Летчикам трудно было понять с воздуха всю сложность обстановки на земле, но они видели, что наземные части натолкнулись на очень сильное сопротивление гитлеровцев. Невзирая на погодные условия, ожесточенный зенитный огонь и заслоны истребителей противника, штурмовики старались помочь тем, кто взламывал оборону врага.
      Пролетая над линией фронта, авиаторы видели героическое упорство наших войск. Отлично экипированные авиадесантники-сибиряки были брошены на прорыв. Дорогой ценой давался пехоте каждый метр продвижения вперед. Но атаки следовали одна за другой...
      Корпус Рязанова тоже нес большие потери. Рядом с аэродромом все больше вырастало могильных холмиков.
      Пройдут годы. И неподалеку от села Залучье Старорусского района при проведении мелиоративных работ экскаваторщики обнаружат в болоте самолет. По сохранившимся в кожаном портмоне документам - комсомольскому билету (№ 14938613) - будет установлено имя летчика - Анатолий Андреевич Шевченко-Швед, 1922 года рождения. В комсомол он был принят в ноябре 1942 года в политотделе 266-й штурмовой авиадивизии. Среди найденных документов окажется и справка, выданная Андрею Максимовичу Шевченко-Шведу, видимо, отцу летчика, удостоверявшая, что он - уроженец села Саливонки (ныне Васильковского района) Киевской области.
      По второму членскому билету (№ 11380275) будет установлено имя воздушного стрелка - Зубарев Павел Ефимович, комсомолец с 1939 года.
      О сложности боевой обстановки, напряжении воздушных боев свидетельствует боевое донесение тех дней в штаб корпуса.
      "Оперсводка № 20, штаб 673 шап, аэродром Баталы 7.03.43 г.
      В течение дня полк находился в готовности №2 и произвел 34 самолето-вылета с общим налетом 43 часа 20 минут... В результате уничтожено 55 автомашин; 5 орудий, 63 артиллерийские точки, 9 танков, около 400 солдат и офицеров противника...
      Не вернулись с боевого задания: командир полка майор Козлов, воздушный стрелок младший сержант Хамзин, лейтенант Пономарев, сержант Гришин, воздушный стрелок сержант Грахов, сержант Оськин, воздушный стрелок сержант Кривоплясов, сержант Сунгатулин, сержант Подсевалов, воздушный стрелок младший сержант Голубев".
      Похоронили майора П. Козлова на небольшом кладбище возле деревни Баталы. Памятником ему стал деформированный при падении винт его штурмовика. Командиром 673-го полка был назначен майор А. Матиков.
      Наступившая распутица затрудняла передвижение войск, подвоз боеприпасов, задерживала самолеты на аэродромах. Но боевая работа, несмотря на такие условия, продолжалась.
      Вскоре в 292-й авиадивизии сменился командный состав: вместо полковника Каманина, возглавившего 8-й смешанный авиакорпус, прибыл полковник Ф. А. Агальцов.
      Филипп Александрович Агальцов надел солдатскую шинель еще в годы гражданской войны. Окончив курсы пулеметчиков, защищал Петроград, воевал с белополяками, косил контрреволюционные банды на полях Украины. Уже тогда это был политически зрелый боец. После гражданской он поступает в военно-политическую академию.
      В эти годы страна интенсивно создавала свой воздушный флот. Отчизна нуждалась в авиационных кадрах, и Агальцов сделал свой первый шаг на пути в небо: он выбрал курсы летчиков.
      Незаметно пролетели два года. Окончена учеба. Агальцова назначают комиссаром тяжелой бомбардировочной эскадрильи, затем заместителем начальника политотдела авиабригады. Именно на этом посту совершенствовался опыт его политической работы, шлифовался характер комиссара, который стремился познать все трудности летной службы. А для этого необходимо было овладеть летным делом, изучить его особенности. И вот снова учеба - Филипп Александрович добивается направления в Качинскую авиашколу и становится первоклассным летчиком.
