— Что-то я Винни не слышу, — сказал он, пытаясь сквозь белую пелену разглядеть лица охотников на площадке. — Как-то там у них непривычно тихо.
      — Там Гоблин работает, — сказал Крюгер. — Классный парень. А Винни уже час как в сортире засел. Допился-таки мужик до поноса. Организм с алкоголем просто не справляется.
      — Да, — кивнул Хунта. — Квасить стали вдвое больше. Симптомы хреновые. Ослаб народец.
      — Я всегда, когда напьюсь, головой об стенку бьюсь, — продекламировал Горец. — То ли вредно мне спиртное, то ли это возрастное…
      Никто даже не улыбнулся.
      — Вы знаете, отцы, — сказал вдруг Мастер, — а ведь мне действительно больно. Игорь был такой славный мальчик… Добрый, открытый, воспитанный, очень какой-то… чистый, что ли. Например, были темы, которые он даже в большом подпитии не обсуждал вслух. Да, возникни у него сложности, он мог бы обратиться ко мне за советом. Но попусту трепать языком — нет, парень был иначе воспитан. И вы представьте себе мою реакцию, когда полгода назад я ему в шутку ляпнул: «Жениться тебе пора». Раньше мы над такими фразами дружно веселились. А тут он ко мне оборачивается, взгляд совершенно тупой, и начинает рассказывать утробным таким голосом, почему жениться не получится. Глядит сквозь меня, я сижу обалдевший, а он мне объясняет чуть ли не с наслаждением, что любит делать женщинам больно и вообще пока раз пять не кончит, остановиться не может. Весьма обстоятельно все мне описал — и снова молчит. Я встал и ушел. Прихожу через полчаса — совершенно нормальный человек. Тут я и задумался. Ну, а буквально через две недели он спалился, и мне уже было все равно, что у него с психикой.
      — Ты просто мог не знать, что у него проблемы, — заметил Горец. — Совершенно нормальное дело. Со мной тоже было нечто подобное в нежном возрасте.
      — Да нет же! — улыбнулся Мастер. — Я отлично знаю, что он может и чего не может. Ко мне подбивала клинья одна его девица. Откровенная такая барышня, особенно после третьего стакана. Чудом я от нее отбился, но успел расслышать, что этот хрен в постели совершенный тюфяк.
      — А ты? — вдруг спросил Горец.
      — Что я?
      — Ну, в постели…
      — Я — вещь! — гордо заявил Мастер. — Только этого почему-то никто не понимает…
      Охотники рассмеялись. Крюгер почесал в затылке и сказал:
      — Я вспоминаю один случай… Читал где-то интервью женщины-экстрасенса. Она оживила своего мужа, вывела его из клинической смерти. Но он слишком долго был за гранью, то есть клиническая уже перешла в настоящую смерть. И вот с ним начались припадки агрессии, в том числе и сексуальной. А перемежались они периодами совершенной апатии…
      — Ты не постучал и не сплюнул, — напомнил Хунта. — Сделай это, я тебя умоляю.
      — По фигу, — сказал Мастер.
      — Ты что, со мной согласен? — встрепенулся Крюгер.
      — Я и такую возможность допускаю, — кивнул Мастер.
      — Кто же его мог зомбировать? — удивился Горец. — Штаб перестарался?
      — Хорошо бы, — вздохнул Мастер. — А если не Штаб?
      — Но была же профилактика в декабре! На Базе могли его пропустить только в одном случае — если им Штаб приказал ничего не видеть!
      — А Штаб и приказал…
      — Ничего не понимаю! — возмутился Горец.
      — Это нормально, — утешил его Мастер.
      В окнах Школы зажглось несколько огней. «Группа Фо» устало шла с площадки, волоча амуницию и пиная собак. Проходя мимо ангара, охотники небрежно козыряли Мастеру и Хунте. Те учтиво кивали.
      — Гоблин! — позвал Мастер и звонко щелкнул пальцами. На этот щелчок в «Четвертой» подпрыгнула добрая половина людей, и все собаки повернули головы. Хунта довольно хмыкнул. Знают дети, кто тут хозяин.
      Подбежавший Гоблин, прозванный так за оттопыренные уши, почтительно вытянулся. Его Бой, худощавый и высокий рыжий степняк, встал рядом, опасливо косясь на старательно имитирующего безразличие Султана. «Четвертая» дружно притормозила и начала прислушиваться.
