Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Публицистика 1884—1900 гг

ModernLib.Net / Публицистика / Дойл Артур Конан / Публицистика 1884—1900 гг - Чтение (стр. 4)
Автор: Дойл Артур Конан
Жанр: Публицистика

 

 


Ваш верный слуга, джентльмены,

А. Конан-Дойл

Дюнард, Грандж-Лоун, Эдинбург, 24 сентября 1900 года.

Доктор Дойл и «Реформ-клуб»

«Дэйли кроникл»

28 сентября 1900 г.

Сэр! Только что я прочел опубликованное Вами письмо некоего джентльмена, не удосужившегося подписаться собственным именем, письмо, смысл которого состоит в том, что я, будто бы, нарушил принципы «Реформ-клуба», выставив свою кандидатуру от либерал-юнионистов и приняв поддержку консервативной части электората.

До сих пор у меня складывалось впечатление, что среди членов «Реформ-клуба» либерал-юнионистов никак не меньше, чем радикалов. Мне, кроме того, ничего не известно о существовании предписаний, которые препятствовали бы им баллотироваться в Парламент и получать поддержку с какой бы то ни было стороны.

Если бы нечто подобное имело здесь место, на что и намекает Ваш корреспондент, я, конечно, безоговорочно согласился бы с решением совета клуба по этому вопросу.

Искренне Ваш,

А. Конан-Дойл

27 сентября.

Доктор Дойл и его работа в Южной Африке

«Скотсмен»

3 октября 1900 г.

Милостивый Государь!

Насколько мне стало известно, во время встречи у сэра Льюиса Мак-Айвора прошлым вечером кто-то заметил, касаясь моей работы в Южной Африке, что я отправился туда «из деловых соображений».

Я никогда не стал бы сам поднимать эту тему, но поскольку такое заявление прозвучало, позвольте мне заявить, что за работу там я не получил ни шиллинга, и считаю, что посвятил ее своей стране. Моя поездка не только не принесла мне доходов, но и обошлась в двести фунтов. Неловко обременять читателя этими личными деталями, но не я заговорил об этом первым.

Ваш, и т. д.,

А. Конан-Дойл

Отель «Олд Уэверли».

Южный округ Дублина

«Айриш таймс»

3 октября 1900 г.

Сэр! Позвольте мне, ирландцу, проживающему за пределами Ирландии, сказать слово о кандидатуре мистера Планкетта и о противодействии, которое ему оказывается. Любому стороннему наблюдателю ясно, что в течение многих лет Ирландия нуждается в центристской партии, свободной от всяких религиозных и политических разногласий, готовой протянуть руку как левым, так и правым, и таким образом дать со временем любому ирландцу (независимо от того, живет ли он на севере или на юге) возможность почувствовать, что у него есть родина, общая для всех ее граждан, которым нет причин разъединяться на два лагеря. Поменьше бы нам религиозного догматизма и политической озлобленности с обеих сторон — тогда, возможно, Ирландия смогла бы объединиться на основе идей национального единства и долга перед Империей.

Создание такой партии представляется мне насущнейшей необходимостью нашей политической жизни. Мистер Горас Планкетт — один из тех, кто в последние годы выступал за ее создание: он понимает важность компромиссов, предполагающих, что ирландцы любого вероисповедания должны, отринув мелкие разногласия, взглянуть друг на друга, как братья; только в этом случае страна может прийти к миру и процветанию.

Создание организации, которая объединила бы разумных и трезвомыслящих людей, способных живой стеной встать между изуверами-фанатиками с обеих сторон, представляется серьезной задачей. Будучи кандидатом в Парламент от юнионистов, я тем не менее опечален узколобой нетерпимостью ирландских юнионистов, препятствующих продвижению кандидатуры человека, который более чем кто-либо из ныне живущих ирландских политиков мог бы принести пользу своей стране. Заняв такую позицию, они лишатся поддержки людей, которые, подобно мне, не столько заинтересованы в победе своей фракции, сколько всей душой желали бы видеть Ирландию богатой и счастливой частью Империи, созданной не в последнюю очередь при участии ирландского мужества и ирландского интеллекта.

Искренне Ваш,

А. Конан-Дойл

Андершоу, Хайндхэд, Хаслмир.

