12

Из дневника:

Вы верите, что у некоторых людей присутствует на лице отпечаток смерти? Возможно, верите. А я вижу эти отпечатки (иногда сам выступаю в качестве лика смерти, потому что вижу некоторых, и эти некоторые – плохие). Это моя мёртвая зона, тёмная половина. У всех есть такие зоны и половины. Тёмные нафталиновые тайники души (кто-то думает, что они светлые и благоухающие – наивные!). Не зря ведь говорят: душа – потёмки. Король ужасов Стив в курсе этих тонкостей, он чертовски пронырливый психолог. Фатальная обреченность, даже если человек весел и его лицо растянуто в улыбке? Взглянув на такого человека, невольно захватывает внезапная мысль о смерти. И жар пробегает волной от корней волос до кончиков пальцев ног от осознания того, как мало нам отпущено и что все мы смертны.

Прах к праху.

И тут всё зависит от настроения, в котором ты был прежде, чем попал под влияние этой мысли. Если оно позитивное – хочется быстрее что-то делать, успеть, созидать, чтобы о тебе осталось не простое воспоминание, умершее вслед за тобой через поколение, а посчастливится – два. Хочется оставить СЛЕД. А если же пребываешь в негативе – то мысль о смерти захлестывает волной, заставляя думать о тщетности существования и – что хуже всего – о нежелании расставаться с этим миром, боясь, что с физической смертью ты исчезнешь СОВСЕМ.

А кто может рассказать достоверно, что нас ждёт после смерти?

Рай? Ад? Астрал? Ничто?

Что такое человеческая душа?

Трёхдневный зародыш ребёнка – он живой. В нём есть душа? Мой разум подсказывает – нет. Девятимесячный ребёнок пред самым рождением. В нём уже есть душа? Или она вселяется с первым вздохом?

Если душа бессмертна, почему она, вселяясь в новорожденного, утрачивает знания, накопленные веками? Почему она не помнит, что с ней было до этого нового рождения? Что такое на самом деле «дежа вю»? Почему эти знания не выходят из глубины памяти души к моменту или в процессе формирования мозга? Человеческий мозг ограничен восприятием трёхмерного пространства. Он пасует перед мыслью о бесконечности Вселенной. Почему?

Неужели жизнь на Земле всего лишь испытание души, возможность роста души путём преодоления трудностей?

?

Моя мама чуть не умерла при родах. Она родила мёртвого младенца. Меня. Как это объяснить? Почему моя душа не сразу вошла в моё тело?

Или спрошу иначе.

Почему моя душа вошла в моё тело? Младенец мог остаться мёртвым, если бы не вмешательство врачей. Они вдохнули жизнь в кусок мяса (грубо). Моя умная душа ждала этого момента?

И почему моя душа помнит о ней, о той девчушке?

Почему я вижу больше остальных?

И ещё вопрос в дебри.

Почему моя душа выбрала этого младенца? Потому что была ближе остальных душ? Или, как сказано в одной брошюре, она специально выбрала данную судьбу, предварительно составив её тернистый сценарий, дав возможность мне теперешнему достойно сыграть роль или быть позорно освистанным? И от того, как я проживу эту жизнь, будет ли зависеть благой рост моей души?

А умирать всё равно не хочется. Даже бомжи, человеческие отбросы цивилизации, цепляются за свою никчемную жизнь.

Богачи множат свои капиталы, зная, что ничего не заберут на тот свет.

И все задают в разное время и с разной частотой вопрос: есть ли он, Тот Свет?

13

С утра Демьян Евсеевич с супругой Светланой Андроновной уехали на тарантасе по делам в город, оставив усадьбу на сына и приказчика Василия Михайловича. Василь Михалыч человек был не строптивый и спокойный, но исполнительный до хозяйских приказов. Крепостные бабы и девки его не боялись, часто посмеивались над жердяным ростом и внешней сухостью, что сюртук на нём висел, как на пугале. А вот от Ивана Демьяныча все шарахались: бестолковый он был хозяин и бабник, каких свет не видывал. Учился он где-то в Петербурге, а на летнюю вакацию домой приезжал, чтоб нагуляться вдоволь. И не было у женщин всех, кому до сорока, покоя от тридцатилетнего кобеля… Да и тридцать-то стукнет только через две недели! А уж любил он хватать да потискать за груди чужих жён, заставляя мужиков стискивать зубы да инвентарь в руках, и злобу свою на барина держать в себе, не выпускать пар.