      — Хорошо работаешь, — сказал Мастер. — Серьезных огрехов не замечено. Прогресс налицо.
      Гоблин залился краской и смущенно опустил глаза.
      — Стараюсь, сэр, — выдавил он хрипло.
      — Как ты считаешь, когда будешь готов взять стажера?
      — Ой, Мастер, я не знаю… Ну, месяца через два.
      — Хорошо. Когда решишь, что пора, подходи ко мне. Винни в курсе. Вопросы, жалобы, предложения?
      — Ну… Если я стажера возьму, смогу я остаться в «Четвертой»?
      — Ты там через полгода закиснешь, милый. Эта группа все равно скоро получит статус учебной. А на базе того, что есть, мы сделаем «группу Пять», боевую. Может, тебе повезет и ты вместе с приятелями, с которыми тебе так влом расставаться, будешь формировать новую группу с нуля. Осознал?
      — Есть! — расплылся в улыбке Гоблин.
      — Будешь хорошо себя вести — все может быть. Понял?
      — Ну-у… — окончательно смутился Гоблин.
      — Между прочим, до того, как бежать ко мне, ты должен был отдать группе команду. Например, «Стой» или «Продолжать движение». Я не стану провожать тебя пинком в зад, но больше так не делай. Нельзя людей бросать. Они твои люди. Привыкай к этой мысли.
      Гоблин, казалось, готов был сквозь землю провалиться. За долю секунды лицо его отразило широчайшую гамму эмоций. Но он быстро взял себя в руки, огорченно крякнул и спросил:
      — Разрешите идти?
      — Бегом, — кивнул Мастер, и Гоблин нырнул в снегопад, подавая «Четверке» знак рукой: пошли.
      — Хорошо ты его, — улыбнулся Хунта. — Грамотно. Но в целом из парня выйдет приличный старший. Душевный.
      — Когда будем делать «Пятую», имей его в виду.
      — А я-то к этому каким боком?..
      — Помогать будешь, вот каким. Месяца на два придется нам с тобой все бросить и вспомнить годы молодые.
      — Ну, дела! А как же… Нет уж, фигушки!
      — У тебя есть заместитель.
      — Меня не заменишь! — провозгласил Хунта с пафосом.
      — Точно, — согласился Мастер. — Заменимых у нас нет. И именно поэтому командовать в «Пятой» первые два месяца будем мы с тобой. Мы же самые лучшие — верно, отцы? — обратился Мастер к присутствующим. Крюгер согласно кивнул. Горец набычился.
      — А я? — спросил он с угрозой.
      — Ты тоже хороший, — неправильно понял его реакцию Крюгер.
      — Да пош-шел ты! — рявкнул Горец. — А мне что, всю жизнь теперь в резерве кантоваться?! Да я повешусь, вон, — он показал, — на этом вот подъемнике! Сколько можно?!
      — Ты ноги залечил? — поинтересовался Мастер.
      Горец демонстративно отвернулся и полез копаться в ящиках верстака.
      — А собака у тебя есть? — не унимался Мастер.
      — Пошел в жопу, — попросил Горец, не оборачиваясь.
      — Вот и радуйся, что не в Лагере с ума сходишь, а делом занят, — заключил Мастер. — Как только поправишься, выйдешь на охоту. Хрен с тобой, без собаки выйдешь. А теперь хватит ныть, я устал с тобой нянчиться, честное слово. Ты же взрослый человек, ты ветеран, ты посмотри, как на тебя молодые смотрят!
      — Боятся на мое место попасть, вот и смотрят, — пробубнил Горец, гремя железом.
      — А если тебе опять тварь по ногам засветит? — спросил Крюгер. — И прямо по местам перелома? Ты же в коляску сядешь на всю жизнь! У тебя же там сплошные осколки!
      — Мне лучше знать, куда я сяду! — прорычал Горец.
      — Леха, не дури, — попросил Мастер.
      — Шли бы вы на хер, охотнички, — отозвался Горец, продолжая шуровать в ящиках. — Куда я ее задевал, а?..
      — Ищет самую большую монтировку! — сказал Крюгер громким шепотом.
      — Нас собираются бить? — спросил Хунта с живым интересом.