Доктор Конан-Дойл и католическая церковь

«Скотсмен»

15 октября 1900 г.

Милостивый Государь!

Мне пришлось подождать, пока не спадет ажиотаж вокруг избирательной кампании, прежде чем адресовать Вам это письмо в надежде, что Вы поможете мне таким образом обратиться к избирателям центрального района по поводу недавней предвыборной гонки.

Наверняка те, кто следил за событиями в этом избирательном округе, помнят, как утром в день выборов на стенах появились триста плакатов, утверждавших, будто бы я — папский заговорщик и эмиссар иезуитов, призванный вести подрывную работу среди прихожан-протестантов. Нет сомнения в том, что эти плакаты, встречавшие рабочих, когда те утром шли на работу, нанесли мне значительный ущерб. Если я добавлю, что оказавший решающее влияние на ход выборов плакат не содержит в себе ни слова правды, то станет ясно, что инцидент являет собой пример вопиющего общественного скандала. В самый последний момент, когда не оставалось времени для опровержения с моей стороны, избиратели оказались вдруг под воздействием злобного и клеветнического заявления.

Я никогда не стал бы афишировать свои религиозные взгляды, но тема была поднята настолько недвусмысленно, что теперь этого невозможно избежать. Позвольте мне раз и навсегда прояснить свою позицию.

Я не являюсь последователем Римской католической церкви; более того, не был им со школьной скамьи. В течение двадцати лет я страстно выступал в поддержку полной свободы совести и считаю, что любая заскорузлая догма недопустима и в сущности антирелигиозна, поскольку голословное заявление она ставит, вытесняя логику, во главу угла, чем провоцирует озлобленность в большей степени, нежели любое иное явление общественной жизни. Нет, наверное, ни одной книги, в которой я не пытался бы выразить это свое убеждение; одна из них — «Письма Старка Мунро» — целиком посвящена этой теме.

Если я добавлю, что посещаю в Лондоне церковь мистера Войзи на Своллоу-стрит, то станет очевидно, насколько терпим я в своих религиозных взглядах, основывающихся на почтительном теизме, а не на учении той или иной секты. Думаю, самый благоприятный с точки зрения счастья человечества ход развития религиозной мысли в будущем состоит в том, чтобы представители различных вероисповеданий обратили свое внимание на имеющуюся между ними общность вместо того, чтобы делать упор на разделяющие их догматические и ритуальные элементы, к сути христианства не имеющие никакого отношения.

Вот и все о предмете, к обсуждению которого мне не хотелось бы возвращаться. Мои давние связи с католической церковью не оставили во мне никаких горьких чувств по отношению к этому глубокоуважаемому институту, в рядах которого состоят самые благочестивые люди из тех, что встречались мне на жизненном пути. Вспоминая собственный опыт недавнего прошлого, я могу достаточно ярко представить себе, каким клеветническим напалкам они подвергаются. Но каждый человек несет в себе собственные душу и разум; руководствуясь их зовом, он и должен идти вперед. Этот прямой путь открылся передо мной с той поры, как я оставил позади детские годы.

Таковы мои религиозные убеждения; пусть теперь читатели сами судят, насколько несправедливы были обвинения, использованные в этих оскорбительных плакатах. В высшей степени авторитетные источники проинформировали меня о том, что недавно принятый Закон о противоправных действиях от 1895 года предоставляет мне реальный способ юридического воздействия на нарушителей. Однако, как бы ни наказали теперь человека, несущего ответственность за появление плакатов, ничего этим уже не исправишь. Я предпочел бы огласить факты в надежде, что это само по себе предотвратит повторение столь вопиющего безобразия.

Искренне Ваш,

А. Конан-Дойл

«Реформ-клуб», Лондон, 13 октября 1900 года.

Выборы в Южном Дублине

«Таймс»

18 октября 1900 г.

Сэр! Позвольте мне, человеку ирландского происхождения, живущему за пределами Ирландии, который много сделал для юнионизма в ходе последних выборов, в нескольких словах поделиться впечатлениями от выборов в Южном Дублине.

Главное, в чем нуждается Ирландия (и это — необходимое условие улучшения здесь ситуации) — образование центристской партии, которая была бы в равной степени далека от узкопровинциального патриотизма Юга и нетерпимости Севера.

