отвечая, что делают им честь, так как это было для блага их душ.
      Аделантадо и королевские судьи всегда назначали фискалов для братьев, чтобы удерживать индейцев в христианстве и наказывать тех, кто возвращался к прежней жизни. Сеньоры вначале неохотно отдавали своих детей, полагая, что их хотят обратить в рабство, как это делали испанцы. По этой причине многие давали детей рабов вместо своих сыновей. Но, поняв в чем дело, они стали давать охотно. Таким образом юноши сделали такие успехи в школах, а остальные люди в христианском учении, что это было дело, достойное удивления.
      Монахи научились читать и писать на языке индейцев и составили такую грамматику, которая изучалась как латинская. Оказалось, что они не употребляют шесть наших букв, а именно: D, F, G, Q, R, S, в которых не было никакой надобности. Но они принуждены были удваивать и добавлять другие, чтобы различать разные значения некоторых слов, ибо па означает «открывать», а ппа (сильно сжимая губы) означает «разбивать»; тан — «известь» или «пепел», а тан, произносимое с силой между языком и верхними зубами, означает «слово» или «говорить», и так же в других словах. Так как на этот предмет у них были различные дополнительные знаки, не было необходимости изобретать новые фигуры букв, но достаточно было использовать латинские как общие для всех.
      Дано было также распоряжение, чтобы они оставили свои обиталища в лесах и собирались, как прежде, в хороших селениях. После этого их было легче просвещать, и монахи не испытывали таких, как ранее, затруднений. Для содержания их они давали милостыню на пасхальные и другие праздники и давали милостыню на церкви через двух старых индейцев, назначенных для этого. Вместе с тем они давали необходимое братьям, когда те ходили их посещать, а также приготовляли украшения для церквей.
      Хотя эти люди были просвещены в религии, а юноши преуспели в учении, как мы говорили, они были совращены снова жрецами, которых имели в своём идолопоклонстве, и сеньорами и возвратились к почитанию идолов и жертвоприношениям не только курениями, но и человеческой кровью.
      Вследствие этого братья сделали расследование, попросили помощи у главного алькальда и схватили многих. Их подвергли суду, и было устроено аутодафе , на котором многие попали на эшафот и были одеты в позорные колпаки, острижены и подвергнуты бичеванию, а другие одеты в сан-бенито на определённое время. Некоторые от огорченья повесились, обманутые демоном, но в общем все проявили много раскаяния и желания стать добрыми христианами.