И нынче, стоило Валюше появиться у белоснежного господского дома о двух колоннах, как подкрался он сзади и обнял крепко и больно, шепча глумливо на ухо ей:

– Когда любиться будем? Ах, хороша ты как! Как сладка!

– Оставьте, барич, что вы в самом деле! Некогда мне, барыня работы надавала к вашим же именинам уйму! – вырывалась Валя.

– Да что маменька! Я её уговорю, не тронет. Разве не мил я тебе? – домогался Иван Демьяныч.

Отринувшись от пут барских, Валя молвила крепко:

– Не милы, барич. Жених у меня есть! – И прикусила губу, поняв, что сболтнула лишнего не ко времени.

– Жених, говоришь? Кто таков?! – нахмурился Иван Демьяныч и, расправляя шелковый платок (что было признаком его крайнего недовольства), прикрикнул: – Говори!

Валюша стушевалась вся, растерялась и молчала. Иван Демьяныч схватил её за локотки и сжал пальцы так, что коленки у девушки обессилились от резкой боли.

– Кузьма… кузнец наш… – молвила она.

– Кузнец, значит, – барин оттолкнул девушку. – Иди, работай.

Второй раз Валюше говорить не надо, она опрометью бросилась в дом, подальше от глаз хозяйских. Да и от работы стычка эта её не освобождала.

14

С великим нетерпением Валентин дождался выходных. Этот уик-энд особенный. Москва отмечает День города. Центр, особенно Кремль, как всегда оцеплен силовиками, и пробиться туда нереально. В парке Горького делать нечего. Потому отправился Валентин на Поклонную гору. Там концерт, и нет такого зубодробительного милицейского кордона. Здесь ряды ментов состояли из молокососов-призывников, которых при желании можно и соплей перешибить. И какой всё-таки наивной кажется эта тонкая цепочка охраны! Да задумай толпа ринуться к сцене, где Лолита в песне своей посылает кого-то на небо за звёздочкой, этих неоперившихся юнцов затопчут, как ненавистных колорадских жуков.

Валентину посчастливилось занять место на скамье и, держась за монумент, поставленный в честь одного из фронтов ВОВ, стоять-балансировать на спинке скамьи и видеть сцену с маленькими человечками – звездами российского шоу-бизнеса. Халявные уличные концерты всегда поражали Валентина народной выносливостью; он сам мог простоять в таком положении три-четыре часа кряду и не чувствовать изнурённости. Единственное обстоятельство, заставляющее людей уходить неожиданно, – надобности физиологии. Валентин больше смотрел не на сцену, а на толпу: столько в ней энергии и силы, глупо растрачивающейся вот на такие сборища…

Но время поджимало. Валентин спрыгнул со скамьи и, лавируя меж людей, поспешил к метро. Нужно вернуться домой, чтобы достойно подготовиться к встрече с директором. На его радость убийца матерей был хроническим холостяком. Валентин пробил по компьютерной базе данных МГТС номер его телефона. Оставалось поднять трубку.

– Станислав Семёнович? Здравствуй… те… – проворковал Валентин бархатным женским голоском.

15

Из дневника:

Кружась юлой

Меж небом и землёй,

Ты не увидишь Бога,

Ты Бога не заметишь.

БОЖИЙ СТРАХ.

Когда разверзнется зев Вселенной

Над грешным шариком Земли,

Тогда поймёшь и ты, наверно,

Что не святые были мы.

МИЛОСТЫНЯ.

В тёмную ночь, в тихую рань,

В неважно какую погоду

Ходил он по свету, выклянчивал дань,

Угодную только лишь Богу.

Спокойная и сладкая жизнь ублюдков

Приводит к диффузной туманности Мира,

И все междометья сконфуженных суток

Похожи на сжиженность теле – эфира.