В настоящее время остров остается разделенным на два враждующих лагеря; их образуют силы, которые никогда не смогут прийти к соглашению из-за расовых, религиозных и социальных разногласий. Пока дело обстоит таким образом, каждый государственный акт будет разменной картой в игре соперничающих группировок, и трудно надеяться, что законодательные инициативы могли бы улучшить положение дел.

Но самый никудышный путь к примирению — это Гомруль[5], потому что тогда под одним потолком весь антагонизм, раздирающий обе стороны, сконцентрируется в мощную силу. Плохо, когда враги потрясают кулаками с разных концов острова, но будет еще хуже, если они начнут это делать, сидя за одним столом.

Главное, что необходимо для улучшения ситуации, это создание партии здравомыслящих, умеренных политиков, сердца которых наполнены тем духом истинного ирландского патриотизма, который подавляет религиозные и расовые предрассудки ради служения святой и великой цели: процветанию страны и примирению между ирландцами, с незапамятных времен раздираемых враждой. Такую партию составили бы люди, которым были бы чужды забота исключительно о собственных интересах, фанатизм и нетерпимость (неважно, какого толка, протестантского или католического); люди, в равной степени приверженные интересам своей родины и благосостоянию Империи, в создание которой было вложено так много ирландского мужества и ирландского интеллекта. Такая партия, будь она создана, вскоре смогла бы уравновесить враждующие фракции и оказать на каждую из них сдерживающее влияние. Она могла бы привлечь в свои ряды благоразумных и просвещенных людей из всех слоев общества. Мне кажется, достаточно было бы создать ядро, и эта партия тут же разрастется до гигантских размеров, потому что трудно поверить, что Ирландия — единственная страна мира, населенная исключительно экстремистами. Наверняка существует и большая прослойка умеренных политиков; остается лишь найти средства, с помощью которых они смогли бы о себе заявить.

С развитием и ростом этой прослойки связаны, как мне кажется, все лучшие надежды на будущее нашей страны; на заживление раны, которая постоянно вытягивает соки из организма Империи. Появление кандидатуры мистера Планкетта — человека, который всегда был патриотом и никогда экстремистом, — предоставляет нам идеальную возможность для создания такого ядра. Он для Ирландии сделал больше, чем все ее крикливые провокаторы. У мистера Планкетта глубокий ум и большое сердце: благодаря этому он, находясь в гуще фракционных схваток, не теряет из виду интересы страны в целом. Именно он сможет найти те необходимые компромиссы, которые следует предпринять умеренной партии; для осуществления таких шагов потребуется благоразумие совершенно непредвзятого политика. Он позволит наконец успокоиться старым ранам, потому что стремление бередить их беспрестанно и есть непосредственная причина всех ирландских невзгод. На пост Секретаря он пригласит ирландца, отличающегося компетентностью, вне зависимости от его религиозных или политических убеждений. Он проголосует за создание Университета, в котором молодежь будет воспитываться в духе преобладающей в Ирландии религиозной доктрины, даже в том случае, если он сам таковую не разделяет. Он сумеет организовать маслобойное дело, интересуясь при этом политическими взглядами фермеров ничуть не больше, чем мировоззрением коров, и действуя исключительно в интересах процветания национальной экономики. Это был бы идеальный претендент на роль лидера центристской партии; такого человека в равной степени ждут и Ирландия, и Империя.

Однако в Дублине этот человек потерпел поражение — при попустительстве наших самых влиятельных средств формирования общественного мнения; последние тут же сделали вывод о том, что правительственный нейтралитет себя не оправдал и что мы оказали недостаточную поддержку Юнионистской партии Ирландии.

Будучи сам в сложившейся ситуации убежденным юнионистом, я все же считаю, что причина происшедшего — в том, что сами ирландские юнионисты использовали методы, которые шокировали даже их самых горячих сторонников, продемонстрировав при этом полное отсутствие объективного, государственного взгляда на суть ирландской проблемы. Примером такого извращенного мышления может служить письмо человека, назвавшегося «ирландским лойялистом», который в Вашем сегодняшнем номере осуждает мистера Планкетта за то, что в ходе заседаний последнего состава Парламента он дважды голосовал в поддержку мер, предлагавшихся националистами.

