В горнице Евдокия Никодимовна (Дуняша), ее муж Игнатий и внук Федор.

Дуняша

Никак стучатся в ворота, Игнатий.

Игнатий

То ветер, Дуня. Третий день шалит.

Таких нещадных ледяных объятий

И зверь не сдюжит. Ино царь велит

Слуге какому ехать неотложно?

Дуняша

Да нет… Стучат же. Феденька, скажи?

Ох, чтой-то на душе моей тревожно…

Поди же, Федор. Дело отложи.

Видать, что из последних сил скребутся.

Федор перестает плести корзину, набрасывает на себя тулуп, выходит.

Игнатий

Зазря послала онука. Никак

Там створки друг о друга ветром трутся.

В такую непогодь какой дурак

Шататься станет шляхом занесенным?

Дуняша

Нужда заставит, милый, так пойдешь

И в пекло самое. И нипочем препоны.

А с верою – и впрямь не пропадешь.

Феодора ты помнишь, чай, Игнатий?

От стужи ледяной он был спасен

Родителем моим. Хотя, как знати:

Лишь Бог един спасает. Только ОН!

Дверь в избу отворяется. Входит промерзший до костей человек в ветхом монашьем одеянии. За ним – внук Дуняши Федор.

Гость

Уже предстать пред Богом был готов я.

Под ворота ми, думал, и помру…

Суму пустую брошу в изголовье,

И спать навек… нашли бы поутру.

Да отрок этот отворил ворота

И в дом повел, скорее, что втащил…

Какой бишь день сегодня? Не суббота?

Туда ль пришел? Туда ли угодил?

Изба большая. Убрана резьбою.

Хозяин зван Субботой с малых лет…

С моим умом да рожею рябою

Не вышел из меня анахорет,

Но честь при мне. С того не умираю,

С того живу. Опричное копье

Не догнало. И в устремленье к раю

Я обещанье выполнил свое.

Игнатий

Какое обещанье? Ты ль не болен?

Ужели не впервой тебя мы зрим?

emp

Гость

Впервой. Я от московских колоколен

Иду на ваш благословенный дым.

Дня не пройдет, чтоб я не приложился,

Бывало, к чарке. Правда, с неких пор

Сего я удовольствия лишился –

По счастию, затеял глупый спор,

Изрек в сердцах, что пьянствовать не брошу,

Хоть режь меня, а хоть железом жги.

Чуть заведется грош, дорога грошу

В кабак хмельной. О прочем не моги

И думать. Тут-то первый мой приятель

Скажи, что новый явлен нам святой,

Заблудших душ суровый врачеватель.

Он враз конец положит страсти той.

Я пьяную хулу на все на это,

Изверг, и тотчас слеп стал, аки Савл.

Господь мне наказал, знать, той приметой:

Прозри святым тем, и Меня прославь.

(Замолкает на некоторое время.)

Игнатий (нетерпеливо)

Как дальше было? Сказывай скорее.

Кто тот святой? В каком скиту живет?

Хотел бы я с таким-то добродеем

Словечком перемолвится. Совьет

Гнездо в душе моей порой кручина,

Хоть в петлю лезь.

Дуняша

О чем ты, бишь, Игнат?

Игнатий

Сколь вместе мы, а все я сиротина,

Все пред тобою в чем-то виноват.

Дуняша

Опять ты за свое. Тебя жалея,

Я попускаю твой нелегкий нрав.

Живешь-то ты со мною, а не с нею –

Своей кручиной. Не сиди, поправь

Лучину лучше. Сказывай же дале,

Мил человек, о старце том святом…

Ведь ангелы Господнии послали

Тебя в наш занесенный снегом дом?!

Гость (переходит на шепот)

Молва о нем по миру разнеслася

Тишком да вмиг. Об имени о том

Не поминай. Хоть в шубе ты, хоть в рясе –

Поплатишься немедля животом.

Не прост святой тот. Очи, словно угли

Его горят. В оковы взят царем.

Слова остры и вместе с тем округлы.

Кротка и речь – а молния и гром.

Не буду говорить, какою правдой

В сутане, поистершейся до дыр,

Смирением ведом, а не бравадой

Забрел в Тверской я Отрочь-монастырь.

Там и живал сиделец тот темничный.

Шепнули мне: де он митрополит

Филипп… Святой… Враг вольницы опричной,

Да о царе его душа болит.

Средь стражей родич мой случился дальний.

Посулом я его уговорил

Впустить мя в келью, где сидит опальный,

И в ночь одну он дверь мне отворил.

Почуял я: ступаю во темницу.

Допреж услышать звяканье оков,

Узрел душою свет. И стало мниться,

Что прохожу я толщею веков

К светилам дальним, временам нездешним.

И зуд противства тот же миг исчез.

