– По-моему, – шепнул Кольцов, – нас сейчас будут бить. Возможно даже ногами…
      Илья толкнул его локтем в бок и ухмыльнулся.
      – Не боись, не будут. Сейчас разберемся.
      – Ну? – рявкнул хозяин, – вы – Максимов?
      – Здравствуйте, – вежливо кивнул Илья.
      – Здравствуйте, – уже спокойней ответил мужчина.
      – Я посмотрю, что случилось, можно?
      – Смотрите, – хозяин махнул рукой в сторону дома, – и учтите, вам это так просто с рук не сойдет.
      Илья не стал возражать. Не сойдет, так не сойдет. Хозяин распахнул перед ним дверь, пропуская вперед, но сам в дом заходить не стал.
      Бревно лежало на полу. Захотелось протереть глаза, но сомнений оставалось никаких – бревно действительно упало. В двух шагах от порога на продавленном ударом балки паркете темнело замытое кровавое пятно. Кровь впиталась в дерево, и так просто оттереть ее не удастся. На стенах прихожей тоже виднелись бурые пятнышки – брызнула кровища во все стороны. Стены-то можно почистить шкуркой или болгаркой, а вот с полом придется повозиться.
      Илья поднял глаза к потолку. Он мог бы предположить, что кто-то из хохлов, или Мишка, плохо закрепили балку, но конкретно балки Илья клал сам, и плохо закрепить ее он не мог. Бревно, конечно, не выпало из стены. Похоже, его оттуда выломали. Он подошел к его краю, нагнулся и обомлел – обломанный край бревна в лохмотья изгрыз жучок. Илья ковырнул пальцами трухлявое дерево – на пол посыпались гнилые щепки. Он перешел к другому краю – с ним произошло то же самое. Илья стукнул бревно носком ноги, собираясь пробить в нем дыру. Не тут-то было! Пальцы ударились в живое, твердое дерево. Он снова нагнулся и постучал в середину бревна кулаком – жучка там не наблюдалось. Это было абсолютно нормальное бревно, не гнилое, не трухлявое! Жучок размочалил лишь его края и не тронул середину! Да это вообще невероятно!
      Илья внимательней обстучал все четыре метра – бревно оставалось совершенно целым. Только сантиметров по двадцать на краях погрыз жучок. И когда успел? Да за год такое просто невозможно. Илья снова посмотрел наверх – обломанные края торчали из стены не более чем на десяток сантиметров, причем одинаково с обеих сторон. Если бы жучок начал свое черное дело больше года назад, Илья бы заметил это, без всяких сомнений. Себе дороже положить в сруб гнилое бревно. Тем более, что оно обработано антисептиком, жучки должны были передохнуть. Да, лет через двадцать, когда антисептик выдохнется, они еще могут появиться. Но в новом доме? Нет, все это совершенно невероятно! Больше всего похоже на диверсию, странную и плохо продуманную. Ведь жучки могут прогрызть бревно совсем не так, как планирует диверсант. Если это диверсия, то ее автору сказочно повезло.
      Илья повернулся к порогу, за которым стоял хозяин дома, широкой спиной загораживая низкорослого Кольцова.
      – Подойдите сюда, – попросил Илья.
      – А вы уверены, что мне на голову ничего не упадет? – хозяин с опаской глянул вверх.
      – Теперь уже не уверен. Но мне-то пока ничего на голову не упало. Подойдите, посмотрите сами.
      Хозяин снова поглядел на потолок, на Илью, но через порог переступил.
      – Посмотрите, – Илья присел на корточки у торца бревна, – его сожрал жучок.
      – Как это? – хозяин нагнулся и пощупал трухлявый край.
      – Не знаю. С моей точки зрения, это совершенно невероятно.
      – Вы что, положили в сруб бревно, пораженное жучком?
      Илья покачал головой:
      – Я не мог такого сделать.
      – Интересное заявление, – скривил губы хозяин, – однако, бревно сожрал жучок?
      – Видите ли, если жучок уже успел завестись в бревне, но их еще слишком мало, чтобы это было заметно со стороны, то его убьет антисептик. Но если это заметно, я никогда не положу такое бревно в сруб. Что ж я, по-вашему, настолько плюю на свою работу?
