Современная электронная библиотека ModernLib.Net

История (книги 1-5)

ModernLib.Net / История / Диакон Лев / История (книги 1-5) - Чтение (стр. 2)
Автор: Диакон Лев
Жанр: История

 

 


Оставив для охраны острова огненосные суда, он погрузил на корабли добычу и пленных и отплыл90в Византии. Самодержец Роман принял его с великими почестями91, весь город собрался на его триумф в театре, изумляясь обилию и великолепию добычи. Там можно было увидеть груды золота и серебра, варварские монеты из чистого золота, вытканные золотом одежды, пурпурные ковры, всякого рода драгоценную утварь тончайшей работы, сверкающую золотом и камнями; в неисчислимом количестве были там самые разнообразные доспехи: шлемы и мечи, золоченые панцири и копья, щиты и тугие луки; всего этого было такое множество, что казалось, будто река изобилия втекает в город, и всякий находившийся в театре мог бы сказать, что туда снесено все богатство земли варваров. Следом шла собранная в несметном множестве толпа обращенных в рабство варваров.
      9. После того как Никифор при восторженном изумлении всего народа справил триумф, самодержец Роман преподнес ему роскошные дары и вручил ему власть над Азией. Будучи, таким образом, вторично удостоен звания доместика, он переправился через Босфор, собрал войско, выстроил его в неприступную, несокрушимую фалангу и вступил в землю агарян. Узнав о наступлении Никифора, варвары сочли невозможным оставаться на месте и устраивать засады либо сражаться в строю: они решили отражать нападения ромеев, укрывшись в крепостях и ведя при всякой возможности перестрелки. Они очень боялись столкнуться лицом к лицу со стойким, непоколебимым мужем. А он, подобно буре, сметал все вокруг, опустошая поля, порабощая многолюдные селения. Предав огню и мечу все на своем пути, он устремился против крепостей и с первого приступа овладел многими из них. Те же укрепления, которые имели прочные стены и охранялись множеством воинов, (Никифор) осаждал при помощи машин и вел непримиримую войну, побуждая своих воинов к упорству в сражениях. Всякий ревностно выполнял его приказы - ведь он возбуждал и поощрял храбрость воинов не только словами, но и примером, всегда с удивительным мужеством сражаясь впереди фаланги, идя навстречу опасности и доблестно отражая ее. Взяв и разрушив в короткое время более шестидесяти агарянских крепостей92, он захватил огромную добычу и увенчал себя такой блистательной победой, какая до него еще никому не доставалась93. Воинов, собравших неисчислимые богатства, он вывел из (земли агарян)94и распустил по домам95, а сам поспешил к самодержцу, чтобы получить награду за свои подвиги.
      10. Как раз на половине дороги стратига встретило известие о том, что повелитель Роман переселился в иной мир; ошеломленный неожиданной вестью, он не стал продолжать путь и остановился. Говорят, что самодержец Роман ушел из жизни следующим образом. Взяв власть в свои руки, он проявил себя как кроткий, скромный и заботящийся о подданных правитель, но затем какие-то негодяи, рабы брюха и того, что под брюхом, втерлись к нему в доверие и подчинили его своему влиянию, развратили добродетельный нрав юноши, приучили его к роскоши и необузданным наслаждениям, возбудили в нем склонность к противоестественным страстям. И вышло так, что во время постов, предназначенных боговдохновенными людьми для очищения душ и устремления к возвышенному, эти погубители, захватив с собою Романа, отправлялись охотиться на оленей96, скача по неприступным горам. (Однажды), когда они возвращались оттуда, самодержец был совершенно разбит и едва дышал. Некоторые передают, что у него от неумеренной верховой езды начались смертельные спазмы, большинство же подозревает, что его опоили ядом, принесенным из женской половины дворца. Но, так или иначе. Роман оставил жизнь в цветущем возрасте после трех лет и пяти месяцев самодержавной власти97.