Меня приветил голосом неспешным

Незримый узник, протянувший чрез

Пространство кельи два луча мне в душу.

Я против воли с радостью припал

Челом к земле, и ровный голос слушал:

Он знал меня, весь путь мой грешный знал.

В беспамятстве как будто пребывая,

Я поглощал вселенское тепло

Души великой, сам не понимая,

Что время к Богу стать лицом пришло.

Я оживал. Я даже не заметил

Прозренья своего. А Божий мир

Стал благостен, и радостен, и светел –

Господь меня любовью окормил.

Из кельи вышед счастия исполнен,

Во храм влетел на крыльях, сам не свой…

Молитв горячих покатились волны

Ко образам. Я снова был живой.

Не помню сколько времени молился,

Когда заснул… И вот он – дивный сон:

Филипп-святитель предо мной явился…

Да, то был он, то истинно был он.

В митрополичьем полном облаченье,

Но прост и светел. Я стал тоже прост.

Он о своем мне сведал заточенье,

О будущей кончине и погост

Найти велел ваш. О себе поведать

Субботовой Дуняше наказал…

(Меняет внезапно тему разговора.)

Сухарика найдете ли поснедать,

Да сбитенька – я, вишь, оголодал.

Который день, не емши, пробираюсь

Чащобою. Велик Господен свет.

Где потружусь, а где и побираюсь,

Дабы святого выполнить завет.

Дуняша (стоит ни жива ни мертва)

Так жив ли он?

Скажи, мил друг, не мучай.

Гость (вздыхает)

Уж год его на белом свете нет.

А я прозрел. И то не глупый случай…

Теперь на Соловках остаток лет

Хочу провесть.

Игнатий

Так он ужо и помер…

Дуняша

Как помер он, ты знаешь ли, чернец?

Гость

Удушен был Малютой в Божьем доме,

А с ним терновый приняли венец

Видать что все насельники-монахи…

Один лишь я, свой подобрав подол,

Обетованьем связанный, не страхом,

От мук опричных в темный лес ушел…

Дуняша (ровным голосом)

Так что хотел Феодор мне поведать

Пред гибелью ужасною своей?

Гость (вопросительно смотрит на Дуняшу)

Феодор? Ты – Дуняша? А поснедать

Не дашь ли? И рассказ пойдет живей.

Игнатий

От кринка с молоком, а с ней краюха

Хлебца ржаного – ешь да запивай,

Да сказывай. Не то моя старуха

С лица совсем сошла. Спорей давай.

Дуняша (тяжело опускаясь на лавку)

И впрямь, поешь, поешь, а там доскажешь.

Да слово в слово, милый человек.

Правдивым сказом ты меня обяжешь

Должницею твоею быть навек.

Все напряженно ждут, пока г о с т ь громко и быстро ест. Наевшись, гость глубоко и удовлетворенно вздыхает.

Гость

Не дал он своего благословенья

Царю Великий Новгород казнить…

Иначе был бы жив. В том нет сумленья…

А так – земной прервалась жизни нить.

Дуняша

Зато небесной жизни нет скончанья.

Игнатий

Про новгородцев слыхивали, чай.

Литве почто давали обещанья?

Коль изменил, так ты и отвечай.

Гость

Оно и так, да сколь людей безвинных

Опричники замучили зазря…

Дуняша

Что мне велел поведать благочинный?

Гость

Он знал, что примет муку от царя.

Что о тебе, сколь жил, всегда молился.

Просил о благоденствии твоем

И Бога, и святых и тем крепился

В трудах своих и ночию и днем…

Что если б не обет, тебя бы в жены

Он взял и жил бы счастливо в Хижах.

Но он пошел дорогою блаженных –

Сии же ипостаси на ножах…

Что в твердости своей неколебимой

Тебя сестрицей младшей величал…

Разумницей веселой и любимой…

Видать с тем и земной свой путь скончал.

Что песню бы твою хотел послушать

Про дождичек, про брата и сестру…

Она ему, видать, запала в душу –

Сказал и стаял на шальном ветру.

Дуняша

И все?

Гость

И все. Я тот же миг проснулся

И долго неподвижным возлежал…

Рад несказанно, что не обманулся,

Тебя нашел и тем не оплошал.

Как будто камень враз с души свалился.

Игнатий

Пойдешь гулять таперя налегке.

Дуняша

Ты б на зиму у нас остановился –

Все б глаже стал на козьем молоке.

Работой мы б тебя не обязали.

Живи, молись.

Гость

Да я остаться рад.

Да не к чему вам здесь мои печали,

Моих забот никчемных жалкий склад.

Дуняша

Дождись хоча купецкого обозу…

Чу, воротами вновь гремят.

Игнат!

Игнатий

Кому толчись охота по морозу.

А ведь свирепо, я скажу, гремят.