      – Не знаю, – скептически посмотрел на него хозяин.
      – На меня никогда никто не жаловался… – Илья беспомощно приподнял и опустил плечо.
      – Возможно, я буду первым, – пробормотал хозяин, – и потом, может быть, вы забыли пропитать его антисептиком?
      – Это совершенно исключено. Балка – одна из самых важных несущих частей сруба, я всегда занимаюсь ими сам. Я не мог забыть ее промазать. Посмотрите, ведь бревно совершенно здоровое, съедены жучком только края.
      – Да? И что это означает?
      – Не знаю, – Илья опять пожал плечами, – вообще-то, это совершенно невероятно, такого в природе не бывает.
      – Может быть, конкретно в этих местах бревно не было обработано? Ну, всякое же случается, пропустили участок.
      Теперь хозяин не злился, скорей он был озадачен. Не так, как сам Илья, но и ему показалось странной причина падения бревна.
      – Даже если я что-то пропустил, все равно это не повод для жучка прогрызть именно эти места, он же не тонет в антисептике, а задыхается. И потом, я вожу кистью вдоль бревна, случайно пропустить два кольца просто нереально.
      – Ну, и как вы мне все это объясните? – хозяин выпрямился в полный рост и навис над Ильей.
      – Никак, – Илья покачал головой и поднял брови, – я не могу этого объяснить. Это случайность, очень странная случайность. Нарочно такого сделать нельзя. Даже если очень захочешь, жучка не заставишь сжевать два узких участка. Так что злой умысел можете исключить.
      – Очень интересное объяснение… – пробормотал хозяин, – и что мне прикажете делать?
      Илья снова пожал плечами.
      – Вы хотите сказать, что вы здесь совершенно ни при чем, так я вас понял? – продолжил хозяин.
      Илья кивнул.
      – А где гарантия, что жучок еще что-нибудь в доме не сгрыз? Вдруг завтра упадет стена?
      – Никаких гарантий, – усмехнулся Илья, – надо простукивать весь дом.
      – Прекрасно! Вот вы этим и займетесь. Кроме этого, надо, наверное, заменить выпавшую балку, пока не обвалился потолок?
      – Ну, потолок не обвалится, не на одной же балке он держится, но балку я, конечно, заменю, можете не сомневаться. У нас три года гарантии, так что независимо от причин я все сделаю. Но начал бы я с жучка, а потом только занялся потолком. Мне дня три надо, чтобы проверить дом, и на балку пару дней. Так что, если начать в понедельник, к следующим выходным я все сделаю.
      – Нет уж! Вы хотите, чтобы я до четверга ходил по дому и вздрагивал? Будьте добры начать сегодня! Вечером приедет моя жена, я бы хотел, чтобы основные детали вы проверили к ее возвращению! По крайней мере, я должен быть уверен, что ни одно бревно мне на голову не упадет!
      Илья недовольно покачал головой:
      – Видите ли, я сегодня должен ехать к ребенку, и завтра я обещал весь день провести с ним…
      – Меня не сильно волнуют ваши семейные проблемы, – отрезал хозяин.
      – А меня – ваши, – усмехнулся Илья. Но тут же подумал, что и сам считает нужным начать прямо сейчас. Ну, кто же знает, если эта балка упала при столь загадочных обстоятельствах, нет ли в доме точно таких же? И впрямь, проблемы хозяина дома куда как важней его собственных. Он ответил ему так по инерции, просто ему не нравилось, когда с ним разговаривают подобным образом. Он же не раб на плантации, честное слово.
      Илья думал, что хозяин разозлится от его наглого тона, но тот только недовольно сморщился:
      – Даже если вы не чувствуете за собой никакой вины, это еще не повод пренебрегать нашей безопасностью.
      – Согласен, – кивнул Илья, – и предлагаю компромисс. Я сегодня проверю самое основное, чтобы вы могли ходить по дому без опасений. А завтра появлюсь часов в двенадцать, я обещал сыну рыбалку. Мальчик будет мне помогать. Ну, а в понедельник, самый крайний срок – во вторник, постараюсь закончить с проверкой. Устроит вас это?