16

А Иван Демьяныч призадумался сначала, листая в комнате своей томик Лермонтова с таким популярным в Петербурге «Маскарадом». Стихотворная драма его не привлекала, стихи он вообще не любил, считая их пустой тратой слов и бумаги, зато перелистывание книг подчас давало неплохой результат. И теперь, размышляя, Иван Демьяныч наткнулся на любопытнейшие строчки:

И далее:

Иван Демьяныч занервничал, книгу отложил и подошёл к окну. Машинально пригладил бакенбарды, наблюдая за суетой во дворе.

– А как же не любить? – сказал и не заметил, что, может быть, впервые в жизни попал в рифму.

Ещё никто не пресекал его безудержного нрава. Он в Петербурге слыл искусным ухажером, а тут девка крепостная дала поворот от ворот прилюдно, можно сказать. С норовом, а хороша! Во что бы то ни стало Ивану Демьянычу захотелось ею овладеть. Он снова схватил книгу, желая прочитать, что дальше там.

– Да, в мире всё условно, – Иван Демьяныч скривил лицо в нехорошей улыбке. Он так решил для себя: девчонка, конечно, не достойна тех жертв, что перечислил некто Казарин, но всё же предложить такое стоит. Какая девка откажется от стольких барских милостей? Это ж дурой надо быть! А когда она ему отдастся, то про слова свои можно и забыть. Настаивать она не будет – духу не хватит… «Но если духу хватит не податься моей лести?» Молодой барин грохнул кулаком об стол.

– Силой возьму!

17

Из подъезда выпорхнула очаровательная девушка и села в ожидающее её такси.

Такси на приличной скорости пронеслось по МКАД и вырулило на Каширское шоссе. У дома номер двадцать один по улице Маршала Захарова остановилось. Очаровательная девушка расплатилась с таксистом и вышла из машины. Огляделась вокруг и пофланировала к нужному подъезду.

Набрала номер квартиры на домофоне и нажала «В». Через пару мгновений в динамике раздался мужской голос:

– Кто там?

– Это я, – мягко ответила девушка.

– Прошу вас, входите! – ответил голос.

Домофон запиликал; девушка вошла в подъезд. Поднялась на лифте на предпоследний этаж. Она ожидала, что хозяин встретит её у дверей лифта, но обманулась – мужчина даже не открыл дверь в квартиру. Девушка усмехнулась такой осторожности и нажала на звонок, зная, что он за ней наблюдает в глазок.

Станислав Семёнович открыл дверь. Несколько секунд они изучали друг друга. Девушка по его внешнему виду определила, что тот основательно подготовился к встрече. Один запах духов «Блэк код» чего стоил!

– Мне можно войти? – поинтересовалась девушка и улыбнулась своей самой обезоруживающей улыбкой.

– О-о, конечно! – Мужчина поспешил распахнуть дверь шире. Он впервые видел эту красотку, но успел когда-то заочно произвести на неё впечатление. Ему хотелось выяснить – где и когда… только не сейчас! По телефону девица прямым текстом сказала, что хочет его. Сперва такое предложение вызвало в директоре химического завода любопытство: интересно было увидеть даму. Теперь, увидев, в нём взыграл кобель. Но вместо того, чтобы валить сучку прямо на пороге, он пригласил её в зал. Она же сама пришла, так зачем торопиться? «Кобель не вскочит, пока сучка не захочет», – гласит поговорка.

– Мне кажется, в спальне нам будет удобнее, – снимая туфли, сказала девушка.

Станислав Семёнович такого откровения в лицо ещё не слышал, глаза его загорелись, он невольно потёр рукой пах. Девушка рассмеялась, немного грубо. «Наверное, курит», – мимолетом подумал мужик. А она не унималась:

– Веди же меня, кавалер! – и подтолкнула хозяина в нужную сторону.

Они вошли в спальню. Девушка легла на кровать, раскидав по ней длинную юбку. Директор хотел лечь рядом, но она остановила его.

– Я хочу, чтобы ты разделся… медленно. Меня это заводит.

