Серия третья

Смерть Сталина. Свидетели

Премьерный показ. Канал ОРТ

В конце февраля 1953 года сотрудники охраны Сталина несли службу в обычном режиме. Хозяин, как называли они вождя, свою Кунцевскую дачу покидал редко. Здоровье было уже не то, да и любого из руководителей страны вызвать сюда можно было очень быстро. От Кремля езды всего 12—15 минут на машине. Некоторые сотрудники охраны жили здесь почти безвыездно, и тогда, в конце февраля 1953 года, они не подозревали, что через несколько дней войдут в историю. Хрусталев, Старостин, Лозгачев — эти фамилии вот уже пятьдесят лет кочуют из книги в книгу, из фильма в фильм.

О смерти Сталина не писал только ленивый. Версий существуют десятки, но мало кто ссылается на подлинные слова офицеров охраны, находившихся в тот день рядом с вождем. Информацией они делились только с очень узким кругом допущенных лиц. В нашем фильме принимали участие люди, находившиеся в те дни на Ближней даче, а также человек, который в 1955—1956 годах получил задание опросить сотрудников личной охраны Сталина. Этот наш фильм мы назвали: «Смерть Сталина. Свидетели».

Александр Николаевич Шефов в первый раз оказался на Ближней даче через два года после трагических событий марта пятьдесят третьего. С октября 1955-го по январь 1960 года он работал младшим научным сотрудником спецдачи «Волынское».

— Жутко было находиться в пустой темной комнате, где была мертвая тишина. И казалось, что кругом действительно что-то затаилось, что-то такое таинственное. И честно говоря, было не очень уютно. Потом я привык, единственное, что очень стойким было постоянно, — это запах табака, которым в течение десятилетий были пропитаны эти стены.

Задание у Александра Николаевича было простое: восстановить обстановку тех дней, опросив сотрудников личной охраны. Бывало, что приходилось задерживаться на даче допоздна.

Ощущения, подобные тем, что испытывал Александр Шефов, возникают почти у всех, кто первый раз попадает на эту дачу. Ближе к ночи люди почему-то острее реагируют на скрипы и шумы. Непонятно зачем начинают разговаривать вполголоса. Так получилось, что съемочная группа «Кремля-9» оказалась на даче в ночь на 1 марта 2003 года. Ровно через 50 лет после того, как Сталина нашли без сознания здесь, на полу, в малой столовой.

31 января 1956 года Александр Шефов разговаривал на даче с Петром Лозгачевым — помощником коменданта по хозяйственной части, который 1 марта 1953-го дежурил здесь вместе с Михаилом Старостиным. Вначале Лозгачев говорил очень осторожно.

Александр Шефов:

— По существующему положению работник такой охраны, которая была здесь, не имел вообще права что-либо рассказывать. Больше того скажу — родные такого офицера даже не знали, где работал их отец или сын, это было обязательно для всех.

После Петра Лозгачева Шефовым были опрошены Михаил Старостин, комендант дачи Орлов, прикрепленный Гурундаев и даже Светлана Сталина.

В последние годы жизни Сталин очень сильно сдал. После окончания войны он перенес первый инсульт, но железную руку на горле своих соратников держал до самого последнего дня. Хотя, по свидетельству охраны, бывали и у него приступы слабости. Комендант дачи Орлов вспоминал, что всего лишь один раз видел Сталина по-настоящему пьяным. В тот день, когда умер его любимец Андрей Жданов, часто игравший на этом рояле, который и сегодня стоит там же, где стоял пятьдесят лет назад. Сталин сидел пьяный и причитал:

— Вот он молодой, а умер... Я старый, лучше бы умер я...

Напомним, что это плакал человек, недрогнувшей рукой отправлявший в лагеря тысячи людей. Жестоко избавлявшийся от самых близких соратников при первом же подозрении в нелояльности к нему лично.

Необходимо еще раз сказать, что в конце жизни это был очень одинокий человек. После самоубийства Надежды Сергеевны Аллилуевой Сталин больше не женился, погиб старший сын Яков, из-за романа любимой дочери Светланы с Алексеем Каплером он почти перестал с ней общаться, в ярости порвав все ее письма и фотографии. Встречи со спивающимся Василием особой радости тоже не доставляли. Иногда он вдруг вызывал коменданта Орлова и спрашивал:

— Где Васька? Привезите Ваську.

Как правило, того заставали пьяным, приводили в чувство и привозили к отцу.