      События в Испании... Полковой комиссар Агальцов добровольцем едет в сражающуюся республику. Восемнадцать месяцев, проведенных "комиссаром Мартином" в этой стране, по насыщенности событиями были равны годам. За это время пришло то, что можно назвать сплавом опыта, авторитета и доверия.
      За участие в борьбе с фашизмом в Испании Ф. А. Агальцов был награжден высокими наградами Родины. Вскоре он стал членом Военного совета ВВС РККА. Но ни на минуту не забывал о том, что он летчик. Приближалось грозовое время, и Агальцов не терял формы - стал тренироваться в полетах на скоростном бомбардировщике. В это время решался вопрос о расстановке военных кадров, и Агальцов решил пойти на самостоятельную должность - командира авиаполка.
      В середине марта корпус получил приказ Ставки ВГК перебазироваться на Воронежский фронт. Василий Георгиевич собрал весь командный состав и строго предупредил о скрытности перемещения соединения.
      Погода для перелета сложилась благоприятная. Полк за полком летели над еще заснеженной землей. Высматривая с высоты недавно освобожденный Ржев, летчики увидели за изгибами скованной льдом Волги большое черно-серое пятно. Это и был Ржев. Именно был. От него остались лишь руины - коробки домов и полуразрушенные стены обозначали контуры улиц...
      После промежуточных посадок в Москве и Моршанске части корпуса повернули к югу. Конечный пункт - поселок Уразово. Здесь должен был расположиться штаб корпуса, отсюда к полевым аэродромам добраться уже не сложно.
      Теперь корпусу предстояло готовиться к боевым действиям в составе 2-й воздушной армии, которой командовал генерал-лейтенант авиации С. А. Красовский.
      Ни для кого не было секретом, что после зимнего наступления Красная Армия прочно овладела стратегической инициативой. Упал дух немецких войск. Наши дивизии продолжали теснить противника на юго-западном крыле огромного фронта. После Сталинграда в феврале сорок третьего были освобождены Белгород и Харьков. Однако в марте оба города снова оказались в руках фашистов. Лихорадочный контрудар в самое неподходящее время выдал попытки врага восстановить боевой дух немецкой армии, перехватить инициативу. Но для решающей схватки надо было накопить силы.
      На огненной дуге
      Место предстоящего удара противника определилось еще весной. Его подсказывал сам контур линии фронта: от Ладоги до Черного моря она шла чуть ли не по линейке и лишь между Орлом и Белгородом резко выдавалась вперед. Эдакий кулак у самой груди армий рейха.
      Гитлеровское командование видело не только выгодность позиций нашей обороны, но и ее уязвимость. Ведь это готовый мешок, куда вошли советские армии. Стоит лишь перехватить горловину - и свершится то, о чем так мечтал фюрер, и тогда весь мир окончательно поймет, что "оказывать какое бы то ни было сопротивление немецкой армии в конечном счете бесполезно". Фашистское командование, стремясь воспользоваться выгодным начертанием линии фронта, готовилось нанести два встречных удара из районов южнее Орла и севернее Харькова в общем направлении на Курск и уничтожить наши войска, занимавшие курский выступ.
      На плацдармах для наступления противник сосредоточил свыше 900 тысяч солдат и офицеров, около 10 тысяч пушек и минометов, до 2700 танков и штурмовых орудий {3} . Немецкое командование большие надежды возлагало на массовое применение тяжелых танков "тигр", "пантера" и штурмовых орудий "фердинанд" с толстой броневой защитой. Эти мощные машины гитлеровская пропаганда рекламировала как сверхсекретное оружие, которое изменит весь ход войны.
      Готовясь к наступлению, противник пытался создать благоприятную для себя воздушную обстановку. На аэродромах в районах Орла, Белгорода и Харькова сосредоточил около 2050 самолетов. Только на усиление 4-го и 6-го воздушных флотов, действовавших в районе Курской дуги, из Франции и Норвегии прибыло 13 авиагрупп, которые в среднем насчитывали по тридцать самолетов. {4}
      На вооружении гитлеровцы имели новые штурмовики "Хеншель-129", истребители "Фокке-Вульф-190А", модернизированные бомбардировщики "Хейнкель-111" и другую новейшую технику.