– Может, музыку…

– Не надо.

Станислав Семёнович, директор-убийца, под какой-то внутренний такт начал пританцовывать, расстёгивая накрахмаленную сорочку.

Когда он снял трусы, девушка подошла к нему вплотную, ухватила за член и поцеловала в губы в засос. Развернула к кровати, чуть оттолкнула от себя и вонзила в печень длинное перо выкидного ножа. Станислав Семёнович посерел от болевого шока, хлопая вылезшими из орбит глазами, полными уже не похоти и вожделения, а страха и недоумения.

Валентин оттолкнул истинного убийцу матери. И сказал мужским голосом:

– Ты убил мою мать… и многих женщин…

– К-кто ты?!! Безумец… Я никого не убивал!

– Они травятся на твоём заводе, а ты богатеешь за счёт их жизней. Твоя жизнь… сегодня я её заберу.

– Постой!..

Но Валентин не устоял, отточенным движением он полосонул по директорской шее своим любимым ножом. Ушёл в прихожую, достал из сумочки пакетик фасованного матерью «Богомола», вернулся в спальню, высыпал отраву на мёртвое лицо врага. И упал в обморок.

18

Из дневника:

Рассматривая рисунки в книге по детской психологии, пришёл к выводу, что нормальных детей, судя по книжке, у нас нет. Что ни картинка, так вербальная агрессия, отказ от общения, конфликтность, шизоидная акцентуация да психические заболевания. А действительно под хорошими рисунками, изображающими юношу и девушку, стоит чуть ли не диагноз: избегание сексуальной проблематики, или же: высокая значимость сексуальной сферы. А может у ребёнка просто талант к рисованию, а?

19

День закончился поздно: работы было непочатый край, больше мелочной, но так убивающей время. Валентина не встретила за день больше молодого барина и от того сильнее прикусывала губу и заламывала пальцы, чуя недоброе. Под вечер он и вовсе ускакал галопом куда-то.

На дворе стемнело, когда приказчик разрешил уйти домой. И, не глядя на усталость, Валя прытью побежала в деревню. Напрямик, через кладбище. Умирашек девушка не боялась. Чего бояться испустившего пар? Да и не впервой, знакомая тропинка. Однако ж на кладбище никогда не бегала – как ни храбрилась, но немного трусила будить от вечного сна покойников.

Шла быстрым шагом меж крестов, озираясь, прислушиваясь. Благо луна не в облаках – и то посветлее. Едва миновав кладбище, Валя услышала какой-то шум среди деревьев, и сердце обмерло у неё. Она кинулась бежать, но чёрная тень пересекла тропинку. Девушка завизжала.

А тень заговорила:

– Валюша, не бойся! Это я, барич твой Иван Демьяныч… Куда ж ты!

– Ох, леший! – схватилась за голову Валя и побежала обратно к крестам, под защиту святой земли.

Молодой барин поймал строптивую девку за руку.

– Да стой ты! Прости, что напугал… не хотел… Валечка, ты покой мой забрала, сама не ведая…

– Барич? Да чего вы… Пустите!

– Не пущу! Не пущу, пока не выслушаешь. Я ведь, дуреха ты, всем сердцем, с душой. Понимаешь? Мила ты мне…

– А вы не милы… Жених у меня есть. Кузьма есть.

– Да что ты сказать не дашь! Что заладила! Зачем тебе кузнец? Что даст он тебе? Ты так красива, ты достойна княжеского титула, а не кузни! Будь моей! Невестой будь! – И барин схватил девушку в охапку.

– Не бывать… этому… – Валя задыхалась в тесных барских объятиях, но продолжала сопротивляться.

– Всё равно ты будешь моей. Тут! – Иван Демьяныч задышал тяжело. Одной рукой удерживал девушку, другой стал задирать юбки.