— Опять пьяный! — раздражался Сталин. Но на просьбу дать денег расплатиться с долгами переспрашивал: — Сколько тебе нужно? Десять тысяч? Это же очень большие деньги. — После чего поворачивался к Орлову: — У меня есть такие деньги?

— Есть, товарищ Сталин!

— Ну, тогда дай, и чтобы это было в последний раз.

Конечно же, на этой даче в последние месяцы жизни Сталин не был изолирован. Приезжали члены ближнего круга, а также те, кого он вызывал по необходимости. Но ночью, а иногда и днем в огромной жилой части этого дома Сталин оставался совсем один. Охрана туда без вызова Хозяина не имела права войти. В начале перехода в хозяйственную часть находился последний внутренний пост.Остальные посты в несколько колец располагались на улице, вокруг здания. Внутренние перемещения Сталина фиксировались на пульте с помощью датчиков, вмонтированных в двери. Но в огромной жилой части дома Сталин находился совсем один.

То, что Сталин стал в последние годы крайне подозрительным, подтверждают все, кто с ним тогда общался. Прежде всего он не верил своему ближнему кругу, понимая, что они уже подспудно готовятся к его уходу. Поэтому так боялся отравления и… врачей, поскольку не мог простить им неожиданной смерти своего любимца Андрея Жданова.

В предыдущих сериях нашего фильма мы уже говорили и о взаимоотношениях в сталинском окружении, и о том, как он занимался самолечением, посылая охранника в сельскую аптеку с рецептом, который ему выписывал бывший фельдшер Поскребышев.

С каждым месяцем подозрительность Сталина все возрастала и возрастала. Тем более он знал о попытках Берии внедрить своих людей в ряды прикрепленных, особенно после отставки Николая Власика — многолетнего начальника личной охраны Сталина.

Влиятельнейший Власик был ярым врагом Лаврентия Павловича. Но Берия все-таки дождался удобного момента и сполна воспользовался ситуацией, возникшей весной 52-го года, когда Сталин прогуливался с комендантом Орловым по веранде второго этажа.

Александр Шефов:

— А тогда деревья были ниже веранды. Сталин увидел на противоположном берегу двухэтажный дом и спросил: «А кто этот дом построил?» — «А это, — говорит, — Власик…» — «Как Власик? Для чего?..» — «А там, — говорит, — охрана». — «Какая охрана? Моя? И для моей охраны такой дом?!»

То, что у Сталина в последнее время было повышенное давление, отмечали многие. Во время застолий его лицо, обычно очень бледное, часто становилось красным. Однако к тому времени врачей на дачу не подпускали близко. Сказать Сталину, что при таком давлении париться в бане противопоказано, было некому. Да и вообще был ли в то время человек, который мог бы сказать Сталину, что он что-то делает неправильно? Поэтому Сталин своих привычек не менял и отправился в баню ровно за сутки до удара.

Об этом впервые рассказал капитан госбезопасности Юрий Соловьев во время нашей встречи на сталинской даче.

Юрий Соловьев:

— При наличии гипертонии, повышенного давления, при головных болях париться ведь нельзя. А он, значит, попарившись, обычно по традиции... В зимнее время ему подавали туда машину... Он завернулся в доху и приехал сюда вот, к этому подъезду, от бани.

28 февраля Сталин чувствовал себя неважно. Никаких застолий и посиделок он не планировал. Сохранилось меню на этот день.

1. Паровые котлеты

2. Сок

3. Фрукты

4. Простокваша

Он явно собирался провести этот вечер дома, но все-таки уехал в Кремль, откуда вернулся на дачу уже ночью в сопровождении Берии, Маленкова, Булганина и Хрущева.

К бане добавилось застолье до четырех часов утра.

Для охраны это было удивительно, потому что еще вечером он сам принимал какие-то лекарства.

Рассказывает Кузнецов Георгий Ефремович, капитан госбезопастности, сотрудник личной охраны Сталина:

— 28 февраля 1953 года я был на службе. Проходя мимо окон, увидел товарища Сталина. Когда он открыл настенный шкафчик и достал содержимое — флакон у него был, стакан с водой. Он накапал в стакан и тут же его запил. Он сначала посмотрел в окно, возможно, видел меня. Я отодвинулся от окна, отошел.

Берия, Маленков, Хрущев и Булганин уехали около четырех утра.

Первое марта — наступила весна.

Обслуга быстро убрала со стола, привела в порядок большую столовую, и через короткое время в огромной гулкой жилой части дома Иосиф Сталин остался один.