Означает ли это, что каждый парламентарий должен непременно сверяться со мнением своей партии? Что он должен сопротивляться принятию даже самого разумного предложения в том случае, если оно исходит от враждебной фракции? Жалкое зрелище являет собой политик в представлении автора подобной жалобы.

О твердости позиции мистера Планкетга лучше всего свидетельствует тот факт, что он выдержал нападки такого фанатика, как мистер Дэвитт, с одной стороны, и ультра-оранжистов, с другой. Подобная эпитафия на могильном камне сделала бы честь любому ирландцу.

Искренне Ваш,

А. Конан-Дойл

Андершоу, Хайндхэд, Хаслмар, 17 октября.

Доктор Дойл о раннем закрытии магазинов

«Гроусерз эссистант»

1 ноября 1900 г.

Сэр! Отвечая на Ваш запрос от 25 числа, сообщаю, что буду рад принять делегацию, о которой Вы говорите, практически в любой день между пятью и шестью часами вечера.[6]

Я очень интересуюсь проблемой сокращения рабочего дня работников торговли, поскольку уверен: в стране, где нет обязательной воинской службы, физическое состояние и здоровье граждан может быть гарантировано лишь повсеместным сокращением рабочего дня и частыми выходными.

Лично я считаю, что эта цель не может быть достигнута исключительно законодательными инициативами, но, полагаю, регулярное освещение этого вопроса и постоянная деятельность в русле народного просвещения сами по себе способны создать непобедимую силу, перед которой не устоят противники прогресса в этом направлении.

Искренне Ваш,

А. Конан-Дойл

Уроки южноафриканской войны (1)

«Таймс»

1 ноября 1900 г.

Милостивый Государь!

Я прочел опубликованное Вами письмо полковника Лонсдэйла Хэля, который выражает несогласие с моими взглядами на военную реформу. Могу заверить его в том, что не имею ни малейшего желания «учить» профессиональных военных, и хотел бы лишь одного — возможности вести свободную дискуссию по военным вопросам. Недопустимо, чтобы от доводов гражданского человека отмахивались проставлением после них единственного комментария: «(sic)».

Я думаю, полковник Лонсдэйл Хэль весьма недооценивает мужество своих соотечественников, если опасается, что мы не сможем противостоять вторжению извне, не имея внутри страны профессиональной армии, призванной противостоять агрессору. Маленькая Швейцария находится в окружении четырех великих военных держав, и тем не менее в течение столетий сохраняет свою независимость. В своей оборонной стратегии она полагается исключительно на милицейские подразделения, но даже Германия должна рассматривать нападение на нее как очень сложную военную операцию. В Южной Африке мы и сами убедились в том, как трудно одолеть подразделение внутренних войск численностью лишь в 50 тысяч человек.

Итак, основная идея плана, обрисованного мною в последней главе «Великой бурской войны», состояла в том, что число стрелков в пределах страны должно быть доведено до миллиона и что следует обеспечить им сильную артиллерийскую поддержку. Численность войск агрессора, несомненно, будет ограничена, и он не избежит трудностей, связанных с транспортировкой и снабжением. С одной стороны, неприятель будет лишен возможности совершать фланговые маневры, сталкиваясь с силой, противостоящей его продвижению, с другой — не решится на серию лобовых ударов, следствием которых могли бы стать большие потери в живой силе. В то же время он вынужден был бы либо продвигаться вперед, либо готовиться к голоду. Мне трудно представить себе ситуацию, в которой может оказаться такая армия, и должен повторить — рискуя навлечь на себя неудовольствие полковника Лонсдэйла Хэля, — что опасность вторжения извне, которой нас пугают, — дело прошлого.

Скептики возразят: миллион стрелков, дескать, невозможно призвать под ружье. В случае необходимости можно было бы сделать это в принудительном порядке, расширив действие Закона о внутренних войсках; мне кажется, подобные меры не встретят особого общественного противодействия, если заранее воззвать к патриотическим чувствам народа. Не исключено, что эта цель может быть достигнута и без всякого принуждения.