Гость (тревожно вскакивая)

Никак за мной явились, бусурмане.

Ужо я думал было, что убег…

Ведь знаю же – не радуйся заране…

Кромешники не зря едят пирог

Свой. Вы меня не прячьте, добры люди.

Скажите, что случайно де забрел.

Да мало ль кто по белу свету блудит…

Дуняша (решительно)

А коли так, то полезай в подпол.

Там кадку отодвинешь со грибами,

Доску отымешь – за доскою схрон;

Войдешь, крюком доску притянешь к раме…

Наш путь давно на небе проторен.

Гость с помощью Федора быстро забирается в подпол; Федор возвращается с крынкой медовухи.

Дуняша

Игнат! Поди скорей открой ворота,

А я на стол чего-то соберу.

Пусть поедят. А там со всей охотой

Пойдут своей дорогой подобру.

Игнатий выходит. Дуняша поднимает очи горе.

Филипп-Феодор, огради нас сирых!

От лютости царевых слуг спаси!

Мне прежде быв утехой в бренном мире,

Стань утешеньем общим на Руси.

Слышен одинокий удар большого колокола, затем приглушенный голос святителя Филиппа.

Голос Филиппа

Не бойся, Дуня, никого не бойся.

Сии придут и выйдут без вреда.

Господнею молитвою прикройся…

А я отныне с вами навсегда.

Не забывай меня.

Дуняша

Феодор, милый!..

Едва успевает прочесть «Отче наш», как с грохотом распахивается дверь и входят два розовощеких опричника, за ними Игнатий.

Первый опричник

Нас тут добром встречают, Пантелей.

А ты кого сим молоком кормила?

Дуняша

Внучок от пил.

Ты и себе налей.

Второй опричник

Мы молока не пьем. Скажи-ка, баба:

Медку ль найдется сладкого испить?

Первый опричник

Не медовуха ль в крынке? Налила бы.

Аль плетью мне тебя поторопить?

С дороги мы тут ненароком сбились –

Нам не в Хижи потребно, а в Гужи.

Второй опричник

Зато медку мы где б еще напились?

Ты, дед, нам шлях короткий покажи.

Дуняша наливает медовуху в большие деревянные кружки.

Первый опричник

Вы часом никого из перехожих

Сей день не привечали на селе?

(Смеется.)

Изменщика оно видать по роже,

Хош трезв он будь, а хош навеселе.

Второй опричник

Молва прошла, Филиппов де племянник

Внучатый сбег, подлец, в сии края.

Давно ему пора в царев помянник…

В Гужах, судачат, сход того ворья.

Опричники со смаком пьют, крякают.

Первый опричник

Пойдем же, дед, дорогу нам покажешь

Выходят с Игнатием.

Дуняша

Спасибо, Федор. Бью тебе челом.

Хоть я бойка, а и двух слов не свяжешь.

Со страху… Слава Богу, пронесло.

Вылазь, чернец. Ушла твоя опаска.

Пошла в Гужи Филиппов род карать.

(Поднимает очи горе.)

Твоя спасла нас, Федор, ныне ласка.

Не наш черед, выходит, помирать.

Гость выбирается из подпола, бросается перед Дуняшей на колени.

Гость

Я зло привел к вам, о добре радея…

Прости…

Дуняша

Им ныне надобен другой.

Филиппов род изводят, лиходеи.

Гость

Что не Филиппов родич, то изгой.

Входит Игнатий.

Игнатий

Иди, чернец. Храни тя Бог!

Не мешкай.

Спровадил ихо войско на Гужи.

Послал их торной, не короткой, стежкой.

Дуняша

Иди, чернец. Господь тя сторожи!

Гость

Неровен час опять сюда нагрянут…

Пойду немедля. С Господом пойду.

Ведь всех на дыбу, нехристи, потянут,

И заиграем враз в одну дуду.

Пойду в Гужи. Авось приду первее.

Предупрежу невинного…

Дуняша

Тогда

За третьим домом забирай левее.

Гужи – в версте. Минует тя беда.

Сейчас я соберу тебя в дорогу.

Кожух от стар, зато и не дыряв.

От хлеба край, медку налью немного…

Храни тя Бог! Иди. Филиппа славь.

С молитвою да истовою верой

Дойдешь, чернец. И я свою мольбу

Ко Господу взнесу и не умерю

Молитвы жар. Сыщи свою судьбу.

Гость, быстро перекрестившись на образа, кланяется им, затем кладет поклон Дуняше, Игнатию и Федору, уходит.

Свет медленно гаснет; звучит протяжный, как бы удаляющийся голос Филиппа.

Голос Филиппа

Не бойся, Дуня, никого не бойся –

Страшись едино Божьего суда.

Молитвою Господнею прикройся –

Сии придут и выйдут без вреда.

Не забывай меня…

Занавес