      — Тебя — нет, — пообещал Горец, задвигая ящики и ныряя под верстак.
      Сидевший в воротах ангара Султан вдруг напрягся и подался вперед. Охотники как по команде повернулись к нему.
      — Сенсы едут, — догадался Хунта. — Сейчас услышим.
      Действительно, через секунду вдалеке раздался характерный рев мотора — на обледенелом спуске тормозили двигателем.
      — Кто там сегодня? — спросил Крюгер. — Может, Леська?
      — Соскучился? — осклабился Хунта.
      — Допустим, соскучился. А что, нельзя?
      — Да почему же… Я тоже соскучился. Только сегодня Бенни приедет. А Леськи в плане на ближайшие две недели вообще нет.
      — Кто здесь рылся? — спросил Горец из-под верстака. — Какая блядь сюда залезала?
      — В чем дело? — усмехнулся Крюгер. — Сперли-таки монтировку?
      — Нет, — сказал Горец очень серьезно, разгибаясь и утирая рукавом пот с лица. — Я тебя, если нужно, и без монтировки зашибу. А под верстаком у меня нычка. И лежала там полезная в хозяйстве вещь. Теперь ее нет.
      — А почему ты сначала по ящикам искал? — спросил Хунта.
      — Я думал, что ее вытащил, а потом забыл. Оказывается — не вытащил. Другие вытащили. Бля!
      — А не ты?
      — Нет, — помотал головой Горец с крайне удрученным видом. — Там еще много чего лежит, и сейчас все в беспорядке разбросано.
      — В Школе не воруют, — сказал Крюгер задумчиво. — И без спроса не берут.
      В наступившей тишине слышно было, как взвыли на КПП сервомоторы, открывая ворота. Сумерки пропороли лучи фар дальнего света.
      — Вот вроде дурак я, — сказал Горец Мастеру, — а бывает полезно. У меня же рефлекс — как что неладное, сразу за это дело хвататься. Успокаивает. Я как про Саймона услышал, тут же руку под верстак сунул. Потом думаю: а что толку-то? И тут чувствую — нету…
      — Это твой набор инструментов? — спросил Хунта. — А Саймон знал?
      — Вряд ли. Про него вообще только старичье знает. Фредди, ты в курсе?
      — Без понятия, — признался Крюгер. — А о чем речь?
      — У него есть отличный набор радиэстезических зондов, — сказал Мастер. — Точнее, был…
      — Это что-то медицинское? — попытался разрядить обстановку Крюгер.
      — Это рамки и маятники для биолокации, — объяснил Хунта.
      — Такой наборчик, — упавшим голосом пробормотал Горец. — Высший класс…
      — Ты ими когда в последний раз пользовался? — спросил Мастер. — Ты же их сто лет в руки не брал. Их ведь действительно никто в глаза не видел.
      — Я себя обследую раз в неделю, — вздохнул Горец, садясь на верстак и закуривая. — И некоторые из наших тоже… Заходят. Интересуются, нет ли какой аномалии. Сам понимаешь, не на зайцев охотимся. В общем, рамки постоянно в работе.
      — Так что их можно унюхать по остаточному излучению?
      — Для сенса, я думаю, нет проблем.
      — Ну что ж, господа, — процедил Мастер сквозь зубы. — Как ни странно, наша миссия выполнена. Мы хотели Лешку убедить — и мы его убедили. Пусть и с чужой помощью. Кстати, — он ткнул пальцем в Крюгера, — это ведь ты сказал про интересный опыт?
      — Неужели он учуял? — спросил Крюгер ошеломленно.
      — А кто еще? Сенсов с Базы он не боится. А вот такой простенький инструмент вполне может представлять для него опасность. Интересно?
      — Я из Бенни душу выну, — пообещал Горец. — Должен он был его унюхать! Не мог не заметить, что парень — чужой!
      — Нет, — сказал Мастер.
      — Он признается, — не унимался Горец. — Он, сука, признается. Я ему всю бороденку его куцую повыдергаю по волоску.
      Хунта в воротах громко рассмеялся и потянул из кармана очередную сигарету. Сугроб у выхода из ангара был уже весь покрыт желтыми крапинками фильтров.
