Должно быть, диск находится у Мпайипели. Можно перехватить его сейчас же и отправить в Лусаку опытных оперативников. Так проще контролировать ситуацию. ОБР пусть пока побудет в резерве: нелегко будет переправить Мазибуко и его ребят в Замбию. Слишком много дипломатических осложнений. Не хочется светиться. Ничего, директор проверит отряд быстрого реагирования в деле как-нибудь в другой раз. Главное – ни в коем случае не допускать утечки. Пусть все идет тихо-мирно.
– Насколько сильная команда собралась в аэропорту?
– Достаточно сильная. Они опытные, – ответил Квинн.
Янина Менц кивнула:
– Квинн, прикажите им взять Мпайипели. Только без шума, мне не нужна драка в аэропорту. Пусть сделают все быстро и незаметно. Потом посадят его вместе с сумкой в машину и привезут сюда.
Тобела поставил сумку на колени, и вдруг ему стало ужасно одиноко. Они с Мириам живут вместе уже больше года. Больше года он проводил вечера в кругу семьи и вдруг снова оказался один, как было в прежние времена.
Он проанализировал собственные реакции. Скучает ли он по Мириам, по Пакамиле? Ответ его удивил, потому что в одиночестве он не нашел утешения. Всю жизнь он полагался только на себя, но за один последний год все круто изменилось. Ему хотелось сейчас быть там, с ними, а не здесь.
Но ему надо выполнить задание.
Джонни Клейнтьес. Тот Джонни Клейнтьес, которого он знал, никогда бы не продался. Должно быть, со стариком что-то случилось, что-то его надломило. Кто знает, что творится там, наверху, в кулуарах нового правительства и новой разведки? Возможно все, хотя… как-то не верится. Джонни Клейнтьес всегда был цельным человеком. Преданным бойцом. Сильный человек с сильным характером. Он обязательно обо всем его расспросит, когда данные будут переданы и Джонни получит деньги. Если все сойдет гладко. Должно сойти.
Тобела забыл об опасности. И вдруг опасность сама напомнила о себе – те двое в серых костюмах. Он не видел, как они подходят, а они подошли сзади, и он очнулся от своих мыслей, как от толчка. Видимо, он стареет – реакции уже не те.
– Мистер Мпайипели? – спросил один.
– Да.
Откуда они знают его имя? Они стояли вплотную, не давая ему встать.
– Мы хотим, чтобы вы поехали с нами.
– Зачем?
– Мы представляем интересы государства, – сказал второй, поднося к его глазам пластиковое удостоверение личности: фотография и национальный герб.
– Мне нужно успеть на самолет, – ответил Тобела. В голове прояснилось, тело напряглось.
– В другой раз, – сказал номер первый.
– Я никому не хочу причинять вреда, – сказал Тобела Мпайипели.
Парни захихикали: очевидно, им в самом деле было смешно.
– Неужели?
– Прошу вас!
– Боюсь, мистер Мпайипели, у вас нет выбора. – Номер первый постучал по синей сумке. – Там у вас…
Что им известно?
– Пожалуйста, – сказал он, – послушайте. Мне не нужны неприятности!
Агент услышал в голосе здоровяка коса умоляющие нотки. Ага, боится! Попробую сыграть на его страхе.
– Мы можем причинить вам больше неприятностей, чем вы себе представляете, приятель, – сказал он, откидывая полу пиджака и демонстрируя пистолет в черной наплечной кобуре. Потом агент протянул руку за сумкой и приказал: – Ну, пошли!
– Ай, ай! – сказал Тобела Мпайипели.
За то время, какое понадобилось, чтобы рука номера первого дотянулась до сумки, ему предстояло принять важное решение. Он кое-что уловил по их поведению: они не хотят привлекать к себе внимание. Хотят тихо увести его отсюда. Он должен этим воспользоваться. Когда номер первый потянулся за сумкой, его куртка распахнулась. Тобела мигом выхватил пистолет, повернул ствол, встал. Номер первый застыл с сумкой в руке; глаза его от изумления чуть не вылезли из орбит. Номер второй стоял за номером первым. Остальные пассажиры не заметили ничего необычного.
– Мне не нужны неприятности. Отдайте сумку.
– Что вы делаете?! – спросил номер второй.
– У него мой пистолет, – прошипел номер первый.
– Возьми сумку, – велел Тобела второму.
– Что?