      Для советского командования план "Цитадель" не был неожиданностью. Его разгадали точно и своевременно. Оставался вопрос: как ответить? Упредить врага собственным наступлением или противопоставить его наступлению мощную оборону? На укрепленных рубежах хорошенько потрепать, выбить побольше танков, самолетов и уж тогда самим рвануться вперед... Так было и решено. Войска готовились к трудному лету.
      Обороне под Курском предшествовал трехмесячный период затишья, который был использован для всесторонней подготовки к предстоящим операциям. В авиационных полках корпуса кипела боевая учеба, в ходе тренировочных полетов совершенствовалась техника пилотирования и групповая слетанность экипажей, повышалось качество бомбометания и воздушной стрельбы.
      Одну из сложнейших задач пришлось решать 667-му штурмовому авиаполку. В соответствии с приказом Главкома ВВС ему предстояло освоить полеты ночью. Встал вопрос - с чего начать? И тогда командир полка майор Д. Рымшин и штурман капитан А, Компаниец решили - с себя. Они расставили по летному полю плошки с отработанным маслом, проинструктировали аэродромный наряд о порядке действий при заходе самолета на посадку, сели вдвоем в учебный Ил-2 и сделали несколько вылетов, меняясь кабинами. После этого дали вывозные {5}  командирам эскадрилий - инструкторам. Таким образом, за короткий срок на прифронтовом аэродроме был переучен весь летный состав полка на "работу" в ночное время.
      Но и в период подготовки к предстоящим сражениям 2-я воздушная армия не прекращала своих боевых действий, износила удары по резервам противника, по железнодорожным объектам, штабам, узлам связи, прикрывала наземные войска и вела воздушную разведку с целью установления мест размещения самолетов на аэродромах, выявления средств ПВО, складов боеприпасов и горючего, а также определения наиболее скрытных направлений подхода и выхода на вражеские аэродромы и другие объекты штурмовых и бомбардировочных подразделений.
      Советское командование стремилось максимально ослабить авиационную группировку противника на центральном участке фронта и создать благоприятные условия для завоевания господства в воздухе. С этой целью готовились две воздушные операции по уничтожению вражеской авиации на аэродромах.
      В директиве командующего ВВС от 5 мая 1943 года указывалось, что необходимо подвергнуть нападению все основные аэродромы противника, на которых установлено скопление самолетов. Основную массу авиации противника подавить в первый же день операции. В последующие два дня, не снижая упорства и настойчивости, продолжать поражение авиации противника как на основных аэродромах, так и на вновь обнаруженных воздушной разведкой... Удары по аэродромам наносить крупными группами, выделяя из их состава необходимое количество авиасредств для подавления зенитной обороны противника.
      Первым счет боевых вылетов на новом месте открыл штурман 800-го полка старший лейтенант М. Степанов. Накануне удара по аэродрому Харьковского узла был проведен розыгрыш полета как со штурмовиками, так и с истребителями прикрытия. Все экипажи ознакомились со схемами аэродрома, где базировались немецкие самолеты; каждое звено получило определенную цель. Для подавления вражеской зенитной артиллерии выделялась специальная группа.
      С первыми проблесками зари взлетели. После пересечения линии фронта девятка "илов" проследовала к объекту со снижением, что обеспечило увеличение скорости и уменьшило время нахождения над оккупированной территорией.
      К аэродрому штурмовики подошли скрытно и нанесли внезапный удар. В результате штурмовки было уничтожено два Ю-88 и девять Ме-109. На аэродроме вспыхнул пожар - прямым попаданием удалось поджечь склад авиабомб, разрушить ангары.
      Группу старшего лейтенанта М. Степанова сменила вторая эскадрилья, а за ней - третья. Во второй эскадрилье из летавших не вернулся Т. Бегельдинов, в третьей - С. Чепелюк.
      Прошло три дня, и к аэродрому подкатила полуторка, из которой выскочили два человека. Обмундирование на них висело клочьями. Лица и руки были в ссадинах. Это вернулись сержант Чепелюк и его воздушный стрелок Дмитриев.
      Спустя недели две в полк возвратился и раненый Бегельдинов. Он рассказал, как был зажат в клещи двумя "фокке-вульфами", как его воздушный стрелок Г. Яковенко после приземления погиб на минном поле.
      Переплыв Северский Донец, летчик оказался в расположении одной из стрелковых частей. Его отвезли в санбат, потом погрузили в санитарный вагон и отправили в тыл. Когда эшелон проходил через станцию Новый Оскол, Бегельдинов выскочил из вагона, возле разрушенного склада отыскал палку и, опираясь на нее, доковылял до своего аэродрома...
      Потом было совершено еще несколько дерзких налетов на аэродромы противника в районе Чугуева, Рогани, Казачьей Лопани.
      ...Командиру эскадрильи 673-го штурмового авиаполка старшему лейтенанту Г. Александрову была поставлена задача нанести удар по аэродрому Рогань, где противник, по данным разведки, сосредоточил до ста "юнкерсов".
      Едва забрезжил рассвет, двенадцать "ильюшиных" поднялись в воздух. Решено было идти не на Рогань, а немного левее, чтобы, сделав круг, зайти на цель с запада.
      Маневр удался. Вражеские зенитчики спохватились слишком поздно. Они открыли огонь по "илам", когда те уже на бреющем добивали "юнкерсов". В тот вылет группа старшего лейтенанта Александрова уничтожила и повредила до тридцати самолетов противника.
      Через день девятка "илов" старшего лейтенанта Александрова на аэродроме в районе Основы сожгла еще десять "юнкерсов".
      Об этих действиях штурмовиков корпуса вот что впоследствии рассказывал заместитель командующего армией по политической части генерал-майор авиации С. Н. Ромазанов: "Мне довелось побывать на аэродроме Рогань. Он весь был изрыт воронками от бомб, от взрывов самолетов. На окраине аэродрома гитлеровцы наспех устроили свалку разбитых машин. Словом, большой и хорошо оборудованный роганский аэродром представлял собой поле, вспаханное нашими бомбами".
      По-снайперски действовали штурмовики, которых возглавлял командир эскадрильи 820-го полка старший лейтенант М. Забненков. Они вывели из строя около десятка вражеских самолетов.
      Вот что узнал я об этом летчике.
      Окончив Одесскую военно-авиационную школу, он встретил войну на юго-западной границе страны, был ранен. Приведу несколько строк, написанных Б. Лапиным и 3. Хацревиным в газете "Красная звезда" от 7 сентября 1941 года в корреспонденции "Лейтенант Забненков".
      "Уже в первую неделю Отечественной войны летчика Забненкова ранили. На третий день он уговорил врача отпустить его из госпиталя и в то же утро очутился в небе. Он вышел из госпиталя с пулей, которая осталась в его груди между ребрами. И с этой пулей он летает до сих пор..."
      "Он вышел из госпиталя..." Не вышел, а сбежал, но военные корреспонденты, по понятным соображениям, не могли тогда об этом писать. Послужной список летчика запестрел новыми сведениями о сожженных вражеских танках, эшелонах, разбитых переправах.
      В июле сорок первого Забненков вступил в партию, а в августе ему вручили в Кремле орден Красного Знамени. Получил он свою первую награду из рук старого большевика-ленинца заместителя Председателя Президиума Верховного Совета СССР Алексея Егоровича Бадаева...
      В ходе подготовки к последующим операциям большое внимание уделялось срыву железнодорожных перевозок противника и дезорганизации его автомобильного движения на шоссейных и грунтовых дорогах. В приказе народного комиссара обороны от 4 мая 1943 года указывалось: "Удары по железнодорожным составам, нападение на автоколонны считать важнейшими задачами наших ВВС". {6}
      Как правило, в полках на уничтожение паровозов, железнодорожных составов, автомобилей выделялись мелкие группы самолетов, которые действовали способом свободной "охоты". Благодаря этому летчикам в короткое время удалось изучить порядок движения вражеских поездов, рельеф местности, противовоздушную оборону на каждом участке дороги.
      ...По данным разведки, стало известно, что на одну небольшую станцию ночью прибыл эшелон. С рассветом звено штурмовиков под командованием лейтенанта А. Кострыкина из 66-го авиаполка вылетело на его уничтожение.
      Чтобы ввести врага в заблуждение, ведущий решил подойти к станции с тыла. Маневр удался. Противник с опозданием открыл зенитно-артиллерийский огонь. Наши самолеты были уже над целью.
      С первого захода лейтенант Кострыкин свалил с насыпи паровоз, а затем минут за пятнадцать было уничтожено восемь платформ с крупнокалиберными орудиями...
      Через несколько дней Кострыкин повторил свой тактический прием. Было это так.
      На Северском Донце у гитлеровцев работало несколько переправ, одна из которых, несмотря на удары нашей авиации, продолжала функционировать непрерывно.
      Получив боевую задачу на уничтожение этой переправы, лейтенант Кострыкин решил перехитрить врага. На большой высоте его штурмовики пересекли линию фронта намного севернее переправы и углубились в расположение противника. Потом неожиданно изменили курс на сто восемьдесят градусов и на бреющем полете появились над переправой. Работа ее была прекращена...
      Напряженную боевую работу штурмовиков подтверждает и такой эпизод.
      У деревни Шахово воздушная разведка обнаружила около двадцати танков, большое количество автомашин, скрывавшихся в складках местности. На их подавление вылетело двенадцать "илов" из 667-го полка. В одном из экипажей летел и лейтенант Н. Столяров, молодой, но уже опытный пилот, награжденный орденом Отечественной войны 2-й степени.
      При подходе штурмовиков к цели немецкие танки и машины вытянулись в колонну. Зенитки противника открыли по самолетам сосредоточенный огонь, но те не свернули с курса. Лейтенант Столяров благополучно проскочил среди разрывов снарядов и с пикирования произвел несколько заходов, уничтожив при этом два танка и две автомашины.
      В конце боя внимание Николая привлекла грузовая машина, которая юркнула в рощу. Штурмовик снизился, почти прижался к земле. Пушка сверкнула выстрелом - и машина, очевидно цистерна, загорелась.
      Через день шестерка "ильюшиных" штурмовала новую транспортную колонну врага. Атакуя ее, лейтенант Столяров подбил танк, сжег три автомашины и расстрелял группу вражеских солдат.
      Напряженные воздушные бои, начавшиеся раньше наземного сражения, как бы возвещали о грядущей великой битве. Словно ратники Дмитрия Донского, изумленно следившие за поединком Пересвета с Челубеем, так тысячи наших солдат - пехотинцев, танкистов, артиллеристов - устремляли в небо свои восхищенные взоры. Там дрались их братья по оружию, товарищи по воинскому долгу. Дрались геройски, забыв об опасности, не думая о смерти! Назову их поименно: А. Бутко, Н. Горобинский, Г. Клёцкин, А. Карпов, В. Кудрявцев, И. Кузнецов, Г. Кришталенко, В. Евсеев, Б. Лопатин, А. Петров, М. Одинцов, Н. Сопельняк, М. Ушаков, Н. Хорохонов, П. Шакурин, Б. Синенко, И. Шиткин.
      За успешные удары по Харьковскому аэроузлу и уничтожение самолетов противника командующий Воронежским фронтом генерал армии Н. Ф. Ватутин 1-му штурмовому авиакорпусу объявил благодарность.
      В короткие перерывы между боями командование корпуса не забывало и об учебе личного состава. Одно из занятий так и называлось: "Бой штурмовиков с истребителями". Готовилось оно по приказу генерала В. Г. Рязанова на базе 800-го полка.
      В назначенное время на аэродром Солонец-Поляна съехались представители всех полков. Прибыл на занятие вместе с начальником штаба генералом А. А. Парвовым, заместителем по политчасти полковником И. С. Беляковым и командир корпуса генерал Рязанов.
      Суть занятия заключалась в следующем: присутствовавшим надлежало показать оборонительный круг штурмовиков. Для этого привлекалась восьмерка "илов", которую должны были атаковать "яки". Потом - показной бой четверки штурмовиков на бреющем полете и схватка истребителя со штурмовиком на высоте полторы тысячи метров.
      Проведя детальный разбор занятий, Василий Георгиевич Рязанов не преминул поинтересоваться, есть ли претензии к связи.
      В процессе беседы кто-то из летчиков предложил установить переход с приема на передачу кнопкой.
      Вскоре начальник связи 735-го авиаполка И. Глушко и инженер по спецоборудовапию В. Филиппов сделали кнопочное управление на машинах ведущих групп. Управление самолетами резко улучшилось. Этот опыт был использован и в других полках корпуса.
      В ночь на 5 июля из штаба Воронежского фронта в части и соединения срочно выехали офицеры связи, полетели закодированные телеграммы со следующим содержанием: "Быть всем начеку. На рассвете немцы переходят в наступление. Ваша задача - упредить врага, нанести ему сокрушительный удар на исходных позициях". {7}
      Утром, едва на востоке обозначилась розовая полоска зари, заговорил "бог войны" - артиллерия. А в небе поплыли армады краснозвездных бомбардировщиков, штурмовиков, истребителей, которые направлялись к Померкам, Сокольникам, Микояновке (ныне пос. Октябрьский), Томаровке, в районах которых располагались вражеские аэродромы.
      В эти часы генерал В. Г. Рязанов находился на КП 7-й гвардейской армии, где с "передка", как он любил говорить, все виднее. Замполита полковника И. С. Белякова направил в 203-ю истребительную дивизию, поступившую в непосредственное подчинение корпусу. Командовал дивизией генерал-майор Константин Гаврилович Баранчук, громкоголосый, решавший все вопросы сразу, со свойственной его характеру решительностью. Боевые возможности самолетов знал в совершенстве, летал - залюбуешься. Воевал в республиканской Испании.
      Блокируя вражескую авиацию, штурмовики не везде застали гитлеровцев врасплох. Часть "юнкерсов" и "мессершмиттов" успели подняться в воздух с глубинных аэродромов. Однако те вражеские машины, которые остались на земле или пытались подняться в воздух с опозданием, попали под ураганный огонь "ильюшиных". Десятки вражеских бомбардировщиков так и не смогли в то утро выполнить задание.
      Начало страды под Курском стало боевым крещением для многих молодых летчиков, таких, как В. Андрианов, Н. Бойченко, И. Драченко, Н. Кирток, В. Лыков, И. Михайличенко, В. Жигунов, А. Кобзев, М. Мочалов, Н. Полукаров, В. Сидякин, И. Филатов, В. Фролов, Б. Щапов...
      Вот что рассказали мне о двух из них - Андрианове и Михайличенко их боевые товарищи.
      ...В 667-м штурмовом авиаполку эти два младших лейтенанта сразу пришлись, как говорят, ко двору. Василий Андрианов - русоволосый богатырь с первого взгляда располагал к себе, внушал доверие. После окончания аэроклуба Василий попал в школу младших авиаспециалистов, летал стрелком на ТБ-3, освоил штурмовик.
      Иван Михайличенко - общительный крепыш из Ворошиловградщины - прошел трудные ступени от забоя в шахте к штурвалу самолета. Оба молодых пилота сразу же подружились и вместе вылетали на трудные и опасные задания.
      ...Это был обычный вылет. Под плоскостями штурмовиков проплывала выжженная июльским солнцем, в оспинах воронок, опаленная недавними боями земля. С каждым километром она становилась чернее, через форточки в кабины машин проникал терпкий запах гари. Значит, скоро поле боя!
      Возможно, находясь под впечатлением близкой встречи с неведомым и увлекшись наблюдением за землей, младший лейтенант Андрианов отстал от группы. Командир звена А. Карцев приказал молодому летчику подтянуться, но время уже было упущено. К отставшему "илу" устремились несколько "мессеров". Застрочил крупнокалиберный пулемет, но вдруг затих... Самолет, словно столкнувшись со стеной, стал заваливаться набок. Остекление фонаря помутнело от масляной пленки.
      Энергично работая рулями, Андрианов вышел из-под "опеки" вражеских истребителей и начал планировать на высохшее до каменной твердости поле. Когда винт; прекратил вращение, выскочил из кабины и только теперь увидел, до чего же истерзай его "ил". Воздушный стрелок сержант Смирнов был мертв. Василий похоронил товарища. Горький ком подкатил к горлу, сердце резанула боль, и слезы потекли по щекам. "Нет, такое не забывается, и пощады врагу не будет никакой!" - поклялся он по возвращении на свой аэродром.
      В этот же день сдавал боевой экзамен и младший лейтенант И. Михайличенко. Он летел в составе полка замыкающим третьей шестерки.
      Показался вражеский аэродром, а на нем - почти крыло к крылу - стояли ряды "юнкерсов", "хейнкелей", "мессершмиттов".
      Атака! Хвостатыми кометами устремились к земле реактивные снаряды, посыпались из кассет противотанковые бомбы. Один заход следовал за другим. С земли вверх потянулись витки дыма, клубы пыли. В такой обстановке не мудрено и опытному растеряться. Увлеченный боем, Иван не заметил, как оторвался от ведомого. А "мессершмитты" обычно охотились за теми, кто "выпадал" из строя.
      Самолет Михайличенко резко тряхнуло от прямого попадания снаряда - с плоскостей сорвало метра полтора обшивки, пробило лонжероны. И все-таки Иван укротил машину, пошел на сближение с "мессером" и успел дать по нему прицельную очередь.
      Снизившись до бреющего, Михайличенко повернул к линии фронта, ориентируясь по вспышкам разрывов. Сел на первый же замеченный аэродром и только через день вернулся в свой полк...
      Тем временем развертывалось такое гигантское сражение, каких еще не доводилось видеть даже ветеранам, изрядно понюхавшим пороху.
      В результате активных совместных действий артиллерии и авиации, обрушивших мощные удары по занявшему исходное положение для атаки врагу, система огня противника была дезорганизована, управление войсками нарушено.
      В районе Обояни немцам пришлось отсрочить начало своего наступления на полтора-два часа. Первый день начавшейся битвы показал, что сломить сопротивление советских войск и "одним ударом пробить оборону" гитлеровским войскам не под силу.
      6 июля с рассветом под прикрытием огня артиллерии и в сопровождении бомбардировщиков противник возобновил наступление. В атаки устремились десятки танков и штурмовых орудий. Сила огневой мощи нарастала. Над раскинувшимися холмами Белгородщины стоял несмолкаемый грохот разрывов снарядов и бомб. Стонала земля. От клубов дыма и копоти, то и дело встающих фонтанов земли почернело небо. Солнце еле пробивалось сквозь эту мглу.
      Вражеское командование в резул?тате ожесточенного сражения в полосе Обоянского шоссе потеряло значительное количество танков и штурмовых орудий. Однако противник немедленно эвакуировал их, восстанавливал и снова бросал в бой. Кроме того, танковые дивизии СС "Мертвая голова" и "Адольф Гитлер", мотодивизия "Великая Германия" и другие пополнялись новыми танками и штурмовыми орудиями.
      Бои на земле и в воздухе не затихали ни на минуту. Шел третий день битвы под Курском.
      Командир корпуса, как и прежде, был на переднем крае. Свой КП разместил на самом горячем месте. Рискованно, но зато все было видно как на ладони.
      Наблюдая за полем боя, генерал Рязанов услышал доклад о том, что противник бросил в бой не менее двух полков танков.
      Василий Георгиевич сразу понял: тут одиночными экипажами нечего делать, надо организовать массированный налет. И немедленно приказал поднять штурмовиков 800-го авиаполка, чтобы ударить по танкам у деревни Сырцово.
      Три десятка "илов" с красными молниями на фюзеляжах, подойдя к цели, сразу же атаковали танки. Те скрылись в плотной туче дыма и огня.
      Использовать противотанковые авиационные бомбы штурмовики корпуса научились еще до Курского сражения. Изобретенные инженером И. А. Ларионовым кумулятивные бомбы обладали сильным разрушающим действием.
      Наблюдая в бинокль за ходом событий, командир корпуса увидел, как к флагманскому самолету потянулись трассы "эрликонов". По левой плоскости поползло пламя, откуда-то сверху и сзади на подбитую машину свалился "мессершмитт", но был отсечен пушечным огнем. Горящий "ильюшин" тяжело плюхнулся на изрытую воронками поляну, и из кабины выпрыгнул летчик. Кинулся к стрелку - тот был мертв. И тут на посадку пошел второй самолет.
      На подбитом самолете с бортовым номером 11 оказался командир эскадрильи С. Пошивальников, на выручку командиру шел его ведомый А. Гридинский. Приказав летчику В. Потехину вести группу на свой аэродром, Александр забрал командира в кабину стрелка. Прямо перед носом фашистов он сделал короткий разбег и поднялся в воздух...
      Прикрывая штурмовиков в районе Черкасского, отличился летчик 516-го истребительного полка младший лейтенант М. Токаренко. Он лично сбил два "мессершмитта" и, израсходовав весь боекомплект, начал производить ложные атаки на фашистские истребители. Штурмовики успешно выполнили задание и возвратились без потерь.
      В тот же день на рассвете на штурмовку вражеских колонн, двигавшихся по шоссе Белгород - Обоянь, повел группу из двенадцати "ильюшиных" старший лейтенант М. Забненков. Ориентиры пути ему были хорошо известны полуразрушенная церковь в деревне Великомихайловка, телефонная линия от Корочи до самого Обоянского шоссе да голубая лента Северского Донца. Заместителем Забненкова в этом полете и ведущим второй шестерки был замполит полка майор С. Мельников.
      На подходе к цели группа сделала полукруг и вышла к объекту со стороны восходящего солнца.
      Бомбы, сброшенные экипажами Петрова, Пургина, Бойко, Опрышко, попали точно в цель, несколько вражеских машин, расползаясь по сторонам, вспыхнули.
      А вдали уже виднелась колонна танков, самоходных орудий, автомашин, за которыми стелился густой шлейф пыли.
      Ведущий развернулся в сторону колонны. Но тут по штурмовикам ударили зенитки, небо перечеркнули оранжевые трассы.
      О том, как развернулись события дальше, рассказал товарищам замполит полка майор Мельников.
      ...Забненков ощутил оглушительный удар. Его самолет накренило. Старший лейтенант попытался вывести "ил" из опасного крена, но тот все больше и больше валился набок. Запахло горелой краской и маслом.
      Приказав воздушному стрелку прыгать, Забненков связался по рации со своим заместителем:
      - Я горю! Ранен. Принимай группу!..
      Помочь ведущему было нечем. Его самолет трясло, из-под крыльев валил густой дым. Надо бы прыгать! Но там, внизу, - фашистские танки. И тогда Забненков направил горящую машину на эту колонну. Пронзительно засвистел ветер в продырявленных плоскостях, было видно, как от стремительного падения снесло фонарь. На месте движения вражеской техники поднялся столб дыма и огня. И едва утих грохот взрыва, новые бомбовые удары штурмовиков обрушились на врага...
      Группа выполнила задание, о чем майор Мельников доложил командиру полка Чернецову. На построении замполит рассказал о героической гибели старшего лейтенанта Забненкова. На следующий день штурмовики полка шли на боевое задание с надписью на борту: "Отомстим за Забненкова!"