      — Да нет же! — улыбнулся Мастер. — Вот, следи за мной. Штаб приказал Саймона не трогать, так? Так. А что до этого сенсу, пусть даже и бригадиру? Ясно, что Саймон — кодированный осведомитель. Ну, посмотрит Бенни на Саймона. И увидит то, что ожидал увидеть, — элементарного стукача-зомби. Мало их, что ли, таких было? Вот и все.
      — Так чего же он молчит?! - взвился Горец.
      — А он и не молчит. Мы, собственно, с его подачи Саймона и раскрыли. Между прочим, Бенни описал интересное наблюдение. Он видит, что в Саймоне есть наведенная извне энергетическая аномалия. Но рассмотреть ее детально не получается — она накрыта экраном. Неплотным, но достаточно эффективным, чтобы скрыть ее природу. Бенни, конечно, грешил на Штаб. А мы соглашались. Теперь у нас больше информации, и мы уже не соглашаемся. Но Бенсону это знать незачем. Сами как-нибудь справимся.
      — То есть если бы я чисто случайно прошел мимо него с рамками… — начал Горец.
      — Даже лежи они у тебя в кармане, их бы основательно дернуло. Ты бы увидел, что Саймон — это одна сплошная черная дыра огромной мощности. А ты ведь не сенс, ты охотник, верно? У тебя рефлексы четкие. И ты не стал бы разбираться, что все это значит…
      — И вышиб бы ему мозги, — заключил Крюгер, кивая. — Мастер, слушай, тебе с такими способностями нужно на Петровке работать.
      — И тратить по полгода на элементарное дело? — усмехнулся Мастер. — Слуга покорный… Кстати, из-за всей этой истории ты и Леську свою ненаглядную так давно не видел. База пляшет под штабную дудку, а Олеся по их понятиям неблагонадежна.
      — Как же его собаки не чуют? — задумчиво произнес Горец. — Ах, да, экран! Но Хасан уже что-то понял… Ну, ясно мне все. Понятненько. Так. Ладно! — Горец спрыгнул с верстака. — Старший! Когда мы его?.. На следующем дежурстве?
      — Ну-у! — восхитился Хунта. — Что ж ты такой дерганый, Леха? Ты полчаса назад за него грудью заступался!
      — Да хватит же! — заорал Горец в полный голос. Казалось, он сейчас действительно схватится за монтировку. — Вот тебе по полкило железа в каждую ногу засунут, я посмотрю, какой ты спокойный будешь!
      — Рамки к тебе вернутся, — сказал Мастер. — Я надеюсь…
      — Новые сделаю, — отмахнулся Горец. — Я после этой погани их в руки не возьму.
      — Правильно, — кивнул Мастер. — Вот это по-нашему.
      — Слушайте, — произнес Крюгер в полной растерянности. — Слушайте, мужики…
      — Что случилось? — спросил Хунта. — Озарение нашло?
      — Значит, так, — сказал Крюгер сосредоточенно. — Кто еще из наших в деле? Впрочем, неважно. Все равно не скажете, гады. Но если Саймон — тварь, то что же тогда в Штабе… Что же в Штабе тогда, а? — Крюгер поднял глаза на Мастера. Во взгляде охотника явственно читался страх. В углу Карма и Топ проснулись и начали ворочаться, устраиваясь поудобнее.
      — В Штабе плохо, — сказал Мастер. — Чистой воды паранойя.
      — Ты что-то можешь сделать? — спросил Крюгер с надеждой.
      — А когда я не делал? — ответил Мастер вопросом на вопрос.
      — То есть… Да. — Крюгеру прямо на глазах становилось легче. — А ты уверен? Может, мы чем-то сможем… Ой, я что-то совсем дурной сегодня. Прости, старик, но ты меня просто как из-за угла ломом…
      — Это ты меня прости, — сказал Мастер. — Но мы с Сашкой не могли иначе. Если бы все были с самого начала в курсе — ты же понимаешь, всякой охоте конец. И нам конец.
      — Это уж точно, — поддержал Мастера Хунта. — Нужно было все перепроверить. Вот сейчас мы более или менее готовы. И наступает ваш черед.
      — За Штаб не беспокойся, — сказал Мастер. Он говорил очень мягко и тихо, словно пытаясь утешить. — Зона поражения очень узкая. В ней те, кто держат с Саймоном непосредственный контакт. Их накрыло совсем недавно, так что по времени мы имеем солидный запас. И у нас есть четкая программа действий.