      Хозяин подумал и кивнул:
      – Вполне.
      – Тогда я переоденусь, пообедаю и приду.
      – Вы рядом живете? – удивился хозяин.
      – Я живу в избушке, около въезда в Долину.
      – А, это в гнусном домишке, который мы собираемся сносить?
      – Ну, почему же гнусном? Очень милый домик. Я хотел его отделать, резьбой украсить, он бы замечательно вписался в общий вид Долины, можете мне поверить.
      – Даже и не думайте напрасно время тратить, – хозяин улыбнулся и махнул рукой, – мы снесем его не сегодня-завтра. Так что вам надо поискать новое помещение для бытовки.
      Илья подумал, что спорить с ним сейчас бесполезно, но к разговору этому решил вернуться при первом же удобном случае. Дело не в том, что он оставался без пристанища в Долине, он просто жалел избушку. Он привык к ней, полюбил ее. И наивно считал своим домом. С тех пор, как он развелся с Ларой, у него не было своего дома. Того места, которое можно так назвать.
      Он рассеянно кивнул хозяину и вышел во двор. Смешно было думать, что кто-то из хозяев стройки послушает его доводы в пользу избушки. Смешно было рассчитывать на то, что он сможет жить в ней всегда. Это чужое имущество, и его владельцы вовсе не должны принимать в расчет его желания и потребности. Но все равно, как же обидно!
      Кольцов остался с хозяином, утрясать денежные вопросы, а Илья направился в избушку. В кармане запел мобильник, он, не глядя, снял трубку и мрачно прорычал:
      – Да.
      – Привет, дядя! Чего такой злой? – прочирикала ему в ухо Танька, которой он неосторожно оставил номер телефона.
      – Да нет, ничего. У тебя что-то случилось?
      Илья, конечно, предупредил ее, чтобы звонила она ему только по делу, но несильно надеялся, будто она так и сделает. Не ошибся.
      – Да нет, я так. Прикинь, Леха приходил…
      – Ну и? Конфет принес?
      – Не то слово! Прикинь, чупа-чупсов купил, штук десять, и нарциссов. Помятых, конечно, но все же – цветочки! Я, собственно, только похвастаться хотела.
      Илья хмыкнул себе под нос – конфеты он представлял себе по-другому. Но чего ожидать от неотесанного Лехи? И так большой прогресс.
      – Ну что, рад за тебя. Если он скандалить будет, ты ему про меня напоминай.
      – Конечно, – хихикнула Танька, – ну пока, дядя, у меня денег на счете не осталось!
      – Пока, – снова хмыкнул Илья.
      Илья поднялся на крыльцо, открыл дверь в избушку и остановился. Неужели, и вправду снесут? Вот этот чудесный домик из бревен, отсвечивающих тусклым свинцовым блеском? С крышей, крытой гонтом? Он провел рукой по теплому, нагретому солнцем дереву, словно погладил. Черт возьми, как же обидно! Переехать в безликий вагончик, где не будет теплой печки, и Печника, который по ночам топает маленькими ножками по столу. Где вместо окошек, отделанных резными наличниками, будут «проемы», закрытые стеклопакетом. Хорошо если стеклопакетом, как у соседей, а то ведь и просто шатающимся стеклом, сквозь которое дует ветер.
      Он покачал головой и вошел внутрь.
      Судя по крепкому запаху перегара, Кольцов не соврал. Мишка валялся на лавке в кухне, видимо, сил добраться до кровати ему не хватило, и громко храпел. На дощатом, плохо оструганном столе рядом с ним стояла початая бутылка «Столичной».
      Илья прекрасно понимал, что нет никакого смысла его будить и что-то выговаривать – Мишка все равно не вспомнит ни слова, когда протрезвеет. Но высказаться сильно хотелось. Еще сильней хотелось шарахнуть Мишку мордой об стол.
      – А ну просыпайся, падла! – Илья дернул Мишку за ногу в грязном ботинке.
      Мишка издал долгий, мучительный стон.
      – Вставай, зараза! Я пятьдесят баксов за твою кодировку всего неделю назад заплатил! Какого ты опять нажрался-то?
      Мишка шумно, со всхлипом, вздохнул и сел, опустив ноги на пол. Глаза его были совершенно безумными, но он пытался придать лицу осмысленное выражение. А может, просто хотел сфокусировать взгляд на «Столичной».
      – Илюха… – заговорил он хрипло, – болото. Кругом болото. Сыро, холодно. Дома провалились, сгнили все. Деревьев не осталось. Как жить, Илюха?
      – В окно глянь, болезный, – Илья похлопал его по плечу, – до белочки-то еще неделю пить надо.
      – Говорю тебе – болото кругом. Гниет. Как нарыв, изнутри гниет. Страшно.
      Илья внезапно вспомнил, что снилось ему перед рассветом. Ясный, осязаемый сон. Сапоги проваливаются в вонючую жижу, под рукой ломается тонкий ствол гнилого деревца… Как нарыв, действительно – нарыв. Потому что внутри происходит нечто, медленно нарастает напряжение, как будто рано или поздно случиться страшное.
      – Ладно, – махнул он рукой, – спи себе, зараза.
      – Илюха, как жить-то будем? – Мишкин взгляд, в итоге, сфокусировался, – на болоте жить нельзя.
      – Да нету болота, приснилось тебе. В окошко посмотри. Солнце светит, листики распускаются.
      – Значит, будет. Случилось что-то, Илюха, точно тебе говорю. Кастрюли гнутые на земле валяются, тарелки битые. Телевизор с разбитым экраном. Нету избушки нашей… гусеницы… домики твои раздавленные… Жалко домики…
      Мишка всхлипнул сопливо, так что стало его жаль. Приснился сон плохой человеку, а он спьяну и понять не может, что это сон.
      – Да вон же они, домики-то! – Илья махнул рукой на полку над столом, – и кастрюли на месте, и телевизор стоит. Приснилось тебе.
      Было у Ильи увлечение – клеил он дома из спичек. Все дома, которые рубил, в спичках воспроизводил, и другие, которые понравились. Фотографировал со всех сторон понравившийся дом, а потом собирал и на полку ставил. Модели своих срубов всегда в двух экземплярах делал – дарил хозяевам, это очень людям нравилось. Оба огромных терема из Долины он тоже склеил дважды. Так они пока и стояли на полке, вместе с сотней других спичечных моделей.
      – Нет, Илюха, что-то случилось. Гусеницы, гусеницы… Железные, грязные…
      Чует ведь, алкоголик несчастный… И откуда только? Ведь Илья еще слова ему не сказал.
      – Может, не будешь пить сегодня больше, а? Я ребенка вечером привезу.
      – Не буду, не буду. Вот похмелюсь только, и больше не буду.
      Илья снова махнул рукой – бесполезно. Вот похмелится, проспится, еще раз похмелится, и так до бесконечности. Глядя на Мишку с Володькой, он дал зарок: по утрам ничем здоровье не поправлять, не пить даже пива – слишком хорошо рассмотрел, чем это заканчивается. Институтские друзья, с которыми он выпивал время от времени, удивлялись, иногда и обижались, что он два дня подряд пить отказывается, но потом привыкли, смирились, как и со всеми остальными его чудачествами. Правда, в большинстве случаев, с утра они Илью и не видели. Как-то само собой получалось, что под конец пьянки обязательно находилась какая-нибудь симпатичная (в тот момент) особа, которой он был небезразличен. Стоило Илье немного выпить, как он становился любвеобилен, женщины притягивали его к себе, а зачастую и тянули в прямом смысле слова, и сопротивляться своим чувствам и их желаниям он не считал нужным. Друзья знали об этом, поэтому крепко держали жен за юбки. Впрочем, это был скорей повод для постоянных шуток, чем для обид.
      Трезвым женщин Илья слегка побаивался, они живо напоминали ему семейную жизнь, Лару, мучительный, затянувшийся и все же свершившийся разрыв. Но, на его счастье, большинство из них не стремились к длительным отношениям. Рекордный срок общения с одной и той же дамой за последние пять лет составлял всего один месяц. Да и кому нужен плотник без жилья, обремененный алиментами и пожилыми родителями? Одного обаяния для серьезных отношений маловато, а сам Илья не очень-то хотел связывать себя чем-нибудь большим, чем случайные короткие романы.
      Мишка нетвердой рукой потянулся к «Столичной», с трудом отвинтил пробку и вылил в кружку все, что оставалось в бутылке.
      – Тебе не многовато для опохмела? – скептически спросил его Илья.
      Мишка покачал головой, не столько отвечая на вопрос, сколько содрогаясь от предстоящего возлияния, и выпил водку шумными крупными глотками.
      – Ну-ну, – Илья поднял и опустил брови.
      Мишка кашлянул, прикрывая рукой рот – лекарство просилось наружу. И как раз в этот трудный для него момент в избушку вошел Кольцов, огласив кухню длинной матерной тирадой.
      – Нет, ну бывает же западло! – закончил он ее вполне мирно, – вот скажи мне, Илюха, пока нас хозяева не слышат, как тебе удалось так быстро Залесского вокруг пальца обвести? Он ведь даже заплатить согласился за твою работу. Половину, правда, но все же! Я ж ни на что не рассчитывал.
      – Да не обводил я его вокруг пальца, это по твоей части! – удивился Илья, – я все как есть ему сказал.
      – Чего, правда, что ли? – не поверил Кольцов.
      Илья кивнул.
      – Ладно, – Кольцов качнул головой, – запишем в загадки. А ты чего, из-за избушки расстроился?
      Илья пожал плечами.
      – Да не бери в голову! Я с них вагончик стрясу, не хуже, чем у водопроводчиков. Со стеклопакетами! И потом, это он только так сказал, что не сегодня-завтра. У них там проблемы возникли. Избушка-то Залесскому не принадлежит, там шесть соток в чью-то собственность оформлены были еще лет тридцать назад. Так что, пока они хозяина найдут, да пока выкупят! До конца лета продержимся.
      Илья поднял брови. Вот так номер! Это он два года жил в чьем-то доме? Может, поговорить с хозяином? В конце концов, у него есть кое-какие деньги… Впрочем, это бесполезно. Хозяева Долины все равно предложат больше. Да и смешно рассчитывать, что в таком месте, где до газа и водопровода десять метров, можно за пять штук зеленых участок с домом купить. Тут одна сотка в три раза дороже стоит.
      Мишка смачно рыгнул, и Кольцов, наконец, обратил на него внимание:
      – А ты что, опять водку жрешь? Дом надо добивать, через неделю кровельщики приезжают. Илюха, что ли, бревна будет строгать?
      – Я – все, – Мишка гордо поднял голову, – с завтрашнего дня – на работу. Честное слово!
      – А то я не знаю твоего честного слова, – пробормотал Кольцов, – завтра тебе «шаман» потребуется. Я платить не буду!
      – Не, я сам, – Мишка испуганно замотал головой, – я теперь без детокса, сам выхожу.
      Кольцов вопросительно глянул на Илью.
      – Не-а, – Илья покачал головой, – это он только храбрится, дней пять попьет и доктора запросит. Ну, на шестой день он меня разжалобит, и я заплачу. Тогда он с чистой совестью дальше пить будет.
      – А ты не жалобись, – фыркнул Кольцов, – нечего на него деньги тратить.
 
      Сережка был совершенно счастлив и, разумеется, возбужден. В электричке он ни секунды не сидел на месте, хотя и пытался изображать взрослого парня, серьезно смотрящего на мир. Даже делал вид, что читает книжку, которую Илья прихватил ему в дорогу.
      Они сошли на станции, когда начинало темнеть. Чтобы поубавить его пыл, Илья предложил прогуляться. Единственным местом, прельстившим Сережку в качестве альтернативы избушке с неприлично храпящим Мишкой, оказалось кладбище. От электрички до кладбища было около полутора часов пешком, а оттуда до избушки – не меньше трех километров. Планировалось, что большая прогулка по свежему воздуху для ребенка закончится здоровым сном.
      Но Илья просчитался. Когда он, рассказав не менее двадцати длинных страшных историй про покойников, подходил к избушке, то сам падал с ног от усталости. Сережка же готов был пройти еще столько же. Рассказы про покойников сына только будоражили. Ворвавшись в избушку, мальчишка отклонил предложение поужинать, прилип носом к окну в спальне, и долго высматривал там мертвецов, со всех сторон окруживших домик.
      – Щас, так они и придут! – ухмыльнулся Илья, – жди дольше!
      – Это почему это?
      – Потому что покойники не появляются там, где свет горит. Вот ляжешь под одеяло, свет погасим, я усну, вот тут-то они тобой и займутся.
      – Да я все равно не боюсь! – усмехался в ответ Сережка.
      – Ага. Вот и не смей меня будить.
      – И не подумаю даже.
      – Вот и отлично.
      Илья насильно затолкал в ребенка вермишель с сосисками, надеясь, что от этого он будет лучше спать. Но, засыпая, слышал, как Сережка ворочается в постели – ужин не помог. Да и сам он уснул не сразу, счастливо замирая от близкого присутствия сына, предвкушая завтрашнюю рыбалку и придумывая, какие истории расскажет мальчишке на следующий день. А потом вспомнил о том, что хозяева долины собираются сносить избушку, и от его хорошего настроения не осталось и следа. Неужели? Этого просто не может быть. Илья и сам толком не мог понять, почему эта мысль причиняет ему такую боль. Он на секунду представил себе день, когда ему придется собрать вещи и уйти отсюда навсегда. В вагончик со стеклопакетами. Хватит ли ему силы на то, чтобы не вести себя как ребенок, у которого отнимают любимую игрушку? Он не имеет на избушку никаких прав, и, в принципе, никакого отношения. Не объяснять же кому-то, что он так привык к ней, что начал считать своим домом? Ему придется собрать вещи и уйти. Больше ничего не остается.
      Среди ночи его разбудил тихий Сережкин шепот:
      – Папа! Папа, ты спишь?
      Сперва Илья вскочил, по привычке, появившейся во времена Сережкиного младенчества. Но, проснувшись окончательно, опомнился и откинулся на подушку:
      – Ну?
      – Папа, там волк… – тихо, извиняясь, сообщил Сережка.
      – Серый, ты чего? – Илья чуть не рассмеялся, – у нас на сегодня покойники запланированы, какой волк? По-моему, волки должны были закончиться во времена Красной Шапочки.
      – Пап, я серьезно. Там волк, на улице.
      – Волков не бывает, – Илья демонстративно повернулся к стенке.
      – Это покойников не бывает. А волк есть, самый настоящий. Я отлить пошел, на улицу, а он там стоит и рычит. И глаза у него светятся.
      Из столовой раздавался смачный Мишкин храп.
      – Это дядя Миша храпит, а не волк рычит. Говорю тебе, волков не бывает.
      – Пошли, посмотришь сам, если мне не веришь! – Сережка, похоже, оскорбился.
      Илья недовольно поднялся. Наверное, со страшными историями он перебрал. Но все равно, для волков и Красных Шапочек поздновато. Не четыре года, одиннадцать – Сережка совсем взрослый парень.
      Ночь стояла холодная, несмотря на теплый по-летнему апрель, но одеваться было лень. Илья вслед за Сережкой вышел на крыльцо, в чем был – в трусах, в майке и босиком. Сережка тоже не утруждал себя поиском кроссовок в темноте, но Илья не стал занудствовать, пять минут босиком ребенку не повредят.
      – Ну? – мрачно спросил он – никакого волка поблизости не наблюдалось.
      – Он был, он вот там стоял, – мальчишка показал рукой на ближайшее дерево.
      – Ладно, согласен. Был волк. Он меня испугался и ушел. По-быстрому иди писать, и ложимся спать, холодина же.
      Присутствие отца явно прибавило Сережке смелости. Он спустился с крыльца совершенно без страха, даже по сторонам не осмотрелся. Ступать босиком по щебенке, рассыпанной перед входом, ему было трудно, но он мужественно отошел на несколько шагов. Илья зевнул, и тут взгляд его уперся в два горящих в темноте глаза. Глаза смотрели на Сережку сбоку, мальчик видеть их не мог, продолжая осторожно ступать по дорожке все дальше от крыльца. Вокруг блеснувших глаз Илья то ли разглядел, то ли угадал темный силуэт огромного зверя.