Постелили ему в любимой малой столовой на диване около окна, в которое он тайком стряхивал пепел после того, как врачи запретили ему курить. Но часто Сталин нарушал запрет, и охрана об этом знала, находя пепел на сетке от комаров. И каждый раз на ворчание коменданта Орлова Сталин обещал, что это в последний раз. Курил ли он в ту ночь — неизвестно, ведь больше его в сознании никто не видел.

Кстати, еще накануне, как считают сотрудники охраны, была получена черная метка.

Юрий Соловьев:

— Траурное совпадение, что заяц попал под машину у нас, под основную. Я сказал, что я один не буду подымать — у меня была новая шинель, а он кровоточил. Мы вдвоем его подняли — он тяжелый был, заяц. А с приездом, значит, мы... А проехала вторая машина сюда, и мы отдали ему этого зайца сюда, на кухню.

Утром первого марта все было как обычно. В хозяйственной части завтракала охрана, на кухне начинали день по раз и навсегда заведенному распорядку. В 10 утра Хрусталева и Гурундаева сменили Старостин и Лозгачев. Лозгачев в те дни выполнял обязанности коменданта, так как комендант дачи Орлов находился в отпуске.

Через несколько лет Орлов в сердцах скажет:

— Эх, если бы я был в тот день на даче, все было бы совсем по-другому!

Напомним, что примерно такую же фразу впоследствии говорил вышедший из тюрьмы Власик. Впрочем, все случилось так, как случилось

Обычно Сталин просыпался в 11—12 часов, но обслугу вызывал не всегда. На столе, как правило, у него лежали бутерброды, и иногда он сам разогревал себе чай и завтракал в одиночестве. А уже звонил по внутреннему телефону и вызывал кого-то ближе к обеду. Именно поэтому до 14—15 часов охрана особо не тревожилась, ну а потом их, похоже, сковал дикий страх.

Сталин уже несколько часов не подавал признаков жизни, но заходить к нему без повода было строжайше запрещено. Войти к Сталину без вызова — на это могли решиться лишь Власик с Орловым, но их, как мы уже сказали, на даче в тот день не было. Несмотря на все возрастающую тревогу, Старостин и Лозгачев ждали до десяти часов вечера, пока не появился повод войти в жилую часть дома: приехала фельдсвязь.

Мы оставим на время встревоженных Лозгачева и Старостина, входящих в длинный коридор, ведущий в основную часть дома, и поговорим о версии отравления или укола, спровоцировавшего кровоизлияние в мозг.

Базируется эта версия на жгучем желании соратников ускорить сталинскую смерть. Они устали бояться за свою жизнь. В пользу этой версии говорит и странный приказ, отданный Хрусталевым в то утро охране: идти спать. Якобы сам Сталин, впервые за последнее время, отдал такое распоряжение Хрусталеву.Это не может не настораживать исследователей, потому что Орлов в своих воспоминаниях говорил о том, что Сталин в последние месяцы среди ночи по нескольку раз неожиданно вызывал его к себе. Проверял охрану. И вдруг приказ идти спать. Именно в эту ночь...

Некоторым показалось странным и поведение Хрусталева сразу после смерти, 5 марта 1953 года. В гараж, где находился Георгий Кузнецов, вошел полковник Хрусталев и сказал:

— Умер товарищ Сталин.

А когда у Кузнецова появились на глазах слезы, Хрусталев вдруг прикрикнул на него.

Рассказывает Кузнецов Георгий Ефремович:

— Вы знаете, я удивился его спокойствию. Он даже прикрикнул на меня, когда я скривил губы. Да, я очень удивился, что он отнесся к этому очень спокойно и даже раздражительно. Не то чтобы, сказать, с сожалением, а даже с раздражением и даже на меня посмотрел со злостью и с выражением «чего ты вздумал?». Я подумал: что-то такое не то.

Впрочем, все легенды о какой-то особой роли Хрусталева так и остаются легендами. К тому же на объективность свидетелей могут влиять не только прошедшие годы, но, например, и личные взаимоотношения.

О возможности проникновения кого-то в малую столовую, где спал Сталин, через дверь на веранду говорят те, кто хорошо знаком с расположением комнат на сталинской даче.Только эти исследователи не знают, что по всему периметру дома с наружной стороны стояли посты, причем офицеры охраны держали друг друга в поле зрения. Ни один из них не мог незаметно покинуть свой пост и проникнуть в дом, а тем более пропустить к зданию кого-либо постороннего. К тому же с помощью датчиков на окнах и дверях могли быть зафиксированы все передвижения внутри жилой части дома.

В ту ночь все было тихо. Никто по дому не ходил.

Итак, до десяти часов вечера Сталин признаков жизни не подавал, а сотрудники охраны, Лозгачев и Старостин, все не решались войти. Кто знает, не сказался ли на их поведении недавний случай с одним из их товарищей? А дело в том, что не угодил человек Лаврентию Павловичу Берии.

Юрий Соловьев:

— Он мог, этот Лаврентий, появиться здесь в отсутствии Хозяина. Так и было. Вот здесь вот, в маленькой комнате, на столе лежали такие красные пакеты. В них, значит, присылались материалы, которые должен был на досуге, как говорят, или в рабочее время рассмотреть охраняемый.

В тот день дежурил помощник коменданта Иван Федосеев. На даче в отсутствии Сталина проводилась уборка, после которой пакеты фельдсвязи оказались сложены не совсем аккуратно.

Этого было достаточно, чтобы Берия обвинил Федосеева в шпионаже.

Юрий Соловьев:

— Он придрался и, значит, сделал инцидент, что он знакомится с неположенными документами, вот... Ну и все. И с этого, значит, он уехал и вскоре... и вскоре, значит, Федосеева отсюда без головного убора молодчики увезли на Лубянку — и концы в воду, вот... Забрали, посадили его жену, Федосеева...

Впрочем, существует и более сложная версия гибели Федосеева, но сейчас мы говорим именно о психологическом состоянии охраны. Обратим внимание, что ни Федосеева, ни его жену никто не защитил. Ни тогдашние руководители охраны, ни сам Сталин. Никто даже не стал разбираться, читал эти документы Федосеев или не читал. Может быть, именно здесь и лежат корни нерешительного поведения Старостина и Лозгачева 1 марта 1953 года. Система, которую Сталин создавал и поощрял долгое время, в последние часы его жизни начала работать против него. Не вошла вовремя охрана, на огромной даче с многочисленной прислугой отсутствовал врач, способный оказать первую медицинскую помощь, дорогие соратники Берия и Маленков, примчавшиеся в конце концов по вызову, вместо помощи, по существу, добили лежащего без сознания друга и любимого вождя.

Схема дачи. На ней обозначены места пребывания «охраняемого», сотрудников охраны. Стрелками указаны пути их перемещения.

Около 22 часов, воспользовавшись прибытием фельдсвязи, Лозгачев один пошел по длинному коридору в направлении главной прихожей, малой и большой столовой. По заведенному порядку почту он должен был оставить во второй комнате. Но подойдя к ней через противоположную приоткрытую дверь в малую столовую, Лозгачев вдруг увидел лежащего на полу возле дивана Сталина. По домофону он срочно вызвал Старостина, который прибежал вместе с дежурным офицером и горничной Матреной Бутусовой. При их приближении Сталин попытался сделать призывный жест рукой. Это говорит о том, что сознание еще не покинуло его. Пока Лозгачев, дежурный и Бутусова укладывали Сталина на диван, Старостин бросился звонить...

Нет, не врачам.

Александр Шефов:

— Старостин стал сразу звонить непосредственно Игнатьеву, который исполнял обязанности и министра, и начальника Главного управления. Но Игнатьев сюда не поехал, а приехали Берия и Маленков. Игнатьев, видимо, или испугался, или получил приказ: сиди, мы сами.

Как мы помним, ехать на дачу из центра Москвы 12—15 минут. Обеспокоенные соратники явились через 2 часа!

Берия прямо в ботинках и шляпе прошествовал в малую столовую. Маленков снял ботинки и почему-то засунул их под мышки. Попробуйте представить себе эту картину!

Впрочем, для охраны в таком поведении этой пары не было ничего необычного.

Юрий Соловьев:

— А этот Маленков — тряпка, та тряпка, которую Берия брал за шиворот и пихал к себе в машину на наших глазах.

С появлением Берии и Маленкова Старостин и Лозгачев вздохнули посвободнее. Появились люди, способные взять ответственность на себя. Берия ее на самом деле взял, но его слова повергли в шок окружающих. Он набросился на охрану:

— Вы что, не видите — товарищ Сталин спит! Ничего серьезного, а вы паникуете по пустякам. Если что — звоните, и мы приедем с врачами.

После чего развернулся и направился к машине. За ним посеменил, надевая на ходу ботинки, Маленков.

Ошеломленная охрана вновь осталась с хрипящим Сталиным один на один. И опять они не решились предпринять что-либо самостоятельно.