      — Когда наша очередь? — спросил Крюгер уже нормальным тоном. Он собрался и опять стал охотником. И верил Мастеру, как себе.
      — Пока готовьтесь морально, — сказал Мастер. — Привыкайте к реальному положению вещей. Чтобы в нужный момент действовать мгновенно.
      — Ты только свистни, — пообещал Горец с кривой усмешкой. — И прикажи молодым яму вырыть в зоне выгула. Им как раз не привыкать там говно закапывать.
      — Т-с-с! — прижал Мастер палец к губам. — Саймон мой.
      — Ты не сможешь, — сказал Хунта, присаживаясь на корточки и поглаживая Султана по плечу.
      — А ты сможешь? — спросил Мастер.
      — Тоже мне, Тарас Бульба… — пробормотал Хунта, глядя за ворота.
      Запищала рация. Мастер сунул руку в карман, нажал там клавишу и сказал в воротник, в место, куда был вшит микрофон:
      — Я Первый.
      — А я смотрю, чьи это машины стоят! — вскричала рация голосом Мэдмэкса. — И Хунта с тобой, конечно!
      — Может быть, — ответил Мастер сухо.
      — Ну-ка, валите отсюда на хрен отдыхать живо!
      — Какой ты, однако, заботливый! Просто зарыдать хочется от умиления.
      — Ну правда, господа, ехали бы вы домой! И вам поспать не лишне, и мне тут без вас спокойнее. Не стойте над душой!
      — А может, у нас производственное совещание.
      — Поганку заворачивают, — поделился Мэкс с кем-то там у себя.
      — Это ты с Бенсоном общаешься? — спросил Мастер. — Поклон ему низкий.
      — А нету Бенсона! Опять Крота прислали, чтоб их… Он уж опух, бедняга, от безделья, а теперь ему еще двенадцать часов дурака валять!
      — Тебя бы на мое место, — обиделся вдалеке Крот. — Здорово, Мастер! Доброй охоты!
      — Спасибо. Ладно, Мэкс, не задыхайся, мы сейчас поедем.
      — Скажи Горцу, чтоб зашел потом, — попросил Мэкс. — Опять у ноль второй двигатель обороты не держит. Ну ладно, спокойной ночи.
      — Пока. — Мастер отключил рацию. — А что там с ноль второй?
      — Бензин грязный в этой стране, — объяснил Горец. — И на масле экономить нечего. И не убивать машину нужно, а грамотно ездить.
      — «Рэйндж Ровер» нельзя убить, — сказал Крюгер. — Он непотопляем.
      — Вот такие, — Горец показал на Хунту и Мастера, — убьют даже «Дефендер». Да им волю дай, они и «Хаммер» угробят.
      — Мы пошли, — сказал Мастер. — Карма! C\'mon, детка, нас здесь не любят! — Нигде нас не любят, — поправил его Хунта, распрямляясь и потягиваясь. — Нигде.
      — А за что вас любить-то? — спросил Горец, хитро прищурив один глаз.
      — Не знаю, — ответил Хунта серьезно. — Иногда мне кажется, что совершенно не за что. Мы ведь уроды. Нелюди… — пробормотал он, отвернулся и шагнул в ночь.
 

***

 
      В трубе недостроенного подземного перехода завывал ветер. Мэкс и Лысый сидели на обледенелых ступеньках, беспечно прислонив оружие к стене. Ниже, в самом тоннеле, столпилось вокруг добычи первое отделение «Трешки». Слышно было, как чей-то пес все еще рыкает, отходя от стресса. По ступеням напротив спускались враскорячку техники, волоча за рукоятки свой лучемет.
      — А сколько весит эта дура, а? — полюбопытствовал Мэкс.
      — И не спрашивай! — выдохнул хрипло один из техников, судорожно хватаясь свободной рукой за поручни. — Век бы ее, падлу, не видеть…
      — Двадцать кило, — объяснил, задыхаясь, второй. — Осторожно, Петя!
      — В прошлый раз что-то меньше было… — протянул Мэкс задумчиво.
      Техники уставились на него озадаченно.
      — Тащите, мужики, — снисходительно бросил Мэкс, сопровождая реплику царственным жестом. — Не обращайте внимания.