– Возьми у него сумку и брось туда свой пистолет. – Он сильнее ткнул пистолетом в грудь номеру первому, держа его щитом между собой и вторым.
– Делай, как он велит, – тихо распорядился первый.
Номер второй колебался; он все время переводил взгляд с них на пассажиров, ожидающих вылета, но никак не мог ничего придумать. Наконец он ре шился.
– Нет, – заявил он, вынимая собственный пистолет и засовывая его под пиджак.
– Делай, что он говорит, – властно и требовательно прошипел номер первый.
– Мать твою, Виллем!
Мпайипели старался сохранять спокойствие.
– Верните сумку, и все. Я не слишком хорошо обращаюсь с револьверами. Здесь много народу. Кто-нибудь может пострадать.
Патовая ситуация. Мпайипели и Виллем стоят почти вплотную, номер второй – в метре от них.
– Господи, Альфред, делай же, что он говорит! Куда он денется?
Наконец номер второй сдался:
– Тебе самому придется объясняться с начальством! – Альфред медленно вытянул сумку из руки Виллема, расстегнул молнию, затолкал внутрь свой пистолет, снова застегнул сумку и осторожно поставил ее на пол, как если бы ее содержимое было бьющимся.
– А теперь садитесь. Оба!
Агенты медленно сели.
Мпайипели взял сумку, по-прежнему сжимая в брючном кармане пистолет, и зашагал к пассажирскому выходу. Быстро обернулся, чтобы проверить, что делают агенты. Номер первый и номер второй, Виллем и Альфред, один белый, другой коричневый, уставились на него с непонятным выражением.
– Сэр, туда нельзя… – сказала женщина на выходе, но он уже прошагал мимо, на взлетную полосу.
Охранник что-то кричал, махал ему рукой, но он выбежал из круга света, из здания в темноту.
* * *
– Есть! Нашел! – закричал Раджкумар, и Менц подошла к его компьютеру. – Тобела Мпайипели, родился десятого октября 1962 года в Алисе в Восточной Капской провинции. Отец – Лоуренс Мпайипели, мать – Кэтрин Зонгу, удостоверение номер 621010 5122 004. Зарегистрирован по адресу: Митчеллз-Плейн, Семнадцатая улица, дом 45. – Раджкумар с довольным видом откинулся на спинку кресла и взял с подноса очередной сэндвич.
Менц стояла за его креслом и читала с монитора.
– Раджив, мы знаем, что он когда-то и где-то родился. Нам нужно нечто большее.
– Ну надо же было с чего-то начать, – обиженно проворчал Раджкумар.
– Надеюсь, дата его рождения не является дурным предзнаменованием, – сказала Менц.
Раджкумар медленно перевел взгляд с монитора на свою начальницу:
– Не понял.
– Радж, раньше десятого октября мы праздновали День героев. Африканеры поминали своих предков-первопроходцев. Адрес наверняка устарел. Выясни, кто там сейчас живет. Ему сорок лет. Он слишком стар для Моники. И достаточно стар для того, чтобы иметь общие дела с Джонни Клейнтьесом…
– Мэм, – обратился к ней Квинн, но ей не хотелось, чтобы ее прерывали.
– Я хочу знать, Раджив, что связывает их с Клейнтьесом. Хочу знать, служил ли он, где служил, когда и как. Мне нужно знать, почему Моника Клейнтьес обратилась со своей маленькой проблемкой именно к нему!
– Мэм! – снова позвал Квинн, гораздо настойчивее.
Менц подняла голову.
– Он сбежал.
* * *
Тобела несся в самый темный угол аэропорта, не останавливаясь ни на секунду и напряженно вслушиваясь: не раздастся ли вой сирен, крики, выстрелы. Он злился на Монику, на Джонни Клейнтьеса – и на себя. Интересно, откуда властям вдруг стало известно о небольшой сделке Джонни Клейнтьеса?
Те двое в серых костюмах знали, как его зовут. Один постучал пальцем по его синей сумке. Значит, им известно, что там находится. Его вели с тех пор, как он вошел в здание аэропорта, знали что-то о нем. Должно быть, они следили за Моникой, а она привела их к его дому. Черт бы их всех побрал! Они знают все! Он бежал, оглядываясь через плечо. За ним никто не гнался. Он ведь поклялся себе: больше никакого насилия. Два года он сдерживал клятву. Не стрелял, никого не избивал, даже не угрожал. Он обещал Мириам, что черные дни остались в прошлом. И вот за тридцать секунд после того, как к нему подошли двое в серых костюмах, все его обещания пошли прахом, а он ведь знает, как бывает, – дальше все будет еще хуже. Если события закрутятся, их уже не остановить. Сейчас лучше всего вернуть сумку дочери Джонни и сказать: пусть Джонни сам выпутывается из неприятностей, в которые угодил по собственной вине. Надо все остановить до тех пор, пока не станет слишком поздно. Прямо сейчас остановить!
