Глава V.

Талана-Хилл

12 октября, холодным туманным утром, бурские лагеря в Сандспруйте и Фолкрюсте были свёрнуты и бюргеры выступили на войну. Примерно двенадцать тысяч, все верхом, с двумя батареями из восьми крупповских орудий каждая, они перешли в наступление с севера, рассчитывая позже соединиться с силами Оранжевой Республики и контингентом немцев и трансваальцев, которые должны были перейти границу Свободного Государства. Примерно за час до рассвета пушки начали движение, вслед за ними — стрелки, и первые лучи солнца упали на чёрную волнистую линию, исчезающую между холмами. Случайный свидетель говорит: «Их лица потрясали. По большей части они выражали решимость и упорство бульдога. Ни тени страха или неуверенности. В чем бы ни обвиняли бура, никто не скажет, что он трус или человек, недостойный клинка британца». Эти слова были написаны в начале кампании, а вся империя и теперь подпишется под ними. Если бы только эти люди желали быть нашими согражданами! Все золотые копи Южной Африки не стоят их самих.

Эти основные силы Трансвааля включали в себя коммандо из Претории (численностью 1800 человек), Хейделберга, Мидделбурга, Крюгерсдорпа, Стандертона, Ваккерстроома и Эрмело, а также республиканскую артиллерию. Великолепное, прекрасно огранизованное войско, экипированное лучшими орудиями, когда-либо появлявшимися на поле битвы. Кроме шестнадцати крупповских пушек, буры везли с собой два произведённых в Крезо тяжёлых шестидюймовых орудия, сыгравших очень важную роль в начальной части кампании. Помимо собственных коммандо, в бурскую армию входил ряд иностранных формирований из Европы. Большая часть немецкого корпуса находилась с силами Оранжевой Республики, но несколько сотен шли с севера. Было также голландское соединение человек в двести пятьдесят и ирландское — или, правильнее, ирландско-американское — такой же численности, они двигались под зелёным флагом и с арфой.

По общему мнению, бойцы делились на два разных типа. Одни — городские буры, понаряднее и, возможно, несколько ослабленные преуспеванием и цивилизацией, бизнесмены и специалисты, более живые и сообразительные, чем их сельские товарищи. Они чаще говорили на английском, чем на голландском, и, несомненно, многие — британского происхождения. А другие — самые опасные, как по количеству, так и по главным качествам, буры из вельда, загорелые, обросшие, бородатые фермеры, люди Библии и винтовки, впитавшие традиции собственной партизанской войны. Они, может быть, самые лучшие на земле прирождённые воины, меткие стрелки, охотники, привыкшие к ограничениям в пище и ещё более в удобствах. Их манеры и речь были грубы, однако, несмотря на все клеветнические и очень редкие правдивые неприятные подробности, этих людей вполне можно поставить рядом с самыми дисциплинированными армиями по гуманности и стремлению соблюдать правила войны.

Несколько слов о полководце этого замечательного воинства. Петрус Жубер, по рождению Капский колонист, то есть, как и Крюгер, наш соотечественник, из тех, кого несовершенные законы нового государства заставили сняться с места. В его жилах текла кровь французских гугенотов, облагораживающая любой народ, одаривая его рыцарством и великодушием, за что его уважали и любили даже противники. Он проявил себя одарённым командиром во время многочисленных локальных конфликтов и британской кампании 1881 года. В отстаивании независимости Трансвааля он был исключительно последователен, не принимал должностей от британцев, как это делал Крюгер, всегда оставаясь непримиримым. Высокий и крепкий, с холодными серыми глазами и жёстким ртом, наполовину скрытым густой бородой, он давал прекрасный пример солдатам, которыми командовал. Ему шёл шестьдесят пятый год, и огонь юности, как утверждали некоторые бюргеры, угас в нем, однако он был опытен, хитроумен и сведущ в военном деле, не стремительный и блестящий, а неторопливый, уравновешенный, основательный и непоколебимый.

Кроме этой северной армии, на Наталь выступали ещё два формирования бюргеров. Одно, включающее коммандо из Утрехта и районов Свазиленда, сосредоточилось у Врайхейда на фланге британской позиции в Данди. Другое, много крупнее (по всей вероятности, не менее шести-семи тысяч человек), состояло из контингента Оранжевой Республики и трансваальского корпуса, вместе с немцами Шиля. Они двигались через ущелья Тинтва-Пасс и Ван-Реенс-Пасс, пролегающие через зловещую гряду Дракенсберг и выходящие на плодородные равнины Западного Наталя. Общая численность, по всей вероятности, составляла от двадцати до тридцати тысяч человек. По многочисленным отзывам, все буры были настроены исключительно воинственно и абсолютно убеждены, что перед ними лежит дорога лёгкой победы и ничто не может преградить им путь к морю. Если британские командиры недооценивали своих противников, то существуют достаточные свидетельства, что эта ошибка была взаимной. Теперь несколько слов о диспозиции британских сил. Говоря о ней, следует иметь в виду, что сэр Джорж Уайт, хотя и являлся командующим, прибыл в страну незадолго до объявления войны — таким образом приготовления легли на плечи генерала Пенна Саймонса, которому оказывали помощь (или мешали) советы местных политических властей. Основной рубеж расположили в Ледисмите, а передовой пост мощно укрепили в Гленко, в восьми километрах от станции Данди и шестьдесяти пяти от Ледисмита. Причину такого опасного распыления сил объясняло желание обеспечить безопасность обоих концов биггарсбергского отрезка железной дороги, а также прикрыть важные каменноугольные копи этого района. Выбранные позиции и в том и в другом случае, казалось, демонстрировали отсутствие у британского командующего представления о количестве и мощности бурских пушек, поскольку каждая была выгодна для обороны от ружейного огня и уязвима для артиллерийского обстрела. В Гленко особенно бросалось в глаза, что орудия, размещённые на вершинах холмов, сделают (как это и случилось) позицию непригодной для обороны. Этот удалённый форт держали 1-й Лестерский, 2-й Дублинский фузилерский и 18-й гусарский полки, 1-й стрелковый батальон с тремя ротами конной пехоты и три батареи полевой артиллерии — 18-я, 67-я и 69-я. 1-й королевский ирландский фузилерский полк двигался им на усиление и прибыл до начала первой атаки. В целом гарнизон Гленко состоял примерно из четырех тысяч человек.

Главные силы армии находились в Ледисмите. Они включали 1-й Девонский, 1-й Ливерпульский, 2-й Гордонский шотландский и 1-й Глостерский полки, 2-й полк Королевских стрелков и 2-ю стрелковую бригаду, впоследствии усиленные Манчестерским полком. Кавалерию составляли 5-й драгунский гвардейский и 5-й уланский полки, подразделение 19-го гусарского полка, натальские карабинеры, натальская конная полиция и пограничный полк конных стрелков, позже к ним присоединился Имперский полк лёгкой кавалерии — прекрасное соединение, сформированное в основном из эмигрантов Ранда. Артиллерию представляли 21-я, 42-я и 53-я батареи полевой артиллерии, 10-я батарея горной артиллерии, Натальская полевая артиллерия (орудия её не соответствовали задачам) и 23-я рота инженерных войск. Все войска, общей численностью примерно восемь-девять тысяч человек, находились под непосредственным командованием сэра Джоржа Уайта и сэра Арчибальда Хантера (только что приехавшего из Судана), и генералов Френча и Яна Гамильтона в качестве помощников.

Первый удар буров, таким образом, должен был пасть на 4000 человек. Если бурам удастся их подавить, перед ними будут ещё 8000, которых придётся разбить или блокировать. И если это произойдёт, то кто же окажется между бурами и морем? — Несколько отрядов местных волонтёров, Дурбанский полк лёгкой пехоты в Коленсо и Натальский полк королевских стрелков с несколькими полками военно-морских волонтёров в Эсткорте. При силах буров и их мобильности необъяснимо, как вообще спасли колонию. Мы, буры и англичане, одной крови, и это продемонстрировали наши неудачи. Сверхсамонадеянность с нашей стороны предоставила бурам шанс, а сверхсамонадеянность буров не позволила им немедленно его использовать. Что прошло, то никогда не повторится.

Война началась 11 октября. 12 октября бурские войска перешли границу, и на севере, и на западе. 13 октября они оккупировали Чарльстаун в верхнем углу Наталя. 15 октября буры подошли к Ньюкаслу, более крупному городу, примерно в двадцати пяти километрах от границы. Наблюдатели с крыш домов увидели, что выползающие из ущелий покрытые парусиной воловьи повозки растягиваются нескончаемо, и поняли — это не вылазка, а вторжение. В тот же день в британскую штаб-квартиру поступили донесения о наступлении с западного направления и о передвижении с реки Буффало на восток. 13 октября сэр Джордж Уайт предпринял разведку боем, но в соприкосновение с противником не вступил. 15 октября на одной из дорог для перегона скота через реку Буффало окружили и захватили шесть натальских полицейских. 18-го в Актон-Хоумсе и Бестерс-Стейшне наши конные дозоры обнаружили бурских разведчиков — фоортреккеров[26] из армии Оранжевой Республики. В тот же день доложили об отряде из Хаддерс-Спруйта, в одиннадцати километрах к северу от лагеря Гленко. Туча надвигалась, гроза была близка.

Через два дня, ранним утром 20 октября, войска наконец сошлись. Задолго до рассвета, в половине четвёртого утра, на перекрёстке дорог из Лендсмена и Вантс-Дрифтса коммандо из Доорнберга обстреляли и заставили отступить сторожевую заставу конной пехоты. Были высланы вперёд две роты Дублинских фузилеров, а в пять часов прекрасного, но туманного утра все силы Саймонса находились под ружьём, зная, что на них наступают буры. Одетые в полевую форму солдаты стояли длинными узкими шеренгами, пристально всматриваясь в изгибы седловин холмов к северу и востоку от них, напрягая глаза, чтобы увидеть врага. Почему эти самые седловины не были заняты нашими людьми? Это полная тайна. В ложбине на одном фланге находились 18-й гусарский полк и конная пехота. На другом — восемнадцать неподвижных орудий, взятых на передок и готовых к передвижению, а также лошади, которые беспокойно били копытом в сыром утреннем воздухе.

А потом вдруг — может, уже они? Офицер с оптической трубой показал рукой. Ещё и ещё один офицер обращают надёжные полевые бинокли в том же направлении. Но вот уже и солдаты видят — по шеренгам побежал лёгкий шёпот интереса.

Впереди поднимались склоны холма оливкового цвета — Талана-Хилл. Вершина его имела круглую форму. Туман рассеивается — изгиб чётко выступил на прозрачной лазури утреннего неба. Там, примерно в четырех-пяти километрах, появилось несколько чёрных точек. Ровную кромку горизонта нарушили движущие фигурки. Они собрались вместе, снова разошлись и затем…

Дыма не было, но раздался протяжный гул, перерастающий в резкий вой. Снаряд прожужжал над солдатами, как огромная пчела, и плюхнулся в мягкую землю за ними. Потом другой — и ещё один — и ещё. Но обращать на них внимание времени нет: только склон горы — и там враг. Так что снова туда, по доброй старой геройской тактике британского солдата! Бывают ситуации, когда, наперекор науке и книжному знанию, лучший план — это самый дерзкий план, и надёжнее немедленно вцепиться врагу в горло, рискуя оказаться разбитым до того, как тебе удастся до него добраться. Кавалерия рванулась в обход врага по левому флангу. Орудия двинули во фронт, развернули и открыли огонь. Пехота выступила в направлении Сандспруйта через небольшой городок Данди, где женщины и дети приветствовали солдат, стоя у дверей и окон. Решили, что гору легче взять с той стороны. Лестерский полк и одну батарею полевой артиллерии — 67-ю — оставили на месте оборонять лагерь и охранять ньюкаслскую дорогу на запад. В семь часов все было готово к атаке.

К этому времени уже выяснилось два важных в военном отношении факта. Во-первых, бурские снаряды ударного действия бесполезны на мягкой земле, потому что практически не взрываются. Во-вторых, бурские пушки могут стрелять дальше наших обычных пятнадцатифунтовых полевых орудий, являвшихся, может быть, единственным видом британского вооружения, которому мы были готовы доверять. Две батареи, 18-ю и 69-ю, выдвинули ближе, сначала на 3000, а затем на 2300 метров, на этом расстоянии быстро подавили артиллерию на холме. Открыли огонь орудия на другой высоте, восточнее Талана-Хилл, но с ними тоже справилась 13-я батарея. В 7 часов 30 минут пехоте отдали приказ наступать. Она пошла в атаку расчленённым строем, разомкнутым на десять шагов. Дублинские фузилеры составляли первую цепь, Королевские стрелки — вторую, Ирландские фузилеры — третью.

Первую тысячу метров британцы двигались по открытому пастбищу; ещё далеко, и жёлто-коричневая форма сливается с высохшим вельдом. Потери начались у леса, находившегося на середине длинного склона горы. Лиственницы росли на несколько сотен метров в ширину и примерно на столько же в глубину. С левой стороны леска, то есть слева от наступающих войск, перпендикулярно горе шло длинное высохшее русло или ложбина, скорее проводник для пуль, чем прикрытие. Огонь был таким плотным, что и в лесу, и в ложбине солдатам пришлось залечь. Офицер Ирландских фузилеров рассказывал, что, когда он пытался срезать ремень с упавшего рядового, бритву, одолженную ему для этой цели раненым сержантом, тут же выбило из его руки. Доблестный Саймонс, отказавшийся спешиться, получил пулю в живот и упал с лошади смертельно раненый. С поразительным мужеством он навлекал на себя огонь врага не только тем, что остался на лошади, но и тем, что всю операцию его сопровождал ординарец с красным флажком части. «Они взяли высоту? Они уже там?» — постоянно спрашивал он, когда его, истекающего кровью, несли в тыл. У кромки леса полковник Шерстон закрыл глаза Саймонса.

С этого момента сражение стало солдатским не меньше, чем Инкерман[27]. Под покровом леса смельчаки из трех формирований выступили вперёд, и у первых деревьев оказались солдаты самых разных частей. Сложность различать конкретные полки, когда все одеты одинаково, сделала невозможным в разгаре битвы сохранять даже подобие строя. Огонь был таким плотным, что на какое-то время наступление захлебнулось, но 69-я батарея, стреляя шрапнелью на 1400 метров, подавила ружейный огонь, и примерно в половине двенадцатого пехота вновь смогла пойти в атаку.

За лесом находилось открытое пространство — пастбище в несколько сотен метров шириной, огороженное стеной из нетесаных камней. Под прямым углом к нему в направлении леса шла другая стена. Буры простреливали открытое место, но стена впереди, казалось, была свободна, противник держал холм[28] над ней. Чтобы не попасть под перекрёстный огонь, солдаты по одному бежали к стене напротив, под стеной, прикрывающей их справа. Здесь была вторая долгая остановка, солдаты подтягивались снизу и стреляли через стену и в щели между камнями. Дублинские фузилеры, находясь в более сложном положении, не могли подниматься так же быстро, как другие, поэтому тяжело дышавшие напряжённые солдаты, скопившиеся под стеной, в большинстве своём были Королевские стрелки и Ирландские фузилеры. В воздухе носилось столько пуль, что казалось, будто по другую сторону этого укрытия выжить невозможно. Двести метров отделяло стену от вершины копьё. Но, как бы там ни было, чтобы выиграть сражение, эту высоту следовало взять.

Из беспорядочной цепи прижимающихся к земле людей с криком выскочил офицер, десяток солдат перепрыгнули стену и последовали за ним. Это был капитан Коннор из Ирландских фузилерского полка, его отвага увлекла за ним не только его подчинённых, а также несколько Королевских стрелков. Половина его маленького отряда смельчаков полегла (сам он, увы! умер той же ночью), однако им на смену пришли другие такие же отважные командиры. «Вперёд, солдаты, вперёд!» — крикнул Нуджент из Королевских стрелков. Уже три пули впились в его тело, но он продолжал тащить себя вверх по усеянному камнями склону горы. Кто-то бросился за ним, потом ещё, и уже со всех сторон побежали, припадая к земле и пронзительно крича, одетые в полевую форму фигуры, а с тыла рванулось подкрепление. Один раз их накрыла шрапнель собственной артиллерии, что удивительно, ведь дальность составляла около 2000 метров. Именно здесь, между стеной и вершиной, полковник Ганнинг из Королевских стрелков и много других мужественных солдат встретили смерть, одни от собственных снарядов, другие от вражеских, но буров перед ними становилось все меньше, и волнующиеся наблюдатели с равнины увидели, как на вершине машут шлемами и поняли — все в порядке.

Однако следует признать: эта победа была пирровой. Мы взяли гору, но что мы получили с ней? Орудия, которые подавила наша артиллерия, с холма отвели. Считают, что Лукас Мейер, захвативший высоту, имел под своим началом около 4000 человек. В них входили и люди Эразма, проводившие незначительные ложные атаки против британского фланга. Если исключить уклонявшихся от борьбы, на высоте, было, вероятно, не больше тысячи реальных бойцов. Из них примерно пятьдесят погибли и сто получили ранения. Британцы непосредственно на Талана-Хилл потеряли 41 человека убитыми и 180 ранеными, и среди убитых много таких, без кого армии обходиться нелегко. В этот день погибли доблестный, но неосторожный Саймонс, Ганнинг из Королевских стрелков, Шерстон, Коннор, Гамбро и другие великолепные солдаты.