Помимо внутренних войск и добровольческих соединений у нас имеется огромный источник невостребованной военной силы: огромная масса населения, представители которой с радостью научились бы владеть винтовкой, но не могут присоединиться к организованным подразделениям волонтеров. Крестьяне большинства наших деревень совершенно не в состоянии стать добровольцами, но с радостью уделяли бы по два часа каждый субботний вечер обучению стрельбе — при наличии соответствующих возможностей.

Но создание такого движения нуждается в поощрении со стороны правительства. Последнему предстоит назначить инспекторов, которые будут разосланы во все концы страны, чтобы обсудить с местными властями вопрос открытия местных стрельбищ; при этом правительство обязано не продать, а дать винтовку каждому мужчине, который проявит готовность вступить в клуб и научиться стрелять.

Почти повсюду можно найти площадки, подходящие для открытия стрельбища длиной 200 ярдов; мужчина, научившийся хорошо стрелять из современной винтовки с низкой траекторией полета пули, будет полезен в любом бою, как ближнем, так и дальнем. Там, где нет возможности разбить стрельбища, можно использовать трубки Морриса и с их помощью проводить обучение пользованию огнестрельным оружием.

В настоящее время сам я как раз занят строительством полигона в Хайндхэде — по примеру того, что был создан в Гилфорде моим другом мистером Сейнт-Лоу Стречи. Я уверен, что не испытаю недостатка в желающих стать членами клуба и что скоро мы сможем организовать местное подразделение стрелков-любителей из числа мужчин, которые по тем или иным причинам не могут поступить в добровольческие соединения. Если бы такое движение распространилось по всей стране, набрать миллион бойцов местной самообороны не составило бы труда. Согласен, это будут не слишком умелые новобранцы, но отряды их будут сильны числом и духом. Мне кажется, главный урок, который преподала нам бурская война, состоит в необходимости осознать простой факт: храбрый человек с хорошей винтовкой очень скоро становится непобедимым солдатом.

Что же касается остальных деталей того же плана, то не стану их перечислять — просто всем интересующимся порекомендую вернуться к той главе, где об этом рассказывается подробно. Суть сказанного состоит в следующем: профессиональная армия должна быть сокращена и состоять из военнослужащих, которые бы лучше оплачивались, получали более квалифицированную подготовку (особенно в том, что касается искусства стрельбы) и использовались исключительно для защиты наших интересов на внешних границах Империи, поскольку жители острова прекрасно способны позаботиться о себе.

Преимущество тут состоит в том, что в случае столкновения с противником мы будем иметь высокоэффективную военную силу, избежав таких затрат, какие несем сейчас, когда постоянно кормим и содержим огромные, никому не нужные войска. При этом в нашем распоряжении будет резерв, из которого мы в любой момент сможем составить многочисленную армию — большую, чем позволяет нам иметь существующая система. Я думаю, все это может быть осуществлено исходя из обрисованных мною принципов, но, понимая, что рассуждаю как дилетант, очень хотел бы подвергнуться профессиональной критике, доброжелательной или нет — неважно.

Что же до Имперской легкой кавалерии, которая представляется мне главной силой армии будущего, то полковник Лонсдэйл Хэль вправе называть бойца такого подразделения как ему будет угодно — кавалеристом или конным пехотинцем. Это не имеет никакого значения (майор Кэрри Дэвис, собравший такой отряд, называет своих воинов конными пехотинцами); главное тут — чтобы своим основным оружием они считали винтовку и были готовы вести бой на земле. Для меня было новостью узнать, что некая спешенная кавалерия поднялась на возвышенность Эландс-лаагте вместе с Имперской легкой конницей, но это также к обсуждаемому вопросу не имеет отношения.

Искренне Ваш,

А. Конан-Дойл

«Реформ-клуб», Пэлл-Мэлл.

Уроки южноафриканской войны (2)

«Таймс»

6 ноября 1900 г.

Сэр! Не хотелось бы беспокоить Вас снова, но может быть, Вы позволите мне сказать несколько слов в ответ на письмо «Кустоса» и второе письмо полковника Лонсдэйла Хэля.