      Вслед за смертью василевса нарекая власть перешла98по решению патриарха Полиевкта99и синклита100к малолетним его сыновьям Василию и Константину, которые находились еще на попечении кормилиц, и к их матери Феофано. Хотя она была из незнатного рода, но превосходила всех женщин своего времени красотой и соразмерностью телосложения, поэтому самодержец Роман и взял ее в жены101.
      Никифор же - я снова возвращаюсь к нити своего рассказа,- узнав о перемене верховной власти, не мог ни на что решиться, его приводили в сомнение различные мысли. Неопределенность обстоятельств, превратность и непостоянство судьбы не давали Никифору покоя: он сильно подозревал, что здесь не обошлось без влияния Иосифа102, питавшего к нему вражду. Этот евнух имел большой вес при дворе василевса и кичился чином паракимомена103.
      11. Никифор хотел было тотчас же поднять мятеж, но у него не было наготове достаточного числа воинов104- ведь войско по его же приказу разошлось по домам, - и он побоялся вступить немедленно в столь трудную борьбу. Поэтому он предпочел повременить с выступлением, решив войти в Византий, отпраздновать триумф и в том случае, если правители вверят ему войско (а ведь он знал, что, кроме него, никто не отважится противостоять натиску варваров), вновь собрать воинов105, взвесить все обстоятельства и уверенно вступить в борьбу за верховную власть. Поразмыслив таким образом и приняв решение, Никифор направился в Византии, (где был) восторженно встречен народом и синклитом; во время триумфа он показал всю захваченную добычу, отдал отобранные у варваров богатства в государственную казну и удалился в свой дом на покой.
      Иосиф опасался пребывания Никифора в столице, потому что тот, пользуясь благодаря своим победам и доблести в сражениях горячей любовью войска и восхищением народа, мог поднять мятеж против правителей. Именно поэтому он пригласил полководца во дворец, чтобы (теперь, когда) он остался без войска, схватить его, ослепить и отправить в изгнание106. Полководец был удивительно проницателен и легко постигал коварные замыслы людей; он разгадал мерзкую хитрость Иосифа и отправился в великую церковь107, чтобы посовещаться с патриархом Полиевктом, мужем, в совершенстве изучившим божественную и мирскую премудрость, с юности выбравшим путь монашества и лишений, превосходившим всех людей откровенностью суждений, которая была дана ему, скопцу, достигшему глубокой старости, не только природою, но также нестяжанием и простым безукоризненно скромным образом жизни.
      Придя посоветоваться к Полиевкту, Никифор сказал ему: "Прекрасную награду получаю я за все мои подвиги и труды от того, кто верховодит во дворце: он думает укрыться от великого и всевидящего ока, беспрестанно пытаясь причинить мне смерть, - а ведь я милостью всевышнего расширил ромейские пределы, никогда ничем не погрешил против державы и оказал ей больше благодеяний, нежели кто-либо другой из людей нашего времени, разорив огнем и мечом обширную страну агарян и сравняв с землей столько городов. А я думал прежде, что всякий муж совета благосклонен, справедлив, не питает постоянно и беспричинно злых умыслов".
      12. Выслушав эту речь, патриарх возгорелся усердием, отправился вместе с Никифором во дворец, созвал синклит и обратился к нему с такими словами: "Несправедливо поносить и подвергать позору тех, кто не щадил себя для счастья ромейской Державы, претерпевал опасности и труды, проявил честность и непритязательность по отношению к соотечественникам; (таких людей надлежит) скорее прославлять и награждать. Если вы верите, что я посоветую вам наилучшее, я сейчас же выскажу свое мнение. Мы - ромеи, и нами управляют божественные законы, поэтому мы должны в честь праотцев наших беречь детей самодержца Романа, которых мы вместе со всем народом провозгласили самодержцами; мы обязаны воздавать им такие же почести, как их предкам. И так как варварские племена не перестают разорять ромейскую землю, я советую вам этого мужа (он указал на Никифора), отличающегося проницательным умом, доблестного в битвах, одержавшего множество побед, - вы ведь и сами это признаете, почитая его среди прочих людей как бы богоподобным, - назначить автократором-стратигом и вручить ему командование войском Азии, чтобы он предотвращал и сдерживал натиск иноплеменников. При этом следует взять с него клятву, что он не станет злоумышлять против властей и синклита. Самодержец Роман еще при жизни воздал достойному мужу такую честь и определил в завещании, чтобы его как человека благо-мысленного не отстраняли от этого командования".
      Таково было мнение, высказанное патриархом, и совет согласился с ним, присоединился к нему и сам паракимомен Иосиф, но отнюдь не по доброй воле, а под сильным давлением синклита108. Собравшиеся обязали Никифора страшной клятвой никогда не отвергать власть малолетних государей и не замышлять ничего нечестивого против их правления. В свою очередь (члены синклита) поклялись не смещать и не назначать никого из стоящих у власти на высшие должности без его согласия и управлять государством, сообразуясь с его советами, по общему разумению. Никифор был провозглашен стратигом-автократором Азии, после чего собрание закончилось, и все, выйдя из дворца, разошлись по домам.
      КНИГА ТРЕТЬЯ
      1. Когда наступила середина весны и лучезарное светило, постепенно склоняясь на северный край небосвода, направило свою колесницу к созвездию Тельца109, Никифор выступил из Византия и переправился на противолежащий оберег в землю Азии. Он прибыл в Каппадокию110(тамошний народ назывался раньше троглодитами, так как скрывался в пещерах, расщелинах и подземных лабиринтах, имевших вид нор)111и, разбив там лагерь, стал повсюду рассылать письма, призывая войско отовсюду направиться к нему. Пока сходилось войско, он обучал бывших при нем военному искусству, возбуждал и укреплял их дух ежедневными упражнениями и часто, приказывая трубить в трубы, бить в тимпаны и бряцать на кимвалах, обучал их круговым движениям и поворотам в полном вооружении, заставлял вскакивать на коней, стрелять из луков в цель и метко бросать копье. Он не пренебрегал ничем из того, что было изобретено для ведения войны. Таким образом стратиг учил войско112и поджидал прибытия остальных воинов, намереваясь вести войну главным образом против Хамвдана и тарсийцев113.
      В это время паракимомен Иосиф, зная изобретательный, рассудительный, отважный и доблестный нрав Никифора, опасался, как бы он, собрав войско, не затеял выступления против него. Сердце его содрогалось, и он порицал себя за неразумие, из-за которого не только не уничтожил воинственного мужа, как бы попавшего живым в его сети, но позволил ему окружить себя такой воинской силой. Он погрузился в глубокое раздумье, лишился покоя и считал свое существование невыносимым. Размышляя, он перебирал множество средств лишить стратига могущества и вот придумал хитрость, давшую ему надежду избавиться от власти Никифора, которую он ощущал как секиру, повисшую над его затылком114.
      2. Он призвал к себе Мариана115, который был облечен достоинством патрикия и начальствовал над италийскими войсками, но отличался непостоянным и горячим нравом. Вступив с ним в укромном месте в беседу, Иосиф раскрыл свои сокровенные мысли, он сказал: "Если ты, положившись на меня, примешь начальство над Востоком, я в скором времени провозглашу тебя самодержцем и возведу на царский трон". На это Мариан возразил: "Перестань поощрять и подстрекать обезьяну на борьбу против вооруженного великана116, перед которым трепещут не только соседние племена и народы, но все, на кого взирает солнце от восхода до заката. Однако если ты, находясь в затруднении и печали, хочешь выслушать мое мнение, то я его тебе сейчас сообщу. Ты ведь знаешь Иоанна, именуемого Цимисхием117, мужа тщеславного, чрезмерно честолюбивого и искусного в военном деле, которого воины уважают и почитают вторым после стратига? Вот ему, если желаешь, предложи начальство над войском. Я полагаю, что он как муж необыкновенно сильный и отважный справится с этим; воины последуют за ним, куда бы он их ни повел, а ты добьешься того, чего желаешь. Иначе не думай пошатнуть эту неразрушимую и неколебимую башню".
      Воспользовавшись этим советом, Иосиф сместил с должностей и отправил в изгнание всех родственников Никифора и других близких ему людей118; затем он послал скрепленное печатью письмо упомянутому патрикию Иоанну, стратигу фемы Анатоликов119, мужу крепкому и храброму, отличавшемуся непреодолимой, непревзойденной силой. Письмо было следующего содержания: "Подозревая Фоку в недоброжелательстве и коварстве, желая пресечь злодейский замысел, который он скрывает в своем сердце, я решился посвятить твою светлость в тайну, чтобы с твоей помощью остановить его необузданные стремления. Со дня на день собирается он произвести переворот и захватить царскую власть. Но я, предупреждая это предательское намерение, немедленно отнимаю у него попечение над войсками и передаю его твоему великолепию120. Спустя некоторое время я возведу тебя на самое высокое место в государстве, закуй только поскорее в цепи чванливого, тщеславного Фоку и пришли его к нам".
      3. Как только Иоанн получил, распечатал и прочел это письмо, которое, как я уже говорил, сулило ему (если он отстранит Никифора от начальствования и удалит его от войска) командование на Востоке, а впоследствии высшую власть и обладание всей державой, он снялся с того места, где находился, и поспешил к стратигу. Войдя в шатер Никифора и усевшись рядом с ним (он приходился Никифору двоюродным братом со стороны матери), Иоанн сказал: "О благородный, ты спишь глубоким сном, более глубоким, как говорят, чем Эндимион121, а управляющий дворцом василевса, почтенный Иосиф, с неистовым и кровожадным усердием готовит тебе гибель; насколько это от него зависит, непобедимый стратиг ромеев уже убит, кровь его уже пролита, и кем? О труды! О битвы! О доблесть! Двуличным человечишкой, в котором нет ничего мужского, женоподобным кастратом, искусственно созданной бабой, не знающей ничего, кроме того, что происходит на женской половине. Проснись же, друг, сделай милость, обрати все наши мысли на то, чтобы не погибнуть, подобно рабу, но совершить нечто благородное и мужественное! Пусть знает Иосиф и всякий, кто окажет ему предпочтение, что они вступают в борьбу не со слабыми, взращенными в неге женщинами, а с воителями, силы которых неодолимы, перед которыми дрожит в страхе варвар!" С этими словами он вынул письмо, хранившееся у него на груди, и вручил его стратигу.
      Прочитав послание Иосифа и вникнув в его убийственный и зловещий смысл, Никифор притих и на мгновение потерял сознание (ему в то время нездоровилось), а затем, придя в себя, обратился к Иоанну: "Скажи, о доблестнейший, что нам теперь придумать?" - "Как! - воскликнул Иоанн, - ты еще думаешь, что предпринять? Ты не просыпаешься, хотя уже слишком поздно, не хочешь стряхнуть этот крепкий сон со своих глаз, но спрашиваешь, что нам, коль скоро мы попали в тиски неминуемой гибели, делать? Мы - предводители столь многочисленного вооруженного войска, преисполненного мужеством духа, пышущего жаром телесной силы; мы должны, я полагаю, решиться на опасную борьбу за верховную власть. Несообразным и невыносимым кажется мне, чтобы жалкий евнух, пробравшийся из пафлагонской пустыни122к управлению государством, руководил стратигами ромеев, чтобы он водил их за нос, как рабов! Так следуй же немедля моему совету, если не хочешь, чтобы тебя схватили и обрекли на тяжкие беды".
      4. Выслушав этот совет, Никифор обрел бодрость духа, надел на себя вооружение и поспешил вместе с Иоанном и всем бывшим в его распоряжении войском в Кесарию123, там он расположился лагерем и стал дожидаться остальных воинов. Через несколько дней все войско Азии собралось вокруг него; в один из первых дней июля, на рассвете, когда солнце уже проливало свои лучи на землю, предводители войска вместе со стратигом Иоанном обнажили мечи124и, обступив шатер Никифора, провозгласили его самодержцем и всемогущим василсвсом ромеев, пожелав ему править долгие годы. Стратиги и лохаги125сделали это по приказанию Иоанна, которому казалось ужасной обидой, что безродный скопец с малолетними детьми помыкает, как ему заблагорассудится, воинственными мужами.
      Сначала Никифор отказывался от столь высокой власти, опасаясь той зависти, которую вызывает она к себе, при этом он ссылался на смерть супруги126и сына Варды, цветущего юноши, У которого на щеках едва успел засверкать золотистый пушок127. Не так давно двоюродный брат Варды, юноша по имени Плеве128, Во время игры поранил ему копьем веко; Плеве, испугавшись раны, выпустил копье из рук, и оно, ударившись древком о землю, подскочило с такой силой, что насквозь пронзило череп Варды, который тотчас же, не издав ни звука, свалился с коня. Выставляя в качестве предлога смерть жены и сына, Никифор отказывался от власти, уступал эту честь Иоанну Цимисхию и предлагал ему домогаться скипетра129. Однако его никто не поддержал из войска, да и сам Иоанн воспротивился; единодушно желая ему счастья, все провозгласили Никифора августейшим василевсом ромеев. Наконец и он, мало заботясь о страшных клятвах, которыми он связал себя перед патриархом Полиевктом и синклитом, принял власть и надел красную обувь - высший знак царственного достоинства130.
      Никифор не упускал из виду непостоянства и неопределенности судьбы, не забывал он также и о враждебности и вероломстве Иосифа. Он поспешил опередить злую волю этого человека и упрочить таким путем как можно лучше свое положение. Поэтому он предпочел свою безопасность прежним обязательствам и пренебрег клятвой. Приняв, таким образом, царскую власть, Никифор вышел из шатра, препоясанный мечом и опираясь на копье; став под открытым небом на видном со всех сторон возвышении, он произнес следующее:
      5. "Не потому, о соратники, надел я на себя это царское облачение, что стремлюсь к узурпаторству, но принужденный вами, войском. Вы сами тому свидетели: ведь я отказывался от столь тягостной заботы о государстве, а вы заставили меня принять ее на себя против моей воли. Я хочу уверить вас всех, что я решился подвергнуть себя такому испытанию и ради собственной безопасности, и особенно - из-за любви к вам. Призываю в свидетели всемогущее провидение, что я готов отдать за вас душу, и никакие неудачи не заставят меня изменить мое намерение. Коль скоро вы не допустите, чтобы вероломное безумие и неистово наглая дерзость евнуха достигли своей цели, коль скоро вы, свергнув этого сумасбродного правителя, избрали меня своим государем, я покажу вам на деле, что сумею с божьей помощью так же хорошо управлять, как умел повиноваться. Я расположен к вам, как отец к детям, и советую вам, как любящим сыновьям, не предаваться неге и роскоши, соблюдать воздержанность и бдительность и достойно встретить все, что выпадет нам на долю. Я полагаю, что это дело не решится без пролития крови131; чем труднее достигнуть высоты царской власти, тем острее зависть и вражда между теми, кто к ней стремится. Вам предстоит борьба не с критянами, не со скифами и не с арабами, сраженными вашей доблестью, а со столицей ромеев, куда отовсюду течет изобилие, которую нельзя взять приступом, как какую-нибудь крепость. Море омывает ее и делает недоступной, мощные укрепления опоясывают ее со всех сторон; она переполнена сильными мужами и превосходит всю вселенную обилием золота, драгоценностей и всякого рода богатств. Поэтому вам надлежит, укрепившись в благородной доблести, с которой вы побеждали в сражениях неприятелей, (бороться) сверх своих сил и устремиться теперь с еще большим рвением на врагов. Я убежден, что Всемогущий будет мне содействовать в этой борьбе; ведь договоры и клятвы нарушены не нами, а вероломством Иосифа, который без всякой причины отправил моих родственников в изгнание, а мне, ничего не подозревавшему132, уготовил жестокую, бесчеловечную смерть; нарушившими условия следует считать не тех, которые первыми берутся за оружие, но тех, которые, принеся клятву, злоумышляют против сограждан. Так вспомните же о моей славе, благодаря которой вы одержали бесчисленные победы, и если верно то, что вас в былые времена возбуждала природная ваша доблесть, шествуйте непреклонно туда, куда ведет вас провидение и куда я сам прикажу вам идти!"
      6. Своей речью, хорошо слышной всем воинам, Никифор вселил в них такую бодрость духа и столь неизъяснимую отвагу, что никакая воинская сила не могла бы, казалось, устоять против их порыва. Ведь войско любило его всей душою, и каждый гордился его славой. Вся жизнь его с самых юных лет прошла в битвах; он внушал ужас своими подвигами в стычках и сражениях и слыл умелым, непобедимым воином не только благодаря своей силе, но и потому, что был необыкновенно умен и не знал равных себе во всякого рода добродетелях.
      Без промедления отправился он в одну из кесарийских церквей и, вернувшись оттуда в свой шатер, почтил Иоанна достоинством магистра и провозгласил его доместиком Востока. Затем он разослал по всей ромейской державе указы и распоряжения, назначил стратигов и отправил их к Евксину133, по всему побережью, и в Авидос134, приказав мчаться как на крыльях. Я думаю, что он предпринял это для того, чтобы занять все морские пути и переправы прежде, чем распространится молва о его провозглашении василевсом.
      Таким образом, Никифор полагал, что все свершится согласно его предначертаниям; он надеялся, что судьба не прогневается на него, что она благосклонно и ласково улыбнется ему135, если он заблаговременно укрепится в наиболее удобных местах. Закончив все приготовления, Никифор построил войско плотными, неразрывными рядами, надежно вооружил его и направился из Кесарии к столице. Составив послание к стоявшему у кормила церковной власти Полиевкту, к Иосифу, бывшему тогда дворцовым управляющим, и к синклиту, он отправил его с епископом Евхаитским136Филофеем. Суть этого послания была примерно такова: пусть они примут его как самодержца, а он будет заботиться о детях повелителя Романа и воспитывать их до зрелого возраста; помимо этого, он принесет государству огромную пользу, умножая могущество ромейской державы бранными подвигами; если же они не согласятся на это, то станут раскаиваться в своем неразумии впоследствии, когда дело будет решаться железом и кровью и нельзя будет оправдаться тем, которые предпочли худший исход наилучшему.
      7. Иосиф воспринял это письмо так, как если бы оно было послано скифами137, как будто стрекало или жало поразило его в самое сердце; он заковал епископа в цепи и отправил его в темницу. Склонив на свою сторону известных горячностью патрикиев Мариана, Пасхалия138и Торникиев139и вверив им македонскую фалангу140, он подготовил сильное сопротивление Никифору и преградил ему вход в Византии.
      В то время в Византии находился брат Никифора Лев, о военных победах которого упоминалось попутно выше. Видя, что исход предприятия становится сомнительным, он, улучив удобное время, переоделся ремесленником, пробрался через подкоп за стену, сел в челнок и отплыл к Никифору, который приблизился уже к Иерийскому дворцу141и расставлял там свое войско. В то время и магистр Варда, отец их, достигший глубокой старости, также опасался, (что может погибнуть) от руки Иосифа. Охваченный страхом, он нашел себе защиту в великом храме142, этот муж всю свою жизнь с самой юности провел в войнах и сражениях и долгие годы был почтен достоинством доместика схол143.
      Мариан144и Пасхалий, беззаботные и исполненные пустого хвастовства, передвигались по улицам с отрядами македонян, не переставая вызывать все новые и новые возмущения, так что разъярившийся народ в конце концов прибег к силе и, сразившись с ними в рукопашной схватке, обратил их в явное бегство145, будто слабых и неопытных в битве мальчишек. Говорят, что в то время как это случилось, какая-то женщина бросила в Мариана с крыши глиняный горшок, наполненный землей, из тех, что употребляют в садах, и угодила ему прямо в висок. Удар оказался настолько сильным, что был проломлен череп и поврежден мозг; на следующий день Мариан умер146.
      Все это придало смелости евнуху Василию, побочному сыну императора Романа Старшего147от скифянки, который и сам во времена самодержца Константина был удостоен звания паракимомена148. По причине своего смешанного происхождения149Василий был предприимчив и весьма искусен в исполнении своих намерений. К Иосифу он вообще был нерасположен, а в то время относился враждебно. Вооружив своих дворовых, числом свыше трех тысяч, панцирями, защитными поясами, шлемами, щитами, дротиками и мечами, он вместе с народом150напал на дома Иосифа и его сообщников. Предав их разграблению, разорению и разрушению, (Василий) поспешил к месту снаряжения кораблей, где при содействии народа и синклита151вооружил огненосные суда для отправки к Никифору. Тотчас же погрузившись на эти корабли, Никифор причалил к монастырю Авраамитов152, который называется также Нерукотворным; оттуда он выслал воинов для захвата царского дворца153.
      Увидев их приближение, Иосиф, охваченный неудержимым страхом, задрожал (ведь вся его охрана перешла уже на сторону Никифора), покинул дворец и прибежал в храм. И вот он, которого еще незадолго перед этим видели надменно вздымавшим брови, стал жалким образом умолять о защите, страшась даже молвы и собственным примером утверждая, что в человеческой судьбе нет ничего постоянного и нерушимого, что все в ней преходяще, тленно и наподобие игральных костей рассыпается в разные стороны, изменяя свое положение. Когда Иосиф убежал в храм154, отцу Никифора Варде представилась возможность освободиться и невредимым прийти к сыну.
      8. Видя благоприятное стечение обстоятельств, Никифор снял и отбросил в сторону свое обычное платье, облачился в царственное одеяние самодержца и предстал в наиболее подобающем государю виде. Сидя на горячем белом коне, украшенном царской сбруей и пурпурными коврами, он въехал в Золотые ворота155, восторженно встречаемый и приветствуемый народом и вельможами. Это произошло в шестнадцатый день месяца августа, шестого индикта 6470 г.156Вскоре затем Никифор вступил в знаменитейший храм господень и принял достойные почести от причта священнослужителей, а патриарх Полиевкт увенчал его царской диадемой; (Никифору) исполнился в то время пятьдесят один год.
      Вот какая у него была наружность157. Цвет лица более приближался к темному, чем к светлому; волосы густые и черные; глаза ((также) черные, озабоченные размышлением, прятались под мохнатыми бровями; нос не тонкий и не толстый, слегка крючковатый; борода правильной формы, с редкой сединой по бокам. Стан у него был округлый и плотный, грудь и плечи очень широкие, а мужеством и силой он напоминал прославленного Геракла. Разумом, целомудрием и способностью принимать безошибочные решения он превосходил всех людей, рожденных в его время.
      Итак, украшенный царственным венцом, он вошел в сопровождении народа и вельмож во дворец и воссел на царский трон. И тогда можно было видеть, как сама судьба радуется и гордится произведенным ею и тем, что все дела человеческие зависят от нее и ничто из земных благ не достается кому бы то ни было без ее участия158.
      После того как Никифор, взойдя на престол, спокойно и уверенно овладел делами правления, он возвел своего отца Варду в достоинство кесаря159, Иоанну, прозванному Цимисхием, бывшему вместе с ним с самого начала движения, даровал звание доместика Востока и магистра, брата своего Льва сделал куропалатом160и магистром, а Василия, который, как уже было сказано, разрушил замыслы Иосифа, удостоил почести проедра161.
      9. Никифор обещал соблюдать обычное для него благоразумное целомудрие-уклоняться от сожительства с женщиной и воздерживаться от употребления мяса162. Но люди, которые вели уединенный образ жизни и оказывали влияние на его поведение (он очень уважал монахов), не позволяли ему укрепиться в своем решении, побуждали его вступить в брак163и не избегать мясоедения как чего-то недозволенного. Они опасались, как бы он, приобретя склонность к роскоши и разгулу, не погряз в противоестественных наслаждениях, которым обычно необдуманно предается самодержавный и самовластный правитель, когда достигает власти164. Наставления монахов убедили (Никифора) оставить обыкновенный для его возраста образ жизни. Он сочетался браком с супругой Романа, прекрасной обликом чистокровной лакедемонянкой165и, перейдя от умеренного стола к более обильному, начал употреблять в пищу мясо. Пошли, однако, слухи о том, что брак Никифора нельзя считать вполне законным, ибо он восприемник детей самодержца Романа и Феофано от священной купели166.
      С быстротою крыльев достигли эти слухи ушей владыки Полиевкта, и тот всеми силами стремился не допустить правителя к святым оградам. (Патриарх) был мужем, исполненным усердия в служении Богу; отличаясь всяческими познаниями и непревзойденной добродетелью, не боялся он порицать даже государей. Но василевс отчасти просьбами, отчасти же уверениями, что не он, а отец его Варда был восприемником детей августы167Феофано при крещении, заставил патриарха переменить свое мнение и настолько склонил его на свою сторону, что тот с радостью утвердил его брак с августой Феофано168.
      Когда все свершилось таким образом, согласно с намерением Никифора, он, собрав огромное число царских сокровищ и, отделив обширные участки плодородной земли, изобилующей разнообразными соками и множеством различных плодов, подарил все это своей супруге и василиссе Феофано. Сам же он провел в Константинополе зиму, в течение которой не переставал оказывать благосклонность должностным лицам, устраивая конские состязания, всякого рода зрелища и дружеские пирушки, обычные у самодержцев. Всех поступивших в его подчинение стражей и телохранителей он ежедневно самым усиленным образом наставлял в военном искусстве, учил их умело сгибать лук, отводить стрелу к груди, метко поражать цель, ловко размахивать и вращать во все стороны копьем, уверенным движением вращать в воздухе169меч, легко вскакивать на коня. (Никифор стремился к тому), чтобы во время сражений враги не могли превзойти (его телохранителей), - ведь им первым надлежало встретить опасность и выстроиться в боевой порядок.
      10. Когда унылую зиму170сменила спокойная, приятная весенняя погода, (Никифор) объявил поход против агарян и выступил из Византия171. Он провел некоторое время в стране каппадокийцев, (откуда), собрав боеспособное войско, отправился на тарсийцев, гордившихся в то время своей многочисленностью, доблестью и военным искусством; они открыто, с непомерной дерзостью совершали часто неожиданные набеги. Подойдя к городу, Никифор расставил со всех сторон дозоры, соорудил укрепленный лагерь и приступил к осаде. Осажденные агаряне были тогда в изобилии снабжены припасами и надеялись на мощь городских укреплений: стены Тарса были недосягаемой вышины и двойным кольцом окружали город.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7