Валя открыла рот, чтобы закричать, позвать на помощь или людей, или покойников, уже без разницы, всё лучше, чем быть осрамленной после барской чески, не для прихоти хозяйской берегла себя, не простит её Кузьма за блуд, хоть и не по своей воле, а под осильем. А если простит, то барина убьёт… Но успела лишь взвизгнуть коротко. Иван Демьяныч пресёк крик, сжав непокорной горло и подножкой повалив наземь прямо у чьей-то оградки. Валя пуще задохнулась и в роздыхе обмякла, закатив глаза в небо, моля Бога избавить её от кошмара и проклиная осильника своего.

И Бог услышал молитву невинной, когда барин, прижав весом своим Валюшу, едва не надругался, но в самый момент услышал окрик.

– ВАЛЯ!!!

Иван Демьяныч проворно вскочил на ноги, узнав голос кузнеца.

Кузьма забеспокоился под вечер, а как стемнело, решил встретить любимую. В тишине деревенской далеко раздался девичий визг. Спокойно идущий Кузьма встрепенулся, сердце молодецкое подсказало, что крик Валюшин, и побежал к кладбищу, что было мочи. А прибежав, позвал по имени, чтобы не тревожить покойный сон умерших безыменным окриком… И увидел фигуру в лунном свете над могилой, средь крестов. Перекрестился и храбро шагнул навстречу. Даже будь нечисть какая, защитит он свою невесту! Вот только где ж она? Кузьма подошёл ближе… и признал в чёрной фигуре молодого барина Ивана Демьяныча, встал, опешив. Барин весь растрепанный, смотрел сычом на деревенского силача.

Тут Валя поднялась с земли и, запахивая разорванную рубаху, всхлипывая и хрипя, подбежала к спасителю Кузьме. Кузьма, увидев такое, сразу понял всё и пошёл медведем на барина.

– Ах ты погань…

– Стой, деревенщина! – приказал барин.

Но не тон остановил кузнеца – пистолет с «пушечным» стволом, направленный в грудь. Встал, набычившись, Кузьма, решаясь дальше на оружие идти, а Валя бросилась в ноги его, умоляя не доводить до греха.

– Послушай девку свою, кузнец. Поди прочь! – сказал Иван Демьяныч, сам отступая к деревам. Он не был зол, он был в ярости, и сделай проклятый кузнец ещё шаг, пристрелил бы, как собаку…

«А может, впрямь пристрелить, а девку рядом обесчестить?» — промелькнула секундная мысль. Иван Демьяныч посмотрел на Валю, но та была похожа на побитую овцу и желания теперь не вызывала. Он разберётся с ней потом… Он со всеми с ними разберётся! Иван Демьяныч свистнул по-особому. В кустах, среди деревьев, всхрапнула лошадь, и в лунный свет вышел грациозный гнедой. Молодой барин вскочил на коня, продолжая держать на мушке кузнеца, гикнул и поскакал в усадьбу.

Когда опасность миновала, Кузьма встал на колени и обнял девушку.

20

По лицу девушки было видно, что она чем-то очень довольна. Редкие прохожие оглядывались, то ли желая угадать причину улыбки, то ли банально пожирая округлости аппетитной дамочки. Теплый ночной ветерок играл её волосами и раздувал широкую юбку.

Валентин всегда играл роль до конца. Он не признавал слова «фетиш», но в женском белье и парике чувствовал себя куда увереннее, чем в мужском одеянии. Ему доставляло удовольствие созерцать себя, как девушку, в зеркале. «Я это ты, а ты это я. И никого не надо нам!» Да, можно сказать, Валентин был влюблен в свой образ, но в свои восемнадцать лет воспринимал женскую красоту как нечто абстрактное… например, как портрет. Он видел красоту, мог восхититься ею, но почувствовать к красивой девушке половое влечение или влюбленность не мог. Только свой образ вызывал у него бурю фантазий, но и они были скорее платонического свойства, чем эротического. Он знал понятие «любовь», но испытывал её лишь сыновью, и то до смерти матери, а вот полюбить девушку… Наверное, всё-таки смог бы, если бы не чувствовал к женскому полу родство, которое внушала ему по ночам в снах-образах крестьянка. Часто во снах. Но, бывало, понимание пробивало энергетическим разрядом, не давая расслабиться, а тем более забыть предначертание своего истинного естества. Валентин родился мужчиной (и это аномалия: никогда в прежних жизнях он не был мужчиной – истина), чтобы отомстить за прошлое. Но если при рождении прошлое дало знание о вендетте, то теперь, после обморока в квартире директора, знание получило вектор – отныне Валентин знал, кому мстить. Кокретно.