      Техники переглянулись.
      — Тебе сказали? — окрысился вдруг на напарника Петя. — Вот и тащи!
      Мэкс лениво встал и спустился вниз, поджидая техников, сползающих ему навстречу. Из трубы доносились приглушенные голоса. Мэкс заглянул в тоннель. Трое с собаками, четко по инструкции, стояли поодаль, держа на прицеле «дырку». Остальные никак не могли оторваться от распростертого на полу тела. Напряженные фигуры, опущенные плечи, сжатые кулаки. Кто-то вполголоса изощренно матерится. Дрянная сегодня добыча. Но молодым полезно рассмотреть ее со всех сторон. Злее будут. Они и сейчас уже злые, настолько, что никого даже не тошнит. Но лишний удар по нервам охотнику никогда не мешал. Настоящий охотник от рождения умеет подхлестывать себя внешними ощущениями в правильно выбранных дозах. Бывают периоды, когда он даже страшное кино смотреть откажется, хоть ты его силком тащи. Значит, ему не нужно. А бывает — как сейчас. Так что минуты две-три они еще посмотрят. А потом разойдутся и будут думать, как дальше жить. Поганая добыча. Такого в «Третьей» давно не видели.
      Техники наконец-то одолели спуск и затормозили у угла тоннеля. Мэкс загораживал им дорогу, стоя на единственном более или менее проходимом участке пола. С другого конца тоннеля послышался грохот. Мэкс обернулся — порядок, это съехал вниз на заднице Гиппократ, теряя по дороге всякие медицинские причиндалы. Ступеньки действительно очень скользкие.
      — В чем дело? — спросил техник Петя. — Пусти!
      — Подождите минутку, — сказал Мэкс мягко. — Сейчас там ребята приберут, и тогда вам будет можно.
      — Что там еще такое? — осторожно удивился Петя. Ему явно хотелось выглядеть крутым и бывалым. Но в голосе Мэкса звучало столько искренне теплых нот, что изображать супермена и переть танком было бы просто глупо. Кроме того, Петя кое-что знал про этого старшего группы. Кликуха у него была Мэдмэкс, и однажды, лет пять назад, он на глазах экипажа технички голыми руками убил тронувшуюся умом собаку. Ребята тогда вернулись с работы просто сами не свои и долго рассуждали вслух о том, что некоторые охотники будут пострашнее тварей и как умно все решил тот, кто натравил одних на других.
      За углом зажужжала «молния», запечатывая в черный мешок нагую девушку поразительной красоты. Совершенно целое, без царапинки, тело. Фигура модели, пышные длинные волосы, и лицо, прекраснее которого нет на свете. И пустые, мертвые глаза… Фонари охотников светят в такой полосе спектра, чтобы выделялся характерный для твари голубоватый оттенок кожи. Это исключает возможность спутать тварь с человеком. Но сегодня у Лысого рука дрогнула. Он стоял как вкопанный, и остальные тоже замерли в благоговейном трепете. А девушка шла размеренной, немного скованной походкой, свободно опустив вдоль тела руки. Тени играли на ее высокой груди, и под грудью не было даже легонькой складочки… Неизвестно, как близко подпустили бы ее охотники. Скорее всего для кого-то из ведомой Лысым четверки эта охота стала бы последней. Скорее всего — потому что стрелять они начали бы в самый последний момент. Уже стоя в активной зоне, безвозвратно теряя энергию, видя, как тянутся к ним прекрасные руки с длинными-длинными пальцами, и не веря своим глазам, которые твердят, что кончики этих пальцев — острые когти.
      Во всяком случае, Лысый, придя в себя, просчитал именно такое развитие событий. Стрелять в девушку было совершенно невозможно. Нажать на спуск не провоцировали даже ее мертвые глаза без зрачков.
      — Мы просто остолбенели, — сказал Лысый, и Мэкс, стоя над телом и внимательно его рассматривая, ругаться не стал, а спросил:
      — Как ты думаешь, могли ОНИ рассчитывать на такой эффект?
      Лысый горестно сплюнул и отвернулся.