Он наткнулся на проволочную ограду. За ней находилась Борчардс-Кверри-роуд. Он тяжело дышал; тело отвыкло от физических нагрузок. По лицу струился пот. Он снова оглянулся; здание аэропорта находилось слишком далеко, чтобы можно было разглядеть отдельных людей, но все было тихо, никакого шума и беготни не наблюдалось.
Значит, его пытались арестовать не полицейские и не таможенники. Аэропорт сейчас переполнен.
Значит…
Шпионы.
Все становится понятным, если учесть, какого рода сведения записаны на жестком диске.
Да пошли они! Он не боится шпионов. Он перепрыгнул через ограду.
– Соедини-ка их со мной, – велела Янина Менц, и Квинн нажал кнопку.
– …ему просто повезло, начальник, вот и все!
– Виллем, ты на связи!
– Вот как…
– Я хочу знать, что случилось, – заявила Янина Менц.
– Он ушел, мэм, но…
– Я знаю, что ушел. Как это произошло?
– Мэм, у нас все было под контролем. – В голосе говорившего слышался благоговейный ужас. – Мы ждали, пока объект пройдет в накопитель. Назвались и попросили его следовать за нами. Нам велели действовать без шума. Он всего лишь механик в мотоциклетной мастерской; сидел, прижимая к себе сумку, как какой-нибудь фермер из глухомани, и выражение такое застенчивое. Он сказал, что ему не нужны неприятности. Я решил, что он испугался. Это я во всем виноват, мэм. Я наклонился, чтобы забрать у него сумку, а он выхватил мой пистолет…
– Выхватил ваш пистолет?!
– Да, мэм. Выхватил. Я… ну… он действовал так… в общем, я не ожидал.
– А потом?
– Потом он взял сумку, в которой был пистолет Альфреда, и убежал.
Молчание.
– Значит, сейчас у него два пистолета?
– Мэм, по-моему, он не умеет с ними обращаться. Он сам назвал мой пистолет револьвером.
– Да, большое облегчение!
Виллем ничего не ответил.
Квинн уныло вздохнул и тихо проговорил в сторону, обращаясь к Менц:
– Я думал, они справятся…
– Мэм, ему просто повезло. Судя по его реакции, мы легко его возьмем, – говорил Виллем.
Она не ответила.
– Он даже сказал: «Прошу вас, не надо».
– «Прошу вас, не надо»?
– Да, мэм. И мы точно знаем, что в самолете его нет.
Менц обдумала полученные сведения. В комнате было очень тихо.
– Мэм! – звал голос по радио.
– Что?
– Что нам делать сейчас?
6
Иногда полезно пожурить подчиненных, показать свое недовольство – не ими самими, но их поступками.
Менц сердито выключила кнопку громкой связи и подошла к компьютеру.
– Все было у нас под контролем. Мы знали, где находится она, где находится он, куда он направляется, как он намерен туда попасть. Все было под контролем!
Голос ее разносился по комнате; она едва сдерживала гнев. Подчиненные поглядывали на нее украдкой.
– Из-за чего же мы утратили преимущество? Из-за недостатка информации! Из-за недостатка ума. Из-за недостаточной быстроты реакции – как здесь, так и там, в аэропорту! В результате мы оказались в невыгодном положении. Мы понятия не имеем, где он находится. Но мы хотя бы знаем, куда он направляется, и знаем, как можно быстрее туда попасть. Но этого недостаточно. Я хочу знать, кто такой Тобела Мпайипели, причем знать немедленно! Я хочу знать, почему Моника Клейнтьес обратилась к нему. И я хочу знать, где он сейчас. Я хочу знать, где диск с данными. Все! И мне наплевать, что вы должны сделать, чтобы добыть нужные сведения!
Она оглядела сотрудников, те опустили глаза в пол.
– Квинн, а те два придурка…
– Да, мэм?
– Пусть пишут рапорт. А когда напишут…
– Что, мэм?
– Пусть уходят. Они у нас больше не работают!
Она вышла из комнаты, жалея, что нельзя хлопнуть дверью. Прошла по коридору в свой кабинет – там как раз имелась дверь, которой можно было хлопнуть, – и бросилась в черное кожаное кресло.
Пусть дураки попотеют.
Пусть поймут, что, если не попотеешь как следует, Янина Менц выгонит и их. Потому что они, черт возьми, не имеют права на ошибку! Она обязана держать данное ей слово.
Директор уже все знал. Он сидел в кабинете в безупречной белоснежной рубашке и все знал, потому что слушал. Он слышал каждое слово, произнесенное в оперативном штабе – и, надо думать, все оценивал: и ее действия, и ее реакции, и ее стиль руководства.
Ей казалось, что прошла целая жизнь с их первой встречи, когда он спросил ее на собеседовании:
– Янина, вы-то сами этого хотите?
Тогда она ответила «да», потому что была белой женщиной, которая работала под руководством чернокожего мужчины, и возможностей у нее было не так много, несмотря на то что ее коэффициент IQ составлял 147, а в послужном списке не было ни одного промаха. Одни мелкие успехи. Подчеркнуть следует слово «мелкие», потому что она до сих пор не получила случая реализовать себя. И вот директор пригласил ее на обед в ресторан «Бухара» в торговом центре на Черч-стрит и изложил перед ней свое видение будущего:
– Янина, вице-президент хочет создать выдающуюся во всех отношениях разведывательную службу. Совершенно новую структуру, никак не связанную с прошлым. В следующем году вице-президент станет президентом. Ему известно, что он не обладает харизмой Нельсона Манделы – нашего Мадибы. Новому президенту предстоит тяжкий труд; придется преодолевать сопротивление на всех уровнях, бороться с подводными течениями как у нас в стране, так и за границей. Я получил карт-бланш, Янина. На создание новой структуры выделены значительные средства. Полагаю, что сегодня я вижу перед собой создательницу такой службы будущего. Вы талантливая, у вас выдающиеся умственные способности, за вами не тянется груз прошлых ошибок, вы законопослушны и трудолюбивы. Но вопрос состоит в другом: вы-то сами этого хотите?
О да, она очень хотела возглавить новую службу, больше, чем ему казалось! Прошло одиннадцать месяцев с тех пор, как ее муж воспылал страстью к молоденьким девушкам и заявил ей: «Семейная жизнь не для меня», как если бы во всем была виновата она, как если бы она и дочери в чем-то провинились. А на самом деле единственной причиной была Синди, которая так охотно раздвигала свои длинные ноги. Синди! Псевдохудожница с нечесаными патлами пыталась продавать расписанные вручную батики немецким туристам на Гринмаркет-сквер, а заодно стреляла своими большими карими глазами по женатым мужчинам, пока не поймала одного в капкан из своих твердых грудок без лифчика. Потом счастливая парочка переехала в Мпумалангу, в городок под названием Отдых Пилигрима, чтобы, по словам мужа, «открыть студию для Синди».
Итак, она ответила директору, что согласна. Она не просто хотела работать – страстно жаждала. Она была охвачена гневом отвергнутой женщины – в чем, в чем, а в источнике своего гнева она не сомневалась. Кроме того, ее злость питалась и честолюбием; единственная дочь в семье бедных африканеров, она готова была заплатить любую цену за то, чтобы возвыситься над разрушающим душу, бессмысленным существованием своих родителей. Ее злость питалась и десятью годами участия в Борьбе; несмотря на все ее таланты, все, чем она могла похвастать в результате, – место заместителя директора, хотя она способна на большее! Янина прекрасно разбиралась в себе, в своей психике, и была беспристрастна в самооценке. Она умеет летать – и какое имеет значение, откуда дует ветер, поднимающий ей крылья?
Примечания
1
ПАГАД – мусульманская организация в ЮАР, чье название расшифровывается как People Against Gangsterism and Drugs («Люди против бандитизма и наркотиков»). Возникла в 1996 г. для борьбы с терроризирующими мусульманскую общину преступниками и наркомафией. Члены ПАГАД борются с распространением наркотиков методами террора.
2
МПНЛ – группировка «Мусульмане против незаконных лидеров».
3
«Квибла» – исламистская группировка, созданная в ЮАР в 1980-х гг. Ее цель – создание в ЮАР исламского государства. Придерживается антиамериканской позиции, протестуя против вмешательства США в дела мусульманских государств.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.