Вернувшись домой, он не спешил переодеться. Единственно, снял любимый нож, висевший в кожаных ножнах на ремешке, туго обтягивающем ляжку. Ремешок успел натереть, и Валентин, сев у аквариума, принялся смазывать покраснение кремом.

Потом он покормил своих золотых монстров.

И уснул в кресле.

21

Из дневника:

Давно хотел выяснить, что такое любовь.

Любовь сильна, как молния, но без грому проницает, и самые сильные её удары приятны. (М. Ломоносов).

Крепка, как смерть, любовь… (Библия, Песн, 8,6).

Мы знаем, что любовь сильна, как смерть; зато хрупка, как стекло. (Ги де Мопассан).

Любовь ранит даже богов. (Петроний).

Рай без любви называется адом. (А. Глызин).

Любовь – самая сильная из всех страстей, потому что она одновременно завладевает головою, сердцем и телом. (Вольтер).

Любовь – это состояние души, когда ради любимого человека жертвуешь друзьями, собой и собственным чувством. Способность найти в себе силы, чтобы отпустить любимого, если нет ответного чувства. (Моя Мать).

Любовь – это жажда неизвестного, доведенная до безумия. (О. Петье).

В одном часе любви – целая жизнь. (О. де Бальзак).

Любовь понять в одно мгновенье лишь добрым людям суждено. (Д. Шулепов).

Любовь – нежное растение и не живёт долго, если его орошают слезами. (Дж. Ф. Купер).

Любовь одна – веселье жизни хладной,

Любовь одна – мучение сердец:

Она дарит один лишь миг отрадный,

А горестям не виден и конец. (А. Пушкин).

Любить! – жалкая привычка сердца. (Жорж Санд).

Всякая любовь истинна и прекрасна по-своему, лишь бы только она была в сердце, а не в голове. (В. Белинский).

Когда двое влюбленных без стеснения пердят друг перед другом – это уже любовь. (Мой Отец).

Любовь – высокое слово, гармония создания требует её, без неё нет жизни и быть не может. (А. Герцен).

Любовь – благо, быть любимым – счастье. (Л. Толстой).

Любовь – единственный священник. (Р. Ингерсолл).

Мастурбация – это секс с человеком, которого любишь. (Вуди Ален).

Нельзя любить то, чего не знаешь! (Ф. Достоевский).

Любовь понимает только тот, кто её испытал. (Ф. Кабальеро).

Оба «Ф» верны… наверное, верны. Что такое любовь? Я не понял… не знаю, не познавал, но вот с Есениным согласен: «О любви в словах не говорят».

И ещё вот: Влюбленный мужчина представляет из себя жалкое зрелище. (А. Кристи). Права старая женщина, по-моему, права, стерва!

P.S. Дано нам быть в любви и смерти одинокими. (Чьи слова?)

22

Чтобы избежать кривотолков (а в деревне есть злые языки-завистники, готовые переиначить правду в кривду), влюбленные решили утаить от всех происшедшее с ними, посчитав, что правильнее будет дождаться окончания празднества, уготовленного молодому барину, их теперешнему заклятому врагу.

Кузьма заставил Валю взять заточенный под шило гвоздь и носить с собой всегда.

– Завтра Демьян Евсеевич со Светланой Андроновной вернутся, он не посмеет тронуть, – сказала Валя на прощание Кузьме, сама не зная, себя успокаивает или его остужает.

– Будет худо – беги к барыне! Поможет… может.

– Конечно, милый мой Кузьма, конечно!