      — Вот откуда берутся легенды о ведьмах… — вздохнул Крот. Он был настолько заинтригован, что переборол характерное для сенсов отвращение к тварям и решил посмотреть. — Н-да… Я бы такой отдался. Даже приплатил бы. А насчет ИХ психологии ты, старший, ошибаешься. Ни на что они не рассчитывают. У нее в башке тупой-тупой процессор. Не умнее кухонной микроволновки. И управляет ею ОТТУДА тоже процессор. Но помощнее, скажем, как в аудиосистеме хай-энд…
      Лысый закашлялся, прочищая горло, и выдавил хрипло:
      — Вот если бы мы ее не пришили…
      — Может быть, — кивнул Крот. — Очень даже может быть.
      — Нам зарядили бы толпу голых баб… — закончил мысль Лысый.
      — Собакам поощрение было? — спросил Мэкс.
      Лысый молча помотал головой.
      — Правильно. В следующий раз не станут бросаться без команды.
      Собаки-то положение и спасли. Приученные кнутом и пряником стоять тихо и импровизировать только в критической ситуации, они позволили охотникам подпустить тварь метров на десять. Но потом у зверей не выдержали нервы — они дружно, как по команде, разразились лаем и рванули вперед. И лишь тогда четыре пальца так же дружно потянули спусковые рычаги, и псы остановились вокруг бьющегося в агонии тела.
      Теперь это тело отправлялось на руках Гиппократовых подручных в самый последний свой путь — под сканеры Базы, замкнутые на светлую голову Доктора. Затем процедура идентификации, разработка легенды (нужно же что-то наврать родственникам, буде те объявятся) — и в печь, девочка, в печь. Третья смерть для тебя, на этот раз уже точно навеки… Мэкс глядел через плечо, как уносят мешок, и вдруг у него отчетливо защемило сердце. Гораздо сильнее, чем раньше. «Сколько людей ты успела погубить и унести в свой ад, несчастная марионетка? Как удачно, что слепой инстинкт робота вынуждает таких, как ты, идти напролом к «дырке», прямо под наши стволы. В наши зубы… И как же страшно видеть, что вы умнеете, становитесь проворнее, меньше зависите от контакта с породившей вас землей. Вы победите в этой войне, рано или поздно вы победите. Если только мы не найдем способ прихлопнуть вас всех одним ударом. Где эта кнопка, черт возьми?! Я не готов добираться до нее ценой собственной жизни. Но если понадобится заплатить именно такую цену — я найду, кого послать».
      — Проходи, — сказал Мэкс. — К станку, герои…
      — Ты помнишь дело Валентины Борисовой? — спросил Мастер.
      — Конечно. — Таня прижалась к нему теснее. — Его лично Гаршин вел. Помогал отделу расследований. Вообще странно, что вы с Гаршиным незнакомы…
      — Так получилось, — соврал Мастер. — Гаршин старый журналюга, мне не чета. Так вот… — Мастер о чем-то глубоко задумался. Таня молча ждала продолжения. «Опять начинаются страшилки».
      Впереди стеной поднимался лес, в котором была когда-то исхожена вместе каждая тропка. «Мы жили здесь, неподалеку, на окраине города, и каждый день в лесу выгуливали Чучу, а иногда просто отправлялись бродить, наслаждаясь тишиной и покоем. Мы уже приезжали сюда в воскресенье. Приехали и теперь. Ностальгия, будь она проклята. Все-таки былого не вернешь. Нас тянет друг к другу, но совершенно не так, как раньше. Мы снова копаемся в наших прошлых отношениях, ища и мучительно переживая заново некогда совершенные ошибки. Зачем? Не знаю».
      Карма мышковала в подлеске. Чертовски забавная картина: большая ярко-рыжая собака то ползет на брюхе по сугробам, с хрюканьем их обнюхивая, то вдруг начинает высоко подпрыгивать и бросается вскачь, преследуя бегущую под снегом полевку. Пока что Карме не везло, мыши оказывались проворнее.
      Дело «мисс Москвы» прошлого года Таня помнила очень хорошо. У этой порядком неуравновешенной девицы случилась какая-то личная трагедия, которую та решила простейшим образом с помощью снотворного. Но главное было в другом — тело девушки бесследно исчезло из морга. Двое молодых работников мрачного заведения до сих пор находились в следственном изоляторе, упорно отрицая свою причастность к загадочной пропаже. Судебно-психиатрическая экспертиза признала санитаров в принципе нормальными. Следователь мучился в поисках мотива преступления. Дело, не сворачивая, ехало в тупик. Гаршин подсунул фотографию девушки сильному биоэнергетику, широко известному способностью отыскивать без вести пропавших или как минимум определять, живы ли те. Сенс напрягся, а потом раздраженно отбросил фото и признался Гаршину, что это уже черт знает какой случай, когда он просто не видит человека, не может сказать про него совершенно ничего.