Совершенно ясно, что «Кустос» прочел мое письмо, не ознакомившись со статьей, к которой оно всего лишь является приложением. У него сложилось впечатление, будто я предлагаю создать исключительно оборонительную армию. Достаточно обратиться к последней главе моей «Великой бурской войны», чтобы увидеть обратное. Я утверждаю, что наша регулярная армия должна обрести максимальную эффективность, став самой оснащенной, подготовленной и обученной армией в мире. Все это, на мой взгляд, может быть достигнуто сокращением вдвое ее численности, двукратным повышением жалования и сведением ее основной функции к защите внешних рубежей Империи. При такой системе средства, затраченные на питание, транспортировку и оплату каждого военнослужащего, не будут выброшены, на ветер. В случае военной опасности у нас не возникнет необходимости оставить дома 92 тысячи человек в силу их неподготовленности к участию в активных боевых действиях. Сэкономив на оплате и содержании этих бесполезных подразделений, мы сможем поднять остальные войска до высочайшего уровня. Таким образом «Кустос», если он действительно возомнил, будто я выступаю за создание оборонительной армии, просто неправильно меня понял.

Однако, отрядив эти хорошо оснащенные силы на защиту внешних границ Империи, мы должны принять меры против возможного вторжения извне на нашу внутреннюю территорию. Было бы полезно — как для всей страны, так и для каждого ее гражданина, — если бы последний понял, что не должен целиком полагаться на других и обязан защитить себя сам. Я вижу несколько аргументов против введения всеобщей воинской обязанности и ни одного — против обязательного обучения стрелковому искусству, если, конечно, честные власти всерьез займутся созданием стрельбищ. Я уверен, что без всякого принуждения можно призвать под ружье очень большое количество стрелков помимо тех, что будут задействованы в отрядах волонтеров и милиции. Не сомневаюсь, что, имея такие силы и мощную артиллерию, мы сможем освободить регулярную армию для ведения наступательных боевых действий.

Жаль, что одно из моих предложений было понято полковником Лонсдэйлом Хэлем превратно. Должно быть, я сформулировал свою мысль слишком свободно. Я не имел в виду, что, пустив неприятеля на нашу территорию и не оказав ему сопротивления, мы сможем затем отбить его наступление; я хотел сказать, что в таких условиях временная утрата контроля над морскими границами при отсутствии регулярной армии не окажется фатальной — если в стране найдется миллион мужчин, умеющих пользоваться винтовкой. Я по-прежнему придерживаюсь этого мнения.

Полковник Лонсдэйл Хэль полагает, что подавить сопротивление бурских внутренних войск труднее, чем смять соответствующие английские подразделения, потому что там нам пришлось иметь дело с огромными территориями. Его доводы представляются мне не слишком серьезными. Действительно, нашим людям и обозам со снаряжением приходилось преодолевать большие пространства. Однако, прибыв на место, мы тут же нашли дружественную поддержку, пользуясь которой получили возможность организовать свои силы и перейти в наступление — при поддержке отрядов из местного населения численностью в 15 тысяч человек. Высадившись в Англии, агрессор окажется под огнем наших стрелков и не получит никакого плацдарма кроме того, который сумеет сам для себя отвоевать. Я думаю, военное вторжение в Англию станет операцией несравненно более трудной, даже невозможной — если на пути его встанет организованное вооруженное население.

С извинениями за частое появление на Ваших страницах,

А. Конан-Дойл

«Реформ-клуб», Пэлл-Мэлл.

Мистер Дойл и реформа армии

«Вестминстер газетт»

12 ноября 1900 г.

Сэр! Ваш критик, великодушно снизошедший до оценки моей книги «Великая бурская война», утверждает, будто бы мой план реорганизации армии состоит в том, чтобы создать хорошо обученные войска численностью в 100 тысяч человек для защиты домашних территорий, и задает уместный в таком случае вопрос: каким же образом будет тогда осуществляться защита Империи?

Выдвинутый мною план подразумевает нечто совершенно противоположное. Я предлагаю выставить сто тысяч хорошо обученных и высокооплачиваемых солдат для обороны имперских границ, оставив дома лишь гвардейцев и артиллерию. Пусть ответственность за защиту острова возьмет на себя миллион волонтеров, полицейских и свободных стрелков; поднять их на вооруженную борьбу будет не так уж трудно, если общественность поймет, что при обороне страны ей придется полагаться исключительно на собственные силы. Это позволит нам укрепить свои позиции как дома, так и за рубежом и обеспечит на случай войны огромный резерв живой силы; людей, имеющих представление о пользовании оружием, можно будет очень быстро превратить в хороших солдат.

Остается лишь пожалеть о том, что наша молодежь увлечена играми и стрельбой в кроликов, хотя могла бы внести свой вклад в укрепление обороноспособности державы. Очень многие — не считая вступивших в добровольческие соединения, — смогут легко научиться стрелять из винтовки, если мы приложим хотя бы минимум усилий к тому, чтобы обеспечить им такую возможность. Без особых затрат мы сделаемся непобедимыми на собственной территории, если встряхнемся от старомодного представления о дисциплинированном солдате, который, кстати, и сам никогда не признает, что боевым духом можно всегда компенсировать недостаточность боевой подготовки.

Полностью согласен с Вашим критиком в том, что сейчас невозможно создать историю этой войны в полном объеме, но, взяв за правило вносить дополнения и поправки в каждое новое издание книги, надеюсь таким образом внести в нее всю последнюю информацию. Возможно, таким образом мне удастся уменьшить основания для возражений, выдвигаемых моим оппонентом.

Искренне Ваш,

А. Конан-Дойл

Андершоу, Хайндхэд, Хаслмир.

Подданные Её Величества

«Глазго ивнинг ньюс»

19 декабря 1900 г.

Сэр! Меня очень интересует обсуждаемая проблема, и я вынужден лишь пожалеть о том, что не смогу посетить Глазго в названный Вами день. Проект, над которым я работаю в Хайндхэде, — это всего лишь создание стрелкового отряда, набранного из горожан. Все они представляются мне очень старательными и умелыми учениками, любой из которых, кстати, способен сам оплатить каждый патрон; при использовании системы ведения огня с трубкой Морриса таковые обходятся в один пенни за три штуки, Я построил здесь стрельбища в 50, 75 и 100 ярдов (последний соответствует шестистам — если вести стрельбу без трубки Морриса) и дважды в неделю провожу смотры. По праздникам я выставляю приз, предлагая за него побороться стрелкам, и — уверен — через год-другой в районе не отыщешь возницы, кэбмена, землепашца или продавца, который не был бы превосходным стрелком. Общая стоимость мишеней (в количестве 5 штук), щитов, винтовок (3) и трубок не превышает тридцати фунтов. Надеюсь, наш опыт найдет себе распространение и в окрестностях, что позволит буквально наводнить местность потенциальными бойцами. Наиболее открытыми для внешней агрессии остаются южные графства Англии: именно там движение должно получить всеобщую поддержку. Если учесть, что все это делается добровольно, правительству остается лишь проверить подготовку каждого стрелка, прошедшего обучение в стрелковом клубе и выдать ему за патриотические устремления наградной патронташ, который тот сможет хранить у себя дома. Так будут созданы самые дешевые вооруженные силы в мире. Призывая мужчин от 16 до 60 лет, самых лучших солдат мы будем получать как раз из представителей старшего поколения.

В отношении выдачи штыков у меня нет полной уверенности. При виде заточенного острия у некоторых возникают не совсем верные представления относительно назначения такового. Никаких красных повязок и костюмированного чванства: широкополая шляпа завитком с кокардой — и больше никаких знаков отличия. Я убежден, что таким образом мы сможем привлечь полмиллиона человек, что не только не воспрепятствует, но и поможет движению волонтеров.

С пожеланиями счастья, искренне Ваш,

А. Конан-Дойл

О гражданских стрелках

«Вестминстер газетт»

27 декабря 1900 г.

Сэр! Ваш военный корреспондент имеет крайне неприятную привычку критиковать мнение оппонента, не удосужившись прежде поинтересоваться, каково оно. Несколько недель назад он приписал мне нечто противоположное тому, что я предлагал в действительности. В свое время я с Вашей помощью указал ему на эту ошибку. Вместо того, чтобы после своей нелепой оплошности преисполниться хотя бы минимумом скромности, он вдруг в новой статье делает крайне энергичный выпад против движения гражданских стрелков, не имея ни малейшего представления о том, что критикует.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5