23

Сегодня Валентин, позвонив с утра на объект и соврав, что дома прорвало трубу отопления, на работу не пошёл. Зачем тратить драгоценное время на работу, за которую задерживают зарплату на два с половиной месяца? А будешь бузить, то срежут энную сумму из того мизера, что получаешь на расчётный квиток. Не говоря уж о забастовках, если скажешь «баста!» – выгонят на «мёртвый» объект, где заработаешь столько же, сколько задрипанный курьер, и весь сказ…

Валентин не спеша позавтракал, не покормил рыб, включил компьютер и влез в базу данных МГТС, покопался в ней, выключил комп. Включил телевизор, по которому шёл премьерный показ очередного российского коммерческого телесериала. Валентина заинтриговало название: «Деревенская легенда». Он стоически досмотрел первую серию и выключил.

Время к обеду. После обеда нужно сходить в банк и закрыть счёт: держать деньги в этом банке стало подозрительно. Валентин сунул подмышку книжицу «Пятая гора» Пауло Коэльо и вышел из дома.

В отделении банка тихо: специалисты ОПЕРО ещё не вышли в зал после обеда. Валентин сел на стул и открыл книжицу. «Бог есть Бог, – ответил левит. – Читал Валентин. – Не сказал Он Моисею, благ Он или не благ; сказал лишь: «Я есмь». Значит, ОН есть всё, что существует под Солнцем – и молния, разрушающая дом, и рука человека, строящего его заново». Валентин несколько раз перечитал абзац. Потом строчки расплылись в пахотные борозды – задумался. Внутренний взор видел невообразимые завихрения мыслей, словно мозг пытался перед раскрытыми глазами молодого человека нагромоздить на книжном развороте геометрически неправильные фигуры.

После окрика мысленные фигуры в мгновение вытянулись обратно в ровные струны строк; Валентину даже показалось, что каждая издала немелодичный звук.

– А? Что? – встрепенулся он.

– Вы крайний в физ. зал? – повторила вопрос женщина.

– Нет, – внезапно для себя ответил Валентин, захлопнул книжицу и покинул банковское отделение.

Женщина загнула бровь, хмыкнула и села на его место.

Валентин вылетел на свежий воздух и побежал к метро. Ему не нужен банк и деньги, ему не нужна тупая работа строителя, ему не нужны золотые рыбки, ему не нужна любовь, ему не нужны больше бессмысленные смерти, ему не нужно ничего, кроме своей судьбы!

24

Из дневника:

Что уж говорить о совершенстве наших законов, если в брошюре одного серьёзного банка, где официально излагается Федеральный закон «О страховании вкладов…», делаются поразительные ошибки, как вот эта: «Вкладчики имеют право получать от банка… информацию об участии банка в системе трахования вкладов…»! Так и думается, что банк, опираясь на свои опечатки, в законном порядке трахнет тебя, выбросит и напоследок посмеётся: о, какой недотепа!

25

Иван Демьяныч нашёл свою мать под сенью летней беседки, обмахивающуюся веером.

– Маменька, – позвал он.

– Ах, это ты, – отозвалась Светлана Андроновна и протянула сыну руку. – Я так устала с дороги. Меня чуть не убила эта чудовищная жара!

Свежий ветерок донёс до беседки ароматный запах варения; молодой барин находил день прекрасным и ничуть не жарким, но спорить о погоде не стал. Есть дела поважнее.

– Маменька, – начал Иван Демьяныч, – вчера ночью меня пытались убить.

– Боже мой, что такое ты говоришь, сын?! – подскочила Светлана Андроновна, на миг даже забыв про веер. Потом спохватилась и быстро-быстро замахала. – Цел ли ты, дорогой?.. Матерь Божья, что я говорю!.. Мне нужны мои капли. – Она затрезвонила в серебряный колокольчик.

– Прекратите, мама! – повысил голос Иван Демьяныч. Он сделал ударение в слове «мама» на последнюю гласную, как любила Светлана Андроновна, на французский манер. – Я бы не был так спокоен, если бы угрожала опасность.

– Так зачем же ты меня так пугаешь, – посетовала барыня на сына.

– А затем…

Иван Демьяныч умолк, увидев прислугу.

– Звали, барыня? – спросил холоп.

– Нет-нет! Иди, – сказала она, не удостоив крепостного взглядом. Спросила сына: