Акхиландамма

Акхиландамма родилась в 1871 г. в маленькой деревушке под названием Десур, расположенной примерно в пятидесяти километрах к северо-востоку от Тируваннамалая. В соответствии с традицией, все еще широко распространенной в то время, ее «выдали замуж» в пятилетнем возрасте. Такие малолетние невесты обычно жили со своими родителями, пока не достигали совершеннолетия, после чего переезжали в дом мужа. Однако, поскольку ее муж умер, когда ей было всего семь лет, она провела все свое детство и юность в доме родителей. По правилам того времени, она не могла повторно выйти замуж и, став взрослой, решила посвятить свою жизнь служению садху. Хотя первоначально она тянулась к Рамане Махарши, она также служила Шешадри Свами и Виттхобе, эксцентричному святому, который жил в Полуре, около тридцати километров к северу от Тируваннамалая. Бхагавана она впервые встретила в 1896 г., когда он жил в храме Аруначалешвары. Она увидела, как священнослужитель этого храма собирает молоко после абхишеки с алтаря Амман и дает его Бхагавану Первый даршан не произвел на нее особого впечатления.

И только в 1903 г., когда она поднялась на гору к Шри Бхагавану она впервые почувствовала его силу С того момента она была его постоянной посетительницей. Она не пропускала ни одного празднования дня рождения Бхагавана, всегда посещала фестиваль Дипам и пуджи Гуру Джнянасамбандхару[72] и часто приходила и в другие дни года. При каждом своем посещении она приносила еду для Бхагавана и его преданных.

Когда она жила в своей родной деревне с матерью, многие преданные Бхагавана останавливались у нее. Для того чтобы служить таким преданным, Акхиландамма и Мастан Свами (которого она познакомила с Бхагаваном) в 1914 г. основали там матх (религиозный центр). Это был первый «центр Раманы», основанный не в Тируваннамалае. Туда привозили многих первых последователей Бхагавана – Кунджу Свами, Рамасвами Пиллая, Мадхаву Свами и Раманатху Брахмачари. Там они лечились от болезней.

Кунджу Свами, один из выхоженных ею пациентов, оставил свой отзыв в предисловии к ее биографии: «Мне известно, что в течение последних сорока лет эта женщина подавала еду Бхагавану Шри Рамане Махарши и Махану Шешадри Свами. Еще с того времени, когда Бхагаван жил в Скандашраме, когда кто-либо из учеников в ашраме заболевал, она всегда забирала их в свою деревню, в матх, и ухаживала за ними. Она отпускала их обратно только после того, как они поправлялись».

В 1903 г. я приехала в Тируваннамалай. Однажды бродя в окрестностях горы и собирая цветы, я увидела толпу людей, двигавшуюся по направлению к Баньяновой пещере, которую тогда называли пещерой Садгуру Свами. Я спросила их: «Куда вы идете? Что там интересного?» Кто-то из толпы ответил мне: «Там есть один Брахмана Свами. Он совсем еще дитя, но он сидит неподвижно, не ест и не пьет». Я удивилась и захотела увидеть этого свами. Возможно, через эти слова меня коснулась и притянула милость Бхагавана.

Моей первой мыслью было: «Могу ли я принести ему еды? Говорят, что он Брахмана Свами (что значит «свами-брахман»). Если я принесу ему еды, возможно, он не примет ее». Хорошенько обдумав этот вопрос, я купила маленькую сахарную конфету в качестве символического подношения и пошла к нему.

Как он выглядел! Я впервые увидела Бога, который словно магнитом притягивает к себе умы тех, кто его видит. Даже несмотря на то что он был грязен и покрыт пылью, его святое тело сияло, подобно золоту. Когда я увидела этого саньяшна-аскета, с таким худым телом, что кости торчали, мой ум растворился и на глаза навернулись слезы. Юный Бог открыл глаза и благосклонно обратил на меня свой взгляд. Я подошла, положила рядом с ним конфету и простерлась перед ним. Когда Бхагаван взял кусочек конфеты и съел его, садху, который был рядом, вернул мне остаток как прасад.

Состояние, в котором находилось тело Бхагавана, внушило мне одновременно благоговение и глубокую печаль. Я так распереживалась, что не могла говорить. Пока я стояла, переполненная чувствами, вошел брахман лет пятидесяти, держа в руке сладости. Увидев его, Бхагаван улыбнулся; брахман же разрыдался. Не в силах сдержать слез, он вышел, чтобы привести себя в порядок.

Я пошла за ним и спросила: «Сэр, почему Свами вам улыбнулся и почему вы заплакали?» Он ответил: «Ма, я родственник Свами[73]. Этот Свами из нашего города. Он сын известного адвоката, но дошел до такого состояния. Мне невыносимо думать об этом, поэтому я плачу. Он улыбнулся мне, потому что знает меня».

Потом я спросила нескольких находящихся там людей: «Возьмет ли Свами пищу, если я принесу ее?» и получила положительный ответ. С того дня я приходила регулярно. Каждый раз я приносила фрукты, клала перед ним и совершала намаскар.

Затем я вернулась в Десур. В то время Бхагаван не жил на одном месте. По большей части он жил в пещере Вирупакша, а на лето перебирался в какую-нибудь из близлежащих пещер (например, в пещеру Мангового дерева или пещеру Садгуру Свами). Когда я снова приехала на даршан, Бхагаван сидел в пещере Вирупакша, лицом на юг. Паланисвами был тем садху, которому посчастливилось помогать Бхагавану в то время. Он был с ним рядом и днем и ночью и подавал ему еду. В тот день он тоже сидел в пещере Вирупакша, лицом на восток.

Я не спеша прошла внутрь пещеры, поставила рядом с Бхагаваном молоко в качестве подношения, затем вышла и встала в тени. Когда я снова увидела Бхагавана, поток безграничной любви устремился к нему из моего сердца, но вместе с этим чувством появились невыразимое уважение и страх. Это совершенно естественно для людей – чувствовать почтение и страх, находясь рядом с Бхагаваном. Так же естественно для человеческого «я» умолкать в его присутствии.

В этом святом месте царила атмосфера благодати и силы. Она лишала дара речи, заставляла неметь ум и тело – все это было столь сильно, что посетители сами по себе становились безмолвными. Там не было правил, предписывающих сохранять тишину, но в его святом присутствии посетители-новички, пришедшие на даршан, автоматически успокаивались и вели себя тихо.

Какое-то время я ждала снаружи. Вышел Паланисвами. В сосуде оставалось некоторое количество молока, и он вернул мне его как прасад Бхагавана. Я приняла его и вернулась домой очень счастливая. С того самого дня эта бедная женщина имела счастье получать прасад Бхагавана в течение многих лет.

Когда Бхагаван жил в пещере Вирупакша, Кандасвами (один из близких последователей, который очень любил Бхагавана) выбрал место для нового ашрама выше на горе. Он показал это место Бхагавану, и Бхагавану оно понравилось. Тогда Кандасвами начал строить новый ашрам. Он в одиночку вырубил колючие кусты, выровнял землю и посадил кокосовые пальмы. С того момента ашрам строился в духе служения Шри Рамане, тихо и без саморекламы. В память о Кандасвами его назвали Скандашрамом.

Когда Скандашрам еще строился, Бхагаван часто ходил туда из пещеры Вирупакша. Поскольку Паланисвами тогда был очень болен, он оставался в пещере. В один из таких моментов я пришла туда и принесла еду для Бхагавана. Я оставила принесенные мною рис, самбар и расам снаружи пещеры. Затем заглянула внутрь, но Бхагавана не увидела. Паланисвами, лежавший в пещере один, пригласил меня войти. Я подошла к нему и сказала, что принесла Бхагавану бхикшу (подношение в виде пищи). Он ответил: «Бхагаван поднялся в Скандашрам, но он скоро вернется, потому что мне нездоровится. Бхагаван думает, что здесь некому обо мне позаботиться, поэтому он скоро придет ко мне».

Услышав это, я подумала о Бхагаване, о том, как он устроил так, чтобы я служила преданным. Я осознала, что остаться с Паланисвами – мой долг. Я сразу же начала готовить для него горячую воду, чтобы он мог принять ванну. Бхагаван вернулся из Скандашрама, когда вода была почти готова. Я поклонилась ему и отошла в сторону. Бхагаван пошел прямо к Паланисвами и спросил о его здоровье. Паланисвами просто ответил: «Я сейчас приму ванну».

Я объяснила Бхагавану, что грела воду в его отсутствие и что сейчас она готова. «Очень хорошо!» – выразил свою радость Бхагаван. Повернувшись к остальным, он сказал: «Все голодны. Давайте скоро поедим».

Паланисвами тоже хочел твердой пищи, но Бхагаван сказал, что ему можно только кашу. Паланисвами ответил: «Я с удовольствием поем расам, который приготовила Десурамма (так ласково прозвали Акхиландамму). Я смешаю его с рисом и сьем». Затем он отозвал меня в сторонку и сказал: «Приготовь расам с перцем, чатни с горохом и подай Бхагавану». Я сделала так, как он сказал, и подала пищу всем, кто там был, кроме Паланисвами. Все ели, включая Бхагавана. Паланисвами я дала просто рис, смешанный с расам. Он съел его и, похоже, остался доволен. Однако это был его последний прием пищи и примерно через неделю он умер. Возможно, именно милостью Бхагавана он принял свою последнюю пищу из рук этой женщины[74].

Когда Бхагаван только перебрался в Скандашрам, там ничего не готовили. Бхагаван и его преданные, жившие с ним, питались ежедневными подношениями посетителей. Всю пищу делили на всех поровну. Однажды Каммакши Аммал и я пришли туда и принесли еды. В тот же день неожиданно явились на даршан к Бхагавану пять или шесть руководителей матхов. Поскольку мы не знали об их визите заранее, мы не приготовили для них еды.

Когда пришло время принимать пищу, к Бхагавану подошел один преданный и сказал: «Все ждут. Можно нам приступать к еде?»

Бхагаван, зная, что еды на всех не хватит, ответил: «Подождем еще немного».

Через какое-то время неожиданно явилась группа людей. Они принесли большие посудины, полные еды. Поприветствовав Бхагавана, они предложили ему пищу. Бхагаван попросил их сначала раздать еду всем присутствующим и только после этого встал, показывая тем самым, что и он готов поесть.

В «Шри Рамана Гите» один преданный спросил: «Как распознать в человеке присутствие джняны?» На что Бхагаван ответил: «Присутствие джняны распознается по видению равностности, которая выражает себя в форме абсолютной любви ко всем живым существам». Сам Бхагаван тому пример, потому что всю его жизнь можно считать иллюстрацией такой равностности.

Бхагаван никогда не принимал ничего, что подавалось ему одному и не подавалось другим. Даже когда ему давали лекарство, он брал только часть, а остальное раздавал преданным, которые были с ним рядом. Он настаивал не только на том, чтобы подношения делились на всех, но также и на том, чтобы ему не давали больше, чем другим. Он также не брал ничего, что было бы лучшего качества, чем то, что раздавалось его преданным. Он принимал только небольшое количество еды, если преданные настаивали на том, чтобы ему подавали в первую очередь.

Приготовив еду, я всегда клала большую часть в большой котел, а остаток – в маленькую миску для Бхагавана. Когда я подносила Бхагавану эту маленькую миску, он иногда говорил: «Ты даешь мне слишком много! Разве того, что останется в этом маленьком котле, хватит на всех?» Тогда мне приходилось уверять его: «Я принесла много еды. Этого достаточно, чтобы положить каждому большую порцию».

Убедившись, что это правда, Бхагаван соглашался принять подношение.

Поскольку все знали это правило, Бхагаван доверял нам распределять пищу поровну на всех после того, как ему дадут немного. Однако в более поздние годы, когда Бхагаван узнал, что этот принцип не всегда строго соблюдается, он перестал позволять кому бы то ни было подавать ему пищу в первую очередь. Вместо этого он настаивал на том, чтобы ему подавали в последнюю очередь, когда все присутствующие уже получили свою долю. Он также не начинал есть, пока всем остальным, кто делил с ним трапезу, не закончат раздавать еду. Все эти правила соблюдались и после того, как он перебрался в новый ашрам у подножия горы.

В те годы, когда Бхагаван жил в Скандашраме, счастье делить с ним трапезу выпадало в равной степени птицам, животным и людям – его преданным. Бхагаван никогда не делал различий между людьми-преданными и животными-преданными. Всем доставалась равная доля его сострадания. Иногда казалось, что животным-преданным везло даже больше, чем людям. Примерами тому были корова Лакшми, олень Валли, пес Джеки и обезьяна по имени Нонди Пайан (мальчик-калека).

Когда Бхагаван только перебрался в Скандашрам, «мальчик-калека» приходил и ел вместе с нами. Хотя ему и давали отдельную тарелку-лист, он обычно брал рис с листа Бхагавана. Счастливчик! Ни у кого из людей не было такого преимущества.

Однажды Бхагаван со своими преданными сидел в ожидании раздачи пищи. «Мальчик-калека» сидел рядом с ним. Как только я положила еду Бхагавану, не успев еще положить остальным, «мальчик-калека» зачерпнул несколько горстей риса с тарелки Бхагавана и съел. Бхагаван брал очень мало риса, но даже эти крохи был рад разделить с обезьяной. Когда я положила еще риса на лист Бхагавана, чтобы возместить сьеденное обезьяной, обезьяна зарычала на меня, выражая агрессию. Бхагаван сразу же повернулся к нему и сказал с укором: «Эдей! Эдей! Она одна из нас». Тогда обезьяна успокоилась. Какое удивительное чувство равенства было в этих словах!

Однажды я приготовила мурукку (мелкие хрустящие изделия из рисовой муки, жаренные во фритюре) для Бхагавана и принесла их в Скандашрам. Я не сказала ему заранее, что принесу их. В тот же самый день Четтьяры из Наттукоттая также приготовили мурукку и принесли их. Когда они простерлись перед Бхагаваном и подали ему свое подношение, я заметила, что их мурукку были красивой формы и очень хорошего цвета. Мне было очень стыдно делать свое подношение одновременно с ними, потому что мои мурукку были много хуже. Я решила подождать, пока не раздадут их подношение.

Вначале мурукку, принесенные Четтьярами, поднесли Бхагавану. Он отломил от одной из них маленький кусочек и попросил, чтобы все остальное раздали всем присутствующим. Затем я достала свои мурукку и положила перед Бхагаваном. Он взял целую мурукку и съел целиком. Его помощник, Айясвами, стал раздавать остальное. Когда он проходил мимо Бхагавана, тот подался вперед и взял с тарелки еще одну штуку.

Доедая вторую мурукку, он спросил Мастана Свами: «Мастан, что туда подмешано?»[75]

Кто может понять, чем руководствовался Бхагаван в своих действиях или что он пытался донести до нас? У Бхагавана нет санкальпы*. Он сам никогда не решает, что ему следует говорить или делать. Слова и действия Бхагавана – это спонтанные благодатные лилы вездесущего Гопода. Этот случай научил меня, что никто не может определить или объяснить, почему милость Бхагавана проявляется тем или иным образом[76].

Когда я только начала приходить к Бхагавану, в ашраме еще не было построек и не было правил. Бхагаван почти всегда был один, под открытым небом или в пещере. Иногда с ним был Паланисвами. Даже тогда не было ограничений для преданных. Когда я подавала еду Бхагавану, я ждала, когда он закончит, а затем ела с того же листа. Так я делала много лет.

1

На русском языке вышли в издательстве «Ганга» под названиями «Жизнь с Раманой Махарши», «Свет Аруначалы» (2011) и «Ничто никогда не случалось», т. 1 и 2 (2006, 2007).

2

Павалакундру – храм, расположенный на скалистой горе к северу от главного храма Аруначалешвара. Бхагаван жил там непродолжительное время в 1890-х гг.

3

Лишь в набедренную повязку. – Прим. ред.

4

«Письма из Шри Раманашрама», письмо 105: «в первое время после моего приезда сюда… я не ел и не спал. Если тело двигается, еда ему нужна. Если ты ешь, тебе нужно спать. Таким образом если движения нет, то сон тоже не нужен. Для поддержания жизни достаточно очень малого количества пищи. Это было моим опытом в то время… [но] полностью отказаться от еды или от сна невозможно, если только ты не поглощен неподвижной концентрацией ума».

5

Что значит «видеть или быть увиденным».

6

Дандапани Свами в 1920-х гг. в течение недолгого времени был управляющим ашрама. Его преемником был брат Бхагавана, известный как Чиннасвами, что означает «маленький Свами» или «младший Свами». Чиннасвами управлял ашрамом до самой своей смерти в 1953 г. Цифра в 500 рупий кажется слишком большой. В 1920-х этой суммы было бы достаточно для того, чтобы обеспечить мылом и расческами весь Тируваннамалай. Если сумма верна, возможно, в счет было включено еще много товаров.

7

Несмотря на то что Бхагаван действительно покинул свою семью в 1896 г. и ушел жить на гору Аруначалу, он никогда не был формально посвящен ни в один из традиционных саньясинских орденов. В контексте этой беседы также следует обратить внимание на то, что его отречение от мира произошло после реализации им Я.

8

Храм в городке, где родился Бхагаван. Бхагаван провел там первые двенадцать лет жизни.

9

Картикай – название тамильского месяца (с середины ноября по середину декабря). Кульминация фестиваля, проводящегося в этом месяце и длящегося десять дней, – зажигание огня («джьоти» означает «свет») в большом котле на вершине горы. Эта церемония проводится в память об истории из Пуран, в которой Шива демонстрирует свое превосходство над Брахмой и Вишну. Когда Ранган рассказывал эту историю, котел постоянно находился на вершине горы, но после того как его украли, руководство храма решило, что котел будут приносить за несколько дней до церемонии и уносить примерно через неделю после окончания празднеств.

10