      — Прошлой ночью ребята ее подстрелили, — сказал Мастер, глядя на кувыркающуюся в снегу Карму.
      — О, господи… Знаешь, милый, если бы это говорил не ты, а кто-нибудь другой…
      — Версия Штаба очень правдоподобна, да?
      — С ней легче жить. Хотя она тоже какая-то шизоидная. Я так и не понимаю, зачем им нужен такой спектакль. Может, чтобы завалить газету?
      — Нет, только не это. Боюсь, что за попыткой наполовину раскрыть карты стоит очень тонкий расчет. Тогда дела наши хуже некуда. Поговорить бы с Гаршиным… У вас в отделе, кроме тебя, женщин нет?
      — Что ты хочешь сказать?
      — Сам не знаю. Все в такой клубок запуталось… У меня просто голова раскалывается от обилия информации, которую девать некуда.
      — Бедный ты мой… — Таня встала на цыпочки и прижалась губами к щеке Мастера. Щека была холодная и колючая. — Ох, не хочу я в этот кошмар верить. Ни одному твоему слову не хочу верить. Помнишь, я говорила, что, пока ты не появился, все казалось наваждением… Лучше бы так и оставалось. Я и сейчас, как вспомню твоих охотников, собак, Школу, — кажется, во сне видела. А ты мне проснуться не даешь. У меня пелена все время перед глазами.
      — Помнишь Бенни? — вдруг спросил Мастер.
      — Бенни? А, еще бы! Это тот… у-у… народный целитель? По кличке Бенни Бастард? С которым вы по пьянке Раевского побили?
      — Верно. Только при чем тут пьянка? Бенни тебя просто обожал и очень рад был вступиться за правое дело.
      — Не помню, чтобы он меня обожал, а помню, что вы ни за что ни про что отдубасили приличного человека.
      — Ой, ну только этого не надо, ладно? Приличные люди так руки не распускают, когда у женщины рядом живой любовник сидит.
      — Скажем точнее — полумертвый уже от водки.
      — Ну… Не важно. Ты скажи: Бенни — это сон?
      — Ты серьезно?
      — Бенни работает с нами. Он форсирован и водит на расчистку бригаду сенсов. Убедительно?
      Таня закусила губу и отвернулась. «Я помню Бенни. Однажды в жаркий летний вечер, когда все сидели обалделые от духоты и пили коньяк со льдом, он за полчаса так охладил комнату, будто в ней появился кондиционер. Внушение чистой воды, но такое мощное! Еще он предлагал меня слегка подлечить — только больно уж у него при этом были масленые глазки».
      В отдалении Карма раздраженно тявкнула.
      — И не надоело же тебе меня запугивать… Откуда ты взялся такой? — задала Таня преследующий Мастера всю жизнь вопрос.
      Мастер опустил глаза и после мгновенного раздумья сухо ответил:
      — Я из «Программы Детей».
      — Чего-о? — спросила Таня, будто ослышавшись. Мастер шевельнул ладонями — словно развел руками. Глаза его смотрели по-прежнему тепло, но появилась в них такая знакомая Тане отстраненность… Восемь лет назад в подобной ситуации она решила, что этот человек сходит с ума. Тут-то все и треснуло.
      — Не может быть… — прошептала Таня. Ей вдруг стало холодно, чертовски холодно, как в кабинете у Очкарика. Только разговор перешел в нормальное русло, только она успокоилась — и вдруг как ушат холодной воды. «Зачем ты это сказал? Почему ты опять делаешь мне больно? Этого не может быть».
      — Может, может… — сказал Мастер. Будто ее мыслям покивал. — Пора уяснить, Танечка, что я не шучу. Я действительно мутант. И я очень нуждаюсь в твоей помощи.
      — Перестань говорить мерзости, — слабым голосом попросила Таня. — Что я могу для тебя сделать?