      Он слетел с крыльца, и в два прыжка нагнал ребенка, как раз в ту секунду, когда зверь, издав жуткий рык, кинулся в атаку. Илья, прикрыв Сережку, наугад ударил прыгнувшего зверя, и почти не промахнулся – кулак врезался в оскаленные зубы и отшвырнул того в сторону.
      – Двигаем назад, к крыльцу, – успел он крикнуть ребенку, – от меня не отходи.
      Сопротивление только разозлило животное. Зверь бросился снова, на этот раз ухватив Илью за левое запястье. Это дало возможность вмазать со всей дури ему в глаз: хищная тварь завизжала и разжала зубы. А с противоположной стороны уже слышался рык второго зверя – Илья растерялся, не зная, с какой стороны прикрывать Сережку. Их что, целая стая?
      Второй зверь оказался легче первого, но куда как проворней. Илья не попал кулаком в морду, зато животное исхитрилось и в полете рвануло зубами правый локоть. И тут же кинулось снова. Тем временем первый зверь оклемался, ощерился и издал рык, похожий на львиный.
      Илья мельком огляделся: толстая сосна стояла в двух шагах от Сережкиной спины, до нее было гораздо ближе, чем до крыльца. По крайней мере, прикрывать мальчишку надо будет только с одной стороны. Он отодвинул ребенка назад, отбивая атаку легкого зверя, не увенчавшуюся успехом. Тяжелый зверь тем временем хорошо разбежался и прыгнул, целясь в горло. Илья отступил еще на один шаг, прикрыл шею блоком и вломил кулаком ему в нос. На этот раз не промахнулся. Зверь с визгом покатился по земле, но на локте тут же повис второй. Удар с левой получился значительно хуже, но хорошей хватки у зверюги не было, она хлопнулась на землю, чтобы немедленно подняться.
      Сережка теперь стоял, прижавшись спиной к дереву – хотя бы сзади на него не нападут. А уж спереди Илья его как-нибудь прикроет. Ловкая тварь снова пошла в атаку, и Илье только с третьего раза удалось нанести ей хоть сколько-нибудь чувствительный удар.
      Тяжелый зверь, получивший в нос, пришел в себя, встряхнулся, но напасть снова не рискнул: остановился в двух шагах и низко, зычно залаял. Илья, отбиваясь от шустрой твари, едва не расхохотался – он ведь и вправду чуть не поверил в то, что это волки. Мысль о том, что это собаки, всего лишь собаки, придала силы и уверенности в себе. Он свалил ловкую зверюгу ударом в лоб – у нее просто подогнулись лапы. Получив ощутимый отпор, она не кинулась еще раз, отступила к напарнику, и тоже принялась лаять, щеря морду.
      Глаза попривыкли к темноте, и Илья разглядел нападавших получше: псы были здоровые, один очень массивный, с толстыми лапами, второй – мельче и тоньше в кости. По-видимому, здоровый – это кобель, а ловкая – сука.
      Он выдохнул, не очень-то расслабляясь. Звери рычали, лаяли и брызгали слюной. Зрелище было жуткое. Илья попробовал сделать шаг им навстречу, но то ли шаг оказался не слишком уверенным, то ли собаки столь отважны, но они не отступили, а подались вперед, еще сильней захлебываясь злостью. Он поспешил вернуться обратно. Кто их знает? Так хоть Сережка надежно прикрыт. О том, чтобы добежать до крыльца не могло быть и речи. Ребенок босиком, он просто не сможет двигаться быстро. Оставалось осторожно продвигаться в сторону. Не стоять же здесь до утра?
      Илья присмотрелся повнимательней: вроде как на собаках были ошейники. Может, и хозяева рядом?
      – Эй, – крикнул он не очень уверенно, – чьи песики?
      Никто, понятно, не отозвался. Зато собакам крик его не понравился, они приблизились на полшага, демонстрируя серьезные намерения. Илья разглядел, что уши у них круглые, как у медведей, скорей всего купированные. Неужели, кавказцы? Не похожи, да и мелковаты. Против двух кавказцев даже очень крутой человек бессилен, а он без труда отбился от обоих. Может, выродки какие? Смесь пекинеса с волкодавом?
      – Сына, ты не замерз? – спросил Илья, перекрикивая собачий лай, и потрогал Сережку рукой.
      – Не пока, – выдавил парень.
      – А я, похоже, начинаю замерзать… Что делать-то будем?
      – Не знаю…
      Нет, ну не кричать же? Если хозяин у этих тварей есть, то лают они на всю долину, он их услышит и без криков. Конечно, случаются сумасшедшие, которые таким образом собак на человека притравливают, обучают, так сказать, в боевой обстановке. Но скорей всего кто-то неосторожно выпустил зверей на волю, побегать, порезвиться. Вот они и резвятся. И где их дом, совершенно неизвестно. И хозяин их может преспокойно спать в теплой постели.
      – Надо к крыльцу двигаться, – крикнул он Сережке, – Осторожно только, медленно. Не испугаешься?
      – Нет, – Сережка гордо хлюпнул носом.
      – От меня ни на полшага не отходи.
      – Хорошо.
      – И спиной к ним не поворачивайся, в случае чего руками прикрывайся.
      – Ага, – в его голосе особой готовности прикрываться руками не чувствовалось.
      Илья чуть сдвинулся в сторону. Совсем немного. Сережка прижался к нему сзади, цепляясь за майку. Собаки прошляпили это движение. Он постоял, и слегка подвинулся еще. На этот раз от собак это не ускользнуло, но в атаку пойти они не решились.
      Шаг за шагом, Илья покрыл половину расстояния до крыльца. Тело онемело от холода, ноги ломило, он даже не чувствовал острых камней босыми пятками. Ребенок запросто простудится от таких испытаний. Собаки не унимались. Похоже, им нравилась эта веселая игра.
      – Сережка, замерз? – крикнул Илья.
      – Есть немного, – отозвался сын.
      – Еще чуть-чуть.
      Илья сделал шаг немного шире предыдущих. Это оказалось неосторожным: кобель не выдержал и кинулся вперед, почувствовал слабину. Застывшее тело отреагировало плохо – вместо одного точного удара пришлось отбиваться от собаки серией мелких и неловких. Хорошо, что сука не полезла в драку. В конце концов, Илья отбросил пса в сторону, и тот не повторил попытки напасть, продолжил облаивать объект.
      Илья не рискнул начать движение так скоро, решил минуту подождать, пока собаки ослабят внимание, и когда хотел сдвинуться в сторону, ему в лицо ударил свет мощного фонарика.
      – Азат! Айша! – услышал Илья спокойный женский голос.
      Ну, наконец-то! Он прикрыл рукой лицо, закрываясь от света, но так и не разглядел хозяйки собак.
      – Ко мне! – скомандовала женщина.
      Илья расслабился и хотел повернуться к Сережке, но собаки и не подумали повиноваться. Скорей наоборот, присутствие хозяйки их еще больше раззадорило.
      – Я кому сказала! – прикрикнула невидимая женщина. Но и это на собак впечатления не произвело. Свет фонарика начал приближаться – хозяйка подошла к ним поближе, видимо, собираясь взять зверей за ошейники. Фонарик она опустила ниже, теперь он не светил Илье в лицо, но свет ослепил его, и ничего, кроме того, что фонарик высвечивал из темноты, он увидеть не мог. Обе псины были черные с белыми пятнами, не только с купированными ушами, но и куцыми хвостами.
      Стоило хозяйке приблизиться, кобель, вместо того чтобы послушаться, перестал лаять, повернулся к ней и обнажил клыки с серьезным, угрожающим рыком. Сука тоже замолчала, и подозрительно покосилась на кобеля.
      – Это что такое? – женщина от негодования отступила на шаг. Кобель, обрадованный неожиданным успехом, шагнул в ее сторону, и рык его стал еще более уверенным. Вслед за ним к хозяйке повернулась и сука, и вовсе не для того, чтобы демонстрировать любовь и радость.